«Некоторые из этих людей хотят, чтобы их убили», - сказал Дики Кройер, нажимая на педаль тормоза, чтобы не ударить газетчика. Мальчик ухмыльнулся, скользя между медленно движущимися машинами, размахивая газетами с контролируемой энергией танцора с веером. «Шестиликальный отряд»; заголовки были огромными и блестящими черными. «Ураган угрожает Веракрусу». Смазанная фотография уличных боев в Сан-Сальвадоре покрыла весь таблоид.
Был поздний полдень. Улицы сияли тем удивительно ярким светом без теней, который предшествует буре. Все шесть полос движения, движущиеся вдоль Insurgentes, остановились, и еще несколько газетчиков вышли на дорогу, вместе с женщиной, торгующей цветами, и ребенком с лотерейными билетами, свисающими с рулона, как туалетная бумага.
Между машинами пробирался красивый мужчина в старых джинсах и клетчатой рубашке. Его сопровождал маленький ребенок. Мужчина держал в кулаке бутылку кока-колы. Он сделал глоток, а затем снова запрокинул голову, глядя в небеса. Он стоял прямо и неподвижно, как бронзовая статуя, прежде чем загорелся своим дыханием, так что огромный огненный шар вырвался из его рта.
'Кровавый ад!' - сказал Дики. «Это опасно».
«Это жизнь, - сказал я. Я раньше видела пожирателей огня. Где-то в больших пробках всегда был один из них. Я включил радио в машине, но электричество в воздухе заглушило музыку звуками статического электричества. Это было очень горячо. Я открыл окно, но внезапный запах дизельного топлива заставил меня снова закрыть его. Я прижал руку к выходу кондиционера, но воздух был теплым.
Пожиратель огня снова поднял в воздух огромный оранжевый шар пламени.
«Для нас», - объяснил Дики. «Опасно для людей в машинах. Такое пламя со всеми этими парами бензина. . . ты можешь представить?' Раздался медленный раскат грома. «Если бы только пошел дождь», - сказал Дики. Я посмотрел на небо, на низкие черные облака, отороченные золотом. Огромное солнце было окрашено в ярко-красный цвет из-за постоянно присутствующего в городе покрова смога и плотно втиснулось между стеклянными зданиями, которые сочились его светом.
«Кто купил нам эту машину?» Я сказал. Мотоцикл, на заднем сиденье которого стояли ящики с пивом, опасно проносился между машинами, едва не попав в магазин цветов.
«Один из сотрудников посольства», - сказал Дики. Он отпустил тормоз, и большой синий «Шевроле» проехал несколько футов, а затем движение снова остановилось. В любом городке к северу от границы эта свежая с завода машина не привлекла бы второго взгляда. Но Мехико - это место, где умирают старые машины. Большинство из тех, что нас окружали, были вмятинами и ржавыми или были грубо перекрашены в яркие основные цвета. «Мой друг одолжил его нам».
«Я мог догадаться, - сказал я.
«Это было короткое уведомление. Они не знали, что мы идем до позавчерашнего дня. Генри Типтри - тот, кто встречал нас в аэропорту - дал нам это. Это была особая услуга, потому что я знал его в Оксфорде ».
«Мне жаль, что вы не знали его в Оксфорде; тогда мы могли бы арендовать один у Hertz - с работающим кондиционером ».
'Так что мы можем сделать . . . ' - раздраженно сказал Дики ». . . забрать его и сказать ему, что для нас этого недостаточно?
Мы наблюдали, как пожиратель огня надувает еще один воздушный шар пламени, в то время как маленький мальчик спешит от водителя к водителю, собирая тут и там песо за выступление своего отца.
Дики достал из прорезанного кармана джинсовой куртки несколько мексиканских монет и отдал их ребенку. Выцветший рабочий костюм Дикки, его ковбойские сапоги и вьющиеся волосы привлекли внимание суровой иммиграционной службы в аэропорту Мехико. Только первоклассные ярлыки на его дорогом багаже и быстрые разговоры друга-советника Дикки из посольства спасли его от унизительного личного обыска.
