Все шло по плану. Меж эльфами был вбит клин, и этот клин теперь будет все больше разделять их - Волк знал, как это сделать. Пусть они пока пытаются друг друга поддержать - это не важно, даже, наоборот, забавно. Тем более жалким Вэрйанэр будет после казаться мальчишке, тем больше старший будет ощущать свою вину или... ненависть к фэанорингу. И то, и другое нужно будет попробовать.
- Дело в том, мои неверные гости, что вы пытаетесь говорить как имеющие силу, но у вас нет ничего, кроме бессильной злобы. Вы можете только скалить зубы, но не укусить. И если твой народ, Безымянный, все еще бьется на границах, то народ Вэрйанэра давно спрятался и в битвы не выходит.
- Бессильная злоба? - возмутился Вэрйанэр. - Странное у тебе мнение об эльфах, - на прочее Вэрйанэр не ответил: о Наркосторондо говорить было нельзя. Если бы он услышал такие упреки от эльфа, то ответил бы, что задачи города были иными, чем у северных крепостей*(1). В Наркосторондо не отбивали непрестанные атаки, но были готовы прийти на помощь, если понадобится (как было в Охта Вэрканаро (Дагор Браголлах)... хотя Лорду Финдарато и не удалось тогда помочь ни Королю Нолофинвэ, ни младшим братьям...), в Наркосторондо следили за врагами, что стало куда сложней после потери Минас-Тирит, но все же не прекращалось*(2); враги исчезали не только на Ломба Палар (Талат-Дирнэн), но и вблизи нее, и не могли проходить через эти земли; и в Наркосторондо принимали множество беженцев из разных краев*(3), а тем, кто хотел, помогали достичь других земель, и держали связь с Кириамо... Но ни о чем из этого Саурон не должен был узнать. И Вэрйанэр был уверен, что и Хэлйанвэ не станет упрекать Наркосторондо, где ныне живут и сражаются его Лорды, ведущие охоты на вражеских тварей.
Бахвальство Вэрйанэра не трогало Волка, как и наглость эльфа, который не понимал, что он и правда не может говорить с позиции силы. Умаиа задумался о другом - мальчишка-фэаноринг жил в Наркосторондо, видимо, там нашли пристанище Куруфинвэ и Тйэлкормо, после того, как спасли Артарэсто. Но юноша при том знает, что фэаноринги на востоке отвоевывают былые границы и теснят северян со своей земли. Значит, как минимум Лорды Первого Дома имеют меж собой сообщение, даже живя в потаенном городе. Этот мальчишка не Лорд, но если он посвящен в такие дела, значит, близок к Лордам. Быть может, он и правда Верный? Да еще тот, кого послали, как говорящего от имени Лорда к Кириамо?.. Не так уж он и юн, чтобы не мочь быть высоким гонцом...
- Неужели у твоего Лорда больше не осталось Верных, что он вынужден был послать щенка? - издевался Волк, но думал о другом. "Чем ты так славен, малыш? Чем снискал не просто расположение, но и доверие суровых братьев? Или я не прав? Тогда для тебя же лучше разубедить меня". - Первый раз вижу фэаноринга, стыдящегося своего имени.
Вэрйанэр распознал провокацию и не ответил; но юноша, побуждаемый издевками Саурона, заговорил:
- Верных достаточно, чтобы бить Темных тварей. А имени моего...
- Стой, он только того и хочет! - воскликнул Вэрйанэр.
-...Я не стыжусь имени и горжусь своим Лордом, - продолжил Хэлйанвэ, но все же закончил иначе. - Только я не стану поступать, как хочешь ты, и потому не назову себя.
"Отчасти ты сказал то, чего он желал", - со вздохом подумал Вэрйанэр.
Ни умаиа, ни эльфы не обращали внимания на женщин-рабынь, словно их не было тут вовсе. "Обязательно покажу это Марту, пусть знает каковы нравы гордых эльфов", - думал Волк и обратился к рабыням:
- Вы хорошо потрудились, идите. Скатерть заберете после, когда будете убирать со стола.
Женщины поклонились, и было видно, что они успокоились. Им было страшно находиться среди вызвавших гнев Повелителя, и теперь они получили знак, что на них наказание не падет.
- Не унижайтесь перед ним, - произнес Хэлйанвэ, хоть и сам стоял на коленях. Ему никто не ответил.
- Что предлагаешь делать с фэанорингом сейчас? - спросил Волк у Вэрйанэра. - Связать и оставить за столом или отправить обратно в камеру?
- Он мой товарищ, я вообще не хочу, чтобы его связывали или хватали орки, или ты заламывал ему руки. И если ты все равно поступишь так... то не делай вид, что я решал это вместе с тобой, - наконец отозвался Вэрйанэр.
