Нолдор отдыхали три дня, почти все время проспав, вызывая недоумение и тревогу родичей. Юный оруженосец, превозмогая свои раны, старался ухаживать за Лордом и его побратимом. На третий день за двумя друзьями снова пришли.
Оторни разделили: Алакарно увели смотреть на допросы слабых пленных из мориквэнди, а Маитимо снова повесили на скале, в этот раз на целый месяц. Темные придумали, как обойти свое обещание: Нолдоран жил в одной камере с нолдор. Пока не висел на скале. Но... Маитимо надеялся, что Алакарно поможет родичам не хуже его самого.
Этот месяц был тяжелым для фэанариона... Не только боль в затекшем теле, но и метание души, жгучее желание вернуться к другу и родичам - все это терзало нолдо. Пленника регулярно подтягивали наверх, чтобы кормить и поить, но все равно эльф сильно исхудал и обветрился. До камеры с родичами Маитимо дошел сам, но это далось ему нелегко.
Истощенный Нэлйафинвэ почти упал на соломенный тюфяк, что был его постелью. Заставил себя подняться на левом локте, ища взглядом друга и оруженосца и считая, сколько нолдор в камере.
***
Возможности говорить Алакарно опять не дали. То же кресло и кляп, как и в продолжение двух недель. И после возвращения в камеру - рассказы о тех, кого видел сегодня, тех, кто выдержал, и тех, кто сломался. И призывы держаться сколько есть сил - иначе Темные твари не успокоятся, пока не добьются предательства. Только Маитимо рядом не было - ни в камере, ни в кресле...
За этот месяц, однако, были и радости. О десяти отпущенных на свободу мориквэнди Алакарно не знал (хотя до Маитимо эту весть Саурон донес), но зато Алакарно не мог не видеть, как исчезают нолдор... и догадывался, почему и куда. Всего исчезло четверо, включая Перворожденного. Маирон хотел отпустить и мальчишку, но того, неожиданно для умаиа, освободил сам Владыка. Теперь, кроме Алакарно, в плену остался только один нолдо. Но этого одного никак нельзя было освободить ни через неделю, ни через месяц - после одной не входящей в планы Владыки 'смерти' и двух приписанных Мордотйару 'побегов' за нолдор следили как следует. И когда бдительность ослабят - через три месяца, через шесть - пока было неизвестно. Кроме того, Черный Всадник вернулся... и теперь на него уже нельзя было сваливать вину за побеги.
***
Когда Маитимо вошел в камеру, Алакарно бросился к измученному другу.
- Я не ранен, - тихо отозвался Маитимо. - Просто устал, сил нет.
Алакарно начал заботиться об оторно, и пришедший почти сразу Энгватар помогал фэанариону вернуть силы. Но целитель не мог говорить открыто, так как в камере оставался еще один нолдо, на которого нельзя было положиться: он мог выдать товарищей под пыткой. И потому Энгватар, угрожающе склонившись над лежащим Маитимо, насмехался:
- В самом деле, ты даже не ранен. Можешь считать это отдыхом рядом с тем, что тебя ждет... Владыка освободил юного нолдо, отравив его душу. Я добросовестно исполнял веление Мэлькора и очернял тебя в глазах воина с помощью снов, фрагменты которых передал и Владыке... - целитель чуть помедлил и добавил едва слышно: - Но я знаю, что это было бесполезным занятием.
Маитимо улыбнулся Энгватару углами губ и благодарно посмотрел на целителя. Тот исполнял приказ Моринготто, но так, чтобы не подвести друга.
Однако были и черные вести. Об этом Маитимо рассказал уже Алакарно, когда нолдор остались одни: пока Нолдорана держали на скале, при Алакарно допрашивали не только мориквэнди, но и фэанорингов, и один из них сломался...
