Когда эльфа вывели, мертвого орка забрали, а кровь вытерли, перед Маироном вновь появился Энгватар.
- Вот паршивец, да? - криво улыбнулся целитель. - Разреши мне им заняться.
- Его рано пытать, - отрезал Волк, резче, чем стоило.
- Тогда... Тардуинэ. Его можно будет убить?
Волк мрачно молчал, но потом ответил:
- Хорошо.
***
Когда Ларкатала увели, Ароквэна оставили на той же раме, и теперь только туже натянули цепи.
- Планы наверху немного изменились, - осклабился Больдог и потянул из жаровни раскаленный прут.
Несмотря на боль, вначале Ароквэн испытал облегчение, словно с него сняли... более, чем груз - он больше не будет причинять боль своим товарищам. Но вскоре эльфу стало не до возвышенных мыслей, и во время долгой пытки Ароквэн не мог думать уже ни о чем, кроме того, как выстоять.
Через три часа еле живого нолдо оттащили в камеру, где им занялся Эвег. В прошлый раз эльф не отказался от лечения умаиа, но видел, что делал Эвэг с сопротивлявшимся Химйамакилем и потому прохрипел:
- Жаль... в прошлый... раз... другу... не хватило сил... убить тебя.
- Ничего, - утешил Эвег пленника. - Главное, чтобы у тебя хватило сил продолжить свою работу. Сейчас ты отдохнешь, а потом поможешь Больдогу с Тардуинэ, - Эвег смеялся, читая ужас в глазах эльфа.
Ароквэн пришел не только в ужас, но и в гнев. И как только целитель восстановил его тело, и каждое движение уже не причиняло такую боль, нолдо напал на умаиа, пытаясь схватить его за горло. Но после перенесенного эльф был слаб и не смог причинить вреда палачу-целителю.
- В следующий раз привяжу, - бросил Эвег Ароквэну, которого, наградив несколькими ударами, орки уложили обратно. - Отдыхай. Скоро ты нам понадобишься.
Эвег знал, что как бы ни был нолдо взвинчен, усталость все равно возьмет верх. Усталость и то зелье, что было подмешано к лечебным снадобьям.
***
Волк решил, что пришло время навестить Морнахэнду. Дойдя до комнаты эльфа, Маирон постучал в дверь, и, дождавшись разрешения, вошел.
- Ты все не ложишься? - удивился умаиа. - А у меня успел побывать Ларкатал...
Волк неторопливо прошелся по комнате и встал у окна.
- Представляешь, Ларкатал рассказал мне о всем том, что я и так подозревал: о послании к Кириамо, а потом еще и к Финдэкано. Очевидно, договориться о помощи с моря, о переброске сил лаиквэнди и фалмари в Хитиломэ... Удобно, удобно. Давно было пора. Чья это идея - Маитимо или Финдарато?
Морнахэнду побледнел.
- Это неправда, конечно. Ларкатал не стал бы рассказывать ни о чем, ты просто хочешь убедить меня в этом.
- Откуда я тогда все знаю? Нет, я не обманываю тебя, так все и было. Даю слово, - Волк усмехнулся про себя. - И теперь я думаю, что мне делать с тобой. Быть может, отпустить вовсе? Ты фактически ничего больше не знаешь. Кроме того, что Артарэсто поручил тебе передать Кириамо и Финдэкано. Впрочем, вряд ли это что-то большее чем: полностью присоединяюсь ко всему, сказанному моим братом и королем.
Морнахэнду молчал - в самом деле, откуда Саурону узнать обо всем, если ему не сказали. Быть может, именно Ларкатала он оклеветал сейчас, но кто-то выдал все это. Не выдержав пытки, своей или чужой, или случайно проговорившись.
- Тогда, может быть, ты отпустишь меня или... Тандаполдо? - ответил вопросом еще сильнее побледневший Морнахэнду. Конечно, умаиа не мог не заметить, что он не ответил фактически. - Потому что мы действительно должны были передать, по сути, такие слова.
Только Кириамо, не Финдэкано. Финдэкано они, жившие и служившие в Минас-Тирит, должны были подробно рассказать обо всех деталях построения и защиты Минас-Тирит - о ходах, колодце и других, придуманных Артарэсто. И еще Морнахэнду должен был описать все подробности взятия Минас-Тирит. Это могло бы пригодиться для того, чтобы отбить крепость у врага.
