Картер Ник : другие произведения.

Окончательный код

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  
   ◦
  
   Картер Ник
  
   Окончательный код
  
   Перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне.
  
   Оригинальное название: The Ultimate Code
  
  
  
  
  
   ПРОЛОГ
  
   Когда Киллмастер оказался в странном отряде коммандос, неспособный общаться
   с AX он мог быть уверен только в одном, что один из них был предателем. Но кто?
   Гордон, сотрудник ЦРУ, Каснер, «лингвист», у которого были проблемы с английским,
   Марика, прекрасная гречанка, знавшая столько много о греческой политике,
   Эванс, доктор категории C, чей мешок с медикаментами превратился в радиопередатчик?
   Вларкос, здоровенный грек, который положил глаз на Марику и ему не терпелось найти
   причину убить Ника? Йоргос, старик, знавший тайны горы — и еще несколько других?
  
  
  
  
  
   ПЕРВАЯ ГЛАВА
  
   Звук воды, ударяющейся о нижнюю часть автомобиль, мчащийся по
   дождевым лужам на скоростной автомагистрали терпеть было невозможно.
   Я сидел сгорбившись на заднем сиденье и попытался задремать.
   После того, как я был на ногах, непрерывно в течение двадцати двух
   часов, было трудно оставаться бодрствующим.
   Водитель в форме цвета хаки поглядывал в зеркало заднего вида
   только изредка. Меры предосторожности вряд ли были необходимы.
   В этот мрачный предрассветный час на дорогах было мало машин.
   Капрал Таулер, водитель, назначенный из автопарка Форт-Мид,-
   посмотрел на меня в зеркало. Он принял мое беспокойное движение в
   сиденье как признак нетерпения.
   «Не волнуйтесь, мистер Картер, — сказал он уверенно, — мы будем
   там во время».
   Я едва мог разглядеть его юношеские черты лица.
   в тусклом свете приборной панели, но они становились яснее.
   Туман, который окружал нас с тех пор, как мы
   свернули с автострады Вашингтон-Балтимор, начал рассеиваться
   перед бледно-желтыми лучами фар.
   Попасть вовремя означало прибыть на базу ВВС Эндрюса.
  
   Прямо к Боингу 707 Президентского Флота, ВИП
   самолет ждал. Были приняты специальные меры для того чтобы
   я был бы его пассажиром, если бы меня можно было
   доставить во время. Я взглянул на свои наручные часы.
   Отправление было запланировано менее чем через двадцать
   минут.
   Грохочущая машина пролетела через очередную лужу, пока мы
   повернули налево на последний участок Суитленд-Паркуэй, ведущий
   в сторону Эндрюса. двухполосная дорога, прорезающая холмистую местность
   где идентичные участки, в которых дома смотрят на бетонные
   ленты от откосов набережных. Теперь маршрут пролегал относительно
   прямо от точки, близкой к восточному берегу
   Потомака в северный вход на военный аэродром.
  
   Капрал Таулер почувствовал окончание пути и увеличил скорость.
   Я наклонился вперед через спинку водительского сиденья.
   Стрелка спидометра перевалила за отметку 55 миль в час.
   «Лучше помедленнее, Таулер», — предупредил я.
   здесь сложно проехать, и у нас все еще есть время.
   Да, сэр, - ответил капрал, и стрелка спидометра попятилась к пятидесяти.
  
   Затылок Таулера стал более виден в свете автомобильных фар
   огни приближались сзади. Я мог бы сказать по свету
   в которым увеличилась яркость, что обгоняющая машина
   двигался быстро. Таулер тоже это заметил. Он предвидел
   обгон и слегка подал вправо. Это было трудно узнать
   как ему удалось угадать разделительную центральную линию, отмеченную на
   поверхность шоссе, отражавшаяся от дождя.
   Приближающаяся машина на большой скорости промчалась мимо нас. Так быстро,
   что я успел только идентифицировать его как тёмный
   Крайслер. По дороге обе машины въехали в огромную лужу.
   и задние колеса проезжающей машины брызнули на нас струей
   дождевой воды, и ее сила заставила наш седан развернуться
   боком. Потом вода откинулась и омыла капот
   правительственного седана, словно снег, отброшенный
   роторным плугом расчищающим занесенную заносами дорогу в Скалистых горах.
  
   На мгновение вид через лобовое стекло был тем, что мы видели
   если бы мы ехали по дну реки. Не было видно ничего, кроме стены воды;
   и бьющиеся дворники.
   Мы не могли преодолеть наводнение, и Таулеру было трудно удержаться.
   ведя седан по прямому курсу. Он быстро поднял свою
   ногу от акселератора. Машина дернулась, опрокидывая меня.
   вперед. Таулеру едва удалось сохранить контроль.
   Когда мы миновали затопленный участок шоссе и стук воды, бьющей снизу,
   затих, нас догнал вой сирены. я оглянулся назад
   через мое плечо. Сквозь редеющий туман позади я мог
   видеть, как к нам быстро приближаются мерцающие красные огни.
   Таулер разумно замедлил ход. Мы ехали со скоростью
   всего лишь 40 миль в час, когда мимо промчалась патрульная машина штата.
   Безрассудный водитель первой машины, похоже, не обращал
   внимание к преследованию; двойные задние фонари стали тусклее.
   в тумане впереди. Пока я смотрел, они внезапно засветились вдвойне ярче,
   указывая на то, что водитель, превысивший скорость, применил тормоза.
   В сочетании света раннего рассвета и лучей сигналящей полицейской машины,
   я увидел впереди большой Крайслер резко свернувший на дорогу,
   отбросив в сторону широкую полосу воды.
   Автомобиль резко затормозил, резко закрутился и, наконец, развернулся.
   полностью вокруг оси. Его фары покачивались, когда передние колеса
   вылетел на обочину дороги. В следующий момент большой
   Крайслер перевернулся на бок и начал перекатываться снова и снова.
   пока он не остановился с резким, скрежетающим металлом ударом
   напротив крутой, покрытой травой насыпи.
   Капрал Таулер продолжал приближаться к мрачной сцене.
   где машина полицейских затормозила, включилась сирена
   рычание затем умолкла до тишины. Красные огни на крыше продолжали
   мигать. Когда мы приблизились, мне показалось, что я увидел еще один всплеск.
   В воде омывающей днище перевернутого автомобиля
   пока он не приобрел ярко-оранжевый цвет.
   «Он загорелся!» - крикнул Таулер.
   "Останови!" Я приказал без нужды, поскольку капрал Таулер
   уже съезжал с дороги.
   Я выскочил из седана прежде, чем он полностью остановился.
   и подбежал к полицейскому штата Мэриленд, который не мог быстро
   отстегнуть ручной огнетушитель изнутри своего автомобиля.
   Я крикнул. — Есть еще один такой?
   «На другой стороне машины», — крикнул он через плечо, когда
   направлялся к разбитому автомобилю.
   Таулер уже открыл противоположную дверь и был невозмутим.
   выдергивая огнетушитель из захвата, пока я обходил
   задняя часть полицейской машины. Он побежал, чтобы присоединиться ко мне к
   полицейскому прямо за ним. Образовался дым и трепетание пламени.
   барьер между нами и разбитой машиной.
   Я чувствовал себя бесполезным, пока не оценил ситуацию и не
   поспешил к противоположной стороне двухдверного хардтопа, чтобы посмотреть,
   оттуда пассажирам можно было помочь.
   Машину сдавило, плотно зажав внутри погнутую дверь
   была перекручена рама.
   Я дернул дверную ручку, вложив в себя все свои 185 фунтов.
   в усилие, но дверь застряла намертво. Никто не был способен
   выбраться оттуда без помощи резака.
   Внутри находились два человека, но никто не шевелился.
   водитель, рыжеволосый мужчина примерно моего возраста и телосложения,
   висел на сломанном руле.
   Конец рулевой колонки утопал в его смятой и
   испачканной кровью груди. Голова его была гротескно повернута; он смотрел
   на меня открытыми, стеклянными и невидящими глазами. Рядом с ним
   женщина свернулась ужасной кучей под панелью приборов.
   От покосившейся формы ее окровавленной
   головы и потрескавшегося узора на лобовом стекле над ней, я
   сразу понял, что она тоже мертва.
   Я услышал голос позади себя, но не обратил внимания
   на мгновение. Вид двух людей, которые всего несколько минут назад
   были вполне живы, но теперь были не чем иным, как
   раздавленными кусками плоти — это то, что ты не перевариваешь
   легко, независимо от того, сколько раз вы это видели. И за много
   лет, что я работаю в AX, выполняя задания Киллмастера, я видел больше
   чем это. Кто-то схватил меня за руку и дернул.
   Полицейский штата с мрачным лицом направил огнетушитель
   мне в руку.
   «Продолжайте в том же духе, пока я буду говорить по рации…
   содействие!" - сказал он.
   Я бросился к той стороне машины, где горело пламя и начал качать
   рукоятку огнетушителя, направляющая струю жидкости туда, где
   горение казалось концентрированным. Было очевидно, что
   два ручных огнетушителя не смогут сдерживать огонь.
   Пламя продолжало расти в размерах и интенсивности.
   Я взглянул на капрала Таулера. Он энергично выталкивал воздух
   из своего теперь пустого огнетушителя. Я толкнул ему
   тот огнетушитель, который мне дали, и я закричал, чтобы он услышал через
   шипящий шум от пламени.
  
   «Вот... только попробуй сдержать
   огонь достаточно долго, чтобы я мог добраться до двери!"
   Я подошел к краю машины, прикрывая боковую часть своей
   лицо с поднятой рукой. Когда я потянулся к дверной ручке,
   кто-то крепко обхватил меня за запястье и потянул
   тяжело, я оглянулся через плечо, это был полицейский, его лицо алое
   от света костра наклонился ко мне.
   'Нет ничего...
   Мы не можем сделать больше! Возвращайся. Возвращайся скорее! Эта машина
   вот-вот взорвется!»
   Я обернулся и увидел Таулера, карабкающегося к
   шоссе. По настойчивым настояниям полицейского я вернулся.
   быстро ступил на мокрую траву. Мы дошли до дороги-
   сторону, когда задняя часть шипящей, дымящейся машины расцвела
   в огромный шар красного огня, когда взорвался бензобак. Волна
   жара, принесенная порывом ветра, пронесшимся над нами. Нагревать
   обжег мои легкие и укусил лицо.
   Задний бампер автомобиля-ловушки оторвался
   задняя часть машины взорвалась и полетела в нашу сторону. Она
   скользила по траве так стремительно, что мы едва успели
   подпрыгнуть в воздух, позволяя куску тяжелого металла скользить
   под нами на высоте щиколотки. Свистя, хромированный
   бампер с оглушительным грохотом ударил в бок машины полицейского.
   лязг. Белый медальон с зеленым крестом и надписью
   К бамперу был прикреплен золотой кадуцей: мертвый водитель
   в горящей машине находился врач.
   За те пять минут, что понадобились, чтобы добраться до места
   происшествия, мы с Таулером были наготове.
   Полицейский снова сел в свою патрульную машину, чтобы
   вызвать своего районного начальника. Через две минуты после пожара
   приехали мужчины, в автомобиль врача была забита
   пенистая пена, образующая белый кокон, в котором заключен мужчина.
   и женщина внутри их разорванного металлического гроба.
   Полицейскому потребовалось еще пять драгоценных минут, чтобы записать
   информацию от Таулера и меня о его предварительном
   отчете о аварии. В процессе он совершенно ясно дал понять, что
   наше сотрудничество и заявления были наиболее важными. А
   ответы на дополнительные вопросы ожидаются от руководителя
   который должен был прибыть в ближайшее время.
   Времени у меня не было. Это заняло всего
   мне пора подумать о последствиях моего пребывания
   на месте, чтобы дождаться новых допросов в полиции по поводу получения
   на борту самолета в Эндрюсе. Мне придется пропустить
   одно или другое, и выбора не было. Без всяких колебаний
   действительно намереваясь сделать это, я сказал военнослужащему штата,
   что буду рад быть рядом.
   Ничто не заменяло приоритетные приказы, которые мне дали после
   долгой ночи мозголомных инструкций – инструкций, выданных
   гораздо более высокой властью, чем губернатор штата.
   У меня не было сомнений в том, что невыполнение моего
   задания без промедления принесет гораздо больше штрафов
   более строгих, чем любые предусмотренные законом штата Мэриленд
   об условиях для выезда с места смертельного ДТП.
  
  
   Для сравнения, два человека — живые или мертвые — не в счет
   много. Однако гораздо важнее было не терять больше времени.
  
   Нужная мне возможность представилась моментом позже, когда
   пожарный отозвал полицию подальше от Таулера и моего-
   себя. Я толкнул капрала в сторону правительственного
   седана.
   «Пойдем», — сказал я.
   «Но коп сказал нам…
   «Двигай, — прорычал я, — и это приказ! У нас есть только
   пять минут, чтобы преодолеть следующие четыре мили».
   Фары больше не были нужны. Яркое пятно осветило
   серый туман впереди, где светило утреннее солнце
   над горизонтом. Я долго выглядывал из задней части седана.
   окно в начале прямого скоростного забега к повороту
   от ведущей к авиабазе. Автомобиль дорожно-патрульной службы не
   пуститься в погоню, но примерно через пятнадцать секунд после того,
   как Таулер рванул машину, полицейский включил сирену.
   Таулер инстинктивно убрал ногу с ускорения.
  
   «Он не преследует нас, он просто сигналит», — крикнул я
   Я снова повернулся лицом вперед: «Продолжай! Я
   возьму на себя ответственность».
   Таулер преодолел четыре мили до авиабазы за тридцать секунд.
   У ворот он замедлился ровно настолько, чтобы
   дать охраннику шанс прыгнуть обратно в
   сторожевой пост. Но оказавшись внутри,
   охранник потянулся к телефону, чтобы предупредить сержанта охраны
  
   Джип воздушной полиции, отправленный на наш перехват, развернулся.
   на рампу всего через несколько секунд после того, как мы дошли до нее, но
   ему не хватило скорости, чтобы догнать нас.
   Бригада в белых комбинезонах начала поднимать
   лестницу от большого Боинга 707 с президентским
   знаком на боку остановилась как вкопанная и испуганно обернулась
   лицом к нам, когда Таулер подъехал, правительственный седан затормозил
   всего в нескольких дюймах от нижней ступени передвижной лестницы.
   С сиденья рядом со мной я схватил маленькую и
   самую важную сумку, подписанную чиновником с суровым лицом
   в Форт-Мид.
   Еще я взял большую сумку, в которой находилась смена одежды и туалетные
   принадлежности, необходимые для трехдневной поездки. Обвязанный вокруг моей
   талии ремень, который служил больше, чем просто удерживал
   мои брюки двойной вязки. Он также крепко держал кобуру.
   с Вильгельминой, моим особенным 9-мм Люгером, на внутренней стороне моего
   правого предплечья был Хьюго, тонкий стилет толщиной с карандаш,
   который можно было послать мне в ладонь
   легким движением запястья. На внутреннюю часть бедра
   был прицеплен Пьер, газовая бомба размером с мячик для пинг-понга.
   Небольшой арсенал был со мной был не просто так. Пока я не довезу
   содержимое меньшей сумки я должен был охранять её любой ценой.
   Таща за собой два предмета багажа, я выпрыгнул из седана.
   Улыбающийся стюард, одетый в черные брюки, темно-желтую
   пиджак и белая рубашку открыл дверь самолета настолько широко, чтобы я мог войти.
   Два двигателя правого борта уже ревели и грохотали.
   Подвесной левый двигатель извергнул черный шлейф.
   дым из выхлопной трубы и волна горячего воздуха, сильно пропитанная
   резким запахом керосина облила меня, пока я
   оказался внутри.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава вторая
  
  В тот момент, когда я оказался в безопасности внутри обшитой ковром кабины, дверь заперлась и была опечатана. Стюард протянул руку за моими сумками. Бейдж с именем, прикрепленный к его безупречной куртке, содержал идентификационный знак летного персонала первого класса Райана. Я передал ему свою летную сумку, но покачал головой, когда он потянулся за меньшим кейсом.
  
  – Это должно храниться в вашем защищенном отсеке, – быстро сказал я, отстраняя кейс.
  
  – Как скажете, сэр, – ответил Райан, протягивая руку, чтобы забрать кейс. Он привык к пассажирам, чьи портфели требовали особого внимания. Он понимающе улыбнулся.
  
  Коренастый мужчина, который быстро шел по центральному проходу самолета мне навстречу, явно не улыбался. На первый взгляд он показался мне невысоким; его широкие плечи и крепкие ноги придавали ему массивность, которая, казалось, уменьшала его рост. Из-за своей плотной мускулатуры он на расстоянии казался тяжеловесом.
  
  Когда он вскочил и угрожающе остановился передо мной, мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.
  
  Судя по тому, как он сердито смотрел на меня темными, глубоко посаженными глазами, скрытыми в тени густых черных бровей, я понял, что он был не рад моему опозданию.
  
  – Это, черт возьми, хорошо, что ты наконец-то добрался сюда! – сказал он неоправданно громким голосом. – Еще минута, старина, и мы бы улетели без тебя, несмотря ни на что, – его голос был таким же, как и он сам – громким и мощным.
  
  Агрессивное поведение человека, который напомнил мне профессионального футбольного защитника средних лет, привело меня в ярость. Кем бы он ни был, возможно, он был либо ответственным за это. Несмотря на то, что его широкий галстук был ослаблен, а воротник рубашки расстегнут, его осанка и самоуверенность заставили меня предположить, что он какой-то карьерный государственный служащий достаточно высокого ранга, стремящийся повысить свой вес.
  
  Да, потому что Вашингтон перенасыщен такими кадрами.
  
  Должно быть, мое раздражение проявилось, потому что его рот оставался плотно сжатым. Я тоже не улыбался. Он не имел ко мне претензий, но если бы самолет и полет находились под его контролем в течение всего моего путешествия, я мог бы увидеть, как ситуация изменится в последнее время.
  
  Я собирался извиниться и объяснить, что моя почти ошибка произошла из-за необычных обстоятельств. Я зашел слишком далеко с самого начала и улыбнулся, когда стюард подошел к нам и сказал:
  
  – Господа, вам придется сесть и пристегнуться.
  
  Он схватился за поручень над собой, когда самолет слегка покачнулся в развороте и начал рулить к взлетно-посадочной полосе.
  
  Широкоплечий мужчина заставил меня нахмуриться и резко развернулся на пятках и пошел, расставляя ноги, чтобы сохранять равновесие. Я следил за ним, пока он продвигался вперед к переборке центрального отсека. Он закрыл за собой дверь из красного дерева.
  
  Я двинулся к левому борту и потянулся, чтобы держаться за вертикальную спинку кресла с толстой обивкой, стоящего рядом со мной. Это было одно из пары широких, расположенных рядом сидений у стола, на котором была огромная мозаика с изображением президентской печати в белой пластиковой верхней части. Я проскользнул боком в сиденье и пристегнул ремень безопасности на коленях. Стюард исчез за моей спиной. Через плечо я наблюдал, как он использует белый телефон-интерком для разговора с кабиной пилота.
  
  Если не считать стюарда, этот борец с мрачным лицом был единственным видимым пассажиром на борту. Были и другие, потому что из-за тяжелых синих портьер, которые висели перед тем, что было местом двухэтажных коек вдоль левого борта самолета, доносились приглушенные звуки храпа. Из симфонии диссонирующих звуков я мог сказать, что по крайней мере четыре из шести кроватей были заняты.
  
  Я выглянул сквозь герметичный иллюминатор с двойными стеклами рядом со мной, пока самолет быстро и плавно катился вдоль рулежной дорожки, параллельной взлетно-посадочной полосе. Воздушные перевозки...
  
  ...для меня. Член сверхсекретной организации AX, о чьем существовании и деятельности мой босс, Дэвид, не знал, у меня были задания...
  
  ...который перевез меня почти через все океаны, континенты и страны. Ларская шапка. Я застрял в каком-то плохо оборудованном однодневном самолете иностранной авиакомпании, чьи пилоты серьезно ухудшены посадочные способности охвачены всемогущим желанием смерти.
  
  Быть на борту одного из президентских самолетов – это другое дело; пилотам специальной воздушной миссии было поручено жокейское административное управление. Уровень VIP-персон в целом на голову выше среднего. И еще одна причина, по которой я не нервничал, заключалась в том, что я почти онемел от недостатка сна. Тихий гул моторов действовал на меня убаюкивающе.
  
  В конце взлетно-посадочной полосы самолет занял стартовую позицию. Райан скользнул на сиденье напротив меня, пока покачивание завершилось, и мощность двигателя увеличилась. Мы столкнулись друг с другом молча по мере нарастания ускорения. На скорости взлета кабина шасси наклонилась градусов на двадцать, и мы мгновенно оказались в воздухе.
  
  Мы с Райаном сидели и смотрели друг на друга минуты три. Он изучал мое лицо и сочувственно улыбнулся. Моя усталость, должно быть, висела там, где ее было явно видно.
  
  – Если вы не возражаете против того, что я так сказал, сэр, вы выглядите измотанным, – Могу поспорить, что вы сможете выдержать что-нибудь, чтобы облегчить изнурение, прежде чем вы попадете в мешок.
  
  – У вас есть для меня койка?
  
  – О, да. В среднем отсеке, где другой джентльмен только что ушел. Вам никто не сказал?
  
  – Все, что мне сказали, это то, что на этом месте будет свободное место. полет, если бы я приехал сюда до взлета. Поскольку сейчас день, я подумал, что это будет полет сидя.
  
  – Обычно так и было бы. Но, кажется, эта группа, – он махнул рукой в сторону противоположной стороны фюзеляжа, где светонепроницаемые шторы прикрывали спящих... – Сами пришли сюда только полчаса назад. Я думаю, все, кроме команды, не спали большую часть ночи, э- затем путешествуют или подвергаются облаве. Мы застелили кровати для каждого. Это будет легкая поездка для экипажа со всеми гостями. в подвешенном состоянии.
  
  – Кто тот медведь, который рычал на меня, когда я пришел на борт?
  
  – Если они не наденут бейджики с именами и не представятся, я не спрашиваю. У командира воздушного судна имеется манифест в кабине, но почему-то он засекречен полет. Так что я не знаю имен, но коренастый господин кажется, лучшая собака. Я думал, вы двое знаете друг друга.
  
  – Мы этого не делаем, и я бы предпочел, чтобы так и осталось.
  
  Райан отстегнул ремень безопасности и начал подниматься из удобного кресла. – Мне не нужно знать имена, чтобы сказать, когда мужчина выглядит так, будто ему не помешает выпить. Что твой?
  
  – Скотч, пожалуйста, – ответил я. – Сделайте его легким, со льдом и много газировки, если она у вас есть.
  
  Райан улыбнулся мне с высоты своего роста. – Единственное, чего у нас нет на борту, это дамы, и даже если мы ты выглядишь слишком накаченным, – он слегка нахмурился. – Я довольно хорошо классифицирую людей – я вижу достаточно разных – и мне интересно, сотрудничаешь ли ты с Госдепартаментом. Д
  
  – Нет, это не так. Что заставляет тебя такдумать?
  
  – Большинство типов CLA больше склоняются к бурбону, и то, как ты обнимал ту маленькую сумку, которую принес на борт, я подумал, что вы дипломатический курьер, перевозящий что-то очень особенное.
  
  – Ты очень близок к тому, что касается сумки поменьше, но в остальном я повторяю… Союзник сейчас никому не принадлежит на постоянной основе.
  
  – Извини, если мне показалось, что я любопытствую, – извинился Райан. – Я вернусь.
  
  Он исчез через заднюю дверь в переборке в галерее. В то же время серебристо-белый Боинг 707 облегчился вверх, в самую плотную часть облачности. В зале самолета стало темно. Никакой турбулентности не было. Только обещание выпить, которое я мог бы выпить, сильно удерживало меня от того, чтобы закрыть глаза и тут же заснуть.
  
  Упоминание Райана о удлиненном футляре, который теперь в безопасности за крепким замком, и его размышления о моей принадлежности к правительству заставили меня задуматься о неожиданном развитии событий, благодаря которому я оказался там, где я был. Это было не по моему выбору, но это также было не в моих силах.
  
  Я был голый и сидел на откинутом сиденье унитаза, накрыв полотенцем плечи, когда зазвонил телефон. Я ткнул ватным тампоном, которым пользовался, обратно в бутылочку с антисептиком, и еще раз взглянул на тускнеющий топор. татуировка на внутренней стороне правого локтя. Я задавался вопросом, оставит ли глубокая царапина ногтем на нем шрам.
  
  Шлепая по толстому ковру в своей квартире, я начал придумывать историю, почему я не смог выйти на бис. Форма для нетерпеливого молодого светского человека, которого я оставил лежать мечтательным и томным в своей постели всего несколько часов назад. Она не хотела, чтобы я уходил. Но еще один сеанс с ней мог бы оставить меня изрезанным на ленточки, не говоря уже о том, что у меня были синяки в нескольких интимных местах. Ее сила и ненасытные требования опровергли слухи, распространенные ее бывшим мужем о том, что она фригидна: Я знал лучше. В моей книге нет фригидных женщин – только неумелые мужчины. Есть и уставшие, и правильно сейчас я виляю одним из них.
  
  Когда я потянулся за телефоном, я поклялся, что сегодня вечером я буду спать долго, крепко и в одиночестве.
  
  – Картер здесь, – объявил я в телефон.
  
  – Привет, Ник, это Джинджерр, Джинджер Бейтман, юноэска рыжая из Атланты – девушка из AX Friday, которую я всегда думал, будет особенно эффективен в субботу вечером. Мужик говорит, что тебе следует приехать сюда, двойным рейсом.
  
  Она не дала мне возможности ответить. Ей ничего не нужно было. Ре. губка на вызов от Дэвида Хока происходит автоматически. Не- Зашифрованный вызов по открытой линии может рассматриваться только как джентльмен...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   «Привет, Ник, это Джинджерр, Джинджер Бейтман, юноэска.
   рыжая из Атланты — девушка из AX Friday, которую я всегда
   думал, будет особенно эффективен в субботу вечером. "
   Мужик говорит, что тебе следует приехать сюда, двойным рейсом.
   Она не дала мне возможности ответить. Ей ничего не было нужно. Ре.
   губка на вызов от Дэвида Хока происходит автоматически. Не-
   Зашифрованный вызов по открытой линии может рассматриваться только как
   джентльмен
  
  
   Молодой человек поручил мне трижды вставить и вынуть роторы для практики. Затем он дал мне новую пару хирургических перчаток, запечатанных в отдельный пластиковый конверт. Он показал мне, куда положить их в сумку, пока они мне не понадобятся для работы с роторами по прибытии в Афины.
  
  Затем он предоставил мне полный комплект инструментов из нержавеющей стали, предназначенных для механизма Дордекс, и, наконец, попросил меня проверить регистрационные номера четырех секретных чертежей и подписать их. После этого он сложил сложные инженерные чертежи и наблюдал, как я кладу их в сумку.
  
  В этот момент молодой человек совершил едва ли не роковую ошибку. Не предупредив меня, он протянул руку и раздвинул лацканы моего пиджака. Из-за моей сильной усталости он получил отпор задолго до того, как я успел среагировать. Мое чувство переутомления также заставило меня инстинктивно взаимодействовать с ним.
  
  Я вскинул обе руки резким, широким движением. Мои кулаки ударили по его свободным предплечьям, отбросив его руки вверх и в стороны. Он издал испуганный возглас и чуть не упал на колени, когда боль достигла плечевых суставов. Мгновенная агония была сильной и обездвиживающей.
  
  Осознав, что я натворил, я наклонился вперед, извиняясь. Бедняга съежился, думая, что я сошел с ума и собирался снова напасть на него.
  
  – Мне очень жаль, – искренне сказал я. – Ты должен был сказать мне, что собираешься сделать.
  
  – Я... я только... только хотел убедиться, что тебе дали оружие, – Он посмотрел на меня так, будто все еще не был уверен, что я не стану использовать его против него.
  
  Я расстегнул куртку. – Вот оно.
  
  Он облизнул губы, затем снова заговорил с каким-то неестественным звуком, словно по заранее отрепетированному тексту. – Вы должны быть вооружены постоянно, когда вы не находитесь в должным образом охраняемом помещении, – предупредил он. – Это значит, что вы будете носить дополнительное оружие с собой, как только покинете это здание, и продолжать делать это, пока не войдете в коммуникационный центр посольства в Афинах. Это не относится к тому периоду, когда вы будете находиться в воздухе, но вы должны стараться держать оружие под рукой даже в полете.
  
  – Мне кажется, это связано с Микки Маусом... Мак... Это такое большое дело, когда осталось всего семь единиц Дордекса?
  
  Техник поднял руку с увещевающим указательным пальцем. – Вы ошибаетесь, мистер Картер. Мистер Коул предупредил вас, чтобы вы никому не сообщали информацию без необходимости. Сари. Откуда вы знаете, что я имею право на информацию о том, что в эксплуатации находится всего семь машин Dordex.
  
  – Откуда ты знаешь, что он меня предупредил? – Я считаю...
  
  – Это запланировано в контрольном списке, – Внезапно высоким голосом сказала Роза. – Мистер Коул напомнил вам, не так ли? – Он звучал так, будто боялся, что был ответственен за обнаружение пропуска в программе брифинга.
  
  – Да, Коул упоминал об этом, – ответил я. Я был слишком утомлен, чтобы вступать в долгую дискуссию.
  
  Молодой человек вздохнул с облегчением. Он взглянул на свой буфер обмена, чтобы убедиться, что он все закроет. – Сейчас осталось всего два пункта, и вы будете готовы.
  
  – После семисот вещей, которые мне уже сказали, – сказал я с намеренным сарказмом, – а что еще пара? – Я дал ребенку время побыть бардом, и я понял, что это потому, что мои переутомленные нервы были расшатаны. Я дружески пожал ему плечами и обуздал мое растущее нетерпение. Не было смысла вымещать свою моральную усталость на молодом человеке, который был последним звеном в необычной цепи событий. Я обуздал свой нарастающий гнев и сказал: – Хорошо. Что осталось?
  
  – Последние два пункта, возможно, наиболее важны. Один есть, это точно. От этого зависит твоя жизнь.
  
  – Ради этого я проснусь, – сказал я и имел это в виду.
  
  – Сначала мы займемся проверкой личности. Афины знают, что вы приедете. Они не знают вашего имени, но они знают, что приедет какой-то специалист из АНБ. У нас нет времени предоставить им стандартное профессиональное удостоверение личности на вас, поэтому экстренная процедура заключается в предоставлении одноразового, шестизначного идентификационного кода прямо здесь, на роторах. Когда вы откроете кейс в Афинах и покажете открытые роторы местному начальнику службы безопасности связи, он вас узнает как нашего человека.
  
  – Сэр, подразделения? Типа части моего номера социального страхования?
  
  – Или шесть случайных букв, – предложил он.
  
  – Как насчет CART-ErR? – Я спросил. – Я помню это.
  
  Прежде чем он заметил, что я ухмыляюсь, он ответил: – Давайте, сэр, это не случайно. На самом деле это опасно. Забудьте, что у вас есть имя, – он указал на мой пистолет под курткой. – Как насчет COL-T-4-5? Это комбинация цифр и...
  
  – Это девятимиллиметровый «Люгер», – поправил я его.
  
  Он посмотрел на свои наручные часы и быстро сказал: – Подумайте вообще о чем-нибудь.
  
  – Хорошо, – ответил я. – Сделайте это «Вилли». У меня есть хороший друг с таким именем.
  
  Он сделал пометку в своем блокноте, а затем объявил: – Отлично. На протяжении всего проекта вы будете носить с собой идентификационный код «Вилли». – Он поставил роторы на чтение ВИЛЛИ.
  
  – Теперь, мистер Картер, платите очень много, – продолжил он. – Я сказал, от этого зависит твоя жизнь.
  
  рассеивая большую часть моей летальности. – Посмотрите на этот чемодан снова. Это не так невинно, как кажется. Эта подкладка защищает роторы при транспортировке, но обеспечивает больше безопасности. любопытство, чем это. Амортизирующий материал в основном состоит из стирола. пена, но целиком пропитана термитным пластиком. Это материал, которому можно придавать форму, и который остается стабильным в формованная форма. Но когда он срабатывает, он взрывается. и быстро сгорает при ужасной жаре.
  
  – Я слышал об этом, – сказал я.
  
  – Итак, мы имеем здесь интеграл, позитивно-деструктирующее устройство. Это надежная система на случай, если кому-то удастся отключиться. позу себя и получить роторы, чертежи, добавить специальные инструменты. Видите ли, если только эти защелки на сумке не откроются правильно и в правильной последовательности вся работа идет на вершине славы.
  
  Вся усталость оставила меня за время, необходимое Кле для демонстрации. ция. Процедура открытия сейфа включала в себя сначала левую защелку, а затем правую защелку наружу на рамка для перемещения примерно на полдюйма, за которой следует сначала поднимаем левую защелку, затем переходим к правой конец защелки делаем то же самое. Это не было сложно и трудоёмко последовательность, но достаточно комбинаций, чтобы обнаружить любую неточность.
  
  Знающий человек, который может испортить сумку. пе механизм включал в себя повторно вставляемую английскую булавку, поэтому футляр был что-то вроде ручной гранаты. Владелец мог использовать английская булавка, чтобы сделать сумку инертной, если он захочет. Когда молодой человек передал мне сумку, он оставил штифт на месте. Я помню, как держал сумку с особой осторожностью, когда я покинул здание АНБ в начале утренняя тьма перед рассветом.
  
  Летчик Райан толкнул меня за руку. Я открыл глаза. Галстук стоял рядом со мной, держа круглый серебряный поднос. Рядом с рукой- кубок из свинцового хрусталя с травлением, в котором лежал мой скотч с содовой, был хрустящая ирландская льняная салфетка с вышитым изображением Белого дома. тюлень.
  
  Я взял стакан и сделал холодный, приятный глоток. я кивнул Райану с благодарностью и одобрением, затем повернулся и посмотрел в окно. Мы были под ярким утренним солнцем. свети сейчас. Сложный ковер из белых облаков с пышными верхушками простирался до горизонтов далеко внизу. Я моргнул. Они горели и ощущались так, будто в каждом из них был наперсток мелкого, терпкого песка.
  
  Больше не было смысла оттягивать неизбежное. Я сделал второй полный глоток успокаивающего нервы напитка и встал. – Я бы хотел пойти спать, если ты покажешь мне, где.
  
  Райан отвел меня в центральное отделение, где четверо были поставлены огромные койки – по паре с каждой стороны кровати. широкий проход. На одной шторы были отодвинуты. Ошеломляюще белоснежные простыни и пара толстых подушек выглядели очень эффектно. приглашение. Теплое ощущение, которое внезапно нахлынуло на меня. не могло произойти исключительно от выпивки; Я, должно быть, чувствую негативная реакция на эту иглу стимулятора, доктор АНБ влился в меня.
  
  Меня не волновало, кто из них позволит мне плавать. Райан взял стакан из моей руки. Клянусь, прежде чем он задернул шторы позади Что касается меня, я потерял всякие чувства и полностью отключился.
  
  
  
  
  
  Глава 3
  
  Проснувшись после, казалось, трехминутного сна, я был не готов к грубому голосу, который бесцеремонно меня разбудил.
  
  – Ты собираешься спать круглосуточно? Мы приземляемся через тридцать минут, а у нас нет целого дня на разгрузку. Так что поднимай свой зад и давай устроим это шоу в дороге! – Квадратный мужчина, который встретил меня с угрюмым приветствием, когда я сел на самолет, был в ударе. Он рявкнул на меня, как строевой инструктор, отчитывающий новобранца.
  
  Если бы я не был так заспанным, я бы высказал ему все, что думаю.
  
  Прежде чем выкатиться из мягкой, теплой койки, я отодвинул занавеску, закрыл окно и выглянул наружу. Мир был окутан полумраком приближающейся ночи. Лавандовый фон неба висел прямо за зеленым сиянием навигационного огня на законцовке крыла. Мы обогнали время, летя на восток со скоростью, сжимающей время. Это была почти ночь где-то над Средиземным морем. Я проспал все световые часы целого дня.
  
  Летчик Райан, все еще аккуратный и готовый к службе, протянул мне чашку дымящегося кофе, пока я заканчивал одеваться. Я оценил его заботу.
  
  – Путь к голове? – спросил я, принимая кофе.
  
  – Вперед, – ответил он, – но не принимайте лекарства, чтобы просто побриться сейчас. Ваш друг, который продолжает уделять вам особое внимание, попросил меня передать вам, что вы должны присутствовать на встрече в заднем отсеке.
  
  Я поднялся на ноги и посмотрел туда. Дверь в переборке была закрыта. Как и койки, вытянувшиеся вдоль прохода. Когда я отвернулся, Райан начал разбирать постель резкими, отработанными движениями. Впереди меня, по обеим сторонам прохода, полдюжины военнослужащих снимали свою униформу. Они молча продолжали свою работу под бдительным взглядом сержанта в форме. По его слову, они освободили проход, чтобы пропустить меня.
  
  В тот день, когда я вернулся значительно более проснувшимся, мужчины уже сидели. Каждый из них был чисто выбрит, ухожен и одет в консервативный деловой костюм. Сержант получил задание взять паспорта и показать портфели и ручную кладь, которую каждый мужчина должен был нести. Процесс был сделан настолько гладко, что можно было предположить, что это было частью хорошо отрепетированной тренировки.
  
  Меня не интересовали солдаты, носящие гражданскую одежду. Отношения между новым греческим правительством и Соединенными Штатами все еще были шаткими, несмотря на американские усилия по завоеванию благосклонности обещаниями огромных объемов экономической помощи. Греческие политики, украшавшие бывшее королевство, грелись в своей власти и не были склонны проявлять готовность принять любое иностранное влияние. Илли определенно не хотел этой игры военной формы США на улицах Афин.
  
  Я пробрался сквозь тихую американскую группу, чьи лица выражали скорее беспокойство, чем воодушевление перспективой визита в древний греческий город. За закрытой задней дверью отсека я наткнулся на троих мужчин, сидевших вокруг стола с пластиковой столешницей, за которым я утром уснул. Темноволосый мужчина, который выделил меня своим особым видом убеждения, махнул рукой, держащей свежезажженную сигарету, приглашая меня сесть на единственное свободное место.
  
  Я скользнул на кресло и осмотрел двух его товарищей. Один был рыжеволосым юношей, чей загорелый лоб казался большим на бледном веснушчатом лице розового востока. Ему не могло быть больше двадцати четырех лет. Он носил свитер с высоким воротником под нейлоновой ветровкой с молнией спереди и джинсами.
  
  Напротив него стоял пожилой мужчина. Я предположил, что ему лет около пятидесяти, с морщинистым лицом и густыми седыми волосами. У него был тонкий, крючковатый нос и кожаная коричневая кожа. Слехия. На нем были вельветовые брюки и куртка цвета хаки. Носовой платок был привязан к его тощему горлу и закреплен отчасти благодаря проекции выдающегося Адама. пирог. Густые брови оттеняли глубоко посаженные голубые глаза. За его откровенным оценивающим взглядом мне показалось, что я уловил проблеск дружелюбия.
  
  – Ну, – прорычал самозваный лидер, говоря прямо мне, – теперь, возможно, мы сможем правильно понять наши сигналы. Во-первых, можешь звать меня Гордон. Рядом со мной здесь, – он покачал головой к молодёжи... – это Эванс, и другой наш друг проходит мимо имя Каснер. Мы используем короткие и простые имена для быстрого целей идентификации.
  
  Райан подошел и поставил большой контейнер со свежеприготовленным апельсиновым соком и квартет стаканов на столе. Мужчина, назвавшийся Гордоном, нахмурился, услышав прерванный разговор, но я был благодарен. Я потянулся к кувшину, готовясь подавать, Гордон резко отмахнулся от меня. Каснер отказался с покачиванием головы. Молодой человек Эванс согласился. немного. нэн я налил себе.
  
  – Что мы можем сделать? – спросил меня Гордон.
  
  На мгновение я подумал, что он просит опознать код, зависший на мне последним техником АНБ, но имя WUIie было зарезервировано до тех пор, пока оно не будет оспорено в Афинах. посольство. – Картер, – просто сказал я и отвернулся от выдыхаемого Гордоном сигаретного дыма. Я не люблю подержанный дым, особенно от резкого табака принудительной сушки. Я очень неравнодушен к своей собственной марке сигарет, изготовленных по индивидуальному заказу. Сигареты, персонализированные табачным продавцом, который поставил золотые инициалы NC на наконечниках фильтров.
  
  Гордон погасил сигарету жестом, не выражающим любезности, затем пристально посмотрел на меня. – Послушай, Картер, мы ничего о тебе не знаем, кроме того, что это первый раз, когда я знаю, что вас попросили выполнить эту особую работу, и что вы должны быть хороши в том, что делаете. Я тоже, и пока мы не дойдем до того, что вот иди на работу, ты будешь придется довериться моему суждению. Все, что вам нужно сделать, это следуйте инструкциям, которые вам дали, и примите все остальное из нас, без вопросов.
  
  Мне пришло в голову, что Гордон ужасно переусердствовал. вполне логично, учитывая простоту миссии, которую поставило передо мной АНБ. на. Повелительно кивнув, он закончил: – Ну ладно. Просто сидите спокойно, и я продолжу то, что хочу сказать.
  
  Я откинулся на спинку сиденья. Седовласый мужчина, которого выпороли тростью Каснер, смотрел на меня вопросительно и сочувственно. глаза. Эванс отвернулся, как будто его смутила такая большая командный тон мужчины.
  
  – А теперь повторюсь – ради Картера, – сказал Гордон, – просто чтобы не было ошибок. Я знаю, что все виляют на скорую руку собрал и смешал в фф, но это не то впервые это пришлось сделать. Обычно это происходит именно так. Меня назначили ответственным и сказали быть в курсе всех наших усилий. пока кто-нибудь не появится позже и не возьмет на себя управление. Вы все знаете что ты должен делать после того, как мы приедем, так что просто выполняй ваши инструкции. У кого-нибудь есть вопросы?
  
  Несмотря на предупреждение АНБ, в котором подчеркивалось, что я не должен был задавайте вопросы или отвечайте на них, там много чего происходило вызвало у меня любопытство. Я решил, что не нарушаю правила вопросы, если Гордон их задавал.
  
  – Кто нас будет встречать из посольства? – Я рискнул.
  
  Прежде чем ответить, Гордон посмотрел на свои наручные часы. – Ольхата изменились, – ответил он на этот раз без лая. – Я примерно сейчас запланирован еще один прямой контакт, так что через пару минут я дам вам лучший ответ.
  
  Он встал со своего места, затем повернулся обратно. – Пока мы не начнем землю и уверены, что никаких помех не будет с нашим отъездом напомню, что будет лучше, если каждый из мы держим при себе то, что он знает о цели этого рейса. А пока, Эванс, ты следуй за мной и ну и дела, подразделение сержанта Минника готово к высадке, если нужный.
  
  Я уступил дорогу, чтобы светловолосый ребенок мог добраться до ряд. Затем я скользнул на место у окна, которое он занимал. и налил себе еще стакан апельсинового сока. Мой рот стал засыхать. Каснер отнесся к моим действиям бесстрастно. После того, как он посмотрел на меня довольно критично, его лицо не выражало никакого интереса. показав, какова была его оценка, повернул голову и дал его внимание устремилось на простор крыла за окном. тьма, пришедшая на смену угасающему дневному свету, была такой же пустой как бесстрастные черты лица Каснера.
  
  Летчик Райан подошел к проходу с большой порцией еды. изнашиваться. – Мы будем на земле примерно через пятнадцать минут, так что не было времени готовить персональный заказ на завтрак, – сказал он. сказал мне. – Поэтому я взял на себя смелость починить кое-что красивое 04Все, что у тебя есть, GM подойдет, – ответил r. Я видел, что это такое. Это было тогда, когда Райан опустил поднос на стол. Он содержал большая овальная тарелка, наполненная омлетом из трех яиц, половиной дюжина сосисок и горсть крупы с маслом.
  
  Посыпанные паприкой яйца были обрамлены треугольниками равномерно поджаренные тосты и небольшие пластиковые контейнеры с клубничный джем и абрикосовое варенье.
  
  Райан увидел яркую оценку в моих глазах. – Хорошо, сэр?
  
  – Просто замечательно! – Я не осознавал, насколько я был голоден, пока не начал есть, потом вспомнил, что уже почти тринадцать часов с тех пор, как я снова съел скудный предрассветный завтрак в Вашингтоне.
  
  Я поел, снова сходил в туалет, где брился электробритва, предоставленная для удобства VIP-пассажиров, и вернулся на свое место у окна до того, как пришли Гордон и Эванс обратно через переднюю дверь отделения. Эванс сидел внизу рядом со мной. Гордон кратко поговорил с Райаном, который пошел снова вперед. Затем Гордон встал в конце стола. глядя на нас троих.
  
  – Хорошо, что мы включили в команду людей сержанта Минника. thig åip, – заявил он. – Есть некоторые признаки того, что наша ар. соперник вызовет реакцию. Войска Минника сыграют обычная роль альтернативного пассажира, освобождающая нас от любых помехи после того, как мы приземлимся. «Это означает, что мы покидаем крафтить немного иначе, чем планировалось изначально.
  
