Уже одетый в собственную одежду, Ларкатал вновь увидел Марта и улыбнулся.
- Не ждал, что ты придешь провожать меня, ведь мы едва знакомы. Прощай, и желаю тебе свободы, как и я обрел ее, - у всякого, кто жил здесь, от пленника в застенке до Саурона, свободы было мало. А у него теперь была. Ветер трепал волосы эльфа, и Ларкатал подставлял ему лицо, чуть щурясь.
Март тепло попрощался с Ларкаталом. Для него все происходящее было более чем ясным ответом - Темные добры и благородны, умеют дружить, уважают своих врагов, проявляют милосердие, а еще - бесконечное терпение. Все, о чем недавно говорила беорингу Линаэвэн, наконец-то развеялось, подобно дурному наваждению, и освободило его. И Вэрйанэр, конечно же, сгущал краски. Не так все было - совсем не так, как он рассказывал.
***
Эвег и Ларкатал выехали из крепости.
- Ты предпочел получить удар, но не ударить, хотя мог легко применить Волю. Это заслуживает уважения, - сказал эльф целителю. Темный промолчал.
Эвег догадывался, почему Волк послал отвозить Ларкатала именно его. Повелитель Маирон был далек от того, чтобы пойти за эльфом своей душой, а не страстью, и Волк так же думал и о нем, Энгватаре. Комендант Волчьей Крепости судил по себе и думал, что целитель точно также играет с нолдо, как играет с ним сам Волк. Это одновременно и успокаивало Энгватара (не надо бояться за свою шкуру), и... неожиданным образом причиняло боль. Ларкатал был так бесконечно добр и терпелив к целителю, несмотря на все то зло, что умаиа причинил и самому эльфу и его родичам. Нолдо заставлял вспомнить о прошлом, о том, каким Энгватар уже был, о другом нолдо, что некогда прощал причиненное ему зло; и сейчас целитель не закрылся от этого воспоминания, которое мучило своей невозвратностью. Энгватар перевел взгляд на Ларкатала. Эльф доверял Волку так же, как и Энгватару, а Маирон просто использовал наивное сердце. И не предупредить... Что он скажет Ларкаталу? "Не верь Саурону?" Ха, Маирон то же самое мог бы сказать про него самого: "Не верь Эвегу".
Через какое-то время Ларкатал, прижавшись плотнее к целителю, чтобы его слова не заглушил ветер, заговорил снова:
- Скоро мы простимся, и я не буду больше беспокоить тебя неудобными вопросами, - эльф грустно улыбнулся. - Хотя я задавал их ради тебя. Жаль, не удалось придумать, куда тебе можно уйти, но если ты уйдешь, и понадобится, чтобы эльфы приняли тебя, а не попытались сразу развоплотить... думаю, я смогу помочь, - Ларкатал надеялся, что его слова станут семенами, которые однажды прорастут, хотя он и он знал, что для Энгватара это далеко не начало пути, и что целитель еще до их встречи был не таким, как другие Темные.
А целителю сейчас было больно и обидно за другого нолдо.
- Ты прощаешь меня? - наконец спросил Энгватар, переводя коня на шаг. Пусть отдохнет пока и даст поговорить. - За все, что я при тебе делал и делал многие сотни лет до того?
- Прощаю, - ответил Ларкатал. - И для меня будет радостью, если я могу помочь тебе. Ведь ты... способен на куда лучшее, чем то, что я чаще всего видел. Желаю тебе обрести свой путь и не только исцелить многих, но и видеть, наконец, плоды своих трудов.
Энгватар с тоской посмотрел вперед, вдаль, на вершины деревьев, тянущиеся до самого горизонта... Как хотелось бы уехать с Ларкаталом прямо сейчас, и пусть Волк его ищет-свищет, да еще и от Владыки получит - якшался с эльфами, дал им сманить одного из слуг Владыки Севера! Разве не для того Энгватар отправился вместе с ненавистным Маироном - однажды подловить, донести, отомстить, навлечь жестокую кару? Но тогда доля эльфов на Острове станет еще хуже. Темные научились по одному пленнику, что пришел из-за Моря: фэанорингов надо бояться, даже когда они в цепях. А он сам? Все ли потеряно безвозвратно или - нужно решиться и измениться, вернуться к Истоку?..
