Прошло два дня со времени, как Владыка Севера лично мучил Маитимо кошмарами, когда началось нечто странное.
От Моря, с Запада, поднялся шторм. Могучий ветер несся с юго-запада к Тангородриму, неся дождевые тучи. Этот шторм налетел на земли Мэлькора и на Твердыню, освежая воздух так, что даже внизу, где собирались армии, не ощущалось ни орочьего смрада, ни дыма - ветер уносил все, а тучи пролились над Ангамандо и над землями южнее теплым многочасовым ливнем, и стремительным потоками очистили землю, смыв с нее скверну.
Владыка говорил себе и всем, что это просто ветер и просто дождь. Что, ветра здесь раньше не бывало? Но его слова не очень успокаивали умаиар, которые чувствовали перемены, идущие рябью по Незримому. И в результате кто-то из Темных был встревожен непонятным, а кто-то - откровенно испуган. В Ангамандо начали шепотом говорить о Манвэ и Улмо. О том, не весть ли это, что Валар выступили в поход?
***
Маитимо спал беспробудно двое суток и проснулся, словно паря полулежа в своем обычном месте у скалы; и в этот раз он не ощущал ни боли, ни страданий.
Разбудили эльфа ласковые теплые капли, что словно омывали его лицо. А потом дождь полил, как из ведра, а ласковые ладони ветра трепали эльфа, помогая дождю смыть с Нолдорана всю грязь, вымочив нолдо насквозь, промыв даже спутанные волосы. Буря в горах была страшной, но для Маитимо она казалась ласковой...
***
Постепенно дождь стих, а ветер сорвал и разметал все тучи над Тангородрим, оставив свободным сияющее звездное небо. Маитимо смотрел на крупные звезды, устилающие небосвод до горизонта, и думал, что невозможная красота требует невозможных условий... Но долго думать он не смог - чистый и обновленный, эльф уснул, убаюканный ветром.
Он спал, пока не понял, что надо просыпаться. Нолдо не знал, зачем, но открыл глаза, прислушался к себе - нет, он не ощущал никакой тревоги на сердце, только покой. Значит, ничего дурного не должно было случиться. Зачем тогда просыпаться?
Вначале ничего не происходило, но вот... эльфу почудилось, что ночь словно стала светлее.
И это ощущение скоро превратилось в очевидный факт - серебряный свет исходил из-за горизонта, на западе, где далеко визу лежало море*(1). И вот небо над этим морем начало явственно светлеть, пока яркая серебряная полоса, еще ярче, чем звезды, не поднялась над морем.
Полоса становилась все больше и больше, пока наконец не превратилась в огромный серебряный диск. И этот диск плавно и неторопливо, словно по морю, поплыл по черным небесам, превращая их в блеклые, словно подернутые серебристым туманом - такова была сила сияния удивительного Светила. А море внизу под ним лежало расплавленным белым металлом. Оно замерло неподвижно и словно тоже сияло, отраженным блеском.
Нолдо был так поглощен тем, что видит, что на какое-то время забыл о себе и обо всем вокруг, а когда вспомнил, понял, что он смеется, счастливо и светло - потому, что это было так красиво, что нельзя было реагировать как-то иначе, чем счастливым смехом...
Серебряный диск взмывал все выше в глубину неба, немного уменьшившись в размерах. Его нежный свет был так ярок, что все стало отчетливо видно в его потоках, словно в час цветения Тэльпэриона в Калакирии. И нолдо улыбался так широко, как только мог, и был счастлив. Чему?.. Красоте и Чуду. Или Чуду и Красоте. Маитимо любовался то новым Светилом, то землями, залитыми его светом, то погружался в сон, а потом просыпался снова под мягкими волнами светящегося серебра*(2).Сияющий светоч пересекал небеса с запада на восток и обратно, низко опускаясь над горизонтом, на Западе, откуда и пришел*(3), но никогда не скрываясь за ним. И все же в тех местах, откуда уходил свет, темная ночь, озаряемая лишь звездами, обнимала мир.
Прошло много дней; к Маитимо никто не приходил, чтобы дать эльфу еды или воды, но удивительное дело, нолдо не страдал от этого. Впрочем, он давно привык к лишениям и спокойно их переносил, тем более что каждый день к Нолдорану, втайне от Моринготто, приходил Саурон (умаиа боялся, что если Посланнику станет хуже, они все понесут большую кару), чтобы дать целебных зелий Энгватара - так что какую-то жидкость эльф получал регулярно.
Маитимо был первым, кто видел первый Восход Луны. Быть может, таков был дар Посланнику от Единого. Вскоре нолдо снова заснул с ощущением глубокой любви и нежности по отношению к Нему.
***
Если большинство обитателей Ангамандо были в ужасе от нового света, то Маирон смотрел на взошедшее светило с восхищением*(4). Волк понимал, что появление Светила связано с Маитимо, и, конечно, это светило будет обрашено против Владыки Севера и всех, кто ему служит, но Маирон, как и его господин, жаждал Света. И теперь он мог смотреть на этот Свет сколько угодно. Умаиа молча поднимал Маитимо на площадку, поил снадобьями и так же молча опускал назад. Никто из двоих не желал говорить друг с другом. Маирон боялся того, что может сказать Маитимо. А Маитимо видел, что Саурон, хотя и очарован серебряным светочем, но не собирается отказываться от зла или покидать Моринготто - а значит, и говорить было не о чем.
