Баркли Линвуд : другие произведения.

Смерть у порога

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   Смерть у порога (пер. Наталия Константиновна Нестерова)
  Линвуд Баркли
  Смерть у порога
  
   Посвящается Ните
  
  Благодарность
  
  Я просто написал книгу. И лишь благодаря стараниям замечательных людей она дошла до читателей.
  
  В США мне очень помогли Ривина Эплбаум, Нита Таублиб, Даниэла Перес и остальные сотрудники издательства «Бэнтем Делл».
  
  В Великобритании я хотел бы принести свою благодарность компании «Орион», и в частности Биллу Месси, Джульетт Эверс, Сьюзен Лэм, Натали Брейн, Марку Рашеру, Джули Макбрайен, Клэр Бретт, Джессике Киллингли, Майлзу Кампсти. А также Сэнди Виэр из Австралии.
  
  Я благодарен агентству Пола Марша и всем создателям шоу «Ричард и Джуди».
  
  И огромное спасибо моему литературному агенту, Хелен Хеллер. Она молодец!
  Пролог
  
  Дерек знал, что, когда придет время, лучшего места для укрытия, чем подвал, ему не найти. Он только надеялся, что сидеть здесь придется недолго — Лэнгли не станут затягивать со сборами и вскоре покинут дом. Последний раз, когда Дерек играл с Адамом в подвале, им было лет восемь или девять. Ребята воображали, будто попали в пещеру, где спрятаны несметные сокровища, или оказались в грузовом отсеке космического корабля, в глубине которого скрывался инопланетный монстр.
  
  С тех пор прошли годы. Дерек подрос. Как, впрочем, и Адам. Теперь он стал ростом почти шесть футов и в свои семнадцать обогнал отца. Ничего удивительного в том, что Дерека отнюдь не прельщало торчать здесь неизвестно сколько времени, да еще и согнувшись в три погибели.
  
  Главное состояло в том, чтобы все правильно рассчитать. Когда Лэнгли уложат в багажник последнюю сумку и вернутся в дом, чтобы завершить дела, Дерек должен будет быстро попрощаться с ними и сделать вид, будто направляется к черному ходу. Он хлопнет для пущей достоверности дверью, а потом на цыпочках спустится по лестнице вниз, отодвинет люк в подвал, находящийся под гостиной, проникнет вниз и закроет люк. Лэнгли не хранили в подвале вещи, которые могли бы понадобиться им во время недельного отдыха. Там стояли груды ящиков с елочными игрушками и различными сувенирами, которые не стоили того, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение, но жалко было выбрасывать; коробок со старыми книгами в твердых обложках и кипами документов, принадлежавших отцу Адама — Альберту. Еще там была старая палатка и переносная газовая плита, но Лэнгли не собирались в поход.
  
  «Боже, — подумал Дерек, — как представлю, чем я здесь буду заниматься, так у меня сразу встает».
  
  — Как же не хочется уезжать, — жаловался Адам Дереку, пока его мать, Донна Лэнгли, вытаскивала из холодильника продукты: упаковку сосисок, банки пива, — и складывала в кулер.
  
  Донна вдруг обернулась. Из-за предстоящего отъезда в доме царила суматоха, и она только сейчас заметила, что к ним пришел друг Адама.
  
  — А, здравствуй, Дерек, — произнесла она отстраненным тоном, будто видела его в первый раз.
  
  — Здравствуйте, миссис Лэнгли.
  
  — Как у тебя дела?
  
  — Спасибо, хорошо. А у вас?
  
  «Ну вот, — подумал он, — теперь я говорю, как Эдди Хаскелл[1] из телешоу, которое смотрели в детстве родители».
  
  Не успела Донна ответить на вопрос, как Адам принялся канючить:
  
  — Но там же совсем нечем заняться! Я просто загнусь от скуки!
  
  — Адам, — устало сказала его мать, — я слышала об этом курорте самые хорошие отзывы.
  
  — Да хватит уже ныть, — поддержал ее Дерек. — Ты классно отдохнешь. Там же есть лодки и всякие прикольные развлечения? Ну лошади, например, или еще что-нибудь?
  
  — Да кому нужны лошади? Я что, похож на человека, который интересуется скачками? Вот велики-внедорожники — совсем другое дело. Было бы круто, если бы там давали покататься на таких. Но у них и в помине ничего подобного! Да и вообще ты говоришь так, словно сговорился с ней!
  
  — Я просто хочу сказать, что если родители берут тебя с собой на отдых, постарайся оторваться там по полной!
  
  — Прекрасный совет! — согласилась Донна Лэнгли, стоявшая спиной к ребятам.
  
  — Я буду вести себя хорошо и обещаю не устраивать дома никаких вечеринок, — предпринял последнюю попытку Адам.
  
  — Мы уже приняли решение, — отрезала Донна, укладывая в кулер пакетик со льдом, который только что достала из морозильника.
  
  Мать Адама была хорошенькой женщиной: каштановые волосы до плеч, прекрасная фигура с округлыми формами в нужных местах — и выгодно отличалась от большинства девушек из школы, где учился Дерек. Они все были тощими как жерди. Но, разглядывая ее и думая о ней, Дерек чувствовал себя немного не в своей тарелке, особенно теперь, в присутствии друга.
  
  — Честное слово, — взмолился Адам. — Ну почему ты мне никогда не веришь?!
  
  — Ты же помнишь, что случилось у Моффетсов. Его родители уехали, к ним в дом ввалилась сотня ребят и устроила там погром.
  
  — Их было не сто, а всего… шестьдесят.
  
  — Хорошо. Шестьдесят… сто… какая разница! Все равно они превратили дом в помойку.
  
  — Здесь такого не будет!
  
  Донна облокотилась о кухонный стол, будто на нее внезапно накатила усталость. Сначала Дерек подумал, что хозяйке просто надоело спорить, но потом ему показалось, что ей стало плохо.
  
  — С вами все в порядке, миссис Лэнгли?
  
  — Просто… — Она тряхнула головой. — Немного голова закружилась.
  
  — Мама, ты точно себя хорошо чувствуешь? — поинтересовался Адам, вероятно, встревоженный вопросом друга. Он осторожно приблизился к матери.
  
  — Да-да, — махнула она рукой, отходя от стола. — Наверное, за обедом съела что-то не то. Меня весь день мутит.
  
  «А может, все дело в ее лекарствах?» — подумал Дерек. Он знал, что мать друга принимала таблетки для успокоения нервов. У нее часто случались перепады настроения. «У мамы вечно семь пятниц на неделе», как говорил Адам.
  
  Донна Лэнгли быстро взяла себя в руки.
  
  — Адам, сходи посмотри, не нужна ли помощь папе.
  
  Но в этот момент Альберт Лэнгли — высокий широкоплечий мужчина немного старше пятидесяти с поредевшими седыми волосами — появился на пороге кухни.
  
  — В чем дело? — спросил он; его голос был скорее раздраженным, чем обеспокоенным. — Только не говори, что подхватила какую-нибудь заразу!
  
  — Нет-нет, что ты. Я, наверное, съела что-то не то.
  
  — Боже ты мой, — возмутился Альберт, — мы несколько недель планировали эту поездку. Если сейчас все отменим, нам не вернут залог. Тебе это известно?
  
  Донна повернулась к нему спиной.
  
  — Да, я знаю. Спасибо за заботу.
  
  Альберт недовольно покачал головой и вышел из кухни.
  
  — Слушай, — прошептал Дерек на ухо Адаму, — мне уже пора идти.
  
  Неожиданно он понял, что настал удачный момент воплотить задуманный план. Дереку было нужно, чтобы друг вместе с отцом вышел на улицу через главный выход, пока он притворится, будто уходит через дверь черного хода.
  
  В глубине души он испытывал угрызения совести из-за того, что не может рассказать лучшему другу, что на самом деле замышляет, но ему уже не в первый раз приходилось скрывать от него правду. К тому же от проделки никто не должен пострадать, и ничего не будет сломано или повреждено. Никто даже не узнает об этом. Не считая Пенни, разумеется. Конечно, когда Лэнгли вернутся домой, они удивятся, почему одна из дверей оказалась незапертой, а сигнализация — отключенной, но, убедившись, что все в полном порядке, постепенно забудут. Просто в следующий раз, собираясь куда-нибудь, будут все тщательнее проверять.
  
  — Жаль, ты не можешь поехать с нами, — вздохнул Адам. — Я один помру там от скуки.
  
  — Ты же знаешь, не могу. Родители разозлятся, если брошу свою летнюю работу хотя бы на неделю.
  
  Даже если бы Дерек не придумал, как воспользоваться отсутствием Лэнгли, чтобы организовать самую потрясающую неделю в своей жизни, перспектива провести с ними целых семь дней его совсем не прельщала.
  
  Друзья вышли из кухни и спустились в холл, находившийся в центре дома. Теперь Дереку нужно было только сделать вид, будто идет к черному ходу, и спуститься по лестнице к двери, свернуть за угол, преодолеть еще полпролета лестницы, и тогда он оказался бы недалеко от цели.
  
  — Даже не знаю, найду ли я там с кем пообщаться, — не унимался Адам.
  
  Что за нытик!
  
  — Не волнуйся. Это всего лишь неделя. Знаешь что? Когда вернешься, мы прочитаем все, что записано на диске того компьютера.
  
  Дерек и Адам коллекционировали старые, никому не нужные компьютеры. И чего там только не было! Практически все: от школьных рефератов до детского порно. Кое-кто из прежних владельцев компьютеров был просто чокнутым психом. Изучать информацию со старых компьютеров даже интереснее, чем рыться в чужой аптечке.
  
  Адам уставился в пол.
  
  — Ну конечно. Мне уже влетело за это.
  
  Слова друга удивили Дерека.
  
  — Что?
  
  — Да это все мой папа. Он узнал, что там находилось. Ну, какие файлы мы открывали.
  
  — А ему-то что? Он думает, ты до сих пор не знаешь, что такое порно? Это ведь даже не фотки, а просто какая-то писанина. Ее даже порнухой-то не назовешь. Так, чушь какая-то.
  
  — Послушай, я не могу сейчас об этом говорить, — тихо произнес Адам. — Давай все обсудим, когда я вернусь. Или я позвоню тебе на неделе.
  
  — Не парься. Если мне и захочется это почитать, я сделал себе копию.
  
  — Только бы папа не узнал, — с опаской бросил Адам. — Он страшно разозлился. Даже не представляю, почему отец так взбесился.
  
  — Думаешь, я сейчас подойду к нему и скажу: «А знаете, мистер Лэнгли, я записал тот роман себе на диск»?
  
  — Нет, я только…
  
  — Адам! — послышался недовольный голос Альберта. Он уже был на крыльце.
  
  — Слушай, друг, мне пора, — вздохнул Адам. — Он и так рассердился из-за того, что мама неважно себя чувствует.
  
  — Да, конечно, увидимся через неделю, — отозвался Дерек.
  
  Адам пошел в одну сторону, Дерек — в другую. На ходу Дерек заставил себя громко выкрикнуть: «Счастливого пути, миссис Лэнгли!»
  
  Все решили, что он уходит.
  
  Из кухни донесся приглушенный голос Донны:
  
  — Пока, Дерек!
  
  Хитрец быстро сбежал по ступенькам, для пущего эффекта открыл заднюю дверь и с силой хлопнул ею — он всегда так делал, когда выбегал на улицу, а потом мчался через двор в сторону леса, который начинался прямо за дорогой.
  
  Но на сей раз он не покинул дом. Хлопнув дверью достаточно сильно, чтобы миссис Лэнгли услышала с кухни, быстро спустился на цокольный этаж, дошел до противоположной стены и встал на колени рядом с кушеткой, около которой находился люк, ведущий в подвал.
  
  Дерек откинул его и на четвереньках заполз внутрь — пол здесь был из бетона, холодный на ощупь. Обернувшись, он постарался как можно тише закрыть люк и оказался в кромешной темноте. От неожиданности перехватило дыхание.
  
  Он слышал лишь стук сердца, отдававшийся в ушах. Парень медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Он знал, что где-то здесь, совсем рядом, с потолка свисает на цепочке лампочка, но включать побоялся. Что, если миссис Лэнгли в последний момент решит спуститься вниз и увидит пробивающийся снизу свет? Придется сидеть в темноте, пока всё не успокоится.
  
  Но по крайней мере Дерек мог выяснить, который час. Он достал из кармана мобильный телефон, желая убедиться, что выключил звонок, а заодно проверил часы. Крошечный экранчик оказался единственным источником света. Почти восемь часов. Лэнгли скоро должны были уехать.
  
  Придумщик не мог разговаривать по телефону, поэтому решил отправить сообщение. Дерек быстро набрал: «Жду, когда Лэнгли уедут. Прячусь у них». Потом нажал кнопку «Отправить».
  
  Ему безумно нравилась затея устроить в доме место для тайных свиданий. Возможно, до секса дело и не дойдет. Вдруг Пенни не согласится? Но по крайней мере они были уже близки к этому.
  
  Дерек прислушался к доносившимся сверху звукам. Он сидел по-турецки на бетонном полу, втиснувшись между коробками с елочными игрушками и детскими санками, на которых Адам не катался уже лет пять. Слышал, как Донна Лэнгли ходит по кухне. Дом был похож на живое существо. Только ступишь на пол в одной из комнат, как легкая вибрация пробегает по половице у тебя под ногой, а потом перекидывается на другую половицу и распространяется по всему дому. Это напомнило Дереку, как мама в детстве объясняла ему строение человека: бедренная кость соединяется с тазовой, а тазовая кость с…
  
  — Да ради Бога, поехали уже!
  
  Это был отец Адама. «Вот кретин», — подумал Дерек. Его собственный родитель тоже не сахар, но все же не такой козел, как старик Адама.
  
  Послышалось шарканье на лестнице наверху. Кто-то подошел к двери черного хода, чтобы проверить, заперта ли она. Потом еще одна дверь открылась и закрылась. Дерек не смел даже вздохнуть — ему показалось, что он слышал, как поворачивается ключ в замке.
  
  Пару минут спустя хлопнули двери автомобиля. Заработал двигатель «сааба» Лэнгли. Шины зашуршали по гравию. Сначала звук был громким, но постепенно начал стихать, по мере того как автомобиль удалялся от дома.
  
  Потом воцарилась тишина.
  
  Дерек нервно сглотнул и решил посидеть еще пару минут для верности. Пусть отъедут подальше. Тогда даже если вдруг хозяева поймут, что забыли взять с собой что-нибудь, им будет проще купить недостающее по дороге, чем возвращаться. Сердце уже не билось так часто. Пока все шло хорошо, оставалось только…
  
  О Господи, что за хрень ползет по шее?
  
  Паук! Проклятый паук заполз за воротник. Дерек начал судорожно хлопать себя в темноте по шее и плечам, трясти рубашку. От отвращения он подпрыгнул и ударился головой о балку на потолке.
  
  «Черт!» Хитрец отодвинул люк и буквально выкатился на покрытый ковром пол. Засунув руку под воротник, он нащупал что-то маленькое и раздавленное, стащил рубашку через голову и стал отряхивать шею, поспешно избавляясь от останков паука.
  
  Сердце стучало так сильно, словно готово было разорваться в груди.
  
  Разобравшись с пауком, Дерек подождал еще пару минут, пока не пришел в себя. На этаже было темно. На улице сгущались сумерки, но он не посмел включить свет. Всю неделю здесь нельзя будет включать свет. Возможно, ему удастся смотреть телевизор на цокольном этаже. Никто снаружи не заметит — ведь со стороны дороги все окна дома будут оставаться темными.
  
  Да разве и нужен был свет для дел, которыми он собирался заниматься? И в темноте не заблудится.
  
  Дерек удивился, почему Пенни до сих пор не ответила на сообщение. Пора было снова написать ей, сообщить, что в доме больше никого нет. Но сначала нужно осмотреться и окончательно убедиться, что все в порядке.
  
  Надев рубашку, он поднялся по лестнице и увидел, что задняя дверь закрыта на засов. Было еще достаточно светло, и парень хорошо ориентировался в пространстве, пока двигался к главному входу. Дверь была заперта. На стене в холле находилась панель с клавишами сигнализации. Дерек уже много раз бывал в доме у Адама, видел, как тот отключал систему, и знал код. Нужно только набрать его, открыть задвижку задней двери, и тогда он сможет приходить и уходить когда захочет. Ему придется оставлять дверь дома открытой, но здесь, на окраине города, вряд ли кому-то придет в голову залезть сюда.
  
  Теперь, когда Дерек впервые остался в этом доме один, он казался ему совсем другим. Никто не знал о том, что здесь есть живая душа. Осматриваясь по сторонам, он чувствовал огромное напряжение, сердце бешено колотилось, ладони вспотели.
  
  Хитрец пытался убедить себя, что знает план дома достаточно хорошо, чтобы ориентироваться в темноте, даже в тех местах, куда он не собирался заглядывать, как, к примеру, спальня родителей Адама, где сейчас находился. Большая двуспальная кровать, толстое белое покрывало, рядом — туалетная комната с душем и ванной со всякими прибамбасами. Он с удовольствием порезвился бы здесь с Пенни. Дерек сразу представил себе, как подруга принимает с ним пенную ванну, прямо как в кино. Но нет, это слишком рискованно. Кушетка в подвале больше подходила для двух молодых людей. В доме имелось не много мест, где они могли бы заниматься этим безбоязненно. Главное, чтобы можно было уединиться и никто не помешал бы в самый ответственный момент.
  
  Целая неделя секса.
  
  Телефон Дерека зажужжал. Пришло сообщение от Пенни. Как раз вовремя. Всего одно слово: «Ну?»
  
  Теперь он мог позвонить ей. Набрал ее номер, она ответила после второго гудка.
  
  — Я в доме.
  
  — О Боже! — Ее голос дрожал от волнения.
  
  — Уже почти стемнело. Приходи. Я открою заднюю дверь.
  
  — Хорошо. Но у нас небольшие проблемы.
  
  — Только не вздумай продинамить меня, Пенни. У меня стояк размером с бревно.
  
  Она шикнула на друга, хотя его никто не мог услышать.
  
  — Не волнуйся, просто родители отчитали меня за то, что я въехала на их машине в телефонный столб. Ну, тот, который в конце шоссе, рядом с дорогой. На капоте всего лишь царапина. Но папа до смерти испугался и сказал, что страховка не покрывает этот случай, поэтому мне придется…
  
  Телефон отключился. Дерек посмотрел на экран — сигнал пропал. Что еще за дела?
  
  Он перезвонил.
  
  — Что случилось?
  
  — Не знаю. Слушай, постарайся прийти сюда к десяти, хорошо? Позвони мне, если возникнут проблемы. Я подожду здесь.
  
  Пенни согласилась и повесила трубку.
  
  Дерек стоял перед комодом Лэнгли. Он протянул руку и дотронулся до него, размышляя над тем, что интересного можно там найти. В глубине души он испытывал чувство вины из-за того, что делает все это. Даже если все пройдет гладко и ни мистер или миссис Лэнгли, ни Адам ничего не узнают. Наверное, однажды он все расскажет другу. Но не сразу, а через несколько лет. Когда все это уже не будет иметь значения.
  
  А может, и не расскажет.
  
  Он не мог поверить в то, что родители Пенни не отпустят ее сегодня вечером. Ему так хотелось, чтобы она пришла. Даже подумал, не взять ли какой-нибудь предмет белья из тумбочки миссис Лэнгли, помастурбировать, привести себя в нужное состояние и быть в полной боевой готовности к тому моменту, когда придет Пенни.
  
  «Ладно, — решил Дерек, — вероятно, есть грань, которую не стоит переступать». Он мог посмотреть телевизор и отвлечься, поэтому вернулся на цокольный этаж — теперь здесь было темно как в бочке — и включил телевизор. Он переключался с канала на канал, редко задерживаясь где-то больше чем на одну секунду, но никак не мог расслабиться, несмотря на то что в ближайшие семь дней этот дом был в полном его распоряжении. Не просто дом, а мечта семнадцатилетнего парня. Место, куда он может приводить свою девушку так часто, как ему захочется.
  
  Это даже лучше, чем в машине. Не нужно бояться, что в самый ответственный момент в запотевшее стекло постучит полицейский.
  
  В его душу стало закрадываться нехорошее чувство. Соседи добры к нему. По крайней мере мать Адама. Мистер Лэнгли всегда смотрел на него как на непрошеного гостя, словно ему мешали посторонние и он хотел тишины и покоя, когда не работал у себя в офисе и не защищал своих клиентов, помогая им обойти закон, или чем он там занимался. Дерек знал Адама уже, наверное, лет десять. Оставался здесь на ночь, ходил с их семьей в походы.
  
  Что Лэнгли о нем подумают, если правда всплывет наружу? Отец Адама был юристом. Может ли он подать на Дерека в суд? Станет ли судиться с человеком, которого знает? Или, хуже того, не вызовет ли полицию?
  
  Мобильный телефон Дерека зажужжал. Он посмотрел на экран и увидел номер Пенни.
  
  — Да? — Но прежде чем Пенни смогла сказать хотя бы слово, сигнал пропал.
  
  На цокольном этаже, наверное, плохо ловились сигналы. Слишком много помех. Он взял со стола трубку городского телефона и набрал номер подруги.
  
  — Я не смогу прийти, — огорошила Пенни. А потом прошептала: — Меня заперли.
  
  — Черт, — бросил Дерек. — Черт, черт, черт!
  
  — Не могу больше говорить. Может, встретимся как-нибудь в другой раз? Например, завтра, хорошо? Ну все. — И она отключила телефон.
  
  Дерек повесил трубку. Идеальный план провалился. Теперь у него посинеют яйца. И дело было даже не в том, что он собирался переспать с Пенни. Просто хотел побыть с ней. Дерек мечтал, чтобы они остались наедине в пустом доме, где никто им не помешает, и поговорили о том, что будут делать дальше. Родители считали Дерека ленивым засранцем без мечтаний и амбиций, но это было неправдой. Он мог рассказать об этом Пенни. О том, что хочет стать программистом — возможно, придумывать новые игры или что-то в этом духе. Если бы он сказал отцу, что хочет создавать компьютерные игры, тот ответил бы: «Знаешь, я тоже хотел, чтобы мое увлечение стало делом моей жизни, но нужно реально смотреть на вещи!»
  
  Дерек опять начал переключать каналы. Поиграл немного в «Halo» на приставке Адама, потом посмотрел MTV и даже задремал во время выступления Джастина Тимберлейка. Здесь было здорово сидеть, даже в одиночестве. Никто не донимал по пустякам.
  
  Но было уже поздно, и парень понимал, что нужно уходить.
  
  И вдруг с улицы донеслись какие-то звуки. Шуршание шин по гравию.
  
  Дерек схватил пульт и выключил телевизор. В подвале под потолком были небольшие оконца. Дерек забрался на кушетку, чтобы увидеть, что происходит на улице.
  
  «Сааб». Машина Лэнгли.
  
  Проклятие!
  
  Самое время убираться из дома. И как можно быстрее. Он побежал по лестнице к задней двери черного хода и уже собирался открыть ее, но в этот момент понял, что, если сделает это, возможно, сработает сигнализация. Сначала нужно было ввести код, однако панель находилась около входной двери.
  
  Дерек помчался в холл, надеясь, что успеет прибежать туда и набрать код прежде, чем кто-нибудь войдет в дом, а потом вернется к черному ходу. Но в этот момент он увидел тень за входной дверью. Это был Адам. Следом шла его мать.
  
  Дерек остановился, повернулся и бросился в подвал. Он слышал, как открылась дверь и раздались голоса. Говорила Донна Лэнгли:
  
  — Я же сказала, мне очень жаль. Думаешь, я хотела испортить всем отпуск?
  
  Дерек лег на пол рядом с люком в подвал и уже собирался отодвинуть люк, когда на цокольном этаже зажегся свет. Выключатель находился наверху лестницы, и это означало, что кто-то спускается вниз. Он втиснулся в узкое пространство между кушеткой и стеной, надеясь, что сможет остаться незамеченным. Но что, если кто-нибудь спустится сюда и решит посмотреть телевизор?
  
  Кто-то спускался по лестнице. Дерек услышал, как открылась дверь холодильника и туда что-то положили, потом наверху Адам крикнул: «Мне убрать лед в морозильник?»
  
  Дерек подумал, что, возможно, стоит привлечь его внимание, рассказать все, попросить у Адама помощи, чтобы он вывел его из дома. Возможно, друг разозлится, но ни за что не выдаст его. Иначе родители подумают, что они были заодно. Но прежде чем Дерек решил, что ему делать, Адам снова поднялся наверх. Но свет не погасил. Дерек подумал, что он может вернуться. Слышались обрывки фраз, доносившиеся сверху.
  
  Мистер Лэнгли: «Иди спать. Завтра разберем вещи».
  
  Миссис Лэнгли: «А вдруг утром мне будет лучше?»
  
  Мистер Лэнгли: «Да, не исключено. Ладно. Мы можем поехать завтра вдвоем с Адамом, а ты присоединишься к нам потом, когда поправишься. Решай сама».
  
  Миссис Лэнгли: «Ради Бога, ты и правда думаешь, что я это нарочно подстроила? Что хотела заболеть?»
  
  Мистер Лэнгли: «Я вернусь через минутку».
  
  Отлично, раз они собирались ложиться спать, то неприятности можно было ждать разве что от Адама. А если и он уйдет к себе в комнату, Дереку оставалось только дождаться, когда хозяева уснут, тихонько подняться наверх, набрать код и выйти из дома через черный ход. Главное, чтобы Пенни не передумала, не убежала из дому и не пришла сюда. Только бы этого не случилось.
  
  Сверху раздался голос Альберта Лэнгли:
  
  — Кто это, черт его возьми?
  
  Дерек с ужасом подумал, что говорили о нем. Но как мистер Лэнгли мог догадаться, что он сидит внизу?
  
  Нет, это был кто-то другой. По гравию зашуршали шины, потом все стихло. Затем хлопнула дверь автомобиля.
  
  Только не это. Не хватало еще полуночных гостей.
  
  — Пап, я не знаю, кто это! — крикнул Адам.
  
  Дереку показалось, что он слышал звук шагов на улице, затем Адам что-то сказал, вероятно уже открыв дверь.
  
  Судя по звуку шагов, какой-то человек, а возможно, и двое (Дерек не был уверен до конца), вошел в дом.
  
  Послышались приглушенные голоса. Потом мистер Лэнгли спросил: «С чего вы взяли?»
  
  Затем пришедший что-то сказал, но до Дерека долетали только обрывки слов. А потом прозвучало очень четко:
  
  — Позор! Сукин сын!
  
  И в этот момент Дерек услышал первый выстрел. Адам закричал:
  
  — Папа! Папа!
  
  Миссис Лэнгли крикнула со второго этажа:
  
  — Альберт! Альберт! Что происходит?!
  
  — Мама! Не ходи сюда! — крикнул Адам.
  
  И тут Дерек услышал второй выстрел. И звук… похожий на падение тела с лестницы.
  
  Послышался топот — кто-то бежал через дом. Их было как минимум двое. Они мчались сломя голову. Это длилось не более двух секунд.
  
  Дерек услышал третий выстрел, и кто-то покатился по лестнице, ведущей к черному ходу.
  
  После этого — тишина.
  
  Дерек дрожал от страха, зубы стучали. Он снова услышал шаги — кто-то ходил по дому, только теперь уже медленными, размеренными и осторожными шагами. Неизвестный спустился к черному ходу. Потом замер на секунду, повернул за угол и направился на цокольный этаж. Теперь Дерек слышал шаги не так четко — их заглушал ковер, покрывавший бетонный пол. Но он ощущал чье-то присутствие. Это был человек, который стрелял. Убийца. Он стоял в нескольких футах, по другую сторону кушетки. Дерек слышал его тихое частое дыхание.
  
  Он сжал зубы, чтобы не стучали. На мгновение он испугался, что убийца услышит, как пульсирует кровь у него в висках.
  
  А потом незнакомец поднялся наверх и выключил свет. Открылась и закрылась входная дверь, затем — хлопнула дверь машины. Мгновение спустя колеса покатили по гравию.
  
  Дерек выждал еще минут пять, потом вылез из-за кушетки, поднялся по лестнице и оказался на площадке перед дверью черного хода. Лунного света, струившегося через окно, было достаточно, чтобы он разглядел неподвижно распластавшегося Адама — его ноги лежали на лестнице, а голова — в луже черной крови.
  
  Дерек осторожно переступил через тело. Когда он отодвигал задвижку, его руки тряслись. Парень открыл дверь и растворился в ночи.
  Глава первая
  
  В ту ночь, когда убили наших соседей — семью Лэнгли, — мы ничего не слышали.
  