- Неверный ответ. Ты мог облегчить его участь, но отказался. И потому именно на тебе ответственность за тот выбор, что был сделан в отношении фэаноринга. Ты мог выбрать оставить его здесь, и вы бы продолжали упражняться в попытках достать меня, а упражняться вам надо много, так вы в этом бездарны; но ты решил иначе и выбрал для товарища худшее.
Маирон не обращал внимания на болтовню пленных. Все это было неважно и неинтересно. Значение имело лишь то, что они оба косвенно подтвердили, что юноша из Верных. "Не хочешь по-хорошему, так будет по-плохому. Тебе же будет хуже". Вряд ли орочья игра со знаменем смогла бы выбить из эльфов какие-то тайны, но принадлежность к одному из Лордов - вполне. Будет наказание для гордеца.
В дверях вновь показался Больдог, которому Волк передал обездвиженного пленника.
- Верю, ты в самом деле не отступишь... И однажды твой Лорд узнает, как ты боролся против врагов, - сказал Вэрйанэр на прощание фэанорингу и посмотрел вслед молодому воину, закусив губу.
Мальчишку же вернули в подземелье, в ту камеру, где он был в самом начале, усадили в кресло и притянули к нему ремнями.
***
- "Твой Лорд", значит? - усмехнулся Волк, когда юношу увели. - Решил подтвердить для меня, что, несмотря на юность, этот нолдо стал Верным? Хорошо, я учту, - умаиа сел за стол. - Ты выбрал для фэаноринга злую участь.
Саурон, который мог найти полезное и в рассказе о языках, никак не мог пропустить мимо ушей то, что Хэлйанвэ прямо упомянул о своем Лорде. Но Вэрйанэру приходилось отвечать - ради Лаирсулэ, ради того же Хэлйанвэ...
- Ты хочешь, чтобы я сам сказал тебе связать моего товарища? Я не орк, чтобы поступать так, что бы ты ни обещал; а ты не обещал... ничего. - довольно было и того, что он сделал сам, чтобы еще принимать ответственность за сауроновские решения. Только Хэлйанвэ теперь наверняка будут пытать... - Впрочем, подземелье не означает пытку и допрос. Если я расскажу еще что-то о себе, это избавит юношу от пытки?
- Видишь ли, хотя ты и пытаешься отказаться от ответственности, но в данном случае у тебя действительно был выбор, и не из двух зол, а из злого и достаточно доброго. В жизни не всегда бывает все идеально, иногда нужно выжимать максимально пользы из того, что есть под рукой. Да, тебе пришлось бы сказать, чтобы товарища связали, но он бы был рядом с тобой и рот бы ему не заткнули. Мы бы закончили обед, и ты со своим гостем отправился бы в комнату. Плохо ли? Большая ли цена за это связанные руки? Но ты отказался, и теперь фэаноринг в камере. Ты хочешь, чтобы его не пытали? Это возможно сделать, но одних твоих бесполезных рассказов мало, кстати, ты еще и первый не закончил: ты обещал рассказать о себе, а кое-как дошел лишь до того места, как отправился в Исход. Когда ты родился, где твои родители, что братья-сестры, женат ли ты, где твои дети? Ты ничего не сказал, хотя обещал, и теперь хочешь от меня уступок? Вот что я тебе скажу. Ты сам назначил цену за Лаирсулэ, не я. Хочешь выкупить его покой на неделю: выкупай. Если же хочешь, чтобы мальчишке не досталось за его выходку, иди работать на кухню. Пленные будут есть то, что ты им дашь, а щенка не тронут.
- Я говорю о себе то, что является немаловажным, и "рассказать о себе" не значит рассказать все. - Слова умаиа не зацепили Вэйанэра и не заставили задуматься. Нолдо скорее негодовал от того, что с ним поступли несправедливо, требуя рассказать больше, чем он дал. - Но я отвечу... Родился я в Тирионе, в тысяча триста девяносто шестом году*(4), раз тебе это интересно. Мои жена и дочь в Амане, - он сам же и уговорил их повернуть назад, ради их безопасности...*(5) - родители и брат в Мандосе. - "Не дотянешься ты до них, Саурон".
- Ну, не переживай, - ободрил Волк "гостя". - Кто знает, быть может они скоро покинут Мандос? Выйдут из его залов в светлый Аман, и будет все у них хорошо. - Как обстоят дела в Амане, конечно же, Волка интересовало. Ведь однажды Среднеземье падет к ногам Мэлькора, и тогда придет пора Земель Богов. Но всему свое время, иначе информация может и устареть.
"Соболезнования" погибшим в Охта Вэрканаро (Дагор Браголлах) коробили. Вэрйанэр вновь спросил себя - зачем Саурон это говорит? И решил, что из злобы, потому, что тоже знает - не дотянется.
- Все у них будет хорошо, - согласился нолдо. Однажды будет. Несмотря на смерть и Рок. По крайней мере, их миновала участь оказаться в плену... - А у тебя есть брат, сестра, супруга? Ведь у аинур тоже бывают родичи...
