Шкондини-Дуюновский Аристах Владиленович : другие произведения.

Берегите идиш

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Берегите идиш Их не предупредили, что нужно бежать 24k Берегите идиш 10k Иврит, идиш и ладино 26k Как известная песня на идиш стала гимном афроамериканцев 6k Идиш продолжит свое существование 11k "Глава" История Советская литература на идиш 77k "Глава" История Герои, поющие на идиш 6k "Глава" История Художник, который рисовал на идиш 7k День, когда умерла литература на идиш 2k
  "Их не предупредили, что нужно бежать. Как еврейский театр из Белоруссии приютили в Новосибирске
  28 июля 2020
  
   Марина Аронова
   Антон Барсуков
  
  Сцена из спектакля "Музыкант" Белорусского государственного еврейского театра
  Сцена из спектакля "Музыкант" Белорусского государственного еврейского театра
  Поделиться
  
   133
  
  23 июля в Новосибирском государственном краеведческом музее открылась выставка "Живы и веселы". Она рассказывает о том, как с 1942 по 1946 годы в Новосибирске работал Белорусский государственный еврейский театр (БелГОСЕТ), оказавшийся в Сибири после начала войны. Годы эвакуации стали самыми яркими в его истории. Вопреки ожиданиям, новосибирцы сумели услышать, понять и полюбить театр, говоривший на идиш.
  
  Память об этих событиях оказалась стерта настолько основательно, что даже музейный работник и уроженец Новосибирска Артем Готлиб узнал о них лишь случайно.
  
  Артем Готлиб
  Артем Готлиб
  
  – Несколько лет назад в Москве нас с коллегами пригласили на вечер в музее синагоги на Большой Бронной. Там я увидел запись интервью, которое директор музея Светлана Богданова брала у выдающегося композитора Оскара Фельцмана. Он рассказывал, что во время эвакуации работал в Новосибирске, в БелГОСЕТе. Для меня это стало открытием. Я никогда не слышал ни о каком еврейском театре в моем родном городе. А потом выяснилось, как в том анекдоте, что просто не спрашивал. Оказалось, что моя бабушка, Ада Моисеевна, была на спектакле "Сиротка Хася", поставленным БелГОСЕТом. Мой прадед был знаком с режиссером театра Виктором Головчинером, он бывал у нас дома. События, которые произошли на памяти наших бабушек и дедушек, стерлись из памяти, и ничего не осталось. А с того времени прошло всего каких-то 70-80 лет. Собственно, в этом и заключается миссия краеведческого музея – изучать и популяризировать историю места, открывать ее забытые страницы, рассказывать о судьбах людей, живших здесь. И мы решили попробовать найти материалы и рассказать об истории театра в эвакуации. Мы подали заявку на первый конкурс музейно-выставочных проектов Российского еврейского конгресса и одержали в нем победу, что позволило нам приступить к планомерной работе. Вначале не было уверенности, что вообще удастся что-то найти, кроме официальных документов и газетных заметок. Но через некоторое время поиски привели нас к знакомству с белорусским историком Инной Герасимовой. Пообщавшись с Инной Павловной, мы поняли, что выставка получится.
  
  – С тех пор, как мне позвонили из Новосибирска, прошло года полтора. Но я до сих пор не могу прийти в себя. Мне было сложно поверить, что выставка, посвященная БелГОСЕТу в Сибири, действительно состоится. Даже сейчас, когда она открылась, это кажется чудом, – признается Инна Герасимова, историк, искусствовед, доктор исторических наук, создатель Музея истории и культуры евреев Беларуси.
  
  Инна Герасимова стала научным руководителем выставки "Живы и веселы". Чтобы проект состоялся, пришлось провести масштабные исследования в архивах и музейных собраниях Москвы, Минска, Вильнюса, в частных собраниях по всему миру.
  
  – Для нас это была большая краеведческая работа, потому что в новосибирских архивах почти не сохранилось никаких сведений ни о самом БелГОСЕТе, ни о людях, которые в нем работали. А ведь это были знаменитые художники, композиторы… Это наследие утеряно, поэтому основную часть материалов мы получали из архивов, которые находятся в Беларуси, в Прибалтике, из личного архива Инны Павловны. Мы по крупицам собрали разрозненные факты о БелГОСЕТе и смогли представить подлинные документы, фотографии, личные вещи, а в мультимедийном комплексе – воспоминания очевидцев и музыку к спектаклям. Собрав все воедино, мы постарались показать цельную картину работы театра в Новосибирске.
  Обезглавленный театр
  
  История БелГОСЕТа началась в 1921 году, когда актер и постановщик Михаил Рафальский собрал группу молодежи из городов и местечек Белоруссии.
  
  – Будущим актерам было по 15-16 лет. В Белоруссии тогда не было учебных заведений, где они могли бы освоить актерское мастерство. Поэтому в Москве была создана еврейская секция при Белорусской драматической студии. Через четыре года, успешно окончив обучение, все студенты вернулись в Минск и составили основу труппы Государственного еврейского театра БССР – БелГОСЕТа, как его стали называть. Директором и художественным руководителем стал Рафальский. 21 октября 1926 года театр открылся премьерой спектакля "На покаянной цепи" по драме классика литературы на идиш Ицхока Переца, – рассказывает Инна Герасимова.
  
  К 1937 году в репертуаре БелГОСЕТа было уже 26 спектаклей, большинство – по пьесам еврейских драматургов. Но начавшаяся волна сталинских репрессий дошла до Белоруссии, и театр лишился своего основателя и первого руководителя.
  
  – Михаил Рафальский был арестован 9 августа 1937 года. Его не спасли ни звание народного артиста Белоруссии, ни то, что он был членом ЦИК республики. Рафальскому предъявили обвинение в том, что он польский шпион. Директор и несколько актеров театра также были обвинены в шпионаже в пользу Польши. Рафальского приговорили к высшей мере наказания и расстреляли 7 декабря 1937 года, – продолжает рассказ Инна Герасимова. – Создатель БелГОСЕТа был реабилитирован посмертно.
  
  В 1938 году главным режиссером был назначен Виктор Головчинер – один из тех, кого Рафальский пригласил учиться в Москву 17 лет назад. Под его руководством театр сумел сохранить лучшие традиции и к 1941 году с огромным успехом гастролировал по Белоруссии.
  Катастрофа, которая почти случилась
  
  Война настигла БелГОСЕТ в Витебске.
  
  – До завершения гастролей оставалась несколько дней. Реквизит, декорации, сценические костюмы – все это уже отправили в Гомель, куда вскоре должен был направиться театр. Многие сотрудники тоже уехали, чтобы подготовить первые спектакли. 22 июня 1941 года все эти планы рухнули, – говорит Инна Герасимова.
  
  По трагической случайности никого из руководителей театра в Витебске не оказалось. Головчинер был в Одессе, его заместитель Шимшелевич – в командировке. Актеры не знали, что им делать, поэтому отправили телеграмму в Минск, в Управление по делам искусств. В ответ получили указание: оставаться на месте и ждать дальнейших распоряжений. Их не последовало.
  
  – Огромное счастье, что на летние гастроли актерские семьи взяли с собой детей, – рассказывает Инна Герасимова. – Но у многих родные и близкие остались в Минске. Они решили вернуться за ними и уже не смогли выбраться. Ведь Белоруссию захватывали быстро. Но главное, власти скрывали истинное положение вещей. Они говорили, что наши войска уже возле Варшавы, потому волноваться не о чем, нужно спокойно продолжать ходить на работу. Поэтому в Минске осталось так много евреев. Их не предупредили, что нужно бежать. А через три дня все было кончено. В ночь с 24 на 25 июня все правительство втайне выехало из Минска в Могилев. Утром люди встали – нет никого, даже милиции. И только тогда решили бежать, но было уже поздно.
  
  Сто тысяч евреев погибли в одном только в минском гетто. Среди них многие актеры, которые примчались из Витебска, чтобы забрать родных. Выжили лишь те, кто оставался в Витебске. 28 июня местные власти все же решили эвакуировать театр и выделили железнодорожный вагон. Как люди стояли на перроне – без вещей, без чемоданов – так их и отправили. Не удалось взять с собой даже партитуры или эскизы декорации, вообще ничего.
  
  4 июля театр приехал в Шахуньский район Горьковской области. Там труппу приняли, разместили. Но крыша над головой – это еще не все. Нужно было как-то жить и зарабатывать. Актеры пытались давать концерты на русском языке, однако случайных заработков едва хватало на еду. Часть мужчин призвали в армию. Некоторые начали перебираться к родственникам, чтобы вместе пережить трудные времена. Театр оказался на грани распада. А потом из Белоруссии пришел приказ о расформировании БелГОСЕТАа. Казалось, что точка в истории театра уже поставлена.
  
  – Основу труппы составляли люди, которые в 1921 году начинали еще с Рафальским. Они не могли допустить, чтобы театр погиб, – рассказывает Инна Герасимова. – И тут они узнали, что в Новосибирске первым секретарем обкома ВКП(б) стал Михаил Кулагин. Он раньше работал в ЦК Белоруссии, жил в Минске и хорошо знал БелГОСЕТ, ходил на его спектакли. А секретарем у него была Мера Рубинская, еврейка из Минска. И тогда ведущие актеры труппы решили использовать этот шанс. Они сумели дозвониться до Рубинской и рассказать, в каком положении оказались. Секретарь организовала встречу с Кулагиным, и этот человек в самом буквальном смысле спас театр, согласившись его принять.
  
  В октябре 1941 года театр оказался в Новосибирске, где получил разрешение работать на площадях ТЮЗа в Доме Ленина.
  "Играли так, что я поняла всё"
  
  Инна Герасимова признается: когда она, по крупицам восстанавливая забытую историю БелГОСЕТа, выяснила, что в годы войны театр оказался в Новосибирске, то пришла в отчаяние.
  
  – Я решила: все, это конец. Кому в сибирском городе, куда были эвакуированы великие театры со всей страны, нужен наш маленький театр, да еще и игравший спектакли на идиш? В таком окружении он обязан был сгинуть. А оказалось, что я глубоко ошибаюсь. БелГОСЕТ не просто выжил, а стал невероятно популярен. Он был ведущим в то время.
  
  Театру пришлось все создавать заново: реквизит, костюмы, декорации – все осталось в Белоруссии.
  
  – Даже нотных партитур для оркестра не было, а ведь все спектакли в репертуаре были музыкальными. Тогда главный дирижер театра Соломон Эммерман по памяти восстановил партитуры. И актеры, и все члены их семей с утра до ночи шили костюмы, участвовали в создании декораций и бутафории. Руководство вновь взял в руки Головчинер, которому удалось приехать в Новосибирск. Всего за год театр сумел восстановить свой репертуар и начал работу над новыми постановками.
  
  Г. Герштейн и П. Вольпина в спектакле «Сиротка Хася» по пьесе Я. Гордина. 1944 г.
  Г. Герштейн и П. Вольпина в спектакле «Сиротка Хася» по пьесе Я. Гордина. 1944 г.
  
  29 марта 1942 года БелГОСЕТ вновь открылся спектаклем по пьесе еврейского поэта и драматурга Самуила Галкина "Бар-Кохба". Сюжет пьесы строился вокруг борьбы еврейского народа с поработителями-римлянами в 131—135 гг. н. э., но тема оказалась актуальна и спустя две тысячи лет. Первый спектакль публика приняла очень тепло.
  
  – Однажды мне довелось познакомиться с двумя женщинами, которые были эвакуированы в Новосибирск из Ленинграда, – вспоминает Инна Герасимова. – Им тогда было по 16 лет, и они устроились работать в детский сад. В первый же день они спросили коллег, куда лучше пойти вечером. Им посоветовали: "Ходите только в еврейский театр. Мы все ходим туда". Девочки удивились: как же они поймут спектакли на идиш? "Мы тоже не понимаем, – ответили им. – Но когда вы придете, там будут лежать бумажки с переводом на русский язык. Вы все поймете. А главное, там столько музыки, так интересно, что мы все ходим только туда". И эти девочки стали постоянными зрительницами БелГОСЕТа. А закончилась вся история тем, что через несколько лет одна из них вышла замуж за актера театра.
  
  Восторженные отзывы о работе еврейского театра сохранились в многочисленных рецензиях тех лет. Автором одной из них, как выяснилось, был прадед Артема Готлиба – Ойзер Готлиб, который в те годы работал в газете "Советская Сибирь".
  
  – Когда мы только познакомились с Инной Павловной, она сразу сказала: ваша фамилия мне знакома. И нашла машинописный текст, подписанный прадедом – его статью о спектакле "Сиротка Хася", – говорит Артем Готлиб. – Наша семья также была эвакуирована в Новосибирск, дед отсюда уже ушел на фронт. Его родители жили в коммунальной квартире. В своей статье Ойзер Готлиб рассказывает, как после работы поздно вечером приходит домой, а его соседка, русская женщина, как раз возвращается из театра, со спектакля "Сиротка Хася". Она со слезами говорит: "Это спектакль про меня, про мою жизнь. Я не поняла ни слова, но актеры играли так, что все ясно и без перевода". Судя по сохранившимся отзывам зрителей, у БелГОСЕТа были очень сильные в эмоциональном плане спектакли, которые воспринимались публикой через музыку, танец, пластику артистов, их невероятную энергетику.
  Чтобы не остаться в долгу
  
  Из всех еврейских театров – а их в довоенные годы в СССР было около восемнадцати – всего два смогли плодотворно работать в годы эвакуации: театр Михоэлса в Узбекистане и белорусский театр в Новосибирске. За годы войны БелГОСЕТ дал около 300 представлений, которые посетили свыше ста тысяч зрителей. Все это было бы невозможно без поддержки местных властей.
  
  – Они так помогали еврейскому театру, что им хоть памятник всем ставь! – восхищается Инна Герасимова. – А ведь в первую очередь нужно было думать о том, как обеспечить работу промышленных предприятий, а не о каких-то театрах. К тому же в Новосибирск было эвакуировано столько знаменитых театров! Но городские власти нашли возможность позаботиться об этом, совсем маленьком, да еще говорившем на незнакомом языке. Ни к одному еврейскому театру в эвакуации не отнеслись с таким вниманием и заботой. Да, конечно, бытовые условия были нелегкими, но тогда всем приходилось непросто. Актеры жили в бараках, по несколько семей в одной комнате, но они получали продовольственные карточки, зарплату. В тяжелейшее время их приняли так хорошо, как могли. И люди выжили. И театр выжил. БелГОСЕТ сохранился только благодаря Новосибирску.
  
  Театру повезло, но и он сделал все возможное, чтобы оправдать это доверие. Артисты БелГОСЕТа давали концерты в госпиталях, на эвакуированных предприятиях, в колхозах, проводили шефскую работу.
  
  – Театр выступал и на фронте, и на передовой. Только за 1943 год фронтовая бригада БелГОСЕТа провела 104 фронтовых концерта. На выставке представлены воспоминания группы артистов театра об их встрече с пилотами эскадрильи "Нормандия-Неман", – рассказывает Артем Готлиб. – Композитор Самуил Полонский создал сводный хор, и артисты театра исполняли песни на трех языках – еврейском, русском и белорусском. Этот хор тоже выезжал на фронт. Кстати, на выставке можно услышать одно из произведений Полонского. В 1942 году он написал для Новосибирской железной дороги Песню Лунинцев, посвященную подвигу железнодорожников, работавших по методу Лунина. Он был, скажем так, Стахановым на железной дороге — чтобы сократить простои, создал технологию ремонта паровозов силами машинистов. Специально для выставки мы записали клип, в котором новосибирский духовой оркестр "54" на фоне "лунинского" паровоза исполняет Песню Лунинцев.
  
  На выставке можно услышать еще одно восстановленное произведение тех лет. В одном из архивов удалось отыскать листки, на которых записал четыре собственных произведения на еврейскую тему Лев Литвинов, режиссер БелГОСЕТа. Он не был профессиональным музыкантом, но хорошо играл на скрипке и был невероятно музыкально одаренным человеком.
  
  – Это совершенно неизвестные ноты, никогда никто их не играл. Современный новосибирский композитор Андрей Молчанов создал по клавиру Литвинова "БелГОСЕТ-сюиту" в переложении для камерного оркестра. Сейчас в связи с пандемией COVID-19 она звучит в видеозаписи. Но мы не теряем надежды, что посетители выставки смогут услышать оркестр вживую, – добавляет Артем Готлиб.
  Звездный состав
  
  Изучив все материалы, Инна Герасимова сделала вывод: период работы в Новосибирске стал самым ярким, самым плодотворным и интересным за всю историю БелГОСЕТа.
  
  – И это несмотря на то, что шла война. В театре в этот период работали поистине выдающиеся люди. Так, после ранения вернулся с фронта потрясающий сценограф Александр Константиновский. Он стал главным художником театра, и Головчинер сохранил эскизы его работ.
  
  Артем Готлиб уточняет: "Головчинер был очень опытным театральным менеджером. Сохранился его альбом, где он собирал все о театре: публикации, вывески, даже стенограммы местного радио. Если по радио говорили о каком-то спектакле, то они набирали текст на печатной машинке и вклеивали в альбом".
  
  Константиновскому была задана высокая планка: еще до войны с театром работали такие великие художники, как Александр Тышлер.
  
  – Рафальский фактически открыл Тышлера, и первые сценографические работы будущий лауреат Сталинской премии выполнил именно для БелГОСЕТа, – говорит Инна Герасимова. – А в Новосибирске первым художником театра стал Соломон Гершов, уроженец Витебска, как и Марк Шагал.
  
  В 1932 году Гершова арестовали по обвинению в клевете на Ассоциацию художников революции, приговорили к 3 годам ссылки. Он отбывал срок в Курске и Борисоглебске вместе с обэриутами (писатели и деятели культуры, входившие в т.н. "Объединение реального искусства" в к.20-х – начале 30-х гг.) Даниилом Хармсом и Александром Введенским. В 1941 году добровольцем ушел на фронт и был комиссован по состоянию здоровья. Оказавшись в Новосибирске, Гершов оформил спектакли "Бар-Кохба" и "Заколдованный портной" по Шолом-Алейхему. А в 1948 году, с началом антисемитской компании в СССР, его вновь арестовали, приговорили к 15 годам лагерей, все его работы были уничтожены. Лишь в 1956 году Гершов был реабилитирован и вышел на свободу. Подлинники эскизов художника к спектаклям БелГОСЕТа, сохраненные Головчинером, – одни из немногих сохранившихся произведений этого периода его творчества.
  
  А. Треппель и Э. Каплан в спектакле "Колдунья"
  А. Треппель и Э. Каплан в спектакле "Колдунья"
  
  Еврейский театр работал и с русскими актерами и драматургами, оказавшимися в эвакуации в Новосибирске. Так, в 1944 году режиссер Владимир Кожич впервые в истории БелГОСЕТа поставил спектакль из русской классики – по пьесе Островского "Без вины виноватые". С театром сотрудничали и композиторы, работавшие в других коллективах. Например, Оскар Фельцман, который писал для ленинградского Александринского театра. Для БелГОСЕТа он создан музыку к нескольким спектаклям, в том числе к миниатюре "Лэбэдик ун фрэйлех", поставленной Литвиновым в 1943 году. Название этой одноактной постановки, которое переводится как "Живы и веселы", и дало название выставке, посвященной еврейскому театру в эвакуации.
  Вернуться, чтобы погибнуть
  
  Сотрудничество БелГОСЕТа с талантливыми русскими сценографами, композиторами, режиссерами, драматургами помогло театру подняться на новый уровень.
  