***
Еще до того, как диск Луны впервые взошел над миром, в Миттаринга, пришел одинокий путник, и хотя выглядел он как нолдо, все поняли, что это один из маиар. Пришедший не скрывал себя, назвался посланником Манвэ и просил о встрече с Лордом Канафинвэ*(5). И когда фэанариони и маиа остались наедине, посланник сказал, что по Льдам Хэлкараксэ, считавшимся непроходимыми*(6), к Эндорэ идут эльфы Второго и Третьего Домов, и вот-вот они доберутся до твердого берега*(7).
Макалаурэ хотел немедленно выдвигаться навстречу родичам и помочь им завершить переход, но посланник сказал, что фэаноринги уже не успеют - до берега осталось меньше дней пути, чем от Миттаринга до границы Льдов.
- Мы поздно узнали, что они покинули Араман, но Лорд Манвэ направил меня к вам так скоро, как стало известно ему самому. И это не единственная радость, что грядет, ждите же*(8)!
Фэанариони спросили, знает ли что-то маиа об их брате - ведь что еще могло быть для них радостным? - но маиа ничего не знал. На этом посланник ушел, а Макалаурэ все же собрал отряд, большей частью из тиндар - чтобы предложение помощи не обернулось схваткой, и поспешил встретить Младшие Дома. Но когда отряд был на равнинах Хитиломэ, впервые взошел Серебряный Диск, сказочным сиянием озаряя туманы этого края. Тогда Канафинвэ понял, о какой радости говорил посланник - в Землях-под-Звездами появился свет.
Ко следующему восходу Светила войско Макалаурэ достигло Кирит Нэнланга (Cirith Nenlanga - Кирит Нинниах), где неожиданно встретило бегущих орков и перебило почти всех*(9). Продолжив путь, Канафинвэ наконец увидел эльфов из сторонников Нолофинвэ*(10). Очевидно, от них и бежали орки; но и прошедшие Льды нолдор понесли потери.
Тяжелой и холодной была эта встреча, но Канафинвэ рассказал, что у озера Миттаринга нолдор выстроили укрепления*(11), и предложил пришедшим кров и помощь. А также рассказал о Враге, о его укреплениях и слугах в этих землях, и о том, что Нэлйафинвэ пленен... Долго разговаривали наедине Макалаурэ и Нолофинвэ, который был старшим Лордом среди пришедших, и в результате Нолофинвэ сказал своему народу выдвигаться к озеру Миттаринга.
***
Для Темных Восход нового Светила стал потрясением и ужасом. Орки жались к скалам, прятались, а потом опасливо выглядывали и снова прятались. Но они были напуганы куда меньше умаиар. Для орков Светило было непонятным, чуждым мраку и, может быть, опасным. А для умаиар Серебряный Диск был новым оружием Валар или вестью о приходе войска Запада, или предвестьем грядущего поражения. Владыка Ангамандо тоже пришел в смятение. Сияние небесного светоча было подобно свету Тэльпэриона... Но как, откуда?! И... что это?! Страх сковывал Мэлькора, пока Светило не скрылось за горизонтом - тогда только потрясенный и сильно испуганный Владыка немного пришел в себя и стал думать, что можно сделать - он различил в том свете маиа Тилиона.
Это были не Манвэ, Намо и Тулкасто, а всего один маиа. И если его выслали вперед, то главное воинство явится не сейчас. Всего один маиа, и не самый могучий - куда ему до Эонвэ или Мэлйанны! А у Властелина Ангамандо было целое воинство, и в том воинстве было не так мало способных летать. Они победят Тилиона и захватят его, если только... Если только этот Восход - не кара за пытку Посланника, которая могла его убить... Владыка снова довел нолдо до предела. Та трещина была ясным предупреждением, и пока Маитимо не трогали, в Твердыне было спокойно, а едва эльфа начали пытать... Нет, его не могут настолько защищать! Или могут?
Отбрасывая эти мысли, Владыка Ангамандо призвал своих умаиар - всех тех, кто умел летать, чтобы послать их в бой.
- Там лишь один Тилион, а вас много. Завладейте этим светом, принесите его мне! - требовал Мэлькор.*(12).
- Мой Владыка, а если этот свет нельзя унести? - решился спросить Корко, который тоже умел летать и потому был призван.
- Тогда... - Владыка сделал краткую паузу: наверняка так и окажется, Светом же нельзя завладеть... нет, этим светочем он все же завладеет, как завладел Камнями! - Тогда уничтожьте или рассейте его, пусть не достается никому!
***
Когда серебряный диск взошел снова, на него устремились умаиар Ангамандо и заслонили его, подобно темной туче, но были побеждены*(13). Часть из них потеряли фана, другие были ранены, третьи в страхе бежали прочь, в Ангамандо, что стало для них прибежищем и местом, где можно было спрятаться. По крайней мере, пока...
