Энгватар зашел к Маитимо и рассказал, как встревожило Темных его молчание, а через пару часов вышел с крайне озабоченным видом.
- Боюсь, воздействие в самом деле оказалось слишком сильным...
Энгватар не мог оградить нолдо от всех допросов на месяцы, но на три недели - мог.
***
Три недели под рукой Энгватара были бы радостью, если бы не отсутствие Алакарно. Иногда он приходил, хмурый и бледный, говорил, что Моринготто спятил и показывал ему разную дрянь, пытаясь выдать ее за красоту:
- Это не страшно, брат, но просто противно, - Алакарно всего передергивало при воспоминаниях, но говорить, что конкретно он видел, эльфу не хотелось.
- Спой мне, - просил Маитимо, потому что это пение было в радость для брата и словно очищало его, неся радость и Нэлйафинвэ. И друг пел.
- Я поил тебя светом, а ты меня поишь песней, - улыбнулся Маитимо.
- Ну да. Из клювика, как птица, - ответил Алакарно, и они оба засмеялись, сбрасывая напряжение.
***
Озабоченный Энгватар уверил Владыку Мэлькора, что воздействие на разум и потрясения, а возможно, что и пытки других на его глазах, для Маитимо опасны. А обычные пытки к фэанариону не применяли, потому что Владыка поклялся Алакарно: пока нолдо остается учеником, Маитимо не трогают. Так шли месяцы, в продолжение которых Маитимо не допрашивали вовсе. Эльф оставался то в одиночестве, то с Энгватаром, приходившим в очередной раз проверить его состояние (целитель неизменно спрашивал, как Маитимо себя чувствует: проверять так проверять), а то с Алакарно, который рассказывал об 'уроках', которые ему давал Увала.
- Последний раз, - делился оторно, - вместе с Моринготто пришел какой-то умаиа важного вида; наверное, у него высокое положение здесь, а глаза, как льдинки. - Алакарно видел этого умаиа впервые, а Маитимо узнал бы в нем Архитектора, одного из двоих, кто был ему должен. - Он принес что-то вроде беседки из черного льда, местами прозрачного. Это было лучше всего того, что показывал Моринготто, но я опять спросил, какое это отношение имеет к Тьме. Моринготто ответил в духе, мол, чары льда это мое детище, и вообще она черная. - Алакарно рассмеялся. - Того и гляди, объявит своим звездное небо. Хотя он уже Арду своей объявлял...
Пока все было не то что бы плохо, но и особо радостного не случалось; и тогда, чтобы поддержать друзей чем-то хорошим, Маитимо рассказал им о клятве Саурона.
***
Относительно спокойные дни сменяли друг друга, и все же, несмотря на кажущееся благополучие, Маитимо все сильнее ощущал, что все как-то... мутно. Муторно, странно, ядовито, неприятно...
- Такое ощущение, что раньше в Ангамандо было... чище, - однажды сказал фэанарион Энгватару.
- Возможно, ты так воспринимаешь происходящие перемены от того, что тебя теперь мало допрашивают через боль, но все больше пытаются изменить ваше мнение и души? Хотя... и прежде бывало по-разному, - Энгватар задумался. Ему нравились происходящие перемены. - Атмосфера в Ангамандо стала заметно ближе к Утумно, Маитимо. Владыка теперь куда меньше карает, особенно из-за того, что пришел в ярость, он снова ищет как создавать что-то новое, и хотя стало больше Искажения уже существующего, но зато стало меньше разрушения. Меньше пыток, больше хитростей. И если смотреть через Незримое, Тьма в Твердыне теперь не такая черная, не такая ледяная, как была раньше... - Но чтобы это увидеть, Маитимо нужно было выйти из камеры; по тому, что... в ней вообще было светлее, чем где-либо в Твердыне...
Нолдо не разделял мыслей целителя, но спорить не стал.
***
Хотя фэанариону и было муторно... в действительности все было не так уж и плохо, пока однажды, еще несколько месяцев спустя, за фэанарионом не пришел Саурон, просто лучащийся мрачным удовольствием. Маитимо сковали и притащили в тронный зал, где в одних штанах на станке для дыбы лежал Алакарно. Маитимо сначала дернулся к другу, но не смог вырваться и молча посмотрел в глаза оторно.
