От автора. Это, на мой взгляд, лучшая из написанных мной малых поэм. Построенная прежде всего на образности в рваной ритмике драматического стиха и практически лишённая музыкальности, (стих класса "Этюд" по моей терминологии) новелла до сих порсамое поэтичное из рифмованных произведений написанное мной, почти равное по поэтичности танцам Ъерга (которые можно отнести к "Холоду" как подражания) и лучшим моим миниатюрам, но написана задолго до них. Однако образность этого стиха не проста... К сожалению, у меня нет времени перебивать с бумаги свои ранние стихи, хотя они, уверяю Вас, этого достойны, и в своё время предлагались для публикаций, поэтому некоторые отсылы новеллы к разработанным в них темах и образам для читателя провиснут. Но надеюсь, что высочайшая поэтичность покроет эту недостачу итот, кто довериться тексту получит искреннее удовольствие от переотражения мироощущения, о чём собственно и написан стих.
Представляю вариант склейки от 1 мая 1990 года из дневника без поправок, "мелизматика" в угольчатых скобках <её можно отпустить>. Специально разработанная мной для этого типа стихов орфография сохранена. Уверяю Вас, я тогда не знал, и даже не догадывался, о том, что пытаюсь писать такие стихи в "скифской манере"...
В минимальгаме "Красный Бык"цитируется иной вариант, по памяти из цикла "5х5".
Во время написания новеллы, я писал прозу значительно лучше, чем стихи,но лишь через двадцать лет я смог создать нечто подобное по ощущению миниатюрой: "Что есть Бог?".
Именно поэтому писать, да и читать стихи, всё-таки стоит!!!
Const/ВАРБ02.08.09.
Мой месяц постучался пальцем струнным
Холодного до боли сквозняка.
Спустился с высей, потревожив сумрак,
Ведь в высях этих высшая тоска.
Пришёл: "В пути исканий трудном
Сомнений нет!" - он говорит. Но это знаю я!
Он весь какой-то странно - изумрудный,
Прекрасен, как угасшая заря!
- "Пришёл к тебе, сквозь сок стволов берёз оконных,
Как в снег спадает лунная листва,
Как воздух моросью студёный, внеобъёмный,
Как лёд в полях взломавшая река.
Я чуда ждал миг каждый, в час заёмный
У памяти от радости и сна,
Но вот пишу вперёд, про холод неотъёмный
В трахеях каждой клетке существа.
Мне ль плакаться впитавшему просторы?
Мне ль уходить, не говоря слова?
И приникать в пустые переборы
Блестящей кожи камней с дна ручья.
Что скажет мне гость жданный и не званный?
Про толь как зачинается рассвет?
Про мир другой сакральный и реальный,
Как в ночь Купалы папорътника цвет?
Что стою я ничтожный в малом мире,
Как коловратка в пригоршне воды?
И где конец <в> заснеженной равнине?
И где со мной не были мои сны.
Но ветер стих и на меня находит
Туман как вновь черёмух смог в овраг.
И всё вокруг меня в безличье тонет
И только месяц светит <в сумрак> невпопад:
"Я миллион ворованного клада
Добыл из высей вниз, за сотни русел Лет <сухих> бродя туда-сюда,
В нём тишина, в упокой услада,
Дурман травы и трели соловья.
В нём все, что есть во мне:
Соборность вихрей - пламя,
Нетленность жжёных сучьев,
Срыв песка,
Хранящий память эр,
Неудержимость лавы.
Потворство прихотям проросшего ростка.
В нём тьма тьмы правд в тревожном предрассветье,
В нём горький привкус гнили с родника,
И то, что проникает беззаветно,
И что не постижимо никогда.
Мой миллион чарованного чада;
Открытый полог ночи. Близкость дня.
Съвершённей дел и сил. Неотразимей права.
Съвершенней детских грёз, расчёта старика.
Его предел - объятность в необъятном,
Безмерность части перед слабым смыслом сумм,
Величие того, что невозвратно,
И неизменный неподвижный шум.
Его цена - бесцельность (мира зданье)
Его значенье: ни добро, ни зло.
Мой клад не есть ответ на ожиданье
Поскольку сам в значеньи = ничего.
В тоске миров задумчивого трона
Рождённый в безысходность тает луч:
Погибнет он в кипении чужого
Или исчезнет в мраке? Ну и пусть!
Мои лучи несут иную силу
И свет дают иной, иным мирам.
И ударяясь в свежую могилу
Мой луч преобразится сам.
Его закон - безмерное молчанье
Неотразимой в гаме тишины.
И от его не скрыться облеганья:
Прими или отторгни - отрази!"
Я подошёл, но на меня взглянула
Застывших склер стеклянная луна
С округи потянулся сумрак
Чужой как жизнь пришедший на меня.
И я ушёл в туман, где звёзды гаснут в росах.
Где зло кругом, что места нет для зла.
Но я вернулся и поставил вновь вопросы.
И возвернул себя. Ведь я познал сполна:
Сколь иллюзорен мир лесов тепла заёмный,
Сколь тленна в ночь эфирная листва,
Сколь ветер над студёным неуёмный -
И сколь излишни к главному слова.
Вдоль кромки леса, в тень ветвей склонённых
Растаял сумрак, превратившись в снег.
- День настаёт по-августовски знойный
И в небе зачинается рассвет.
Я получил в ответ надежд хрустальных утро,
Всё то, во что так долго верил я!
Но нет меня! Внутри один лишь сумрак.
И сумрак - жизнь. И жизнь не для меня!
Апрель1986 - Апрель 1990.
Kons/ВАРБ
Вот таким, в общем-то, неудачным получился "Холод" мучавший меня четыре года. Когда я, наконец, 27 апреля сделал 16 и 17 кварты стиха, я даже не ощутил ни каких эмоций, настолько противной и обыденной стала над ним работа. И оценить, чтоже всё-таки написано мной я,очевидно, смогу лишь через несколько лет и сотен стихов. Даже что кварт 22, а не 25 как предполагалось - безразлично. 01.05.90. - Автор.