Нолдо не мог не заглотить крючок, и теперь Волк терпеливо выуживал добычу.
- Тогда расскажи то, что вам повелели, раз я все равно почти все знаю, и вы оба будете свободны, - а еще Волк узнал, что важен для получения этих сведений не только Морнахэнду, но и Тандаполдо.
- Если ты знаешь... я уже сказал тебе, что нам велели, - пальцы Морнахэнду дрожали, хотя он, в общем, овладел собой...
- Хорошо, - тряхнул головой Волк. Он и правда отпустит ненужных пленных даже без разговора с Ларкаталом. А потом швырнет ему это в лицо. Пусть знает... но что именно должен будет знать Ларкатал, Волк не додумал. - Хорошо. Клянись, что это все, что тебе велели передать Кириамо и Финдэкано, и уходи. Насовсем. Домой, к Кириамо, к Финдэкано, куда хочешь.
Морнахэнду начал было кивать, но когда Саурон сказал: "Клянись, что это все, что тебе велели передать Кириамо и Финдэкано", - прикрыл глаза. Его попытка перехитрить Саурона не удалась. И он, вероятно, за это поплатится. И хорошо, если он.
- Это действительно... то, что велели передать, но не все, - вынужден был ответить эльф.
- Что-то еще для Кириамо?
Если уж не удалось уйти, скрыв тайны, отвечать Морнахэнду не желал. Но что-то нужно было сказать.
- Уйти я, конечно, хочу, но отвечать на это не стану...
- Глупо. Впрочем... Попробую задать эти вопросы Тандаполдо. Нечего ему сидеть без дела... А могли бы и уйти.
Задать вопросы Тандаполдо... пытать его так же, как до того пытали самого Морнахэнду... А ведь уйдя, он может предупредить своих, что посольство было захвачено. Предупредить, что Саурону многое известно. Кто бы знал, что посольство, в землях, считавшихся почти безопасными, попадет в плен!
- Оставь Тандаполдо. Хорошо, если ты отпустишь... я скажу. Кириамо я, в самом деле, должен был передать только согласие моего Лорда с посланием от Маитимо, - Морнахэнду помолчал немного. - Но Лорду Финдэкано я должен был рассказать о Минас Тирит. О его обороне до мелочей и о его взятии, как я его помню.
- Только и всего? - Волк захохотал. - Право слово, тебе незачем было это скрывать с самого начала. Но я исполню обещание, сейчас сюда приведут Тандаполдо.
***
Когда второго пленного (грязного, в цепях) ввели в комнату, Волк обратился к нему:
- Я знаю, зачем вы шли к Кириамо и Финдэкано, знаю, что должен был сказать Морнахэнду от имени Артарэсто. Расскажи, что от имени своего Лорда должен был передать ты, и вы оба с Морнахэнду получите свободу и уйдете куда захотите.
Он не лжет, я в самом деле рассказал это, - произнес Морнахэнду, опустив глаза.
- Они с Тандаполдо дополняли друг друга. Один знал все детали обороны, другой - места, что Лорд Артарэсто считал наименее укрепленными. Тандаполдо не был в крепости во время осады, ему повезло, зато позже он достаточно точно разведал границы омраченных земель, и смог оценить чары Таурэ Хуинэва. И несмотря на слова Морнахэнду, Тандаполдо говорить не желал. Возможно, Саурон все же не знает обо всех тех местах, что могут стать подспорьем при проникновения в крепость.
- Что-то я могу сказать... - наконец сказал Тандаполдо. - Но что ты обещаешь взамен?
- Я предлагаю тебе именно то, что и сказал, - ответил Волк, - свободу, в ответ на твои слова. Твой друг свободу уже получил, теперь выбор за тобой.
- Если я скажу только часть, это будет бесполезно и для меня, и для других, верно? - спросил Тандаполдо.
- Верно, - кивнул Волк. Умаиа ожидал, что один эльф теперь начнет уговоривать другого... заговорить, выдать,... предать. Но Морнахэнду лишь смотрел на товарища с горечью:
- Ты всегда был сильнее меня.
- Ты не слаб, это твари жестоки и хитры, - ответил Тандаполдо и обратился у Саурону. - Раз так, ты ничего от меня не услышишь!
- Мне жаль, что таков твой выбор. Но ты еще можешь передумать, - сказал Волк, и Тандаполдо увели.
