Несмотря на три найденных способа подстраховки, выводя Маитимо на допрос, умаиа был мрачен.
- Думаю, ты и сам понимал, что так не могло долго продолжаться, - заговорил Сангвахьяндо, когда фэанариона снова привели в застенок. - Я рассказал обо всем Владыке, - положим, не совсем обо всем, но, возможно, Маитимо и не различит этой лжи. - Даже о том, что я совершил ошибки, и ты грозил мне карой за них. Владыка не разгневался на меня, но запретил освобождать приговоренных, как и тех, от кого еще может быть толк. А готовых принести присягу или умереть, увы, в темницах больше не осталось. Я мог бы вновь привести того, кто уже дал ее, но ты умеешь различать это... Потому теперь я поступлю иначе. - По знаку умаиа в камеру ввели эльфа, которого еще продолжали допрашивать. - Если ты, Маитимо, не уступишь, я буду мучить его перед тобой; если уступишь и расскажешь мне что-то из того, что мне интересно, то этого эльфа на волю, конечно, не отпустят, но я могу дать ему отдых от пыток на долгое время. И знай: помня о твоих угрозах, я собрал в одной пещере три десятка пленников и пленниц, и если ты обвинишь меня перед Владыкой в чем-либо, я в тот же миг отдам мысленный приказ оркам, и их убьют. И кровь тех пленников будет на твоих руках, Маитимо. Что для тебя важнее, месть или жизнь родичей?
Темный угрожал, а про себя думал, что попросту не допустит встречи Маитимо (пока он не согласится склониться) с Владыкой. И если нолдо потребует встречи под каким-либо предлогом, то вначале ему придется сообщить дознавателю, на что именно он согласен (никаких: 'Я расскажу что-то важное' или 'Я сделаю то, чего хотел Владыка'!) и поклясться, что не прибавит большего. А чтобы Маитимо не рассказал ничего оркам, придется убивать всех, кто к нему заходил. Это был второй слой защиты. Третий... Лучше бы не пришлось применять, потому, что тогда Сангвахьяндо не сможет возвышаться дальше; но лучше остаться с тем, что он уже получил, чем без всего.
***
Когда умаиа заговорил, нолдо понял, что ему врут. Никогда бы Моринготто не отпустил виноватого без наказания. Но нолдо смолчал, не показывая, что он понял, ожидая, что умаиа сделает дальше. Когда же нолдо усадили в кресло, в камеру ввели пленника, и тварь огласила свой план, Маитимо сказал лишь одно:
- Дурак.
Темный подписал себе приговор - теперь нолдо его уничтожит. И эльф лихорадочно думал, как отомстить, причем немедленно, так, чтобы избежать того, что задумала тварь.
- Как я понимаю, это значит, что ты не уступишь, нолдо. Ты выбрал, - ответил умаиа. Он надел на руку перчатку с когтями (можно было обойтись и без этого, но слабосильному духу хотелось подражать сильнейшему среди умаиар) и осторожно сжал этой перчаткой руку мориквэндо, скорее уколов его острыми когтями, чем впившись. Мориквэндо лишь усмехнулся.
- Не уступай, - сказал пленник Нолдорану.
- Думаешь, со мною допрос будет легким и несерьезным? - улыбнулся Темный мориквэндо. - Нет, просто все будет происходить... небыстро. Чтобы Маитимо всегда имел возможность остановить то, что я с тобою буду делать. - Пыткой должны были стать не эти аккуратные дырочки от уколов, а введенный через них яд. Рука вокруг аккуратных ранок на глазах краснела и опухала.
Нолдо посмотрел в лицо пленника, что... поддержал его, запоминая родича.
- Спасибо, - сказал Маитимо. Он придумал, что он может сейчас сделать, но тварь уже начала пытку. И привести задуманное в действие значило оставить родича.
- Что это за яд? Что он делает? Ты можешь остановить его? - спокойно поинтересовался фэанарион.
- В любой момент, - подтвердил Сангвахьяндо. - Вот противоядие, - Темный достал из складок одежды склянку, встряхнул ее в руке. - Если не дать его... сначала опухоль распространится на всю руку и дальше, а потом, начиная с места укола, рука будет раздуваться все сильнее, пока не лопнет кожа. К концу допроса эльф может практически остаться без кожи, все тело и лицо его будет раздуто, и он будет задыхаться, но не умрет.
Синда побледнел, ему было страшно, но он собрался с силами:
- Не уступай твари...
Маитимо снова посмотрел на родича и кивнул.
