Время шло, а Корко по-прежнему оставался под наказанием. От того, что долгое время он только стерег рабов, но никого не карал, умаиа постепенно начал меняться. Он все меньше желал причинения боли - наказание рабов другими только напоминало об униженном положении надзирателя, что отнюдь не доставляло ему радости. К тому же Корко все больше хотел закона и справедливости. В конце концов, он изначально был учеником Намо. Вместо произвола умаиа начал наводить в рудниках жесткий порядок. Надзиратель все чаще думал о том, во что вылилась краткая встреча с Маитимо, и желал встретиться с ним снова, но нолдо оставался на попечении Энгватара, и Корко ждал. Час придет.
***
Одни перемены в Ангамандо совершались незримо для Маитимо, о других ему рассказывал Энгватар. Так Маитимо узнал, что Архитектору наконец удалось все восстановить - и оборонительные сооружения, и жилье, и застенки. Все, кроме Черного Зала - он был непоправимо осквернен и разрушен.
- Двери Черного Зала теперь заперты навсегда по велению Владыки, - говорил целитель. - Но Архитектор все еще занят и не может начать строительства нового хода для тебя: Владыка Севера велел ему заниматься украшением Ангамандо и выстроить новый Черный Зал. Более того, Мэлькор часто приходит посмотреть, как продвигается работа у его слуги.
- Теперь я сам не тороплю Архитектора, ведь... даже обретя свободу, мы не сможем одолеть Моринготто, - ответил Маитимо. - Нет, я и правда здесь не случайно, и мне и правда здесь самое место. - Нолдо сжал руку друга. - Спасибо, что ты со мной. Помнишь, нам предсказали, что все кончится в назначенный срок, и мы уйдем? Я не знаю, когда этот срок придет, но я не буду сидеть, сложа руки.
***
Прошло еще восемь месяцев, Маитимо был исцелен, и Энгватар больше не находился возле пленника непрерывно; умаиар старались не вспоминать о пленнике, но к Нолдорану по-прежнему заходили орки - принести еды или воды для мытья.
Время шло, а Маитимо становился все мрачнее: очень трудно лишать Моринготто умаиар, когда ни с одним не встречаешься. И тогда эльф решил вести свою борьбу, используя орков: нолдо говорил им, иногда словами, а иногда обращаясь к их разуму: 'Любой Темный, что уйдет от Моринготто, получит прощение. А те, что останутся - погибнут'. Маитимо знал, что орки болтливы, и был уверен, что скоро об этой вести в Ангамандо будут знать все. Но чем закончится его затея, фэанарион выяснить не смог - в камеру вошли взбешенные умаиар, в короткой стычке сорвали с Маитимо одежду и потащили нагого эльфа прочь из камеры, чтобы вывесить на скале.
Оставшись один, ожидая прихода боли и бреда, Маитимо размышлял: в этот раз его снова не трогали восемь месяцев. Странное совпадение - почему снова восемь? Что особенного в этом отрезке времени? Но вскоре нолдо почувствовал прикосновение к своему разуму и, распознав Энгватара, с радостью откликнулся. Ранее целитель не смел как-либо вмешаться или помогать Маитимо, но после разрушения Черного Зала что-то изменилось в Энгватаре, и он обрел отвагу.
- Тебя оставят здесь надолго, Маитимо: Владыка и многие умаиар в бешенстве, за которым кроется страх...
- Хорошая новость, друг, спасибо. Скажи мне, если они будут не только бояться, но и исчезать.
- Увы, я недолго смогу говорить с тобой, - все же для осанвэкэнта нужна сосредоточенность, которой эльфу скоро не будет хватать, - Но я буду наводить на тебя сны, и тебе будет легче.
