Маитимо и Алакарно снова встретились в камере. Один был только что со скалы и толком ничем не мог помочь, другой - после очередного издевательства, и лежал, переводя дыхание.
- Ты как?
- Нормально. Я справился. А ты?
- Тоже.
О большем они не говорили. Раны были слишком свежи, чтобы пережить их, да и не то было место, чтобы делиться. Главное, что справился, прошел, и все сейчас нормально. Зато Алакарно рассказал об авари.
- Ты сделал, что мог, друг. Хорошо, если они услышали хоть что-то, а если нет... Ты все равно не мог сделать для них больше, чем сделал. - Маитимо вздохнул. - Не убивать же их...
***
Если другие авари полностью доверяли своему Учителю и сочли бы оскорбительным его проверять, то девушка, что начала сомневаться, попросила Владыку коснуться Камней. Ученики были уверены, что Владыка легко это сделает и таким образом подтвердит, что говорил правду. Но, услышав просьбу, Владыка казался оскорбленным и упрекал учеников в недоверии, в том, что они больше слушают предателя, чем своего Учителя. Двое усомнившихся авари, уже наученные, что для своего блага лучше притвориться согласным и не спорить, молчали; теперь они видели со всей очевидностью, что их Учитель мог бы легко опровергнуть клевету... если бы она действительно была клеветой.
И после они украдкой говорили друг с другом, но юноша хотел бежать, а дева - сначала вернуть Камни законному владельцу. Сильмарилли принадлежали убитому Королю нолдор, как она поняла, значит, его наследник - нынешний Нолдоран. Владыка не снимал короны, и аварэ попыталась подобраться к ней тайком, держась в тенях... и, конечно, была схвачена. Не удалось бежать и мальчишке.
***
Тем временем ничего не знающий об авари Энгватар вновь вернулся к исцелению Алакарно от заклятья.
- Какая-то часть твоих ощущений явно связана с отголоском нахождения в футляре, когда прикосновение Маирона разрушало пустоту и кошмар. Сейчас внутри тебя осталась рана, 'дыра', и она как бы 'приспособлена' к тому, чтобы принимать то, что исходит от Маирона. Словно ранее Маирон что-то вынул, освобождая место под гарпун, и теперь, когда он прижимал руку именно к этой ране, то не столько рука, сколько то незримое, что его окутывает, как бы 'входило' в рану, заполняло ее. И поэтому, с одной стороны, получалось прикосновение Темной силы к открытой ране, что могло вызывать боль, ужас, ощущение порчи или яда, проникающего в сердце; а с другой, сила или воля Маирона заполняет 'дырку', с которой ты не чувствуешь себя целостным, и от этого становилось хорошо.
- Что-то вы-нул? - переспросил напряженно-спокойный Маитимо. - Что ты имеешь в виду?
- Чтобы жизненные силы могли уходить к Маирону, как он задумывал, и после возвращаться от него к Алакарно, нужно было вначале нарушить целостность Алакарно, создать как бы 'место под гарпун', иначе бы все восстановилось и исцелилось бы само. Если оторвать лоскут кожи, отвести в сторону и где-то закрепить, это причинит лишь временную боль, потому что на открывшейся ране нарастет новая кожа. Маирону нужно было, чтобы подобное не могло произойти, чтобы самовосстановление в этой области нарушилось, чтобы у Алакарно возникла некая нужда в Маироне и его силе, отчего и рана не могла зажить.
- Но даже если прижечь рану, она все равно покроется новой кожей. Я... не понимаю. И потом, все в теле Алакарно цело... Я не понимаю! - и это злило Нолдорана. Он не просто не мог помочь другу, он даже не понимал, в чем помочь.
- Да, тело внешне сохраняет целостность, эта рана в Незримом, притом глубоко, и нужно всматриваться, чтобы заметить. Что было повреждено... по-моему, сама способность к самовосстановлению и защита. В течение жизненных сил так просто не вторгнешься, нужно проникнуть вглубь сквозь защиту, разрушая ее хотя бы в одном месте. Это не уменьшает жизненные силы, не нарушает здоровья, но создает... уязвимость и беспокойство.
- Я не представляю, что с этим делать, - сказал Маитимо, напряженно глядя на целителя. - На тебя вся надежда.