  Я видел, как Каснер кивнул, высоко подняв голову, как в объявлении. не было для него полной неожиданностью. Глаза Эванса. сморщился от углы аг, если бы он ждал какой-нибудь шалости возбуждение. Я был полностью опозорен тем, что услышал. Это мне сказали, что мой ночной брифинг был далёк от адекватного учитывая, с чем я сталкиваюсь. Я собирался спросить, почему американское посольство и мой статус дипломатического курьера меня бы не раздражал обычный, «спускающийся по ступенькам и в- конечный вылет, когда летчик Райан, за которым следовали двое Члены экипажа в синих комбинезонах, которых я раньше не видел, приблизились. В моменты, когда они вырвались из боя и унесли таблу вершина. Как только его убрали, двое других членов экипажа обезьянничали. торфяной. Один из них унес мою маленькую сумку с документами Дордекс. в своей защитной подушке из сетчатых клещей. ни один другой тащил большой, покрытый холстом рюкзак с плетеным наплечником. К нему прикреплен ремень безопасности. Мне вручили мою сумку; тот рюкзак лежал рядом с Эвансом.
  
  Гордон снова заговорил. два предмета --- аптечка и чувствительные средства связи — наши основные груз. Мы должны удержать их любой ценой. двигаться по пути, который имел для меня смысл. я чувствовал лучше зная, что он раскрыл себя как часть поддержки Мне сказали ожидать.
  
  До этого момента у меня не было никаких признаков того, что Гордон виляет даже отдаленно осознавал мое участие в миссии. Теперь я был более склонен принять его краткую манеру, поскольку она отражала давление, вызванное его ответственностью передо мной и жизненно важными оборудование, которое мне поручили установить. я не мог совсем понять цель контрабанды огромного ящика медицинских поставки в Грецию, за исключением случаев, когда контейнер с рюкзаком был загружен редкими антибиотиками, которые подлежали конфискации или возможного угона.
  
  Гордон пояснил далее: – Не разгружая этих двух приоритетные задачи успешно, мы могли бы с таким же успехом не делать Поездка. И поскольку существует вероятность того, что перехват набудет сделано искушение, потому что теперь мы знаем, что определенные элементы были предупреждены о намерениях греческого правительства — мы придется применить процедуру экстренной высадки.
  
  Он начал говорить быстрее. Грохот реактивного самолета двигатели уменьшились, и давление в кабине изменилось достаточно сильно. чтобы я почувствовал это своими ушами. Самолет снижался. я проглотил, чтобы очистить евстахиевы трубы.
  
  – Мы откладывали нашу посадку настолько долго, насколько могли, чтобы успеть… уверены, что когда мы достигнем земли, нас ждет полная темнота. Четверка из нас покинем самолет преждевременно, как только мы приземляемся – прежде чем завершим приземляющийся разворот. мы пойдем через дверь запасного выхода над правым крылом.
  
  Я думал, что Гордон сбился с пути. Крыло – даже задняя кромка — находилась на высоте добрых восьми футов над землей. Спрыгнуть с него на бетонную взлетно-посадочную полосу при движении скорость более десяти миль в час почти гарантировала бы мясо результат грайндер, если бы не пара сломанных ног.
  
  Он смотрел на нас, как будто оценивая нашу реакцию на его слова. Он только что приказал нам прыгнуть к нашему почти верную смерть, и теперь он ждал, кто-нибудь вздрагивать. Я пристально посмотрел на него, и он ответил на мой взгляд: прежде чем продолжить. Остальные выглядели менее удивленными, чем я. чувствовал себя.
  
  Пока Гордон продолжал, я понял, что наш выход, хотя и опасен, не был таким явно самоубийственным, как его первые замечания были впечатляющими. сложенный. Однако идея была достаточно невероятной.
  
  – Это метод, который мы использовали раньше, – рявкнул он вместо уверенность после того, как я спросил, насколько надежен этот дикий план был. – Теперь первым прыгает Каснер, затем Эванс. Потом Картер выручай, а я пойду последним.
  
  Все кивнули, когда его имя пролаял Гордон.
  
  – Вы все это поняли? .
  
  У меня все было ясно, но я все равно предпочел бы взять мои шансы на получение дипломатического паспорта и возможная задержка в терминале, пока не появился сотрудник посольства, чтобы внести залог меня вон. То, что планировал Гордон, не было моим представлением о том, как начать визит в Грецию. И это казалось совершенно ненужным. Г.В. А что насчет людей сержанта Минника? – спросил я.
  
  Гордон, казалось, был так же нетерпелив в этом вопросе, как и в плохом настроении. с моими остальными и мрачно ответил: – Они останутся на борту. и выйдите из самолета на главном терминале. Toey должен служить в качестве древние приманки, достаточно длинные, чтобы мы могли уйти без Греки сначала поняли, что на берегу было еще четверо. самолет. К тому времени, когда они это поймут, мы уже будем в длинной позиции. Он добавил: – Людям Минника можно доверять, они сделают свою часть. Так что не паникуйте и делайте свое.
  
  Если бы я усомнился в тщательности моего брифинга в АНБ раньше, я уже этого не делал; этот план действий на случай непредвиденных обстоятельств обязательно надо было прикрыть. Это потребует умения и маневрирование опытного прыгуна, и хотя я бы провел свою карьеру, выбираясь из невозможных ситуаций с помощью более важных возможные методы, от этого у меня по спине пробежал холодок.
  
  Пока Гордон помогал Эвансу надеть ремень безопасности, размер комплекта, о чем говорили звуки рычания и визга под нами мне показалось, что гидравлическая система самолета приводила в движение землю... ing gear и fiapg. Мы приближались к финальному заходу на посадку.
  
  – Не переживай, – сказал Гордон, и лай в его голосе исчез. – Все будет гладко, как сливки, если нам повезет.
  
  Я подумал про себя: мне бы не помешала генеральная репетиция сначала средь бела дня. Несмотря на очевидное противоречие Гордона, В этой ситуации удача, о которой он говорил, легко могла обернуться плохой вид.
  
  В одном я был уверен: если бы я знал, Т мог бы уйти. президентский самолет таким образом, возможно, дважды подумал о том, как торчал на Суитленд-Паркуэй после аварии инцидент; Я мог бы остаться там на весь день.
  
  
  
   Глава 4
  
  Я наткнулся на узел, привязанный к Эвансу, когда колеса с пронзительным визгом коснулись земли. Момент спустя член экипажа дернул красную ручку аварийной двери, и с помощью товарища вытащил дверь подальше от фюзеляжа. Порыв теплого ночного воздуха затопил нас там, где мы стояли в проходе индийской шеренгой, готовые перемещаться между пассажирскими сиденьями, а затем на крыло.
  
  Гордон, который отступил, чтобы позволить паре снова встретиться. отодвинуть дверь, быстро вернулся на свое место рядом с дыра в борту самолета. Он высунул голову в слипстрим. Судя по тому, как пронеслась линия огней вдалеке прошлое, я мог видеть, что мы все еще катились на высокой скорости. Я наткнулся снова в Эванса, когда начальное замедление земли застало меня врасплох. Выведен из равновесия. Я приготовился к дальнейшему замедлению. Оно пришло, но после того, как самолет замедлился до определенной скорости, пилот позволил огромному самолету двигаться по взлетно-посадочной полосе. Судя по расположение ограничительных огней вокруг аэропорта, мы были еще на значительном расстоянии от конца.
  
  Гордон высунул голову наружу, наблюдая за происходящим сзади. Жесты рук, которые он делал за спиной, сигнализировали о том, что Каснер, Эванс и я должны были собраться поближе и подготовиться освободить самолет. Каснер и Эванс ответили, столпившись до выхода. Я подготовился, сначала вытащив английскую булавку из сумки со взрывчаткой, которую я держал в руке. Я бросил металлический зажим в кармане.
  
  Если что-нибудь неожиданное произойдет в следующие несколько минут из-за ошибки в строке, я не был собирается усугубить ошибку, не предусмотрев авто- автоматическое разрушение роторов и чертежей внутри корпуса, если они попадут в несанкционированные руки. Приняв надлежащие меры предосторожности, я все еще не чувствовал себя в большей безопасности. Всегда с момента попадания на борт самолета — и особенно с момента принятия* выполняя приказы Гордона, стало очевидно, что, учитывая возможные лазейки были оставлены в брифинге, который мне дал персонал АНБ.
  
  Сейчас не было времени это прояснять. Был только пора предположить, что Гордон знал, что делает. Так что я глубоко вздохнул и сократил разрыв между Эвансом и сам.
  
  Гордон дернул головой обратно в самолет. У него был взгляд сумасшедшего сатира с растрепанными ветром волосами. – Вау! – крикнул он.
  
  Каснер двинулся так, словно его выпустила сработавшая пружина. Один момент, когда он стоял в проеме аварийной двери; следующий во-вторых, он ушел. У меня почти не было времени размышлять, он поскользнулся на первом шаге и теперь кувыркался, бессознательная форма где-то на взлетно-посадочной полосе позади нас когда Эванс прыгнул в отверстие, как десантник ныряет в космос.
  
  Не успела квадратная форма его обтянутого брезентом груза исчезла за краем дверного косяка, чем я услышал Гордон снова кричит. – Иди, чувак!
  
  Он был прямо позади меня, когда ветер со скоростью сорок миль в час ударил меня по лицу.
  
  Единственным, что я почувствовал, было легкое сцепление резиновых каблуков с моими туфлями. вещь, которая помешала мне сразу потерять равновесие на гладкой поверхности крыла. Если бы я не смотрел вниз к задней кромке крыла, я бы прицелился сам в неправильном направлении. Но в этот мимолетный момент я между тем, как выйти на фланг и потерять равновесие полностью, я увидел открытую заднюю часть члена под спиной краю крыла, не отставая от катящегося самолета. Только где Гордон сказал, что это будет.
  
  Кабина была спрятана под крылом, и водитель умело согласовывал скорость своего автомобиля с что касается быстро движущегося самолета.
  
  Каснер был внутри и стоял на коленях, чтобы помочь Эвансу сесть. Я присел на корточки и скользнул назад по верхней поверхности крыло.
  
  Когда я достиг точки прыжка на заднем краю крыло, волна раскаленных паров керосина прокатилась вверх и назад. из огромного двигателя, находящегося под рукой, поглотил меня. Я ударился об пол одной ногой и коленом, но я не опрокинулся, так как Я ожидал этого. В процессе я чуть не отказался от своего дела.
  
  Потом Гордон чуть не упал на меня, но тут же вскочил и бросился вперед. Он стучал по задней части из кабины с сжатым кулаком.
  
  Водитель, видимо, ожидая этого сигнала, начал тормозить. автомобиль. Самолет двинулся вперед, все еще извергая позади себя. невидимое облако горячих паров реактивного топлива, которое заставило Каснера кашляющий. Затем грузовик свернул, выехав на бетонную трассу. путь и с грохотом улетел на траву. Оно быстро набрало обороты снова набрал скорость и направился к области тьмы между ряды огней, окаймлявшие поле. Я обратился за поддержкой порт. Корявая, волосатая рука схватила меня за запястье и потянула за собой. вниз.
  
  – Кха-ты-стой! – сказал сильный, низкий голос, который был пропитан ароматом чеснока.
  
  Я понял, что он имеет в виду, и сел рядом с его долговязым телом. В тусклый свет звездного неба, я рассматривал пустоту нахальный мужчина рядом со мной. Большие белые зубы заполнили широкое пространство. улыбку, почти скрытую неряшливой, худощавой улыбкой. Длебарские усы. Жилистый, худощавый грек был ростом не менее четырех дюймов. ростом более шести футов, и его темные, настороженные глаза всегда разгладить морщины в углах.
  
  Теперь грузовик бежал по прямой линии, проносясь поперек затемненное, ничем не обозначенное открытое поле со скоростью, почти выкинул меня и остальных из грузовика. Сквозь заднее стекло такси, я мог различить слабые фигуры внутри отскока звеня и покачиваясь в унисон. Долговязый грек не выказал никакой заинтересованности. Церн. Его вечная улыбка не укрепила мою уверенность в безрассудное вождение его друга.
  
  Гордон встал на колени и начал перелезать через правая сторона кузова грузовика, чтобы добраться до узкого участка доска рядом с кабиной. Высокий грек потянулся, чтобы переложить похожий на трубку предмет, пока он протягивал руку Гор- дон. Когда он пошевелился, я увидел карабин на веревке, привязанный к грек спиной.
  
  С помощью вооруженного человека Гордон перевернулся. перелетел через борт и сумел закрепиться на шаткой опоре. подножка достаточно длинная, чтобы держать равновесие во время движения в кабине дверь была распахнута изнутри. Гордон вклинился сам прошёл половину пути, когда левое переднее колесо упало в яму. вся херня перевалилась на одну сторону. Гордон был брошен на переднее сиденье и на колени пассажиры. Если бы противоположное колесо врезалось в землю депрессия, его бы выбросили из грузовика и был бы «потерян».
  
  Перепутанные фигуры внутри кабины напомнили мне про- профессиональная футбольная команда скопилась у линии ворот. Они толкались водителя так, что грузовик закачался и трясся, его спина колеса скользят по траве. Прежде чем водитель пришел в себя троль, меня швырнуло в сторону грузовика и собрало синяк вдоль нижних ребер, когда пистолет в кобуре моя талия была втянута в бок. Эванс и Каснер начали распутываясь на полу грузовика. Смуглый- румяный грек спокойно сидел в углу, ухмыляясь. бегал и бегал трусцой, как будто он развлекался прогулкой в парке.
  
  Он жестом предложил мне подойти к нему. Я скользнул и он протянул руку. Когда мы взялись за руки, довольные мужчина отбарабанил несколько слов и часто повторял «Йоргос» достаточно, чтобы я понял, что он назвал свое имя.
  
  Я кивнул, крепче сжал его мозолистую руку и сказал: «Картер» в ответ.
  
  Улыбка Йоргоса стала еще шире, когда он повторил: «Картер». Из-за резкого акцента, который он придал этому, это звучало как часть чихания.
  
  Край аэродрома приближался. ТНРК перестали подпрыгивать, и шины загудели по гладкой поверхности. лицо. Я оглянулся и увидел, что мы пересекаем другой ВПП. Водитель, казалось, увеличил скорость. В то же раз он вытянул руку из открытого окна и резко постучал лежал костяшками пальцев на металлической крыше кабины.
  
  Йоргос быстро вынул оружие и встал на колени. положение лицом вперед, карабин наготове. Я нагнулся и положил руку на задницу Вильгель- мина, не уверен, придется мне ее использовать или нет. Прямо сейчас я не знал, какой или кто будет использовать пистолет. против. Я даже не знал, что это за учения по чрезвычайным ситуациям. которые мы пережили, были предназначены для того, чтобы помешать или достичь цели. Как дела- предположительно, греки не приветствовали одного или нескольких из нас. правительства, поэтому все мы были вынуждены следовать тщательно продуманному процедуру escgpe, чтобы избежать наблюдения или задержания. Я ре* Элли не мог поверить, что все это применимо ко мне. У меня было только Слова Гордона, которые были скорее подразумеваемыми, чем определенными, о том, что мой статус дипломатического курьера был неприемлем для Греции власти в то время. В этом отношении Он был прав; Американский престиж и признание в странах Ближнего Востока колеблются. ели дико изо дня в день.
  
  Когда мы приблизились к последним ограничительным огням вокруг воздушного пространства, поле, я не видел впереди ничего зловещего. Не было видно движение любого рода. Я снова оглянулся и увидел это Каснер и Эванс оставались близко к полу. я поинтересовался если бы они знали что-то, чего не знал я, например, ожидали чего-то бурная реакция, когда грузовик подъехал к воротам.
  
  Теперь мы были достаточно близко, и я мог оценить, водитель не собирался останавливаться. Причины защитные действия Каснера и Эванса стали идеально прозрачный. Оглядываясь на них еще раз, я был удивлен, как далеко мы ушли от нашей отправной точки, расположенной над крылом. Большой Боинг 707, его ослепительные посадочные огни льются сверху. главный терминал и диспетчерская вышка медленно двигались к съезду со скоростью руления ниже нормальной. Это для меня было очевидно, что экипаж тратил столько же времени, сколько возможно, и пытаемся скрыть наши действия по побегу всеми возможными способами. так, как они могли.
  
  Мои зубы затряслись, и мое зрение подпрыгнуло, когда грузовик внезапно снова отклонился от бетона и начал резать через другую травянистую часть поля. Йоргос был напряжен и всматриваюсь в темноту впереди. Фары грузовика моргнул на мгновение; после чего тьма сомкнулась еще чернее, чем раньше. Но водитель получил своего медведя- и направился к определенному участку забора.
  
  Когда мы подошли ближе к выходу, мои глаза адаптировались к ночью я мог разглядеть отверстие с одним из его двойников. ворота широко распахнулись. eme другой был частично открыт, что наводит на мысль что что-то было не так. В следующий момент я мог бы разглядеть небольшое укрытие по одну сторону защитных ворот чья форма напомнила мне примитивные однодырки, которые перемежались задними дворами прерийных ферм в пресептике танковая эпоха. Только это сооружение было военным сторожевым постом, который имели попеременно белые и бледно-голубые полосы, нарисованные по диагонали. на его передней и боковых сторонах. «То, что было не совсем правильно сцена заключалась в том, что охранника не было видно.
  
  Когда оставалось всего несколько ярдов до ворот, грузовик начал двигаться. тормоз. Приблизившись к сторожевой будке, он замедлился до скорости бега.
  
  Потом я увидел пропавшего охранника. Он свернулся калачиком в эмбрионе позиции, но движется рывками, как будто восстанавливаясь после нокаута дуть. Упавший мужчина был одет в форму, почти идентичную той, что боевая форма британских Королевских ВВС. Его белый подтяжки и пояс, а на лодыжках белые гетры. мертвые выдумки - что он был членом Hellenic Air Отряд, назначенный для охраны ворот аэродрома Хассани, Греческая военная часть международного аэропорта Афин.
  
  Я довольно хорошо знаком с этой местностью из первых рук. край, который недавно был дополнен картографическими исследованиями которые являются частью постоянной программы обучения Hawk для AX. члены. Старый крутой канюк настаивает на том, чтобы его штат N был пар- особенно пройти краткосрочные курсы повышения квалификации по языкам и география, когда они не заняты в этой области. В целом, повторяющееся обучение становится скучным, но сейчас такие времена когда усилия окупятся. Ночью и на земле, как- никогда поле не выглядело так, как его изображали на аэрофотоснимке. ударные фотографии.
  
  Но мое внимание было не на местности и устройстве. Об ангарах и взлетно-посадочных полосах. Вместо этого я напрягся, увидев призрачная фигура выбегает из укрытия охраны. Это направился прямо к грузовику. Йоргос оттолкнул меня в сторону, когда Бегущий мужчина подошел к движущемуся грузовику и поднял рука, которой нужно помочь.
  
  Йоргос только начал перегибаться через борт грузовика. когда сбитый человек в форме с трудом поднялся на колени и стал шарить одной рукой, чтобы схватить винтовку что лежал рядом с ним. То, что произошло дальше, произошло слишком быстро, чтобы следить за каждой деталью.
  
  Я видел, как Йоргос отдернул вытянутую руку и с плавным и невероятно быстрым движением проведите его по талии и поднялся над головой, прежде чем выбросить руку в тьма. Слабый блеск вращения, отраженный тугой вспышкой по воздуху к стоящему на коленях стражнику, который теперь направив винтовку в нашу сторону. Над звуком шумный двигатель грузовика, я услышал внезапное ворчание и испуганный крик боли, исходящей от летчика. Его винтовка выпала из его рук когда он схватился за рукоять ножа, который был у Йоргоса брошен с такой силой, что его лезвие вонзилось в хижину плечо несчастного.
  
  Намеренно ли Джорджо обошел жизненно важное место на была ли его цель или нет, было спорным, тем не менее, это было потрясающее зрелище. показ точности метания ножа с учетом устойчивая платформа под ногами метателя. Греческое слово он выплюнуть было грязным проклятием. Он либо сокрушался по этому факту что он только ранил этого человека, или что ему пришлось пожертвовать своим ножом. Какова бы ни была его причина, я пробормотал здоровый А также американское проклятие, потому что теперь оно наверняка было преследование по пятам, как только раненый летчик смог прозвучать сигнализация.
  
  Запыхавшийся мужчина, забравшийся в грузовик, упал рядом на ноги, но я не обратил на него внимания. Я продолжал смотреть назад, пытаясь понять, пришел ли уже охранник поднялся на ноги. Я так и не узнал, потому что мне пришлось схватить ухватился за планку кузова грузовика, когда автомобиль совершил резкий поворот направо.
  
  На мой взгляд, это был неправильный поворот. Он направил нас к Фалерону. Залив, который находился ровно в противоположной от Основная часть города, где находилось американское посольство. обслужен.
  
  Не только грузовик повернул не туда. Каждый- дело пошло не так.
  
  Вся ситуация так сильно изменилась по сравнению с той, которую я представлял мне сказали, что так и будет, но это уже даже не казалось реальным. Я не против оказаться в труднодоступных местах, если я попаду в них сам или мне сказали ожидать их заранее. Это произошло больше не раз, но то, что происходило вокруг меня сейчас, было каким-то вещь, которая сбилась с пути в самом начале.
  
  Пришло время, когда кто-то начал предоставлять несколько ан- гверс, но я сомневался, что Каснер или Эванс были мне давали более либеральные инструкции по поводу разговоров, чем я дал. Каснер выглядел человеком молчаливым, но Эванс был молод и может быть восприимчив к внушению.
  
  Когда наступил нужный 8я, я собирался начать подталкивать. Пока я какое-то время никуда не собирался один Я мог подождать.
  
  Я присел рядом с Эвансом и наблюдал за ними двумя. Греки сидели плечом к плечу на противоположной стороне...
  
  
  
   Глава 5
  
  Профиль новоприбывшего грека напомнил мне голову гигантского кондора. У него был узкий, покатый лоб, выступающий клювовидный нос и резко скошенный подбородок. Густые брови нависали над нахмуренным лбом, почти скрывая его близко посаженные глаза, которые смотрели на троих из нас, сидящих напротив.
  
  На вид это был мужчина лет тридцати пяти, и он тоже выглядел вполне способным выполнять ту работу, на которую он, по-видимому, был способен у ворот аэродрома. Его подозрительные глаза и слабая улыбка в ответ на замечания, которые Йоргос делал на их родном языке, подсказали мне, что он оценивает меня так, словно я стану следующей жертвой его бандитизма. Он произвел на меня впечатление человека, которому понравится такая работа просто потому, что у него это хорошо получалось.
  
  Грузовик замедлился до менее бешеной скорости. Это было разумно, поскольку теперь мы ехали по тихой жилой улице, освещенной лампами-калибраторами, которые висели посередине между зданиями на проводах, протянутых через улицу. Поездка по плохо ухоженной дороге стала не более гладкой, чем раньше. Амортизаторы, если таковые имеются, были полностью изношены. То же самое касалось и выхлопной системы. Жгучий дым просачивался сквозь широкие щели в досках, служивших полом кузова грузовика.
  
  Мои глаза начали слезиться. Эванс, сидящий рядом со мной, пару раз хрипел, потом кашлянул. Когда он пришел в себя, он сказал вслух: – Боже, как долго нам придется ехать в этой развалюхе? Можно подумать, что они, по крайней мере, создадут надежный транспорт.
  
  Я поддержал его недовольство. – Да, они могли бы заранее проинформировать нас о возможности вывода из строя этого пути? – Я подхватил его жалобный тон.
  
  Он моргнул бледно-голубыми глазами, чтобы прогнать раздражение. Они были наполнены влагой. – Ну, я не ожидал, что меня избили до полусмерти в таком ветхом фургоне.
  
  – Ты уже проходил через это раньше?
  
  – Да, три раза, но никогда в этом районе. Последний раз это было в Южной Америке. Я думаю, в Чили. Я не силен в географии, и мы обычно не бываем в одном месте достаточно долго, чтобы хорошо осмотреться вокруг. Захолустье всех этих мест для меня очень похоже.
  
  Я наклонился к нему поближе. – Ты объединился с этим кретином раньше?
  
  Эванс взглянул на Каснера, а затем снова повернулся ко мне. – С Гордоном, да. Но не с этим парнем. Конечно, он мог это сделать раньше с другой кучей.
  
  – Что делаешь?
  
  Эванс отвлекся от меня, и мой вопрос остался без ответа. Грузовик остановился. Спереди послышался шум движущихся машин и наглое урчание проезжающих мимо мотороллеров. Несколько раз хрипло сигналили. Мы добрались до перекрестка главных улиц, где светофор регулировал движение. Сквозь едкий запах выхлопа запах моря стал более выраженным.
  
  Когда грузовик снова тронулся с места, он резко повернул налево. Широкий, хорошо освещенный бульвар тянулся перед нами. Водитель держался правее на широкой четырехполосной дороге, разделенной средней полосой пополам. Высокие фонарные столбы с натриевыми лампами освещали траву и кусты, растущие на средней полосе, голубовато-серым цветом.
  
  В это раннее время трамвай был полон. Груз людей всех стилей и национальностей выстроился за нашим медленно движущимся грузовиком, в то время как непрерывный поток слева проезжал мимо на высокой скорости. Я не мог разглядеть много внешних деталей. Яркие огни с обеих сторон движения сзади ослепляли меня, но я мог без труда осмотреть салон грузовика.
  
  Йоргос снова сел впереди, так что он был прямо напротив меня. Справа от меня Каснер и Эванс делили ту же сторону грузовика, рядом с которым находился большой груз Эванса. Мужчина, которого подобрали у ворот аэродрома, повернулся к нам, но, осмотрев нас внимательно, не выказал никакого интереса к нашему присутствию.
  
  Я знал город Афины достаточно хорошо, чтобы понять, что мы все еще направлялись не в том направлении, чтобы добраться до центра и близлежащего отеля Athens Hilton. Посольство США находилось всего в двух шагах от Хилтона. Расшатанный грузовик теперь двигался на восток, по прибрежной дороге, ведущей к руинам храма, возвышавшегося на высоких прибрежных скалах в Сунионе. Это было в добрых сорока милях от того места, где я ожидал оказаться.
  
  Если бы не два грека, которых я начал считать охранниками, у меня возникло бы искушение выпрыгнуть через задние ворота и вернуться к месту назначения на свой страх и риск.
  
  Очередной светофор заставил нашего водителя остановиться. Изношенные тормоза сработали неравномерно, отбрасывая всех в хвост грузовика. Я наклонился вперед и сильно ударился о кабину. Моя первая мысль была о содержимом моего чемодана, поэтому я повернулся в сторону и принял удар на себя. Грузовик резко рванул вперед, и я покатился к центру пола. Мои ноги запутались с Йоргосом. Я подумал, что он излишне груб, когда он выгнал меня на свободу. Когда я повернул голову с готовой жалобой, я увидел, как он присел на корточки, с карабином на плече и в руках. Морда находилась в двух футах от моего лица и всего в двух дюймах от моего уха.
  
  Я обернулся. Крупная фигура перепрыгнула через заднюю дверь и в грузовик. Это было размытое изображение человека, одетого в шерстяную кепку, свободную жилетку поверх грязной белой рубашки и мешковатые брюки, заправленные в черные сапоги до икр. Захватчик двигался так быстро, что было трудно угадать его намерения. Его ловкость и внезапное появление вызвали дополнительную путаницу. Когда грузовик окончательно остановился, дрожа, Йоргос и новый пассажир смотрели друг на друга, как пара гладиаторов, собирающихся заняться делом.
  
  Я был пойман посередине.
  
  Где-то по пути охрана нарушилась.
  
  Прямо здесь и сейчас миссия, на которую меня послали, была обречена на провал. По крайней мере, я так думал, пока Йоргос не опустил свое оружие и не издал рев приветствия. Грубый и сердечный ответ раздался от силуэта фигуры сзади. Мне пришлось отойти в сторону, так как два друга собрались вместе в медвежьи объятия.
  
  Возбужденный разговор после пощечины, радостное воссоединение закончилось так же внезапно, как и началось. Вошедший человек серьезно совещался с Йоргосом и его остролицым компаньоном, который тут же постучал в маленькое окошко в задней части кабины водителя. Гордон переместил часть этого на одну сторону и оглянулся.
  
  Мне не понравилось выражение лица Гордона, как и обрывки разговоров на английском языке, которые вернулись в салон грузовика. Мой первоначальный вывод о том, что наши движения были зафиксированы раненым охранником у ворот Хасани и сообщены им, подтвердился. Неминуемость опасности еще больше обозначилась, когда Гордон снова повернулся к водителю и быстро заговорил, затем повернул голову обратно к нам. Каснер и Эванс поднялись вверх, близко к окну, прижавшись ко мне.
  
  – Насколько я могу судить, особых опасений нет, – сказал Гордон, – но, возможно, нам придется избавиться от этого грузовика. Точнее, мы собираемся отказаться от него. Вларкас считает, что нам следует уйти под землю, вместо того, чтобы бежать туда, – он кивнул в сторону грека, который преклонил колени рядом с нами.
  
  Я повернулся, чтобы посмотреть на человека по имени Вларкас, имевшего тут влияние. Он
  
   подтвердил решение Гордона. Вларкас ответил натянутой ухмылкой, которая казалась натянутой и искусственной. – Это лучше всего, – согласился он голосом с заметным британским акцентом, который характеризовал его школьную жизнь. книжный английский. – Возможно, ненадолго. Мы должны быть осторожны.
  
  Эванс заговорил. – У тебя есть дыра, в которую мы можем прыгнуть и остановить нас? Юноша не выглядел испуганным. Его голос был тверд, но ему хотелось получить от Гордона заверения.
  
  – Хорошо.
  
  – ответил Гордон, растягивая это слово. таким образом, что мне было совершенно ясно, что именно этот непредвиденные обстоятельства не были предусмотрены никаким предварительным планированием, Нет. Во всяком случае, не из наших. Есть место за пределами город, но никто не ожидал, что мы столкнемся с таким трудности так скоро после того, как они оказались на земле. Есть сейф дом в Кифиссии, но нам придется вернуться назад, и Вларкас говорит, что это закончилось.
  
  – Где Кифисья? – бессмысленно спросил Эванс.
  
  Я ответил автоматически, хотя мне следовало промолчать. – Это к северу от города, примерно в двенадцати милях. Гора Пентелли. Вам предстоит пройти основную часть Афины, чтобы добраться до него. Я не мог не заметить вопросительный взгляд Гор- Дон мелькнул так, как будто я не должен был знать или раскрывать мои знания местности.
  
  – И что дальше на повестке дня? – тихо спросил Каснер. голос, который показал больше зрелости и прямоты, чем у Эванса. наивная любознательность.
  
  – Стойте там сзади и будьте готовы к эвакуации в любой момент… уведомления, – ответил Гордон. Затем он повернул назад, когда водитель рванул вперед, когда движение транспорта началось.
  
  Мы с Каснером помогли Эвансу снова надеть упряжь. Я приспосабливаюсь- сделал мою поясную кобуру более удобной и доступной. положение, вися на боковой части грузовика. У меня есть фирма захватить корпус ротора. Мы все столпились у задней двери, ожидая какого-то сигнала спереди.
  
  После двух поворотов и долгого бега по улице, параллельной по главной улице, мы быстро свернули направо и последовали другим. От раскачивания и тряски и высокой головы стены, ограничивающие узкий переулок, я мог сказать, что мы проезжали мимо через немощеный переулок,
  
  Мы миновали полдюжины ворот заднего двора. Тогда грузовик завизжал и остановился. Голос Гордона прокричал: «Вот оно. Все вон! Зеленая дверь слева. Подвинь это! Быстро!
  
  Грузовик вырвался из-под меня, пока я еще стоял. замер на задней двери, чтобы спрыгнуть вниз. Я остался, чтобы помочь Эванс за задней частью, где Каснер ждал, чтобы одолжить рука. Трое греков исчезли, как рассеявшиеся тени. сильным светом.
  
  Я подтолкнул Эванса вперед. Дело шло медленно; его нагрузка весил не менее семидесяти фунтов. Он не был достаточно силен, чтобы нести его быстро или далеко, не чувствуя напряжения. Он был хорошим спорт, однако. Он принял свою задачу без особого ворчания. Эванс был достаточно молод, чтобы подумать об этом ненужном промахе. как приключение.
  
  Я не мог заставить себя воспринимать это иначе как катастрофу. Пройдя через деревянную дверь, мы оказались в небольшом помещении. двор, окруженный толстыми стенами, которые выглядели так, словно были покрыт слоем коричневого цемента. Двор принадлежал трехэтажный дом, который, должно быть, когда-то был красивой виллой. Он был достаточно большим, чтобы вместить шесть или более спален. Это повторно напомнил мне о типах домов в Америке, где «когда-то богатые владельцы умерли или уехали, их бы кон- превращен в туристический дом или пансионат. Заднее вино окна были скрыты за горизонтальными ставнями и Внутреннее освещение светилось сквозь полоски между планками.
  
  Я тащился за Эвансом по неровной, каменистой земле, пока Гор- Дон настойчиво прошептал, чтобы он поторопился, но не шумел. Эванс едва протиснулся через заднюю дверь со своим широким рюкзаком. Дверь вела на кухню, огромную по текущему городские американские стандарты кухонь размером с камбуз. Пол и часть стен, от плинтуса до шести футов высоты, представляли собой цельные плиты мрамора. Пол был в шахматном порядке черно-белых мраморных квадратов. Деревянные шкафы и окна заполняли стены. Я догадался, что целый бойскаут Джамбори можно было подать на этой огромной кухне. Я все еще был воспринимая это, когда мое внимание было отвлечено и удержано женщина, вошедшая в комнату.
  
  Волосы у нее были и по форме, и по цвету, как пылающий костер. Оно было огненно-оранжевым и скопилось на ненадежной вершине над головой. пухлый. раскрашенное лицо. Два маленьких, но очень веселых глазка были врезался в ее гладкое, как тесто, лицо. Белизна ее черты сделали ее полной. ярко-красные губы кажутся более яркими произнесено. У нее была замечательная грудь, соответствовавшая ей. прическа по размеру и заметности. Ее коренастая фигура была неуклюжей. полиэстер, но адекватно приглушенный фиолетовым бархатом в полный рост. платье, богато расшитое сверкающим золотом нить. По какой-то причине, возможно, ее глубокий смех и танцующими глазами, я думал о ней как о перемещенной миссис Санта Клаус.
  
  В то же время я знал, что она никогда ничего не выдавала. вещь свободная в ее жизни. Требовалось немного воображения, чтобы распознать какой образ жизни она вела и какое положение занимала в профессия сейчас. на этот раз сделал исследовательский вдох ощущать осторожнолв. Смесь благовоний и духов была безошибочный. Наличие коренастого, некогда привлекательного женщина, которая явно была главной, подтвердила мне, что мы нашли убежище в высококлассном борделе.
  
  Мадам говорила на заметном и возбуждающем французском языке. акцент. То, что она сказала, говорило мне о том, что она прекрасно осознавала, что мы зашли в ее заведение не ради развлечения.
  
  «Вас нельзя видеть, mes amis. Район, это очень насторожен. Я думаю, ты не в такой уж безопасности, но я это сделаю. исправить, не так ли? В подвал. быстро сейчас. Мои девчонки, их сейчас нет, поэтому они вас не увидят», Она разворачивала Каснера и прижимала его к Эванс, убеждая обоих пройти через дверь, ведущую на ступеньки, спустился на подземный уровень.
  
  – Сможем ли мы все найти там место? – спросил Гордон.
  
  «Да, если ты только встанешь. но это ненадолго, я надеюсь. Ты должен вести себя очень тихо и ничего не делать, пока я тебя не позову. Не делайте света. Торопиться?
  
  В подвале было прохладно. От него пахло сыростью, как будто штукатурное покрытие фундамента не высохло. Это было беспорядок- с коллекцией старой мебели и ящиков. сундуки, кровать пружины и другие приспособления, стиснутые вместе в таком замешательство, что нам едва хватило места.
  
  Я переехал рядом с Гордоном. «Что случилось с греками?»
  
  «С ними все в порядке. Они легко сливаются с фоном. Они, вероятно, пойдут в местную таверну и посидят в одном из столики на тротуаре, пьющие кофе, где они могут посмотреть, что происходит продолжается. Они вернутся, когда берег очистится».
  
  Я не мог не сказать. «Вы очень доверяете их. Можно ли им доверять?»
  
  «Могу. Их хорошо рекомендуют».
  
  "Кем?"
  
  «Теми же людьми, которые поручились за вас и возложили на это путешествие.
  
  Пришло время согласовать некоторые факты, поэтому я открыл. «Я сомневаюсь, что мы были проинформированы или говорим об этой же организации. Если бы это было так, я бы
  
   подтвердил решение Гордона. Вларкас ответил натянутой ухмылкой, которая казалась натянутой и искусственной. – Это лучше всего, – согласился он голосом с заметным британским акцентом, который характеризовал его школьную жизнь. книжный английский. – Возможно, ненадолго. Мы должны быть осторожны.
  
  Эванс заговорил. – У тебя есть дыра, в которую мы можем прыгнуть и остановить нас? Юноша не выглядел испуганным. Его голос был тверд, но ему хотелось получить от Гордона заверения.
  
  – Хорошо.
  
  – ответил Гордон, растягивая это слово. таким образом, что мне было совершенно ясно, что именно этот непредвиденные обстоятельства не были предусмотрены никаким предварительным планированием, Нет. Во всяком случае, не из наших. Есть место за пределами город, но никто не ожидал, что мы столкнемся с таким трудности так скоро после того, как они оказались на земле. Есть сейф дом в Кифиссии, но нам придется вернуться назад, и Вларкас говорит, что это закончилось.
  
  – Где Кифисья? – бессмысленно спросил Эванс.
  
  Я ответил автоматически, хотя мне следовало промолчать. – Это к северу от города, примерно в двенадцати милях. Гора Пентелли. Вам предстоит пройти основную часть Афины, чтобы добраться до него. Я не мог не заметить вопросительный взгляд Гор- Дон мелькнул так, как будто я не должен был знать или раскрывать мои знания местности.
  
  – И что дальше на повестке дня? – тихо спросил Каснер. голос, который показал больше зрелости и прямоты, чем у Эванса. наивная любознательность.
  
  – Стойте там сзади и будьте готовы к эвакуации в любой момент… уведомления, – ответил Гордон. Затем он повернул назад, когда водитель рванул вперед, когда движение транспорта началось.
  
  Мы с Каснером помогли Эвансу снова надеть упряжь. Я приспосабливаюсь- сделал мою поясную кобуру более удобной и доступной. положение, вися на боковой части грузовика. У меня есть фирма захватить корпус ротора. Мы все столпились у задней двери, ожидая какого-то сигнала спереди.
  
  После двух поворотов и долгого бега по улице, параллельной по главной улице, мы быстро свернули направо и последовали другим. От раскачивания и тряски и высокой головы стены, ограничивающие узкий переулок, я мог сказать, что мы проезжали мимо через немощеный переулок,
  
  Мы миновали полдюжины ворот заднего двора. Тогда грузовик завизжал и остановился. Голос Гордона прокричал: «Вот оно. Все вон! Зеленая дверь слева. Подвинь это! Быстро!
  
  Грузовик вырвался из-под меня, пока я еще стоял. замер на задней двери, чтобы спрыгнуть вниз. Я остался, чтобы помочь Эванс за задней частью, где Каснер ждал, чтобы одолжить рука. Трое греков исчезли, как рассеявшиеся тени. сильным светом.
  
  Я подтолкнул Эванса вперед. Дело шло медленно; его нагрузка весил не менее семидесяти фунтов. Он не был достаточно силен, чтобы нести его быстро или далеко, не чувствуя напряжения. Он был хорошим спорт, однако. Он принял свою задачу без особого ворчания. Эванс был достаточно молод, чтобы подумать об этом ненужном промахе. как приключение.
  
  Я не мог заставить себя воспринимать это иначе как катастрофу. Пройдя через деревянную дверь, мы оказались в небольшом помещении. двор, окруженный толстыми стенами, которые выглядели так, словно были покрыт слоем коричневого цемента. Двор принадлежал трехэтажный дом, который, должно быть, когда-то был красивой виллой. Он был достаточно большим, чтобы вместить шесть или более спален. Это повторно напомнил мне о типах домов в Америке, где «когда-то богатые владельцы умерли или уехали, их бы кон- превращен в туристический дом или пансионат. Заднее вино окна были скрыты за горизонтальными ставнями и Внутреннее освещение светилось сквозь полоски между планками.
  
  Я тащился за Эвансом по неровной, каменистой земле, пока Гор- Дон настойчиво прошептал, чтобы он поторопился, но не шумел. Эванс едва протиснулся через заднюю дверь со своим широким рюкзаком. Дверь вела на кухню, огромную по текущему городские американские стандарты кухонь размером с камбуз. Пол и часть стен, от плинтуса до шести футов высоты, представляли собой цельные плиты мрамора. Пол был в шахматном порядке черно-белых мраморных квадратов. Деревянные шкафы и окна заполняли стены. Я догадался, что целый бойскаут Джамбори можно было подать на этой огромной кухне. Я все еще
  
  
  
  подтвердил решение Гордона. Вларкас ответил натянутой ухмылкой, которая казалась натянутой и искусственной. – Это лучше всего, – согласился он голосом с заметным британским акцентом, который характеризовал его школьную жизнь. книжный английский. – Возможно, ненадолго. Мы должны быть осторожны.
  
  Эванс заговорил. – У тебя есть дыра, в которую мы можем прыгнуть и остановить нас? Юноша не выглядел испуганным. Его голос был тверд, но ему хотелось получить от Гордона заверения.
  
  – Хорошо.
  
  – ответил Гордон, растягивая это слово. таким образом, что мне было совершенно ясно, что именно этот непредвиденные обстоятельства не были предусмотрены никаким предварительным планированием, Нет. Во всяком случае, не из наших. Есть место за пределами город, но никто не ожидал, что мы столкнемся с таким трудности так скоро после того, как они оказались на земле. Есть сейф дом в Кифиссии, но нам придется вернуться назад, и Вларкас говорит, что это закончилось.
  
  – Где Кифисья? – бессмысленно спросил Эванс.
  
  Я ответил автоматически, хотя мне следовало промолчать. – Это к северу от города, примерно в двенадцати милях. Гора Пентелли. Вам предстоит пройти основную часть Афины, чтобы добраться до него. Я не мог не заметить вопросительный взгляд Гор- Дон мелькнул так, как будто я не должен был знать или раскрывать мои знания местности.
  
  – И что дальше на повестке дня? – тихо спросил Каснер. голос, который показал больше зрелости и прямоты, чем у Эванса. наивная любознательность.
  
  – Стойте там сзади и будьте готовы к эвакуации в любой момент… уведомления, – ответил Гордон. Затем он повернул назад, когда водитель рванул вперед, когда движение транспорта началось.
  
  Мы с Каснером помогли Эвансу снова надеть упряжь. Я приспосабливаюсь- сделал мою поясную кобуру более удобной и доступной. положение, вися на боковой части грузовика. У меня есть фирма захватить корпус ротора. Мы все столпились у задней двери, ожидая какого-то сигнала спереди.
  
  После двух поворотов и долгого бега по улице, параллельной по главной улице, мы быстро свернули направо и последовали другим. От раскачивания и тряски и высокой головы стены, ограничивающие узкий переулок, я мог сказать, что мы проезжали мимо через немощеный переулок,
  
  Мы миновали полдюжины ворот заднего двора. Тогда грузовик завизжал и остановился. Голос Гордона прокричал: «Вот оно. Все вон! Зеленая дверь слева. Подвинь это! Быстро!
  
  Грузовик вырвался из-под меня, пока я еще стоял. замер на задней двери, чтобы спрыгнуть вниз. Я остался, чтобы помочь Эванс за задней частью, где Каснер ждал, чтобы одолжить рука. Трое греков исчезли, как рассеявшиеся тени. сильным светом.
  
  Я подтолкнул Эванса вперед. Дело шло медленно; его нагрузка весил не менее семидесяти фунтов. Он не был достаточно силен, чтобы нести его быстро или далеко, не чувствуя напряжения. Он был хорошим спорт, однако. Он принял свою задачу без особого ворчания. Эванс был достаточно молод, чтобы подумать об этом ненужном промахе. как приключение.
  
  Я не мог заставить себя воспринимать это иначе как катастрофу. Пройдя через деревянную дверь, мы оказались в небольшом помещении. двор, окруженный толстыми стенами, которые выглядели так, словно были покрыт слоем коричневого цемента. Двор принадлежал трехэтажный дом, который, должно быть, когда-то был красивой виллой. Он был достаточно большим, чтобы вместить шесть или более спален. Это повторно напомнил мне о типах домов в Америке, где «когда-то богатые владельцы умерли или уехали, их бы кон- превращен в туристический дом или пансионат. Заднее вино окна были скрыты за горизонтальными ставнями и Внутреннее освещение светилось сквозь полоски между планками.
  
