Повсюду вокруг них бушевала какофония жадности в своем самом славном и крайнем избытке. Но это не могло изменить их мир.
Она прервала связь между их взглядами ровно настолько, чтобы посмотреть вниз и найти свой стакан, а затем поднять его со стола. Там было пусто, если не считать льда и вишни, но это не имело значения. Он поднял свой стакан в ответ, может быть, в нем остался один глоток пива с пеной.
— До конца, — сказала она.
Он улыбнулся и кивнул. Он любил ее, и она знала это.
— До конца, — начал он и сделал паузу. «В место, где пустыня становится океаном».
Она улыбнулась в ответ, когда они коснулись очков. Она поднесла свою к губам, и вишня закатилась ей в рот. Она многозначительно посмотрела на него, пока он вытирал пивную пену с усов. Она любила его. Это были они против всего гребаного мира, и ей очень нравились их шансы.
Затем ее улыбка исчезла, когда она подумала о том, как неправильно все сыграла. Откуда ей было знать, какой будет его реакция, как он не позволит ей подняться. Она должна была подождать, пока все не закончится, чтобы сказать ему.
— Макс, — сказала она уже очень серьезно. «Позвольте мне сделать это. Я серьезно. В последний раз».
"Ни за что. Это я. Я поднимаюсь".
С пола казино донесся возглас, и он был достаточно громким, чтобы сломать барьер, окружавший их. Она выглянула и увидела техасца с десятью галлонами, танцующего в конце одного из столов для игры в кости, прямо под кафедрой, возвышавшейся над полом казино. Рядом с техасцем стояла набирающая дату женщина с длинными волосами, которая работала в казино еще с тех пор, как Кэсси впервые начала торговать в Тропе.
Кэсси снова посмотрела на Макса.
«Я не могу дождаться, когда мы уберемся отсюда навсегда. Позволь мне хотя бы кинуть тебя за это».
Макс медленно покачал головой.
"Не в картах. Это мое."
Макс встал, и она посмотрела на него. Он был красив и темен. Ей нравился маленький шрам у него под подбородком, потому что там никогда не росли усы.
— Думаю, пора, — сказал Макс.
Он посмотрел через казино, его глаза сканировали, но никогда не останавливались и не задерживались ни на чем, пока они не поднялись вверх по подлокотнику кафедры. Взгляд Кэсси последовал за ним. Там наверху был мужчина, одетый в темное и смотревший вниз, как священник на свою паству.
Она снова попыталась улыбнуться, но не смогла поднять уголки рта. Что-то было не так. Это было изменение планов. Выключатель. Она поняла тогда, как сильно она хотела подняться и как сильно ей будет не хватать заряда, который это даст ей в крови. Тогда она знала, что дело действительно в ней, а не в Максе. Она не защищала Макса. Она была эгоистичной. Она хотела этого заряда в последний раз.
«Что бы ни случилось, — сказал Макс, — увидимся, когда увидимся».
Теперь она нахмурилась. Такое прощание никогда не было частью ритуала. Негатив такой.
«Макс, что случилось? Почему ты так нервничаешь?»
Макс посмотрел на нее и расправил плечи.
«Потому что это конец, я думаю».
Он попытался улыбнуться, затем коснулся ее щеки и наклонился. Он поцеловал ее в щеку, а затем быстро перешел к ее губам. Он просунул руку под стол, где никто не мог видеть, и провел пальцем по внутренней стороне ее ноги, проследив шов на джинсах. Затем, не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел из гостиной. Он пошел через казино к нише лифта, и она смотрела ему вслед. Он не оглянулся. Это было частью ритуала. Ты никогда не оглядывался назад.
1
Дом на Лукаут-Маунтин-роуд стоял далеко от улицы и прижимался к крутому ущелью позади. Это дало ему длинную и плоскую зеленую лужайку, идущую от широкого переднего крыльца к белому частоколу, который шел вдоль линии улицы. В Лорел каньоне было необычно иметь такую огромную лужайку спереди или сзади, да еще и такую ровную. Именно эта лужайка станет ключевой точкой продажи недвижимости.