- Я не хочу тебя спрашивать, куда ты идешь... - наконец заговорил Энгватар. - Но если ты будешь в Химйарингэ, я смогу прийти туда и встретить тебя. - Чтобы было кому заступиться за него перед... Маитимо.
- Постараюсь однажды туда добраться. Куда направляться сейчас, я пока не решил, а ты... не хочешь спрашивать, чтобы не навредить мне, и не ищешь своей пользы, - Ларкатал видел тоску во взгляде Энгватара, тот даже не скрывал ее. И даже сейчас, когда Саурон так изменился, Энгватар был отличен от него. Нолдо чувствовал это... возможно, потому что Саурон только вступил на путь изменения, ему требовалось больше времени? - Тебе может прийтись тяжелее сейчас, но это дорога к свободе...
Они ехали еще некоторое время, пока Ларкатал не простился с Энгватаром. К этому времени он решил, куда направится: ему нужно было побывать в Фалассэ, чтобы рассказать Кириамо о предложении Финдарато, а родичам Кириона об участи синдо; нужно было проехать хотя бы по краю Хранимой Равнины, и, если выйдет, передать стражам вести о посольстве и о том, что известно Саурону; а после уйти на Химйарингэ. Но вначале Ларкатал решил направиться в Брэтиль.
- Пока я уйду в Брэтиль, Энгватар. Туда проще добраться, там я надеюсь встретить кого-то из своих товарищей, что обрели свободу... - в Бреэтиле собиралось много атани, так что Энгватар мог прийти туда и скрыться среди них. - А после, спустя время, постараюсь добраться до Химйарингэ.
Услышав о Брэтиле, Эвег покачал головой, но все же ответил:
- Тогда жди меня там. Я приду так скоро, как только выдастся возможность. Но я не хочу задерживаться в Брэтиле. Не стоит начинать новый путь с того, что прячешься. Я приду к твоим родичам, и пусть они простят меня или казнят. Доброго пути тебе, Ларкатал. Земли впереди должны быть безопасны, все орки строят дорогу, но все же, будь осторожен.
- И ты будь осторожен, - произнес Ларкатал. - Хотя ты и мастер маскировки, тебе теперь опасно задерживаться на Острове. Если прежде я видел, что ты отличаешься от других, то сегодня, сейчас... я сомневаюсь, что ты еще Темный. Я буду ждать тебя, доброго пути!
Лес был неспокоен и тревожен, но в сравнении с долиной Сириона это были уже совсем иные края. Ларкатал думал о том, каким чудом завершилось его пленение, и как было правильно, что для этого посольства, которое угодило в засаду, Финдарато выбрал именно его. Ларкатал думал так с первого дня, когда их захватили, но в те дни это были совсем иные мысли: нолдо не хотел бы видеть на своем месте Винйатара (Гвиндора), Артаханиона (Бранвэнниата) или Кунэтарйа (Гвэтрона). Сейчас все было иначе. И не потому, что другие Верные Финдарато оказались бы хуже, но это испытание выпало ему, Ларкаталу... и, кажется, он с ним справился. Только оставалась тревога за других пленников: все же... вряд ли Гортхаур отпустит всех. И теперь, как осознал Ларкатал, он будет беспокоиться и за Энгватара. Целителю в самом деле было опасно оставаться среди Темных, он рисковал быть разоблаченным - и угодить в застенки подобно пленникам-эльфам. Нолдо не знал, что если бы не этот страх, Энгватар уже века мог бы жить совсем в другом месте и совсем другой жизнью.
Но нолдо ошибался в другом. Он думал, как он хорошо справился с испытаниями в плену, был рад, что направил к Свету двух могущественных умаиар, но не думал о том, какое зло он принес родичам, не знал, что благодаря ему один из спутников принес присягу Тьме, и не догадывался, что видение Саурона о будущем принесет всем отнюдь не добро.
***
В глухой ночной час Фуинор разбудил Вэрйанэра.
- Тебе пришла пора уходить, эльф. Поклянись, что не расскажешь никому ни о чем, что было здесь за время твоего плена, и на рассвете уходи, - Фуинор вовсе не ожидал, что Вэрйанэр согласится молчать: тем хуже для него. Ему никто не обещал свободу за его рассказ. Откажется молчать, значит, останется здесь.