- Он и на первом допросе едва держался, а этот был дольше и страшнее. Но он все же долго сопротивлялся, а потом сказал тварям: 'Даже если я все расскажу, вы все равно потом будете меня мучить'. А Фуинор... - Алакарно сбился, - Фуинор заулыбался и ответил: 'Никаких больше пыток и никаких темниц. Зеленая трава, звездное небо и родичи. Ты уйдешь отсюда и никогда не вернешься'. И тот воин... он не смог уже держаться, а Темный давил, и в конце он... принес присягу Северу...
Нолдоран опустил голову. Один из его воинов дал клятву верности Моринготто. Вот так это и бывает... он был первым, после будут другие... Вся стойкость Нолдорана ничем не помогла его эльфам...
- Если бы здесь был ты, возможно, ты нашел бы, как ему можно помочь, - Алакарно закусил губу. - Мне на допросе затыкали рот, как и тебе тогда, а здесь, пока шло лечение, я не знал, что сказать, когда он уже поклялся...
- Друг, не твоя вина. - Маитимо положил ладонь на плечо Алакарно. - Я провел здесь много времени, прежде чем понял, что Тьме невозможно быть верным. Нашего родича обманули. - И Нэлйафинвэ пересказал побратиму свой разговор с Сауроном, о верности, Свете и Тьме.
***
Спустя две недели, когда Маитимо отдохнул, всех троих нолдор повели на новый допрос. Фэанариона с другом закрепили в креслах и вставили им кляпы, а воина Маитимо растянули между столбами, разведя руки так, что каждая жилка была натянута. Волк, все еще лишенный права использовать подручных, вынужден был взять кнут в руки сам.
- Узнаешь? - холодно усмехнулся умаиа, глядя на фэанариона. Алакарно сжал зубы, понимая, что через эти пытки прежде проходил сам Маитимо.
Да, Маитимо узнавал и хлыст, и натянутые цепи. И все, что он сейчас мог - поймать взглядом взгляд своего воина и смотреть глаза в глаза, стараясь поддержать своей волей.
И воин выстоял.
После его ждали еще два допроса с перерывами на лечение. Но Маирон намеренно не испытывал на воине ничего действительно нового. На втором допросе Волк раздирал плоть фэаноринга - бока, живот - стальными когтями, только не яростно, а хладнокровно, следя за тем, чтобы не навредить слишком сильно. На третьем допросе нолдо привели нагим в узкую камеру, где царил ледяной холод. Там не хватило бы места на кресло, и Маитимо с кляпом во рту приковали заклятьем к противоположной стене: возможно, сам фэанарион и сбросит с себя ледяной морок, но родичу он ничем помочь не сможет. Воину казалось, что он медленно замерзает, и что в конце концов он замерзнет насмерть.
Однако эльф выдержал и первое, и второе, и третье.
***
Маитимо ничем не мог помочь своему воину во время пыток, и говорил только после, уже в их камере:
- Саурон делает с тобой все то же, что делал раньше со мною. И я должен сказать, что ты очень хорошо через все проходишь. Я горжусь тобою.
Воин поднял голову.
- Когда меня схватили и угрожали пытками, я очень боялся, думал, что мне не выдержать, тем более что допросов может быть много... - недаром Темные сочли его слабым. - Но... на практике выходит наоборот: я каждый раз боюсь меньше, потому что я уже смог выдержать и одно, и другое. Я могу держаться... И ты гордишься мной сейчас: я не хочу разочаровать тебя.
***
Энгватар продолжал приходить к нолдор и восстанавливать раненого воина. В один из своих визитов целитель по секрету сказал Маитимо, что как только раны пленника затянутся, его отправят в рудники. Фэанарион удовлетворенно кивнул: в рудниках было куда проще устроить побег. Маитимо попрощался заранее с последним воином, сказав ему о грядущей свободе и просив передать привет братьям*(1):
- Скажи им, что я держусь, и все хорошо. Ты ведь ни разу не видел меня окровавленным.
А потом вновь была скала.
