МАЛЬЧИК-ПОДРОСТОК УМИРАЛ В ОДИНОЧЕСТВЕ. НИКТО НЕ ЗНАЛ, и только одному было бы не все равно. Он лежал, костлявый от жизни, разрушенной наркотиками, на вонючем шезлонге в углу грязной комнаты в заброшенном квартале. Трущобы были частью одной из неудачных жилищных схем, называемых “проектом” в Анакостии, части Вашингтона, округ Колумбия, которой город не гордится и которую туристы никогда не посещают.
Если бы мальчик знал, что из-за его смерти начнется война, он бы этого не понял и ему было бы все равно. Вот что злоупотребление наркотиками делает с юным разумом. Это уничтожает его.
УЖИН в КОНЦЕ ЛЕТА в Белом доме был небольшим по стандартам президентского гостеприимства. Всего двадцать посетителей из десяти пар сели после выпивки в вестибюле, и восемнадцать были больше всего впечатлены присутствием там.
Девять из них были крупными добровольцами, работающими на ветеранов зарубежных войн, общенациональную организацию, которая заботится о благополучии тех, кто носил форму любой из Вооруженных сил.
За девять лет до 2010 года огромное количество мужчин и несколько женщин вернулись из Ирака или Афганистана с ранениями или травмированными. Как главнокомандующий, Президент выразил свою благодарность за то, что смогли сделать девять его гостей из VFW. Итак, они и их супруги были приглашены поужинать там, где когда-то ел легендарный Авраам Линкольн. У них была частная экскурсия по апартаментам под руководством самой первой леди, и они сидели под внимательным взглядом мажордома, ожидая, когда подадут суп. Поэтому было немного неловко, когда пожилая официантка начала плакать.
Она не издала ни звука, но супница в ее руках начала дрожать. Стол был круглым, и первая леди сидела на дальней стороне. Она оторвала взгляд от обслуживаемого гостя и увидела, как слезы тихо текут по щекам официантки.
Мажордом, который не упускал ничего, что могло бы дискредитировать его Президента, проследил за ее взглядом и начал бесшумно, но быстро обходить стол. Он торопливо кивнул ближайшему официанту, чтобы тот забрал супницу, пока не случилось несчастья, и подтолкнул пожилую женщину от стола к вращающейся двери в кладовую и кухню. Когда пара скрылась из виду, Первая леди промокнула рот, пробормотала извинения отставному генералу слева от нее, встала и последовала за ним.
К этому времени официантка уже сидела в буфетной, ее плечи дрожали, она бормотала: “Прости, мне так жаль”. Выражение лица мажордома указывало на то, что он был не в настроении прощать. Нельзя ломаться перед главой исполнительной власти.
Первая леди жестом показала ему, что он должен вернуться к подаче супа. Затем она склонилась над плачущей женщиной, которая вытирала глаза краем передника и все еще извинялась.
В ответ на пару вежливых вопросов официантка Мэйбелл объяснила свою необычную ошибку. Полиция нашла тело ее единственного внука, мальчика, которого она растила с тех пор, как его отец погиб среди обломков Торгового центра девять лет назад, когда ребенку было шесть.
Они объяснили ей причину смерти, объявленную судебно-медицинским экспертом, и сообщили ей, что труп находится в городском морге в ожидании забора.
И вот в углу буфетной Первая леди США и пожилая официантка, обе происшедшие от рабынь, утешали друг друга, в то время как в нескольких футах от них ведущие VFW обменивались высокопарной беседой за супом и гренками.
За ужином больше ничего не было сказано, и только когда президент снимал смокинг в частных апартаментах два часа спустя, он задал очевидный вопрос.
Через пять часов после этого, в почти полной темноте спальни, когда только луч света от постоянного сияния над городом Вашингтон просачивался сквозь пуленепробиваемое стекло и сквозь занавеску, Первая леди осознала, что мужчина рядом с ней не спит.