В разделе недвижимости «Таймс» было объявлено, что день открытых дверей начнется в два часа дня и продлится до пяти. Кэсси Блэк подъехала к тротуару за десять минут до начала и не увидела ни машин на подъездной дорожке, ни каких-либо признаков активности в доме. Белый универсал Volvo, который, как она знала, принадлежал владельцам, который обычно припарковывался снаружи, исчез. Она не могла рассказать о другой машине, черном БМВ, потому что маленький гараж на одну машину сбоку от дома был закрыт. Но она решила, что пропажа Volvo означает, что владельцы дома отсутствовали в течение дня и не будут присутствовать на показе. Это было прекрасно. Кэсси предпочитала, чтобы их не было дома. Она не была уверена, как бы повела себя, если бы семья была прямо в доме, когда она проходила через него.
Кэсси оставалась в «Бокстере» до двух часов дня, а затем забеспокоилась, и ее мысли подскочили к выводу, что она перепутала время или, что еще хуже, дом уже продан, а показ отменен. Она открыла раздел недвижимости на пассажирском сиденье и снова проверила список. Она была права. Она посмотрела на вывеску ПРОДАЕТСЯ на лужайке перед домом и сверила имя брокера с именем в объявлении. Они совпали. Она достала из рюкзака сотовый телефон и попыталась позвонить в агентство недвижимости, но безуспешно. Это не удивило ее. Она была в Лорел каньоне, и всегда казалось невозможным получить четкую сотовую связь в любом из районов склона Лос-Анджелеса.
От нечего делать, кроме как ждать и контролировать свои страхи, она изучала дом, который стоял за вывеской ПРОДАЕТСЯ. Согласно рекламе, это было бунгало калифорнийского ремесленника, построенное в 1931 году. В отличие от более новых домов по обеим сторонам, оно не только было отодвинуто от улицы к склону холма, возвышавшемуся позади него, но и обладало изрядным характером. . Он был меньше, чем большинство соседних домов, его дизайнеры, очевидно, сделали ставку на большую лужайку и открытость участка. Новые дома по соседству были построены по каждой линии участка в соответствии с философией, согласно которой внутреннее пространство было премиальным.
У старого бунгало была длинная покатая серая крыша, из которой вырастали два слуховых окна. Кэсси предположила, что одна принадлежала спальне, которую делила пара, а другая была комнатой девушки. Подъездные пути были окрашены в красновато-коричневый цвет. Широкая веранда тянулась вдоль всей передней части дома, а входная дверь представляла собой французскую дверь с одним светом. Обычно семья опускала жалюзи на дверное стекло, но сегодня жалюзи на двери и на панорамном окне были подняты, и Кэсси могла заглянуть в гостиную. Верхний свет был оставлен включенным.
Передний двор определенно был игровой площадкой. Она всегда была аккуратно стрижена и подстрижена. По левому периметру были построены деревянные качели и тренажерный зал для джунглей. Кэсси знала, что девушка, жившая в доме, предпочитала качаться спиной к дому и лицом к улице. Она часто думала об этом, задаваясь вопросом, есть ли в этой привычке что-то, что можно было бы истолковать как своего рода психологическую подсказку.
Пустые качели висели совершенно неподвижно. Кэсси увидела кикбол и красный фургон, неподвижно стоящие в траве, тоже ожидая внимания девушки. Кэсси подумала, что игровая площадка могла быть одной из причин переезда семьи. Поскольку в Лос-Анджелесе все относительно, Лорел каньон был островком разумной безопасности в растянувшемся городе. Тем не менее, ни в одном районе нежелательно, чтобы ваши дети играли во дворе так близко к улице, в месте, где им может быть причинен вред, где им может угрожать опасность.
В рекламе ничего не говорилось об этой потенциальной проблеме с двором. Кэсси посмотрела вниз и снова прочитала.
ПРИНОСИТЕ ВСЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ!
1931 г. Классический калифорнийский мастер.
2/2, просторная гостиная/столовая, большой лесной участок.
Очень мотивирован и взволнован!
Снижена и цена продажи!