Дикки Кройер представлял собой любопытную смесь учености и безжалостных амбиций, но он был нечувствителен, и это часто его погубляло. Его нечувствительность к людям, месту и атмосфере могла заставить его казаться клоуном, а не крутым изощренным человеком, которым он сам себя представлял. Но от этого он не стал менее ужасающим как друг или враг.
Продавец цветов наклонился, постучал по оконному стеклу и помахал Дикки. Он крикнул: « Вамос! «Было почти невозможно увидеть ее лицо за громоздкой охапкой цветов. Здесь были цветы всех цветов, форм и размеров. Цветы на свадьбу и цветы для хозяек ужина, цветы для любовниц и цветы для подозрительных жен.
Движение снова начало движение. Дикки крикнул: « Вамос! 'намного громче.
Женщина увидела, как я полез в карман за деньгами, и отделила дюжину розовых роз на длинных стеблях от менее дорогих бархатцев и астры. «Может быть, цветы подарить жене Вернера», - сказал я.
Дикки проигнорировал мое предложение. «Уйди с дороги», - крикнул он старухе, и машина рванулась вперед. Старуха отпрыгнула.
«Успокойся, Дикки, ты чуть не сбил ее с ног».
« Вамос! Я сказал ей; вамос . Их не должно быть в дороге. Они все сумасшедшие? Она меня хорошо слышала.
« Вамос означает« Ладно, пошли », - сказал я. «Она думала, ты хочешь купить».
«В Мексике это также означает остановку», - сказал Дики, подъезжая к белому автобусу VW перед нами. Он был полон людей и коробок с помидорами, а его помятый кузов был покрыт грязью, как это делают автомобили, когда они выезжают на проселочные дороги в это дождливое время года. Его выхлопная труба была недавно перевязана проволокой, а задняя панель была снята, чтобы охладить двигатель. Вентилятор издавал очень громкое завывание, так что Дикки приходилось говорить громко, чтобы его услышали. ' Вамос ; Катись. Так говорят в ковбойских фильмах ».
«Может, она не ходит в фильмы про ковбоев», - сказал я.
«Просто продолжай смотреть на карту улиц».
«Это не карта улиц; это просто карта. Он показывает только главные улицы ».
«Мы найдем все в порядке. Это от Insurgentes.
«Вы знаете, насколько велик Мехико? «Insurgentes» составляет около тридцати пяти миль в длину, - сказал я.
«Вы посмотрите на свою сторону, а я посмотрю в эту сторону. Фолькманн сказал, что это в центре города. Он чучел. «Мексика, как они это называют. Здесь никто не говорит «Мехико». Они называют этот город Мексикой ».
Я не ответил; Я отложил маленький цветной план города и стал смотреть на многолюдные улицы. Я был вполне счастлив, что меня возили по городу час или два, если Дики этого хотел.
Дики сказал: «Где-то в центре города» будет означать Пасео-де-ла-Реформа возле колонны с золотым ангелом. По крайней мере, это будет значить для любого туриста, приезжающего сюда впервые. А Вернер Фолькманн и его жена Зена здесь впервые. Верно?'
«Вернер сказал, что это будет второй медовый месяц».
«С Зеной я бы подумал, что одного медового месяца будет достаточно», - сказал Дики.
«Более чем достаточно, - сказал я.
Дики сказал: «Я убью твоего чертова Вернера, если он выведет нас из Лондона в погоню за дикими гусями».
«Это перерыв в работе», - сказал я. Вернер стал моим Вернером, которого я заметил, и останусь им, если что-то пойдет не так.
«Для тебя это так, - сказал Дики. - Тебе нечего терять. Когда вы вернетесь, ваш стол будет ждать вас. Но в этом здании дюжина людей борется за мою работу. Это даст Брету шанс взять на себя мою работу. Вы понимаете это, не так ли?
