Нолдо был потрясен, но кляп мешал ему сказать что-либо. И 'авар', словно в молчании услышав одобрение, улыбнулся, изображая радость:
- Так ты согласен теперь стать учеником Владыки? Ведь она, правда, так красива... Просто кивни. - Конечно, Темный не ждал согласия Алакарно, а просто издевался над ним. Владыка Мэлькор поклялся, что не убьет Алакарно, но что, если эльф умрет сам? Медленно угаснет, сам откажется от жизни? Мэлькор ненавидел Алакарно и понял, что через пытки его склонить будет не проще, чем Маитимо. А что, если воздействовать не на тело, но на разум и душу эльда? Ставя в ситуации, невозможные для эльфа? Долго ли нолдо продержится? А когда он сам откажется от дара жизни, это будет ударом по Маитимо, что заставит нолдо постоянно страдать, но не убьет. Именно потому Алакарно и принуждали убивать родичей, и сейчас, следуя тому же плану, 'авар' издевался над нолдо, предлагая ему овладеть чужой женой.
Алакарно яростно мотнул головой. Он все еще считал, что происходящее не больше, чем запугивание, пустая угроза, но 'авар' обнял опоенную эльдэ, начал целовать и ласкать ее, и она отвечала на ласки, с любовью глядя на... на этого юного эльфа, которого превратили в такое чудовище... Алакарно рвался из пут - куда подевалась усталость! - но это было бесполезно, не могло помочь... Происходящее было настолько невыносимо, что нолдо кивнул, соглашаясь...
Повязку сняли.
- Итак, ты согласен, ты снова будешь учеником? - радостно спросил 'авар'.
В тот момент Алакарно осознал: да, назвать себя учеником и даже слушать Моринготто приемлемо, но если он сейчас согласится, эту же или другую деву будут угрожать подвергнуть насилию снова и снова, добиваясь от него все большего и большего... Пока не потребуют неприемлемого, и тогда все равно эту нис ждет насилие. И не ее одну, раз этим способом добивались успеха...
- Нет, я не... - начал нолдо, и его рот снова заткнули. А 'ученик' вернулся к нежной подруге.
Не понимая, как может эльф так поступать, Алакарно вдруг догадался, что это не эльф, и посмотрел через Незримое - перед ним и правда был умаиа, а тот понял, что разоблачен, но не расстроился, хотя и заговорил иначе:
- Да, я не эльф, но аина, и сейчас эта эльдэ примет меня, как мужа, если ты не смиришь свою гордыню и не признаешь себя вновь учеником Владыки Мэлькора. Или не дашь ему иного, что он желал, скажем, тайны самоцветов.
Но Алакарно молчал, только безнадежно рвался из пут. И тогда умаиа довел начатое до конца - овладел эльдэт, которая с любовью обнимала его, думая, будто это ее супруг. А Темный нежно ворковал:
- Наша радость будет еще больше, любимая, когда у нас родится сын или дочь, - и умаиа ласково гладил живот нис. - Я вижу, что сейчас дитя не родится, но мы будем вместе снова, и Время Детей продлится для нас, - и он провел рукой над головой эльдэ, усиливая действие чар. Умаиа издевался над тем, что было священным, но его слова были только словами: Алакарно знал, что от насилия нис не родит ребенка, но умрет. Если только... распознает обман. Но она и сейчас не была безмятежно счастлива, а скорее насторожена и даже пришла в смятение; зелье и чары пока не позволяли ей осознать, что происходит, но их действие не могло быть постоянным. А... могло ли быть достаточно долгим?
- Думаешь, все закончилось? - усмехнулся умаиа, глядя на Алакарно. Когда он обращался не к эльдэ, та словно ничего не слышала. - Все только началось, нолдо. Теперь я отдам эту нис оркам: они овладеют ей, а она будет видеть вместо них своего супруга. И я буду повторять их встречи до зачатия ребенка, - умаиа считал, что Закон действительно можно обойти обманом, с помощью зелий и чар, добиться зачатия, хотя его предупреждали, что такое еще ни у кого не удалось. Но ведь не попробуешь, не узнаешь, а каждый склонен считать себя самым умным. - Однако, Алакарно, ты можешь все остановить. А если ты откажешься, я повторю все это с другой... или с несколькими...
Алакарно трясло от напряжения; впивавшиеся в кожу ремни уже ободрали ее до крови, но высвободиться хоть чуть-чуть не удавалось. Эльф ничего не мог сделать.