Кэсси заметила табличку «ПРОДАЕТСЯ» на участке три недели назад, когда проезжала мимо. Это зрелище повергло ее жизнь в смятение, что проявлялось в бессоннице и невнимательности на работе. Она не продала ни одной машины за три недели, это было ее самое долгое отсутствие на доске продаж.
Сегодняшний показ был первым днем открытых дверей, насколько она знала. Поэтому формулировка объявления показалась ей любопытной. Она задавалась вопросом, почему владельцы так стремились продать, что уже снизили цену после всего лишь трех недель на рынке. Это казалось неправильным.
Через три минуты после начала дня открытых дверей машина, которую Кэсси не узнала, темно-бордовый седан «Вольво», въехала на подъездную дорожку и остановилась. Из него вышла стройная блондинка лет сорока пяти. Она была небрежно, но аккуратно одета. Она открыла багажник своей машины и сняла табличку «Дом открытых дверей», которую понесла к бордюру. Кэсси проверила свои волосы в зеркале козырька, потянулась к затылку и туго натянула парик на голову. Она вышла из «Порше» и подошла к женщине, которая устанавливала знак.
— Вы Лора ЛеВэлли? — спросила Кэсси, прочитав имя внизу таблички «ПРОДАЕТСЯ».
"Конечно. Ты здесь, чтобы посмотреть на дом?"
— Да, я бы хотел.
"Хорошо, позвольте мне открыть его, и мы поедем оттуда. Хорошая у вас машина. Совершенно новая?"
Она указала на бланк дилера в держателе переднего номерного знака «Порше». Кэсси сняла номерные знаки в гараже своего дома, прежде чем поехать в открытый дом. Это была всего лишь мера предосторожности. Она не была уверена, записывали ли брокеры номерные знаки для отслеживания потенциальных клиентов или получения сведений о потенциальных покупателях. Она не хотела, чтобы ее выследили. По той же причине она носила парик.
— А, да, — сказала она. «Новый для меня, но использованный. Ему год».
"Хороший."
Снаружи Boxster выглядел нетронутым, но на самом деле это был репо с почти тридцатью тысячами миль пробега, складным верхом, который протекал, и проигрывателем компакт-дисков, который обычно отключался, когда машина натыкалась на малейшую неровность дороги. Босс Кэсси, Рэй Моралес, разрешил ей использовать его, пока он разбирался с владельцем, позволяя парню до конца месяца придумать деньги, прежде чем поставить машину на стоянку. Кэсси ожидала, что они никогда не увидят ни цента от этого парня. Он был бездельником насквозь. Она посмотрела на пакет. Он сделал первые шесть платежей, каждый раз задерживаясь, а затем отказался от следующих шести. Рэй совершил ошибку, взяв бумагу этого парня после того, как не получил ни одного получателя от внешних кредитных компаний. Это была наводка прямо там. Но этот парень уговорил Рэя взять бумагу и передать ключи. Это действительно беспокоило Рэя, что его избили. Он лично вышел на буровую установку, когда они подключили Boxster возле бокса бездельника на склоне холма с видом на Сансет-Плаза.
Агент по недвижимости вернулась к своей машине и достала портфель, затем повела Кэсси по каменной дорожке к крыльцу.
— Хозяева будут дома? — спросила Кэсси.
"Нет, лучше, когда никого нет дома. Тогда люди могут смотреть, куда хотят, говорить, что хотят. Никаких обид. Знаете, вкусы у людей разные. "
Кэсси улыбнулась из вежливости. Они подошли к входной двери, и ЛеВэлли достала из портфеля маленький белый конверт и достала ключ. Открыв дверь, она продолжила свою болтовню.
«Вас представляет брокер?»
«Нет. Я сейчас как бы на стадии поиска».
«Ну, полезно знать, что есть на рынке. Вы в настоящее время являетесь владельцем?»
"Извините меня?"
"Вы владеете сейчас? Вы продаете?"
"О. Нет, я снимаю. Я хочу купить. Что-то маленькое вроде этого".
"Дети?"
"Просто я."
ЛеВэлли открыл дверь и поздоровался, просто чтобы убедиться, что никого нет дома. Когда ответа не последовало, она первой помахала Кэсси.