Президента в значительной степени воспитывала его бабушка. Отношения между мальчиком и его бабушкой были ему известны и глубоко важны. Поэтому, хотя у него была привычка вставать рано и выполнять строгую гимнастику, чтобы оставаться в форме, он не мог уснуть. Он лежал в темноте и думал.
Он уже решил, что пятнадцатилетний парень, кем бы он ни был, отправится не на могилу нищего, а на достойное погребение на надлежащем церковном кладбище. Но он был заинтригован причиной смерти столь юной особы, происходившей из бедной, но преданно уважаемой семьи.
Сразу после трех он спустил свои длинные, тонкие ноги с кровати и потянулся за халатом. Рядом с ним раздалось сонное “Куда ты идешь?”. “Я ненадолго”, - ответил он, завязал пояс и прошлепал в раздевалку.
Когда он поднял трубку, ответ занял две секунды. Если дежурному оператору и хотелось спать в тот ночной час, когда человеческий дух находится на самом низком уровне, она этого не показала. Ее запрос был ярким и нетерпеливым.
“Да, господин президент”.
Индикатор на ее консоли сообщил ей, кто именно звонил. Со своей стороны, мужчине из Чикаго все еще приходилось напоминать себе, что он может получить все, что пожелает, в любое время дня и ночи, просто попросив об этом.
“Не могли бы вы связаться с директором DEA, у него дома или где бы он ни был?” он спросил. Оператор не был удивлен. Когда ты станешь таким Человеком, если захочешь обменяться любезностями с президентом Монголии, это будет устроено.
“Я займусь им сию минуту”, - сказала молодая женщина далеко внизу, в комнате связи. Она быстро стучала по клавиатуре компьютера. Миниатюрные схемы сделали свое дело, и вспыхнуло название. Запрос по личному номеру телефона выдал на экран десять цифр. Они ссылались на красивый городской дом в Джорджтауне. Она установила соединение и стала ждать. На десятом гудке ответил невнятный голос.
“У меня есть президент для вас, сэр”, - сказала она ему. Государственный служащий средних лет очень быстро потерял бледность. Затем оператор перевел начальника федерального агентства, официально известного как Управление по борьбе с наркотиками, по линии в комнату наверху. Она не стала слушать. Свет сообщал ей, когда мужчины заканчивали, и она могла отключиться.
“Извините, что беспокою вас в столь поздний час”, - сказал Президент. Его сразу же заверили, что это совсем не проблема. “Мне нужна кое-какая информация, возможно, совет. Не могли бы вы встретиться со мной сегодня утром, в девять часов, в Западном крыле?”
Только вежливость превратила это в вопрос. Президенты дают инструкции. Его заверили, что директор DEA будет в Овальном кабинете в девять утра, президент повесил трубку и вернулся в постель. Наконец-то он заснул.
В элегантном доме из красного кирпича в Джорджтауне горел свет в спальне, когда режиссер спросил непонимающую леди в бигудях, что, черт возьми, это значит. Высокопоставленные государственные служащие, разбуженные лично своей высшей властью в три часа ночи, не имеют иного выбора, кроме как думать, что что-то пошло не так. Возможно, это плохо. Режиссер не вернулся ко сну, а спустился на кухню, чтобы приготовить сок и кофе и заняться серьезными делами.
По ТУ СТОРОНУ АТЛАНТИКИ был рассвет. В унылом сером море, изрезанном дождями, недалеко от северогерманского порта Куксхафен, судно San Cristobal приняло на борт своего пилота. Шкипер, капитан Хосе-Мария Варгас, стоял у штурвала, а пилот рядом с ним вполголоса отдавал указания. Они говорили по-английски, на общем языке воздуха и моря. Сан-Кристобаль развернулся носом и вышел на внешние дороги устья Эльбы. Через шестьдесят миль судно направят в Гамбург, крупнейший речной порт Европы.
