|
|
||
| ||
Профессорская служка1. Стоим перед закрытыми дверьми усадьбы, я и поверенный. Хорошо стоим. Я в потрепанном путешествием плаще с водонепроницаемой и антиморозной подкладкой, он в промокшем насквозь шерстяном пальто. Продрогшие и уставшие после изнурительного пути, грязные и голодные. Ночь, темно, неприятно накрапывает сверху, дует сбоку, а двери загородного дома некоего сэра Лесски уже три минуты как не открываются и остаются глухи к нашему тактичному стуку в начале двенадцатого ночи. - Может быть, нет никого? - предположила я тихо. - Лучше всего было бы явиться утром понедельника в академию, а не в субботу ночью на порог усадьбы. - Нет, и не думайте отлынивать, я и так с вами второй месяц мечусь по стране.- Мужчина, ежась от холода, еще раз постучал молотком. И гулкий звук разнесся по холлу темного дома. - Мистер Донели, - стерев с лица холодные капли, я ответила примирительно, - надеюсь, вы помните, что я так же не в восторге от длительных путешествий... - Но в отличие от меня, вы могли бы давно прекратить эти мучения, - парировал он. Промолчала. А что сказать? Да, могла все прекратить, но не ценой своей свободы, чести, веры, дара, достоинства и вполне возможно жизни. Нет-нет и нет! Посмотрев на мое волевое и воинственное выражение лица, поверенный протяжно вздохнул. Можно было бы подумать, что он отказался от мысли меня переубедить, но вместе мы уже не первый день, так что я, помалкивая, ждала следующего хода. И дождалась. - Ирэна, умоляю вас не пререкаться с правообладателями на крибу. Вы уже увеличили срок заключения с полугода до четырех лет. Не стоит больше! - поправив изрядно промокший котелок, он повернулся ко мне. - Поверьте, я уже не считаю потраченное время, я жалею вас. Участь крибы незавидна и сложна... - Мне это известно. - Так, согласитесь на предложение сэра Норвилла. От одного лишь упоминания о бывшем женихе, я всем телом вздрогнула и покачнулась. В поисках опоры схватилась за дверную ручку и почти повисла на ней, не зная, как ответить на это предложение, не используя матросских оборотов речи. - Выйдите замуж, нарожайте ему детей, - продолжил Роджер Донели, блестя глазами, - примитесь за обычную для леди жизнь, начните устраивать балы, вечера и женские собрания... В устах поверенного это звучало сказочно, можно сказать - волшебно. Вот только я знаю, что выйдя замуж, и дня не проживу. Раньше мне ничего не угрожало, сидела бы в деревне вдали от столичной суеты... Но после суда и яростного разбирательства тет-а-тет на милость барона Керваса надеяться глупо, он меня теперь не только магии лишит, но и жизни. - Никогда! И попрошу больше не настаивать. - Со злости повернула дверную ручку и потянула на себя. Неожиданно массивная дверь поддалась с протяжным 'скры-ы-ып', наполнив богатый дом неприятным эхом. - Видите, Роджер, после всех сожженных мостов мне еще открываются двери! И решительным шагом вошла в темный холл неприветливого дома возможного правообладателя на меня, младшую дочь разорившегося барона, Ирэну Адаллиер. По спине пополз холодок, и вспомнилось, как всего лишь два месяца назад я так же вошла без стука... в контору. Без стука, без разрешения, как вор. Нет, не ради наживы или уличения жениха в любовной связи с подругой, всего-то хотела внести маленькую поправочку в договор между моим разорившимся отцом и сэром Томасом Норвиллом, бароном Кервас. Потому что деталь эта была жизненно важна для меня лично, и я отчаянно надеялась, что всех частиц 'не' в формулировках папенька и жених не помнят. Вот почему в моих руках звенел секрет профессионального взлома, в кармане брючного костюма позвякивала отцовская чернильница, а на шее висел амулет, призванный скрывать меня от любопытных глаз. Весьма дорогая побрякушка, за которую пришлось отдать полугодовой заработок внештатного лаборанта. Впрочем, все это мелочи на пути к свободе, ранее я совершала и более решительные шаги. Например... К тому, что папенька оставит троих дочерей без приданного, и я, и сестры морально и экономически были готовы еще три года назад. По тетиному наставлению мы вовремя занялись инвестициями и подыскали новый дом. Таким образом, скандал, разразившийся вокруг отца, нисколько не удивил нас, но порядком напугал женихов, поспешивших без зазрения совести аннулировать помолвки. По воле рока в Академии Воздушных Потоков началась сессия, и, занятая получением знаний, я не сразу отреагировала на странное молчание моего 'избранника'. Однако, безмолвствовать долго напыщенный франт сэр Норвилл не умел. Он выждал три недели, прежде чем заявить о своем праве жениха. Что подстегнуло барона, сделать поспешный шаг к нашему воссоединению, лично для меня тайной не было. Наследник потребовался в срочном порядке, другого быть просто не могло. Надменный щеголь и толстяк не раз высказывался о спутнице жизни, как об удойной корове детородного возраста, которая почитает своего хозяина, как Бога. Столь образное сравнение из его уст было объяснимо: из поколения в поколение род Норвилл владел огромными стадами крупнорогатого скота. Одно удивляет, почему приводя пример с коровой, жених не называл себя быком. В любом случае понятно, что беря в жены