- Ты что, пришел по собственному усмотрению меня отпускать? - хмыкнул Вэрйанэр. - Твоему господину это вряд ли понравится, я же обещал ему, что взамен на свободу Лаирсулэ я остаюсь в крепости насовсем. Ну, или пока ее наши не возьмут.
- В твоей службе больше нет нужды, Вэрйанэр. У тебя есть последний шанс уйти. Или пользуйся им, или нет.
Его освободили от обещания - что это значило? Возможно, что Хэлйанвэ теперь будут допрашивать? Ведь фэаноринг, в отличие от Лаирсулэ, мог знать немало... и тогда давать ему защиту насовсем Саурон не станет. И когда Вэрйанэр уйдет, Хэлйанвэ сразу же начнут пытать? Но если не уйдет - что помешает Саурону просто закрыть перед ним двери кухни? И все же - скорее всего, Саурон еще повременит с допросами. Он сейчас старается изображать доброго хозяина: освобождает пленников (за рассказы, да, но освобождает), слушает песни, не выспрашивая о тайнах, и Линаэвэн позволяет оставаться в гостях у Марта... И сейчас ему, Вэрйанэру, предлагают уйти, а не просто отправляют в подземелье. Хотя могли бы. Но если ему не удастся защитить Хэлйанвэ, то, можно попробовать помочь Линаэвэн и этому атану. Вдруг их в самом деле в Дортонион отпустят? И в другом... быть может, еще придумает, чем может помочь.
- Я остаюсь, - сказал нолдо.
- Раз ты так выбрал, никто тебе больше не поможет. И в Ангамандо ты расскажешь о Наркосторондо все, что знаешь.
Вслед за Фуинором в комнату вошли орки. При помощи умаиа они быстро скрутили нолдо и вылили ему в рот одно из глубоко усыпляющих зелий Эвега. Утром в крепость прибудет обоз из Твердыни - привезет продовольствие. С этим обозом Волк и отправит в Твердыню Вэрйанэра. Владыка будет доволен таким подарком.
***
Закончив разговор с Вэрйанэром, Фуинор пришел в камеру Кириона.
- Что ты надумал, эльф?
Сколько Кирион передумал за эту ночь! Вначале мысли шли по кругу - Ларкатал тоже все рассказал, в обмен на свободу - как такое могло быть?! Он так Светел и мудр, и он не изменился при последней встрече. Темные, конечно, оклеветали его, чтобы убедить младшего друга ложью. Но откуда тогда известие о палантирах? Значит, Ларкатал все же рассказал? В обмен на свободу? Затем только Кирион вырвался из этого гнетущего круга. Ларкатал сказал, что Саурон отпустил пленников, он поверил ему... Быть может, Саурон уже услышал его и близок к раскаянию? Не слишком ли скоро? Или Саурон обманул его? Да, такое могло быть. И Ларкатал мог что-то выдать невольно, в беседе. Вновь припомнился Кириону взгляд Ларкатала, привязанного к креслу, его слова. Да, даже если Темные сумели - пыткой ли, обманом ли, чарами ли - добиться от Ларкатала рассказа, он все равно хотел бы, чтобы другие держались! И Кирион ответил:
- Нет, умаиа. Я не стану ничего рассказывать.
- Ты выбрал, - подвел черту Фуинор и вышел.
***
Утром Март, как обычно, зашел за Линаэвэн:
- Доброе утро! Сегодня приехал обоз с продуктами, у нас много работы! - Март был радостен и весел. Он жил в прекрасной крепости, и его друг и наставник, Повелитель Волков Маирон, был лучшим и благороднейшим на свете.
Линаэвэн хотела было произнести: "Извини, Март, но я ухожу в подземелья - я должна быть со своими товарищами", но запнулась. Большинство ее товарищей, рассказав известное им, ушли из плена, или готовились уйти. А дева не могла поступить, как они, потому что знала слишком многое. И хотя данные ей три дня уже прошли, Саурон не напомнил об этом даже после ее удара свечой. Значит, с Мартом она может говорить по-прежнему. Мало надежд, что это что-то изменит, но он хотя бы сможет дольше остаться собою... К тому же она могла готовить для своих товарищей, которых иначе кормили бы орки (и от Вэрйанэра дева знала, что он благодарен ей за это, а не считает согласие готовить позором); возможно, работая на кухне, Линаэвэн сможет помочь товарищам и чем-то другим. И сберечь тайну посольства и тайну Наркосторондо, оставаясь в замке, было проще, чем в застенках: быть в гостях у Марта не то же самое, что идти в гости к Саурону, расставлявшему хитроумные ловушки. И эльдэ после недолгого раздумья улыбнулась атану и кивнула:
- Идем готовить, - едва ли Март упрекнет ее, что она опять передумала.