***
Когда о вестях, что передавал Маитимо, узнал Владыка Севера, он разозлился: фэанарион вредил ему даже сейчас, когда эльфа оставили в покое! Владыка все еще не знал, как добиться от Маитимо желаемого, но нужно было пресечь попытки эльфа сражаться: говорить с орками, говорить с умаиар, нападать как-либо... Скала была отличным способом обезвредить Нолдорана - на скале ему будет не до борьбы. Так что Владыка распорядился держать там Маитимо четыре месяца - дольше, чем когда-либо раньше. Нагим, но, разумеется, с применением всех поддерживающих чар, как обычно.
Однако многие умаиар, до которых дошли слова Маитимо, порядком испугались и задумались, хотя пока не пытались бежать. Но атмосфера в Ангамандо стала еще более напряженной.
***
Энгватар в этот раз не оставлял друга одного, насылая на эльфа сны, подмешивая сонные и обезболивающие зелья в еду, что орки несли для пленного. Но прошло четыре месяца, никто из умаиар не попытался покинуть Владыку, Ангамандо потихоньку затихало, и Мэлькор приказал снять нолдо со скалы. Эльф выглядел плохо: тощий, обветренный, до предела измученный. Давно Маитимо не получал такого урока. Наверняка он наконец-то, хоть на время, перестанет приносить неприятности: теперь Маитимо действительно нуждался в долгом лечении.
- Раз ты не уследил за орками, теперь будешь все приносить Нолдорану сам, - велел Владыка Энгватару.
- Слушаюсь, - ответил склонивший голову целитель. - Дозволите ли вы мне использовать эльфа-раба, чтобы убирал в камере, или повелите делать и всю грязную работу?
- Дозволяю, - ответил Мэлькор, подумав о том, какого раба послать прислуживать в камере Маитимо. Нолдо может поднять раба на мятеж, устроить побег... - И этот раб не уйдет из камеры Маитимо иначе, чем через смерть.
- Маитимо должен знать это?
- Да. Либо эльф будет прислуживать в камере все время, либо умрет. И если хоть один из них попытается бежать, раб тоже умрет. И не допускай встреч Маитимо с орками и с другими умаиар.
Вернувшись к Маитимо, Энгватар рассказал о новых приказах:
- Удивительно удачно для нас, я как раз думал, как добиться того, чтобы с тобой в камере жил родич. Второй приказ дает хорошую возможность его освободить... А третий: не пускать к тебе Маирона и Фуинора, если они все еще хотят тебе мстить.
- Хорошие новости, друг, - согласился нолдо. - И потом этот эльф сможет 'умереть', причем так, что ты возвысишься; и Саурон с его стаей до меня пока не доберутся... Но теперь я не знаю, как сражаться с умаиар: ведь за любые мои действия, пущенные слухи, накажут тебя...
Какое-то время нолдо думал, а затем улыбнулся.
- Что если тебе высказать Моринготто свое опасение: ты только приходил меня лечить; орков, которые приносили мне еду, воду и убирались, посылал и контролировал не ты. А тот, кто за ними надзирал, ничего не предпринимал, позволял им дальше разносить слухи. Отчего? Не тайный ли это союзник фэанариона? - Маитимо рассчитывал, что Моринготто в своем безумии и страхе повсюду видит врагов и может кого-то покарать, тем самым исполняя 'пророчество' эльфа: 'Кто останется - погибнет'.
- Попробую, - улыбнулся Энгватар. - Это отведет от меня гнев Владыки...
***
Благодаря плану Маитимо и исполнению его Энгватаром, друзьям в самом деле удалось разбудить подозрения Мэлькора, но все же тот не покарал умаиа, пославшего орков, а только призвал к себе, потребовал объяснений и, к облегчению вызванного, отпустил, ограничившись пристальным присмотром. Все эти проверки и наблюдения друг за другом заставляли умаиар нервничать и бояться. Темные жили в постоянном страхе - и перед внезапными карами Моринготто, и перед новыми действиями Маитимо, и перед приходом Валар. Но войско Запада было чем-то понятным и было ясно, что с ним делать. А что в следующий раз устроит Маитимо и за что покарает Владыка... это было непредсказуемо, и умаиар от страха и напряжения часто ошибались, что лишь усиливало подозрения их Владыки.