«Тогда это должно быть идеально. Здесь всего две спальни, но жилые помещения большие и очень открытые. Я думаю, это просто мило. Вот увидишь».
Они вошли в дом, и ЛеВэлли поставила портфель. Затем она протянула руку и снова представилась.
ЛеВэлли дал краткое описание атрибутов и активов дома. Из своего портфеля она достала стопку распечатанных листовок с информацией о доме и, пока говорила, дала одну Кэсси. Кэсси время от времени кивала, но почти не слушала. Вместо этого она пристально изучала обстановку и другие вещи семьи, которая жила в доме. Она украдкой поглядывала на фотографии на стенах, на столах и сундуках. ЛеВэлли сказал ей, чтобы она продолжала просматривать, пока она раскладывает регистрационный лист и информационные пакеты на обеденном столе.
Дом содержался в очень аккуратном состоянии, и Кэсси задавалась вопросом, насколько это связано с тем, что его показывали потенциальным покупателям. Она прошла в короткий коридор, а затем поднялась по лестнице, ведущей к двум спальням и ванной наверху. Она шагнула на несколько футов в главную спальню и огляделась. В комнате был большой эркер, который выходил на крутой скалистый склон позади дома. — позвал ЛеВэлли снизу, по-видимому, точно зная, на что смотрит и думает Кэсси.
«Оползни — не проблема. Склоны там — это прессованный гранит. Вероятно, он лежал там десять тысяч лет и, поверьте мне, никуда не денется. исследование завершено. Если вы его купите, это поможет вам лучше спать по ночам».
"Хорошая идея", сказала Кэсси.
Кэсси видела достаточно. Она вышла из комнаты и прошла через холл в детскую спальню. Эта комната тоже была опрятной, но загроможденной коллекциями мягких игрушек, кукол Барби и других игрушек. В одном углу стоял мольберт для рисования, на котором был нарисован школьный автобус с несколькими фигурками в окне. Автобус подъехал к зданию, где в гараже стоял красный грузовик. Пожарная часть. Девушка была хорошей художницей.
Кэсси проверила зал, чтобы убедиться, что ЛеВэлли не подошел, и подошла к мольберту. Она перелистнула несколько страниц с предыдущими рисунками. На одном рисунке был изображен дом с большой зеленой лужайкой перед ним. Перед домом висела табличка ПРОДАЕТСЯ, а рядом с ней стояла фигурка девушки. Пузырь, вылетевший изо рта девушки, сказал Бу-Ху. Кэсси долго изучала его, прежде чем оторваться и оглядеть остальную часть комнаты.
На левой стене висел постер мультфильма «Русалочка» в рамке. Были также большие деревянные буквы, пишущие имя ДЖОДИ ШОУ, каждая буква окрашена в свой цвет радуги. Кэсси стояла посреди комнаты и молча пыталась все усвоить и запомнить. Взгляд ее упал на фотографию, стоявшую в маленькой рамке на белом бюро девушки. На нем была изображена улыбающаяся девочка, стоящая с Микки Маусом среди толпы в Диснейленде.
«Комната их дочери».
Кэсси чуть не подпрыгнула от голоса позади нее.
Она превратилась. Лора Левэлли стояла в дверях. Кэсси не слышала ее на ступеньках. Она задавалась вопросом, не подозревал ли брокер ее и намеренно пробрался вверх по лестнице, чтобы поймать ее на краже или на чем-то еще.
— Милый малыш, — сказал ЛеВэлли, не выказывая ни малейшего подозрения. «Я встретил ее, когда впервые попал в список. Думаю, ей шесть или семь лет».
«Пять. Почти шесть».
"Извините меня?"
Кэсси быстро указала на фотографию на комоде.
«Я бы предположил. Я имею в виду, если это фото недавнее».
Она повернулась и подняла руку, осматривая всю комнату.
«У меня также есть племянница, которой пять лет. Это может быть ее комната».
Она подождала, но ЛеВэлли больше не задавала вопросов. Это была грубая оплошность, и Кэсси знала, что ей повезло, что она сошла с рук.