  Я тащился за Эвансом по неровной, каменистой земле, пока Гор- Дон настойчиво прошептал, чтобы он поторопился, но не шумел. Эванс едва протиснулся через заднюю дверь со своим широким рюкзаком. Дверь вела на кухню, огромную по текущему городские американские стандарты кухонь размером с камбуз. Пол и часть стен, от плинтуса до шести футов высоты, представляли собой цельные плиты мрамора. Пол был в шахматном порядке черно-белых мраморных квадратов. Деревянные шкафы и окна заполняли стены. Я догадался, что целый бойскаут Джамбори можно было подать на этой огромной кухне. Я все еще был воспринимая это, когда мое внимание было отвлечено и удержано женщина, вошедшая в комнату.
  
  Волосы у нее были и по форме, и по цвету, как пылающий костер. Оно было огненно-оранжевым и скопилось на ненадежной вершине над головой. пухлый. раскрашенное лицо. Два маленьких, но очень веселых глазка были врезался в ее гладкое, как тесто, лицо. Белизна ее черты сделали ее полной. ярко-красные губы кажутся более яркими произнесено. У нее была замечательная грудь, соответствовавшая ей. прическа по размеру и заметности. Ее коренастая фигура была неуклюжей. полиэстер, но адекватно приглушенный фиолетовым бархатом в полный рост. платье, богато расшитое сверкающим золотом нить. По какой-то причине, возможно, ее глубокий смех и танцующими глазами, я думал о ней как о перемещенной миссис Санта Клаус.
  
  В то же время я знал, что она никогда ничего не выдавала. вещь свободная в ее жизни. Требовалось немного воображения, чтобы распознать какой образ жизни она вела и какое положение занимала в профессия сейчас. на этот раз сделал исследовательский вдох ощущать осторожнолв. Смесь благовоний и духов была безошибочный. Наличие коренастого, некогда привлекательного женщина, которая явно была главной, подтвердила мне, что мы нашли убежище в высококлассном борделе.
  
  Мадам говорила на заметном и возбуждающем французском языке. акцент. То, что она сказала, говорило мне о том, что она прекрасно осознавала, что мы зашли в ее заведение не ради развлечения.
  
  «Вас нельзя видеть, mes amis. Район, это очень насторожен. Я думаю, ты не в такой уж безопасности, но я это сделаю. исправить, не так ли? В подвал. быстро сейчас. Мои девчонки, их сейчас нет, поэтому они вас не увидят», Она разворачивала Каснера и прижимала его к Эванс, убеждая обоих пройти через дверь, ведущую на ступеньки, спустился на подземный уровень.
  
  – Сможем ли мы все найти там место? – спросил Гордон.
  
  «Да, если ты только встанешь. но это ненадолго, я надеюсь. Ты должен вести себя очень тихо и ничего не делать, пока я тебя не позову. Не делайте света. Торопиться?
  
  В подвале было прохладно. От него пахло сыростью, как будто штукатурное покрытие фундамента не высохло. Это было беспорядок- с коллекцией старой мебели и ящиков. сундуки, кровать пружины и другие приспособления, стиснутые вместе в таком замешательство, что нам едва хватило места.
  
  Я переехал рядом с Гордоном. «Что случилось с греками?»
  
  «С ними все в порядке. Они легко сливаются с фоном. Они, вероятно, пойдут в местную таверну и посидят в одном из столики на тротуаре, пьющие кофе, где они могут посмотреть, что происходит продолжается. Они вернутся, когда берег очистится».
  
  Я не мог не сказать. «Вы очень доверяете им. Можно ли им доверять?»
  
  «Могу. Их хорошо рекомендуют».
  
  "Кем?"
  
  «Теми же людьми, которые поручились за вас и возложили на это путешествие.
  
  Пришло время согласовать некоторые факты, поэтому я открыл. «Я сомневаюсь, что мы были проинформированы или говорим об этой же организации. Если бы это было так, я бы был представлен...
  
   "Если бы это было так, я бы представился вам где-то в течение всей ночи, на той сессии, что я провел перед приездом в Эндрюс, чтобы попасть на борт самолета. И прямо сейчас мое личное мнение таково, что если нам придется полагаться на эту компанию в Вашингтоне, чтобы удержать нас от неприятностей, мы не более защищены, чем если бы эта прогулка была запланирована восьмилетними школьниками".
  
  Гордон пристально посмотрел на меня. "Вы не очень-то верите в профессионалов, да?"
  
  "Я никогда не видел слишком много людей в организации, которую, я полагаю, вы представляете. На мой взгляд, большинство из них - разочарованные администраторы, играющие в игру. Они сидят в гостиной, отделанной ореховыми панелями, в своих офисах, беспокоясь о том, как они могут узурпировать чужую власть, не принимая на себя ответственности".
  
  Это не очень понравилось Гордону. "Итак, ты думаешь, мы кучка закоренелых любителей?" - бросил он вызов.
  
  Мне пришлось сильно сжать кулаки и прикусить язык, чтобы удержаться от того, что я рассказал Гордону, что именно я думаю в данный момент. АХ был организован, чтобы компенсировать некоторые недостатки технологий, преобладавших в ЦРУ, и, как следствие, унаследовал виды работ, которые считаются слишком трудными или слишком грязными для типов Лэнгли, Вирджиния. По сравнению с задачами, подхваченными агентами АХ Killmaster, работа на местах ЦРУ по своей природе выглядит почти канцелярской. В течение выполнения заданий мне приходилось сотрудничать с сотрудниками ЦРУ, но немногие раздражали меня так, как Гордон. Я знал, чего от меня хочет Хоук: отступить, прежде чем я слишком много говорил. Больше всего он ожидал, что я буду молчать.
  
  "Я не знаю о тебе достаточно, чтобы судить, - ответил Гордон. - Но ты должен понимать, что я на самом деле здесь по умолчанию, потому что меня впечатлила эта ситуация. Как я сюда попал, сейчас совершенно неважно. Что мне не нравится, так это исправление, в которое вы нас втянули, и которое, я подозреваю, является результатом менее чем профессионального планирования".
  
  Гордон повернулся ко мне спиной, показывая, что дискуссия была закрыта, но через плечо он пробормотал: "Когда мы вернемся, вы сможете пожаловаться своему конгрессмену".
  
  Я попытался сказать последнее слово: "Если мы вернемся, я собираюсь сделать это, только если я не обнаружу, что он тот, кого заперло ваше агентство в его заднем кармане".
  
  Это привело Гордона в чувство. Он посмотрел на меня, сверкнув глазами. Его руки сжались в кулаки. Он выглядел так, как будто был готов врезаться в меня, что было бы серьезной ошибкой. Существует несколько форм рукопашного боя, неизвестных хорошо обученному корпусу АХЕ. Когда дело доходит до самообороны, я способен и уверен в себе, чтобы постоять за себя, особенно против тех, кто неправильно оценивает мое нежелание драться как недостаток смелости или компетентности. Я избегаю насилия всякий раз, когда возможно, но однажды вынужденный испытать оружие, я не ожидаю пощады и не даю ее.
  
  Гордон не осуществил свою молчаливую угрозу. Вместо этого он наклонил голову, чтобы посмотреть сверху и позади меня. Вларкас бесшумно спускался по лестнице, выжидающе наблюдая за тем, как мы с Гордоном начинаем драться. По ухмылке на его худом лице я думаю, ему все равно, кто из нас выиграет. Вероятно, он надеялся увидеть кровавую ничью.
  
  "Можно ли сейчас уехать?" - выжидающе спросил Гордон.
  
  "Боюсь, совсем наоборот", - ответил Вларкас с отрывистыми интонациями. "По какой-то причине поиск приближается к этой зоне".
  
  "Я не могу этого понять, - сказал Гордон. - Как кто-нибудь узнал о нас?"
  
  "Это был охранник у ворот, - пояснил я. - Я уверен, что он хорошенько рассмотрел грузовик".
  
  Гордон набросился на Вларкаса. "Ваша работа заключалась в том, чтобы справиться с охранником и убрать его - если понадобится, навсегда!"
  
  Вларкас пожал плечами. "Он был без сознания. Я убедился в этом, прежде чем пропустить грузовик в первый раз".
  
  Гордон повернулся ко мне. "Ты уверен, что не ошибся?"
  
  Когда я отвечал, я посмотрел прямо на Вларкаса. "Я не делаю ошибок".
  
  "Тогда почему, черт возьми, ты мне не сказал, Картер?" - крикнул Гордон. "Мы должны были убедиться, что охранник не сможет говорить".
  
  "Йоргос пытался", - заметил я. "Спроси его. И ты можешь помнить, что в то время я не имел ни малейшего представления о том, что происходило. Я до сих пор нет, но похоже, что ты затащил нас в ситуацию, которая с каждой минутой становится все хуже. Я думаю, что нам всем следует разделиться и рискнуть по отдельности".
  
  "Как, черт возьми, мы будем!" - взорвал Гордон. "Мы должны держаться вместе, и пока я главный, ты будешь делать то, что я скажу!"
  
  Вларкас встал между нами. Он выглядел так, как будто наслаждался конфронтацией, но его предупреждающие слова были звучными. "Вместо того, чтобы спорить по этому поводу, было бы лучше, если бы мы вышли на улицу прямо сейчас".
  
  Я согласился, хотя и с оговоркой. "Какой еще выбор у нас есть?"
  
  "Я бы сказал, очень мало, - ответил ухмыляющийся грек. - Не так, как пока ты останешься здесь. Лучший курс - убежать назад, затем выйти на бульвар и смешаться с любой толпой. Вы должны проходить мимо кафе "Агредон" каждые десять минут или около того. Один из нас сообщит вам, когда сборку можно будет безопасно выполнить".
  
  "А как насчет моего оборудования?" - спросил Эванс.
  
  "Оставьте это здесь", - предложил Вларкас. "Вряд ли это будет признано отличным от других товаров, хранящихся здесь, особенно если вам придется немного испачкать его грязью".
  
  Гордон согласился. "Он прав. Никто не свяжет это с нами. И Картер, ты можешь сделать то же самое со своей сумкой.
  
  "Я бы не предпочел".
  
  "Ну, я не спрашиваю твоего мнения", - огрызнулся Гордон. "Закопайте эту сумку где-нибудь в этом бардаке. Если они вас схватят, по крайней мере, важная часть вашего вклада все равно будет доступна и доступна, поэтому я советую вам выбросить ее прямо сейчас".
  
  Не было никаких сомнений в том, что Гордон ставил большую премию на мою сумку, чем на меня, и хотя мне не нравилось, что меня отодвинули на второй план набором пластиковых роторов, я должен был признать, что он был прав. Я прошел мимо Каснера, чтобы найти укрытие для мешка среди мусора в неопрятном подвале.
  
  Пока Эванс делал то же самое со своей стаей, Каснер прокомментировал спокойным голосом: "Можем ли мы двигаться? Мне не нравится то, что я слышал о греческих тюрьмах. Является ли ситуация достаточно критической, чтобы рассмотреть возможность отзыва?"
  
  "Еще нет!" - рявкнул Гордон. "Возможно, это не так уж плохо, как мы делаем это. Но нет смысла просто стоять здесь. Нам лучше поступить так, как предлагает Вларкас. Ну давай же. Вне обратный путь!"
  
  Я подождал, пока Эванс пойдет вперед, затем побежал вверх по лестнице после него. Я был последним, кто прошел через кухню и вышел из комнаты через заднюю дверь. Гордон открывал дверь в переулок, когда ставня на окне второго этажа дома с грохотом распахнулась. Француженка в огненной короне завизжала: "Назад! Вы должны вернуться. "Жандармы, они в переулке сейчас. Назад в дом! Это единственное безопасное место!"
  
  Гордон мог принимать мгновенные решения, когда это было необходимо. Он толкнул и погнал нас обратно через двор в кухню еще раз. Нас приветствовала рыжеволосая мадам, стоя с открытой дверью в подвал. "Спрятаться среди мешков-калибров. Мест много", - посоветовала она. Она толкнула Гордона, Эванса и Каснера вниз. Она отклонила Вларкаса в другую комнату, а затем загородила мне проход толстой рукой через дверные проемы.
  
  "Хватит, ами", - предупредила она. "Только трое могут спрятаться там безопасно. Поверьте, мадам Л'Эсте знает. Она выкатила свое имя из лука Купидона, оно звучало непристойно".
  
  "Я должен, - настаивал я. - Там внизу есть что-то, что я должен охранять своей жизнью".
  
  "Сейчас не время. Совсем нет. Ты должен делать, как я говорю, или все обнаружат, иди, или мне придется сказать, что ты заставил себя проникнуть внутрь и разоблачить вас. Поверь мне, Янк. У вас будет лучшее укрытие, чем у других".
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  
   "Полногрудая женщина захлопала в ладоши. В ответ стройная, темнокожая девушка с прической пажа вышагивала по коридору. Больше всего поразили ее большие, светящиеся глаза, сильно накрашенные переливающимися голубыми и зелеными тенями. Они придали ее лицу в форме сердца причудливый театральный вид, который можно увидеть среди актеров на любительской сцене в образе Антония и Клеопатры. Она носила нечто, что было чьей-то интерпретацией древнеегипетской куртизанки, костюм, призванный подчеркнуть самые соблазнительные части ее гибкого тела.
  
  Мне было интересно, слышала ли она когда-нибудь о Нефертити, нубийской красавице, которая могла бы стать для нее источником вдохновения для маскарада.
  
  Скудно одетая девушка, нервно слушавшая, пока быстро говорящая француженка давала указания, не могла быть старше пятнадцати лет. Но у нее были старые, смелые глаза опыта, которые быстро оценили меня, прежде чем она схватила меня за руку и потянула к лестнице. Она ускорилась, перейдя на рысь, когда взрывная команда ее парижского работодателя расколола воздух, как молния. Мне пришлось подниматься по лестнице по две ступеньки за раз, чтобы не отставать.
  
  На полпути по коридору, по обеим сторонам которого были закрыты двери, квазиреинкарнация знаменитой египетской царицы остановилась рядом с одной и жестом пригласила меня войти. Я колебался достаточно долго, чтобы она встревожилась моим бездействием. Она прояснила свою точку зрения, заманив меня внутрь неоднократными толчками в спину.
  
  Если я ошибался насчет сказочной виллы и ее предназначения, поза перед спальней стерла все сомнения. Обставленная с блеском, она была насыщена обильным ароматом лаванды, и лаванда составляла всю цветовую гамму комнаты. Мебель, оконные шторы, обивка и обои - все было разных оттенков фиолетового. Фиалка, сирень, чернослив, орхидея и гелиотроп заполонили комнату.
  
  Доминируя над дальней стеной, окруженной с обеих сторон высокими французскими дверями, выходящими на улицу, был главный предмет мебели: кровать с балдахином размером больше королевской. Она была расстелена и готова к использованию. Меня это совсем не удивило, простыни были блестящими атласными и лавандовыми. Потолок был покрыт квадратами лавандового цвета от стены до стены, тонированное зеркало, приклеенное, как акустическая плитка.
  
  Вытянутая трехпанельная складная ширма стояла сбоку от кровати. За ней была открытая дверь, ведущая в розовую мраморную ванную комнату. У стены напротив подножия кровати стоял низкий туалетный столик с широким вертикальным зеркалом. Заполнить оставшуюся часть места для свиданий было непростой задачей: шезлонг размером с двуспальную кровать, подушки которого были покрыты крупной тканью с цветочным принтом фиолетового оттенка.
  
  Комната была предназначена исключительно для бизнеса - бизнеса, доставляющего эротическое удовольствие. Помимо маленькой и компактной ванной, других прихожих или чуланов не было. Это было чертовски подходящее место для того, кто ищет место, где можно спрятаться.
  
  Я поспешил к левой двойной французской двери. Они были незаперты и легко открывались. Переполох на улице поразил меня прежде, чем я осознал крутость ночного воздуха и соленый запах близлежащей бухты. Двухступенчатая ширина в фут, огороженная железными перилами высотой по пояс, выдвинулась за дверьми. Крошечный балкон был больше предназначен для архитектурного украшения, чем для функционального использования. Я посмотрел вниз на улицу.
  
  Пары мужчин в форме с винтовками на ремнях двинулись вперед, проходя по обеим сторонам улицы, входя в каждую дверь, когда они доходили до нее. Автомобиль OffciaMooking был припаркован поперек нижнего конца квартала. Человеческая баррикада из трех солдат охраняла противоположный угол.
  
  Выхода не было. Это был бы только вопрос времени, прежде чем патруль из двух человек ворвался на виллу и провел обыск по комнатам. Я понял безнадежность попыток выдавать себя за что-то, кроме того, что я, очевидно, растерянный и неуместный американец. Если бы я открыл рот, чтобы говорить, мой ужасный акцент мгновенно выдал бы меня.
  
  Я не мог не торчать, как спелая оливка, пытаясь замаскировать себя под изюм в миске с рисовым пудингом.
  
  Миниатюрный балкон предполагал путь к отступлению, но только если бы я поднялся. Я высунул голову наружу. Не более четырех футов над верхом дверей находился свес крыши. К нему был прикреплен водосточный желоб. Он выглядел тяжелым и прочно закрепленным на месте. Все, что мне нужно, это стул, чтобы стоять на нем. Это плюс шанс подняться на крышу, не будучи замеченным. Оказавшись там, я мог ползти по черепице, чтобы добраться до заднего ската крыши вдали от улицы. Там можно было спрятаться до прекращения обыска.
  
  Скамейка туалетного столика могла бы стать платформой высотой в два фута. Даже когда я повернулся за ней, мое здравое суждение подсказывало мне, что этот трюк тоже окажется неудачным. Пустая скамейка на узком балконе было бы немым свидетельством того, что она использовалась именно для той цели, которую я имел в виду. Я бы оказался в ловушке на крыше, а не в спальне.
  
  Я быстро обернулся и сделал первый шаг к тому, чтобы выйти из комнаты без какой-либо полезной цели, кроме как выйти из этого тупика и, вероятно, попасть в другой, когда дверь в зал распахнулась без предупреждения. Я остановился как вкопанный.
  
  Незваный гость оказал такое же странное воздействие на меня, независимо от того, при каких обстоятельствах мы могли бы встретиться. Неожиданной гостьей оказалась высокая, ширококостная молодая женщина с длинными черными волосами и полным, широким ртом, сжатым в твердую, решительную линию. Она двинулась быстро, быстро закрывая дверь за собой.
  
  Хотя ее поразительная красота остановила меня, что бы она ни увидела в результате ее быстрого просмотра меня, это не отвлекло ее от того, что она намеревалась сделать. Она прошла мимо меня и подошла к французской двери, которую я открыл. Ее походка была целеустремленной…
  
   ...и изысканные украшения, подчеркивающие юность.
  Греческие женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет действительно прекрасны. Однако, с возрастом некоторые из них могут перестать следить за собой и набрать вес.
  Греческие мужчины, возможно, и говорят, что предпочитают полных женщин, но на самом деле они всегда обращают внимание на стройных, независимо от возраста.
  
  Я замер в двух шагах от того места, где девушка склонилась над балюстрадой. Она резко вскочила и обернулась, и в этот момент её бесстрастное лицо смягчилось в едва заметную улыбку. Это был взгляд, полный сочувствия, как у ребенка, жалеющего раненую бабочку.
  
  Шум снизу доносился до спальни. Скрипнула входная дверь, и я услышал громкий разговор. Два голоса принадлежали мужчинам, третий я узнал - это была госпожа ЛСЭсте.
  
  "Они будут здесь очень скоро", - сказала девушка на почти безупречном английском. Её хриплый голос звучал на октаву выше, чем у мужчины, который пел баритоном. "Снимай одежду и ложись в кровать!"
  
  Её слова прозвучали как приказ, и я замер на несколько секунд, очарованный внезапной веселой улыбкой, озарившей её лицо. Её ровные зубы выделялись удивительной белизной на фоне оливково-коричневой кожи.
  
  "Ты меня понимаешь, не так ли?" - сказала она. "Раздевайся и ложись в кровать. Твой лучший камуфляж – это выглядеть так, будто ты здесь". Объясняя это, она сбросила одну туфлю, а затем другую. Затем она ловким движением руки стянула юбку и, подняв её над головой, приглушенно сказала: "Ты должен поторопиться. Времени мало".
  
  Я всё ещё стоял с открытым ртом, когда она бросила платье на ширму у кровати. На ней был облегающий нейлоновый комбинезон, который, казалось, почти ничего не скрывал.
  
  Женщины и раньше проявляли ко мне интерес, но в других обстоятельствах мы были едва знакомы. Эта ситуация была настолько необычной, что моя реакция была столь же уникальной. У меня пересохло во рту. Я попытался сглотнуть. В последний раз я чувствовал себя так в семь лет, когда с выпученными глазами смотрел на бессовестную девятилетнюю девочку, которая задрала свой передник, демонстрируя кружевные трусики телесного цвета.
  
  Улыбка девушки исчезла. Теперь она была мрачно-серьезна. Она подошла ко мне, и её руки начали расстегивать мой пояс. Я отступил. Через секунду она прошла мимо меня, чтобы снова наклониться над балконом. Бросив взгляд вниз, она резко обернулась. "Поторопись, иначе ты навлечёшь беду на всех!" - прошептала она с шипящей настойчивостью.
  
  Я разделся так быстро, что порвал плечевой шов рубашки. Я отделил Хьюго и Вильгельмину (имена, которыми я, вероятно, про себя назвал свои часы и кошелек) и, завернув их в рубашку, спрятал под кровать.
  
  Оставшись в одном нижнем белье, я нырнул в кровать так быстро, что чуть не выскользнул на другую сторону из-за гладких атласных простыней. С трудом вернувшись в центр, я услышал тяжёлые шаги в коридоре.
  
  Девушка сняла комбинезон и скользнула в кровать, как раз в тот момент, когда я снова оттолкнулся к её центру. Наши тела соприкоснулись с мягким шлепком. Она была тёплой и мягкой, а я, напротив, похолодел от напряжения. Я сосредоточился на шуме за дверью. Двери в коридоре открывались и закрывались. Высокие женские голоса протестовали; их прерывали грубые мужские голоса.
  
  
  
  
  
  
   Дверь хлопнула прв коридоре. Через мгновение
   Готовый к винтовке солдат застанет меня с широко раскрытыми глазами и застывшим,
   лежа, вытянувшись, рядом с прекрасной, сладострастной проституткой.
   тихий и больше похожий на окоченевшего в морге, чем на возбужденного,
   страстный любовник.
   Дверь спальни задребезжала. При звуке девушка-демон-
   сказала, что у нее больше силы, чем казалось ее мягким рукам.
   владеть. Она сунула руку мне под спину, перевернув меня.
   и вверх достаточно высоко, чтобы проскользнуть подо мной. я похоронил
   мое лицо в ее распущенных, надушенных волосах. Она скрестила руки
   вокруг моей шеи и подняла колени по обе стороны от
   мои бедра.
   Со мной произошло очень много неожиданных вещей.
   Мало кто мог сравниться с этой маловероятной ситуацией. Если когда-нибудь мужчина
   остался на полпути между раем и адом, я был на волоске от
   этот момент в данный момент. За мной шли солдаты, возможно
   с приказом убивать на месте. Передо мной — подо мной, чтобы быть
   точная — была чувственная женщина с теплой кожей, ее обнаженная
  
   плоть прижалась к моей. Если бы человеку было даровано высшее
   запрос перед исполнением — что могло бы стать моей судьбой в
   Я был близок к тому, чтобы испытать совершенное удовлетворение.
   Я услышал, как дверь спальни ударилась о стену.
   как только она протиснулась подо мной, девушка выскочила из
   кровать, накинув на меня верхнюю простыню. Она стояла на-
   стояла и раздвинула ноги перед двумя удивленными солдатами, ее
   стиснутые кулаки руки упирались в ее бедра. Ее голос был
   пронзительный визг. В адрес солдат посыпались резкие оскорбления.
   в устойчивом, бурном потоке. Казалось, она бы
   никогда не задыхаюсь. Она кричала на них так быстро, что я
   почти ничего не мог понять из того, что она говорила. Ее фирма,
   округлые ягодицы покачивались от каждой пронзительной фразы, которую она выплюнула
   на них.
   Я лежал совершенно неподвижно, наполовину уткнувшись лицом в подушку.
   и с натянутой простыней, закрывающей всю мою голову. С одним
   Неприкрытыми глазами я наблюдал потрясающее выступление девушки.
   Она сделала угрожающий шаг вперед, теперь размахивая руками.
   Солдаты отступили в коридор.
   Обнаженная девушка подняла ногу и ногой закрыла дверь.
   ее босая нога. Дверь так сильно ударилась о косяк, что отскочила
   открыть снова. На этот раз она повернулась и двинулась вперед.
   убедившись, что защелка защелкнулась. Ее красиво округлые
   и твердая грудь вздымалась от напряжения, но она была
   победно улыбаясь.
   Увидев мой откровенный, восхищенный взгляд, она остановилась.
   слегка, повернув плечи вперед и вытянув ее
   руки опущены перед ней. Это было необычное представление
   скромность для опытного профессионала. Она сделала быстрый шаг
   чтобы вернуться в кровать. Она на мгновение заколебалась, сидя рядом с
   ее гладкая, обнаженная спина ко мне и наклоненная голова, чтобы поймать
   каждый звук. Решив что-то для своей фракции, она
   легла, ее тело теперь в нескольких дюймах от моего. Ее пред-
   Движение было быстрым, а ее цель безошибочной, захватывая и
   крепко держа мою руку, которая обнимала ее:
   «Думаю, все кончено»
   прошептала она. «Я почти уверен-
   сказать, что они поверили мне, но мы должны подождать и быть готовыми
   случае, если они вернутся».
   Я был почти готов
   была ли у нас компания или нет.
   на них, конечно, их отогнали.» Я
   «Что бы ты ни кричал
  
   еще немного надавила рукой, которую она держала. Она отказалась
   отпусти ситуацию. ямо
   «Помимо прочего, я сказал им, что вы важный человек.
   высокопоставленный чиновник греческого правительства, который позаботится о том, чтобы они
   были бы строго наказаны, если бы попытались обнаружить
   твоя личность».
   «Ты такой же умный, как и красивый», — ответил я на этот раз.
   намеренно направляя разговор к цели, которая была
   начинает доминировать в моих мыслях. Я скользнул ближе, прижимаясь к своему…
   прислонившись к ее спине. Мне показалось, что я обнаружил прилив
   осознание, когда я подталкивал ее. Ее нога отзывчиво двигалась, когда
   наши тела соприкоснулись.
   «Теперь молчи», — предупредила она. «Мы не должны быть услышаны
   говорить по-английски»,
   Нелегко лежать в постели, опираясь на предплечье.
   соблазнительная выпуклость женского живота и твоя рука, лежащая в
   мягкие лобковые волосы. Ее близость ко мне и облегчение побега
   вызывал некоторые базовые реакции. Я чувствовал желание
   растет у меня в паху. «Я не думаю, что смогу столько выдержать
   дольше, — признался я. — Я не из камня; ты знаешь."
   Девушка отстранилась от моего прикосновения. '*Часть тебя кажется
   быть, — прошептала она. Ее дыхание все еще было быстрее, чем обычно.
   плохо, но уже не из-за ее недавней тирады. Она была-
   тоже возбуждаюсь. Когда моя свободная рука скользнула по вершине
   В одной груди я обнаружил, что сосок стоит прямо и отзывчиво. Она
   невольно вздрогнул.
   Она толкнула мою блуждающую руку позади себя и скользнула
   из кровати, сверкнув гладкими ягодицами. С подметанием
   Движением руки она подхватила туфли, соскользнула и выкинула их.
   появился за ширмой. Ее голос, намеренно сдержанный,
   был замаскирован уличными звуками. «Теперь они не вернутся.
   Они не посмеют. Мы в настоящее время в безопасности».
   В другом конце комнаты я увидел движение и понял, что это
   Отражение девушки в зеркале туалетного столика. Угол был
   как раз для меня, чтобы увидеть ее за ширмой. Она оделась
   быстро, плавными и эффективными движениями. Когда она
   подняла глаза и увидела, что я смотрю в зеркало, она покраснела.
   «Оставайтесь здесь, в этой комнате, пока вам не сообщат, что все в порядке.
   прозрачный."
   Она бросилась к двери, ее блестящие волосы развевались.
   — Эй! Подожди. Кто? Я позвал ее.
  
  
   Войдя в холл, она оглянулась через плечо.
   Выражение ее лица было незабываемым.
   Это было по-эльфийски — отчасти трепет от внезапного осознания собственной
   желание — и отчасти дразнящая надутость губ, полная обещаний.
   Ее взгляд вызвал во мне беспокойное тепло и полное разочарование.
  
  
  
  
  
   Глава седьмая
  
  Дверь закрылась, и простыни сохранили тепло тела девушки и её стойкий аромат. Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя после случившегося. Холодный и жестокий мир реальности нельзя было отрицать. С улицы доносились звуки: отряды обыскивающих солдат сновали по соседним домам.
  
  Я начал одеваться. Когда я, стоя на четвереньках, доставал свою рубашку, набитую оружием, дверь снова открылась.
  
  «Вы должны немедленно спуститься вниз», — мадам Весте выглядела немного бледной под розовым макияжем. Она приложила палец к губам: «Тихо. Ни слова».
  
  В коридоре толстая француженка уже спускалась по лестнице. Я пошёл за ней, всё ещё заправляя рубашку. Проходя мимо одной из дверей, я заглянул внутрь. В комнате стояла девушка в шортах. Это была Сион, принцесса американских индейцев, одетая в оленьи шкуры. Её облегающие шорты с бахромой и верх бикини были сделаны из одной шкуры луговой собачки. Перо в бисерной повязке на голове завершало её образ. Скорее всего, она играла Покахонтас в историческом борделе мадам Л'Эсте.
  
  У подножия винтовой лестницы я вошёл в боковую комнату, где меня ждала парижская сводня. «Подожди здесь», — приказала она и быстро ушла.
  
  Комната была обставлена как гостиная. Вдоль одной из стен тянулась барная стойка с мраморной столешницей и зеркальной нишей, где стояли полки с выпивкой. В зеркале я увидел своё взъерошенное отражение.
  
  Я подошёл к окну со ставнями и выглянул в узкую щель между досками. Снаружи было темно.
  
  Звук шагов заставил меня обернуться.
  
  Каснер торопливо вошёл в комнату. Его лицо покрывал пот. Я решил, что это была его реакция на то, что его заперли в душном подвале, или же его потрясло наше недавнее опасное приключение. Он производил впечатление человека, который не часто попадал в подобные ситуации.
  
  «Где остальные?» — спросил я.
  
  «Гордон и Эванс ушли с этим греком, Вларкасом. Они выскользнули через чёрный ход».
  
  «Когда они вернутся?»
  
  «Гордон ничего не сказал о возвращении».
  
  «Что ж, это чёрт знает что. Ты хочешь сказать, что он бросил нас и сбежал, чтобы спасти свою шкуру?»
  
  «У него не было времени объяснять. Он торопился».
  
  В каком-то смысле я не был удивлён, но это не помешало мне разозлиться. Гордон был из тех, кто мог легко убедить себя в том, что его работа гораздо важнее, чем работа любого отдельного человека. Он вёл себя так, будто следовал принципу «долг превыше всего». Согласно этому принципу, люди могли быть принесены в жертву на алтарь успеха миссии. Любой, включая лидера, был расходным материалом.
  
  Однако эти традиционные правила изменились за последние годы. Теперь лидер мог катапультироваться и стать последним, кто уйдёт. Таким образом, это уже не было подлинно демократической концепцией, где каждый имел равные шансы. Человек, возглавлявший команду, получал дополнительное преимущество. Ему разрешалось подставлять других, чтобы спасти свою задницу.
  
  Гордон сбежал, оставив нас с Каснером отбиваться самим. И он захватил с собой единственного знающего местность человека, что для меня было равносильно тому, как если бы капитан тонущего корабля захватил единственный спасательный круг и бросил остальных членов экипажа на произвол судьбы. Интересно, оставил ли Гордон какое-нибудь прощальное послание.
  
  
  
   — Что нам делать?
  — Не знаю, — Каснер выглядел так, будто был готов сдаться.
  — Гордон ничего не сказал?
  — Только то, что я должен остаться здесь и передать это тебе.
  
  Всё это выглядело так, будто нас намеренно завели в тупик.
  — Это может быть подставой, — прорычал я. — Оставил нас здесь, как дураков, пока Гордон сам улаживает дела.
  
  — Он забрал Эванса, — напомнил Каснер.
  
  Ответ был очевиден. Гордон мог бросить людей, но не ценный груз. Эванс мог пригодиться в качестве тягловой силы. Эта мысль привела меня к ужасающему выводу.
  — Они взяли рюкзак Эванса, верно?
  — Да.
  — И мою сумку тоже, — сказал я, зная ответ наперёд.
  — И её тоже, — подтвердил Каснер.
  — Вот же сукин сын! — пробормотал я.
  
  Поспешные действия Гордона автоматически возложили на меня ответственность за серьёзное нарушение безопасности. Я позволил, чтобы вверенный мне предмет покинул моё владение. Теперь он находился в чужих руках. При его открытии сработает механизм самоуничтожения, и роторы превратятся в обугленные и расплавленные шарики из фенольно-металлического сплава с добавлением медной проводки. Эта невосполнимая потеря будет полностью на моей совести.
  
  Моё личное дело в Агентстве не было безупречным, но никогда ещё я не совершал столь вопиющей и глупой ошибки. Мало того, когда об этом инциденте станет известно в Вашингтоне, каждое агентство в городе попытается переложить ответственность на себя, и в итоге всё это попадёт на стол Хоука. У него не будет иного выбора, кроме как выставить меня на посмешище, и мои страдания будут лишь одним из аспектов этого грязного скандала. Каждое конкурирующее агентство в этой разведывательной игре воспользуется этим случаем, чтобы обвинить нас в недостаточной безопасности.
  
  Они сделают это, потому что все они практикуют искусство выжидания в высоких политических кругах, выискивая уязвимости или недостатки, которые они могли бы использовать против конкурирующей организации. Жестокая игра за власть ведётся с минимумом правил спортивного поведения.
  
  Мой гнев на Гордона и на себя был прерван появлением Йоргоса. Грек-долговязый коснулся головой дверного косяка, входя в комнату. Он заслонил собой девушку, которая следовала за ним.
  
  Пока она была в поле моего зрения, высокий грек растворился в невидимости. Я мог лишь ещё раз взглянуть на девушку — на женщину, которая оставила меня с пересохшим горлом и нерастраченным желанием.
  
  Её глаза намеренно избегали моих. Она говорила, глядя на Каснера:
  — Нет причин для беспокойства. Мы скоро присоединимся к вашим друзьям.
  
  Её голос был деловым, с отрывистыми мужественными интонациями.
  
  Она переоделась. Шерстяная юбка до колен тёмного цвета контрастировала с белой блузкой с длинными рукавами и тонкой вышивкой на манжетах и вокруг воротника. Поверх неё был жилет из овчины до бёдер, подпоясанный посередине. К поясу были прикреплены чёрные кожаные ножны с ножом длиной в фут с богато украшенной серебряной рукоятью. Платок покрывал большую часть её волос. На ногах были сапоги до икр.
  
  Моё изумление от этого открытия, что эта привлекательная девушка не была продажной женщиной, должно быть, отразилось на моём лице. Сначала я был огорчён, что попался на её уловку. Но её ум не только обманул меня, но и ввёл в заблуждение солдат. Я был свидетелем её изобретательной и рискованной выходки, которую могла провернуть только сообразительная женщина с немалыми актёрскими способностями.
  
  Она не могла не заметить моего восхищения, когда я расплылся в улыбке и спросил:
  — Кто ты?
  
  Она посмотрела на меня сначала вызывающе, затем её взгляд смягчился. Она тоже улыбнулась.
  — Я не та, кем вы меня, возможно, считаете.
  — Теперь я это знаю, — ответил я. — Я понимаю, и спасибо.
  
  Она повторила свою точку зрения:
  — Я здесь не больше, чем ты. Меня зовут Марика Форлакис.
  
  Мне понравилось, как это имя звучало. Я повторил его:
  — Марика Форлакис.
  
  Мой американский акцент не передал этого должным образом.
  — Это имя многое бы значило для тебя, будь ты греком, — объяснила она. — Но это имя нельзя произносить просто так. Кен больше не свободен, — её большие тёмные глаза гордо блеснули.
  — Вы можете нам помочь? — предложил я.
  — Неразумно задавать слишком много вопросов, — ответила она. — Всё, что вы должны знать, это то, что мы решили помочь вашей небольшой группе американцев.
  — Наша помощь? Ты в этом участвуешь?
  
  Она протянула руку и положила её на предплечье Йоргоса.
  — Йоргос и я делаем всё возможное.
  
  То, как я смотрел на неё, заставило её опустить глаза.
  
  Скромно, но только после того, как она намеренно стёрла улыбку со своего лица, она, должно быть, почувствовала то же мгновенное чувство смущения, что и я. Для меня это было уникально, потому что это было странно похоже на эмоции, которые бывают только у невинных, — а я перестал быть таковым вскоре после поступления в среднюю школу.
  
  Марика, должно быть, подумала, что мой вопросительный взгляд связан с тем, как она выглядела, стоя перед двумя испуганными солдатами, которые наслаждались её красотой, даже когда их наказывали её язвительным языком. Очарованные её красотой, они, естественно, даже не подумали взглянуть на мужчину в её постели. Лохнесское чудовище могло свернуться у их ног, и они бы этого не заметили.
  
  — Подожди здесь, — сказала Марика. — Йоргос будет следить. Я скоро вернусь.
  
  Коротко поговорив с Йоргосом, она повернулась и ушла, её юбка кружилась позади неё.
  
  Йоргос остановился в дверном проёме. Его непринуждённая поза противоречила его бдительности. Его стальные глаза оставались прикованными к Каснеру и ко мне.
  
  Я отвёл седовласого, усердного мужчину в сторону. Его настроение немного улучшилось.
  
  — Я не думал, что Гордон нас бросит, — сказал он, как бы признавая неприятный вывод.
  — Кто-то должен знать, что происходит, — пожаловался я. — Скажи мне, что происходит?
  — Я же говорил тебе, что не знаю.
  — Я имею в виду не только сейчас. Какова цель всего этого упражнения? Что ты делаешь здесь, в Греции? Что у Гордона на уме?
  
  Каснер посмотрел на меня так, будто я обвинил его в ночном недержании мочи. Он задумался на мгновение.
  — Ты серьёзно? Тебе ничего не сказали?
  — Чёрт возьми, да, — быстро ответил я, чтобы он не подумал, что я настолько посторонний, что он не осмелится со мной разговаривать. — Я знаю, почему я так спешил в эту поездку. Мне дали особое задание.
  — Ну, тогда ты должен знать столько же, сколько и все мы.
  — Да, меня проинформировали, но не совсем о том, что вы с Эвансом и Гордоном планируете сделать. Только моя часть. Что происходит?
  — Ты непоследователен, Картер, — Каснер подозрительно посмотрел на меня. — Сначала ты говоришь, что тебе сказали, что делать, а потом спрашиваешь меня, для чего мы здесь. Ты говоришь как какой-то любопытный сотрудник службы безопасности. Ты не можешь ожидать, что я поверю, что ты не знаешь, что нам делать. Одно из правил было держать то, что нам сказали, в секрете. Предположительно, только Гордон знает, как все наши индивидуальные задания складываются в единое целое.
  — Ну, кто-то, кроме Гордона, знает гораздо больше, чем... чем ты или я. Кто-то долго водил нас за нос, прежде чем мы достигли Афин. Вот почему нам
  
   Конечно, вот продолжение улучшенного текста:
  
  ...лись прибегнуть к этому ошеломляющему спасению с уровня земли в аэропорту. Даже это не прояснило нам ситуацию полностью. Есть человек, который нас достаёт, и который не хочет, чтобы нами управляли слишком долго.
  
  — Теперь, когда ты так выразился...
  — А как ещё можно на это посмотреть? — резко ответил я.
  
  Кем бы ни был Каснер, он, конечно, никогда не подвергался почти панической ситуации. Он вёл себя скорее как растерянный лунатик, чем преследуемый человек. Если бы я мог разбудить его, возможно, я смог бы получить ценную информацию.
  
  — Имеешь ли ты хоть какое-нибудь представление о том, каково было бы провести дюжину лет в греческой тюрьме? Это могло случиться. Ты, кажется, не понимаешь, что у тебя больше нет паспорта, и это делает тебя нелегальным въезжающим. Ты также являешься соучастником нападения и, возможно, убийства вооружённого часового. Без паспорта и правдоподобного объяснения, почему ты здесь, у тебя меньше шансов на спасение. С уходом Гордона нет никого, кто мог бы подтвердить твою историю о том, что мне было приказано дать отпор в чрезвычайной ситуации, — и это уже то, в чём мы находимся прямо сейчас.
  
  — Ты же не думаешь, что эта греческая девчонка, Марика... — Каснер замолчал.
  
  Я ни в ком не был слишком уверен, но если бы мне пришлось выбирать, Марика получила бы мой голос за надёжность. Я высказал своё мнение открыто:
  — Мы не знаем никого из этих людей. По крайней мере, я не знал. Я думаю, что всё это фиаско потерпело крах, и Гордон справился с этим самостоятельно. Мы могли бы с таким же успехом признать, что эта ситуация вышла из-под контроля, и что всё, что Гордон делал, теперь он делает из чистого отчаяния. Мы в бегах, чувак. Разве ты этого не понимаешь?
  
  — Но Гордон сказал...
  — К чёрту Гордона! — рявкнул я, надеясь встряхнуть немного жизни в тусклые глаза Каснера. — Что бы ни случилось, это оставило нас в дураках, и у нас есть только один шанс спастись. Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока греческая армия или афинская полиция придут и схватят меня. Я собираюсь получить помощь.
  
  — Но Марика сказала... — начал он, а затем остановился, ожидая очередного прерывания.
  
  Я собирался крикнуть: «К чёрту и Марику!», когда это произошло со мной. Я был настолько близок к этому, насколько это возможно для любого мужчины. Я не мог сдержать улыбку. Это произвело впечатление на Каснера.
  
  — Боже мой, чувак, как ты можешь смеяться в такое время? В одну минуту ты — голос судьбы, а в следующую — ухмыляешься, как горгулья.
  — Мне очень жаль. В этом мастерском провале есть один аспект, который мне кажется забавным.
  — Ну, если ты видишь что-то радостное в нашем положении, скажи мне.
  — Нет. Мне очень жаль. Такой человек, как Каснер, не оценил бы иронию моей первой встречи с Марикой.
  
  Изменения в Каснере продолжались. Он начал думать самостоятельно.
  — То, что вы сказали о предварительном знании о нашем прибытии, вроде бы подтверждается последующими действиями, но есть и другая возможность.
  — Какая?
  — Те рядовые, которые пришли, — они собирались пройти для нас греческие обычаи. Это было устроено так, что количество высадившихся пассажиров совпадёт с поддельным манифестом самолёта. Каждый военнослужащий выступал под вымышленным именем, чтобы представлять нас четверых. Один из них мог быть подбит бдительным таможенником.
  
  Я ощупал карманы куртки. Мой паспорт пропал. Гордон конфисковал его, пока я спал.
  — Пропусти это снова для меня, — сказал я.
  
  Михил Каснер повторил детали плана использования перечисленных мужчин в качестве приманки, и я добавил свою интерпретацию произошедшего. Это не обязательно должен быть греческий таможенник, который обнаружил подмену. Скорее всего, это был ранее допущенный и добросовестный сотрудник США. Государственный департамент ждёт в вестибюле аэровокзала, чтобы сопроводить меня и ценный ключ шифрования через город в посольство.
  
  Когда какой-то солдат с паспортом Ника Картера обнаружил, что у него нет с собой крайне важного корпуса ротора, прозвучала охранная сигнализация таких гигантских размеров, что последствия, несомненно, уже потрясли трёхэтажное здание АНБ из его непроницаемого, железобетонного фундамента.
  
  Я пытался избавиться от катастрофического видения, которое я себе представил, но я не мог игнорировать тот факт, что многие части этой сумасшедшей головоломки просто не совпадали. Во-первых, когда я вернулся в штаб-квартиру АНБ, Тео Коул ещё не сказал мне, что на посадку пойдёт замена в Афинах вместо меня. Он также не предлагал мне, возможно, покинуть самолёт из-за грохочущей поверхности крыла и упасть в скрипящий грузовик.
  
  Когда кусочки сложились вместе, я не мог отрицать очевидное: где-то по пути меня вытащили из запланированной цели моего путешествия. Я был связан с кучкой разрозненных лазутчиков, тайно проникнувших в страну, которая имела неоднозначные мнения по поводу возражений США. Какова бы ни была их миссия, это не предполагалось известным грекам. И это не предполагалось, чтобы включить меня.
  
  Греки были не единственными, кто искал меня. К этому моменту начальник службы безопасности американского посольства сделал всё возможное, потому что секретный курьер с роторами уникальных шифровальных машин оказался на свободе без надлежащей защиты. Он также мог предположить, что я был потенциальным дезертиром. Всех сотрудников службы безопасности тщательно приучают думать хуже всего.
  
  И не пройдёт много времени, как новости о моём неизвестном местонахождении дойдут до другого сотрудника посольства, вот этого под видом атташе по культуре или, возможно, под видом помощника протоколиста. Этот чиновник легко сопоставит два и два и осознает, что тщательно отобранная команда дерзких оперативников, выбранная сотрудниками вашингтонского ЦРУ, провела среди них самозванца — пропавшего курьера.
  