- Я тем более не знаю, - добавил Алакарно.
- Нужно заполнить это зияние и восстановить целостность... - произнес Энгватар. - То, что сделал Саурон, это очень сложное заклятье, требующее много сил и мастерства, а также опасное и для него самого: в случае смерти привязанного жизненная сила Волка также уходила бы в никуда. Уверен, что Маирон снял бы свое заклятье при опасности, но оно успело бы причинить серьезный вред и ему самому. Не думаю, что он наложил бы подобное заклятье на меньшего, чем плененный брат Нолдорана. Но что же нам делать... Маитимо, с тобою Свет, ты мог бы... передать Алакарно малую долю своей защиты и силы? А я после попробую стянуть рану, - Целитель очень желал, чтобы Маитимо это удалось. Потому что... он знал, что точно поможет, но... Энгватар сомневался, что готов сделать то единственно необходимое...
- Конечно, я сделаю, что смогу, - ответил фэанарион. Только что он мог? Нолдо положил ладонь туда, куда ее клал Саурон, гладя тело брата и ища 'разлом', и словно проливая Свет в рану. Алакарно улыбался Маитимо, но Энгватар видел: к сожалению, так исцелить рану не удастся... Свет озарял и согревал, и нес радость, но не удерживался, не заполнял дыру. Целитель сплел пальцы и долго молчал. Сила аину, не важно, Маирона или другого, заполнила бы зияние, и она могла быть... силой самого Энгватара. Но если он просто направит свою силу, как при исцелении, 'дыра' будет заполнена лишь до тех пор, пока целитель не отнимет руку. Для подлинного восстановления требовалось... словно оторвать от себя кусочек и вручить Алакарно. Энгватар хотел помочь нолдо и ради Маитимо, и по своему собственному желанию исцелять, но как тяжело отнять от себя частицу своей силы...
- Не удалось? - с тревогой спросил Алакарно, видя размышляющего целителя.
- Не удалось. Нужна сила аину, - в волнении Энгватар говорил несколько отрывисто. - Я не Маирон. И не Темный, как вы говорите. Но целитель. Моя сила может заполнить рану. Если я безвозвратно отдам ее часть и часть своей защиты, вложив в эту рану...
- Спасибо тебе за то, что ты делаешь, - сказал Маитимо, который сейчас полностью зависел от целителя. А в Энгватаре, еще сильнее сжавшем губы, нежелание лишиться частицы силы, страх стать слабее и уязвимее боролись с желанием исцелить и желанием помочь Маитимо и Алакарно, и быть нужным Маитимо, оправдать его надежды, и даже желанием показать Маирону, что он в самом деле может справиться с этим повреждением от заклятья.
Наконец, Энгватар решился. Подойдя к Алакарно, он положил руку на грудь эльфа и, сосредоточившись, передавал свою силу нолдо, зная, что сейчас ее растрачивает... Но полностью сосредоточиться на исцелении Энгватару мешал страх лишиться слишком многого... вдруг он станет худшим целителем, чем был? Страх нарастал и принудил его остановиться, хотя рана затянулась лишь наполовину.
- Я... не могу отдать больше, - Энгватар не решился сказать, что это не была невозможность или нехватка сил.
Маитимо взглянул на целителя. Энгватар сделал для них очень много, как это можно было отрицать? Отдал часть своей силы тому, кого почти не знал - разве это был не подвиг?..
- Энгватар... Даже из знающих нас давно, мало бы кто решился на то, что ты сделал... И... ни от кого другого здесь, кроме тебя, мы бы не приняли силу. Мне даже страшно представить, чтобы брать силу у Саурона... - И тут нолдо вскинул голову и улыбнулся. - Зато ты можешь взять силу у Саурона! Восполнить свою и даже больше.
Что-то изменилось сейчас... целитель и боялся, и чувствовал, что перешел некую границу, за которую еще никогда не заходил, и... стал ближе и к Маитимо, и к Алакарно. И он не мог не переспросить:
- Взять у Саурона? Как я мог бы добиться, чтобы он отдал мне часть своей силы? - Энгватар сел у стены и после уже догадался. - Тебе есть чем ему пригрозить?