Двое орков, ухмыляясь, подошли к опоенной зельями эльдэ, и она то неуверенно улыбалась, видя любимого на месте омерзительного орка, то непонимающе сводила брови.
- Смотрите у меня, будьте тихи и осторожны, или получите плетей, а то и чего похуже, - предупредил умаиа. Орки трусливо хихикали, ухмылялись, лапали эльдэ, как могли, понежнее: плетей никому не хотелось, чего похуже тем более. Один даже попытался говорить, подражая умаиа:
- Ну, ты, вобче, будешь щас рада, и я буду рад, а потом, эта, еще больше, - и схватил ее, и взял ее силой, тогда как второй теребил лапами волосы и пытался не то грубо поцеловать, не то сожрать.
Зелья и чары так крепко держали нис в своих сетях, что умаиа рассчитывал действительно не раз еще воспользоваться ей, а потом и другими пленницами. Но несмотря ни на что... нис, словно через пелену, увидела и осознала случившееся, и забилась в ужасе и отвращении - ведь при близости супругов происходило соприкосновение фэар, и если в аину еще могло быть что-то хорошее, что хоть и смущало нис, но не отвращало, то ощущение орка побуждало отшатнуться. Нечто незримое прошло по комнате, и фэа нис в одно мгновение разорвала связь с хроа. Орки отпрянули от тела, ощутив в произошедшем что-то чуждое этому месту, а умаиа нахмурился. Его предупреждали, что ничего не выйдет: такие эксперименты проводили еще до возвращения Мэлькора из Валинорэ, когда орков пытались скрестить с захваченными квэнди, но это ни к чему не приводило. Нисси, как и эта, приходили в себя при насилии, вопреки всем зельям и чарам. И умирали. Потому что можно было обмануть разум эльдэ, но нельзя обмануть ее природу и Закон. Юное 'эльфийское' лицо исказила злоба - умаиа болезненно перенес неудачу.
Нис была мертва, но для Алакарно на этом потрясения не закончились: его повели обратно, в камеру к Маитимо.
***
Когда Алакарно увели, к Маитимо пришли трое настоящих эльфов-учеников и Саурон. Последний вежливо и приятно улыбался и вообще выглядел благожелательно, как никогда прежде. Маитимо не знал, куда увели друга, но ожидал худшего. И если здесь Саурон, то с Алакарно, должно быть, Моринготто. Неизвестно, что хуже: один - злобный дурак, другой - умный мерзавец.
- Ты неблагодарен, Маитимо, хотя для тебя так много сделано, - вздохнул умаиа, играя для авари. - Но Владыка Мэлькор так добр, что дает тебе еще один шанс. Прими этот дар в знак того, что он по-прежнему готов считать тебя своим учеником. - В руках Саурона были искусно выкованные железные розы. - Развяжите нолдо, но будьте осторожны, он озлоблен. Надеюсь, не настолько, чтобы напасть на нас.
В этом и был план Волка: он ожидал, что Маитимо попытается напасть на него, а авари будут защищать своего старшего товарища. Эти трое авари были отобраны, как лучше всего подготовленные и обработанные самим Владыкой и его умаиар. Отправлять их на такие забавы, как с Алакарно, пока не стоило, а вот послать их под присмотром Волка к Маитимо было можно.
Авари стали развязывать нолдо; фэанарион молчал, думая, как поступить. И когда получил свободу, в самом деле напал, но не на Саурона, а на одного из трех авари, на того, что оказался ближе, и сломал ученику Тьмы шею. Нолдоран видел, что все трое пришедших затронуты Тьмой, и не видел возможности спасти их. И потому сделал для них все, что смог - убил.
Авари пришли в ужас. Один испугался и отскочил от нолдо, ища защиты у Волка, другой просто растерялся и не знал, что делать. По знаку Маирона в камеру вбежали орки и связали фэанариона снова, не дав нолдо дотянуться до второго Ученика.
- Ведь я предупреждал вас, будьте осторожны. Но и я не ждал такого, - горестный вздох, излом бровей... тем, кто не знал Маирона, легко было поверить, что он подавлен и потрясен гибелью авара. - Когда ты беседовал с Владыкой Мэлькором, слушал его, тебе на ум не пришло бы убить другого эльфа, но служба Свету, служба Валар сделала тебя таким жестоким и безжалостным, что ты готов убить даже родича, не причинившего тебе никакого зла, развязавшего руки, чтобы вручить дар от сердца и принести весть о прощении... Убить за одно то, что он учится у Владыки и не предает своего Учителя!