***
К Маитимо прислали нандэ: юную деву, хотя давно не ребенка*(1). Она была вынуждена работать на Темных, просто не знала, что можно отказаться, но при этом все равно не покорилась и мечтала о свободе. Когда ее поставили служить высокому родичу, дева была рада; а Маитимо почти все время спал, но, когда просыпался, говорил с девушкой тепло и ласково.
Радовалась дева и тому, что в этой камере можно было видеть даль, а не только стены, чувствовать ветер - как давно она не знала всего этого! Единственное, что тревожило эльдэ, был Энгватар. Правда, целитель отчего-то не мешал их с Маитимо разговорам, и однажды, когда Энгватар вышел, лаиквэндэ сказала:
- Темный целитель не велит нам молчать, и лечит тебя... бережно. Я слышала, что Темные боятся тебя...
- Я не могу тебе ничего сказать, ради тебя и других, - ответил нолдо. - И прошу никому не говорить о том, что ты здесь видела. - Маитимо боялся, что Моринготто изменит свое решение и заберет квэндэ. Мало ли что тогда может случиться... Чем меньше знала его заботливая подруга, тем лучше.
***
Энгватар растягивал лечение, как только было возможно, но через три недели за Маитимо пришли.
Эльф постепенно поправлялся, хотя все равно подолгу спал и был далек от настоящего исцеления, но Волку для его целей такое состояние пленника вполне подходило. Маирон уверил целителя, что не будет трогать тело Маитимо, однако Энгватара это не успокоило: в прошлый раз после подобного уверения Волк заключил Маитимо в футляр... Увы, маиа никак не мог помешать происходящему; все, что было в его силах - оставаться наготове и ждать малейшей возможности остановить опыты Волка и забрать Маитимо.
А пока орки тащили нолдо, подхватив его за связанные руки - сам эльф был слишком слаб, чтобы добраться до камеры, где его ждал умаиа (от галереи до подземелий путь был неблизкий).
***
В этот раз Маирон решил измотать душу нолдо страданием и памятью о страдании. Он положил пленника на довольно удобный топчан и заставил уснуть, а после использовал наведенные сны, желая погрузить нолдо в худшие моменты плена - будь то унизительная коронация, допросы брата и сестры или пребывание в футляре. Но чаще Волк повторял по кругу особо выбранные мучения и казни эльфов - от казни Вэриндо до казни девчонки-аварэ, которую Маитимо должен был добить сам; или как привязанные к столбам нолдор и тиндар начинали говорить; или как эльфы-ученики мучили нолдо, вонзая в него железные розы...
У Волка было припасено многое, но, конечно же, он не стал вываливать на Маитимо все сразу. Умаиа исходил из того, что капля камень точит, и потому насылал сны понемногу, в продолжение долгих восьми месяцев. Конечно же, не все восемь месяцев Маитимо видел кошмары: Волк хотел подточить эльфа, а не свести с ума. И встречи с умаиа сменял краткий отдых - иногда растягивавшийся на многие сутки.
Видя кошмары, Маитимо, когда раньше, когда позже распознавал в них мороки и чужую волю, и это было хорошо: снималась опасность, что нолдо слишком бурно отреагирует на увиденное. А не смотреть Маитимо не мог.
- Смотри, - смеялся Маирон, - смотри, как ты велик и сколько добра ты принес. Если бы не ты и твои усилия, они были бы еще живы. А этих эльфов не удалось бы сделать палачами...
Через какое-то время, когда Маитимо уже научился разоблачать сны-воспоминания в самом начале, Волк, все еще не желая выпускать пленника из своих когтей, но уже понимая, что конец его опытам близок, стал, при помощи Фуинора, создавать для нолдо сны, в которых Маитимо был свободен и встречался со своими братьями, но они вдруг обращались чудовищами. А потом вновь принимали облик братьев и говорили, как родичи, но в любой момент могли снять с себя маску, под которой вновь прятались жуткие твари.