- Ты как-то сказал, что Саурон нарушил волю Моринготто, а потом еще и врал ему открыто, когда уверял, что я отказывался от еды и пищи, и потому Саурон был якобы вынужден меня кормить. Помнишь? Я держал тот случай про запас, не используя его без крайней нужды. Но... кажется, вот та самая нужда. - Теперь уже Маитимо наполнил глиняный стакан водой и подал его Энгватару.
- Вот как. И ты отдаешь эту возможность мне... Да, я могу это использовать, - только Маитимо и, возможно, другие эльфы могли поступать так. Слуги Владыки Севера сочли бы, что целитель уже вознагражден: он же выиграет спор с Маироном, получит новые инструменты и покажет, какой он хороший целитель, а если это все не стоило траты сил, так он сам дурак. Энгватар устало улыбнулся и обратился к Алакарно: - Я встречусь с Волком и после завершу твое лечение: пока рана затянулась лишь наполовину.
Маитимо мягко улыбался углами губ - эльф мерил по себе и считал, что Энгватар отдавал себя целиком; в глазах фэанариона они поступали друг с другом так, как должны поступать друзья в тяжелую минуту, но при этом далеко не все друзья могут найти в себе силы так поступить. А они могли, и эта дружба с бывшим умаиа зародилась под носом Врага, в его королевстве.
***
Нолдор еще не восстановились до конца, но Владыка Севера желал встретиться с пленниками, и их привели в тронный зал. Едва эльфы появились, как им поднесли ожерелье на бархатной подушке.
- Маитимо, Алакарно, взгляните на это, - заговорил Владыка. - Разве оно не красиво?
В ожерелье не было никаких острых углов, странных вкраплений, искривлений - правильной формы, совершенно отделанное, оно мерцало золотым блеском, чем-то неуловимым притягивая взгляд. Это была новая работа Маирона. Но на самом деле Владыка призвал нолдор вовсе не для того, чтобы говорить о красоте Тьмы.
- И что ты хочешь нам доказать? - спросил Алакарно. - Что Аулэ, прекрасный учитель, и некоторые его бывшие ученики не забыли его уроков?
- Я хочу, чтобы вы видели, что можно создавать прекрасное во славу Тьмы, в мою славу, служа мне. И так поступают и будут поступать мои ученики из эльфов: слагать песни, создавать украшения, резать по камню. Зачем вы так стараетесь, чтобы они сменили свободное творчество и общение с друзьями на мучительную смерть?
Сначала Маитимо слушал болтовню Увала и скучал. Впрочем, пусть лучше болтает, чем снова начнет пытку. Но потом Моринготто нашел, чем заинтересовать Нолдорана...
- Скажи, Моринготто, а сам ты можешь создать хоть что-то прекрасное? - спросил Маитимо. - Вот тебе и ответ, почему. Наши обманутые родичи будут прославлять то, что бесплодно, что может лишь уничтожать. И ты не позволишь им творить свободно, ты не разрешишь им делать выбор. Они будут сидеть на цепи и отравлять души других, и коверкать свои фэар. Как родич я не хочу для них такой участи; как Король я не могу это позволить. Но я ни для кого не желаю мучительной смерти, я для каждого желаю лишь свободы.
- Я учу их не для того, чтобы посадить на цепь, для этого довольно рабов, но для того, чтобы они действовали сами, по доброй воле, без надсмотрщиков, угроз и кар, - возразил Владыка. - Либо эти дети станут теми самыми прекрасными творениями, которые я создам, и когда они будут полностью подготовлены, я отпущу их на волю... Либо они будут преданы мучительной казни. Что из этого ты выбрал бы для них как Король?
Маитимо засмеялся.
- Ты хочешь, чтобы я играл по твоим правилам, но мне не нравятся твои игры, и предложенный тобой выбор не единственный. Я выберу свой. А ты... как ты можешь думать, что все пойдет только по твоему плану, ведь ты сам не знаешь, что случится завтра, или ты недостаточно получал сюрпризов?
- И что же ты выберешь? - спросил Владыка Севера.
- Ты правда готов казнить всех своих учеников по моему слову?
Эти придирки Маитимо к каждому слову, дотошное уточнение формулировок и того, что за ними скрывалось, мешали Владыке исполнить свой замысел (как мешали они и замыслам почти всех умаиар, пробовавших вести игру с Нолдораном). Пришлось в ответ уточнить:
- Нет, я предоставлю тебе решить судьбу тех, кого я выбрал.