бесприданницу, расчет его был на мою восторженную благодарность и сопутствующий ей ежегодный отел. И конечно, о том, чтобы остаться в Девенсии и продолжить учиться речи быть не могло. Удел жены без рода и золота - деревня и экономичный корм, в преимуществе самостоятельно выращенный. Так как Томас не только самовлюблен, хамоват и не воздержен к спиртному, он еще и скуп во всем, что не касается его лично. Если я откажусь без должного предлога, меня ожидает участь крибы - заключенной на основе невыполненного брачного договора. Не откажусь - участь коровы, живущей в хлеву мясника. Почему мясника? Потому что никто не знает, когда я надоем Его Милости. Поэтому лучшим выходом из положения станет его личный отказ от притязаний на больное 'животное', то есть меня. Обдумав все тщательно и поэтапно, я вовремя попала в лазарет академии и подменила свои результаты ежегодного медицинского осмотра. А именно, попросту добавила в карточку пару неприятных, хронических болезней и одну якобы семейную. Как-то давно папенька говорил, что тетка его троюродная чем-то таким болела. Пусть она родственница дальняя, зато болячка получается вполне себе - семейная. Но лишь этим я не ограничилась. И по приезду домой, отчаянно-нечаянно пожаловалась наемной поварихе, что неважно себя чувствую. Точнее: грудь болит, живот крутит, от еды воротит, а ноги и руки дрожат и покрываются странной сыпью. Не прошло и дня, о моем недомогании приехал справиться сам барон Норвилл и его доктор. Полноватый мужчина преклонных лет в черном сюртуке и накрахмаленной рубашке, с простым платком вместо галстука. Он смотрел на меня внимательно и отчего-то настороженно. Странное дело, разве можно поставить диагноз по тем обрывкам, что я передала кухарке? Или же весть, докатившись до барона, обросла новыми подробностями? Как бы то ни было, дабы обезопасить себя и еще раз уверить доктора в своей болезненности, я, закашлявшись, дрожащей рукой протянула ему карточку результатов с последнего медосмотра. По ходу прочтения лицо его становилась все более белым и удлиненным, и руки теперь дрожали точь-в-точь, как мои. - Мистер Рега, что-то случилось? Вам не нравится мое физическое состояние? Дрогнул и дыхание задержал. Неужели боится, что моя семейная болячка примет его за родного? Или же хронические заболевания сочтут - достойным носителем? Ответом мне стал его неуверенный шаг назад, затем еще один и еще. Я удивленно вскинула бровь. А мужчина отступал до тех пор, пока стена не преградила ему путь, где он на мгновение зажмурился и все же решился дышать. Хрипя и хватая ртом воздух, джентльмен с трудом нащупал рядом стоящий стул и упал на него. Обреченно скривившись, доктор Рега целых пять минут молчал, а затем спросил надтреснутым голосом о последних моих женских недомоганиях. К счастью, сэр Норвилл оставил нас в гостиной тет-а-тет, дабы поздороваться с папенькой, так что я, не стесняясь, говорила с доктором прямо. - Если честно... - кашлянула, забыв прикрыть рот ладошкой с платочком, - даже не помню, когда они были в последний раз. Меня тогда скрутило не на шутку, и я несколько раз теряла сознание... Сглотнул. Удивление, брезгливость и вместе с тем жалость, отразившиеся на лице почтенного человека, навели на мысль, что с болезнями я перестаралась. Впрочем, размышлять на этот счет мне долго не пришлось. Доктор со вздохом облегчения поднялся, отложил мою карточку на стол для писем и неожиданно вспомнил о делах. Не иначе услышал шаги моего жениха и поспешил ретироваться. - Сэр Норвилл! - стараясь не показать своей радости, воскликнул мужчина, когда барон вошел в гостиную. - Как не жаль мне признавать, но я должен срочно откланяться. Так как время не ждет, а я сегодня не на своей карете, не могли бы вы доставить меня на место? Вот так он решил увезти жениха не только из комнаты, но и из дома больной невесты. Хороший знак. Я с трудом сдержала улыбку и позволила себе не дрожать излишне сильно. - Моя дорогая, вы позволите? - напомаженный толстяк в ярком синем фраке, надушенный до удушья, двинулся ко мне. - Не смею задерживать, - я потерла глаза, слезящиеся от запаха и, кашлянув, протянула руку для поцелуя. - Благодарю за понимание, через минуту я вновь буду у вас, - Томас медленно склонился ко мне, еще бы с его животом он проделывал это быстро. Глядя на нас, Мистер Рега шагнул вперед в надежде предостеречь, но поймав мой вопросительный взгляд, он ничего не произнес. Смутился. Я не проводила их до двери, сымитировав новый приступ кашля. Мой жених уходил вальяжно, доктор стремительно, но стоило им оказаться за дверью моего дома, как мужчины поменялись ролями, сэр Норвилл схватив оторопевшего доктора за грудки, встряхнув его, прошипел: - Что, черт вас дери, происходит! Я думал, вы осмотрите ее и подтвердите слухи! И это он заявляет стоя на крыльце моего дома, неслыханная дерзость! - Осматривать несчастную кощунство, Ваша Милость, - доктор скосил взгляд на дверь. Не зря скосил, за ней стояла я, подслушивала и не дышала, стараясь не рассмеяться. Все-таки роль болезной мне удалась. - Говорите яснее, - фыркнул рассерженный барон. - Девушка умирает. От такой новости я чудом устояла на ногах и даже не