«Как Брет мог согласиться на твою работу, Дикки? Брет старше тебя.
Трафик двигался со скоростью около пяти миль в час. Маленький ребенок с грязным лицом на заднем сиденье автобуса «Фольксваген» с большим интересом смотрел на Дикки. Наглый взгляд, казалось, привел его в замешательство. Дики повернулся ко мне. «Брет ищет работу, которая ему подошла бы; и моя работа ему подошла бы. Брету будет нечего делать теперь, когда его комитет ликвидируется. Уже идет спор о том, кому достанется его офис. И о том, у кого будет эта высокая светловолосая машинистка в белых свитерах ».
- Глория? Я сказал.
'Ой? Не говори, что ты был там?
«Мы, рабочие, держимся вместе, Дики, - сказал я.
«Очень смешно, - сказал Дики. «Если Брет возьмет на себя мою работу, он погонится за твоей задницей. Работа для меня покажется праздником. Надеюсь, ты это понимаешь, старый приятель.
Я не знал, что блестящая карьера Брета резко упала до такой степени, что Дикки испугался. Но Дики получил докторскую степень по офисной политике, так что я был готов ему поверить. «Это Розовая зона», - сказал я. «Почему бы тебе не припарковаться в одном из этих отелей и не взять такси?»
Дикки, казалось, обрадовался идее позволить водителю такси найти квартиру Вернера Фолькманна, но, будучи Дики, ему пришлось несколько минут возразить против этого. Когда он свернул на полосу медленного движения, грязный ребенок в «фольксвагене» улыбнулся, а затем скривился в нас. Дикки взглянул на меня и сказал: «Ты корчишь рожи этому ребенку? Ради бога, веди себя по возрасту, Бернард. Дикки был в плохом настроении, и разговоры о своей работе сделали его более обидчивым.
Он свернул с Insurgentes в переулок и поехал на восток, пока мы не нашли автостоянку под одним из больших отелей. Когда мы спускались по пандусу в темноту, он включил фары. Это был другой мир. Здесь комфортно жили Mercedes, Cadillac и Porsche, сияющие здоровьем, пахнущие новой кожей и охраняемые двумя вооруженными охранниками. Один из них сунул билет под дворник и поднял шлагбаум, чтобы мы могли проехать.
- Значит, ваш школьный приятель Вернер заметил здесь, в городе, тяжеловесов из КГБ. Почему Контроллер (Европа) настаивал, чтобы я приехал сюда в это вонючее время года? » Дики очень медленно ехал по темному гаражу в поисках места для парковки.
«Вернер не заметил Эриха Стиннеса, - сказал я. Жена Вернера заметила его. И для него есть ведомственная тревога. Есть место.
Слишком маленький; это большая машина. Тревога? Ты не должен мне этого говорить, старина. Я подписал оповещение, помнишь меня? Контроллер немецких станций? Но я никогда не видел Эриха Стиннеса. Я бы не узнал Эриха Стиннеса от человека на Луне. Вы тот, кто может его опознать. Зачем мне приходить?
«Вы здесь, чтобы решать, что нам делать. Я недостаточно взрослый и недостаточно надежный, чтобы принимать решения. А что там, рядом с белым «мерседесом»?
«Мммммм», - сказал Дики. У него возникли проблемы с парковкой машины на месте, обозначенном белыми линиями. Один из охранников - крупный мужчина с лицом покера в накрахмаленных хаки и тщательно начищенных высоких сапогах - пришел посмотреть на нас. Он стоял, подбоченясь, глядя, в то время как Дикки метался взад и вперед, пытаясь протиснуться между белым кабриолетом и бетонной стойкой, на которой были яркие пятна эмали от других автомобилей. - Вы действительно целовались с той блондинкой в офисе Брета? сказал Дикки, когда он отказался от своей задачи и вернулся в другое место с пометкой «зарезервировано».
