***
Наступили полгода зимы. Им плевать, что ты жив - 
если ты для себя выбрал самое верное место. 
Пушка сдохла. Плевать. Нам опять прошивать рубежи - 
мастерком, матерком - от обеда - и до неизвестно. 

Греясь духом, навряд ли святым, но воняет, увы - 
то ли манной небесной, а то ли березовой кашей. 
Нет, нас здесь не забыли. Ну - хочешь поржать: мы мертвы - 
слишком долго стояли, не ссали - и вовсе не наши. 

Числись тут циркулярно, заделанным заподлицо, 
отвечая холодным ветрам - что отсюда да в омут: 
но не трогай моих чертежей и моих мертвецов, 
остальных я и так никому не позволю затронуть; 

вспоминая весну - и завидуя стеблю травы, 
что полезет потихоньку себе через тернии к звездам. 
Можно сдаться, застыть, на мгновенье поверить: мертвы - 
а окажется, хрен ведь - мы живы, покуда мы мерзнем. 

Дальше можно - идти, выверяя на взлет каждый шаг 
или спать, видеть сны о посмертной, но собственной славе, 
где на бога надеяться - это лишь трижды сплошать, 
на кого же надеяться - не прописали в уставе. 

И пока ты идешь, за тобой прорастает стена 
над корнями корост, от которых - ни смысла, ни солнца. 
Ну, еще шаг - всего-то полгода, а дальше весна. 
Кстати, там земляника. А значит - не ссы, мы прорвемся.

Правда, она летом. Значит - придется пройти еще немного.