- Я выберу свободу, Моринготто, что еще можно выбрать? - Было ясно, что Враг что-то задумал, но фэанарион не хотел играть втемную. Увала, как и Саурон, не может просто так отказаться от своего плана. Нужно проявить выдержку и осмотрительность, и дождаться, чтобы Моринготто рассказал детали. Тогда можно будет пытаться найти, как помочь родичам...
- Что ж, это возможно... Объяви эльфам, что они получат свободу и вернутся домой, если поклянутся называть себя моими учениками, рассказать другим квэнди, что я жду и зову их к себе. Но не прибавляй к тому слов, что порочат меня, или призыва к мятежу, - усмехнулся Повелитель Тьмы. - Или же они умрут.
- Моринготто, ты как-то очень странно рассматриваешь смерть. Ты говоришь о ней как об ужасном конце, но разве я не говорил с Намо в Амане, разве не любит он нолдор, и разве он не приходил ко мне здесь, пока я был пленен? Нет ничего страшного в его Чертогах, и не несут они ничего, кроме покоя и исцеления для фэа. И что за выбор ты теперь предлагаешь мне? Уговорить моих родичей исковеркать свои души, стать палачами (ведь я помню, как ты склонял их к пыткам) и тому же учить других? А если нет, то ты покажешь им свое истинное лицо, так что они никогда не примкнут к Темным? - Маитимо не знал, почему Враг завел с ним такой разговор, но что бы ни задумал Увала, он подменял одни слова другими. Он всегда поступал так.
- Никакого участия в пытках и другом подобном я не жду, - уверил Владыка. Втайне он был доволен: Маитимо в волнении не заметил, как рассказал о Намо и его посещениях. Правда, как помешать этим встречам, Мэлькор не знал. - Более того, я готов отпустить тех, кого выбрал, прямо сейчас, недоученными, если они исполнят лишь то, о чем я сказал. Как ты понимаешь, они и так с радостью расскажут всем о своем ученичестве и с восхищением обо мне, их наставнике. Твое слово ничего не изменит, я просто хочу от тебя уступки.
- Ты просто хочешь, чтобы Маитимо, вместо того, чтобы вести бой против тебя, призывал эльфов к тебе присоединиться! - возмутился Алакарно. - Этих твоих избранников ты отпустишь недоученными, недоотравленными, чтобы они привели больше эльфов, и их-то ты сделаешь палачами?!
- Знаешь, Увала, а я согласен, - отозвался Маитимо. - Более того, я помогу тебе. Твои юные ученики будут посланы мною к родичам и расскажут им все, что посчитают нужным, о тебе, лишь с твоих слов. И ничего порочащего тебя я не прибавлю, но возьму с твоих авари слово пойти к родичам и рассказать именно то, что ты желаешь.
Маитимо слишком легко согласился, и это настораживало. Но он вроде как был согласен исполнить волю Владыки Севера, и Мэлькор был доволен. По его знаку в тронный зал под конвоем ввели двоих авари. Маитимо приветствовал их, но те молчали, лишь кивнув в ответ.
- Вы не можете говорить? - спросил нолдо, и те снова кивнули.
- Враг хочет казнить вас страшной смертью, уж не знаю, за что... - нолдо решил быть честным с несчастными. - Но сказал, что отпустит вас, если вы кое-что обещаете. Что вы пойдете к своим родичам и там назоветесь учениками Мэлькора, и расскажете обо всем, чему он вас учил, не очерняя его. И я прошу вас: идите к вашим родичам, моим братьям в Миттаринга, и расскажите все это. Среди народа братьев есть те, кто тоже были когда-то учениками Мэлько, вас поймут и не будут осуждать. И вы расскажете все, чему учил вас Враг.
Эльфов уверяли, что Маитимо скажет, что угодно ради выгоды, но он сказал явно не то, чего от него хотели. И его слова могли дать им свободу и избавление от казни. Юноша с радостью и облегчением кивнул, а дева задумалась, опустила глаза и после покачала головой. Владыка был рад, что она теперь не доверяет словам Маитимо, и авари дозволили говорить. Мэлькор ждал слов: 'Я не верю тебе'.