- Эй, орк, я желаю говорить с Моринготто. Не его ли ты раб, не твой ли разум всегда открыт ему? - И нолдо посмотрел на умаиа. - Ты слышишь? Я хочу говорить с Моринготто, - Маитимо надеялся, что умаиа откажется.
Орк испуганно ответил:
- Я пере...
Но не успел договорить, так как был заколот резким выпадом Сангвахьяндо.
- Нет уж! Эта хитрость со мной не пройдет, Маитимо. И если ты хочешь говорить с Владыкой, прежде скажи мне: зачем ты этого хочешь и что намерен сказать и сделать. Может быть, ты будешь осыпать Владыку издевками? Мой долг избавить его от этого.
Нолдо хищно улыбнулся.
- Итак, к своим грехам ты еще и прибавляешь то, что не передаешь Моринготто, что его главный пленник просит о встрече? Ты только что убил орка, только чтобы Моринготто не узнал о моей просьбе. И это я подтвержу. Ты взял на себя храбрость решать за своего господина. Что дальше? Начнешь за него командовать? Моринготто это будет очень интересно узнать. Ты, как говорят орки, вляпался.
- Ты подтвердишь? - переспросил умаиа. - Тогда пленники, что в моих руках, будут мертвы. Ты взял на себя храбрость убить тридцать родичей, чтобы только насолить мне?
Между тем покраснение и слабая пока еще опухоль, вначале окольцевав руку, словно браслетом, уже распространялись как выше по ней, так и ниже, затронув ладонь мориквэндо.
- Они все равно будут мертвы, - пожал плечами Маитимо. - Или станут рабами: я не уверен, что лучше. Но уверен: хорошо, что будешь развоплощен и ты. Более того, я испрошу у Моринготто вид казни для тебя сам, тот, который выберу. Враг хотел от меня службы, так что в твоем случае мы с ним договоримся. Саурон многому меня научил, как ты помнишь: ради тебя я буду готов проверить свои умения на практике.
Теперь побледнел умаиа.
- Ты лишишься своей защиты тогда, Манвэ не будет охранять палача.
- Ты станешь жалким духом, как Систо. Как я и сказал: ты дурак. Ты мог бы возвыситься, но, похоже, выбрал стать ничем.
- Не могу же я нарушать приказы Владыки, - раздраженно и со страхом отозвался умаиа. Про себя, однако, думая, что его не казнят. У него был припрятан еще один ход на крайний случай. Нет! Уже два хода. Второй он придумал сейчас от страха. В одном он многое сохранял, а главное - заметность, в другом - терял почти все, но не настолько, как грозился Маитимо. И в обоих... о нем будут говорить, он не будет просто 'одним из слабых духов'!
- А что ты, высокий командир Ангамандо, намерен делать с этим? - Темный кивнул на синда. - Как ты понимаешь, после того, что ты сказал, твоя встреча с Владыкой состоится... не только не прямо сейчас, а очень нескоро. Или никогда: мне, в случае, если раскроется, что я не допускал тебя до Владыки, все равно хуже уже не будет. Разве что если ты обещаешь, что не станешь меня обвинять, в обмен на обещание, что я не казню тех заложников.
Маитимо засмеялся.
- Э, нет, тварь. Ты никогда не мог ставить мне условия, но раньше мы могли договориться, а теперь ты будешь выполнять, что я тебе скажу, или... ты станешь одним из всеми забытых неудачников. И только я позлорадствую. А потом и я забуду. - Нолдо снова посмотрел в глаза родича, который явно начал испытывать боль, и продолжил, обернувшись к твари. Умаиа и правда был дурак, а дураку надо давать пояснения. - В Ангамандо сколько, девять сотен пленных? Ты можешь их всех передо мной замучить... а, нет, тебе не позволят потратить так много, но тем не менее. Говорю я, что вы хотите, или нет, это не избавит стойких от пыток, выстоявших от смерти, сдавшихся от рабства. И потому я буду молчать. Есть только один способ узнать от меня что-то: освобождая пленных.
- Не избавит, - протянул умаиа. - Ты не понял еще? Владыка запретил мне освобождать кого-либо; но те тридцать рабов, что я выбрал как заложников, почти не представляют ценности. Юнцы, лесные девы, что, кроме пения, никаким особенным мастерством не владеют, и те, кого орки при захвате покалечили. Ни тайн они ни знают - что им знать в своих лесах? - ни хороших рабов из них не выйдет. Поэтому я могу спокойно казнить их: убытка Твердыне не будет. А могу отдать распоряжение, чтобы их не допрашивали - смысла-то особого нет - кормили, поили, держали вместе, так что они и друг с другом смогут разговаривать и не знать мучений... Их жизнь действительно в твоих руках, Нолдоран. Погубишь меня: убьешь их. Обещаешь, что не станешь говорить против меня, и ты сохранишь им жизнь. Причем дав жизнь лучшую, чем они знали.