Корко тоже был в числе нападавших на Тилиона, и после, отброшенный и раненый, вернулся в Ангамандо, чтобы по-прежнему надзирать за рудниками. Но это нападение на Светило после того, что было открыто Корко, после того, как он вспомнил, каким был когда-то... обжигало умаиа изнутри. Корко не намеревался покидать Ангамандо, продолжая служить Владыке Севера, но он решил, что никогда больше не будет участвовать в боях по велению Темного Властелина.
Поражение еще больше потрясло и устрашило всех в Ангамандо. Владыка Мэлькор в гневе и страхе в который раз думал что его умаиар должны были победить, но они проиграли; значит, это действительно была кара за Посланника... И начало исполнения обещанного, начало будущего поражения?! Владыка Севера задрожал на троне.
***
Серебряное Светило снова ясно сияло в небесах, озаряя все вокруг. После третьего восхода эльфа подняли со скалы и отвели в тронный зал к Моринготто.
Маитимо ожидал этого, ведь восход серебряного диска произошел сразу после странной грозы и того, что с ним делал Увала - словно это был ответ. И это... действительно был ответ. Не удивительно, что Моринготто желал спросить Посланника о том, что случилось, только странно, что не сразу же, а после третьего Восхода. И... как было чудесно, что Восход случился не однажды, а повторялся раз за разом!
***
Владыка потребовал, чтобы Маитимо привели к нему, в тронный зал, и там велел снять с Посланника цепи. Мэлькор был мрачен, исполнен страха и подавлен.
- Я могу велеть отвести тебя в комнату с креслами и подать чая, но... прежде должен знать, что ты дашь мне ответ, - заговорил Мэлькор. - Могу не возвращать тебя на скалу и держать в плену без пыток, спящим или даже бодрствующим, в комнате, обставленной и украшенной, как только возможно: ты ни в чем не будешь нуждаться. И даже... более того. - Владыка и сейчас ни за что не желал лишаться Маитимо, но отпустить его, чтобы получить Посланника назад... казалось чем-то нереальным. И все же Мэлькор мог попробовать сделать это, в очередной раз. Конечно, то, что он отпустит Маитимо, непременно вызовет шепот среди слуг, слухи и беспокойство в Твердыни, может быть опять кто-то будет говорить, что Владыка боится Маитимо, но это все равно будет... меньшим из возможных зол. - Я могу, Маитимо, даже дать тебе свободу, но что я получу тогда взамен? Если... меня не ждет поражение, но победа, и мои слуги одолеют Тилиона... то я могу отпустить тебя.
- А... кто такой Тилион? - поинтересовался нолдо. Предложения Моринготто звучали не так уж плохо, но в последнее время в обмен на свои 'дары' Враг требовал все более невозможного.
- Я думал, тебе сказали обо всем, ведь... все произошло из-за того, что я мучил тебя тем кошмаром, - ответил Владыка. - Тилион это маиа Оромэ, я вижу, что он правит Светочем, как кораблем. Я послал своих слуг против него, только... ты видишь сам... - Мэлькор скрипнул зубами, не договаривая прямо: 'Ничего не вышло, мы потерпели поражение', как и предсказал Посланник.
Маитимо вздохнул.
- Ты не понимаешь этого, но никто, даже я, не хотим твоего поражения, того, чтобы Тьма захлестнула тебя. Тебе были даны предупреждения и знаки, но ты не внял им. Ты прав, что Восход Тилиона был ответом на твое действие. Но ты не знаешь другого: Тилион готов был придти давно, и могло статься так, что он пришел бы как твой союзник. Увы, ты решил иначе. У тебя... осталось совсем мало времени. Если ты не вернешься к Истоку сейчас, то останешься во Тьме, и Свет обернется против тебя.
- Разве я мало обещаю тебе? Хорошо, я могу дать больше, я могу... отпустить кого-то из рабов, - Владыка начинал торговаться, но уже чувствовал, что это бесполезно. И что Маитимо сейчас говорит не свое мнение, а открытое ему, ведь нолдо только что не знал, кто такой Тилион. Со всей неизбежностью Мэлькор понимал, что уже поздно делать уступки, беречь Посланника, даже отпускать его из Ангамандо, чтобы он вернулся назад: уже поздно. Теперь от Владыки требовали вернуться к Истоку... и Мэлькор начинал приходить в еще больший страх и в гнев.
- Ты требовал от меня все больше и больше, а теперь хочешь, чтобы я вообще отказался от всего своего и покорился Тебе, грозя, что иначе Свет обернется против меня. Но Свет и так всегда был против меня, с самого начала, как только я пожелал воплотить и утвердить собственный Замысел... - и все же Мэлькор снова спросил, обращаясь к Маитимо, но вопрос был о вещах, о которых нолдо знать не мог. - Если я дам тебе как Посланнику покой и лучшие условия содержания, или даже выпущу за пределы моих земель, но не отрекусь от своей власти, от своих рабов, от темниц и армии, от своих замыслов, то... мне все равно грозят поражением?
Моринготто врал даже самому себе, говоря, что это от него требовали все большего... И нолдо не спорил с безумцем, зная, что лишь приведет капризного и злобного духа в гнев.