«Глория? Я думал, что все знают обо мне и Глории, - сказал я. На самом деле я знал ее не лучше, чем Дикки, но я не мог устоять перед шансом подколоть его. «Моя жена ушла от меня. Я снова свободный человек ».
- Ваша жена дезертировала, - злобно сказал Дикки. «Ваша жена работает на чертовых русских».
«С этим покончено, - сказал я. Я не хотел говорить ни о жене, ни о детях, ни о каких-либо других проблемах. И если бы я действительно хотел поговорить о них, Дики был бы последним человеком, которому я бы доверился.
«Вы с Фионой были очень близки», - обвиняюще сказал Дикки.
«Это не преступление - любить свою жену», - сказал я.
- Запретная тема, а? Дикки было приятно прикоснуться к нерву и получить реакцию. Я должен был знать лучше, чем отвечать на его насмешки, я был виновен по ассоциации. Я снова стану стажером и останусь им, пока снова не докажу свою лояльность. Официально мне ничего не было сказано, но небольшая вспышка гнева Дикки не была первым признаком того, что на самом деле чувствовал отдел.
«Я приехал в эту поездку не для того, чтобы обсуждать Фиону», - сказал я.
«Не ссорьтесь, - сказал Дики. - Пойдем поговорим с твоим другом Вернером и покончим с этим. Мне не терпится выбраться из этой грязной дыры. Январь или февраль; это время, когда люди, которые знают, что к чему, едут в Мексику. Не в разгар сезона дождей.
Дикки открыл дверь машины, и я скользнула через сиденье, чтобы выбраться с его стороны. « Prohibido aparcar» , - сказал охранник и, скрестив руки, встал на нашем пути.
'Что это такое?' - сказал Дики, и мужчина повторил это снова. Дикки улыбнулся и объяснил на своем школьном испанском, что мы живем в отеле, мы оставим машину только на полчаса, и мы заняты очень важным делом.
- Prohibido aparcar , - невозмутимо сказал охранник.
«Дай ему немного денег, Дики, - сказал я. «Это все, что он хочет».
Охранник перевел взгляд с Дикки на меня и большим пальцем погладил его большие черные усы. Это был крупный мужчина, ростом с Дики и вдвое шире.
«Я не собираюсь ему ничего давать, - сказал Дики. «Я не собираюсь платить дважды».
«Позвольте мне сделать это», - сказал я. «У меня здесь небольшие деньги».
«Держись подальше от этого, - сказал Дики. «Вы должны знать, как обращаться с этими людьми». Он уставился на охранника. « Нет! Нада! Нада! Энтьенде ?
Охранник посмотрел на наш Шевроле, а затем щелкнул пальцем по дворнику и позволил ему упасть на стекло с глухим стуком. «Он разбьет машину», - сказал я. «Сейчас не время ввязываться в неприятности, которые невозможно выиграть».
«Я его не боюсь, - сказал Дики.
«Я знаю, что это не так, но я знаю». Я опередил его, прежде чем он ударил охранника. Под поверхностным обаянием Дикки была жесткая, почти жестокая полоса, и он был активным членом клуба дзюдо Министерства иностранных дел. Дикки ничего не боялся; поэтому мне не нравилось с ним работать. Я вложил бумажные деньги в руку охранника и подтолкнул Дики к табличке с надписью «Лифт в вестибюль отеля». Охранник смотрел нам вслед, его лицо все еще оставалось без эмоций. Дикки тоже не обрадовался. Он думал, что я пытался защитить его от стражи, и чувствовал себя униженным моим вмешательством.
Вестибюль отеля представлял собой ту же вездесущую комбинацию тонированного зеркала, пластикового мрамора и губчатого ковра, которым, как известно, восхищаются иностранные путешественники. Мы сели под огромную витрину пластиковых цветов и посмотрели на фонтан.