- У меня был брат, но он не разделил мое величие, и я уже давно ничего о нем не слышал, - пара фраз вместо истории в ответ на пару фраз. Обед подходил к концу.
Умаиа оставил пустую тарелку. Остался договор, и пора расходиться.
- Если я тебе рассказываю о себе и не пытаюсь отделаться мелочами вроде любимых книг и блюд, а ты после этого все равно будешь мучить Лаирсулэ, это не будет честным, - Вэрйанэр понимал, что умаиа мог просто посмеяться над словами пленника. Но, с другой стороны, Саурон согласился на это условие, можно сказать, заключил договор, и не может не знать, что прямое нарушение договора не останется для него безнаказанным по сложным законам, что действуют в Арде. При этом Вэрйанэр не помнил, сколько раз он сам нарушал договор, считая себя честным и чистым, и полагая, что на него законы Арды не падут.
- Лаирсулэ не тронут, - подтвердил Волк. - Даже если он сам напросится на наказание, его не тронут. При условии, что ты честно исполнишь свою часть сделки.
Некоторое время назад, зная, что целителя не тронут, Вэрйанэр почувствовал бы себя свободным, только... грозить-то умаиа мог не одному Лаирсулэ.
Волк вновь наполнил кубки себе и гостю:
- Так что с тобой было после? Ты шел в Исход последним и опоздал к битве в Альквалондэ. Как твоя судьба сложилась дальше? - Вообще-то умаиа было плевать на историю жизни этого эльфа, но важным было то, что нолдо соглашался на все новые и новые уступки, по капле приучая себя сдавать рубежи. Где начинается куча? Одно зерно еще не куча, и два, и семь. А десять? Пятнадцать? Сорок? После какого одного зерна не куча станет кучей? После какой очередной уступки эльф поймет, что ему больше не за что держаться? Зачем бы Волку могло быть нужно жизнеописание этого эльфа? Но Вэрйанэр не задавал себе такие вопросы, зато рассказать о себе любил каждый воплощенный, и, конечно же, считал это важной информацией, выдать которую было большим шагом.
- Обыкновенно сложилась, - опять начал наглеть эльф. - Путь на север, проклятье, Льды, восход Ариэн... О том, что было в Средиземье, пожалуй, не буду рассказывать. - Можно было сказать еще, например о том, чего он, Вэрйанэр, терпеть не может или боится, на такое Саурон наверняка клюнет. Но, быть может, за такой рассказ эльф сможет выручить кого-то еще. А сейчас... сейчас он может помочь Хэлйанвэ... Ради его безопасности воин должен согласиться служить при кухне? Однако это... не было неприемлемым. И Вэрйанэр произнес: - И... я согласен приготовить еду взамен на то, что мой товарищ будет избавлен от пытки, - даже разговоры об утке в меду и то не были безопасны... - Только хотел бы прежде знать, что при этом ждет Линаэвэн. - Ведь сейчас готовила она. Что означало условие Саурона? Они будут вместе на кухне или ее отправят на допросы?
Умаиа приучал эльфа сдаваться шаг за шагом. И чем больше эльф пытался обмануть, тем больше ему самому приходилось сдаваться. Так же было и с приготовлением пищи. Волк говорил "готовить", а не "приготовить одну еду". Вэрйанэр решил схитрить и согласился на одну готовку, вот только не это было условием, и ему сейчас придется согласиться еще раз - уже на то, чтобы готовить долго. И чем больше Вэрйанэр будет уступать и соглашаться, тем вернее он привыкнет это делать, и однажды может стать рабом Владыки не только телом, но и душой.
- Во-первых, Вэрйанэр, я говорил "готовить", а не "приготовить". Фэаноринга не тронут так долго, как долго ты будешь послушным. Но любая выходка с твоей стороны теперь оставит глубокие следы на нем. - Волк вовсе не хотел, чтобы нолдо на кухне продолжил размахивать ножами, да еще и вертел взял. - Во-вторых, не беспокойся о Линаэвэн. Она гостья моего повара, я не думаю, что он захочет отпустить ее в подземелье. Видишь как получилось? Та, кто мне больше всех интересна, теперь для меня недосягаема, приглянулась моему же слуге. - В действительности Волк просто не торопился начинать потрошить жертву. Время, ожидание, невзгоды: все это плохо влияет на Линаэвэн. Нужно выждать, пока ее нервы будут на пределе, пока она поймет, что была орудием превращения Марта в чудовище, пока осознает, что все, что она до сих пор делала, несло лишь вред всем вокруг нее. И тогда немного боли или даже лишь устрашения - и эльдэ заговорит, расскажет все, что было в том проклятом письме. Ломать пленников это тоже было искусство.