Первый авари со слезами смотрел на убитого, все еще не сознавая и не веря в произошедшее; а второй выкрикнул:
- Ты враг, таких нельзя прощать и щадить!
- После того, как Маитимо ответил убийством на милость Владыки и на наши добрые намерения, он заслуживает кары... - Волк качнул головой. - Убит ваш друг, решайте, чего Маитимо достоин за такое злодеяние...
- Учитель подал нам пример, - сказал тот, что растерялся вначале. - Нужно наказать нолдо, а потом простить и вручить дар, как и хотел Мэлькор.
- Кровь за кровь, - выдохнул второй, с ненавистью глядя на нолдо. - Он заслуживает смерти!
Маирон мысленно усмехнулся. Нападение Маитимо и гнев этих щенков позволял ему пытать Нолдорана и при этом показывать себя милосердным: ведь он дарует нолдо жизнь...
- Саурон, а если бы я тебе не помог, как бы ты перешел к пыткам? - поинтересовался нолдо, понимая, что стол сюда принесли не просто так. - Я ведь вижу, что ты доволен, значит, все идет по твоему плану. Мне правда любопытно. - На оставшихся Учеников Маитимо даже не смотрел. Добрые и благородные Эльфы Тьмы... Один требовал пытки, другой казни, несмотря на то, что ни один не попытался защитить товарища: первый ни на что не решился, а второй просто убежал в страхе.
- Доволен?! Разве ты не видишь, мы все потрясены тем, что ты совершил! - выкрикнул тот, что требовал казни.
- Не слушайте его и не отвечайте, - предупредил Маирон. - Те, кто зовет себя Светлыми, не только жестоки, но и лживы, и любят перелагать вину на других. Вы сами видели, что Маитимо напал без всяких причин, но пытается уверить даже вас, что это убийство подстроил я. - 'Маитимо, неужели ты считаешь меня таким глупым, что я ответил бы на твой вопрос при этих авари?' - Я знаю, чем будет доволен Владыка Мэлькор: я сохраню тебе жизнь, нолдо, но накажу, и твое наказание будет красивым, по тому примеру, что показан нам... Мы вонзим эти розы в твое тело, а я покажу подходящие места: чтобы ты был наказан, но при этом не получил серьезных повреждений. - И умаиа обратился к авари: - Я мог бы наказать Маитимо один, но вам будет легче, если вы сами сможете отплатить убийце друга, иначе гнев и горе будут сжигать вас изнутри.
Эльфы с благодарностью смотрели на Маирона - он защитил их от этого нолдо и теперь утешал, помогая справиться с болью и яростью. Он был куда добрее ужасного нолдо, даже не желал убить его... Маирон с удовлетворением увидел, насколько хорошо подготовлены эльфы Тьмы.
Маитимо привязали к столу для пыток, и Маирон велел оркам уйти.
- Спасибо, Саурон, ты дал мне важные сведения, - теперь Маитимо знал, что хотя ученики Тьмы и не пользуются логикой и не задают вопросов, но Темным для них все еще нужно придумывать пусть и грубо сделанные, но оправдания своего поведения. То есть эти эльфы еще не безнадежны, не окончательно извращены Тьмой, и потому для них нужно создавать видимость законности и справедливости происходящего. И значит... значит, им вполне могут помочь в Мандосе.
А Волк, услышав ответ, задумался, какие же сведения он подсказал Маитимо. Пожалуй, стоило спросить об этом... позже.
- Я помог тебе? Тебе тоже будет полезен этот способ справиться с яростью и горем от утраты друга, когда они коснутся тебя? - притворно удивился Маирон, заодно провоцируя возмутиться и намекая на то, что они погубят Алакарно. - Что ж, когда это случится, я могу позволить тебе наказать обидчика болью.
И пытка началась. После того, как сам Волк вонзил первую розу в болевую точку, оба авари без колебаний повторили то же. Пожалуй, этих двоих уже можно было готовить к тому, чтобы выпустить из Ангамандо.
Маитимо заорал от первой же раны. И все же... когда авари пронзили тело нолдо розами, стало еще хуже, и в Незримом мире словно лопнула хрустальная струна - отныне эти дети были связаны кровью. Они были юны, но уже не малы, и прекрасно могли понять, что нельзя делать то, что они сделали - они нарушили унат. Они отказались от внутреннего голоса и теперь были запятнаны.