  Вечер был теплым и влажным, поэтому мы закрыли все окна и включили кондиционер на полную мощность. И все равно температура в доме не опускалась ниже двадцати пяти градусов. Стоял конец июля, и всю неделю мы страдали от жары — каждый день столбик термометра поднимался выше тридцати градусов, за исключением среды, когда он взлетел до сорока. Прошедший в начале недели дождь не улучшил ситуации. Жара не спадала даже после захода солнца.
  
  Обычно вечером в пятницу я ложился позже, чем в другие дни, так что вполне мог бодрствовать в тот момент, когда все произошло. Но на той неделе мне предстояло работать в субботу. Из-за дождя я не убрал дворы некоторых из клиентов, и должен был наверстать упущенное. Поэтому мы с Эллен рано ушли к себе в комнату — примерно в полдесятого вечера. Впрочем, даже если бы мы не спали, то скорее всего коротали бы вечер у телевизора и вряд ли что-нибудь услышали бы.
  
  Дом Лэнгли находился достаточно далеко от нашего. Первый дом на нашей улочке, ближе всего к шоссе. Наш стоял в пятидесяти или шестидесяти ярдах от него. С шоссе его не было видно. Дома на окраине Промис-Фоллс — небольшого городка, затерявшегося на просторах штата Нью-Йорк, — обычно строились на значительном расстоянии друг от друга. Мы могли видеть дом Лэнгли через деревья, но никогда не слышали шума, если они устраивали вечеринки, а им не мешал грохот моей газонокосилки, когда я налаживал ее. По крайней мере соседи никогда не высказывали возмущений на этот счет.
  
  В субботу я проснулся в полседьмого утра. Эллен в этот день не нужно было идти на работу в колледж, но она заерзала под одеялом, когда я сел на кровати.
  
  — Спи, у тебя сегодня выходной.
  
  Поднялся, прошелся по комнате, но задержался у кровати, заметив, что книга, которую жена читала перед сном, валялась на полу. Одна из тех книг, которые стопкой лежали на столике у ее кровати. Если ты занимаешься организацией литературного фестиваля, то приходится много читать.
  
  — Все в порядке, — ответила она, уткнувшись лицом в подушку и поплотнее кутаясь в одеяло. — Я сварю кофе. Все равно ты разбудил бы меня, одеваясь.
  
  — Ладно, раз уж ты проснулась, приготовь заодно и яичницу.
  
  Эллен что-то пробормотала в подушку, я не расслышал, что именно, но тон ее голоса нельзя было назвать особенно дружелюбным.
  
  — Если я правильно понял, тебя это не затруднит, верно? Тогда пожарь еще и бекон, — продолжал я.
  
  Она повернула ко мне голову:
  
  — Скажи, у нас есть профсоюз рабов? Хочу вступить.
  
  Я подошел к окну и поднял жалюзи. Первые солнечные лучи проникли в темную комнату.
  
  — Ой, убери свет, — поморщилась жена. — Джим, опусти жалюзи.
  
  — Похоже, сегодня опять будет жара. — Я даже не притронулся к жалюзи. — Хорошо бы дождь пошел — тогда у меня будет причина не ходить сегодня на работу.
  
  — Эти люди умрут, если их траву не подстригут одну неделю?
  
  — Они еженедельно платят мне за работу, солнышко. Так что лучше поработать в субботу, чем возвращать деньги.
  
  Эллен нечего было ответить. Нельзя сказать, что мы жили впроголодь, но и разбрасываться деньгами нам не хотелось. К тому же уход за прилегающими к домам территориями считался сезонной работой для этой части страны. Заработать можно было только в период с весны по осень, если только не расширить спектр услуг и не приделать к моему пикапу снегозаборник, чтобы расчищать дорожки зимой. В тот момент я как раз разыскивал бывший в употреблении снегозаборник. Здешние зимы бывали суровыми. Пару лет назад даже в Осунго наметало такие сугробы, что они полностью закрывали окна первых этажей.
  
  Я занимался уборкой лужаек последние два года и теперь искал возможность заработать больше денег. Это была не та работа, о которой я мечтал, и совсем не то, чем хотел заниматься, когда только вступал во взрослую жизнь. Но все же это намного лучше того, что я делал раньше.
  
  Эллен глубоко и протяжно вздохнула и откинула одеяло. Она инстинктивно потянулась за пачкой сигарет, которая обычно лежала на прикроватном столике, но потом вспомнила, что давно бросила курить и там ничего нет.
  
  — Завтрак не заставит себя долго ждать, ваше величество. — Жена наклонилась, чтобы подобрать лежавшую на полу книгу. Повертев ее в руках, она заметила: — Даже не верится, что это было бестселлером. Кому интересна книга о какой-нибудь деревенщине? Вот почему действие большинства книг происходит в городах. Там есть яркие люди. Настоящие характеры.
  
  Я пошел к ванной, морщась и потирая поясницу.
  
  — У тебя что-то болит? — забеспокоилась Эллен.
  
  — Да нет. Все нормально. Немного потянул спину вчера. Косил и как-то неудачно повернулся.
  
  — Ты уже не молод, чтобы играть в такие игры, Джим. — Жена встала, надевая тапочки и накидывая халат.
  
  — Спасибо, что напомнила.
  
  — А мне и не нужно напоминать тебе. За меня это сделает твоя спина.
  
  Она вышла из спальни, а я пошел в ванную бриться.
  
  Из зеркала на меня смотрело обожженное солнцем лицо. Я постоянно напоминал себе, что нужно пользоваться солнцезащитным кремом и носить шляпу с козырьком, но за день до того, как установилась жара, я забросил бейсболку в машину и благополучно забыл ее там, а солнцезащитный крем, вероятно, стерся, после того как я вспотел. Мне удалось неплохо сохраниться для своих сорока двух лет. Несмотря на то что работа выматывала меня физически, я был теперь в куда лучшей форме, чем два года назад, когда большую часть времени проводил, сидя в огромном «гранд-маркизе» с хорошим кондиционером, катаясь по Промис-Фоллс, открывая двери перед всякими засранцами и старательно выполняя роль заслуженного мальчика на побегушках, лишенного всякого самоуважения. С тех пор я потерял в весе тридцать фунтов и вернул своему телу былую силу, утраченную лет десять назад. А главное, никогда еще за свою жизнь я не спал так крепко — во многом благодаря тому, что каждый день возвращался домой, не чувствуя под собой ног от усталости. Однако подъем рано утром по-прежнему оставался для меня настоящим испытанием. И сегодняшний день не стал исключением.
  
  К тому времени, когда я спустился на кухню, дом уже наполнился запахом жареного бекона. Эллен разливала кофе в чашки. Субботний выпуск «Промис-Фоллс стандартс» лежал на кухонном столе, газета была уже развернута, и я мог прочитать передовицу.
  
  — Опять пишут про твоего старинного друга, — поморщилась Эллен, разбивая в миску яйца.
  
  Заголовок гласил: «Пьяная выходка мэра в доме для матерей-одиночек». Внизу красовался еще один заголовок: «Мэр поклялся, что в следующий раз будет „дарить печенья, а не выбрасывать их“».
  
  — Боже, все этому придурку неймется.
  
  Я взял газету и прочитал передовицу. Мэр Промис-Фоллс — Рэндалл Финли — явился в принадлежавший государству дом, где одиноким незамужним матерям и их новорожденным предоставлялась поддержка и выделялось жилье. Этот дом считался достижением предыдущего мэра, которое Финли называл бессмысленной растратой денег налогоплательщиков. Хотя, если честно, мэр почти все считал бессмысленной тратой денег налогоплательщиков, за исключением средств, выделяемых на его машину с водителем. Но без шофера ему трудно было бы обойтись, учитывая его любовь к алкоголю и судимость за вождение в нетрезвом виде, которую он получил несколько лет назад.
  
  В статье рассказывалось, что после заседания городского совета Финли поехал в город, заглянул в пару баров, а по дороге домой велел водителю — я предположил, что скорее всего это был Лэнс Гэррик, но в статье его имя не упоминалось, — остановиться у дома для матерей-одиночек. Финли вышел из машины и стал барабанить в дверь, пока старшая по дому, Джиллиан Меткалф, не открыла ее. Она не хотела впускать мэра, но тот ворвался внутрь и продолжил орать:
  
  — Если бы ваши девки хоть немного держали себя в руках, то не оказались бы в таком дерьме!
  
  Дальше, по свидетельству молодых женщин, живших в доме, его стошнило прямо на ковер в холле.
  
  — Впечатляющий поступок, — усмехнулся я, — даже для Финли.
  
  — Тебя замучила ностальгия? — спросила Эллен. — Как думаешь, он взял бы тебя назад?
  
  Я чувствовал себя таким измотанным, что у меня не было сил придумывать какую-нибудь остроту в ответ. Отхлебнув кофе, я продолжил читать статью. Когда в пятницу утром в прессе начали появляться сообщения о выходке мэра, тот сначала все отрицал — было неясно, лгал или просто ничего не помнил, — но днем, когда ему были предъявлены неоспоримые улики, включая испачканный рвотой ковер, который лежал в холле и который Джиллиан Меткалф принесла в ратушу и положила на ступени, мэр пошел на попятную.
  
  — Я глубоко сожалею, — признался он в письме, не решаясь показаться прессе лично, — в своем поведении прошлым вечером в Доме Свонсон. — Дом был назван в честь Елены Свонсон — покойного члена городского совета, которая возглавляла местное движение феминисток. — Совет был очень напряженным, и я позволил себе расслабиться больше, чем стоило бы. Я по-прежнему намереваюсь оказывать значительную поддержку Дому Свонсон и приношу искренние извинения. В следующий раз я, надеюсь, буду дарить печенья, а не выбрасывать их.
  
  — Узнаю Рэнди. И вечно он заканчивает свои выступления шуткой. По крайней мере больше не прикидывается, что ничего не произошло. Наверное, потому, что было очень много свидетелей.
  
  Эллен достала три тарелки, положила на каждую из них по полоске бекона, два жареных яйца и пару тостов и поставила все на кухонный стол. Я положил в рот кусок бекона. Соленый, жирный и очень вкусный.
  
  — М-м.
  
  — Поэтому ты и держишь меня, не так ли? Чтобы я готовила тебе завтраки?
  
  — Твой обед меня тоже устраивает.
  
  Она взяла газету, перевернула страницу и стала читать семейную рубрику. Я выпил кофе, потом отправил в рот вилку с яйцом, откусил бекон и тост. У меня была своя система в поглощении пищи.
  
  — Ты будешь работать до вечера?
  
  — Я надеюсь закончить вскоре после полудня. Из-за дождя мы отложили все на день, но вчера начали наверстывать упущенное.
  
  С восьми утра до пяти вечера мы обычно успевали обработать по семь-восемь участков, даже если попадались дворы, где приходилось повозиться и немного облагородить территорию. В таких случаях работать приходилось больше, но и оплата была выше. Эллен в своем колледже зарабатывала больше меня, но мы не могли допустить, чтобы я потерял мой бизнес.
  
  — А что? — спросил я. — У тебя есть планы?
  
  Жена пожала плечами:
  
  — Однажды я видела, как ты смотрел на свои картины. — В нашем гараже у стены стояло несколько холстов разной степени завершенности. Они давно покрылись толстым слоем пыли. Когда я ничего не ответил, она продолжила: — Подумала, что ты снова хочешь заняться этим.
  
  Я покачал головой:
  
  — Старая история. Я давно думал побросать их в пикап и отвезти на помойку.
  
  Эллен нахмурилась.
  
  — Перестань, — возмутилась она.
  
  Я взял последний кусок тоста и собрал им желток, отправил его в рот и вытер уголки губ салфеткой.
  
  — Спасибо, сладкая моя. — Я встал и поцеловал жену в темя. — Что будешь сегодня делать?
  
  — Читать, — устало ответила она. — Конечно, я не собираюсь прочитать труды всех писателей, которые придут на фестиваль, но должна знать хотя бы немного об их работах. Чтобы не приходилось выкручиваться, когда случайно столкнусь с кем-нибудь из них на вечере. Большинство писателей очень милые люди, но испытывают огромную потребность во внимании. Им нужно постоянно доказывать свою состоятельность.
  
  — Что-то наш маленький член семьи не показывает носа. — Я положил тарелку в раковину.
  
  — Наверное, тебе стоит разбудить его. Вообще-то я думала, что с этой работой справится запах бекона. Скажи ему, что я оставила для него несколько кусочков, а пару яиц быстро поджарю.
  
  Поднявшись наверх, я остановился перед дверью в комнату сына. Тихо постучал в закрытую дверь, потом слегка приоткрыл ее и увидел, что он лежит под одеялом, отвернувшись к стене.
  
  — Дерек, дружок, просыпайся!
  
  — Я не сплю.
  Глава вторая
  
  Дерек по-прежнему лежал, повернувшись лицом к стене.
  
  — Я сегодня не смогу встать. Заболел.
  
  Я распахнул дверь пошире и вошел в его комнату. Здесь все было как обычно — перевернуто вверх дном, как будто только что разорвалась бомба. Куча одежды на полу, с полдюжины кроссовок, и ни к одной нельзя найти пары; повсюду разбросаны коробки от дисков и игр, на столе — целых три монитора, две клавиатуры, а внизу — несколько системных блоков и спутанный клубок проводов, часть из которых была присоединена к чему-то, а часть — просто лежала без дела. Когда-нибудь он спалит дом.
  
  — Что случилось?
  
  Дерек был мастером по части выдумывания болезней, чтобы прогулять школу, но если речь заходила о том, чтобы помочь отцу, он никогда не отлынивал.
  
  — Я плохо себя чувствую.
  
  Проходившая мимо Эллен услышала обрывки разговора и заглянула в комнату:
  
  — В чем дело?
  
  — Говорит, что заболел, — объяснил я.
  
  Она прошла мимо меня, села на край кровати Дерека и хотела положить ему руку на лоб, но парнишка отвернулся, не давая матери прикоснуться к себе.
  
  — Перестань. Я хочу проверить, нет ли у тебя температуры.
  
  — У меня нет температуры, — буркнул он, продолжая прятать лицо. — Неужели я не могу поваляться в постели всего один день? Сегодня же суббота!
  
  — У тебя был выходной в прошлый понедельник, и полвторника ты отдыхал из-за дождя, — напомнил я. — Где-то потеряешь, где-то найдешь. Мы должны все закончить к полудню. У нас остались только Симпсоны, дом Вестлейков и еще этой, как ее зовут? Она отдала тебе свой компьютер. У нее кошка, похожая на лохматую свинью.
  
  Ох уж этот Дерек! Хороший мальчишка, и я не мог найти слов, чтобы выразить, как сильно его люблю, но иногда он мог выкинуть что-нибудь в этом духе. Просто мастерски умел увильнуть от своих обязанностей и всегда делал это с творческим огоньком. Дерек ненавидел школу и слыл большим выдумщиком; правда, не все его затеи были удачными. Сразу вспомнилось несколько случаев. Пару лет назад они с приятелем Адамом стали запускать петарды, положив их в сухую траву позади дома. Дождя не было уже с месяц, и от малейшей искры мог возникнуть пожар, который спалил бы весь дом. Тогда я чуть не сломал ему шею. Потом как-то раз он ввязался в новую авантюру вместе со своим пятнадцатилетним приятелем, который взял «эм-джи» своего отца без разрешения и не имея водительских прав. Потом ребята стали наматывать на нем круги вокруг дерева. К счастью, никто не пострадал, кроме, разумеется, автомобиля. А еще был случай, когда они с другом решили исследовать крышу школы и взобрались на нее по водосточному желобу, словно какие-нибудь ниндзя. Возможно, если бы озорники сидели там тихо, их никто и не заметил бы, но они решили устроить там забег на скорость, а потом перепрыгнуть на крышу другого корпуса школы — что-то около восьми футов. Просто чудо, что балбесы не сорвались и не разбились.
  
  «Риск был минимальным», — убеждал меня потом Дерек, словно это могло оправдать его.
  
  Они так топали по крыше, что сторож вызвал полицию. Мальчики отделались предупреждением, во многом благодаря тому, что ничего не было сломано. Но я страшно разозлился, когда полицейские привели сына домой.
  
  — Еще один такой чертов фокус, — предупредил я, — и будешь подыскивать себе другое жилье.
  
  Позже пожалел о своих словах. Я не хотел сказать, что выгоню его после следующей проделки. Подростки иногда делают глупые вещи, но ты должен поддерживать их, что бы ни случилось. Ведь это часть твоих обязанностей.
  
  Если Дерек действительно был болен, я не хотел, чтобы он вставал из постели и таскал газонокосилку в такую жаркую и влажную погоду. Но мне показалось, что дело не в болезни.
  
  — Ты напился? — Едва ли я мог оскорбить его этим вопросом. Месяц назад нашел упаковку из шести банок пива, припрятанную за оконной рамой в нашем гараже.
  
  — Нет. — Он резко отбросил одеяло, перекатился на другой бок и спрыгнул с кровати, толкнув при этом мать. — У меня все хорошо.
  
  Мы с женой немало удивились, когда увидели сына в джинсах и футболке. Дерек достал свои рабочие ботинки, даже не обратив внимания на валявшиеся рядом с кроватью кроссовки.
  
  — Я буду работать. И плевать на болезнь.
  
  Эллен испытующе посмотрела на меня, словно хотела, чтобы я расспросил его, в чем все-таки дело, но я лишь пожал плечами и сказал:
  
  — Хорошо.
  
  — Я пожарила бекон. Если хочешь, приготовлю яичницу…
  
  — Не хочу есть, — ответил Дерек.
  
  Жена поднялась с кровати и развела руками, показывая, что ей больше нечего сказать.
  
  — Как хочешь, — вздохнула она и вышла из комнаты.
  
  — Подожду в машине, пока ты соберешься. — Я закрыл за собой дверь.
  
  Супруга стояла в коридоре.
  
  — Думаешь, у него похмелье?
  
  Я покачал головой:
  
  — Не знаю. Но если это так, наказание шумной газонокосилкой с утра пораньше будет для него вполне заслуженным.
  
  Я почистил зубы, взял детский аспирин — Эллен слышала, как какой-то доктор на шоу Опры говорил, что он хорошо помогает в подобных случаях, — и вышел на улицу. Воздух был совершенно неподвижным, и стало ясно, что день опять выдастся жарким.
  
  Позади нашего дома находилась пристройка, которую я называл сараем, хотя на самом деле это был гараж на две машины с одной большой широкой дверью. Здесь хранились мои инструменты и стоял рабочий стол. Я почти задаром приобрел шесть старых газонокосилок и починил. Обычно мы брали с собой два аппарата, но даже если они вдруг выходили из строя, у меня всегда было чем их заменить. Правда, у нас имелся только один садовый трактор марки «Джон Дир»; его зеленая краска и желтые полоски вылиняли на солнце. Он уже стоял в маленьком прицепе позади моего пикапа «форд». На двери машины было написано: «Служба Каттера по уходу за газонами», — еще красовался номер телефона и мое имя: Джим Каттер.
  
  Я быстро проверил, подготовлено ли все необходимое для работы. Кусторез и удлинители, маленькие красные пластиковые контейнеры: четыре с чистым бензином для газонокосилок и трактора и пять — с примесью газа — для кустореза и пылесоса, который мы использовали для удаления листьев. Я ненавидел грохот, который он издавал, — его можно было сравнить с шумом приземляющегося самолета, но зато он гораздо быстрее очищал дороги от скошенной травы, чем метла. Когда нужно спешить, чтобы побыстрее поспеть на новый участок, скорость в работе особенно важна. А после того как ты целый час трудишься на жаре, толкая перед собой газонокосилку или работая с электрическим кусторезом, меньше всего хочется брать в руки метлу.
  
  Я заглянул в машину, проверяя, взял ли перчатки для каждого из нас и наушники, чтобы не глохнуть от шума. Открыл бардачок и посмотрел, есть ли у меня запасная катушка с леской, на случай если электрическая коса выйдет из строя.
  
  И все же чего-то нам не хватало. Пока я пытался понять, что бы это могло быть, хлопнула входная дверь и появилась Эллен с кулером в руках. Там был ленч, приготовленный мною еще вечером. Я улыбнулся и забрал его.
  
  — Ну, как там дела?
  
  — Я решила просто не мешать ему. Давай выберемся куда-нибудь сегодня вечером, если у тебя останутся силы? Можно съездить в Олбани за покупками.
  
  — Ну конечно. Шопинг — это так весело.
  
  Мой голос звучал не особенно искренне. Жена смерила меня пристальным взглядом.
  
  — Сходим куда-нибудь пообедать. Посмотрим кино. Вышел новый «Крепкий, крепкий, крепкий орешек» с Брюсом Уиллисом. Мне нужно отвлечься от моих литературных дел.
  
  Я неуверенно пожал плечами:
  
  — Посмотрим, как дело пойдет. Пообедать вместе — это хорошо, а вот шопинг меня не особенно радует.
  
  — Тебе нужно устроить себе хотя бы одни полноценные выходные за лето. Ты не отдыхал даже на Четвертое июля. Пусть хотя бы один денек Дерек поработает без тебя. Он многое может сделать без посторонней помощи, а на следующий день ты просто поработаешь немного больше. Ему не помешает взять на себя дополнительную ответственность. Мальчику это лишь пойдет на пользу. А мы можем поехать в Монреаль, чтобы послушать джаз.
  
  Идея была замечательной, но я лишь буркнул:
  
  — Поживем — увидим.
  
  — Ага, конечно. Поживем — увидим. Именно такая эпитафия будет написана на твоей могильной плите.
  
  Жена хотела уйти, но в этот момент появился Дерек. Сын молча прошел мимо матери, опустив голову, так что челка закрыла глаза, и направился к грузовику.
  
  — Ладно, мы поедем.
  
  Эллен кивнула, желая мне удачной поездки. Садясь в машину, я спросил у Дерека:
  
  — Хочешь за руль?
  
  Тот покачал головой.
  
  — Судя по всему, ты так и не завтракал. Может, остановимся где-нибудь по дороге? Зайдем в «Макмаффин» или еще куда-нибудь? Тебе купить пончиков? Или кофе?
  
  И снова Дерек лишь покачал головой.
  
  — Ладно. — Я завел двигатель. Стекла в машине оставались опущенными. Я подумал, что через некоторое время нужно будет закрыть окна и включить кондиционер. Воткнул передачу и нажал на педаль газа. Трейлер с трактором и все наше оборудование затряслись и задребезжали, пока пикап набирал скорость. Мы выехали на дорогу и были уже на полпути к шоссе, когда вдали показался дом Лэнгли. Я заметил полноприводный «сааб», припаркованный у крыльца, а также седан «акура», принадлежавший Донне Лэнгли.
  
  — А я думал, что они уехали.
  
  — Что? — спросил Дерек.
  
  — «Сааб» на месте. Я думал, что они собираются на отдых. В Стоув, кажется? Или еще куда-нибудь?
  
  Сын оглянулся.
  
  — Похоже, остались.
  
  — Разве Адам не говорил тебе, что они собираются уехать на неделю? Ты ведь ходил к ним прошлым вечером?
  
  — Они могли передумать после того, как я ушел, — предположил Дерек, не отрывая взгляда от окна и стараясь не смотреть на дом Лэнгли.
  
  — Странно все это. Сначала ты резервируешь номер на целую неделю, а потом вдруг, ни с того ни с сего, меняешь решение. — Дерек никак не отреагировал на мои слова. — Может, это связано с Альбертом? Взялся за новое дело или что-то в этом духе, поэтому они и переиграли все в последнюю минуту? Такое бывает, когда работаешь адвокатом по криминальным делам. — Я посмотрел на сына. — Конечно, он не преступник. Просто защищает преступников. — Старая шутка. Наверное, я рассказывал ее уже раз сто.
  
  Когда Дерек опять ничего не ответил, я заговорил писклявым голосом:
  
  — Да, папа, скорее всего так оно и есть. — Потом немного понизил тон: — Ты так думаешь, сынок? Ты правда так считаешь? — И снова заговорил писклявым голосом: — Да, папа, я так думаю. Ты же никогда не ошибаешься.
  
  — Папа, оставь меня в покое, — тихо проговорил Дерек.
  
  Мы выехали на шоссе, и я повернул направо — на север, в сторону Промис-Фоллс. Городок этот небольшой, но в нем есть все самые известные сети ресторанов быстрого питания, крупные супермаркеты вроде «Уол-марта» и «Хоум дипо», кинотеатр-мультиплекс и представительства почти всех автомобильных марок, кроме самых элитных вроде «БМВ». В северной части Промис-Фоллс находится колледж, а это не менее престижно, чем наличие в городе представительства концерна «Вольво».
  
  Миновав районы новостроек, вы попадаете в сохранивший очарование прошлого старый город, с домами, выстроенными более ста лет назад (подобные здания с широкими дворами перед фасадом часто встречаются в этой части штата и в окрестностях Вермонта); с высокими деревьями и главной улицей с множеством маленьких магазинчиков, умудрившихся уцелеть после появления «Уол-марта». Его открыли не без помощи Рэндалла Финли. Он и слушать не стал представителей ассоциации малого бизнеса, боявшихся потерять клиентов из-за появления этого монстра розничной торговли, и сказал, что им не помешает небольшая конкуренция. Милые и старомодные лавки — это хорошо, но они должны обеспечить людей нормальными товарами за их деньги.
  
  Финли умудрился обидеть столько народу, что я не переставал удивляться, как его вообще переизбрали на второй срок. Но у мэра был свой круг почитателей, которых устраивали его нападки на профсоюзы и которые разделяли его интересы. А те, кто сам жил, особенно не соблюдая моральные нормы, видели в Финли родственную душу. Немалому числу жителей Промис-Фоллс даже понравились его грубые высказывания в адрес матерей-одиночек, и они были готовы в любой момент отдать за него свои голоса.
  
  — Так что ты делал вчера вечером? — спросил я, все еще пытаясь разговорить Дерека. — Не слышал, как ты пришел. Почти сразу отключился и спал всю ночь как убитый. Виделся с Пенни?
  
  Сын встречался с Пенни Такер уже больше месяца, она несколько раз была у нас в гостях и показалась мне очень милой девочкой. Представляю, какие рифмы придумывали к ее фамилии ребята из школы, сочиняя хулиганские стишки.
  
  — Нет. Родители заперли ее дома.
  
  — Почему? Что она натворила?
  
  — Разбила машину.
  
  — Что ты говоришь. Неужели так серьезно?
  
  — Нет.
  
  — Что она разбила?
  
  — Бампер.
  
  — Обо что?
  
  — О телефонный столб.
  
  — Теперь ей придется платить за его ремонт?
  
  — Не знаю.
  
  Каждое слово приходилось вытаскивать буквально клещами. И вдруг я заметил кое-что необычное.
  
  — А когда ты перестал носить свою сережку? Ну ту, со значком мира?
  
  Дерек дотронулся до мочки уха, где была крошечная дырочка, и пожал плечами:
  
  — Не знаю. Наверное, выпала где-то. Я давно ее потерял.
  
  Сначала мы поехали к Симпсонам. У них был среднего размера двор. Ровный, без холмиков. Никаких трудностей. Я дал трактор Дереку, зная, что ему нравилось сидеть за рулем. Надеялся, что, если поручу сыну приятную работу, это поднимет парню настроение. Сам подстриг кустарник, затем взял газонокосилку, чтобы обработать те участки, до которых не доставал трактор.
  
  Миссис Симпсон принесла нам по стакану воды, и мы с удовольствием выпили. Я видел ее мужа — он стоял на кухне и с некоторым неодобрением наблюдал за нами. Мне хорошо известен подобный тип людей. Мы были наемными рабочими, и если нам захочется пить, то должны принести воду с собой или пить из садового шланга, как пара золотистых ретриверов. Но миссис Симпсон оказалась не такой врединой, как ее муж.
  
  В конце концов, нам осталось только убрать подстриженную траву с дорожек. Этим занялся Дерек. На все ушло около часа, а когда мы уже собирались садиться в машину, к нам подошел тощий парень примерно такого же возраста, как и сын. У него были густые черные волосы и настолько бледная кожа, словно он загорал под лампочкой в холодильнике. На парне была футболка и шорты с дюжиной карманов. Он подошел к моему окну.
  
  — Вам нужны помощники? — спросил «бледнолицый» и протянул одну из листовок, которые сжимал в руке.
  
  Я прочитал то, что там было написано: «Стюарт Йост. Разнорабочий».
  
  — Извини. — Я передал бумагу Дереку, и тот бросил ее в бардачок. — Со мной работает сын.
  
  — Я ищу себе подработку на лето.
  
  — Сейчас уже конец июля, Стюарт, — заметил я. — Не поздновато ли? Еще один месяц, и начнутся занятия.
  