- Нахождение здесь - уже пытка, - отрезал Маитимо. - Ты в любом случае нарушил волю Моринготто, и отступать тебе некуда. Но в одном случае Моринготто все узнает, а в другом ты сможешь сохранить все в тайне. Но цена: те тридцать ненужных пленников. И этот. И если ты не остановишь пытку сейчас же, ты поплатишься. Ты дурак; ты должен был прийти ко мне, к твоему покровителю, и рассказать, что у тебя случилось. Вместе мы нашли бы выход. А ты повел себя, как дурак.
Рука мориквэндо в месте укола здорово опухала и причиняла эльфу сильную, но пока что вполне терпимую боль. А Темный, понимая, что надо скорее решать, продолжать ли пытку, колебался; время мучительно текло. Сангвахьяндо видел два выхода из своего положения, и оба они ему не слишком-то нравились, хотя в обоих случаях он заставил бы Твердыню говорить о себе... Согласно первому плану, умаиа мог бы продолжать отпускать пленников, получать от Маитимо ответы на вопросы в качестве платы и через это возвышаться. Но Темный понимал, что если Владыка потребует открыть разум, то для слабого слуги это плохо кончится.
Второй выход... был менее рискованным, но и выглядел не так заманчиво: во втором случае умаиа все же многое терял... 'Или нет?', - подумал Сангвахьяндо, вспомнив о близком приходе войска Валар. Но Валар могли прийти не так уж и скоро, а Маитимо вполне мог действительно добиться казни своего палача...
- Хорошо, - наконец неохотно признал умаиа, и дал привязанному выпить противоядие. - Часть из тех тридцати я могу назвать казненными, часть объявить сломленными и разослать как лазутчиков. Но зря ты думаешь, что я дурак: скоро ты убедишься, что это не так. И что я способен заставить говорить о себе тех, кто и имя мое никак не запомнит.
- Так вот как останавливают допросы, - удивленно произнес синда. Противоядие тоже действовало быстро, и опухшие пальцы понемногу возвращались к обычному состоянию.
Но кто бы мог знать или вообразить, какой ценой дались Маитимо эти переговоры! Сейчас, когда нолдо понял, что победил, ему нужна была выдержка, чтобы не выказать эмоций. Маитимо едва не трясло. 'Помоги мне, пожалуйста, помоги!', - просил эльф неведомого Защитника своего. Но вслух сказал иное:
- Тогда, как обычно, Сангвахьяндо: ты доказываешь мне, что все исполнено, а я не прошу Моринготто спустить с тебя шкуру. И вот еще что... запомни впредь: советуйся со мной, и тебе будет удача. Но если ты будешь продолжать пытаться меня обмануть, мне это надоест. А я не 'Моринготто, который прощает без кар'. - Нолдо не знал, что о нем сейчас думает пленный родич, слишком уж странно фэанарион себя вел при нем... Впрочем, пусть думает, что хочет, главное, что он будет свободен. 'Мы вывели уже тридцать восемь, и троих, учивших меня языкам, и Верных', - прошептал Маитимо своему Защитнику. Только бы держаться сейчас...
Повисшую тишину нарушил мориквэндо:
- Я благодарен тебе, Маитимо, но когда ты спокойно обсуждал с Темным, казнить ли заложников... смотреть на это было страшно. Не представляю себе, как для эльфа возможно так держаться, так говорить: ты словно из стали выкован, - признался синда, утирая пот и выступившие слезы. В этих словах о стали сквозило не восхищение, но непонимание, смятение и доля испуга, желания отстраниться, как от чудовища. - Сам я, когда услышал о них, почти забыл о яде, но теперь... и я, и они все будут спасены; получается... ты вел себя так, как и было нужно...
***
Да, все они были спасены. Кто под видом лазутчиков, кто под видом казненных; двоих самых покалеченных вынесли на носилках, словно бы, чтобы бросить волкам. Закончив всех освобождать, умаиа вернулся к Маитимо.
- Верно ли я понял, что за такое множество эльфов я ничего не получу? Только что не потеряю?