***
Орки приносили на кухню ящики и тюки, работы было много, и говорить ни о чем не получалось. Однако Март успел передать Линаэвэн, что ночью Ларкатал уехал из крепости, и Вэрйанэр, кажется, тоже.
- Теперь только вы трое осталось здесь. И еще те, кто не успел уйти, но это ненадолго.
- Ларкатал и Вэрйанэр? - изумилась Линаэвэн. Первый, как она думала, не стал бы рассказывать о переданном ему Финдарато, второй, как она знала, уйти отказался. Хотя могло быть так, что Вэрйанэр, почти ничего не знающий о посольстве, согласился на что-то с условием, чтобы Ларкаталу даровали свободу. - Не ждала, что они могут уйти. Тебе сказал кто-то об их уходе?
- Я сам проводил Ларкатала, - ответил Март. - А Вэрйанэр ушел, когда я спал.
Услышав, что Март провожал Ларкатала сам, Линаэвэн расспросила его, как все произошло.
- Он Светлый, Ларкатал, - задумчиво произнесла эльдэ. - Возможно, его пожелание свободы и исполнится. Пусть его путь будет добрым, как и путь Вэрйанэра, и остальных.
***
Хэлйанвэ вновь привели в камеру для допросов и закрепили в кресле.
- Вэрйанэр умен и живет наверху, а скоро и вовсе уйдет. А ты держишься за глупые идеалы и обрекаешь себя на это, - сказал Больдог, для которого обмануть было, что стакан воды выпить.
Хэлйанвэ не слишком сомневался, что Вэрйанэр скоро уйдет: он так вел себя в последний раз, что может все выдать! Сколько их осталось, тех, кто до сих пор не сдался? Юноша меньше знал, чем его старшие товарищи, о том, кто кем послан, и кому поручено много, а кому мало.
Вскоре на стене напротив фэаноринга закрепили Кириона. Работа закипела.
Хэлйанвэ был готов (как он думал) к пытке. Но его самого не мучили, зато мучили Кириона на его глазах. Синда не был вынослив, ему тяжело было сдержать стоны и крики, а Хэлйанвэ мог только клясть Темных и безуспешно пытаться вырваться.
Но пытка, которой Больдог подвергал Кириона, была так жестока и нескончаема, такая мольба читалась во взгляде синдо, что Хэлйанвэ, который был уверен, что он-то ни в чем не уступит Темным, наконец выкрикнул:
- Прекратите это!
- Скажи, Хэлйанвэ, что ты знаешь, и мы оставим Кириона. - Как же нолдо не хотел говорить, как он сам осуждал Акаса, а родичу, может быть, пришлось ничуть не легче. Хэлйанвэ не мог отвести глаз от окровавленного, с трудом переводившего дыхание Кириона. - Обещайте, что не будете больше пытать Кириона, и я... расскажу вам о посольстве: я расскажу часть моего поручения, - наконец тихо выговорил юноша. Нолдо думал рассказать о том, что Лорд Тйэлкормо передавал Кириамо: при нападении на Фалассэ, при новой осаде, фалатрим могут рассчитывать на поддержку его воинов. Ведь Темные, об этом наверное, могли догадаться, они тоже знали историю.*(1)
Услыхав слова фэаноринга, Кирион хрипло выдохнул. Будь он покрепче...
- Ты хочешь слишком многого, - возразил Больдог. - Или ты расскажешь все, и тогда Кириона не будут больше пытать, или ты расскажешь часть, и Кирион получит неделю.
Конечно, Хэлйанвэ хотел избавить Кириона от пыток навсегда, но он не собирался рассказывать обо всем.
- Я должен передать, что если на Гавани Фалассэ нападут, то Лорд Тйэлкормо будет готов защитить фалатрим, - произнес эльф. - Больше я ничего говорить не буду. Пусть Кириона оставят на неделю.