  — У меня была работа, но я потерял ее, — признался Йост, потом пожал плечами и добавил: — Все равно спасибо.
  
  Когда он ушел, я спросил у Дерека:
  
  — Он учится в твоей школе?
  
  Тот покачал головой, но ничего не ответил. За все утро настроение сына так и не улучшилось, и мне хотелось выяснить, какая муха его укусила. Неужели он разбил еще одну машину? Или опять прыгал по крышам домов с кем-нибудь из друзей, только на сей раз это был полицейский участок, а не школа? А может, парни всю ночь гоняли по улицам города и играли в бейсбол с почтовыми ящиками: сбивая битой каждый ящик, попадавшийся им на пути?
  
  В свое время и я вытворял нечто подобное. Родители со мной не особенно возились.
  
  Но с другой стороны, если бы он влип в какую-нибудь историю и попался за этим, нам с Эллен уже все стало бы известно.
  
  Следующей на очереди была леди с кошкой, похожей на лохматую свинью. Женщину звали Агнесс Стокуэлл. В прошлый раз она настолько расщедрилась, что отдала нам свой старый компьютер, который хранился в гараже, наверное, лет десять. Он принадлежал ее сыну, Бретту, студенту колледжа Теккерей, который спрыгнул с водопада Промис — того самого водопада, в честь которого был назван город Промис-Фоллс. Это случилось на последнем курсе обучения. Миссис Стокуэлл не пользовалась компьютером и никогда не включала его после смерти сына.
  
  — Я ничего не понимаю в компьютерах, — сказала она Дереку. Последний раз гараж открывался в тот день, когда мы приезжали в прошлый раз, и мой парень, который коллекционировал старые компьютеры (им с Адамом нравилось разбирать их на части, а потом заново собирать), заметил его на полке. Миссис Стокуэлл, чей муж умер за год до трагического самоубийства сына, сказала Дереку, что он может забрать его.
  
  Участок Агнесс оказался более сложным. У нее было много клумб с цветами, и это затрудняло работу трактора. Поэтому мы взяли в руки по газонокосилке и принялись за дело. Миссис Стокуэлл оказалась более щедрой на благодарность, чем миссис Симпсон. Она принесла лимонада, когда я доставал триммер, чтобы подчистить края газона, и мы с удовольствием выпили. Дерек даже умудрился сказать ей спасибо.
  
  К тому времени температура поднялась до тридцати пяти градусов и жара стала почти нестерпимой.
  
  Я уже собирался заканчивать работу в ее дворе, когда услышал звонок сотового телефона, который оставил на приборной доске автомобиля. Открыв дверь машины, я присел на край сиденья и взял телефон. Звонили из дома.
  
  — Алло?
  
  — Наверное, тебе стоит вернуться. — Голос Эллен показался мне немного странным — она говорила так, словно пыталась скрыть волнение.
  
  — Почему?
  
  — В доме Лэнгли что-то случилось. Там стоит с полдюжины полицейских машин. Они протянули оградительную ленту. А один полицейский уже идет к нашему дому.
  
  — Черт возьми, — бросил я, и сын, который к этому времени тоже сел в машину, с удивлением посмотрел на меня. — Да что там стряслось?
  
  — Я не знаю.
  
  — Попробуй разузнать и перезвони мне.
  
  — Я уже ходила туда, но мне ничего не сказали. Но у тебя ведь после работы в мэрии сохранились кое-какие контакты, и я думаю, что ты смог бы разузнать больше, чем я.
  
  — Хорошо. Мы едем домой. — Я захлопнул крышку телефона и повернулся к Дереку: — В доме Лэнгли полиция.
  
  Но он лишь посмотрел на меня и промолчал.
  Глава третья
  
  Прошлой ночью в доме Лэнгли что-то произошло — нам стало ясно еще до того, как мы добрались до места. В четверти мили от дома стояли полицейские машины у обочины шоссе и у дороги, которая вела к дому Лэнгли и к нашему. Я сбавил скорость, проезжая через шеренгу машин, наивно полагая, что смогу свернуть на нашу дорогу. Не тут-то было. Она оказалась заблокированной полицейскими автомобилями, и я заметил офицера, который растягивал желтую оградительную ленту.
  
  Проехав еще сто ярдов, я отогнал машину с прицепом как можно дальше на посыпанную гравием обочину. Поскольку мы жили на окраине города, здесь не было ни тротуаров, ни пешеходных дорожек, зато имелись канавы, в одну из которых запросто мог соскользнуть мой трейлер, если не принять мер предосторожности.
  
  Дерек выскочил из машины прежде, чем я успел припарковать ее, и помчался к дому. Я взял ключи, вышел из пикапа и побежал за сыном, который не проронил ни слова за всю обратную дорогу.
  
  Мне удалось догнать его у дороги к дому. Стоявший там полицейский вытянул руку:
  
  — Извините, но вы не можете пройти на эту территорию.
  
  Я показал в сторону дороги, в конце которой виднелся наш дом:
  
  — Я там живу. Мне позвонила жена и…
  
  — Джим!
  
  Я посмотрел через плечо полицейского и увидел Эллен, которая разговаривала с двумя офицерами. Увидев меня, она бросилась ко мне. Полицейский, преградивший нам путь, отошел в сторону, пропуская нас с Дереком. На Эллен были джинсы, кроссовки и футболка, ее волосы немного растрепались, и выглядела жена так, словно выскочила на улицу, не успев до конца привести себя в порядок. Она наложила макияж, но катившиеся из глаз слезы размазали краску по лицу.
  
  Эллен подбежала ко мне, обняла, потом схватила Дерека за руку и притянула к нам.
  
  — Эллен, да что все-таки случилось?
  
  Она всхлипнула, посмотрела на меня, затем — на сына; ее взгляд задержался на Дереке, как будто новость, которую она собиралась сообщить, была для него особенно тяжелой.
  
  — Лэнгли. Прошлой ночью кто-то пришел в их дом и… — Она вновь зарыдала.
  
  — Эллен, — я старался говорить спокойно, — постарайся не волноваться.
  
  Она пару раз вздохнула, снова всхлипнула, засунула руки в карманы и принялась искать платок. Однако поиски не увенчались успехом, поэтому супруга просто вытерла нос указательным пальцем.
  
  — Они все мертвы: Альберт, Донна… — Жена стиснула руку Дерека. — Солнышко, мне очень жаль, но и Адам тоже.
  
  Думал, что парень скажет что-нибудь. Как-то отреагирует. Например, крикнет: «Что?» Или «Ты серьезно?» Или просто: «Нет!»
  
  Я знал, что он должен спросить: «Как это случилось?»
  
  Но Дерек промолчал. У него лишь задрожали губы и почти в ту же секунду глаза наполнились слезами. Сын прижался к матери и стал всхлипывать. Эмоции переполнили его так быстро, что казалось, он сдерживал их все утро.
  
  — Привет, Каттер!
  
  Я отвернулся от жены и сына, плакавших в объятиях друг друга, и увидел Барри Дакуорта — детектива Управления полиции Промис-Фоллс. Он шел навстречу. Дакуорту, как и мне, было чуть больше сорока. Раньше, когда я работал в администрации мэра, наши пути часто пересекались. Было приятно осознавать, что я находился в лучшей физической форме, нежели Барри. По крайней мере в последние два года. У того под рубашкой вырисовывался отчетливый животик, белая ткань расходилась над поясом брюк, обнажая маленький треугольник волосатой кожи. Волос там было больше, чем на голове, которая почти совсем облысела, не считая жалкого зачеса на макушке. Галстук был ослаблен, и воротник рубашки расстегнут. Пиджак, судя по всему, Дакуорт оставил в машине. На улице было слишком жарко, чтобы надевать его. У детектива и без того на рубахе под мышками выступили пятна пота.
  
  Я всегда считал его неплохим парнем. Только немного прямолинейным. Мы не были близкими друзьями, хотя и провели вместе в баре немало вечеров. А в этих местах это уже что-то да значит.
  
  — Барри, — мрачно поздоровался я. Он протянул руку. Мы обменялись рукопожатиями, наши ладони были влажными. — Что случилось?
  
  Он провел рукой по лбу, словно вытирая испарину.
  
  — Ты не возражаешь, если сначала я задам несколько вопросов, Джим, а потом уж отвечу?
  
  Хотел показать, что прежде всего был профессионалом. Я понимал его.
  
  — Конечно, — ответил я. К этому моменту Эллен и Дерек уже повернулись к нам, в надежде что-нибудь узнать.
  
  — Я уже задал несколько вопросов Эллен, но мне хотелось узнать кое-что от тебя. Прошлой ночью ты был дома?
  
  — Да. Я пришел после работы и больше не выходил — очень устал.
  
  — Лэнгли видел вчера вечером?
  
  — Нет. — Я хотел добавить, что Дерек был у них, но решил, что Барри сам расспросит его обо всем.
  
  — А ты ничего не слышал после десяти вечера?
  
  — Ничего. Мы закрыли все окна и включили кондиционеры.
  
  — Может, видел что-нибудь? Ну, там, фары машин или еще что?
  
  Я снова покачал головой:
  
  — Прости. — Я показал на наш дом: — Мы живем далеко от них.
  
  — А ты? — спросил Дакуорт, поворачиваясь к Дереку.
  
  — Что? — У него потекли сопли, сын отвернулся и вытер нос рукавом футболки, на которой все еще оставались обрезки травы после утренней работы.
  
  — Ты ничего не видел и не слышал прошлой ночью?
  
  — Нет, — быстро ответил он.
  
  — Но ты видел Лэнгли вчера вечером, не так ли? Перед тем как они уехали? Твоя мама сказала, что ты ходил прощаться с Адамом, поскольку тот собирался уезжать с родителями на отдых.
  
  Сын кивнул.
  
  — В котором часу это было? — спросил Барри.
  
  Дерек неуверенно пожал плечами:
  
  — Думаю, около восьми. Может, немного позже. Когда я уходил, они садились в машину.
  
  Восемь? Мы не видели парня весь вечер. Наверное, он еще куда-то пошел после того, как покинул дом Лэнгли. Возможно, встречался с Пенни.
  
  Я решил, что настало время выудить из приятеля немного информации.
  
  — Барри, может, все-таки расскажешь, что случилось?
  
  Он с силой выдохнул, так что его щеки надулись.
  
  — Через несколько минут сюда приедут журналисты, — продолжал я. — Ты просто обязан будешь рассказать им о произошедшем. Так почему бы тебе не порепетировать с нами?
  
  Дакуорт помолчал еще немного, а потом ответил:
  
  — Это напоминает казнь. Какой-то неизвестный, хотя, возможно, их было двое, мы не знаем наверняка, забрался прошлой ночью в дом Лэнгли и расстрелял их. Всех троих.
  
  — Господи Иисусе! — Я был потрясен до глубины души.
  
  Эллен схватила меня за руку.
  
  — Какой ужас! — прошептала она.
  
  Я посмотрел на дом: полицейские входили и выходили, тихо переговариваясь и качая головами.
  
  Барри продолжал:
  
  — Альберта Лэнгли нашли у двери, его жена, судя по всему, вышла на лестницу, желая узнать, что происходит. Там ее и убили. А парень… Адам, кажется? — Он посмотрел на Дерека, желая услышать подтверждение, и мой сын кивнул. — Адама застрелили на лестнице у черного хода. Наверное, он пытался сбежать, но получил пулю прямо сюда. — Барри дотронулся до своей шеи под левым ухом.
  
  Я остолбенел. Несмотря на жару, по спине пробежал холодок.
  
  — Ничего не понимаю. Мне казалось, они уехали. Соседи же собирались отдохнуть. — Я обратился к Дереку: — Разве они не хотели уехать на неделю?
  
  — Да, — ответил тот. Его лицо по-прежнему было мокрым от слез.
  
  — Женщине стало плохо, — ответил Барри. — Они уже выехали, но у нее заболел живот или еще что-то, мы это пока не выяснили. На обратном пути, примерно в десять вечера, Лэнгли позвонил одному из секретарей своей юридической фирмы. Звонил домой. Сказал, что его жена заболела, они откладывают путешествие и возвращаются, а утром, если ей станет лучше, снова попытаются уехать. Но в тот момент вспомнил об одном деле и попросил привезти утром документы, чтобы он смог поработать, а возможно, и взять их с собой, если удастся уехать.
  
  — Понятно, — кивнул я.
  
  — Поэтому секретарь прибыла к ним с бумагами примерно к девяти утра, постучала в дверь, но никто не ответил. Постучала еще пару раз, думая, что, возможно, хозяева еще спят. Потом позвонила со своего мобильного. Она слышала, как в доме звонит телефон, но никто не взял трубку. Ее это встревожило.
  
  Мы внимательно слушали детектива.
  
  — Тогда она заглянула в ближайшее к двери окно. — Дакуорт указал на дом — рядом с дверью имелось окно. — Увидела лежавшего Лэнгли и его жену и позвонила в полицию.
  
  — Бедная женщина. Какой ужас! Представляю, каково это — обнаружить нечто подобное, — вздохнула Эллен.
  
  — Лэнгли позвонил вчера секретарше и сказал, что отъехал всего миль на десять от дома, а это значит, что вернулись они вскоре после десяти вечера. Так что кто бы это ни сделал, но убийства были совершены после десяти. Возможно, вскоре после их приезда. Они еще не успели переодеться ко сну, даже мать семейства. Поскольку миссис Лэнгли плохо себя чувствовала, она должна была рано лечь спать. Ваши соседи даже не отнесли в дом свои вещи.
  
  — Лэнгли могли и не распаковываться, — предположил я. — Ведь они собирались уезжать на следующее утро.
  
  — Верно, — согласился Барри. — Мы лишь начали расследование. Нам еще многое нужно выяснить. Криминалисты только приехали на место. — Потом он обратился к Дереку: — Вы с Адамом были друзьями, не так ли? — Сын кивнул. — Ты ничего не слышал, когда бывал у них дома, о том, что их кто-то преследовал? Возможно, его отец из-за чего-то переживал? Или ему кто-нибудь угрожал? Может, это было как-то связано с одним из дел, над которым он работал? — Барри посмотрел на меня. — Он вел много уголовных дел.
  
  — Да, — ответил я. — Об одном даже читал в газетах. Кажется, это была драка? Какой-то парень побил другого, потом убил. А Лэнгли помог вытащить подозреваемого?
  
  Барри кивнул:
  
  — Верно. Дело Маккиндрика.
  
  — Я тоже читала об этом, — кивнула жена. — Том Маккиндрик — тот самый мальчик, которого убили? Он ведь был еще подростком, не так ли?
  
  Дакуорт кивнул, но ничего не сказал, позволив Эллен продолжить рассказ.
  
  — Его ударили по голове, а Альберт — мистер Лэнгли — убедил присяжных, что он сам спровоцировал нападение убийцы… как его звали?
  
  — Энтони Колаптино, — напомнил Барри несколько неуверенным тоном, словно ему пришлось выдать информацию, которая была известна далеко не всем.
  
  — Точно, — продолжила жена. — Альберт убедил суд присяжных, что Энтони Колаптино действовал в целях самообороны, когда напал на Маккиндрика с бейсбольной битой. После того как присяжные вынесли вердикт о его невиновности, отец убитого, Колин Маккиндрик, потерял сознание прямо в зале суда.
  
  — Да, — подтвердил Барри. — Я сам был там.
  
  — Но потом, когда он пришел в себя, разве не угрожал Альберту?
  
  Детектив кивнул:
  
  — Он сказал, что Альберт Лэнгли заплатит за то, что выпустил на свободу этого сукина сына.
  
  — Я не знал, — удивился я.
  
  — Ты никогда не слышал, чтобы Альберт Лэнгли или его сын Адам говорили об этом? — обратился к Дереку Барри. — Может, они боялись, что Колин Маккиндрик попытается свести с ними счеты?
  
  — Нет, — буркнул Дерек. — Я ничего подобного не слышал. — Его голос сорвался, он пошатнулся, как будто у него закружилась голова. Сын все утро стриг траву под палящим солнцем, а этого было вполне достаточно, чтобы получить солнечный удар. К тому же потрясение, которое он испытал из-за известия об убийстве Лэнгли, не прошло даром. Парень выглядел так, словно сейчас упадет в обморок.
  
  Я схватил его под руки.
  
  — Дерек! — воскликнула Эллен.
  
  У Барри явно был другой план действий, и он рявкнул женщине в полицейской форме:
  
  — Принесите воды!
  
  Та поспешила к припаркованному неподалеку автомобилю, вероятно, за водой. Я подвел Дерека к ближайшей полицейской машине и прислонил к ней. Женщина-полицейский подбежала к нам, сорвала с бутылки пластиковую крышку и протянула питье мне. Вода была теплой. Я поднес бутылку к губам Дерека, и он сделал несколько глотков.
  
  — Его нужно отвести в дом, там прохладнее, — заметалась Эллен. Наш дом был примерно в сотне ярдов от этого места, и коллега Барри предложила подвезти. — Я сама его отведу. — Жена, вероятно, считала, что, если я останусь с Дакуортом, смогу больше узнать о том, что произошло прошлой ночью.
  
  — Наверное, у него шок, — предположил Барри, когда машина поехала к дому.
  
  — А у тебя на его месте не было бы шока? Если бы твоего лучшего друга убили вместе со всей его семьей?
  
  Детектив медленно кивнул в знак согласия.
  
  — У тебя есть какие-нибудь предположения? — спросил я. — Это может быть как-то связано с одним из дел, которые вел Альберт? Что-нибудь пропало? Дом обыскивали?
  
  Барри задумался.
  
  — Я понятия не имею, что там случилось, Джим. Только знаю, что троих человек убили и вокруг этой истории поднимется страшная шумиха. Не каждый день в наших местах происходит тройное убийство. Если честно, то на моей памяти не было ничего подобного. За последнее время случилось еще несколько убийств, но чтобы такое… — Он замолчал и посмотрел на шоссе. Я проследил за его взглядом — он смотрел на наш почтовый ящик.
  
  Он был всего один, с фамилией «Каттер». Прошлой зимой я чинил его после того, как он рухнул под тяжестью снега. Лэнгли получали письма на абонентский ящик в городе. Альберту претила мысль, что его письма будут лежать в ящике, который стоит на дороге и любой может их прочитать.
  
  — Что ты там рассматриваешь?
  
  — Что? — рассеянно отозвался Барри. — Да так, ничего.
  Глава четвертая
  
  Прежде чем я успел задать приятелю очередной вопрос, на шоссе появился автомобиль, привлекший к себе наше внимание. Большая черная машина медленно ехала по дороге. Дакуорт выпучил глаза от удивления и проговорил:
  
  — Ну вот, теперь можно и расслабиться. К нам приехал большой человек.
  
  Автомобиль оказался «меркьюри» модели «гранд-маркиз» с тонированными стеклами. Я видел ее сбоку, но знал, что у нее муниципальные номерные знаки. Из-за большого скопления полицейских машин у лимузина не было пространства для маневра, поэтому водитель включил проблесковые маячки и остановился посреди дороги.
  
  Мы с Барри стояли рядом и ждали, когда большая шишка выберется из автомобиля.
  
  — Скажи, зачем ты это сделал? — спросил меня детектив.
  
  — Ты о чем? — машинально спросил я, все еще думая о Лэнгли. Вопрос полицейского застал меня врасплох.
  
  — Зачем ты заехал ему в морду? Сколько раз мне еще придется тебя об этом спрашивать?
  
  — Это всего лишь слухи, Барри.
  
  — Во всем Промис-Фоллс нет ни одного государственного служащего, ни одного человека, который не знал бы о том, что ты разбил мэру нос. Это наша своего рода городская легенда.
  
  — Нельзя верить всему, что слышишь.
  
  — Это одна из тех историй, в которые я охотно верю, — усмехнулся Барри. — А еще я верю в то, что Элвис работал в ресторане быстрого питания на севере города. — Дакуорт посмотрел на вышедшего из машины водителя. Высокий худой человек на вид около сорока лет. Его светлые волосы коротко острижены спереди, а сзади доставали до ворота рубахи. Что-то вроде стрижки под горшок. — Я это к тому, что, когда мэр пришел на собрание городского совета, нос его оказался размером с апельсин. И знаешь, кто из администрации был в тот день уволен? Только подумай, ты до сих пор мог бы работать с Лэнсом, если бы не устроил всю эту хрень.
  
  — Я счастлив, что все так вышло.
  
  — Только я слышал, что сначала ты разбил мэру нос, а потом попросил у него рекомендательное письмо, и он тебе его дал, — усмехнулся Дакуорт. — Думаю, это было еще до того, как ты решил заняться частным бизнесом. Как бы там ни было, ясно одно: у тебя против него что-то было, и это замечательно. Он ведь даже не заявил на тебя в полицию. А всем известно, что трудно сыскать более мстительного ублюдка, чем Рэндалл Финли.
  
  Задняя дверца машины открылась, и появился мэр собственной персоной. Маленький человек, явно страдавший комплексом Наполеона, держался он так, словно был настоящим гигантом. Мэр также предпочел оставить пиджак в машине. Поставив ноги на горячий асфальт, он подтянул брюки и посмотрел на место преступления через солнечные очки.
  
  — Детектив Дакуорт! — крикнул он Барри.
  
  — Покажи мне, как ты умеешь бегать, — прошептал я приятелю на ухо.
  
  Тот повернулся и направился к мэру спокойным шагом. Однако вид у него был такой, словно он едва сдерживал себя, чтобы не побежать, но при этом не хотел, чтобы я подумал, будто он мчится сломя голову по первому зову мэра, даже если на самом деле так оно и было.
  
  Когда Барри приблизился к мэру, его шофер, одетый в свободные брюки и синюю футболку, стоившую, наверное, не менее двухсот долларов, подошел ко мне.
  
  — Каттер. Старина Каттер!
  
  — Лэнс, — произнес я, подумав о том, как «идеально» подходит Лэнсу Гэррику его имя. Ничего не скажешь — настоящий Ланселот.
  
  — Сегодня столько событий с утра пораньше. — Он изобразил на лице улыбку.
  
  — Моих соседей убили. Сын потерял своего лучшего друга.
  
  Лэнс пожал плечами:
  
  — В жизни много дерьма. Особенно в твоей жизни.
  
  Я не счел нужным отвечать, прекрасно понимая, что короткая перепалка с человеком, возившим теперь мэра, вряд ли могла улучшить мое и без того паршивое настроение.
  
  — Мэру позвонили, — сообщил Гэррик с прежним чувством собственного достоинства. — И рассказали о Лэнгли. Ему захотелось приехать на место и выяснить, что здесь случилось. Тебе известно, что он достаточно хорошо знал Лэнгли?
  
  Я кивнул.
  
  — Кстати. — Лэнс оглянулся, заметил мой пикап на дороге, и хихикнул. — Как твой бизнес по уходу за газонами?
  
  — Хорошо.
  
  — Ты удивительный человек, Каттер. Бросил отличное место ради стрижки газонов. В детстве я занимался подобным. На моей улице было несколько домов. — Он покачал головой, не скрывая издевки. — Правда, тогда у меня не было маленького трактора. Наверное, это весело — работать на нем. Но даже если бы я знал, что смогу достать трактор, не уверен, что захотел бы заниматься такой работой в будущем. Слушай, а ты можешь повысить квалификацию в колледже? Или защитить диссертацию? И не думаешь ли расширить спектр услуг? Например, заняться еще и доставкой газет?
  
  — Ты сделал правильный выбор в своей жизни, Лэнс. Теперь можешь подтирать задницу мэру Промис-Фоллс, пока тебе не надоест. Тут есть чему завидовать.
  
  Гэррик натужно рассмеялся:
  
  — Да, если меня уволят, мне тоже придется скатиться до чего-нибудь в этом роде.
  
  Раз Лэнсу приятно было думать, что меня уволили, я не стал возражать.
  
  Барри закончил разговор с мэром и вернулся ко мне.
  
  — Он хочет пообщаться с тобой.
  
  — Мог бы и сам позвать, — заметил я. — С каких пор ты стал работать его посыльным?
  
  Дакуорт смутился, но ему не пришлось объясняться, поскольку в этот момент Рэндалл крикнул мне:
  
  — Эй, Каттер! У тебя найдется свободная минутка?
  
  Я направился к нему. Подойдя поближе, понял, что двигатель его лимузина все еще работал, изрыгая в горячий влажный воздух выхлопные газы. Над капотом поднималось марево, и мне казалось, что если я буду смотреть на него некоторое время, то увижу мираж.
  
  — Вот чертовщина.
  
  — Да, — согласился я.
  
  — Я велел Барри собрать все, что он имеет по этому делу, — сообщил Финли.
  
  — Уверен, он так и сделает.
  
  — Альберт был хорошим человеком. Много лет работал на меня. Замечательный специалист. Ужасная трагедия.
  
  — Согласен.
  
  — Если бы такое случилось рядом с моим домом, я страшно испугался бы, — заметил он. Поскольку я ничего не ответил, Финли продолжил: — Слушай, ты бы хоть заехал ко мне в офис. Я с тобой почти не общался с тех пор, как ты ушел.
  
  — У меня много работы.
  
  — Как дела у Эллен? — Если бы я не знал его так хорошо, подумал бы, что ему действительно интересно. — Она все еще работает в колледже под Конрадом? Я сказал что-то не так, да?
  
  — Рэндалл, я могу тебе чем-нибудь помочь или ты просто решил вспомнить старые времена?
  
  — Только проверяю, насколько тщательно организовано расследование. Это ужасное преступление. В Промис-Фоллс никогда не бывало ничего подобного. Тройное убийство. Один из самых известных людей города, адвокат по уголовным делам, убит.
  
  Мне хотелось поскорее вернуться домой и узнать, как там Дерек. Я уже повернулся, чтобы уйти, когда Рэндалл заявил:
  
  — Каттер, ты мог бы относиться ко мне с большим уважением. Я сделал тебе одолжение. Нападение на должностное лицо, на мэра, ты же понимаешь, что это такое. Тебе могли навесить срок. Я очень долго раздумывал, прежде чем решил замять эту историю.
  
  Я повернулся и направился к Финли, пока мой нос не оказался в нескольких дюймах от его носа, хотя мне пришлось немного ссутулиться, чтобы оказаться с ним на одном уровне.
  
  — Если ты хочешь заявить на меня, то скорее всего уже немного поздно. Это случилось два года назад. Но уверен, что Барри с удовольствием выслушает твои обвинения.
  
  Мэр улыбнулся и похлопал меня по плечу.
  
  — Слушай, тогда мы просто повздорили. На самом деле я до сих пор жалею, что ты больше не работаешь на меня. Лэнс хорошо справляется со своими обязанностями, но слишком часто смотрит в зеркало заднего вида, чтобы поправить прическу и проверить, не застряло ли что-нибудь в зубах. Мне нравилось работать с тобой. На тебя всегда можно было положиться, ты мог прикрыть мне спину.
  
  — В городе слишком много людей, которые с удовольствием туда что-нибудь воткнули бы. Наверное, все государственные служащие, которых ты обвинил в тунеядстве. А теперь к ним присоединились и матери-одиночки.
  
  Финли лишь махнул рукой:
  
  — Ах, ты об этом. Всего лишь недоразумение. Этого не случилось бы, если бы ты работал со мной. Ты не позволил бы мне пойти туда и выставить себя на посмешище.
  
  — А что еще Лэнс позволяет тебе делать такого, чего не должен? — спросил я.
  
  Финли нервно улыбнулся:
  
  — Ничего. На самом деле он не такой уж и плохой. Надеюсь, что Гэррик не поставит меня в какое-нибудь щекотливое положение, если ты понимаешь, о чем я. — Он снова улыбнулся.
  
  — Мне нужно посмотреть, как там жена и сын. — Я повернулся к мэру спиной и пошел прочь.
  
  Он крикнул мне вслед, достаточно громко, чтобы это услышали остальные:
  
  — Удачи, Джим! Если тебе что-нибудь понадобится, только дай мне знать!
  
  Когда я проходил мимо Барри, он сказал:
  
  — По поводу той истории с носом. Присяжные бы тебя точно оправдали.
  
  Эллен и Дерек сидели за кухонным столом. Сын закрывал лицо руками, а жена, склонившись над ним, робко гладила по голове.
  
  — У него шок, — шепнула супруга, когда я зашел и остановился у входа. Дерек покачал головой, не глядя на нас и не убирая рук. — Мы все потрясены. И не успокоимся, пока не узнаем, почему так случилось. Хотя я сомневаюсь, что тогда нам станет легче.
  
  Она повернулась ко мне, ее взгляд был полон отчаяния. На столе я заметил высокий стакан с белым вином. Жена проследила за моим взглядом.
  