«Ну, — сказал ЛеВэлли, — я хочу, чтобы вы вошли в систему, чтобы у нас было ваше имя и номер телефона. Есть какие-нибудь вопросы, на которые я могу вам ответить? сделать это».
Она улыбнулась, когда произнесла последнюю строчку. Кэсси улыбнулась в ответ.
— Пока нет, — сказала она. — Но мне нравится дом.
ЛеВэлли направился обратно к лестнице и вниз. Кэсси направилась к двери, чтобы последовать за ней. Выйдя в коридор, она оглянулась на коллекцию мягких игрушек на полке над кроватью. Девушка казалась неравнодушной к плюшевым собакам. Затем ее глаза вернулись к рисунку на мольберте.
Внизу в гостиной ЛеВэлли вручил ей блокнот с регистрационным листом. Она написала имя Карен Пэлти, имя, принадлежавшее старой подруге, когда-то игравшей в блэкджек, затем придумала номер телефона с голливудской телефонной станцией и адресом на Николс-Каньон-роуд. После того, как она вернула его, ЛеВэлли прочитал запись.
«Карен, знаешь, если этот дом не то, что ты ищешь, в каньоне есть еще несколько других, которые я с радостью покажу тебе».
«Хорошо, это было бы хорошо. Но позволь мне сначала подумать об этом».
"О, конечно. Вы просто дайте мне знать. Вот моя визитка".
ЛеВэлли протянул визитную карточку, и Кэсси взяла ее. Через панорамное окно гостиной она заметила машину, подъезжающую к обочине за «бокстером». Еще один потенциальный покупатель. Она решила, что пора задавать вопросы, пока ЛеВэлли осталась одна.
— В объявлении в газете говорилось, что Шоу очень хотят продать дом. Вы не возражаете, если я спрошу, почему? Я имею в виду, здесь что-то не так?
На полпути к своему вопросу Кэсси поняла, что назвала имя владельцев. Затем она вспомнила буквы на стене в комнате девушки и поняла, что ей ничего не угрожает, если ЛеВэлли заметит оговорку.
«О нет, это вообще не имеет никакого отношения к дому», — сказал ЛеВэлли. «Его перевели, и они очень хотят переехать и обустроиться на новом месте. Если они продадут его быстро, они смогут переехать все вместе, вместо того, чтобы ему приходилось ездить туда и обратно с нового места. Это очень долгое путешествие. ."
Кэсси почувствовала, что ей нужно сесть, но остановилась. Она почувствовала, как ужасный страх охватил ее сердце. Она пыталась сохранять спокойствие, положив руку на каменный очаг, но была уверена, что не скрывает воздействия только что услышанных слов.
Это очень долгое путешествие.
"У тебя все нормально?" — спросил ЛеВэлли.
«Хорошо. Я в порядке. На прошлой неделе у меня был грипп, и… ты знаешь».
«Я знаю. У меня было это несколько недель назад. Это было ужасно».
Кэсси отвернулась и вела себя так, словно изучала кирпичную кладку камина.
"Как далеко они двигаются?" — спросила она так небрежно, насколько это было возможно, учитывая охватившие ее страхи.
Она закрыла глаза и ждала, уверенная, что ЛеВэлли уже знал, что ее здесь нет из-за дома.
" Париж. Он работает в каком-то бизнесе по импорту одежды, и они хотят, чтобы он какое-то время занимался этим. Они думали о том, чтобы сохранить дом, может быть, сдать его в аренду. Я хочу вернуться. Я имею в виду, что это Париж. Кто бы не хотел жить там?"
Кэсси открыла глаза и кивнула.
«Париж…»
ЛеВэлли продолжил почти заговорщицким тоном.
«Это также причина, по которой они были бы очень заинтересованы в любом предложении. Его компания покроет его все, что ниже оценочной стоимости. Все в пределах разумного. там, чтобы этим летом девочку отправили в одну из этих языковых школ. Чтобы она могла начать учить язык и к тому времени, когда начнутся занятия, достаточно интегрироваться».
Кэсси не слушала рекламный ход. Она смотрела в темноту очага. Тысячи огней горели там и согревали этот дом. Но в данный момент кирпичи были черными и холодными. И Кэсси казалось, что она смотрит внутрь своего собственного сердца.