- Нет, ты все еще можешь все изменить... - сказал Маитимо и замолчал. Потому что с ужасающей ясностью понял, что недостаточно просто отпустить Посланника, тем более недостаточно создать для него наилучшие условия... Что Моринготто упустил свое время, и теперь единственный шанс для них всех был в том, чтобы Увала вернулся к Истоку. Но Маитимо смотрел в лицо Моринготто и понимал, что тот не уступит. И сказать ему сейчас правду, значило навлечь на себя неизбежную кару... К счастью для себя, Посланник ощутил, что он не обязан открывать безумцу всей правды, но также он ощутил, что все еще не может уйти... Теперь не имело значения, отпустит его Моринготто или нет, потому что если это и будет сделано, то только из-за большого страха, не по доброй воле и не как усилие над собой. Как и было в предостережении, Враг потерял часть своей силы, но... это лишь начало, и теперь Мэлькор видел это и пытался остановить процесс. Возможно, он и правда был готов откупиться многим, а может быть, это опять были лишь пустые разговоры. Но так или иначе, здесь, в Ангамандо, у Посланника еще оставались какие-то дела... - А я буду рад роскошным комнатам, раз уж ты не можешь дать мне больше, - завершил свою краткую речь нолдо.
Владыка Ангамандо слишком боялся, чтобы удовлетвориться неясными, уклончивыми словами (это он всегда мог отделываться уклончивыми ответами и просто лгать). Мэлькору нужен был четкий ответ от Маитимо, а еще лучше - обещание Единого через Посланника. И те слова: 'Если ты не вернешься к Истоку сейчас, то останешься во Тьме, и Свет обернется против тебя', - Темный Вала вдруг увидел иначе. Не как угрозу провала замыслов, военного поражения, нового унижения и плена, но как... обреченность. Такую же, как принесла ему весть о невозможности владеть Светом и которая потом отступала и смягчалась, сменялась то спокойным сном, то новыми замыслами, то ожиданием, надеждами и обещаниями, то вопросами и ответами, то удовольствием от того же чая... Но теперь Мэлькор знал, что если он не покорится, всего этого - никогда больше не будет. Зато он будет наслаждаться властью, мучениями врагов, войной, покорностью рабов - всем тем, что потерял бы, что невозможно для Света... Владыка Мэлькор впился взглядом в Маитимо, требуя ясности:
- Это не ответ или не весь ответ. Если ты получишь роскошные комнаты, того, что ты обещал сейчас, поражения и полного краха не будет? Если обещанного не достаточно, то чего от меня ждут, чтобы все изменить? Кроме этого самого 'возвращения к Истоку'. Так, чтобы я мог выполнить требование, а после вновь поступать, как хочу.
Маитимо смотрел на Увала без единой эмоции на лице. Ну вот... Почему он? Почему он должен сказать пусть и бывшей Стихии, но все равно могущественному духу, правду? Эльфу было страшно. Он знал, что Свет не защитит ни от боли, ни от ужаса, и что дать ответ Темному - значит подписать себе приговор...
Но в этот же момент нолдо понял, что все иначе: он не жалкий пленник, который пришел передать чужую волю и будет за то наказан. Он - Лорд, который сейчас говорит от имени всего Мира, и от его разговора может измениться судьба Мира. И даже если исход разговора был уже ясен... Он, нолдо, не жертва, не случайная фигура в игре, он Посланник Единого, он Лорд Первого Дома, говорящий с Врагом Мира, и это никогда не будет отменено, и навсегда останется как часть славы Первого Дома. Маитимо выпрямился.
- Ты все слышал и знаешь. Ты не владеешь Тьмой, хотя ты и самый сильный из тех, кто ушел во Тьму. Но ты захвачен Тьмой и соблазнен ее дарами, и если пойдешь дальше от Света, то Свет обратится против тебя, потому что в своей Тьме ты губишь и уничтожаешь все, до чего можешь дотянуться. И если ты не одумаешься сам, то я остановлю тебя. У тебя почти не осталось времени, в тебе почти не осталось ничего от Мэлько. И сейчас ты должен решить, вернешься ты к Истоку и станешь Лордом над миром, как было изначально задумано, или поддашься Тьме, и в результате будешь лишен всего. Выбирай.
Эти слова - о Лорде над миром и о потере всего - заставили Мэлькора колебаться. Владыка Севера смотрел на фэанариона в замешательстве, но оно длилось недолго - лишь до того, как Мэлькор вспомнил, что, именуясь Лордом, на стороне Света он не сможет ни владеть самим Светом, ни иметь рабов, ни заставлять других повиноваться. И о том, как многим он уже поступился и как мало получил в ответ (Владыка Ангамандо не видел, что все наоборот - за малейший шаг, малейшее доброе дело он получал щедрые дары, и ему давали шанс снова и снова).
- Ты хочеш-шь заставить меня покориться угрозой, что я буду лиш-шен вс-сего, - прошипел Владыка, сощурившись. - Но я не покорюсь, и раз Свет против меня, со мной во Тьме останутся многие и многие. И я сам стану Лордом над миром, погруженным во Тьму. И новое светило мне не будет помехой, нашли чем пугать! Дважды я погружал мир в темноту, разрушая светочи, найду, как разрушить и этот. - Владыка Севера схватил Маитимо и с мрачным торжеством усмехнулся. - Вот, я не отпустил Посланника, но он снова говорит со мной как Посланник! - Владыка Севера был уверен, что фэанарион не мог такое сказать от себя.
