Художник Зибельман не рисует портреты. Художник Зибельман не любит натюрморты и никогда не рисует пейзажи. Художник Зибельман рисует дома. И узкие улочки. А иногда - широкие проспекты. И разноцветные яркие флюгеры на покатых крышах невысоких пряничных домов. И голубей, которых кормят с рук серьезные дети с глазами мудрых стариков.
- Ты идиот, - каждое утро говорит старая костлявая жена художнику Зибельману, - ты видишь, что ты со мной сделал? - и жена протягивает через стол потрепанные временем и работой руки.
- Ты дармоед, - каждое утро эти слова жена намазывает художнику Зибельману на хлеб - вместо масла, - ты рисуешь свои картинки и отдаешь их даром. За что мне такое наказание? И почему я не могу пожить, как живут нормальные люди, и почему... зачем... сколько можно... мож-ж-жно... мож-ж-жно...
Ее слова, привычные как старые часы на стене, недовольными хлопьями падают на пол. Художник Зибельман уже давно ничего не отвечает жене. Это как гроза, которую в детстве так приятно было пережидать, зарывшись в одеяло от сладкого ужаса. Это как ветер, с которым бесполезно бороться, а лучше расправить руки-крылья и лететь далеко-далеко, туда, где нет жены и...
... и тут в дверь стучат.
- Это ко мне, - говорит художник Зибельман, идет к двери и оставляет на столе стакан кипятка, в котором вместо сахара растворились злые слова жены.
За дверью художника Зибельмана встречают зеленые глаза и рыжая упрямая челка - внучка пришла.
- Ты почему не в школе? - хмурится художник.
- Воскресенье, - улыбается Васька, - ну, пойдем?
- Кто там? Василиса, это ты?
- Это я, бабушка. С добрым утром, - вежливо отзывается Васька и нетерпеливо тянет деда за рукав, - Пойдем!
Художник Зибельман виновато улыбается жене и осторожно прикрывает дверь. Хорошо, что есть дверь - и что можно оставить за ней вещи... и людей... все, что не пахнет краской и всех, кто не умеет видеть в разноцветных линиях все то, что видит в них художник Зибельман и Васька... и те, другие, которые знают, что видеть можно не только глазами.
До мастерской идти всего ничего - десяток шагов по узкой тропинке между пестрыми цветочными клумбами. Десяток шагов, которые можно пройти за одну минуту... вот только пчела... обыкновенная? Художник Зибельман наклоняется и присматривается. Конечно, нет. Совершенно удивительная пчела с прозрачными крыльями, полосатым мохнатым тельцем и очень деловитыми движениями.
- Де-да-а-а-а! - это Васька не может открыть дверь мастерской, по-стариковски упрямо припадающую к порогу.
Художник Зибельман виновато улыбается пчеле и спешит на борьбу с дверью. Побежденная, дверь неохотно скрипит - и вот уже Васька деловито перебирает карандаши и тюбики с краской и ворчит - как же, хозяйка! - на беспорядок и только ей заметную пыль.
Художник Зибельман садится возле мольберта и молча смотрит на незаконченный рисунок. Быстрыми карандашными линиями набросана черно-белая площадь. Едва обозначены дома. Пустые скамейки с изогнутыми горделивыми спинками. Часы на ратуше. Фонтан.
Три черно-белые улицы убегают от площади навстречу уютным ресторанчикам и тенистым паркам, которые не поместились на рисунке, но обязательно есть, потому что их не может не быть.
- Ты будешь раскрашивать, да? - Васька стоит рядом и с любопытством смотрит на черно-белый город.
- Ты думаешь, нужно раскрасить?
- А чей это город?
- Это город одной женщины... которая любит дождь и собирает букеты из красных и желтых листьев, и ставит их в вазы - вместо живых цветов, которым больно, когда их срезают.
- А лимонное мороженое она любит? - Васька отрывается от рисунка и поднимает на деда серьезные глаза.
- Нет. Только клубничное. И чтобы обязательно хрустящий стаканчик.
- А кошка у нее есть?
- Есть. Раскрасишь?
- Я попробую, - Васька придвигает поближе ящичек с цветными мелками.
- Может, лучше красками? - спрашивает художник Зибельман, - все-таки дождь.
- Дождь и кошка, - уверенно отвечает Васька, - если дождь и кошка, то лучше мелками, ты мне сам говорил.
Художник Зибельман улыбается, а Васька уже старательно раскрашивает скамейку.
- Думаешь, она синяя? Может, зеленая?
- Деда, - Васька смотрит укоризненно, - разве может кошка сидеть на зеленой скамейке? Ты это специально, да?
Художник Зибельман едва заметно улыбается и тут же делает серьезное лицо - мол, как можно?
Васька откладывает синий мелок, смотрит на рисунок, переводит взгляд на коробку, снова разглядывает рисунок.
- Деда, а где зонтик?
- Забыл, - художник Зибельман виновато разводит руками. - Нарисуешь?
Васька берет желтый мелок, подносит к рисунку. Медлит. Меняет мелок на красный и неуверенно смотрит на деда. Художник Зибельман прикрывает глаза. Васька улыбается и на синей скамейке появляется вызывающе красный зонтик.
В дверь стучат.
- Деда, ты сиди, я открою, - Васька бежит к двери.