  Единственный вывод, к которому смог прийти Вашингтон, заключался в том, что наспех спланированная операция ЦРУ теперь была обречена на провал.
  
  
   Хуже того, не пройдет и 16 часов, как кто-то — случайно или в результате отличной разведывательной работы — узнает, что странным членом греческой команды был N3 из AXE.
  
  Неважно, что случится со мной; это будет лишь лёгким наказанием по сравнению с обвинениями, которые будут предъявлены Дэвиду Хоуку. Как он мог объяснить, что не приказывал Киллмастеру проникнуть в секретную структуру ЦРУ, чтобы её саботировать?
  
  Эта злополучная миссия — какова бы ни была её цель — и всё, что с ней связано, быстро разваливалось. Мне было интересно, кто был тем счастливчиком, который опоздал на самолёт, и кем, по мнению Гордона, был я. И мне было интересно, какой была его специальность.
  
  Как бы я ни ненавидел выбивать почву из-под ног Гордона без его ведома, не было смысла позволять ситуации ухудшаться или усугубляться. Единственный способ остановить это — позвонить в посольство. Если бы я мог дозвониться до нужных людей, очень скоро можно было бы заткнуть эту дыру. Но это потребует действий.
  
  Скорее всего, Гордон и компания в любом случае будут полностью списаны. Когда неизбежное противостояние с греками произойдет, американские чиновники будут вынуждены отрицать любые сведения о вовлеченных людях или их целях пребывания в стране. У меня было пораженческое мышление, но поводов для оптимизма было мало.
  
  Должны быть некоторые варианты действий в чрезвычайных ситуациях, которые включают процедуру экстренного укрытия.
  
  Бордель мадам Л'Эсте может быть первой ступенькой этой лестницы. Мои мысли были направлены в это русло, потому что моя собственная нога застряла в капкане. Мой здравый смысл подсказывал, что когда сделка провалилась настолько сильно, каждый сам за себя.
  
  Пришло время мне сделать личную ставку на самосохранение.
  
  Я вспомнил, что видел телефон на стене кухни, через которую мы прошли. Я сделал три шага к двери. С каждым шагом Йоргос медленно поднимался со своего наклонного положения напротив дверного косяка. Он был полностью выпрямлен и готов к действию, когда я добрался до него. Сомнительный взгляд на его лице сменился грустной, извиняющейся улыбкой. Он покачал головой, давая мне понять, что его инструкции и мои очевидные намерения находятся в прямом конфликте.
  
  — Мне нужно пройти, — сказал я.
  
  На своих ногах в чулках я был ростом более шести футов и весил около 185 фунтов, поэтому крупные мужчины обычно не пугали меня. Йоргос тоже не напугал, но в его глазах был вызывающий блеск, показывающий его готовность противопоставить свою силу и мастерство моим. Я посмотрел вверх на эти глаза, которые были по крайней мере на шесть дюймов выше моих. На двадцать лет меньше, которые у меня были по возрасту, не казались большим преимуществом.
  
  — Я хочу позвонить в американское посольство, — объяснил я.
  
  Высокий, крепкий грек снова покачал головой.
  — Американское посольство, — повторил я еще раз по-гречески.
  
  Улыбка Йоргоса лишь стала немного шире.
  
  Оставался только один путь. Я попытался. Я сделал последний шаг и толкнул его плечом подмышку, пытаясь пробраться мимо. Он издал ужасный фыркающий звук, который чуть не сбил его с ног. Я нанес ему короткий удар левой рукой в рёбра, достаточно сильный, чтобы причинить боль, но не причинить вреда. У меня не было намерения причинять вред этому упрямому греку. Удар скрутил его в сторону, и мне хватило этого, чтобы пройти половину двери.
  
  Это было ошибкой — пытаться протиснуться мимо Йоргоса в контролируемом им пространстве. Он схватил мою правую руку своей и заблокировал запястье моей левой руки своим огромным кулаком. Затем он начал давить на меня. Он прижал меня к дверному косяку с такой силой, что я подумал, что он намерен разделить меня пополам. Я почувствовал резкие выдохи его чесночного дыхания, когда он сильно сжал меня.
  
  Он выбил из меня воздух, сжимая мои лёгкие до тех пор, пока внутри не осталось ни одного кубического сантиметра воздуха. Я чувствовал, как мои рёбра сгибаются. Моё зрение поплыло. Серия серых пятен падала мне на глаза, когда я невольно сделал быстрый и глубокий вдох. Йоргос оттолкнул меня в сторону, как выброшенную тряпичную куклу.
  
  Я пошатнулся и упал бы, если бы Каснер не поддержал меня.
  — Этот человек — монстр! — воскликнул Каснер.
  
  Я едва слышал, что он сказал, но был благодарен. Каснер усадил меня на стул, где я плюхнулся и медленно пришёл в себя. Грохот, который я услышал, был голосом Йоргоса. Я не мог разобрать достаточно быстрой цепочки греческих слов, чтобы понять, но тон его был заботливым.
  
  — Он говорит, что сожалеет, — перевёл Каснер. — Ему приказала Марика проследить, чтобы мы оставались здесь, пока она не вернется.
  
  Я взглянул на мужчину с кожаным лицом.
  — Ты так хорошо понимаешь язык?
  — В какой-то степени, — ответил он. — Греческий язык не моя специальность. Я свободно говорю на русском и славянских языках. Я также немного работал со скандинавскими языками. Как только вы приобретёте склонность к иностранным языкам, почти любой из них дается довольно легко. Я лишь немного изучал греческий язык как основу для других языков.
  — Значит, ты лингвист? — Комната перестала мерцать.
  — Да, — ответил Каснер с нескрываемой гордостью.
  — Поэтому тебя взяли с собой?
  — Думаю, теперь нет смысла это отрицать. У меня нет других талантов, которые могли бы внести вклад в это задание.
  — Какое задание? — Я попытался ещё раз.
  — Ты всё ещё не веришь мне, не так ли? Я правда не знаю.
  — Но у тебя должно быть какое-то представление, почему человек с таким широким диапазоном языковых способностей был взят с собой.
  — Если я приму то, что ты говоришь о том, что нас бросил Гордон, я сомневаюсь, что у меня будет возможность использовать их. Если ты ошибаешься, я в конце концов поговорю с кем-то, с кем нам предстоит контактировать, чей язык либо русский, либо сербско-хорватский.
  — Что ещё?
  — Вот и всё. Ничего более конкретного. Даже то, о чем мы должны были говорить. Полагаю, у Гордона есть эти инструкции. Всё, что я знаю, это то, что этот человек располагает жизненно важной информацией, важной для интересов Соединенных Штатов, и здесь не так уж много дел.
  
  У меня начала болеть голова. Отчасти это было вызвано последствиями моей попытки обойти Йоргоса. Отчасти это произошло из-за попыток разобраться в запутанной массе противоречивой информации, застрявшей у меня в голове.
  
  По крайней мере, кое-что из того, что рассказал мне Каснер, я знал наверняка.
  
  Всё нужно было делать в спешке.
  
  В такой спешке, что один из президентских самолетов был привлечен к службе.
  
  В такой спешке, что различные правительственные агентства не сообщили своим оперативникам, что это были две несвязанные операции, направлявшиеся в Грецию на этом самолете.
  
  Настолько торопились, что меня случайно занесло в миссию ЦРУ, о которой я ничего не знал. Это был кошмар.
  
  И я не мог проснуться от этого.
  
   Глава восьмая
  
  Лицо Марики покраснело, она тяжело дышала, входя в комнату. Быстро оглядевшись, она нахмурилась, услышав слова Йоргоса. По её обвиняющему взгляду, брошенному на меня, Йоргос, очевидно, честно доложил о нашей стычке, в которой я явно был зачинщиком.
  
  — Теперь мы можем уходить, — объявила она.
  
  Йоргос либо немного понимал по-английски, либо действовал согласно заранее оговоренному плану. Он отошёл в сторону, позволяя Каснеру и мне следовать за Марикой. Когда я проходил мимо него, Йоргос вдруг схватил меня за руку. Я на мгновение подумал, что он собирается возобновить наше состязание, но широкая ухмылка, исказившая его густые усы, развеяла это заблуждение. Он энергично пожал мне руку и произнёс несколько приветственных слов по-гречески.
  
  Я ответил взаимностью, пожимая его руку.
  — Эф-хар-это-то, — сказал я, выражая свою благодарность.
  
  Марика наблюдала за нами через плечо. Её мягкая улыбка одобряла то, что я принял за простое перемирие.
  
  Я обошёл Каснера и догнал Марику. Она, протянув руку за спиной, остановила меня, чтобы я не толпился у выхода.
  — Молчи, — посоветовала она.
  
  Я схватил её за запястье и резко направился к двери подвала. Я рисковал с Йоргосом прямо сейчас... ради неё. Я надеялся, что он дважды подумает, прежде чем вмешиваться, чтобы не втягивать Марику в дальнейший шум.
  
  — Прежде чем мы куда-нибудь пойдём, я хочу убедиться, что не уйду без маленькой чёрной сумки, спрятанной в подвале.
  
  Марика отмахнулась от меня, высвобождая мою хватку.
  — Она в полной безопасности, — коротко сказала она. — У Гордона. Он взял её с собой.
  — Где он?
  — Ушёл вперёд. Со снайперами и твоим человеком Эвансом.
  — Куда он ушёл? — настоял я. — Как?
  — Сейчас нет времени объяснять. Мы тоже должны уйти, пока есть шанс уйти незамеченными.
  
  Отказ подчиниться в этот момент мог вызвать дополнительные проблемы. Я был далёк от удовлетворения, но у меня не оставалось иного выбора, кроме как принять руководство Марики. Я чувствовал себя щепкой в бурном потоке, бесцельно несущейся в каком-то неопределённом направлении.
  
  Если в происходящем и была цель, то она прямо противоречила моим собственным приказам и желаниям. Я чувствовал себя беспомощным. К тому же, я не знал, что меня ждёт.
  
  Светлым пятном в этом мрачном мировоззрении было позитивное отношение Марики. Её твёрдая и властная манера вселяла уверенность.
  
  Я последовал за Марикой к кухонной двери и повторил путь к переулку за виллой. Тот же самый древний грузовик ждал там, на этот раз с деревянными дугами, установленными над кузовом. На полу был накинут рваный брезент.
  
  Йоргос загнал Каснера в кузов; затем ждал, пока я тоже перелезу через задний борт. Марика подошла к кабине и открыла дверь напротив водительского сиденья.
  
  Мне нужны были ответы. Немногие из них могли поступить от Каснера. Марика обещала быть гораздо лучшим источником. Я начал протискиваться мимо Йоргоса. Его рука сомкнулась на моей руке с силой тисков. Я издал крик боли. Марика быстро повернула голову.
  
  — Скажи этому своему головорезу держать руки при себе, — потребовал я. — Мне нужно с тобой поговорить, и прямо сейчас. Я поеду в кабине с тобой.
  — Может быть, позже, — ответила она. — Ты должен быть там, где тебя будет нелегко заметить, — добавила она немного тихих греческих слов.
  
  Йоргос отпустил меня. В тусклом свете переулка мне показалось, что я увидел, как голова Марики медленно и непонятно покачивается.
  
  Её отказ меня разозлил. Мозолистая рука плотно закрыла мне рот, прежде чем меня подняли над задним бортом, как мешок с зерном, хотя я не был так хорошо набит. Другие руки внутри схватили меня и толкнули вперёд, где меня загнали в угол.
  
  Внутри кузова грузовика, закрытого брезентовым чехлом, я мог различить человеческие фигуры, расположившиеся напротив меня. Йоргос прочно удерживал меня на месте, прижавшись рядом со мной. И как ни странно, он ещё раз продемонстрировал дух товарищества, слегка постукивая кулаком по моей вытянутой ноге, показывая, что у него нет обид.
  
  В качестве сигнала кто-то пнул пяткой по полу грузовика. Старая машина нерешительно тронулась. Мы грохотали и тряслись по узкому, тёмному переулку, повернув в конце, где он выходил на перекрёсток. Мне показалось, что мы возвращаемся к маршруту, по которому мы покинули Хасани, в сторону аэропорта, но тело Йоргоса загораживало мне обзор.
  
  Я подавил своё любопытство, чтобы лучше видеть. Любой подобный шаг, каким бы невинным он ни был, Йоргос мог бы счесть враждебным.
  
  Напротив меня сидели двое смуглых, свирепого вида греков. Каждый был вооружен карабином. Каснер был в паре с ними. У обоих на поясе висели длинные ножи, похожие на тот, который носила Марика. Трудно было разобрать их лица; освещение, обеспечиваемое широко расставленными уличными фонарями, было далеко не достаточным. Однако этого было достаточно, чтобы увидеть, что оба смотрели на меня с подозрением.
  
  Вскоре внутри грузовика стало темно, за исключением свечения сигаретных огоньков. Я закурил свою, в основном для того, чтобы замаскировать парфюмерно-сладкий запах тяжёлого греческого табака, который меня утомлял. Мы оставили уличные фонари позади и теперь катились по гладкой, двухполосной, извилистой дороге, которая следовала вдоль береговой линии. Афины были в противоположном направлении. Мы направлялись в сторону Суниона.
  
  Это изолированное и ветреное место, на котором стоит старый храм. Стоящие руины станут отличным местом для встречи. Однако в Сунионе некуда было идти, кроме как назад. Встречаться там не имело смысла. В сложившихся обстоятельствах я ничего не мог сделать, кроме как ждать и работать над тем, чтобы успокоить свой гнев на Гордона и то, как он допустил эти ошибки.
  
  Я ссутулился в сиденье, озлобленный и раздражённый тем, что был вовлечён в это сумасшедшее приключение. Напротив меня один из горцев в панталонах уже храпел. Его столь же угрюмый партнёр внимательно следил за мной и Каснером, как будто мы были либо пленниками, либо ценным грузом. Судя по суровым и немигающим взглядам, которые мы получили, заключённые были более подходящим термином.
  
  Грузовик наконец замедлил ход и резко повернул налево. Дорога снова стала ухабистой. Пыль просачивалась сквозь щели в полу. Мы следовали по менее используемой просёлочной дороге. Несмотря на то, что под нами были расстелены стёганые одеяла и подушки, ехать было некомфортно. Почти час мы страдали. В свете звёзд был виден кузов грузовика. Я мог различить очертания горы правильной формы. Я толкнул Йоргоса и указал на ближайший холм.
  
  — Пентелли, — сказал он.
  
  Я снова сориентировался. Мы сделали широкий круг, полностью избегая Афин. Теперь мы были к северу от города, недалеко от Татои, деревни, расположенной рядом с местом дислокации греческой академии ВВС. Мы также снова оказались на асфальтированной дороге, ведущей на север. Как ни удивительно, я задремал. Отчасти моя усталость была вызвана сменой часовых поясов, которая беспокоит путешественников на дальние расстояния. Человеческие механизмы времени выходят...из строя при преодолении огромных расстояний. Каснер испытал то же самое. Настолько, что он продолжал спать даже во время короткой остановки для дозаправки, сделанной на британской нефтезаправочной станции в центре Фив.
  
  Когда я вернулся из мужского туалета, где мои личные нужды контролировал Йоргос, Марика стояла рядом с опущенной задней дверью грузовика.
  
  — Я хочу сказать, что мне жаль, что нам пришлось так плохо с тобой обращаться, — сказала она. — Мы были немного трудными.
  — Только потому, что меня возмущает, что мной помыкают без разумного объяснения.
  — Вы знали, что в плане могут быть некоторые изменения.
  — Нет, мне не сказали. Ни об изменениях, ни о плане.
  
  Она вопросительно посмотрела.
  — Гм... Гордон не сказал тебе?
  
  Настоящий водитель подошёл к нам, прервав почтительный взгляд. Марика обратилась к мужчине как к Такису и подала знак, чтобы он приблизился. Он шёл, слегка прихрамывая. Выслушав Такиса мгновение, Марика отдала несколько приказов.
  
  На этот раз, когда грузовик тронулся, Марика сидела рядом со мной и Йоргосом в кузове грузовика. Её место в кабине занял один из молчаливых мужчин, которые ранее сидели рядом с Каснером.
  
  Было уже за полночь, и воздух стал холодным. Чтобы согреться, Марика прижалась ко мне, прижимая старого Йоргоса к себе с другой стороны. Мне пришлось отрегулировать положение кобуры Вильгельмины у меня на талии, потому что она впилась нам в бёдра.
  
  Марика смирилась с тем, что я ношу с собой пистолет без каких-либо возражений. Быть вооружённым было для неё образом жизни. Она ничего не сказала, хотя футляр из замши на моей руке с Хьюго был хорошо виден, когда я снял его, прежде чем прыгнуть в постель. Пьер, однако, возможно, это стало неожиданностью, если бы она позже исследовала мою эрекцию в полной мере.
  
  — Ты, конечно, знаешь, куда мы идём? — спросил я, как первый из ста вопросов, на которые нужно было ответить.
  — Да, но это имя вам ничего не скажет. Это маленькая деревня, где будет ждать мистер Гордон.
  — Это его настоящее имя — Гордон?
  — Джей не знает. Это имя, которое он использует. Имя Картер… это твоё настоящее имя?
  — Да. Как вы узнали, что это был Картер?
  — От мистера Гордона. Картер. И это всё?
  — Меня зовут Ник.
  — Это тоже греческое имя. Николас или сокращённо Никко. Греческое. — Она произнесла это слово «Нико».
  
  Светская беседа ни к чему не привела. Я отрезал это.
  — Что сделал Гордон, сбежав сам? Почему он нас не дождался?
  — Ему нужно было соблюдать график. И был вопрос, когда будет безопасно доставить грузовик из дома мадам Л'Эсте. Итак, мистер Гордон пошёл вперёд. У него есть машина достаточно большая для трёх человек. Он боялся опоздать.
  — Опоздать на что?
  — Этого я не знаю. Это как-то связано с сигналом, который должен был быть отправлен из определённого места. Я думаю, это то место, где мы присоединимся к мистеру Гордону.
  — Ты многого не знаешь, — заметил я.
  — Я знаю, что мне и моим друзьям следует делать, — ответила Марика. — Я также знаю, что все отдадут свою жизнь, если это необходимо, ради того же самого.
  — Твои друзья? — спросил я. — Они были разношёрстной командой, если я когда-либо видел её. Они напоминали мне группу неорганизованных пиратов, которые нападали друг на друга из-за цены. Я сказал об этом Марике. — Кто они, горстка наёмных убийц?
  Ответ Марики был откровенным.
  — Да, я полагаю, вы могли бы назвать их так. Они здесь в основном из-за денег, конечно. Но они также истинные и честные греки, которые помнят, когда в нашей стране была свобода. У них есть суд, чтобы немного восстать против суровых правил, навязанных корыстными правительственными чиновниками, которые используют силу для подавления и контроля нашей жизни. Небольшой способ, которым мы боремся, — это помощь извне. Нам нравятся вы, американцы, когда мы думаем, что вы делаете хорошие дела.
  — Жизнь в Греции сейчас не должна быть плохой, — предположил я.
  — Жизнь в Греции всегда хороша, — повторила Марика. — Но затем зависит от того, с чем вы измеряете жизнь. Есть старая македонская поговорка, что птица в клетке, хоть и сыта, не может летать очень далеко. Мы всё ещё бедная страна. У людей есть работа, да, но всё, что они зарабатывают, нужно, чтобы сохранить им жизнь. Вы увидите. Студентов и рабочих не обмануть в Афинах, выставленных на обозрение туристам. Это только то, что вы видите на поверхности. Люди знают, как это на самом деле внизу.
  
  Я не хотел быть вовлечённым в политический или экономический спор. В данный момент это были не важные темы. Я достаточно узнал о греческом характере, чтобы знать, что это вопрос глубоких личных убеждений, а не каких-либо иных. Эта тема скорее приведёт к обострению отношений. Я не хотел терять взаимопонимание, которое я надеялся установить с Марикой.
  
  Я сменил тему.
  — Где ты научилась говорить по-английски так хорошо?
  — Я училась в Анатолийском колледже. Это спонсируемая американцами школа, где английский является учебным языком. Я также провела год в Американском университете в Бейруте.
  — Ты говоришь с гораздо меньшим акцентом, чем твой друг Вларкас.
  
  Марика вскинула голову.
  — Он мне не друг, — отрезала она. — Хотя ему хотелось бы большего. — Она посмотрела мне в лицо, и её отвернутый рот перевернулся сам собой. Когда она сильнее прижалась ко мне, я понял, что её неприятие Вларкаса распространялось не на всех мужчин.
  — Он кажется храбрым человеком, — сказал я, пытаясь заставить её рассказать подробнее о нём.
  — Он грязь! — Марика выплюнула это слово.
  — Тогда почему вы вместе?
  — Вларкас? — Она смахнула это имя с языка, как будто пробовала плохое вино. — Он родом с северных гор возле Фессалоник, где он возглавляет небольшой отряд мужчин, которые иногда пасут овец, но в основном пьют узо и играют в карты в таверне. Иногда они охотятся — в основном за женщинами. Ха! Вларкас считает себя весьма интересным человеком. Но он и его люди полезны, потому что у них есть сила и выносливость, и пойдут туда, куда идём мы с Йоргосом.
  — Йоргос — твой человек, в этом нет никаких сомнений.
  
  Она протянула руку и похлопала жилистого старого грека по ноге.
  — Тиос, дядя Йоргос, особенный. Ему я бы доверила свою жизнь, — она наклонилась вперёд и обхватила голые колени между сцепленными руками.
  — Холодно? — спросил я.
  Её голова поднялась.
  — Нет, — ответила она слишком быстро.
  — Устала?
  — Да, — призналась она. — Наблюдение за дорогой на протяжении долгих отрезков времени ночью клонит в сон.
  
  Я подтянул мягкое одеяло, на котором мы сидели, и держал его позади себя.
  
   — Откиньтесь назад. Это поможет, — предложил я.
  
  Она так и сделала. Я отпустил одеяло и положил руку вокруг её плеча. Она позволила своей голове на мгновение прижаться к моей челюсти, прежде чем снова поднять её. Она сняла с головы платок, и, прижавшись ко мне, её окутал аромат её волос.
  
  — Намного лучше, — прошептала Марика, пока мы вместе приспосабливались к одеялу так, чтобы оно закрывало наши плечи. Затем она опустила руку с моего плеча и положила её так, что она обхватила её грудь. Её рука двинулась вниз, протянув руку между моими ногами и притянув меня к внутренней стороне бедра, чтобы приблизить нас вместе. Она висела у меня на ноге, чтобы, когда грузовик покачивался, мы не разрывали телесный контакт.
  
  Моя свободная рука коснулась её обнажённых колен. Её кожа была холодной и покрылась мурашками. Я скользнул рукой, пока она не сжала колени вместе, захватив мою руку между её бёдрами. Тепло, найденное там, было оценено по достоинству.
  
  — Я устала, — призналась Марика. — Ты не против того, что мы разделяем тепло нашего тела? В сложившихся обстоятельствах — с дядей Йоргосом рядом с нами — это всё, чем мы можем поделиться сейчас, не так ли? — Я почувствовал, как её щека двинулась к моему плечу, и я знал, что она широко улыбается.
  
  Когда появился рассвет, он повесил розовый фон на силуэт пирамидальной громады горы Олимп. Афины были в двухстах милях позади нас. Мы оставили гладкое среднее шоссе в Калифее и теперь двигались по гравийной дороге.
  
  Стало достаточно светло, чтобы обнаружить шлейф пыли, взметённый грузовиком. Марика пошевелилась. В полусне она уткнулась носом обратно в углубление моей руки и плеча и удовлетворённо вздохнула. В следующий момент она быстро села, проснувшись.
  
  — Мне очень жаль, — извинилась она. — Я тебя побеспокоила?
  — Не так сильно, как в прошлый раз, когда мы были так близко, — напомнил я ей. — На самом деле, я совсем не возражал.
  
  Она огляделась и увидела, что ещё одно одеяло было привязано к носу грузовика так, что мы были прикрыты за ним, вне поля зрения остальных.
  — Кто-то шутит, — сказала она с некоторым жаром.
  — Его положил сюда Йоргос, — сказал я ей. — Он хотел, чтобы дневной свет не разбудил тебя.
  — Он знает, что я сделала с вами в доме мадам Л'Эсте. У неё и большое сердце, и большой рот. Йоргос никогда не позволит мне забыть то, что я сделал.
  — И я не буду, — сказал я.
  
  Если она и услышала этот комментарий, то не показала этого.
  
  Марика сбросила покрывало. Она распушила волосы и разгладила свою одежду. Йоргос ткнул её ногой, прикладом своей лёгкой винтовки, и указал грязным ногтем в сторону задней части. Его жест сопровождался визгом изношенных тормозов и съездом с гравийной дороги. Новый маршрут пробирался сквозь скопление небольших домов. Тощие цыплята взвизгнули и побежали прочь, хлопая крыльями. Щелеглазые козы любопытно поворачивали головы, а черноногие ягнята блеяли в знак протеста вместе со своими толстошерстными матерями, когда грузовик прогрохотал мимо.
  
  Транспортное средство наконец остановилось.
  — Мы выходим отсюда, — сказала Марика.
  
  Тихий грек, сидевший напротив нас, уже покинул заднюю дверь. Двое из такси присоединились к нему там, где он стоял, лицом к низкой каменной стене. В унисон каждый расстегнул ширинку брюк и начал мочиться на сухие камни.
  
  Я помог Марике спуститься через заднюю дверь. Она, казалось, колебалась, готовая принять любезность. Так было до тех пор, пока она не спрыгнула вниз, почти не опираясь на руку, как я понял, что такая вежливая демонстрация была совершенно неуместна в этом первобытном фермерском районе.
  
  Вларкас вышел из соседнего заброшенного фермерского дома. Он наблюдал за моими действиями с нескрываемым презрением. Он выразил своё неодобрение ещё более явно тем, что громко выругался и намеренно плюнул в мою сторону. Позади него стоял Эванс в провисшем дверном проёме.
  
  Гордон обогнул угол полуразрушенного здания на бегу.
  — Мы беспокоились за тебя, — сказал он, скорее Марике, чем Каснеру или мне. — Какие-нибудь проблемы?
  — Нет, — сообщила Марика.
  — Где моя сумка? — потребовал я.
  — Внутри, — небрежно ответил Гордон.
  — Я проверю, — ответил я, проходя мимо него.
  
  Он схватил меня за руку.
  — Если я говорю, что всё в порядке, то всё в порядке. С тобой, Картер? Ты, кажется, делаешь что-то особенное, пытаясь обмануть меня с тех пор, как мы покинули Штаты.
  
  Я посмотрел на его сжимающие пальцы, затем снова поднял взгляд на его лицо.
  — Я бы хотел увидеть сам, если ты не возражаешь. Думаю, нам лучше поговорить. Мне есть что тебе сказать, и это может изменить твои планы.
  — Ты мне скажешь? — Он мрачно посмотрел на меня и толкнул мою руку, вместо того чтобы просто отпустить её. — Да, у нас есть более серьёзное дело, чтобы разобраться. Иди посмотри на свою драгоценную сумку, пока я обсужу пару вещей с Марикой. Затем мы очистим это место.
  
  Я пошёл к фермерскому дому. На мгновение это выглядело так, как будто Вларкас не собирался отходить в сторону, но он сделал это. Я прикинул, сколько врагов у меня останется, прежде чем я отстранюсь от этого мошеннического поручения.
  
  Эванс попятился в здание, когда я подошёл к двери. Он выглядел усталым. Когда я проходил мимо него, он сказал:
  — Он настоящий обидчивый, этот Гордон. Я бы не стал давить на него слишком сильно. Он в порядке, лишь бы всё шло своим чередом.
  — Не похоже, что у него пока что-то получается хорошо, — ответил я. — Плюс настоящий шокирующий сюрприз, о котором я должен рассказать, и он мог бы ещё больше изменить ход вещей. Где моя сумка?
  
  Он последовал в направлении, указанном большим пальцем, и получил свой собственный сюрприз.
  
  Большой рюкзак Эванса стоял открытым и разложенным у боковой стены. Его содержимое не представляло собой медицинские принадлежности. Груз был преобразован в полноценную радиостанцию. Коробка, как консоль, установленная на телескопической стойке, трубчатые ножки содержали передатчик дальнего действия и сопутствующий приёмник. Я признал, что это была береговая разведывательная установка ВМФ, имевшая надёжную дальность полёта более 250 миль.
  
  Это открытие принесло мне значительное облегчение. Портативный компьютер Эванса имел достаточный радиус действия, чтобы связаться с центром посольства в Афинах. Контакт был не только возможен, но и необходим, чтобы прояснить то, что, как я теперь знал, было полностью развившимся кризисом.
  
  В Эвансе было что-то такое, что вызывало подозрение. Я повернулся к нему лицом.
  — Какой у тебя рейтинг, моряк? — потребовал я.
  
  Эванс был плохим актёром. Как он отвёл взгляд и, заикаясь, выдал его.
  — Что... что... что ты имеешь в виду?
  — Да ладно, Эванс, не пытайся меня обмануть. Это оборудование совершенно новое и исключительно военно-морское. Последнее, что я слышал, только шеф-радистам было разрешено пройти курсы по нему. Ты не медик. Ты только что с какого-то авианосца.
  — Я никогда не претендовал на звание медика
  
   — Я никогда не претендовал на звание медика. Вы врач. Это ваша сумка там, не так ли? — Он ткнул пальцем в маленький чёрный чемодан, стоявший на перевёрнутом деревянном ведре.
  — Это мой чемодан, ладно, — согласился я, — но это не то, что вы думаете, и я тоже.
  
  Мы оба замолчали, обнаружив, что каждый из нас думал о другом, что он тот, кем он не был.
  
  Ужасающая тишина была нарушена проницательным голосом Гордона, требовательным голосом.
  — Картер! Тащи сюда свою задницу!
  
  
   Глава девятая
  
  Я схватил свой кейс с ротором и прошёл мимо Эванса, который отступил назад, чтобы освободить мне путь через провисший дверной проём. Дерзкая манера Гордона заставила меня почувствовать себя более чем злым на него. Я был рад, что расстояние между фермерским домом и сараем было достаточно большим, чтобы я успел сосчитать до семи, прежде чем предстать перед этим высокомерным человеком.
  
  Когда я приблизился, он затащил Бека в сарай, откинув в сторону обветренную дверь, криво висевшую на кожаных петлях. Половина здания с плоской крышей была заполнена очень высоким холмом соломы, источавшим неповторимый запах орегано. Дыры в крыше позволяли проникать дневному свету. Тем не менее, моим глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к затенённому интерьеру. Гордон жестом предложил мне сесть на решетчатый деревянный ящик в одном углу.
  
  — Я хотел бы кое-что сказать, — начал я.
  — Позже, — сердито оборвал он меня. — Сначала нам лучше разобраться с одним делом прямо между нами. Тогда ты сможешь высказаться.
  — Но ты не понимаешь…
  — Ты не понимаешь, Картер! — Гордон рявкнул. — Сейчас, ей-богу, ты будешь слушать, или я прикажу Вларкасу заткнуть тебе рот, и ты будешь слушать! Так что же это будет?
  
  Дальнейшие споры были бесполезны. Я стиснул зубы и начал снова считать до десяти.
  — Ладно, — согласился я, пытаясь сохранить голос тихим и ровным.
  — Ладно, тогда, — фыркнул Гордон. — Вы только что продемонстрировали, в чём проблема. Я не знаю, почему вы приняли это отношение, но с тех пор оно выражало неохотное сотрудничество, как только вы попали на борт самолёта. Я понял, что вы были готовы помочь в этой чрезвычайно деликатной миссии. Мне сказали, несмотря на обязательно поспешный брифинг, который вы поняли — что мы все поняли — что у вас было чёткое понимание того, что я должен был быть главным и полностью ответственным. Если этот момент специально не рассматривался, пожалуйста, поймите, что так и должно быть. Никто, особенно ты, Картер, не имеет права подвергать сомнению мой авторитет. Я одновременно компетентен и квалифицирован, чтобы руководить нашей деятельностью, и я ожидаю, что каждый человек внесёт свой вклад, передав свои таланты под моё руководство. Всё ли это имеет для тебя смысл?
  — Прекрасно, — терпеливо ответил я. Я слушал лишь вполуха. Я собирал свои мысли, чтобы представить их Гордону таким образом, чтобы он принял разочарование рационально.
  — Хорошо, тогда, — продолжил он. — Мы наконец-то начинаем идти в ногу. Я ценю, что вы не делаете подобных вещей каждый день, и что вы были вовлечены с очень небольшой подготовкой.
  
  Гордон начал успокаиваться, и я почувствовал, что он может оказаться достаточно крутым, чтобы я выпустил свою бомбу.
  — Если бы у вас не было профессиональных знаний, которые имеют важное значение для нашей задачи по достижению и контролю генерала Рудецкого, вы бы не бросились в это незнакомое окружение. Но именно здесь это должно произойти. Ты не понимаешь этого, не так ли?
  
  Я смотрел на насекомых, снующих в соломе под моими ногами.
  — Не так ли? — повторил Гордон тоном нетерпения.
  
  Ничего не получится, если позволить ему продолжать. Для такого привязанного и вспыльчивого человека, как Гордон, не было другого выхода, кроме как сказать ему прямо и пусть это ударит его прямо в живот.
  
  — Нет, не знаю, — честно сказал я. — Теперь, прежде чем ты взорвёшься и провалишь свою миссию, сказав мне что-нибудь, что я не должен знать, позволь мне быстро сказать тебе, что я не имею ни малейшего представления о том, о чём ты говоришь. До этого момента я никогда не слышал имени генерала Рудецкого. Что это было, не так ли? Рудецкий? Насколько я знаю, нет причин, почему мы с ним должны встретиться здесь, в Греции, или где-нибудь ещё. Послушай, Гордон, это не твоя вина. Я не тот человек, которого вы ждали. Я ничем не могу вам помочь. Если бы у нас было время поднять этот вопрос раньше.
  
  Лицо Гордона покраснело от ярости. До него доходило, что я искренне намекаю на какую-то ужасную ошибку. На лбу выступили вены. Он сжал кулаки, пока костяшки пальцев не побелели. Затем его слова хлынули наружу.
  — Что, ради бога, ты думаешь, что ты делаешь здесь, если ты не ожидал, что выполнишь свои инструкции? Возможно, вам не сказали, что этим человеком был генерал Рудецкий. Это не имеет значения. Но отказаться от лечения нельзя. Рудецкий. Это необходимо. Тебя проделали весь этот путь ради именно этой цели.
  
  Гордон так бормотал, что его речь было трудно понять. Это имело мало отношения к тому, что я сказал. Мне показалось, что он слышал только то, что хотел услышать.
  — Я не позволю тебе бросать мне вызов, Картер! — Его голос приблизился к уровню крика. — Теперь ты не можешь отступить! — крикнул он.
  
  Я поднялся на ноги и очень медленно подошёл к нему. Он сначала нужно успокоиться, прежде чем я что-нибудь скажу, чтобы это дошло до него. Он был одержим одной-единственной идеей; всё другое, что угрожало существованию первого, было бы вновь отброшено.
  — Теперь, подожди минутку, Гордон, — сказал я, продолжая двигаться к нему. Я надеялся, что движение будет плавным и тихим и может помочь успокоить вновь вспыхнувшую ярость.
  
  Какая-то фигура затемнила дверной проём. Сначала я подумал, что это Каснер. Мне могла бы пригодиться его помощь. Вместо этого голос принадлежал Эвансу.
  — Извините, что прерываю, сэр, — сказал он, обращаясь к Гордону, — но вы хотели знать, когда я установил радиосвязь с базой «Синяя птица». Они говорят, что у нас есть только четыре минуты безопасного эфирного времени за этот период передачи.
  
  К Гордону вернулось самообладание, как будто кто-то бросил холодную воду на него.
  — Да, спасибо, — ответил он. — Я приду немедленно. — Затем он повернулся ко мне. — Мы ещё не совсем закончили, Картер, так что подожди здесь. Я сейчас вернусь, — он повернулся и последовал за Эвансом, не оставив мне возможности возразить.
  
  Я ломал голову, пытаясь найти имя Рудецкого. Хоук бы сразу это понял: у него был банк памяти всего с самой бесконечной ёмкостью. Он также следил за иностранными военными, правительственными и дипломатическими деятелями. Его знания о текущих мировых событиях были гораздо обширнее моих.
  
  Я сомневался, что, зная, кто и что генерал Рудецкий, это было бы очень полезно в разговоре с Гордоном. Наша следующая встреча станет самым критическим моментом в нашем противостоянии. Я чувствовал, что бесполезно продолжать наш осторожный разговор. У Гордона были причины быть осторожными, но он, казалось, бежал, напуганный до такой степени, что стал непредсказуемым. Оглядываясь назад, я понимаю, что казалось, что его проект был обречён с того момента, как мы встретились. Или даже раньше. Я не видел способа спасти его от полного краха. Но это было его исследованием, не моим. У меня был один из своих.
  
  Если бы я мог заставить Гордона послушать минуту или две, я бы отчётливо заявил, что я не врач. Тогда, если бы врач был необходим для того, что бы ни было сделано с генералом Рудецким, Гордон с таким же успехом мог бы заняться делами сам. Если повезёт, я всё ещё могу вернуться в посольство со своими роторами. Чтобы быть убедительным, мне придётся предъявить некоторые доказательства того, что я не был доктором, которого Гордон ожидал. У меня не было ничего, чтобы подтвердить мою историю, кроме кейса с ротором.
  
  Эта мысль поставила меня перед ещё одной дилеммой, и я принял трудное решение. Гордон, определённо член..определённо член клана информации о деятельности, рассылаемой крупным разведывательным агентством, имел допуск к секретной информации. Но даже это было бы меньше, чем требуется для разрешения • осмотр крупным планом роторов шифровальной машины Дордекс. Специальное разрешение, предоставленное только самим Агентством национальной безопасности, было нужно. Это разрешение было так же трудно получить, как и симпатическую налоговую проверку от МВД.
  
  Я также знал, что Гордон одержал верх. Если я не открыл пакет с ротором, чтобы показать, что в нём нет документов, Тора, Гордон сделал бы это сам, даже если бы мне пришлось быть подчинённым физически, пока он это делал.
  
  Если бы он настоял на открытии сумки, что я сейчас считаю наиболее вероятным, ему пришлось бы попрощаться с поэтапной процедурой для предотвращения мгновенного разрушения содержимого. Чтобы предотвратить любые поспешные действия Гордона и предотвратить неисчислимую потерю, мне пришлось заменить отсутствующую английскую булавку.
  
  Я порылся в штанах, чтобы достать металлический зажим из кармана, куда я положил его перед тем, как броситься наружу через аварийный выход самолёта. Сначала мой палец нащупал в одном кармане, потом в другом. Я похлопал и обыскал каждый карман, который у меня был. Защитной булавки не было ни в одном из них.
  
  Моя правая рука продолжала возвращаться к первому карману, где я знал, что я разместил зажим.
  
  В конце концов я признался, что у меня его больше нет. Я также рационализировал, что неудивительно, что он пропал. Я вышел из-за значительных вращений тела за последние восемнадцать часов, и в одном из приступов безумия я выбросил свою одежду с такой поспешностью, что было удивительно, что у меня всё ещё есть пистолет и кобура. Это будет довольно неубедительное оправдание – когда я снова сообщу о потере английской булавки несимпатичному охраннику, начальнику центра связи посольства в Афинах. Я сомневаюсь, что он когда-нибудь слышал или был бы признателен о потере подотчётного государственного имущества в результате слишком поспешно прыгнул в постель к женщине.
  
  Оглядываясь назад, я понимаю, что было много движения и тряски во время ночной поездки на грузовике. Если вообще повезёт, булавка могла выпасть из моего кармана во время поездки.
  
  Это могло быть в складках одеял, оставленных в грузовике. Это была рискованная игра, но я не мог допустить, чтобы даже самые повторяющиеся пройдёт ни малейшего шанса.
  
  Я схватил корпус ротора; Я не собирался выпускать его снова из моих рук. Когда я поднялся на улицу, наклонившись, проходя через низкую дверь сарая, я врезался в Вларкаса. Он ждал меня. Он посадил себя прямо передо мной, его карабин был снят и перенесён поперёк его груди в расслабленном положении, руки по левому борту.
  
  Он грубо оттолкнул меня назад, используя пистолет как опору и намеренно толкая задницу вперёд пахом, когда цель. Я танцевал в ответ. Ухмыляющийся грек переключил такую стойку, что маленькое, уродливое дуло его пистолета было направлено прямо в животе.
  
  Его жесты, размахивающие винтовкой, дали мне понять, что — пока Гордон не решил иначе — меня должны были ограничить и оставить под охраной в сарае с низким потолком.
  
  Я ожидал, что Гордон вернётся после разумного перерыва времени. Когда он этого не сделал, я обратился к Вларкасу с просьбой позволить мне поговорить. Для него. Он наложил вето на мою просьбу с самодовольным и презрительным выражением лица. Хмуриться. Либо ему сказали не вести разговор, либо он намеренно молчал со мной в соглашении. В любом случае он позаботился о том, чтобы я остался в коммуникадо через некоторое время, сдав караульную службу к одному из двух немногословных партизан, которые ещё не за всю поездку из Афин не произнёс ни единого слова.
  
  Этот мускулистый, толстобёдрый юноша сидел, скрестив ноги, на земле в дюжине футов перед дверным проёмом. Он баюкал свою винтовку на коленях. Угрюмый мужик казался совершенно невосприимчив к любому типу общения, вербальному или иному.
  
  Этот недостаток не был признаком слабости; каждый раз, когда я высовывал свою ногу за дверь, он поднимался на ноги с удивительной быстротой.
  
  Солнце уже прошло зенит, и температура внутри сбоку маленькая хижина начала подниматься. Я был на своём рукаве рубашки и жажда. Урчание в животе напомнило, что я давно не ел на краткой заправке остановка в Фивах. здесь, благодаря предусмотрительности Йоргоса, его в рюкзаке оказалось немного грубого хлеба и кусок рассыпчатого, сильно пахнущего белого сыра. Такис, водитель, произвёл бутылку рецины, местного вина со вкусом смолы. Первый глоток по вкусу напоминал скипидар. Я был готов ко второму. В целом традиционный греческий винтаж не был очень жаль.
  
  Я кивал от продолжительной скуки, когда послышался звук. Голос Марики поднял мою голову. Она разговаривала с караулом. После короткого обмена мнениями она вошла в сарай.
  
  Она несла разбитую фарфоровую тарелку, стол с короткой ручкой, ложку и кусок хлеба, оторванный с конца длинного, хрустящего хлеба.
  
  «Я принёс тебе поесть. Это мусака. К нам женщина из села. Надеюсь, тебе понравится».
  «Я могу съесть что угодно. Спасибо».
  
  Еда была холодной, но вкусной и достаточно острой, чтобы быть согревающей. Марика разговаривала, пока я ел. «Пожалуйста, не надо недобрые чувства к нам, потому что мы охраняем вас. У нас есть согласился помочь мистеру Гордону и сделать то, что он просит. Он не уверен в вас, и я думаю, что он связывает своё невезение с вашим присутствие."
  
  «Я спрашивал себя о тебе», — ответил я. «Гордон не нуждается в частной армии туземцев, чтобы сопровождать его по стране. Здесь должны быть американцы, которые знают стране хорошо».
  
  «За американцами в наши дни тщательно следят», • говорит она просто. «Новое правительство проявляет осторожность, отчасти потому, что американцы были 80 близко к старой монархии на протяжении стольких лет годы. В королевской семье есть что-то такое, что кажется привлекательным американцам, но это не имеет значения. Дело в том, что ваше правительство должно ходить на цыпочках и действовать очень осторожно в Греции».
  
  «А вот ваша маленькая группа этого не делает. Они ведут себя как сука борцы за свободу».
  
  
  — Некоторые из них были много лет назад. Но Греция, за которую они сражались, как детей-солдат против немцев, а затем против Коммунистической партии, — это не сегодняшняя Греция. Теперь они чувствуют себя чужими на новой земле. Политика сделала нас изгоями в нашей собственной стране. Мы не согласны с тем, как нынешнее правительство управляет делами».
  
  Ее слова и упоминание Гордона о связи с фор-Ивэн генералом напомнили еще один тайный ляп, известный как залив Свиней. Может ли эта неорганизованная группа быть частью оборванных сил, планирующих государственный переворот против нынешнего режима? Если бы это было так, результат был бы не лучше. Надежда на успех, а не ужасающая кубинская неудача. Призраки того фиаско до сих пор преследовали коридоры огромного штаба ЦРУ.
  «Не запутался ли Гордон в наземном ударе с вашей помощью?»
  
  «Нет. Ты не понимаешь. То, что мы делаем, предназначено только для вас, американцы».
  «Тогда зачем ты этим занимаешься? Только ради денег?»
  «Возможно, свобода для моего отца».
  «Твой отец?»
  «Да. Его до сих пор считают политически опасным, но это всего лишь предлог, чтобы держать его в тюрьме. Он грек, видите ли, но он родился и вырос в Египте. Моя мать была красивой египтянкой. Моему отцу пришлось бежать из Каира, вынужденного покинуть его амбициозный военный диктатор, Эмиль Насер, — оставив дом и бизнес позади. Текстильные фабрики Форлакиса являются одними из крупнейших в этой стране. Но теперь все принадлежит любимым египтянам.
  