К тому времени в плену эльф был уже десять лет и девять месяцев.
- Я избавил Маитимо от любых допросов, - заговорил Моринготто, - но ты лишь делаешь вид, что слушаешь меня, не вникая в мои слова.
- Быть может, ты плохой наставник? - огрызнулся Алакарно.
- Ты не оценил красоту Тьмы, и никто из вас не сказал, как создавать самоцветы. Вы только воспользовались моей щедростью, отдыхом, что я дал. Если Маитимо сейчас же не откроет секрет светящихся камней, тебя будут пытать.
Маитимо подобрался - он знал, что теперь будет. Но молчал. И Алакарно начали растягивать...
- Я с тобой, оторно.
- Конечно, ты с ним. Даже не представляешь, насколько, - Моринготто собирался включить фэанариона в игру. - Сейчас твой брат пройдет дыбу, а когда его растянут как следует, его будут пытать раскаленным железом, так, чтобы Алакарно, дергаясь на станке, сам порвал себе связки. Но ты сможешь предотвратить все это, если сейчас же возьмешь резец и вырежешь на коже Алакарно рисунок.
Маитимо просто и незатейливо объяснил Моринготто, куда тому стоит идти. Тем не менее еще пару минут продолжался бесполезный разговор, смысла которого фэанарион не понимал, и это его беспокоило. На всякий случай нолдо замолчал, однако Моринготто продолжил говорить, словно сам с собою. Потом и так молчащему Маитимо вставили кляп, а к Алакарно подошел неизвестный умаиа и стал вырезать не его груди и плечах узоры.
Маитимо не знал, что в наведенном мороке Алакарно казалось, что узоры согласился вырезать сам Маитимо. Когда же пытка кончилась, нолдор поменяли местами. Маитимо, все так же с кляпом растянули на дыбе, а Алакарно Враг начал уговаривать 'отомстить' фэанариону и спасти его от худшей доли. Но Алакарно отказался, и тогда Маитимо получил обещанное. После чего эльфов унесли в две разных камеры на исцеление.
***
Исцелять их, сводя все шрамы, прислали Энгватара, который рассказал друзьям, что произошло.
- Я знал, что это не Маитимо... - вздохнул Алакарно, проводя подлеченной рукой перед лицом, словно отбрасывая нечто невидимое. - Страшнее всего было, когда мне показалось, что Маитимо подошел ко мне... Я подумал: 'Неужели враги смогли сломать оторно мною?!' А когда Темный стал вырезать узоры, я уже знал, что это не Нэлйо. Даже до того... Его Свет не подделаешь... Но что же теперь, нам всем нужно проверять друг друга?
- У нас с Маитимо есть знак, - сказал Энгватар, - лист Лаурэлин. О чем можете условиться вы?
- Не будем множить знаки. Никто, кроме нас, не сможет показать этот лист, пусть он и будет. А если нет возможности показать лист, то можно произнести имя Элэнтари. Никто из них не сможет это сделать. Ни первое, ни второе.
***
Мэлькор подождал пока раны нолдор затянуться, а повреждения восстановятся, и пленников снова повели на допрос.
Владыка Севера не повторялся. И повторялся одновременно. Он снова решил делать узоры на коже, но теперь иначе. В этот раз Мэлькор выполнял узоры сам.
- Вы могли бы показать мне, как вы творите красоту, и тогда я и мои слуги создавали бы вещи, подобные вашим, - 'но куда более великие, и служащие моим целям', добавил про себя Владыка. - Но раз вы не хотите этого, то я буду творить красоту по-своему.
Взяв сосуды с кислотой, ярко подкрашенной минеральными красителями, и кисть, Владыка Севера сосредоточенно выводил узоры, протравливая кожу где лишь чуть-чуть, где глубже, старательно и искусно создавая рельефный рисунок. Картины должны были получиться многоцветными, так что нужно было временами промакивать лишнюю кислоту со спин и промывать кисть в воде, чтобы разные краски не смешивались и не загрязняли друг друга. Временами Мэлькор, как истинный художник, останавливался полюбоваться своей работой. Казалось, он сосредоточен на творчестве, на том, чтобы лучше отшлифовать детали, довести до совершенства, но в его глазах горело желание видеть муку этих двоих. Они должны были страдать вдвойне: от своей боли и от боли друга.