Маирон понимал, что такие сны не больше, чем жест отчаяния, но так же умаиа знал, что этим он непременно достанет Маитимо. Так что... эти сны могли быть и своего рода местью за неудачи. А еще такие сны помогали тянуть время, пока Маирон обдумывал реакции Маитимо на те или иные ситуации и думал, какие бы еще составить кошмары.
***
Саурон погружал Маитимо в сон (чаще всего подмешивая зелье к еде), а потом окружал сознание эльфа чарами и ужасом. И этот ужас длился не один час, а потом фэанариона возвращали в камеру, и еще долгие дни нолдо не мог спать спокойно, просыпаясь то с криком, то в слезах. Энгватар давал другу успокоительные настои, но они не помогали, и тогда целитель садился рядом с Маитимо, пока тот спал, и старался отогнать дурные мысли.
Вэндэ тоже старалась как могла, робко обнимая Маитимо, пока он спал, или когда просыпался от кошмара, но она слишком боялась фэанариона. Он был... слишком другой, совсем не похожий на ее и ее народ, лесных жителей.
***
Время шло и стало понятно, что Саурон доволен результатом и не собирается прекращать своих забав, и тогда Энгватар тихо сказал Маитимо:
- Я вижу лишь один способ добиться, чтобы Волк остановился. Если он поверит, что опять перестарался, что эти мороки за длительное время подействовали на тебя и приводят к постепенному выгоранию; тогда я смогу все остановить, пока тебя не пришлось снова спасать.
- Что я должен делать? - спросил Маитимо. За месяцы после скалы он так и не стал выглядеть намного лучше: нолдо был бледен, глаза ввалились и потемнели; эльф был тихим и подавленным. Оказалось, что со своим воображением и памятью сражаться было куда труднее, чем с Врагом и его слугами. И все же Маитимо был далек от того, чтобы его понадобилось 'вытаскивать'.
- На тебе действительно сказывается тот ужас, что ты постоянно переживаешь, ты так и не исцеляешься, а Маирон может продолжать еще очень долго. Попробуй следующий раз вести себя вяло и равнодушно, а затем я дам тебе зелье, сочетание успокоительного и сонного с некоторыми добавками, после которого всем покажется, что ты выгораешь. И тогда я смогу сказать Владыке, что продолжение опытов Волка недопустимо.
- Я не хочу притворяться перед Сауроном ради снисхождения. Да он и не поверит мне, - возразил нолдо.
- Тогда нужно положиться на зелье. Они могут понять, что за этим стою я, но ведь меня защищают... - произнес Энгватар.
- Попробуем обойтись без зелий. Я давно ем через силу, а теперь не буду заставлять себя, и через пару дней ты скажешь об этом. Добавь, что я уже многие месяцы сплю лишь потому, что ты даешь мне сонного зелья. Скажи, что больше так продолжаться не может.
- Так и поступим, - кивнул целитель. - А если Маирон будет настаивать, скажу Владыке...
- Как думаешь, почему я еще Посланник? - спросил Маитимо. - Я хочу избавиться от кошмаров и готов для этого на любые хитрости, что ты предложишь, - хотя в действительности Маитимо только что отказался от нескольких предложений Энгватара. - И в результате я обманываю и плету интриги и заговоры. Ты же понимаешь, что то, что 'я веду себя так только с плохими' не является оправданием.
- Я не тот, кто мог бы дать ответ, почему ты Посланник... - вздохнул Энгватар. Дальше стоило продолжить 'ведь я Темный', но целитель слишком сильно изменился... Он поднял голову. - Хотя... возможно, мог бы. Ты говоришь, что я уже не Темный, но ведь моя помощь это почти всегда хитрости и интриги. Даже та Игра... я ведь задумывал ее, чтобы хитростью убедить всех: эльфов бесполезно пытать ради того, чтобы добиться чего-то от тебя. Но эта Игра стала тем, с чего начались перемены. Почему это было возможно?