  Я положил руку на плечо сына, не зная, что сказать и как облегчить его состояние. Парень убрал руки с лица, не поворачиваясь ко мне, взял мою ладонь и притянул меня к себе. Эллен подвинулась к нам ближе, и мы оба обняли сына, который продолжал плакать.
  Глава пятая
  
  Весь день у дома Лэнгли толпились полицейские. Эллен приготовила кофе для тех, кому захочется выпить его в такой жаркий день, и чай со льдом — для всех желающих охладиться. Я заметил, что супруга никому не предлагала вина. Она допила свой стакан и поставила в посудомоечную машину еще до того, как стала играть роль рачительной хозяйки. Я не мог сказать наверняка, почему Барри Дакуорт и другие полицейские так часто заходили к нам в дом: то ли думали, что мы забыли рассказать им какие-то сведения, то ли просто хотели побыть в помещении с кондиционером.
  
  Дерек наконец-то успокоился и ушел к себе в комнату. Наверняка опять будет возиться со своими компьютерами или просто ляжет на кровать, уткнувшись лицом в подушку. У него был очень усталый вид, словно он не спал всю прошлую ночь.
  
  Когда все полицейские на время покинули дом, Эллен налила нам по стакану чая со льдом и мы пошли на веранду. Там была густая тень и дул легкий ветерок.
  
  Расположившись на деревянных складных стульях, пару минут сидели молча. Эллен первая нарушила тишину. Она отхлебнула чаю и спросила:
  
  — Думаешь, с ним все будет хорошо?
  
  — Постепенно придет в себя. Мало кто из ребят теряет своих лучших друзей таким образом.
  
  — Мы здесь всегда чувствовали себя такими защищенными. Но теперь все изменилось.
  
  Я ответил не сразу, и ее последние слова на несколько секунд повисли в воздухе.
  
  — Но это же не значит, что после трагедии с Лэнгли наши жизни тоже оказались под угрозой?
  
  Эллен пристально посмотрела на меня:
  
  — Что ты имеешь в виду?
  
  — Я хочу сказать, что с нами не должно случиться то же самое.
  
  — Слышал бы ты себя со стороны! — возмутилась она. — Неужели не понимаешь — это произошло прямо рядом с нами?
  
  — Я лишь хочу сказать, что подобные вещи никогда не происходят просто так. И что бы ни послужило причиной этого страшного события, к нам это не имеет никакого отношения.
  
  — Если только это не какой-нибудь ополоумевший маньяк, который убивает всех подряд.
  
  — Даже если это и так, — продолжал стоять я на своем.
  
  Эллен недоверчиво покачала головой:
  
  — Я тебя не понимаю. Неужели ты не можешь придумать более вразумительную версию случившегося?
  
  — Попробуй меня понять. Давай рассмотрим разные варианты. Ведь это могло быть, например, убийство и самоубийство.
  
  — Полиция ничего об этом не говорила.
  
  — Знаю. Но и такой вариант не исключен. Если речь идет об убийстве и самоубийстве, то трагедия разыгралась внутри одной семьи. Конечно, она ужасна, но к нам это никак не относится.
  
  — Предположим, — согласилась жена, но было видно, что мои слова ее не убедили.
  
  — Но поскольку это не похоже на убийство и самоубийство, давай перейдем к другому сценарию. К примеру, убийство Лэнгли было спланировано заранее. Возможно, целью убийц являлся только Альберт, а Донну и Адама убрали как ненужных свидетелей. Не исключено, это как-то связано с одним из дел, над которыми работал Лэнгли; возможно, все случилось из-за того парня, который забил насмерть другого мальчишку, но стараниями Альберта был отпущен. Уверен, что Барри проверит всю информацию, опросит сотрудников его юридической фирмы, узнает обо всем, чем он занимался: кто мог точить на него зуб за то, что его не выпустили из тюрьмы, или, наоборот, отпустили на свободу людей, которым в тюрьме было самое место.
  
  — Повтори еще раз, я что-то не улавливаю ход твоих мыслей.
  
  — Да ладно, ты поняла меня. Я уж не говорю о том, что могли быть и другие поводы для убийства, но в любом случае к нам они не имеют отношения.
  
  Я слушал, как жена реагирует на мои слова. Но по-прежнему не увидел ничего, кроме недоверия.
  
  — Ты верен себе. Всегда пытаешься успокоить меня. Но на этот раз нам действительно есть из-за чего переживать. Это могло быть ограбление. Кто-то залез в дом Лэнгли, а потом убил их. Ты же не скажешь, что такого не может повториться здесь или в каком-нибудь другом месте?
  
  — Хорошо, допустим, что это было ограбление или просто несчастный случай. Вроде нападения маньяка-убийцы. Он случайно набрел на дом Лэнгли. Такое тоже возможно. Хотя, в отличие от голливудских фильмов, которые скоро изо всех нас сделают параноиков, случаи нападения маньяков бывают один раз на миллион. Может, даже один раз на сто миллионов. При такой статистике, сама понимаешь, сколь велика вероятность, что маньяк нападет на твоих соседей.
  
  — Значит, вот каково твое мнение? Ладно. Ты думаешь, что мы можем считать себя пуленепробиваемыми только потому, — ее передернуло от собственной аналогии, — что молния не ударяет дважды в одно место? И безумный маньяк-убийца не станет нападать на два дома, стоящие по соседству?
  
  Я отхлебнул чаю.
  
  — Да, кстати, — пришел мне неожиданно в голову еще один аргумент. — Представь себе, что с Лэнгли, наоборот, случилось что-то очень хорошее. Например, они выиграли в лотерею штата. Ты бы тоже тогда решила, что следующий выигрыш за нами?
  
  — По крайней мере я, может быть, сходила и купила бы лотерейный билет. — Эллен внимательно посмотрела на меня, а потом добавила: — По-моему, ты несешь полную чепуху. Нам нужно выставить дом на торги и уехать отсюда. — Она поднялась со стула и вошла в дом.
  
  Я и сам прекрасно понимал, какую говорил ерунду.
  
  Нам несколько раз звонили репортеры. Молодая женщина из «Промис-Фоллс стандартс» пыталась разговорить Эллен, когда она сняла трубку. Затем к телефону подходил я. Сначала звонили из «Таймс юнион», а потом — из «Демократ геральд», Олбани, но я ответил им, что мне нечего сказать. Работая в администрации мэра, усвоил одно хорошее правило — редко у кого жизнь идет в гору, после того как о нем напишут в газетах. Я также заметил несколько машин с телеканалов. В течение дня они ездили по шоссе мимо нашего дома, но полиция не пропускала их. Барри наверняка с удовольствием выступал перед камерами. Он любил, когда его показывали по телевизору, и всегда смотрел вечерние новости со своим участием. Я только надеялся, что, прежде чем давать интервью, он застегнет рубашку. Не уверен, что телезрители получили бы удовольствие от созерцания его волосатого живота.
  
  Полицейские либо допрашивали нас, либо занимались осмотром окрестностей. Люди в белых защитных комбинезонах обыскивали дом Лэнгли. Несколько человек прочесывали задний двор, как будто хотели обследовать каждую травинку. Выглянув из окна, я заметил, как они медленно продвигаются к лесу, хотя и не понял, что там можно найти. Позже приехали эвакуаторы от фирмы, сотрудничавшей с полицейским управлением Промис-Фоллс, и увезли «сааб» Альберта и «акуру» Донны.
  
  В конце дня у нас вновь зазвонил телефон, и я поднял трубку.
  
  — Джим.
  
  Нашлось бы не много людей, способных произнести одно-единственное слово столь многозначительно, что ты начинаешь чувствовать себя жалким и ничтожным по сравнению с ними. Конрад Чейз был как раз таким. В каждый звук этот напыщенный индюк вкладывал столько пафоса, самомнения и пренебрежения к собеседнику, что становилось не по себе — сколько же в этом человеке дерьма. Возможно, он имел на это право. В прошлом Чейз был профессором, а теперь — президентом колледжа Теккерей, автором некогда нашумевшего бестселлера и ко всему прочему боссом Эллен. С тех пор как мы переехали в Промис-Фоллс, мне много приходилось с ним общаться, и, возможно, к тому моменту я должен был уже привыкнуть к нему. Но некоторые вещи давались мне нелегко.
  
  — Да. Здравствуйте, Конрад.
  
  — Джим, — с сочувствием проговорил Чейз, — я только что узнал про Альберта, Донну и их сына Адама… Господи, это просто не укладывается в голове.
  
  — Вы правы, Конрад.
  
  — Как у вас дела? Как Дерек? Они ведь с Адамом были друзьями, не так ли? А Эллен? Как она все это пережила?
  
  — Я позову ее.
  
  — Нет, все в порядке, не хочу ее тревожить.
  
  Ну конечно, не хотел.
  
  — Мне только интересно было узнать, как она. Мы с Иллиной страшно расстроились, когда узнали о трагедии с Лэнгли. Для вас, наверное, это настоящий шок — вы ведь живете совсем рядом с ними. Вы ничего не слышали?
  
  — Ничего.
  
  — Но там же стреляли, не так ли?
  
  — Да, кажется.
  
  — Трех человек застрелили, а вы ничего не слышали?
  
  Он говорил так, словно мы были во всем виноваты. Или по крайней мере я. Хотя если бы я что-нибудь услышал, особенно первый выстрел, то, возможно, попытался бы помешать этой кровавой бойне.
  
  — Нет. Мы ничего не слышали.
  
  — Полиции известно, что произошло? Это ведь не было убийство с самоубийством?
  
  — Не похоже. Но я не знаю, какие могли быть мотивы у убийцы.
  
  — Мы с Иллиной заедем проведать вас, — заявил он.
  
  — Мы будем ждать вас с нетерпением.
  
  — Хорошо.
  
  Для признанного писателя и бывшего профессора, специализировавшегося на английской литературе, который должен был знать толк в иронии, Конрад, похоже, оставался совершенно невосприимчив к сарказму.
  
  — Я передам Эллен, что вы звонили.
  
  К вечеру все успокоилось, но было бы опрометчиво полагать, что наша жизнь вернулась в привычное русло. Я вообще сомневался, что когда-нибудь у нас все будет как прежде. Однако мы приготовили обед — ничего особенного: салат и бутерброды, поджаренные на гриле. Потом сели втроем за стол и приступили к трапезе.
  
  Тем вечером мы почти не разговаривали.
  
  Жена посоветовала мне отдохнуть после обеда, посмотреть телевизор или почитать газету, и сказала, что сама уберет посуду. Я подумал, что она хочет спровадить меня и остаться на кухне одна. Поэтому вышел на несколько минут, а потом вернулся под предлогом, что хочу заварить себе кофе, и увидел почти пустой бокал вина рядом с раковиной, около которой стояла Эллен. Когда она потянулась за ним, я сказал ей:
  
  — Привет!
  
  Жена подпрыгнула и опрокинула стакан в раковину, полную горячей мыльной воды.
  
  — Боже, не делай так больше никогда!
  
  — У тебя все нормально?
  
  — Все отлично. Конечно, у меня все просто замечательно. Нет… разумеется, все плохо. Хотела бы я посмотреть на человека, которому в подобной ситуации было бы хорошо.
  
  Я вытащил из воды стакан и поставил на стол.
  
  — Он мог разбиться. Нельзя его мыть вместе с обычной посудой.
  
  Эллен пристально посмотрела на меня:
  
  — Я просто хотела немного расслабиться.
  
  — Конечно.
  
  — У нас был трудный день. Если когда-то я и увлекалась алкоголем, то теперь с этим покончено. Курить ведь бросила.
  
  Я кивнул и вернулся в гостиную.
  
  Полицейские велели нам никуда не уезжать в течение нескольких дней. На обочине шоссе была припаркована черно-белая полицейская машина, а оградительная лента так тщательно опутывала дом Лэнгли, словно какой-то хулиган решил обмотать его туалетной бумагой. Только она была желтой и аккуратно закрепленной.
  
  Присутствие полицейских не успокоило Эллен, и она не могла уснуть. Несколько раз вставала, ходила по дому, проверяла окна и двери. Она попросила меня проверить гараж и стояла на ступеньках черного хода, наблюдая, как я хожу вокруг пикапа. Полицейские в конце концов разрешили мне убрать с шоссе автомобиль с прицепом. Потом я осмотрел помещение, где хранил газонокосилки, инструменты и другие вещи, включая картины.
  
  — Все чисто, — доложил я, не упомянув о том, что наш дом окружен деревьями, и если кто-то и следил за нами, то вряд ли стал бы использовать для укрытия гараж. Здесь было огромное количество мест, где злоумышленник мог спрятаться.
  
  Мы легли в постель. Эллен взяла в руки книгу, но вскоре отложила.
  
  — Знаешь, я несколько раз перечитывала один и тот же абзац, — призналась она, — но так и не поняла, что там написано.
  
  Я хотел пошутить и сказать что-то вроде: «Ты перечитываешь книгу Конрада?» — но вовремя прикусил язык.
  
  — Тебе сейчас трудно сосредоточиться?
  
  Жена покачала головой, положила книгу рядом с прикроватной лампой, протянула руку к выключателю и погасила свет. Я зарылся поглубже под одеяло, и некоторое время мы молча смотрели в потолок. Не знаю, как долго это продолжалось, наверное, я в конце концов уснул, потому что мне приснился сон. Снилось, что еду на тракторе по холму, который становится все круче и круче, пока навесная косилка впереди не оказалось у меня над головой, и…
  
  Эллен толкнула меня в бок, и я проснулся. Было где-то около полуночи.
  
  — Что? Хочется курить?
  
  — Нет, я не об этом, — быстро прошептала жена.
  
  — А в чем же дело? — Мое сердце учащенно забилось.
  
  — Я что-то слышала!
  
  — Что? Где?
  
  — Дверь. Я слышала, как хлопнула дверь внизу.
  
  — Может, тебе приснилось?
  
  — Нет. Я не спала. Не могла уснуть.
  
  Я откинул одеяло, натянул темно-синие трусы и вышел из спальни.
  
  — Будь осторожен, — прошептала Эллен.
  
  — Звони в полицию, — шепотом ответил я.
  
  Если к нам действительно вломились те же ребята, что приходили прошлой ночью в дом Лэнгли — все мои теории, которые я излагал Эллен сегодня, оказывались в этом случае несостоятельны, — тогда самое время обратиться за помощью. Я не знал, как обстояли дела с полицейской машиной на дороге — оставалась ли она на месте или уже уехала. Из окна нашей спальни ее не было видно.
  
  Когда я проходил мимо комнаты сына, заметил, что дверь закрыта, — значит, он уже лег спать. Хотя Дерек не сообщал нам, когда уходил или возвращался. Я спустился по лестнице, чувствуя себя совершенно голым. И не потому, что на мне не было ничего, кроме трусов, а потому, что был безоружен. Мы не держали ни ружья, ни пистолета, и в тот момент я сильно пожалел об этом. Меня устроила бы даже бейсбольная бита, но и ее у нас не имелось. По крайней мере под рукой. Возможно, где-то в подвале, за печкой. Если бы мне удалось проникнуть на кухню, ни с кем по дороге не столкнувшись, я мог бы вооружиться чугунной сковородкой или огнетушителем, который висел на стене прямо над плитой. Тяжелая штуковина — вряд ли кому-нибудь захочется получить ею по башке.
  
  Когда я оказался на первом этаже, услышал, как Эллен наверху шепотом разговаривает по телефону. В гостиной заметил висевшую около камина кочергу. То, что надо.
  
  Тихонько подошел и осторожно вытащил ее заостренный крюк из подставки. Мне нравилось ощущать ее приятную тяжесть в руке. Хоть и не почувствовал значительного облегчения, но был теперь лучше подготовлен ко встрече с неизвестными.
  
  Пробираясь через темный дом, дошел до кухни. Внезапно мое внимание привлекла задвижка на двери. Она находилась в вертикальном положении, дверь была не заперта. Эллен закрыла на ночь все двери и три раза их проверила.
  
  Неужели в доме кто-то находился? А может, он проник раньше и сейчас убежал?
  
  Я замер, задержал дыхание и прислушался. Мне показалось, что слышу бормотание, чьи-то голоса, но говорившие находились не в доме.
  
  Голоса доносились с веранды, за кухонной дверью.
  
  Я подошел, осторожно взялся за ручку, бесшумно повернул ее налево до упора, а затем резко распахнул дверь. Мне хотелось, чтобы мое появление было неожиданным и застало незваных гостей врасплох.
  
  И у меня это получилось.
  
  Раздался крик — пронзительный женский визг, а потом мужской голос воскликнул:
  
  — О Боже!
  
  Эллен закричала сверху:
  
  — Джим! Джим!
  
  Мое сердце бешено колотилось. Я щелкнул выключателем у двери, и лампа осветила Дерека и его подружку Пенни Такер. Я много раз видел ее и узнал бы даже при таком слабом свете.
  
  Вероятно, оба сидели на ступеньках веранды, напротив которой был сарай, и разговаривали. Но когда я неожиданно появился, ребята вскочили и Дерек схватил за руку Пенни, которая пошатнулась и едва не свалилась на землю.
  
  — Пап, ты нас напугал до чертиков!
  
  Пенни, у которой хватило ума не ругаться в присутствии отца своего молодого человека, вздохнула:
  
  — Здравствуйте, мистер Каттер. Это… мы!
  
  В этот момент я услышал вой сирен, приближавшийся со стороны шоссе, а полицейская машина, которая была припаркована у дороги, уже мчалась к нашему дому. Гравий полетел из-под ее колес во все стороны, когда водитель нажал на тормоза.
  
  — Черт возьми, — выругался я.
  Глава шестая
  
  А теперь расскажу-ка я историю про нос мэра.
  
  Думаю, что консультанты по персоналу сказали бы, что этот поступок поставил под угрозу мою карьеру. Я сказал бы проще — он означал конец моей карьеры. Но, по правде говоря, если бы мне представился еще один такой шанс, не думаю, что отказался бы от него. Сожалею только, что не сломал нос, а всего лишь расквасил.
  
  На работу в администрацию мэра я устроился больше шести лет назад и провел с Рэндаллом Финли целых четыре года, прежде чем все бросил и открыл свой бизнес. У меня была хорошая зарплата. И мне не приходилось поднимать тяжести, не считая мэра, которого нужно было затаскивать в машину, когда он напивался. Быть телохранителем Финли совсем не то, что охранять президента. Тебе не нужно расхаживать с проводом в ухе и шепотом передавать позывные другим агентам. Правда, мне пришлось обзавестись солнечными очками за двести долларов, но я нашел место, где их можно было приобрести с хорошей скидкой.
  
  Конечно, мэр настроил против себя все профсоюзы города, издевался над ними, обвинял их членов в том, что они не работают, а просто просиживают штаны. Промис-Фоллс с населением сорок тысяч человек был не самым большим городом в штате Нью-Йорк, но все равно нуждался в людях, которые занимались бы проблемами водоснабжения, пожарной безопасности, уборки мусора, а Финли умудрился так или иначе достать каждого из них. Даже в городском муниципалитете трудно было найти человека, который протянул бы Финли руку помощи, влипни он в какую-нибудь историю. И все же этот человек едва ли мог стать мишенью для наемного убийцы. Мне случалось проводить его через ряды пикетчиков, которые время от времени устраивали около мэрии акции протеста, но никто не стал бы стрелять в него из винтовки с крыши обсерватории (если бы у нас, конечно, была обсерватория). Работая на мэра, я часто бесплатно обедал на банкетах, которые посещал вместе с боссом, пока он терся со знаменитостями, приезжавшими в наш город с официальными визитами. Однажды в Промис-Фоллс снимали голливудский фильм, и я стоял всего в нескольких шагах от Николь Кидман. Мэр пожал ей руку, но меня не представил, хоть я и находился рядом с ним. Зачем представлять наемного служащего.
  
  Я давно знал, что мой босс — конченый мерзавец. Думаю, понял это через час работы на него. Мы остановились на светофоре, и к машине подошел бездомный, чтобы попросить какую-нибудь мелочь. Финли опустил стекло и, вместо того чтобы сунуть нищему монетку, сказал: «Вот тебе мой совет, дружище. Покупай дешевле, продавай дороже».
  
  Конечно, тот недавний случай, когда он ворвался в дом для матерей-одиночек и заблевал ковер в холле, затмил все предыдущие выходки, но я был уверен, что Рэндалл еще не до конца исчерпал запас своих возможностей. Тем более что это событие не особенно повредило его репутации. За ним и так прочно закрепился образ «своего парня», который скорее пойдет охотиться на уток, чем отправится в оперу. Высоколобые интеллектуалы, может, и считали, что в городе, который финансирует колледж, человек вроде мэра Финли вряд ли сможет завоевать популярность. Но большинство тех, кто жил в Промис-Фоллс, никогда не учились в колледже, видели в Финли своего в доску парня и голосовали за него часто из чувства протеста, чтобы насолить всем этим снобам из кампуса, считавшим себя лучше всех.
  
  И все же Финли представлял собой достаточно смышленого политика и знал, как вести себя с университетской молодежью. Колледж Теккерей хоть и был небольшим учебным заведением, но имел хорошую репутацию. Литературный фестиваль, организацией которого занималась Эллен и в котором участвовали такие люди, как Маргарет Этвуд, Ричард Руссо и Дейв Эггерс, привлекал в город тысячи туристов, и Рэндалл не хотел разрушать эту традицию. Местные торговцы — те, кому удалось уцелеть после появления «Уол-марта», — слишком сильно зависели от этого мероприятия. Финли всегда присутствовал на его открытии, и, наверное, изрядно страдал из-за того, что ему приходилось быть вторым номером после президента колледжа Конрада Чейза, который ни за какие деньги не уступил бы пальму первенства Финли. Чейз считал, что его место рядом со звездами, которых удалось пригласить на фестиваль. Сам он написал бестселлер восемь лет назад. И хотя книга была обласкана критиками, осталась его единственным успехом на литературном поприще, который он так и не смог повторить. Нельзя сказать, что бывший профессор английского языка не смог бы создать еще один хит. Он просто больше не писал книг, по крайней мере для массовой аудитории.
  
  Но Конрада, к сожалению, я не бил по носу, несмотря на то что давно испытывал соблазн сделать это.
  
  Поэтому вернемся к мэру.
  
  Как-то раз он попросил меня привезти его в «Холлидей-инн» — гостиницу в северной части Промис-Фоллс. Она располагалась достаточно далеко от центра и давала некоторые гарантии анонимности своим клиентам, и все же это был не Лас-Вегас. И информация о том, что происходило в «Холлидей-инн», нередко покидала стены гостиницы.
  
  Я довольно быстро научился не любопытствовать, особенно по поводу того, какие цели преследует мэр, совершая подобные поездки. Обычно я и так знал о его планах. Секретарь оповещала меня обо всех встречах, в которых принимал участие Финли. У меня всегда была под рукой распечатка с расписанием его мероприятий за день. К тому же я слышал все, о чем он болтал по мобильному телефону, развалившись на заднем сиденье автомобиля.
  
  Но время от времени у Рэндалла случались незапланированные встречи, и это была как раз одна из них.
  
  Нередко подобные внеплановые мероприятия организовывал Лэнс Гэррик — запасной водитель мэра и незаменимый мальчик на побегушках. Лэнс был хорошо известен в Промис-Фоллс. Если возникала необходимость в партнере по покеру, требовалась выпивка, после того как закрывались все магазины, последняя информация по скачкам или девушка для веселого времяпрепровождения, Лэнс всегда готов был оказать помощь.
  
  Меня не особенно интересовали игры, выпивка и шлюхи, и мне казалось, что мэр весьма опрометчиво связался с Лэнсом и что когда-нибудь это может привести к печальным последствиям. Но в то время я работал его шофером, а не консультантом. И он был волен поступать так, как ему заблагорассудится.
  
  Когда однажды вечером Финли сказал, что хочет поехать в «Холлидей-инн» после заседания совета, я ничего не ответил, несмотря на то что встречи в гостинице не были указаны в его расписании. Просто завел «маркиза» и поехал в указанном направлении.
  
  Мэр пребывал в отличном расположении духа.
  
  — Итак, Каттер, слышал, что ты у нас художник.
  
  Я посмотрел в зеркало заднего вида.
  
  — Где вы это слышали?
  
  — Да люди говорят. Это правда?
  
  — Я рисую немного.
  
  — А что рисуешь?
  
  — Обычно пейзажи. Природу, портреты.
  
  — Черт возьми, так вот о каком рисовании шла речь. А я думал, что ты сможешь покрасить мне кухню. Сделаешь это для меня? Ты хороший маляр? Ненавижу, когда краской от стен заляпывают потолок. — Он рассмеялся. — А если серьезно, то почему возишь мою жирную задницу, раз ты художник?
  
  — Не всем художникам удается зарабатывать своим творчеством. Рано или поздно приходит момент, когда ты должен понять, способен на это или нет.
  
  У меня никогда не было желания говорить с ним откровенно, но в тот момент я был близок к этому, и Финли, вероятно, все понял, поскольку ответил не сразу.
  
  — Да, конечно. Но серьезно: если хочешь немного подзаработать и покрасить мне кухню, мое предложение в силе.
  
  Я снова посмотрел на него в зеркало.
  
  — Подумаю, — пробормотал я.
  
  Мы уже подъезжали к «Холлидей-инн», когда Рэндалл Финли сказал, чтобы я припарковался позади здания. Он не хотел, чтобы его черный «меркьюри» видели у входа. Тогда я понял, какого рода встреча должна была состояться, и последовал его инструкциям.
  
  — Ты разговаривал сегодня с Лэнсом? — спросил он.
  
  — Нет.
  
  — Вы с ним плохо ладите, — заметил мэр. Это не было вопросом, поэтому я ничего не ответил. — Знаешь, а он может быть очень полезен. У него потрясающие связи, он знает стольких людей. Если тебе что-то понадобится, Гэррик всегда сможет это достать.
  
  — Он не предлагал мне ничего такого, что мне было бы нужно, — ответил я, включая поворотник.
  
  — Нужда здесь ни при чем — речь идет о желаниях.
  
  Десять часов вечера; день выдался длинным, и мне хотелось как можно скорее вернуться домой и увидеть Эллен еще до того, как она ляжет спать. Я спросил, ждать ли его на месте или можно покататься по городу, а потом заехать за ним где-нибудь через час.
  
  Рэндалл посмотрел на часы.
  
  — Через сорок пять минут. Да, и если вдруг тебе срочно понадобится увидеться со мной — например, заметишь, как на парковку въезжает миссис Финли, — то запомни: у меня встреча в комнате сто сорок три. Сначала постучи, а потом немного подожди. Но лучше позвони по телефону.
  
  — Хорошо.
  
  Не нужно было быть Эркюлем Пуаро, чтобы догадаться, чем именно собирался заняться Финли. Я только не знал, было ли это свидание с постоянной любовницей или с женщиной, которую снимали на час. Или на три четверти часа. Но его пассия вряд ли работала в мэрии. Мэр не хотел, чтобы против него выдвинули обвинения в сексуальных домогательствах. Не исключено, что он встречался с кем-то, кто хотел заключить выгодный контракт, и ему необходима была поддержка мэра. Или, что вероятнее, это был человек, работавший от лица того, кто хотел заключить сделку. Консалтинговые фирмы готовы пойти на что угодно, лишь бы заполучить многомиллионный контракт, да и мэр никогда не был особенно разборчив в средствах.
  
  Я отъехал на полмили, купил в «Данкин донатс» кофе без кофеина, потом вернулся и встал позади гостиницы, напротив мусорных баков.
  
  Через полчаса зазвонил мой сотовый. Я подумал, что звонила Эллен, хотела узнать, когда вернусь домой. Мне хотелось поговорить с ней, но в то же время теплилась надежда, что это не она. Мысль о том, что я сижу и жду, пока босс кувыркается с очередной девицей, не вызывала у меня гордости. Совсем не хотелось рассказывать об этом.
  
  Посмотрев на высветившийся на мониторе номер, понял, что звонит его светлость.
  
  — Алло?
  
  — Приходи скорее. Я ранен!
  
  — Что случилось?
  
  — Просто приходи! Я истекаю кровью!
  
  У меня не было медицинского образования, и я сказал об этом.
  
  — Может, вызвать «скорую»?
  
  — Да нет, просто приезжай, мать твою, и живо!
  
  Подъехав к гостинице, оставил машину на парковке у входа и вбежал внутрь. Финли сказал, что будет в комнате 143, поэтому я решил, что она должна находиться на первом этаже. Прошел через вестибюль, оказался в коридоре и отыскал номер 143.
  