- Ты потерял силу еще больше, чем думаешь, - холодно ответил Маитимо, даже не пробуя сопротивляться; он знал, что не сможет вырваться из железной хватки и сохранял невозмутимую гордость. - С тобой говорил я, но ты не можешь отличить мои слова от слов Посланника.
- Ты?! - Владыку Севера охватила еще большая ярость. - Ты решил, что если Тилион поднялся в небо, и если я жду ответа от тебя и предлагаю многое, то ты можешь надо мной издеваться, Маитимо Фэанарион? Так я поиздеваюсь над тобой.
Ответа он уже не ждал и не желал слышать. Владыка Севера отшвырнул Маитимо ударом Воли, но мучить, чтобы отплатить наглецу, не стал... Кара должна быть очень жестокой, на грани допустимого для жизни, но подвергать такому Маитимо Мэлькор теперь боялся. И потому он послал орков за рабами, вновь забыв клятву не мучить никого из эльфов, чтобы воздействовать на Нолдорана. И в тронный зал привели двоих: мужчину и женщину. Они сжались и опустили головы от одного взгляда Увала, боясь даже смотреть на него.
Маитимо не знал, зачем сюда привели рабов, но сразу понял, что ни для чего хорошего.
- Я не знаю, что ты задумал, но не делай этого, - придя в себя после удара Волей и поднимаясь с пола, произнес фэанарион.
- Или что, Нолдоран? - зло спросил Владыка.
- Тебе было сказано, что Посланник не будет говорить с тобой, пока ты не отпустишь меня. Хватит врать самому себе. Ты превращаешься в жестокое и безмозглое животное, ты врешь себе, отрицаешь то, что тебе не нравится, но если я буду отрицать тебя и плен, вы никуда не денетесь. Если ты будешь отрицать правду, Единого, мои предсказания, мы тоже никуда не денемся.
Ответ Маитимо еще более разозлил Мэлькора. Его, Величайшего из Валар, нолдо именовал безмозглым животным! На остальное из сказанного, кроме оскорбления, Владыка практически не обратил внимания.
- Я хотел заставить тебя прочувствовать столько боли, сколько ты сможешь, но тебя же не стоит доводить до предела, избранник. Поэтому вся боль достанется этим двоим. И ничто не изменит этого, - Мэлькор в самом деле чувствовал себя обреченным и потому хотел заставить страдать и других. Чтобы не ему одному было так плохо.
- Если ты исполнишь свою угрозу, ты отнимешь у себя самого время, - Маитимо старался защитить мориквэнди и сдерживал гнев. - Лучше верни этих рабов на их место и посади меня в камеру. Не трогай их, это будет твоей ошибкой.
Владыка ждал, что сами рабы сейчас начнут молить о пощаде, уговаривать Маитимо уступить... Но после услышанного... они набрались мужества - их ждала бессмысленная мука, единственной причиной которой была злоба Бауглира, и никакими мольбами и уступками ее было не избежать. Нис молчала, ожидая, ведь терпеть - это все, что ей оставалось; но мужчина рядом с ней набрался духа и выдохнул:
- Он же... как орк, - слишком похожи были действия Бауглира... на тупую безмозглую тварь.
Маитимо понимал, что все его увещевания бесполезны. И понимал, что нужно сделать совсем другое: набраться мужества и сказать: 'Оставь их, займись мной'. Но пока нолдо пытался собраться с духом, рабы выпрямились, и мужчина даже заговорил против Моринготто. Времени мешкать и сомневаться больше не было, и нолдо, словно с разбега прыгая в холодную воду, громко засмеялся, чтобы привлечь к себе все взгляды.
- Оставь их, Моринготто, зачем тебе они, когда рядом есть я? Я выдержу столько, сколько мориквэнди не смогут: разве не со мною ты хочешь расквитаться?
- Они сами уже заслужили кары за наглость. А для тебя смотреть на мучения слабых будет тяжелее, чем то, что досталось бы тебе лично, - засмеялся в ответ Владыка Севера. - Не зря ты просишь поменять вас местами, но я не сделаю этого.
Сейчас Мэлькор даже не требовал ничего взамен. Он уже заставил Маитимо говорить иначе: не угрожать и насмехаться, а просить! Но этого, конечно, было мало. Владыка Ангамандо велел снова заковать Нолдорана в цепи, чтобы не мешал.
- Не проси ничего, у орков же бессмысленно просить, - успел сказать тиндо своей спутнице, и разозленный Владыка направил на рабов Волю, причиняя им страшную боль: они отучатся сравнивать его с орком! А потом Темный Вала поднялся и подошел к упавшим ничком мориквэнди...
***
Фэанариону сковали руки за спиной и прикрутили к одному из нескольких деревянных столбов, что ныне 'украшали' тронный зал. Увы, не нужно было даже догадываться, для чего именно установлены эти столбы со следами цепей и веревок, местами глубоко вдавленными в древесину... Хотя наверняка ученикам Моринготто представил эти столбы как часть Темной красоты, как 'лес': толстые стволы 'деревьев' венчали ветви, а на них, словно крона, висели сети.
Осмелившихся роптать рабов Увала даже не стал связывать, и Маитимо напряженно думал, что он может для них сделать, как помочь... Но не успел ничего придумать - Моринготто не рассчитал силу и убил мориквэнди с первого же удара. Маитимо холодно смотрел на Увала. 'Ты ничего больше не можешь, провал за провалом', - читалось в насмешливом взгляде.