Вэрйанэр не желал соглашаться служить на кухне, но ему приходилось - ради Хэлйанвэ. Не один раз, а так долго, как возможно, и Саурон будет звать его "послушным"... Зато Вэрйанэр, возможно, сможет увидеть Линаэвэн, поддержать ее, передать ей то, что узнал, спросить о том, что узнала она, посоветоваться... Подумав о деве, нолдо спросил себя: осуждает ли он тэлэрэ за ее согласие готовить? Нет. И тогда так ли уж важно, как Саурон ее зовет? Можно ли верить словам Саурона о Линаэвэн, Вэрйанэр не знал; но, во всяком случае, его согласие идти на кухню не означало, что тэлэрэ отправят на пытки. И все же Вэрйанэру совсем не нравилось собственное согласие. К тому же он не знал пока, не окажется ли это напрасным.
- "Любой выходкой" можно назвать... все, что тебе не понравится по какой-либо причине. Определи точнее.
- Ты помнишь, что ты гость, ты не нападаешь ни на кого в моем доме, ведешь себя настолько любезно, насколько возможно, не пытаешься бежать, выполняешь всю работу по кухне, что тебе скажут... Кажется, это все.
- Первоначально ты говорил "готовить", а не "выполнять любую работу по кухне, что скажут", - заметил Вэрйанэр. - А любезности, как я понимаю, ты ждешь в разговорах с тобой: я же не шел в гости к твоим оркам. Что ж... я буду готовить, а ты оставишь Хэлйанвэ.
- О, не волнуйся, - засмеялся Волк, - тебя никто не поставит драить котлы: ты слишком ценен для такой работы, ее могут выполнить и рабыни. Что до вежливости, ты прав, принимается. В остальном ты не возражаешь. Я со своей стороны подтверждаю, что Хэлйанвэ будет в безопасности, что бы он сам ни учинил. Договор заключен. - Волк не стал указывать Вэрйанэру на его промашку, эльф так радел за то, чтобы они сохранили свои имена в тайне, а сам сдал и свое имя, и имя фэаноринга. В общем-то... именно ради таких оговорок Вэрйанэр и здесь.
Нолдо сжал зубы от досады - у него не вышло выкрутиться. Эльф настаивал на том, чтобы именно готовить, не только потому, что от него могли бы потребовать еще и уборки или мытья посуды, но и потому, что Саурон или другой умаиа могли явиться на кухню и велеть исполнить любую службу, какую можно исполнить на месте... а отказ счесть нарушением договора. Но выбора у Вэрйанэра не было. А еще после слов Саурона нолдо понял, что проговорился об имени товарища.
Обед был завершен; нолдо отставил кубок и поднялся из-за стола, глядя на Саурона мрачнее, чем когда входил. В прошлый раз проигрыш был куда меньше. Ничего страшного, если рассказать о любимой еде... Нашел кого слушать, умаиа! Книги, язык - это куда безопасней. Вэрйанэр считал, что все сложилось так как сложилось потому, что он послушался Темного и начал говорить о еде. Вообще от согласия готовить с Сауроном Вэрйанэр чувствовал себя скверно. Еще тогда, когда он решился идти в гости ради Лаирсулэ, он по сути согласился не пытаться сражаться с врагами, не пытаться бежать, или хотя бы не клясть Саурона - "гость" оказывался большим пленником, чем тот, кто оставался в подземелье. Ради Хэлйанвэ эльф нарушил свое обещание (при этом не думая, что будет наказан по законам Арды), и теперь ради него же отправлялся на кухню (слова Саурона о "думать больше, чем на ход вперед", нолдор, разумеется, не обдумал, ведь эти слова были сказаны врагом). Что он будет делать, если Саурон еще кого-то сюда приведет?
- Тебя проводят в твои покои, а к ужину отведут на кухню, - Умаиа тоже поднялся из-за стола. Теперь Вэрйанэр еще раз обещал, что не будет пытаться бежать. Он и так бы далеко не убежал с Острова Волков, это не Ангамандо, где даже Властелин не знает всех ходов, нор и туннелей. И все же данное обещание будет угнетать пленника, а мнимая свобода будет недоступна.
- Ах да, совсем забыл, - произнес Вэрйанэр... настолько любезно, насколько был способен. - Получай, дарю. - Он снял с себя рубаху и передал ее Саурону.
***
Тем временем к фэанорингу привели его старшего друга, и так же, как и раньше, растянули на стене. Пусть пленники думают, что все повторяется, тогда они меньше смогут подготовиться к тому, что их ждет.
- Меня водили к Саурону, но не на допрос. Якобы в гости, но насильно, с помощью умаиа в обличье орка, - кратко пересказал события Хэлйанвэ, ведь Акас не знал, что было с товарищем.
В этот раз эльфов не стали оставлять одних: трое орков привалились к стенам камеры и таращились на пленников; орки что-то принесли с собой, но пока не спешили доставать. Говорить при них нолдор не хотелось, хотя никто им не мешал общаться: такого приказа не было, пусть языки чешут.