- Вашему другу повезло больше, - простонал нолдо, забыв, что решил не обращать внимание на Учеников.
Когда весь железный букет по одному цветку 'рос' из Маитимо, Волк отстранил авари и прошелся рукой по металлическим цветам, так что они закачались в теле Маитимо, заставляя пленника снова громко стонать. Так как авари сумели без сомнений воткнуть розы, даже несмотря на громкое страдание фэанариона, Волк понял, что можно продолжить. Но авари все равно нужен был предлог, и умаиа заговорил:
- Теперь ты наказан, Маитимо, и я готов простить тебя, если ты проявишь добрую волю хоть в чем-то... Я не потребую от тебя тяжкого: просто создай камень-светильник для Владыки, - авари перед тем много раз говорили, что сам Мэлькор некогда учил этому нолдор, так что в глазах Темных эльфов предложение Маирона было именно что 'знаком доброй воли', а не тем, чего сам их Учитель не умел.
- Попробуйте сами создать, ампамаитар*(1), - огрызнулся эльф.
И Темные продолжили свои забавы. Причем Волк преследовал не одну цель: не только 'обучить щенков', как надо пытать, но и отомстить Маитимо. Еще бы, эти девятнадцать авари, что удалось сделать Учениками, дались Моринготто с трудом. У авари был похищен не один десяток детей, которых специально искали и отлавливали, ведь у эльфов вообще детей немного, а после пропажи первых авари стали очень осторожны. Так что вряд ли удастся добыть еще 'сырья' - детей квэнди, не знавших почти ничего о Морготе. И из захваченных десятков только этих девятнадцать удалось превратить в учеников. Но из-за нолдор четверо отреклись от Учителя, еще одного Маитимо убил - осталось всего четырнадцать эльфов Тьмы. Это очень мало. И конечно, Волк злился, и конечно, Владыка еще накажет его за убитого, ведь Волк недосмотрел - и конечно, сейчас за это должен ответить фэанарион. Саурон повернул чашечку цветка, и из стебля выскользнули шипы, вонзаясь в тело внутри раны. Умаиа снова подергал за цветок - тот почти не качнулся.
- Видите, так намного прочнее.
И пытка продолжилась. Цветы вонзали и выдирали, убирая шипы или прямо так, с шипами. Маитимо орал, дергался и под конец почти обессилел. Но Саурон влил эльфу в рот какое-то зелье, и Маитимо почувствовал, что силы возвращаются к нему, а разум проясняется. Видимо, чтобы мог больше выдержать? Но Саурон сказал, что на сегодня они закончили, и велел Ученикам уходить, а сам остался с Нолдораном, пояснив:
- Я должен позаботиться о ранах Маитимо. Все же нельзя оставлять его так.
Но Саурон не вынул цветы, и не занялся ранами, вместо того он подошел к нолдо, поднял веко, всматриваясь в радужку, довольно похлопал эльфа по щеке и вытер мокрую от эльфийского пота руку о волосы пленника.
В этот момент дверь отворилась, и орки ввели внутрь посеревшего Алакарно.
***
Когда Алакарно шел 'к себе', он не знал, посмели ли Посланнику показать то же, что и ему, а войдя в камеру, увидел, что Маитимо был привязан к столу и покрыт ранами, и в него были воткнуты железные розы...
- Тебя-то я и ждал, - довольно улыбнулся, разве что не облизнулся Волк. - Помоги своему другу, вынь эти цветы из его ран. Нельзя же их так оставить, верно, Маитимо?
Саурон объявил правила игры и вышел, эльфы остались вдвоем. Маитимо просчитывал варианты, что делать; лица Алакарно, лежа привязанным к столу, он видеть не мог.
- Ты как? Что с тобой делали? - В своих расчетах нужно было учесть и состояние Алакарно: если он сам ранен и едва на ногах стоит; или если что-то сделали с его руками; или... мало ли. - Дай я на тебя взгляну.
Алакарно склонился над Маитимо.
- Со мной ничего, но мне показали эльдэ... - голос нолдо прервался, он не сразу смог договорить. - Темные... вошли к ней, как к жене, и она умерла... Подожди, сейчас я должен помочь тебе, это правда нельзя так оставить... - Алакарно протянул руку к 'розе'.