- Отдыхай, - Маирон заговорил уже с Морнахэнду. - К тебе сегодня зайдет целитель, а завтра с утра ты выйдешь в путь. Я дам тебе охрану, они проводят тебя до безопасных для нас границ, а дальше уже без труда дойдешь до своих сам.
Морнахэнду одновременно чувствовал гордость за товарища и страх за него.
- Ты сказал, если я не отвечу, ты займешься Тандаполдо и задашь те же вопросы ему, и я ответил тебе... И теперь я обрету свободу. Обретет ли он хотя бы отдых? - нолдо говорил с Сауроном не так, как прежде, и чувствовал это сам.
Маирон смотрел в окно. Все само собой складывалось так, как он запланировал с самого начала. Морнахэнду стал единственным, кто заговорил и всех выдал, и теперь его можно было отпустить, чтобы он на свободе продолжал служить Северу. Сейчас, когда Маирон предлагал эльфам свободу, он не думал о своих первоначальных идеях, но, получив отказ от Тандаполдо, разозлился и вспомнил, чем может отыграть поражение. Волк задумчиво смотрел в окно, и на эльфа, казалось, больше не обращал внимания - как на отработанный материал. Что все же делать со вторым? Зачем ему теперь Тандаполдо? С кем развлечься из знающих тайны есть. На Севере рабов тоже достаточно - одним меньше, кто заметит? А Ларкаталу это будет важно.
- Я мог бы дать свободу твоему другу. Ты ведь знаешь, что он должен был сказать, пусть и без деталей. Расскажи мне это сам, за него, и вы уйдете вместе.
- Мы не говорили об этом. Не делились тем, что передал Лорд, - ответил Морнахэнду. Он оказался избавлен от этого выбора: выдать ли то, что друг считает важным сберечь, или отказаться. И теперь Тандаполдо будут пытать, и то, что выдал он сам, окажется наполовину бессмысленным. Получается, он заговорил ради себя...
- Ну, может, еще надумает, - ободрил Волк эльфа и вышел.
***
Ларкатала вернули в подземелье, в ту камеру, где его в первый раз растягивали вместе с Кирионом. Нолдо опять усадили в кресло, а напротив закрепили Тардуинэ.
Дознавателем в этот раз был Фуинор, и он принялся за дело неторопливо. Тардуинэ было решено казнить перед Ларкаталом, но не сразу, а растянуть эту смерть на несколько дней почти непрерывной боли, чуть-чуть подлечивая пленника, чтобы он не истек кровью, и чтобы можно было особо интересные штуки повторять по несколько раз. Иногда Тардуинэ намеревались давать отдых и на это время оставлять эльфов вдвоем в камере, но так, чтобы ни один не мог дотянуться до другого.
Тардуинэ был опытным и сильным, но в Ангамандо допросы не шли без перерыва: тогда им было нужно, чтобы пленник остался способен к работе. А сейчас его не спрашивали ни о чем. И эльфу казалось, что его муки не только бесконечны, но и бессмысленны.
- Дайте... мне... отдых, - с трудом, хрипло выговорил Тардуинэ.
Ларкатал видя, что делают с его товарищем, был в ужасе... он должен был догадаться, что сказать Саурону! Он не мог открыть военные тайны или тайну Наркосторондо, не мог дать Саурону и того, что желал умаиа, но что-то можно было сделать?! Не будь он, добившись избавления от худшего, так сосредоточен на том, чтобы выдержать искушение отдыхом и не угодить в ловушку, наверное, мог бы найти что можно сделать ради друзей.
- Я не могу дать тебе отдыха, - ответил Фуинор, не останавливаясь. - Ларкатал может. Если захочет. - Темные были приятно удивлены. Глядя на то, как вели себя беглецы из Ангамандо, создавалось впечатление, что они, зная все, что их ожидает, были намерены молчать. Поэтому одного из них и было решено казнить: все равно от пленного толку никакого. Даже на рудники этих двоих возвращать опасно: опять попробуют сбежать и других настропалят. А вот Ларкатала заставить говорить, или просто устрашить такой казнью будет можно. Да и не только Ларкатала. И тут вдруг Тардуинэ сам подал голос!