Маитимо не был мастером в таком деле, но ему казалось, что это крайне неудобно, когда твой холст орет и все время пытается куда-то уползти. Однако у Увала были свои взгляды на творчество.
***
Когда наконец все закончилось, эльфов принесли в одну камеру и оставили вдвоем. Все равно у нолдор были сорваны голоса, и они были так измотаны, что с трудом шевелились, так что ничем они друг другу помочь не смогут, зато увидят, как Энгватар будет лечить их на глазах друг у друга. В самом деле, вскоре в камеру пришел целитель. Энгватар был мрачен и зол, и ругался сквозь зубы. Маитимо никогда не видел его таким.
- Я ищу пути вывести вас отсюда, но не могу ничего найти, - наконец сказал целитель.
- Будь осторожен, - прошептал Маитимо. - Тебе тяжело смотреть на нас, но если ты разделишь нашу судьбу, будет только хуже.
Целитель опустил голову.
- Я был уверен, что теперь, когда Маирон в наших руках, можно будет хотя бы давать вам всякий раз долгий отдых. Но вас допрашивает сам Владыка Севера, и сейчас он велел мне не сводить с вас эти 'узоры'... - Владыка не хотел, чтобы его труд так быстро пропал, и к тому же желал видеть своих пленников 'украшенными' и униженными.
Энгватар вспомнил время, когда он не желал, чтобы Маитимо бежал; а сейчас желал этого, но не мог ничего сделать. Совсем ничего. На миг целителю почудилось, что на его руках тоже цепи, но умаиа отбросил это наваждение - оно только мешало и угнетало, а изменить все равно ничего не удавалось... Приходилось ждать, когда Владыка решит передать пленников Маирону или кому-то еще...
***
Когда нолдор оправились от ран, Мэлькор снова пожелал видеть фэанорингов. В камеру к пленникам вошли орки и умаиа: первые заткнули эльфам кляпами рты, а умаиа стал петь песню немоты, которая лишала нолдор голоса. После этого кляпы уже можно было вынуть.
Эльфов привели в большой круглый зал, убранный в стиле Темных: в черных, багровых, темно-лиловых тонах; украшенный коваными цветами, сталью и изломанными линиями узоров. По кругу стояли слабые светильники с цепями, которые освещали небольшое пространство вокруг себя, так, чтобы в центре зала был мрак - туда прошел Владыка Мэлькор и эффектно озарил мрак светом Сильмариллей. Меж двумя самыми большими светильниками, слева и справа от Мэлькора, приковали Маитимо и Алакарно.
- Теперь вы не испортите наш праздник, а станете его украшением, - со сквозящим в торжественном тоне самодовольством произнес Владыка.
И тогда в зал ввели совсем юных эльфов, юношей и девушек, еще не достигших взрослого возраста, и даже не ставших вполне взрослыми телом - нолдор дали бы им от двадцати до тридцати лет. Все они были из авари*(1).
- Алакарно, племянник первого Короля нолдор, и Маитимо, нынешний Король нолдор, что прежде были моими учениками, пришли поприветствовать вас, моих новых учеников, - заговорил Моринготто.
Маитимо гневно тряхнул волосами, отросшими изрядно ниже пояса, всем своим видом показывая возмущение, негодование, презрение - но сказать так ничего и не смог. Примерно так же себя повел Алакарно.
- Одним из того, чему я учил их, была ярость, без чего нолдор не смогли бы стать такими хорошими воинами, - пояснил Владыка Мэлькор. - И они сейчас показывают вам это.
Так Владыка Севера мог исказить любое выражение несогласия с его словами: и вражду, и презрение, и отвращение - ведь нолдор были лишены возможности сказать хоть что-то. И юные эльфы слушали своего наставника. А Владыка повел рассказ о красоте Тьмы и указывал на тела Маитимо и Алакарно, которые украсил он сам, своими руками; хотя Алакарно и от рождения был очень красив и гармонично сложен, а лицо Маитимо сияло внутренним светом, их собственная красота сейчас не была так очевидна, как яркие, нанесенные на тело картины.