- Я не смогу, - сказала дева. - После всего, что я знаю теперь, я просто не смогу молчать о плохом. Меня будут расспрашивать, что он еще творил, я буду вспоминать тех, кто остался здесь, буду слышать рассказы других... Моринготто, я не смогу говорить об одном хорошем.
Маитимо с болью и уважением смотрел на девочку. Несколько секунд эльф думал, а потом заговорил:
- Владыка Севера великодушен, например, он держит пленников на цепи возле трона, а когда накажет их, например, вырезанием по спине, то больше не издевается и отпускает их в камеры. Разве это не пример великодушия, что показывал вам сам Учитель? - Нолдо надеялся, что дева поймет его и сможет принять свободу.
- Я не отпущу их за то, что они будут издеваться надо мной под видом похвалы! - Владыка начал злиться. - Тем более эту глупую воровку.
- Это ты вор, а я хотела вернуть Камни наследнику Финвэ! - дева повернулась к Маитимо. - У меня ничего не вышло, совсем ничего, может быть, я и правда глупая.
- То есть когда ты показывал им свое собственное 'великодушие', это было издевательство, и теперь ты это открыто признаешь? - полюбопытствовал Маитимо у Моринготто, а Маитимо посмотрел на девушку. - Значит, мы с тобой два дурака, один другому пара; и я пытался забрать назад Камни, - нолдо улыбнулся. - Спасибо тебе. Ты благородна и отважна, и ты хотела поступить так, как правильно. Ты справедлива. - Эта дева... могла бы подрасти и стать ему верной подругой, могла бы стать Леди его Дома... Маитимо не ощущал пока любви к девушке, но ее душа и стремления нравились эльфу, и она как никто могла бы подойти ему... Если бы у них только было время узнать друг друга лучше...
- Моринготто, не юли. Ты обещал отпустить их, - прервал свои мысли Маитимо.
- Мы думали, ты... наш враг, а ты освобождаешь нас...
- А настоящий враг - это Мэлькор...
Владыка Севера зло рассмеялся:
- Он лишь мечтает освободить, - авари не верили Владыке и звали врагом, так что можно и нужно было говорить иначе. - Маитимо, ты лучший ученик, чем эти двое: неплохо научился искажать обещания. Только ты позабыл, что обман придумал я, и я владею этим искусством куда лучше. Если они не поступят так, как желаю я, никто не будет отпущен. Скажу более: я обещал свободу, если эльфы согласятся с моим условием, а не один эльф... Я не обещал, что если согласится один, он будет отпущен, - Владыка перевел взгляд на авари. Сейчас этот взгляд был мрачным, жутким, подавляющим. Дева зажмурилась, и из ее глаз полились слёзы, юноша скорчился на полу, охваченный ужасом. - Вам никуда не уйти от меня, даже если бы я и позволил вам выйти из Ангамандо. Ибо я всегда буду видеть вас, и вас всюду настигнет моя ярость. Но я могу помиловать вас... оставить в живых, если вы вновь признаете меня Учителем и господином.
- Ты рискуешь проиграть мне, Моринготто, - отозвался Маитимо, упорно пытавшийся вывернуться из той ловушки, в которую Враг их всех загнал. - Ты говорил, что можешь делать красивое, а я опять вижу лишь гадкое. Ты не получишь тех учеников, что хотел, и сам это знаешь, но при том ты не можешь просто отпустить их или отправить в рабы, ты хочешь принудить любить тебя, но это невозможно. Если они снова признают тебя Учителем, ты в доказание верности потребуешь от них пытать кого-нибудь, ты постараешься запугать их и сделать палачами, подобными умаиар, но ты знаешь, что никогда не получишь их любви, только все больше растущую ненависть тех, кто повинуется из страха. Это опять гадостно, как все, чему ты господин. Ты же хотел возвыситься, так, чтобы я это увидел и признал. Но пока... ты делаешь все наоборот. Неужели ты признал свое поражение перед Пославшим меня, признал, что ты пал в ничтожность, и прекрасное тебе больше недоступно?