San Cristobal водоизмещением 30 000 тонн был грузовым судном общего назначения, плававшим под флагом Панамы. Впереди моста, когда двое мужчин вглядывались в темноту, чтобы поднять буи, отмечающие глубокий канал, ряд за рядом стояли стальные морские контейнеры.
Их было восемь уровней под палубами и четыре над ними. В длину от носа до мостика было четырнадцать рядов, и судно было достаточно широким, чтобы вместить восемь рядов от борта до борта.
В ее документах совершенно справедливо говорилось, что она начала свое плавание в Маракайбо, Венесуэла; затем проследовала на восток, чтобы пополнить свой груз еще восемьюдесятью контейнерами бананов в Парамарибо, столице и единственном порту Суринама. О чем газеты умолчали, так это о том, что один из тех последних морских контейнеров был совершенно особенным, потому что в нем находились бананы и еще одна партия товара.
Второй груз прилетел на старом грузовом самолете Transall, купленном с рук в Южной Африке, из отдаленной гасиенды на севере Колумбии, пролетел над Венесуэлой и Гайаной, чтобы приземлиться на столь же отдаленной банановой плантации в Суринаме.
То, что привез старый грузовой самолет, затем было сложено, кирпичик за кирпичиком, в дальнем конце стального морского контейнера. Кирпичи были втиснуты от стены к стене и от пола до крыши. Когда они уложились в семь слоев, фальшивая задняя стенка была приварена на место, затем отшлифована и покрашена вместе со всем остальным интерьером. Только после этого твердые зеленые, незрелые бананы развешивали на стеллажах, чтобы они оставались охлажденными, но не замороженными, всю дорогу до Европы.
Бортовые грузовики с рычанием и фырканьем пробирались через джунгли, чтобы доставить экспортный заказ на побережье, и там "Сан-Кристобаль" принял их на борт, чтобы они стали его палубным грузом и заполнили его вместимость. Затем она отчалила и направилась в Европу.
Капитан Варгас, безупречно честный моряк, который не знал о дополнительном грузе, который он перевозил, бывал в Гамбурге раньше и никогда не переставал восхищаться его размерами и эффективностью. Старый ганзейский порт похож не на один, а на два города. Есть город, где люди живут вокруг внешних и внутренних водных путей Альстера, и есть разросшийся портовый город, в котором находится крупнейший на континенте морской контейнерный комплекс.
При 13 000 заходах в порт в год 140 миллионов тонн грузов прибывают и убывают, пришвартовываясь к любому из 320 причалов. Один только контейнерный порт насчитывает четыре терминала, а Сан-Кристобаль был выделен Альтенвердеру.
Когда грузовое судно со скоростью пяти узлов проходило мимо Гамбурга, подходя к западному берегу, двум мужчинам за штурвалом подали крепкий колумбийский кофе, и немец с удовлетворением вдохнул аромат. Дождь прекратился, пробивалось солнце, и команда с нетерпением ждала выхода на берег.
Было около полудня, когда "Сан-Кристобаль" подошел к отведенному ему причалу, и почти сразу же один из пятнадцати порталов "Альтенвердера" встал на место и начал поднимать контейнеры с грузового судна на причал.
Капитан Варгас попрощался с пилотом, который после смены отбыл к себе домой в Альтону. С заглушенными двигателями и резервным питанием, обеспечивающим необходимое оборудование, и с экипажем, с паспортами в руках, сходящим на берег для посещения баров Репербана, "Сан-Кристобаль" казался умиротворенным, таким, каким он нравился капитану Варгасу, чьей карьерой и домом он был.
Он не мог знать, что в четырех контейнерах вверх от его мостика, двумя ярусами ниже и тремя рядами с правого борта находился контейнер с маленьким и необычным логотипом на боку. Чтобы найти его, пришлось бы хорошенько поискать, потому что на морских контейнерах нанесены всевозможные царапины, мазня, идентификационные коды и имена владельцев. Этот конкретный логотип был в форме двух концентрических кругов, а в меньшем, внутреннем, был изображен мальтийский крест. Это был секретный идентификационный код Hermandad, или Братства, банды, стоящей за девяноста процентами колумбийского кокаина. И внизу, на набережной, была только одна пара глаз, которая узнала бы этот знак.