  Неподалеку от двери, прислонившись спиной к стене, стояла девушка. Судя по виду, еще подросток: светлые кудряшки, курносая, полудетские ямочки на прыщавых щеках. На ней был топик без бретелек, короткая юбка и туфли на высоких каблуках. Когда я постучал в дверь, она метнула на меня сосредоточенный взгляд.
  
  — Там кто-то есть.
  
  — Поэтому я и стучу.
  
  — Она занята. А я свободна. Меня зовут Линда.
  
  Из-за двери послышался знакомый, но немного глуховатый голос:
  
  — Кто там?
  
  — Это я.
  
  Финли открыл дверь так, чтобы я мог войти в номер, но его при этом не было видно. Оказавшись в комнате, я увидел, что на нем не было ничего, кроме трусов в горошек, спереди испачканных кровью.
  
  — Что за…
  
  — Я не виновата, — послышался молодой женский голос.
  
  Девушка сидела на полу в изножье кровати, рядом с телевизором и тумбочкой. Короткая юбка, кофточка с глубоким вырезом, прямые черные волосы до плеч. Тощая и долговязая. Кофточка была явно велика ей в груди. Девушка энергично шевелила челюстью, как будто пыталась восстановить ее чувствительность.
  
  — Вот засранец! Выбил мне зуб! — Она метнула яростный взгляд на Рэндалла.
  
  — Так тебе и надо. Ты мне чуть все не откусила!
  
  — Ты дернулся. — Она всхлипнула. — Это был несчастный случай.
  
  — Я и Лэнсу позвонил, — добавил Финли. — Он уже едет.
  
  — Великолепно, — протянул я. — Дайте подумаю. Ведь это он все организовал?
  
  Мэр ничего не сказал. Я сосредоточил внимание на девушке. С первого взгляда меня поразило, как она молода.
  
  — Сколько тебе лет?
  
  Она по-прежнему терла челюсть, делая вид, что не слышит меня.
  
  — Я задал тебе вопрос.
  
  — Девятнадцать.
  
  Я чуть не рассмеялся, потом заметил на прикроватной тумбочке ее сумку.
  
  — Эй! — крикнула девушка. — Не трогай! Это мое!
  
  Я открыл «молнию» и стал рыться в сумке. Там была помада и другая косметика, с полдюжины презервативов, сотовый, маленький блокнот на пружинке и кошелек.
  
  — Каттер, Бога ради… — Мэр одной рукой указывал на девушку, а другой — держался за член. — Забудь о ней. Ты должен привести мне врача.
  
  Девушка попыталась отнять сумочку, но я отвернулся. Искал водительское удостоверение, но нашел только карточку социального обеспечения и удостоверение из школы. Тогда я понял, что она была еще слишком юной, чтобы водить машину. Из карточки следовало, что ее звали Шерри Андервуд.
  
  — Если верить вот этому, Шерри, — сделал я акцент на имени, — тебе всего пятнадцать лет.
  
  На тот момент она была ровесницей Дерека.
  
  — Ну и что? — спросила Андервуд.
  
  Мэр ушел в соседнюю комнату и, отмотав кусок туалетной бумаги, засунул себе в трусы. Теперь он вел себя намного спокойнее, чем в тот момент, когда позвонил мне. Я понял, что рана была поверхностной и вряд ли могла повлечь за собой нечто серьезное вроде ампутации.
  
  Я смерил его пристальным взглядом, когда он вышел из ванной.
  
  — Вы знали об этом?
  
  — О чем знал?
  
  — Что ей только пятнадцать лет?
  
  Финли изобразил удивление.
  
  — Нет, мать твою. Она сказала, что ей двадцать два.
  
  Никто не дал бы этой девушке двадцать два года.
  
  — А если бы она сказала, что ее зовут Хиллари Клинтон, ты бы тоже в это поверил, Рэнди?
  
  — Рэнди? — спросил он, бросив на меня злобный взгляд. — С каких это пор ты стал называть меня по имени?
  
  — Наверное, мне стоило назвать тебя «ваша милость»?
  
  — Господи, так ты священник? — с удивлением воскликнула девушка.
  
  Наш раненый не ответил. Пусть лучше она думает, что клиент — священник, чем узнает, что Финли — мэр. Если только он сам ей не проболтался.
  
  Кошелек и сумочка Шерри по-прежнему были у меня в руках.
  
  — С тобой все в порядке? — спросил я.
  
  — Он ударил меня. По лицу.
  
  — Как это случилось?
  
  — Он лежал в кровати на спине, а потом вдруг подскочил…
  
  — Девчонка укусила меня, — перебил ее мэр.
  
  — Заткнись! — крикнул я.
  
  Рэндалл открыл было рот, но промолчал.
  
  — Он подскочил, — повторил я. — А что потом?
  
  — Я вытащила его изо рта и отодвинулась. А этот поднял ногу и лягнул меня по лицу. — Андервуд посмотрела на Финли: — Вот что ты наделал, задница!
  
  — Шерри, тебе нужно в больницу, показаться врачу.
  
  — Ради Бога! — воскликнул мэр, выбрасывая окровавленный кусок бумаги в мусорную корзину. — Это мне нужна медицинская помощь. Что ты, мать твою, делаешь? Почему ты предлагаешь ей ехать в больницу?
  
  Я пристально посмотрел на босса:
  
  — С радостью вызову тебе «скорую помощь» прямо сейчас, но сначала позвоню в «Стандартс».
  
  Мэр заморгал. Да, сейчас самое время было вызвать журналистов, чтобы они расспросили мэра о том, как его укусили за член. Он пробормотал что-то невнятное и опять ушел в ванную.
  
  Я снова обратился к Шерри:
  
  — Что скажешь?
  
  Андервуд поднялась.
  
  — Мои туфли. Я должна найти мои туфли.
  
  — Вот они. — Я указал на пару босоножек на высоких шпильках, валявшихся под кроватью.
  
  Шерри быстро обулась. Встала и покачнулась на высоких каблуках. Любительница. Пройдет еще года два, прежде чем она научится ходить в такой обуви.
  
  — Думаю, со мной все хорошо.
  
  — У тебя есть родители? — спросил я.
  
  — Если честно, то нет.
  
  — Что ты имеешь в виду?
  
  — Они умерли скорее всего.
  
  — А кто о тебе заботится?
  
  — Линда.
  
  — Кто такая Линда? — спросил я, но потом вспомнил про девушку из коридора.
  
  — Она моя подруга. Мы приглядываем друг за другом.
  
  — Шерри, ты еще ребенок, нельзя так жить. Есть люди, организации, которые помогут тебе выбраться из этого дерьма.
  
  — Со мной все хорошо, — упрямо повторила она.
  
  — Ничего у тебя нехорошо. — Я снова заглянул в ее сумочку, вытащил блокнот. Пролистал. Это был отчасти дневник, отчасти — адресная книга, отчасти — учетная ведомость. На одной странице были записаны даты и цифры в столбик — вероятно, деньги, заработанные за день, — на другой — несколько телефонных номеров рядом с именами и инициалами вроде Джей, Эд, Пи, Эл-Эр. При беглом просмотре я не нашел имени Рэнди. Пролистал еще несколько страниц со списками покупок, номером автомобиля, телефоном какой-то компании под названием «Уиллоуз», а потом наткнулся на пустую страницу.
  
  — Это моя собственность! — возмутилась Шерри.
  
  Я достал из пиджака ручку и написал: «Джим Каттер» — и номер своего телефона.
  
  — Если возникнут проблемы, позвони мне, хорошо? Захочешь подать на него в суд, тебе понадобится свидетель, который подтвердит твои показания. — Я не питал особых надежд, что Шерри обратится в полицию, но мало ли что может случиться.
  
  Она даже не взглянула в блокнот, когда я отдал его вместе с кошельком и сумкой.
  
  — Хорошо, — кивнула Андервуд.
  
  — Тебе надо все тщательно обдумать. Ты же совсем ребенок. Господи, ты еще слишком юная, чтобы заниматься подобным! Сколько времени так работаешь? Если остановишься сейчас, у тебя еще есть шанс. — Девушка не смотрела на меня. — Ты слышишь меня? Удар ногой в челюсть — это, возможно, не так уж и плохо, если он помог вбить хоть немного разума в твою головенку.
  
  Она лишь пожала плечами. Когда же направилась к двери, мэр высунулся из ванной:
  
  — Ты кое-что забыла, дорогуша!
  
  Андервуд обернулась и посмотрела на него, слегка склонив голову на бок:
  
  — Что?
  
  — Мои деньги. Я хочу, чтобы ты их вернула. Может, мне еще придется оплачивать уколы от бешенства.
  
  Шерри показала ему средний палец. Этот жест так взбесил Финли, что он бросился к ней. Двигался мэр весьма проворно. У дверей нагнал девушку и с такой силой стиснул ее локоть, что она взвизгнула и стала вырываться. Сумочка соскользнула с ее плеча и повисла на руке.
  
  — Прекрати, — вмешался я.
  
  — Пусть вернет мои деньги. Все! — Крепко сжимая локоть девушки, он тряс бедняжку.
  
  — Рэнди! — Я хотел своим неуважительным обращением отвлечь его внимание. Он направит весь свой гнев на меня и отпустит девушку. Но у меня не получилось.
  
  Свободной рукой мэр схватил Андервуд за шею. Вот тогда я и сделал это.
  
  Замахнулся и врезал ему прямо в нос.
  
  Финли отпустил Шерри и схватился обеими руками за нос.
  
  — Боже! — крикнул он, кровь потекла сквозь пальцы. — Мой нос! Ты сломал мне нос!
  
  Как потом выяснилось — не сломал, только расквасил. Но в тот момент я прекрасно понимал, что независимо от того, сломал ему нос или нет, в скором времени мне придется подыскивать новую работу. Когда мэр вернулся из ванной с бумагой в руках, я вспомнил о самой высокооплачиваемой работе в своей жизни, которая хоть и не была связана с живописью, но в свое время мне очень нравилась.
  
  Восемнадцатилетним я все лето косил траву для одной компании по озеленению в Олбани. Устраивало все — это как раз та работа, где сразу видишь результат. Косишь траву ярд за ярдом и с каждым шагом, каждым движением газонокосилки видишь прогресс. Ты знаешь, сколько уже сделал и сколько еще предстоит сделать. Толкая впереди себя газонокосилку и наблюдая, как постепенно сжимается участок твоей работы, чувствуешь, как растет удовлетворенность от сделанного. Редкая работа может принести подобное ощущение.
  
  С тех пор прошло лет двадцать, но я никогда больше не испытывал такого чувства самореализованности. Хуже всего мне приходилось, когда я занимал должность инспектора благотворительных организаций. Чувствовал себя так, словно меня каждый день окунали в дерьмо. Работа в крупной охранной компании была не лучше. К тому времени я уже купил себе пикап. Оставалось только приобрести прицеп, старенький садовый трактор, несколько косилок — вот и все, чтобы начать свое дело. Взять себе в помощники каких-нибудь мальчишек, хотя летом мог бы помогать и Дерек. К тому же на такой работе, возможно, прилично сбросил бы вес.
  
  Я не знал, как отнесется к этому Эллен, но мне казалось, что с ее стороны все будет нормально. Она наверняка сказала бы что-то вроде: «Ты по-прежнему не хочешь попытаться реализовать свои мечты, но в любом случае это будет лучше того, чем ты теперь занимаешься».
  
  Все эти мысли пронеслись в голове в течение нескольких секунд. Затем я вернулся к реальности. Мэр обрабатывал свои раны в ванной.
  
  — Уходи! — бросил я Шерри.
  
  Андервуд выскочила за дверь.
  
  — Боже! — донесся до меня голос Линды. Вероятно, она увидела лицо своей подруги. — Что за черт?
  
  Когда мэр вышел из ванной, я взял его руку и положил на ладонь ключи от машины.
  
  — Авто за углом. Оно легко заводится.
  
  Я вышел из номера, столкнувшись в вестибюле с Лэнсом.
  
  — Что там стряслось? — спросил Гэррик. — В чем дело?
  
  — Финли там. Если попросит перевязать ему член, сначала попроси прибавки.
  
  — Да что у вас случилось?
  
  У меня не было ни сил, ни желания объяснять. Вместо этого я позвонил Эллен и попросил приехать за мной.
  Глава седьмая
  
  Обычно в воскресенье утром мы вставали поздно.
  
  Это единственный день недели, когда ты имеешь полное право валяться в постели сколько вздумается. Если бы не треклятая рабочая этика, которую вбил в меня отец, думаю, я с удовольствием не вылезал бы из-под одеяла до полудня все дни недели, но обычно поднимался, когда не было еще и шести, и обдумывал, какие дела предстоит выполнить. Это касалось не только работы, но и домашних обязанностей. Если не было клиентов, чьи лужайки требовалось привести в порядок, нужно было натянуть новую сетку на дверь, почистить засорившуюся раковину или починить сломанную газонокосилку.
  
  Но по воскресеньям все было иначе.
  
  К тому же нам не нужно было наряжаться с утра пораньше и идти на службу в церковь. Я не большой поклонник религиозных обрядов. Родители Эллен были последователями пресвитерианской церкви и пытались обратить дочь в эту веру, но она перестала ходить в церковь еще в подростковом возрасте и ничто не могло заставить ее снова проникнуться религией. Не знаю, насколько важно то, что когда-то ты был последователем пресвитерианской церкви. На мой взгляд, это так же серьезно, как быть, к примеру, католиком. Что касается меня, родители не прививали мне ничего, кроме чувства собственного достоинства и ответственности. Это позволило мне правильно оценивать ситуацию и действовать в соответствии с нормами морали и права.
  
  Впрочем, моя личная жизнь никогда не была образцом для подражания. То, что я так задержался на службе у мэра Финли, — одно из ярких тому подтверждений.
  
  Если Дерек по воскресеньям мог спать хоть до ужина, мы с Эллен обычно вставали в восемь или в девять утра. Правда, то воскресное утро трудно было назвать обычным. Меньше суток назад мы узнали о том, что случилось с Лэнгли. И пускай наши ночные страхи оказались беспочвенными, уснуть не получалось. Примерно в шесть часов утра, лежа на боку и глядя на светящийся в темноте дисплей радиочасов, я почувствовал, что Эллен тоже не спит. Мы лежали спиной друг к другу и не шевелились, но жена во сне дышала глубже. В тот же момент все было иначе. Я перевернулся на другой бок и тихонько дотронулся до ее спины.
  
  Эллен повернулась, но ничего не сказала. Она посмотрела на меня серьезно, не улыбаясь, затем вытянула руки, обняла меня и прижалась покрепче. Я понял, что она хочет, и лег на нее. Мы молча занялись сексом, но этот порыв был продиктован не влечением, а желанием доказать, что мы еще живы, что мы готовы поддержать друг друга, что неразрывно связаны вместе, потому что прекрасно понимаем, что в самый неожиданный момент все для нас может закончиться.
  
  Эллен поставила передо мной тарелку с французскими тостами, посмотрела в окно и сообщила:
  
  — Смотри-ка, к нам приехал Барри.
  
  Минуту спустя Дакуорт уже стоял на веранде. Он легко постучал в дверь. Было почти восемь утра, мы встали два часа назад, но только сейчас решили позавтракать.
  
  Я остался сидеть за кухонным столом, а Эллен открыла пластиковую дверь на веранду.
  
  — Привет, Барри.
  
  Детектив кивком поприветствовал ее, словно извиняясь за вторжение.
  
  — Простите, что потревожил вас так рано.
  
  — Заходи, — пригласил я.
  
  — Хотите кофе? — спросила жена.
  
  — Не откажусь, — отозвался Дакуорт. — Черного, если можно.
  
  Он зашел на кухню и нерешительно приблизился к столу, за которым я сидел. Было только восемь утра, а белая рубашка уже прилипла к его объемистому животу. Эллен дала полицейскому чашку с кофе, а он уставился на мой завтрак, обильно политый кленовым сиропом. Жена проследила за его взглядом и спросила:
  
  — Не хотите французских тостов, Барри?
  
  — Нет, пожалуй, не надо, — с колебанием ответил он.
  
  — Меня это совсем не затруднит.
  
  — Ну, если вы настаиваете. Перед тем как выйти из дома, я съел только маленькую тарелку отрубей с клубникой.
  
  — Здоровая пища, — заметил я.
  
  — Морин пытается посадить меня на диету, чтобы я сбросил вес, — объяснил он. — Поэтому дома я питаюсь здоровой пищей, а потом перекусываю еще чем-нибудь.
  
  Я улыбнулся и показал рукой на стул, стоявший напротив меня. Эллен обмакнула два кусочка хлеба во взбитые яйца, включила конфорку и поставила сковородку.
  
  — Как у тебя дела? — спросил я.
  
  Барри пригладил жидкие волосы на лысеющей макушке.
  
  — Ну, у нас есть несколько версий. Кажется, так говорят британцы?
  
  — Думаю, да.
  
  — Трудно работать так долго адвокатом, как Альберт, и не нажить себе хоть сколько-нибудь врагов. Уверен, он знал немало людей, способных вытворить что-то в этом духе.
  
  — А я не могу представить себе человека, который способен совершить такое, — покачала головой Эллен.
  
  — Да, конечно. Понимаю, о чем вы. Я, конечно, мог бы сказать, что при моей работе нужно быть готовым ко всему, но, если честно, я никогда еще не видел ничего подобного. Чтобы целую семью. Тем более в таком городе, как Промис-Фоллс.
  
  — Это же Америка, — заметила жена, положив кусочки хлеба на разогретую сковороду. — Здесь все может случиться. И где угодно.
  
  — Что-то у нас в последнее время участились подобные случаи.
  
  — Неужели? — вмешался в разговор я.
  
  — Ну, было еще два убийства, — признался Дакуорт. — Три недели назад прикончили одного парня в «Трентоне». — Это бар в северной части города. В том районе у меня было мало клиентов. — Его звали Эдгар Уинсом. Сорок два года, женат, двое детей, рабочий с цементного завода. Застрелен в грудь.
  
  — Боже! — Меня новость неприятно удивила. — Драка в баре?
  
  Барри покачал головой:
  
  — Возможно, только все случилось за пределами бара. И никто из посетителей не видел, чтобы он ввязывался в потасовку или спорил с кем-то. Просто заглянул в бар, выпил несколько кружек пива, поговорил со своими приятелями, потом ушел, а позже его нашли на заднем дворе. В баре было так шумно, что никто не услышал выстрела.
  
  — Наверное, с кем-нибудь повздорил, — предположил я.
  
  Детектив кивнул мне в ответ:
  
  — Вполне вероятно. Тем более что его даже не ограбили. Кошелек, деньги и кредитные карты были на месте.
  
  — Все готово. — Эллен сняла сковородку с плиты.
  
  — И мы никак не можем сдвинуть это дело с мертвой точки, — посетовал Барри.
  
  — Два убийства? — переспросил я.
  
  — Что? — не понял Дакуорт, отхлебывая кофе.
  
  — Ты сказал, что было два случая?
  
  — Ах да. Был еще один. Пожилой мужчина, пятидесяти лет, по фамилии Найт. Владел автомастерской в пяти милях от города, у двадцать девятого шоссе. Однажды вечером он заперся у себя. Все ушли, свет был погашен, но кто-то проник к нему и пустил пулю в голову. Это случилось вечером в пятницу, за неделю до того, как застрелили парня у «Трентона».
  
  Эллен положила тосты на тарелку.
  
  — Добавить сахара и сиропа? — спросила она.
  
  — Да, пожалуйста, — ответил Барри.
  
  Жена приправила тосты и поставила тарелку перед гостем.
  
  — Какое великолепие!
  
  — А почему я ничего не слышал об этом? — удивился я.
  
  Дакуорт уже собирался отправить в рот первый кусок, но вдруг замер и посмотрел на меня.
  
  — Видимо, тебя просто не интересовала подобная информация. — Он стал с наслаждением пережевывать тост, запивая кофе. — Если честно, то о происшествии в «Трентоне» газеты написали от силы пару абзацев. Ну убили человека рядом с баром. Рядовой случай. Найт из автомастерской был удостоен большего внимания, однако вокруг его дела тоже не стали поднимать особой шумихи.
  
  — Мы же тогда уезжали, — напомнила мне Эллен.
  
  Я призадумался. Мы ездили в Вермонт, плавали на пароме в Берлингтон. Это путешествие мы совершали каждый год. Дерек был предоставлен практически самому себе. Попросили сестру Эллен — Кэрол — заезжать к нему время от времени, готовить обеды, иногда неожиданно появляться по вечерам, чтобы узнать, чем он занимается. Мы не хотели, чтобы сын устраивал вечеринки в наше отсутствие, и парень страшно злился на нас за это. «Записывай все наши грехи, чтобы потом припомнить как-нибудь», — говорил я ему иногда.
  
  — К тому времени, когда вы вернулись, в газетах уже ничего не было, — пояснил Барри. — Эллен, какая вкуснятина. Я не должен был их пробовать. Теперь мне придется пропустить ленч — этого завтрака мне хватит на весь день.
  
  Эллен улыбнулась, но было видно, как она напряжена. Как и я, жена была удивлена ранним появлением детектива. Мы знали, что он занимается расследованием убийства Лэнгли, но не верили, что заглянул к нам просто по старой дружбе или в надежде, что его накормят здесь завтраком. Я был уверен — Дакуорт что-то задумал.
  
  — Послушай, Барри, а что у тебя за версии касательно убийства?
  
  Он помолчал, дожевывая очередной кусок. Полицейский так быстро сметал тосты Эллен, что мы и глазом моргнуть не успели. Жена чудесно их готовила. Дакуорт заглянул в пустую кружку.
  
  — Вы не нальете мне еще?
  
  — Конечно. — Эллен взяла кофейник и наполнила его.
  
  — Вот замечательно. — Он вытер салфеткой сироп с уголков губ. — Мы попытались восстановить порядок событий. Альберт открыл дверь, и, вероятно, его застрелили первым. Затем была убита Донна, а потом — Адам. Парня пристрелили при попытке убежать.
  
  Я представил себе эту картину и на некоторое время потерял дар речи.
  
  — Прямо у двери черного хода, — продолжил Барри. — Ему почти удалось выбежать из дома. Как ни прискорбно это говорить, но, возможно, даже хорошо, что так все вышло. Если бы он выбежал на улицу, то скорее всего прибежал бы сюда и привел убийц прямо к вам.
  
  Эллен посмотрела на меня. Я пожалел, что она услышала эти слова.
  
  — Барри, мы с тобой давние друзья, и я понимаю, что ты пришел к нам не для того, чтобы поболтать по душам. Чего ты хочешь?
  
  Он отправил в рот последний кусок тоста и запил кофе.
  
  — Все дело в твоем сыне.
  Глава восьмая
  
  Я поднялся в комнату Дерека, пока Эллен оставалась внизу с Дакуортом. Осторожно открыв дверь, заглянул внутрь. На этот раз он крепко спал. Я не знал, как долго они потом разговаривали с Пенни. После того как вместо безумного маньяка я обнаружил у нас на веранде эту сладкую парочку, нам с Эллен пришлось объясняться с полицейскими и приносить им извинения. Потом мы пошли спать.
  
  Я хотел сказать Дереку, чтобы тоже ложился, но прекрасно понимал, что убийство Лэнгли потрясло его не меньше, чем нас. Возможно, даже больше. И если он хотел пообщаться со своей девушкой, чтобы немного успокоиться, я не собирался ему мешать.
  
  Сев на край кровати, дотронулся до его плеча. Парень вздрогнул и тут же проснулся.
  
  — Что? — спросил он, поворачиваясь и открывая глаза.
  
  — Все в порядке. Прости, что разбудил тебя.
  
  — Что-то случилось? Сегодня ведь мы не работаем?
  
  — Нет. Приехал Барри Дакуорт. — Дерек не понял и равнодушно смотрел на меня. — Полицейский, ведущий расследование. Тот самый, с которым ты разговаривал вчера. Он хочет побеседовать с тобой.
  
  — Что ему от меня нужно? Я ничего не знаю.
  
  — Ему приходится опрашивать много людей. Он тебе все объяснит, когда спустишься вниз.
  
  — Мне одеться?
  
  — Было бы неплохо, — улыбнулся я. — Только не нужно официоза, и никаких галстуков.
  
  — Галстуков?
  
  — Шутка. Накинь что-нибудь и спускайся.
  
  Я вернулся в кухню, через пару минут туда пришел и Дерек. Он надел футболку с эмблемой хоккейного клуба «Нью-Йорк айлендерс» и рваные джинсовые шорты. Его черные волосы по-прежнему были взъерошены.
  
  — Здравствуй, Дерек, — поприветствовал его Барри.
  
  Сын молча кивнул.
  
  — Хочешь французских тостов? — спросила Эллен.
  
  — Мама, я еще не проснулся.
  
  — Садись, — пригласил Дакуорт. Дерек отодвинул стул и уселся на него. — Как у тебя дела?
  
  — Я устал, — вздохнул Дерек.
  
  — Да, прости, что поднял тебя так рано, но мне понадобится твоя помощь.
  
  Сын поднял на него глаза и показался действительно утомленным.
  
  — Ты ведь был у Лэнгли незадолго до того, как они уехали?
  
  Дерек медленно кивнул, словно размышляя над ответом. Этот вопрос показался мне слишком прямолинейным.
  
  — Около восьми?
  
  — Значит, ты был последним, кто видел Лэнгли живыми, если только они не останавливались на автозаправке или где-нибудь еще после своего отъезда, а также ты был последним, кто находился в их доме перед убийством?
  
  Дерек сглотнул.
  
  — Наверное, — согласился он.
  
  — Так вот зачем я сюда, собственно, пришел… мне нужно, чтобы ты пошел со мной в дом Лэнгли и посмотрел, нет ли там чего-нибудь необычного.
  
  Эллен охнула и тут же вмешалась в разговор:
  
  — Вы ведь это не серьезно? Вы же не собираетесь тащить нашего сына в тот дом… где все случилось?
  
  Представляю, что в тот момент она говорила про себя: «Ах ты, сукин сын, сначала ешь мой завтрак, а потом говоришь такое!»
  
  Барри извинился, но при этом совсем не был похож на человека, который испытывает чувство вины за свои слова.
  
  — Мне нужна помощь Дерека. Его участие в расследовании очень важно, Эллен. Он может заметить что-нибудь необычное. Или увидит какую-нибудь пропажу. Может, картину или…
  
  — Картину? Вы думаете, что Лэнгли убили потому, что кто-то хотел украсть у них картину? — Она бросила взгляд на меня как на специалиста по живописи. — У Лэнгли были ценные произведения искусства?
  
  — Ничего такого не слышал.
  
  — Я просто привел пример, — объяснил Барри, стараясь не показывать раздражения. — Не знаю, были ли у них дорогие картины или нет. Может, преступники проникли в дом, чтобы украсть украшения миссис Лэнгли или…
  
  — А что может знать Дерек об украшениях Донны? — возмутилась жена. — Почему вы вообще…
  
  — Эллен, — попытался я перебить ее, но у меня ничего не получилось.
  
  — …спрашиваете его об этом?
  
  — Опять-таки, — продолжал Барри очень спокойно, но было видно, как он напряжен, — это лишь одно из предположений. Возможно, в доме произошли какие-то перемены, о которых я не знаю. А Дерек вполне может заметить, что какие-то вещи исчезли. Вот что я имел в виду.
  
  — Понятно. Но я не дам разрешения. Ни при каких…
  
  — Я пойду туда, — твердо сказал сын.
  
  — Нет, не пойдешь, — отрезала Эллен. — Я тебе не позволю.
  
  — Я сделаю это, — повторил Дерек, не сводя глаз с Барри. — Если вы так хотите.
  
  Жена открыла от удивления рот. Она была готова снова возразить, но передумала.
  
  — Все хорошо, мам. Если благодаря мне быстрее поймают убийцу Адама, я готов сделать все, что от меня зависит.
  
  Дакуорт пожал руку Дереку.
  
  — Молодчина. Не хочешь сначала позавтракать? Для начала нужно подкрепиться. Я подожду. Твоя мама готовит потрясающие французские тосты. Хотя, может, тебе лучше пока не есть. Ну, ты меня понимаешь? Это просто совет человека, который уже побывал там.
  
  Жена с мольбой посмотрела на меня, надеясь, что я поговорю с Барри. Я примерно понял, чего она хотела.
  
  — Барри, ты не против, если я пойду с Дереком?
  
  Эллен облегченно вздохнула. Значится угадал.
  
  — Конечно, Джим, не возражаю.
  
  На пару секунд в комнате повисла пауза, пока Дерек не прервал ее:
  
  — Так мы идем?
  
  Мы направились к двери. Я шел за Барри и сыном. Уже в дверях Эллен дотронулась до моего плеча и прошептала на ухо:
  
  — Прости, но я не могу пойти с вами. Просто не могу.
  
