Он потерялся. Мой смысл. Я точно помню, что когда-то он был. Я знал, зачем нужно просыпаться утром. Плескать холодную воду на теплое лицо. Одеваться. Куда-то идти. Что-то делать. Возвращаться домой, чтобы на следующий день повторить все сначала.
Теперь я просто сижу в кресле. Спиной к окну. Уже неделю. Или больше? Какая разница. В углу стоит телевизор. По вечерам приходит Вика, и телевизор что-то бормочет.
Усатый диктор вчера сказал, что случилась эпидемия. Что я не один такой, без смысла. Что некоторые больные отказались от еды, и теперь их кормят специальным раствором. Через трубку. Называется "зонд".
Вика испугалась и побежала на кухню. Напрасно. Котлеты и суп я съел. На всякий случай. А вдруг мой смысл найдется, а я к тому времени умру.
Сегодня Вика пришла рано и старательно прятала от меня испуганное лицо.
- Собирайся, - сказала Вика. - Мы едем на дачу.
Наверное, нужно было удивиться, потому что дачи у нас нет. 'А смысл?' - подумал я и решил не удивляться.
Вика взяла из бара бутылку и плеснула немного виски прямо на мой свитер.
- Вставай.
Я встал.
- Пошли.
Мы обулись. Вика растрепала мои волосы и закрыла дверь на два замка. Мы спустились на лифте на первый этаж, залезли в такси.
- Что, совсем плохой? - таксист обернулся и глянул на меня.
- Перебрал. Просто перебрал. У него бывает, - Викин голос звучал напряженно.
- У всех бывает, - согласно гоготнул таксист. - Куда едем?
Вика назвала адрес. Таксист присвистнул:
- Далеко... Туда и обратно?
- Нет, только туда. Обратно мы потом... мы на дачу...
Дальше ехали молча. Приехали в какое-то село. Вика расплатилась, мы подождали, пока машина отъедет и пошли на вокзал. Вика купила два билета и мы еще три часа ехали на электричке.
- Это дача моих друзей, - сказала Вика, когда мы добрались до неказистого домика на окраине деревни. - Ты посиди здесь, а я сейчас, - и ушла.
Я посидел. Смысла по-прежнему не было. С улицы послышались голоса. В дверь постучали. Я не стал открывать - зачем? В дверь постучали еще раз. А потом ее просто выбили и зашли в дом. Двое. В форме. За ними забежала Вика, что-то объясняла и просила, но ее просто отодвинули. Пинком. В угол.
Мне зачитали обвинение в преступлении государственного масштаба и сказали, что можно вызвать адвоката. Я мысленно пожал плечами - а смысл? И пошел к двери. Вика плакала в углу. Может, так действительно лучше. Вдруг я заразный? Не хочу, чтобы Вика сидела в кресле и думала, есть ли смысл в тарелке супа.
В кузове черного пикапа уже сидело трое. Машина выехала на трассу. Я подумал, что, наверное, нас будут лечить. Таблетками? Электричеством? Я читал, раньше лечили электричеством.
В большом зале с колоннами нас было человек сто. Те, кого привезли раньше, сидели на стульях, остальные - на полу. Возле двух дверей стояли автоматчики в черных масках. Зачем? Убегать никто не собирался. Сидели молча, и каждый думал о чем-то своем.
Прошел час. Второй. Из двери вышел человек со стопкой бумаг в руке и начал вызывать по одному. Люди вставали, подходили. Некоторые не вставали - а смысл? Тогда человек сам ходил по залу, искал подходящее снимку лицо.
Когда назвали меня, я встал и подошел. Какой смысл отказываться?
За дверью был другой зал. На возвышении, за длинным столом сидели люди в париках и судейских мантиях. Меня спросили, нужен ли мне адвокат. Я покачал головой. Зачем? Спросили, готов ли я выслушать обвинение. Я кивнул. Человек с уставшим лицом поправил парик, встал и по бумажке прочитал, что меня непременно нужно казнить.
Я удивился и хотел спросить, нельзя ли меня как-нибудь вылечить... но передумал. Наверное, я и правда сам виноват. Плохо присматривал за своим смыслом. И он потерялся. Как маленький ребенок в толпе на ярмарке.
В камере я подумал, что Вика будет плакать. Хорошая девочка. Надеюсь, она не успела заразиться.
Охранник открыл дверь камеры и ушел. Наверное, он хотел, чтобы я убежал. Может, ему даже было жаль меня. Я аккуратно закрыл дверь, вернулся на нары и задремал. Вернулся охранник - привел священника.
Я выслушал речь о том, что смысл есть Бог. Священник внимательно посмотрел на меня. Я понял, что должен что-то сказать.
- Очень рад за вас, что вы в это верите, - я постарался ответить вежливо, какой смысл грубить?
Священник грустно перекрестил меня и что-то произнес на латыни. Я не стал переспрашивать, что именно.
Утром за мной пришли. От последнего желания я отказался - зачем? По лестницам долго спускались в подвал, потом завели в какой-то коридорчик, поставили возле стенки... и - убили. Вернее, казнили. Потому что убивают без суда. А если был суд - значит казнили.
На небе мне предложили на выбор рай или ад. Я ничего не выбрал - а смысл? - и меня оставили на земле. Призраком.
Потом я узнал, что нас хотели убить понарошку. Просто испугать так сильно, чтобы наш смысл тоже испугался и вернулся. А кто-то неправильно понял приказ. Или перепутал. Или просто не захотел понять - а смысл? И нас убили по-настоящему. Нет, казнили. Потому что был суд. Потом тех, кто не понял... или перепутал... тоже казнили.
Эпидемия быстро закончилась. Наверное, нас все-таки казнили не зря.
А Вика плакала, но не долго. И правда, какой смысл - плакать?