***
За что нолдо ненавидел скалу - это за то, что ему никогда не говорили заранее, куда его ведут и как долго это продлится. Раньше, когда он был один, было все равно. Все равно, где страдать, хотя скала и была куда более долгой пыткой, изматывающей, фэанарион привык терпеть длительные мучения, научился в какой-то степени не обращать внимания на жизнь тела. Но теперь его ждал брат, с которым неизвестно что делают... И Маитимо терзался все время, что был в сознании, да и в полубреду тоже. В этот раз мучение длилось шесть дней.
Зато потом были шесть блаженных дней в камере, когда Маитимо лежал головой на коленях Алакарно. Друг гладил его по волосам, и они разговаривали.
А потом Маитимо привели к Волку, и Маирон сообщил, что последний нолдо свободен.
- Ты выполнил все, - подтвердил эльф. - Хотя и обманул меня, сломав одного из моих воинов тем, что обещал свободу, которую он и так получил бы. Ты зря злишь меня. Тебе бы искать, как загладить свою вину за смерть Урунмэлдо, а ты вместо того взял на себя еще одно преступление, что я не прощу.
Волк не возражал Маитимо, не оскорблялся его словами - это было бессмысленно и потому неразумно. Разумным было найти выход, который позволил бы больше не оказываться в этой ситуации. Угроза убить друга или самого Нолдорана не помогла. Стоило попробовать что-то еще... Но пока умаиа лишь поднял бровь.
- Не простишь? Не могу понять, какое тебе дело до трусливых и ничтожных, и отчего ты так печешься о подобных пленниках. Два допроса, и он готов принести присягу; да и с самого начала боялся... - Маирон чуть поморщился. - Тебя вот, попробуй напугай. - Правда, это он как раз и хотел попробовать... Маитимо не боится, и потому его ничем не взять; а если не сможет не бояться?
- Что теперь? - холодно поинтересовался эльф, опустив все слова Саурона как неважные. Допрос еще не начался, Саурон только закончил 'отчитываться', и потому Маитимо еще не был закреплен.
- Теперь? Я передал тебе то, что ты желал, но, конечно, не могу просто вернуть в камеру, - пожал плечами Маирон и навел на эльфа чары ужаса. Не на разум Маитимо, а на пространство камеры: наподобие черного облака, как те чары, что использовали против войска нолдор в бою*(2).
Эльф отшатнулся, когда его обдало ужасом, попятился, закрываясь скованными руками. Это был чистый УЖАС, от которого перехватывало дыхание, и сердце, кажется, переставало биться. Нолдо продолжал пятиться, пока не уперся спиной в стену - дальше отступать было некуда. И тогда, за гранью паники, воин начал искать выход. Что можно сделать?! Как сопротивляться, как бороться? Выход, тем не менее, был крайне прост... Вот он, Нэлйафинвэ, стоит в сердце Ангамандо. Есть ли что-то большее, чего ему стоит бояться?.. Нет. Нечего. И тогда... Тогда Маитимо отделился от стены и нетвердо, но решительно пошел вперед. Потому что весь этот ужас... ничего не мог ему сделать. Уже не сделал и не сделает. Нет смысла бояться, надо бороться.
***
Чары ужаса подействовали как должно - Маитимо попытался закрыться и начал отступать. Маирон догадывался, что чистый ужас без причины и смысла может быть более действенным, чем устрашение чем-то конкретным... Такому ужасу нельзя противопоставить ни логику, ни надежду, ни действие, направленное против причины... Но затем вжавшийся было в стену Нолдоран, хоть и медленно, но двинулся вперед - сквозь облако ужаса навстречу умаиа...
- На что ты рассчитываешь? Вы прокляты навеки, - еще чары, попроще, скорее морок... не черное облако, но черная бездна... - И теперь тебе даже не дойти до меня. Тебе больше не удастся лишать Владыку его слуг, и никто здесь не поможет тебе: ни Орел, ни союзники.
Если бы Саурон спросил что-то другое, наверное, это могло возыметь действие, но Саурон спросил о том, на что нолдо знал ответ уже последний год или два...