- Если бы не ты, эти двое эльфов могли бы жить! - с гневом заявил Владыка Севера. Как обычно, в своей неудаче Мэлькор обвинил другого; но он смотрел на мертвые тела тех, кого намеревался долго мучить, а вместо этого просто убил своей силой, и понимал, что все идет не так... Притом... до того, как этих двоих привели, они были куда покорнее, чем стали перед его троном. Мэлькор чувствовал страх, но тем более нельзя было остановиться и завершить на этом встречу с Посланником.
- Отдаю эти бесполезные трупы вам на потеху, - надменно бросил Владыка оркам, хотя после своих слов не мог бы делать вид, что все так и было задумано. Нужно будет после убить этих орков...
Орки, увидев, что на них Владыка не злится, начали глумиться над телами погибших. То ставили на ноги и двигали руками и ногами с гоготом: 'А теперь пойте и пляшите для Властелина!' То бросали тела на пол, оплевывали и топтали, то срывали с них одежды и мерили на себя. Но так как мертвые ни на что не реагировали, оркам быстро прискучили эти забавы.
Пока рабы развлекались, Властелин Ангамандо внимательно смотрел на фэанариона, но Маитимо был равнодушно-спокойным. После того, как эльфы умерли, нолдо утратил к ним всякий интерес. Он знал, что мертвые тела для Темных не являются опустевшим домом, к которому относятся с уважением, и забавы орков не трогали пленника. Увидев, что им не удается расшевелить Нолдорана, орки совсем заскучали и прекратили глумиться. Тогда Владыка, злясь, что не может достать Маитимо, велел распороть мертвецам животы, вытащить внутренности и обвешать ими Маитимо. Что орки с удовольствием и проделали: это было новой потехой. Они вытягивали из распоротых животов кишки, с хохотом вешали их на Маитимо как гирлянды, а между петель кишок и грудью Маитимо засовывали другие органы...
Примечания.
*(1) 'Серые анналы':
'Поэтому Моргот надел на правое запястье Маидроса петлю из злой зачарованной стали и подвесил его за руку над пропастью на западном пике Тангородрима...'
Маитимо мог видеть восход Тилиона, по тому что находился на скале на западе.
*(2) 'Анналы Амана':
'Тилион семь раз пересек небеса и, таким образом, находился на самом дальнем Востоке, когда корабль Ариэн был готов.'
'Теперь Варда задумала, чтобы два корабля путешествовали в Ильмэн и всегда находились наверху, но не вместе: каждый должен был пройти из Валинорэ на восток и вернуться, один должен исходить с запада, а другой поворачивать с востока. Таким образом, первый из новых дней был отсчитан по принципу Древ по смешению огней, когда Ариэн и Тилион проходили своим курсом над серединой Земли.'
Но 7 часов Валинорэ, которые цвело каждое Древо, не были равны семи часам Смертных земель - '1 час Древ, который получался делением времени их цветения, тоже был где-то в 6 раз длиннее нынешнего часа'. Таким образом, 7 часов Валинорэ было равно 42-м часам солнца, и первые '7 дней' длились 72 часа каждый: 5 часов Древо цвело в одиночестве, 1 час загоралось и 1 час гасло, таким образом Луна был на небе 7 валианских часов, 5 часов отдыхал и потом снова всходил. 5 + 7 = 12 валианских часов, 12 * 6 = 72. Один день Валинорэ был равен 72-м часам солнца или 3-м дням солнца. Таким образом, между восходом Луны и Солнца прошло 7 дней Валинорэ или 21 день солнца.
*(3) 'Сильмариллион':
'Прислужники Моргота исполнились потрясенья, но эльфы Внешних Земель с восторгом смотрели вверх; и как раз когда Луна, рассеяв мглу, поднялась на западе, Финголфин протрубил в серебряные трубы и начал переход в Средиземье, и тени его воинства длинные и черные, бежали впереди'.
*(4) Даже в Третью Эпоху, когда Саурон (по словам Профессора) стал гораздо более глупым и падшим, чем в Первую Эпоху, для умаиа Луна продолжал оставаться чем-то особым - возможно, это были отголоски первоначального восхищения.
Когда Саурон захватил Минас-Итиль и превратил крепость в Минас-Моргул, Темный сохранил как свой знак изображение месяца, хотя и искаженное, соединенное со знаком смерти. Но Саурон сохранил связь крепости с Луной, а не старался, чтобы о ней забыли.
'Властелин Колец':
'Сэм заметил два форменных наряда: один, отмеченный Багровым Оком, другой Луной, обезображенной ужасным лицом смерти; но Сэм не остановился, чтобы рассмотреть внимательнее'.
*(5) Стоит отметить, что посланники Валар, как и сами Валар, не скрывали себя. Так Эонвэ открыто говорил с нолдор, выходящими из Тириона, Орел открыто прилетел к Моринготто, а Улмо открыто предстал перед Туором.
*(6) 'Сильмариллион':
'Но Хэлкараксэ считали непроходимым, а кораблей было слишком мало'.
