Энгватар боялся за Маитимо. Да, это не были казни и пытки родичей, и особенно изощренной пытку на скале нельзя было назвать, но она была крайне долгой, и Маитимо практически не был в ясном сознании... Когда Энгватар предупреждал Мэлькора об опасности для пленника, это приводило не к прерыванию пытки, а лишь к дополнению заклятьями и приказу целителю лучше смотреть за Маитимо. А Энгватар сам не мог дождаться завершения пытки и добивался хотя бы долгого отдыха после нее. Когда Маитимо во сне ответил, что опустошен, это было возможностью дать ему долгий, на многие месяцы, отдых, и Энгватар был бы рад... если бы он не думал, что эти слова были правдой.
Целитель с неподдельный тревогой сообщил Владыке об опустошенности Нолдорана и необходимости долгого восстановления. Он предупредил, что времени на это может уйти больше, чем прежде: ведь Владыке нужно, чтобы Маитимо не только был приведен в состояние, годное для допросов, без опасности для жизни и разума, но и был способен творить...
***
Камеру фэанариона вновь обставили так, что она стала похожа на комнату. И когда Маитимо пробудился от колдовского сна, целитель заговорил с ним:
- Я позабочусь о том, чтобы тебя не трогали как можно дольше. Где тебе будет лучше: здесь, или принести шкуры в пещеру с решеткой, чтобы ты мог быть на воздухе? - Маитимо всегда желал видеть небо, чувствовать ветер, но сейчас... не слишком ли долго он оставался на том ветру?
- Пока лучше просто спать, - ответил нолдо. И перед тем, как опять впасть в сон, добавил: - Я думал, умру.
Маитимо спал долго, но меньше, чем ему хотелось бы. Хотелось бы пару лет...
***
Когда нолдо немного отоспался, он сказал, что хочет быть в той галерее, куда его водили гулять, где в кровать была переоборудована непонятно зачем устроенная там стенная ниша. Мелькор не был в восторге от запросов пленника, но все же согласился и перегородил галерею, превратив ее в просторную камеру с двумя отдельными 'теплыми' отсеками: крохотной спальней и жилой комнатой. Остальное место было отведено для гуляний.
Но эльф был так слаб и измучен, что встал и начал ходить по своим покоям только через пять недель. К тому времени прошло пятнадцать с половиной лет плена.
- Энгватар, - заговорил Маитимо однажды, - Я не смогу дать Врагу, что он хочет. Чтобы творить, нужен огонь. А чтобы сотворить светящиеся кристаллы... для этого нужно создать волшебство, и для вллшебства нужно еще больше огня. Я же так вымотан пытками и пленом, что, кажется, вообще разучился творить. И отдохнув здесь, затянув раны, я все равно не дам того, что от меня ждут, даже если бы хотел. Бесполезно пытаться выведать у меня что-то через сны: во сне ли, наяву, но я выжат.
Целитель задумался, придвинулся к эльфу и тихо спросил:
- Не лучше ли для тебя, если Владыка ни о чем не узнает как можно дольше? Тогда вместо пыток будут не самые худшие сны, которые все равно ничего не дадут Мэлькору; а потом я предложу Владыке дать тебе возможность творить...
- Ты прав, так или иначе, нужно держать правду при себе. А там видно будет, может, еще удастся бежать, - Маитимо криво усмехнулся. Он порой сам не верил, что когда-нибудь отсюда вырвется, а порой мечтал и представлял, как это случится...
Энгватар умолк, искоса глядя на Маитимо, а потом пробормотал:
- Поначалу ты сам украшал стены своей камеры, хотя для того мог использовать лишь цепь...
- Когда я украшал стены, мне было скучно и... да, тогда во мне был огонь. Интересно: я слышал от Валар, что Мэлько еще до начала Арды искал Пламень, но не нашел его, так как Пламень был только у Единого*(1). А получается, что для любого творения нужен огонь... Для создания Бытия нужен Пламень, а для творчества огонь.
- Тебе и сейчас наверняка станет скучно: я постараюсь добиться, чтобы тебя не трогали как можно дольше. Вот только... Свет с тобой, но того огня нет, - Энгватар покачал головой. - Хотя ты столько отдавал родичам, другу, мне... Как думаешь, если тебе удастся уйти отсюда, ты сможешь снова творить, как раньше?