- Ни на что. Я ни на что не надеюсь, - он правда не надеялся. Он ждал... чего-то. Он знал, что он тут не зря, что все для чего-то. И он знал, что он не проклят. Маитимо шел вперед уверенно, хотя шел, как слепой через плотную черноту.
- Чего ты хочешь? Вероятно, напасть? - Если да, то Маирон к этому был готов.
- Уйти, - коротко ответил эльф. Но чтобы уйти, нужно было дотянуться до Саурона. Он был виден в Незримом мире, как черная фигура на темном фоне. Маитимо бросился вперед. Но эльф почти ничего не видел во мраке, а Темный двигался быстро. Сейчас он мог опередить движение и схватить нолдо, но прежде Волк подал знак Фуинору, и из-за спины Маитимо послышался крик Алакарно... срывающийся, словно он пытался сдержаться, но не мог, боль была сильнее...
- Уйти и бросить друга? Пожалуй, ему стоит знать это, - засмеялась тьма вокруг.
Нолдо резко развернулся на крик; так как темнота была непроглядной, Маитимо смотрел и ориентировался только через Незримое, и не увидел друга, только вторую черную фигуру. Нолдо развернулся на месте, возвращаясь взглядом к Саурону. В тесной камере умаиа далеко не убежит. Не отвечая ничего, нолдо атаковал.
Маирон прекрасно видел сквозь собственные мороки, и как только Маитимо обернулся - думал схватить эльфа. Но ему мешал идущий от нолдо Свет. Нолдоран бросился на Волка, и умаиа пришлось увернуться, прежде чем наконец-то ударить. Маитимо пропустил удар и упал на пол.
Он был слишком медленным... Ужас все время был рядом, никуда не отступал, и теперь, после удара, накинулся с новой силой, вгрызаясь в разум, затопляя собой.
- И что ты можешь сделать? - спросил Маитимо у ужаса, теряя сознание. Потому что... ну да, очень страшно, и... что дальше?
Маирон схватил Маитимо, но на этом их встреча и завершилась. Само то, что нолдо не удалось ни устрашить, ни обмануть, было неудачей. И Маитимо отправили к целителю.
***
И снова была камера, и руки Алакарно, и Нэлйафинвэ лежал в объятиях друга, а Энгватар сидел рядом, давая укрепляющего зелья. Они смогли быть рядом всего пять дней, пока Маитимо лечили после встречи с Сауроном (умаиа в этот раз не хотел, чтобы нолдо сильно пострадал, и был аккуратен).
- Не переживай за меня сейчас, - утешал Маитимо друга. - Это очень странно, но то, что Саурон делает со мной... словно делает меня сильнее. Я не думаю, что Саурон этого хочет, но так получается. В этот раз он учил меня, что страх без источника и причины бессмысленен...
Едва Маитимо окреп, его вновь отправили на скалу. И нолдо снова ждал, когда же сможет в этот раз вернуться к другу. Тоска и страдание, острое одиночество и как никогда сильное желание быть со своими мучили эльфа. Что он мог сделать, чтобы вернуться? Что он может отдать Моринготто, чтобы освободиться? Склониться перед ним, другого Врагу не надо...
- Я люблю их и отца. Я сломленный буду хуже, чем я мертвый. Так что я еще погощу у тебя. Хоть вечность, - бессвязно бормотал нолдо. Одиночество и непрерывная боль, не столь сильная сама по себе, но ежесекундная, неизбежно действовала на разум, держа весь мир словно в дымке.
А потом он снова лежал на полу в руках побратима.
- Дойдет до них когда-нибудь, что тебя бессмысленно принуждать склониться?.. - негодовал Алакарно.
- Вода камень точит... Там, на скале, я отчаянно искал, что я могу дать Врагу, чтобы это все прекратилось. Но мне, как и годы назад, нечего дать... Или ему это не нужно, или для меня это невозможно... Тебе пора уходить, ты и так тут слишком долго.