покачнулась. Смерть ничто перед возможным замужеством! Главное, чтобы жених от меня сейчас отказался, а вот как объяснить мою живучесть я решу уж как-нибудь потом. Багровый лицом сэр Норвилл требовательно спросил: - Сколько ей осталось? Я успею жениться? - Неделя, - печально прошептал служитель медицины и развел руками: - При самых оптимистичных прогнозах - месяц или два... Краснота мгновенно слетела с лица барона: - Успею! - деловито заявил он и расплылся в довольной улыбке. Отпустив доктора, жених сошел со ступеней, и что примечательно, насвистывал он при этом свадебный марш. Несколько мгновений, мистер Рега, как и я стоящая за дверью, смотрел на светского щеголя в весе со священным ужасом на лице. - Она больна! Наверное, я впервые порадовалась тому, что двор наш, как тюремная клетка, закрыт и мал. В нем слова жениха и его наемного доктора без искажения долетали до входной двери дома. И затаив дыхание, я ждала слов барона, как чуда, а услышала... - Ничего страшного. Если Ирэн из Академии не выгнали с таким здоровьем, ее состояние прекрасно устроит и меня. По знаку к воротам подъехала карета Его Милости и прыткий слуга, распахнув дверцу, замер в низком поклоне. Они могли бы продолжить разговор внутри салона, но мистер Рега, не сходя с места, решился спасти хотя бы одну невинную душу. Мою-то он уже на небеса отпустил. - Сэр Норвилл, барон..., Томас, - в волнении доктор пренебрег официозом и, запыхавшись нагнал того у экипажа, - ради вашего здоровья и хорошего самочувствия, откажитесь от идеи с женитьбой. - Это еще почему? - Потому что..., потому что..., чтобы не навредить себе, вы не сможете ее даже поцеловать, - смущенно заметил доктор. - Даже на венчании? - На венчании дозволены скромные поцелуи, - доктор замялся, - я имел в виду... - Обойдусь, - ответил Норвилл весело и шагнул к раскрытой дверце своей кареты. Мистер Рега еще что-то тараторил невнятно, убеждая и доказывая, но прыть его не была оценена. - С ней главное не это... - было последним, что долетело до меня. Не это? Тогда что? Разве я не должна ему рожать и безропотно подчиняться? Так ему моя смерть на руку?! Упрямо топнула ногой. Вдовцом ему не бывать, он даже не сможет жениться! Решительно настроенная спасти себя от замужества, я ворвалась в кабинет и потребовала от отца договор. Он с трудом оторвался от пасьянса и не сразу вник в суть просьбы, но договор все же, предоставил. Я читала бумаги здесь же, не отходя от стола. Обычный набор стандартных пунктов ничего особенно для наших краев, кроме пункта о передаче супругу не только меня, моего приданного, но и энергии моего магического дара. В глазах зарябило, а руки в этот раз задрожали без моего на то старания. Сэр Норвилл этот...! Этот Бык Коровий вознамерился лишить меня последней радости существования, в качестве его жены. А ведь я еще толком не окрепла и, отдав энергию, потеряю и связь с магией! Прекрасная перспектива - стать пустышкой даже не разобравшейся что мне даровано. О да, в этом случае, скорая 'кончина' супруги огорчать барона не должна - жены нет, а энергия осталась. - Да как он посмел даже думать об этом?! - я возмущенно топнула ногой. - Ни за что и никогда! - Что тебя смущает, дочь? - настороженно спросил папенька, оторвавшись от созерцания огня в камине. Пасьянс он уже разложил. - Меня смущает сэр Томас Норвилл и...! - Детка, - отец заговорил тоном наставника, отчитывающего малышку за шалость, - мы должны благодарить небеса за верность барона. В отличие от женихов твоих сестер, он не разорвал нашей договоренности и готов взять тебя в жены. - Со вздохом папенька воздел глаза к небу и мечтательно закончил: - Он вызволит нас из бедности... Меня не столько возмутила его наивность, сколько уверенность в нашем нищенском существовании. Я не дала ему договорить: - То есть наша одежда, еда и городской дом с пятью спальнями и небольшим садиком в респектабельном районе города для тебя беднота? - С тремя спальнями, две другие были переоборудованы из кабинета и кухни, - заартачился он и отмахнулся, вновь собирая карты в колоду. - А на заднем дворе у нас отнюдь не парк, где бы я мог провести пышный прием для друзей. С трудом удержала вопрос: 'о каких друзьях идет речь?' потому что таковых в окружении отца нет, как и не было. Все они совсем недавно показали свое истинное лицо. Прознав о финансовом состоянии моего родителя, они не дали ему удержаться на краю пропасти, и ничего не ссудив, потребовали вернуть прошлые заемы, а так же старые карточные долги. - К тому же, - продолжил наш глава семьи, налив вина в опустевший бокал, - мы не в центре богатого района. Живущие по соседству не играют в бильярд, не посещают скачки, не пьют вино и не разбираются в юмористических опусах Раймса... - Какое досадное упущение... - я зло сыронизировала, но он решил этого не заметить. - Именно. - И какая неблагодарность! - я возмущенно фыркнула и прошлась из одного угла в другой, стараясь унять вспышку гнева. Если бы мы с сестрами не продали все драгоценности матери, отец сидел бы в тюремной камере на каменном полу, присыпанном соломой. И уж точно не у камина в шелковом халате, попивая Боргское и мечтая вернуться к друзьям в болото