- Ты мешаешь мне сделать из них мое прекрасное творение. И я мог бы сделать из этих авари рабов, если бы не ты. Ведь ты сам после скажешь другим ученикам: вы можете отречься от Владыки, и получите за это всего лишь рабство или даже свободу... Впрочем, я все еще дам тебе возможность спасти этих двух щенков от страшной участи, - Владыку Севера зацепили слова Маитимо, хотя он и скрывал это. - Обещайте, что ни ты, ни Алакарно больше не будете переманивать моих учеников, переубеждать их каким-либо способом, прямо или косвенно, сами или через других, и я не буду мучить или казнить даже этих двоих, и если кто-то после отпадет сам, то я превращу его в раба.
Маитимо задумался. Если говорить с авари - это их убьет. Если не говорить... они останутся живы, но отравят остальных... И Враг в любой момент может нарушить обещание, исказив его в чем-то.
- То есть ты боишься моего влияния и могущества? Ты признаешь, что правда и Свет, даже идущие от меня, от Воплощенного, куда сильнее всех твоих уловок и обманов? Требуя от меня и Алакарно такой клятвы, ты, фактически, признаешь, что тебе непосильно соперничать с нами.
Владыка Севера окончательно пришел в ярость.
- Ты сам пользуешься, - прошипел он, наклонившись к Маитимо, - уловками и обманами: разве это не свидетельство? Но довольно! - Он обернулся к авари. - Итак, вы признаете меня своим Учителем?!
Дева плакала, юношу била крупная дрожь, но они оба отказались, и тогда Владыка приказал:
- Уведите их в комнаты, и пусть они умирают... красиво. А каково ваше 'могущество', нолдор, вы очень скоро узнаете.
- Оставь их, и покажи свое великодушие, - Маитимо не мог сдаться, он очень боялся за детей. - Покажи мне свое великодушие, и я не смогу его не признать. Отпусти их.
- Я согласился отпустить их всего лишь за красивые рассказы обо мне, хотя, возможно, они остались бы бесплодными. Я согласился сохранить им жизнь, если эти двое признают себя моими учениками вновь, - ответил Владыка. - Разве этого мало?
Юных эльфов увели.
- Они могут рассказать о тебе правду! Тебе этого мало? Ты стыдишься правды о себе?
Маитимо только что спрашивал, сильнее ли правда и Свет, чем его уловки, и потому сейчас на эти слова о правде Владыка ответил только:
- Они должны были сказать то, что хочу я. Не то, чего хочешь ты.
- Разве ты не видишь? Они не хотели говорить ничего вообще. Пусть же они пойдут и расскажут правду. И то, что ты можешь быть отвратителен, и то, что ты теперь меняешься, и от тебя они все же видели добро. Пусть просто расскажут все, что знают, и сохранят к тебе хоть частицу тепла.
Но от этих слов Маитимо Владыка разозлился только сильнее. Он вел этих эльфов от интереса и готовности слушать к доверию, от доверия к восхищению, от восхищения к преданности, от преданности к поклонению, он должен был стать для них всем. А теперь довольствоваться крупицей тепла где-то вдали... может, еще выпрашивать эту крупицу?!
- Он надоел мне, заткните ему рот. И Алакарно тоже, - распорядился Мэлькор.
Маитимо видел, что все тщетно, и не знал, что делать. Он бы молил, но ощущал, что сейчас это принесет лишь вред, разве что...
- Я буду восхищаться тобой! - крикнул эльф, уворачиваясь от веревки-кляпа. И почувствовав теплый отклик в груди, добавил: - Как Посланник!
Рядом извивался и ругался, пока его пытались заткнуть, Алакарно.
Мэлькор остановился. Восхищение Посланника... это было важно, и он мог за это получить дары... Владыка был зол, и не мог быстро остыть, и все же задумался. Отпустить двух щенков-авари - почему бы и нет? Но это были ученики-предатели, в лицо назвавшие его врагом. И девчонка, которая желала похитить его Камни, и он показал им свой гнев...
- Идите в рудники и приведите сюда самого младшего из рабов, - наконец, приказал Мэлькор. И Маитимо понял, что он проиграл. Быть может, кому-то станет жить лучше, но уже не этим двоим...