- Если пройдет много времени... ты прав, я, наверное, начну скучать от безделья. Но я не знаю, что случится со мной. Отдавать Свет я могу и сейчас... Потому что я отдаю его не из себя, я... как колодец. А чтобы творить, черпать надо не из Света, а именно из себя, а я выгорел и опустел. Может быть, после что-то изменится.
- Значит, не Свет дает творить... Ты порой говорил, что Владыка больше ничего не создает сам, но и ты не можешь... - задумчиво произнес целитель.
- Может быть, Моринготто тоже выгорел? - усмехнулся нолдо. - Я не знаю точно, в чем дело, а сам он вряд ли скажет. Возможно, он просто... извел себя на зло? Он так много думает о принуждении, что для другого просто не остается места. Ведь творчество, оно сродни свободе, а он не хочет помнить, что такое свобода.
- Сродни свободе... Значит, тебе мешает то, что ты пленник, а Владыке... - 'Что он, сам себя в плену держит?' - то, что он держит пленников и рабов?
***
Когда Маитимо окреп, Энгватар предложил принести эльфу краски, кисти, грифели, то, чем можно процарапывать рисунки, глину для лепки - все, чтобы вернуть вдохновение. Целитель сам не знал, что получится из его затеи, он просто хотел помочь другу.
Нолдо так давно не видел красок, резцов, глины... он не смог смотреть на эти вещи равнодушно и набросился на них. Но... вскоре понял, что ничего не может создать. Потому что рисовать или лепить можно то, что на душе, или в замысле. Но что может быть на душе у того, кто почти шестнадцать лет провел в жестоком плену? И какие у него могут быть замыслы? Маитимо с досадой отшвырнул от себя карандаш на стол.
- Могу ли я помочь тебе? - спросил Энгватар. - Через те же сны, например... По крайней мере, это будет иллюзия свободы, - Энгватар говорил осторожно, не то предлагая, не то спрашивая. Он не забыл, что однажды от подобного сна и возвращения из него Маитимо стало лишь хуже.
- Ты хочешь, чтобы во мне снова появился огонь, но сны не помогут. Если я начну что-то создавать... в этом будет слишком видна моя боль. Я не хочу этого. И потом... если я что-то создам, для чего это будет? Творения нужно отдавать, они должны приносить кому-то радость. А я не смогу отдать то, что сделаю, даже тебе. Все... бессмысленно и бесполезно.
- Бессмысленно... - повторил Энгватар. - Так я не смог бы лечить морок или то, что заведомо невозможно исцелить. Но что, если твои творения помогут другим пленникам, придадут им сил? Хотя, наверное, твой Свет и твои слова придадут им больше сил, - Энгватар снова задумался, отыскивая путь, и в этой задумчивости и озабоченности стал больше обычного похож на мориквэндо.
Не найдя ответ сразу же, целитель продолжал думать и спустя несколько дней предложил:
- Если ты, скажем, что-то нарисуешь, то я мог бы тайком передать рисунок одному из пленных, чтобы он отнес его в Миттаринга.
Маитимо вскинул взгляд на Энгватара, и в глазах эльфа читалось оживление.
- Да. В этом есть смысл. Спасибо! - братья уже давно не получали вестей от него, не знали, что с ним: рисунок, переданный с мориквэнда, будет долгожданной новостью. И еще это позволит увести из Ангамандо кого-то, пусть и не его... Маитимо принялся за работу, с воодушевлением и страстью. Он рисовал Орла.
***
Энгватар выбрал пленника из стойких и умных - целитель не желал отдать рисунок Маитимо рабу, полагал, что тот не сможет его сберечь; не хотел отдавать и храброму, но наивному или болтливому. Привести этого мориквэндо в галерею поговорить с Маитимо целитель не мог - об этом сразу же узнали бы; но мог поговорить с Маитимо сам, и спросить, что передать пленнику и через него братьям. Когда все было готово, Энгватар освободил раба под видом 'умершего на допросе' и проследил, чтобы мориквэндо достиг Мистарингэ.