- Мачизм, - грустно сказал Дикки. Мы ждали, когда швейцар отеля в цилиндре найдет таксиста, который отвезет нас в квартиру Вернера. - Мачизм, - снова задумчиво сказал он. «Все до единого одержимы этим. Вот почему здесь ничего нельзя сделать. Я собираюсь доложить об этом ублюдке внизу менеджеру.
«Подождите, пока мы заберем машину», - посоветовал я.
«По крайней мере, посольство прислало к нам советника. Это означает, что Лондон сказал им предоставить нам полную дипломатическую поддержку ».
- Или это означает, что у сотрудников посольства Мехико, включая вашего приятеля Типтри, много свободного времени.
Дикки оторвался от пересчета дорожных чеков. «Что мне нужно сделать, Бернард, чтобы ты вспомнил, что это Мексика? Не Мехико; Мексика.'
2
Это был новый Вернер Фолькманн. Это не был замкнутый еврейский сирота, с которым я учился в школе, ни мрачный подросток, с которым я вырос в Берлине, ни богатый, толстый банкир, которого приветствовали по обе стороны стены. Этот новый Вернер был крепкой, мускулистой фигурой в хлопковой рубашке с короткими рукавами и хорошо сидящих брюках Madras. Его большие висячие усы были подстрижены, как и его густые черные волосы. Отдых с двадцатидвухлетней женой омолодил его.
Он стоял на балконе шестого этажа небольшого блока роскошных квартир в центре Мехико. Отсюда открывался вид на этот огромный город с горами на темном фоне. Умирающее солнце окрашивало мир в розовый цвет, теперь, когда грозовые тучи миновали. Длинные рваные полосы оранжевых и золотых облаков были разорваны по небу, как плакат, рекламирующий покрасневшее от смога солнце, разорванное проходящим вандалом.
Балкон был достаточно большим, чтобы вместить много дорогой белой садовой мебели, а также большие горшки с тропическими цветами. Зеленые листовые растения взбирались наверх, чтобы обеспечить тень, в то время как коллекция кактусов была расставлена на полках, как книги. Вернер налил розовую смесь из стеклянного кувшина. Это было похоже на водянистый фруктовый салат, из тех, что тебе навязывают на вечеринках, где никто не напивается. Это не выглядело заманчиво, но мне было жарко, и я с благодарностью принял одну.
Дики Крейер покраснел; на его ковбойской рубашке были темные пятна пота. Его синяя джинсовая куртка была перекинута через плечо. Он бросил его на стул и протянул руку Вернера, чтобы выпить.
Жена Вернера Зена протянула стакан, чтобы он наполнил его. Она была в полный рост на кресле с откидной спинкой. На ней было прозрачное платье в радужную полоску, сквозь которое тускло светились ее загорелые конечности. Когда она двинулась, чтобы отпить бокал, немецкие журналы мод, балансируя на ее животе, соскользнули на землю и распахнулись. Зена мягко выругалась. Это была странная речь с ровным акцентом восточных земель, которые больше не были немецкими. Вероятно, это было единственное, что она унаследовала от своих обедневших родителей, и у меня было ощущение, что без этого она иногда была бы счастливее.
«Что в этом напитке?» Я сказал.
Вернер поднял с пола журналы и отдал их жене. В бизнесе он мог быть жестким, в дружеских отношениях откровенен, но с Зеной он всегда был снисходительным.
Вернер собирал деньги в западных банках, чтобы платить экспортерам в Восточную Германию, а затем в конечном итоге получил деньги от правительства Восточной Германии, получая крошечный процент с каждой сделки. Это называлось «Авализинг». Но это не было делом банкира; это было разовое мероприятие, в котором многие обожгли пальцы. Вернеру приходилось быть крутым, чтобы выжить.
«В питье? Фруктовые соки, - сказал Вернер. «В таком климате еще рано употреблять алкоголь».