  "Государственный еврейский театр БССР выходит за рамки национального еврейского театра своим большим масштабом искусства, охватывающим общечеловеческие черты. Поэтому у БелГОСЕТа в Новосибирске так много зрителей (и не только евреев), которые любят этот театр" – такой вывод сделал заслуженный артист РСФСР Дмитрий Дудников. В те годы он служил в Ленинградском ТЮЗе, который так же, как БелГОСЕТ, был эвакуирован в Новосибирск.
  
  – БелГОСЕТу очень повезло, что в эвакуации он оказался в Сибири, которая не была заражена антисемитизмом. История этого театра в Новосибирске – это, прежде всего, уникальная возможность продемонстрировать: отношения между евреями и русскими, между иудеями и христианами могли быть нормальными. Если бы не государственная пропаганда, все могло сложиться иначе, – уверена Инна Герасимова. – История БелГОСЕТа в Новосибирске – это история взаимной любви.
  
  После окончания войны встал вопрос о возвращении театра из эвакуации. Долго обсуждалось, нужно ли возвращаться в Минск – людей, которые говорили бы на идиш, там почти не осталось. За годы войны в Белоруссии погибли около миллиона евреев. Но в 1946 году белорусский театр все же вернулся на родину. Вернулся, чтобы погибнуть.
  
  – В 1948 году в Минске был убит Соломон Михоэлс, председатель Еврейского антифашистского комитета, великий актер, директор и художественный руководитель московского ГОСЕТа. Вскоре последовали аресты еврейских лидеров. Начиналась серьезная антисемитская кампания на государственном уровне. Еврейские театры стали закрывать как рассадники сионизма. И БелГОСЕТ тоже попал в этот молох, – рассказывает Инна Герасимова.
  
  Для начала театр лишили финансирования, перевели на самоокупаемость.
  
  – А на таких условиях не может существовать ни один театр в мире. К концу 1948 года начали сокращать труппу, сотрудников. Актеры пытались сохранить театр, но в марте 1949 года пришел последний приказ. Директор и секретарь были уволены, а все костюмы и материалы было велено передать русскому театру, открывшемуся в помещении еврейского. С этого времени театра на идише в Белоруссии больше не было, – резюмирует Инна Герасимова.
  
  – Это какая-то совершенно невероятная история – Беларусь, евреи, Сибирь и музыкальный театр. Я никогда об этом не слышала и поразилась, когда увидела афишу на музее. Я просто проходила мимо, но пройти не смогла. Я смотрю в эти лица на фотографиях и удивляюсь, сколько энергетики в этих людях, несмотря на холод, войну. Смотрю на эти яркие эскизы к спектаклям и представляю, что вокруг трудности эвакуации, а по вечерам в городе вот такой источник позитива открывается, – делится впечатлениями одна из первых посетительниц выставки Стелла Шугаева.
  
  – Мы привыкли, что Новосибирск военный – это город сплошных эвакуированных заводов, бесконечных трудовых подвигов во имя фронта, а, оказывается, есть и совсем другая сторона медали. То, что великий Оскар Фельцман, оказывается, работал здесь у нас, на Красном проспекте, – это для меня настоящее открытие, – говорит новосибирец Сергей Мальцев.
  
  Чтобы сохранить память о БелГОСЕТе, организаторы выставки в Новосибирске сделали ее максимально мультимедийной и мобильной. Многие материалы, включая аудио- и видеовоспоминания, музыкальные произведения, фото экспонатов, выложены на сайте Новосибирского государственного краеведческого музея в разделе "Проекты".
  
  – Мы сразу ориентировались на передвижной формат. Так, все планшеты изготовлены из специального облегченного пластика, чтобы их было удобно перевозить, – говорит Артем Готлиб. – У нас уже есть заявки на показы в Минске и Москве. Возможно, получится привезти выставку и в Израиль. Нам важно, чтобы проект "Живы и веселы" увидели как можно больше людей по всему миру.
  
  Берегите идиш
  
   04.10.2017Биробиджанер Штерн Персона 1410Елена Сарашевская
  
  Берегите идиш
  
  Фото предоставлено посольством Израиля в РФ
  
  Чрезвычайный и полномочный посол Израиля в России Гарри Корен в эксклюзивном интервью нашей газете
  
  – Господин посол, поскольку «Биробиджанер штерн» единственное в России периодическое издание, выходящее на русском и идише, то и первый вопрос – об этом языке. Вызывает ли у вас идиш какие-то чувства?
  
  – Воспоминания о детстве… Я рос в Риге, городе со своей еврейской историей… Помню, родители брали меня с собой на семейные торжества к друзьям, на еврейские свадьбы, где люди пели на идише – про еврейское счастье, другие песни, мелодии которых мне знакомы, я и сейчас узнаю их. Но о чем они пели? Кроме некоторых слов я не понимал.
  
  Для молодых израильтян в большей степени идиш не существует. Но в Израиле есть научное сообщество, творческая среда, театр «Идишпиль», например, где идиш живет и развивается. Евреи-ортодоксы говорят на идише в быту.
  
  Идиш – это замечательный фольклор, литература, но кроме него есть и другие еврейские языки, ладино, например, которые нуждаются в поддержке, если мы не хотим, чтобы они исчезли. У евреев – выходцев из Йемена, Эфиопии, Ирака тоже есть свой еврейский язык. Но идиш – это часть нашей судьбы, часть нашей души. Он не исчезнет – это несомненно. Может, потеряет часть своей красоты, но останется. Надо только больше энтузиастов, которые будут более активно распространять его современными методами.
  
  – Сами вы не говорите на этом языке?
  
  – Люди моего поколения обычно перенимали идиш от бабушек и дедушек. Так получилось, что я рос без них… Родители отца попали из Черновцов в гетто в Транснистрии… Дед пропал во время Холокоста. Бабушка чудом осталась жива, но я ее почти не помню, она умерла, когда я был совсем еще маленьким… Родители матери спаслись от оккупации, от Холокоста – они были депортированы в Казахстан. Они жили в Аккермане. Сейчас это Белгород-Днестровский, Украина, а тогда город контролировался Румынией. Когда туда вошли советские войска, начались чистки НКВД. Семья мамы была депортирована и попала в какой-то аул. Мама выжила, а ее родители – им было примерно столько же лет, сколько мне сейчас, – погибли от голода… У каждой семьи, наверное, есть своя трагичная история.
  
  – Вы присутствовали на открытии в Биробиджане памятной доски японскому дипломату Чиунэ Сугихаре, который работал в Литве, и в 1940 году, вопреки указаниям руководства, выдал транзитные визы более чем двум тысячам еврейских семей и спас их тем самым от Холокоста. Необыкновенной судьбы человек.
  
  – Сугихара, несомненно, великий человек, который очень пострадал – после войны был арестован советскими военными и провел полтора года в лагере, после освобождения прибыл в Японию, был уволен с дипломатической службы, нуждался… Был очень скромный, никому не рассказывал о своем подвиге, и только в конце шестидесятых его, можно сказать, тайна была раскрыта… Холокост в Литве – эту тему невозможно игнорировать. Сугихара действовал в сороковом году, еще до немецкой оккупации, но именно благодаря ему были спасены тысячи жизней.
  
  Биография Сугихары сейчас, к счастью, достаточно хорошо известна, а память увековечена во многих странах. Но важно помнить, что он был не один. День и ночь выписывать визы ему помогала супруга Юкико. Заодно с Сугихарой в Каунасе действовал голландский консул Ян Звартендейк. Его история, к сожалению, менее известна, хотя он, как и Сугихара, тоже получил звание Праведника народов мира.
  
  – Это звание – уникальнейшее понятие, возникшее в Израиле, – вам не кажется, что сейчас у него появилось более широкое значение?
  
  – Во все времена были люди с высоким чувством альтруизма. Они спасают человеческие жизни в опасных условиях, занимаются, например, гуманитарной помощью в горячих точках. Эти волонтеры заслуживают не только внимания, но и оценки своей деятельности, хотя, конечно, не ради наград они это все делают… Да, наверное, Праведник в этом смысле может трактоваться немного иначе, чем имелось в виду первоначально. Но все-таки в оригинале Праведник народов мира – это нееврей, безвозмездно спасавший евреев от Холокоста, зачастую рискуя своей жизнью.
  
  – Вы сказали о том, что идиш обычно наследовался от бабушек и дедушек. А если говорить о семейных традициях, например кулинарных, сохранились ли они?
  
  – Мама готовила отцу блюдо, которое ему очень нравилось. Оно называется точь. Я не стану утверждать, что это еврейская кухня, но оно было популярно среди выходцев из Черновцов. Наверное, маму научила этому рецепту папина мама… Это что-то вроде драников, но готовится в духовке как большая запеканка: тертый картофель, яйца, лук, мука, соль и перец. Признаюсь – мне самому очень нравится это блюдо, и моя супруга теперь готовит мне его.
  
  Вообще мама очень вкусно готовила. Разные блюда с названиями на идише. Форшмак, гефилте фиш, цимес, который я никогда не любил. Куриный бульон, конечно, который считается еврейским антибиотиком. Я помню, «бульон» на идише это «юйх».
  
  – А вы сами умеете готовить?
  
  – Если честно, у нас с супругой создалась некая совместная деятельность на кухне. У нас двое детей, сыну тридцать, дочери двадцать пять, они оба давно живут самостоятельно, у них свои семьи.
  
  Как-то я приготовил блюдо в марокканском стиле – рыбные тефтели в томатном пикантном соусе. И теперь всякий раз, когда мы приезжаем в отпуск, дети просят: «Папа, приготовь твои вкусные рыбные тефтели». Но я не люблю возиться с рыбой, особенно с рыбным фаршем, поэтому я покупаю полуфабрикат. И главное – отвечаю за подготовку острого соуса. То есть жена режет лук и перец гамба, а я кладу это все на сковороду и добавляю разные специи, приправы. Все смеются, но едят с удовольствием.
  
  – Господин посол, а любимое занятие есть у вас – спорт, чтение?
  
  – И спорт, и чтение… Я люблю кататься на велосипеде, для здоровья. Правда, не всегда нахожу для этого время. Когда я работал в Праге, рядом с домом был большой парк и набережная Влтавы, и там можно было спокойно как минимум двадцать километров накатать. В Москве это делать сложнее. Но я стараюсь выезжать. В выходной день, например.
  
  Израиль – страна читающая, и литература наша представлена многими замечательными именами. К примеру, мой сосед в Израиле Давид Гроссман получил недавно премию «Букер» со своей новой книгой «Лошадь заходит в бар». Должен выйти ее перевод на русский язык. Вместе с Гроссманом на «Букера» претендовал другой израильский писатель – Амос Оз со своей книгой «Иуда».
  
  Кстати, когда я был в биробиджанском общинном центре «Фрейд», мне показали большую библиотеку. Это интересно, поскольку этот формат теряет своих поклонников – все больше читателей вовлекает Интернет. Так вот в общинной библиотеке довольно много израильской литературы на русском языке. Я обещал прислать набор книг Амоса Оза – почти все его книги переведены на русский.
  
  – В следующем году область отметит 90-летие еврейского заселения на Дальний Восток, приедете к нам?
  
  – В Биробиджане я уже бывал – в 1993 году. Тогда как раз тоже проходил фестиваль еврейской культуры. Я находился в составе делегации, которая сопровождала посла тех времен, ныне покойного Хаима Бар-Лева. Можно сказать, что уже создалась традиция. Думаю, в будущем, еще не раз приехать к вам.
  
  Средний израильтянин мало что знает о еврействе России, о Биробиджане. То, что здесь происходит, – замечательно в том плане, что нееврейское население Биробиджана и области признает особенность, уникальность вашего региона и, надеюсь, гордится ею.
  
  – Спасибо за беседу.
  
  – Всего доброго вам и… Сохраняйте идиш.
  Справка "БШ"
  
  Гарри Корен родился 23 июля 1959 года в Риге, Латвия. Говорит на шести языках – иврите, русском, английском, французском, латышском и чешском.
  
  В 1986 году защитил степень бакалавра в области экономики и международных отношений Еврейского Университета в Иерусалиме. В 2010 году получил степень магистра политологии и национальной безопасности Хайфского университета, Диплом (с отличием) Национального колледжа Министерства Обороны.
  
  Начинал карьеру в 1989 году вторым секретарем Посольства Государства Израиль в Лилонгве. Позже был заместителем Директора Третьего экономического Департамента (страны СНГ и Центральной Европы), советником Постоянного представительства при ООН в Женеве, послом Государства Израиль в Латвии и Литве, директором Департамента Евразии, с 2013 по 2016 год был послом Государства Израиль в Чехии.
  
  С января 2017 года – посол Израиля в России.
  
  Иврит, идиш и ладино
  Иврит, идиш и ладино
  
  Когда речь заходит о языке евреев, все сразу же вспоминают иврит. На самом деле евреи дали миру еще 2 языка: идиш и ладино.
  
  В чем их сходство и различия?
  
  Иврит, язык евреев, существующий уже свыше трех тысяч лет; древнейшие поддающиеся датировке литературные памятники ИВРИТа, сохраненные библейской традицией, относятся к 12 в. или 13 в. до н. э. (например. Песнь Деборы, Суд. 5:2–31), первая надпись — предположительно к 10 в. до н. э.
  
  Иврит — язык семитского происхождения. К семитским языкам, кроме иврита, принадлежат также арамейский, арабский, аккадский (ассиро-вавилонский), эфиопские и некоторые другие языки Передней Азии. Особенно близки к ивриту финикийский и угаритский языки, принадлежащие вместе с ним к ханаанской ветви семитской группы языков.
  
  picture
  
  Во многом из-за того, что иврит принадлежит к семитской группе языков, евреев по ошибке и отнесли к семитским народам. Отсюда и пошел антисемитизм; сами евреи — представители хасидских народов.
  
  История иврита насчитывает шесть периодов:
  — библейский (до II века до н. э.) — на нем написаны книги Ветхого Завета (ивр. ха-Сфарим или ТаНаХ);
  — послебиблейский — свитки Мертвого моря (Кумранские рукописи), Мишна и Тосефта (прослеживается влияние арамейского и греческого языков);
  — талмудический (масоретский) — длился с III по VII век, когда иврит перестал быть языком повседневного общения, но сохранился как язык письменности и религии. Памятники этого периода — некоторые части Вавилонского и Иерусалимского Талмудов;
  — средневековый (до XVIII века) — многообразная религиозная литература, труды по каббале, научные и юридические трактаты, светская поэзия. На протяжении этого периода складывается традиционное произношение различных еврейских общин: ашкеназской, сефардской, йеменской, багдадской и др.;
  — эпоха Хаскалы (ивр. «просвещение», культурно-просветительское еврейское движение XVIII-XIX в.в.) — иврит становится языком высокой литературы, обогащается неологизмами;
  — современный — с конца XIX века до сего дня. Возрождение иврита как разговорного языка.
  
  Кратко об особенностях ивритского алфавита. Для письма в этом языке применяется еврейский алфавит (ивр. «алеф-бет») в варианте квадратного шрифта, состоящий из 22 согласных букв. Пять букв имеют дополнительное начертание для конечных букв в слове. Четыре согласных буквы в современном иврите используются для записи гласных (эти буквы называются «матери чтения»).
  
  Полная запись класных возможна при помощи огласовок (ивр. «нэкудот») — придуманной в масоретский период системы точек и черточек, стоящих рядом с согласной буквой. Кроме того, еврейские буквы могут применяться для числовой записи, так как каждая буква имеет числовое соответствие (гематрия).
  
  Письмо осуществляется справа налево, отсутствует свойственная европейским языкам разница между прописными и строчными буквами. При письме буквы, как правило, не соединяются между собой.
  
  В конце XIX века начался процесс возрождения иврита, к тому времени давно ставшего мертвым (так называются языки, которые не используются для повседневного общения и не являются для кого-либо родными). Иврит — это единственный пример того, что мертвый язык можно сделать живым! Значительная роль в возрождении иврита принадлежит Элиэзеру Бен-Йехуде (он же Лейзер-Ицхок Перельман). Семья Бен-Йехуды стала первой ивритоговорящей семьей в Палестине, а старший сын Элиэзера — Бен-Цион (позднее принял имя Итамар Бен-Ави) стал первым ребенком, для которого иврит стал родным языком.
  
  Нормой произношения современного иврита стало произношение евреев-сефардов. В 80-х годах XIX века иврит стал языком преподавание в школе Альянса (Иерусалим). В 1884 году Бен-Йехуда основал газету «Ха-Цви» (русск. Газель; Эрец Ха-Цви — Страна Газелей — одно из древних поэтических названий Израиля). Ему же принадлежит заслуга основания Комитета Иврита, ставшего в 1920 году Академией Иврита, а также создание «Полного словаря древнего и современного иврита». Благодаря деятельности Бен-Йехуды и таких, как он, на иврите говорят сегодня примерно 8 миллионов человек.
  
  
  
  Идиш (от jüdisch, «еврейский») — язык европейских евреев-ашкеназов, исторически относящийся к средненемецким диалектам верхненемецкой подгруппы западногерманской группы германской ветви индоевропейских языков. Идиш появился в верховьях Рейна между X и XIV веками, в него вошел большой массив слов из древнееврейского и арамейского языков, а позднее — из языков романских и славянских.
  
  Идиш имеет своеобразную грамматику, в пределах которой немецкий корень комбинируется с элементами других языков. В германскую звуковую систему языка также были привнесены славянские элементы — например, шипящие славянские согласные.
  
  До Второй Мировой на идиш общались 11 миллионов евреев. Сегодня точное число носителей языка неизвестно. Данные переписей конца XX — начала XXI позволяют утверждать, что наибольшее число говорящих на идиш евреев проживают в Израиле (более 200 тысяч человек), США (около 180 тысяч), России (более 30 тысяч), Канаде (более 17 тысяч) и Молдавии (порядка 17 тысяч человек). Всего по разным данным на планете живут от 500 тысяч до 2 миллионов человек, говорящих на идиш.
  
  Идиш имеет западное и восточное наречия, в пределах которых различают большое количество диалектов. В среде хасидов США возник общий диалект на основе трансильванского варианта идиш, в СССР в качеств нормативного языка идиш рассматривался вариант с фонетикой белорусско-литовского (северного) и грамматикой украинского (юго-восточного) диалекта. В 20-х годах прошлого века идиш был одним из четырех государственных языков Белорусской ССР.
  
  В языке идиш, как и в иврите, используется квадратный древнееврейский алфавит. Совпадает и направление письма.
  
  О том, какую судьбу переживал идиш, обратимся к статье "Израиль, говорящий на идише" автора А. Локшина:
  
  "Европейские евреи говорили на идише более тысячи лет. В начале XX века литература, созданная на этом языке, представлялась ряду еврейских теоретиков некоей «территорией» для народа, не имевшего родины. Появилось такое понятие, как идишланд – особое еврейское отечество. Впервые этот термин ввел идишист и общественный деятель Хаим Житловский, писавший, что духовно-национальный дом – это то место, где «присутствует наш народный язык и где каждое дыхание и каждое слово помогают поддерживать национальное существование нашего народа».
  