За дверью стоит женщина с грустными глазами.
- Проходите, пожалуйста, - говорит Васька, - и снимайте плащ, у нас тепло. Это вы любите клубничное мороженое?
- Откуда... - женщина пытается что-то спросить, но Васька настойчиво тянет ее к мольберту.
- Вот! Это ваш город! Правда, зонтик должен быть красным? Я хотела нарисовать желтый, но если вы любите клубничное мороженое...
Горошины Васькиных слов прыгают по комнате, женщина смотрит на рисунок, художник Зибельман смотрит на женщину, которая так и не сняла свой серый плащ.
Женщина протягивает руку и касается рисунка.
- Да, это мой город... можно... можно, я его заберу?
- Берите! - великодушно разрешает Васька. - Только сначала нарисуйте кошку.
- Кошку? - удивленно переспрашивает женщина.
- Конечно! В этом городе должна жить кошка!
- Я... я не умею - кошку. Может быть, вы сами нарисуете? - женщина смотрит на Ваську, осторожно берет протянутый мелок, рассматривает - и удивленно переводит взгляд на художника.
- Это будет... оранжевая кошка? Разве такие кошки бывают? Пускай лучше будет серая.
- Серая кошка пойдет гулять под дождем и потеряется. Или вы хотите, чтобы ваша кошка потерялась? - спрашивает Васька.
- Серые кошки всегда теряются, когда идет дождь. Это правда, - кивает художник Зибельман.
Женщина несмело подносит оранжевый мелок к синей скамейке. Медлит. Едва прикасается к бумаге. Снова смотрит на художника Зибельмана - потом решается и проводит первую линию.
- Вот, - говорит женщина через несколько минут, - так я и знала. У меня получилась не кошка, а шапка. Нужно было, чтобы вы...
- Ваша кошка просто спит, - Васька склоняет голову и, прищурившись, смотрит на рисунок. - Сейчас пойдет дождь и она проснется.
Васька берет простой карандаш и старательно рисует косые черточки - над фонтаном, скамейками, домами и оранжевой, свернувшейся в клубочек кошкой.
- Ой, - тихо говорит женщина.
Нарисованная кошка поднимает голову, потягивается, спрыгивает на серую брусчатку площади и внимательно смотрит на женщину.
- Почему она так смотрит? - спрашивает женщина.
- Ей скучно гулять одной, - говорит Васька.
- Кошкам не бывает скучно. Кошки всегда гуляют сами по себе. Им никто не нужен, - неуверенно возражает женщина.
- Это же ваша кошка, - едва заметно улыбается художник Зибельман. - А еще она - оранжевая.
- А можно мне туда... к кошке? - спрашивает женщина и протягивает руку к рисунку.
- Сейчас - нельзя, - строго отвечает Васька. - Никто не гуляет по нарисованным городам днем. По нарисованным городам гуляют только ночью. Во сне. Разве вам это не рассказывали в школе?
- Н-нет... В моей школе никогда... никогда ничего такого не рассказывали...
- Это была неправильная школа, - уверенно говорит Васька. - В правильных школах об этом обязательно рассказывают.
- А если я... если я не найду во сне этот город... и мою кошку? - женщина смотрит тревожно.
- Это же ваш город, - парирует Васька. - Он сам вас найдет.
- И мне больше никогда не приснится...
- Нет. Больше никаких кошмаров. Теперь у вас есть город, - строго говорит художник Зибельман.
- И кошка! - добавляет Васька.
- И кошка... - эхом повторяет женщина.
Васька осторожно открепляет рисунок от мольберта и протягивает женщине.
- Спасибо, - женщина прижимает свой город к оранжевому плащу, - сколько я вам должна?
Художник Зибельман берет с полки калькулятор, сосредоточенно нажимает на кнопки и показывает калькулятор Ваське. Женщина тревожно переводит взгляд с художника на Ваську.
- Одна! - говорит Васька женщине.
- Одна... что? - растерянно переспрашивает женщина. - Тысяча? У меня столько нет... вы заберете у меня... город?
- Мяу! - настойчиво доносится с улицы.
Васька вприпрыжку бежит к двери, открывает - и в мастерскую уверенно заходит рыжий котенок.
- Мяу? - повторяет котенок вопросительно.
- Одна кружка молока! - Васька подхватывает котенка и кружится с ним под музыку цветных мелков и белых листов бумаги.
Женщина несмело улыбается.
- И еще расскажете нам, что там, за площадью! И что за люди живут в этом городе. И есть ли в нем цирк. И карусель. Нам ведь тоже интересно, - добавляет художник Зибельман.
- Обязательно расскажу, - серьезно обещает женщина, идет к двери, берется за ручку и снова поворачивается к Ваське и художнику Зибельману.
- А как...
- Как называется город? - перебивает женщину Васька.
- Да, как он называется?
- А вы как думаете? - спрашивает художник Зибельман.
- Я не знаю, - растерянно говорит женщина.
- Мы тоже не знаем. Придется вам спросить у кошки.
- А разве кошки...
- Оранжевые - всегда, - уверенно говорит Васька.
Женщина счастливо улыбается, открывает дверь и выходит из мастерской.
Васька складывает мелки в коробку, а художник Зибельман прикрепляет на мольберт чистый лист бумаги.
В мире так много людей, и каждому нужен свой город.