Платформа поднимала контейнеры с палубы к движущейся армии управляемых компьютером колесных дронов, называемых автоматическими управляемыми транспортными средствами, или AGV. Они, управляемые с башни, расположенной высоко над причалом, перенесли стальные ящики с причала в зону хранения. Это было, когда чиновник, незаметно перемещаясь между AGV, увидел дизайн с двумя кругами. Он воспользовался своим мобильным телефоном, чтобы сделать один звонок, затем поспешил обратно в свой офис. В нескольких милях от нас грузовик с бортовой платформой начал катиться в сторону Гамбурга.
В этот час директора управления по борьбе с наркотиками проводили в Овальный кабинет. Он бывал здесь несколько раз прежде, но огромный антикварный рабочий стол, развешанные флаги и печать Республики все еще производили на него впечатление. Он ценил власть, а это место было чистой властью.
Президент был в приветливом настроении, занимался спортом, принял душ, позавтракал и был небрежно одет. Он предложил своему посетителю сесть на один из диванов и присоединился к нему на другом.
“Кокаин”, - сказал он. “Я хочу знать о кокаине. У вас есть огромное количество материала об этом ”.
“Большая потеря, господин президент. Файлы толщиной в несколько футов, если расположить их столбиком.”
“Слишком много”, - сказал Президент. “Мне нужно около десяти тысяч слов. Не страница за страницей статистики. Только факты. Синтез. Что это такое, откуда это берется — как будто я не знаю, кто это производит, кто отправляет, кто покупает, кто использует, сколько это стоит, куда идет прибыль, кто выигрывает, кто проигрывает, что мы с этим делаем!”
“Просто кокаин. Только для меня. ‘Только глаза’. Мне нужно знать основные факты.”
“Я прикажу подготовить новый отчет, сэр. Десять тысяч слов. Простым языком. Совершенно секретно. Шесть дней, господин Президент?”
Главнокомандующий встал, улыбаясь, протягивая руку. Встреча была окончена. Дверь уже была открыта.
“Я знал, что могу на вас рассчитывать, директор. Три дня.”
Корона Виктории режиссера ждала на автомобильной стоянке. По команде водитель направил его к двери Западного крыла. Через сорок минут режиссер уже был на другом берегу Потомака в Арлингтоне, уютно устроившись в своем номере на верхнем этаже по адресу: Арми Нэви Драйв, 700.
Он поручил эту работу своему руководителю операций Бобу Берригану. Молодой человек, который сделал свои кости в поле, а не за письменным столом, мрачно кивнул и пробормотал: “Три дня?” Режиссер кивнул.
“Не ешь, не спи. Живите на кофе. И, Боб, не скупись. Сделай так, чтобы все было так плохо, как есть. В будущем здесь может произойти увеличение бюджета ”.
Бывший оперативник направился по коридору, чтобы сказать своему помощнику, чтобы он отменил все встречи, интервью и обязательства на три дня. Кабинетные жокеи, подумал он. Делегируйте, просите невозможного, сходите куда-нибудь поужинать и поищите деньги.
К ЗАХОДУ солнца груз Сан-Кристобаля был на берегу, но он все еще находился внутри периметра порта. Бортовые грузовики запрудили три моста, которые им пришлось пересечь, чтобы забрать свой импорт. Застрявший в хвостовой части на Нидерфельде-Брюкке был один из Дармштадта со смуглым мужчиной за рулем. Его документы показали бы, что он был гражданином Германии турецкого происхождения, членом одного из крупнейших меньшинств Германии. Они не хотели раскрывать, что он был членом турецкой мафии.
Внутри периметра не было бы хвоста назад. Таможенное оформление определенного стального контейнера из Суринама было бы без проблем.