  Однако в Палестине евреи, чьей «родиной» до тех пор был текст, создавали физический дом, который идентифицировался с одним из языков. Таким образом, часть выдавалась за целое. Выбор иврита как национального языка cтал непосредственным результатом избирательного подхода раннесионистских идеологов к различным периодам истории еврейского народа. Ореолом романтизма оказалось окружено додиаспоральное существование, доизгнаннический период. Древность стала источником легитимизации и предметом восхищения. Язык Библии воспринимался как часть эпохи чистых помыслов и целей. Культура же «идишланда» подверглась решительной переоценке. Одним революционным ударом она была лишена того места, которое занимала.
  
  Традиционный сионистский императив состоял, среди прочего, в том, что прибывшие в Палестину новые поселенцы полностью отказались от всего знакомого и привычного им на старой родине, в тех странах, где они жили на протяжении столетий. Ключевым моментом для переселенцев из Восточной Европы, по мысли историков-традиционалистов, был отказ от идиша в пользу иврита, исключительность которого подчеркивал сионизм. Сионистские идеологи исходили из того, что в Эрец-Исраэль должна быть сформирована новая нация, ничего общего не имеющая с галутными евреями. Идиш же осмыслялся как «жаргон», связанный с культурой отвергаемого галута. О личном и коллективном отказе халуцим-пионеров от языка диаспоры как важнейшем элементе сионистского «рождения заново» пишет целый ряд ведущих израильских исследователей.
  Показательно, что именно древнееврейский язык стал основой для новой израильской культуры. Ставится вопрос, на который, собственно, и призвано ответить исследование: «Что же произошло с идишем, с его культурой и носителями этого языка» в стране Израиля?
  
  Идиш отвергался не только как язык галута, но и как язык старого ишува, с которым пионеры-сионисты не желали иметь ничего общего. Действительно, евреи европейского происхождения, жившие в Эрец-Исраэль в середине XIX века, в массе своей разговаривали на идише. Они существовали за счет халуки – системы сборов и пожертвований, совершаемых еврейскими общинами за пределами Страны. Идишеязычный старый ишув разительно отличался от того образа независимого и инициативного еврейского сообщества, который стремились создать сионисты.
  
  Отвержение идиша ранними сионистами было настолько тотальным, что на каком-то этапе они готовы были предпочесть ему не только иврит и связанный с ним комплекс культурных представлений, но даже арабскую культуру. Ведомые романтическими европейскими ориенталистскими представлениями, халуцим рассматривали некоторые ее элементы (одежду, пищу, отдельные обычаи) как диаметрально противоположные еврейской диаспоральной жизни и, следовательно, подходящие для «внедрения» в среду «новых евреев».
  
  В связи с тем, что гебраистская идеология отрицательно относилась к использованию в иврите фраз и слов из других еврейских языков, идишские выражения «прикидывались» иностранными. Таким путем множество заимствований из идиша относительно «бесконфликтно» вошло в современный литературный иврит, а также в ивритский сленг 1940‑х и 1950‑х годов. Хавер цитирует Йосефа Гури, который отмечает, что около четверти из тысячи идиом разговорного иврита являются кальками с идиша.
  
  К 1914 году языком преподавания в еврейских учебных заведениях в Эрец-Исраэль был объявлен исключительно иврит. В 1923 году мандатные власти назвали иврит одним из официальных языков Палестины, наряду с английским и арабским. Лидеры и идеологи ишува уверенно создавали господствующий нарратив, в котором существование альтернативной культуры или даже субкультуры со своим языком было недопустимо, ибо ставило под сомнение полноту успеха сионистского проекта.
  
  Казалось, победа иврита была полной. Официальная установка на «забывание» идиша была настолько тотальной, что даже сам длительный конфликт между ивритом и идишем оказался вытеснен из коллективной памяти. Так, один из столпов израильской историографии Шмуэль Этингер в своем основополагающем труде в качестве ключевого события, приведшего к победе иврита в школах ишува, упоминает… иврито-немецкий «языковой спор» 1913 года (тогда еврейско-немецкая благотворительная организация «Эзра» выступила за введение немецкого языка в качестве языка преподавания в технических школах ишува, что вызвало резкую ответную реакцию).
  
  Большинство жителей нового ишува (еврейской общины после 1880‑х годов) в первые десятилетия его существования оставались естественными носителями идиша и продолжали говорить на этом языке. В то время ишув еще не был способен полноценно функционировать, используя один лишь иврит. Ни основатели Тель-Авива, ни сионистские иммигранты в новых поселениях не заговорили в одночасье на иврите. Впрочем, это не мешало им зачастую пользоваться прилагательным «ивритский» вместо «еврейский»: Тель-Авив – «ивритский» квартал Яффы, «ивритские» рабочие и т. п.
  
  Тот порядок, когда идиш и иврит сосуществовали в еврейских общинах Европы и каждый из них занимал свое место в устоявшейся веками системе, в сионистской Палестине был радикально трансформирован. Иврит был предназначен для повседневного использования, но при этом оставался также и языком высокой культуры, а идиш был полностью делегитимизирован. Официально он стал аномалией, хотя де-факто оставался языком многих, если не большинства, включая и 1930‑е годы. Симптоматичны слова Бен-Гуриона, что в пропаганде сионисты вынуждены использовать многие языки, но для «нашей культурной работы единственным языком остается иврит». По сути такой подход возвращал ситуацию к традиционному разделению на язык высокой культуры (иврит) и утилитарный язык повседневности (идиш).
  
  Двойственное положение идиша состояло в том, что это был родной язык, одновременно любимый и отвергаемый по идеологическим мотивам. Ведущие израильские историки обыкновенно игнорируют психологические трудности «врастания» выходцев из Восточной и Центральной Европы в иврит. Исследование же Хавер позволяет говорить о культурном и ментальном расколе, произошедшем на пересечении идеологии и личного опыта.
  
  Хавер отмечает, что израильские историки литературы, занимающиеся историей ивритской культуры, по сути игнорируют существование в Палестине идишской литературы. Между тем, в период второй алии (1904–1914 годы) литература на идише в Эрец-Исраэль достаточно бурно развивалась. Возможности же тогдашней ивритской словесности были весьма ограничены, так как нормативный стиль новой прозы на иврите возник в конце XIX века, то есть еще до того, как стал реальностью разговорный иврит.
  
  Творчество немалого числа литераторов ишува не укладывается в сионистский нарратив. Они писали на идише либо одновременно на идише и на иврите. Живучесть идишской литературы в ишуве объясняется, среди прочего, тем, что в сравнении с ивритской литература на идише отличалась разноплановостью, гибкостью и давала больше возможностей для отображения социальных и идеологических различий в обществе. Это позволяло идишским писателям Палестины, разделявшим сионистские устремления, создать полифонию, отражавшую гетерогенность раннего ишува.
  
  Писатели, чье творчество анализируется в книге, отражают различные поколенческие, идеологические и эстетические тенденции. Автор рассматривает творчество Залмена Брохеса – писателя периода второй алии, чьи ранние работы носили в основном несионистский характер и предлагали более сложное и разнообразное видение Палестины, чем книги некоторых его (да и наших) современников, идеализирующих сионистскую идентичность первопоселенцев. Другой герой Хавер, Авром Ривес, также стремился отразить культурное и идеологическое многообразие ишува, его произведения «населены» арабами и христианами. Вплоть до своей кончины в середине 1960‑х годов писала на идише и поэтесса Рикуда Поташ…
  
  Более того, ивритская литература также была несвободна от идишских влияний. Анализируя построение предложений и фраз у таких безусловных израильских классиков, как Йосеф-Хаим Бреннер и ранний Агнон, Хавер отмечает определяющее влияние на них языковых структур идиша. Бреннер вообще был одним из немногих публичных деятелей ишува, позволявших себе говорить об идише как о «сионистском языке», «языке наших матерей, который клокочет в наших устах».
  
  Хавер не просто возвращает читателю идишскую культуру ишува и вводит в оборот по сути неизвестные тексты – она прочерчивает непрерывную линию, предлагает альтернативный общепринятому взгляд на историю израильской литературы, выстраивает ее «теневую» версию. Ей удается доказать, что идишская литература была весьма популярна и широко распространена в ишуве – достаточно сказать, что в период между 1928 и 1946 годами в Эрец-Исраэль выходили 26 литературных журналов на идише. Более того, в конце 1920‑х годов идишская культура в ишуве переживает своеобразный «ренессанс» (в том числе и в новом «ивритском» городе Тель-Авиве – в 1927 году число читательских запросов на газеты на иврите и идише в публичной библиотеке Тель-Авива было примерно одинаковым). Отчасти это связано с прибытием иммигрантов четвертой алии (1924–1928 годы) (так называемая «алия Грабского» из Польши), которые широко пользовались идишем и зачастую были далеки от сионизма (не случайно некоторые современники и исследователи обвиняли их в привнесении в палестинскую действительность галутных ценностей).
  
  Тогда же, в 1927 году, советом директоров Еврейского университета в Иерусалиме был одобрен план создания в университете кафедры идиша. Но в то время реализовать этот проект оказалось невозможным. Против открытия кафедры выступили влиятельные сионисты (в том числе Менахем Усышкин), а также радикальная организация Мегиней а-Сафа а-Иврит («Бригада защитников языка иврит»), состоявшая в основном из учащихся гимназии «Герцлия», организовавших травлю Хаима Житловского во время его визита в Палестину еще в 1914 году. «Бригада», основанная в 1923 году, активно действовала до 1936 года, особенно активно в Тель-Авиве и Иерусалиме. В общественном мнении она связывалась с правыми сионистами-ревизионистами. Ее деятельность была направлена главным образом именно против использования идиша (показательно, что английский язык не вызывал у членов «бригады» какой-либо негативной реакции). В связи с предполагаемым открытием кафедры были выпущены плакаты в траурных рамках: «Кафедра жаргона – уничтожение Ивритского университета» и «Кафедра жаргона – идол в Ивритском Храме» (Еврейский университет во многих тогдашних публикациях и выступлениях сравнивался с Храмом). Как видим, юные светские ревнители иврита писали об идише как о целем ба-хейхал – языческом идоле в Храме, – то есть использовали раввинистические источники, чтобы сравнить намерение основать кафедру идиша с осквернением Храма греко-сирийскими завоевателями и римскими императорами в I веке н. э. Идиш, язык тысячелетней культуры, демонизировался как чужой незаконный «жаргон», угрожающий единству, представляющий опасность для формирования новой ивритской нации, символом которой был университет – ее «храм».
  
  И только в 1951 году, после уничтожения идишской культуры в результате Холокоста и политики государственного антисемитизма в Советском Союзе, а также после создания Государства Израиль, когда идиш уже не представлял более опасности для иврита, кафедра идиша наконец была открыта. Ее создание знаменовало начало легитимизации идиша в израильской культуре. Дов Садан, выступая на открытии кафедры, говорил, что идиш помог сохранить иврит. Впрочем, даже здесь идиш низводился к статусу второстепенного культурного явления, существующего на службе у иврита. Очевидной становилась иерархия двух языков, когда иврит являлся господином, а идиш – слугой.
  
  Однако, как показала Хавер, роль идиша в жизни ишува явно выходила за пределы функции сохранения возрожденного иврита. Тот же Дов Садан, который описывал идиш как прислужника иврита, в 1970 году использовал уже совсем иные термины. Говоря о еврейском двуязычии перед идишской аудиторией в Нью-Йорке, Садан описывал уникальное видение идишских писателей ишува: «Эта особая группа имела важное значение – она открыла новые горизонты и новую землю для литературы на идише: Землю Израиля, не как ностальгию по детству или туристическую тему, а как осязаемый каждодневный опыт развития и борьбы ишува».
  
  Хавер не касается периода существования Государства Израиль. Но мы знаем, что идиш так и не был изгнан из коллективной памяти и не был забыт. С началом большой алии из СССР/CНГ, совпавшим с пробуждением в израильском обществе интереса к своим корням и культурному наследию диаспоры, язык европейского еврейства получил государственную поддержку. В настоящее время по всей стране действуют идишские клубы, в Тель-Авиве работает идишский театр, на идише пишет целый ряд израильских авторов (большинство из них выходцы из Советского Союза), в Еврейском университете в Иерусалиме и в Университете Бар-Илан ведется изучение идиша и художественной литературы на этом языке. В некоторых школах Израиля идиш включен в учебную программу."
  
  Интересные факты про идиш:
  1) В начале 20 века идиш являлся одним из официальных языков Белорусской Советской республики, а знаменитый лозунг: “Пролетарии всех стран объединяйтесь!”, написанный на идише, увековечил герб республики.
  
  picture
  
  2) Одной из причин принятия иврита в качестве официального государственного языка является невероятная схожесть идиша с немецким, что после Второй мировой войны было совсем неуместно.
  
  3) Некоторые слова русского жаргона перекочевали к нам именно из идиша, например: ксива, поц, параша, фраер, шмон и т.д.
  
  4) Профессор лингвистики Тель-Авивского университета Пол Векслер выдвинул гипотезу что идиш произошел не от германской, а от славянской языковой группы, но поклонников данного утверждения практически не нашлось.
  
  5) Три поговорки, которые лучше всего раскрывали разницу между двумя языками примерно 50-100 лет назад:
  
  Иврит учат, а идиш знают.
  Кто не знает иврита, тот не образован, кто не знает идиша, тот не еврей.
  Бог говорит на идише в будни, а на иврите в субботу.
  
  Все эти поговорки говорят нам о том, что век тому назад идиш был разговорным, будничным языком, который знали абсолютно все, а иврит наоборот являлся священным языком Торы, знакомый не каждому еврею. Но те времена прошли и все поменялось с точностью до наоборот.
  
  Еврейско-испанский язык (сефардский язык, джудесмо, ладино), разговорный и литературный язык евреев испанского происхождения. До Второй мировой войны значительное число носителей еврейско-испанского языка жило в Греции и Югославии, Болгарии, меньше — в Румынии. В 1970-х гг. число носителей еврейско-испанского языка в мире достигало 360 тыс., из них 300 тыс. жили в Израиле, по двадцать тысяч — в Турции и США и пятнадцать тысяч — в Марокко.
  
  Большая часть словаря и грамматической структуры еврейско-испанского языка восходит к диалектам испанского языка средних веков, хотя прослеживается и сильное влияние каталанского и португальского языков. Влияние иврита проявляется в основном в сфере религиозной терминологии. Лексика еврейско-испанского языка содержит значительное количество заимствований из турецкого, арабского, французского и итальянского языков. В районе восточного Средиземноморья еврейско-испанский язык называют различными именами: джудесмо, ладино, романс, спаньол. Носители еврейско-испанского языка используют с 19 в. название джудесмо, буквально 'еврейство' (ср. идиш — идишкайт). Хотя название «ладино» получило широкое распространение, в современной науке принято название «еврейско-испанский язык», в то время как «ладино» закреплено только за языком переводов Библии, содержащим массу заимствований и калек из иврита и копирующим синтаксис иврита. Диалект еврейско-испанского языка, распространенный в Северной Африке, носит название хакетия.
  
  Еврейско-испанский язык пользуется еврейским алфавитом с рядом модификаций для передачи специфических фонем. Ранние тексты написаны квадратными буквами с огласовкой или без нее, однако большая часть печатных изданий пользуется так называемым письмом Раши. В Турции с 1928 г. еврейско-испанский язык пользуется латинским алфавитом в печати.
  
  Согласно одной точке зрения, евреи, живавшие в Испании, использовали тот же язык, что и неевреи, однако их язык сохранил много архаизмов и получил независимое существование после изгнания евреев из страны в 1492 г. Согласно другой точке зрения, широко принятой в современной науке, еврейско-испанский язык задолго до 1492 г. имел отличительные лингвистические особенности не только из-за наличия в нем ивритских слов, но также и в силу влияния других еврейско-романских языков и большей восприимчивости к арабскому влиянию.
  
  В области фонетики для еврейско-испанского языка характерна дифтонгизация гласных о > ue и e > ie, которая распространена и в кастильском диалекте испанского языка, однако во многих словах дифтонгизации не происходит. В еврейско-испанском языке в значительной степени сохраняется и различение трех групп согласных.
  
  Морфологические отличия от испанского языка выражаются в изменении рода некоторых существительных; формы единственного числа используются в значении множественного и наоборот; некоторые местоименные формы используются иначе, чем в литературном испанском языке; сохраняются архаичные формы в спряжении ряда глаголов настоящего времени; использование уменьшительных форм существительных и прилагательных более распространено, чем в современном испанском языке.
  
  Синтаксис еврейско-испанского языка под влиянием разных языков значительно отличается от синтаксиса испанского языка.
   Языками, близкими к еврейско-испанскому языку и, очевидно, поглощенными им, являются еврейско-каталанский — язык выходцев из Восточной Испании, а также еврейско-португальский язык. Последний получил самостоятельное развитие в Голландии, Северной Германии и Латинской Америке. В 18 в. еврейско-португальский язык переняли негры Голландской Гвианы (современный Суринам), называвшие его джоутонго (еврейский язык). Только в 19 в. они перешли на голландский язык.
  Как известная песня на идиш стала гимном афроамериканцев
  0
  
  Получившая известность в 1920-е гг. печальная песня «Эли, Эли», в которой поется о сохранении веры в трудных обстоятельствах, затем звучала в обработке чернокожих музыкантов Дюка Эллингтона, Лайонела Хэмптона, Пола Робсона и Джонни Мэттиса.
  
  Ученые подтверждают, что люди очень восприимчивы к музыке, потому что она поднимает настроение, облегчает боль и вызывает сильные эмоции.
  
  Некоторые песни стали настолько популярными, что люди уже забыли их изначальное значение. Возьмем, например, песню «I’ve Been Working on the Railroad», ставшая народной детской песней, однако изначально она описывала трудности и невзгоды, которые выпали на долю чернокожих рабочих. К таким песням также относится известная на весь мир американская патриотическая песня «Borninthe U.S.A.», которая на самом деле описывает безвыходное положение ветерана войны во Вьетнаме, или свадебная песня «EveryBreathYouTake», в которой речь идет о навязчивом поведении бывшего партнера.
  
  Песни, описывающие страдания одной группы людей, могут стать гимном других страдающих. Один из ярких примеров – ставшая популярной в 1920-е гг. песня «Эли, Эли». Хотя в ней речь идет о страданиях еврейки, которая подвергалась гонениям из-за своего вероисповедания, позже эту композицию исполняли чернокожие музыканты, такие как Дюк Эллингтон и Этель Вотерс. Музыкантов привлекла печальная мелодия песни и чувство отчаяния, которое передавали слова песни.
  
  Эта песня – не стоит путать ее со стихотворением Ханны Ценес «Прогулка в Кейсарию», которое начинается со слов «Эли, Эли» – стала популярной у афроамериканцев, хотя ее написал еврей Яков Коппель Сандлер в 1896 году.
  
  Слова песни были взяты из Псалма Давида 22:2, в котором царь Давид сокрушается: «Всевышний, почему Ты оставил меня» (ивр.: Эли, Эли, лама азавтани). Согласно Новому Завету, эти слова также были последними словами Иисуса Христа. Этот псалом, ставший символом отчаяния у евреев и христиан, также читается восточными евреями перед постом Эстер накануне Пурима.
  