После этих, страшных и для самого умаиа переговоров (что, если Маитимо правда добился бы его казни!) Сангвахьяндо гораздо лучше понимал тех, кто не желал допрашивать Нолдорана. С мориквэнди куда как спокойней. Но за время этого 'допроса' Темный обдумал свои перспективы, потому и обещал доказать Маитимо, что он не дурак. Умаиа понимал, что если он будет и дальше освобождать пленных по слову Маитимо, то со временем это все равно откроется и станет известно Мэлькору. И умаиа будет сурово наказан. Если же он опять обманет нолдо или будет пытать перед ним других, то будет еще хуже. И если он перестанет освобождать пленных, Маитимо ничего больше не скажет. И довольно скоро Владыка сочтет своего умаиа неудачником.
Самым простым выходом было, сохранив приобретенное, уступить место другим желающим проверить свои навыки на Маитимо; но тогда о Сангвахьяндо тотчас забудут. Нет, это было не то, чего желал умаиа. О нем будут говорить. Его даже бояться будут!
***
Родич не понял и не принял его - но у нолдо не было сил что-то по этому поводу чувствовать. Оставшись в своей камере, фэанарион дал волю напряжению, кратко и без слез рыдая в плотно прижатую подушку (да, он жил роскошно). А потом пришел умаиа, и нолдо уже знал, что с ним нельзя давать слабину.
- Если бы ты пришел ко мне и сказал, что от тебя хочет Моринготто, мы бы придумали вместе план, и ты бы получил от меня награду. Но ты обманул меня, хотя я и предупреждал тебя. Мне стоит усилий сдержать свою ярость и не рассчитаться с тобой, так что будь доволен и тем, что получил.
- Я знаю, что наш договор не может продолжаться долго, - произнес умаиа. К тому же Сангвахьяндо не получал чего хотел: Владыка его вознаграждал, хвалил, но другие... по-прежнему не слишком замечали... - Скажи, а можешь ли ты изменить своему правилу вознаграждать после освобождения, и рассказать мне нечто наперед в обмен на мое обещание... с лихвой расплатиться с тобою после? Если немного повоображать, так, для разминки ума... что бы ты дал, если бы некий маиа устроил так, что в Твердыне станет несколько меньше младших духов, среди орков начнется переполох, а твоя камера в то же время почти нечаянно окажется незапертой?
Нолдо испытующе посмотрел на умаиа. Было непохоже, что он врет.
- Я старший сын Фэанаро, отец доверил мне помочь ему сделать 'тело' для духа Сильмариллей. Я смешивал и варил то, из чего отец сделал часть оболочки. - Но нолдо точно не знал, из чего была сделана эта основа. Отец в чем-то действовал по наитию... Кажется, там был измельченный в порошок кусочек Нур-Мэнэль, но что еще?.. А еще каждый из братьев делал что-то для Камней. Кано вот благословил их и пел над ними... Но про братьев тварям знать было незачем. - Ты доволен таким знанием?
Неужели... неужели он наконец-то получит свободу? Шанс бежать, а большего было и не надо! Привыкший, что в плену нельзя говорить лишнего, эльф даже не догадался спросить у умаиа, что тот задумал.
- Да, очень доволен, и даю обещание, что все будет, как я сказал, в придачу к тем, кто получит свободу, - ответил Темный. - Владыка будет очень рад каждой крупице знания о том, как были созданы Камни, ведь знание о строении чего-либо может помочь исказить его, - умаиа говорил сейчас более откровенно, чем обычно, да что там, чем говорил всегда. Ведь его скоро здесь не будет. - И я мог бы рассказать тебе о том, что задумал, но только при условии, что ты дашь мне обещание молчать.
Нолдо не верил, что Камни можно Исказить, ведь в них был чистый Свет. Но вслух эльф свои мысли говорить не стал - пусть Моринготто сам обломает себе зубы, потратив впустую силы на борьбу с Камнями. А вот слова умаиа заинтересовали эльфа.
- Я обещаю хранить твою тайну, а возможно, и содействовать, - сказал Маитимо. Поведение умаиа... было крайне неожиданным.
- Владыка много хвалил меня и дал мне подчиненных: тех, кто прежде служил Систо и Турувандо. Но другие в Твердыне... хотя я стал допрашивать тебя, когда они все побоялись, и достигаю успехов, там, где не могли и прославленные, в Твердыне все равно даже мое имя не запомнили! 'Этот новый дознаватель', - фыркнул умаиа. Обычно фраза имела отнюдь не лестное для него продолжение. Например, 'долго не продержится' или 'никак не может равняться с Маироном, да и с Энгватаром тоже; теперь берут кого попало...' - Меж тем, близится время, когда здесь будут Валар, и все отличия и награды, данные Владыкой, окажутся пусты. Лучше не дожидаться этого. Я уйду, и уйду так, что об этом будут говорить и повторять мое имя со страхом. Имя Турувандо до сих пор то и дело звучит на все лады, а много ли говорили о нем прежде, чем он оказался темной лошадкой? - В применении к духу, что обращался черным конем, это, конечно, была игра слов. - Я уйду так, чтобы у всех был повод думать, что я тоже бежал на Запад.