Маитимо обдало холодом: то, что сказал оторно не укладывалось в голове. И пока нолдо переваривал новость, Алакарно потянул на себя цветок - у них у всех уже были выпущены шипы - и фэанарион решил ничего не говорить оторно, все равно эти 'розы' надо вытащить. Однако спокойно выдержать боль Маитимо не удалось, удалось лишь не кричать: эльф выгнулся, застонал сквозь зубы, и шипастое орудие пытки оказалось в руках Алакарно. Покрытый испариной Нолдоран глубоко дышал:
- Сколько еще цветов?..
- Тринадцать, - выговорил Алакарно, едва не отбросив окровавленную 'розу'. Его друг был весь истыкан этими 'доказательствами красоты Тьмы'. - Они еще и с шипами... я попробую разобраться, нельзя ли их убрать, может быть, выйдет, - первый цветок выглядел не цельным, и эльф ощупывал его и вертел в руках, но не смог понять, как убирать шипы.
- У нас два варианта: или вынимать это, или нет. Если оставить... У меня уже тело затекло, я хочу, чтобы меня отвязали от стола, но с цветами это невозможно. Слишком больно. И вынимать их тоже очень больно. И даже когда я дышу, и они вздрагивают... Твари воткнули их в очень удачные места. Когда ты вытягиваешь один, по всем остальным идет как перезвон... Но их надо вытащить. Может быть, позвать Энгватара? Ты сейчас помогаешь мне, но потом Темные скажут, что ты меня пытал. И снова будут заставлять тебя кого-то мучить, чтобы избавить от худшего... - Нолдо глубоко вздохнул и застонал от 'перезвона'. - Нет, отойди от меня. Мы знали, что надо отказываться играть по их правилам, и я за себя принимаю решение: не вынимать их.
- Но оставаться с ними это уже пытка... - Алакарно сжал зубы, вздохнул и отошел от Маитимо.
- Они не дадут мне умереть. Но... это может продолжаться очень долго. Тебе нужно принять решение так, чтобы не сомневаться. Если пройдет время... я могу начать кричать. Или даже молить вытащить 'цветы'. И если ты уступишь мне тогда, то окажется, что мы страдали впустую. Я не хочу, чтобы ты попал в эту ловушку, и лучше показать Темным на мне, все понимающем, что тебя этим не взять, чем потом на не готовых мориквэнди. Но... я не выдержу молча долго... Ты сможешь выдержать сам?
Алакарно снова сжал зубы. Ситуация казалась безвыходной.
- Ты будешь кричать от боли, просить вытащить их, а я буду смотреть и дожидаться, пока Темные соизволят закончить пытку сами. А они могут ждать очень долго, - Алакарно опустил голову. - Я не знаю, как я смогу смотреть, знать, что я могу прекратить это все, и ничего не делать, когда ты будешь просить...
- Если ты это сделаешь, они будут заставлять тебя пытать дальше и дальше, - Маитимо было все труднее и труднее сдерживать стон. Даже находясь в состоянии покоя, 'цветы' причиняли острую боль. Руки и ноги были проткнуть ими насквозь, из тела... они просто торчали и покачивались. - Если ты уступишь, тебя заставят делать это снова, и быть может, с тем, кто не готов. И сейчас, наверняка, они слушают нас.
Алакарно снова осмотрел вынутый цветок: бесполезно. Нолдо обошел камеру, не осталось ли энгватаровских зелий... нет, конечно, Саурон продумал все, чтобы нельзя было снять боль! Или можно...
- Возможно, я смогу помочь тебе, - и Алакарно начал песню чар, чтобы снять боль, вкладывая в это свои силы. Но, песня принесла лишь слабое облегчение, которое скоро сошло на нет: Алакарно не смог сосредоточиться и был так измучен, что его сил просто не хватало, чтобы соткать чары. Да и... не умел он создавать чары снимающие боль, хотя мог как менестрель увести песней в сотканную им реальность*(2).
Вскоре Маитимо не выдержал и застонал. Стоны нарастали, пока не стали превращаться в крики. Алакарно понимал, что его помощь была слишком мала... только одним цветком меньше (когда тринадцать осталось!). Он пытался придерживать эти 'цветы', чтобы они хотя бы не раскачивались, травмируя Маитимо еще сильнее, но и только, а пытка длилась и длилась. Когда прошло время, Алакарно показалось, что Маитимо сейчас так больно, что если вытащить 'цветок', хуже, чем есть, уже не будет. Алакарно сказал о своем намерении вслух, но фэанарион не ответил.