- Слишком долго? - переспросил Алакарно. - Это ты здесь слишком долго... Я знаю, что мне придется вернуться раньше тебя, потому что ты меня не оставишь, но скажи: ты сейчас видишь, как можешь вернуться? - Уже четыре месяца Алакарно был рядом с другом, и в душе считал, что им давно пора уходить, вот только как?
- Нет... У меня пока нет плана, как бежать, - невесело отозвался Маитимо. - И к тому же я чувствую, что... еще не время. Они не прокляли нас и не отвернулись, я ведь говорил тебе. И в том, что я здесь, вопреки замыслам Моринготто есть какой-то Смысл. Не для него, для меня... Я словно жду чего-то, знаю, что что-то придет. Полное Света...
- Я не хочу оставлять тебя одного здесь, но меня могут использовать против тебя... как уже использовали, - Алакарно отвел взгляд, вспоминая тот ящик. - А тебя здесь ждет не мрак, а Смысл и Свет... Как ты видишь: в том, что здесь я, есть особый смысл?
Маитимо опустил голову. Как сказать брату правду?
- Я не хочу тебе это говорить, но я не могу врать близким, и ты заслуживаешь правды. Ты герой, отважный и достойный. И с тех пор, как ты появился, я порой не могу найти себе место от тревоги за тебя. Но... с тех пор, как ты здесь, я получил ощущение, что у меня всегда есть надежная опора... Я получил облегчение и помощь, но ценой твоих страданий.
- Тогда как я могу уйти? Хотя на твоем месте я тоже говорил бы тебе, что ты должен обрести свободу, - Алакарно немного помолчал, а потом задумчиво закончил: - Но мне кажется, еще не время...
***
А затем Алакарно забрали на допрос одного.
Алакарно привели в застенок, но не стали мучить подручными средствами и механизмами, а влили в рот эльфа зелье, которое на поверку оказалось сонным. Когда воин забылся колдовским сном, Фуинор пытался, войдя в сновидения нолдо, вызнать у него о замыслах фэанариони: племянник Финвэ вполне мог это знать.
Как Темные и надеялись, Алакарно не распознал искусно сплетенного сна - создать правдоподобные детали Фуинору помогли признания мориквэнди и сломленного нолдо. Но разузнать что-либо о планах фэанариони не сумели ни от них, ни от Алакарно: кажется, родич Финвэ и в зачарованном сне следил за тем, чтобы ничего не выдать. Но все же во сне, говоря с теми, кого эльф считал друзьями, он упомянул о гибели отца, о том, что отец так и не вступил на Земли Радости*(3), о чем Темные прежде не знали. И это рождало новые вопросы, например, что за битва была у нолдор до того, как они встретились с орками?.. Впрочем, между возвращением Мэлькора и приходом нолдор прошло около шестидесяти лет*(4), возможно эльфы бились с тварями, порожденными Пустотой, такими, как Унголиантэ?
После Фуинора над Алакарно колдовал Маирон, привязывая к спящему заклятье - словно обвивая им нолдо снова и снова, и побуждая чары проникнуть глубоко в хроа. Заклятье было болезненным для эльфа, более того, пленник чувствовал близость некоего чудовища, но не мог проснуться. Так Алакарно и принесли назад - мечущимся во сне, пытающимся сбросить путы кошмара.
***
Когда за Алакарно пришли, Маитимо пытался его не отдать, но фэанариона избили, а друга забрали. И Маитимо остался ждать. Так эльф узнал, что ожидать, точно зная, что друга допрашивают, куда тяжелее, чем гадать, что с ним, надеясь, что все будет хорошо.
Спустя часы Алакарно все же вернули. Без сознания - нет, мечущегося в бреду. И тогда уже Маитимо держал друга на руках, прижимая к себе.
- Я люблю тебя, пожалуйста, держись, я люблю тебя... - Фэанарион старался дотянуться своим сердцем до сердца друга, оторно, родича... Золотой свет от фэа одного к другому, и слова, что, быть может, смогут помочь...