  — Понимаю.
  
  — Присмотри там за ним.
  
  Я похлопал ее по плечу, стараясь немного приободрить, а затем вышел из дому. Дерек и Барри ушли достаточно далеко, и мне пришлось догонять их.
  
  — Значит, летом ты работаешь у отца? — спросил детектив.
  
  — Ага, — ответил сын. Я подумал, что даже в этой ситуации он мог бы сказать правильно — «да». Родители всегда остаются родителями.
  
  — Тяжело работать на улице в такую жару?
  
  — Да, нелегко, — согласился Дерек. — Но в начале недели были сильные дожди, мы немного отдохнули. Зато потом пришлось все наверстывать.
  
  — Я тебя понимаю, — проговорил Барри таким тоном, словно внезапно они с моим сыном стали хорошими друзьями. Не знаю почему, но это успокоило меня.
  
  Беседа постепенно сошла на нет, когда мы приблизились к дому Лэнгли. У самого дома вдруг возникло такое чувство, что я в первый раз очутился в этом месте. Внешне здесь ничего не изменилось — все выглядело так же, как и неделю или месяц назад, не считая желтой оградительной ленты. А вот атмосфера стала зловещей и гнетущей. Я тут же задал себе вопрос, что будет с домом теперь, когда все Лэнгли умерли. Наверняка родственники захотят продать его. Меня передернуло при мысли о том, что агент по продаже недвижимости будет искать покупателей для дома, где были убиты три человека.
  
  Мы было направились к черному ходу, но Барри вдруг остановился и сказал:
  
  — Войдем через переднюю дверь, у черного хода еще не убрались.
  
  Сын, молчавший почти всю дорогу, неожиданно спросил:
  
  — Неужели они еще там?
  
  Дакуорт улыбнулся:
  
  — Нет, тела уже убрали, Дерек.
  
  Мой парень молча кивнул с таким видом, словно уже знал об этом и просто пошутил. Как будто у кого-то было настроение для шуток.
  
  Мы обошли дом и приблизились к крыльцу, около которого стояла патрульная машина и служебный автомобиль Барри. За рулем сидел полицейский. Дакуорт подошел к нему и, склонившись над окном машины, сказал, что мы зайдем внутрь, чтобы осмотреть дом. Вряд ли Барри нужно было спрашивать разрешение у этого человека, но сегодня он был чрезвычайно вежливым и предупредительным.
  
  — Ладно. — Детектив направился к двери. — Идем.
  
  На пороге дома он предупредил нас, чтобы ничего не трогали. Затем открыл дверь и пропустил нас внутрь.
  
  — Постарайтесь держать руки в карманах.
  
  Мы подчинились. Дерек вошел первым, но, едва зайдя в холл, мы остановились, словно были туристами на экскурсии, а Барри играл роль нашего гида.
  
  Ничего не скажешь, хорошая экскурсия.
  
  На ковре было два черных пятна — прямо перед нами и у лестницы. И хотя тела Лэнгли увезли, в доме стоял такой смрад, что перехватывало дыхание. Я инстинктивно вытащил руку из кармана и зажал рот.
  
  — Да, вы уж извините, — скривился полицейский.
  
  Я снова убрал руку в карман.
  
  Взглянув на Дерека, я увидел, что ему тоже нелегко. Он пытался дышать ртом и водил глазами по сторонам. Его руки в карманах шортов были стиснуты в кулаки.
  
  — Вот здесь, — Барри показал на пятно крови перед нами, — умер Альберт Лэнгли, в этом месте мы обнаружили его тело. Полагаем, что в дверь постучали, он пошел открывать, и вскоре был застрелен. А вот там, — продолжал Дакуорт, ведя нас мимо кровавого пятна в сторону лестницы, — нашли тело Донны Лэнгли — на лестнице было крови не меньше, чем у двери. — Наверное, она вышла из своей комнаты, когда услышала шум; тут все и случилось.
  
  — Господи… — Я смотрел на сына, чье лицо приняло каменное выражение, а потом с трудом проговорил: — Что случилось с Адамом?
  
  — Его нашли в конце коридора, у лестницы, ведущей к черному ходу.
  
  Прежде чем продолжить осмотр дома, Барри попросил нас надеть бахилы, чтобы мы не натоптали на месте преступления. Он вытащил их из кармана и протянул две пары. Разумеется, и нам пришлось вынуть руки из карманов. Мы с Дереком по очереди натянули бахилы, поддерживая друг друга. Они были мятыми и на ощупь напоминали бумагу, только гораздо прочнее.
  
  Когда мы закончили, Барри велел нам следовать за ним по коридору. Это напоминало выступление канатоходцев: мы шли гуськом друг за другом, держа руки в карманах и стараясь не задевать плечами стены. Я обратил внимание, что в доме повсюду был рассыпан светлый порошок. Он был на дверных ручках, перилах лестницы, на полу по углам.
  
  Дакуорт проследил за моим взглядом.
  
  — Это чтобы снять отпечатки пальцев.
  
  — Ну конечно, — понимающе кивнул я.
  
  — Мы хотим взять твои отпечатки, — обратился Барри к Дереку.
  
  — Что?
  
  — Не волнуйся. Мы знаем, что ты здесь ни при чем. Но если убийца — или убийцы — оставил отпечатки, мы должны суметь вычислить их.
  
  — Понятно, — согласился Дерек.
  
  Мы добрались до конца коридора, где начиналась лестница, ведущая к черному ходу. Там была еще одна лужа запекшейся крови. Я почувствовал головокружение.
  
  — Дерек, — произнес Барри. — Ты ничего не заметил? Может, какие-то вещи стоят теперь не на своем месте? Что-то пропало? Или, наоборот, появилось нечто, чего раньше не было?
  
  За прошедшие годы я несколько раз бывал в доме, и, на мой взгляд, здесь все было в порядке, не считая, конечно, кровавых пятен. Дом не обыскивали. Вещи не были раскиданы. Не похоже, что после убийства здесь что-нибудь искали.
  
  Если только убийцы не знали точно, где находилось то, за чем они пришли.
  
  — Я… ничего не заметил, — пробормотал Дерек.
  
  — Давай все-таки медленно обойдем весь дом, — предложил детектив. Он жестом велел нам развернуться и следовать назад в холл. — Начнем с кухни.
  
  Здесь ничто не указывало на ужасные события, которые произошли за соседней стеной, и можно было свободно дышать. Мы наконец-то почувствовали облегчение. Донна всегда казалась мне немного странным человеком, просто помешанным на чистоте. Ее кухня служила явным тому доказательством: все на своих местах, в раковине — ни одной грязной тарелки, продукты аккуратно разложены по полочкам в холодильнике. Барри открыл его, толкнув дверцу в торец, чтобы не браться за ручку, которую тоже посыпали порошком для снятия отпечатков пальцев.
  
  — Я видел миссис Лэнгли здесь, она собирала продукты для поездки, — сказал Дерек. — И неважно себя чувствовала.
  
  — Верно. Секретарша Лэнгли сказала, что из-за ее дурного самочувствия им пришлось вернуться. Кулер с едой и кое-что из продуктов все еще в машине, они даже не успели их вытащить. Значит, на кухне нет ничего необычного?
  
  — Нет.
  
  — Хорошо, тогда пойдем наверх.
  
  Мы перешагнули через лужу крови Донны Лэнгли у первой ступеньки лестницы, словно это была дождевая вода, собравшаяся на тротуаре после грозы. Как хорошо, что на лестнице был ковер и кровь не растеклась по полу!
  
  — И смотрите, — напомнил нам Барри, — ни к чему не притрагивайтесь!
  
  Мы опять засунули руки в карманы, но, перешагивая через кровавые лужи, вынули их, чтобы сохранять равновесие.
  
  — Итак. — Барри остановился перед первой дверью слева. — Это комната Адама. Ты, наверное, часто здесь бывал, Дерек?
  
  Сын кивнул.
  
  — Мы просто зайдем и посмотрим, все ли там на месте.
  
  Я вспомнил, что у Дакуорта есть дети и он прекрасно представляет, как может выглядеть комната подростка. Разбросанные повсюду вещи вовсе не означали, что какой-нибудь преступник или преступники устроили здесь обыск. Это была самая обычная комната семнадцатилетнего парня. Такая же, как у Дерека. На полу куча одежды, кровать не убрана, на столе груды журналов о компьютерах, скейтборде и с фотографиями красивых девушек. Стены были завешаны разнообразными постерами. Один из них выполнили в стиле призывных плакатов времен Второй мировой войны — улыбающийся солдат с кружкой кофе в руках. Надпись гласила: «Лучше пить, чем болтать. Болтун — находка для шпиона!»
  
  Как и в комнате Дерека, здесь повсюду валялись детали от компьютеров, а также находилось три монитора, с полдюжины клавиатур, бесконечные кабели и провода, упаковки от компьютерных игр. Под столом стояли старая приставка и три системных блока.
  
  Барри вздохнул:
  
  — Не знаю, удастся ли тебе определить, пропало что-нибудь отсюда или нет, но все-таки: что скажешь?
  
  Дерек с минуту стоял на месте и молча изучал комнату, а потом ответил:
  
  — Все в порядке.
  
  — Ты уверен?
  
  — Да.
  
  Дакуорт велел нам выйти в коридор. Дальше мы направились в комнату для гостей — там было чисто — как в номере отеля; вряд ли отсюда могли что-то вынести. Мы заглянули в ванную — она выглядела так, словно Донна подготовила ее для приезда гостей.
  
  В какой-то степени так оно и было — к ним действительно пришли гости.
  
  На втором этаже неосмотренной оставалась только спальня хозяев.
  
  — Не знаю, видел ли ты когда-нибудь их комнату, но давай зайдем и туда.
  
  Я почувствовал облегчение, что Дакуорт не сказал то же самое мне. Я заглянул Дереку через плечо — здесь все было так же, как и в тот единственный раз, когда я заходил сюда, не считая, наверное, порошка для отпечатков пальцев.
  
  — Все в порядке.
  
  — Ладно. Хорошо, — отозвался детектив. — Если ты ничего не увидел, то здесь нам делать нечего. Осталось проверить только одно помещение.
  
  — Какое? — с удивлением спросил Дерек.
  
  — Цокольный этаж.
  
  — А, — протянул он. — Думаете, там кто-то был?
  
  — Ну, мы все должны выяснить.
  
  Итак, мы спустились по лестнице, перешагнули через лужу крови Донны, затем пошли по коридору и миновали еще одну лестницу, ведущую к черному ходу, где умер Адам Лэнгли. Барри обогнул кровавые пятна и стал спускаться, но следовавший за ним Дерек вдруг остановился на последней ступеньке. У него перехватило дыхание.
  
  — С тобой все в порядке? — спросил я. Возможно, Эллен была права: зря я согласился подвергнуть сына такому испытанию. Дакуорт не должен был этого делать. К тому же он не узнал ничего нового, приведя нашего парня сюда.
  
  — Я просто… я представил, как он лежал здесь, — с ужасом проговорил Дерек.
  
  — Понимаю, — кивнул я.
  
  — Если бы только он успел добраться до двери. Если бы он бежал чуть-чуть быстрее…
  
  Барри высунул голову из-за стены:
  
  — Ты о чем, Дерек?
  
  — Если бы он бежал быстрее, мог бы спастись.
  
  — Его застрелили в голову, — напомнил Дакуорт, — как бы быстро ты ни бежал, трудно обогнать пулю.
  
  Дерек дышал быстро и прерывисто.
  
  — Если бы он выбежал из дома, смог бы спрятаться в лесу.
  
  — Я думаю, что больше не стоит мучить Дерека, — предложил я Барри.
  
  — Мы почти закончили, — заметил он. — А теперь давай попробуем спуститься так, чтобы ни на что не наступить.
  
  — Может, тебе принести воды или еще чего-нибудь? — спросил я сына.
  
  — Мы здесь не задержимся. И я не хочу, чтобы кто-то из нас пользовался стаканами из посудного шкафа Лэнгли.
  
  Обойдя кровь, спустились в общую комнату. Свет уже был зажжен. Это помещение мало чем отличалось от любого другого цокольного этажа. Стены, обитые деревянными панелями. Видавшая виды кушетка, которая, вероятно, когда-то стояла в гостиной. Телевизор с экраном в тридцать шесть дюймов, только обычный, а не вроде тех плоских, что вешают на стену.
  
  Я подумал, что вряд ли в этой комнате могли что-то искать. Казалось, все стояло на своих местах.
  
  — Что скажешь? Вы с Адамом, наверное, частенько бывали здесь?
  
  — Да, было дело, — тихо сказал Дерек.
  
  — Ничего не пропало?
  
  Мой парень медленно покачал головой.
  
  — Ты уверен?
  
  Он кивнул.
  
  — А что там? — спросил Барри, указывая в дальний угол комнаты.
  
  — Ты о чем? — спросил я, не понимая, что там мог увидеть полицейский.
  
  Дакуорт прошел по комнате и показал на люк примерно в три фута шириной. Он начинался прямо от плинтуса и был слегка приподнят.
  
  — Что ты на это скажешь? — спросил он Дерека.
  
  — Вы о чем?
  
  — Это люк в подвал. Он приоткрыт. Видишь?
  
  — Конечно.
  
  — По-твоему, это ничего не значит? Ты ведь уже осмотрел дом, и везде был полный порядок… ну кроме комнаты Адама. Я знаю, Донна Лэнгли любила чистоту в доме, хотела, чтобы ее жилище напоминало фотографии из глянцевых журналов по интерьеру. Всему было свое место. Поэтому мне и кажется странным, что люк в подпол приоткрыт.
  
  — Даже не знаю, — промямлил сын.
  
  — Возможно, — предположил я, — поскольку они уезжали на некоторое время, Альберт решил достать что-то оттуда. Кулер или еще что-нибудь. То, что могло пригодиться им в путешествии.
  
  — Не исключено. Уверен, в этом нет ничего серьезного. Просто мне кажется, что это место идеально подходит для укрытия.
  
  — Когда были маленькими, — вспомнил Дерек, — мы с Адамом часто играли там. Представляли, что это пещера, и изображали из себя ученых или путешественников, вроде Индианы Джонса. Вы понимаете? Но теперь я даже не уверен, что смогу туда пролезть.
  
  — Стал слишком большим? — спросил Барри. — А знаешь что? Давай проверим, сможешь ты туда залезть или нет.
  
  — Что?
  
  Детектив отодвинул люк. Подвал оказался заставлен коробками, на которых фломастером было написано «Новогодние игрушки» или «Судебные ежегодники».
  
  — Кто-то там наверняка побывал. На бетонном полу повсюду пыль, кроме места прямо под люком, — ее там как будто стерли. Полезай и осмотрись там.
  
  — Не хочу, — отказался Дерек. — У меня просто нет желания туда лезть.
  
  — Тогда это сделаю я. — Барри вынул из карманов руки, встал на четвереньки и полез в подвал. — Хоть я большой жирдяй в отличие от вас, ребята, все равно смог протиснуться, а значит, сюда мог проникнуть кто угодно.
  
  — Но, Барри, — усомнился я, — ведь вы уже выяснили, что убийца или убийцы пришли через дверь. Зачем доказывать, что кто-то мог скрываться в подполе?
  
  Отдуваясь и пыхтя, он выбрался наружу. Я надеялся, что после этого у него не случится сердечного приступа.
  
  — Да откуда мне знать? — возмутился он. — Просто я хочу отработать все версии.
  
  — Мы закончили? — спросил я Дакуорта.
  
  — Думаю, что да. — Он глубоко вздохнул, приходя в себя после путешествия в подпол. — Итак, Дерек.
  
  — Да?
  
  — Ты говоришь, что ушел в восемь вечера?
  
  — Верно.
  
  — А что делал потом?
  
  — Ну… я уже и не помню… кажется, встречался с Пенни.
  
  Я ответил не подумав:
  
  — Но ты же говорил, что родители заперли ее дома. Она вроде разбила отцовскую машину?
  
  — Да, точно. Я хотел погулять с ней, но когда понял, что ее не отпустят, побродил еще немного один и вернулся домой.
  
  — А где ты гулял? — спросил Барри.
  
  Дерек вытащил руку из кармана и почесал нос. Складывалось впечатление, что он просто тянул время.
  
  — Ходил по городу, зашел в магазин видеоигр. Просто посмотреть, что есть новенького.
  
  Детектив немного помолчал, а потом спросил:
  
  — Когда ты вернулся домой?
  
  — Не знаю. В девять или в полдесятого.
  
  Я попытался вспомнить, когда пришел Дерек тем вечером. Мы с Эллен легли спать рано — в полдесятого, наверное, — но я не слышал, как он вернулся. И мы точно с ним в тот вечер не разговаривали.
  
  — Он правильно говорит? — обратился ко мне Барри.
  
  Я открыл рот, задумался, а потом сказал:
  
  — Да, все так и было.
  
  — Ты слышал, как он пришел? — спросил Дакуорт, желая получить подтверждение.
  
  — Совершенно верно, — солгал я.
  Глава девятая
  
  Барри всучил мне свою визитку и направился к машине, чтобы вернуться в Промис-Фоллс, а мы с Дереком медленно пошли по дорожке к нашему дому. Вдруг сын остановился и спросил:
  
  — Зачем ты это сделал? Сказал полицейскому, что слышал, как я вернулся домой?
  
  — А разве я был не прав? Хочешь сказать, что я не слышал, как ты пришел в полдесятого?
  
  Дерек колебался.
  
  — Значит, я ошибся и на самом деле ты пришел в другое время?
  
  Он по-прежнему не знал, что ответить.
  
  — Я просто хочу сказать, что вряд ли ты мог это услышать.
  
  — Получается, что либо ты пришел в другое время, либо проник в дом так тихо, что никто этого не услышал?
  
  Сын рассеянно покачал головой:
  
  — Я просто не понимаю, почему ты солгал ему.
  
  Теперь настала моя очередь думать над ответом.
  
  — На самом деле я пытался помочь тебе. Не знаю, может, ты на самом деле встречался с Пенни — вдруг ей удалось сбежать из-под домашнего ареста — и ты просто не хочешь ее во все это впутывать. Я лишь подумал, что будет проще, если скажу Барри то, что сказал.
  
  Дерек задумался на минуту, а потом кивнул.
  
  Я остановился и взял сына за руку.
  
  — А ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил я, заглядывая ему в глаза.
  
  — Нет, — ответил он, рассматривая гравий у себя под ногами.
  
  — Посмотри на меня. Я вижу, как тебя потрясла смерть лучшего друга и как нелегко тебе пришлось. И я понимаю, почему ты ведешь себя так странно. Но иногда мне кажется, что здесь есть кое-что еще. И ты пытаешься что-то от меня скрыть, хотя на самом деле стоило бы все рассказать. Если не Барри, то уж точно нам с мамой. Мы не сможем ничего для тебя сделать, если ты не поделишься с нами. Это очень серьезно, Дерек.
  
  — Знаю. Не нужно говорить мне об этом. Я не дурак.
  
  — Так ты ничего не хочешь мне сказать? Например, о том, когда вернулся домой?
  
  Он помолчал.
  
  — Не помню точно, во сколько это было. Думаю, вы уже спали. Я знаю, как рано вы ложитесь по пятницам. Ты наверняка сильно устал, поэтому я старался не шуметь. Может, это случилось даже не в полдесятого, а позже.
  
  Я ждал, что он скажет дальше. Но напрасно.
  
  — Вот и все, — закончил Дерек.
  
  — Кстати, по поводу вопроса Барри. Что ты делал между восемью вечера и тем моментом, когда вернулся домой?
  
  — Ничего. — Он словно пытался защититься. — Правда, ничего.
  
  — Где ты был?
  
  — Боже, да какая разница? Думаешь, я убил наших придурочных соседей?
  
  Я даже не поморщился, когда он это сказал; мне нужно было выяснить все до конца.
  
  — Нет. — Я оставался спокоен. — Конечно, нет. Но начинаю думать, что, возможно, ты уже знал о том, что там случилось. Так что отвечай на мои вопросы. Где ты был после того, как ушел от Лэнгли, и до того момента, как вернулся домой? Не думаю, что с Пенни — ведь ее же не выпускали из дома.
  
  — Я решил прогуляться.
  
  — До дома Пенни? Она живет далеко отсюда. У тебя ушло бы на это минут тридцать-сорок.
  
  — Нет, я просто гулял. Разве это преступление, если я решил пройтись?
  
  — Где?
  
  — Что?
  
  — Где ты гулял?
  
  — Да здесь, поблизости. Прошелся до ручья. Посидел там, позвонил по сотовому Пенни, мы поговорили немного. Мы где-то час, наверное, болтали. Потом я вернулся домой. Так много ходил, что даже устал немного. Знаешь, кажется, у нас в жизни пошла черная полоса.
  
  Не знаю, сказал ли он это искренне или просто пытался разжалобить, чтобы отец перестал мучить его вопросами. Я склонен был верить последнему.
  
  — Кстати, судя по тому, что я видел прошлой ночью, у вас с Пенни все хорошо?
  
  — Да. Если бы только не ее родители. Они меня терпеть не могут.
  
  — Почему ты так решил?
  
  — Даже не знаю.
  
  — Наверняка у тебя есть какие-то мысли на этот счет.
  
  — Ну, возможно, это все потому, что однажды ее отец застукал нас, когда мы… ну, я тискал Пенни в ее комнате.
  
  — Ты думаешь, из-за этого?
  
  — Он слишком правильный, — пожаловался Дерек.
  
  — Когда какой-то парень тискает твою дочь в ее спальне, в твоем собственном доме, тут любой выйдет из себя, — заметил я.
  
  — Да. Вот поэтому она и улизнула из дома, чтобы увидеться со мной.
  
  — Ради Бога, Дерек, ты еще сильнее испортишь отношения с ее отцом, если позволишь ей подобные выходки.
  
  — Да ладно, — бросил он небрежным тоном, который всегда раздражал меня, — ты что, тоже решил стать правильным?
  
  Я схватил его за руку и встряхнул.
  
  — Никогда больше не говори со мной так. Мне все равно, в какое дерьмо ты вляпался, но еще раз скажешь такое, и тебе не поздоровится!
  
  Если бы я ударил его, он бы не так испугался. Я еще немного подержал сына за руку, потом отпустил.
  
  — Прости, — потупился он.
  
  — Будем говорить начистоту?
  
  — Да.
  
  — Так я тебя слушаю…
  
  — Ну… — Сын, кажется, сбился и потерял нить повествования. — Хорошо, но ты только никому не говори о том, что она убежала из дому после того, как ее отец уснул. Ее подвезла подруга, а потом Такер пешком дошла до нашего дома. Пенни удалось пробраться мимо полицейских, дежуривших на шоссе.
  
  Меня это немного успокоило и совершенно не удивило. Вокруг росло столько деревьев, что понадобился бы целый отряд полицейских, чтобы держать все под контролем.
  
  — Когда она узнала о том, что случилось с Адамом, то забыла обо всех проблемах с родителями и пришла, чтобы проведать меня.
  
  А я-то наивно полагал, что трудно быть отцом семнадцатилетнего парня. Но я и представить себе не мог, каково пришлось бы родителям Пенни, если бы они обнаружили, что их дочь убежала посреди ночи из дому, чтобы навестить своего друга, живущего по соседству с местом, где всего несколько часов назад были убиты три человека.
  
  — Почему ты позволил ей прийти сюда? Девочке небезопасно ходить одной посреди ночи. Особенно приходить сюда после того, что случилось с Лэнгли.
  
  — Значит, теперь ты будешь и за это поливать меня дерьмом, да?
  
  Вот так всегда и бывает, когда пытаешься поговорить со своим ребенком-подростком. Сначала злишься на него по одному поводу, а потом и глазом моргнуть не успеешь, как возникает новая причина для недовольства. «Сосредоточься», — сказал себе я.
  
  — Ты ведь не хочешь со мной ссориться? — спросил я.
  
  Дерек медленно кивнул.
  
  — Честно?
  
  Он снова кивнул, а потом посмотрел на меня, словно хотел мне что-то сказать.
  
  — В чем дело?
  
  — Ну… — начал сын. — Понимаешь, это еще не все. Когда Адам уходил, чтобы сесть в машину родителей, он мне кое-что сказал. Может, это и не важно, но все же…
  
  — О чем ты говоришь? — спросил я, чувствуя, что сердце забилось быстрее.
  
  — Кажется, я заметил одну пропажу в доме. Кое-чего там не хватало.
  
  — Господи, что ты…
  
  — Эй! — крикнула нам с крыльца Эллен. — Может, вы войдете в дом?
  
  Вернувшись в кухню, Дерек наконец-то согласился позавтракать. Этот молодой человек, который полчаса назад заявлял, что у него нет аппетита, положил себе на тарелку четыре куска французских тостов, полил их маслом и сиропом и стал поглощать с такой скоростью, словно его только что выпустили из заключения.
  
  — Хочешь кофе? — спросила Эллен. Рот Дерека был забит, поэтому он просто кивнул.
  
  Когда жена позвала нас в дом, сын буркнул: «Потом расскажу», — и я согласился.
  
  Дело было не в том, что я хотел сохранить наш разговор в секрете от Эллен. Но если парень действительно намеревался рассказать мне что-то важное, я не собирался возмущаться по поводу того, что он не хочет быть одинаково откровенным с обоими родителями. По крайней мере до тех пор, пока не узнаю, что именно он хочет мне сообщить.
  
  Когда сын зашел в дом, Эллен обняла его, боясь, что посещение дома Лэнгли с Барри Дакуортом стало для него серьезным потрясением.
  
  — Со мной все в порядке. Ничего особенного.
  
  Жена посмотрела на меня, пытаясь понять по выражению лица, действительно ли с Дереком все нормально, или он просто пытается держать себя в руках. Я многозначительно покачал головой, не в силах дать определенного ответа. Потом она уговорила его позавтракать.
  
  Я видел, что Эллен хочет расспросить, каково было в доме Лэнгли. Не о том, что он видел — это жена могла позже узнать от меня, — но понять, какое впечатление осталось у него от посещения этого места. И я думаю, она решила, что раз парень поглощает завтрак с таким аппетитом, то, вероятно, его психика не пострадала. Я не был в этом так уверен. Если правильно понимаю подростков, они умеют на время отключить сознание, если очень голодны.
  
  — Я тут подумал, — старательно пережевывая пищу и глядя на меня, заговорил Дерек. — Может, попробуем починить сегодня газонокосилку? Раз у нас есть свободное время.
  
  — Конечно. Думаю, это будет так же просто, как очистить свечу зажигания.
  
  — Мне кажется, — начал Дерек, — что все дело в топливном фильтре. Возможно, он засорился.
  
  Слушая все это, Эллен, наверное, подумала, что сын либо тянется к отцу, чтобы в его обществе побыстрее пережить случившуюся с ним трагедию, либо просто что-то задумал и не хочет говорить ей.
  
  Жена была не такой циничной, как я, поэтому отреагировала просто:
  
  — Вот и замечательно. Сегодня вам будет чем заняться.
  
  Она улыбнулась мне, демонстрируя, что все прекрасно понимает.
  
  Когда Дерек покончил с завтраком и встал, чтобы положить тарелку в раковину, мать остановила его:
  
  — Я сама все уберу. Почему бы тебе не помочь папе?
  
  — Хорошо, — пожал он плечами и направился к черному ходу.
  
  — Скоро подойду! — крикнул я. Эллен посмотрела на меня, и я понял: она хочет услышать о нашем посещении дома Лэнгли. — Все нормально. Это ужасное место, но ничего не случилось.
  
  — Барри никогда бы…
  
  — Не волнуйся. Он просто выполнял свою работу. Ты можешь гордиться Дереком. Парень держался молодцом.
  
  — Но как там было?.. — начала Эллен, но потом осеклась. — Не говори мне. Не хочу этого знать.
  
  Я нашел Дерека в гараже — он ходил взад-вперед, держа в руках тяжелый электрический кусторез. Я совсем не удивился, что он не обратил ни малейшего внимания на нашу сломанную газонокосилку.
  
  — Итак, что ты хотел рассказать? Что пропало из дома Лэнгли?
  
  — Я же говорю: может, это ничего и не значит, — но помнишь, как мы ездили в дом миссис Стокуэлл?
  
  — Агнесс? У которой кошка, похожая на лохматую свинью?
  
  — Ага.
  
  — И что значит «когда мы ездили к ней»? Мы приводим в порядок ее газон раз в неделю.
  
  — Это было в позапрошлый раз, — объяснил Дерек. — Она тогда отдала мне компьютер.
  
  — Верно, — кивнул я. — Какой-то старый хлам из ее гаража.
  