***
Маитимо замкнулся на своей боли, плохо понимая, что происходит вокруг и порой не слыша, или слыша, но не воспринимая оторно. Эльф старался молчать, но кажется, удавалось только не молить об избавлении. Про себя нолдо думал о той несчастной эльдэ и об Алакарно. Не потому, что сам Маитимо был так благороден и думал о других больше, чем о себе, а просто потому, что о чем-то надо было думать, пока лежишь, а эти вещи все равно не шли из головы. И еще нолдо пытался звать Энгватара, но у него никак не удавалось сконцентрироваться на осанвэкэнта.
Когда Алакарно заговорил в очередной раз, Маитимо слышал друга, но то ли решимость покинула фэанариона и боль подточила его, то ли Маитимо плохо соображал и не понял, что надо что-то ответить, но он не просил Алакарно остановиться, словно не было меж ними того разговора. И получилось, что жертва их обоих все же оказалась напрасной... Алакарно потянул за 'розу', и ее шипы разодрали воспаленную рану, а фэанарион просто ошалел от новых ощущений, столь острыми и свежими они были.
***
Вероятно, не будь Алакарно таким 'выгоревшим', он удержался бы до конца; а когда Маитимо не ответил на вопрос, осознал бы, что оторно не отвечает потому, что не в состоянии. Маитимо даже в муке мог обращаться к другим, но сейчас он был слишком истерзан. Однако Алакарно так захлестнуло все, что на него свалилось, что единственное, чем сейчас была занята голова эльфа - это вопросом, как можно облегчить положение Маитимо. Алакарно был готов на что угодно... И нолдо уже не мог думать о недавнем разговоре и вообще ни о чем, кроме того, что Маитимо больно. Ужас происходящего так овладел фэанорингом, что он в своем стремлении помочь не заметил, что причиняет еще большую боль. Понял это, только когда вслед за вырванной розой Маитимо потерял сознание.
Алакарно вновь ужаснулся, но теперь нужно было скорее вытащить другие 'цветы', так много, как удастся: потеряв сознание, Маитимо не чувствовал боли. Однако после еще трех 'роз' та же самая боль заставила Маитимо очнуться. А между тем в нем оставалось девять 'цветков', девять пыточных орудий. Алакарно не стал останавливаться, вынул еще три, уже сознавая, насколько мучительно для Маитимо то, что он делает (хотя в этот раз оторно остался в сознании). И тогда только Алакарно пришла мысль, что можно сделать, хотя еще недавно казалось, что ничего не поделаешь: соглашаться нельзя, грозить нечем. Отшвырнув седьмой цветок, будто ядовитую гадину, Алакарно бросился к двери и забарабанил в нее.
- Саурон! Позови Энгватара, сейчас же! Ты обещал не вмешиваться в лечение, а это уже лечение!
***
Саурон не наблюдал за камерой, как думали эльфы, потому что сейчас сидел неподалеку, в тюремной караулке, вместе с теми самыми двумя учениками Владыки. Когда Волк получил от орков донесение о требовании Алакарно, он не двинулся с места, но послал одного из авари, того, что хотел наказать Маитимо, сходить и проверить: действительно ли фэанарион нуждается в срочном лечении и достаточно ли он наказан.
- Милосердие это прекрасно, но помни, что сделал фэанарион, - напутствовал ученика Саурон.
Однако Волк не хотел, чтобы теперь уже Алакарно напал на аваро (мало ли), и потому вместе с учеником к нолдор пошел Фуинор. Сбив Алакарно Волей так, что эльф упал на колени, умаиа подошел к беззащитному нолдо и заломил его руки. И тогда в камеру вошел эльф Тьмы.
***
Алакарно не был способен обдумать, что может выйти из его требования, он хватался за соломинку: Саурон опасался Энгватара и к тому же действительно дал обещание. Вскоре дверь отворилась, но вместо целителя в камеру вошел Фуинор, и на Алакарно обрушилась боль. Когда эльф оказался обездвиженным, в камеру вошел... нолдо не знал, аваро или опять тот же умаиа.
Аваро оглядел Маитимо без всякой жалости.
- Мне сказали, ты уже не обойдешься без лечения, - Ученик склонился над фэанарионом, - но ты пока обойдешься. Когда понадобится, я позову целителя, и ты будешь жить... а Эрвэ уже нет... - Темный Эльф выдернул один цветок и, словно задумавшись, спросил. - Может, обратно вставить?
- Хватит прикидываться эльфом, палач, - прорычал Алакарно: не мог же эльф быть настолько жесток.