  В Греции мы начали все сначала. Все шло хорошо, пока хунта не взяла верх. Королевская семья была не совсем безупречна, ты знаешь. Они создали условия для восстания после того, как король Пол умер. Полковники увидели возможность извлечь выгоду из семейных владений Форлакисов в Египте. Они не приняли моё слово отца, что он там больше ничем не владеет. Чтобы добиться его сотрудничества, его посадили в тюрьму как национального героя. Его освобождение зависело от передачи им своих активов в Египте греческому правительству. Записи, относящиеся к трудностям, которые у него были с хунтой полковников, остаются загадкой. Исчез, поэтому его до сих пор держат в заключении за преступления против государства, даже несмотря на то, что хунта была свергнута. Как пережиток действий бывшего правительства Марики, дочь Гутана Форлакиса также разыскивается для допроса.
  
  Здесь, в Греции, независимо от того, кто находится у власти, это для меня означает бессрочное заключение в тюрьме».
  «И причем тут Гордон?»
  «Этот Гордон... Он мне не нравится», — сказала Марика в качестве предисловия. «Мы работаем с ним, потому что именно его к нам прислали. В качестве помощи ему мы имеем обещание от вашего правительства, что оно будет ходатайствовать перед нынешними греческими лидерами, чтобы освободить моего отца. Ваше правительство – и доллары Янки – не лишено некоторого влияния, хотя внешне отношения кажутся напряженными».
  «Кто этот генерал Рудецкий?»
  «Вы не знаете о нем?»
  Я покачал головой.
  
  Брови Марики вопросительно сдвинулись. Она мгновение изучала меня.
  «Если вы не знаете о генерале, почему вас привел сюда мистер Гордон?» Ее голос сказал мне, что она боялась, что ей не следовало говорить мне так же, как и ей.
  «Это была ошибка. Не Гордона, но все же ошибка. Почему так важен генерал Рудецкий?»
  «Филиат странный — этого ты не знаешь. Возможно, новости не были разглашены в вашей стране».
  «Какие новости?»
  «Генерал Рудецкий — румын. Очень высокого звания. Румынские вооруженные силы находятся в таком же положении, как и ваш Объединенный комитет начальников штабов. Его поймали на шпионаже в пользу русских. Румынская тайная полиция».
  «Это переключатель. Я думал, что Румыния заперта в прочном союзе с Советами».
  Марика бросила на меня взгляд, говорящий, что я не могу быть таким наивным, как указано в моем замечании. Затем ее лицо смягчилось.
  «Генерала быстро судил высший военный суд и осудил, и приговорил к расстрелу».
  «Но он сбежал», — заключил я.
  «Да, с помощью неизвестных лиц. Я думаю, что вы и мистер Гордон могли быть другом этих неизвестных лиц. Подумайте, вы занимаетесь таким бизнесом».
  Марика не знала, насколько она была права. Я исключил себя ложью.
  «Гордон, может быть. Не я. Я никогда не слышал о генерале Рудецком, пока Гордон не упомянул это имя сегодня утром».
  «Русские и румыны много говорили об этом процессе. Я удивлен, что ты не прочитал об этом в американских газетах. Однако о моем побеге не было ни слова».
  «Коммунистические страны немного неохотно афишируют свои глупости», — сказал я.
  «Не в этот раз», — поправила Марика.
  «Тщательно продуманная фабрика была опубликована русскими, в которой говорилось, что Рудецкий утонул, когда хлипкая лодка, в которой он переправлялся через Дунай на пути из Румынии в Болгарию, рухнула. Они признали тогда, что Рудецкий бежал, но придумали очевидную мистификацию о своей смерти в результате утопления. Было выставлено настоящее трупное тело, выловленное из реки».
  «У вас есть доказательства, что русские это подделали?»
  «Я никогда не видел генерала, но полностью доверяю друзьям на северной границе, которые рассказали Вларкасу и Йоргосу, что Рудецкий переправился в Югославию и продолжил путь на юг, в Грецию».
  Я зачерпнул последний глоток сытного греческого блюда. Это заставило меня чувствовать себя намного лучше относительно ближайшего будущего, но не об истории Марики. В мире мрачных международных интриг, шарады и обманы были стандартными инструментами торговли. Я высказал свои сомнения.
  «Даже люди с благими намерениями могут быть введены в заблуждение».
  Вместо того чтобы получить одобрение от Марики, она кивнула головой в знак согласия: «Это может быть Никкос», — тихо сказала она, используя греческую версию моего имени.
  «Точно так же, как два дня назад мои разведчики выследили Рудецкого и его вооруженный эскорт. Они уже прошли через северные горы».
  
  Ее заявление подтвердило необходимость скорости, если эта сборная группа должна была перехватить румынского генерала. Именно Ризо объяснял быстрое появление внезапно собранной команды из Вашингтона. Одна вещь, которую сказала Марика, добавила новый элемент опасности.
  «Вы уверены насчет Рудецкого с вооруженным эскортом?»
  «Да. Их видели. Это может означать, что добраться до него не обязательно будет легко».
  «Ну, конечно, до сих пор этого не было. Это довольно очевидно, что кто-то пытается помешать Гордону добраться до него».
  «Да», — согласилась она.
  «То, что произошло вчера вечером в Афинах, никогда не должно было быть». Заговорщицкая улыбка распространилась по всему ее лицу. Она протянула руку и взяла пустую тарелку с моих колен и отложила ее в сторону, затем подвинулась так, чтобы разделить стену в качестве спинки. Ее глаза смущенно искали мои.
  «У вас есть идеи, кто может попытаться вмешаться?» — спросил я.
  «Вы предполагаете, что это должен быть грек, а не американец?»
  «Не совсем. Это мог быть кто угодно, но уж точно тот, кто знает, что планируется. Тот, кто знал заранее, что мы идем, что указывает на человека или людей, готовых здесь».
  «Как кто-то из вашего посольства», — возразила она раздраженно.
  «Я не буду этого отрицать. После того, что произошло, ничто не удивит меня. Но даже несмотря на то, что Гордон добрался сюда по расписанию, несмотря на задержку в Афинах вчера вечером, он будет глупо думать, что остаток пути пройдет гладко. Ты видишь, есть одна вещь, о которой Гордон еще
  
   ...знает, которая будет передумана. У меня не было возможности сказать ему правду обо мне.
  
  Марика хрипло рассмеялась. Это не могло иметь отношения к тому, что я только что сказал.
  «Что смешного?» — спросил я.
  «Ты тоже не был со мной искренен».
  повязку на мое колено.
  "Когда?"
  «В доме госпожи ЛСЭсте. Вы сказали, что не похожи на рок, но когда это была часть тебя. С этими словами она коснулась ее пальцы по моей щеке и подбородку, когда она поднялась на ноги. В дверной проем она выглянула наружу, затем отступила назад, чтобы вытащить провисшая дверь сарая упиралась в занозистую раму. Это был плохой подбор. Она нашла незакрепленную доску, наполовину спрятанную в соломе и крепко прижала ее к поперечине дощатого бруса. дверь для входа в бар.
  «Сиеста üme», — объявила Сбе, когда обернулась.
  «В течение следующего часа ничего не произойдет, кроме здесь, — ее глаза сверкали.
  Она сняла пояс с ножом и жилетку на шерстяной подкладке у время Сбе дошло до меня. Под тонкой тканью ее белой блузка, на кончиках молочно-белой груди торчали торчащие пуговицы. Ловким движением Марика сбросила с себя юбку. ноги. В тусклом свете сарая, вкрадчивые, темные глубины подправила подол ее блузки. Я почувствовал возобновление движения она вызвала это накануне вечером.
  «На этот раз перерывов не будет», — пообещала она, она опустилась на колени и начала помогать мне снять куртку. Она на мгновение осмотрел Вильгельмину, прежде чем она положила мне подпоясанный брюки в сторону.
  Марика была уверенной в себе, энергичной и умелой. Мой ответ мне было так же приятно, как я надеялся и ей. Ее рот покрыл мое тело теплыми, влажными поцелуями. Я осторожно толкнул ее к ее спине и исследовал ее мягкое тело своими губами и Руки. После этого я потерял счет времени. Когда я вошел в нее, она тихо застонала, обводя меня ногами. Мы переехали вместе медленно, не торопясь, пока, наконец, ее бедра не двинулись вверх. быстрыми движениями, и, подстраиваясь под ее ритм, я почувствовал порыв о моей кульминации, как раз в тот момент, когда она выкрикивала свою.
  Я перекатился на бок, и ее теплые руки последовали за мной; Легкие кончики пальцев скользнули по моим ребрам, вызывая еще большую непроизвольность.
  Тари дрожит у меня на спине.
  Мне потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя, но не Марике. Прежде чем я подумал, что смогу снова возбудиться, ее соблазнительная ласки и эротические движения возродили мое желание.
  Во второй раз мы укрепили международные отношения с более твердой и усиленной решимостью.
  
  
   Глава десятая
  
  Марика потрясла меня. Я открыл глаза. Она стояла надо мной, протягивая мою одежду.
  — Ты заснул, — сказала она мягко. — Одевайся быстрее. Мистер Гордон идёт.
  
  Мне удалось надеть всё, кроме куртки, когда Эванс толкнул дверь с кожаными петлями. Гордон тут же ворвался, внимательно следя за ним. Я сделал шаг вперёд в ответ на то, как он оттолкнул Марику в сторону. У меня не было возможности сказать что-либо; Гордон начал кричать в тот момент, когда его дикие глаза остановились на мне.
  
  — Кто ты, чёрт возьми, вообще такой? Ты вообще не врач. Я думал, что в тебе есть что-то подозрительное с тех пор, как ты появился в последнюю минуту в Эндрюсе. Ты не сказал этого тогда?
  
  Я уставился на Гордона, чувствуя его немного жаль. Я сдерживался, ожидая, пока он оправится от вспышки гнева. С самого начала он продемонстрировал, что настолько настроен доминировать над другими, что почти все разговоры с ним были односторонними. Когда я всё-таки решился заговорить, я знал, что мне придётся действовать осторожно, говоря о том, что он считал своей собственной областью.
  
  — Можно ли говорить при всех? — Я имел в виду Эванса. Я чувствовал, что Марика имеет право знать, что её люди были против так же, как и Гордон.
  
  Разъярённый мужчина взвесил мой вопрос, а затем сказал:
  — Иди вперёд. Мы все в этом вместе, примерно в равной степени.
  
  Эванс, казалось, хотел услышать моё объяснение, потому что моё неправильное истолкование своей роли — пока он не обнаружил, что он специалист по связи — было одним из факторов, который удерживал меня от раскрытия моей позиции раньше.
  — Я никогда не претендовал на то, чтобы быть доктором, — напомнил я Гордону. — Вы просто предполагали это, во-первых, отчасти потому, что вы ожидали, что к вам присоединится врач, а ещё потому, что моя ручная кладь мало чем отличается от врачебной сумки.
  — Мы должны были подтвердить ваш статус, прежде чем принять решение, — оглядываясь назад, пробормотал Гордон, которого не уведомили о том, что в последнюю минуту появится дополнительный пассажир. Манифест оказался верным после того, как вы поднялись на борт. Я не мог знать, что врач пропал.
  — Я бы никогда не появился, — сказал я.
  — Что заставляет вас думать, что? — Голос Гордона резко раздался насмешливо.
  
  Чтобы изложить Гордону мою теорию, потребовалось больше нескольких фраз о том, как произошла путаница. Объяснение пришло мне по частям с тех пор, как я понял, что у меня закончилось место среди других. Если бы я не вспомнил, что видел медицинскую эмблему с изображением кадуцея на бампере взорвавшегося седана, скопившегося на Суитленд-Паркуэй. банка, даже я всё ещё был бы озадачен. Я даже не понял, почему ничего не было сказано, когда Гордон увидел, что я поднялся на борт самолёта с баллоном, заполненным на три дня пребывания, в то время как все остальные ничего не принесли, согласно быстрая операция «наезд и бегство». Я надеялся, что мои вещи, оставленные в самолёте, не были конфискованы.
  
  Пока я рассказывал об этом инциденте, Гордон продолжал кивать головой, словно он принял мою версию в том смысле, что она звучала правдоподобно, даже если это неправда. В его глазах отражались позитивные сомнения.
  — Почему вы пришли? — спросил он. — Откуда вы узнали, что мы собирались уехать из Эндрюса именно в это время? Какие у вас были полномочия присоединиться к полёту? — Он знал, какие вопросы задавать.
  
  Я задавался вопросом, можно ли игнорировать предупреждения Коула, чтобы объяснить эти детали Гордону или кому-либо ещё. В обстоятельствах, которые, по крайней мере частично, обусловлены тем, что Коул не смог убедиться, что Гордон знал о дополнительных пассажирах, я не думал, что обычные правила безопасности потребуют обязательного применения. Но подобные рассуждения могут привести к большим осложнениям. Гордон потерял терпение.
  — Да ладно, Картер, если это твоё имя. У вас должно быть какое-то объяснение, почему ты здесь. И лучше было бы указать, как вы получили известие о нашем отъезде. Как ты это сделал?
  — Это твоё собственное упрямство и наглая самоуверенность удержало меня от того, чтобы сказать тебе раньше. Теперь тебе лучше поверить мне. Меня посадило на борт АНБ, и вам следует знать, что означают эти инициалы и какую силу они имеют. Меня ждали в американском посольстве в Афинах, где мне нужно было починить некоторые секретные средства связи АНБ. онное снаряжение.
  — Так почему ты цепляешься за сумку мёртвого доктора? — потребовал Гордон.
  41-й продолжает говорить тебе, что это не медицинская сумка.
  "Что в ней?"
  
  Я знал, что рано или поздно этот вопрос возникнет.
  «Это содержит... специальные инструменты». Я сделал паузу, чтобы подобрать слова, которые были бы правдивыми, но избегали бы фактического изложения фактов. Тория Из вещей в корпусе ротора. Но эта пауза привела к тому, что я надеялся, ситуация не будет развиваться. Гордон пришёл к иррациональному выводу.
  
  Он резко мотнул головой. Эванс, наблюдая за сигналом... Нальт полез между краями застёгнутой на молнии ветровки и вытащил громоздкий пистолет 45-го калибра. Это похоже на пушку, Бор указал прямо на меня.
  
  Лицо Гордона было в ярости.
  — Это чертова ложь! — он крикнул. — Ты даже не тот, за кого себя выдаёшь. Единственное, что я верю от вас, это то, что там снова мёртвый доктор в Вашингтоне. Ты, наверное, убил его, чтобы забрать его место и садись на борт нашего самолёта. Я не знаю, что твоя игра такая, но кто бы тебя ни послал саботировать нашу миссию, выбрал не того человека для этой работы. Вы, ублюдки, умные, всё в порядке. Без врача я теряю медицинскую помощь, которая может быть важна, но одно можно сказать наверняка: ты не больше не провалишь эту работу, потому что это конец очереди для тебя! Я зашёл слишком далеко, чтобы сдаваться сейчас, и я прослежу, чтобы ты не вмешивался, даже если у меня есть убить тебя!
  
  Безумное выражение лица Гордона порадовало меня, что Эванс держал пистолет. Если бы это было в руках Гордона, он мог бы осуществить свою угрозу тут же. Эванс сделал осторожный шаг назад, как будто ожидая отчаянного шага с моей стороны.
  
  Марика промолчала, но шагнула вперёд и медленно наклонилась вниз, чтобы забрать кобуру на поясе и пистолет, лежащие рядом с перевёрнутым деревянным ящиком, куда она поставила его после повторного сняв его с ремня брюк, чтобы осмотреть. Я был рад, что у неё был. Взгляните на него на моей талии или в пределах лёгкой досягаемости. Моя рука могла спровоцировать всевозможные неверные действия, которые могут быть фатальными.
  
  «Ты совершенно не в себе», — сказал я ещё раз настолько спокойно, насколько мог. Гордону было нелегко поверить в то, что я сказал, но... не видел большого будущего для себя или успеха для Гордона, если бы меня держали в плену.
  «Послушай, Гордон, — предложил я, — найди время, чтобы помочь себе». Передатчик Эванса может легко добраться до Афин. Попросите его связаться с посольством центр связи. Они подтвердят, что я Картер. Ник Картер».
  «Я точно знаю, что это не так!»
  "Не то что?"
  «Вы не являетесь кем-либо, связанным с нашим посольством, государственным департаментом или любым другим агентством в Вашингтоне, имевшим руку в реализации этого проекта. Мы только что закончили запланированную передачу и попросили нашего контактного лица проверить на тебе. С посольством связались. Говорят, Картер был ожидался, но так и не прибыл. Полагаю, ..его тоже подстерегли».
  «Ты, должно быть, с ума сошёл!» Посольство должно знать, что я с тобой. Мой пропуск был у одного из солдат Минника. порт, который ты забрал у меня без моего разрешения, пока я спал.
  «Все паспорта были конфискованы греческими властями в терминале через несколько минут после обнаружения, что кто-то покинул поле через задние ворота. Нашему посольству это не удалось чтобы заставить греков вернуть их».
  Туннельное мышление Гордона не оставляло места для споров, я понял, но мне пришлось попытаться.
  «Тогда не делай поспешных выводов, — сказал я, — настаивал. «Вы знакомы с разведывательными процедурами вокруг Вашингтон, так что вы знаете, что любой, кто связан с АНБ, имеет гарантии для себя и своих знакомых. Вы можете не тебе скажут то, что ты хочешь знать обо мне, потому что ты потерпел неудачу продемонстрировать право знать».
  Пока что кивок головы Гордона свидетельствовал о согласии.
  «Хорошо, тогда я рискну и возьму тебя в моё доверие. Уточните еще раз в посольстве. по любым радиоканалам, которые для вас настроены. Опознайте Ника Картера по кодовому имени Вилли. Это одноразовое ключевое слово, известное только мне, АНБ и начальник службы безопасности связи, который меня ждет»,
  Это его задело. Глаза Гордона сузились от мысли. Это указал, что он склонен мне поверить или что он погряз в моей способности лгать. Мне пришлось направить его в нужное русло.
  цию. Я подумал, что с таким же успехом можно было бы выпустить всего тигра из сумка.
  «Послушай, Гордон, это стоит проверить. Они тебе скажут. Я специальный курьер, поэтому меня так беспокоит эта маленькая черная сумка, которая вызвала у нас большую часть замешательства. Проходить а также сообщить, что Вилли и его роторы целы и невредимы. вы найдете мою историю обоснованной. Вы также получите слово •от спасибо, я тебе это обещаю». Если бы Гордон подчинился, я бы снять два крючка одновременно.
  По лицу Гордона медленно расплылась улыбка. Это началось правильно, а затем превратилась в уродливую усмешку. Он позволял мне был рад, хотя все это время его неподвижный ум был все время уже готово.
  «Ты тратишь мое время и свое дыхание, Ø, — отрезал он. «Я никогда не слышал такой надуманной истории. Однако у тебя хватило смелости подумать, что я проглочу это дерьмо».
  Похоже, я дошел до конца очереди. Даже Марика теперь стояла в стороне, заставляя меня чувствовать себя очень одиноким. Не только в одиночку, но и препятствуя этому деликатному и важному делу. тантовая миссия. Единственный способ убрать блокпост я целью было устранить это препятствие.
  Я не был готов к исключению. Я попытался объяснить дальше, но после трех слов недоверчивое выражение лица Гордон и Эванс – даже Марика – сказали мне, что бесполезно продолжать. Фаталистически пожав плечами, я заключил: сказав: «Думаю, я не смогу убедить ты,"
  «Не я», — окончательно сказал Эванс.
  Гордон отошел в сторону и забрал у Эванса пистолет.
  «Не придумывайте сейчас никаких смешных идей», — предупредил он меня. я поднял оба руки высоко над плечами, чтобы показать ему, что мои намерения были обоими пассивный и податливый. Его приказы Эвансу были точными.
  «Отправьте сюда Йоргоса, затем включите рацию и проверьте. это дело под кодовым названием Вилли. Оставайся с этим, пока не получишь отвечать.
  Эванс колебался. Он открыл рот, чтобы говорить. Гордон знал, каким будет его протест, и парировал его.
  «Я знаю мы находимся в периоде радиомолчания, но это важно. Использовать ваша аварийная частота, даже если вам придется ее ретранслировать через Ramrod Remote.» Рот Эванса закрылся в качестве прелюдии. чтобы выскочить за дверь.
  Прибытие Йоргоса сразу же после ухода Эванса. Судя по всему, люди Марики собрались снаружи. седой старый грек быстро оглянулся, глядя на Марику для объяснения. Ее слов на греческом было немного, и они были даны то есть, когда Гордон воткнул тяжелый автомат в Джор- рука гос.
  Когда Йоргос повернулся ко мне, его рука с оружием была тверда. хотя грустный взгляд в его глазах был как у невинного которому сказали, что ему, возможно, придется уничтожить любимого питомца подозрение на заражение бешенством,
  Я подумал, что нам придется долго ждать, прежде чем Эванс вернулся с ответом. Даже тогда это может быть не так благоприятно, офицер связи, который мог бы проверить мою претензии могут быть не на его посту. Я беспокоился, что кто-то другой басси-чиновник, если его спросить в его отсутствие, мог бы честно и невнимательно... вручную отрицать какие-либо сведения обо мне и, конечно же, быть не в состоянии для подтверждения идентичности кодового имени.
  Мысль об этих возможностях заставила меня нервничать. Икона- сознательно сцепил руки вместе, чтобы взять себя в руки. Мое волнение не ускользнуло от внимания Гордона; это послужило усилить его подозрения. Он тоже выглядел встревоженным. Под растущее давление, питаемое его собственным воображением, его терпением и настроение ухудшалось с каждой минутой ожидания. В этот день было стало не по сезону тепло, что только усилило всеобщее недовольство. комфорт.
  Гордон был человеком, настроенным на действие. Бездействие перед лицом быстро приближающийся срок был непростительным. Штамм здание в нем выражалось в том, как он нервно двигался его вес на мгновение присел, а затем снова поднялся. Дважды он подошел к двери, глядя на фермерский дом. Каждый раз он вернулся, его взгляд упал на корпус ротора, расположенный на деревянный ящик рядом со мной. Казалось, это его очаровало.
  В тот момент, когда он заговорил, я почувствовал, что его нетерпение и настойчивость… буйство преобладало над его суждениями. Он увидел сумку для переноски как единственное вещественное доказательство, которое либо даст поверить или разрушить всю основу моей истории.
  Глядя прямо на меня, Гордон выкрикнул приказ.
  «Откройте! Если это не докторская сумка, в ней не будет лекарств. кино в нем. Вперед, продолжать. Открой это!"
  Я не двигался. Я просто смотрел на сумку, пока калейдоскоп обстоятельств крутились в моей голове. До этого момента я не совершил никаких существенных нарушений безопасности. Это было правдой что несущие винты немного отклонились от цели, но они все равно были под моей опекой. Выявление тщательно охраняемых устройств совсем другое дело – несанкционированный персонал. Инспект- засекреченных чертежей шифровальной системы Дордекс кроме тщательно очищенных лиц, было злоупотреблением доверием это влекло за собой серьезные обязательные наказания.
  Я слишком долго спорил сам с собой.
  Гордон выкрикнул еще одну команду. Я был слишком занят в своих мыслях, чтобы сразу осознать значение Слова Гордона. Вларкас, который, видимо, подслушивал, бросился в сарай по зову Гордона. «Хватай его - крикнул Гордон.
  Сильные руки Вларкасса стиснули меня прежде, чем я успел это сделать. подними мою. Он был невероятно быстр и имел преимущество Йоргос угрожает пистолетом, чтобы я оказал любое сопротивление с моей стороны. неразумно. Свобода передвижения не была важна, пока я мог говорить. Предугадать намерения Гордона было несложно.
  "Ждать!" Я вскрикнул. «Не трогай эту сумку. У нее есть само- разрушить в нем механизм. Не пытайтесь его открыть!»
  Гордон протянул руку мимо меня и схватил корпус ротора. прижал его к груди и отступил, чтобы я не смог дотянуться его своей ногой. В суматохе появился коренастый грузовик водитель Такис подошел к двери. Две другие седые головы заглянул ему через плечо. Я продолжал сопротивляться и кричать, предупреждая: Так...Так продолжалось до тех пор, пока мозолистая рука так сильно не врезалась мне в рот, что одна из моих губ была разбита. Я услышал, как мои собственные крики превратились в бульканье.
  
  Гордон опустился на колени перед сумкой спиной ко мне. Йоргос отошел в сторону, став рядом с Марикой, чтобы он мог поговорить с ней. В этот момент раздалось приглушенное «пуф!» и раскаленное добела пламя, яркое, как солнечная вспышка, вспыхнуло перед Гордоном. Яркий свет ослепил всех.
  
  По сараю прокатилась волна доменного жара. Вларкас отпустил меня и закрыл лицо руками. Йоргос не собирался сейчас использовать пистолет; мог видеть его силуэт отвернулся от палящей, раскаленной пиротехники. Рефлекторное действие Гордона отбросило его назад. Он повернулся как упасть, оказаться лицом вниз и закричать.
  
  Я перепрыгнул через него, прикрыв лицо и глаза рукой, подброшенной для защиты. Я пнул пылающую массу в угол и ногами сгреб грязь с земляного пола над зажженной соломинкой. Но ничто не могло остановить химию. искусственно возникший огонь. Ему придется сгореть. Израсходован полиуретановый корпус, пропитанный термитом. себя быстро. За считанные секунды он полностью сгорел, оставив лишь осадок серо-белого пепла.
  
  Если когда-нибудь человек видел, как его карьера рушилась до того, как его глаза, я видел, как мои мгновенно были уничтожены в этой миниатюрной холокост. В этот незабываемый момент я смотрел вниз на эпицентр, точка, где мое будущее лежало в пепле. От секретных чертежей не осталось ни клочка. « не гибкие роторы полностью испарились. Единственное доказательство то, что когда-либо существовали чертежи или роторы, было каким-то искаженным, светящимся металлом, который когда-то был каркасом чехол.
  
  Абсолютно ничего не осталось. И это точно описало мои перспективы на профессиональный статус, которым я когда-то пользовался.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
  
   Когда я обернулся, все, кроме Марики, застыли.
   на месте, обездвиженный внезапностью трагедии. Она
   стояла на коленях рядом со стонущим Гордоном, пытаясь рассмотреть
   его травмы. Я опустился на противоположную сторону от него и помог Марике перевернуть его.
   Он представлял собой неприятное зрелище. Он был в плохой форме и испытывал
   невыносимая боль. Было также очевидно, что ему нужно было срочно
   Медицинское лечение. Марика пришла к такому же выводу.
   «В кабине грузовика есть аптечка», — сказала она в
   голос более спокойный, чем у большинства.
   «Я возьму это», — вызвался Каснер с порога. я
   взглянул вверх и увидел, что он отстранился от вглядывания в широкое пространство.
   посмотрел на плечо Такиса.
   Каснер, должно быть, преодолел дистанцию олимпийского спринтера
   скорость. Он затаил дыхание, когда вернулся всего на несколько мгновений
   позже.
   Мы с Марикой достаточно долго работали над Гордоном.
   исчерпать скудные запасы, найденные в
   Аптечка агентства, когда Эванс вошел в сарай.
   наполненный затяжным туманом едкого дыма, который загнал
   остальные вышли на ферму.
   «Боже, зузл», Эванс ахнул, когда увидел, как мы справились.
   обернул Гордона от середины груди до лба временной
   марлевые повязки с прорезями на рту и глазах.
   «Каснер только что рассказал мне, что произошло. Боже! Он действительно
   сжег себя!"
   Измученный болью мужчина едва мог видеть сквозь свою и без того
   веки опухли, и он продолжал спрашивать, почему дыма не было
   очищено. Очевидно, его зрение было нарушено.
   Дюжину раз за такое же количество минут мне хотелось быть тем
   Доктор Гордон ожидал, что я буду таким. Я тоже был разочарован
   не найдите в аптечке сыворотки с морфием. Боль Гордона
   был настолько суров, что те несколько слов, которые он пробормотал, были на
   грани бессвязности.
  
   Ловкость и умение Марики обращаться с немногочисленными предметами первой помощи.
   были потрясающими. Наше согласованное решение заключалось в том, что Гордон должен
   немедленно доставить в больницу. Маленький автомобиль в
   которую он, Эванс и Вларкас привезли на ферму
   был отброшен обратно в Афины. Старый грузовик имел бы
   использовать в путешествии.
   Когда я предположил, что состояние Гордона не будет
   помогла тяжелая тридцатимильная поездка обратно в Лариссу, где я
   предположив, что здесь находится больница, Марика сообщила мне, что только
   В Афинах были возможности для ухода за человеком с болезнью Гордона.
   обширные ожоги.
   «Его нельзя переместить так далеко», — сказал я. «Он умрет раньше, чем мы
   привезли его туда в этом шатком грузовике».
   Марика согласилась, медленно и неохотно кивнув.
   Я встал и посмотрел на Эванса. «Вернитесь на свое радио и
   связаться с тем, кто следит за этой опер-
   ация. Расскажи им, что случилось с Гордоном. Его состояние
   чрезвычайно критичен, и его нельзя перемещать. Запросить немедленно
   Помогите пожалуйста».
   «Я не думаю…
   Я резко оборвал его. «Мне плевать, что вы думаете.
   Сделай это."
   Эванс еще раз взглянул на Гордона, затем повернулся и ушел.
   медленно», у меня не хватило духу толкнуть его словесным
   взрыв, хотя скорость была важна, если Гордон хотел быть
   дать шанс выжить пятьдесят на пятьдесят.
   Пока я не осознал, что Эванс
   появился в сарае спустя много времени после происшествия. Это означало, что он
   следовал инструкциям и оставался на передатчике до тех пор, пока
   Связь со станцией была установлена. Теперь это было второстепенно.
   Подтверждение моего статуса не принесет никакой пользы. Гордон
   уже не мог выполнять свою задачу.
   "Что будешь делать?" — спросил я Маньку.
   «Оставайтесь с мистером Гордоном и делайте то, что от нас ожидают».
   «Ваша работа здесь развалилась, вы это понимаете.
   Гордону управлять делами, ты не знаешь, что делать.
   делать."
   Гордон на мгновение перестал стонать. Я думал, что у него есть
   впал в бессознательное состояние. Для него было бы лучше, если бы он
   делал. Вместо этого, после нескольких хрипящих вздохов, он попытался поднять руку.
   голова, чтобы говорить. Его голос изменился и стал напряженным* Вдох
  
   перегретый воздух, должно быть, обжег его голосовые связки. "Идти
   дальше, — выдохнул он. — Придется идти дальше. «Важно!»
   «Не говори», — хором пропели мы с Марикой.
   Гордон не повиновался. «Мы должны дойти до Рудецкого», — настаивал он.
   Усилия утомили его, и он замолчал. Трудно было сказать
   были ли его глаза открыты или нет. Веки были опухшими и солнечными.
   огненно-красный.
   «Присмотри за ним», — сказал я Марике. «Мне нужно поговорить с
   Эванс».
   — Я буду, — согласилась Марика. — Не могли бы вы спросить Йоргоса и
   Вларкас должен прийти сюда и сказать Такису, чтобы он сделал грузовик.
   готовый?"
   Я обнаружил, что Эванс сгорбился над своей радиоконсолью и использовал
   опрокинутое ведро как табуретку. Он работал на телеграфе
   ключ. Рядом с ним наготове лежал кнопочный микрофон.
   рука. Когда я подошел, он отодвинул один наушник
   комплект, зажатый над головой. «Сейчас я не могу никого поднять, но
   Я буду продолжать в том же духе. Мы не должны быть в эфире, ты
   Знаю, — его рука продолжала набирать код, словно опытный музыкант.
   как специалист, умеющий разговаривать, играя на пианино, Эванс был
   таблица разговоров во время работы с ключом отправки.
   «Это чрезвычайная ситуация, шеф. Вас не будут винить в этом.
   работаем вне графика».
   «Я понимаю это, сэр», — ответил он, автоматически принимая его
   подчиненная роль. «Я не думал о нашей стороне. Мы были
   работаю с одного места долгое время. Любой ребенок с
   ручной транзисторный приемник может легко получить на нас D/F-флюкс
   со всеми передачами, которые я сделал».
   Я не упустил из виду уважительное слово «сэр», которое он использовал. «Вы получили
   Я так понимаю, до Афин».
   — Да, сэр. Надеюсь, ты не подумаешь, что я...
   Я вмешался: «Не нужно извиняться. Я рад знать, что мы
   оба в чистоте».
   «Более того, сэр. Мне сказали, что вам нужно дать
   всякая помощь по порядку внезапно прекратилась, затем
   застенчиво ухмыльнулся. «Думаю, теперь это не имеет значения, не так ли?
   Твои вещи все сгорели».
   «Нет, это уже не имеет значения».
   «Мне очень жаль, сэр».
   «Пожалейте Гордона. Это ему нужна помощь».
   Эванс поднял руку, требуя тишины. Он сдвинул дис-
  
   установил наушники на место. Его правая рука остановилась.
   бинг. «Я справляюсь», сказал он. «Хочешь поговорить с
   их? Это база Блюберд, — он протянул мне микрофон.
   «Нет, лучше тебе поговорить с ними. Может, избежишь объяснений?»
   и я был бы признателен, если бы вы не упомянули, что стало причиной произошедшего.
   вмятина. Вы были здесь, на съемочной площадке, когда это произошло, так что вы можете
   скажи честно, что не знаешь подробностей. Как огонь
   начало, в любом случае, не важно?'
   Чем меньше я буду вмешиваться, тем лучше будет для всех,
   поэтому я ускользнул из фермерского дома, пока Эванс готовил
   его отчет и просьба о помощи. Если странная попытка Гордона была
   где-то близко к организованности, Bluebird должен быть оборудован
   резервный план на случай непредвиденных обстоятельств, даже столь внезапных и
   радикальных.
   тик, как этот. Были аспекты резервного копирования миссий.
   Это было очевидно, и это указывало на то, что это не была небрежная вспышка оппозиции.
   когда мое первое знакомство с ним заставило меня поверить в это
   был.
   Что-то изменилось во дворе фермы, когда я
   прошел через это. Когда я передал послание Марики
   сердитый Вларкас, Йоргос и двое других наемников
   сидели спиной к огромной оливковой
   дерево, которому, должно быть, было несколько столетий. Все были молча
   курить сигареты.
   Теперь присутствовал только Такис. Он склонился над старым
   двигатель грузовика, прикрытый поднятым капотом. Остальные были
   нигде не видно. Я догадался, что они пришли к соглашению.
   Я понял, что оставаться здесь слишком опасно. Они поступили мудро,
   уйти как можно скорее. Весь аппарат был
   начинает распадаться. Я не винил их. Без Гордона
   обеспечить руководство, все усилия, со своей точки зрения
   вид, был обречен.
   Я нашел Гордона, стоящего на ногах и носящего воду через
   натуральная солома, которую Марика выбрала из стопки, сложенной в
   один уголок. Выносливость этого человека была поразительной. Его решимость-
   нация была еще более достойной восхищения. "Что
   что они сделали
   скажи?" Мне пришлось напрячься, чтобы услышать вопрос Гордона.
   «Эванс просит, чтобы нам немедленно прислали медицинскую помощь», — отвечаю я.
   отвернулся.
   «Нет», — фыркнул Гордон. «О тебе. Что
   как насчет
   ты?"
   Но он уже знал, что я был честен насчет ротора.
  
   случай, и мое колебание с ответом сейчас было выразительным
   достаточно; он отвернул забинтованную голову, чтобы признать
   его признание того, что остальная часть моей истории также была правдой.
   Мне следовало подождать. Извини . .. причинил вам неприятности.
   Реани, извини. Разговор был болезненным усилием.
   «Не пытайся ничего говорить», — ответил я. Я недооценил Гор-
   дон. Нужен был смелый и бескорыстный человек, чтобы признать свою ошибку.
   возьми и попробуй извиниться, когда его лицо и грудь были
   масса жареного мяса. «Дайте ему столько воды, сколько он может
   возьми, — сказал я Марике. — Он не должен обезвоживаться».
   Марике нужен был не мой совет, а соломинка в душе Гордона.
   рот также не давал ему говорить.
   Я наклонился и поднял Марику в вертикальное положение.
   ция. Она пришла охотно, крепко прижимаясь ко мне долгое время,
   тихий момент. Она была сильной и независимой молодой женщиной.
   но достаточно женственна, чтобы принять утешение. я не планировал
   быть рыцарским; Я хотел увести ее от Гордона, поэтому
   он не стал бы пересиливать то, что я хотел сказать.
   «Ты прекрасно справляешься, дорогая», — прошептала я. "Никто
   могла бы попросить лучшего ухода. Влажность на ее щеке
   прижатое к моей шее было от ее слез.
   «Мне также жаль, что я сомневалась в тебе», — фыркнула она. "Нет
   много, Никко, но больше, чем ты заслужил».
   Я наклонил голову и коснулся губами ее уха. "Схватить,
   сейчас. У меня плохие новости. Ее тело слегка напряглось.
   думаю, что нас подняли. Снаружи остался только Такис.
   Остальные ушли. Тебе лучше отправиться в свои холмы.
   себя."
   Она разразилась легким смехом. «О, Никко, дорогой Никко.
   Вы не понимаете. я их отослал
   не убежать
   • а разведать и принести новости. Нет, мы не остановимся
   сейчас. Мы должны продолжать. Но я благодарен, что ты волнуешься
   для меня."
   Она поцеловала меня, и это началось в знак благодарности. Это
   закончил еще больше, оставив нас обоих немного запыхавшимися
   когда она отстранилась.
   «Я совершил грубую ошибку», — признался я с усмешкой. ' 'НЕТ
   человек в здравом уме когда-нибудь захочет покинуть тебя».
   Я был на полпути к ферме, когда появился Эванс.
   от него. «Все исправлено?» Я спросил.
   «Лучше пойдемте, сэр. То, что мне сказали, касается вас.
  
   как и Гордон. Сначала я должен сказать ему, тогда он должен
   передать вам что-то. Справится ли он с этим?»
   «У него железная конституция, но это не поможет ему двигаться дальше.
   если ему не помогут».
   Эванс отошел в сторону, давая мне войти в сарай первым. Затем он
   последовал. меня туда, где Гордон полусидел, поддержанный
   у соломенной подушки, которую Марика уложила за ним. "Ты
   меня слышите? - спросил Эванс у перевязанного Гордона.
   Гордон покачал головой.
   «Мне не нравится это говорить, — начал Эванс, — но все
   споря, что я получил статическое электричество только от контроля Bluebird. Они
   говорят, что несмотря на жертвы, мы должны идти вперед. И
   тебе придется продержаться, потому что Bluebird не может рискнуть разоблачить
   сами, они пока не в состоянии связаться с нами. Если
   необходимо, мы должны бросить любого, кто не успевает».
   как это работает», — подтвердил Гордон без
   'Это
   эмоции или злоба. «Какие-то конкретные инструкции?»
   «Ничего. Просто продолжать. Больше никаких контактов, кроме
   запланированные графики. В противном случае соблюдайте радиомолчание. Ой,
   . мы должны выехать, немедленно. Мы тоже были здесь
   ага .
   длинный. Радиоперехват сообщает о некоторых греческих разговорах о
   слышен несанкционированный передатчик. Это мы, конечно.
   А потом о мистере Картере. Он...
   Гордон прервал его. «Я знаю. Он говорил нам прямо?
   «Да», подтвердил Эванс. — И он останется с нами.
   он наклонился к Гордону и сказал. что-то я не мог
   слышать. В этот момент Такис завел двигатель грузовика.
   Гордон с большим усилием изменил свою позицию. Прорези для глаз
   повязка на его лице сосредоточилась на мне. — Ты все это слышал?
   g Первая часть, — ответил я. — Что касается последней, я бы просто
   больше сверхнормативного багажа».
   Голос Гордона стал сильным и приобрел некоторые черты прежнего.
   власть. «От вас ожидают.
   . отдать все возможное как-
   сопротивление». Длинное предложение отняло у него большую часть сил.
   вздохнул, затем сказал: — Скажи ему. Расскажи ему остальное,
   Эванс. В сторону».
   Радист отошел в дальний угол и стал ждать. «Что
   такой особенный? - спросил я, стоя рядом с ним.
   Ответ Эванса был чуть громче шепота. «Ты сказал мне, что нет
   рассказать, как Гордон обжегся, и ребята, которых мы
  
   иметь дело с персоналом в Афинах, который не знает, что вы потеряли
   шифровальный аппарат».
   Когда отступил под воздействием своей точной догадки
   Что касается того, что было в сумке с ротором, Эванс поспешил добавить:
   «Все в порядке, сэр. У меня есть допуск к криптовалюте. Даже если бы я не знал
   именно то, что было в той сумке-ловушке, из моего радио
   контакты, которые я узнал, они были крайне необходимы в ком-центре
   в Афинах. Однако вот в чем загвоздка: вы должны
   забудьте о спешке с доставкой запасных частей и оставайтесь
   с этой командой. Этот бизнес имеет приоритет».
   «По чьей власти?» - сказал я вслух.
   Эванс продолжал шептать. «Верьте мне, сэр, даже если
   ты ГШ-22, тебя превосходит чертовски много начальства.
   Мне было приказано заверить вас, что кто бы ни начал...
   Если вы отправитесь в эту поездку, изначально будет проинформирован о
   изменить свой маршрут и что они согласятся с этим.
   Это должно сказать вам, насколько важна эта работа и насколько она эффективна.
   ужасны люди, поддерживающие эти усилия. Их не так много
   вернулся в Вашингтон, имея возможность помыкать людьми
   кто, вероятно, послал тебя сюда. Извините, сэр, но вы должны быть
   сказал, что у тебя нет выбора в этом вопросе».
   «Мне это совсем не нравится», — пожаловался я.
   «Почему бы вам не взглянуть на это с другой стороны, — рассуждал Эванс.
   некоторое время никто не узнает, что оборудование
   в Афинах будет окончательно ограничено, потому что
   твой маленький черный ящик загорелся, можешь догадаться, что
   вопросы, которые вам будут задавать, когда люди, которые
   послал тебя сюда узнать, что случилось. Я предполагаю, что
   В этой сумке было довольно редкое криптографическое оборудование. Что делает
   ваша ситуация хуже того, что она была проиграна скорее по-дружески
   чем враждебные действия».
   Я не знал, был ли Эванс искренен или приставал ко мне.
   То, что он изложил, было холодными, пугающими фактами. Если когда-либо получил
   Вернувшись в Вашингтон, не было никакой возможности избежать встречи с
   Тео Коул и столь же близкие по духу члены Национального
   Комиссия по расследованию Агентства безопасности. По обстоятельствам
   позиции, Хоук и бровью не поднял, и пальцем не пошевелил.
   мое поведение. Скромность и честность AX были
   первостепенное внимание. Мне просто нужно убрать свои шишки
   руки какого-нибудь федерального судьи, который будет рассматривать мое дело
   за закрытыми дверями.
  
   И все же это было лучше, чем предъявить обвинение в шпионаже в
   Греческий военный суд.
   Я взглянул на Эванса и увидел легкий блеск в его глазах.
   «Похоже, у меня нет хорошего выбора», — признался я. "Я
   с таким же успехом мог бы оставить сковороду».
   Эванс вернулся к Гордону и произнес несколько слов.
   Гордон поманил меня рукой, обмотанной марлей. "Я сделал
   тупая штука. И я ушел... оставил тебя. несостоятельная позиция-
   ция. Я возьму .
   полная вина.
   . за то, что произошло».
   дыхание было затруднено.
   «Успокойся», — сказал я. «Просто держись. Мы позаботимся о тебе».
   Гордон скрючился от укола боли, когда протянул руку
   короткое пространство и обхватила дрожащими пальцами мою
   запястье. «Да. Вы должны уйти. Но… сначала выслушайте. Пока я
   могу сказать тебе».
   Он быстро расходовал энергию, но настоял на разговоре.
   его кусок. Итак, я послушал.
   «Вы понимаете, что были…
   поставить во главе?
   Не спорь
   не со мной. Ты должен взять верх».
   Я сказал.
   «Только до тех пор, пока его не принесет кто-то другой».
   Обернутая рука сжала мое запястье с такой силой, что
   удивил меня. "Не будет.
   . кто-нибудь еще. Нет времени. Нет
   один проинформировал. Генерал Рудецкий...
   возьми его
   любой ценой.
   Вы должны знать, почему здесь греки.
   . не должен
   сказал. Я? прояснить это?»
   Я утвердительно кивнул и покачал запястьем.
   "Сейчас
   самое главное. Нужно допросить
   Рудецкий. Когда ты догонишь
   если он не сдастся.
   чтобы ответить на вопросы, вы его убиваете. Понял? Он говорит или
   он убит».
   Политические убийства были почти исключительной прерогативой.
   родной AXE. Я не мог не спросить: «*Просто убить его?»
   «Ликвидируйте… если грубые слова вас расстраивают.
   сделать это. Марика может позаботиться об этом."
   Я был так поражен его словами, что почти забыл его слова.
   Критическое состояние. Мне пришлось узнать больше. «Доктор ты
   думал, что я — что ему было делать?»
   «Он был экспертом в использовании экзотических лекарств, таких как фено-
   дектален и лаксадон. Помогает допросу. Вызывает купе-
   ация. Теперь... придется обойтись без этого».
   Редкие лекарства, названные Гордоном, были мне знакомы. я
  
   знали их силу. Без них я сомневался, что что-нибудь получится.
   быть достигнуто - с стойким генералом. команда Гордона
   не включил бы врача для введения лекарств правды, если бы
   изучение биографии Рудецкого не выявило, что он
   будет ли он сопротивляться допросу? «Вы все еще ожидаете
   Рудецкий поговорить?»
   g 'Это может занять
   немного времени. Но у тебя будут способы уговорить
   ему."
   — Да? Как? Я хотел знать, как далеко продвинулся Гордон.
   думал идти.
   «Пытки. Обычная
   старомодная пытка. Оставь это . к
   Марика. Если вас тошнит
   прогуляться."
   Я попадал в ситуации, когда «убей или будешь убит»
   AXE, но каждый раз мои оппоненты либо заставляли меня реагировать
   или заслуживали смерти. Безжалостные инструкции Гордона
   были неоправданными и отвратительными.
  