- Как тебе во второй раз пялиться на товарища? Попривык уже? - поинтересовался вожак у Хэлйанвэ. Нолдо промолчал. А орки развернули и бросили на пол знамя Первого Дома, один из штандартов, что попал к Повелителю Волков после Охта Вэрканаро: не на поле боя, а найденный среди добычи.
Эльфы напряженно смотрели на свое знамя, а вожак принялся расписывать, что можно сделать с такой расшитой тряпкой: и ноги вытереть, и нос, и зад. Можно сказать, предмет первой необходимости.
Хэлйанвэ, слушая, как орк будет глумиться над стягом Дома, пытался порвать ремни; Акас на стене в ярости рычал и силился освободиться, пока на это хватало сил. Что говорить - орки вдоволь позабавились, глядя, как пленники пытаются вывернуться из пут ради какой-то тряпки.
- Младший голуг знает, что надо сделать, чтобы прекратить это, - бросил вожак.
Повелителю Волков было интересно узнать, что для фэанорингов проще: унизиться самим и по принуждению назвать свои имена, кто их Лорды и Верные ли они (мало кто из такого тайну делал, чаще нолдор сами всем в нос своим Лордом тыкали, да своей принадлежностью кичились); либо же эльфы промолчат и позволят унизить свои знамена. Вот об этом их Лордам тогда и правда стоит донести.
- Я Хэлйанвэ, Верный Лорда Тйэлкормо, довольны?! - выкрикнул юноша, сразу припомнивший слова Саурона. Разве можно было допустить, чтобы орки издевались над знаменем Дома?!..
- Ты забыл, о чем тебя спрашивал Повелитель, голуг? Назови и второго тоже, - потребовал вожак, поднимая знамя с пола.
- Я Акас, - опередил Хэлйанвэ старший товарищ.
- Верный Лорда Куруфинвэ, - продолжил бледный юноша, не отводя глаз от звезды Дома. И в сердцах выкрикнув: - Будь проклят Саурон!
Орки ржали - они были довольны.
- Брань на вороту не виснет, Хэланва, - смеялся вожак, коверкая имя под более привычное для себя произношение. А потом укрыл знаменем мальчишку, положив ткань голугу на колени. - Это тебе награда от Повелителя, за то, что не стал упрямиться попусту.
В действительности планы Маирона были куда коварнее. Укрытый знаменем фэаноринг должен был еще больше почувствовать гордость, желать еще больше противостоять Врагу. Как это смешно - даже их тряпки служили Северу. И теперь, когда Хэлйанвэ будет готов сопротивляться врагам до последнего вздоха, ему расскажут о Вэрйанэре и будут заставлять ненавидеть его. А самому Хэлйанвэ не нанесут ни единой раны, так что свою доблесть он проявить не сможет.
И верно, когда на колени Хэлйанвэ положили знамя Первого Дома, нолдо выпрямился. "Словно сделали меня хранителем стяга, и сами не понимают, что я теперь буду держаться еще крепче", - думал юноша.
- Ты видел Варанэра, голуг. Он живет припеваючи, и притом его напарника никто не пытает. Ты мог бы согласиться на то же.
- Мы не уступим, - произнес нолдо сначала с гневом, и, только увидев вопрос в глазах Акаса, подумал, что друг может подумать о Вэрйанэре много хуже, чем было на деле. Например, что он оплатил свой покой, выдав тайну. - Вэрйанэр согласился идти в гости к Саурону и обедал с ним за одним столом; Вэрйанэр развязал меня и пытался помочь, когда я напал на умаиа, но после уступил, рассказал о себе. Не тайное, но...
Ответ эльфа был ожидаем заранее, и потому к Акасу подошли палачи. Нет, их целью пока не были какие-то знания, просто страдания. Старшего фэаноринга покрывали неглубокими разрезами (о, конечно, он их даже не замечал, а что если в них когтем поскрести?), а потом рану прижигали. После пятой раны остановились, пленник был нужен в сознании. А Акас держался как мог, сжимал зубы и пытался сдержать крики.
- Ну что, Хэланва, не надумал спать мягко да Акаса защитить? - справился у фэаноринга вожак.
- Развяжите и узнаете, что я надумал!
Забава шла, как Повелитель Волков и предполагал - оба эльфа были готовы терпеть, но не сдаваться. Хотя старший уже тяжело дышал, и глаза его подернулись легкой дымкой - боль от ран и ожогов не отпускала его, хотя палачи и отошли.
- Странный ты эльф, Хэланва! - удивился вожак. - Перед Варанэром даже не мучали никого, а он согласился идти в верхние комнаты, живет теперь, как и мне с парнями не снилось, а вчера днем еще был тут же, в цепях да грязи. Эй, парни, дайте-ка Акасу еще пяток отметин. Ну что, голуг, согласишься променять ради товарища подземелье на мягкую постель? Можешь и товарища с собой взять.