- Обман лежал в основе прихода Света... Это звучит странно. Более того, это звучит невозможно, как сухая вода. Это... не может быть так, но я не понимаю, как обстоит дело в действительности. Мой разум слишком измучен, чтобы я мог сейчас о чем-то связно думать.
- Нет, не обман лежал в основе, хотя я и хитрил, - задумчиво произнес Энгватар. - Но что тогда? Защита? Я защищал тебя и защищал других эльфов. Защищать можно разными путями: силой, оружием, угрозой, хитростью, но по сути это защита...
- То есть убивать плохо, но когда сражаешься с Тьмой, то хорошо, ведь и сами Валар сражаются, и Тулкато был послан в Арду Единым как воин и для войны. Но... обманывать и манипулировать, чтобы тоже бороться с Тьмой... это трудно назвать хорошим. Однако, не делай я так, множество эльфов не получили бы свободы. Пусть Моринготто и отец лжи, но даже его ложь можно обратить во благо, что же говорить о лжи меньших? И все же... Должны быть какие-то границы допустимого... Хорошо убивать лишь тех, кто служит Тьме, хорошо лгать, чтобы защитить другого? И в этом нет ничего недостойного и бесчестного, потому что ты не ищешь корысти?
- Лгать, чтобы защитить других... Или чтобы сберечь тайну, - ответил Энгватар. - Но и защищать себя с помощью хитрости от тех, кто хочет тебя убить, взять в плен, замучить, заставляет трудиться как раба, я не назову недостойным. Побег из плена почти невозможен без тех или иных хитростей: тайного сговора, маскировки, отвлечения и запутывания следов или притворной покорности... Думаешь ли ты, что беглецы должны стыдиться этого? Они защищают не других, а самих себя.
- Нет, не должны. Защищать свою жизнь, свободу, то, что тебе дорого, всегда правильно. И все же... нет одного ответа на все случаи. Каждый раз нужно смотреть и думать, достойно ли поступать так или иначе. Потому что обманывая и манипулируя, шантажируя и угрожая, мы можем нанести себе, своей фэа, больше вреда, чем это могли бы сделать враги.
- Я все же не такой, как вы, - целитель бросил краткий взгляд на лаиквэндэ, которая сейчас спала поодаль, не мешая их тихому разговору, - я не чувствую этих границ, хотя хорошо знаю другие. Но я понимаю, о чем ты. Скажем, если ты сообщишь ложное пророчество, будто бы переданное тебе как Посланнику, на самом деле сочинив это для избавления от пыток, это наверняка перейдет меру допустимого.
- Да, - подтвердил эльф. - Я не осмелюсь солгать в таком.
***
На следующий день заговорщики начали воплощать свой план. Служившая в камере дева была встревожена тем, что Маитимо отказывается от еды; Энгватар считал, что ей не стоит знать об их планах, но можно сообщить, что он, целитель, не допустит опасности для жизни Маитимо и добьется его полного исцеления.
Еще день спустя Энгватар нажал на Маирона.
- Что ж, я увеличу промежутки между нашими с Маитимо встречами, - Волк не стал спорить с целителем, но тот постарался добиться большего.
- Ты сам видишь, что Нолдоран не исцеляется, несмотря на все мои усилия: фэа эльфа истощена. Если Владыка задумает новый допрос, а Маитимо не будет к нему готов, ответственность всецело ляжет на тебя.
Это были решающие слова. План заговорщиков удался. Узнав, что Маитимо не только потерял сон, но и отказывается от пищи, Волк не захотел рисковать и прекратил свои пытки. Это была очередная маленькая победа фэанариона, бесконечная по счету в череде прошедших двадцати с лишним лет.
***
Лаиквэндэ старалась помочь мрачному эльфу-нолдо, но она боялась его. Боялась его ярких глаз; его резкого смеха в случаях, когда ей казалось, что надо печально молчать; его резкого нрава... всего. И теперь, когда этот страшно худой эльф отказывался от еды, дева боялась его еще больше. Но когда целитель-умаиа сказал, что Саурон больше не будет мучить нолдо кошмарами, дева сжала ладони от радости.