  
  
   Конечно, вот улучшенный вариант текста:
  Глава двенадцатая
  
  Я почувствовал позади себя взволнованные голоса. Марика внимательно слушала поспешный доклад Йоргоса и Вларкаса. Оба вспотели и тяжело дышали оттого, что изо всех сил старались вернуться как можно быстрее, откуда бы они ни пошли. После обмена стакатто-вопросами и короткими ответами, Марика присоединилась ко мне, где я присел рядом с Гордоном.
  
  — Мы должны уйти отсюда немедленно. Прибыл военный патруль, посланный обыскивать местность.
  — Откуда вы знаете?
  — У нас есть друзья среди сельских жителей и фермеров. Именно через них Йоргос также узнал, что партия, которую мы ищем, добилась хорошего прогресса. Нам придётся двигаться быстро, если мы хотим поймать румынского генерала.
  — Вы уверены насчёт солдат? Откуда мы знаем, что они ищут нас?
  
  Колено Гордона упёрлось в мою ногу.
  — Она уверена, — сказал он укреплённо. — Её люди знают.
  
  Я не понимал, как этот человек мог нетерпеливо слушать что угодно, кроме собственных стонов.
  — Хорошо, — согласился я, — нас выследили, но починить радио не получится настолько точно, чтобы точно определить нас прямо здесь. Я хотел бы знать, как они нас учуяли.
  
  Марика возмутилась, что я подверг сомнению её источники.
  — Не каждый из этих холмов знает нашу цель. Многие из страха держат всё в себе, когда их допрашивает полиция. чёрный «Ситроен», машина, которая привезла сюда Гордона из Афин вчера вечером, был замечен. Незнакомая легковая машина, особенно с номерными знаками Афин, легко запоминается. Это нужно немного воображения, чтобы догадаться, что он делает, а затем прикинуть, если вернуться назад, то время совпало бы с тем временем, когда мы бежали из Афин.
  
  Колено Гордона снова толкнуло меня. Я наклонился, чтобы услышать его.
  — Марика… тоже. Хочу, чтобы она тоже услышала.
  
  Я помахал ей рукой. Она опустилась на колени, прижав голову к моей.
  — Вы понимаете, — прохрипел Гордон, — что вы должны следовать за Картером, — Марика кивнула и сжала мою руку своей собственной. — Вы скажете своим людям. Они должны понять… стоять. Они должны согласиться.
  — Я им расскажу, — пообещала Марика.
  — Теперь, прежде чем мы уйдём, — настаивал Гордон.
  
  Марика вскочила на ноги, подошла к Йоргосу и Вларкасу. Я оглянулся через плечо, чтобы увидеть, как она делает объявление. Реакция обоих мужчин была отрицательной. Оба неохотно приняли смену руководства, особенно тем, с кем у них были острые конфронтации. Марике придётся быть убедительной. Она начала говорить громче и жестикулировала руками.
  
  Идея Гордона о том, что он может остаться в партии, была поставлена другой проблемой. Я повернулся к нему.
  — Ты не можешь быть серьёзным в том, чтобы идти вместе. Ты не мог этого вынести. мы возьмём тебя вниз, в деревню внизу. Должен быть телефон там.
  — Нет! Абсолютно нет!
  
  Мне пришлось осторожно надавить на плечо Гордона, чтобы удержать его. ему с трудом подняться на ноги. Он проигнорировал обе мои руки и боль. Должно быть, это была крайняя агония, но он поднял сам почти стоящий. Эти усилия стоили ему очень дорого. Он ахнул рискуешь оставить меня позади. Мёртвый или для дыхания.
  — Вы не можете... Я проложу путь для твоего преследования. Я живой. Идентификатор не будет, не замедлит тебя.
  — Ты убьешь себя! — Я протестовал.
  — Это единственный шанс для меня и для всех нас. Надо идти вперёд. Тебе нужен всего лишь ещё один день. После этого… — Он остановился говорил и тяжело прислонился к стене позади себя.
  
  Голос Марики у моего плеча испугал меня.
  — Наконец-то они согласовали. Они сделают всё, что вы скажете.
  "Нет вопросов?"
  — Нет. Я знал, что дядя Йоргос со временем согласится сделать что-нибудь для меня. Вларкас отказывался, пока не услышал Гор- не настаивайте на том, что он пойдёт с нами. Я думаю, это его убедило.
  
  Она оттащила меня на шаг от Гордона и уронила её голос.
  — Я не знаю, хорошо ли держать Гордона, Никко. Он будет большим бременем.
  — Мы должны оставить его. Разве мы не можем спрятать его у кого-нибудь в деревня?
  — Тогда мы могли бы подождать с ним прямо здесь. можно найти где угодно в деревне. Тогда солдаты помогут он умрёт, если он не скажет им, чего они хотят. Они бы заставить его говорить. Мы, греки, знаем, как причинять людям боль.
  — Так мне сказали. Тем не менее, я не мог себе представить Марику в образе мучителя в чёрном капюшоне.
  — Даже если бы Гордон хранил молчание, их простое открытие он был бы убедительным доказательством того, что мы были здесь – и из здесь есть только одно направление. Мы должны принять это сейчас Или нас отрежут.
  
  Она взглянула в сторону.
  — О ската! — воскликнула она.
  
  Я обернулся. Гордон с трудом выбирался из двери, направляясь к грузовику. Каснер шёл к нему, протягивая руку поддержки. Эванс бросился в пустой фермерский дом. К тому времени, как мы с Марикой догнали медленно движущегося Гордона, Эванс снова появился. Его набор средств связи был упакован и закреплён на раме рюкзака. Вларкас и Йоргос выкрикивал приказы. Такис прыгнул в кабину грузовика и запустил двигатель. Два участника группы, похожие на сфинксов, прыгнул в заднюю часть грузовика. Когда мы достигли этого с Гордон, они уже приготовили наспех сделанные матрасы, связав вместе старые одеяла.
  
  Прежде чем Марика ушла, чтобы присоединиться к Вларкасу и Такису впереди на сиденье, она слегка коснулась моей щеки поцелуем.
  — Будь здоров, потому что… палату с вашими американскими друзьями, — предупредила она. — Мы не будем пройдёт много людей, но тем, кто нас увидит, будет любопытно. А грузовик, даже такой старый, всё ещё является новинкой асфальтированные дороги. Вас не должно быть видно.
  
  Узкая горная дорога была не более чем тропой. Мы миновали лишь несколько повозок, запряжённых ослами, нагруженных веретенообразными палочки дров или душистое сено. Такис ехал осторожно, полностью, ловко уворачиваясь от колеи, где смывы от наводнения горные ливни размыли гравийную поверхность. Когда Такис остановился на краю крошечной деревни. Марика появилась на позади грузовика, прежде чем он достиг полной остановки. я поспешил к она, держась низко и глядя поверх задней двери.
  "В чем дело?'
  — Ничего. Это место называется Стимион, но это не так уж и много. больше, чем перекресток. Отсюда дорога лучше и все в гору. Он заканчивается недалеко от хребта горы. в деревне под названием Хисалла.
  «Зачем останавливаться?» — спросил я и отошел в сторону, чтобы они оба замолчали. Греки могли прыгать на землю.
  Она что-то пробормотала мужчинам на своем родном языке: тогда ответил мне.
  «Мы принесём сюда немного еды и вина. Мы не должны блокировать эту дорогу, поэтому остановимся дальше, чтобы есть. Как мистер Гордон?"
  «Я не могу понять, как он это делает. Он, должно быть, страдает, но он не издает ни звука. Не могу много рассказать о нем. Больной дайте ему знать, что происходит».
  
  Через десять минут мы снова двинулись в путь. На этот раз я сидел впереди с Такисом и Марикой. Вларкас предложил ему ехать сзади после того, как я упомянул командование Каснера греческого языка может быть недостаточно, если обитатели спине пришлось обменяться словами. Йоргос приобрел активное лекарство, темная сиропообразная жидкостьКонечно, вот улучшенный вариант текста:
  
  ...темная сиропообразная жидкость, которую он хотел отдать Гордону. Сначала я возражал. Потом я смягчился после того, как Марика сказала, что в нем содержится успокаивающее и обезболивающее вещество. Вларкас знал, как вводить препарат.
  
  Как и обещала Марика, следующий участок дороги был намного лучше. Он был достаточно широким для двустороннего движения в большинстве мест. Она вилась вверх и вокруг солнечной юго-западной стороны горы высотой 9000 футов. Ветер дул, заставляя квадратный грузовик раскачиваться из стороны в сторону на узкой дороге. Такис время от времени давал ответные удары резкие повороты с сильными рывками за руль. Он был экспертом, и, несмотря на пугающее отсутствие ограждений вдоль края проезжей части, где обрывистые капли сотни футов были обычным явлением, я был уверен, что УБЭ сможет держать себя в руках - на дороге.
  
  С того места, где мы находились, на высоте около 7000 футов, мы могли видеть запад на многие мили. Солнце было еще ярким, но начало приобретать приглушенный цвет, когда достигло верхнего края слоя дымки, простиравшейся от горизонта до горизонта. Под нами гора круто спускалась к широкой равнине с несколькими предгорьями. Насколько мог глаз видеть, земля была обработана. Крупных ферм не было. только участки растительности и оливковые сады. 'Воздух внизу нам было еще.
  
  «Давайте остановимся здесь», — предложила Марика. Она указала на широкую Влаче на дороге, я бы не посчитал это пропуском область. Учитывая ограниченность проезда по этой дороге, можно было остановиться где угодно и не мешать движению транспорта. Она не дождалась моего конуса отправил. Марика крикнула: «Такис, стасу эки-пераП». Коренастый водитель остановился и привез старый фургон. останавливаться. Все сложили и разделили собранную простую плату за проезд. из деревни. Я посетил Гордона, взяв с собой длинный бутылка бледного белого вина с горлышком. Он, кажется, отдыхал легко. Его дыхание было регулярным, хотя и поверхностным. Что бы ни это было то, что Йоргос получил от деревенской акушерки, это обладали полезными опиатными свойствами.
  
  Я оставил Гордона и вернулся, чтобы сесть на краю дороги. с Марикой. Она и Вларкас поссорились. Он отказался говорить по-английски в моем присутствии, поэтому у меня возникла идея что я могу быть предметом их разногласий. Из ой, он продолжал бросать на меня кислые взгляды, я подозревал, что он все еще был не доволен необходимостью сотрудничать с замещающим лидером. Мое признание Марикой больше, чем марионеткой Гор- Контроль Дона мог вызвать еще больше разногласий. Я изменил курс и подошел к передней части грузовика. где Каснер и Эванс опирались на высокую бампер. Эванс весь улыбался. «Греческого вина вообще нет плохо, — он свободно помахал бутылкой, выплеснув сильно приведенное содержимое. Единственное, что мне было не нужно, — это полупьяный радист. я уже пережил все горе, с которым мог справиться. я взял бутылку от Эванса и передал его Каснеру. «Сохраните все остальное для меня, ладно? Он кивнул со слабой улыбкой. Я воспринял это как одобрение мои действия. Используя коническое горлышко бутылки в качестве указателя x, он ткнул его в гору. «Если ты хочешь выпить это наедине, мы бы лучше посадите всех обратно в грузовик. Вот и компания».
  
  Приближался большой автобус зеленого цвета. Это было хорошо в полумиле, и ему пришлось преодолеть два крутых поворота, прежде чем оно дошло до нас. Водитель держал скорость на должном уровне. А разумная практика; эти горные дороги изнашивались тормоза. «Иди, расскажи остальным», — сказал я Каснеру. «Возьмите Эванса с тобой."
  
  мой автобус замедлил ход и скрылся за изгибающимся поворотом. в сторону горы. Я продолжал смотреть, где машина появится снова. Наконец-то это произошло, но теперь это было почти ползком. inge Мгновение спустя все прекратилось. Автобус, казалось, был пуст после того, как вышел один пассажир. Это было некоторое время назад громоздкая машина снова покатилась; водитель и Пассажир долго прощался. К тому времени Такис снова оказался за рулём. колесо. Остальные снова расположились в тылу. Марика ждал меня у открытой двери кабины. "Вы бы лучше сядь между нами, — посоветовала она. Я вошел. Марика последовала за ней* Я поднял голову, чтобы вглядеться. через лобовое стекло автобуса уже не было видно. "Его за поворотом впереди, — сказала Марика. «Хорошо», — сказал я. «Давай свернем». «Пиеномай!» Марика перевела на греческий. Такис не успел переключить передачу, когда зеленый автобус мчался за поворот впереди. Оно двигалось на высоте теперь несусь быстрее, мчась вперед и оседлав центр дорога. У меня был всего лишь момент, чтобы судить, но мне показалось, что это не так. водитель не справился с управлением. Он сознательно придерживался середина дороги. Такис положил на рог и быстро помигал фарами и выключил. Водитель автобуса проигнорировал оба предупреждения. Он продолжал приходить. Такис сбавил скорость и подъехал как можно ближе к краю дороги. насколько это возможно. Плечо заканчивалось отвесным обрывом высотой шесть футов. прежде чем склон внизу вспыхнул. После запуска над этим крутой пропасти, склон холма под ним будет удерживать грузовик кувыркался, пока не достиг дна долины. Автобус несся к нам на огромной скорости. здесь на нашей стороне дороги почти не осталось места, чтобы разрешить проезд двум машинам. Если только автобус не свернул в сторону, должно было произойти лобовое столкновение. я бросил руки вокруг Марики, что, как я знал, было инстинктивным, но бесполезным попытаться защитить ее. Повернувшись боком, я не увидел, что произошло. я только чувствовал и боролся с этим. Я рванул вперед, когда Такис заблокировал тормоза. Был громкий порыв воздуха. Обе машины не врезались на полном ходу. но отсрочка длилась меньше секунды. Затем разрыв, Разрывающийся грохот затмил все остальные звуки. загорелый конец Ревущий автобус толкнул заднюю часть грузовика. Дверь со стороны Марики распахнулась. Мои руки были внезапно оч пусто. Я врезался плечом в дверной косяк. дер и начал кашлять и задыхаться от поднимающейся пыли. с дороги. Я услышал крики сзади. Задняя часть грузовика имела была сброшена с плеча; оно внезапно упало и выбросила некоторых людей на склоне холма. Водитель висел на руле для поддержки, невредимый, но рычащий громкими ругательствами. Когда вращение грузовика наконец прекратилось, он повернул под углом. перевернулся на бок, наполовину опираясь на дорогу, наполовину от нее. двери кабины находились на высоте пяти футов над уровнем земли; задняя часть была покоится на исцарапанной, разорванной земле горного склона. грузовик шатко балансировал на краю шестифутовой высокая набережная. Я скорее упал, чем выпрыгнул из кабины. я наполовину свернул спускался, но сумел остановить мой спуск на ногах. Я был думал о Марике, но первое, что я увидел, был Йоргос стоит в задней части наклоненного грузовика с винтовкой наготове. его плечо. Он целился в мчащийся, покачивающийся автобус, который мчался под гору. Его усилия оказались тщетными. Я сомневался, что он стрелок достаточно, чтобы поразить удаляющуюся цель. Хуже того, выстрел эхо, как раскат грома в этих тихих горах. Мы можем а также отправить парашютист, чтобы раскрыть нашу позицию. я имел чтобы не дать ему выстрелить, и я успел ...чтобы не дать ему выстрелить, и я успел сделать только одно. Я сделал дикий прыжок вперед, вытянув руки. Мои поднятые ладони врезались в бедро сурового грека. Я опоздал. Во всяком случае, я заставил его выстрелить из винтовки. Выстрел прогремел вверх и вниз по долине, похожий на грохот альпийской лавины. Ветер, унесший шум, был злым и дул нам нехорошо. Эхо напомнило мне о финальном залпе над могилой погибшего героя. Мы еще не были героями, и я был гораздо менее склонен к этому. Делайте ставки на наше долголетие.
  
  Без транспорта, застряв пешком в недружелюбных горах, наступает ночь, и не за горами погоня. Однако ситуация не внушала оптимизма. По крайней мере, один из наших участников ранен, и теперь, возможно, более того, наши шансы на побег уменьшались. Я чувствовал себя совершенно безнадежным.
  
  Конечно, вот улучшенный вариант текста:
  
  ...темная сиропообразная жидкость, которую он хотел отдать Гордону. Сначала я возражал. Потом я смягчился после того, как Марика сказала, что в нем содержится успокаивающее и обезболивающее вещество. Вларкас знал, как вводить препарат.
  
  Как и обещала Марика, следующий участок дороги был намного лучше. Он был достаточно широким для двустороннего движения в большинстве мест. Она вилась вверх и вокруг солнечной юго-западной стороны горы высотой 9000 футов. Ветер дул, заставляя квадратный грузовик раскачиваться из стороны в сторону на узкой дороге. Такис время от времени давал ответные удары резкие повороты с сильными рывками за руль. Он был экспертом, и, несмотря на пугающее отсутствие ограждений вдоль края проезжей части, где обрывистые капли сотни футов были обычным явлением, я был уверен, что УБЭ сможет держать себя в руках - на дороге.
  
  С того места, где мы находились, на высоте около 7000 футов, мы могли видеть запад на многие мили. Солнце было еще ярким, но начало приобретать приглушенный цвет, когда достигло верхнего края слоя дымки, простиравшейся от горизонта до горизонта. Под нами гора круто спускалась к широкой равнине с несколькими предгорьями. Насколько мог глаз видеть, земля была обработана. Крупных ферм не было. только участки растительности и оливковые сады. 'Воздух внизу нам было еще.
  
  «Давайте остановимся здесь», — предложила Марика. Она указала на широкую Влаче на дороге, я бы не посчитал это пропуском область. Учитывая ограниченность проезда по этой дороге, можно было остановиться где угодно и не мешать движению транспорта. Она не дождалась моего конуса отправил. Марика крикнула: «Такис, стасу эки-пераП». Коренастый водитель остановился и привез старый фургон. останавливаться. Все сложили и разделили собранную простую плату за проезд. из деревни. Я посетил Гордона, взяв с собой длинный бутылка бледного белого вина с горлышком. Он, кажется, отдыхал легко. Его дыхание было регулярным, хотя и поверхностным. Что бы ни это было то, что Йоргос получил от деревенской акушерки, это обладали полезными опиатными свойствами.
  
  Я оставил Гордона и вернулся, чтобы сесть на краю дороги. с Марикой. Она и Вларкас поссорились. Он отказался говорить по-английски в моем присутствии, поэтому у меня возникла идея что я могу быть предметом их разногласий. Из ой, он продолжал бросать на меня кислые взгляды, я подозревал, что он все еще был не доволен необходимостью сотрудничать с замещающим лидером. Мое признание Марикой больше, чем марионеткой Гор- Контроль Дона мог вызвать еще больше разногласий. Я изменил курс и подошел к передней части грузовика. где Каснер и Эванс опирались на высокую бампер. Эванс весь улыбался. «Греческого вина вообще нет плохо, — он свободно помахал бутылкой, выплеснув сильно приведенное содержимое. Единственное, что мне было не нужно, — это полупьяный радист. я уже пережил все горе, с которым мог справиться. я взял бутылку от Эванса и передал его Каснеру. «Сохраните все остальное для меня, ладно? Он кивнул со слабой улыбкой. Я воспринял это как одобрение мои действия. Используя коническое горлышко бутылки в качестве указателя x, он ткнул его в гору. «Если ты хочешь выпить это наедине, мы бы лучше посадите всех обратно в грузовик. Вот и компания».
  
  Приближался большой автобус зеленого цвета. Это было хорошо в полумиле, и ему пришлось преодолеть два крутых поворота, прежде чем оно дошло до нас. Водитель держал скорость на должном уровне. А разумная практика; эти горные дороги изнашивались тормоза. «Иди, расскажи остальным», — сказал я Каснеру. «Возьмите Эванса с тобой."
  
  мой автобус замедлил ход и скрылся за изгибающимся поворотом. в сторону горы. Я продолжал смотреть, где машина появится снова. Наконец-то это произошло, но теперь это было почти ползком. inge Мгновение спустя все прекратилось. Автобус, казалось, был пуст после того, как вышел один пассажир. Это было некоторое время назад громоздкая машина снова покатилась; водитель и Пассажир долго прощался. К тому времени Такис снова оказался за рулём. колесо. Остальные снова расположились в тылу. Марика ждал меня у открытой двери кабины. "Вы бы лучше сядь между нами, — посоветовала она. Я вошел. Марика последовала за ней* Я поднял голову, чтобы вглядеться. через лобовое стекло автобуса уже не было видно. "Его за поворотом впереди, — сказала Марика. «Хорошо», — сказал я. «Давай свернем». «Пиеномай!» Марика перевела на греческий. Такис не успел переключить передачу, когда зеленый автобус мчался за поворот впереди. Оно двигалось на высоте теперь несусь быстрее, мчась вперед и оседлав центр дорога. У меня был всего лишь момент, чтобы судить, но мне показалось, что это не так. водитель не справился с управлением. Он сознательно придерживался середина дороги. Такис положил на рог и быстро помигал фарами и выключил. Водитель автобуса проигнорировал оба предупреждения. Он продолжал приходить. Такис сбавил скорость и подъехал как можно ближе к краю дороги. насколько это возможно. Плечо заканчивалось отвесным обрывом высотой шесть футов. прежде чем склон внизу вспыхнул. После запуска над этим крутой пропасти, склон холма под ним будет удерживать грузовик кувыркался, пока не достиг дна долины. Автобус несся к нам на огромной скорости. здесь на нашей стороне дороги почти не осталось места, чтобы разрешить проезд двум машинам. Если только автобус не свернул в сторону, должно было произойти лобовое столкновение. я бросил руки вокруг Марики, что, как я знал, было инстинктивным, но бесполезным попытаться защитить ее. Повернувшись боком, я не увидел, что произошло. я только чувствовал и боролся с этим. Я рванул вперед, когда Такис заблокировал тормоза. Был громкий порыв воздуха. Обе машины не врезались на полном ходу. но отсрочка длилась меньше секунды. Затем разрыв, Разрывающийся грохот затмил все остальные звуки. загорелый конец Ревущий автобус толкнул заднюю часть грузовика. Дверь со стороны Марики распахнулась. Мои руки были внезапно оч пусто. Я врезался плечом в дверной косяк. дер и начал кашлять и задыхаться от поднимающейся пыли. с дороги. Я услышал крики сзади. Задняя часть грузовика имела была сброшена с плеча; оно внезапно упало и выбросила некоторых людей на склоне холма. Водитель висел на руле для поддержки, невредимый, но рычащий громкими ругательствами. Когда вращение грузовика наконец прекратилось, он повернул под углом. перевернулся на бок, наполовину опираясь на дорогу, наполовину от нее. Двери кабины находились на высоте пяти футов над уровнем земли; задняя часть покоилась на исцарапанной, разорванной земле горного склона. Грузовик шатко балансировал на краю шестифутовой высокой набережной. Я скорее упал, чем выпрыгнул из кабины. Я наполовину свернул спускался, но сумел остановить мой спуск на ногах. Я был думал о Марике, но первое, что я увидел, был Йоргос стоит в задней части наклоненного грузовика с винтовкой наготове. его плечо. Он целился в мчащийся, покачивающийся автобус, который мчался под гору. Его усилия оказались тщетными. Я сомневался, что он стрелок достаточно, чтобы поразить удаляющуюся цель. Хуже того, выстрел эхо, как раскат грома в этих тихих горах. Мы можем а также отправить парашютист, чтобы раскрыть нашу позицию. я имел чтобы не дать ему выстрелить, и я успел сделать только одно. Я сделал дикий прыжок вперед, вытянув руки. Мои поднятые ладони врезались в бедро сурового грека. Я опоздал. Во всяком случае, я заставил его выстрелить из винтовки. Выстрел прогремел вверх и вниз по долине, похожий на грохот альпийской лавины. Ветер, унесший шум, был злым и дул нам нехорошо. Эхо напомнило мне о финальном залпе над могилой погибшего героя. Мы еще не были героями, и я был гораздо менее склонен к этому. Делайте ставки на наше долголетие.
  
  Без транспорта, застряв пешком в недружелюбных горах, наступает ночь, и не за горами погоня. Однако ситуация не внушала оптимизма. По крайней мере, один из наших участников ранен, и теперь, возможно, более того, наши шансы на побег уменьшались. Я чувствовал себя совершенно безнадежным.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
   Когда я ходил проверять пострадавших, я обнаружил
   Марика рядом. Она начала улыбаться, не обращая внимания на
   несколько видимых синяков и царапин. Каснер хромал и шел.
   решительно хромая. «Похоже, все в порядке», — повторил он.
   портирован.
   — А как насчет Гордона? — спросил р.
   «К счастью, не так уж и плохо. Он был в полубессознательном состоянии и в ком-
   полностью расслабился от того, чем его кормил Вларкас. У него есть
   порез на одной ноге, но это не более чем глубокая царапина.
   Однако он снова начинает стонать».
   А как насчет остальных?
   * Крепкие, как мулы. Больше злится, чем обижается. И кипящий с ума
   потому что все бутылки с вином были разбиты».
   «Эванс?»
   «Я его не видел».
   Без Эванса и его радио наша ситуация была бы безнадежной.
   возможный. «Мы должны его найти», — настаивал я. «Начни запирать
   вокруг."
   Марика обнаружила его первой. Он был почти полностью
   спрятался в густой заросли придорожных кустов, где его
   рюкзак остановился после того, как его выбросили из грузовика.
   Он сорвал брезентовое покрытие и осторожно
   минирование оборудования.
   «Как это выглядит?» Я спросил.
   Лицо его было разбито с одной стороны. Выглядело так, будто его
   щека была потерта наждачной бумагой: из
   рана. Глаз над его расцарапанной щекой собирался
   расцветать в шимпанзе королевских размеров. Костяшки пальцев обоих его
   руки кровоточили.
   Эванс проигнорировал свои травмы. «Не могу сказать, пока не попробую
   ловлю что-то в эфире, но передатчик выглядит все
   верно. Эти полностью транзисторные блоки прочны. рация
   пара проверила, с автомаяком все в порядке. Один за другим.
   а в остальном он распихал незакрепленные радиодетали по карманам в
  
   холщовый чехол. пе рации были не крупнее
   чем коробка, в которой хранились стандартные трехдюймовые кухонные спички.
   Пока Эванс заканчивал собирать свое снаряжение, все собрались.
   вокруг места ниже обочины дороги, где Гор-
   Дона положили спиной к огромному валуну. Он
   казался более внимательным и заинтересованным в своем окружении. "ВОЗ
   сделал этот выстрел? он спросил.
   Я кратко объяснил. Против мужчин он узнал, что черт возьми плохой
   был вынужден съехать с дороги, он пристально смотрел на его скошенную громаду.
   на небольшом расстоянии. «Настоящий Иона
   . не так ли?" он
   хрипел. «Плохая удача... со мной рядом. В) сейчас?
   Грузовик никуда не годится».
   Я не знал, мог ли он видеть все это ясно или он
   пришел к такому выводу, почувствовав все еще сильный запах
   пролил бензин. Нижний топливный бак был разорван
   когда грузовик съехал с обочины шоссе. Пламя-
   жидкая жидкость пропитала большой участок земли.
   «Делает достойный памятник колоссальным неудачам» I
   наблюдаемый.
   «Еще не вылизан», — прокашлялся Гордон. «Заставь их двигаться».
   Он начал подниматься на ноги, но не смог.
   «Подожди», — отрезал я. «Ты не в состоянии двигаться».
   «Черт возьми, это не так!» Гордон возражал. «Ничего плохого в
   мои ноги. Лос-Анджелес уходит отсюда».
   Я отвел Марику и Каснера в сторону. Вларкас присоединился без
   приглашение. «Этот упрямый дурак будет преследовать нас, пока мы не
   найди ему его человека или попробуй убить себя, — сказал я. — Может быть, и то, и другое.
   Сколько еще осталось до того, как мы достигнем точки, где мы сможем сократить
   от Рудецкого?"
   Марика посмотрела на Вларкаса. Он, в свою очередь, посмотрел на
   огибая холмы. «Десять… возможно, двенадцать километров», — предупредил он.
   сидел на диете.
   Шесть или семь минут. «Можем ли мы успеть до наступления темноты?»
   «Вряд ли», — ответил Вларкас. «Да и не было бы в этом необходимости.
   Еще есть время, прежде чем люди, которых вы хотите, придут к
   хорошая точка перехвата».
   Йоргос подошел и потянул Марику за рукав. Он
   отвела ее в сторону и заговорила с ней вполголоса, Марика
   продолжала кивать головой. Эти двое вернулись вместе.
   «Йоргос не согласен с Вларкасом», — объяснила Марика.
   «Как это? Я думал, он не понимает по-английски».
  
   «Он знает цифры — до десяти или около того, а «километр» — это
   почти то же самое на любом языке. Он говорит, что расстояние еще до
   путешествие превышает оценки Вларкаса».
   "На сколько больше?"
   «Лишние четыре-пять километров».
   Йоргос серьезно кивнул головой.
   «Это всего лишь еще пара миль», — подсчитал я вслух.
   Про себя я думал, что пара миль прибавит к шести
   собирался совершить трудную прогулку.
   «Для нас это не хлопотно, — сказала Марика, — но если Гордон настаивает,
   Продолжая идти вперед, мы не уйдем далеко, пока не наступит ночь. И
   Мистер Эванс со своим тяжелым рюкзаком...
   он будет идти медленно и
   нужна помощь. Мы должны держаться подальше от проторенных дорог. пе
   немногие люди в этом районе замечают незнакомцев и легко вникают в них.
   Избитый солдатами».
   Йоргос что-то добавил. Марика перевела. «Да, Джор-
   Гог прав. Нам будет лучше вдали от дороги,
   потому что тогда преследование тоже должно идти пешком. Мы можем путешествовать
   На горе быстрее, чем могут солдаты. Мы знаем, где
   Мы собираемся; им придется продолжать искать нашего транса. Даже с
   наше дополнительное бремя, мы должны быть в состоянии идти вперед».
   Такис прибежал бегом. Быстрые слова вырвались из его
   рот. «Мы должны поторопиться», — предупредила Марика. ßПассажиры
   те, кого выгнали из автобуса, идут по дороге. Мы
   они не должны их видеть?
   Тот факт, что в автобусе были пассажиры до этого, это плохо.
   пришел к нам, закрепился в моем сознании и подтвердил подозрения-
   предположил, что своенравный автобус был угнан, и это могло быть
   использовался как ракета против нашего грузовика. Атака была запланирована
   заранее. Кто-то впадал в отчаяние в своих попытках
   чтобы не допустить нас до Рудецкого. Если бы моя догадка была верна,
   одинокий пассажир, которого мы видели, выходил из* автобуса до того, как он был-
   его преднамеренное нападение сработало с теми, кто надеялся
   чтобы помешать усилиям Гордона.
   Должно быть, между ними существовала какая-то телепатическая связь.
   Люди Марики. Когда я добрался до задней части изящно сбалансированного
   В своем грузовике Гордон уже был привязан к наспех изготовленному фонарю.
   тер, сделанный из прямых участков сломанных луков, которые
   поддерживал накрывающий брезент. Сам брезент имел
   был разорван на панели, чтобы сформировать подстилку. Гордон
  
   выразил мягкий протест, когда увидел меня. Он не упрекал меня
   когда я проигнорировал его.
   Одеяла из задней части грузовика были сложены в
   легко переносимые связки, также связав их брезентовыми полосками
   изготовлен из брезента. Спасать больше было нечего.
   При первом же толчке грузовик начал раскачиваться. Мы потрясли это
   еще два раза, с каждым усилием скрипящее тело наклонялось сильнее.
   На третьем замахе Такис быстро убрал клин.
   валун, который мешал автомобилю упасть.
   холм в момент удара.
   Наш третий рывок сопровождался громким ворчанием.
   грузовик перевернулся, набрал обороты и кувыркнулся вниз
   склон, прорываясь сквозь кусты и отскакивая от камней.
   Все мы смотрели, пока кувыркающийся тележкой не исчез.
   глубокое ущелье, оставляющее за собой туманный след пыли. Такис был
   последний, кто отвернулся.
   Вларкас взял на себя инициативу. два немногословных грека несут
   Носилки Гордона находились прямо за ним. Они устроили сюрприз-
   очень быстрыми шагами, уверенными, как горные козлы. Эванс, с
   его тяжелому рюкзаку* было трудно угнаться за ним, но он бы
   никому не отдавать свой груз. Его гордость уменьшится по мере того, как
   его усталость возрастала.
   Шаг Марики был плавным и уверенным. Ее спины
   ноги вспыхивали розовым в лучах заходящего солнца. Йоргос поднял
   задний. Время от времени он пропадал из поля зрения только для того, чтобы его видели
   некоторое время спустя то на одном, то на другом фланге. *Я пожилой грек
   был прирожденным лесником, которого, как я догадывался, когда-то заново
   прошел военную подготовку.
   После тяжелого, устойчивого подъема, пройденного примерно три
   миль, мы достигли самой высокой точки хребта, куда нам предстояло
   крест. Мы там отдыхали. Оставался еще час дневного света.
   хотя долины впереди были голубыми от вечерней тени.
   оу.
   Остановка едва ли была достаточно продолжительной. Гордон был самым
   нетерпеливый путешественник, желающий продолжать путь. я ушел
   от него, чтобы он не мог спорить со мной до остановки.
   Марика последовала за мной, развязав сверток с одеялами и
   уронив его рядом с тем местом, где я плюхнулся на землю. Потом она
   сел на него. «Это бард для тех, кто не привык к
   холмы и эта высота», — прокомментировала она.
   «Как высоко мы находимся?»
  
   — Две тысячи, возможно, двести двести метров.
   шесть тысяч футов. Я чувствую это.» В разреженном воздухе не хватало
   кислород, к которому я привык на уровне моря.
   — Отсюда горный склон постепенно идет вниз.
   Сразу за следующим хребтом, недалеко от него, находится море.
   Где-то на этом хребте мы устроим засаду.
   ваш генерал».
   «Засада? Разве мы не можем просто подойти к нему, не имея
   стычка?"
   «Лучше планировать худшее. Завтра мы узнаем».
   более. И завтра мы должны действовать, иначе наша добыча
   уклониться от захвата. Он это сделает, если мы не охватим больше территории, чтобы...
   день. Тревога г-на Гордона продолжать движение вполне обоснована».
   «Я думаю, это будет еще один случай, когда слишком мало
   поздно."
   - Мы не должны сдаваться, - сказала Марика. - Вы бы не хотели
   увидеть неудачу после того, как было затрачено столько усилий. Существует много
   ты все равно не оценишь. Помимо нас, там много людей.
   вовлечён. Многие рискуют многим, чтобы помочь вам.
   Американцы преуспевают. Мы не можем позволить, чтобы их усилия пропали даром».
   Она положила мягкую руку на мою щеку.
   Греки — глупый и гордый народ. Они уверены в
   себя€, иногда до такой степени, что не замечаешь
   собственная опасность. Я видел всю упрямую независимость в
   Я был с этим, а также их преданностью своему делу. Но
   теперь им нужен был лидер, и я был им. Их очень независимый,
   плотность – Вларкас, Йоргос и другие – сделали бы это
   группа лидеров без меня на данный момент.
   Словно прочитав мою мысленную оценку, Марика заговорила:
   вверх. «Без тебя здесь мы все пошли бы разными путями.
   подозреваю, что такие люди, как Вларкаг, могут попытаться схватить Рудецкого
   самостоятельно, отчасти потому, что мы знаем, что американцы заплатят
   для него многое. Другие тоже заплатят. Не очень, если быть
   были привезены мертвыми, но многое было бы, если бы их перевернули живыми».
   Наемническая сторона была чем-то еще, о чем следует подумать.
   «Кто-то в Вашингтоне облажался», — заметил я. «Вместо
   вмешиваясь напрямую, они должны были заключить сделку с
   тебя и сидел сложа руки, пока ты не доставишь свои плоды». Под руководством Дэвида Хока
   Проницательное руководство, AX сделал бы это именно так.
   «Это было бы рискованно», объяснила Марика. - «Мы, греки
   иногда не очень хорошо работают вместе. Только американец,
  
   которому некоторые из нас все еще доверяют, может привести к сотрудничеству между
   мы в такой ситуации. Мистер Гордон, несмотря на все свои недостатки,
   одна важная сила. Он представлял ваше правительство и
   он позаботится о том, чтобы нам заплатили. Она слегка похлопала меня по щеке.
   снова и поднялась на ноги: «Есть меньше часа дня-
   свет ушел, прежде чем мы должны снова остановиться. Завтра будет
   очень тяжелый день».
   Я встал. У меня было такое чувство, будто я прошёл сотню миль.
   Каснер неохотно поднялся. Мы сформировались в единый
   файл, не говоря ни слова. На этот раз Йоргос взял
   точка. Вларкас замыкал шествие.
   Спуск был легче, но не обязательно быстрее.
   Йоргос нашел тропинку. Но за этим все еще было трудно следить.
   быстро угасающий свет. По крайней мере, это было более гладко, чем камень.
   усыпанный склон холма. Йоргос автоматически удлинил шаг.
   Каснеру и Эвансу было трудно не отставать. Я заменил Алекса,
   один из молчаливых греков, сидевший на одном конце носилок Гордона, так
   Эванс мог бы передать свой груз Димитриосу, другому молчаливому
   тот, кто принял бремя без комментариев.
   Я думал, что Вларкас настигнет нас, когда мы доберемся до
   переключился, но он этого не сделал. Я оглянулся на дорогу. Никто
   был на виду. Я задавался вопросом, как долго наш тыл оставался незатронутым.
   охраняется.
   Через несколько минут Вларкас вышел на тропу в
   перед нами. Он был всего лишь силуэтом в сгущающихся сумерках. я
   не понял, что он сказал. Марика, позади меня, транс-
   поздно. «Гесс нашел пастушью пещеру недалеко от тропы впереди.
   Рядом небольшой ручей».
   «На этом мы остановимся», — сказал я, увидев, что Марика ждет.
   мне озвучить логичное решение. «Наверное, получится
   позже будет холодно, но нам лучше не рисковать пожаром».
   «Маленький не помешал бы», — сказала она. «Хватит греть
   вода для чая».
   "Чай?"
   ßЙоргос принес немного из деревни, где мы остановились.
   Возможно, мы найдем еще что-нибудь поесть, упакованное в одеяло.
   рулоны. Редко бывает, чтобы горный человек оставался голодным».
   Устье просторной пещеры имело почерневшую крышу.
   от пожаров, горевших под ним в течение, возможно, столетий использования.
   Марика напоила каждого из нас крепким сладким чаем, который подавался по очереди из
   три общие жестяные чашки. Где побитая посуда, в т.ч.
  
   В помятом горшке с ручкой, в котором кипятилась вода, пришел
   откуда было загадкой. Было также волшебное качество
   как толстые ломтики острой колбасы, твердый сыр,
   и появились куски тяжелого темного хлеба.
   Больше, чем еда, я ценил возможность искупаться.
   в прохладной, проточной воде ручья. Так было до тех пор, пока я
   потер лицо руками и понял, что мне нужен
   бриться. Щетина была достаточно длинной, чтобы стать мягкой. я
   собирался подать претензию на новую бритву, изготовленную на заказ.
   комплект, если бы мой застигнутый вальпак каким-то образом исчез
   полностью.
   Без всякого сигнала одна за другой члены группы начали
   завернувшись в одеяло и найдя место, где можно
   спать в пещере. Марика оставалась рядом с Гордоном, кормя
   он призывает его сохранять спокойствие и дает ему дозы
   примитивной медицины, которая уменьшила его дискомфорт. Он
   вскоре уснул.
   Прежде чем небольшой костер у входа в пещеру погас.
   Я поймал Марику, Каснера и Эванса. "Собирались
   придется стоять на страже, — объяснил я. — Один человек, патрулирующий
   след должен это сделать. У нас достаточно персонала, поэтому каждый будет
   потянуть часовую смену. В таком месте на посту никто не уснет
   короткое время, и никто не теряет много сна. Нам нужны все
   отдых мы можем получить».
   Единственное возражение поступило от Марики, когда она сказала ей, что она
   не было включено. «Я хожу так же хорошо, как мужчина, и могу
   сражаться так же, как и человек. Я тоже буду караулить", - сказала она.
   - сказал резко.
   «Нет», — твердо ответил. «Ты спишь рядом с Гордоном. Если он
   требует внимания ночью, ты присмотри за ним».
   Марика не подпрыгнула от восторга, но и не возражала, хотя-
   там. Она приняла свое задание как должное.
   Я плохо спал. Когда я проснулся, вход в пещеру был
   более черное кольцо тьмы на фоне усеянного звездами неба. Я жду-
   мне пришлось похлопать меня по плечу Димитриосу, чей живот я
   должен был следовать в качестве охранника, Тусклое движение у входа в пещеру
   привлек мое внимание. Это был не Дмитрий, пришедший за мной.
   Кто-то выходил из пещеры.
   Я уронил голову на сложенную куртку.
   сложилась в подушку, и закрыла глаза. Потом я сел
   прямой. Я засунул ноги в туфли, схватил
  
   куртку и на цыпочках обогнул спящих фигур, чтобы добраться до передней части
   пещеры. Гордон тихонько похрапывал. Пространство рядом с
   он был свободен.
   На улице дул легкий ветерок. Ветер был влажным.
   сгорбился в моей куртке и затем прислушался. Димитриоса было
   нигде не видно.
   Это вызвало у меня неприятное чувство. Я вытащил Вильгельмину из
   моей кобуры... Знакомое оружие успокаивало меня.
   рукой, но я понял, что фонарик тоже будет более полезен.
   Я медленно двигался по тропе, спускаясь по склону в направлении
   Я думал, что Марика взяла это. Я продолжал слушать, но услышал
   ничего.
   Пройдя еще несколько шагов, до меня донесся звук.
   хруст катящегося под гору камня и сухой шелест кустов
   отметил источник. Я быстро побежал вперед.
   Две фигуры боролись, производя теперь достаточно шума, чтобы
   перенести некоторое расстояние. Я сразу узнал Марику. Ее
   длинные черные волосы развевались при каждом повороте ее покачивания.
   голова. Сцепившиеся руки пара упали на землю и покатились вверх.
   против моей ноги. Я протянул свободную руку и
   схватил пригоршню свободной одежды, которую напал на Марику.
   Я ткнул холодное дуло «Люгера» ему в шею своей
   другой рукой. Борцовский поединок внезапно прекратился.
   "Что тут происходит?" - потребовал я.
   Марика стянула юбку, чтобы прикрыть обнаженные бедра.
   как она села. «Это человек Вларкаса, Димитриос», — сказала она.
   затаив дыхание.
   Я повернула руку, заставляя голову Димитриоса повернуться. Высокий
   холодные, бесстрастные глаза над плотно сжатыми губами смотрели
   в ответ на меня вызывающе. Кажется, он понял, что Марика
   выдвигал обвинения. Он ответил в одном из редких
   раз я слышал его голос. Это было очень громко по отношению к
   его крепкое телосложение. Слова лились так быстро, что все были
   для меня бессмысленно. Он не сделал ни малейшей попытки убежать от моего
   схватить, но он указал на Марику и продолжал бормотать.
   — Кто-нибудь может присоединиться? - спросил голос позади меня, и я
   признан Каснером. «Я услышал, как шум утих в
   пещера. Хотите, чтобы весь мир услышал?» —
   Я не думал, что мы такие шумные. "Я не могу сказать, что
   происходит, — ответил я. — Похоже, Марика была…
  
   ппобита. Я нашел их обоих на земле вместе с Димитриосом.
   на ней?
   Димитриос снова начал говорить. На этот раз он обратился к
   Каснеру.
   Я спросил. — Ты можешь разобрать, что он говорит?
   Каснер заставил меня замолчать, подняв руку. Он задал вопрос
   Димитриосу на медленном, хорошо модулированном греческом языке. Димитриос ответил
   с энтузиазмом на родном языке.
   Я отпустил Димитриоса и помог Марике подняться на ноги. Она
   подошел легко, оставаясь рядом со мной. Ее плечо прижалось
   против моей груди. «Я проснулась», объяснила она. «Я видела Димитриоса
   наклоняются рядом с Вларкасом, как будто разговаривают.
   Когда Димитриос ушел, я подумала, что он собирается покинуть команду.
   Поэтому я последовала за ним. Он зашел так далеко, прежде чем осознал это.
   Он просто развернулся и схватил
   меня. Марика прижалась ко мне. Я обнял ее.
   и чувствовал, как она дрожит, хотя ее плечо под ней
   тонкая блузка была теплой.
   «Ну, что он сказал?» — спросил я Каснера, когда он
   столкнулся со мной.
   «Насколько я понимаю, это случай ошибочной идентификации.
   или неверно истолкованная цель. Он говорит, что видел, как приближалась Марика.
   от пещеры, и он собирался последовать за ней. Он
   не имел никаких романтических намерений. Он говорит, что Вларкас бы
   убить его, если он это сделал. Он знает, что Вларкас сделал ставку
   первое требование к ней».
   Пока Каснер переводил, я задавался вопросом, почему он был единственным
   человек, разбуженный шумом. И я задавался вопросом, как он смог...
   десять по пути туда, куда мы так быстро пришли. мышление
   назад, я не мог припомнить, чтобы видел его в пещере, когда
   выполз. Внезапно оказалось, что очень многие люди…
   люди бродили вокруг.
   Я начал относиться ко всем с недоверием. Мое подозрение
   Каснера был лишь одним из многих симптомов того, что это
   все тревожное дело дошло до меня.
   Я согнал всех обратно в пещеру. Мои часы сказали мне
   до восхода солнца оставалось еще больше часа. Я не думал, что я
   в любом случае снова мог спать. У Эванса все еще были часы, так что
   Я разбудил его рано. Теперь я чувствовал, что из всех вариантов он мог бы стать
   доверял больше всего.....
  