цинизма. Туда, где в перерывах между скачками и карточной игрой можно было посмотреть постановки скандально известного маэстро. Мое негодование папенька решительно не замечал, он откинулся в кресле и, глядя сквозь бокал, произнес: - И, как сказал сквайр Адамсон, скудоумие и нищета окружения постепенно заразит даже самого... - вспоминая выражение, он, ненароком посмотрел на меня. Замолчал. И я молчала, сверля его почти ненавидящим взглядом. - Ты хотела еще что-то спросить? - прочистив горло, он ослабил шейный платок. - Почему вы согласились отдать мой дар? - Энергию, дорогая моя. Всего лишь энергию. - В нем опять заговорил ученый назидатель и голос этот был поистине раздражающим. - Это не одно и то же, и энергия у магов восполняется. - А вас не смущает, что отдав ее до двадцати пятилетия, я потеряю дар? И по лицу его видно - смущает, но только сейчас и то, недостаточно, нет раскаяния в нем, ни на грош. Папенька хлебнул вина для храбрости и отмахнулся: - Твой дар не существенен и проснулся не в пятнадцать лет, а три года спустя. - Он еще не раскрыт, - уверенно ответила я, сжимая кулачки. - У меня хорошие показатели и пребывание на втором курсе академии это подтверждает. - Твоя учеба, подтверждает лишь твое упрямство! - Мое упрямство подтверждает лишь наше с вами родство. Не стоит путать. - Парировала я. - Ирэн! - грозный окрик, взгляд осуждающий. - Да, папенька? - смиренный вид принять не успела, а потому из-за моего благожелательного тона, он задохнулся и не сразу решил что сказать. Но сориентировался в ситуации все же, быстро. Вспылил, вскочил, швырнул бокал в камин и возмущенно вскрикнул: - Как смеешь ты противиться отцовской воле? - Как совершеннолетняя дочь я имею на это полное право. - У тебя нет прав! - У вас с некоторых пор тоже, - холодно намекнула на его шаткое положение в обществе. И пусть все наше имущество сумело покрыть почти девяносто пять процентов долгов, а оставшиеся мы с девочками вот-вот уплатим, папеньке не вернуть ни былого доверия, ни лицензии на финансовые операции, ни прав свободного гражданина страны. - Ты... - он указал на меня пальцем, - всем обязана мне! - О, в этом я даже не сомневаюсь... Неприкрытое ехидство моих слов его покоробило. Его глаза налились кровью, пальцы скрючились, в голосе прорезались нотки гнева. Глава нашей семьи гневно покосился на бутылку Боргского, решаясь и ее для пущей убедительности швырнуть в камин. Но передумал: - Не будь я занят вашим обеспечением, ты бы шагу не ступила в Академию Воздушных Потоков! - Нашим обеспечением... - повторила я, с удивлением глядя на отца. Да, более интересного определения для его клубных развлечений найти просто невозможно. - В таком случае за свою свободу от ваших наставлений я должна благодарить ваших же... друзей. Громко хлопнув дверью, удалилась себе. *** На самом деле за свою свободу от экономически необразованного отца я, Ливи и Эсмира всю жизнь будем благодарны тете по материнской линии. Элеонора Рус после кончины матушки оказалась единственным человеком, которому мы могли доверять. Именно она настояла на вложении наших денег в прибыльные предприятия, она настаивала на моем поступлении в академию, несмотря на слабый поздно проявивший себя дар, она же, и вбила в наши головы простую истину: 'Заботиться о своем благополучии вы должны самостоятельно'. На нашего папеньку тетя не злилась, но приговаривала: 'Он идет своей дорогой, всегда шел, и всегда будет идти. И чтобы не стать безвольными птицами в клетке, вы должны быть максимально защищены от отцовской воли'. Что ж, я в очередной раз убедилась в правдивости ее слов и собиралась вычеркнуть ошибки прошлого из своего будущего. Барон Кервас не получит меня. На амулет для отвода глаз, мужской костюм и секрет мастеров взлома я почти потратила все свои деньги. И не откладывая в долгий ящик, с наступлением темноты отправилась во владения жениха. Сэр Норвилл был состоятелен и знатен и, переехав к нам из Акры, во всем желал походить на местную аристократию, в том числе и в вопросе хранения важных бумаг. А потому искать договор следовало не в загородном доме, а в офисе его фирмы 'Нор ин Фо'. Он находился на побережье и занимал лучшие портовые склады города, однако, охранялся кое-как. Используя магию воздуха, я легко проникла в здание и, пройдя по многочисленным коридорам, задержалась лишь с замком у входа в кабинет барона. Но уже через две минуты я преодолела последнюю преграду к свободе... или заключению, если поймают. Сейф нашелся в шкафу, под полом, в специально созданной нише из металла, не пропускающего магию. Он так и зовется - антимагер или лучший 'кладосхрон'. Но там где предусмотрена защита от магов чаще всего нет защиты от простых воров, тех самых, которые в силу незнания, вскрывают самые сложные замки. Вот у одного такого, заплатив немало, я и заказала ключевой разводник, и проверила на тайнике отца. Секрет мастеров взлома не подвел ни тогда, ни сейчас. Я внесла поправку в договор и, вернув все на свои места, уже закрывала кабинет, как вдруг из-за поворота на меня выскочила хохочущая полураздетая мисс Мария Хэмт, а вслед за ней всклокоченный сэр Норвилл в расстегнутых штанах, к