***
Вскоре орки привели мальчика-раба. Он был из тех, кого захватили совсем недавно, вместе со старшими. Если все, к кому приводили Маитимо в свое время, были взрослыми эльфами, это был совсем ребенок даже рядом с юными учениками Моринготто.
А Мэлькор оглядывал жалкого ребенка свысока и размышлял: от этого щенка не будет ни толку здесь, ни вреда на воле.
- Я велел привести тебя, чтобы показать мое великодушие, - провозгласил Владыка. - Тебя отпустят из Ангбанда и дадут вернуться к эльфам.
- Я вижу твой поступок, - подтвердил Маитимо и склонил голову. Конечно, в поступке Моринготто не было ничего благородного, но ребенок получал свободу, и это было важнее. Вот только что с родителями и близкими ребенка? Маитимо прислушался к себе: можно ли просить дальше? - Но чтобы я признал тебя великодушным, отпусти и родных этого мальчика. И это уже не мои слова.
Скажи это Маитимо, Владыка отказался бы. Он и так был щедр - а теперь этого мало, добавлять еще?! Но это были не слова эльфа, и Мэлькор велел найти родителей мальчишки. Оказалось, они были убиты, но нашлись другие родичи: два дяди и старшая сестра. Всех их поставили перед Мэлькором м Владыка объявил им, что их тоже отпускают.
Изнуренные мориквэнди обнимали друг друга (сестра - брата, дяди - племянников), орки и твари замерли, не понимая, что происходит, что за игру задумал их Владыка; а он молчал в напряжении, подавшись вперед и даже немного привстав с трона. Повисла гнетущая тишина. Маитимо посмотрел на родичей, улыбнулся им, затем повернул голову к Моринготто, и сказал негромким, но глубоким голосом:
- Ты поступил действительно великодушно, не скупясь. И за это ты будешь награжден: твой сон будет легок, отныне и до тех пор, пока ты не запятнаешь себя. Ты наконец-то получишь отдых.
- Я не 'пятнаю', а воплощаю свои замыслы, - с гневом ответил Владыка Севера, хотя в его взгляде в первый миг проступили измученность, желание, даже жажда забыться сном, облегчение и страх.
Затем Мэлькор вызвал одного из умаиар и велел:
- Выведи этих эльфов из Твердыни и проследи, чтобы они достигли своих земель невредимыми. Пусть расскажут другим о моем великодушии. - Это звучало так, словно все шло по его замыслу. Орки так и думали, что Владыка своей Волей принудил мориквэнди служить ему, и заодно от Маитимо чего-то добился. И когда изумленных эльфов, еще не веривших своему счастью и с благодарностью смотревших на Маитимо, увели, Мэлькор призвал умаиар-палачей, чтобы отдать еще один приказ: - Отложить казнь предателей.
Нолдоран вздохнул про себя. Моринготто... капризничал на словах, но на деле боялся упустить дар. Итак, одни пленники на свободе... И у прозревших авари есть какое-то время. Не станет ли хуже, если заступиться за них сейчас? Нет, лучше молчать... Враг и так с трудом заставляет себя смириться с необходимостью подчиняться, желая принять дар. И тогда Маитимо снова заговорил, хотя слова исходили не от него:
- Доброго отдыха тебе, Мэлько. Устрой нашу встречу, когда пробудишься, возможно, Посланник сможет тебе помочь.
Умаиар, слышавшие ответ Нолдорана, выглядели не понимающими, что происходит, но Владыка Севера был доволен - с ним снова говорил Посланник! Но Мэлькор боялся, что о нем подумают его слуги и рабы, и потому поспешил выставить все так, словно происходящее было частью его плана:
- Несколько бесполезных рабов, которые смутят родичей рассказами о моем великодушии, передышка в допросах, и вот Маитимо говорит со мной совсем иначе и готов уступать.
И Владыка велел увести нолдор в камеру, после чего призвал к себе Маирона и приказал не допрашивать фэанорингов самовольно, теперь Маитимо и Алакарно будет занимается только он сам (Волк поклонился, решив про себя, что Маитимо опять на него пожаловался). Затем Мэлькор выставил всех из тронного зала и лег спать - все так же свернувшись на троне. Хоть краткое время не думать о Свете, которым не овладеть, о Валар, которые придут, о тех, кто так и не покоряется, о том, что пока так и не удалось ничего из того прекрасного, что он желал, и обо всем...