  Сандлер написал эту песню для оперетты на идиш, где ее исполняет еврейская девушка, распятая за отказ от своей веры. Песня начинается на иврите в ашкеназском произношении, затем идут слова на идиш, а завершается она молитвой «Шма». В 1917 году песня была представлена широкой публике певицей Софи Бреслау в Метрополитен Опере.
  
  Затем эту песню исполняли различные певцы, включая кантора Йосефа «Йоселе» Розенблатта. Он написал свою собственную версию песни для первого в истории полнометражного звукового фильма «Певец джаза». Один из критиков написал: «Когда кантор Розенблатт исполнял «Эли, Эли», казалось, что ангелы на небесах поют вместе с ним.
  
  Затем выходец из еврейско-афроамериканской семьи Вилли «Лев» Смит, который знал эту мелодию и смысл слов, сделал обработку этой песни для исполнения чернокожими музыкантами. В связи с этим ведущее еврейское издание «Форвард» опубликовало карикатуру, на которой был изображен кантор, поющий отрывок из «Аиды», а рядом чернокожий в кипе, исполняющий песню на идиш. Карикатура была призвана показать сходство между двумя абсолютно разными общинами, у которых общим было самосознание изгоев. Считалось, что чернокожие рабы, изучавшие Новый завет, находили много общего между своими невзгодами и страданиями евреев, описанными в Ветхом завете.
  
  
  
  В 1920-е гг. чернокожая певица Этель Вотерс добавила песню «Эли, Эли» в свой репертуар. Она отметила: «Эта песня максимально передает страдания еврейского народа. Его многовековая история страданий так похожа на историю людей моего цвета кожи, что когда я пою эту песню, я словно рассказываю историю своего народа». Затем эту песню исполнял Жюль Бледсо – первый чернокожий музыкант, получивший постоянную работу на Бродвее.
  
  Удивительно, но с годами эта скорбная еврейская песня не потеряла своего «огня»: в 1951 году всемирно известный чернокожий джазмен Лионель Хэмптон исполнил с оркестром свою версию этой песни.
  
  Афроамериканский музыкант и политический деятель Пол Робсон так ответил на вопрос, почему чернокожие музыканты исполняют еврейские песни, а не французские, немецкие или итальянские произведения: «Я не понимаю психологию этих людей, их история не похожа на историю моих предков, которые были рабами. Страдания еврейского народа мне близки. Я чувствую, что евреи психологически очень похожи на нас».
  
  В 1958 году певец индейского-афроамериканского происхождения Джонни Мэттис включил «Еврейскую народную песню» в свой альбом «Спокойной ночи, дорогой Всевышний», который вошел в топ-25 самых продаваемых альбомов поп-музыки в США. Мэттис говорил: «Я всегда чувствовал связь со всеми религиями, и я не задумывался о том, какой религиозной группы песню я пою. Я просто получаю удовольствие».
  
  Более трех десятилетий эта песня объединяла еврейскую и афроамериканскую общину США, которые сталкивались с антисемитизмом и расизмом, однако в 1960-х гг. этот причудливый альянс распался. Рост национального самосознания чернокожих американцев вызвал рост симпатий к идеям сионизма среди еврейской молодежи США, особенно после победы Израиля в Шестидневной войне.
   Интервью с профессором М. Членовым - участником Черновицкой конференции (2018)
  Show chlenov
  
  «Идиш продолжит свое существование в двух параллельных плоскостях. Во-первых, в качестве культурологического феномена, который будут еще долго изучать и который будет вызывать пристальное внимание со стороны как исследователей, так и всех желающих на нем говорить. И, во-вторых, как язык общения ультраортодоксальных евреев-ашкеназов».
  
  Это мнение в беседе с «Деталями» высказал профессор, кандидат исторических наук Михаил Членов. Этнограф и востоковед, декан филологического факультета (иудаики и гебраистики) Государственной классической еврейской академии имени Маймонида в Москве, Михаил Членов принял участие в Международной памятной конференции, посвященной языку и культуре идиш, которая прошла в Черновцах (в августе 2018 года. Главным ее организатором выступил Международный идиш-центр при Всемирном еврейском конгрессе. - Прим. ред.).
  
  - Идиш - один из еврейских языков, а таковыми мы называем те, которые существовали параллельно с ивритом на протяжении многих веков. И которые, хотя об этом многие забывают, всегда были еврейством нелюбимы, - говорит Михаил Членов.
  
  - Так уж и нелюбимы?
  
  - Ну, скажем иначе - не престижны. "Настоящим" был только один, святой язык, «лошен койдеш», как говорят на идиш. А сам идиш, вместе с другими языками, - которых, включая ладино и прочие, насчитывается примерно двадцать пять - был языком "для домашнего употребления".
  
  В чем разница между разговорным языком, домашним - и святым языком, ивритом? В том, что есть вещи, которые нельзя, недопустимо было произносить на святом языке.
  
  - Например?
  
  - Нельзя было сказать на иврите: «Маня, вынеси помойное ведро!» Собственно говоря, идиш начал развиваться, как и большинство других еврейских языков, как язык для женщин, для детей и для неграмотных мужчин. На нем обсуждали быт - тему непрестижную, по сравнению с духовной. Но в середине девятнадцатого века наметился серьезный перелом: идиш превращается из еврейского языка в национальный. Черновицкая конференция, которая прошла более ста лет назад, как раз и рассматривала этот вопрос в контексте существования идиш как национального языка.
  
  - Проведение той конференции было вызвано нарастающим конфликтом между сторонниками идиша и иврита?
  
  - Не совсем так. Там присутствовали и идишисты, и гебраисты. Понятное дело, что они ругались друг с другом. Но идея конференции состояла в другом: объявить, что идиш – это не испорченный немецкий, как его тогда называли, а самостоятельный язык, имеющий такие же права на существование, как русский, например, или английский. И таковым должен быть признан.
  
  - Но разве идиш не создавался на базе романо-германской группы языков?
  
  - Давайте так: идиш – это еврейский вариант немецкого языка. Но в начале двадцатого века он воспринимался как жаргон, как испорченный немецкий! Скажем, в начале Первой мировой войны журнал «Еврейский мир», издававшийся на русском языке в России, вел рубрику «Новости жаргонной литературы».
  
  Но, как я уже говорил, ситуация стала меняться, появилось поколение, которое понимало, что это не просто какой-то корявый жаргон, а язык, на котором можно творить и создавать культуру. Появились писатели: Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом-Алейхем, Шолом Аш, Ицхок-Лейбуш Перец… И вот тогда идиш начал терять свойства еврейского "обиходного языка", эту непрестижность, эту диглоссию с ивритом. Он начинает терять двурегистровость, то есть когда в языке существуют два регистра, разговорный и переводной.
  
  Переводят на идиш Тору, к примеру. Где больше гебраизмов – в разговорном или в переводе? В разговорном, потому что переводят так, чтобы не было вообще заимствований из иврита. С одной стороны, хотят добиться «чистоты перевода», а с другой - соответствовать если не синтаксису, то грамматике иврита. Потому эти чудовищные переводы невозможно читать и по сей день.
  
  Но расцвет идиш – это не только переводы и не только литература. Это появление журналистики и СМИ. Это появление театров, в которых ставили пьесы известных драматургов - на идиш переводили классическую литературу. Язык, таким образом, менял свой статус, превращаясь в национальный, и завоевывал массы. Так что спор на конференции в Черновцах, о которой мы говорили, был, скорее, терминологический - то есть считать ли идиш еврейским языком, разговорным, или общенациональным. Вряд ли кто-то из участников той конференции мог предположить, что пройдет всего несколько десятков лет, и еврейский мир, в основном, заговорит на иврите. А идиш будет исчезать, увы.
  
  Какова же ситуация сегодня?
  
  - Тот светский идиш, на котором создавался колоссальный культурный пласт, практически исчез. Но он остался еврейским языком, и прекрасно существует. Сегодня на идише говорят, по разным оценкам, от полумиллиона до миллиона человек во всем мире. Главным образом в среде ультраортодоксальных евреев-ашкеназов Израиля, США, Бельгии, Франции... Не так давно я встречался с американскими социологами, которые в ортодоксальных общинах Бруклина насчитали примерно тридцать тысяч человек, для которых идиш – родной язык, а английского они не знают.
  
  - О ком, преимущественно, идет речь?
  
  - В основном, о женщинах из ультраортодоксальных семей. Для них идиш – практически единственный язык общения, поскольку они, как правило, сидят по домам и занимаются семьей. Есть и школьные учебники на идиш, по которым у многих из них дети учатся. Это язык их общения. Другое дело, что это другой идиш.
  
  - Почему «другой»?
  
  - Потому что они не признают Шолом-Алейхема, Башевиса-Зингера... Это не их идиш, не тот язык, который мог считаться общенациональным. Это еврейский язык, и в таком качестве он сохраняется в религиозной среде. А качество общенационального идиш практически утратил. На территории бывшего СССР доживают последние сотни, это в лучшем случае, носителей идиша как общенационального языка. Не думаю, что даже в Москве можно найти кого-то из них.
  
  Посмотрите, скажем, на участников нашей конференции. Среди них очень мало людей, для которых идиш – это родной язык. Но интерес к нему не исчезает. Появляются центры изучения идиш, проводятся семинары, пишутся исследования. Люди учат его и начинают на нем писать стихи и короткие рассказики. Язык начинает жить в среде людей, для которых он не является родным, но которые его любят по каким-то своим причинам. Он теряет этничность носителей, сейчас среди тех, кто пытается говорить на идиш и его изучать, есть русские, украинцы, немцы... Даже японцы есть.
  
  - То есть, можно говорить о попытке восстановления языка идиш?
  
  - Попытки его восстановления, подобно тому, как восстановил в свое время иврит Элиезер Бен-Иегуда, обречены на провал, они ни к чему не приведут.
  
  Таких языков, как идиш, немало. Например, с корнуэльским языком та же самая картина, и это при том, что последний носитель этого языка умер в восемнадцатом веке. А язык начал жить второй жизнью. Это происходит и со "светским идишем", в то время как «религиозный идиш» идет своим путем: ни на одной из конференций вы, скорее всего, не увидите религиозного человека. Это не их идиш, они его не любят.
  
  Мне как-то в руки попал учебник идиш для девочек, которые учатся в религиозных школах. Там изображены разные зверушки, цветочки, бабочки, но ни слова о литературе. То есть это совершенно иное культурное восприятие мира.
  
  Идиш ортодоксов, в свою очередь, делится на ряд диалектов - как было, собственно, всегда. Наиболее известный из них сейчас - это уже не старые диалекты, как украинский или бессарабский, а польский, на базе которого возник особый западный диалект. Такой возникает не в процессе эволюции языка, а в контакте с местностью, в которой живут евреи.
  
  - То есть, по сути, мы имеем два разных языка: один используется для общения, а второй изучается.
  
  - Да, и этот второй я называю «меморат», то есть язык, нуждающийся в сохранении и сбережении, как некий культурологический феномен. И как язык-меморат он имеет определенные перспективы, но вообще о явлении языка-мемората очень мало пишут и очень мало говорят.
  
  Один известный американский лингвист Майкл Краус - еврей по происхождению и мой хороший знакомый - лет двадцать пять назад опубликовал статью, которая вызвала эффект разорвавшейся бомбы в лингвистическом сообществе. Он сказал, что человечество давно завело "Красную книгу" для животных, которые находятся на грани уничтожения - но языки исчезают с не меньшей скоростью. Сегодня в мире от пяти до шести тысяч языков, но по его прогнозу, к середине двадцать первого века их останется всего лишь пятьсот. Мы с вами говорим об идиш как о языке-меморате - но и другие еврейские языки исчезают! На наших глазах уходит еврейский татский язык, хотя он еще слышен. Исчезает еврейский бухарский. Ладино стал уже меморатом. То же касается и языка хакития – это язык сефардов Северной Африки, то есть Алжира, Туниса, Марокко. Это вариант еврейско-испанского языка, а в последние полвека его носители перешли на литературный испанский. То же самое происходит с грузинским еврейским, существование которого некоторыми отрицается, но он есть, и доживает последние дни в качестве языка "для домашнего пользования".
  
  - Как правило, когда говорят о причинах исчезновения языка и культуры идиш, упор делают на то, что большинство его носителей погибло во время Катастрофы.
  
  - Это верно, но лишь в определенной степени. А почему он исчез в Америке, в Аргентине, в Англии - странах, до которых война не дошла?
  
  - Почему же?
  
  - Тут надо апеллировать к книге знаменитого американского лингвиста Макса Вайнрайха «История языка идиш», которая не только об идиш, но и обо всех еврейских языках. Он выделяет ряд обязательных признаков существования еврейских языков. Они возникали не потому, что какой-то замечательный еврей вдруг взял и придумал тот или иной язык - а спонтанно, когда еврейская община была отделена по религиозному, бытовому и иным признакам от нееврейской. Когда исчезает изоляция - исчезает и "отдельный" язык. Вот в чем причина.
  
  Марк Котлярский, "Детали". Фото: Гиль Коэн Маген
   http://detaly.co.il/isporchennyj-nemetskij-ili-yazyk-dlya-domashnego-upotrebleniya-2/?fbclid=IwAR355IuHiLw0q--uyfd75BGt7YyPVEDHq_kIgh0nPoNr1d8ONMNkZBfxyNk
  
  Эдуард Гетманский: Советская литература на идиш
  
  1,135 просмотров всего, 3 просмотров сегодня
  
  Интересен тот факт, что многие писатели на идиш в начале 1920-х годов покинули Советский Союз, но неожиданно многие из них через несколько лет вернулись обратно. Они были привлечены ростом в СССР сети издательств, учебных заведений и научных центров на идиш, что вселяло надежды на стимулирование советским правительством развития еврейской культуры, в частности и литературы на идиш.
  Эдуард Гетманский
  Советская литература на идиш
  
  В первые годы советской власти в литературе на идиш преобладали произведения в духе символизма или умеренного экспрессионизма, многие из них вообще были написаны до революции и тематически не связаны с ней. Начинали в советской литературе на идиш поэты Д.Н. Гофштейн, Л.М. Квитко, П.Д. Маркиш, Ш.Д. Персов, Кадя Молодовская, Л.Б. Резник, О.М. Шварцман, А.Д. Кушниров, Э.И. Фининберг, М.С. Кульбак, Ш.З. Галкин; прозаики Д.Р. Бергельсон, И.М. Добрушин, Нистер, М.Я. Пинчевский, М.Винер, И.-Л.Ш. Баумволь, Н.Г. Лурье, Б.М. Оршанский, А.Я. Розенцвайг, З.Вендров. Поэт Ошер Шварцман официально властью был объявлен зачинателем еврейской советской литературы, видимо, не за созвучность его модернистской поэзии коммунистической идеологии, а потому, что, вступив добровольцем в Красную армию, погиб в бою в 1919 году. Признание этими литераторами, а также некоторыми старшими писателями, советской власти не было последовательным и диктовалось главным образом смутными надеждами на решение ею национальных и социальных проблем.
  
  Интересен тот факт, что многие писатели на идиш в начале 1920-х годов покинули Советский Союз, но неожиданно многие из них через несколько лет вернулись обратно. Они были привлечены ростом в СССР сети издательств, учебных заведений и научных центров на идиш, что вселяло надежды на стимулирование советским правительством развития еврейской культуры, в частности и литературы на идиш. Но как бы власть не заигрывала с еврейскими литераторами, в их произведениях часто звучала глубокая тревога за настоящее и будущее евреев при новом строе. Время показало, что их тревоги были не напрасными. Со временем наступила эра «пролетарских» писателей, чья литературная деятельность была связана с революцией и большевистской идеологией. Они почувствовали себя олицетворением советского режима в литературе на идиш и к вернувшимся из эмиграции литераторам относились враждебно, как к «попутчикам» и «идеологически неустойчивым элементам». Они внесли раздор в лагерь идишистских литераторов, их стали обвинять в «еврейской национальной ограниченности», требовать воспевание строительства социализма и создавать положительные образы партийных работников и «классово-сознательных» рабочих, клеймить «классовых врагов» молодого социалистического государства. «Пролетарские» писатели стремились установить идейный контроль над литературой на идиш. При этом проводились «воспитательные кампании» среди еврейских советских писателей. Рассмотрим творчество пионеров советской еврейской литературы на идиш.
  
  Один из лучших еврейских поэтов ХХ века Давид Наумович Гофштейн (1889–1952) родился в городке Коростышев Киевской губернии, учился в хедере, киевской гимназии и коммерческом училище, затем в Киевском и Петербургском университетах. Стихи он начал писать с детских лет сначала на иврите, потом на русском и украинском языках. Первые его стихи на идиш были опубликованы в 1917 году в киевской газете «Новое время», а затем в киевском альманахах «Эйгнс» и «Ойфганг». В 1919 году вышел первый поэтический сборник «У дорог», в 1920 году — «Красное цветение». В 1920 году Гофштейн поселился в Москве, где стал редактором «Поток», в 1924 году, когда он подписал протест против гонений на иврит, его отстранили от этой работы. В 1921 году выходят его сборники «Рассветная ткань» и «Солнечные сплетения», а в 1922 году — «Валуны» и «Печаль», в 1923 году вышли поэтические сборники «В обложке стен» и «Лирика». В 1924 году Гофштейн уехал из России, сначала жил в Берлине, затем поселился в Эрец-Исраэль, публиковал стихи на иврите в газетах «Давар» и «Га-Ирец». В 1926 году поэт по семейным обстоятельствам вернулся в Киев и активно включился в литературное движение. Гофштейн опубликовал несколько сборников стихотворений, где наиболее ярко проявился его талант, как мастера философской лирики. Переводил на идиш украинскую и русскую классику, а также зарубежную литературу, в том числе Эптона Синклера, Анри Барбюса, Иоганна Фридриха Шиллера, Пьера Бомарше. Периодически поэт подвергался критике за национализм и приверженность к библейской фразеологии. В 1939 году Гофштейн был награжден орденом «Знак Почета». Во время Второй мировой войны Гофштейн был эвакуирован в Уфу и вошел в состав Еврейского антифашистского комитета. Потом власти ему это припомнили. В сентябре 1948 года Гофштейна арестовали в Киеве. По некоторым источникам непосредственным поводом стала его телеграмма послу государства Израиль в Москве Голде Меир о возможном сотрудничестве в работе по возрождению иврита в Советском Союзе. Его жестоко били на допросах, сломленный изуверскими пытками он оговорил Михоэлса, Фефера и Бергельсона, «подтвердил», что они были «ярыми поборниками американских сионистов». Но это уже ничего не изменило в его судьбе. В августе 1952 года Давид Наумович Гофштейн был казнен в числе других деятелей Еврейского антифашистского комитета.
  
  Поэт и писатель Лейб Моисеевич Квитко (1890–1952) в литературе дебютировал в 1916 году, в 1917 году вышла первая его книга детских стихов «Песенки», в 1919 году сборник стихов «Шаги» и несколько книг для детей. С 1921 года он жил в Германии, где издал сборники «Украинские народные сказки», «Белорусские народные сказки» в собственном переводе на идиш. В 1923-1925 годах работал в гамбургском порту, выполнял задание советской внешней разведки. В 1925 году вернулся в СССР, работал ответственным секретарем журнала «Ди ройте велт» в Харькове. Квитко был делегатом первого Всесоюзного съезда писателей (1934). В 1936 году переехал в Москву, где стал одним из руководителей секции еврейских писателей СП СССР. В 1941–1948 годах был членом Еврейского антифашистского комитета. До ареста в январе 1949 года издал сборники стихов «Огонь по врагу!», «Песнь моей души», «Избранные произведения». Квитко писал книг для детей и юношества — роман в стихах «Годы молодые», «Письмо Ворошилову», «Анна-Ванна бригадир», «Лошадка», они пользовались большой популярностью. В августе 1952 года Лейб Моисеевич Квитко был расстрелян.
  