'Интересно, что ты на это скажешь, тварь', - подумал про себя Маитимо, делая видимым свой Незримый облик. Маитимо не верил, что даже эти несколько эльфов могли добровольно выбрать Тьму. Им нужно было показать Свет, и тогда они отшатнутся от Моринготто. И правда - почти все эти эльфы с радостью потянулись к Свету. Но Владыка Севера завел речи, какие уже не раз заводил с ними прежде: о необходимости равновесия, о том, что Свет и Тьма не могут существовать друг без друга. И в доказательство указал на прекрасное соединение Тьмы и Света - корону на своей голове. Вряд ли Владыка нашел бы хоть в одном эльфе благодарного слушателя, если бы ополчился на Свет как таковой, и потому он выбрал более тонкую тактику: утверждать, что звезды сияют только в ночи. Чтобы подвести эльфа к большему, с ним нужно было долго работать... А пока Камни опять проявили себя, их сопротивление резко усилилось, и Владыка сделал знак своим слугам - мол, теперь дело за вами.
Умаиар знали, что нужно делать, и празднество в честь посвящения эльфов в ученики Владыки Мэлькора пошло своим чередом.
***
Когда праздник подошел к концу, Владыка Севера обратился к юным авари и с печалью в голосе сказал им:
- Я не желал говорить об этом, пока веселье было в разгаре, чтобы не огорчать вас, но теперь скажу. Маитимо и Алакарно учились у меня, вы сами видели, как я рассказывал Алакарно о красоте Тьмы, - эльфы закивали, - но теперь они предали меня. Я не лишил их возможности увидеть празднество, но за предательство они должны понести наказание. Позор это участь предателей, но он будет кратким, и затем я дам нолдор возможность искупить свой позор болью.
Позор выражался в том, что эльфов посадили на цепь у трона Владыки, а чтобы эльфы не смогли встать с колен и оставались в согбенном положении, их руки завели за спину и привязали запястья к щиколоткам. Спустя некоторое время Владыка сам развязал те веревки, но нолдор все равно оставались на коленях, по тому, что были скованными чарами. И тогда Мэлькор стал вырезать на спинах Алакарно и Маитимо надписи в свою честь. И нолдор, из-за чар не могущие издать ни звука или пошевелиться, перенесли пытку с таким терпением, и, казалось, покорностью, что она не вызвала жалости в похищенных детях авари.
Затем Маитимо и Алакарно увели исцелять.
***
Маитимо был поражен в самую душу. Он придумал множество способов, чтобы вывести отсюда эльфов-пленников, а эти дети... останутся здесь добровольно и станут Темными тварями? Нет, это невозможно. Этого не может быть, они же Эрухини. Враг их обманул и использовал фэанариона и Алакарно, чтобы лучше провернуть этот обман... Но Единый не оставит их... не должен оставить... Ведь так?.. Маитимо смотрел на своего брата, который теперь, в гневе, был еще прекраснее, и не находил выхода.
Их отковали от светильников и унижали дальше, заставляя сидеть возле трона на цепи, и Алакарно ярился, не даваясь без боя, а Маитимо был холодно-спокоен и держал себя гордо и равнодушно, глядя мимо врагов. А вот пытку оба пленника выдержали гордо - ведь они были немы и неподвижны, и не могли ни кричать, ни сказать что-то едкое, и Алакарно лишь молча сверкал глазами.
Позже, в камере, Энгватар снял с пленных заклятье немоты, убрал боль и начал лечить.
- Я ничего не знал об этих эльфах. Это был сюрприз для всех, - первым делом сказал целитель.
- Это самое гнусное из всего, что делал Враг!
- Эта тварь изломала души детей! - почти одновременно выкрикнули оторни.
***
Энгватар снова исцелял друзей, теперь уже имея приказ сводить шрамы, делая кожу пленников чистой.