Нолдор получили послание, и рисунок бережно передавали из рук в руки братья Маитимо, Алакарно, Верные... Орел казался обещанием и надеждой и был первой вестью от Маитимо со времени возвращения Алакарно. Владыка об этом, конечно, не узнал: для него Маитимо остался опустошенным, временно потерявшим способность творить.
- В тебе есть огонь, - как-то сказал Нолдорану Энгватар, - только ты не можешь отдавать его впустую, как по желанию Владыки...
- У меня не получается сделать что-то, не имеющее смысла. Я могу, конечно, придать форму... но вещь будет, словно мертвая. Как все, что делают рабы-мориквэнди. А так, чтобы было живым... надо, чтобы был смысл и отклик от того, для кого стараешься или кому даришь. И чем больше отклик, тем ярче вспыхивает мой огонь, и хочется творить еще больше...
***
Мэлькор не знал, что делать с Маитимо, потому не торопил Энгватара, и целитель смог затянуть отдых нолдо почти на полтора года. Но настал день, когда покой завершился - у Мэлькора появился новый замысел. Однако Энгватар узнал о нем и смог предупредить Нолдорана.
- Владыка придумал что-то новое. Он хочет устроить тебе встречу с эльфами-учениками, и показать им то, что создали Темные, рассказывая, что вот, ты, Светлый, так ограничен своими законами и правилами, что даже творить не можешь, а Тьма дает свободу творчества, - это было похоже на слова Маитимо, вывернутые наизнанку. Но Владыка Мэлькор тех слов не слышал... неужели он и сам знал, что все так? - Думаю, ты понимаешь, чего он добивается?
- Что же, пусть будет, как он хочет. Посмотрим, что я смогу сделать. Спасибо за предупреждение, Энгватар, - нолдо про себя покачал головой: прошло шестнадцать лет и десять месяцев этого плена, а Враг так и не устал, не сдался, не прекратил пытаться придумать что-то новое... Какой Моринготто все же упорный.
***
Нолдо привели в комнаты авари, где Моринготто собрал сегодня всех учеников. Среди них были и те двое мальчишек, что уже обучались пыкам. Маитимо стоял скованным, но рот ему не заткнули: Владыка Севера полагал, что за прошедшее время подготовил учеников куда лучше прежнего. К тому же ему нужен был ответ Нолдорана.
Авари улыбались своему любимому наставнику и смотрели на Маитимо кто враждебно, кто настороженно и даже со страхом: они все знали, что нолдо убил их родича.
- Вы недавно дарили мне дары, - обратился Мэлькор к эльфам. - Я видел красоту, что сотворили ваши руки и сердца. И вы видите эти комнаты, которые украсили для вас мои старшие ученики, маиар. Но Маитимо не способен более творить... Отвергнув Тьму и красоту Тьмы, он лишился этого дара: потому что Тьма дает свободу творения. Так Маитимо покарал самого себя, отрекшись от того, что ему было дано... - Мэлькор намеренно выворачивал слова Посланника, обращая их против Маитимо. С одной стороны, это лишало нолдо возможности очернить Мелькора перед учениками: любые слова Нолдорана можно будет легко опровергнуть, сказав, что Маитимо просто приписывает Владыке собственную ущербность. С другой стороны, своими речами Мэлькор хотел заставить Маитимо возмутиться.
- Это ложь, Моринготто, - ответил нолдо, как того и ждали, но потом неожиданно продолжил: - И я готов в доказательство сотворить что-нибудь. А вот ты творить больше не можешь. Вы видели своего Учителя хоть раз за работой? Нет, и не увидите.
- Ты, сотворить? Неужели? - рассмеялась одна из дев, скрывая за смехом напряжение.
- Что ж, докажи мне, что способен творить, если можешь, - с видимым недоверием, но скрывая торжество, произнес Владыка. - Что тебе требуется: кисти и холст, камень и резец, металл, молот и наковальня, а, может быть, глина? - Показать ученикам, как он воплощает свои замыслы, Владыка намеревался позже. С обожженными руками он сейчас не мог бы даже повторить того, что делали его умаиар ('Проклятая Варда с ее заклятьем!') Но можно было создать иллюзию работы над чем-то.