Количество грузов, поступающих в Европу через Гамбург, настолько велико, что тщательный досмотр каждого контейнера попросту невозможен. Немецкая таможня, ZKA, делает, что может. Около пяти процентов поступающих грузов подлежат тщательному досмотру. Некоторые из них случайны, но большинство вызвано наводкой, чем-то странным в описании груза и порта его отправления (бананы поставляются не из Мавритании) или просто ненадлежащим оформлением документов.
Проверки могут включать вскрытие морского контейнера путем взлома пломб, измерение емкости на предмет наличия секретных отделений, химические тесты в лаборатории на месте, использование собак-ищеек или просто рентгеновский осмотр инкассаторского грузовика. Около 240 грузовиков за один день просвечиваются рентгеном. Но у одного контейнера с бананами таких проблем не возникло бы.
Этот контейнер не был доставлен во фруктово-холодильный центр HHLA, поскольку на нем была пометка "Покинуть доки" слишком быстро, чтобы это имело смысл. Оформление в Гамбурге достигается в основном за счет системы ATLAS, основанной на информационных технологиях. Кто-то ввел регистрационный номер груза из двадцати одной цифры в компьютер ZKA и подготовил его к выпуску до того, как Сан-Кристобаль обогнул последний изгиб реки Эльбы.
Когда турецкий водитель, наконец, потихоньку продвинулся к началу очереди у выхода на причал, его стальной контейнер был освобожден для получения. Он предъявил свои документы, человек из ЗКА в своей будке у ворот ввел их в свой компьютер, отметил разрешение на небольшой импорт бананов для скромной фруктовой компании в Дармштадте и кивнул, давая добро. Через тридцать минут турецкий водитель снова был на мосту, получая доступ к разветвленной сети автобанов Германии.
За ним следовала одна метрическая тонна чистого колумбийского кокаина. Перед продажей в окончательные ингаляторы его “урезали“ или ”разбили" в шесть или семь раз по сравнению с первоначальным объемом с добавлением других химических веществ, таких как бензокаин, креатин, эфедрин или даже лошадиный транквилизатор кетамин. Они просто убеждают пользователя, что он получает больше острых ощущений, чем можно было бы получить от количества кокаина, фактически попадающего в нос. Дополнительной массы можно добиться с помощью простых, но безвредных белых порошков, таких как пищевая сода и сахарная пудра.
Поскольку каждый килограмм из тысячи граммов превращается в семь тысяч, а покупатели платят до 10 долларов США за грамм, каждый килограмм pure в конечном итоге будет продаваться по цене 70 000 долларов. За спиной у водителя была тысяча таких килограммов, что на улице оценивается в 70 000 000 долларов. Исходя из макаронных изделий, купленных у крестьян колумбийских джунглей по 1000 долларов за килограмм, этого хватило на оплату грузового самолета до Суринама, плату за банановую плантацию, крошечную плату за перевозку на Сан-Кристобале и 50 000 долларов, переведенных на счет коррумпированного чиновника на Большом Каймане в Гамбурге.
Европейские гангстеры понесли бы расходы на измельчение твердых кирпичей в мелкий порошок, похожий на тальк, нарезку для увеличения массы и продажу потребителям. Но если накладные расходы от "джанглз" до "Гамбург док гейт" составляли пять процентов, а европейские накладные расходы - еще пять, то все равно оставалось девяносто процентов прибыли, которую нужно было поделить между картелем и мафиями и бандами по всей Европе и США.
Американский президент узнал все это из доклада Берригана, который, как и было обещано, попал к нему на стол три дня спустя.
Пока он читал отчет после ужина, еще две тонны чистого колумбийского вина в грузовике-пикапе тайком пересекли границу с Техасом недалеко от небольшого городка под названием Нуэво-Ларедо и исчезли в сердце Америки.