  
  
  
  
   «Когда вы в последний раз поднимали палубную вахту на борт?
   корабль?"
   «Должно быть, это было шесть лет назад».
   «Ну, будьте внимательны вперед и назад. Если что-нибудь вообще
   происходит необычное, дайте мне знать. Я собираюсь взглянуть
   вокруг, просто чтобы перепроверить. Не радуйтесь триггеру
   в течение следующих получаса».
   — Да, да, сэр, — ответил Эванс шепотом.
   Я прошел вверх по узкой части ярдов сто,
   двигаюсь медленно и больше слушаю, чем смотрю. Короче говоря
   время мои глаза привыкли к слабому свету звезд, и я почувствовал себя более
   безопасный.
   Я свернул с тропы и поднялся на холм, хорошо кружась вокруг.
   над местом пещеры. Прямо над входом в пещеру я
   нашел большую плоскую террасу из открытой гладкой скалы. Это был
   необычное образование, лишенное всякого подлеска. Это вырисовывалось экс-
   чрезвычайно большой в густой темноте.
   Я прошел через него к краю. лысая лысина закончилась
   над входом в пещеру, нависая так, что
   обширное открытое пространство, где я стоял, не было видно из
   ниже. Небольшая гора, окруженная с трех сторон высотой в человеческий рост.
   деревьев, был настолько плоским и обширным, что напомнил мне
   пусковая площадка. Эта параллель была усилена моим воображением.
   нация и недостаточное освещение, чтобы разглядеть детали.
   Широкая дуга, которую я совершил вокруг лагеря, наконец, принесла
   Я вернулся на тропу на некотором расстоянии ниже уровня пещеры. я
   было тепло от напряжения и бодрствовал. Я тоже сидел-
   предположил, что этот район безопасен.
   Я повернул назад и полез вверх по тропе, давая
   большая часть моего внимания сосредоточена на склоне, отклоняющемся от тропы.
   В какой-то момент я остановился. Мне показалось, что я услышал движение. Это
   не пришел из темноты под тропой; казалось,
   быть впереди, где стоит по плечо густолиственный кустарниковый дуб
   вырос. Я осторожно подошел к нему с пистолетом в руке.
   Тень двинулась. "Кто здесь?" - прошипел я.
   «Это я, Марика.
   — Какого черта ты снова здесь делаешь?
   «Слежу за тобой». Она стояла, завернувшись в одеяло
   взято из пещеры. Между нами образовалась ширма из ветвей
   ее форма нечеткая.
  
   «Со мной все в порядке. Эванс стоит на страже. Тебе следует быть
   с Гордоном».
   «О, Никко, ты ошибаешься. Эванс хороший человек, но
   не обучен быть сторожем в горах. я пошел направо
   незамеченным для него." •Она протянула руку и толкнула мою руку
   держа Вильгельмину в стороне. «В этом нет необходимости.
   Мы в безопасности. Никого рядом нет».
   Ее рука обхватила мое запястье и потянула меня к себе.
   ее. «Я боюсь, дорогая. Я боюсь за завтрашний день». Она
   увлек меня в небольшую беседку, окруженную тихо шуршащим
   листья.
   Марика опустилась на землю. Она продержалась
   руки • ко мне. «Ну, Никко. Сделай меня счастливым еще раз.
   имею в тебе большую нужду».
   Я схватил занятые руки Марики и прижал ее к себе.
   назад и держал ее там, прижав ладонью к ее округлившимся
   живот. Она чувственно двигалась под моим прикосновением, ее черные глаза
   жадно глядя на меня. Я позволил своей руке блуждать по ней, как будто
   она расстегнула и сняла с себя одежду, пока ей не стало тепло и
   обнаженное тело ждало меня. Я лег рядом с ней. Она
   прижалась ко мне своими восхитительными формами.
   Мои ласки стали более настойчивыми. Руки Марики были бывшими
   умоляя меня сейчас, и вскоре наши блуждающие руки под блан-
   Кет наполнил нас обоих плотской стимуляцией.
   Марика извивалась, задыхаясь от нарастающей страсти, когда я тихо…
   навис над ней, вонзаясь в нее с устойчивым
   движения, которые она встречала со своими. Одеяло было
   откинулся назад.
   Наши занятия любовью превратились в долгий, неторопливый и приносящий удовлетворение.
   опыт, когда мы оба поднимаемся и отступаем от
   затаившая дыхание вершина, пока Марика не смогла сдержаться.
   дольше.
   Ее толкающиеся бедра вспыхнули. мне. Она соответствовала моей кульминации
   с хриплыми вздохами, вжимая пальцы в мою плоть, содрогаясь...
   бесконтрольно дергаться.
   Вместе мы взлетели на безграничную высоту, теряя рассудок.
   в вихре соперничества, где взрываются звезды.
   происходит внутри и вокруг нас.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
   Багровое солнце поднимается из моря и поднимается над поверхностью моря.
   Тант-Хилл на востоке освещал долину, лежащую у наших ног. Это
   Это была широкая песчаная территория, на которой текла извилистая сухая река.
   кровать. Вода текла по нему только в тяжелую весеннюю пору.
   дожди. Один берег был культивирован. Длинное, узкое оливковое дерево или...
   Мангольд шел параллельно каменистому руслу ручья. Некоторое расстояние до
   север, где земля была частично скрыта утренним светом.
   В тумане лежал небольшой виноградник.
   Тепло нового дня было желанным. Было слишком рано
   решить, останется ли день солнечным или сменится
   хмурый. Слухи, принесенные Йоргосом ранним утром...
   наблюдение за местностью предположило, что возможно облако
   крышка. Он узнал, что преследующие нас военные силы
   расположились лагерем в соседней горной деревне. Подкрепления
   прибыл. Группа теперь насчитывала двадцать человек с небольшим количеством участников.
   ответственный cer.
   Прежде чем мы вышли из пещеры, я собрал всех и рассказал
   им мой план. Это было скорее описание ситуации. я имел
   чтобы продемонстрировать организованность и явную возражения.
   тив. «Эванс останется здесь с Гордоном. Они должны быть в безопасности.
   в пещере. По словам Йоргоса, солдаты будут прикрываться.
   земли от деревни до моря, а это значит, что они будут
   вряд ли придешь сюда».
   Пока я говорил, Марика переводила. Вларкас внимательно слушал
   как моим инструкциям, так и интерпретации Марики. Алекс выкопал
   в сверток с одеялами и извлек потрепанную чашку для питья,
   который он дал Евасу. Димитриос, увидев это, потянулся к
   свой рюкзак и подарил Эвансу горшок с ручкой для поручительства. Джор-
   Гос, в свою очередь, передал кисет, в котором находился рассыпной чай.
   Все прошло более гладко, чем я надеялся. «Эванс будет
   постоянно следить за его радио. Мы возьмем
   пара рации. Эванс настроит один канал своего приемника.
   на их частоту, чтобы он нас услышал и мы могли с ним поговорить, если
   необходимый. В то же время он будет держать канал открытым для своих
  
   внешний контакт и сделать своевременный доклад на
   подходящее время. Любая полезная информация будет передана нам
   на частоте рации».
   Я старался говорить уверенно, надеясь, что никто не задаст вопросов.
   мнения об одной части. Я не сказал, что мы будем делать, если добьемся успеха.
   удалось захватить Рудецкого. Эванс знал только то, что Гордон
   сказал ему, что на базе «Блюберд» будут окончательные инструкции.
   как только стало известно, что Рудецкий благополучно находится у нас.
   Руки. Ни Эванс, ни Гордон не были уверены в
   личность базы Блюберд. Я предположил, что секретная передача
   Тер, с которым связался Эванс, был тайной радиостанцией, управляемой Гор-
   товарищи Дона из ЦРУ. Я хотел наладить определённую коммуника-
   условия были сохранены, поэтому я посоветовал Эвансу подняться наверх.
   большое открытое пространство, перекрывающее убежище пастуха • на случай
   стены пещеры сокращают его передающую мощность или
   четкий прием.
   Гордон не возражал против того, чтобы его оставили. Он был в
   нет условий, поступай иначе. Он больше не мог двигаться под
   его собственная сила. Его повязки намокли насквозь.
   с сочащейся кровью и гноем и грязной мазью, использованной на его
   горит. За ночь некоторые участки нагноились. Инфекция
   издавал гнойный запах. Мужество страдающего человека в
   переносить боль было замечательно. Его решимость была
   видно по его сжатым, облезающим губам. Он открыл их охотно
   когда Марика вылила остатки лекарственного сиропа
   облегчить его страдания.
   Я попросил всех проверить свое оружие и оставить его.
   все, что могло бы шуметь или было ненужно. Каснер
   засмеялся, услышав перевод Марики. «Что такого
   смешно? - спросил я, не расслышав ее слов, обращенных к мужчинам.
   Каснер наклонился ко мне. «Она сказала им, что ты сказал, что они
   все были прекрасными бойцами, и вы знали, что можете положиться
   на них».
   — Какого черта она это сказала?
   «Потому что вы им велите: убедитесь, что их оружие в порядке.
   работать было бы оскорблением. У этих людей более чистое оружие
   чем тела." Неподвижный воздух в пещере прошлой ночью
   подтвердил сравнение Каснера.
   Нам пора было уходить. Я столкнулся с Вларкасом. «Нам лучше взять
   движущийся. Скажите им, чтобы они не собирались в кучу и внимательно следили за происходящим.
   Ты берешь на себя инициативу».
  
   Я вздрогнул от внезапной боли в плече. Марика
   схватила меня за руку и развернула. У нее был тигриная
   сила, когда она злилась. Ее лицо с сжатыми губами сказало мне:
   она была в ярости. «Вы отдаете приказы через меня, а не
   Вларкас!" - прорычала она.
   «Послушай, детка, ты останешься здесь.
   Там неспокойно, и может быть стрельба».
   Она потянула меня глубже в пещеру. «Никко, ты не
   слушайте внимательно, что я говорю. Эти люди, они не останутся с
   ты, если меня там нет. Они поверят тебе, только если я буду рядом.
   Сначала это был Гордон, а теперь ты, потому что Гордон сказал
   ты главный. Но также понятно, что дело имею только я
   с американцами для них. Не Вларкас
   не Йоргос
   только Марика Форлакис!"
   «Тогда оставайтесь на связи с нами через радио Эванса. Вларкас
   можешь сделать для меня перевод. Вам не обязательно идти вместе.
   Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, правда. Здесь ты будешь в гораздо большей безопасности».
   Глаза Марики снова вспыхнули горячим гневом. «Я говорю это
   ты еще раз, Никко: я остаюсь со своими людьми, или мы сделаем это
   без тебя. Мне нужно только щелкнуть пальцами, чтобы ты
   заключенный. Тогда ты сможешь остаться с мистером Гордоном и Эвансом. Мы
   возьмет Рудецкого и решит, что с ним делать».
   говорила отрывисто, ее грудь вздымалась. Она была решительно настроена
   хотела добиться своего.
   «Хорошо. Хорошо!» Я уступил. «Но ты держишься близко к
   мне. Теперь скажи им, чтобы они уходили».
   "011, Никко
   Я знала, что ты поймешь.» Ее жесткий
   взгляд так быстро сменился на улыбающееся лицо, что я задумался:
   насколько ее требования были искренними и насколько
   был блеф. Я отказался поддаться ощущению, что меня взяли.
   Спуск в долину прошел без проблем. Мы
   добрался до него примерно в то же время, когда светило яркое солнце
   узкие, аспидно-зеленые листья оливковых деревьев в саду
   мангольд. Деревья оказались более густыми, чем я думал.
   Они предлагали отличную тень.
   Я был готов продолжать, но Марика удержала меня. 'Нет,
   Никко, мы должны подождать здесь.» Для человека, предположительно бегущего
   шоу, я получил много надоедливых советчиков с идеями
   свои собственные.
   за что?" - спросил я.
   «Йоргос».
  
   Я вспомнил, что видел его с нами всего несколько минут назад.
   "Что он делает?"
   — Подойду к тебе сзади.
   Я обернулся. Хитрому старому греку пришлось наклониться, чтобы
   очистите самые нижние ветки деревьев. Мужчина средних лет
   тот, кто последовал за ним, не сделал этого. Он не мог выдержать больше пяти
   футов в высоту. На нем были мешковатые черные брюки, клетчатая шерстяная рубашка,
   и серый свитер, который был ему слишком велик.
   Его костюм выглядел так, как будто он был куплен по сделке.
   стеллаж магазина Goodwill. Через плечо висел
   бутылка вина из козьей кожи. Он нес древний мушкет, который
   был почти такого же роста, как он. Если бы у него было немного больше волос
   и борода, обрамляющая его сморщенное, морщинистое лицо, он мог
   прослыли одной из самых ужасных кукол "IV"
   слава. Голос у него был такой же большой, как и маленький — глубокий бас.
   который выкрикивал имена его друзей, когда он присоединялся к ним.
   «Его зовут Скордос», — сказала Марика. «За ним следили-
   пять дней держал коммунистического генерала. Он суровый человек,
   старый Скордос, обладающий силой ослика. ты ему должен
   много. Подойди, пожми ему руку».
   Марика представила меня. Она была права насчет его силы. я
   пришлось оказать все возможное давление, чтобы помешать ему
   делая мякоть моей руки. Он не знал, что ему было больно.
   ешь меня; обычное рукопожатие для него было сокрушительным ударом
   катастрофа для кого-либо еще.
   Все либо сидели на корточках, либо сидели, скрестив ноги, вокруг Скоу.
   дос, пока он рассказывал о своих приключениях. Он использовал
   его руки так же сильно, как и рот, часто размахивая ими
   высоко над головой, чтобы подчеркнуть какую-то мысль.
   Я потерял терпение. Когда я толкнул Марику в колено, она похлопала ее.
   я советую молчать. Скордос передал бутылку вина
   вокруг. Я бы отказался, но не хотел обидеть
   Греческое гостеприимство. Я наблюдал за техникой каждого человека, пока он
   поднял странный мех из-под вина, запрокинул голову и
   открыл рот, чтобы поймать тонкую красную струйку вина. Я все-
   большинство задыхалось, потому что мое дыхание не было скоординировано с
   поток, но не более половины ушло на мое лицо.
   публика сочла мое выступление веселым; их смех
   разнесся по всей долине.
   Мгновение спустя все были серьезны. Скордос добирался до
  
   сути его доклада. Большую часть своих выступлений он адресовал
   Марике. В ответ она задала очень мало вопросов.
   "Что он сказал?' Я рискнул спросить, когда остановился Скордос...
   и сделал большой глоток из своего мешка с вином.
   «Генерал там». Марика указала на край
   холм, возвышавшийся перед нами. Это было похоже на обратную сторону
   естественная плотина, протянувшаяся на многие мили в обоих направлениях.
   гребень находился примерно в 800 футах над нашей позицией и находился на уровне
   это возвышение на некотором расстоянии в обоих направлениях. Это было аль-
   самый голый: я мог различить несколько выступов скал и
   низкие кусты, большинство из которых обнимают края неглубоких впадин.
   точки, указывающие на вершину холма.
   «Это не лучшее место для игры в прятки», — сказал я.
   «Это _ акрополь», — поправила Марика. Большинство людей
   думаю, что есть только один акрополь — тот, что в Афинах. Но
   греческое слово акрополь означает высокое место или верхнюю
   город. На большинстве высоких холмов, на каждом акрополе Греции есть
   древний храм на нем, святыня или небольшая церковь. "Посмотрите внимательно
   там, наверху, — продолжала Марика. — Вы можете увидеть
   часовня наверху. Оно очень старое».
   Небольшое здание, на которое она указала, сначала не было видно.
   взглянуть мельком. Поскольку он частично рухнул, он больше не восстанавливался.
   сохранила свою прямоугольную форму. Конический *купол, однажды покрытый
   небесно-голубой краской, потерял опору с одной стороны и был
   значительный выход за пределы отвеса. Изношенные временем, побеленные стены
   были испорчены и сколы. За исключением руководства Марики, я
   потратил бы некоторое время на поиск заброшенного
   часовня.
   — Он сейчас там?
   — Да. Скордос говорит, что они путешествуют только ночью.
   «Сколько у Рудецкого с собой мужиков?»
   «Четыре помимо генерала. Все вооружены. Одеваются
   в охотничьей одежде, но Скордос уверен, что это солдаты.
   Они ходят и развертываются, как военные».
   «Вероятно, да», — прокомментировал Каснер. «Рудецкий цер-
   У Тэнли были преданные ему офицеры и солдаты. Скорее всего, он сохранил
   эквивалент личного телохранителя вокруг него. Элита
   В правительстве размещались войска и штабные офицеры.
   офис, где работал Рудецкий. Ты знаешь почетный караул
   что высокопоставленный иностранный генерал оценил бы».
   — Что-нибудь еще о людях, которые были с ним? Я спросил Марика
  
   «У каждого при себе был рюкзак и фляга.
   молодой."
   «Может ли одна из стаек держать радио, как у Эванса?»
   Марика получила ответ от Скордоса. «Он не уверен. Что
   они несут не такое большое оборудование, как у Эванса».
   «Как бы то ни было, — пессимистично добавил Каснер, — они не
   будет легко подчинить себя».
   Это было неправильное отношение, поэтому я не согласился. "С другой
   С другой стороны, Рудецкий и его люди находились под давлением, требуя
   много времени. Вероятно, они близки к полному истощению».
   Вларкас, спокойно сидевший между Димитриосом и Алексом, поднял
   рацию, которую я дал ему нести. Он извивался, как
   сигнал, что звонил Эванс. Я вытащил двойника пары
   из кармана куртки вытянул телескопическую антенну,
   затем щелкнул выключателем питания. Я нажал кнопку «разговор».
   — Давай, Эванс. Картер слушает. Кончено.
   Обратный сигнал был настолько сильным, что мне пришлось выключить громкость.
   контроль громкости настолько низкий, насколько это возможно. «База Блюберд» передала
   перехваченное сообщение. Неопознанная подводная лодка направляется в
   сегодняшнее свидание с чем-то, что передается только как
   пятизначный код. Время встречи также было указано в коде, но
   По оценкам Bluebird, это произойдет сразу после наступления темноты. Получил
   что? Над."
   «Это Картер. Я скопировал тебя. Что-нибудь на свидании
   точка?'
   «Ничего определенного. Всего лишь еще одна закодированная отсылка, но Сине-
   птица говорит, что подводная лодка не — повторяю, не — прикреплена к
   Шестой флот был замечен в движении на запад от Дарде-
   нелльс. Последний раз видели к юго-западу от Лемноса, двигаясь на запад. Что
   значит, он приближается к нам и находится примерно в ста десяти милях отсюда.
   Похоже, ваша цель собирается поехать автостопом».
   «Читаю громко и ясно, Эйанс», — признал я. "Любой-
   что-то еще?»
   «Отрицательно. Оставайтесь на этом канале. Все кончено».
   Каснер еще раз повторил этот вывод. «Это пикап
   для Рудецких это точно».
   Я согласился. «Но мне интересно, кто занимается спасением.
   известно, кто отправил перехваченное сообщение. Рудецкий
   не может планировать вернуться к русским, может
   он? Это не имеет смысла. Возможно, что Советы
   за ним, но только так же, как и мы. без его
  
   согласия. Если это попытка России, то у кого-то на берегу есть глаз
   на Рудецкого и дает советы командиру подлодки, куда поставить
   на берег высадился десант».
   «Вы предполагаете, что только Россия и США
   У нас есть подводные лодки, — сказал Каснер. — Рудецкий может сыграть важную роль.
   Знаете, это касается и других стран. Может быть, он на свидании-
   он связался с сторонней подводной лодкой в рамках своего плана побега».
   Это, конечно, было возможно. И больше не фанат-
   вкуснее, чем то, что я нахожусь прямо в центре всего этого. Путь
   Каснер заговорил сейчас, и я понял, что он знал гораздо больше, чем позволял себе.
   вернулся в бордель мадам Эсте, и я начал думать, что его
   предыдущие опровержения были чистой воды отговоркой, чтобы избежать ответа на мой
   вопросы.
   Солнечный свет на мгновение согрел сад, а затем погас.
   за завесой дрейфующих облаков. Я оглянулся на
   Гора Олимп. Вдоль холмов формировалось еще больше облаков
   позади нас. К полудню, как и предсказывал Йоргос, раздался гром.
   головы будут сложены там сзади. Атмосфера была
   тяжелеет от влажности. Наступала перемена погоды.
   — Ты решил? Вопрос пришел от
   Вларкас.
   Нет, но я сомневался, что когда-нибудь буду готов сделать
   правильное решение. Было слишком много незавершенных концов. Мы были
   конечно, превосходил обученный эскорт Рудецкого. Независимо от того
   какими храбрыми были люди Марики, атака на холм при дневном свете...
   Верхняя цитадель имела мало шансов на успех.
   Наземное покрытие между нами и крепостью-церковью. Единственный
   надежда на успех зависела от ожидания наступления темноты, поэтому наши хода
   будут затенены.
   Я не мог больше откладывать ответ Вларкасу. «Мы разделим
   разделиться на две группы и подойти с обоих флангов. У нас есть
   У меня есть две рации, чтобы мы могли координировать наши движения.
   Достаточно времени; нам не обязательно начинать до захода солнца».
   мысленно работая над окончательным планом действий, пока я опережаю
   провел предварительные этапы.
   Я заметил, что не привлекаю внимание Марики. Когда я
   остановилась, она не стала переводить; она смотрела вверх
   Мое плечо. Скордос совещался с юношей, у которого
   бесшумно проскользнул за нами. новичок был худым
   мальчик не старше двенадцати лет. Он был босиком. Его кожа была
   темный, как у мавра. На меня больше никто не обращал внимания.
  
   Все взгляды были прикованы к Скордосу и его спутнице.
   который, очевидно, передал сообщение серьезного содержания.
   Мальчик в последний раз кивнул, затем побежал прочь, исчезнув.
   быстро среди деревьев.
   Скордос повторил разговор Марике. Она не была
   доволен тем, что она мне сказала. «Мы не собираемся быть
   можно подождать до вечера. Нам лучше здесь даже не оставаться
   длинный. Солдаты приближаются. Их видели в двух
   деревни к югу отсюда, и рыбак увидел грузовик с солью.
   бродяги на прибрежной дороге на север. Они будут распространены
   вокруг нас к полудню».
   Я включил рацию. Эванс ответил сразу. Он
   никого не видел, хотя дважды прополз
   на скале, выступающей над пещерой, чтобы осмотреться.
   Он сказал, что заметил оливковый сад, в котором мы были.
   ждал, но мог. не обнаружить никакого движения вокруг него. Его отчет
   был желанным гостем; нам не грозила непосредственная опасность быть разоблаченными.
   покрытый.
   Каснер перешел прямо к делу. «Если это когда-нибудь будет
   готово, Картер, думаю, теперь нам предстоит сделать это. После всего,
   поэтому мы прошли через все, что осталось позади.
   Генерал Рудецкий не дальше полумили пятнадцати минут.
   уйди прочь."
   «Это будет бойня, если мы попытаемся выполнить лобовой удар стоя.
   галс."
   План, который ты объяснял, звучал не так уж и плохо. Почему
   не начать ли нам с этого и оставить это на усмотрение людей Марики?
   У меня такое чувство, что они могут тебя удивить».
   Марика отразила ту же уверенность, когда я рассказал ей
   время пришло. Она обладала такими же необъяснимыми и удивительными способностями.
   талистическая установка, встречающаяся у жителей Востока в отношении долголетия и
   смерть. Мужчины, которым она передала мои инструкции, выставили
   та же черта. Все, кроме Вларкаса, склонили головы и произнесли
   крестное знамение, прежде чем выползти из сада.
   Я специально послал Марику вместе с Йоргосом, Каснером, Алексом,
   и Димитриос. Я чувствовал, что Йоргос может защитить и обуздать ее
   тузиазм гораздо лучше, чем я мог бы. Вларкас, Такис и Скор-
   досы были со мной. Невысокий мужчина с густой бородой
   решил, что у него больше шансов остаться с нами, чем пытаться
   самостоятельно уклоняться от окружающих солдат.
   Рации держали нас на связи, пока мы расходились веером и
  
   пересекли русло высохшей реки и начали подниматься
   холм за ним. Без радиосвязи. я бы не стал
   Знал, где были остальные. Трв, как мог. я не мог видеть
   одна голова или любое движение. двигались как призраки и
   эффективно использовал каждое укрытие. Я позволил Скордосу указать
   мой путь. Удивительно было, как быстро машут рукой,
   Процедура скачка привела нас двоих в гору.
   Каснеру, должно быть, было трудно подняться наверх. Его
   ушибленная нога все еще причиняла ему боль. Я тяжело дышал, когда Скордос
   схватил меня за запястье. Мы подошли максимально близко к
   сгнившую временем церковь, насколько это возможно, не подвергая себя опасности.
   Я вынул рацию из кармана, когда раздался звонок.
   над ним. Вларкас подполз к тому месту, где я спрятался в
   впадина земли рядом со Скордосом. g 'Это Йоргос
   говоря», — сказал он. Далее он перевел: «Он не видит
   кто-нибудь за пределами здания с той стороны, — Скордос подтолкнул
   Вларкас и что-то пробормотал. 'Никого не видно
   Наша сторона. или. Итак, все должны быть внутри: либо спать, либо оставаться...
   укрыться от ветра».
   Промежуточный холм защищал от сильного прибрежного бриза.
   ударил нас, поэтому я не замечал ветра, пока Вларкас
   упомянул об этом. Потом я понял, что он говорит довольно громко.
   Резкий ветерок, дувший вокруг разрушающейся церкви, заставил
   свистящие звуки, маскирующие другие звуки. Охлаждающий эффект
   ветер, проходивший по моей влажной от пота одежде, заставил меня
   внезапно холодно.
   «Они ждут, пока ты дашь слово», — Вларкас остановился.
   Джеред. Он снял предохранитель со своего карабина и позаботился о том, чтобы его
   поясной нож не висел в ножнах. Скордос взведен
   его музейный мушкет.
   Я посмотрел на руины, венчающие хребет передо мной.
   Вблизи маленькая церковь оказалась настолько ветхой, что
   вряд ли оправдает использование бульдозера для завершения строительства.
   разрушительная работа. Подойдет динамитная шашка. Разложившийся
   здание представляло опасность для его обитателей.
   Единственная закрытая дверь, спрятанная в углубленной арке.
   Судя по всему, у него прочная, добротная на вид древесина. С каждой стороны
   дверь представляла собой проем размером с окно, расположенный в стене наверху.
   высота головы. Их цель заключалась в том, чтобы обеспечить свет и воздух в
   центральный неф. Небольшой открытый вольер с неровными стенами.
  
   в состоянии полной ветхости прикрепился к правому
   сторона часовни, как я ее рассматривал.
   Теперь было легко понять, почему купол так ненадежно наклонился.
   ально. *Конусообразный купол Илле опирался на поникающий свод.
   рядом с одиноким, гнилым, расколотым деревом. Остальные, которые
   когда-то поддерживал эту сторону круглого основания крыши, давным-давно
   выскользнули из ниш в стене, когда сама стена рухнула
   возраст. Очень небольшое напряжение может привести к разложению оставшейся части.
   заставила древесину поддаться, позволив этой стороне купола
   рухнуть на землю.
   Скордос пнул меня по ноге. Он хмурился и щелкал
   нетерпеливо протянул руку вперед: у меня не сдали нервы, когда он
   думал, что у меня есть. Я использовал последние двадцать секунд, чтобы инкубировать
   вдохновение для разработки определенного плана атаки.
   Я вытащил Вильгельмину из кобуры и положил
   оружие на земле передо мной. Скордос смотрел
   широко раскрытыми глазами, когда я расстегнул молнию на брюках и залез внутрь.
   Выведя Пьера из теплого укрытия, я воспользовался своим
   большим пальцем, чтобы активировать взрыватель, чтобы маленькая сферическая бомба взорвалась.
   взорваться при ударе. Ветер с вершины холма собирался разогнать
   быстро выводя из строя газ, делая его эффективным лишь частично,
   но я рассчитывал на сюрприз, который вызовет его доставка.
   Я положил радио в карман, взял Вильгельмину в левую руку.
   руку и крикнул: «Сейчас!» когда Джей поднялся на ноги, «Я
   был поражен, увидев, как мало места отделяло меня от
   четыре фланкера бросились слева от меня. Они, казалось, поднялись
   из-под земли, как подсолнухи, растущие в промежутке времени
   фотография.
   Я пробежал вперед шагов десять и швырнул Пьера в сторону
   ближайший безоконный проем. Он выгнулся, пока я настаивал на этом.
   прикусив свой язык. Я перенес свой Люгер вправо
   руку, когда круглый серебристый контейнер упал в здание. я
   услышал резкий хлопок, когда предохранитель разорвал корпус.
   Свиту Рудецкого составляли солдаты. Один отреагировал быстро. Он
   выстрелил без вызова и незаметно, Скордос, его
   локоть коснулся моего, упал на меня. его старый мушкет идет
   когда его подгибающиеся колени ударились о землю. Мне пришлось перевернуться на бок.
   способы не оказаться прикованными к рукам. я лежу на животе
   ищу стрелка.
   Его голова снова поднялась за рухнувшим ограждением.
   стена. Трубообразный ствол автоматического оружия с наконечником
  
   за ним следовал конический пламегаситель. Т выстрелил. Пуля попала в
   стену на два дюйма ниже подбородка солдата. Губа крошки-
   блестящая стена взорвалась, как будто ее ударила бронебойная базука.
   оболочка. Мужчина закричал и ударил обеими руками по себе.
   изрезанное камнями лицо.
   Когда из-за обветренных стен раздались испуганные крики,
   Я толкнул Вильгельмину вперед, вытянув вперед левую руку.
   Обхватив мое правое запястье, чтобы крепко сжать его в тиски, Шарп снова
   Вокруг меня в воздухе трещали ружейные очереди. Я направил
   меткий огонь по основанию хрупкой крепи крыши, держащей
   вверх по наклонному куполу крыши. Пули рубили дерево и
   сколы на гранулированной крепи крыши. Крыша задрожала
   и начал разрушаться.
   В конце концов купол с грохотом упал. Вздымающиеся облака сухого
   глиняная и известковая пыль, смешанная с остатками Пьера
   унесло освежающим ветерком.
   Внезапно вся стрельба прекратилась. Я оказался один. Ветер
   шумно просвистел мимо стен разрушенной часовни, но
   воздух все еще был там, где я был защищен от него. Я услышал громкий греческий
   голоса, доносившиеся изнутри разрушенного здания. С близкого расстояния
   сзади я также слышал яростные ругательства от Скордоса, который был
   сидел, обхватив руками кровоточащую икру.
   Краем глаза я увидел движение и замахнулся.
   Мой пистолет разворачивается, палец на спусковом крючке напрягается. Каснер упал
   на землю. "Это я!" он крикнул.
   Я перешагнул через разрушенную дверь часовни. Внутри один
   Мужчина лежал, раскинувшись, на заваленном мусором полу перед
   крошечный алтарь, вписанный в нишу в задней стене. Его неподвижный
   грудь была в крови. В одном углу были еще двое
   распростертые фигуры, частично погребенные под щебнем и
   миномет. Один стонал и держался за голову. Другой
   был либо мертв, либо без сознания; он лежал совершенно неподвижно.
   Марика и ее греки с оружием наготове выстроились дугой перед
   четвертый мужчина, который защищал пятого.
   Не было сомнения, кто такой генерал Рудецкий. Он провел
   Туполевскую машину подожгли. Оказалось, что у него нет
   намерение отказаться от него.
   Мужчина впереди был намного моложе.
   коротко подстриженные светлые волосы, резкие черты лица и сверкающие, де-
   фантастические глаза. Короткоствольный советский пистолет-пулемет, который он держал в руках.
  
   в боевом положении имел полностью загруженный барабан (боеприпасы.
   Он тоже не собирался сдаваться.
   Я вошел в напряженную, неподвижную картину, в которой
   напряжение было настолько критическим, что одно слово или просчет
   движение может ускорить мгновенное и полное разрушение.
   ция.
   Обе стороны были готовы жестоко уничтожить друг друга.
   кровавая баня.
   Когда я вошел, никто не повернул головы.
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
   То, как все противостояли друг другу, снова
   напомнил мне фигуры шахматной доски в мате. Иль
   Святилище на вершине холма площадью около пятнадцати квадратных футов, осталось немного
   пространство для отступления от кого-либо.
   Не похоже, чтобы Рудецкий собирался капитулировать. Он
   был стоиком, его красивые угловатые черты лица, серые глаза
   холодный, как холодный ветер, гуляющий по рухнувшей крыше часовни.
   У него были короткие волосы цвета соли и перца, венчавшие голову, держащую стрелу.
   стройно высоко. Невзрачная гражданская одежда, которую носил Фе, могла
   не скрывать свою военную выправку.
   Молодой человек стоял перед ним с твердой решимостью. Его
   открытое неповиновение не оставляло сомнений в том, что он либо пожертвует
   самому защитить генерала или разделить с ним смерть. А
   затаившая дыхание тишина подчеркивала чрезвычайно хрупкий баланс.
   Релиз пришел неожиданно. Молодой человек потянулся
   в углу мужчина, которого я считал мертвым, застонал
   и приподнялся на одном локте. Рудецкий уронил
   с пистолетом в руке и сказал что-то на родном языке. Каснер
   ответил ему таким же мягким, невнятным тоном. Я был
   наблюдаю за генералом. Его брови слегка сдвинулись. Когда
   он снова заговорил, блондин перед Рудецким
   опустил дуло своего оружия.
   «Марика, — сказал я, — скажи всем, чтобы они стояли спокойно.
   теперь все будет хорошо».
   Каснер был первым, кто вообще отодвинулся на какое-либо расстояние. Он взял
   два шага и достиг моей стороны. «Мальчик, который только что выздоровел
   сознание — племянник Рудецкого».
   «Скажи ему, что он может прийти и присмотреть за ним, когда он упадет».
   его пистолет, - сказал я. - Скажи его переднему человеку, чтобы он положил вертолет,
   слишком. Но по одному и без резких движений».
   Когда Каснер изложил мои условия, мужчина с торжественным лицом
   Генерал уронил пистолет. Младший офицер сначала повесил
   автоматическое оружие за паутину, прежде чем дать ему упасть
   пол. Вларкас прыгнул вперед и схватил оружие.
  
   Генеральский пистолет-пулемет он заправил за пояс брюк.
  
   «Спроси одного из них, есть ли еще кто-нибудь из их группы
   в этом районе, — сказал я Каснеру. — Еще скажи им, что у нас есть
   еще двадцать человек рассредоточились снаружи».
   Когда Каснер разговаривал с теперь уже безоружным молодым человеком, который был
   все еще стоя на ногах, я оглядел комнату. Это показалось мне неожиданным.
   заметно больше. Потом я понял, что там было гораздо меньше людей.
   это, чем было мгновением ранее.
   Надо отдать должное людям Марики. У них были предвкушения
   предположил ту же возможность, озвученную моим вопросом. Вларкас,
   Такис, Димитриос и Алекс покинули храм. Один из
   они будут присматривать за Скордосом. Йоргос и Марика повторяют
   главным образом охранял пленников. С одним мертвым, двумя
   слабый из-за возможных травм, а последние двое покорны
   заключенных, я начал чувствовать, что у всего есть шанс.
   Рудецкий тихо разговаривал со своим племянником и еще одним мужчиной.
   которому было трудно видеть из-за кровоточащей кожи головы
   ранить.; Одна рука бесполезно висела сбоку. Генерала
   племянник обладал значительной устойчивостью, иначе он не хотел
   показаться мужественным перед своим знаменитым дядей. Он боролся за свою
   ноги, скользя вверх по стене, чтобы удержаться на ногах. Его глаза не были
   но в состоянии правильно сосредоточиться.
   Генерал повернулся к разношерстному квартету захватчиков*
   вокруг него и критически осмотрел нас. Он выглядел самым длинным
   в Каснере, но решил противостоять мне. 'Я предполагаю, что ты
   лидер?"
   Его английский был почти идеальным. «Вы говорите по-английски», — сказал я.
   — сказал он, задаваясь вопросом, как ЦРУ могло это не заметить. Если
   они знали, почему Каснер был назначен на эту миссию.
   Рудецкий кивнул. Затем он повернулся к Каснеру и заговорил на
   снова свой язык.
   Лингвист широко улыбнулся и что-то ответил.
   обратился ко мне. «Генерал предполагает, что, поскольку вы не
   умеет общаться на славянском языке, готов использовать
   английский, французский или итальянский. Он оставляет выбор за тобой».
   Легкая ирония генерала не принесла ему популярности.
   На мгновение я подумывал ответить по-русски, что я и сделал.
   Я говорил по русски так же хорошо, как по-французски, но не так легко, как по-испански.
   «Марика понимает английский», — ответил я. «Мы воспользуемся этим».
   Марика складывала выброшенное оружие советского производства в
  
   дальний угол. Она мрачно взглянула на меня через плечо, но
   ничего не сказала.
   Рудецкий спросил меня напрямую: «Как мне к вам обратиться?»
   «Зовите меня просто Картер. Моего переводчика зовут Каснер».
   Генерал чопорно поклонился каждому из нас по очереди. "Хорошо
   решено, мистер Картер".
  
   «Во-первых, если вы согласитесь делать то, что вам говорят, мы не будем вас связывать.
   Даю вам слово?" Если бы он хотел участвовать в играх...
   мужественности, я мог бы быть таким же порядочным и надменным, как и он.
   «Нет необходимости в ограничениях», - согласился он. "Ты
   собираешься выполнять твои приказы прямо здесь?»
   «Я не понимаю вопроса».
   Рудецкий изучал меня с таким откровенным вниманием, что я
   чувствовал себя некомфортно. «Может быть, это я не понимаю»
   он признался. «Вы хорошо говорите по-английски, но я не говорю
   момент поверь, что это то, чем ты являешься».
   «Вы затуманиваете мой разум, генерал. Вам придется быть
   немного точнее».
   На этот раз Рудецкий, казалось, был сбит с толку. «Как есть
   В американских фильмах вы — «наемные убийцы» — не так ли? С контрактом убить меня? я подал в отставку
   к тому, что в плену меня казнят на
   место. Вы нашли меня. Не планируете ли вы провести
   казнь?" Он говорил так спокойно, как будто его судьба была предрешена.
   Я посмотрел на Каснера, Тео снова на генерала. «Нет, генерал
   , — сказал я. — Мы здесь не для того, чтобы убить тебя, а для того, чтобы задержать тебя.
   Но я не стал добавлять оговорку, что мой
   обещание выполнялось только в том случае, если Рудецкий был готов ответить на
   вопросы.
   '1. Кого вы представляете, если не одну из стран Варшавского договора?
  
   «Вы узнаете в свое время», — ответил он.
  
   Первый ход
   это увести тебя отсюда. Никто из нас не находится в полной безопасности
   еще."
   «А как насчет моих раненых? Как вы будете транспортировать
   — Они остаются здесь, — твердо сказал я. — Марика, посмотри, что можно сделать.
   найди, как их связать».
   «Я этого не допущу», — возразил Рудецкий. «Я требую, чтобы
   о них будут заботиться».
  
   «Требуйте все, что хотите, генерал, это не принесет никакой пользы.
   я снова вытащил пистолет из кобуры. «Мы можем сыграть в это один
   из двух способов. Я могу оставить их здесь связанными или
   мертвыми. Я гарантирую, что кто-нибудь придет раньше
   на закате, чтобы взять их под стражу. Сделайте свой выбор. Который
   как это будет?»
   «Нет необходимости вознаграждать верность верной смертью»
   — рассуждал генерал. свяжите их.» Я не знаю, что
   что-то было в нем, но его тихое, высокомерное отношение раздражало
   мне.
   Марика поманила меня от двери. Я поспешил. Склон
   мы поднялись, чтобы добраться до места стычки, оно было бесплодным. Даже
   Скордос исчез. • «Они исчезли», — сказал я, не веря своим глазам.
   в целом. «Куда они пошли?»
   «Этого следовало ожидать», — ответила Марика, хотя и разочаровалась.
   Указание затмило ее голос. «Вам больше не нужно
   их. Они сделали свою работу. Теперь их главная забота
   чтобы избежать солдат и вернуться в свои деревни.
   Я прослежу, чтобы деньги, которые нам обещали, были
   оплачены. Они верят, что я принесу им награду».
   После паузы она добавила: «Пришло время нам уйти и надеяться, что мы
   не встретим никаких солдат».
   Я еще раз снял рацию и позвонил Эвансу.
   а Марика ушла присматривать за Йоргосом и Каснером, пока они
   связали пленников. Я сказал Эвансу.
   «Наш человек у нас есть, но мы не можем здесь оставаться. Как это
   посмотреть, откуда ты? Ты меня слышишь? Над."
   «Здесь я отчетливо слышал выстрелы», — вернулся он.
   «Точно так же, как Четвертое июля на городской площади. Тебе лучше
   выйди. я жду."
   У меня не было времени ждать, пока Эванс проконсультировался с Блюберд,
   но он должен знать, что им сказать. «Эванс, путь
   не по трассе, но хорошо! Мы слишком незащищены, чтобы болтаться
   здесь. Мы отступаем, я уточню у вас позже. Понял?
   Над."
   Судя по всему, он этого не сделал. Рация лежала у меня в руке,
   молчала как труп. Я собирался повторить свое сообщение, когда
   Эванс перезвонил. «Картер, не спеши сюда.
   Вокруг несколько экскурсантов. Нас еще никто не нашел; они
   работает значительно ниже нашей позиции, но вы можете столкнуться
   Они тоже услышали ваш шум и теперь продвигаются.
  
   Не возвращайся сейчас. Повторяю: Не возвращайся сейчас!
   Держитесь подальше от эфира, но слушайте. Конец связи."
  
   Резкая манера, с которой Эванс закончил сообщение, была
   зловещий знак. Но его предупреждение было своевременным. Мы бы хотели
   двигаться быстро. Поскольку территория кишит солдатами, мы
   было бы похоже на стайку дельфинов, пытающихся переплыть
   сетку для креветок.
   Йоргос присоединился к Рудецкому добровольно. Там
   не было нужды внушать старому греку, что мы должны сохранять
   наш приз любой ценой. Чтобы произвести впечатление на генерала таким же бывшим
   палатку, я сказал: «Этот человек будет вашим личным охранником.
   отличный стрелок и говорит только по-гречески. И он очень нервничает.
   Он скорее убьет тебя, чем нет, но ему сказали
   не для того, чтобы убить тебя. Если ты сделаешь какое-либо движение, которое наводит на мысль, что ты
   пытаетесь убежать, он вас ранит, а потом унесет.
   Он вполне способен на все, что я сказал».
   — Я уже дал вам слово, — сказал Рудецкий с
   подчеркнутая дерзость. Что нужно этому неуместному аристократу
   «Это была рана по зубам», — подумал я. Он мало что делал, чтобы
   покорить меня. Я ему не доверял. Для меня генералы мира
   были во многом похожи. Обещания были не очень искренними.
   Сдержать свое слово для них было так же реалистично, как шлюхе
   сдержать целомудрие.
   Я бы не поверил ему, даже если бы на его голове висел нимб.
   голова.
   Я зарычал на него: «Не делай резких движений. Я
   тоже за тобой наблюдаю».
   Небо теперь было покрыто сплошной облачностью. недалеко от крохотной церкви,
   мы постояли мгновение, глядя вниз на долину. Старый
   фруктовый сад напоминал кустистые саженцы, а
   место на дальней горе, где находилась пещера
   казалось, что он находится за полмира отсюда, хотя до него было меньше двух миль.
   Атмосфера стала туманной, из-за чего расстояния казались
   большими. Туман шел с моря, собираясь в низких
   места вдоль прибрежной оконечности долины.
   Марика потянула меня за руку. «Смотрите, это Вларкас. Он
   вернулся."
   Он подошел прямо ко мне, но ему потребовалось время, чтобы
  
   отдышаться. «Солдаты
   вокруг нас.» Несмотря на тяжелое дыхание, он не беспокоился.
  