Нолдо про себя подумал, что он даже имя этого умаиа не узнал... Надо будет выяснить у орков.
- План дерзкий, - похвалил нолдо умаиа. - После такой выходки тебя правда не забудут, а имя станет всем известно. Думаю, о тебе говорить будут даже больше, чем о Турувандо, - эльф наконец нашел слабое место врага и подогревал его намерение лестью. - Только представь, как много ты знаешь. Все сразу начнут обсуждать, куда ты, незаметный, мог зайти, что увидеть и услышать, как много выдать Валар. Ты можешь посеять в Ангамандо... если не панику, то зерна страха, что еще долго будут давать всходы. Удачи тебе в этом.
- Владыка, вознаградив меня, отдал мне не только орков, но и бывшего подручного Систо и двух подручных Турувандо. Один из них всегда стоит за дверью твоей камеры, когда здесь нет меня; только данная Владыкой честь непрочна... при неудачах я легко могу лишиться дарованного. Но я заберу их с собой. Первый из упомянутых мной весьма труслив и дрожит от одного имени Тулкато. Довольно будет сообщить ему будто бы узнанное от тебя: что Валар не позволили посланнику Владыки увидеть сборы войск, а тебе тайно передали, что уже выступают в поход и что не успокоятся, пока не уничтожат Мэлькора. А былые подручные Турувандо всегда под подозрением; я уже держу их в своих руках угрозами. Сейчас, открыв Владыке узнанное от тебя, я пожалуюсь, что они не хотят слушать меня как служившие другому и попрошу для них наказания - высылки из Твердыни, чтобы впредь они мне повиновались. А когда я буду уходить, упомяну при орках, будто они готовят все для меня снаружи Твердыни, словно сообщники в побеге. А после я расскажу и им 'тайные вести' - что я на деле не кары для них добился, а вывел из крепости, что скоро рухнет... - В общем-то, умаиа считал последнее по большей части правдой.
Нолдо слушал с возрастающим удивлением и не думал его скрывать.
- Ты продумал хитроумно, на множество ходов вперед. У меня к тебе два вопроса. Первое: что ты с этими двумя планируешь делать после, когда вы уйдете? Второе: ты сообщишь мне, когда я могу бежать?
- Первое очевидно: они будут служить мне, - и так умаиа станет и вдали от Ангамандо не просто одиноким беглецом, а главным над другими, первым среди них. - Второе: да, я сообщу тебе. Так скорее поверят, что я тайно помогал Валар. Послушай, что я намерен делать с орками, которых всегда множество в ближайших ходах. У меня есть немало ядов и снадобий разного действия: одни причиняют боль, другие убивают, третьи вызывают кошмарные видения, четвертые приводят в беспричинную ярость, вызывая желание броситься на ближайшего, и так далее, - Сангвахьяндо смолчал о том, что изрядную часть всего этого он бы опробовал на мориквэнди перед Маитимо. Хотя это было и так понятно. - Так вот, в назначенный день орки получат эти яды подмешанными в пищу в разных смесях и соотношениях вместе с замедляющим снадобьем, чтобы все это начало действовать одновременно. Возможно... и оркам, и стерегущим ходы умаиар будет немного не до тебя. Да, они запомнят имя Сангвахьяндо!
Нолдо захохотал. Да, это было прекрасно. Быть может - это было именно то, чего он так долго ждал, то, что было задумано Свыше, Тем, кто помогал и раньше, Тем, кто через нолдо дал свободу стольким пленникам...
- Хорошо, тогда иди и выполняй, что задумал. Твой план ошеломляет даже меня. Я думаю, что Моринготто и другие... будут в бешенстве. Они тебя не забудут, я не сомневаюсь. Удачи тебе в этом. - Эльф не был уверен, что вне Ангамандо этот умаиа не принесет зла, но все равно он нанесет удар по Ангамандо и могуществу Моринготто. А это хорошо.