- А ведь Повелитель Маирон хотел тебя отпустить, - заметил Эвег. - Ты ничего важного не знаешь, ты, в общем-то, не нужен. Но... Ларкатал выбрал иначе, - и целитель посмотрел на сидящего в кресле. - Как глупо было с твоей стороны. Маирон признал твою победу, дал развлечься с орком, хотел вручить тебе дар... А как ты ответил? Но мы нашли любопытный выход, что делать с теми, кто нам больше не нужен. Так что... ты полностью виноват в том, что происходит с Тардуинэ. Он бы уже мог идти домой. А теперь он мечтает об отдыхе, который ты ему не дашь. Боль так сильна, что даже пересилила его гордость: посмотри, как он мучительно страдает. И это лишь первые три часа. А их будет много, очень много. Столько, сколько он сможет выдержать, - разумеется, о том, что пленника решено казнить, никому из эльфов не сказали. Эвэг победно улыбнулся Ларкаталу.
- Муки без смысла, только чтобы мучить, как же вы безумны! - выдохнул Ларкатал. - Я не могу сделать то, чего хочет Саурон, и не выдам там тайну. Но если умаиа нужно мое унижение, чтобы освободить Тардуинэ или хотя бы облегчить его страдания... то я пойду на это, - Саурон говорил о его гордыне; возможно, злоба оборотня отчасти будет утолена, если эльф согласится на что-то для него унизительное?.. - Я мог бы согласиться приготовить еду или убраться на кухне, в ванной. Но не раньше, чем узнаю о том, чем это поможет Тардуинэ или другим моим товарищам, не раньше чем услышу обещание Саурона. Все же... спасибо за совет, - тихо закончил эльф, и откинул голову назад. - Саурон действительно... был готов отпустить Тардуинэ и других?!
Какой глупый вопрос... разве Эвэг знает мысли и задумки Саурона, разве сам не обманет? Эвег вышел из застенка, не ответив.
- Ты знаешь, что от тебя нужно, Ларкатал, - спокойно заметил Фуинор. - Ты посмеялся над Повелителем, ты упустил шанс, который выпал одному пленнику из тысяч. Да, все, кто нам не интересны, по воле Маирона были бы отпущены. Тогда от тебя не нужно было ничего, но ты отказался. Теперь же ты знаешь, какую цену должен заплатить. И меньшим ты не отделаешься, - Фуинор ухмыльнулся. - А я не Маирон, меня ты не разжалобишь.
Фуинор ясно дал понять, что ничто, кроме ответа на заданный Сауроном вопрос, помощью не станет, и Ларкатал только и мог, что с болью смотреть на муки Тардуинэ.
Пытка продолжилась. Прошел еще один долгий час прежде, чем Фуинор отстегнул Тардуинэ и отошел от него. Эльф обессиленно рухнул на пол.
- Отдыхайте пока, - сказал умаиа и вышел из камеры.
Пленники решили, что теперь они могли хотя бы говорить.
- Чего от тебя требуют? - спросил Тардуинэ. - Будет легче держаться, если я буду знать причину.
- Военных тайн. Того, что Финдарато велел мне передать Кириамо и Финдэкано. А, о том, куда и зачем мы шли, Саурон уже знает, - с горечью произнес Ларкатал. - И да, ты можешь только держаться...
- Не уступай им и не выказывай, что заставляет тебя страдать, иначе Темные будут бить в ту же точку, - произнес Тардуинэ.
- Они. уже поступают так... - ответил Ларкатал. - Темные мучают передо мной вас, моих родичей; и принуждали пленников причинять боль друг другу... Я добился чтобы этого больше не было, и взамен рассказал о цели посольства, - Ларкатал мог, наконец, хоть отчасти поделиться тем, что было у него на душе.
- Осторожней в словах, даже со мной! - предостерег Тардуинэ. - Нас наверняка подслушивают, и могут слушать... где угодно в крепости.
- Ты силен и благороден; ты поддерживаешь меня и предупреждаешь об опасности даже сейчас, после всего, что ты вынес.
- Больше некому сказать, - вздохнул Тардуинэ.
***
Ароквэн крепко спал, сраженный зельем и усталостью, и Фуинор спокойно вошел в камеру к нолдо, сел рядом, провел рукой по голове спящего, перебрал пальцами волосы. Сон эльфа из рваного забытья превратился в четкий...
...Ароквэн только начал просыпаться, как в камеру вошли орки, схватили эльфа и снова потащили в застенок. Там закрепили в раме... а перед ним с пальцами в пальцедробилке сидел Тардуинэ.