- Ты заметил?.. Саурон решил прекратить свои мучения восемь месяцев спустя. Опять восемь месяцев. Почему? - Маитимо коснулся руки тайного друга.
Энгватар нахмурилмся:
- Почему не месяцем или двумя раньше и не месяцем позже? Есть ли нечто особое, знаковое, в числе восемь для нолдор? Я знаю только то, что восемь, это число Аратар без Мэлькора и число тронов в Круге Судеб...
Маитимо пожал плечами.
- Восемь - это число лучей в гербах сыновей и прасыновей Финвэ. Но... это все явно не то.
***
Энгватар был хорошим целителем, он как мог старался помочь Маитимо, и спустя время нолдо стал спать спокойнее.
Но в камере Маитимо не было того... уюта, что был раньше: рабыня-мориквэндэ все время была напряжена, и при ней и нолдо не мог расслабиться, снять все маски, отдохнуть душой, насколько это было возможно здесь.
И целитель, и фэанарион видели, что эльдэ боится Маитимо, избегает его. Из-за этого страха нандэ не готова была слушать те советы, что Маитимо мог ей дать. Она была рада, что нолдо стало лучше, но он по-прежнему оставался слишком непохожим на ее родичей, лесных эльфов и тиндар.
Маитимо оставался слишком чуждым и непонятным. Дева видела, что нолдо часто говорил с Темным целителем и просил молчать об этом, а целитель обращался с ним совсем иначе, чем с другими. Орки не издевались над Маитимо, а боялись его; а сам Маитимо - он словно вообще не боялся, хотя не мог спать. Как это все могло быть? Не пленник боится тюремщиков и палачей, а они его боятся! Что за силой наделен фэанарион, что за огонь в его глазах? Дева не понимала, как это все возможно, не понимала действий высокого родича и многих слов, что до нее долетали - она была вовсе не из числа мудрых - и потому она боялась. И то, что нолдо не мог спать, хотя ему давали целебные зелья, и то, что он отказывался есть... эльфы не поступали так. И ее поставили прислуживать этому эльфу, что было огромным облегчением ее участи - разве Темные могли поступить так? А вдруг Маитимо... на самом деле не эльф?
- Ее нужно скорее освободить, ее не радует, а пугает то, что вы вместе, - как-то сказал Энгватар. - Но пока ты в тяжелом состоянии, будет странным, если я объявлю, что казнил ее. Когда ты исцелишься, и я не смогу откладывать более сообщения об этом, я выведу деву, пока ты будешь спать. Так мне легче будет объясниться, если Владыка потребует от меня объяснений. Если ты проснешься и не увидишь рядом ни девы, ни ее постели, знай: она свободна. А если в ее углу будет брошен мусор и скомканная постель... Значит, Владыка передумал.
***
К счастью, худшего не случилось. Проснувшись однажды, Маитимо обнаружил, что он в камере один, а от эльдэ не осталось и следа. Еще одна обрела свободу - это было хорошо, это было радостно и прекрасно... Но отсутствие девы также означало и то, что Владыка Севера знал, что Маитимо полностью поправился и считал фэанариона готовым к допросам и наказаниям.
И все же нолдо с облегчением смотрел на то место, где еще недавно спала юная девушка, похожая на лесного зверька. Обычно, расставаясь с родичами, нолдо чувствовал грусть, но не в этот раз - они не стали друзьями, не стали даже привязаны друг к другу. Девушке не нужны были ни Свет, ни противостояние Тьме. Она желала быть частью мира, своих лесов, в котором она и ее родичи жили, ради которых когда-то народ Нано отказался от Амана и покинул Великий Пхода*(2). Маитимо чувствовал, что дева выстроила стену между ними, и так и не смог преодолеть эту стену: у нанлэ не было воли ее убрать, у а Маитимо не было сил и ясности ума пытаться расположить лесного зверька к себе. Что же - теперь все это в прошлом. Маитимо прошел по комнате, разминая плечи и руки. Вот и все... Теперь за ним в любую минуту могут прийти. Свобода девушки означала начало нового испытания для него, а лесной зверек даже не узнает, чем была оплачена ее свобода. Впрочем, это тоже неважно.