- Покажу. А ты покажи свое. Ведь за все эти годы твои ученики не видели ничего, что ты сотворил.
- Конечно, видели! - возмутился один мальчишка.
- Вот прямо сами видели? - иронично переспросил эльф. - Моринготто, да ты делаешь успехи. Не так давно ты, в безысходности от того, что ничего не можешь создать, чашку разбил о стену.
- Ты лжешь, Владыка часто одаривал нас, - наперебой начали возражать остальные. Владыка и правда делал ученикам дары, не раз выдавая творения своих слуг за собственные, но слова Маитимо теперь нельзя было замолчать...
- Часто одаривал? - не унимался широко улыбающийся Маитимо, - Я видел, что Валар дарили нам из созданного ими, интересно посмотреть на творения Моринготто, так же ли они хороши. Или попроще да погрубее?
- Они прекрасны, но ты отверг красоту Тьмы и вряд ли способен оценить ее, - юноша поднял руку и показал изящный браслет, искусно сплавленный из двух металлов: золото с черными всплесками.
- Искусность всегда видна, вне зависимости от того, нравится ли тебе воплощение. А эта работа... неплоха для подмастерья. Я учился у Аулэ, я могу сравнивать.
Юноша, показавший браслет, восторгался им: никто из авари, его родичей, не мог бы сотворить подобного, как и многого иного, что дарил и показывал Владыка Севера и его Темные. Ответ Маитимо обескуражил мальчика. Владыка же злился на слова нолдо, но сдерживал себя. Пока важно было другое...
- Я покажу тебе, фэанарион, как я создаю красоту, но после тебя. - Темный Вала не выдержал мягкого, печального тона и спросил с насмешкой и едва скрытым раздражением: - Ты так и не сказал, что тебе требуется, или ты намерен слагать стихи?
- Принесите мне бумагу и краски, - ответил нолдо.
Маитимо принесли все необходимое, развязали, эльф сел за стол и с улыбкой принялся за работу - он рисовал Моринготто, заискивающе стоявшего на коленях перед Манвэ, Намо и Тулкато. Маитимо не был Мастером в рисовании, но то ли у него был особый дар, то ли Свет проходил через него, однако рисунки эльфа, не имея идеального мастерства, обладали особой живостью.
Насмешки нолдо возмутили авари, они были уверены, что фэанарион сам не на что не способен, кроме как оскорблять других, но Маитимо немедленно начал воодушевленно рисовать, хотя Владыка говорил, что он не сможет... Неужели Учитель может ошибаться, оказаться неправ? Впрочем, лишь троим закрались такие мысли в голову.
***
Когда рисунок был завершен, Владыка разозлился: на нем очень живо, легко врезаясь в память, была представлена сцена его унижения... Но Мэлькор понял, как это может обернуть себе на пользу.
- Видите, что творит Маитимо? Мы дарим друг другу то, что приносит радость, а он делает все только в насмешку, - по губам Темного Валы змеилась едва заметная улыбка. 'Попробуй теперь сказать, что все наоборот; ты доказал мои слова своим делом'.
- И клевещет на вас, - добавила одна из дев.
Мэлькор, услышав неуверенность в голосе, вздохнул:
- Валар поставили меня на колени силой за то, что я желал свободно воплощать свой Замысел, а не покоряться им. Но, конечно, Маитимо не мог не нарисовать меня унижающимся, - нельзя было позволить открыто выразиться ни злобе, ни торжеству перед учениками.
- Тот, кто попался на лжи однажды, запросто соврет снова, - заметил Маитимо. - Ты трус и подлец, Моринготто, но этот рисунок напоминание для тебя и твоя судьба. Что до твоих учеников: кто ищет правды, тот ее увидит, кто хочет закрывать глаза, тому я их не открою.
Этими словами Маитимо возмутились все, и Владыка велел снова связать эльфа и завязать ему рот. Мэлькор знал, что мог потерять терпение от насмешек Нолдорана, а мало кто из этих авари готов принять своего Учителя в бешенстве. Двое - уже едва ли уйдут, после того, как они охотно участвовали в пытке родича (а один из них уже начал пытать и мориквэнди), но другие могут испугаться и стать только рабами... или и того хуже.
