У всех моих «еврейских» писаний только один спонсор – «майнэ идишэ нешомэ» (моя еврейская душа). В критические моменты жизни она помогает мне безошибочно отделять «кошерное» от «трефного».
С недавних пор я именую себя «старым виленским евреем». Такое определение полностью соответствует действительности, чего, на мой взгляд, нельзя сказать о широко используемом ныне термине «литвак»*.
2-го октября прошлого года за несколько часов до наступления еврейского нового года (идиш: Рошешонэ) редакция сайта газеты «Обзор» преподнесла своим читателям подарок – опубликовала «Гимн идишу». Этими словами я и молодая петербурженка Юлия Рец назвали свой «условно-корректный» подстрочник «непереводимой» речи Ицхока Башевиса Зингера, произнесенной накануне вручения ему Нобелевской премии по литературе за 1978 год.
У всех моих «еврейских» писаний только один спонсор – «майнэ идишэ нешомэ» (моя еврейская душа). В критические моменты жизни она помогает мне безошибочно отделять «кошерное» от «трефного».
С недавних пор я именую себя «старым виленским евреем». Такое определение полностью соответствует действительности, чего, на мой взгляд, нельзя сказать о широко используемом ныне термине «литвак»*.
2-го октября прошлого года за несколько часов до наступления еврейского нового года (идиш: Рошешонэ) редакция сайта газеты «Обзор» преподнесла своим читателям подарок – опубликовала «Гимн идишу». Этими словами я и молодая петербурженка Юлия Рец назвали свой «условно-корректный» подстрочник «непереводимой» речи Ицхока Башевиса Зингера, произнесенной накануне вручения ему Нобелевской премии по литературе за 1978 год.
Несколько дней назад я выложил на ютюбе свое прочтение стихотворения «Идишэ геслэх» («Еврейские улочки») – одного из лучших стихотворений незаслуженно забытого поэта-виленчанина Лейбы (Льва) Стоцкого (Вильно, 1902 – Вильнюс, 1967).
Буду рад, если у русскоязычного читателя возникнет желание послушать звучание «вилнэр идиша» – языка, носителей которого мы безвозвратно теряем:
А для тех, кто захочет узнать смысл наполненного щемящей тоской стихотворения, привожу выполненный в соавторстве с Полиной Пайлис его условно-корректный подстрочник:
ЕВРЕЙСКИЕ УЛОЧКИ (ВИЛЕНСКОЕ ГЕТТО)
Я шел по еврейским улочкам —
Фантастически извилистым, узким и кривым —
И меня начала одолевать странная тоска.
Здания мрачные и немые
Говорили со мной на древнем языке
Богобоязненно набожных ушедших поколений.
Они рассказывали мне о домах учения,
Где ярко когда-то сиял свет Торы.
А он, возможно, не угас до сегодняшнего дня.
И, кажется, луч вечной меноры
Вспыхнул вдруг искоркой в моей душе,
Окутав ее пеленой давних традиций...
Словно буквы, записанные на пергаменте желтом,
Смотрели на меня трещины на кирпичах —
Поблекший отпечаток старых историй.
Мне казалось, что кирпичи содержат
Глубоко сокрытые в себе сокровища с секретами —
Повествования великих праведников.
Стены здесь, застывшие свидетели прошлого,
Лежит уже на них печать непроглядной тьмы,
И тоскуют они лишь по временам предков.
Окутанный легендами о душах праотцов,
Я шел все дальше и дальше,
Погруженный в необычные, пугающие мысли.
И чем дальше я шел, меня все более пленяла
Полная прелести теснота еврейских улочек,
Над которыми витает Песнь Песней.
В моей душе воцарилась непонятная тоска —
Назад в окаменевшее, неподвижное прошлое,
Назад в былую неволю, в гетто.
Бежать от шумных, дерзких бульваров —
Назад к нежной еврейской улочке,
В молельню, чтобы в ней отшельником запереться!
Бежать от закладывающего уши грохота джаз-бэнда,
От суматошного хаоса танцклассов,
Где властвуют фокстрот и дикий шимми;
Бежать от безумно кричащих улиц,
От бессмысленно развратного бурлящего котла,
Где непристойно разгуливает неприкрытое нахальство, —
Бежать назад на еврейскую улочку,
Позволить вплести себя в благочестивые легенды —
Так, как во времена Вилнэр Балэбэсл’а.
Чтобы только здесь моя душа нашла свои молитвы,
Постигнув жизни вечный смысл...
(Вилнэ, 1930)
__________________
* Литваки – это потомки евреев, проживавших на территории Великого княжества Литовского в период его расцвета. Во всех энциклопедиях утверждается, что «литваки» — это территориально-лингвистическая подгруппа ашкеназских евреев, удовлетворяющая следующим двум критериям:
1) Их языком общения является литовский (литвиш) диалект идиша.
Исторически он был распространён на территории большей части современной Белоруссии, Литвы, Латвии, в некоторых прилегающих районах России, Польши и Украины.
2) В религиозном отношении они являются «миснагдами»
(буквально «противящиеся», «возражающие»).
Этим термином в XVIII веке хасиды называли своих идейных противников «литваков». Ведущая роль в создании активной оппозиции хасидизму принадлежит Виленскому Гаону Элияху бен Шломо Залману. Благодаря ему Литва стала центром «миснагдизма».