Уважаемый господин Президент,
По вашей просьбе я имею честь представить отчет о наркотическом веществе кокаин.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ: Кокаин получают исключительно из растения кока, заросшего невзрачным кустарником, который с незапамятных времен произрастал на холмах и в джунглях северо-западной дуги Южной Америки.
В течение того же периода ее жевали местные жители, которые обнаружили, что ее действие заключается в том, чтобы приглушить их постоянный голод и улучшить настроение. Она редко дает цветы или плоды; ее стебель и веточки одревесневшие и не требуют применения; препарат содержится только в листьях.
Даже в этом случае препарат составляет значительно меньше одного процента листьев по весу. Для приготовления 2,5 кг кокаиновой пасты — промежуточной формы — требуется 375 килограммов собранных листьев — этого достаточно, чтобы заполнить пикап, — из которых, в свою очередь, получается один килограмм чистого кокаина в привычной форме белого порошка.
ГЕОГРАФИЯ: Сегодня примерно 10% мировых поставок приходится на Боливию, 29% - на Перу и 61% - на Колумбию.
Однако колумбийские банды завладевают продукцией двух более мелких производителей на стадии производства кокаиновой пасты, завершают переработку и реализуют практически 100% наркотика.
ХИМИЯ: Для превращения собранного листа в готовый продукт необходимо всего два химических процесса, и оба они чрезвычайно дешевы. Вот почему, учитывая отчаянную бедность фермеров в джунглях, которые выращивают фактически только очень жесткий и выносливый сорняк, искоренение у источника оказалось до сих пор невозможным.
Сырые листья вымачивают в старой бочке из-под масла в кислоте — подойдет дешевая аккумуляторная кислота, - которая вымачивает кокаин. Затем промокшие листья вынимают и выбрасывают, оставляя что-то вроде коричневого супа. Это взбалтывается со спиртом или даже бензином, который вымывает алкалоиды.
Их снимают пену и обрабатывают сильной щелочью, такой как бикарбонат натрия. Из этой смеси получается пенообразный осадок серовато-белого цвета, который является основной пастой, или “макаронами”. Это стандартная единица торговли кокаином в Южной Америке. Это то, чем бандиты откупаются от крестьян. Примерно 150 кг листьев превратились в 1 кг макаронных изделий. Химикаты легко добываются, и продукт легко транспортируется из джунглей на нефтеперерабатывающий завод.
ЗАВЕРШЕНИЕ: На секретных нефтеперерабатывающих заводах, также обычно скрытых под покровом джунглей, пасту перерабатывают в белоснежный порошок гидрохлорида кокаина (полное название) путем добавления большего количества химических веществ, таких как соляная кислота, перманганат калия, ацетон, эфир, аммиак, карбонат кальция, карбонат натрия, серная кислота и большее количество бензина. Затем эту смесь “измельчают”, остаток высушивают, и получается порошок. Все химические ингредиенты дешевы и, поскольку используются во многих законных отраслях промышленности, их легко приобрести.
ЗАТРАТЫ: Крестьянин, выращивающий коку, или “кокалеро”, может работать как собака весь год, собирая до шести урожаев на своем участке в джунглях, и каждый урожай приносит ему 125 кг листьев коки. Из 750 килограммов листьев, произведенных им в общей сложности, получится пять килограммов макаронных изделий. После его собственных накладных расходов он может зарабатывать всего 5000 долларов в год. Даже после измельчения в порошок один килограмм может стоить около 4000 долларов.
ПРИБЫЛЬ: Это самая высокая прибыль для любого продукта в мире. Стоимость одного килограмма колумбийского “pure” возрастает с 4000 до 60 000-70 000 долларов, если просто проехать три тысячи миль от побережья Колумбии до США или пять тысяч миль до Европы. Даже это не конец. Килограмм, по мнению покупателя, будет “урезан” (фальсифицирован) в шесть раз по сравнению с его весом и объемом без потери цены за грамм. Пользователи, наконец, заплатят последнему дилеру в сети около 70 000 долларов за килограмм сахара размером с пакетик, который покинул побережье Колумбии, стоимостью всего в 4000 долларов.