- Начинай, - подбодрил пленника Больдог. - Сделаешь все быстро, или потянем удовольствие?
Ароквэна ждало повторение того, что было для него страшнее самой пытки. И эльф вновь рвался, как мог из оков, со всей возможной силой, пока... не сбросил путы кошмара, и не ощутил соломенную постель под собой и чью-то руку на своей голове...
Фуинор с удивлением смотрел на нолдо. Как он смог сбросить не просто чары, но и сонное зелье, и победить свою смертельную усталость?
- Ты сильный, эльф. Но то, что ты делал, останется с тобой навсегда. Ты не забудешь это и не скоро сможешь спокойно спать, каждый раз гадая: я или твои собственные страхи возвращают тебя в ту комнату, делают палачом.
Ароквэн, один из младших лордов Наркосторонлдо, в самом деле был сильным, но вряд ли ему удалось бы сбросить сон, не вложи он все силы в тот порыв. Сейчас сил не было даже ответить. Но лорд в самом деле ломал пальцы товарищей, и это было не забыть и не обратить вспять. Он до последнего удерживал руки поднятыми вверх, видя, что творится с Химйамакилем, и это не забыть... Что, если бы он тогда поступил иначе? Но он не должен был и сразу опускать руки, как поступал потом. Он должен был держаться, сколько удастся, а когда силы начали таять, когда он уже неизбежно причинял бы боль другому - тогда нужно было опустить руки. Потому что тогда бы пытка происходила против его воли, и вместе с тем он облегчил бы муку товарища, а не длил ее.
Только сейчас истомленный до предела Ароквэн нашел лучший выход из того кошмара, на который его обрекали.
***
Отдых, что Эвег и Фуинор определили Тардуинэ, кончился куда раньше, чем хотелось бы эльфам. Умаиар вошли в камеру... и в задумчивости остановились. Что-то изменилось, Ларкатал больше не выглядел подавленным. А зря.
- Вижу, вы тут не скучали, - по знаку Фуинора орки закрепили Тардуинэ в очередном механизме. - И, похоже, Ларкатал, ты воспрял духом. Но... видишь ли... как бы то ни было, ты действительно виноват, что Тардуинэ сейчас здесь. Он, как и другие ненужные, мог бы быть свободен без условий. Но ты отказал им в этом. И теперь... ты будешь смотреть на мучения Тардуинэ до тех пор, пока он не умрет. Думаю... пытка будет тянуться пару суток. А после Тардуинэ его место займут, один за другим, остальные ненужные, которых обрек ты. Как ты будешь жить с этим, а эльф? - Фуинор был зол после неудачи с Ароквэном и хотел отыграться на ком-то.
Эвег же, тем временем, подошел к Тардуинэ - так, слегка подлечить.
Ларкаталу было тяжело слышать слова Фуинора. Если он ошибся, то эта ошибка действительно ударила по другим. И она... убьет их. Пусть эльф и старался поступить верно.
- Ты знаешь, отчего я оказался здесь. - Ларкатал обращался к целителю. - Если Саурон в самом деле отпустит тех, кто ему не нужен, без условий... я признаю, что ошибался в нем, и тогда изменю решение не говорить с ним... - это была еще одна проверка, которую пленник хотел устроить палачу, хотя нолдо мало верил в возможность успеха. - Но даже если я заблуждался, едва ли Саурон стал мстить мне за отказ убийством, в котором ему нет пользы. - Ларкатал с надеждой посмотрел на целителя. Нолдо верил, что Эвэг мог... исцелиться сам, мог перестать быть Темным, но сейчас Ларкатал не мог ничего сказать умаиа. И помочь Тардуинэ тоже не мог. Неужели его товарищ умрет здесь, замученным?! - Дайте... мне подумать, - почти простонал Ларкатал. Быть может, он найдет, чем откупиться от Саурона.
Умаиар недовольно переглянулись между собой. Ларкатал напрямую сказал, что хочет говорить с Маироном, и это нельзя было игнорировать.
- Хорошо. Подумай, - ответили умаиар, выходя. Тардуинэ вновь отвязали.