- Не забудут... и не найдут, я закроюсь наглухо. И, как и обещал, за то, что ты сообщил мне, я выведу двоих мориквэнди на свободу, - если бы не обещание, умаиа мог бы сейчас обмануть, например, не освободить, но забрать с собой, как личных рабов. Хотя с Воплощенными все равно было бы труднее скрыться далеко, а обманывать Маитимо сейчас не стоило... Зато отпущенные могут помочь создать нужное впечатление. - Я выведу их к западу, поближе к Морю, а сам после уйду... в другую сторону. - И умаиа видел, что Маитимо был не просто рад его плану (что было естественно), но изумлен и ошеломлен, хотя до того звал его 'дураком'... Это было замечательно. - Ты... наверняка хочешь, чтобы я прежде привел этих двоих сюда и дал вам поговорить, - так было всегда прежде, так что предположение было просто логичным. С другой стороны, умаиа желал, чтобы нолдо не только не помешал, а немного поспособствовал его планам... - Если же тебе не удастся бежать, ты... подтвердишь, что я говорил о желании поступить по примеру Турувандо? - Если вдруг удастся, это было бы, конечно, лучшим подтверждением. И местью тем, кто так и не оценил Сангвахьяндо, так и не выделил его из многих...
- Я буду рад увидеть родичей и говорить с ними, - подтвердил Маитимо. - И, поскольку ты добр ко мне сейчас, я не только буду подтверждать твою историю, но и тоже поделюсь с тобой нужным лично для тебя. Среди Света нет тех, кто не важен. Важен и ценен каждый. Ведь ты видел, что я, Нолдоран, облаченный Светом в мантию, вставал на колени перед родичами, и с неизвестным рабом говорил, как с членом семьи. И если ты устанешь скитаться в пустоши и вернешься к Манвэ, ты будешь не последним, и твое имя не забудут. А если ты, зная, как здесь страдают пленники, приведешь помощь - твое имя запомнят навсегда, и каждый в Амане будет знать тебя. И Моринготто в темнице тебя тоже забыть не сможет.
Умаиа в самом деле видел, как вел себя Маитимо с родичами, и это казалось удивительным. Темный понял бы, если бы вставание на колени перед низшими принесло Нолдорану выгоду. Но Маитимо никакой пользы от того не было, напротив... И все же на Запад Сангвахьяндо уходить не собирался - что ждет там слугу врага Валар и отравителя? Хотя сейчас ему было чем похвалиться... И если Валар победят... быть может, лучше прийти к ним, чем скрываться безликой тенью среди уцелевших? Может быть, он сможет притвориться...
- Нет, отравителям там делать нечего... - в конце концов вслух признал умаиа.
- Да, отравителям и правда там не место. А тебе нравится быть отравителем? Кем ты был до того, как стал им?
- Яды... хорошее средство достижения целей, а я хорошо разбираюсь и в растительных, и в животных, и в сочетаниях их друг с другом и с чарами. А раньше... будь я раньше кем-то, - умаиа выделил последнее слово, - верно, и не пришел бы сюда. Один из многих и многих... Ну, знаю я свойства кэлвар и олвар и их взаимоотношения, знаю, чем они могут друг с другом делиться, кто на кого благотворно действует, а кого лучше держать поодаль друг от друга... На таком не возвысишься и не прославишься.
- Между прочим, я знаю, как ты можешь возвыситься, исходя именно из того, что ты знаешь и умеешь, - заметил Маитимо. - Причем возвыситься больше, чем просто маиа Кементари, разбирающийся в кэлвар или олвар. Да... у тебя куда больший дар, и большие возможности, чем у многих и многих прочих... Йаванна и ее народ создавала кэлвар и олвар, и славны этим. Моринготто исказил их, и тем тоже прославился. Но ты, знающий тонкую взаимосвязь и взаимодействие, пока что лишь тень Исказителя, один из его свиты. Однако если ты будешь Исцелять раны, нанесенные Врагом, используя свои умения и знания о взаимосвязи вещей, то тебе будет мало равных. Великим делом было создать мир, но теперь становится не менее великим спасти его. Подумай, что было бы тебе заманчивее в будущем: остаться известным только в Ангамандо или быть прославленным на всю Арду? Подумай об этом на досуге.
- Мне ведомы не только яды, но и противоядия, и многое еще, однако ты, кажется, забыл, кто я. Я поддержал Диссонанс, как бы я теперешний мог исцелять его, если бы и пожелал? А желания исцелять у меня вовсе нет, тем более, что я не смог бы соперничать в целительстве с маиар Эстэ, - отозвался умаиа, хотя и не забыл после о том, что ему было сказано. Перспектива прославиться и в Амане была невероятной... но заманчивой. - Чем предаваться туманным гаданиям о будущем, лучше займемся настоящим.
***
Умаиа ушел и вскоре привел двоих рабов.
