Аннотация: Немного славянской фантастики, но с политикой в финале.)
Медведь Мерянский
Ряженые кривлялись в причудливом танце под надрывный бой бубна. Неровное пламя от свечей превращало тени людей на стенах в ожившие то ли деревья, то ли в неведомых чудищ. На лицах у плясунов красовались берестяные маски лесного зверья и мерянской нечисти- шуликунов.
Праздник был в самом разгаре. Вчера справили Рождество Христианское, а сегодня с мерянами отмечали праздник Велеса-Медведя, идола скотомордого, и последний поход на кривлян. Ждан взял чашу с медовухой, и поднял руку.
- Хочу здравствовать своего побратима, славного Мешко, вождя мерян, - поклонился Ждан, - за союз наш в Ростове-граде.
- И тебе здравия, Ждан, - отвечал в ответ мерянский вождь, - Славная битва была!
Ждан усмехнулся в бороду и потер ушибленное в том походе ребро. Хорошо, что удар был скользящий, защитила кольчуга. Меряне дрались как медведи, неудержимые в своей ярости. В городище кривлян взяли много добра, пленников полонили, выкуп богатый потом за них взяли. Еще одно племя стало дань платить славянам и Киеву...
- Архиерей пришел, под дверями стоит... - шепнул на ухо стражник, - пускать его?
Ждан поморщился, словно от болотной ягоды. Архиерей Леонтий только как два дня из Киева прибыл, а успел уже моленья рождественские в церквенке отслужить, со старостой городским вусмерть поругаться, и писчего посохом по спине приложить.
"Одно слово, грек, - подумал Ждан, - и принесла его нелегкая...".
- Пусть входит, - кивнул стражнику посадник, - не в сенях же его держать.
Архиерей вошел в хоромы, и сразу недобро окинул взглядом праздничный стол, уставленный яствами. Птица запеченная, хлеб пшеничный, лосятина жареная, медовуха, ягода моченая.
- Садись за стол, Владыка, уважь нас, - пригласил Ждан архиерея, вставая из-за стола, - посиди с людьми Ростовскими, уважь нас.
- Не престало мне мед пить с нехристями за одним столом, - громко, чтобы все услышали, сказал архиерей, - только Рождество проводили, а ты уже поганских идолов чествуешь.
Мерянский вождь, сидевший по правую руку от Ждана, нахмурился, взявшись за свой оберег-медведя. Десятники дружины перестали шутить и приумолкли, смотря на своего посадника.
- Что же ты, владыка, позоришь меня, - покраснев, зло ответил Ждан, - в моем же доме и попрекаешь. В келье у себя горло дери, над монахами власть показывай!
- Не твой дом, а князя Киевского, - дерзко ответил Леонтий, - посадник ты. Погрязли тут во блуде и язычестве! Козлищи в шкурах бегают, богомерзкие пляски творят, идолу своему хвалу делают! Святотатство!
Архиерей плюнул, и выскочил из хором, громко молясь на греческом и потрясая посохом.
- Скатертью дорога, - бросил Ждан вслед, берясь за чашу с медовухой, - нечего нам праздник портить. Эй, плясуны, чего застыли? Бей в бубны! Наливай в чаши!
Бросились и славяне, и меряне в танец дикий, подогретые медовухой. Ждану казалось, что с укором на него смотрят пустые глазницы масок языческих. Предал веру предков, богов старых забыл, крестился в Новгороде у греков пришлых, да кланялся Богу чужеземному. А под рубахой холодил камнем грудь крест православный, словно в сердце корил, что идолам честь дает. Которые из богов сильнее, старые или новые? Пусть монахи и волхвы споры судят, его дело порядок перед князем блюсти, себя и дружину не забывать. Схватил чашу медовухи посадник и опрокинул в себя за раз...
Десятник тряс спящего посадника, никак его не добудиться после пирушки вчерашней. Кто уснул здесь, на полу да по скамейкам, а некоторых развели по палатам.
- Беда, Ждан, там архиерея меряне смертным боем колотят. Спасать надо, а то выпустят юшку -то всю греку.
- Иди к бесу... - спросонья отбивался Ждан, - пусть лешие его спасают...
- Он вначале проповедовал, крестом осенял их, - продолжал десятник, - меряне осмеяли его. Он тогда посохом своим идола, Велеса -медведя и стукнул, прям в макушку. Монах с ним был, прибежал к нам, трясется весь.