   «Вы хорошо знаете эту местность», — сказала Марика по-английски. "
   Вообще есть ли выход?"
   «Недалеко отсюда есть несколько оврагов.
   по их краям растут невысокие кусты. Вот где Такис,
   Алекс и Димитриос временно скрылись. Я
   могу отвезти тебя в другое место неподалеку, где мы будем
   безопаснее, чем здесь. Возможно, нас не заметят, — начал он.
   идя вниз по склону.
   — Подожди, — крикнул я ему вслед. «Нет смысла
   сидеть в яме и ждать, пока львы нападут на нас».
   Вларкас повернулся назад, выхватив нож с длинным лезвием.
   из за его пояса: Он сделал почти отвратительную ухмылку. «Солдаты
   рассредоточились. Только один может наткнуться на нас. Он бы не
   сумел поднять тревогу с перерезанным горлом».
  
   Место, выбранное Вларкасом, было более перспективным, чем я.
   ожидал. Густые кусты образовали полог над нашими головами,
   мы закрепились в тенистом узком ущелье, полностью вне поля
   зрения. Вларкас указал на еще один куст неподалеку.
   подальше, где прятались остальные члены нашей группы. Я ценю то, что
   « Вларкас» принял здравый смысл и не собирал нас вместе.
   Каснер присел на корточки рядом со мной. Он помассировал больную ногу.
  
   Я сказал. «Мне тебя жаль, что всё вышло не совсем так??
   Он ответил философски. «Это стало траги
   комической оперой, не так ли? Это не совсем похоже на сценарий, который я
   читал, и все мы, кажется, в замешательстве. Ты знаешь
   Я был почти готов поверить, что наша страна вступила в
   на упражнении в дружбе со всеми нашими предыдущими
   несоюзниками, такими как Китай и Россия, а вскоре, возможно, и Куба.
   Затем я оказываюсь втянутым в роль человека плаща и кинжала.
   пробраться в страну, чтобы увести признанного шпиона, прежде чем
   люди, которых он предал – и, возможно, еще несколько человек – могут
   догнать его. Что случилось со всей разрядкой, которая
   должна была вывести нас на путь к постоянному миру и
   дружбе?"
   Я не думал, что он действительно ждал от меня ответа, но я
   дал ему его.
   «Я думаю, что это адмирал Нимиц однажды сказал:
   Чем дальше от войны, тем больше интеллекта
   вам нужно» или подобные слова на этот счет. Есть много правды в этом.
  
  
   И не имею в виду просто игру с числами
   подсчет танков, ракет, подводных лодок и ядерных боеголовок. А
   большая часть разведки — это чистые данные, относящиеся к потенциальным врагам.
   Это политические, экономические и даже общественные моральные аспекты, чтобы
   помогать вести ежедневные дипломатические пререкания. На мой взгляд, договор -
   отношения между дипломатами представляют собой серьезное соревнование, которое
   является просто продолжением войны в мирный период, просто
   поскольку война является продолжением дипломатии мирного времени».
   «Я не буду с этим спорить, — сказал Каснер, — но кажется, что это разумно.
   В наши дни наука настолько сложна, что традиционная формула -
   Иностранный агент и классический шпион уже давно устарели».
   Я покачал головой. «Есть некоторые вещи, которые невозможно понять.
   Разве речь не идет о Рудецком?
   Такие мужчины в нашем бизнесе незаменимы. Ни одна система еще не
   было обнаружено, что это лучше, чем прямое приобретение, то есть какое-то независимое
   И это включает в себя цепочку людей, ориентированных
   передавать материалы тайно. Рудецкий был на вершине
   того, что должно было быть обширной и обширной организацией
   Я подумал, как бы я себя чувствовал, если бы был частью этого. Должно быть,
   черт возьми, много его тайных агентов, которые напуганы, как
   кролики, гадающие, куда бежать.
   Я прервал разговор. мне начало не нравиться
   ютиться в замкнутом пространстве, не осознавая, что происходит
   вокруг меня. Это превращалось в однобокую игру
   , где у ищущего были все преимущества. я
   заметил, что напряжение начало утомлять всех.
   Вларкас взобрался на валун и поднял глаза вверх
   на уровень земли, где он мог заглянуть между нижними ветвями
   из кустов. "Не видно ничего?" — спросил Каснер.
   «Ничего. Здесь слишком тихо. Если мы какое-то время будем прятаться,
   в то время как дольше, наземный туман, заполняющий долину, может подняться
   достаточно, чтобы прикрыть нас. С каждой минутой он становится всё толще».
   Я встал и посмотрел. Меньше, чем
   на четверть мили ниже нас клубился туман.
   гуляя по долине. Теперь им был полностью окутан знакомый оливковый сад.
   .
   Вларкас начал вылезать из канавы. "Куда
   ты идешь? - спросил я.
   — Сказать остальным, чтобы они не двигались. Или туман достигнет их
   скоро мы все можем ускользнуть».
  
   Вларкасу не было никакой необходимости рисковать и подвергать себя опасности.
   и наша позиция — сказать остальным то, что они могли бы обсудить.
   включить для себя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Скордос, несмотря на рану в ноге,
   обязательно переедем, когда появится возможность. Вларкасс кон-
   ЦЕРН не имел особого смысла. Он ушел прежде, чем я смог
   скажи ему это.
   Йоргос привязался к Рудецки, как сиамский близнец. Он
   теперь охранял румына с ножом. Генерал
   При этом ему приходилось действовать осторожно. Суть Йоргоса
   готовый нож торчал в нескольких дюймах от ребер генерала. Марика
   был бледен и явно устал. Каснер внешне был угрюм.
   отражая свое отвращение к тому, что его взяли с собой
   неожиданно спланированная миссия, в которой его роль лингвиста была
   ненужный. Поскольку Рудецкий так свободно говорил по-английски, Каснер
   нет больше причин быть здесь, чем у меня.
   Никто в этот момент не был особенно энергичен, но каждый из
   мы были настороже. Несмотря на это, внезапный звук выстрела
   напугал нас. Марика чуть не столкнула меня со смотровой площадки
   когда она вскочила.
   Первым движением, которое мы увидели, был Вларкас, согнувшись и
   бежит в гору длинными скачущими шагами, унося его прочь
   из кустов, где были задержаны люди Марики.
   скрыто. Оранжевые вспышки выстрелов, бьющие из этой точки, могут
   его легко увидеть в сгущающемся мраке. Я ожидал увидеть
   Вларкас вырубил. Он бежал не в том направлении, чтобы добраться
   безопасность.
   Очередь стреляющих из винтовок греческих солдат в полной боевой форме закрылась
   в ныне затихшем очаге сопротивления. Вларкас глупый
   этот шаг спровоцировал резню. Мы смотрели широко раскрытыми глазами.
   «Смотри, Никко, — грустно сказала Марика, — их двое. Смотри!
   Алекс... он едва может ходить».
   Несчастную пару тыкали короткими штыками. Димитриос
   здоровой рукой сжимал одно плечо. Другая его рука
   висела безвольно. Алекс ошеломлял; едва мог оставаться на своем
   ноги. Скордос и Такис так и не появились, поэтому я предположил, что они
   были мертвы или слишком тяжело ранены, чтобы их можно было перемещать вместе с другими
   эр.
   «Но Вларкасу удалось уйти», — сказала Марика с некоторой гордостью.
   «Он никогда этого не сделает», — предсказал Каснер. «Он должен был
   беги вниз по склону, чтобы добраться до тумана».
   «Земля там слишком открыта», — ответила Марика.
   88
   156 из 177
  
  
  
   ****** Результат для изображения/страницы 1 ******
   Вернуться сейчас
   Заимствование заканчивается в 20:28
   Больной
   [Д 88
   ВЛТИМАТНЫЙ КОД
   157
   забор. Тогда она понизила голос. «Вы правы. Он тоже,
   будет схвачен».
   Я положил руку ей на плечо. Она стряхнула это. "Ты
   Знай, понимаешь ли ты, что мы больше не можем зависеть от их
   тишина. Даже сильные мужчины рано или поздно сломаются. Мы можем остаться
   здесь больше нет, и вы должны предупредить мистера Гордона».
   На самом деле, теперь это не имело бы никакого значения, если бы все
   Спутники Марики заговорили.
   Кто-то громко кричал с самого начала.
   Мне казалось, что нас никогда не было больше одного
   на шаг впереди катастрофы с тех пор, как мы выпрыгнули из самолета.
   157 из 177
  
  
  
   ****** Результат для изображения/страницы 1 ******
   Вернуться сейчас
   Заимствование заканчивается в 20:28 O
   Больной
   ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
   Никто не задавался вопросом, что я имел в виду, когда начал следить за
   опускание оврага вниз по склону. Каснер последовал за мной. Йоргос
   подтолкнуло Рудецкого к действию. Марика, видимо, сдерживалась
   надеясь, что Вларкас может вернуться. Я договорился о пятидесяти
   ярдов и два изгиба эрозии, прежде чем я оглянулся.
   Марика догнала,
   Нам пришлось действовать осторожно. Под ногами лежали сыпучие камни
   коварный. Если бы один из них был смещен, его падение было бы
   слышно легко. Звуки хорошо разносились в тихом, влажном воздухе
   Долина.
   Во многих местах колея размыва обмелела настолько, что, нагнувшись,
   было недостаточно, чтобы оставаться ниже уровня земли. Нам пришлось ползти.
   На каждом этапе пути я ожидал встретить поиск решения.
   смерть.
   Я подпрыгнул, когда чья-то рука схватила меня за лодыжку. По приказу Йоргоса...
   Звонок, Каснер подал сигнал ожидания. Я оглянулся.
   Марика сидела на корточках, склонив голову и прислушиваясь. я
   дышал через рот, чтобы лучше слышать. Слабый, отдаленный
   голоса доносились до нас. Звуки были отчетливыми.
   стены оврага вели их, как текущая вода.
   Когда мы остановились, звуки стали громче. Марика помахала ей рукой
   взволнованно руку, как сигнал двигаться дальше.
   Никто не нуждался в ее уговорах. Мы все знали наш шанс спастись.
   Нел был обнаружен.
   Джей поднялся на ноги и побежал. Шумы, издаваемые
   солдаты позади нас заглушали наши собственные звуки. Двадцать
   шаги от той точки, с которой я начал, крошечные капли воды
   ударил меня по лицу. Сделав еще десять шагов, я был полностью поглощен.
   окутан густым туманом. Это было так тяжело, что Каснер наткнулся на меня.
   прежде чем он увидел меня.
   Мы сгрудились вместе, все, кроме Рудецкого, бурно обсуждали
   наша удача. По моим пантомимическим указаниям мы выстроились в ряд.
   отдельный файл. Марика держала меня за руку и Каснера. Каснер был
   связан с Рудецким. Йоргос, замыкавший шествие, имел одного из
   158
   [Д 88
   158 из 177
  
  
  
   ****** Результат для изображения/страницы 1 ******
   Вернуться сейчас
   Заимствование заканчивается в 20:28 O
   Больной
   88
   ULTIMAIT КОД
   159
   его руки сжимали руки Рудецкого. Другой был свободен владеть
   его нож.
   Движение шло медленно. Земля была неровной, но с уклоном
   теперь очень нежно. Я автоматически остановился, когда увидел обморок,
   передо мной высокая и стройная фигура. Марика ахнула, когда
   Каснер столкнулся с ней. Я отпустил руку Марики и продвинулся вперед.
   еще два шага. Призрачная форма материализовалась в
   пришел взгляд. Дерево. Мы достигли оливкового сада.
   Используя равномерно расположенные деревья в качестве ориентиров,
   гладкая земля под ногами, мы двигались гораздо быстрее и
   с уверенностью. Я продолжал смотреть вверх, ища признаки того, что
   держался сильный туман. Дождь или теплое солнце рассеются.
   быстро его растушуйте.
   Ощущение, будто внутренняя часть моего рта покрыта толстым слоем
   фланель, и у меня пересохло в горле. Я знал, что остальные позади меня
   были не лучше. Генерал Рудецкий равнялся Каснеру
   с хриплым дыханием. Мне пришлось объявить остановку.
   Игнорируя последнее слово Эванса. предупреждение, я развязал рацию
   рацию и поднял антенну. Я нажал кнопку передачи, но...
   тонну, а затем выпустил ее. «Где еще одна рация?» — спросил я.
   — спросила Марика.
   «Когда я видел его в последний раз, его нес Димитриос».
   «Ну, это действительно все убивает», — заявил я. «Если он не был быстр
   достаточно, чтобы избавиться от него, офицер, возглавляющий эту небольшую армию
   позади нас есть это сейчас. Мне придется рискнуть, ни один из
   Солдаты очень хорошо понимают английский", - решил я. Я нажал
   кнопку микрофона еще раз. «Эванс, это Картер. Ты читаешь?
   мне? Над."
   Тишина.
   «Эванс, давай, это Картер. Кончено».
   Больше тишины.
   Каснер озвучил мои мысли. «Либо он не близок со своей ра-
   дио, или он соблюдает мораторий на сообщения, которые он
   прошло мимо».
   «Иллер может быть еще одной причиной», — сказал я. От Каснера
   выражение лица, я догадался, что он ожидал, что я признаю
   вероятность неприятностей в пещере. Вместо этого я дал технику-
   каль причина. «Вполне возможно, что мы находимся в мертвой зоне, где
   один из нас не слышит другого. Я попробую еще раз, когда мы получим
   чуть ближе."
   Каснер понизил голос. «Могу ли я поговорить с вами наедине?»
   159 из 177
  
  
  
   ****** Результат для изображения/страницы 1 ******
   Вернуться сейчас
   160
   Заимствование заканчивается в 20:28 O
   НИК КАРТЕР: KTLMASTER
   Больной
   Я проследил за ним десять шагов, прежде чем он остановился. что не так?"
   Он хмурился. «Есть еще одна возможность».
   «Черт, я это знаю. Гордона и Эванса, возможно, даже нет дома».
   пещера. Они могут оказаться в руках греческих войск».
   Каснер глубоко вздохнул. «Я давно хотел поговорить с
   вы давно о такой возможности. Слишком много вещей
   происходили несчастные случаи. Я могу принять первое
   драка в аэропорту. Есть способы, которыми это могло быть
   узнал, что мы собираемся проскользнуть в деревню не-
   защищен. Альтернативное действие, которое помешало миссии
   быть остановленным в этот момент доказывает, что непредвиденный ход
   был наготове в ожидании неприятностей, когда мы сюда приехали».
   «Я с тобой», — сказал я. «Но после этого план рухнул.
   Мы практически просто подпрыгивали».
   «Именно», — согласился Каснер. «То, что происходило, должно было быть
   вызвано кем-то, кто знал, что мы делаем. я даже
   против тебя завели дело. Я отдал тебе должное за то, что ты
   способен довести Гордона до самоубийства
   с подстроенным взрывчатым веществом, чтобы остановить нас. Конечно я
   с тех пор знаю по-другому».
   «Я ценю ваше доверие, хотя уже поздно.
   инг."
   У Каснера были другие идеи. «Например, сядьте на тот автобус, который
   пытался сдать на металлолом грузовик Такиса. Это должно было быть ар-
   выбран кем-то, кто знал, по какому маршруту мы пойдем f0116w
   . кто-то с контактами в Калифорнии, кто мог бы предоставить информацию о местных
   мышца. Йоргос тоже инстинктивно это знал. Вот почему он
   без колебаний использовал свою винтовку».
   Звук которого помог солдатам нас найти, — пробормотал я.
   теред.
   — Возможно. Но я думаю, они уже ждали в
   верхнюю деревню переехать вниз после тарана автобуса для сортировки
   вытащить тела. Мы получили отсрочку только потому, что боковой удар
   попытка не удалась».
   «Единственное, что ускользает от меня, это то, почему кто-то из этой толпы
   хотел бы вести себя дружелюбно с греческими военными».
   «Я не думаю, что это так», — сказал Каснер. «Я думаю, что весь
   целью было не допустить нас до Рудецкого. Что
   не удалось, поэтому нам разрешили продолжить и аккуратно предоставили
   живая сила, которая справилась и преодолела тело Рудецкого-
   [Д 88
   160 из 177
  
  
  
  
   ****** Результат для изображения/страницы 1 ******
   Вернуться сейчас
   Заимствование заканчивается в 20:28
   Больной
   [Д 88
   КОД TRE ULTIMATE
   161
   сторожить. Если моя догадка верна, теперь, когда у нас есть Рудецкий,
   нам будет гораздо сложнее его удержать».
   «Это имеет смысл, за исключением того, что нас осталось всего лишь доля
   наших исходных номеров. Ни у кого нет настоящей свободы действий.
   ция больше. Половина из нас — гости греческой армии и
   остальные из нас будут такими же, если не начнем двигаться».
   «Вы считаете Гордона и Эванса среди заключенных…
   — Есть только один способ это выяснить, — сказал я. — Если повезет,
   вообще, они будут ждать. Если нет, то пещера может быть самой безопасной
   место. От нас не ждут, что мы туда вернемся, особенно
   когда стало известно, что у Эванса есть радио, которое может нас предупредить
   прочь. Давайте попробуем."
   Я этого не осознавал, но позвонил на остановку всего лишь с пятью
   ряды оливковых деревьев, оставшиеся до того, как фруктовый сад закончился. Если
   существовала бы хоть какая-то видимость, я бы увидел, что культивирование
   обсаженная земля уже некоторое время плавно поднималась вверх.
   Край сада обозначался стеной пояса.
   высокая сложенная скала. Я пошел первым, потом — с Каснером
   стоя в стороне — Марика перелезла, подняла руку и
   и от Каснера, и от меня. Я дождался, пока Рудецкий
   был на моей стороне, а Марика стояла рядом с ним раньше
   снова начал восхождение. Я обернулся к
   звук внезапного крика.
   Все, что я видел, это Каснер, стоящий на стене с вытянутыми руками.
   распространялся и кружился, пока он пытался сохранить равновесие. Одна нога
   вылетел наружу, когда камень, несущий его вес, поддался и
   свалился с места. Каснер упал назад и разбился.
   невидимый за стеной.
   Я чуть не сбил Марику, спеша в Каснер.
   но простой прыжок через стену одной рукой почти закончился
   в катастрофе. Моя левая пятка была в дюйме от препятствия.
   штакетник. Я оказался на земле рядом с Каснером.
   Я мгновенно выздоровел, а Каснер — нет. Ветер имел
   был выбит из него из-за того, что приземлился прямо на его
   назад. Хуже того, его правая нога, ранее ушибленная от
   авария грузовика, был сильно скручен. Он тихо застонал, когда я
   оттолкнул сжимающие руки и нащупал сломанные кости.
   Когда я выпрямил ногу, он втянул воздух, чтобы
   подавить крик боли. Потребовалось всего лишь мгновение, чтобы прийти к выводу, что он
   сильно подергивал мышцы вокруг бедра.
  
   - С тобой все в порядке, - сказал я ободряюще: - Ничего не сломано,
   но идти будет трудно. Ничего, костыль или колесо-
   стул не починится».
   Мне чертовски больно».
   «Наверное, даже больше», — согласился я. — «Самое худшее,
   однако, это перестать двигаться. Если вы это сделаете, он может замерзнуть и
   тогда у вас будут настоящие проблемы. Лучше попробуй».
   Состояние Каснера заставило меня принимать больше решений
   из-за моей усталости, которая делала меня все менее и менее
   сочувственно относиться к каждой раздражающей ситуации. Я начал смотреть на
   каждая неудача как еще одно испытание, которое удерживает меня от поворота
   Рудецкий, кому бы он ни был нужен в нашем правительстве
   так плохо. Вопросы, которые они планировали задать румынским эс-
   Кейпи должен быть чертовски важным.
   Я перелез через стену и схватил машину Йоргоса...
   свалить с его плеча. Я с такой яростью набросился на Рудецкого
   что выражение его лица говорило о том, что он думал, что я
   безумец, и он был обречен. Я протянул Марике свой пистолет.
   «Поддержи меня в этом, — сказал я ей, — и скажи Йоргосу, чтобы он отдал
   Каснер руку. Он может нести его, если придется, но мы этого не делаем.
   остановлюсь сейчас! Подвинь!» — рявкнул я. Последнее было брошено в
   Рудецкий, и я отметил это ударом дула ему в зад.
   Я кипел, потому что устал и у меня было так мало настоящего.
   шанс высвободить себя и тех, кто со мной, из этого
   беспорядок. На данный момент меня действительно не слишком заботило, как это было.
   получится. Я только надеялся, что Гордон все еще в пещере.
   Мне хотелось засунуть Рудецкого на обожженные колени, а потом
   уходи. Марике пришлось поговорить со мной дважды, прежде чем она
   голос зарегистрирован у меня.
   «Туман редеет. Видите, вы можете различить восход солнца.
   там."
   «Оно не худеет», — огрызнулся я. «Мы только что карабкались
   На самом деле мы оба были правы, но я был ни в чем не виноват.
   настроение принять любые доброжелательные комментарии.
   Надутые губы Марики сказали мне, что я ее обидел. Это также сказало мне
   что я был глупым дураком, раз взорвался. «Прости, Марика»
   - мягко сказал я.
   Я наклонился и отодвинул ее выпяченную нижнюю губу.
   оба мои. Это было самое грязное, самое неуместное и не-
   вероятный поцелуй, который я когда-либо разделял, но внезапно мне показалось, что это был
   самый важный из тех, которыми когда-либо обменивались. Я забыл про Рудецкого,
  
   Гордон, база Блюберд и судьба, которая ждала меня за потерю.
   приоритетное и секретное государственное имущество. Некоторый-
   как в один особенный момент* все это не имело значения.
   ехидный смешок исходил от Рудецкого, который смотрел с
   развлечение подсказало мне, что все вещи относительны.
   Мы пошли дальше, вверх, навстречу солнцу. "Здесь,"
   — сказала Марика, понизив голос. Она нашла путь
   ведущий к пещере. Я схватил ее за руку, чтобы удержать от
   перейдя на бег.
   — Подожди минутку, — прошептал я. Я использовал рацию.
   «Эванс, это Картер. Примерно в пятидесяти ярдах от вашей позиции.
   Входите пожалуйста. Над. Б
   Ответа не последовало. Я попробовал еще раз. Си Эванс, это Кар-
   тер. Дайте мне длинный счет. Вернусь." Я развернул антенну
   чтобы он мог уловить самый сильный сигнал. Ничего не произошло.
   Теперь я ожидал худшего. У меня был только один способ найти
   насколько плоха ситуация. Предлагая остальным
   отставай и молчи, я двинулся в сторону пещеры.
   Подойдя, я не смог обнаружить ни звука, ни движения.
   мент. Пещера была окутана зловещей тишиной. "Наверное
   там пусто, - задыхаясь, проговорил Каснер, прижимаясь ко мне.
   как будто ему хотелось встать с ног и спрятаться.
   «Отойди и молчи!» - прошипел я. «Я проверю внутри».
   Я посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что все не…
   понял. Каснер отказался от поддержки Йоргоса.
   стоял криво, весь свой вес перенес на одну ногу. Йоргос
   отступил, чтобы подкрепить Марику, которая держала мой пистолет
   тренировался на высокомерном румынском генерале. я взял на себя безопасность
   выдернул карабин из моих рук и поставил оружие на автострельбу.
   Солнце уже далеко миновало полуденное положение, и задняя часть
   пещера уже была в густой тени. Я присел снаружи
   вход, заглядываю внутрь и жду, пока мои глаза адаптируются к
   уменьшенный свет. Формы начали обретать форму вдоль спины
   стена.
   Гордон и Эванс сидели рядом. Оба были
   глядя на Вларкаса, 4Нхо стоял у боковой стены и несколько
   в восьми футах справа от двух мужчин. Он их прикрепил
   с пистолетом-пулеметом Рудецкого. Около носка его правого ботинка
   лежала пропавшая рация с выдвинутой антенной.
   Я поднял легкую винтовку в боевое положение. На расстоянии
   двадцать футов, мимо которых я не мог промахнуться. Мое движение поймало Вларкаса.
  
   глаз. Его голова повернулась ко мне, но его оружие осталось.
   устойчивый. Ему также не нужно было беспокоиться о пропаже.
   скорострельный советский пистолет обрызгал бы всю заднюю стенку
   пули от малейшего сжатия пальца. Гордон и
   Эванс будет просеян. Вларкас, похоже, ни капельки не беспокоился.
   что мы оказались в мексиканском противостоянии.
   Со своим резким акцентом он приказал: «Скажи остальным, чтобы оставались».
   где они."
   Прежде чем я успел передать его требование, Марика подкралась к нему.
   мне. Ее присутствие никак не изменило ситуацию. У него не было
   эффект на Вларкаса, за исключением того, что его сжатые губы плотно сжаты.
   еще больше. Я не мог оторвать от него глаз, если бы
   У Марики все еще была Вильгельмина.
   Потребовалось время, чтобы то, что увидела Марика, оказало влияние.
   зарегистрируйтесь у нее. "Ты!" воскликнула она. Я немного переместился в
   частично встаю перед Марикой, чтобы помешать ей
   от бега вперед. Голос ее, кусающий обвинением,
   пронеслось мимо моего уха. «Ты мразь! Предатель! Это ты все
   время! Но почему? Зачем тебе это делать?"
   Вларкас. — крикнул в ответ его дикий и стремительный взгляд. "То есть
   сейчас не имеет значения. У нас нет времени спорить. У вас есть
   нет времени торговаться. Я дам тебе один шанс. Для жизни
   Из этих двоих, — сказал он, указывая пистолетом на Эванса и Гора.
   Дон, ты сдашь генерала Рудецкого.
   Мне нужно было время, чтобы выяснить, имел ли он это в виду или был готов к этому.
   весна двойной крест. В его возбужденном состоянии, заставив его
   разговор мог застать его врасплох; может поскользнуться, чтобы я мог получить
   верхняя рука. .1 стоит попробовать. «Смотри, Вларкас,
   заезженный румынский генерал не может быть настолько важен для
   ты. Если тебе нужны деньги…
   «Послушай, ты, глупый янки, такие, как ты, никогда не поймут!»
   он крикнул. «Марика виновата! Потому что я родился от
   бедные, невежественные родители-греки, у которых не было другой жизни, кроме как выживать
   скудное существование за счет земли богатых землевладельцев, таких как
   жадная семья Форлакисов, вы думаете, что я грек из RISD. я плюю
   на них! Моя семья знает — моя настоящая семья, тысячи
   Дети греческого происхождения, спасенные отважными товарищами, которые
   отвез нас в Болгарию во время нашей битвы за свободу в 1946 году.
   «Посмотрите на меня! Я сильный. Я образованный. Все, что я должен
   в страну, которая является моей жизнью и моей матерью. В течение многих лет я
   ждали, маскируясь под бесхребетного грека, пока
  
   Родина и партия призвали меня служить. Это
   тому, чему меня научили». Его тирада звучала как
   лепет извращенного ума, но он был совершенно серьезен. Я продолжал
   наблюдая, надеясь, что он ослабит бдительность. Это могло случиться.
   Сумасшедший человек был так увлечён собственной горечью.
   что его речь граничила с бессвязностью.
   Он был неподвижен, как стальной стержень. я никогда не видел
   Раньше я был таким фанатиком, но теперь я был свидетелем происходящего.
   излияния измученного, эмоционально извращенного человека, который из
   детства нас учили слепой и непоколебимой преданности
   причиной.
   Однако его история соответствовала историческим фактам. В течение
   Попытка коммунистов захватить Грецию между 1946 и 1946 годами.
   В 1950 году тысячи греческих детей были похищены индейцами.
   хирурги. О многих больше никогда не было слышно. Это было не в
   странно, что некоторых, таких как Вларкас, специально вырастили
   с единственной целью – когда-нибудь вернуться в страну
   его рождение для выполнения особого задания. Вларкас не добился своего
   назначен дежурство, но я догадался, что это возвращение Рудецкого в
   россияне. Были признаки того, что Советы были
   прилагая согласованные усилия, чтобы вернуть его.
   Вларкасу не составит труда добиться успеха. Он только
   нужно было схватить Рудецкого и скрываться до
   ищущие солдаты покинули этот район. Они оставят головореза, как
   как только Алекс или Димитриос были вынуждены раскрыть, где мы
   может быть найден. Как только греческие военные взяли нас под стражу,
   любая история, которую мы могли бы рассказать, была бы расценена как попытка
   скрыть истинную причину пребывания на Олимпе. Посредством
   если бы один из нас сломался и правда вышла наружу, Вларкас бы
   давно ушел со своим пленником.
   Мы стояли как вкопанные, а напряжение нарастало.
   Мы с Марикой были не единственными зрителями, которые были у Вларкаса. Ген-
   Эрал Рудецкий, с большим Йоргосом позади него, двинулся вперед.
   услышав громкую, ярую речь Вларкаса. Каснер имел
   опустился к ногам Рудецкого, не в силах долго стоять.
   э-э. Мы были оборванной, грязной, измученной группой людей с
   дюжина противоречивых целей, направленных на обострение критической ситуации.
   фронт. Любой из нас может сделать неподходящий шаг,
   или скажи неправильное слово. В своем уме я не мог придумать
   какие могут быть правильные.
   Невыносимый стресс дал трещину неожиданно. Гордон
  
   промолчал и упал, как будто уже
   впал в кому, стонал и пытался заставить себя полностью сесть.
   положение. Наркотический эффект грубого лекарства, которое
   сдерживал свою боль, которая давно прошла. Это был
   удивительно, что он не кричал. Я сомневался, сможет ли он увидеть
   нечто большее, чем расплывчатые формы того места, где мы стояли. Он посмотрел
   гротеск. Его вопрос показал, что он смог услышать наши
   голоса.
   — Картер? Ты меня слышишь? - слабо позвал он.
   «Да. Я тебя слышу».
   «Послушай меня. Хоть раз послушай. Не сдавайся. Это... это
   ублюдок не должен
   есть он. Никто, кроме нас. Если мы не
   мир... увидит... самый большой кризис
   между
   сверхдержав со времени последней проблемы на Ближнем Востоке».
   мольба была еще более жалкой из-за его состояния.
   несколько слов, которые он произнес, сильно утомили его. Его дыхание
   казался затрудненным; в горле у него заперло.
   «Вларкас находится не более чем в десяти футах от тебя», — сказал я. "Это
   это было бы все равно, что нажать на курок против вас с Эвансом».
   «Ну, сделай это, черт возьми! Я все равно никуда не годюсь. Любой дурак
   могу сказать, что это так. слишком поздно, чтобы кто-то мог мне помочь.
   Ради всего святого, чувак, я страдаю. Он был бы… быть
   делаешь мне одолжение!"
   «Я не могу. Эванс…
   Гордон прервал меня. «Эванс знал о рисках.
   наклонился. .
   никогда не было. . .
   любые гарантии. Потяните
   курок . "
   Марика сжала мою руку. Я слышал, как Рудецкий пробормотал что-то:
   вещь, и Каснер громко вздохнул. Мне показалось, что я видел Вларкаса
   сначала переключите его внимание. Казалось, он был* загипнотизирован
   Заявления Гордона, как и все мы. Во всяком случае, он был
   видя в Гордоне параллель своей несгибаемой идеологической
   рассуждения. Он, казалось, был озадачен, узнав, что декадентский координационный
   италист вроде Гордона тоже может быть готов пожертвовать собой
   и еще один на далекую родину.
   Гордон медленно поднял перевязанную руку. Его гнойный,
   почерневшие пальцы вытянулись. «Иди сюда, Картер.
   Ну давай же! Что
   . заблуждающийся коммунист - нет.
   собираюсь
   стрелять. Он знает, что ты взорвешься... у него вылезут все кишки. Дай мне
   оружие. Я померюсь с ним, ты отойди. .. с
   Рудецкий».
  
   «Нет», — сказал я с такой же убежденностью. Вларкас был начеку
   снова. «Никто не собирается проводить маневр камикадзе
   это приведет к тому, что все погибнут», — предупредил я Гордона.
   Я хотел было еще что-то сказать, но - резкий удар острием ножа в мою
   ребра остановили меня. Я затаил дыхание. Удар был не
   простое напоминание; Марика тихонько вытащила нож и
   свободно подтолкнул острие в мою сторону.
   Прежде чем двинуться вперед, она доверила нож Йоргосу.
   через пол пещеры к Гордону. «Ты мертв, если ты внутри;
   терфере, — предупредила она меня. Ее глаза сверкнули смелым вызовом.
   Вларкас и они ни разу не отвернулись от его лица. Она говорила с
   он по-гречески, сначала тихо, затем с каждым шагом громче.
   Наконец она остановилась над Гордоном, повернулась и бросила
   из ее груди. Она выплюнула несколько слов, которые могли быть только
   осмелиться заставить Вларкаса убить ее. Не отводя глаз от
   лицо грека-отступника, она наклонилась и взяла парабеллум из складок юбки. Она положила пистолет в
   Рука Гордона.
   «Вы храбрый человек, мистер Гордон», — сказала она по-английски.
   «Вы заслуживаете того, чтобы поступать по-своему. Теперь это становится вопросом
   между тобой и человеком, который предал нас всех».
   Сухой лист, занесенный ветром в пещеру, пролетел по голой
   пол. Затаившая дыхание тишина была настолько острой, что ее царапанье
   звук был отчетливо слышен.
   Марика неосознанно остановила движение листа, когда ее
   нога упала на него, когда она отступила назад.
  
  
  
   ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  
   В следующий момент я увидел ад. Гордон
   прицелился во Вларкаса и нажал на спусковой крючок.
   Шум выстрела разнесся по каменным стенам
   пещера с тысячами эха оглушительных звуков. Вларкас
   наполовину согнулся, как будто получил внезапный удар в живот.
   ах. Рефлекторные спазмы сжали его руки. В самолете Туполева застрекотал
   пулемет. Рой пуль из него вызвал выброс пыли.
   между двумя мужчинами.
   Гордону удалось выстрелить еще дважды. Один выстрел попал во
   Вларкаса и развернул его. Это ударило его об
   острые выступы скалы позади него, которые зацепили его
   одежду и на мгновение поставили его в вертикальное положение, прежде чем он упал
   на землю. Одна пуля пронзила ему горло, разорвав его...
   вырывая яремную вену и отрывая позвонки от верхней части позвоночника.
   Он был мертв еще до того, как упал на землю.
   Марика и Эванс закричали. Радист упал на бок
   и свернулся калачиком, сжимая разбитое пулей запястье. У Гордона
   грязные, повязки на груди были испачканы двумя
   пятнами расплывчатого цвета, красного цвета.
   Нереальная сцена ошеломила всех. Уши были оглушены
   быстрыми, ревущими взрывами. Глаза были полуослеплены
   яркими выстрелами пистолета. Дым и пыль образовали едкое облако
   внутри пещеры.
   Я больше почувствовал, чем увидел движение рядом.
   Бегущая фигура бросилась к телу Вларкаса. Я отреагировал
   инстинктивно,
   взмахнул карабином и произвел выстрел, чтобы остановить Рудецкого.
   Его отчаянная попытка добраться до оружия Вларкаса, была неожиданной Мой выстрел был призван вызвать общую паузу.
   Вместо того, чтобы остановить его, пуля
   ударил Рудецкого в плечо, опрокинув его на
   стену. Он приземлился неряшливой кучей рядом с окровавленным телом Вларкаса.
  
  
   Раздался еще один выстрел. Я почувствовал жгучий удар пули
   когда он задел мою руку и ударился о камень рядом со мной.
   Острые осколки камня попали мне в лицо и шею. Моя
   щека и челюсть были порезаны дюжиной крошечных кремневых осколков.
   Марика выбила мой все еще дымящийся «Люгер» из рук Гордона
   прежде чем он смог снова выстрелить в меня.
   Он намеренно пытался меня убить.
   Я не мог поверить в происходящее. я даже не мог
   об этом подумать. Сумасшедший шум был оглушительным. Он становился все громче и громче, приближаясь устойчивыми волнами и
   заполнив устье пещеры.
   «Это вертолет! Прямо над головой!» - крикнул Каснер, который
   все еще лежал там, где упал на землю. '*У него нет никакой
   маркировки на нем, - крикнул он. Он вскочил на ноги, как будто
   не обращая внимания на свою травмированную ногу. Он скрылся из виду,
   следуя за курсом парящего аертолета. Мгновение спустя
   он хромал назад, его волосы были растрепаны. «Он садится... •
   прямо над нами!"
   Крик радости в глубине пещеры раздался от
   Эванс. Он стоял на ногах, держась за запястье. Кровь просочилась
   сквозь крепко сжатые пальцы на запястье. "это
   наш вертолет! С базы Блюберд!»
   Я побежал к нему, чтобы лучше слышать. 'Что это?'
   - Как только вы сообщите нам, что взяли Рудецкого, Гордон
   поручил мне подать заранее подготовленный сигнал отзыва на базу Bluebird.
   Молчаливый сукин сын наконец-то выложил, что
   специальный вертолет находился в боевой готовности на борту Шестого флота
   корабль снабжения за последние восемнадцать часов. Это был наш выход».
   До меня дошло, что, если не считать упрямства Гордона, мы
   могли бы спасти себя чертовски давно. я
   развернулся. Эпитет, который был у меня на кончике языка,
   вспыхнул при виде Гордона. Он смотрел на меня. Быть может
   из-за повязок на голове я тоже не могу сказать
   ну, то ли его рот был искривлен в агонии, то ли эти
   пухлые, потрескавшиеся губы улыбались; Я наклонился над ним. "Ты
   слышал что? Вертолет уже здесь».
   Мне пришлось наклониться еще ниже, чтобы услышать его ответ. Прости, Картер
   извини, что не смог тебе сказать, — он остановился, чтобы перевести дыхание.
   «Не говори. Это можно будет объяснить позже», — сказал я.
   Гордон дрожащей рукой обхватил мою лодыжку. "Если я
  
   не скажу, ты никогда не узнаешь. Они никогда не будут
   рассказывать это тебе,
   никогда.
   Я поверил ему. Я был посторонним, который случайно
   наткнулся на жестко разделенную операцию. Я был «Только
   несколько мгновений от того, чтобы снова закрыться. «Неважно», — сказал я.
   «Мы должны вытащить тебя отсюда».
   Он сопротивлялся моим попыткам тронуть его тем, что было вероятно.
   из последних сил. «Послушайте, у Рудецкого есть информация.
   он очень нужен в Вашингтоне. Всегда планировалось. . . забрать
  
   его обратно, если Блюберд сможет добраться сюда. Мы должны были не
   останавливаться. Вот почему у меня был приказ
   застрелить тебя, чтобы сохранить
   Рудецкого».
   Гордону снова пришлось отдохнуть. Его потрясла волна боли. Он
   разрывал себя на части, хотя ему следовало бы беречь свои
   силы. Он отбросил мои попытки заставить его замолчать.
   «Слушай», — прошептал он. Его голос затих не из-за
   конфиденциального характера его слов: он не мог говорить
   громче. «Румыны были правы, Рудецкий был русским агентом
   через ведущую агентскую сеть России
   . Пройденные секреты...
   во всех странах-сателлитах. Он сдал нам сеть... так что
   наши же могли рулить...
   свободно от российского противодействия
   разведывательные ловушки расставлены для наших агентов Военные ЦРУ
   . даже костюм, известный только как AX. ... там были люди
   за железным занавесом».
   У Гордона не было причин раскрывать мне все это. Он казалось имел
   желание объяснить, почему его усилия стоили этого. я
   не сделал никаких комментариев. Гордон неправильно понял мое молчание. Он
   думал, что ему не удалось произвести на меня достаточное впечатление. Он сделал
   последнее усилие.
  
   «Суд над Рудецким выявил бы роль двойного агента. Побег
   планировался русскими не спасти его от казни, а
   чтобы вернуть его в Москву. Чтобы его выжать. находить
   там где наши люди...Весь наш аппарат в Европе
   ушел бы .
   . на ветер. Ты понял это Картер?" Его
   когтеподобная рука схватила меня за руку. Последние его силы были
   полностью истощены. Он кашлянул. Капля крови капнула из
   уголка его рта.
   "Да, я понимаю."
   «Ничего не говори, что Эванс прикрывал тебя. Если об этом узнают
   если бы ты был в этом замешан, у тебя были бы большие проблемы. Синяя птица
  
   вернет тебя обратно. Никто не вернет
   того, кто знал, что ты был
   здесь."
   Он знал так же хорошо, как и я, что не больше пяти.
   минуты жизни остались в его обожженном, израненном теле. "Успокойся, - сказал я.
   «Убирайся сейчас же», — простонал Гордон. «Оставь меня в покое.
   Я не буду волноваться. Марика. . . Йоргос. . . они знают, что здесь делать».
   Я осторожно освободил его пальцы от своей лодыжки. Казалось
   странно, что его беспокоит будущее, когда
   для него ничего не осталось. Я посмотрел вверх. Тонконосый,
   мужчина, одетый в простой белый комбинезон, как и двое других
   загорелых молодых людей, стоявшие позади него, опустились на колени
   по другой стороне Гордона. В одной руке у него была медицинская сумка.
   Он спросил. «Картер?»
   «Я Картер, — сказал я. — Он Гордон».
   «Ты вернешься с этими членами экипажа. Я посмотрю, что делать.
   здесь."
   Я отпрянул, готовясь встать. Что-то стукнуло меня по колену.
   Это Гордон ударил меня по ноге Вильгельминой. Он
   сказал что-то вроде: "нафига". Он вздрогнул,
   если бы по нему прошел холодок. Пистолет выпал из его рук.
   Я взял это. «Это мое», — сказал я любому, кто мог бы это слышать
  
   Я поднялся по склону и добрался до небольшой горы, где ждал
   вертолет. Лопасти его несущего винта крутились в воздухе.
   В задней части кабины Рудецкий и Каснер.
   были привязаны к носилкам машин скорой помощи и разложены на полках возле
   переборки. Рудецкий был подключен к баллону с плазмой. Эванс
   был пристегнут на удобном пассажирском сиденье. Медицинский жгут
   связывал ему запястье. В своей здоровой руке Эванс держал
   замерзшую бутылку кока-колы.
   Пилоты, сидевшие за штурвалом, уставились на меня, как на
   привидение. Мы все, должно быть, выглядели как бродяги с нашими
   нечесаными волосами, бородами и рваной одеждой. Пилоты повернулись.
   их головы отвернулись, когда я сердито посмотрел на них.
   «Доктор и его ассистенты прошли через подвал.
   Он встретился со мной взглядом и ответил отрицательным кивком. "Вы
   ты ведь не собираешься его оставлять? - спросил я.
   «Таковы мои приказания. Мужчина мертв. Должно было быть несколько часов назад.
   Не знаю, что помогало ему выжить».
  
  
   «Нет, — сказал я, — ты бы не стал… Без обид, малыш. Его выносливость
   не имела ничего общего с физической выносливостью. Его сила
   пришло изнутри».
   Он спросил. — Это твой хороший друг?
   Я собирался сказать «нет», но понял, что этого не произойдет.
   Был правильный ответ. Гордон не был другом; в
   В конце концов он заслужил уважение, выходящее за рамки этого.
   Визг стартера вертолетного двигателя усилился . Доктор оставил меня подняться на борт. Я повернулся
   Марика ждала на краю открытой площадки; Йоргос
   стоял рядом с ней, защищая, осматривая долину внизу. я
   подошел. Она протянула обе руки с улыбкой на лице.
   Вблизи я увидел на ней влажные пятна и размазанную грязь.
   щеки, где она вытирала слезы. Теперь они должны были
   возвращается.
   Марика притянула меня к себе, опираясь на мои руки.
   Мы держали друг друга.
   "хликко", - прошептала она, - "я не могу просить тебя остаться, но я
   хотела бы, чтобы тебе не пришлось идти. Я никогда не забуду тебя.
  
  
   «Возможно, когда-нибудь я смогу вернуться», — ответил я, желая
   могло бы быть более правдивым.
   — Ты будешь помнить меня? — тихо спросила она.
   "Всегда." Правда оказалась проще.
   Над нами мелькали кружащиеся тени вертолетных лопастей
   был помолвлен. До нас донесся крик второго пилота.
   — Иди, — сказала Марика, отталкивая меня. «У нас есть работа
   что нужно сделать, Йоргосу и мне. Мы позаботимся о мистере Гордоне. Мы
   увидит, что его поместили куда-нибудь, его не забудут,
   .
   Я продолжал смотреть вниз за борт вертолета, пока
   он поднимался с земли. Густой туман, заполнивший
   долину пронизывал постоянный теплый солнечный свет. Остатки
   тумана растянулись, словно рваные вуали, над вневременным
   земля.
   На обнажении бесплодной скалы внизу две одинокие фигуры.
   уменьшался в размерах по мере того, как расстояние между нами увеличивалось.
   Марика продолжала махать мне руками, пока я не перестал ее видеть.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"