- Это новый замысел Владыки, такого и в Утумно не было, - поделился целитель своими мыслями. - Возможно, потому что все похищенные прежде были старше. Во времена Утумно Мэлькор тоже придумывал новые идеи, до каких никто из Валар не додумается, и жаждал воплощать их: ложный шепот, мороки, внушение через открытый разум...*(2) Часть квэнди тогда не смогли сопротивляться и стали искаженными, но их не сделали Темными*(3). А потом Утумно была разрушена, и тысячи лет спустя была возведена Северная Твердыня, где все уже стало иначе. - Энгватар в ту пору обезумел от крови, получив столько квэнди после пыток, что мог исцелять их запоем, непрерывно, все больше совершенствуясь и постигая глубины своей силы и дара. - Попробуйте посмотреть на случившееся с этими детьми с другой стороны, - продолжал целитель. - Юных авари не будут терзать, ломать, принуждать к рабству... - Энгватар был удивлен тем, что услышал и увидел на празднике, но не потрясен, как были потрясены нолдор. Его куда сильнее волновала реакция Алакарно и особенно Маитимо... не слишком ли это для них?
- Я не могу сказать: 'Лучше бы авари пытали', - сурово ответил Алакарно. - Но то, что с ними сделали... это самое гнусное, из всего, что Моринготто до сих пор делал. И все же... я верю, что и через это придет в мир Свет.
- Как вы? - сменил тему Энгватар. - Я могу попытаться уверить Владыку, что тебе, Маитимо, трудно перенести частые допросы, ведь однажды ты был опустошен этим... - целитель чуть свел брови, сам не веря, что сможет добиться существенных передышек для нолдор.
- Не думаю, что Моринготто послушает тебя... - вздохнул Маитимо. - Ты в последнее время и так слишком много за нас просишь, Саурон что-то подозревает. Надо бы дернуть его за хвост, для острастки.
- Маирон тоже знает, что я подозреваю его. Ты вновь хочешь дергать Волка за хвост... Я могу распространить о нем слухи или намекнуть Владыке на нелояльность.
- У меня пока нет ничего против Саурона, но если ты можешь как-то упрочить свое положение над ним, то сделай это. Разве что... намекни Саурону, что ты что-то знаешь о том, что Фуинор помогает мне. Это, увы, ложь, но Саурон подозревает Фуинора, так что... что-то интересное получиться может.
- Хм... а вполне ли это ложь, о Фуиноре? - Маитимо навел Энгватара на мысль о том, что можно сказать Маирону. - Фуинор участвовал в той Игре, с Хисом. Разве это не помощь? Что до Волка, ведь он клялся не вредить тем, кто тебе полезен. Значит, если он догадается о моей помощи, он теперь не может донести на меня без твоего дозволения?
А еще, если Саурон клялся не мешать побегу Маитимо - значит, его ловушки больше не были препятствием.
***
Пока эльфы поправлялись, их продолжали водить в тронный зал, наложив заклятье немоты, и держать в ошейниках на цепи возле трона, как животных. Но когда нолдор достаточно восстановились, щадить их не собирались.
Следующий допрос вел Маирон в присутствии Владыки; умаиа стал загонять острые спицы и миниатюрные гарпуны эльфам под кожу рук и под ногти, как раньше делал Систо. Сам метод был болезненным и действенным, но кроме того - у него теперь было продолжение, до которого развоплощенный умаиа не додумался бы.
Маитимо молчал или кричал, а Алакарно непрерывно язвил и старался задеть Темных. Маитимо полагал, что... в начале плена и он был таким же. А теперь стал совсем иным: больше не тратил силы на бесполезное. Как его когда-то уговаривали не обзывать Владыку, а теперь... что-то он сам собой утих...
Когда рука Маитимо была утыкана иглами и гарпунами, Волк подал Владыке форму с глиной. Мэлькор заморозил руку Маитимо, чтобы нолдо не испортил отпечаток несвоевременными движениями, и как есть, с торчащими остриями и отходящими от пальцев ногтями, втиснул в глину с одной стороны, делая слепок. Затем так же поступили с другой стороной руки.
Ледяные чары вызвали очередную волну боли, но увидя, что с ним стали делать дальше, Маитимо подумал, что так, замороженным, даже лучше. Иначе боль и вовсе была бы невыносимой.
- Теперь высуши глину, - сказал Мэлькор Маирону. - А я обожгу ее, и у нас будет форма, чтобы создать слепок руки Нолдорана.
***
Алакарно увели в камеру раньше, и по дороге пугали рассказами, что Маитимо сейчас отрежут руку. Нолдо не мог не бояться, но старался говорить себе, что его просто запугивают и нужно не поддаваться.