Эльф со вздохом оглядел себя. Когда-то, даже после многих лет плена, восстанавливаясь после пыток, он старался поддерживать свою физическую форму. Но те бесконечные месяцы на скале и последующие месяцы почти без сна, в бесконечных кошмарах, изменили его до неузнаваемости. Эльф стал таким худым, что отчетливо были видны его кости. И хотя в последние три месяца Энгватар сделал все, чтобы помочь другу прийти в себя, этого явно не хватало - Маитимо начал немного отъедаться, но был по-прежнему крайне худ и бледен: и все же глаза во впалых глазницах сияли ярко, а взгляд был твердым. Целитель сказал Моринготто правду - Маитимо был готов ко встрече.
***
Пока Маитимо оставался на исцелении, из Ангамандо бежали несколько умаиар - те, кто тайно сообщались с Валар; те, кто испугался предсказанного Нолдораном (мало кто знал, что он еще и Посланник, но о разрушении Черного Зала знали все). Владыка Севера был уверен, что за этими побегами стоит все тот же Маитимо, но ведь он не общался ни с орками, ни с умаиар, Энгватар сам следил за ним!
- Наверное, Маитимо сумел использовать осанвэкэнта, - мрачно проговорил Владыка Энгатару, думая о том, что целитель, конечно, побоится проникать в разум нолдо, чтобы помешать ему. - Отныне, когда будешь лечить Маитимо, усыпляй его на все время исцеления. И не вздумай добиваться ответов: ты дождешься не награды, а наказания.
Сейчас же Владыка Севера задумал вновь устроить встречу своих учеников с Маитимо... или показать фэанариону, какой красивый зал создали по велению Мэлькора. Смотря кто явится на встречу - Посланник или вконец обнаглевший Нолдоран.
***
За Маитимо пришли орки, которых лично контролировал Владыка. Нолдо понял это, когда увидел, что орки ведут себя странно - не выглядят испуганными, не хватают его чуть ли не толпой от страха, не перебраниваются, не насмехаются, да и одеты непривычно чисто и опрятно. Рассматривая орков, Маитимо подумал, что не похоже, что его ждет очередной допрос, и потому не стал сопротивляться. Крепко взяв пленника за руки, орки молча повели нолдо куда-то в новое, незнакомое для Маитимо место, мрачно и подозрительно поглядывая на Нолдорана - не выкинет ли он что еще по дороге...
Нолдо не знал, что задумал Моринготто, возможности бежать эльф сейчас не видел, и потому просто шел, куда его вели.
Примечания:
*(1) Большая часть эльфов, с которыми имел дело Маитимо в плену, были из нандор - но это и не удивительно. Основные поселения эльфов Валариандэ до прихода нолдор были в Лэстанорэ (тиндар и нандор), Гаванях Фалассэ (фалмари и тиндар) и в Отсориандэ (нандор). Также было много уединенных и разрозненных послений в горах возле Миттарингэ и в многочисленных лесах Валариандэ. Но на уединенные поселения орки могли натолкнуться разве что случайно и вряд ли могли схватить там многих. Лэстанорэ было закрыто, в Фалассэ были укрепления, да и незаметно к побережью было подойти трудно. А в Отсориандэ, где жили нандор, были леса, наводненные Темными тварями (которых в последствии истребили Амбаруссат) и у нандор не было укреплений, хотя и были большие поселения. На нандор Темным было нападать проще всего, поэтому так много пленников-нандор и встречалось Маитимо.