РЕЗУЛЬТАТЫ: Эти нормы прибыли гарантируют, что крупные операторы могут позволить себе лучшие технологии, оборудование, вооружение и опыт. Они могут нанимать умы мирового класса, подкупать чиновников — в некоторых случаях вплоть до национального президентского уровня - и почти смущены количеством добровольцев, требующих помощи в транспортировке и мерчендайзинге их продукции в обмен на долю. Независимо от того, сколько низкоуровневых “мулов” поймано и отправлено в тюрьму, всегда найдутся тысячи обездоленных и / или глупых, готовых добровольно пойти на риск.
СТРУКТУРЫ: После убийства Пабло Эскобара из медельинского картеля и ухода в отставку братьев Очоа из Кали, гангстеры в Колумбии разделились примерно на сотню мини-картелей. Но за последние три года возник новый гигантский картель, который объединил их всех под своим господством.
Двое независимых, которые пытались выстоять, были найдены мертвыми после впечатляющих страданий, и сопротивление новым объединителям прекратилось. Мегакартель называет себя Эрмандад, или “Братство”, и действует как крупная промышленная корпорация, за спиной которой частная армия для охраны своей собственности и команда наказания психопатов для обеспечения дисциплины.
Братство не производит кокаин. Она закупает весь продукт каждого мини-картеля в виде готового белого порошка. Она предлагает “справедливую" (по ее собственному определению) цену не по принципу "бери или оставляй", а по принципу "бери или умри". После этого "Эрмандад" продается всему миру.
ОБЪЕМЫ: Общий объем продукта составляет около 600 тонн в год, и это примерно 300 тонн для двух направлений: США и Европа, почти единственные два континента, на которых используется наркотик. Учитывая размеры прибыли, перечисленные выше, общая прибыль исчисляется не сотнями миллионов долларов, а десятками миллиардов.
ТРУДНОСТИ: Из-за огромных прибылей может оказаться, что между картелем и конечным пользователем находится двадцать трейдеров. Эти торговцы могут быть перевозчиками, прохожими или конечными продавцами. Вот почему FLO (Силам закона и порядка) в любой стране чрезвычайно трудно прикоснуться к крупным игрокам. Они надежно защищены, используют крайнее насилие в качестве сдерживающего фактора и никогда даже не прикасаются к продукту лично. Рыбешек помельче постоянно ловят, судят и сажают в тюрьму, но они редко “пищат” и их немедленно заменяют.
ПЕРЕХВАТЫ: Американские и европейские ВВС находятся в состоянии постоянной войны с кокаиновой промышленностью, и продолжаются перехваты транзитных грузов или захваты складов. Но ФЛО обоих континентов занимают лишь 10-15% рынка кокаина, и, учитывая ошеломляющую прибыль, этого недостаточно. Было бы необходимо поднять уровни “перехват“ и ”конфискация" до 80% или более, чтобы нанести ущерб индустрии. Если бы они потеряли 90%, картели распались бы, и кокаиновая индустрия, наконец, была бы уничтожена.
ПОСЛЕДСТВИЯ: Всего тридцать лет назад кокаин считался в народе просто “леденцом для носа” для светских львиц, торговцев облигациями и артистов эстрады. Сегодня она превратилась в массовое национальное бедствие, наносящее катастрофический ущерб обществу. По оценкам FLO, на двух континентах около 70% уличных преступлений с целью приобретения (угон автомобиля, кража со взломом, ограбление и т.д.) совершается с целью получения средств для поддержания привычки. Если “преступник” под кайфом от особо опасного побочного продукта кокаина, называемого “крэк”, ограбление может сопровождаться бессмысленным насилием.
Помимо этого, доходы от кокаина, однажды отмытые, используются для финансирования других форм преступности, особенно незаконного оборота оружия (также используемого для совершения преступлений и терроризма) и людей, в особенности нелегальных иммигрантов и похищенных девушек для торговли секс-рабынями.
ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ: Наша страна была совершенно справедливо опустошена разрушением осенью 2001 года Всемирного торгового центра и нападением на Пентагон, которое унесло жизни почти 3000 человек. С тех пор ни один американец на родине не погиб от иностранного терроризма, но война с терроризмом продолжается и должна продолжаться. Тем не менее, в то десятилетие, по самым скромным подсчетам, количество жизней, разрушенных наркотиками, в десять раз превышало стоимость жертв 11 сентября, и половина из них была вызвана химическим веществом под названием кокаин.
Я имею честь оставаться, господин Президент,
РОБЕРТ БЕРРИГАН
заместитель директора (Специальные операции)
Управление по борьбе с наркотиками
ПРИМЕРНО В ТО ВРЕМЯ, когда доклад Берригана доставлялся курьером в Белый дом, британский бывший таможенник сидел в невзрачном офисе в порту в Лиссабоне, с крайним разочарованием глядя на фотографию потрепанного старого траулера.
Тим Мэнхайр всю свою сознательную жизнь проработал акцизным инспектором - не всегда самая популярная профессия, но та, которую он считал глубоко необходимой. Если сбор доходов для жадного правительства с незадачливого туриста не ускоряет кровь, его работа на пыльных задворках лиссабонских доков была своего рода самореализацией, и была бы более успешной, если бы не разочарование от этого старого врага: нехватки ресурсов.
Небольшое агентство, которое он возглавлял, называлось MAOC-N, еще одна аббревиатура в мире закона и порядка. Он расшифровывался как Морской аналитический оперативный центр по борьбе с наркотиками и объединил экспертов из семи стран. Шестью партнерами Великобритании были Португалия, Испания, Ирландия, Франция, Италия и Нидерланды. Принимающей стороной была Португалия, а режиссером был британец, переведенный из HMRC (Налогово-таможенное управление Ее Величества) в SOCA (Агентство по борьбе с тяжкими преступлениями и организованной преступностью), чтобы занять эту должность.
Что сделал МАОК, так это попытался скоординировать усилия европейских военно-морских сил по противодействию контрабанде кокаина из Карибского бассейна через Атлантику к двум побережьям Западной Европы и Западной Африки.
Причиной разочарования Тима Манхайра в то солнечное утро было то, что он мог видеть, как другая рыба с большим и ценным грузом вот-вот ускользнет из сети.
Фотография была сделана с воздуха, но, кроме того, что патрульный самолет сделал красивые снимки, он был бессилен что-либо сделать. Он просто передал изображение в течение нескольких секунд в MAOC, находящийся за много миль.
На фотографии был изображен потрепанный балочный траулер, на носу которого было название Esmeralda-G.Она была найдена по счастливой случайности как раз на пороге темноты и рассвета в восточной Атлантике, и отсутствие кильватерного следа указывало на то, что она только что легла в дрейф после того, как проплыла незамеченной всю ночь. Изображение было достаточно четким, чтобы Мэнхайр, вглядываясь в увеличительную рамку над снимком, увидел, что команда собирается задрапировать судно от носа до кормы синим брезентом. Это была стандартная практика для контрабандистов кокаина в море, чтобы избежать обнаружения, если они могли.
Они плавали ночью, затем провели день, бесшумно покачиваясь под брезентом, который сливался с окружающим морем, и его было чрезвычайно трудно заметить сверху. На закате команда откинула брезент, уложила его и отправилась дальше. Это заняло время, но также было безопаснее. Быть застигнутым на рассвете за тем, как он собирал брезент, было выдающим себя. Это был не ловец рыбы. Ее груз, до тонны белого порошка, уже был в трюме, упакованный в многослойную упаковку и тюки для предотвращения повреждения солью и водой, где он и находился с момента погрузки на гнилой деревянной пристани в заливе Венесуэлы.