слову, единственном предмете, отделяющем его от наготы. - Не поймаешь! - взвизгнула моя подруга, вывернувшись из загребущих рук моего жениха. - Ах ты, маленькая..., дрянь! - хохотнул мужчина, хватая ее за подол платья. Резкий рывок и обрывок ткани остается в его руках, а рыжеволосая красотка стремительно скрывается в соседнем коридоре. Оскалившись, как дикий кот, барон Кервас медленно двинулся следом. Не буду скрывать, я познакомила их год назад в тайной надежде, что сэр Норвилл будет сражен красотой Марии и с радостью разорвет договор с моим отцом. Я даже планы строила: как он влюбится, упадет к ее ногам с толстыми щиколоткам и забудет обо мне раз и навсегда. И вот что вышло: свободу не приобрела, подругу потеряла. Я уходила, стараясь не вслушиваться в довольные визги и утробные рыки, долетающие из коридора, но фраза, прозвучавшая между этими звуками, неожиданно привлекла меня. - ...когда покончу с Ирэн... займусь, непосре...е-е-едственно тобой... - Ах! Но почему не сей-час! - всхлипнула довольная тяжело дышащая Мария. Я остановилась. А действительно! Почему бы ему не взяться за нее сейчас или уж завтра? Ей двадцать пять, отдать энергию без вреда для собственного дара она может хоть сейчас, а я по некоторым данным мало того, что заразна, так еще и умираю. - Пото-му-у что сейчас... - прохрипел мужчина, - я для тебя не настолько си-и-илен! - Ты очень силен! - тут же заверила его влюбленная глупышка и сдавленно охнула. - О, как же ты силен! Н-да, особым умом Мария никогда не отличалась, и сложно было представить, что так же плохо обстоят дела и с гордостью девушки. Я вышла из офиса фирмы 'Нор ин Фо' и побрела по улице, не разбирая дороги. Что-то во всей этой ситуации не так, но что именно не ясно. Окрепший, свершившийся маг в нашей стране является восстанавливающимся энергоемким источником и носителем магического дара. Мы можем за счет своей энергии питать ночное освещение городов, отапливать дома и подогревать пищу, а дар используем лишь в соответствии с силой, которой принадлежим. Я - воздух, Мария - огонь, у меня энергии крохи и уровень нулевой, у нее же полный резерв, все-таки маг первого уровня. И дураку ясно, что как источник я пока никчемна. А барон и без расщедрившейся рыжей мисс может приобрести полный резерв и израсходовать его по своему усмотрению. Так почему он все равно не отказывается от меня; ни от живой, ни от умирающей? Зачем ему крохи энергии? Для чего они нужны состоятельному, все еще молодому и свободному человеку? И вот на этой мысли я остановилась, развернулась и зашагала обратно. А является ли барон Кервас простым человеком? Людям крохи ни к чему, они для отопления покупают резервы; а вот магам нужны, особенно выгоревшим. Такие для восстановления тянуть энергию из окрепших не могут, а вот из слабых - вполне. Но вот незадача, возрождая себя, маги лишают доноров не только энергии, но и магического дара. Опустошенным, конечно же, платили и весьма прилично, но вопрос денег становится неважен, когда донор в свое двадцати пятилетие узнает о потенциале, который он упустил. Не страшно, если таковой охватывал первый уровень, обиднее, если был утерян четвертый или пятый. А прецеденты случались на каждом шагу. Страдай только одаренные, дело, быть может, и замяли... Но и для страны терять энергетический источник в пять баллов из-за выгоревшей единицы оказалось так же, кощунственно. Особенно, если брать в расчет, на чем горели маги. И кабинетом министров был создан закон, воспрещающий передачу энергии от неокрепшего источника к магу-погорельцу. Но кто сказал, что в нем нельзя найти лазейку? Вот она я, обладательница слабого дара и неокрепший источник, почти жена, смерть которой лишь на руку супругу. И договор с отцом он заключил ровно через месяц после пробуждения моего дара. Все сходится. И лишь одно напрягает - одаренного в сэре Норвилле я должна была заметить, потому что в каждом из нас навсегда остается магический отпечаток. Правда, и здесь не обошлось без исключений, таковыми стали маги третьего уровня. То ли тройка цифра невезучая, то ли звезды над ними неправильно сошлись, но после выгорания они становятся почти людьми, а восстановиться могут лишь через восемь или десять лет. Я прошла квартал, не понимая, что же меня так смущает в этом деле, как вдруг... Стоп! Оторвав взгляд от мощенной дороги и, не видя ничего вдруг, я осознала. Если барон маг третьего уровня, хоть и выгоревший до потери отпечатка, он просто обязан заметить мое вмешательство в договор! На этой мысли я перестала дышать. Что же теперь делать? Решение пришло спонтанно, и было оно поистине кровожадного характера - сжечь! Если не все здание, то хотя бы кабинет моего жениха, на крайний случай, только бумаги в сейфе. А повод? На несколько мгновений я вновь похолодела от ужаса и вдруг сообразила. Его измена, чем не повод. Ворвусь, рассвирепею, расшвыряю любовников в разные углы, устрою погром с поджогом! И тут опять моя привычка просчитывать не дала сойти мне с места. В голове возник вопрос: а с чего вдруг такая добропорядочная девушка, как я, нагрянет в офис жениха средь ночи? Чуть-чуть пройдясь туда обратно, подумала еще немного и неожиданно нашла