  Зря сказал про старый хлам. Адам и Дерек обожали собирать древние компьютеры. Им нравится — то есть нравилось — разбирать их, сравнивать детали старых и новых компьютеров. Дерек забрал не весь компьютер, а только процессорный блок. Клавиатура и монитор интересовали его гораздо меньше. То есть он взял их у Агнесс, но затем выбросил на свалку по дороге. Я всегда испытывал симпатию к Агнесс Стокуэлл, живущей в одиночестве в своем бунгало на Риджуэй-драйв. Потерять мужа, а год спустя — и сына Бретта… Конечно, это был не самый высокий водопад в мире, но это не имеет значения, когда дно водопада усыпано острыми камнями.
  
  — Так вот, — продолжал Дерек, — мы с Адамом покопались в нем. Посмотрели, какие там были детали и какие именно документы на диске.
  
  Так я узнал о другой стороне их увлечения. Вероятно, Агнесс никогда не думала о том, что в компьютере ее сына могло быть немало информации. Старые письма, рассказы, возможно, порнографические картинки. Стокуэлл плохо разбиралась в компьютерах и, вероятно, думала, что со временем все данные пропадают. Да и как все это могло сохраниться в течение стольких лет в этой коробке из металла и пластика? Но жесткий диск был надежным хранилищем воспоминаний.
  
  — Так, и что дальше?
  
  — Но когда мы были в доме с Барри — полицейским, который нас туда привел, компьютера в комнате Адама не было.
  
  — С чего ты взял? — спросил я. Комната Адама не запечатлелась у меня в голове так ярко, как три огромных пятна крови, но я прекрасно запомнил, что там был ужасный беспорядок.
  
  — Я в этом уверен, пап. Системник стоял прямо на столе. Я знаю, как он выглядел. Блок был бежевого цвета, а остальные компьютеры в комнате Адама — черные. Его там точно не было.
  
  Я на секунду задумался.
  
  — А он был на месте, когда ты видел Адама в последний раз? Прежде чем твой друг уехал с родителями?
  
  — Я не заходил к нему в комнату. Мы в основном торчали на кухне. Последний раз я приходил к нему за день до этого. В четверг, кажется. И компьютер был на месте.
  
  — А ты больше не заметил в комнате ничего необычного? Может, еще что-то пропало?
  
  — Точно не знаю. Я оставался там совсем недолго. Но мне показалось, что в остальном все в порядке.
  
  — Почему ты не сказал об этом Барри? Ведь именно это ему и было нужно.
  
  — Понимаешь, я не уверен, что это так уж важно. Перед отъездом Адам сказал мне, что его отец рассердился из-за того компьютера.
  
  — Как это так? Альберт разозлился из-за того, что вы забрали старый компьютер из дома Агнесс Стокуэлл? Какое ему дело? Вы же давно собираете старые компьютеры.
  
  — Наверное, Адам рассказал отцу о том, что мы там нашли.
  
  — А что вы там такого, черт побери, нашли? — спросил я.
  
  Дерек глубоко вздохнул.
  
  — А что можно найти на старом компьютере? Несколько школьных сочинений, тупую игру по мотивам сериала «Звездный путь». Может, знаешь, там про Спока, Кирка и других ребят? А еще какие-то грустные, но неплохие рисунки.
  
  — И это все? — нетерпеливо спросил я. Никак не мог понять, к чему он клонит.
  
  — Там было резюме и письмо, которое он писал, когда поступал в колледж Теккерей и другие школы, какие-то письма учителю из его школы, но главное, там была одна история.
  
  — История? Рассказ? Сын Агнесс писал рассказы?
  
  — Не рассказ. Что-то вроде романа. И длинный. Глав двадцать, не меньше.
  
  Я покачал головой, пытаясь осознать то, что услышал.
  
  — Ладно, в компьютере была роман. А почему ты не рассказал об этом Барри?
  
  — Не знаю… наверное, потому, что мне было немного стыдно.
  
  — Что там постыдного?
  
  Впервые за последние пару дней я увидел, как Дерек улыбнулся.
  
  — Книга была довольно грязная.
  
  Я прислонился к рабочему столу.
  
  — Боже, Дерек! Так, значит, отец Адама рассердился на вас за то, что вы нашли в компьютере порнографию? Но ведь не ваша вина в том, что записано в чужом компьютере, и потом, Альберт не производил впечатления человека, которого так уж волнуют подобные вещи.
  
  Сын пожал плечами:
  
  — Не знаю. Адам ничего мне не объяснил. Тем более что это были даже не фотографии. Вот если бы там нашлись какие-нибудь картинки или видео, я понял бы, почему он расстроился, а так — всего лишь книга. К тому же интересная. Хоть и грязная. Но написана хорошо.
  
  — Значит, сын Агнесс писал высококлассную порнуху, — заключил я, удивленно поднимая брови. — Может, он хотел так описать свои сексуальные фантазии, над которыми дрочил.
  
  Дерек покраснел. Не думаю, что его шокировало то, что отец знает о подобных вещах. Но моя откровенность удивила парня. Наверное, поэтому ему было проще продолжить свой рассказ.
  
  — Я не знаю. Там было про секс и все такое, но написан роман как настоящая книга, а не почеркушка для дрочеров, если ты понимаешь, о чем я.
  
  Я улыбнулся:
  
  — Понимаю. И все равно не могу представить, чтобы кто-то пробрался в дом Лэнгли и убил всех из-за порнографической истории, которую какой-то подросток написал десять лет назад. Это бессмысленно.
  
  — Поэтому я ничего и не сказал полиции. Не хотел выглядеть полным идиотом.
  
  — И потом, с компьютером могло еще что-то случиться с того момента, как ты видел его в последний раз, — заметил я, — и до убийства семьи Лэнгли.
  
  — Наверное.
  
  — Что ж, — я отошел от рабочего стола, — поскольку у нас нет компьютера, мы не можем прочитать ту историю и выяснить, действительно ли там было нечто такое, из-за чего можно убить трех человек.
  
  Дерек опустил глаза в пол.
  
  — Это не совсем так, — признался он.
  
  — Что? — спросил я, ожидая продолжения.
  
  — Я сделал копию файла.
  Глава десятая
  
  Дерек записал весь роман не на диск, а на дискету и спрятал у себя в спальне. Он объяснил, что компьютер был таким старым, что там даже не было дисковода. То ли дело во времена моего детства, когда нужно было ждать, пока твой приятель прочитает книгу, чтобы только потом взять ее самому. Дерек и Адам читали роман одновременно, а на следующий день уже могли поделиться впечатлениями.
  
  Я предложил пойти к сыну в комнату, чтобы можно было почитать у него на компьютере, но Дереку эта идея не понравилась.
  
  — А что, если зайдет мама?
  
  — Тебя это смущает?
  
  Он неуверенно посмотрел на меня:
  
  — Эта книга, она о… дырках. О вагинах.
  
  Я внимательно посмотрел на него:
  
  — Понимаю. Иди в свою комнату, распечатай первые десять страниц и принеси мне. А если мама спросит, что ты делаешь, скажешь, что ищешь в Интернете инструкцию по починке газонокосилок.
  
  Дерек припустился бежать, так что гравий полетел во все стороны.
  
  Оставшись один, я задумался. Не мог поверить, что Лэнгли могли убить из-за какой-то писанины на компьютере студента, к тому же десятилетней давности. В глубине души я даже радовался, что Дерек не сказал об этом Барри.
  
  Но даже если предположить, что компьютер имел отношение к убийствам Лэнгли, хотя это казалось абсолютно невероятным, кому было известно о том, что он находился в доме? И все же незадолго до того, как некто убил всю семью, отец Адама узнал о книге, хранившейся на компьютере, и, возможно, даже прочитал ее. Но почему он так расстроился? Альберт Лэнгли никогда не производил впечатления ханжи. Я помню, как мы вместе устраивали барбекю и он рассказывал пошлые анекдоты.
  
  Неужели его так взволновало известие о том, что сын читает грязную книжку со старого компьютера некогда одаренного, а теперь покойного молодого писателя? И даже если он узнал о существовании романа, как это могло привести к событиям, повлекшим за собой гибель всей семьи?
  
  Все это казалось полной бессмыслицей.
  
  Я снова задумался. Если все-таки придерживаться версии, что пропавший компьютер имел какое-то отношение к убийствам, но исключить причастность к этому Альберта, что тогда у нас оставалось?
  
  И потом, кто мог знать, что компьютер находился у Адама? Ведь Агнесс Стокуэлл отдала его нам. Она подарила его моему сыну, который решил поделиться своим открытием с Адамом. Так что даже если кто-то узнал у Агнесс о том, что случилось с компьютером, то искать его он должен был не в доме Лэнгли, а…
  
  — Вот! — крикнул запыхавшийся Дерек. Он вбежал в сарай, держа только что извлеченные из принтера листки, которые передал мне. — Здесь первая глава целиком. Семь страниц. Ты поймешь, когда начнешь читать, что это не обычная порнушка. Этот сын Агнесс, как его звали?..
  
  — Бретт, — подсказал я.
  
  — Да, Бретт. Такое ощущение, что он писал порно, но с юмором. Понимаешь, о чем я? Это немного пародия. Сатира. Ну, как в том глупом фильме, который ты мне однажды показывал, когда я был маленьким. Там Арнольд Шварценеггер — он еще играл Терминатора — вдруг забеременел. «Джуниор», кажется?
  
  Я поднял руку, жестом давая Дереку понять, чтобы замолчал, и быстро пролистал страницы. Их было семь, как он и сказал. Напечатаны средним шрифтом с двойными интервалом. Ни титульного листа, ни заголовка, ни даже имени автора. Только номер страницы в правом верхнем углу.
  
  Я сел на стул у рабочего стола, взял листы и начал читать.
  
   Николас Бесчленный. Глава первая
  
   Когда во вторник утром Николас только пробудился ото сна, он не сразу почувствовал произошедшие с ним изменения. Как обычно, свесил ноги с кровати, протер глаза и побрел в ванную. Встав перед унитазом, приготовился опорожнить мочевой пузырь — с этого ритуала начинался для него каждый день, и этот вторник ничем не отличался от тысяч других, предшествовавших ему. Но едва Николас раздвинул ширинку пижамы, чтобы извлечь пенис, как понял, что его там нет.
  
  Я удивленно приподнял брови.
  
  — Видишь? — спросил Дерек, поняв, где я закончил читать. — Говорил же, что это нечто особенное. Но продолжай.
  
  Я снова стал читать.
  
   — Что за хрен? — спросил Николас. Этот вопрос он обратил в пустоту, поскольку был один в доме. Принявшись лихорадочно шарить рукой в ширинке, Николас так и не смог отыскать член. Хуже того — вместе с членом пропали и яйца. Волосы на лобке остались — ему удалось их нащупать, — но куда же подевалось все остальное?
  
   Николас подумал, что, вероятнее всего, спит и видит кошмарный сон. Через минуту он проснется. Парень отошел от толчка и, выглянув из ванной, посмотрел на свою кровать, ожидая, что увидит там себя, спящего под одеялом, готового в любую минуту пробудиться.
  
   Но в кровати Николаса не было. Одеяло было откинуто, как он и оставил его минуту назад. Дрожа от страха, Николас подошел к кровати и осторожно потянул за одеяло, предполагая обнаружить под ним член и яйца в луже крови, но простынь была чистой и белой.
  
   Сначала Николас боялся осмотреть себя из страха увидеть нанесенные неизвестно кем раны. Но все же собрался с духом и медленно спустил штаны пижамы. Однако никаких признаков ранения он не обнаружил. Ни крови, ни ран — ничего, что указывало бы на ампутацию. Кожа выглядела здоровой и нетронутой, не считая того, что часть его тела, подтверждающая мужскую сущность, бесследно исчезла.
  
   Он осторожно дотронулся до себя, все еще надеясь, что это какой-то обман зрения и пропавшего органа просто не видно, и в этот момент совершил еще более ошеломляющее открытие.
  
   Между его ног появилось отверстие.
  
  Я поднял глаза от страницы.
  
  — Правда, лихо закручено? — спросил Дерек. — Этот парень идет в туалет и понимает, что из-за волшебства или еще чего-то в этом роде у него пропал член и появилось влагалище.
  
  Я пролистал оставшиеся страницы и положил на стол.
  
  — Ты не будешь читать дальше? — спросил Дерек.
  
  — Мне уже понятно, что это такое.
  
  — Дальше будет интереснее. Он пишет о странных вещах, но очень правдоподобно.
  
  — Я уже достаточно прочитал.
  
  — Правда, забавная порнушка? Когда ты теряешь член, вся твоя жизнь меняется. Ты начинаешь смотреть на мир глазами женщины, понимаешь, что единственный способ получить сексуальное удовлетворение — это спать с парнями, даже если ты не был геем. Теперь ты понимаешь, почему я не хотел рассказывать об этом маме?
  
  — Конечно, — согласился я, почти не слушая Дерека.
  
  — Могу еще распечатать, если хочешь, или прислать тебе по электронной почте, чтобы ты мог читать со своего компьютера. Хотя лучше не надо — вдруг мама случайно прочитает и разозлится.
  
  — Тебе не стоит этого делать, — перебил его я. — Я уже читал эту книгу.
  Глава одиннадцатая
  
  На самом деле роман опубликовали не подзаголовком «Николас Бесчленный». У книги было другое название. Ее выпустили как «Недостающую деталь», и она стала одним из самых нашумевших бестселлеров за последние восемь лет. В хит-параде литературных новинок, публикуемых «Нью-Йорк таймс», роман долгое время занимал ведущие позиции. Успешным продажам книги не повредил даже тот факт, что некоторые торговые сети, вроде «Костко» или «Уол-март», не специализировавшиеся на распространении книг, отказались выставлять роман в своих залах из страха обидеть наиболее консервативных клиентов. Для «Недостающей детали» это стало только дополнительной рекламой. После того как на книгу навесили ярлык запрещенной, читатели буквально смели ее с полок книжных магазинов.
  
  Я точно не знаю, сколько всего было продано экземпляров: сто тысяч, полмиллиона, миллион, — да и какая теперь разница? Одно время даже заходила речь об экранизации, но она так и не состоялась. А если бы такой фильм и сняли, не думаю, что его пустили бы в кинотеатрах — скорее всего он сразу вышел бы на дисках. Мне же хватило и книги. Сначала даже не хотел ее читать, но она так затянула с первых же страниц, что я не смог остановиться. Думал, что после ее прочтения лучше смогу разобраться в личности ее автора и в причинах, почему моя жена решила переспать с ним. Но если честно, так ничего и не понял.
  
  Зато я прекрасно знал, что эта книга сделала Конрада Чейза звездой. Она принесла профессору английской литературы колледжа Теккерей славу и помогла стать его президентом. Если бы книгу вроде «Недостающей детали» написал обычный старшеклассник, его вряд ли назначили бы после этого директором школы, но когда речь заходила о колледже, славящемся левыми взглядами, это была совсем другая история. Правда, человек, написавший книгу о парне, потерявшем пенис и яички и приобретшем вместо этого влагалище, скорее мог стать президентом колледжа где-нибудь в Калифорнии, но никак не в штате Нью-Йорк.
  
  Однако дело было в том, что Конрад Чейз прославил не только себя, но и колледж. И хотя администрация колледжа, а также другие профессора отнеслись к скандальной книжке с неодобрением и постарались держаться на расстоянии от этой истории, роман возглавил список бестселлеров и был обласкан критиками как работа гения социальной сатиры. Поэтому все в кампусе надеялись, что смогут использовать неожиданно свалившуюся на Чейза славу в своих интересах.
  
  Конрад, преподававший раннюю американскую литературу и курс по пьесам Юджина О'Нила, тут же стал университетским любимцем. Еще никто из преподавателей колледжа не становился автором бестселлеров. Чейз был не первым из профессоров, кому удалось опубликоваться, — все его коллеги пробовали себя на литературном поприще. За время работы в колледже профессора Теккерея издавали свои труды, даже если никто не читал их (а такова судьба большинства академических монографий). Некоторые из них публиковали художественные произведения, но Чейз единственный изо всех получил международное признание.
  
  Администрация колледжа решила использовать скандальную славу профессора, чтобы популяризировать свое учебное заведение. К тому времени они уже в течение двух лет проводили литературный фестиваль и хотели устраивать его на ежегодной основе. Для этого пригласили на работу Эллен. Теперь у них появился новый лидер в лице Конрада Чейза. С его помощью проще стало привлечь в Промис-Фоллс известных писателей. Следующие семь лет колледж проводил фестиваль с размахом — на четыре дня в университет приезжали знаменитые авторы, которые выступали, рассказывали о своих работах и зачитывали фрагменты из них. Они привлекли к участию мэра Финли, считавшего, что это мероприятие не только принесет большую известность Промис-Фоллс, но даст лично ему возможность лишний раз посветиться на публике.
  
  Когда Эллен устроилась на работу в колледж, чтобы помогать Конраду с организацией фестиваля, он был еще обычным профессором.
  
  Мы тогда жили в Олбани. Жена работала в компании, которая занималась организацией значительных мероприятий и помогала в проведении концертов, корпоративных вечеринок, выступлений. Когда колледж Теккерей стал подыскивать человека, который взял бы на себя проведение ежегодного литературного фестиваля, Эллен подала заявку и, к ее собственному удивлению, работу получила. В то время я подвизался в охранной фирме и пребывал в легкой депрессии из-за своей творческой несостоятельности.
  
  Я пытался примириться с тем, что не могу зарабатывать на жизнь картинами, но у меня это слабо получалось. Родители не оказывали мне поддержки, но кое-как получилось собрать достаточную сумму, чтобы целый год проучиться в художественном колледже. Говорил себе, что, несмотря ни на какие обстоятельства, буду одним из немногих, кто живет за счет творчества. В колледже у меня был приятель по имени Тедди — великолепный скульптор, обладавший незаурядной фантазией, и я думал, что если кому из выпускников и удастся добиться славы, так это ему. Несколько лет спустя я увидел его за рулем грузовика, нагруженного горячим асфальтом.
  
  Мы выпили по кружке пива; от него пахло гудроном, и я не удержался спросить о том, что стало с его юношескими мечтами.
  
  — Их проглотила эта чертова жизнь, дружище, — признался он.
  
  Я понимал его чувства и испытывал примерно то же самое — работа в охранном агентстве с каждым днем понемногу высасывала из меня жизнь. Поэтому, когда Эллен предложили работу в Промис-Фоллс, я без колебания бросил свою и стал подыскивать новое место. Все равно какое: даже если бы оно было совершенно незначительным, любая перемена принесла бы мне облегчение.
  
  Кроме того, Дереку исполнилось уже семь лет и у него начались проблемы с учебой. Учительница говорила, что он стал слишком рассеянным, не мог сосредоточиться и вел себя беспокойно.
  
  Мы поступили так, как делают большинство родителей, — во всем обвинили учительницу. Возможно, в этом не было ее вины. Как знать. Но мы считали, что переезд в Промис-Фоллс станет новой вехой в жизни каждого из нас. Эллен получит новую интересную работу, я тоже найду себе что-нибудь получше, а Дерек на свежую голову пойдет учиться в другую школу.
  
  Итак, мы купили скромный, но милый двухэтажный домик в паре миль к югу от Промис-Фоллс. Он был расположен очень удобно — вдали от шоссе, за домом Лэнгли. Эллен приступила к новой работе. Дерек пошел в другую школу, но через месяц учительница вызвала нас для беседы о проблемах сына с успеваемостью. И опять жаловалась на его невнимательность, рассеянность и беспокойное поведение.
  
  Я нашел работу в другом охранном агентстве, по вечерам и в выходные рисовал и даже убедил одну картинную галерею выставить мои работы. Устроил по этому поводу презентацию с фуршетом, где подавали сыр и вино; пригласил всех, кого пришло в голову пригласить, и продал одну маленькую картину за сто долларов своему другу. Эллен пыталась поддержать меня, говорила о моем таланте, рассказывала истории о писателях, которые ждали долгие годы, прежде чем к ним пришло признание. Но ничто не помогало. Я впал в тяжелую депрессию, которая продолжалась несколько месяцев. За это время жена либо сама отчаялась, либо ей просто все надоело. Так или иначе, но она уже больше не старалась приободрить меня. Мне кажется, что в свое время Эллен привлекло во мне прежде всего творчество, то, что я был художником, а поскольку я собирался бросить это занятие, стало казаться, что она начала постепенно отдаляться.
  
  Я быстро возненавидел новую работу в охранном агентстве. В этом не было ничего удивительного. Поэтому когда прочитал в «Стандарт», что администрация мэра ищет шофера, я решил попробовать свои силы. Эллен тесно сотрудничала с Конрадом — они вместе готовили первый фестиваль. Ему предложили быть консультантом на этом мероприятии, поскольку он обладал глубокими знаниями в американской литературе и обширными связями в писательской среде, что оказалось особенно полезно при встречах с ныне живущими классиками, которые согласились принять приглашение. Могу себе представить, как кружилась у Эллен голова от возможности работать с таким привлекательным и просвещенным человеком, как Конрад. И это было еще за два года до того, как его фотография появилась на обложке журнала «Ньюсуик», где печатали статьи о писателях, сделавших прорыв в новой литературе. Как потом выяснилось, больше всего Чейз хотел прорваться к Эллен, и если бы я тогда был более внимательным и меньше думал о своих проблемах, переживая из-за неспособности сделать творческую карьеру, он не так в этом преуспел бы.
  
  Их отношения продолжались недолго. Я даже не знаю, можно ли это было назвать полноценным романом. Возможно, Эллен просто совершила оплошность, увлеклась ненадолго. Но это не значит, что я не чувствовал себя уязвленным и не подумывал отомстить ей, совершив что-нибудь в подобном духе и окончательно испортив наши отношения.
  
  Но это было почти десять лет назад, и мы постарались обо всем забыть. Не стану скрывать: тогда для меня это стало настоящим ударом. Какое-то время Эллен пыталась заглушить чувство вины алкоголем. Я не думаю, что она стала алкоголичкой, но ее запой продолжался несколько месяцев. Не представляю, как она умудрялась справляться со своей работой. Все это время мы жили как будто на вулкане — нас всегда потряхивало, но потом жена сама приняла для себя решение, что так продолжаться не должно, и перестала пить. Просто завязала. Этого у Эллен не отнимешь. Когда она решает, что настало время собраться, обязательно это делает. Я помню, когда умерла ее мать, супруга пару недель была не в себе, а потом однажды утром проснулась и сказала вслух: «Пора все забыть и идти дальше».
  
  Но до того как она пришла к такому выводу, нам приходилось тяжеловато.
  
  Когда гроза миновала и мы смогли простить друг друга, жизнь начала налаживаться. Мы оказались достаточно благоразумными, чтобы понять, насколько ценной была для нас наша семья, чтобы вот так запросто отказываться от нее. У нас был сын. Мы не хотели искалечить Дереку жизнь разводом.
  
  Эллен по-прежнему регулярно общалась с Конрадом даже после того, как их роман завершился, но когда его книгу купило крупное нью-йоркское издательство и он стал вращаться в других кругах, ему просто сделалось не до нас. А затем, в Голливуде, где он обсуждал контракт на экранизацию «Недостающей детали», Конрад встретил Иллину Тифф — актрису, снимавшуюся в малобюджетных фильмах. С такими роскошными волосами и не менее пышным бюстом называть ее пустышкой было бы ошибкой. Она не стала великой актрисой, и у нее хватило ума понять, что в Голливуде ей ничего особенно не светит. Зато роман с известным писателем показался ей весьма перспективным, поэтому она переехала в Промис-Фоллс вместе с Конрадом, а через год они поженились.
  
  Чейзу удалось пробраться в совет колледжа, когда президент Кейн Мортимер заработал сердечный приступ, ныряя с аквалангом на островах Фиджи. Конрад мечтал занять эту должность, и в конце концов у него получилось. К тому времени Иллина научилась красить волосы в подобающий цвет, перестала носить откровенные декольте и прекрасно справлялась с ролью жены президента колледжа.
  
  Многим казалось странным, что Чейз выбрал именно этот путь. Без сомнения, президент колледжа имеет некоторые привилегии, но не настолько значительные, как знаменитый писатель. В штате Нью-Йорк президенты колледжей не ведут шоу на телевидении, их не приглашают на вечеринки со знаменитостями, о них не пишут в «Нью-йоркере».
  
  Но после «Недостающей детали» Конрад Чейз так больше ничего и не написал. Первые годы, когда ему задавали вопрос, он говорил, что работает над новым романом — вероятно, его контракт на «Недостающую деталь» включал пункт о возможном продолжении, — но даже если он и написал его, книга так и не была издана. Со временем ему перестали задавать этот вопрос, а если случайно кто-то и спрашивал о новом романе, Чейз отвечал, что слишком занят управлением колледжа.
  
  Но мне казалось, он просто решил завязать с писательством. Только в отличие от меня президент Теккерея успел все-таки прославиться, прежде чем покончить с творчеством.
  
  Я взял дискету и страницы, распечатанные для меня Дереком, и вернулся в дом. Когда сын спросил, что я имел в виду, сказав, что уже читал эту книгу, я ничего не ответил и никак не отреагировал на его возмущение против того, чтобы показать эти страницы жене. Парень догадался о моих намерениях, когда увидел, что я направляюсь в нашу спальню, и не ошибся.
  
  Эллен была наверху, убирала постель. Несмотря на то что был воскресный день, он совсем не напоминал те выходные, когда мы могли спокойно расслабиться и почитать, к примеру, газеты. Мы все были на взводе, и моя половина пыталась успокоиться, занявшись каким-нибудь делом.
  
  Я протянул ей листы через кровать. Она бросила простыню, которую только что держала в руках, и взяла распечатки. Пролистала их не читая и спросила:
  
  — Что это?
  
  — Почитай и скажи, что тебе это напоминает.
  
  — Может, лучше ты сам скажешь мне, что это…
  
  — Просто почитай.
  
  Она принялась читать. Дойдя до конца страницы, Эллен остановилась.
  
  — И что все это значит? — спросила она, глядя на меня.
  
  — Ты узнаешь?
  
  — Конечно, узнаю. — Ее голос был очень спокойным и ровным. Я даже начал жалеть о своем поступке. Наверняка решила, что это напоминание о том, что случилось много лет назад между ней и Конрадом Чейзом. Возможно, подумала, что после всех этих лет я решил разбередить давно прошедшее. Я вовсе не хотел этого делать, но иногда у нас получается совсем не то, что мы планировали.
  
  — Это роман Чейза, — пояснил я. Вряд ли стоило ей об этом напоминать. — Думаю, здесь есть небольшие несовпадения. Скорее всего это отредактированный вариант. Но это та же самая история, только с другим названием.
  
  — Я уже сказала, что узнала эту книгу. Думаешь, существует так много романов о мужчине, у которого вместо члена появилось влагалище?
  
  «Переходи к делу», — сказал я себе.
  
  — Мы только что распечатали его. Этот роман был в компьютере сына Агнесс Стокуэлл, который она отдала Дереку, а Дерек, в свою очередь, отдал его Адаму, и компьютер хранился в доме Лэнгли, только теперь он пропал.
  
  Эллен посмотрела на меня с удивлением:
  
  — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Стокуэлл отдала Дереку компьютер? И он принес его домой пару недель назад? Я даже не помню такого.
  
  — Наверное, мы просто не рассказали тебе. Решили, что это не очень важно.
  
  — А теперь?
  
  Я вздохнул.
  
  — Помнишь Бретта Стокуэлла?
  
  Эллен кивнула.
  
  — Агнесс сохранила все его вещи после того, как он покончил с собой, но со временем стала избавляться от некоторых. Особенно от тех, которые не были ей особенно дороги как воспоминания. В гараже стоял старый компьютер. Когда она узнала, что Дерек коллекционирует их, то отдала ему компьютер. Роман Конрада, или то, что считается романом Конрада, был в том компьютере. А теперь он исчез из дома Лэнгли. — Я сделал паузу, а затем добавил: — Неужели тебе не кажется это странным?
  
  Супруга снова бросила на меня удивленный взгляд.
  
  — Что именно должно мне казаться странным? То, что книга была на старом компьютере, или то, что компьютер исчез? — спросила она наконец.
  
  — Все.
  
  — А что это был за компьютер? Офисный? Ноутбук?
  
  — Нет, не ноутбук. Обычный.
  
  — А как тебе удалось распечатать роман с компьютера, который исчез?
  
  — Дерек сделал копию.
  
  Эллен села на край кровати.
  
  — И что ты предлагаешь сделать? Все это просто не укладывается у меня в голове. Но у тебя ведь есть какие-то предложения?
  