Ларкатал напряженно думал: он не только хотел защитить Тардуинэ, но и помочь Ароквэну, на котором не могло не отразиться то, через что его заставили пройти. Только сделанного не вернуть, время не обратить вспять. А еще Ларкаталу вспомнился испуг Эвега при его словах. Чего боялся умаиа? Того, что все узнают, что он не такой? Но у Эвега был шанс, и Ларкатал мог бы обещать помощь за помощь... Но сейчас нужно было спасти Тардуинэ. Для Ларкатала не легче пытки было знание, что товарища приговорили умереть под пыткой: долгой, тяжкой и мучительной смертью. Самого Тардуинэ новости, похоже, тоже не порадовали. Особенно после известия, что он мог бы уже получить свободу.
- Если Саурон желал... просто говорить с тобой, ты мог бы... попробовать... - негромко сказал окровавленный эльф и едва заметно качнул головой, после чего снова застонал: даже это движение причиняло боль. - Нет... просто сейчас...
- Мне нужно поговорить с Сауроном, быть может, он согласится не на тайны, и... если я все же ошибся, то этот ужас прекратится, - Ларкатал оторвал взгляд от товарища и начал звать Энгватара: он мог быть жесток и отвратителен, но был способен и на лучшее.
Время шло, но к Тардуинэ и Ларкаталу никто и не приходил - пусть пленник не считает, что к нему примчатся по первому зову.
- Зачем ты... зовешь Эвега? - удивленно спросил Тардуинэ, немного передохнув. Он заметил, что Ларкатал как будто делает разницу между целителем и Фуинором. - Он... такой же палач... как все эти...
- Палач... - ответил Ларкатал, - но не такой. Я видел... - начал было нолдо, но прикусил язык: если их слышат, то верным ли было открыто говорить о том, что он узнал и увидел? Если он выдаст целителя другим Темным, поможет ли это исцелению Эвега? Ведь если умаиа держит среди Темных страх, то он может стать свободнее, когда бояться станет уже нечего? Или, напротив, только озлобится? Решать не понадобилось: Эвег вошел в камеру в сопровождении пары орков. Он больше не собирался оставаться с Ларкаталом один на один.
- Ты хотел меня видеть, эльф? - спросил умаиа и запустил пальцы в раны Тардуинэ, и заставляя того кричать. - Может, поговорим после? Повелитель согласился выслушать твои мольбы. Смотри, от того, как ты будешь просить, зависит, как я буду лечить.
- Если мольбы помогут, и он их услышит... - с горечью ответил Ларкатал и посмотрел на Эвега. Приходилось говорить с целителем при орках, но эльф решился. При этом старался говорить так, чтобы Эвег понял, а орки едва ли: - Отпусти Тардуинэ. Чего ты боишься, скрывая страх за жестокостью? Того, что тебя увидят? Но если я увидел тебя, узнал, узнают и другие: это неизбежно. Ты не ответил, чего хочешь от меня именно ты... а я, возможно, даже будучи пленником, могу сделать кое-что для тебя.
Умаиа не ответил.
Тардуинэ было горько, что стойкий Ларкатал был готов молить Саурона, но сказанного Эвегу он не понимал. Орки отстегнули Ларкатала, у которого уже все тело затекло, от кресла и повели к Повелителю Волков.
***
Волк ждал Ларкатала все в том же кабинете, удобно развалившись в кресле. Когда эльф вошел, Маирон не произнес ни слова, глядя на нолдо. Маирону было интересно посмотреть на то, как Ларкатал будет выкручиваться.
Эльф вздохнул. Саурон не был настроен на беседы, он ждал мольбы и унижения. И воин сказал примерно то, что и Фуинору:
- Ты говорил, что я слишком горд. Если, чтобы помочь моим товарищам, нужно, чтобы я отказался от гордости, я сделаю это. Я буду умолять тебя, могу согласиться готовить или убираться на кухне, в ванной, - эльфу было противно заниматься такой работой, но то, что творилось с товарищами было куда хуже... И Ларкатал перешел к самому важному. - Скажи, ты действительно был готов отпустить часть пленников без условий? Возможно... я ошибался, и сильно.
- Мне не нужно твое унижение. Можешь оставить его при себе, - холодно отозвался Маирон. - Про пленных я говорил тебе серьезно, и первый уйдет завтра же утром. Но ты ясно дал мне понять, что тебе это не интересно.
- Я не поверил, особенно, когда ты прибавил требования рассказать, - не обвиняюще, а серьезно ответил Ларкатал. Он пристально смотрел в глаза Саурона.