- За десять лет Моринготто наконец понял, что Маитимо никогда не будет служить ему, раз решил искалечить, - посмеялся над тварями нолдо. Но оторно все не было и не было. Энгватар уже успел обработать многие раны Алакарно, когда наконец Маитимо буквально зашвырнули в камеру. Обе его окровавленных руки были на месте. И только тогда Алакарно отпустило напряжение - до того он внутренне был, как натянутая струна...
***
Прошло несколько унизительных дней, в течении которых друзья не могли сами есть, пить или справлять нужду (впрочем, Маитимо к такому уже привык), но когда их руки чуть поджили, Энгватар вдруг пропал. Однако Маитимо был уверен, что ничего дурного с целителем не случилось, он чувствовал это. И видимо, Моринготто внял словам Энгватара, или на то были иные причины, но время меж допросами увеличилось, только вот Маитимо и Алакарно передали на лечение Хису.
***
Когда слепок был сделан, Владыка призвал Энгватара: однажды он уже доставлял в Миттаринга казненного Верного и благополучно вернулся, теперь задача была сходной: показать фэанорингам 'отрубленную руку Маитимо', вылитую из воска по форме и искусно обработанную, чтобы она была как живая - с отошедшими ногтями, с торчащими остриями и ранами от них; и передать нолдор послание. Но руку, конечно, нельзя было отдавать, лишь показать издали и забрать назад.
- А заодно я могу привезти труп одного из захваченных пленников, - предложил целитель, который на сей раз сам пытался вывести кого-нибудь из мориквэнди. - Я убью его, как и в прошлый раз.
- Лучше живого раба с отрубленными руками и ногами, так будет действенней, - произнес Владыка. Замысел его состоял в том, чтобы передать фэанариони четкое послание: их брата после пытки искалечили, а если они не откажутся от войны, от Маитимо будут и дальше отрубать по кусочку, пока он не станет, как этот привезенный.
Калечить раба Владыка велел Мордотйару: вернувшегося беглеца после недолгой службы при тронном зале принудили быть палачом, к тому же на Черном Всаднике теперь была незримая цепь чар, мешавших ему бежать. Но у Энгватара были свои планы на пленника. И целителю удалось добиться от Мордотйара согласия отдать раба ему на опыты - взамен на рассказ о том, в чем именно его обвиняют. Так что Энгватар, использовав зелье и мороки, придал тинда вид калеки и привез в Миттаринга вместе с восковой рукой Маитимо. А там 'нечаянно' устроил так, чтобы фэанариони узнали: рука не настоящая. После всего этого Энгватар очень боялся, возвращаясь назад - пожалуй, этот план был самым дерзким из всех его планов. Но... он был ничто по сравнению с другим - внутренне целитель готовился помочь Маитимо в побеге. И несмотря на страх, Энгватар чувствовал, что все будет хорошо: видимо, и на него распространялась защита Света.
***
Когда Энгватар вернулся, он рассказал обо всем Маитимо (ему одному, пока Алакарно сидел прикованный у трона, а фэанариона Хис оставил для дополнительного лечения). Услышав рассказ, Маитимо воззрился на Энгватара и несколько секунд молчал.
- Я не знаю, что сказать вначале: благодарить или восхищаться, - наконец сказал эльф. - Спасибо, что сохранил жизнь мориквэндо. Спасибо, что не обманул братьев. И... ты совершил подвиг. Не просто доброе дело, а то, что связано с большим риском и опасностью. Ты и правда теперь готов уходить из Ангамандо... только, пока мы еще здесь, будь осторожен.
- Я... сам не знаю, как решился на это, и не думал, что поступлю так, - Энгватар вновь углубился в приготовление мазей. Он боялся и был в смятении... и впервые был готов поверить, что укрывающий его Незримый облик туман мог быть подарен именно ему самому, не только ради Маитимо. - Если бы замысел Владыки изначально состоял в том, чтобы доставить в Миттаринга искалеченный труп, я избавил бы тинда от мучения, но не более. Однако прибавить к слепку тело предложил я сам. И когда оказалось, что это я навел Владыку на мысль сделать раба беспомощным калекой... я решился.