- Не дождетесь, твари!.. - Акас с трудом дышал, а его продолжали мучить, и Хэлйанвэ в этот момент меньше всего думал о Вэрйанэре.
Фэаноринги не желали сдаваться, и тогда старшего сняли со стены, чтобы увести. Акас шел с трудом, едва переставляя ноги, но нашел силы сказать:
- Хэлйанвэ... Ты защи... тил наше знамя... Помни это, - нолдо думал, что теперь орки будут пытать его юного друга. Но Акаса вытащили в коридор, и больше он ничего сделать не смог.
А у младшего фэаноринга вожак медленно потянул с колен знамя - пусть момент невозможности защитить и удержать растянется. Хэлйанвэ напрягся всем телом, но ничего не мог сделать... Он назвал имена, чтобы защитить стяг Дома Фэанаро от глумления, и это оказалось напрасно. Они все равно сделают, что хотят, и он не сможет даже попытаться отстоять знамя силой!
- Больше вы не услышите от меня ни слова, твари, - обещал юноша.
- Ты, Хэланва, из другого теста, чем Варанэр, - хмыкнул вожак (со знаменем ничего плохого орки не сделали, но аккуратно сложили и унесли прочь). - Он давно бы согласился, а ты нет, молчишь. Варанэр, между прочим, пошел к Повелителю на кухню работать, лишь бы тебя не трогали. Варанэр теперь и готовит, и Повелителю кланяется, и обещал не бежать, не нападать, так ты ему удружил.
Хэлйанвэ сжал зубы. Лучше бы его допрашивали... Эту мысль сменила другая: да ведь орки врут! Они и о нем таких небылиц насочинять могут...
Эльф молчал, и вожак махнул рукой: со всеми предосторожностями (чтобы эльф не рыпался, и ему не навредили ненароком), Хэлйанвэ увели в камеру к Акасу, и их оставили одних.
***
Когда обед у Саурона был закончен, Вэрйанэр вернулся к себе, а вечером, все так же без рубашки пошел под конвоем на кухню. С Линаэвэн он встретился по пути.
- Рад видеть тебя в добром здравии, - приветствовал деву нолдо. - Мне сказали, тебя не трогали, это так? - Посланница была бледнее чем в день, когда их пригнали в крепость и, казалось, что-то мучило ее.
В обеспокоенном взгляде и тоне Вэрйанэра тэлэрэ почудился укор, да и слова услышались иначе: "Мне сказали, тебя не трогали - какой ценой ты оплатила это?"
- Я согласилась остаться в гостях у Марта, беоринга, что служит Саурону; он добр и сам желал защитить меня, - оправдывалась Линаэвэн. Вопреки всему атан был для нее словно бы своим, просто околдованным... - И я согласилась служить на кухне, готовить.
- Спасибо тебе, - дозорный чуть опустил голову. - Иначе нас могли морить голодом или кормить орочьей едой. Но я теперь тоже согласился готовить. Иначе Хэлйанвэ подвергнут пытке.
Линаэвэн вздрогнула, услышав, что Вэрйанэр будто бы сказал: "Позор тебе. Лучше бы нас морили голодом или пытались накормить орочьей едой. Я сам согласился лишь потому, что иначе Хэлйанвэ подвергнут пытке, и то стыжусь." Глаза девы расширились.
- Мне осталось два дня с небольшим; затем я отправлюсь в подземелье.
"Вот отчего она бледна, - догадался Вэрйанэр. - Наверное, она думает постоянно о том, что ее ждет, даже ответила невпопад".
- Мне сказали, что тебе опасность не грозит, - произнес Вэрйанэр. - Значит, только на два дня... - в общем, этого стоило ждать. Нолдо сочувственно коснулся руки Линаэвэн.
***
Когда эльфы вошли в кухню, Март уже был там. Он заранее был предупрежден о Вэрйанэре и еще сегодня утром был бы рад новому гостю, но теперь, после всех представлений, что устроила Линаэвэн, атан смотрел на пришедшего настороженно.
- Здравствуй. Я Март, повар Повелителя, - с гордостью представился беоринг. - Хорошо, что ты присоединился к нам, я надеюсь, ты сможешь отговорить Линаэвэн от этой глупости: возвращаться в тюрьму. Зачем ей это? Линаэвэн никто не гонит, ничто ей здесь не угрожает, но меня эльдэ как не слышит.
Нолдо оценивающе взглянул на Смертного. Март не просто служил, гордился этим... Хотя вместе с тем не желал, чтобы тэлэрэ отправили в подземелье... Впрочем, Саурон говорил, что дева приглянулась ему... Если бы не услышанное от самой Линаэвэн, скорее всего, Вэрйанэр не стал бы не то что говорить с Мартом, но даже здороваться.
- Здравствуй, Март. Я... уже слышал о тебе, в "гостях". Мое имя Вэрйанэр. Спасибо тебе, конечно, что ты решил защитить Линаэвэн... - пока он по-прежнему ничего не понимал об этом человеке и держался сдержанно.