Но у этого оказалась и обратная сторона. Маитимо не только хорошо выучил язык нандор, но и много сделал для них и стал известен среди этого народа. Поэтому, когда Первый Дом выбрал себе земли рядом с Отсориандэ, нандор быстро стали союзниками Первого Дома и позволили Амбаруссат построить крепость на своем священном холме, где пал их последний король. Так же нандор стали союзниками Первого Дома в войнах и вместе с Маитимо вышли на Ниэрилтатинва (Нирнаэд Арноэдиад).
*(2) Почти все, что сохранилось в летописях о Первой Эпохе, пришло к нам из летописей сторонников Нолофинвэ и из Лэстанорэ (Дориата) - и те и другие населяли Западное Нолдолондэ, в то время как нандор жили в Восточном Нолдолондэ, рядом с сыновьями Фэанаро. Поэтому до нас дошло мало достоверных сведений о том, какими были нандор Отсориандэ: как и Первй Дом, нандор Отсориандэ - "лаиквэнди", как их называли лэстанорцы - были уничтожены в Первую Эпоху во время Войны с врагом. Примечательно, что в войнах с Врагом были уничтожены все союзники Первого Дома - то есть все, кто сражались с Моринготто до конца, в то время как оставившие войну и отступившие выжили.
Из тех недостоверных сведений, что нам известны о нандор, многие противоречивы.
'Сильмариллион':
'В долине у подножий гор, ниже истоков Талоса, он под вечер увидел огни и услышал далекое пенье. Это удивило его, ибо Зеленые Эльфы, населявшие этот край, не жгли костров и не пели ночью'.
Но мы знаем, что у нандор были боевые луки и копья, которыми нандор уничтожали орков, защищенных железной броней - для боевого оружия нужны железные наконечники, которые нандор должны были ковать, а для этого должны были жечь костры. То есть для нандор было возможно и приемлемо жечь костры.
Что же до слов о том, что эльфы-нандор не поют по ночам, это вообще странное и ничем не объясненное сообщение - особенно учитывая, что до Первой Эпохи эльфы жили под звездами в нескончаемой ночи и при этом одно из назавний нандор было "линдар" - "певцы".
'Зеленые Эльфы Оссирианда были обеспокоены появлением людей и, узнав, что среди пришельцев лорд эльдар, послали к Фэлагунду.
- Господин, - сказали послы, - если ты властвуешь над этими новыми пришельцами, вели им вернуться туда, откуда они явились, или пойти куда-нибудь еще. Мы не желаем, чтоб чужаки нарушали наш покой в этих землях. К тому же, это племя лесорубов и охотников, потому мы не можем быть им друзьями, и если они не уйдут, мы им не дадим покоя'.
Предпологается, что отсюда следует, что нандор Отсориандэ сами не охотились и не рубили лес - иначе само то, что люди были лесорубами и охотниками, не было бы помехой для дружбы в их глазах. Но скорее дело в том, что люди охотились и рубили лес не так бережно и разумно, как это делали нандор, да и в целом нандор не нравилось, что кто-то пришел на их задний двор и стал вырубать там деревья по своему вкусу и охотиться на их домашнюю живность.
Как уже говорилось у нандор были боевые копья и луки, также у них была легкая броня, которая плохо защищала от мечей орков. Для копий, луков и легкой брони нужны дерево и кожа - так что для нандор не было принципиально непозволительно рубить деревья и охотиться. Так же нигде и никогда не говорилось, что нандор ходили обнаженными или в одежде из травы и листьев - но уже для простого ткацкого станка нужна хорошая древесина и железные орудия, чтобы ее обрабатывать. Что опять же требует дерева для плавления и ковки металла. Не говорилось, что нандор ходили босиком или в лаптях - значит, у них была кожаная обувь (да и в лаптях нандор не могли ходить - лапти делаются из лыка, а без лыка дерево не будет жить). Народ нандор первоначально состоял из объединившихся нолдор и тэлэри, и их потомки не превратились в "диких эльфов", живущих без огня, шкур, металла и тканой одежды, ходящих в листьях и бересте. Просто нандор более других любили мир и жили в большей гармонии с миром.