  Поэт, писатель и драматург Перец Давидович Маркиш (1895–1952) получил традиционное еврейское религиозное образование. Учился в Народном университете имени А.Л.Шанявского. Воевал на фронтах Первой мировой войны, был контужен. В 1917 году дебютировал стихами на идиш в Екатеринославской газете «Дер кемпфер». В 1918 году опубликовал поэму «Волынь», принесшую ему известность, первый поэтический сборник «Пороги» вышел в Киеве. В 1921 году Маркиш жил в Варшаве, где выпустил несколько поэтических сборников и книг, посвященных еврейским погромам на Украине. В 1922–1923 Маркиш посетил Францию, Великобританию, Германию, Эрец-Исраэль, Испанию и другие страны, вернулся в Польшу, основал ежемесячник «Литерарише блетер», где печатал статьи по литературным проблемам. В 1926 году приехал в СССР и поселился вначале в Харькове, затем в Москве. В 1929 году вышла первая часть романа «Из века в век», поэма «Братья» и сборник стихов «Заклеенные циферблаты». Позже Маркиш выпустил поэму о еврейских земледельцах «Не унывать», поэму «Чертополох» и поэму «Заря над Днепром». Огромным успехом пользовались пьесы Маркиша «Семья Овадис», «Клятва», «Око за око», «Лесные братья», «Восстание и гетто». Маркиш входил в руководство Еврейского антифашистского комитета», в 1949 году он был арестован. Последние его произведения — поэма «Война» и роман «Поступь поколений», были опубликованы в 1948 году незадолго до ареста. В августе 1952 года Перец Давидович Маркиш был расстрелян.
  
  Писатель и публицист Шмуэль Давидович Персов (1889–1950) родился в Почепе Черниговской губернии, с 1907 года жил в США, там и вышли его первые очерки, опубликованные в газете «Фрае арбетер штиме» в 1909 году. После Февральской революции 1917 года вернулся в Россию. С 1918 года печатал новеллы в еврейских периодических изданиях и статьи на экономические темы в русской печати. Первую книгу рассказов «Черепки» Персов выпустил в 1922 году. В том же году вместе с группой молодых литераторов создал ассоциацию еврейских пролетарских писателей, печатался в журнале «Штром». Персов выпустил сборники рассказов «Ржаной хлеб», «День и ночь» и «Контрактация». В середине 1930-х годов он полностью переключился на документальную прозу, написав книгу о строительстве Московского метрополитена «Люди метро», а также книги «Яков Смушкевич», «Яков Мошковский» и ряд других произведений, посвященных евреям — героям Второй мировой войны. Персов с первых лет существования Еврейского антифашистского комитета сотрудничал с ним. По его заданию писатель собирал для американской прессы материалы о жизни дочери Сталина Светланы Аллилуевой. Эти материалы, как и биографические очерки об авиаконструкторе С.А. Лавочкине, директоре артиллерийского завода А.И. Быховском и управляющем трестом «Запорожсталь» В.Э. Дымшице, органы госбезопасности сочли закодированной шпионской информацией об оборонно-промышленном потенциале Советского Союза 1. В феврале 1949 года Шмуэля Давидовича Персова арестовали, а в 1950 году он был расстрелян.
  
  Писатель и драматург Кадя Молодовская (1894–1975) работала воспитательницей в еврейском сиротском доме в Одессе. Дебютировала стихами в 1920 году в киевском сборнике «Эйгнс». В начале 1920-х годов она уехала в Варшаву, окончила учительский институт, преподавала в школах. Первый сборник стихов «Осенние ночи» вышел в 1927 году, второй «Дикая улица» — в 1933 году. В 1935 году уехала в США, где в 1942 году вышел роман в форме дневника «От Люблина до Нью-Йорка». В 1950–1952-х годах жила в Израиле, где написала роман «У ворот». Вернувшись в Нью-Йорк, написала книгу «Дом с семью окнами», и несколько пьес, которые ставились в театрах Израиля и США. Кадя Молодовская написала также много стихов для детей.
  
  Педагог, поэт, писатель и драматург Липа Борухович Резник (1890–1944) учился в Киеве в художественном училище, посещал учительские курсы в Гродно. Работал учителем, позднее директором одной из школ Киева, затем учился на физико-математическом факультете Киевского университета. Окончил аспирантуру, был руководителем кафедры Киевского педагогического института. В 1919 году опубликовал первые стихи в киевском сборнике «Ойфганг», позже выпустил в свет поэтические сборники «В бледных зорях», «Бархат», «Родина», «Рассвет», сборники рассказов, научные статьи по еврейскому языку и литературе, а также пьесы «Восстание», «Последние», «Рекрут», которые ставились в еврейских театрах различных городов Советского Союза. Резник переводил на идиш произведения А.С. Пушкина, А.П. Чехова, Т.Г. Шевченко, а также еврейских средневековых поэтов, в том числе Иехуды Галеви.
  
  Поэт Ошер Маркович Шварцман (1889–1919) получил традиционное еврейское религиозное образование. Преподавал он в Киеве и Бердичеве, участвовал в Первой мировой войне, стал Георгиевским кавалером. Первые его стихи появились в 1907 году на украинском языке и идиш, позже печатался в журнале «Ди идише велт» (Вильна). Погиб поэт на фронте в гражданскую войну. Его стихи были изданы посмертно, в 1921 году в Киеве вышел поэтический сборник «Из золотых далей», там же в 1935 году были изданы «Стихи и письма», а в 1938 году в Киеве вышел в свет поэтический сборник «Все стихи».
  
  Поэт, писатель и драматург Арон Давидович Кушниров (1890–1949) в Первую мировую войну служил в армии, награжден Георгиевским крестом. К тому времени относятся первые стихи на идиш. Добровольцем ушел в Красную Армию, печатался в красноармейской газете. Первый сборник стихов издал в Киеве в 1921 году. В 1922 году переехал в Москву, где стал членом редколлегии журнала «Штром». Впоследствии принимал участие в работе многих еврейских журналов Москвы и Минска. Он автор популярных пьес «Гирш Леккерт», «Приговор следует», «Народ», поставленных во многих еврейских театрах СССР и других стран. В поэме «Поминальная» автором переданы боль и отчаяние в связи с еврейскими погромами 1920-х годов. Творчество Кушнирова проникнуто революционным пафосом и политической страстностью. В 1941 году он ушел добровольцем на фронт. Военные впечатления нашли отражение в его книге стихов «Отец командир». Кушниров перевел на идиш «Слово о полку Игореве», поэму М.Горького «Девушка и смерть», стихи А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, драматические произведения У.Шекспира и Лопе де Вега. После войны Кушниров редактировал альманах «Геймланд», арестовать его не успели, хотя в списках советских карательных органов он значился. В сентябре 1949 года Арон Давидович Кушниров умер от обострившейся болезни горла, его также можно считать одной из многочисленных жертв сталинского режима.
  
  Прозаик, драматург и публицист Давид Рафаилович Бергельсон (1884–1952) литературную деятельность начал на русском языке и иврите. На идиш дебютировал в 1909 году повестью «Вокруг вокзала», которая высоко была оценена критикой. До революции Бергельсон опубликует повести «Глухой», в «Огрубевшем городе» и роман «После всего». После революции он активно участвует в создании советской еврейской литературы, публикует роман «В затемненные времена», рассказы, критические статьи и очерки, посвященные проблемам новой поэзии и прозы. В 1921 году Бергельсон уехал в Германию, поселился в Берлине, много путешествовал по Румынии, Франции и США. В 1929 году вернулся в СССР и поселился в Москве. В 1932 году в издательстве «Дер эмес» выходит первая часть его эпопеи из жизни евреев Украины начала ХХ века «На Днепре». В 1930 годах писатель был неоднократно в Биробиджане, в 1934 году он опубликовал цикл рассказов о первых строителях Еврейской автономной области. Во многих еврейских театрах страны ставились спектакли по его пьесам. В годы Второй мировой войны Бергельсон являлся членом Еврейского антифашистского комитета, членом редколлегии газеты «Эйникайт» и альманаха «Геймланд». В 1949 году Давида Рафаиловича Бергельсона арестовали, а в августе 1952 года вместе с другими деятелями еврейской культуры расстреляли.
  
  Литературный критик, драматург, поэт и прозаик Иехескель Моисеевич Добрушин (1883–1953) в 1907 году окончил юридический факультет Сорбонны. В 1909 году вернулся в Россию. Болея костным туберкулезом, три года был прикован к постели. Первая его книга с рассказами, стихами и пьесами «Скорбящие души» вышла в 1912 году в Вильне, вслед за ней в 1914 году была напечатана повесть «Эсерка» и драма «Когда чувства чутки». В 1915 голу появилась его первая литературно-критическая работа о творчестве И.Л.Переца. С 1920 года Добрушин живет в Москве, где в 1922 году выходит его сборник литературно-критических статей «Размышления». Тогда же он становится одним из редакторов первого московского литературно-художественного журнала «Штром» и руководителем литературной части московского ГОСЕТа. 1930-е годы были самыми плодотворными в творчестве Добрушина, выходят сборники его критических статей «В перестройке» и «Советская поэзия», монография о еврейских актерах С.М. Михоэлсе и В.Л. Зускине. Он занимается изучением еврейского фольклора, в 1939 году выходят его сборники «Советские еврейские народные песни» и «Народные сказки», а в 1940 году — сборник «Еврейские народные песни» (совместно с А.Юдицким). За заслуги в области драматургии Добрушин в 1939 году был награжден орденом «Знак почета». После войны писатель опубликовал работы «Драматургия классиков» и «Давид Бергельсон». В 1949 году тяжело больной Иехескель Моисеевич Добрушин был арестован, как член Еврейского антифашистского комитета, осужден и умер 11 августа 1953 года в лагере.
  
  Писатель Нистер (Дер Нистер) (наст. имя и фам. Пинхас Менделеевич Каганович) (1884–1850) родился в Бердичеве Киевской губернии. В 1907 году он выпустил в Вильно первую книгу стихов «Мысли и мотивы», позже печатался в периодических изданиях Вильны, Варшавы и Киева. До революции вышли в свет сборник рассказов «Выше земли» и сборник стихов «Песня и молитва». Под влиянием И.Л. Переца творчество Нистера приобретает мистические, модернистские формы. В 1918-1920 годах в Киеве вышел его сборник «Сказки в стихах. В 1920 году писатель жил и работал вместе с Марком Шагалом в еврейском детдоме в Малаховке. С 1922 года был сотрудником торгпредства СССР в Гамбурге. В 1925 году Нистер вернулся в Советский союз, публиковался в Киеве и Харькове, где жил с 1928 года по начало 1941 года. В это время постоянно подвергался критике за приверженность символизму. Он автор книг «Воображение», «Из моих владений» и «Жертвы». С середины 1930-х годов Нистер работал над главным своим произведением — романом «Семья Машбер», в нем представлена картина жизни евреев в России в последней трети XIX века. Русский перевод романа, выполненный в 1940 году М.Шамбадалом, не был опубликован. В июле 1947 года патриарх еврейской литературы Нистер выезжал вместе с переселенцами с Украины в Биробиджан, описанные им впечатления от этой поездки, инкриминировались ему после ареста в феврале 1949 года, он скончался в лагерной больнице в 1950 году.
  
  Еврейский писатель, поэт и драматург Мойше Соломонович Кульбак (1896–1937) в годы Первой мировой войны был учителем иврита, давал частные уроки в Ковно. В 1916 году дебютировал стихотворением «Звездочка», ставшим позже популярной народной еврейской песней. Первую книгу «Стихи» Кульбак издал в Вильне в 1920 году. В 1920–1923 годах он жил в Берлине, ставшЕм в начале 20-х годов ХХ века центром новой литературы на идиш, здесь он создал лучшие свои произведения — поэму «Беларусь», драму «Яков Франк» и роман «Мессия — сын Эфраима». В 1923–1928 годах Кульбак жил в Вильно, где активно занимался литературной и педагогической деятельностью в местной еврейской гимназии. В 1927 году писателя избрали председателем Всемирного еврейского ПЭН-клуба — влиятельной и независимой общественной организации. В 1928 году вернулся в Советский Союз и поселился в Минске. Здесь он пытался «освоить» малознакомую ему советскую тематику, писал о переменах в местечках бывшей черты оседлости. В начале 1930 годов Кульбак создал главное произведение — роман «Зелменяне», в котором с большим юмором изобразил перипетии судьбы местечкового еврейского населения в условиях советской действительности. В 1933 году вышла поэма Кульбака «Чайльд Гарольд из местечка Дисна», в которой показано зарождение фашизма в Германии еще в 1920-е годы (ее ГОСЕТ не ставил). Пьеса Кульбака «Бойтре» была поставлена почти во всех еврейских театрах бывшего СССР. включая московский ГОСЕТ. Кульбак перевел на иврит комедию Гоголя «Ревизор» для БелГОСЕТа. Последнее произведение, написанное писателем перед арестом — пьеса «Веньямин Магидов». 11 сентября 1937 года Кульбак был репрессирован сталинским режимом, как «враг народа». Его жену Зельду тоже арестовали и отправили в ссылку, маленьких детей, 9-летнего сына Эли и 3-летнюю Раю поместили в разные детские дома. Эли погибнет вместе с тетей, сестрой Кульбака, зимой 1942-го, Рая останется в живых и встретится с матерью в 1946. Рая Кульбак-Шавель с семьей приехали в Израиль в 1990-м.
  
  Поэт и драматург Шмуэль Залманович Галкин (1897–1960) с ранней юности писал стихи на иврите, с 1921 года — на идиш. Первый сборник стихов «Стихи» вышел 1922 году, второй — в «Боль и мужество» в 1929 году. Галкин выдающийся мастер любовной лирики, он сумел в своей поэзии слить воедино национальные и интернациональные мотивы, историю и современность. Древней истории еврейского народа посвящены пьесы «Бар-Кохба» и «Суламифь». Они были поставлены в Московском ГОСЕТе, там же шла пьеса У.Шекспира «Король Лир». Лирика Галкина представлена в поэтических сборниках «За новый фундамент», «Контакт», «Земные пути», а также в книге «Древо жизни», вобравшей лучшее, что было написано на протяжении двадцати лет. В 1940-е годы Галкин написал пьесы «Певчая птица» и «Восстание в гетто». Галкин талантливо перевел на идиш сочинения А.С. Пушкина («Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы», «Скупой рыцарь», а также произведения В.В .Маяковского, А.А. Блока, С.А. Есенина, М.Горького, В.М. Киршона и Д.А. Фурманова. Его стихи и пьесы переведены на русский язык и неоднократно переиздавались во многих журналах и сборниках. Галкин был членом Еврейского антифашистского комитета. В феврале 1949 года он был репрессирован в ходе кампании «по борьбе с космополитизмом», сослан в лагерь на Крайнем Севере, вернулся оттуда после смерти Сталина в 1955 году. Написанные в лагере стихи Галкина были собраны в посмертном сборнике «Мое сокровище».
  
  Поэт, писатель и драматург Эзра Иосифович Фининберг (1899–1946) родился в Умани Киевской губернии, преподавал в школе, писал стихи на иврите, идиш и русском языке. Работал в ряде редакций газет и журналов Киева и Харькова. Первые сборники его стихов были «Дыхание» и «Стихи». В 1926 году в Киеве вышла книга прозы писателя «Галоп», а в 1927 году УкрГОСЕТ поставил его драму «Парни». Фининберг перевёл на идиш «Фауст» Гете, занимался он историей литературы и литературной критикой. До ухода на фронт в 1941 году он написал пьесу «У Днепра», издал сборники стихов «Страна и любовь», «Утро года», «Бои продолжаются» и «Другая земля». В 1943 году вышел сборник «С поля боя», после возвращения с фронта, поэт напечатал фронтовые стихи в поэтическом сборнике «В гигантском пламени».
  
  Писатель Мойше Яковлевич Пинчевский (1894–1955) получил традиционное еврейское религиозное образование, учился в иешиве в Одессе. В 1913 году уехал в Аргентину, где работал учителем в еврейской колонии. Первые стихи на идиш опубликовал в 1913 году. В 1918 году в Буэнос-Айресе издал первую свою книгу «Цветение». Вернувшись в Европу жил в Германии, Бельгии и Румынии, в 1926 году приехал в Советский Союз, где издал книгу «Жизнь и смерть Уильяма Света», написал либретто балета «Аистенок». В еврейских театрах страны ставились его пьесы «Битые карты», «Дайте занавес», «Эльдорадо», «Коля», «Я живу». В 1949 году Пинчевский был арестован, а в 1955 году умер после освобождения.
  
  Историк литературы и прозаик Меер Винер (1893–1941) в 1910 году вместе с родителями переехал в Вену. В 1914–1917 годах изучал философию в Швейцарии. В литературе дебютировал работой «О еврейском пророчестве и мистике» (1918). В 1922 году вместе с исследователем средневековой еврейской литературы Генрихом Броди, выпустил антологию древнееврейской поэзии с библейских времен до изгнания евреев из Испании. С 1923 года жил в Берлине, где занимался научными исследованиями. В 1926 году приехал в СССР и принял советское гражданство. Был редактором еврейских журналов в Киеве и Харькове и заведующим кафедрой еврейского языка и литературы в Киевском педагогическом институте. С 1933 года жил в Москве, работал в области истории еврейской литературы, писал романы и повести на исторические темы. В 1920–1930-х годах издал работы о творчестве еврейских писателей И.Аксенфельда, Менделе Мойхер-Сфорима, Шолом-Алейхема, а также Г.Лейвика, П.Д.Маркиша и Л.М.Квитко. В 1940 году в Киеве вышло главное исследование Винера «К истории еврейской литературы в XIX ст.». Среди его научных работ известны также «Проблемы фольклористики», «Проблемы критики», «О юморе Шолом-Алейхема», его перу принадлежит также повесть «Закат Эли Фалека», роман «Колев Ашкенази» и неоконченный роман «На Средиземном море». В июне 1941 года Меер Винер добровольно вступил в московское народное ополчение и в том же году погиб в бою с фашистами близ Вязьмы Смоленской области.
  
  Еврейский драматург и театральный режиссер Иегуда-Лейб Шимонович Баумволь (1892–1920) начинал суфлером и режиссером еврейского театра в Лодзи. Первые его драматические произведения относятся к 1910 году. На протяжении многих лет еврейские театры ставили его оперетты — «На репетиции», «Четыре влюбленных», «Квартирная плата», «Доктор Зейфенблуз», пользовавшиеся огромным успехом. После Февральской революции 1917 года Баумволь был инициатором созыва в августе того же года первого съезда еврейских театров в Киеве, сыгравшего большую роль в становлении еврейского театрального искусства в России. Баумволь преподавал в театральной студии Киевского еврейского драматического театра, он был расстрелян бандитами в 1920 году на глазах всей семьи, которую выбросили из поезда. Тогда его дочь Рахиль (будущая поэтесса) тяжело заболела и три года пролежала в гипсе. С 1971 года она проживала в Израиле. Умерла в Израиле в 2000 году.
  