- Повелитель говорил обо мне? - с радостью вскинул голову Март. - Но тебе не за что меня благодарить, я рад, что Линаэвэн здесь, со мной... Впрочем, тому, что и ты здесь, я тоже рад. Мы не чудовища, как вы думаете. Мы хотим мира.
Вэрйанэр качнул головой, но не ответил, повернулся к Линаэвэн. Эльф и сам не хотел идти в гости к Саурону, предпочитая подземелье; но это была дева, не воин. Конечно, Вэрйанэр менее всего желал, чтобы ее допрашивали.
- Гортхаур сказал мне, что ты гостья Марта, и что ты сама осталась здесь ради него. Отчего теперь ты говоришь, что уйдешь спустя два дня? Это... как-то связано?
Линаэвэн в этом вопросе услышала суровое осуждение за ее согласие на службу, а не заботу: "Отчего спустя два дня, а не сейчас же"?
- Гортхаур дал мне три дня, чтобы я могла беседовать с Мартом и убеждать его; один уже истек, - с горечью произнесла дева: ничего доброго ей достичь не удалось, только отношение беоринга к эльдар стало хуже.
Март удивился тому, как отчужденно Линаэвэн говорила с Вэрйанэром. Горец думал, дева будет рада видеть родича, но никакой радости от встречи не было.
- Это не совсем так, - возразил Март, и его голос выдавал напряжение. - Линаэвэн поспорила с Маироном, что за три дня добьется того, что моя верность будет принадлежать вам, а не Повелителю. Я согласился дать Линаэвэн шанс, и да, наш первый день почти закончился. Но, повторю, твоя спутница вовсе не должна идти в подземелье, когда пари закончится. Объясни ей это, она же даже не воин, - вот только вряд ли у них с Вэрйанэром получится дружеская беседа, понял Март.
- Я сам здесь только потому, что иначе моего товарища будут пытать, - сухо ответил Вэрйанэр.
Но Марту было все равно, каким образом Повелитель смог уговорить эльфа остаться и готовить, Маирон хотел добра этим остроухим, хотя они и ненавидели его.
- Пусть даже страхом за товарища, но Повелитель смог привести тебя сюда: теперь ты хорошо одет, живешь в офицерской комнате, и тебе ничто не грозит. Мой господин заботится о вас, эльф, даже если вы считаете его врагом.
- Ну да, после того, как я подарил ему рубашку, я одет чуть лучше, - хмыкнул Вэрйанэр. - Интересно, что сделали с моей прежней одеждой? Сожгли, оркам на тряпки отдали? Впрочем, это только одежда...
- Подарил рубашку? - удивился атан. - Так вот почему ты по пояс голый. А почему ты не взял другую? В шкафу в твоей комнате достаточно чистой одежды. Твою старую, как вычистят и починят, если надо, повесят туда же. - Март смотрел на эльфа с недоумением. Вроде бы не с дикарем разговаривает, а такие странные слова приходится слышать...
- А ты, Март, кажется, не издеваешься; для тебя, значит, это и есть главное: чтобы выдавали одежду, держали в хорошей комнате, сытно кормили, не трогали?
- Главное для меня то, что я служу самому благородному и доброму Владыке мира. Но ты полон зла и ненависти и не способен увидеть в противнике ни добро, ни благородство! - Март был задет оскорблением, но заставлял себя изо все сил контролировать эмоции.
- Кого-то ты мне напоминаешь, - произнес Вэрйанэр, вскинув брови. Он не верил, что такого человека возможно было переубедить. Атан звал черное белым и восхвалял того, кто убил и угнал в плен его родичей, разорил его землю: в кода-то красивейшие сосновые леса теперь и орки заходить боятся... О чем ему было говорить с предателем? - Так я злее и и страшнее Гортхаура? Надо будет оркам как-нибудь сказать. Не вижу смысла перечислять, что мой народ и товарищи от него получили, скажу о другом... Среди собак изредка встречаются такие, что ластятся к тому, кто им кость бросит, и если кормит постоянно да конуру хорошую поставит, так и станет лучшим и добрейшим хозяином, а на того, кто их щенками выхаживал, они лаять будут. Ни я, ни товарищи мои несходны с такими псами. Если ты это зовешь "полны зла", то это твое дело.
Март промедлил с ответом, чтобы не ответить эльфу... так, как стоило бы ответить на подобные оскорбления, но как нельзя было отвечать пленнику. И тогда заговорила тэлэрэ:
- Не совсем удачный пример, - с большой задумчивостью сказала Линаэвэн, которую отповедь Вэрйанэра Марту отвлекла от горестных мыслей о своей вине, позоре и решении присоединиться к товарищам. - Собакам дают то, чего у них не было. У нас же сначала по велению Гортхаура все отняли, потом дали взамен немного, частью тоже из отнятого у других. О Марте же ты судишь неверно: он не переметнулся к врагу взамен на благополучную жизнь, пренебрегая судьбой родичей, но учился с юных лет у Гортхаура и искренне верит всем его словам, и при этом... в самом деле хочет мне помочь и помогал. Хотя к эльфам он относился много лучше до встречи со мной. Но скажи, Вэрйанэр, как ты, что было с тобой в эти дни? - Линаэвн видела, что нолдо исцелен от ран, но большего не знала.