- Собирай пяток дружинников, да покрепче, оружие не брать, ну кроме ножей засапожных, - враз посерьезнел Ждан, еще не отойдя от хмеля, - Пойдем в городище мерянское. И монаха этого тоже бери с собой!
Землянки мерян в городище покрыло снегом по самые крыши. Если бы не курган с почерневшими идолами, то и не сказать, что народ здесь живет.
Архиерей, извалянный в снегу и помятый, лежал в окружении мерян. Вождь стоял рядом, и задумчиво смотрел на приближающихся славян. Дружинники встали неподалеку, посматривая на Ждана. Только давеча вместе с мерянами медовуху пили, так неужели теперь кровь проливать из-за грека пришлого?
- Хорошо погуляли, Мешко, - начал Ждан, подходя к вождю, - три бочки медовухи выпили...
- Книжник ваш оскорбил духа Велеса, - жестко перебил вождь, - Уговор был- не лезть к нашим богам. Теперь Велес-медведь крови жаждет. Народ волнуется, волхв в ярости.
Ждан и так понимал, что дело не шуточное. У мерян Велес почитался как покровитель, вот так надругаться над идолом, да еще в праздник... Чудо, что сразу не убили рьяного святителя. А кто виноват будет? Посадник! Не уследил за архиереем, с мерянами-союзниками поссорился, дань теперь не собрать, торговля нарушится. А там в Киеве прознают... Не сносить головы, горяч князь на расправу скорую.
- Мешко, каюсь, не уследил за греком, - с отчаянием заговорил Ждан, - проси виру какую хочешь. Не могу я архиерея отдать на смерть, Киев дружину пришлет, порубят без разбора всех.
- Выкуп, говоришь? - задумался Мешко. - Волхв наш совсем почернел, проклятиями страшными грозит...
- Два года без дани, половину добычи от набегов, - предложил Ждан, - торговля без мыта на два года.
- Три года без дани, - помедлив немного, ответил вождь, - только церковь вашу мы все одно пожгем сегодня. Народ порадовать надо. Скажут ведь, продался чужакам Мешко, хватку потерял. А с волхвом нашим сам беседу держи.
- Если церкву спалите, тогда мыту будем как прежде брать, - покачал головой Ждан, - придется ведь новую строить, на какие шиши?
- Хороший ты посадник, - усмехнулся Мешко, - хитрый, но удачливый!
Ждан и Мешко пожали руки, обнялись у всех на виду, воины мерян и словян выдохнули. Не будет боя, договорились, значит. Архиерея подхватили под руки, нахлобучили шапку на голову, и бережно понесли. Выходят, на ноги поставят, ничего с ним, греком, не станется.
Волхв мерян, стоявший около идолов, подбежал к вождям.
-Руки пожали и все, думаете? - посмотрел на Ждана волхв, - Велесу живот нужен, тогда успокоится.
- Нельзя по нашей вере людей в жертву приносить, - ответил Ждан.
- Тогда Велес осерчает, нашлет медведя-духа, - покачал головой волхв.- Лучше сейчас малой кровью пожертвовать, чем потом великой. Или бери долг на весь род славянский.
"Чего мне Велес этот? Нет уж идолов на Руси, да и крест на мне, - подумал Ждан, - отвязаться от волхва этого.... С вождем ведь договорился".
- А возьму, - ответил Ждан, - что потом будет, то неведомо, не за себя ведь принимаю.
- Смотри, Велес жадный до крови, - усмехнулся волхв, - чем дольше тянуть будешь, тем больше крови возьмет потом.
Волхв легонько коснулся посохом головы Ждана. Скрутило посадника, начало корежить, руки снег загребают, ноги трясучкою исходят. Голосом бесовским Ждан заговорил, да слова чудные все, незнакомые ни мерянам, ни славянам...
Очнулся посадник в хоромах, медовухой отпоили насилу. Рядом десятники стояли, шапки мяли, и монах-чернец, которого дружинники за руки держали.
- Где архиерей? - первым делом спросил Ждан.
- Бабки его выхаживают, живой, - ответил десятник. - Мы тут монаха поймали, это который с архиереем был, на бересте что-то корябал. Говорит, описывал все, по велению владыки.
- Дай-ка... - протянул руку Ждан, и пробежался глазами по свитку.