- Я не мешал тебе говорить и не мешал бы дальше, если бы ты говорил о Свете или творчестве. Но ты не перестаешь оскорблять меня, и я не собираюсь дозволять тебе этого.
***
Маитимо вслед за всеми повели в кузню. Маирон и Фуинор, получившие безмолвный приказ, скрыли чарами готовое ожерелье, лежавшее на рабочем столе. И когда Мэлькор вошел, Маирон поклонился Владыке, словно всего лишь помощник великого мастера, и по велению Мэлькора начал раздувать горн; тогда как Темный Вала изображал ювелира, а Фуинор создавал очень правдоподобное видение рождающегося ожерелья... Морок был сплетен столь искусно, что мог обмануть даже нолдор, не то что наивных авари. А после, когда ожерелье было почти готово, Маирон незаметно снял чары, и 'создаваемое' украшение было подменено подлинным... Но как ни искусен был Фуинор в создании мороков, эту замену иллюзии на настоящее украшение ему не удалось сделать совершенно незаметной.
И половина учеников (ни много, ни мало, а семеро) увидели, что происходило что-то странное. Казалось бы, Владыка все закончил, а потом его ожерелье вдруг растаяло, и вмиг там появилось другое. Один аваро счел, что так выглядят чары Владыки, другой - что ему показалось от волнения, третий просто пришел в недоумение... Но еще четверо, те, что раньше уже отметили ложь Учителя, заподозрили, что это было не настоящее творение... Впрочем, двое отбросили эту мысль, уверили себя, что им просто показалось: Маитимо не мог говорить правду, он предатель и убийца, а Мэлькор столько делает для них, и не стоит обращать внимания на ерунду. Но еще двое, молодые парень и девушка были задеты. Дева пришла в смятение; а аваро и вовсе был близок к разочарованию, хотя и не хотел верить, что Мэлькор мог лгать им.
Маитимо выглядел совершенно спокойным - потому что те, что хотят видеть правду, поймут, кто такой Увала, а тех, кто не хочет, не переубедить.
***
От Владыки не укрылись смущенные и изумленные взгляды. Темный Вала считал, что он достаточно привязал к себе учеников и научил их верить каждому своему слову; но, конечно, стоило побеседовать с ними... и покарать нерадивого Фуинора. Позже. Пока мастер мороков был нужен для того, чтобы добиться желаемого от Маитимо.
Владыка подарил ожерелье одному из авари, а затем велел увести Маитимо и начал говорить с учениками о свойствах металлов и камней (познания Мэлько были велики). Попутно, словно между делом, Владыка поведал, что Валар и маиар творят иначе, чем эльдар - с помощью своей Силы. Пятеро из заметивших что-то странное втайне вздохнули с облегчением, но двое теперь чувствовали, что слова Учителя похожи... на оправдание. Они кивали, как и все, и скрыли свои мысли - теперь, спустя годы, никто из этих юных эльфов не был так открыт и непосредствен, как вначале.
***
Фуинор, которому Владыка поручил навести на Маитимо колдовской сон и добиться того, чего не добился Энгватар, отконвоировал эльфа в его 'покои' на галерее и оставил одного, дожидаясь, пока Нолдоран уснет.
Маитимо прошелся по загородкам, ища, чем бы заняться, и снова стал выцарапывать подвернувшимся обломком керамики (интересно, откуда он тут взялся? Уж не подарок ли Энгватара?) на стене травяной узор. Для кого?.. Наверное, для себя - цветы и травы из детства... Несколько часов спустя Маитимо разделся и лег спать.
***
После того, как эльфы-ученики разошлись по комнатам, Владыка призвал к себе Энгватара.
- Я недоволен тобой, целитель. Маитимо сумел обвести тебя вокруг пальца, уверяя, что не может больше ничего создавать, и вынудил растянуть его отдых. Но сегодня я увидел, что он может творить. Ты достоин наказания. Ты будешь и дальше исцелять Маитимо, но ты не вправе допрашивать его, пока я не повелю тебе.
Пав ниц, целитель принял наказание...