  Писатель, драматург и литературный критик Бер Михайлович Оршанский (1884–1945) жил в Риге, участвовал в бундовском движении. С 1908 года жил в Вильне, где дебютировал одноактной пьесой о революции 1905 года. В 1911 году там же опубликовал драму «При первых лучах солнца» и драматическую поэму «Вечная мечта». Оршанский написал роман «На волнах», трагедию «Кровь», книги для детей «В синем ящике», «В убежище», «Язык», а также литературно-критические работы «Еврейская литература в Белоруссии после революции» и «Театральные бои».
  
  Писатель Ноях Гершелевич Лурье (1886–1960) в 1905 году вступил в Бунд, в 1907–1908 годах находился в заключении. Писать начал на иврите, затем на идиш, в 1911 году дебютировал рассказами в варшавских и виленских еврейских изданиях, позже печатался в бундовских изданиях Минска и Одессы. В 1918 году Лурье переехал в Киев, работал педагогом, много сделал для развития детской литературы на идиш. Он написал книги «Мосты горят», «Еще на ночь старше», «Обыкновенная жизнь», «Один из шеренги», романы «Шоел-Герш», «Эле Йорш». Ноях Гершелевич Лурье переводил на идиш сказки Х.-К. Андерсена, В.Гауфа, братьев Гримм, рассказы М.Горького, а также комедию Ж.-Б. Мольера «Мнимый больной». Драма Лурье «Сопротивление» впервые была поставлена варшавским еврейским государственным театром и успешно шла в СССР.
  
  Литературовед, публицист и педагог Айзик Яковлевич Розенцвайг (1888–1934) в 1905 году вступил в партию сионистов-социалистов, учился на учительских курсах в Гродно. Розенцвайг был одним из основателей в 1920 году еврейской средней школы в Витебске и еврейского педагогического техникума, где преподавал еврейский язык и литературу. В 1930 году переехал в Одессу, где стал одним из основателей литературного музея имени Менделе Мойхер-Сфорима. Первую статью Розенцвайг опубликовал в 1913 году в Варшаве, позже написал книги «Радикальный период в творчестве Переца», «Социальная дифференциация в еврейской фольклорной песне», «Менделе Мойхер-Сфорим», учебник по литературе для еврейской школы. Им также написаны обширные предисловия к произведениям Менделе Мойхер-Сфорима и других еврейских писателей.
  
  Писатель и публицист З.Вендров (наст. имя и фам. Вендровский Давид Ефимович) (1877–1971) с 18 лет работал на ткацкой фабрике в Лодзи. Тогда же начал писать стихи и рассказы. В 1900 году дебютировал в газете «Дер юд», издававшейся в Вене и Кракове для евреев в России. Вендров эмигрировал в Англию, где занимался мелкой торговлей, служил на пароходе, работал учителем, печатался в еврейских изданиях Англии и США. Вернулся в Варшаву, печатал рассказы и очерки в газете «Гайнт», вел там постоянную рубрику «Еврейские города и местечки. В 1911 году Вендров переехал в Москву, работал уполномоченным Комитета помощи пострадавшим от войны. После революции служил в Наркомате по делам национальностей РСФСР и в других советских учреждениях. Его имя было популярно в России благодаря сборникам рассказов и очерков «Юморески и рассказы», «Знакомые типы», «Провожательство», «Юмористические произведения», «Дожили», «Широкая улыбка», «Смех и слезы», «Труд и нужда», «На пороге жизни». Вендров переводил на идиш произведения Джека Лондона, Марка Твена, Джона Эрнста Стейнбека и Ильи Эренбурга. В декабре 1950 года Вендров был арестован и после семи месяцев следствия был осужден на десять лет. После освобождения в 1956 году писатель вернулся в Москву. В 1957 году вышел сборник его произведений «Рассказы о былом» в переводе на русский язык, а в 1967 году сборник «Наша улица».
  
  Ряды еврейских писателей на идиш заметно пополнялись за счет молодежи, чья литературная деятельность была тесно связана с партийной идеологией. Они составляли ядро «пролетарских» писателей, их период господства наложил свой отпечаток ни идишистскую литературу, который ощущался даже после того, как в 1932 году все советские литераторы были объединены в единый Союз писателей. Навык предугадывать возможные оценки редакторов и критиков, строгая самоцензура не могли не сказаться пагубным образом на качестве литературной продукции, еврейские писатели вынуждены были приспосабливаться к партийной цензуре и требованием советских идеологов. Художественное развитие литературы на идиш в Советском Союзе сильно ограничивал ее отрыв от еврейской культуры на иврите, от исторических традиций народа и даже от зарубежной литературы на идиш. В 1930-х годах в Советском Союзе было издано множество книг на идиш, преимущественно стереотипных произведений «социалистического реализма», сугубо конформистских и почти не отражающих реальной действительности. Эта тенденциозная литература не выдержала испытания временем, но она все же представляет историческую ценность, как определяющее звено литературы на идише 2. В советское время в еврейской литературе на идиш появилось множество новых имен, наиболее заметными среди них были писатели И.С. Фефер, М.И. Альбертон, Г.И. Добин, А.Я. Каган, Х.А. Вайнерман, Г.А. Ременик, Анна Стельмах, Ш.В. Гордон, М.С. Тейф, Г.И. Полянкер, Н.И. Забара, М.А. Талалаевский, Л.Ш. Вассерман Г.М. Каменецкий, А.Х. Платнер, Нотэ Лурье, А.Ш. Губерман, И.Д. Харик, И.Б. Керлер, И.И. Рабин, М.М. Штурман, А.Ю. Гонтарь, И.Ш. Фаликман, Эли Шехтман, Х.И. Мальтинский и Бузи Миллер.
  
  Поэт и публицист Исаак (Ицик) Соломонович Фефер (1900–1952) родился в семье еврейского учителя и чулочницы. В юности примыкал к Бунду, в июле 1919 года стал коммунистом, участвовал в гражданской войне. Как поэт дебютировал в 1919 году в киевской газете «Коммунистический фон», первый сборник стихов «Щепки» опубликовал в 1922 году. Среди поэтических сборников Фефера наиболее известны «О себе и таких, как я», «Смерть Ильи», «Состязания», «Стихи и поэмы», «Тени. Варшавское гетто» и «По-красноармейски» с иллюстрациями Марка Шагала. С середины 1920-х годов Феферн становится одним из ведущих, пишущих на идиш поэтов в СССР, он возглавлял редколлегии еврейских литературных периодических издании на Украине, потом в Москве. Произведения Фефера были включены в программы средних и высших еврейских учебных заведений в СССР. В годы Второй мировой войны Фефер пишет свое знаменитое стихотворение «Я — еврей», которое было опубликовано 27 декабря 1942 года в газете «Эйникайт», в нем поэт, как бы от имени Вечного жида, воспел идею непрерывной цепи времени, связывающих пророка Исайю, Соломона, рабби Акиву, Спинозу, Гейне, Маркса с Яковым Свердловым и «другом» Сталина Лазарем Кагановичем. С 1945 года Фефер был одним из руководителей Еврейского антифашистского комитета, в 1943 году вместе с С.М.Михоэлсом совершил поездку в США, Великобританию и другие страны антигитлеровской коалиции, где проводил агитационную кампанию в поддержку СССР. Долгие годы Фефер сотрудничал с МГБ 3. Весной 1948 года он восторженно приветствовал создание государства Израиль. 24 декабря того же года он был арестован по делу Еврейского антифашистского комитета. С Фефером следователям не пришлось долго возиться, он сразу начал оговаривать своих вчерашних коллег. Причины такого поведения он раскрыл в ходе суда, на нем он скажет: «Еще в ночь моего ареста Абакумов мне сказал, что если я не буду давать признательных показаний, то меня будут бить. Поэтому я испугался, что явилось причиной того, что я на предварительном следствии давал неправильные показания» 4. 12 августа 1952 года (печальной даты еврейской культуры) Исаак Соломонович Фефер был расстрелян.
  
  Прозаик Меер Иосифович Альбертон (1900–1947) работал в металлических мастерских в Одессе. После революции переехал в Екатеринослав, где учился на рабфаке и в горном институте, позже работал горным инженером. Литературную деятельность начал в 1926 году. Альбертон автор документальной повести «Биробиджан» и «Шахты», он первым в еврейской послереволюционной литературе ввел производственную тематику, показав перестройку еврейского жизненного уклада, создал яркие образцы рабочих, приехавших из еврейских местечек на заводы и фабрики. В начале войны писатель эвакуировался на Урал, жил и работал в Чкалове, где печатал очерки в русской и еврейской прессе. Теме войны посвящен его неоконченный роман «На двух берегах».
  
  Прозаик Гирш (Григорий) Израилевич Добин (1905–2001) печататься начал с 1928 года. В 1931 году в Харькове выпустил первую книгу рассказов «Вокруг мельницы». В 1932 году переехал в Биробиджан, где работал в редакции областной газеты и в радиокомитете. Главная тема его творчества — тема переселенцев, ей посвящены его произведения из сборников «На Амуре» и «Среди ульев». С 1940 года жил в Минске, когда фашисты оккупировали город, Добин был заключен в гетто. В марте 1942 года вместе с группой узников гетто ушел в партизанский отряд, в котором сражался до освобождения Белоруссии. Этому этапу своей жизни Добин посвятил книгу рассказов «На белорусской земле», вышедшей в Москве в 1947 году, куда писатель переехал вскоре после окончания войны. В 1969 году издательство «Советский писатель» выпустило книгу Добина «Сила жизни», куда вошли роман и рассказы, посвященные сопротивлению в гетто и партизанскому движению в годы войны. В 1992 году Гирш Добин уехал в Израиль.
  
  Прозаик, поэт и драматург Авром Яковлевич Каган (1901–1965) родился в хасидской семье, учился в коммерческом училище и Киевском университете. Работал учителем в Бердичеве и Харькове, был артистом в передвижном еврейском театре. В 1921 году дебютировал стихотворением в киевской газете «Коммунистический фон», первый сборник стихов «Рубцы» выпустил в 1923 году. Затем вышла повесть «Альковые люди» и роман «Инженеры». Больше место в творчестве Кагана занимает историческая тематика (романы «Арн Либерман», «У реки Гнилопятки» и «Шолом-Алейхем»). В 1932 году вышла пьеса Кагана «Энергия», она была поставлена еврейским театром в Харькове. Каган воевал на фронтах Второй мировой войны, ее событиям посвящен роман «На нашей земле». После войны Каган был редактором газеты «Эйникат» — органа Еврейского антифашистского комитета в Киеве. В 1949 году он был репрессирован, сталинская фемида определила писателю наказание в 25 лет лагерей. Такой внушительный срок стал следствием того, что на Западе была опубликована его статья «Евреи в Киеве», а в 1948 году он передал в ЕАК «секретный» материал о газопроводе «Дашава-Киев». В 1956 году Каган был реабилитирован и вернулся в Киев. В 1965 году он написал роман «Преступление и совесть», посвященный событиям, происходившим вокруг процесса Менахема Бейлиса по ложному обвинению в ритуальном убийстве русского мальчика Андрея Ющинского, которого суд присяжных оправдал.
  
  Писательница Анна Стельмах (пс. Р.Эйфе) (1900–1950) по специальности горный инженер. До 1941 года Стельмах работала в Киеве в Кабинете еврейской пролетарской культуры при АН УССР. Её первый рассказ «Небылицы» был опубликован в 1946 году, в 1947 году вышла ее книга рассказов «На южном Урале». В 1950 году писательница была репрессирована и в том же году погибла в пересыльной тюрьме.
  
  Поэт Ханан Абрамович Вайнерман (1902–1979) работал декоратором в театре, был колонистом в земледельческой колонии на Херсонщине. Окончил Одесский институт народного хозяйства. Литературной деятельностью Вайнерман начал заниматься в 1925 году в одесской еврейской газете «Одесер арбетер», затем печатался в центральных и республиканских еврейских периодических изданиях. Основной темой его произведений была жизнь еврейского села, труд его жителей. Первый сборник стихов «В слиянии» вышел в 1930 году, затем вышла сказка для детей «Фишка», поэтические сборники «В херсонских степях», «Земля обновленная», «Ночь», «Золотые ветки», «В жизнь влюблен». В годы войны поэт был в армии, работал фронтовым корреспондентом на радио. В 1950 году Вайнерман был репрессирован, после реабилитации в 1956 году, вернулся в Одессу, писал стихи, печатался в журнале «Советиш геймланд». Последний сборник стихов поэта вышел в 1976 году, многие его стихи переведены на русский и украинский языки.
  
  Поэт и драматург Айзик Шмульевич Губерман (1906–1966) работал учителем после окончания Одесского педагогического техникума. Печататься начал с 1928 года, в 1934 году вышла его первая книга «Подолия — родина моя», в 1939 году — поэма «Домик у реки» о еврейской молодежи, потянувшейся в большие города. С большим успехом в еврейских театрах Советского Союза шли губермановские пьесы «Девушка из Москвы», «Гость с того света» и комедии «Счастливые встречи», «Стоит жить на свете» и «Земля круглая». В 1950 году Губерман был репрессирован, в 1956 году освободился из мест заключения.
  
  Литературный критик Григорий (Герш) Абрамович Ременик (1905–1981) окончил Одесский педагогический институт, доктор филологических наук. Преподавал еврейский язык и литературу в МГПИ. В 1939 году был репрессирован как «враг народа», прошел сталинские тюрьмы и лагеря и только после смерти диктатора, в 1955 году вышел из заключения. После освобождения Ременик работал в Ярославском педагогическом институте. Печататься начал в журнале «Одесер арбетер» в 1927 году. В 1964-1981 заведовал отделом критики журнала «Советиш геймланд», где публиковал статьи о творчестве Шолом-Алейхема, И.-Л. Переца, Д.Р. Бергельсона, П.Д. Маркиша, Л.М. Квитко и других еврейских писателей. Ременик написал работы — «Поэмы Александра Блока», «Шолом-Алейхем», «Очерки и портреты. Статьи еврейских писателей», «Проблемы современной еврейской литературы».
  
  Писатель Гершл (Григорий) Исаакович Полянкер (р. 1911) окончил Киевский университет. Первую книгу рассказов «Уголь» выпустил в 1932 году. До войны издал романы «Шоел-ситочник», «Шмая-разбойник», сборник рассказов «На том берегу». В 1941–1945 годах воевал на фронте, в годы войны выпустил сборники рассказов «Фронтовые рассказы» и «Месть». В 1949 году был репрессирован, в 1956 году реабилитирован. Полянкер написал книги «Булочник из Коломеи», «Учитель из Меджибожа», «Судьба художника» и «Было когда-то местечко».
  
  Прозаик и драматург Самуил (Шмуэль) Вульфович Гордон (1909–1999) детство провел на Украине, воспитывался в детдоме. В 1931 году окончил еврейское отделение литературного факультета Московского государственного университета, работал учителем, журналистом в газетах «Дер штерн» и «Комсомольская правда». Первый рассказ «Элко Гильгл» был опубликован в 1930 году в харьковском журнале «Ди ройте велт». В 1934 году в московском издательстве «Дер эмес» вышла его первая книга рассказов и очерков «Между Азовским и Черным». Жизни биробиджанских переселенцев посвящена книга Гордона «Биробиджанские дети». В годы войны Гордон был на фронте, работал во фронтовой печати. В 1946 году вышла его книга «В годы войны». В 1950 году вместе с большой группой еврейских писателей был репрессирован. Его «преступления» потянули на 15 летний срок лишения свободы. Столь строгое наказание обуславливалось тем, что он в годы войны выезжал в Куйбышев и подготовил для Еврейского антифашистского комитета материал о закрытом авиационном заводе, а бывая в служебных командировках в Крыму, Украине и Биробиджане находился в закрытой режимной зоне. После реабилитации в 1956 году Гордон продолжил литературную деятельность, опубликовав романы и повести «Весна», «У виноградника», «Вечная мера», «Лук и стрела», «Наследники». Судьбе узников ГУЛАГа Гордон посвятил роман «Поминание».
  
  Поэт Моисей Соломонович Тейф (1904–1966) учился на еврейском факультете Минского педагогического института, затем окончил еврейское отделение литературного факультета МГУ. Писать начал в 1920 году. Тейф перевел на идиш Ф.Шиллера «Вильгельм Телль», В.Скотта «Айвенго», Ш. де Костера «Легенда об Уленшпигеле». В 1937 году был репрессирован, в заключении провел до 1941 года, затем воевал на фронтах Второй мировой войны. В 1951 году Моисей Тейф был повторно арестован (власть сочла, недостаточным первый срок заключения), в 1956 году вышел из заключения и продолжил литературную деятельность. С 1961 года работал заведующим отделом поэзии журнала «Советиш Геймланд». Много переводил на идиш. Послевоенное творчество Тейфа было пронизано темой Катастрофы. В 1958 году вышло его «Избранное», а в 1964 году «Рукопожатие. Стихи и поэмы».
  
  Прозаик и драматург Натан Ильич Забара (1908–1975) работал строителем, служил в армии, в начале 1930-х годов учился в аспирантуре Института еврейской пролетарской культуры при АН УССР. Дебютировал Забара в 1930 году рассказом «Опухоль» в харьковском журнале «Пролит», позже вышла первая его книга «Радио-роман», созданная по впечатлениям службы в Красной армии. До войны писатель опубликовал также повесть «Ниловка», роман «Из страны в страну» и «Отец». Забара воевал на фронтах Второй мировой войны, работал в армейской печати. После войны в период кампании «борьбы с космополитизмом» писатель был репрессирован. Связано это было с тем, что он с 1945 года по январь 1947 года Забара работал в Берлине корреспондентом «Tagliche Rundschau», газеты советской военной администрации в Германии. На допросе он показал, что встречался с раввином американского гарнизона, который вел агитацию среди советских граждан еврейской национальности на выезд в Палестину. Он снабдил Забару сионистской литературой, которую он нелегально ввез в СССР и передал Феферу и Михоэлсу 5. После возвращения из лагерей Забара написал роман о военных событиях «Сегодня рождается мир», опубликованный в журнале «Советиш геймланд» в 1965 году и пьесу «В последние дни». Особое место в творчестве Забары занимает исторический роман. В 1974 году вышел сборник Забары под общим названием «Превратности судьбы», в котором напечатаны романы «Еще день велик», «Под горячим солнцем Прованса» и «Среди белого дня». В отличие от других произведений советской еврейской литературы, романы и повести Забары всегда носили ярко выраженный национальный характер 6.
  
  Поэт и драматург Матвей (Мотл) Аронович Талалаевский (1908–1978) окончил литературный факультет еврейского отделения Киевского университета. Заведовал отделом литературы и искусства в издательстве «Молодой пролетарий», литературной частью Киевского театра рабочей молодежи и Киевского театра юного зрителя. Первый сборник стихов поэта вышел в 1930 году. До войны вышли его поэтические сборники «Переулки и улицы», «От всего сердца», «На моей Украине», «Любовь». В годы Второй мировой войны Талалаевский был военным корреспондентом фронтовой газеты. В 1945–1949 годах был секретарем секции еврейских писателей СП УССР. В 1951 году арестован, сослан в Среднюю Азию, в 1956 году освобожден. Многие пьесы Талалаевского ставились на сценах украинских театров, в том числе «Хорошая девушка», «На всю жизнь», «В новогоднюю жизнь», «Из-за горы каменной», «Первые ландыши», «Приговор исполнен», «Любовь с препятствиями» и «На рассвете».
  