- Я знаю, - сказал Темный, - что за вопрос ты всегда задаешь, когда я привожу одного: 'Нет ли у тебя близких?' Вот тебе сразу близкие: супруги. Собственно, мы их и держим друг другом...
Это были фалатрим, которых вообще среди пленных было меньше, чем синдар. Их держали порознь - муж строгал стрелы, жена шила ткани - только иногда давая встречаться. Когда они увидели Маитимо, мужчина закусил губу и опустил глаза. Он помнил приход нолдо, его слова, когда собрали оружейников... но был слишком скован страхом, чтобы восстать.
А Маитимо был рад видеть пленников. По их виду, по в меру опрятной одежде, нолдо понял, что перед ним рабы. Это... было горько, но они все равно оставались его родичами.
- Привет вам, - сказал нолдо. - У меня для вас радостные новости: вас скоро должны отпустить. Вы обретете свободу, никаких уловок, никакого подвоха. Я заплатил за вас, сказав то, что мне было не сложно, а Враг посчитал важным. Возвращайтесь домой и будьте счастливы. А пока вы еще здесь... побудьте со мной немного. Мне одиноко, я буду рад общению с вами.
Эльфы вначале бросили быстрые взгляды на умаиа, но тот молчал.
- Не знаю, как благодарить тебя, - нис обняла вначале мужа, а затем того, кто дал им свободу и позволил быть вместе, и не думать больше ежедневно и ежечасно о том, что возлюбленный супруг в рабстве, как и она сама, его бьют кнутом надсмотрщики и в любой момент могут замучить или убить. - И буду рада говорить с тобой, это самое малое, что я могла бы сделать.
- Спасибо тебе. Мы вернемся обратно в Фалас, - скованно ответил ее муж, не поднимая глаз. - Все это закончится, и я встречусь с родичами снова... - 'С теми, чьих товарищей, быть может, убили моими стрелами'.
Маитимо обнял нис в ответ. Сколько же... сколько же времени его никто не обнимал... И только после нолдо посмотрел на так и стоящего у двери фалмаро. Что бы делал сам Лорд, если бы его схватили вместе с женой? Но его жена была бы... как Нэрданэль: сильная, мудрая, не желающая сдаться. И она бы была готова умереть здесь и увидеть, как ее мужа растерзают на ее глазах. А этим двоим придется жить со знанием того, что было, того, что они делали...
- Я хотел бы помочь вам большим... Но не знаю, как, - сказал фэанарион. Впервые в плену он не нашел, что сказать. - Вам обоим выпало много страха и боли. Но... пока Тень висит над вами, вы не сможете быть так же счастливы, как были раньше, ее ужас будет преследовать вас. Я бы хотел, чтобы вы ушли свободными.
Эльдэ подняла брови.
- Страх... не останется отныне только в памяти? - То, что в памяти останется, было очевидным, но нолдо говорил об ином. Бывший оружейник отошел наконец от двери и приблизился к Маитимо, хотя и не поднимал глаз.
- Ты видел меня вместе с другими, среди оружейников, и я... в самом деле не знаю, смогу ли быть счастлив. Хотя, конечно же, буду много счастливей, обретя свободу, избавившись от всех цепей. - Не только тех, что на руках, но и тех, которыми его здесь удерживали: страхом за жену.
- Я не могу тебя винить, - возразил Маитимо. - И никто не сможет. Разве что тот, кто совсем глуп и ничего не понимает. Но я вижу тебя, и я вижу, что ты сам себя винишь и не можешь простить. Ты был вынужден выбирать меж любовью к жене и тем, как было бы правильно. Эти твари дали тебе подлый выбор, когда что угодно безнадежно и ужасно, когда любой выбор проигрыш. И знаешь... ты поступил так, как не мог не поступить. Твоя жена прекрасна и нежна, в ней столько любви и заботы, ты не мог позволить разрушить этот чудный дар Единого тебе. Сколько ты об этом не думай, все равно другого выхода, чем тот, который ты выбрал, не было. Прими это и перестань себя винить. Возвращайся к своим и сражайся с тварями, чтобы другие не попадали в ту ужасную ловушку, в какой вы были. Нет над вами больше крыльев Тени, нет вины, есть только ваша любовь. Я вас прощаю и благословляю.