***
Вскоре состоялся новый допрос Маитимо и Алакарно перед Моринготто, уже пятый; а после пленниками снова занимался Энгватар.
Фэанорингов нельзя было допрашивать непрерывно, но и покоя им давать не хотели: восстанавливающихся нолдор сажали на цепь у трона Владыки Мэлькора и приводили юных эльфов-учеников Тьмы посмотреть на прикованных.
Но в один из дней, после того как нолдор вернули в камеру, тайно друг от друга, пятеро авари из 'учеников' пришли к пленным, чтобы поговорить с ними наедине. И тогда Алакарно пел им, пробуждая их души, а Маитимо рассказывал им о Свете. Нолдор надеялись, что им удастся отвратить юных родичей от Тьмы, но друзья никак не ожидали, что кто-то из авари пойдет еще дальше и попробует освободить их - это была девушка с темными, как ночь, глазами, черными волосами и белой кожей, похищенная, как и прочие, на Востоке. Чары Моринготто стали спадать с ее разума, и аварэ хотела бежать прочь вместе с нолдор. Если бы Маитимо знал заранее ее план, он бы сказал ей не делать этого, не пытаться спасти главного пленника. Но он не знал...
Юная ученица Мэлькора решила освободить нолдор, и, конечно же, попалась. Но Владыка еще рассчитывал вернуть глупую девчонку угрозами, раз по-хорошему она не понимала, и, быть может, добиться с ней даже больших успехов: любить его аварэ, конечно, больше не будет, но зато, из страха, может пойти за ним по пути Тьмы. Мэлькору не удавалось добиться этого от эльдар-мориквэнди*(4), наверняка из-за того, что они пусть немного, но знали о Валар. А авари ничего не знали - с ними должно было получиться; многие из них считали, что после смерти и так попадают к Темному Лорду*(5).
Ради исполнения замысла Владыки Севера, нолдор привели и поставили перед Мэлькором; туда же привели аварэ, и Темный Вала заговорил. обращаясь к девушке:
- Ты пожалела предателей, моих врагов, и отреклась от меня; за это ты сама заслужила кару, и она будет суровой. Но я прощу тебя, если ты возьмешь в руки кнут и нанесешь каждому из них по удару. После этого я приму тебя назад, а Маитимо и Алакарно вернут в камеру. Или тебя саму будут бить, пока ты не одумаешься или не потеряешь сознание.
Но чары и внушения Врага уже спали с девы; теперь она видела жестокость и ложь того, кому доверилась, и не стала бы больше у него учиться. Тем более не стала бы участвовать... в том, чтобы мучить нолдор. Тогда Владыка, уверенный, что аварэ просто не понимает, что ее ждет, и не устоит под пыткой, приказал выдрать девчонку кнутом. Но аварэ оказалась упрямой. Он кричала, жалко визжала, заливалась слезами... но, к удивлению Владыки, выдержала. Она больше не была в его власти, и боль не заставила аварэ сдаться, а только убедила, что ее недавний наставник - чудовище. По приказу владыки Севера отступницу продолжали избивать, пока она не лишилась чувств, а когда девчонку унесли, Темные занялись нолдор. Эльфов уже не просто били кнутом (знали, что это бесполезно), но Владыка Севера пожелал заняться пленниками лично. Он вновь украшал кожу побратимов узорами, в этот раз с помощью выжигания. И орки, чувствуя, что теперь дозволено, гоготали:
- Как вкусно пахнет-то! Мож, и нам кусочек достанется?..
...Энгватар был неправ, ища хорошую сторону - Владыка был готов терзать, ломать и принуждать к рабству тех юных учеников, что поступали против его воли. Единственное, что было хорошо, это то, что Владыка считал Энгватара Мастером боли, который и от Маитимо многого добивался, не то что от девчонки, никогда не державшей в руках оружие. И потому Энгватару дали лечить всех троих вместе.