- Хэл... йанвэ... не го... вори больше ниче... го.- запоздало произнес Кирион.
Темные были довольны. Эльф не подумал, что может отказаться, и заговорил. Не то чтобы рассказал что-то важное... но начал говорить, уже хорошо. С другой стороны, если при нападении на Гавани найти, чем связать руки Тйэлкормо, то подкрепления Кириамо не будет: не такие уж и бесполезные сведенья.
- Видишь, как все просто? - осклабился Больдог. - А расскажи ты все это вчера, был бы на свободе.
Слова Больдога словно обжигали Хэлйанвэ. Ведь он был уверен, что говорить не будет, что устоит. Вчера он отказался - неужели только для того, чтобы рассказывать теперь?!
***
Фэаноринга вернули в камеру, а Кириона закрепили на столе в целительской. Недавно вернувшийся Энгватар склонился над эльфом:
- Говори всем, что мое лечение было той же пыткой, - сказал умаиа, прикосновениями снимая боль. Эвег очень надеялся, что Кирион выполнит его инструкции, но не стал просить подтверждения. Будет как будет. Снова истязать было... отвратительно.
Кирион узнал умаиа, хотя не успел узнать в полной мере, каким может быть лечение Эвэга - Ларкатала тот лечил скоро и почти осторожно, самого синда тогда скрутили и держали так, что он рук не чувствовал, но это делал не Эвэг; а после крючьев лечил Лаирсулэ. Однако они с Ларкаталом поняли, что Эвег палач и тюремщик, еще когда их не разделили. И после умаиа-целитель был в застенке, не давал Ларкаталу поддерживать их. Но сейчас Темный говорил иначе и лечил бережно, снимая боль.
- Так и... скажу, - подтвердил Кирион. И сам не зная зачем, задал умаиа мучивший его вопрос: - Ларка... тал. Ты... не знаешь, он... что-то сказал? - наверное, это было неразумно, ведь эльф мог сейчас услышать очередные насмешки или ложь. Но чуткий синда ощущал в целителе что-то доброе, как ощутил особое отношение Саурона к другу.
- Я не знаю, что он сказал... Волку. Они вместе провели много времени. Говорят, что посланец уже унес сообщение о задании Ларкатала на Север, так что... наверное, это правда. Волк обманул твоего друга, Ларкатал верит, что Маирон изменится. Хотя кто знает, быть может, так и будет. Но сейчас Ларкатал в Брэтиле, и у него все хорошо. В плену вас осталось лишь трое... и я теперь даже не знаю, был ли вам смысл молчать, пока вы еще могли уйти. Все равно слишком многое уже известно.
Синда лежал на столе, и боль уходила под руками Эвэга. И от слов целителя тоже становилось легче и яснее. Несмотря на все: на то, что Саурон обманул Ларкатала и использует все, что узнал от нолдо, во зло; на то, что Хэлйанвэ заговорил; на то, что их, еще хранящих тайны, осталось так мало, и всех их ждут пытки, и у Темных времени куда больше выкупленной для него недели. С Ларкаталом все будет хорошо, и он ушел... таким же Светлым и стойким, каким и был всегда. И перемена в Эвэге... не он ли этого добился?
- Благодарю тебя, Эвэг, - Кирион настоящего имени умаиа не знал, - за отдых, за лечение, за добрую весть и за правду. Я чувствовал, что тебя можно спросить о Ларкатале... И я не скажу о том, что узнал, - к эльфу возвращались силы, но он говорил совсем тихо, помня о предупреждении Лаирсулэ. Хотя, конечно, умаиа не станут подслушивать.
- Я лечу тебя не ради чего-то хорошего, - горестно покачал головой Эвег. Уже многие столетия его это не тревожило. А теперь... теперь он сам оказался в той ловушке, в которую хотели загнать Лаирсулэ. - Но тебя все равно вылечат, так или иначе, а я могу дать тебе хоть немного отдыха.
Кирион осознал сказанное - лечение ради продолжения пыток. Но ведь Эвэг занимался этим очень долго, и раньше он выглядел совершенно довольным тем, что делает.