  Поэтесса и прозаик Любовь Шамовна Вассерман (1905–1975) в детстве работала прислугой в богатых домах, сама научилась читать и писать, с 15 лет сочиняла стихи. С 1925 года жила в Эрец-Исраэль, участвовала в рабочем движении, несколько раз подвергалась арестам. Публиковала стихи в еврейских периодических изданиях в Эрец-Исраэль, Польше и США. В 1931 году вышел сборник ее стихов «Вечера» В 1934 году приехала в СССР, поселилась в Биробиджане, много печаталась. В 1949 году была арестована и заключена в лагерь на Крайнем Севере. В 1956 году вернулась в Биробиджан. Выпустила сборник стихов в переводе на русский язык, много публиковалась в еврейской печати, в том числе и зарубежной.
  
  Поэт Герш Мордухович Каменецкий (1895–1957) учился в хедере и иешиве, работал парикмахером в Борисове. Служил в Красной Армии, участвовал в боях против Польши. Учился в Белорусском университете, тогда и начал писать стихи на идиш, главным образом о гражданской войне. Первая книга стихов «Прямыми дорогами» издана в 1933 году, затем вышли два сборника стихов «Стихи» и Заказ на молодость». В годы второй мировой войны эвакуировался, жил в Бугуруслане. После войны работал редактором в государственном издательстве Белоруссии, где выпустил сборник стихов «Сильнее железа». В 1949 году был репрессирован, провел семь лет в лагере. Каменецкий перевел на идиш роман Б.Ясенского «Человек меняет кожу».
  
  Писатель Айзик Хаимович Платнер (1895–1961) годы Первой мировой войны участвовал в деятельности общественно-политического движения, сочетавшего политический сионизм с социалистической идеологией «Поалей Цион» (Трудящиеся Сиона), жил нелегально в Польше и Литве. Первые публикации появились в 1921 году в еврейских изданиях Каунаса. С 1921 года Платнер жил в США, в 1932 году приехал в СССР, поселился в Минске. В 1949 году был репрессирован, после освобождения в 1956 году вернулся в Минск. Платнер выпустил в свет несколько книг стихов и рассказов, в том числе «Из двух стран», «Между детьми», «Солнце на пороге», «С любовью и верой». В последние годы жизни Платнер работал над книгой воспоминаний «О тех, кого нам недостает».
  
  Писатель Нотэ (Натан Михайлович) Лурье (1906–1987) свой первый рассказ напечатал в московском журнале «Юнгвалд» в 1925 году. В 1926-1931 году Лурье учился на еврейском литературном отделении МГУ, работал в редколлегиях журналов «Пионер» и «Юнгвалд». Главная тема творчества Лурье — жизнь еврейского села. Известность Лурье принес первый роман «Степь зовет», изданный им в 1932 году. Лурье участвовал в работе первого Всесоюзного съезда советских писателей в 1934 году, его выступление было посвящено еврейской советской литературе. До войны Лурье жил в Одессе, в 1941–1945 годах участвовал в войне. В 1948 году вышла вторая часть романа «Степь зовет». В 1950 годах был репрессирован, после освобождения в седине 1950-х годов вернулся в Одессу, был членом редколлегии и автором журнала «Советиш геймланд». Лучшие произведения Лурье — повести «Небо и земля» и «История одной любви» неоднократно переиздавались.
  
  Поэт Мотл Моисеевич Штурман (р. 1908) окончил литературный факультет в Киеве. Печататься начал с середины 1920-х годов в киевских газетах «Юнге гвардие», «Дер Штерн» и журнале «Пролит». Он автор рассказов и очерков «Машинист Пастухов», «Металлурги». В 1951-1957 годах находился в сталинских лагерях. В 1957 году издал в Москве сборник стихов на русском языке «Любовь и труд», с 1961 года печатался в журнале «Советиш геймланд», перевел на идиш произведения И.Я. Франко, М.Ф. Рыльского, П.Г. Тычины, Х.Гуляма. Он автор книг «Высокие корпуса», «Стихи», «Земля и солнце» (на русском языке»).
  
  Поэт Изи (Исаак Давыдович) Харик (1898–1937) заведовал начальной школой, работал в библиотеке, активно участвовал в профсоюзном движении. Участвовал в гражданской войне, учился в Высшем литературно-художественном имени В.Я.Брюсова и МГУ. В 1931–1937 годах был главным редактором журнала «Штерн» в Минске. В 1931–1937 годах был членом ЦИК БССР, в 1934 году избран членом-корреспондентом АН БССР. Печатался Харик с 1920 года под псевдонимом А.Зембин. Первый сборник стихов «Трепет» вышел в Минске в 1922 году, затем вышли сборник «На земле», поэмы «Душой и телом», «На чужом пиру» и «Круглые недели» в которой отобразил историю Белоруссии со времен крепостничества до начала индустриализации. Произведения Харика были включены в учебные программы школ и институтов. В 1937 году Изи Харик был арестован и расстрелян 29 октября 1937 года, вместе с М. Кульбаком, Я. Бронштейном, архитектором В. Войновым и др. в Минске. Вернувшаяся из мест заключения вдова Харика до конца жизни так и не смогла ничего выяснить о судьбе двух своих сыновей.
  
  Писатель Ихил Шмулевич Фаликман (1911–1977) окончил еврейскую школу, учился в Киевской художественной школе. Первый рассказ опубликовал в 1931 году в журнале «Ди ройте велт». С первого по последний день прошел фронтовыми дорогами Второй мировой войны, печатал фронтовые очерки в газете «Эйникайт». В 1950 году Фаликман был арестован, вернулся из заключения в 1956 году и продолжил литературную деятельность. Он написал книги «Среди сопок», «Люди моей страны», «Свет приходит с Востока», «Черный ветер», «Приговор приведен в исполнение», «Огонь и пепел».
  
  Поэт и писатель Иосиф Борисович Керлер (1918–2000) родился в городе Гайсине Винницкой области, школьные годы провел в еврейском колхозе в Крыму. Первое стихотворение было опубликовано в 1935 году в журнале «Одесер арбетер». Учился в Москве, в 1941 ушел добровольцем на фронт, после третьего тяжелого ранения в 1944 году был демобилизован. В этом же году вышла первая книга стихов «За родную землю», состоявшая в основном из произведений, посвященных войне. В 1947 году Керлер переехал в Биробиджан, а в апреле 1950 года был арестован за «буржуазно-националистическую деятельность», приговорен к 10 годам лагерного режима и отправлен в Воркуту. После смерти Сталина Керлера в 1955 году реабилитировали и он вернулся в Москву. В 1957 году вышел в переводе на русский язык его сборник «Виноградник моего отца», а в 1965 году «Хочу быть добрым». Шесть лет писатель боролся за право выехать в Израиль, написал открытое письмо советскому правительству с требованием предоставить евреям СССР права репатриации. В марте 1971 года вместе с семьей писатель приехал в Израиль, и первая же изданная в Иерусалиме книга «Песнь сквозь зубы» была удостоена премии имени Ицика Мангера. С 1973 года Керлер редактировал ежегодный «Иерусалимский альманах», впоследствии ему помогал в редакторской работе сын — Дов-Бер, который стал известным еврейским поэтом. В Израиле вышли книги Иосифа Керлера — «Как видите…», «12 августа 1952 года» и «Первые семь лет».
  
  Поэт и прозаик Авраам Юткович Гонтарь (1908–1981) первые стихи опубликовал в 1927 году в местной газете «Див ох». Окончил Одесский педагогический институт и аспирантуру при Институте еврейской культуры при АН УССР. В 1933 году вышел первый сборник стихов Гонтаря «На строительных лесах», в дальнейшем выходит более двух десятков его поэтических сборников и несколько книг прозы. В начале Второй мировой войны Гонтарь находится на военной службе, а с 1943 года работает в Еврейском антифашистском комитете. В период «борьбы с космополитизмом» был репрессирован, реабилитирован в 1956 году. С началом выхода журнала «Советиш геймланд» Гонтарь становится членом его редколлегии и заведующим отделом. Поэзия Гонтаря насыщена фольклорными мотивами, эмоционально возвышена. Произведения Гонтаря переводились на русский и украинский языки, он был известен, как блестящий переводчик с других языков на идиш. В его переводе журнал «Советиш геймланд» опубликовал замечательный роман Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок». Гонтарь много и успешно занимался редакторской работой, он отредактировал несколько десятков книг еврейских писателей Советского Союза.
  
  Поэт Хаим Израйлевич Мальтинский (1910–1986) окончил Киевский институт народного образования. В 1931 году выпустил в Харькове сборник стихов «Дорога, как жизнь». В 1941–1945 годах воевал на фронте, в боях под Берлином был тяжело ранен, остался без ноги. После войны вернулся в Минск, затем жил в Ташкенте и в Москве. В 1948 году Мальтинский опубликовал поэму о герое Советского Союза И.Р.Бумагине. С 1947 года жил в Биробиджане, редактировал газету «Биробиджанер штерн» и альманах «Биробиджан». В 1951 году был репрессирован, а в 1956 году реабилитирован. Жил в Узбекистане. С 1961 года жил в Минске, написал пьесы для детей «На вышке», «Есть форпост», издал поэтические сборники «Бодрым шагом», «Без тени», Братишкам и сестренкам», «Годы, годы мои». В 1973 году Мальтинский уехал в Израиль, где написал книги «Свежие ветры», «Московский суд над биробиджанцами», «Человек с улицы».
  
  Писатель Иосиф Израилевич Рабин (1900–1987) в 1918–1919 годах был председателем подпольного комитета в Вильне. Окончил педагогический институт в Москве. Он один из основателей еврейской секции МАПП, член редколлегии журнала «Пионер». Рабин написал романы «Двоюродные братья», «Бузи Дубин», «Путь открыт». В 1936–1937 годах жил в Биробиджане, был председателем Еврейской писательской организации Еврейской автономной области. В 1937 году был репрессирован, перед войной вышел из заключения, в годы войны воевал на фронте. В 1947 году Рабин издал сборник рассказов о гетто и партизанах «Мои родные». С начала 1960-х годов Рабин был членом редколлегии журнала «Советиш геймланд», на страницах которого опубликовал романы «Хавеле Гефен», «Я вижу тебя, Вильно», «У Немана», «Мой дорогой чудак», «Столяр Гешл и его внук», «Лея и ее мама», «Роза Кадиш и ее сын» и «Аня-Анечка».
  
  Писатель и драматург Бузи Миллер (наст. имя и фам. Борис Израйлевич) (1913–1988) учился в Московском педагогическом институте, после окончания, которого уехал в Биробиджан. Первую книгу рассказов «Смены заступают» выпустил в 1931 году в Харькове. Миллер работал главным редактором областной газеты «Биробиджанер штерн», членом редколлегии журналов «Форпост» и «Биробиджан». В 1949 году был репрессирован, после освобождения в 1956 году вернулся в Биробиджан. Миллер написал пьесы «Он из Биробиджана» и «С неба ничего не падает», которые ставились рядом еврейских театров. Он был членом редколлегии и автором журнала «Советиш геймланд». Бузи Миллер написал книги — «Под радугой», «Биробиджан», «Каждому — свое» и «Источник светлый».
  
  Писатель Эли Шехтман (1908–1996) после смерти матери с 12 лет батрачил, тогда и начал писать стихи. В 1921 году учился в иешиве в Житомире, окончил литературный факультет на идиш Одесского педагогического института. С 1928 года стал печатать свои произведения. В 1930 году вышла первая книга Шехтмана «На распутье», в 1932 году он опубликовал первый том романа «Вспаханные межи», всего писатель до войны выпустил шесть сборников рассказов, первую книгу романа «Полесские леса», а также книгу на русском зыке «Гавриил Бояр», которая впоследствии стала сюжетной линией самого известного романа Шехтмана «Накануне», который автор завершил в 1983 году. С началом Второй мировой войны Шехтман был в действующей армии, получил ранение. В 1943 году, когда он был на фронте, в Израиле был опубликован его рассказ «Накануне пятницы». В 1953 году власти припомнили ему это, Шехтман был арестован, заключен в следственную тюрьму, откуда вышел только после смерти Сталина. После освобождения из заключения писатель вернулся в Киев, в 1972 году переехал в Израиль, жил под Хайфой. В 1973 году Эли Шехтман стал первым лауреатом премии главы правительства Израиля за творчество на идиш.
  
  Помимо перечисленных выше еврейских литераторов, в Советском Союзе активно работали в литературе на идиш — Ривка Балясная, Т.Г. Ген, О.Гольдес, И.З. Гордон, Шира Горшман, М.М. Грубиан, А.М. Губницкий, М.Даниэль, Ш.О. Дриз, И.Х. Друкер, И.С. Котляр, Хана Левина, М.Н. Лифшиц, Х.Г. Меламуд, Мойше Нотович, Н.Е. Ойслендер, Г.М. Орланд, Ш.Ю. Ройтман, Ривка Рубина, И.А. Серебрянный, Ф.С. Сито, Х.Х. Табачников, Зяма Телесин, И.Ш. Фаликман, У.Г. Финкель, Шифра Холоденко, И.Шрайбман и другие литераторы. По мере того, как в Советском Союзе искоренялось сионистское движение и нелегальный иудаизм, наставали нелегкие времена и для идишистской культуры, которая поддерживалась советскими властями только, как альтернатива сионистскому гебраизму. Советское руководство видело решение еврейского вопроса исключительно в полной ассимиляции еврейского населения, оно возлагало большие надежды в этом вопросе на идишизм, но скоро оно убедилось, что идишизм не способствует этому в полной мере. С годами идишизм стал восприниматься советским партийным руководством как питательная среда еврейского национализма, объявленного вне закона. Поэтому на смену преференций в отношении идишистской культуры приходит латентная политика ее постепенного удушения. Жесткий прессинг начался для советской идишистской культуры с середины 1930-х годов.
  
  Волна репрессий конца 1930-х годов не обошла стороной литературу на идиш. В эти годы многие из еврейских литераторов были осуждены и провели долгие годы в тюрьмах и лагерях, о судьбе многих из них неизвестно до сих пор. Бесследно исчезли в сталинских застенках М.С. Кульбак, И.Д. Харик, Хаим Гильдин, Я.А. Бронштейн, З.М. Аксельрод, литературные критики Авром Абчук, М.И. Литваков и многие, многие другие еврейские писатели и поэты. Однако, несмотря на тяжкие и кровавые испытания, которым подверг Сталин еврейскую литературную элиту, он пока что не спешил покончить с ней окончательно, она еще была нужна ему в идеологических целях, и, прежде всего, в антифашистской пропагандистской борьбе. А пока орденом Ленина награждают поэта П.Д. Маркиша, находящегося тогда в фаворе у власти. В 1940 году выходят книги Шолом-Алейхема, Д.Р. Бергельсона, Ш.З. Галкина, Л.М. Квитко и других известных еврейских поэтов и писателей. Радикальные антиеврейские настроения наберут силу в верхах только спустя десятилетие, и тогда Сталин направит на тот свет многих из тех еврейских литераторов, кто пережил террор конца 1930-х годов. В кабинетах на Старой площади и на Лубянке на этих писателей и поэтов будут собирать компромат, который скоро, очень скоро будет пущен в ход, когда в стране развернется большая антиеврейская чистка.
  
  В 1939–1940 годах ряды советских литераторов на идише пополнили писатели из Бессарабии, Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии — М.Е. Альтман, Г.Ш. Ошерович, Лейзер Подрядчик, М.-Г.А. Сакциер, М.Харац, Я.М. Штернберг и многие другие.
  
  Поэт и публицист Моисей Елевич Альтман (1890–1975) дебютировал стихами и литературно-критическими статьями в 1920 году, печатался в еврейских изданиях Румынии, Польши, США. В 1930 году уехал в Аргентину, был заведующим детским домом в Буэнос-Айресе. В 1931 году вернулся в Румынию, затем в Бессарабию. В 1945 году вернувшись из эвакуации в Черновцы, работал в еврейском театре. В 1949 году был репрессирован и сослан в Сибирь. После освобождения поселился в Черновцах. В 1960-1970-е годы печатался в польско-еврейском еженедельнике «Идише шрифти» и в журнале «Советиш геймланд», занимался переводами на идиш, издал книги «Мираж», «Венская карета» и «Медриш Пинхас».
  
  Поэт Гирш Шоломович Ошерович (1908–1994) окончил юридический факультет Каунасского университета. Печатался с 1934 года. До 1944 года жил в Алма-Ате, затем в Вильнюсе. В 1949 году Ошеровича приговорили к десяти годам лагерей за «национал-сионистскую деятельность». В 1956 году вернулся в Вильнюс. В 1960-е годы член редколлегии журнала «Советиш геймланд», с 1971 года жил в Израиле. Он создал ряд крупных эпических произведений, среди которых поэмы «Самсон», «Предупреждение», «Майор Клод Изерли», «Содом», «Спартак», а также «Вырвавшийся из тисков», «Солнечный ход», «Мой Поневеж».
  
  Поэт и драматург Мотл-Гирш Абрамович Сакциер (1907–1987) первые стихи опубликовал в бухарестском журнале «Идиш» в 1928 году. Учился в Венском педагогическом институте и во Франции. В 1931 году вернулся в Румынию, где печатался в ряде идишистских изданий. В 1936 году вышел первый поэтический сборник «За это». С 1936 года жил в СССР, работал на строительстве Московского метрополитена. В 1937 году был арестован, в 1940 году освободился с мест заключения и принял участие в создании Молдавского ГОСЕТа в Кишиневе. В 1945 году Сацикер написал пьесу «Назло врагам». В 1948 году Сакциера снова арестовали и он до 1955 года находился в заключении. В 1955-1972 годах был режиссером театров в Черновцах и Кишиневе. Печатал стихи и публицистику в журнале «Советиш геймланд». В 1959 году написал пьесу «В добрый час». С 1972 года жил в Израиле, где публиковался в различных изданиях на идиш. Он автор нескольких поэтических сборников, в том числе «Запретным карандашом» и «Голуби на антенне».
  
  Литературовед и педагог Лейзер Подрядчик (1914–2000) учился в Черновицкой учительской семинарии, преподавал в еврейских школах Румынии. Первые литературные работы опубликовал а газете «Черновицер блетер». В послевоенные годы преподавал идиш и литературу на идиш в театральной студии при Московском ГОСЕТе. После закрытия театра и студии переехал в Ригу, где вел педагогическую работу. После создания журнала «Советиш геймланд» стал его сотрудником, вел рубрики «Заметки на календаре», «Записки букиниста», а также готовил к печати рукописи советских еврейских писателей. В конце 1960-х годов Подрядчик уехал в Израиль, преподавал в Тель-Авивском университете, печатал статьи в прессе. Он автор книг «В профиле времени», «В храме слова» и многих сборников литературоведческих работ.
  