- О чем ты? Конечно, это эльф, - с притворным удивлением произнес Фуинор, тогда как юный ученик с возмущением обернулся к Алакарно.
- А он, он - эльф? Мой друг ничего ему не сделал, принес подарок вместе с Маироном и развязал, а это чудовище убило того, кто пришел с добром, с дружбой! И мой друг мертв, а убийца будет жить, мы его помиловали...
Алакарно содрогнулся от того, что эльф мог говорить так.
- Ты хотел бы, чтобы с твоим другом поступили как с моим, да?
Аваро пришел в замешательство: эта мысль в его голову как-то не приходила.
- Мои друзья никого не убивали, тем более невинных. Но я правда не хотел бы. Я спрошу Учителя, и как он скажет, так и поступлю...
- Вижу, ты не только милостив, но и мудр и верен, - одобрил Фуинор. Алакарно, не сдержавшись, застонал, будто раненый, но сумел собраться и неожиданно сказал:
- Не прикидывайся, Фуинор, хоть перед этим эльфом, раз он так добр. Ты же всегда помогал нам, когда Саурон не видит.
От неожиданности Фуинор дернулся, изменился в лице, но сразу взял себя в руки и обратился к ученику:
- Он же безумен, разве ты не видишь? Даже в тебе увидел не эльфа, а чудище какое-то.
- Конечно, я не сомневаюсь в тебе, - тепло произнес юноша и отправился спрашивать Владыку. План Алакарно провалился.
***
Аваро ушел за советом, а Маитимо так и остался привязанным, и в нем покачивались еще пять роз.
Маитимо ненавидел быть слабым, беспомощным. Ненавидел, как мало что. И сейчас он знал, что что-то происходит, но не знал, что именно: боль туманила разум, не давая сосредоточиться. И потому он не знал, что предпринять, как бороться. Боль затопляла разум. К непониманию примешивалось удивление: разве мучение может так долго длиться? Почему он еще не умер?
- Энгватар! - выкрикнул Маитимо, призывая целителя; но все же нолдо понимал, что в камере чужие, и продолжил: - Я ничего тебе не скажу, ты не заставишь меня!.. Энгватар!..
Энгватар, находившийся за несколько этажей, едва не вздрогнул, почувствовав через осанвэкэнта призыв Маитимо, и то, сколько в нем было боли. Бледный и злой (на тех, кто смел так мучить Маитимо, пусть это был даже Владыка), целитель почти бежал по коридорам, и на нужный тюремный этаж вошел широким, стремительным шагом. Энгватар не мог не почувствовать в караулке Саурона, но это не остановило целителя. Только зайдя в камеру, где Фуинор с легкой полуулыбкой то выкручивал, то отпускал заломленные руки Алакарно, Энгватар остановился. Впрочем, лишь на доли секунды.
- Что здесь происходит? - спросил целитель, подходя к Маитимо. Эльф был белым, а раны по всему телу воспаленными и алыми. Не дожидаясь ответа, Энгватар положил ладонь на лоб Маитимо, и Нолдоран словно рухнул в сон.
***
Алакарно не мог думать сейчас о боли в заломленных руках (хотя стонал и вскрикивал - у него не было сил, чтобы еще и перед тварью лицо держать), нервы нолдо были натянуты до предела. Алакарно ждал, захочет Моринготто демонстрировать свое 'великодушие' или нет... И вдруг вошел Энгватар и наконец избавил Маитимо от страданий. Алакарно больше не нужно было напрягать все силы, чтобы держаться и пытаться придумать, как помочь, и он позволил себе выдохнуть. Эльф потерял столько сил, и ему было так тяжело, что сознание покинуло нолдо.
А Энгватар обратился к Фуинору, и его тон не предвещал ничего хорошего:
- Я очень желал бы знать, кому принадлежал этот мудрый замысел: тебе или Маирону. И в чем он состоял: убить Маитимо или лишить его рассудка? Он уже впал в бред, но если бы не закричал сейчас, вообразив в бреду, будто я занимаюсь им и требую от него ответа, ты даже не прервал бы допроса, верно?! Владыка непременно узнает об этом. А пока отдай мне обоих нолдор, им необходимо лечение. И отправляйся к Маирону, - сейчас последняя фраза звучала примерно как: 'И убирайся ко всем Валар'.
Фуинор попытался было сказать, что Алакарно можно бы и еще допросить, ему почти ничего не сделали, но видя, что сейчас с Энгватаром спорить опасно, ушел.