***
Вернувшись в камеру, Алакарно удивленно сказал:
- Моринготто отпустил эльфов просто так, и... теперь что-то изменится? - Нолдо не понимал, что сейчас произошло, только чувствовал, что что-то таинственное, скрытое от него. Он хотел спросить Маитимо... но если от него что-то скрыли, стоит ли спрашивать?
- У него есть шанс измениться и самому не страдать больше, - хмуро отозвался Маитимо, садясь на топчан и прислоняясь спиной к стене. - Но я уверен что он его, как всегда, упустит. Он получил уже не один шанс, и не один шанс потерял. И... теперь мне кажется, что я тут именно для этого. Давать Мэлько шансы, чтобы он их отвергал и от того становился все слабее и слабее. То есть он мог бы преобразиться, но раз отказывается, то будет слабеть. И тогда, однажды, мы одолеем его. Он больше не будет обладать силой Стихии. Лишится того дара, что получил от Единого изначально.
- Хочешь сказать, этот шанс ненастоящий, обманный? Но так же не должно быть! Даже с Моринготто.
- Шанс настоящий... Но тут как Моринготто ни поступит, все обернется против Тьмы. Или он станет лучше и вернется в Свет, или станет хуже и слабее, и мы его победим...
- Все равно все будет против Тьмы, ее станет меньше. Теперь я понимаю. И нужно разузнать, есть ли среди пленников и рабов еще дети, может быть, удастся их найти и спасти через Энгватара...
- Алакарно... мы не можем спасти всех. Пленников сотни. Энгватар выводит, кого может, кого-то отпускает Саурон... Но я пока не вижу, как можно сделать больше. И не знаю, как можно спасти тех двоих авари. Мы стараемся открыть глаза ученикам Моринготто, но все, кого мы избавляем от Тьмы... получают смерть или рабство... И получается, что мы не можем отдать Врагу их души, но знаем, чем это закончится для них... Надо теперь не просто рассказать авари правду, но и учить скрываться, предупреждать, чем кончится прямой отказ верить Моринготто.
- Да. Но они такие юные, им будет трудно притворяться. И все равно нужно... - Алакарно оборвался на полуслове: дверь открылась. В камеру вошел Энгватар. Целитель окинул нолдор быстрым взглядом, а затем сказал, что встретился с Маироном:
- Оказывается, не только вы не можете восполнять силы за счет вложенных Волком, но и я тоже. В нем слишком много Искажения, это помешало бы мне исцелять, - казалось бы, Энгватар говорил о неудаче, но интонация была скорее довольная. - Зато Волк приказал Фуинору передать мне свои силы, и их мне взять удалось, в них есть сходное с одной из граней моих сил. Так что... Фуинор будет теперь несколько слабее, а еще он меня определенно боится...
- Теперь ты сможешь помочь Алакарно? - поинтересовался Маитимо. Что делать с другой информацией, он не знал, и пока просто запомнил.
Целитель кивнул и вновь стал напряженным - чтобы отдать даже взятые у другого силы, ему вновь нужно было бороться с собой, хоть и меньше, чем в первый раз.
- Спасибо тебе, я не забуду твоей помощи, - сказал Алакарно, и Энгватар подошел к нему и продолжил стягивать рану в Незримом.
- Больше Маирон не сможет этим пользоваться, - наконец сообщил Энгватар, отнимая ладонь от груди Алакарно: - Рану удалось затянуть. Волк может теперь пробуждать воспоминания о том, что было, или навести морок, но в твоей власти его сбросить. И увы, я так много вложил, что пока... я не смогу помочь вам и долечить видимые раны. - Целитель устало сел рядом с топчаном нолдор.
- Спасибо тебе, - повторил за Алакарно Маитимо. - И ты можешь побыть здесь, с нами, отдохнуть, набраться сил. А я покажу, чему ты меня научил.
Целитель улыбнулся.
- Покажи. Я взял с собой снадобья, а если тебе понадобятся другие, я прикажу принести травы, и ты изготовишь все, что потребуется.
Так Маитимо начал сам лечить Алакарно и готовить целебные зелья и мази, а Энгватар оставался в их камере, смотрел и подсказывал. Два дня прошли спокойно.