- Если ты можешь отпустить пленных, и один уйдет завтра утром, несмотря на мой отказ... - медленно произнес эльф. - Возможно, я допустил большую ошибку, за которую расплатились мои родичи. Ведь ты... стал пытать их, чтобы я передумал... - нолдо поступал, как считал верным, исходя из того, что понимал. Горько было осознать, что это было напрасно, и у Саурона мог быть шанс. Но пытать родичей, чтобы добиться своего... это не поступок того, кто мог бы повернуться в другую сторону. - Я могу отказаться от своего решения и говорить с тобою... только ответь: если я поступлю так, что это для тебя изменит?
Волк смотрел в глаза Ларкатала и чувствовал, что для нолдо это решение дается непросто.
- Я не приказывал их пытать, - уронил умаиа. - Неужели тот, кто это придумал, не похвастался тебе? *(1) - Волк был ранен. И он задумчиво подбирал слова, чтобы описать себе состояние. Ведь он впервые испытывал такое чувство. - В прошлый раз ты презрительно молчал в ответ на мои слова, не будет ли теперь справедливо молчать мне?
- Не приказывал... - удивился Ларкатал. - Я полагал, происходящее здесь, кроме каких-нибудь выходок орков, исходит от тебя. А молчал я не из-за презрения.
- Ты думал? Коротка же память эльфов, - Волк говорил Ларкаталу раньше, что не может вечно обманывать других умаиар, просил эльфа просто не выказывать враждебности, говорил, что если Ларкатал не будет хотя бы изображать гостя, пусть даже ни о чем не говоря с Маироном, то пленников начнут допрашивать. Но Ларкатал ответил надменно на все его крайне добрые попытки помочь, и ушел от него... в застенки.
Ларкатал качнул головой. Странный был это разговор, очень странный.
- Я понимаю, что других могли допрашивать потому, что таковы приказы из Ангамандо; но их ни о чем не спрашивали, - отозвался эльф; в голос Ларкатала прорвалась мука, хотя он и старался держать себя в руках. - Зачем их терзали и заставляли причинять друг другу боль, если не для того, чтобы заставить меня передумать?
- Для того, чтобы задеть меня, - Волк одним сильным движением поднялся из кресла и подошел к окну. - Я говорил тебе. Я предупреждал. Эвег следит за каждым моим шагом. И если я выделил тебя среди гостей... - Волк засмеялся, поняв, что сам попал в старую, как мир, ловушку, показал, кто ему дорог, где больное место. - Кто же знал, что ты откажешься от всего, уйдешь в подземелье? Но ты ушел. И я запретил тебя трогать, это я еще могу. А Эвег поступил хитрее: он не трогал тебя, но все равно заставил ненавидеть меня. Или ты не проклинал меня эти часы?
Маирон развернулся и пристально посмотрел в глаза эльфа.
Ответ был неожиданным. Мысль, что за Сауроном могут следить, не пришла бы в голову Ларкаталу (хотя еще в начале умаиа говорил об этом, Ларкатал пропустил его слова мимо ушей). Зато нолдо знал другое: Эвэг был не такой, как все Темные, не просто умаиа, а значит, он мог быть исцелен, и нолдо отдавал ему, что мог... хотя Эвэг и ненавидел его. За то, что Ларкатал знал правду, за то, что задел за живое. Однако, похоже, этот Эвэг ненавидел и Саурона. Который старался сделать не раз для Ларкатала... многое. Как считал нолдо, только ради того, чтобы заполучить его в свою собственность. Но что если нет?!
- Да, проклинал, - ответил Ларкатал. - Так Эвэг намеренно создавал впечатление, что за этими пытками стоишь ты... - впору было то ли плакать, то ли смеяться. Он встряхнул головой и ответил умаиа столь же пристальным взглядом. - Все же... ответь, если я передумаю, что это изменит для тебя?
Как-то глупо было стоять в своем кабинете и играть в гляделки с эльфом. Маирон отвел глаза, не скрывая ничего, не сдаваясь - просто отвел.
- Этот Эвег тот еще гаденыш, - как-то устало скривил губы Маирон. - Если ты передумаешь? Надо же, как щедро. А я думал, это я отец даров... Не знаю, что это изменит. И мне не нужны твои подачки. Возвращайся в свою старую комнату, я скажу, что ты снова мой гость, и больше перед тобой никого мучить не будут.