*(7) 'Квэнта Сильмариллион':
'Теперь до лагеря в Хитлуме дошли слухи о походе Финголфина и его сыновей, а также Инглора, сына Финрода, перешедших Вздыбленные Льды. И затем весь мир замер перед новым чудом при появлении Луны; ибо когда только впервые взошла Луна, Нолофинвэ ступил на Срединные Земли...'
*(8)
'Книга утраченных сказаний' (перевод по 'Квэнта Сильмариллион Энвинйа'):
'Но некоторые говорят, что, 'тем не менее, даже в этом случае [когда эльфы заблудились среди льдов] такие вещи, как мороз, не могли убить родичей нолдор, и из тех, кто все еще потерян, говорят, что некоторые печально бродят там среди ледяных холмов, не зная обо всем, что случилось с их народом, а некоторые пытались вернуть их в Валинорэ, и [кто-то из потерявшихся] пришел к Мандосу, а некоторые последователи Нолофинвэ, спустя долгие дни, нашли своих несчастных родичей снова'.
Как можно видеть отсюда, те из Валар, кто не до конца забыли свой долг, смотрели за движением эльфов по Льдам. Кто-то пытался найти потерявшихся и вернуть их в Валинорэ. Скорее всего, это были маиар, например, маиар Манвэ, поскольку эльфы, оставшиеся в Валинорэ, не пошли бы на помощь своим родичам.
*(9) 'Шибболет Фэанора':
'Аракано был самым высоким из братьев и самым горячим, но его имя так и не было тиндаринизировано, ибо он был убит в первой битве войска Финголфина с орками, Битве при Ламмоте (но впоследствии нолдор и тиндар дали ему тиндаринское имя Аргон в память о его доблести). Когда нападение орков застало войско врасплох, во время их движения на юг, а ряды эльдар были тогда открыты, он бросился вперед и прорубал путь сквозь строй врагов, устрашенных его ростом и ужасающим светом его глаз, покуда не дошел до Вожака орков и не сразил его. И, хотя он сам был окружен и пал, орки пришли в смятение, и нолдор преследовали их, и убили многих'.
Орки пришли в смятение, и многие были убиты - т.е., остальные бежали.
*(10) 'Сильмариллион' Кристофера во многом отходит от текстов Профессора, поскольку Кристофер использовал только те тексты отца, что ему нравились, и выбрасывал то, что противоречило предпочтениям Кристофера. Таким образом, все глубинные изменения и различия оказываются связанными с Фэанаро, его полубратом Нолофинвэ и их взаимоотношениями. Кристофер замолчал все нелицеприятные поступки Нолофинвэ и его сторонников и постарался принизить или скрыть поступки Фэанаро.
Но, помимо замалчивания многих фактов, Кристофер еще и изменил историю, так что всем, прочитавшим 'Сильмариллион' Кристофера, кажется, что противостояние идет не между Нолофинвэ, его сторонниками и Фэанаро (где зачинщиком является Нолофинвэ), а между Фэанаро и Младшими Домами (где зачинщиком является Фэанаро). В действительности же это не так.
Как видно из Повести, в Амане до Непокоя все в Доме Нолофинвэ были настроены против Фэанаро и его Дома, кроме Финдэкано и Ириссэ (как относился к Первому Дому Аракано, младший сын Нолофинвэ, мы не знаем; он не назван среди друзей Первого Дома, но и не сказано, что он участвовал во вражде, как Турукано). При этом все в Доме Арафинвэ были в дружбе с Домом Фэанаро, кроме Финдарато и Налтариэль. Кристофер замолчал дружбу Третьего Дома с Первым, но из-за дальнейших историй не смог замолчать дружбы Финдэкано и Ириссэ с фэанариони.
Во время Непокоя меж нолдор остро стоял языковой вопрос - правильное и неправильное произношение слов со звуком th. Фэанаро произносил слова правильно, а его противники, даже зная, что они говорят неграмотно, но лишь бы не как Фэанаро, произносили слова через звук s (так 'тиндар' превратилось в 'синдар': 'thindar' это правильное произношение и написание, а 'sindаr' это неправильное произношение, в то время как на письме рунами все равно писали через руну th). Таким образом, в Непокой свой/чужой отличались очень быстро - по произношению (потому текст, в котором говорится о проблеме произношения, и назван 'Шибболет Фэанора'). Стоит отметить, что в Доме Арафинвэ было принято правильное произношение (которого не придерживалась Налтариэль и, вероятно, Финдарато).
После гибели Финвэ Арафинвэ и, видимо, значительная часть Третьего Дома не поддерживали претензии Нолофинвэ на власть. Также многие нолдор из всех Домов, в том числе Лорды, присоединились к Клятве Фэанаро. Ни о чем из этого Кристофер писать не стал.
Во время Исхода Арафинвэ и его Дом поддержали Фэанаро и последовали за ним, но потом Арафинвэ вернулся в Аман. Кристофер пишет так, что создается впечатление, что Арафинвэ был на стороне Нолофинвэ, а после его ухода весь Третий Дом поддержал Нолофинвэ. В действительности же после ухода Арафинвэ Третий Дом разделился и Артарэсто, Ангарато и Аиканаро уплыли вместе с Первым Домом на кораблях, оставив родичей в Арамане. Об этом говорится в ряде текстов*(А), но Кристофер игнорирует эти тексты.