«Не для меня, - сказал я. Вернер улыбнулся, но никуда не пошел, чтобы принести мне хорошую выпивку. Он был моим самым старым и самым близким другом; близкий друг, который подвергает вас резкой критике, о которой не решаются новые враги. Зена не подняла глаз; она все еще притворялась, что читает журналы.
Дикки шагнул в заросли цветов, чтобы лучше видеть город. Я оглянулся через его плечо и увидел, что движение все еще вяло. На улице внизу мигали красные огни и сирены, когда две полицейские машины выезжали на тротуар, чтобы объехать движение. Говорят, что в городе с пятнадцатимиллионным населением каждые две минуты совершается преступление. Шум улиц не утихал. Когда поток офисных работников закончился, начался приток людей в рестораны и кинотеатры Zona Rosa. «Какой сумасшедший дом», - сказал Дики.
Злобно выглядящий черный кот проснулся и мягко спрыгнул со своего места на скамейке для ног. Он подошел к Дикки, вонзил коготь ему в ногу и посмотрел на него, чтобы посмотреть, как он это воспримет. 'Ад!' крикнул Дики. «Отойди, скотина». Дикки нацелил на кошку удар, но промахнулся. Кошка двигалась очень быстро, как если бы она делала то же самое раньше с другими гринго.
Морщась от боли и потирая ногу, Дикки отошел от кошки и подошел к другому концу балкона, чтобы заглянуть в большую гостиную с ее плиткой местного производства, старыми масками и мексиканскими тканями. Он выглядел как магазин декоративно-прикладного искусства, но, очевидно, на его приобретение было потрачено много денег. «Хорошее у вас здесь место», - сказал Дики. В его замечании было больше, чем намек на сарказм. Это был не стиль Дикки. Все, что сильно отличалось от мебельного отдела Харрода, было для него слишком чуждым.
«Он принадлежит дяде и тете Зены, - объяснил Вернер. «Мы позаботимся об этом, пока они в Европе». Это объясняет записную книжку, которую я видел возле телефона. Зена аккуратно ввела «бокал для вина», «стакан», «бокал для вина», «небольшую фарфоровую чашу с синими цветами». Это был список поломок, пример чувства порядка и порядочности Зены.
«Вы выбрали плохое время года», - пожаловался Дики. «Вернее, дядя Зены выбрал хорошего». Он осушил стакан, опрокидывая его, пока кубики льда, огурцы и кусочки лимона не соскользнули по стеклу и не коснулись его губ.
«Зена не возражает», - сказал Вернер, как будто его собственное мнение не имело значения.
Зена, все еще сосредоточившись на журнале, сказала: «Я люблю солнце». Она сказала это дважды и продолжила читать, не теряя места.
«Если бы только пошел дождь, - сказал Вернер, - именно эта накапливающаяся буря делает его невыносимым».
- Так вы видели этого парня Стиннеса? - сказал Дикки очень небрежно, как будто не это было причиной того, что мы вдвоем протащились за четыре тысячи миль, чтобы поговорить с ними.
«В Кронпринце», - сказал Вернер.
- Что за Кронпринц? - сказал Дики. Он поставил стакан и вытер губы бумажной салфеткой.
'Клуб.'
«Что за клуб?» Дикки засунул большие пальцы в заднюю часть кожаного ремня и задумчиво посмотрел на носки своих ковбойских сапог. Кот последовал за Дикки и выглядел так, будто собирался подняться над его ботинком, чтобы снова вонзить коготь в его тонкую икру. Дикки нацелил на нее маленький злобный пинок, но кот оказался для него слишком быстрым. «Отойди», - сказал Дикки громче в этой мелодии.
«Мне очень жаль кота», - сказал Вернер. - Но я думаю, что тетя Зены разрешила нам использовать это место только потому, что мы составим компанию Керубино. Это твои джинсы. Кошки любят царапать джинсовую ткань ».
«Чертовски больно», - сказал Дики, потирая ногу. - Тебе следует подрезать ему когти или что-то в этом роде. В этой части мира кошки переносят все виды болезней ».