уникальный выход, объясняющий не только мое появление в темном офисе, но излишнюю мою живучесть! Результаты анализов из академии Воздушных Потоков, ко всеобщему счастью, нечаянно перепутали, вот я к нему и примчалась. А почему примчалась? Потому что решила, что он побрезговал явиться вновь, хоть и обещал сегодня утром, и даже карточки с извинением не отправил! И вот я, стремясь очистить свое имя перед женихом, явилась с радостной новостью, а тут... Выйдя из раздумий, с удивлением обнаружила себя напротив офиса сэра Норвилла. Его карета все еще ютилась в узком дворике, а кучер спал на подножке. Еще не уехали! Это знак свыше! Вот так лихо добавив к решению дополнительное 'за!', я устремилась в здание на волнах родной стихии. Двери со щелчком открывались и хлопали сзади меня, стекла звенели, шуршание раздавалось тут и там, но парочку от совместных лобызаний это не отпугнуло. Я растерянно остановилась на пороге в его кабинет, но затем громко заявила о себе: - Я требую объяснений! Норвилл, путающийся в спущенных штанах и Мария с юбками, задранными на голову, оторвались друг от друга, разомкнув тесный контакт, и удивленно заозирались. Только сейчас я вспомнила об амулете для отвода глаз, воздушным потоком распахнула окно, и дернула с себя магическую вещицу. Как и ожидалось, пара обратила внимание на окно. - Куда вы смотрите, я у вас спрашиваю?! Вздрогнули. - Что? - первым в себя пришел мужчина. Подтянув брюки до живота, он осоловевшим взглядом посмотрел в сторону звука. Глаза его по-рыбьи округлились, брови недоуменно взлетели, а подбородок отвис, вот-вот рот раззявится. - Как вы посмели! - вопль, а не крик. - Вы... вы падлец и эта... - в порыве чуть не назвала Марию по имени, но вовремя спохватилась: - Эта женщина! - Шевельнув пальцами, заставила легкий ветерок, открыть лицо 'неизвестно' особы. Юбки опали и отчаянно красная девушка побелела. - Ты...? И я начала задыхаться, как бы это сделала любая леди, чей жених изменил ей с лучшей подругой. - Ты! - Ирэн, не горячись! В это мгновение наступило называемое 'краткое затишье перед бурей', которая по моей воле, уже зарождается в комнате. Ей я отдала разводник взломщика и помогла проникнуть не только в шкаф, но и в сейф. Еще минуту на волнение стихийного вихря и можно будет поджигать! Но занятая представлением, я не заметила, как барон Кервас подал знак о помощи. Зло прищурилась и воздушным потоком размозжила красную кнопку. Ее осколки разлетелись в разные стороны. - Ирэн, данная ситуация может быть неправильно воспринята тобой! Я и мисс Хэмпт...- видимо, сэр Норвилл счел мое молчание, как желание выслушать доводы. Не на ту напал, у меня самой идея горящая! - Вы были близки! - взвыла, обхватив себя за плечи. Ну-ну, пусть понадеется, что у него получилось меня остудить. И барон Кервас, обнаженный до пояса, но с застегнутыми наглухо штанами воспрял духом: - Здесь и сейчас... не было ничего предосудительного. Я и Мария... Правильно, пусть теперь попытается их соитие обозначить, как внутренний массаж, так необходимый рыжей... леди. Но он запнулся, переводя взгляд с нее на меня, чем я неприменила воспользоваться, подняв крик, совершенно не приличествующий аристократической сдержанности. - Занимались любовью! Когда я...! Когда я, - вовремя вспомнила объяснение своего неожиданного визита и использовала его, - только-только узнала о своем здоровье! - Вы умираете, - сэр Норвилл определенно неправильно понял меня, попытался воззвать к рассудку недолговечной невесты, - не стоит растрачивать силы... - Черта с два! Я жива и здорова! - ругательство было лишним, но я о нем не пожалела. - Что?! - вопросили одновременно, он с ужасом, она с писком. - То, что слышал! И я всколыхнула пламя свечей и пошла ва-банк. Глядя на полыхающее пожарище, что разрослось под воздействием моей силы, я радовалась своей находке, барон ревел нечеловеческим голосом, Мария визжала. И в суматошной панике, среди гари и дыма никто не вспомнил о том, что рыжая красавица по сути своей огневик. 3. - Встать. Суд идет. Фраза звучит красиво, а суд на самом деле скромный. Собрание из пяти человек: меня, барона, наших адвокатов и судьи. Именно он, высокий тощий человек с козлиной белой бородкой и молодым взглядом, объявил свое явление красивой фразой. - Присаживайтесь, - разрешил он и, заняв свое место за высокой кафедрой, обратился к нашему 'собранию': - Рад приветствовать молодоженов... - Простите, господин судья, - не успев сесть, мой правозащитник мистер Гилл поспешил развеять возникшее недоразумение, - между мисс Адаллиер и сэром Норвиллом... - Бароном Кервас, - вскинулся правозащитник названного. - Да-да мы знаем о происхождении джентльмена, - не без ехидства на снобизм заявил мой адвокат и продолжил ровным тоном, - так вот, между ними действительно существует договоренность о браке, но собрались мы здесь по другому поводу. Глаза судьи озорно сверкнули и он, не удосужившись заглянуть в бумаги, весело вопросил: - По какому же? - По глупому - набычился барон, который вот уже час пытался уговорить меня всеми правдами и неправдами. - Отнюдь, - возразила я тихо, но уверенно. После всего сказанного и сделанного хода назад нет. Так что