***
А Фуинор тем временем плел для Маитимо видение об Амане и самоцветах. В этом видении был некий нолдо, словно бы хорошо знакомый Маитимо (как порой бывает во сне, когда незнакомцы кажутся нам тем, кого мы давно знаем). И там, в видении, этот эльф соперничал с Маитимо - хвастался самоцветом, который создал, и спрашивал, может ли Маитимо сделать подобное. Фуинор считал, что упрямство Маитимо, его желание побеждать побудит нолдо начать создавать... то, что хочет видеть Владыка Севера.
Но Маитимо сильно изменился за время плена. Наверное, когда-то раньше он бы принял состязание, но с тех пор многое произошло, и наносное теперь было легко отличить от истинного. К чему нужны соревнования между двумя друзьями или мастерами, когда можно помогать друг другу воплощать замыслы?
- Друг, разве Валар соревновались меж собою, создавая Арду? Я буду рад помочь тебе, расскажи, что и как ты делал.
Фуинор думал было позвать Маирона, но бывший Аулэндиль знал о секретах самоцветов не более, чем бывший маиа Ирмо. Поэтому Фуинор решил попробовать иной подход: 'Так ты хочешь не победить в состязании, а помочь? Я дам тебе эту возможность'. Во сне же нолдо смутился и опустил голову.
- Прости, друг, ты прав. Я зря хвалился. Возможно, я даже не смогу повторить этот камень: я многое делал по вдохновению, по наитию. И мне в самом деле нужна твоя помощь... как делаешь лампы-самоцветы ты?
- Ты придумал новый самоцвет, отличный от тех, которые учил создавать Фэанаро? - удивился Маитимо. - Дай мне взглянуть на него.
'Друг' протянул Маитимо камень, светящийся зеленоватым огнем. Эльф внимательно посмотрел на творение: камни, созданные отцом, вбирали в себя свет звезды, а потом ярко светились, отдавая его. Обычно свет был белым или голубым. Либо в центре 'ламп' был изначально заключен белый огонь*(2).
- Откуда этот камень получает свой свет? - спросил Маитимо, с удивлением глядя на самоцвет 'друга'.
Тут Фуинор все же призвал Маирона, умаиа был необходим совет: придуманные им самоцветы, похоже, отличались от нолдорских. Маирон посмотрел на зеленоватый огонь, задумался, что могло бы светиться зеленым светом, и постарался выпутаться.
- От старого дерева, выдержанного под водой особым образом. Я слышал, что подобное бывает за пределами Амана. Я вложил в камень зеленоватый огонь и мысли своего сердца.
- Да, это все объясняет, - согласился Маитимо. От тлена могут светиться лишь Темные вещи, и тогда понятно, что Темный вложил в камень мысли своего сердца. - Что же, я готов тебя наставлять. В первую очередь тебе нужно подготовить свою душу, потом разум, и лишь потом приступать к созданию. Слова же, произнесенные вместе, дают бОльшую силу. Возьми меня за руки и повторяй: 'Светлая госпожа Элентари'...
Это был лишь сон, и герой сна мог сказать что угодно, это не имело отношение к самому Фуинору. Но ему некстати вспомнилось, как он однажды играл в допрос Маитимо: Хис изображал тогда пленного эльфа, и побоялся обращаться к Валар, предпочел, чтобы его эльф 'выстоял'... Теперь Фуинор понимал Хиса и не хотел обращаться к Варде даже через иллюзию во сне. Он не знал, как такое обращение скажется на нем самом... особенно если Варда услышит и отзовется. Но отказ калаквэндо призвать имя Варды будет выглядеть крайне странно, если не сказать больше, а испуганному Фуинору ничего не приходило на ум... И он предпочел прервать сновидение.
Маитимо проснулся через несколько часов, и, лежа в постели, обдумывал сон. Несомненно, это было насланное сновидение Темных, но не Энгватара. Что же, так даже лучше. В неудаче придется отчитываться другому.