***
Алакарно наконец очнулся. Рядом был Маитимо, который обнимал и дарил свой Свет, и кошмары отступали, и становилось легче. Нолдо воспринимал все бывшее с ним как наведенные сны и мороки, тем более, эльф был под сонным зельем... А теперь его действие ослабело, и Алакарно словно разорвал путы чар.
- Маитимо... спасибо тебе, ты вернул меня из кошмаров. Вначале мне казалось, что я в лагере, рядом с твоими братьями, - Алакарно запустил пальцы в волосы, ероша их. - Сейчас я понимаю, что этот сон соткали Темные, чтобы что-то выведать... и, может быть, выведали. Хотя я... ощущал, что нельзя думать и говорить о войне, не понимал во сне, почему, но знал, что нельзя. А потом начался кошмар...
***
Алакарно не знал, что замысел Маирона состоял не только в попытке подсмотреть что-то важное через сны, причинить же страдания заклятьем умаиа и вовсе не желал. Просто... на первом этапе это было неизбежно.
Маитимо говорил о полезных и бесполезных для него умаиар; и Маирон рассудил, что ради защиты от Маитимо ему нужно стать нужным и полезным для Нолдорана, независимо от своих действий. Стать нужным просто потому, что он будет залогом жизни и относительно нормального состояния названного брата Маитимо, привязав Алакарно к себе на физическом уровне*(5). Сейчас Волк пытался связать жизнь Алакарно и состояние его тела... с таким 'внешним объектом', как он сам. Целью было защитить себя, а если не выйдет с защитой, и Маитимо до Волка доберется - отомстить.
Если Маирон будет развоплощен, Алакарно умрет. Не вдруг, но неизбежно - его словно 'утянут за собой'. Если Маирон окажется далеко от Ангамандо (будет отправлен в ссылку, изгнан, вынужден бежать), для эльфа это станет непрерывным мучением. От того, что на телесном и, возможно, эмоциональном уровне он будет ощущать нехватку чего-то необходимого для тела, наподобие утекания жизненных сил куда-то далеко, и это будет действительно так - он станет слабее и уязвимее физически. И будет ощущать медленно нарастающее стремление эту нехватку восполнить - как тело всегда стремится восполнить нехватку того, что ему необходимо... а восполнить недостаток можно будет, только оказавшись вблизи от Маирона. При этом Алакарно по внешним причинам не сможет покинуть Ангамандо, а его разум и сердце будут неизбежно противоречить вызванному заклятьем стремлению. И если Маирона ранят, на Алакарно это тоже отзовется...
При этом Маирону было не нужно, чтобы Алакарно явно страдал от самой этой связи: страдания бы портили весь замысел, превращая связь в разновидность пытки, что привело бы к ненужному эффекту. Поэтому позже Волк желал искусными заклятьями добиться того, чтобы сама связь между ними стала для эльфа приятной на каком-то уровне. Да и налагать и закреплять чары нужно было не однажды, чтобы они стали действительно прочными, и ни сам нолдо, ни Маитимо не могли их снять. Но пока работа была не завершена.
***
- Это не был один из тех кошмаров, когда... понятно, чего боишься, как когда мне снилось, что тебя убили, - Алакарно, который сидел на своем тюфяке, подогнув ноги, невольно потер грудь, словно унимая боль. - Мрак, ужас, неясные, но жуткие чудовища во мраке. Не знаю, кого из уванимор Темные представили в этом мороке - некто... сходный с пауком, что ли. Я не видел, как он выглядел. Но он опутывал меня черной паутиной и запускал внутрь жало. - Так спящий нолдо воспринял налагаемое на него заклятье. - Мне стало легче благодаря тебе, но все же этот морок не до конца развеялся, я и сейчас ощущаю, словно это жало, проникнув внутрь, так и осталось внутри моего тела. И ощущаю силу Саурона, но это понятно: ведь он занимается нашими допросами.