не сдаюсь и не прогибаюсь. - Очень интересно, - улыбнулся судья Живулони. Еще бы ему не было интересно. О том, как сгорело все здание стремительно развивающейся фирмы 'Нор ин Фо' писали в газетах. На первой полосе самых скандальных городских известий красовались руины детища барона, сам он в многократно прожженных штанах и полураздетая Мария, платье которой я чудовищно испортила. Хотелось на ней оставить лишь корсет, но в последнее мгновение я сжалилась над лицемерной предательницей и сохранила ее белье. Фривольные оборочки коротких дамских панталон с дырами в форме сердечек смотрелись оригинально. Что и говорить, тетя всегда считала, что я обладаю утонченным чувством стиля. К счастью, мне, как мастеру шедевра, было позволено ютиться в тени своего творения - я вовремя вспомнила об амулете и не попала в объектив. Моей невероятной смелости и наглости сестры были поражены, возмущены и не... неправильно оценили мое рвение к свободе. Поначалу в пылу ярости... ярой сестринской любви они поддержали меня физически. Это так и звучало: 'Ливи, держи ее, а я по шее дам!', 'Лучше ты держи, я дам по задни..., быстрее дойдет!'. Это было лишь вначале. Когда же они устали гоняться за мной по дому и прилегающему саду, я, отдышавшись от быстрого бега, объяснила все без утайки. Признав мою правоту, им пришлось прибегнуть к моральной поддержке. И в один голос сестры приказали не сдаваться, держать оборону и биться до последнего. Что я и делала, уверенно отбивая все подачи барона Кервас, мысленно посылая его к такой-то рыжей гадости. За раздумьями пропустила момент, когда судья углубился в чтение документов, и очнулась, стоило ему улыбнуться шире, и чуть ли не нараспев сообщив. - Историю вашу помню. Удивляет лишь одно, передо мной лежат бумаги с ссылкой на договор. - Он обратил свой взор на красного лицом барона, спрашивая. - Иск за нанесенный ущерб подавать не будете? - Нет. Мисс Ирэн Адаллиер моя жена... - Это не правда, ваша честь, - вступился мой адвокат. Но барон Кервас и не думал оправдываться на этот счет, он посмотрел в мою сторону, процедив сквозь зубы: - Скоро ею будет. - Тщетные надежды, - парировала я. - Не стоит сомневаться в супруге, моя дорогая, - прорычал сэр Норвилл. - А вам не стоит ее недооценивать. - Приятная темпераментность, - поделился своими замечаниями судья, на что так называемый жених скривился, вновь вспомнив про коров: - Паршивый норов. Я окатила его презренным взглядом льдов, он меня сухим и мрачным взором, и неожиданно подавшись вперед, взял за руку со словами: - Простите господа, но дабы прекратить ругательства, я хочу ненадолго уединиться с суп... с мисс Адаллиер. - Не позволяйте им выйти! - вскинулся мой адвокат. - Не паникуйте, - пристыдил его коллега, - Барон Кервас джентльмен, а не какой-нибудь бык, то есть пастух... Я прыснула с кулачок, не удержалась, уж слишком подходящее слово. А вот мистер Хонаги подавился собственными словами, едва в его сторону взглянул барон, красный не только лицом, но и шеей. - Выходить не придется, - успокоил всех судья и протянул черную монетку глухого полога. - Возьмите. Пяти минут на разговор будет достаточно? Сэр Норвилл принял артефакт и произнес, активируя его: - Достаточно. Раздался щелчок, и как все магические вещицы судей артефакт засветился. Белый свет его излучения вначале уплотнился над монеткой, а затем с шипением накрыл меня и барона Кервас полупрозрачным шарообразным пологом. Сфера глушила звуки для адвокатов, но вряд ли для судьи, это понимала я, а так же, видел Томас. И в то время, как Живулони взирал на нас с хитрим прищуром, ожидая развязки, мой жени... ушлый бык, а назвать его иначе я не могу, выудил из кармана свои часы на цепочке, положил на стол и открыл крышку. В пространстве сферы раздался дополнительный щелчок, полог стал плотнее, лицо судьи вытянулось точь-в-точь как у правозащитников минутой раньше, а сэр Норвилл приступил к новой атаке. - Дорогая... - прозвучало нежно, - Ирэна... В этот раз он постарался сдержаться и не оскорблять, но я еще помнила, что он говорил сегодня на ступенях здания суда. - Я вам не дорогая. И о фамильярности вы, сэр Томас Норвилл барон Кервас, можете забыть. - Мисс Ирэна Адаллиер, как ваш жених, я не желаю начинать семейную жизнь со скандала. Мое возмущение его ничуть не смутило, наоборот. Норвилл заговорил увереннее и встал, желая подавить меня видом массы. Той самой, которую набрал за годы процветания 'Нор ин Фо'. Но добился противоположного эффекта, я с ехидцей в голосе предложила: - Не хотите скандала - аннулируйте договоренность с моим отцом. - Поэтому, - продолжил барон, будто бы не слыша, - я предлагаю замять разбирательство полюбовно и забыть об этом деле раз и навсегда. - Вы мне изменяли! - Вам привиделось. Я делал мисс Хэмпт... массаж. Конечно же, я готов услышать вашу теорию, если есть иные доказательства, - здесь он взял паузу и опять развязно ухмыльнулся, - помимо слов. Я решительно отстранилась, увеличивая между нами расстояние, но мясистая, чуть влажная ладонь опустилась на мое плечо, пригвождая к месту. Слишком нагло, чтобы это можно было стерпеть. - Кристаллы охраны должны нести данные свидетельства. - Хм... - Томас