***
Если бы она сначала сказала о том, что задумала, как бы все было хорошо и просто... Но не говорить же теперь об этом? И Маитимо, лежа в камере рядом с аварэ, не говорил. Он говорил о том, как дева отважна, о том, что она свободна от Тени, и это важнее очень многого. Но теперь ее будут пытать... А чего они, собственно, ожидали, рассказывая юным авари о Тьме? Того, что авари прозреют и бегут, а не станут делать глупости. Только для благородного сердца спасти пленных было не глупостью, а естественным порывом, и об этом нолдор, знавшие, что их невозможно так просто вытащить, не подумали и не предупредили.
- Ты не только сбросила чары сама, ты поняла, что твои родичи тебя не услышат. Но ты не решила просто бежать прочь, ты захотела вывести нас. Ты очень отважна, а теперь... теперь нужно решить, как вытащить тебя.
Маитимо посмотрел на Энгватара. Вслух при деве нолдо говорить не рискнул:
- Ты можешь предложить врагу... якобы убить меня, и сказать ей, что это ее вина. А потом выгнать ее из Ангамандо со знанием, что же она натворила. Врагу может понравится такая забава, но потом ты ей расскажешь правду, и все кончится хорошо.
В то, что девушка сможет сыграть нужные эмоции, Маитимо не верил и потому не мог посвятить ее в свои планы заранее.
- Прекрасный замысел, так и поступлю, - отозвался целитель.
Примечания.
*(1) О Темных Эльфах в Арде как тварях и учениках Тьмы, смотрите отдельнуюя статью, полностью основанная на текстах Профессора - 'Эльфы Тьмы как слуги, ученики и последователи Тени: упоминание в текстах Профессора' https://ficbook.net/readfic/9372070
*(2) Вот, что действительно писал Профессор об эльфах в Утумно (далее собраны ВСЕ цитаты из текстов Профессора, и если в 'Сильмариллионе' Кристофера написано иначе, то лишь по тому, что так написал Кристофер, но не Профессор; подробно об эльфах, Куивиэнэн и Утумно смотрите 'Сильмариллион Энвинйа', глава о приходе эльфов):
'И так случилось, что за несколько лет до прихода Оромэ, если кто-нибудь из эльфов, один или несколько вместе, уходили далеко от границ Куивиэнэн, они часто исчезали и никогда не возвращались; и квэнди говорили, что Охотник поймал их, и квэнди боялись Охотника. Тем не менее, в самых древних песнях эльфийского народа, отголоски которых до сих пор помнят на Западе, слышно о неясных образах, которые бродили по холмам вокруг Куивиэнэн или внезапно перекрывали звезды; и о темном Всаднике на своем диком коне, который преследовал тех, кто бродил вдалеке, чтобы схватить их и пожрать. Но о тех несчастных, что попались в ловушку Мэлькора, мало что известно достоверно*(А). Ибо кто из живых спустился в бездны Утумно или исследовал тьму намерений Мэлькора? Тем не менее, мудрецы Эрэссэа утверждают*(Б), что, притаившись рядом с его слугами, Мэлькор сбил с пути некоторых квэнди, отважившихся уйти далеко от своих, и он взяли их в плен в Утумно, и там поработил их. От этих рабов, как считается, произошли оркор*(В), которые впоследствии стали главными врагами эльдар*(Г). Мудрые думают, что все квэнди, что попали в руки Мэлькора, прежде чем Утумно была разрушена, были заключены в темницу и медленными искусствами жестокости и порочности были развращены и порабощены. Так Мэлькор вывел отвратительную расу оркор, завидуя и насмехаясь над эльдар*(Д). Ибо оркор имели жизнь и размножались подобно Детям Илуватара; и ничего, что обладало бы собственной жизнью или подобием ее, Мэлькор не мог сотворить со времени своего восстания в Аинулиндалэ до Начала*(Е): так говорят мудрецы. И глубоко в своих темных сердцах оркор ненавидели Мастера, которому они служили в страхе, единственного виновника их ничтожности и страдания. Может быть, это было самое гнусное деяние Мэлькора и самое ненавистное Эру*(Ж).
Но что известно достоверно, это то, что Мэлькор испытывал сильную ненависть к наездам, совершаемым Оромэ в Эндорэ, и боялся их, и либо Мэлькор поистине послал своих Темных слуг в качестве всадников к квэнди, либо он распространил лживые слухи*(З) с целью, чтобы квэнди избегали Оромэ, если они когда-либо встретятся' ('Преображенные мифы').