Оставшись один, Энгватар вынул из крепко спящего Маитимо оставшиеся 'розы', уложил нолдор на топчан и занялся ранами фэанариона. Сами по себе они не были глубокими и страшными, и быстро слиплись, нужно было лишь снять воспаление. Состояние Алакарно нравилось целителю куда меньше, но здесь он ничем не мог помочь.
Вскоре Хис принес своему наставнику новости: Мэлькор был зол. Он желал сломать Алакарно, а не доводить до смерти или безумия Нолдорана, и Маирон опять впал в немилость.
***
Когда Алакарно проснулся, Энгватар был рядом и сказал:
- Тебе нужны покой и время. Здесь, в темницах, встречаются ужасные вещи. Нужно продолжать жить, Алакарно. Выпей пока вот это, - и маиа стал поить нолдо успокаивающими настоями. Некоторые вещи нужно просто пере-жить. - Осталось четыре дня, и ты сможешь бежать. Тебе нужно продержаться.
Маитимо завозился и открыл глаза. Алакарно сразу бросился к другу, схватил за руку, припал к ней губами. Даже изрядное количество успокоительных зелий не могло полностью подавить эмоции эльфа, так были издерганы его нервы. Воин держал лицо непроницаемым, но в его глазах было столько боли, что Маитимо внутренне вздрогнул.
- Оторно... Все закончилось... Что произошло? Я... почти ничего не помню, - но у победителей не такие глаза. В них покой, а не безысходная боль.
- Ты ничего не помнишь о розах? - Алакарно ощутил страх: вдруг в самом деле память Маитимо повредилась? Но если он позабыл о пытке, возможно, это и не плохо. Только... ведь эльфы не забывают, не нарушилось ли что в голове оторно?
- Я не помню, как все кончилось, - сумрачно отозвался Маитимо. - Я проваливался в бред и не уверен, что было... Ты пытался мне помочь, потом мне мерещился гаденыш из учеников... а потом Энгватар снял боль и... вот я здесь. Все. А ты плохо выглядишь, друг... не переживай так. - Маитимо дал тот совет, которому сам старался следовать. В плену было много ужасного, это нужно было не принять, но найти выход и не терзаться более. Потому что иначе никаких нервов не хватит.
- Да, так все и было, - подтвердил Алакарно. - И я вытащил несколько 'цветов', забыв, о чем мы говорили с тобой... - Сейчас нолдо осознавал, что, как и предупреждал Маитимо, решившись выдернуть 'цветы' позже, он сделал бессмысленными их страдания. - После я пытался требовать, чтобы Саурон прислал Энгватара: он же обещал не вмешиваться в лечение. Но Саурон прислал только Фуинора и этого ученика-палача, он тебе не померещился. Мне нужно было не требовать что-то от Саурона, а позвать Энгватара самому, как ты.
- Ты поступил верно, когда потребовал призвать меня, - возразил Энгватар. - Маирон уже заплатил за то, что устроил, но я не знал тогда, что ты звал меня, и он не только не передал зов, но даже сам не пришел проверить Маитимо. Так что ты, уходя, оставляешь Маитимо в подарок то, что можно использовать против Волка.
Алакарно осторожно коснулся руки Маитимо, постарался улыбнуться ему - другу и так тяжело, не годится, чтобы он еще переживал за оторно.
- Меня скоро ждет свобода... я больше не буду возражать против этого...
- Мы с Энгватаром скоро придем следом, - улыбнулся фэанарион. Он верил в это. Маитимо думал, что его поручение выполнено, а раз так, то ему больше нечего делать в плену. Значит, теперь он сможет получить свободу.
Энгватара же при этих словах окатило страхом - он уйдет, а как его примут эльдар? И что, если бегство закончится неудачей, и его схватят? И еще... Но он оборвал сам себя и обратился к нолдор:
- Хотя вы расстанетесь ненадолго, думаю, если вы хотели сказать что-то важное друг другу и еще не сказали, сейчас самое время. - Энгватар полагал, что для Алакарно все позади. Скольких Маитимо освободил, вытащит и названного брата. Хотя собственные попытки фэанариона бежать были неудачны, но об этом незачем говорить сейчас. Пусть эти дни ничто не омрачит, ведь теперь, когда Маирон был наказан, допросов не будет. Так думали и Энгватар, и Алакарно, и Маитимо, но они ошибались.