***
Владыка Севера заметил неподобающий настрой двоих из авари. Нельзя было дать этим ученикам размышлять и сомневаться, и не одними беседами нужно было поддерживать их преданность. Если эти двое запятнают себя пытками, они будут сами убеждать себя, что Маитимо - настоящее чудовище, а выбранный ими путь верен. Они будут делать это, чтобы заглушить свою совесть, чтобы содеянное ими не казалось преступным. И даже если ученики перестанут доверять Владыке, их будет легко убедить, что обратного пути нет. Мэлькор когда-то убеждал в этом маиар, а сейчас перед ним были только эльфийские мальчишка и девчонка.
По слову Владыки связанного Маитимо снова привели в зал, где его ждали Темный Вала и двое учеников-авари.
- Я видел, - печально упрекнул своих учеников Мэлькор, - что вас сильно смутило то, как я создавал ожерелье, но думаю, вы не забыли, что я не раз на ваших глазах украшал тела Маитимо и Алакарно? Я прощаю вас и хочу дать вам самим потрудиться над украшением тела Маитимо, так вы станете в чем-то подобны мне, вашему наставнику. - Мэлькор не выдавал происходящее за наказание, пусть авари как можно дольше не поймут, что именно они делают.
Маитимо молчал. Он мог бы смеяться над Врагом, будь они одни, он мог бы пытаться достучаться до авари - но что, если достучится? Тогда их опять будут мучить и убьют. И нет рядом Норимо, что мог бы защитить их от боли... Но не говорить ничего, может статься, еще хуже - авари могут потерять свои души. Маитимо ненавидел такие моменты, когда надо было что-то делать, но любое действие виделось плохим.
- Просто помните, что всегда можно вернуться, - сказал Маитимо мориквэнди. - Для всех есть путь назад, даже Моринготто его предложили, но Увала слишком слаб, чтобы на него решиться. Делайте, что считаете правильным, и если потом ужаснетесь сделанному, помните, что Свет всегда ждет вас. - Нолдо не хотел пыток и еще меньше хотел пыток от этих детей, но избежать боли вряд ли было возможно, и эльф ждал, что будет.
Владыка ожидал, что Маитимо, начнет злословить, говорить с авари как с врагами, а то и попытается напасть, но Нолдоран, по своему обыкновению, заговорил иначе, чем ожидалось, и авари растерянно переглянулись.
- Не смущайтесь, - подбодрил учеников Владыка. - Маитимо просто хочет переманить вас на свою сторону. Добиться, чтобы вы предали меня. Не его ли речи привели вас в смятение?
Ученики закивали, хотя главной причиной было то, что они видели своими глазами и что расходилось со словами их наставника. Но без слов Маитимо, возможно, они бы этого не заметили... А еще авари очень боялись, что Владыка Мэлькор сочтет их предателями, ведь они видели, как поступают с предателями; и все друзья будут ненавидеть их... А Учитель продолжал:
- Потому я и велел при первых встречах приводить Маитимо с завязанным ртом, ради вашего блага, ведь вы юны и неопытны. Но теперь, когда я многому научил вас... готовы ли вы противостоять его влиянию? Если нет, возьмите эту ткань, и завяжите Маитимо рот, - Мэлькор указал на широкую полосу ткани, пригодную для кляпа, лежащую рядом с красками.
Девушка начала уверять, что теперь не будет слушать Маитимо, но юноша попросил:
- Дозволишь ли ты мне вначале задать ему один вопрос?
Владыка дозволил (после того, как авари исполнят задуманное, эти сомнения будут уже неважны), и юноша спросил у Маитимо:
- Когда наш Учитель создавал ожерелье... что увидел ты?
- Не задавай мне этот вопрос, - качнул головой Маитимо. - И не ищи на него ответ открыто, потому что это может быть смертельно опасно для тебя. Я смогу дать ответ, только если ваш Учитель поклянется, что вы оба сможете уйти из Ангамандо в любой момент и отправиться, куда пожелаете, то есть, если Моринготто поклянется, что вы свободны, и он не станет удерживать вас против вашей воли.