В этот момент она поняла, что все в ее жизни изменилось. Долгое время она жила изо дня в день, старательно избегая даже взгляда на отчаянный план, уплывавший на горизонте, как сон.
Но теперь она знала, что пора идти к горизонту.
2
В понедельник после дня открытых дверей Кэсси приехала в голливудский «Порше», как обычно, в десять и провела остаток утра в своем маленьком кабинете за пределами выставочного зала, просматривая свой список обратных вызовов, изучая обновленный список запасов, отвечая на запросы в Интернете и поиск клиента, который ищет винтажный Speedster. Однако в основном ее мысли были сосредоточены на информации, которую она узнала во время дня открытых дверей в Лорел каньоне.
Понедельники всегда были самыми медленными днями в выставочном зале. Время от времени оставались покупатели и документы, оставшиеся после выходных, но, как правило, приходило очень мало первых покупателей автомобилей. Автосалон располагался на бульваре Сансет, в полуквартале от кинотеатра «Синерама Доум», и иногда по понедельникам было так медленно, что Рэй Моралес не мог остановиться. не против, если Кэсси подошла и поймала фильм днем, главное, чтобы у нее был включен пейджер и ее можно было отозвать, если что-то пойдет не так. Рэй всегда давал Кэсси передышку, начиная с того, что давал ей работу без какого-либо реального опыта. Она знала, что его мотивы не были полностью альтруистическими. Она знала, что это только вопрос времени, когда он придет к ней за возвратом. Она была удивлена, что он еще не сделал шаг; прошло десять месяцев.
Голливудский Porsche продавал новые и подержанные автомобили. Кэсси, как самый новый человек в отделе продаж из шести человек, должна была работать по понедельникам и заниматься всеми делами, связанными с Интернетом. Последнее она не возражала, потому что она посещала компьютерные курсы в исправительном учреждении для женщин Высокой пустыни и обнаружила, что ей нравится эта работа. Она узнала, что предпочитает иметь дело с покупателями и продавцами из других дилерских центров через Интернет, а не лично.
Ее поиски Speedster соответствующего качества увенчались успехом. Она нашла кабриолет 58-го года в первозданном состоянии на стоянке в Сан-Хосе и договорилась о том, чтобы за ночь сделать фотографии и детали. Затем она оставила покупателю сообщение о том, что он может прийти на следующий день и посмотреть фотографии, или же она отправит их в его офис, как только получит их.
Единственный тест-драйв дня состоялся незадолго до обеда. Покупателем был один из так называемых голливудских стояков Рэя, имя, которое управляющий автопарком придумал сам.
Рэй неукоснительно просматривал «Голливуд Репортер» и «Дейли Вэрайети» в поисках историй о том, как никто за одну ночь становится кем-то. Чаще всего это были писатели, которых вырвали из безвестности без гроша в кармане и сделали богатыми и, по крайней мере, известными на один день, благодаря контракту со студией на книгу или сценарий. Как только Рэй выбрал цель, он отследил адрес писателя через Гильдию писателей или у своего друга в офисе регистратора избирателей. Затем он попросил Sunset Liquor Deli доставить бутылку шотландского виски Macallan с его визитной карточкой и поздравительной запиской. Чуть больше половины времени он работал. Получатель ответил звонком Рэю, а затем посещением выставочного зала. Владение Porsche было почти обрядом в Голливуде, особенно для мужчин в возрасте от двадцати до двадцати лет, какими, казалось, были все сценаристы. Рэй передал этих клиентов своим продавцам, разделив комиссию с любой возможной продажи после стоимости виски.
Тест-драйв Кэсси в понедельник был писателем, который только что подписал семизначный контракт с Paramount. Рэй, прекрасно понимая, что Кэсси не продала ни одной машины за три недели, дал ей «до». Писателя звали Джо Майклс, и он интересовался новым кабриолетом Carrera, автомобилем, стоимость которого в полной комплектации составляла около 100 000 долларов. Комиссия Кэсси покроет ее розыгрыш в течение месяца.