Скрип двери за твоей спиной. Легкие шаги. Кто не ждет - ни за что не услышит и только вздрогнет, когда холодная рука коснется плеча. Ты ждешь. Вряд ли с нетерпением, - этот мир иногда бывает забавен. Скорее - с уважением к неизбежному.
Обычный человек, слабый, изнеженный глупостью и верой, прячет голову в собственные страхи и готов на все, лишь бы не видеть неизбежного. "Я бессмертен, потому что как же я могу умереть?", - думает он, разглядывая старческие пятна на руках.
Ты - не обычный человек. Долгие, долгие годы ты провел в обществе самых прекрасных, самых совершенных созданий этого мира... День за днем ты дарил своим любовницам-книгам безумную страсть и стыдливую нежность, и старинные тома отвечали взаимностью, открывали тайны междустрочий и смущенно признавались в нарочитой небрежности слов...
Теперь ты знаешь все. Ты знаешь, что такое смерть и что будет после нее. Ты готов покинуть этот мир, в котором нет места гениям.
- Эй, мемуары наследники напишут. Некогда мне. Готов? - спрашивает старуха с карикатурной косой над грязноватым балахоном.
- Готов, - отвечаешь смиренно. Единственное, о чем ты тихонько просишь неизвестно кого - чтобы не было больно. Ты хочешь, чтобы этот мир запомнился скрипом пера и запахом старых книг. Ты не уверен, что там, в другом мире, есть перья и книги.
Это действительно не больно. Это как будто выдохнуть - и понять, что больше не нужно дышать.
Ты думал, ты был уверен, что сорок долгих траурных дней тебе придется кружить среди любимых книг, наблюдать за алчными родственниками и равнодушными друзьями, и только потом... Но нет. "Потом" начинается сразу. Уверенная, почти грубая сила влечет тебя вверх, туда, где ярче Солнца сияет Луна - древнейшее средоточие сущностей другого, лучшего мира.
"Интересно, там, наверху - меня уже ждут?" - ты представляешь себе волнение, которое царит среди высших сущностей. Не часто, наверное, к ним возносятся столь совершенные души. Ты предвкушаешь изысканные дискуссии на возвышенные темы, которые невозможны, немыслимы на грешной материальной Земле.
Ты думал, что это будет быстро, но чем выше ты поднимаешься, тем крепче за тебя цепляется старушка-Земля.
"Ага, теперь поняли, кого потеряли?" - злорадно думаешь ты и тянешься, тянешься к приветливой вожделенной Луне.
Движение вверх замедляется, еще... и еще... Ты зависаешь между Землей и Луной.
"Все хорошо", - ты успокаиваешь себя и знаешь, что сейчас, вот прямо сейчас тебе навстречу выйдет сияющий ангел и... Ты хочешь подняться еще немного вверх, делаешь неловкое движение, и падаешь, падаешь вниз, на Землю, падаешь... падаешь... А-а-а-а!....
-Мамочка, кто у вас? Ну, посмотрите, кто?
- Ой... ма-а-а-альчик...
Яркий свет, какие-то фигуры. Нет. Нет. Не-е-е-ет!..
- Как он кричи-и-и-ит... Может, ему бо-о-ольно? Может, холодно?
- Хороший мальчик, активный... что вы, мамочка, переживаете, радоваться нужно! О, а вот уже и не кричит - смотрите, какие глазки внимательные!
Ты больше не можешь кричать. Ты лежишь под слишком яркой лампой и слушаешь, как толстая тетка в белой одежде сюсюкает с твоей новоявленной матерью о новорожденном. О тебе.
Ты родился. Случилось худшее из всего, о чем тебе поведали ехидные страницы старинных книг. Ты снова вернулся в этот мир. Высшие, избавленные от тягот телесного мира сущности смотрят вниз с Луны, плюют на Землю и смеются над тобой. Они - там. А ты - здесь. Белая колыбель. Уродливый неживой заяц. И люди, люди, люди. Ты лежишь, и память медленно скручивается в тугой комок боли. И ненависть к беспомощной младенческой слабости заполняет лакуны утерянных слов и понятий.
Ты так долго готовился к тому, чтобы в другом, лучшем мире занять подобающее место. Ты точно знал, что будешь первым среди равных. Твоих способностей и знаний хватило бы на десятки, сотни тех презренных особей, которые сюсюкают и кривляются вокруг тебя. Ты уникален, ты - гений, и ты же - беззубое существо, которое лежит на спине, гадит в пеленки, таращится на злобного зайца и ждет, когда добрая рука засунет в голодный рот бутылку с молоком...
Тебе полтора года. Ты умеешь читать. Родители показывают тебя знакомым чаще, чем новый телевизор, но реже, чем новую машину. В прошлой жизни у тебя была ученая собака, которая не умела сказать, как же это противно - показывать фокусы пьяным смеющимся рожам.
"Я ненавижу, ненавижу, не-на-ви-жу"... Ты уже не помнишь, что именно ненавидишь, но от этого не легче, потому что ненавидишь - все. Если бы ты верил в Бога, ты бы знал что делать - молиться, чтобы хватило сил выдержать еще одну жизнь.
Говорят, твоя аура цвета "индиго". Все может быть. И если "индиго" - это цвет безлунного неба, которое смотрит на тебя с ехидной усмешкой... пускай говорят. Тебе уже все равно.