Авари побледнели, услышав такой ответ, а Владыка задумался. Если эти двое согласятся пытать свободно, без угроз - их души будут принадлежать Тьме, и их можно будет отпустить из Твердыни... ненадолго. Если же откажутся, то можно их казнить, как предыдущих... но от казни Мэлькор ничего не получит, и фэар авари будут забраны у него, как забрали Норимо. Отдать Свет, чтобы получить... Свет - это свобода... Но это были его ученики, они принадлежали ему, они могли покинуть Ангамандо либо для того, чтобы исполнять его волю, либо через смерть. Мэлькор не замечал противоречий в своих мыслях. А авари даже не заметили этого краткого колебания во взгляде своего наставника.
- Я не стану клясться. Вы мои ученики, и однажды вы, конечно, уйдете отсюда, но не раньше, чем я завершу ваше обучение и подготовлю вас. Маитимо хочет склонить вас к предательству, а меня побудить поклясться, чтобы я не наказывал за предательство. Но я верю, что вы не будете так неблагодарны, и не лишу вас чести. Видите эти краски? Придумайте узор и творите, как творил я. При этом я советую все же завязать нолдо рот: отвечать на ваши вопросы он не станет, у него нет настоящих ответов, а говорить против меня будет.
Маитимо молчал - он сказал все, что только было возможно. Мальчик после колебаний все же взял ткань, подошел к Маитимо и завязал рот родичу. В глазах аваро был страх. Нолдо не хотел покорно принимать кляп и холодно отворачивал голову, но, конечно, тщетно.
Краски, на которые указывал Владыка, были едкими кислотами с разноцветными красителями, которыми протравливали кожу Маитимо и Алакарно, создавая рельефный узор. Владыка считал, что рисовать по коже для авари будет куда легче, чем резать или жечь по живому телу, а по сути это будет та же пытка: ученики должны узнать эти краски и помнить, как реагировали нолдор на вытравливание. Тем не менее, авари не отказались и не сказали, что не смогут, как однажды было с вырезанием - Владыка улыбнулся, он действительно с тех пор подготовил их лучше. И все же ученики явно пытались оттянуть пытку, долго обсуждая цвета и узор. Затем девушка взяла кисть, обмакнула в едкую краску, но так и замерла. Пару раз примеривалась так и этак, но не смогла начать, и краска с шипением капала на пол. Юноша же, после колебаний, начал рисовать, подобно тому, как это делал Владыка, и не останавливался.
Когда по Нолдорану стали выжигать кислотой, нолдо выгибался, метался, рычал и стонал в голос сквозь кляп - полоса ткани мешала говорить, но не кричать. Нолдо не хотел боли и не мог не желать ее избежать, но при этом он все равно думал о девушке - ждет ее наказание или нет? И как можно избежать для нее страшной участи, если в руках Моринготто любая участь страшная.
А юный аваро с застывшим лицом пытался закончить все как можно быстрее. Владыка улыбнулся ему, похвалил, и перевел взгляд на деву.
- Я не могу, - она закрыла лицо руками. Кисть упала на пол.
- Если ты действительно предана мне, но тебе это не по силам, то ты можешь стать моим целителем; моими глазами и ушами; моим голосом. А такие задания я буду поручать тем, кто способен исполнить их. Но мне нужно подтверждение твоей верности.
Юноша осознал, что, возможно, ему придется делать то же самое снова, что он - тот, кто способен исполнить... и не выдержал, рухнул на пол перед Мэлькором:
- Умоляю вас, Владыка, дозвольте мне не делать больше подобного... - Владыка лгал, это было никаким не творчеством, и аваро не понимал, как можно подобное делать с вдохновением, когда эльф под его руками кричит и вырывается... Враг Владыки, убийца и предатель, но эльф... Аваро понимал, что если бы он отказался, то его самого наказали бы как предателя или убили. Не зря Маитимо сказал, что это смертельно опасно - искать ответ...
- Я вручил тебе дар, творить подобно мне, - меж тем грозно обратился Владыка к ученику. - И ты умоляешь меня избавить тебя от него?! Но ты исполнил, что я желал, ты сделал свой выбор, и твоя душа принадлежит Тьме. А сейчас ты, моя ученица, принесешь мне клятву верности.
Владыка Мэлькор стал для своих учеников всем, так что у девушки не было сомнений, клясться ли ему в верности. Только это означало готовность исполнить любое задание... А полного доверия уже не было.