наклонился ко мне и прошептал издевательским тоном, - видите ли, дорогая, благодаря вашей истерии они так же были утрачены. Правда, кое-что сохранить смогли. А именно, незамеченное проникновение моей юной невесты... Воздушным потоком сбросила его руку с плеча и встала. А встав, сделала шаг назад, чтобы удушливый запах мужского парфюма не вгонял меня в бессознательное состояние. - Выходит, сэкономив на подарках для будущей жены, вы, сэр Норвилл, не поскупились на дорогие охранные кристаллы. Похвально! - И театрально хлопая в ладоши, я решилась на ответный ход и снизошла до словесных оборотов его Милости: - Дорогой, быть может, моя истерия и уничтожила ваш офис до основания, но договор в отцовском кабинете остался без изменений. Желаете, чтобы я его обнародовала? - Бесценная моя, - сквозь зубы рыкнул сэр Норвилл, - ты видимо не совсем осознаешь, что значит быть крибой. Конечно, знаю. Вчера весь остаток ночи только тем и занималась, что просвещала себя на этот счет. Но ему я об этом не поведала. - Отказав мне, вы получаете срок в полгода и нового правообладателя. Должен заметить его так же выбираю я. - Толстый франт медленно обошел стол, чтобы вновь оказаться непростительно близко. Улыбнулся, вперив взгляд в вырез моего платья, и причмокнул губами, припечатав меня унизительным 'ты': - Как ты понимаешь, если условия заключения не устроят его, ты переходишь к следующему, а срок растет. Медленно села и на минуту невидящим взором посмотрела на ехидное лицо изменника, мечтавшего о моей скорой кончине. Подобный оборот можно было ожидать, но не была к нему готова. - Теперь, - барон Кервас, остался доволен произведенным на меня эффектом, едва сдержался от потирания рук, - подумай над тем, что я могу многократно увеличить срок. Всего-то пустив упрямую крибу по своим знакомым, несомненно, с определенной договоренностью... Замолчал, дабы я ощутила момент в полной мере, и спросил с издевкой: - Как считаешь, двадцати пяти лет служения будет достаточно? И в эту самую минуту я отчетливо поняла, что не будь у нас с сестрами заботливой тети Элеоноры Рус, ни одна из нас не смогла бы защитить себя, ни перед отцом, ни перед будущим мужем. Но слава Всевышнему, она у нас была и научила очень многому, в том числе и умению уверенно держать удар от беспринципного ничтожества. - Достаточно. Ценю вашу добродетель. - Не без сарказма ответила я и с благожелательной улыбкой встретила его прищур: - Но вы видимо не понимаете, что значит быть помолвленным с крибой. О том, что мыслительный процесс в голове барона пошел, говорил его недовольный взгляд и губа искривленная влево. На скорость его мышления уповать было глупо, пришлось разъяснить до конца. - Пока я не отработаю срок, вы не имеете права заключать новый договор. Сэр Норвилл побелел лицом. - А значит, не можете пополнить свой источник за счет иной жертвы. Теперь посерел, сжимая кулаки. Я же степенно сложила руки и лукаво прищурилась. - И если условия заключения не устроят меня, я перехожу к следующему правообладателю с увеличением срока. - Задумчиво с вопросительной интонацией: - И что мне стоит превысить устрашающую цифру в двадцать пять лет... Будь полог совершенно непроницаем, барон Кервас не сдержался бы и ударил. Глаза, метающие молнии, надсадное дыхание с хрипом и краснота залившая лицо и шею свидетельствовали о его крайнем раздражении. Чувство самосохранения взяло верх, и я, смалодушничав, закрыла часы Норвилла. Глухой полог барона исчез, но Томаса в рамках приличия это не особо удержало: - Дура, я предложил достойную сделку! - его рев, заставив поморщиться не только меня, но и судью. - Вот к дуре и обращайтесь. Сэр Норвилл перешел все дозволенные границы, подобное я прощать была не намерена и отключила последний полог со словами: - А я не вашего поля ягода, и не понимаю всех обозначенных достоинств... Уж, простите, языковой барьер. В комнате повисло громовое молчание, приправленное капелькой нерешительности и ожидания. В то время, как судья прятал улыбку в руках, и давился беззвучным смехом, а наши правозащитники удивленно смотрели на сгорающего от ярости мужчину и спокойную меня. - Это значит - нет? - пробасил барон Кервас, отдергивая сюртук и манжеты рубашки. - Именно так. - Что ж, это твой выбор... И вроде бы он произнес это тихо, но прозвучало громом среди ясного неба. Многообещающе, даже слишком. Норвилл резким движением руки, оттер губы и, не сходя с места, обратился к судье: - Мистер Живулони, я отказываюсь от иска о нанесенном ущербе в пользу расторжения договора о помолвке на неясной основе. - Не ясной? - переспросил судья, посчитав, что он ослышался. Я вопросительно вскинула брови и посмотрела на Томаса, чье лицо приобрело наконец-то нормальный оттенок. Получается, что барон Кервас желает не придавать огласке факт его любовной связи с Марией, моего проникновения в офис, и самого договора. Занимательный оборот. И что же послужило этому причиной? - Не ясной, - расплылся в улыбке теперь уже бывший мой жених, - я обвиняю мисс Ирэну Адаллиер в умышленном введении в заблуждение, трате моего времени и...внимания. - Подобное не возмещается, - заметил судья, оборвав его на полуслове.