- Да, я не мог не винить себя, ведь я знаю, что соучаствовал в том, что творят Темные... а они убивают моих родичей, - эльф был изумлен. Он сознавал, что перед ним тот, кто служить не стал бы, хотя перенес многое... и недавний раб ждал осуждения, упрека. Возможно, даже горьких слов о том, что сделанное им простить нельзя. А услышал совсем иные слова. - Я клял себя, но Гвилвилэт... твари, - мориквэндо невольно перевел взгляд на Темного, - стали мучить ее, обещали казнить, и я не мог этого вынести. Я ждал от тебя осуждения, но ты... прощаешь и благословляешь нас...
- Чудный дар, - тихо повторила его жена, обращаясь к Маитимо. - Встреча с тобой стала даром многим. И когда нас приводили к тебе... спустя время нашлись те, кто отказался работать, бросил свои орудия в орков или столкнул вниз, в пропасть кого-то из них самих. Так я слышала: орки не умеют хранить в секрете, что происходит.
- Вы любите друг друга, - сказал нолдо, - больше, чем свои души, чем самих себя. Разве было бы верно, если бы ваша любовь была превращена Тьмой в вечную пытку для вас, и радость обернулась вечной горечью? Спасибо за добрые вести о тех, кто, услышав меня, восстал, но... вы не могли так поступить. Не кляните больше себя. И... подозреваю, от вас хотели добиться больше, чем работы, но даже пытками друг друга не вырвали клятвы. Вы сберегли все самое ценное, что можно было сберечь в плену: Свет и друг друга. А ваш труд... не так много вы и сделали для тварей. Их тысячи, а вы могли в лучшем случае сделать сотни вещей. И потом, орки плохие бойцы, и они не ценят вещи. Половину из того, что получили от вас, они сломают, порвут, потеряют, используют, не как должны были. А другую половину... принесут, конечно в бой, да только бойцы из них аховые. Даже с эльфийским оружием они не станут лучше, и всех их ждет конец. А хватать одиноких путников, там и ваше оружие не понадобится. Идите с миром.
Фалатрим переглянулись. От них в самом деле хотели добиться большего...
- Да, - начали они одновременно, а потом продолжил уже только муж:
- Темные и впрямь хотели, чтобы мы не только работали на них, но поклялись им в верной службе.
- Но это же... это просто невозможно, - продолжила эльдэ, бережно взяв супруга за руку.
- Я сделал множество стрел, и часть из них, много ли, мало ли, верно, пустили в моих родичей, - тихо произнес эльф, хотя и улыбнулся возлюбленной. - Но ты прав, клятвы они от меня не добились.
Эльдэ, и без того менее страдавшая от вины, словно распрямилась.
- Я едва ли забуду, что согласилась служить здесь, и что моего любимого принудили к тому через меня; но мы любим друг друга, и мы снова вместе, и Тень... она отступит.
- Гвилвилэт, - обратился к ней супруг. - Ты не должна винить себя, тем более в том, на что согласился я.
- Но и я не хочу, чтобы ты отныне жил под грузом вины...
Маитимо понимал, что одного их нежелания было мало. Эльф вздохнул про себя. Его аргумент про стрелы... был с самого начала неубедительным, нолдо знал это изначально, понял это и мориквэндо.
- Я видел тех, кто клялся служить Тьме, хотя и не был скован так, как вы. Вы сдали рубежи, которые могли, но пришло время, и вы встали насмерть. Темные поняли это и решили, что лучше держать вас как рабов, чем лишиться всего. Так что они смогли вас заставить, но не сломить. - Только в этом и была загвоздка: нэр знал, что виноват в смерти родичей. Как отменить такое? И разве сам Маитимо не любил отца больше своих родичей в Альквалондэ? ...Надо сжать зубы: не выказать эмоций... - Мы можем поступать неверно, можем понимать это, но не можем идти против того, что нам важнее всего. Вам важнее всего супруг. И я не могу поверить, что сделанное от безысходности, но из любви, через самопожертвование... может обернуться большим лихом. Я надеюсь на Единого, что он видит все и не позволит, чтобы верная любовь принесла ядовитые плоды.
Гвилвилэт было легче - по крайней мере, сотканная ей ткань не служила убийству, ее мужу - тяжелее, но и он поднял голову.
- Ты надеешься на Единого... и мы будем надеяться. Не Бауглир и не его слуги решают, что будет, и если Он дал нам освободиться... то едва ли для того, чтобы мы казнили себя. Я ничего не могу отменить и забыть не смогу, но... могу убивать Темных и помогать родичам, сколько будет в моих силах.
- Мы все будем жить, с тем, что сделали, - откликнулся нолдо. И посмотрел на умаиа. - Скажи, а может орк получить приказ в свой разум и устроить пожар в оружейне, где хранятся стрелы? Одновременно... с общим весельем?
|
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"