Маитимо был очень обеспокоен и встревожен. Он не понимал, что происходит, что за дрянь придумал Саурон, но подозревал, что у умаиа был какой-то план.
Маитимо положил ладони на грудь друга и провел пальцами, словно пытаясь нащупать шип. В Незримом мире фэанарион увидел словно рану ниже грудины друга, и Маитимо прижался лбом к груди оторно, желая промыть и очистить рану своей любовью, светом своей любви. Так они сидели какое-то время, а потом Маитимо поцеловал несколькими поцелуями место, вдоль которого 'видел' рану.
Алакарно ощутил явное облегчение; от Света образ твари, ее жала как чего-то Темного и испорченного внутри тела совсем поблек.
- Ты думаешь, это что-то худшее, чем морок? - Увы, но прислушавшись к себе, Алакарно все же ощущал словно бы... рану, которая меньше беспокоила, но не исчезла. - Саурон мог держать у себя тварей вроде Унголиантэ, только слабых?
***
Маирон, даже не видя Алакарно, ощущал, что заклятье значительно ослаблено. Он понимал, что это сделал Маитимо, и заранее знал, что Нолдоран постарается помочь другу. Но это было не страшно.
***
- Я не знаю, что это, - покачал головой фэанарион. - На меня Саурон раньше не накладывал заклятья, и что, если и это тоже что-то такое, как яд, что будет тебя отравлять изнутри? Нам нужен Энгватар. Первый же раз, как к нам придут орки, нападем на них. Получится бежать - хорошо. Нет - тоже не страшно. Главное для нас - получить раны и встретиться с Энгватаром.
Так они и поступили. И как только орки принесли еду - напали. Бежать не удалось, но драка вышла знатной. Маитимо сломали правую ногу, а Алакарно правую руку. Орков пришло необычно много - целых десять. Возможно, они хотели тащить кого-то на допрос вместо того, чтобы принести еду? Нолдор умудрились убить двух тварей, остальные повалили эльфов и били ногами, а потом передали Энгватару.
***
Целитель снял боль у обоих раненых и принялся выправлять и сращивать кости. Взглянув на Алакарно, Энгватар чуть поднял брови:
- Маирон сочинил что-то новенькое. Никогда не видел таких заклятий.
- Потому мы и напали на орков, - пояснил Маитимо. - Нам нужно было увидеть тебя, нужна твоя мудрость и сила. Саурон ранил Алакарно, но я не знаю, что это и как это исцелить. Помоги нам, Энвинйатор*(6).
Энгватар присмотрелся внимательней и начал изучать в Незримом мире происходящее, заодно прощупывая тело Алакарно, чтобы лучше понять, что было повреждено или нарушено.
- Это не одно из известных мне заклятий или проклятий. Маирон... словно оставил в Алакарно гарпун, - произносил целитель по мере изучения. - И это соединяет силы хроа Алакарно с чем-то сторонним. Да, скорее колдовство действует именно на хроа, только в Незримом мире; а на фэа опосредованно, оттого, что хроа и фэа связаны между собой. Нечто подобное нити, что тянется дальше... и соединяется с силой Маирона напрямую. Скорее всего, именно это соединение, соприкосновение и вызывает ощущение раны. Вообще вреда для хроа в настоящее время я не вижу: заклятье не действует подобно яду, не забирает силы, не вредит отдельным органам. Но я вижу опасность: заклятье может забрать жизненные силы в какой-то ситуации, возможно, по желанию Маирона. Хотя и не понимаю, зачем он все это устроил. Не уверен, но, кажется, на самом Волке и его силе это соединение тоже может отчасти сказаться...