Через какое-то время умаиа неуверенно заговорил:
- Ты правда знаешь что-то, что нельзя выдавать? Волк больше не отпустит вас на свободу, но я попробую уговорить его отпустить друга Ларкатала.
Синда шевельнул бровями, чуть вздохнул:
- Знаю. И... Ларкатал не хотел бы, чтобы я начал говорить, - синдо уже обдумывал, может ли он заговорить, и будь он только проводником к Кириамо, сказал бы все; Кирион не думал, что сам-то Ларкатал выдал свое задание, а ему велел молчать.
- Тогда я закончу и дам тебе снотворное, другие решат, что ты потерял сознание от боли. И если тебе будут сниться дурные сны, не верь ни в один. - Энгватар закончил с эльфом на сегодня, хотя часть ран нужно будет лечить еще дни. Хорошо, если из недели передышки эльф без лечения проживет хотя бы два дня. И... хорошо, что лечение для него не станет пыткой.
А Кирион вновь поблагодарил Эвега - за снотворное и предупреждение.
***
Фуинор тем временем встретился с Тардуинэ и Таурвэ.
- Итак, вы клянетесь, что не расскажете ни о чем, что было с вами и вокруг вас в плену?
Нолдор переглянулись.
- Да, но прежде. Саурон дал нам обещание, знаешь ли ты о нем? - спросил Тардуинэ.
- Два обещания, каждому, - уточнил Таурвэ.
- Я знаю об обещаниях. Поклянитесь в том, что я назвал, и вы получите свое немедленно.
- Клянусь, - заговорил Таурвэ, - что никому не расскажу о том, что было со мной здесь, в плену, со времени, как нас привезли на Остров и до этого часа, и о том, что я видел и слышал здесь. И о том, как именно обрел свободу.
- Клянусь, - эхом повторил Тардуинэ.
Нолдор поклялись, и их, в сопровождении Драуглина и орков, повезли прочь из долины Сириона.
***
Так прошел день. После ужина Больдог задержал Марта.
- Двое эльфов остались в подземелье, как бы Повелитель ни старался им помочь. И теперь кто-то должен делать тяжелую работу. Я не хочу взваливать это бремя на плечи Маирона. Он и так страдает теперь. Поможешь мне?
Март побледнел, но решительно кивнул.
***
Хэлйанвэ привели в камеру для допросов, но в этот раз усадили не в кресло, а закрепили на горизонтальной дыбе. В камеру вошли Больдог и Март.
- Кто ты? - резко спросил Хэлйанвэ. - Младший палач?
- Я воин Твердыни, - с гордостью ответил Март, хотя и смотрел на пленника с сожалением. - Никто не желает тебе зла. Ответь на наши вопросы, как все другие твои товарищи, и уходи.
- О да, - хотя Хэлйанвэ не ждало ничего хорошего, он насмешливо фыркнул в ответ на слова о том, что никто не желает ему зла. - Меня привязали здесь, чтобы причинить мне как можно больше добра, хочу я того или нет. - Хэлйанвэ дал Кириону неделю отдыха, но ему самому никто отдыха не обещал. Вот и возможность выказать свою стойкость... Только теперь он уже сказал, пусть и маловажную часть, из порученного Лордом Тйэлкормо, но сказал.
- Приступим, - вздохнул орк.
- Ты не оставляешь нам выбора, - отрезал Март и решительно потянул на себя рукоять. Механизм пришел в движение, дыба начала растягивать фэаноринга.
- Значит, младший палач, - подытожил Хэлйанвэ.
Пытка длилась много часов. Хэлйанвэ держался. После дыбы, когда и двинуться было больно, тело нолдо резали ножами, поливали раны водой с солью, прижигали порезы и кожу раскаленными прутьями. Но фэаноринг держался гордо и, хотя боль прерывалась только чтобы смениться новой, нолдо молчал до самого конца, даже теряя сознание от боли. В конце концов пленника утащили под руки в целительскую, закрепили там, а Больдог и Март пошли пить на кухню, чтобы, как сказал орк, "забыться".
***
Больдогу не нравилась стойкость нолдо: мальчишка держался лучше многих. Фэаноринг даже не вскрикнул ни разу, даже не стонал. Молчал и только насмехался или проклинал палачей. Это все могло дурно повлиять на Марта. Беоринг хорошо проявил себя, и теперь Больдог и Фуинор говорили с Мартом, ободряя атана, и сожалели о мужественном, но неразумном пленнике.
