Последние ступени, и вот уже можно перевести окончательно сбившееся дыхание.... Потому что недопустимо показывать свою слабость - пусть даже это и нормальная человеческая реакция на подъем.
Пятый этаж...
Но меня давно нельзя ставить в один рад со всеми. И особенно теперь...
Две минуты - пара вдохов. Серьезное лицо. Внимательный цепкий взгляд... - словно тело не сводит болезненными судорогами от любого движения, а руки не дрожат, выдавая почти бессонную ночь и отсутствие завтрака... И вечную, преследующую меня даже во сне и сводящую с ума, головную боль.
Открыть дверь. Ровно. Четко. ... Уверенно. - Точно так же, как и каждое утро.
...
И губы сами собой расплываются в привычной кривоватой усмешке... - единственное, что может выдать хищное нетерпение в этих неторопливых и плавных жестах.
Усмешка-ухмылка, усмешка-оскал... потому что ...
Он снова на полу. Именно там, где и был, при моем уходе. Именно там, где ему самое место...
Внезапно ловлю себя на том, что все еще стою на пороге, следя глазами за напряженной линией спины и шеи... за тонким очертанием скул - в вполоборота ко мне.
Или... от меня?
Но трактовка - дело сомневающихся. А мне важно только его сосредоточенное ожидание, и нервно-деловое покусывание губ, с которым он поднимает глаза.
Серые? Карие? - мне никогда не было до этого дела. Заглядывать в них - значит выделить его из толпы... показать избранность или мой интерес.
А он - ... всего лишь один из многих... всего лишь, кусочек серой массы, окружающей меня каждое утро.
Просто... чуть более яркий. Если вообще серый может быть ярким...
Но вот ресницы у него... - длинные и даже на взгляд кажутся пушистыми и мягкими - совсем девчачьими. И по контрасту - камуфляжный костюм и тяжелые берцы.
Хотел показать свою мужественность, милый?
Усмешка становится жестче и неприятнее - ты же и сам знаешь, как это глупо, правда? И стесняешься того, что так неумело попытался привлечь мое внимание - иначе, отчего твои щеки становятся такими смущенно-румяными?
Бедный ребенок...
Хоть он и младше меня всего на полгода - но столько детскости и наивности на этом смазливом личике, что невольно думаю, а как стереть эту робкую и мягко-виноватую улыбку с его губ. Как оживить и расцветить это лицо несимметричными пятнами...
Красный или лиловый? - невольно, немного по-птичьи, склоняю голову на бок, всматриваясь в его открытую и такую доверчивую мордашку. Забавляясь тем, как недоумение проступает во взгляде и придает этой приторной покорности хоть малую толику осмысленности...
Да-да, мне нравится, когда ты сомневаешься в моих приказах... Именно сомневаешься.
Потому что стоит тебе только открыть рот для протеста или осмелиться, хоть в чем-то ослушаться меня... Ты ведь знаешь, что будет, верно?
И не рискнешь проверять это на практике. Потому что твои предшественники уже успели предупредить и предостеречь тебя.
И изо дня в день ты копишь вопросы и сомнения, ожидая, что я позволю тебе хоть когда-нибудь их задать...
Что ж... - помучайся еще немного. Посмакуй свое ожидание, как я смакую твою робость и нерешительность, милый, забавный мальчик.
И все-таки... багровый или сиреневый?
Какой оттенок больше пойдет к его глазам - независимо от того, что у них за цвет? Который сделает выражение лица четче и грубее... старше и осмысленнее? Или, может, напротив?
Стоило бы нарисовать его младше? С припухшими губками и выражением непонятой и жгучей обиды в трогательных щенячьих глазах? Их бы так украсили длинные темные ресницы...
Не могу выбрать - так и замираю в паре шагов от коленопреклоненного парня. В раздумьях и созерцании его послушного образа.
Ссадины или синяки?
Красный или синий?...
Губы... - определенно, красный. С тем оттенком крови, который не вызывает отвращения, а только жажду и всегда детский восторг.
Глаза... ммм... скорее, синий. Хоть и нужно будет хорошенько приноровиться и попрактиковаться, чтобы получилось именно то, чего хочется - вряд ли это выйдет с первого раза. А вот, скулы?
Подхожу ближе, стараясь рассмотреть и представить перед своим внутренним, истинным взором, как будет смотреться это изуродованное личико, разукрашенное моей волей... моими руками...
На скулах хорошо будут смотреться длинные глубокие царапины...- как бы по-детски это ни звучало. А с другой стороны, например... темнеющий кровоподтек..? От чего-нибудь тяжелого...
Да, было бы неплохо. Однозначно, неплохо...
Но сначала - все-таки царапины.
Наклоняюсь, чтобы запустить сильные и цепкие пальцы в его волосы и рывком запрокинуть голову назад, занося вторую руку для удара ногтями...
И понимаю, что наше уединение прервано шумной толпой галдящих студентов, вваливающихся в аудиторию...
И мальчишка у моих ног, разложивший по полу чертежи и строящий перспективу своего первого сознательного проекта, смотрит на меня со смесью ужаса и ... все того же обожания...
И рука, протянутая к его волосам, только поправляет выбившуюся из-за уха прядь и ловит выскользнувший карандаш...