Эльфы уже готовились приступить к работе, и нолдо отвечал на ходу:
- Все не так плохо, как могло бы, - Вэрйанэра беспокоил тон эльдэ, кажется, она винила себя во многом... И, конечно, волновалась за товарищей. Рассказать ей стоило все, как было, но как можно спокойней. А еще ей стоило знать о том, что ее может ждать. - После того, как вы с Нэльдором и Ламмионом ушли, нас разделили на пары и увели в подземелье: меня вместе с Лаирсулэ. Опять потребовали согласия идти в гости, но требовать просто так было бессмысленно, так что... меня растянули на стене и оставили висеть, а Лаирсулэ привязали к креслу, смотреть на мея. Я воин, я мог держаться. Но Лаирсул... И так я оказался в "гостях".
- Тебя взяли израненным и в таком же виде растянули на стене... ты сильный и стойкий, - вздохнула эльдэ. - Но прошу, не думай дурно о Нэльдоре и Ламмионе. Юноша желал защитить нас и не знал, как опасны могут быть такие беседы. Даже я знала не в полной мере. - Линаэвэн бы смолчала, укори дозорный лишь ее, но, как виделось тэлэрэ, из-за перенесенного Вэрйанэр осуждал теперь и Нэльдора с Ламмионом. И это могло принести раздор, который был на руку одному Саурону...
Март вздернул голову - Вэрйанэр обращался к нему, только чтобы оскорбить, сравнивая с собакой. Линаэвэн вступилась за беоринга, но как-то вскользь, и вновь потом словно забыла о существовании атана.
- Не так уж изранен, - возразил Вэрйанэр тэлэрэ. - Кого действительно тяжело ранили, тот и пути не перенес. И, конечно, я не думаю дурно о Нэльдоре и Ламмионе. Но что с тобой, Линаэвэн? - Казалось, дева то ли не слышала всего, что нолдо говорил ей, то ли отвечала на что-то свое, то, о чем терзалась... И это казалось странным для Линаэвэн, терпеливой, вдумчивой, умеющей сохранить в сердце частицу покоя даже в тяготах.
Март с непроницаемым лицом принял и оскорбления, и игнорирование, но дальше их терпеть не собирался - он дал эльфам трудиться в двух разных концах кухни и постарался сосредоточиться на работе. Что он видел хорошего от эльфов? Бесконечные и непонятные попытки Линаэвэн обманывать всех, вражду Вэрйанэра к тому, кто ничего ему не сделал. За что же ему любить этих эльфов? Линаэвэн Март поручил выбирать и нарезать травы и овощи, а Вэрйанэра отправил месить тесто.
***
Линаэвэн не успела ответить родичу. Человек не позволил им говорить дальше, разведя по разным концам; возможно, таков был приказ Саурона? Или недружелюбный к эльфам Март сам решил не дать им возможности беседовать? Вэрйанэру беоринг отнюдь не показался добрым.
Комментарии.
*(1) "Самый ранний "Сильмариллион":
"До Сириона доходят послания Ильмира (Улмо), предлагая им укрыться в этой долине и обучая заклинаниям, которые нужно накладывать на все холмы вокруг, чтобы отпугивать врагов и шпионов. Здесь номы (нолдор) роют могучий извилистый туннель под корнями гор, который, наконец, выходит на Хранимую равнину. Его внешний вход охраняется заклинаниями Ильмира (Улмо); за его внутренним непрестанно наблюдают номы (нолдор). Он создан там на случай, если тем, кто находится внутри, когда-либо понадобится бежать, и как способ более быстрого выхода из долины для разведчиков, путников и посланий, а также как вход для беженцев, спасающихся от Моргота".
Упоминание Хранимой равнины показывает, что этот отрывок относится к Наркосторондо (Нарготронду).
*(2) Тйэлкормо и Куруфинвэ, и их народ не прекращали следить за врагами и пресекать их планы. Как известно из "Лэ о Лэйтиан", когда волки Саурона наводнили ближайшие земли, братья были встревожены, видя за этим какой-то план Саурона, который, возможно, "пытается разузнать о тайнах эльфийских лордов, перемещениях между королевствами нолдор и временных поручениях ("errands")й, и Куруфинвэ сказал брату: " - Что за темный замысел за этим стоит? Мы должны положить конец шатаниям этих злых тварей!"
Но большинство разведчиков Наркосторондо ко времени событий "Птички" и особенно после изгнания фэанариони следили только за безопасностью своих земель.