Однако, Кристофер вставляет в свой 'Сильмариллион' рассказ Пэнголода о том, что Ангарато обвинил перед Эльвэ Первый Дом, потому что был рассержен на среднего фэанариона и потому, что его бросили во Льдах - на основании этого Кристофер сообщает, что всех арафинвингов (Артарэсто, Ангарато и Аиканаро) оставили во Льдах. В действительности же Кристофер не мог не знать, что у Профессора в текстах существует понятие 'внутрений автор' и нередко эти внутренние авторы пишут вещи, противоположные правде, на что Толкиен обращает внимание читателя. Пэнголод - как раз один из таких внутренних авторов, и его рассказ о прибытии Младших Домов в Эндорэ и о поступке Ангарато могут быть очень далеки от истины. Пэнголод был наполовину нолдо, наполовину тинда, он родился в Ондолиндэ, он ничего лично не знал о событиях, о которых писал, а узнать мог только от тех, кто не любил или даже ненавидел Первй Дом. В его текстах немало ложных высказываний, в том числе о Первом Доме (все это можно прочесть в 'Энвинйа' и убедиться самостоятельно), и если, с одной стороны, есть несколько текстов, говорящих, что Артарэсто, Ангарато и Аиканаро отправились с фэанариони на кораблях, а в одном тексте ненадежного внутреннего автора говорится, что Ангарато шел Льдами, то разумнее исходить из того, что правы несколько разных источников.
К тому же, поселившись в Эндорэ, Ангарато и Аиканаро выбрали себе земли рядом с Куруфинвэ и Тйэлкормо, их друзьями. Что опять же говорит в пользу того, что они приплыли все вместе.
Таким образом, мы видим, что, Младшие Дома не то же самое, что сторонники Нолофинвэ, и даже нельзя сказать, что большая часть Младших Домов это сторонники Нолофинвэ. В Эндорэ на стороне Нолофинвэ остались Турукано; возможно, народ Аракано, погибшего сына Нолофинвэ; друг Турукано Финдарато; и ненавидящая Фэанаро Налтариэль. Первый же Дом поддерживали Финдэкано, Артарэсто, Ангарато и Аиканаро.
Поддерживавшие Первый Дом сражались вместе с Первым Домом в войнах против Врага, в то вермя как поддерживавшие Нолофинвэ отсиживались и бежали от войны. Поэтому к концу Первой Эпохи были истреблены народы младших арафинвиони (а так же атани Первого Дома и нандор Отсориандэ, союзники Первого Дома), как и народ Финдэкано. Остались нолдор Ондолиндэ, Наркосторондо (Нарготронда) и Лэстанорэ (Дориата), враждебно относившиеся к Первому Дому. Большая часть дошедших до нас летописей принадлежит именно им - так что в самих летописях уже постарались очернить Первый Дом. Но Кристоферу этого показалось мало, и он постарался убрать из своего 'Сильмариллиона' вообще все хорошие слова о Первом Доме.
*(А) Тексты, в которых младшие сыновья Арафинвэ были друзьями Тйэлкормо и Куруфинвэ и плыли на кораблях:
'Самые ранние анналы Валинора', 'Самые ранние анналы Бэлэрианда', 'Поздние анналы Валинора' (во всех этих текстах Артарэсто тоже друг сыновей Фэанаро и плыл на кораблях), 'Поздние анналы Бэлэрианда', 'Квэнта Сильмариллион' (в ней Ангарато и Аиканаро названы не только друзьями фэанариони, но и 'внрные из Дому' ('faithful to their house'), первый из двух вариантов 'Поздней Квэнты Сильмариллион' (та же фраза).
Во втором варианте 'Поздней Квэнты Сильмариллион' Профессор убрал фразу о том, что Ангарато и Аиканаро были среди верных Дому Фэанаро. Кристофер счел, это знаком того, что Профессор отверг то, что арафинвиони приплыли на кораблях с фэанариони - но такое решение Кристофера необосновано. Это лишь значит, что профессор убрал фразу о Ангарато и Аиканаро как Верных Дома Фэанаро, что в целом логично, так как у них был свой Лорд - Арафинвэ.
В 'Анналах Амана' просто не упомянуто о том, что Ангарато и Аиканаро плыли на кораблях. Как и о том, что шли через Лед.
*(11) 'Квэнта Сильмариллион':
'Тогда шесть братьев Маитимо отступили и укрепили большой лагерь в Хитиломэ (Hithilome)'
Из этих слов нам известно, что у Первого Дома в Хитиломэ был укрепленный лагерь - то есть были крепости, которые были построены за те три года, что прошли между прибытием Первого Дома в Эндорэ и Второй Битвой Валариандэ. Более того, нам известно, что Моринготто напал на Первый Дом, еще когда не все крепости в Миттаринга были готовы: 'Войско Моринготто прошло через перевалы Ломиноронти (Эрэдвэтрин) и внезапно напало на Фэанаро, прежде чем его лагерь был полностью построен или занял оборону' ('Серые анналы'). Но недостроенные крепости за 30 лет уже были возведены, и так к приходу Младших Домов в Хитиломэ и Миттаринга были крепости, который Первый Дом отдал Младшим Домам.