  Поэт и драматург Яков Моисеевич Штернберг (1890–1973) в юности увлекся поэзией И.Л. Переца и Х.Н. Бялика и сам начал писать стихи, первые из них были опубликованы в 1910 году. В 1920 году он стал редактором органа еврейской секции Румынской социалистической партии бухарестской газеты «Дер векер». В 1930-х годах он опубликовал талантливые очерки о еврейских поэтах Г.Лейвике и М.Гальперне. Штернберг издал поэтический сборник «Город в профиль. Стихи и гротеск». Его поэзия привлекла внимание читателей и критиков романтической свежестью и приподнятостью, оригинальностью метафор и сравнений, яркостью поэтического стиля 7. Штернберг один из создателей в Румынии еврейского Театра-ревю, музыкально-эксцентрического комедийного зрелища с элементами сатиры. Для театральных постановок он написал множество небольших пьес-миниатюр — «Цимес», «Зеленые листья», «Шолом-Алейхем» и другие пьесы, поставленных на сцене театра в Бухаресте. В 1940 году от усиливавшегося фашистского режима в Румынии Штернберг бежал в СССР. В годы Второй мировой войны он жил в Узбекистане, сотрудничал с Антифашистским еврейским комитетом, в 1945 году поселился в Кишиневе, где руководил еврейским театром, тогда же написал пьесу «Баллада об эсесовке Брунхильде и ее собаке». В 1948 году Штернберг был арестован и осужден на семь лет, пять из которых провел в сибирских лагерях. После освобождения тяжело больной поэт обосновался в Москве, в Гослитиздате был переводчиком румынской литературы. В 1960-х годах он создал стихотворные циклы «На горах Карпатских» и «Московская сюита». В середине 1960 годов в связи с 75-летием поэта в Израиле был издан однотомник избранных стихов Штернберга в переводах на иврит Аврагама Шленского и Александра Пэнна. Израильский критик Д.Садан назвал Штернберга «мастером искусно владевшим… лирикой, драмой, режиссурой, критикой» 8. В 1970-х годах Штернберг обратился к властям с просьбой о разрешении выезда в Израиль. В день получения долгожданного разрешения он скончался от сердечного приступа.
  
  Во время Второй мировой войны и в течение трех послевоенных лет советская литература на идиш пережила самый драматический период своей истории. Произошло известное сближение советской литературы на идиш с идишистской литературой в других странах, что нашло выражение в общности тематики, в обращении к традиционным библейским образам и в усилении элементов иврита в лексике. Значительная часть прозы и поэзии была посвящена современным темам и всячески подчеркивала героизм евреев в борьбе против общего врага. Еврейские писатели стремились рассматривать войну и Катастрофу с точки зрения еврейской национальной солидарности. Возрождался интерес к историческим темам. Вторая мировая война нанесла колоссальный урон в рядах советских писателей на идиш, пали в боях с нацизмом Меер Винер, Яша Зельдин, Ш.Н. Годинер, Б.А. Олевский, С.И. Росин, М.Д. Гарцман, Э.Ш. Каган, Л.Талалай, Г.Я. Диамант, М.Хащеватский и многие другие еврейские писатели. Либеральные тенденции военного времени вскоре сменил разгул русского шовинизма и антисемитизма 9. Первым подвергся нападкам писатель И.Н. Кипнис за художественный очерк в варшавской газете «Найе лебн» от 19 мая 1947 года, в котором он призывал сохранять верность еврейству. Газета «Эйникайт» осудила советскую литературу на идиш в национализме, еще жестче такие обвинения прозвучали на встрече писателей в Киеве в январе 1948 года.
  
  За разоблачениями «национализма в литературе» последовали более опасные обвинения в еврейском национализме вообще. В конце 1948 года большинство писателей на идиш было арестовано. 12 августа 1952 года были казнены писатели и поэты П.Д. Маркиш, Л.М. Квитко, И.С. Фефер, Д.Р. Бергельсон, Ш.Д. Персов, Дер Нистер, И.М. Добрушин; литературоведы И.И. Нусинов и Э.Г. Спивак умерли в тюрьме, М.Я. Пинчевский умер в ссылке. Здоровье писателей, переживших заключение, было подорвано, Мойше Бродерзон умер вскоре, а Ш.З. Галкин скончался через несколько лет после освобождения. В 1953 году преследование «еврейских националистов от литературы» набрало уже такую инерционную силу, что даже смерть Сталина не сразу остановила эти гонения. 19 марта 1953 года первый секретарь Союза советских писателей А.А.Фадеев, вместе со своими заместителями К.М. Симоновым и А.А. Сурковым послал на имя первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева записку «О мерах секретариата Союза писателей по освобождению писательских организаций от балласта».
  
  Она содержала следующую статистику шовинистического характера: из 1102 членов московской писательской организации 662 русских (60,0 %), 329 евреев (29,8 %), 23 украинца (2,0 %), 21 армянин (1,9 %) и 67 представителей других национальностей. Далее в цифрах была представлена динамика приема евреев в столичную писательскую организацию, начиная с момента ее создания: в 1934 году — 124 (35,3 %), в 1935-1940-х годах — 85 (34,8 %), в 1941-1946 годах — 75 (28,4 %), в 1947-1952 годах — 49 (20,3 %). Далее отмечалось, что «Всё руководство еврейского литературного объединения и значительная часть его членов были в свое время репрессированы органами МГБ. После ликвидации объединения и прекращения изданий на еврейском языке только четверо из 22 еврейских писателей, входивших ранее в это объединение, занялись литературной работой и эпизодически выступают в печати на русском языке. Остальные являются балластом в Московской организации Союза писателей. Близкое этому положение существует в Ленинградской организации. Не вполне благополучно обстоит дело с состоянием творческих кадров в союзе писателей Украины». Далее этот «литературный маршал» и его кампания излагают методику «лечения» кадровой болезни, заверяют партию и правительство в 1953–1954 годах навести в этом вопросе порядок. В заключение следует бодрый рапорт о том, что 11 литераторов еврейского происхождения исключены членов ССП 10. Кого сталинский режим не успел расстрелять и сгноить в лагерях, те вышли только после осуждения культа личности Сталина в 1956 году. Сталинская чистка рядов идишистских литераторов привела к тому, что первые книги на идиш в СССР вышли только после 11-летнего перерыва, тогда в 1959 году вышли первые четыре книги на идиш.
  
  С 1961 года в Москве стал издаваться журнал «Советиш геймланд» под редакцией поэта А.А. Вергелиса, того самого, который чтобы уцелеть, пошел на сделку с совестью. Он в 1949 году (ему было тогда всего лишь 30 лет) направил в партийное бюро Союза советских писателей пространное послание, в котором каялся в собственных ошибках, проклинал еврейскую литературу (главным образом арестованных писателей), и доносил на тех ее представителей, кто еще оставался на воле. Он вскрыл три «порочных особенности» еврейской литературы. Первая состояла в том, что она, развиваясь после революции, не смогла стать подлинно советской литературой, так как «старшее поколение еврейских писателей… ушло своими корнями в прошлое, бережно оберегало традиции мелкобуржуазного, местечкового прошлого». Вторая «порочная особенность» заключалась в том, что еврейская литература, даже «развиваясь в семье братских советских литератур, рядом с литературой великого русского народа, тем не менее, жила национально обособленной, национально ограниченной жизнью». И, наконец, ее третья «порочная особенность» коренилась вы том, что она не оправдав доверия советского народа, «ориентировалась на зарубежного читателя, являясь, таким образом, литературой космополитической, раболепствующей перед иностранщиной» 11. Сталин, любивший прорекламировать свое бережное отношение к молодому поколению советской интеллигенции, не отмеченному печатью «проклятого буржуазного прошлого», Вергелиса пощадил, сохранив в качестве наглядного опровержения «досужих домыслов», антисоветской пропаганды о политическом антисемитизме. Вергелис верой и правдой служил советской власти вплоть до её развала, оставаясь на изрядно побитом жизненными бурями корабле под названием «Еврейская литература».
  
  Кроме вышколенного партийной цензурой альманаха «Советиш геймланд», изредка художественные произведения еврейских писателей печатались в газете «Биробиджанер штерн». На всю огромную страну осталось всего два печатных органа. В год издавалось всего от трех до восьми книг на идиш. Значительная часть произведений идишистской литературы публиковалась исключительно в переводе на русский язык. По существу налицо было топтание на месте литературы на идиш и беспрекословное следование ее требованиям официальной идеологии. Практически с 1940-х годов литература на идиш не пополнялась новыми именами, по существу она медленно и верно умирала и была обречена не только на забвение, но и полное исчезновение. Это было связано с тем, что уходили из жизни авторы, на долю которых выпали жестокие репрессии, тюрьмы, лагеря и кровопролитная война, унесшая жизни не только литераторов пишущих на идиш, но и читателей, которые владели этим языком. Во-вторых, резко сузился круг потенциальных читателей, так как среднее и младшее поколения советских евреев уже не знали языка. В-третьих, с началом репатриации евреев из Советского Союза в 1971 году, значительная группа активных деятелей идишистской литературы выехала в Израиль и еще больше сузила творческий диапазон советской литературы на идиш. Практически еврейская литература на идиш к моменту развала Советского Союза в 1991 году перестала существовать, так как не стало еврейского читателя, все евреи в Советском Союзе владели русским языком. И хотя литературное творчество на языке идиш не было прервано столь же внезапно и радикально, как советская литература на иврите, за 74 года советской власти в стране не стало еврейского читателя на идиш. Политика руководства государства в отношении идишистских литераторов привела к тому, что некому и не для кого стало писать. Если нет читателей, исчезают и писатели, а за ними и литература, которую они представляют. Так оно и случилось, путь еврейской литературы, будь то литература на иврите или идиш, оказался в Советском Союзе, дорогой в никуда.
  
   Примечания
  
  1 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М., 2001. С. 478–479.
  
  2 Краткая еврейская энциклопедия. Т. 2. Иерусалим, 1982. С. 656.
  
  3 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: Власть и антисемитизм. М., 2001. С. 425.
  
  4 РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 15624. Л. 341.
  
  5 Костырченко Г.В. В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие. М., 1994. С. 157–161.
  
  6 Российская еврейская энциклопедия. Т. 1. М., 1994. С. 467.
  
  7 Краткая еврейская энциклопедия. Т. 10. Иерусалим, 2001. С. 359.
  
  8 Краткая еврейская энциклопедия. Т. 10. Иерусалим, 2001. С. 359.
  
  9 Краткая еврейская энциклопедия. Т. 2. Иерусалим, 1982. С. 658.
  
  10 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 133. Д. 389. Л. 158–164; Наш современник. № 1. 1999. С. 206–208.
  
  11 Наш современник. № 1. 1999. С. 208-211.
  
  
  
  
  Это художник, который рисовал на идиш
  15 ноября 2019
  
  Академический директор международного Центра языка и культуры идиш в Вильнюсе Мордехай Юшковский побывал в Витебске, чтобы помочь жителям города глубже понять наследие великого земляка.
  
  Родной язык – ключ к сознанию
  
  Действительно, в картинах Шагала много странного и, на первый взгляд, непонятного: летающие люди, цветные лица, корова, которая бродит по крышам.
  
  Доктор Юшковский предложил рассмотреть работы с другой стороны: взять за основу то, что родным языком художника был идиш. А речь, усвоенная в детстве, – это не только средство коммуникации. Недавние научные исследования доказали: язык мышления влияет на ментальность, мировоззрение, характер и даже поведение человека.
  
  «Я не знаю, почему у меня так получалось, я видел этот мир так, потому что я вырос из этой культуры, я вырос на этом языке и не мог видеть иначе», – цитирует художника документалист Леон Лейман. А современный носитель идиша Мордехай Юшковский раскрывает через язык то, что нам видится в Шагаловских работах непонятным и странным кодом.
  
  Картина «Рождение», написанная в 1912 году, выглядит в некоторых местах весьма странной и нелогичной. Известно, что сам Шагал родился во время пожара. Момент своего появления на свет он и запечатлел на полотне. Кровать с роженицей вынесли на улицу. Но если посмотреть на правую часть работы, то нельзя не заметить: там творится нечто невообразимое. Во время пожара и родов какой-то человек вдруг решил встать на голову. С чего бы это?
  
  – Когда царит беспорядок, суета и балаган, на идише говорят примерно следующее: мир переворачивается на голову и встает ногами кверху, – поясняет господин Юшковский. – И Шагал в буквальном смысле иллюстрирует эту поговорку.
  
  Нашла на картине отображение и еще одна народная мудрость. «Творится на столах и скамьях», – скажет еврей на идише. А под стоящим на голове мужчиной за столом как раз и расселась очень странная компания: то ли люди, то ли звери.
  
  – Каждый уголок этой картины – иллюстрированный еврейский фольклор, – резюмирует доктор Юшковский. – Мне видится здесь буквальное прочтение пословиц и поговорок.
  
  Еще одно знаменитое полотно – «Ложка молока» (1912 г.) отсылает зрителя к семье Шагала. Один из дедушек художника был меламедом – религиозным учителем, наставником. Его почитали за праведную жизнь и мудрость. Надо ли удивляться тому, что и бабушка очень заботилась о муже. «Она ему подносит ложку ко рту», – скажет о таком трепетном отношении носитель идиша. И именно так изобразит его художник, мыслящий категориями языка.
  
  Образ меламеда появляется и в иллюстрациях к книге Шагала «Моя жизнь». Графический рисунок «Учитель» выполнен в 1922–1923 годах. И здесь на плече наставника – маленькая детская фигурка.
  
  – Учителей начальных школ было много, – поясняет лектор. – Между ними возникала конкуренция – каждому предстояло набрать достаточное количество учеников, ведь от этого зависел размер заработка. А когда человек озабочен, его что-то тяготит, на идише говорят: «Он это носит на плечах».
  
  Понимание через культурные традиции
  
  В 1918 году в Киеве с целью развития культуры на идише было создано объединение еврейских художников, писателей, режиссеров, получившее название «Культур-Лига». За время его недолгого существования было издано немало книг, иллюстрации к которым стали шедеврами.
  
  Абсолютное единение текста с изображением отличало одного из ведущих художников «Культур-Лиги» Марка Шагала. Но еще до начала работы в объединении он создавал полноценные картины, которые сейчас у многих исследователей еврейской культуры вызывают стойкие ассоциации с литературными текстами.
  
  В этом контексте Мордехай Юшковский предлагает рассмотреть две работы мастера: «Дом в Лиозно» (1909 г.) и «Парикмахерская. Дядя Зусман» (1914 г.). Очевидно, что на обеих картинах художник изобразил один и тот же дом: на первой четко читается надпись: «Парикмахерская З. Шагала», а на второй это же предприятие, изображенное изнутри. И если снаружи дом серый, то его интерьер – голубой.
  
  – В связи с этим мне вспоминается баллада еврейского поэта, прозаика и драматурга Ицика Мангера, который был дружен с Шагалом, – говорит доктор Юшковский. – Она о человеке, который ушел от серого к синему.
  
  Каждое утро серый бедняк смотрит в серое окно, а потом, надев серую одежду, отправляется странствовать по серой дороге. Серость давит на него, и только скатившаяся слеза на минуту серебрит его серую бороду. Но лишь на мгновенье.
  
  Господь Всевышний! Прошу, сотри
  
  Серую краску с дорог. И пусть
  
  Скитанья мои по земле Твоей
  
  Будут чуть легче и чуть светлей.
  
  Так молится бедняк, и его молитва кружит перед ним синим мотыльком. Вдруг по дороге он встречает корчму, хозяйка в синем платье приглашает войти. Несчастный человек открывает двери синего дома и оказывается в синей комнате – комнате цвета полета и надежды. Бедняк засыпает и видит прекрасный сон. Что будет с ним дальше? Но здесь автор ставит многоточие – читатель волен придумать финал сам.
  
  Почему синим внутри оказывается дом в Лиозно? Во времена детства Шагала поездка летом на дачу была проявлением социально-экономического статуса семьи. Но родители художника не были богаты. И мать предлагала маленькому Марку проведывать дядюшку в Лиозно. Парикмахер дядя Зусман был единственным человеком, который относился серьезно к увлечению мальчика рисованием. Не потому ли и дом его запомнился, как окрашенный в цвета надежды?
  
  Через призму еврейской народной мудрости можно рассматривать многие картины Шагала. Тогда и приходит понимание, что их рисовал человек, сознание которого было глубоко национальным. Становится ясно, почему на полотнах летают коровы: русской поговорке «бабушкины сказки» соответствует еврейская «не рассказывай, будто корова летала над крышей». Или откуда появились зеленоликие люди. Их необычный цвет лица продиктован выражением «он пожелтел и позеленел». Так на идише характеризуют утомленного человека.
  
  – Возможно, у других искусствоведов на этот счет будет иное мнение, – резюмировал господин Юшковский. – Но я уверен: Шагал рисовал на своем родном языке.
  
  Виктория ДАШКЕВИЧ
  
  День, когда умерла литература на идиш
  
  Ровно 63 года назад, 12 августа 1952, были расстреляны члены Еврейского антифашистского комитета. Это событие вошло в историю как «ночь казненных поэтов», хотя литераторов среди 13 расстрелянных было всего 5. Перец Маркиш, Давид Гофштейн, Ицик Фефер, Лейб Квитко, Давид Бергельсон – свет советской еврейской литературы. Все они родились в конце 19-го века в черте оседлости, ходили в хедер, говорили на идиш, писали на иврите, разочаровались в традиционной культуре, поверили в новые идеалы. Почти все бежали в 1920-е годы на Запад, спасаясь от кровавой мясорубки Гражданской войны. И вернулись в Советский Союз в 1930-е, где велась масштабная борьба с антисемитизмом, открывались школы, училища и ВУЗы с преподаванием на идише, еврейская секция в Союзе писателей, еврейские издательства… В общем, создавалась совершенно новая формация – советская еврейская культура, культура, которой, увы, предстояло просуществовать совсем недолго.
  
  В 1942 году по приказу Сталина был создан Еврейский антифашистский комитет, основной задачей которого был сбор средств для войны с фашизмом, преимущественно среди богатых евреев США. Председателем ЕАК становится выдающийся режиссер и актер Соломон Михоэлс, широко известный не только в СССР, но и за его пределами. В комитет входят деятели культуры, науки, искусства – цвет советской еврейской интеллигенции. Работа комитета была очень успешной – для «праведной борьбы» собраны миллионы долларов. EAKНо уже в 1946 году деятельность ЕАК становится «вредной» для советского государства, а вскоре по всей стране разворачивается антисемитская компания по борьбе с космополитизмом. В январе 1948 года убивают Михоэлса, а в конце того же года Еврейский антифашистский комитет закрывают «как центр антисоветской пропаганды». Фабрикуется огромное дело, по которому было арестовано более 100 человек, выход печатной продукции на идише полностью запрещён, уничтожен последний набор типографских древнееврейских шрифтов, из библиотек и магазинов изымаются книги еврейских авторов на русском языке, евреев массово увольняют с работы. Перец Маркиш пишет: «Гитлер хотел разрушить нас физически, Сталин хочет сделать это духовно».
  
  Прошло чуть больше половины века, мало кто помнит о деятельности Еврейского антифашистского комитета, почти не осталось тех, кто мог бы читать Маркиша, Гофштейна и других идишских писателей и поэтов в оригинале.
   Давайте сегодня просто вспомним людей, расстрелянных за любовь к своему народу и за веру в советскую еврейскую культуру
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"