***
Тем временем Драуглин в обличье человека довез Тардуинэ и Таурвэ до опушки Таурэ Хуинэва.
- Помните о ваших клятвах, рабы Севера. Или вы думали, что сами, своими силами бежали из Ангамандо? Нет, вы так и остались рабами Владыки и служите ему лучше, чем в рудниках. Если бы не ваш пример, многие бы молчали и дальше, да и те новости, что вы принесли, достигли ушей Владыки. Вы предали ваших королей и научили ваших товарищей сделать так же. Теперь идите: вы свободны до тех пор, пока вновь не понадобитесь Северу.
- Лжец, - Тардуинэ усмехнулся и отвернулся от Темного. Он сам знал, что произошло, и что он сделал. Да, он был отпущен сейчас за то, что выдал, не то, что в прошлый раз, гордиться тут нечем. Но то, что он сказал о посольстве, ведь было не опасно рассказать, и другим он предлагал заговорить только для того, чтобы помочь им освободиться. Может быть, это причинило вред. Очень жаль, если так. Но об этом риске нолдо знал и до слов умаиа.
Таурвэ же вовсе не был уверен после слов Темного, что выданное ими было так уж безопасно. Ведь эльф знал, что Тьме не стоит говорить ничего, что умаиар могут использовать любую мелочь. Но при этом эльф не хуже Тардуинэ понимал, что Темных нельзя слушать и нельзя принимать их слова. Темные могут говорить правду, но она будет смешана с ложью и нацелена на то, чтобы навредить. Сейчас умаиа хочет, чтобы они уходили несчастными и запуганными, значит, нужно приложить усилия для обратного.
***
Когда Темный провожатый остался далеко позади, друзья стали обсуждать, куда им идти дальше. Обратно в Наркосторондо вернуться было нельзя, их и в прошлый раз приняли только благодаря вмешательству Короля, а если посланные вернутся одни и будут молчать обо всем, что с ними случилось и где остальные... Да они сами себя могли бы не принять в тайный город, настолько это подозрительно.
- А ведь мы можем предупредить Государя Финдэкано, - сказал Таурвэ. - Написать письмо, изложив все, что мы знаем о самом посольстве. О том, что оно попало в засаду, орки часть убили, а часть угнали в долину Сириона.
- А дальше?
- Дальше запечатать и отдать гонцу. Письма не расспрашивают.
Тардуинэ кивнул.
***
Когда Хэлйанвэ унесли из застенка в камеру, и нолдо увидел Эвэга, юноша понял, что опять нужно будет держаться. Одна пытка закончилась, другая, почти без передышки, началась. Эльф прекрасно помнил, как Эвэг лечил его и Акаса... а теперь он может еще и отомстить за разбитый нос. Но Хэлйанвэ с изумлением ощутил совсем другое - целитель, склонившись над фэанорингом, прошел пальцами по телу, заглушая и снимая боль. Это могло быть хитростью, чтобы добиться признаний, и Хэлйанвэ ждал уже, что сейчас целитель скажет что-то вроде: "Расскажи мне что знаешь, и я буду лечить тебя бережно, а иначе...", - и с изумлением услышал совсем другие слова:
- Не выдавай меня, что я помогаю тебе, а не мучаю, - попросил целитель, осторожно подготавливая тело к врачеванию.
- Но... почему?! - Хэлйанвэ не мог понять, что происходит.
- Чтобы облегчить твою участь. Вот только... я лечу тебя для новых пыток, - Энгватар избегал смотреть в глаза нолдо.
- Ясно, что для пыток, ты же с ними. Я не понимаю другого, - эльф попробовал приподняться и тут же опустился вновь. Боль не ощущалась, но тело-то еще не было излечено. - Я отказался в первый раз от твоего лечения, и ты стал лечить меня связанным, превращая исцеление в мучение. А сейчас ты хочешь облегчить мою боль, хотя недавно я напал на тебя.
- Я... не могу больше лечить так, как раньше. Но прочие не должны об этом узнать, иначе я больше не смогу помочь вам.
Хэлйанвэ прикрыл глаза, а когда открыл снова, они светились воодушевлением. У них, что, появился союзник? Здесь?!