***
Маирон и правда запланировал впредь не подвергать Алакарно допросам, которые будут причинять вред или сильную боль телу. Заклятье было новым, не совершенным, и могло давать... некоторую отдачу, хотя и заметно слабее основного действия. Но Маирон не предусмотрел того, что Алакарно сам бросится на орков, которые сломают ему руку и будут бить ногами. Волк как раз занимался доработкой чар, подготавливая особую камеру и давая пояснения, когда, к удивлению Фуинора, резко вздрогнул и сжал зубы, прежде, чем продолжить:
- Изоляция должна быть очень долгой, иначе не окажет нужного воздействия...
***
- Как я могу снять эти чары, Энгватар? - Что бы Саурон ни задумал, этому нужно было помешать. Алакарно выжидающе смотрел на целителя. Что бы это ни было, быть постоянно связанным с Сауроном нолдо никак не желал. К тому же он подозревал, что это заклятье, которое не причиняет ему самому вреда, но несет опасность, направлено не столько против него самого, сколько против Маитимо.
Целитель вновь осмотрел пострадавшего через Незримое, словно примеряясь к чарам, и раздумывал. А после вздохнул:
- Чтобы снять заклятье, нужно оборвать связующую нить, либо вытащить 'гарпун', за который держится заклятье. Но оно проникает глубоко, и составлено так... что и то, и другое может быть опасно для жизни Алакарно. Однако заклятье можно ослабить.
- Ты можешь показать мне, как устроен этот гарпун? - спросил фэанарион. - Его нужно вынуть, не просто ослабить, ведь Саурон не оставит работу недоделанной.
Целитель постарался описать то, что он назвал 'гарпуном', а Алакарно - жалом:
- Он подобен сплетению черных нитей силы, которые словно вонзаются в единый поток жизненных сил, что на зримом уровне становится течением крови и дыханием. Притом вонзаются в его сердцевину, недаром рана ощущается в груди. Эти нити заклятья разнимают, разрывают этот поток, но так, что он не прерывается, а устремляется по каналам: вдоль них, вдаль из тела, должно быть, к Маирону, и возвращается от него же. Как если бы сосуды были аккуратно разрезаны и раздвинуты, и меж ними вшита соединяющая их трубка, по которой теперь и течет кровь, вместо естественного движения. Круг все равно замкнут, так что на здоровье это не сказывается. Но если разомкнуть его, выдернув 'гарпун' или обрезав уходящую к Маирону 'нить', поток прервется, жизненные силы будут уходить в пустоту... и даже я не успею восстановить цельность 'каналов'.
Маитимо мрачнел все больше и больше. Чудовищное заклятье, которое нельзя снять так, чтобы не убить брата. И оставить это заклятье нельзя... Лицо нолдо лишилось эмоций, Маитимо слушал целителя молча, а разум тщетно искал выход и не видел. Качнув головой, Энгватар предположил:
- Ощущение, как будто Маирон намеренно так составлял заклятье, чтобы при попытке снять его и целители не успели помочь. Но зачем... - Маиа не договорил, ощутив за дверью знакомую силу, и только успел кратко сообщить: - Маирон идет.
***
Вошедший Саурон, холодно улыбнувшись, осмотрел раненых и приказал оркам их выводить. Маитимо пришлось нести на носилках, Алакарно мог идти сам, но при приближении умаиа вздрогнул и слегка выгнулся, ощутив как что-то чужое и инородное протолкнулось в него, отдавая холодом.
- Нолдор еще не исцелены, особенно Маитимо, - заметил Энгватар. - Понимаю, у нас всех есть причины ненавидеть Нолдорана, но не переходишь ли ты меру целесообразного и разумного?
- Нисколько: я не собираюсь сейчас подвергать их пыткам, причиняющим ущерб хроа, - уверил целителя Маирон.
Энгватар больше ничем не мог ни помочь, ни остановить Маирона. И целитель остался напряженно размышлять над тем, что можно сделать с новым заклятьем. Он не видел путей, но знал, что чтобы хотя бы понять, в каком направлении искать выход, нужно знать цель Маирона. Что должны делать эти чары? Лишь бы только... не оказалось поздно; убить Алакарно не убьют, прямой приказ Владыки, и все же...