  — Даже не знаю, что предложить. Я сам пытаюсь все понять. Но меня не покидает мысль, что, возможно, Конрад вовсе не такой литературный гений, как всем мы считаем. Возможно, это не он написал «Недостающую деталь».
  
  На мгновение Эллен лишилась дара речи. Я и сам понимал, насколько шокирующим было мое предположение.
  
  — Боже, что ты говоришь? Хочешь сказать, что книгу написал какой-то мальчишка? Да это просто смешно! «Нью-Йорк таймс» считала эту книгу одним из лучших романов года.
  
  — Я просто предположил. Странно, что он оказался в компьютере этого мальчика.
  
  — Возможно, — пожала плечами Эллен, — один из студентов был его большим поклонником и перепечатал роман слово в слово. Или каким-то другим образом книга попала к нему в компьютер. Разве они не предлагали потом купить электронную версию книги? Может, Бретт Стокуэлл скачал ее? Ты об этом не думал?
  
  — Когда вышла книга Конрада? — спросил я. — Когда ее напечатали?
  
  Эллен задумалась.
  
  — Кажется, девять или десять лет назад. Подожди. — Она встала, вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Я последовал за ней в гостиную. Жена остановилась напротив книжного шкафа и принялась изучать его содержимое. Он был буквально забит книгами. Эллен какое-то время изучала названия на корешках книг, пока не отыскала то, что было нужно: «Недостающую деталь».
  
  Супруга раскрыла ее на титульном листе.
  
  — Это было в 2000 году. Издание в твердой обложке. За год до этого книгу выпустили в мягкой обложке.
  
  — Бретт Стокуэлл покончил с собой десять лет назад, — заметил я. — За два года до того, как книга была опубликована.
  
  — Наверняка этому можно найти какое-то объяснение, — предположила Эллен.
  
  — Разумеется. Возможно, ты права. Но как-то странно все это. К тому же компьютер исчез.
  
  — Может, его кто-то украл?
  
  Я пожал плечами:
  
  — Дерек сказал, что в четверг он еще был в доме Лэнгли, а теперь его там нет.
  
  — О том, что его украли после убийства Лэнгли, тебе сказал Барри?
  
  — Нет, Дерек сам заметил пропажу, когда Дакуорт привел нас в дом.
  
  Она отвернулась и пожала плечами:
  
  — Это безумие. А что ответил детектив, когда Дерек заметил исчезновение компьютера?
  
  — В том-то и дело, что Дерек ничего не сказал Барри. Он сообщил мне об этом, когда мы ушли из дома Лэнгли. Парень хотел сначала поговорить со мной, потому что стеснялся рассказывать тебе о книге с таким содержанием. Он не знал, что ее опубликовали. Сколько ему тогда было, лет девять? Наш сын тогда, наверное, читал «Мальчишек Харди», а у главных героев этой книги не пропадали пенисы. Дерек решил, что это просто порноистория какого-то студента, хотя он довольно высоко оценил это сочинение.
  
  Слабая улыбка появилась на губах Эллен, но тут же исчезла.
  
  — И что ты собираешься делать?
  
  — Я думаю, нужно рассказать все Барри. А ты как считаешь? Возможно, в этом нет ничего особенного и пропажа компьютера вовсе не означает, что это имеет какое-то отношение к случившемуся с Лэнгли. Исчезновение произошло с четверга по пятницу — в последний раз Дерек видел его в комнате Адама за день до убийства соседей. Возможно, компьютер просто переставили в другую комнату, куда Барри нас не водил.
  
  Эллен прошлась по комнате, а потом вдруг заявила:
  
  — Ты должен сообщить об этом Конраду.
  
  — Что?
  
  — Ты должен сделать это прежде, чем рассказывать все Барри. Чейзу необходимо узнать о книге — возможно, всему есть простое объяснение. И если это так, то сначала мы должны обратиться к нему, а уж потом впутывать в это дело полицию.
  
  — Мы?
  
  Эллен пристально посмотрела на меня:
  
  — Не надо так, хорошо?
  
  — Послушай, у меня не было никакой задней мысли. Я просто хотел сказать, что если тебе хочется спасти Конрада от проблем и скандалов, то мне на него совершенно наплевать. — Я понимал, что, произнося эти слова, здорово кривлю душой. В конце концов, именно Чейз платил зарплату моей жене.
  
  — Дело не в этом. Я просто хочу, чтобы все было по-честному. И нет смысла поднимать шум из-за, возможно, полной ерунды. — Она в растерянности покачала головой. — Думаю, будет лучше, если я сама с ним поговорю. Потому что если к нему обратишься ты, он может заподозрить недобрый умысел.
  
  Я медленно кивнул:
  
  — У меня другое предложение. Почему бы не поговорить с Агнесс? Я не буду ей все рассказывать, но вдруг удастся узнать, как та книга оказалась в компьютере ее сына. — Впрочем, я хотел расспросить Стокуэлл не только об этом. — И если смогу найти объяснение, то скажу Дереку, чтобы тот просто сообщил Барри об исчезновении компьютера, не вдаваясь особенно в детали.
  
  — Хорошо. Давай так и сделаем. Поговори с ней, — согласилась Эллен.
  
  С минуту мы молчали. Мысли, посетившие меня еще в гараже, пока я ждал возвращения Дерека, снова стали донимать.
  
  Эллен отвернулась и посмотрела в окно, откуда открывался вид на дом Лэнгли.
  
  — Я ведь совсем мало с ними общалась. Даже видела их редко.
  
  — Я тоже.
  
  — Помню, как в последний раз видела Донну. Она пришла к нам домой.
  
  — Когда это было? — спросил я, поскольку совершенно забыл об этом визите соседки.
  
  — Ждала сигнальные экземпляры книг писателей, которых собиралась пригласить на предстоящий фестиваль. Мне должен был прислать их нью-йоркский издатель. Но они по ошибке попали к Лэнгли.
  
  — А как такое могло случиться?
  
  — Курьер привез посылку к ним домой.
  
  Она некоторое время молча смотрела в окно, потом повернулась ко мне и вдруг побледнела.
  
  — Донна сказала, что рассыльный ошибся домом. Увидел почтовый ящик с нашей фамилией рядом с их домом и решил, что пришел в нужное место.
  Глава двенадцатая
  
  В предыдущий день мы с Дереком не успели закончить работу в доме Стокуэлл. Нам пришлось прерваться, когда Эллен позвонила мне по сотовому и сказала, что в доме Лэнгли что-то случилось.
  
  Поэтому у меня появился хороший предлог вернуться. Я не стал брать прицеп — траву во дворе мы почти полностью скосили и в садовом тракторе не было необходимости. Я бросил в багажник газонокосилку. Оставалось только немного подровнять газоны.
  
  — Куда ты едешь? — спросил Дерек. Все время, что мы разговаривали с Эллен, он оставался на улице и валял дурака — перепрыгивал с одной стороны дорожки на другую, стараясь не задеть при этом гравий.
  
  — Присмотри за мамой, — велел я ему. — Скоро вернусь.
  
  Мой пикап медленно потащился по дороге. Я кивком поприветствовал полицейского, который все еще дежурил у дома Лэнгли, потом свернул на шоссе и поехал в сторону Промис-Фоллс. Припарковавшись на обочине у дома Агнесс, поднялся на широкое старомодное крыльцо и тихо постучал в дверь. Было уже около полудня, но в воскресный день хозяйка могла еще спать.
  
  Агнесс открыла дверь и улыбнулась.
  
  — Что вы сегодня здесь делаете? — спросила она. Кошка проскользнула между ее ног, чтобы проверить, кто пришел. Без сомнения, это была самая уродливая кошка, которую я только встречал. Она выглядела так, словно всю жизнь провела в свинарнике и валялась не на мягкой кушетке, а в грязной луже.
  
  Когда-то она, наверное, была привлекательной женщиной, но горе от утраты мужа и сына сильно состарило ее. Я даже не знаю, можно ли до конца оправиться после таких потрясений. Мне кажется, что нет. Она продолжала жить в этом доме, забота о котором стала, насколько я знаю, ее единственным занятием. Когда погода позволяла, работала в саду, но делала это в основном для себя.
  
  — Вчера нам пришлось рано уехать, — объяснил я. — Но мы не закончили работу.
  
  — Ой, а я и не заметила, — улыбнулась миссис Стокуэлл. На самом деле она была слишком вежливой, чтобы сказать правду. — Ваш сын сегодня с вами?
  
  — Нет. Мне осталось совсем немного, я и один справлюсь. Пусть отдохнет немного. — Хотел добавить: «Вы же знаете этих подростков, как они любят поспать», — но вовремя осекся.
  
  — Когда закончите, угощу вас лимонадом.
  
  Я рассчитывал, что она предложит мне нечто подобное.
  
  Мне понадобилось около пятнадцати минут, чтобы со всем управиться. Я надел защитные очки, достал косилку и обстриг траву по краям пешеходной и подъездной дорог, а также подровнял траву у цветочных клумб, следя за тем, чтобы к цветам не прилипли срезанные травинки. Мне нравилась эта часть работы: я редко испытывал подобное ощущение удовлетворенности от какого-нибудь дела, разве что за исключением тех моментов, когда брался за краски.
  
  Я убирал инструменты в машину, когда услышал, как хлопнула дверь дома, и увидел Агнесс с высоким запотевшим стаканом лимонада. Я подошел к ней и взял стакан.
  
  — Вы не возражаете, если я присяду?
  
  Во дворе перед ее домом стояли два плетеных стула.
  
  — Конечно, мистер Каттер.
  
  Хотел предложить ей тоже сесть, но она оказалась на стуле прежде, чем я успел произнести хотя бы слово. Наверное, если живешь один, очень важно бывает найти собеседника, даже если это человек, который пришел подстричь твои газоны.
  
  — Зовите меня Джим.
  
  — Джим, — тихо повторила она.
  
  — Спасибо за лимонад, он пришелся как нельзя кстати, — искренне поблагодарил я миссис Стокуэлл. Ее кошка подошла к нам и стала тереться о мою ногу. — А как его… ее… зовут?
  
  — Бутс.
  
  — Удивительно, никогда не видел таких кошек.
  
  — Да, она страшненькая, — призналась Агнес, — но я люблю ее.
  
  Я сделал еще один большой глоток лимонада и допил почти весь стакан. Вытерев губы тыльной стороной ладони, посмотрел на хозяйку. Если я сейчас и выглядел как потный мужлан, то ее это совсем не смущало.
  
  — Вы слышали про адвоката? — спросила меня она. — Которого убили? Вместе с женой и сыном?
  
  — Да, — признался я.
  
  — Это ведь случилось совсем недалеко от вас, не так ли?
  
  — Они были нашими соседями. Ужасное событие.
  
  Агнес покачала головой:
  
  — Да, такой кошмар. Я после этого столько всего передумала. Понимаете, здесь отроду такого не случалось.
  
  Я кивнул:
  
  — Редкий случай. И вы правы, он заставляет задуматься. — Мы оба на мгновение замолчали. Потом я нарушил тишину: — Мой сын передает вам благодарность за компьютер.
  
  — Ой, я была рада сделать ему приятное. Хорошо, что этот компьютер смог еще кому-нибудь пригодиться. Я думала, что он уже никому не понадобится, такая древность. И меня удивило, что ваш сын захотел его взять.
  
  — Чем старее, тем лучше, — усмехнулся я. — Дерек собирает подобные раритеты. Ему повезло, что вы никому не отдали компьютер. Но к вам могут сбежаться все местные ребята, чтобы узнать, не завалялось ли у вас еще старых компьютеров, с которыми было бы не жаль расстаться.
  
  — Я больше не знаю никого, кто увлекался бы подобными вещами. Но я рада, что у меня его забрали.
  
  — Вы ведь никому не говорили, что отдали Дереку компьютер?
  
  Похоже, этот вопрос удивил Агнесс.
  
  — Нет. Не думаю. А что?
  
  Ответ пришлось придумывать на ходу.
  
  — Просто подумал, что если бы вы сообщили об этом, то вами могли заинтересоваться и другие коллекционеры старого хлама. Подумали бы, что вы можете поделиться с ними еще чем-нибудь интересным.
  
  Она кивнула. Мои доводы показались ей убедительными.
  
  — Нет. Меня никто не беспокоил. Может, как-нибудь попозже я и устрою небольшую распродажу старых вещей. Я каждое лето думаю об этом, но все никак не соберусь. А как, вы сказали, зовут сына?
  
  — Дерек.
  
  — Производит впечатление хорошего мальчика.
  
  — Так и есть. Иногда он, конечно, выкидывает всякие фокусы, но все же парень замечательный.
  
  — Они все иногда ведут себя странно, — согласилась Агнесс. — Так было и с Бреттом. Иногда я чувствую вину из-за того, что отдала его компьютер, но что я могу поделать? Нельзя вечно держаться за старые вещи. У него был еще один компьютер, такой маленький, складной, но я, наверное, давно от него избавилась. Даже не помню, что с ним случилось. Одежду я тоже не сохранила — раздала бедным. Думаю, именно этого он и хотел.
  
  — Уверен, Бретт был хорошим сыном.
  
  Стокуэлл снова грустно улыбнулась:
  
  — Да. Не проходит и дня, чтобы…
  
  Она сделала паузу.
  
  — Дня, чтобы… — повторил я.
  
  Агнесс вздохнула:
  
  — Не проходит и дня, чтобы я не задала себе вопроса: почему он это сделал? Вы ведь знаете, что случилось с Бреттом, мистер… Джим?
  
  — Я слышал. Он покончил с собой.
  
  Она кивнула:
  
  — Я теперь даже не могу ездить в центр города. Не могу приближаться к водопаду. Даже квитанцию об оплате налогов не отвожу, а высылаю по почте. Не только не могу видеть водопад, но и слышать его не хочу.
  
  — Конечно, я вас понимаю.
  
  — Я старалась не винить себя в случившемся. Но даже теперь мне трудно это сделать. Я должна была почувствовать неладное, но не замечала, что с ним происходит. Даже в последние дни перед тем, как Бретт убил себя, он казался совершенно нормальным, и только накануне выглядел каким-то обеспокоенным, расстроенным, но так и не захотел рассказать почему. Поэтому мне так сложно было простить себя. Я не поняла, каким он тогда был несчастным. Сын ведь стал смыслом всей моей жизни, с тех пор как умер муж. Наверняка были какие-то признаки, что с ним не все в порядке, еще за несколько недель до того, как все случилось. Но я их не заметила. Как мать может не понять, что ее сын в беде, пока не произойдет что-то ужасное?
  
  Я покачал головой, выражая сочувствие:
  
  — Мы не можем знать о наших детях все. Они всегда что-нибудь да скроют. Уверен, что Дерек не исключение. — Я попытался улыбнуться. — Есть вещи, которые хочется скрыть ото всех.
  
  Агнесс молча рассматривала свой двор.
  
  — Расскажите мне о Бретте, — попросил я. — Что его интересовало? Чем он любил заниматься?
  
  — Он не был похож на других мальчишек. Он был… — Стокуэлл вдруг замолчала. — Хотите посмотреть на его фотографию?
  
  — Конечно.
  
  Агнесс извинилась, ушла, но быстро вернулась, держа в руках школьную фотографию сына в рамке.
  
  — Выпускной класс. За четыре года до того, как он… именно таким я его и запомнила.
  
  Бретт Стокуэлл был красивым юношей. Светлые волосы, зачесанные за уши, карие глаза, довольно чистая для парня его лет кожа. Утонченная, артистическая внешность. Такого человека никак не назовешь атлетом.
  
  — Он был таким привлекательным, — прошептала хозяйка.
  
  Агнесс забрала у меня фотографию и долго смотрела на нее, словно видела в первый раз.
  
  — И так похож на своего отца. Весь в него. Борден был невысоким мужчиной, ростом, наверное, пять футов пять дюймов. И Бретт был таким же.
  
  — Вы сказали, что ваш сын отличался от других мальчиков.
  
  — Его мало интересовал спорт. Он никогда не играл в футбол и другие игры. Ему нравилось читать. И он любил кино. Но не такое, какое любят другие ребята. Ему нравились фильмы с подписями внизу.
  
  — С субтитрами?
  
  — Точно. Фильмы на иностранных языках. Он любил их смотреть. Его интересовали вещи, к которым другие ребята оставались равнодушны.
  
  — Так это же хорошо. Нельзя, чтобы все были одинаковыми. Иначе как будет выглядеть наш мир? — Я отхлебнул лимонада.
  
  — И он любил писать, — продолжала Агнесс Стокуэлл. — Он постоянно что-то сочинял.
  
  — А что писал? — спросил я.
  
  — Ой, даже не знаю, как сказать. Когда был маленький, сын придумывал истории о других планетах. О людях, путешествующих во времени. А еще писал стихи. Сотни стихотворений. Почти без рифмы. Они не были похожи на те стихи, которые сочиняли во времена моего детства. В стихах Бретта вообще не было рифмы. Просто набор предложений.
  
  — Я плохо разбираюсь в поэзии. А вот Эллен любит иногда почитать стихи.
  
  — Это ваша жена?
  
  — Да.
  
  — Вы должны как-нибудь привести ее сюда. Я бы с удовольствием с ней познакомилась.
  
  — Обязательно. Думаю, она тоже захочет с вами встретиться. Супруга знает вас как хозяйку дома, где нас всегда угощают лимонадом.
  
  Агнесс улыбнулась:
  
  — Иногда Бретт посвящал мне стихотворения на день рождения. Он старался рифмовать их, так как знал, что я не понимаю его поэзию. Но эти стихи получались у него не такими интересными и больше напоминали те глупые вирши, которые обычно пишут на поздравительных открытках.
  
  — А сын показывал вам все, что писал?
  
  — Иногда — да, а иногда — нет. Он предпочитал сначала все довести до ума и лишь потом давал мне почитать. Но когда подрос, то решил, что некоторые его произведения слишком личные. Вы же знаете, что мальчики не все готовы показать матерям. — Она подмигнула, и мне показалось, что ее глаза заблестели.
  
  — Да, я понимаю, о чем вы. Думаете, этим он и хотел заниматься? Стать писателем?
  
  — Несомненно. Бретт мечтал стать автором знаменитых романов. Он говорил со мной о писателях, которых любил, — Трумэне Капоте, Джеймсе Кирквуде и других. И я верю, что если бы он не… если бы поступил иначе, у него все получилось бы. Понимаете, он был способным. Очень талантливым. И я говорю это вовсе не потому, что я его мать… — Стокуэлл сделала паузу. — Была его матерью.
  
  — Есть и другие доказательства его таланта? — поинтересовался я.
  
  Она кивнула:
  
  — Учителя говорили, что мальчик был очень способным. Некоторые даже называли его талантливым.
  
  — Правда?
  
  — В старших классах у него был учитель. Как же его звали? — Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить фамилию. — Мистер Бюргесс. Да, точно. Я помню, что он написал по поводу одного из рассказов Бретта. «Джон Ирвинг, берегись!» Что вы на это скажете?
  
  — Здорово.
  
  — Вы знаете, кто такой Джон Ирвинг?
  
  — Да, знаю.
  
  — Однажды в старших классах у него возникли неприятности. Он написал нечто, что расстроило преподавателей. Тема оказалась немного… взрослой. Вы понимаете, о чем я? И язык был явно неподходящим для ученика школы.
  
  — О чем был этот рассказ?
  
  — О других школьниках. Даже не о школьниках, а о мальчиках и девочках его возраста и о том, чем они занимаются втайне от родителей. Что-то вроде истории о пробуждении сексуальности. — Стокуэлл произнесла эти слова так, словно они были чьей-то цитатой. — Для средней школы нашего городка это было слишком смелым поступком.
  
  — У Бретта появились проблемы?
  
  — Были бы, если бы не мистер Бюргесс. Он вступился за Бретта перед администрацией школы, заявив, что пусть рассказ и содержит спорные моменты, но весьма достоверно показывает действительность. Мистер Бюргесс сказал, что Бретта не нужно отчислять из школы или наказывать, поскольку все прекрасно знают, что происходит в стенах школы, просто никто не может набраться смелости рассказать об этом.
  
  — Да, похоже, у него был действительно хороший учитель.
  
  — Бретт так и не дал мне почитать рассказ. Он прекрасно знал, что я попыталась бы отговорить его показывать подобное творчество кому бы то ни было.
  
  — Довольно редкое качество в наши дни, — заметил я. — А когда Бретт поступил в колледж Теккерей, у него там были наставники? Или профессора, которые поощряли его увлечение писательским ремеслом?
  
  — О да. Хотя в колледже у него было уже меньше времени для свободного творчества, которое так любил Бретт. А все эти академические дисциплины, похоже, не особенно интересовали его. Но он писал хорошие эссе и очень много читал. У него было столько книг. Я до сих пор не решила, что с ними делать. Как вы думаете, библиотека захочет их взять?
  
  — Возможно. Значит, после поступления в колледж он перестал писать стихи и рассказы?
  
  — Нет, он продолжал писать и постоянно этим занимался. И показывал свои рассказы профессорам колледжа. Одним это было интересно, другим — нет.
  
  — Это понятно.
  
  — Особенно преподавателям по английскому языку и литературе — кажется, так их называют в колледже. Профессора, которые вели политологию или историю, вряд ли стали бы читать его творчество. Вы же знаете, какие они все занятые: у них просто нет времени читать то, что не относится к работе. Но находились преподаватели, которые даже готовы были засчитать его стихотворение или рассказ вместо реферата.
  
  — Я терпеть не мог писать рефераты, особенно составлять библиографию, — заметил я, вспоминая студенческое прошлое. — Иногда я ее просто сочинял.
  
  Агнесс снисходительно похлопала меня по плечу:
  
  — Не думаю, что вам удавалось одурачить профессоров.
  
  — Нет, — признался я.
  
  — Некоторые преподаватели, — продолжала хозяйка, — сами были писателями, они были готовы пойти на уступки и немного изменить правила. Им Бретт и отдавал свои рассказы, вместо того чтобы просиживать штаны в библиотеке и писать очередной реферат.
  
  — Вы помните их имена?
  
  Агнесс покачала головой:
  
  — Это было давно. Сейчас я вряд ли смогла бы их узнать при встрече. Хотя нет, одного я запомнила — он теперь возглавляет колледж. Увидела его фамилию в «Стандартс» и узнала ее.
  
  Я почувствовал легкую дрожь внутри.
  
  — Вы говорите о Конраде Чейзе?
  
  — Верно. О нем. Когда он был профессором, его очень интересовало творчество Бретта. Они много общались. Наверное, это был его самый любимый профессор за время недолгого обучения в Теккерее. Чейз даже приходил ко мне пару раз после того, как Бретт умер. Первый раз принес цветы. А однажды прислал билеты на концерт. Он был очень заботливым.
  
  Неожиданно Агнес расплакалась. Вытащила платок из рукава и вытерла глаза.
  
  — Простите. Это было так давно, но я до сих пор не могу говорить о мальчике спокойно.
  
  — Все в порядке, — успокоил ее я. — Такое никогда не забывается. — И, подождав немного, чтобы она успокоилась, спросил: — Значит, ваш сын показывал свои работы профессору Чейзу?
  
  — Я в этом уверена. Профессор всегда поддерживал его. Бретт даже приглашал Чейза пару раз домой. Это было еще до того, как он прославился, а потом встретил ту актрису и женился. Думаю, мальчику было бы приятно увидеть, каким знаменитым стал профессор Чейз после того, как вышла та книга. Вы только представьте: если бы его жизнь не оборвалась так быстро и он по-прежнему собирался бы стать писателем, это было бы просто замечательно — дружить с таким человеком, как Конрад Чейз. Уверена, это открыло бы перед Бреттом многие двери.
  
  — Думаю, так и было бы.
  
  Она пожала плечами и снова вытерла слезы.
  
  — А вы когда-нибудь читали ту книгу? — спросил я.
  
  — Какую? — спросила хозяйка, не понимая, о чем я спрашиваю.
  
  — «Недостающую деталь», — уточнил я.
  
  Агнесс Стокуэлл покачала головой так, словно я спросил, не занимается ли она в свободное время стриптизом.
  
  — Нет. То есть пыталась. Прочитала страниц пятьдесят или около того… но подобная литература не для меня. Не хочу сказать, что это плохая книга, просто я такое не читаю. Английский язык так богат, в нем столько прекрасных слов, и на свете столько замечательных вещей, о которых стоит писать, а некоторые романисты словно специально игнорируют это. Я бы с удовольствием почитала новый роман Даниэлы Стил, но читать о том, как мужские половые органы превратились в женские? Нет уж, увольте. Как бы высоко ни ценили этот роман критики, такое чтиво не для меня.
  
  Я улыбнулся:
  
  — Понимаю.
  
  — Но я вам вот что скажу, — немного смягчив тон, добавила Агнесс. — Бретт гораздо лояльнее меня относился к подобным вещам. Он, как бы это сказать, любил творческие эксперименты и не боялся их. Думаю, ему понравилась бы книга профессора Чейза.
  Глава тринадцатая
  
  Перед уходом я попросил у Агнесс позволения заглянуть в ее телефонную книгу. Она ушла за ней, оставив меня наедине с Бутс. Кошка терлась уродливой курносой мордой о мои брюки.
  
  Она вернулась, неся с собой не только телефонную книгу, но и блокнот с карандашом.
  
  — А что вы ищете? — спросила она, а потом быстро добавила: — Простите. Это, конечно, не мое дело.
  
  — Все в порядке. Просто мне нужно сейчас заехать еще в одно место, и хотелось бы уточнить адрес.
  
  Я нашел три фамилии Бюргесс в окрестностях Промис-Фоллс и переписал адрес и номер телефона каждого.
  
  — Благодарю вас. — Я вернул книгу Агнесс. — И спасибо за лимонад. — Потом обратился к кошке: — Пока, Бутс.
  
  Распрощавшись с миссис Стокуэлл, я направился к машине, на ходу доставая из кармана сотовый телефон. Подумал, что стоит позвонить Барри и рассказать ему о том, что узнал от Дерека, когда вернулся из дома Лэнгли. Прежде всего об исчезновении системного блока. Не важно, имело ли это какое-то отношения к убийствам или нет, но детектив должен был знать эту информацию.
  
  Но оказалось, что я не включил телефон, когда уезжал из дому, и пришлось спешно возвращать его к жизни. Ожидая, пока телефон включится, я посмотрел на другую сторону улицы и заметил стоявший неподалеку черный автомобиль. Когда я приблизился к своей машине, «гранд-маркиз» тронулся с места. Я решил не садиться пока за руль и проверить, едет ли он ко мне.
  
  Машина затормозила рядом с моим пикапом. Автомобиль еще толком не успел остановиться, а стекло задней двери начало опускаться.
  
  — Привет, Рэндалл. — Я спрятал телефон в карман.
  
  Мэр Финли осклабился, демонстрируя все тридцать два зуба:
  
  — Каттер, сукин ты сын, неужели тебе так сложно сказать: «Привет, ваша милость»?
  
  — Сложно, — признался я.
  
  — Слушай, Джим, у тебя найдется свободная минутка? Мне нужно с тобой поговорить.
  
  — Я вообще-то работаю. А как ты меня нашел?
  
  — Спросил у Эллен. Она пыталась дозвониться до тебя.
  
  — Мой телефон был выключен.
  
  — Я убедил ее, что это очень важно, а когда она не смогла до тебя дозвониться, рассказала, где тебя можно найти, — объяснил Финли. — Да ладно тебе. Это всего лишь минутка. Иди сюда, спрячься от жары. — Он распахнул дверь автомобиля, что можно принять за официальное приглашение.
  
  — Рэнди, я…
  
  — Прошу тебя, Каттер. Здесь действительно хорошо.
  
  Я открыл заднюю дверцу пошире, чтобы сесть в машину. Финли передвинулся на другую сторону сиденья. Внутри было удобно и прохладно. Когда я закрыл дверь, Лэнс Гэррик повернулся ко мне с водительского места и усмехнулся:
  
  — Привет, Каттер! Как успехи с прополкой чужих огородов?
  
  Я сделал вид, что не расслышал его.
  
  — Лэнс, чем сидеть тут и без толку тратить бензин, почему бы тебе не покатать нас немного? Ты не обиделся? — спросил меня Финли.
  
  — Все в порядке, — отмахнулся я. — Просто сижу тут и наслаждаюсь прохладой.
  
  — Косить траву в такую жару, да еще в воскресенье! — Лэнс, качая головой, поцокал языком, как будто я своим поведением нарушал устои Промис-Фоллс. Он посмотрел вперед, крутанул руль и добавил: — Зато у нас здесь всегда прохладно.
  
  — Тебе везет, — ответил я, не в силах больше игнорировать его.
  
  — Да я ни за какие коврижки не стал бы стричь траву, когда на улице такая жарища!
  
  — Я уже понял тебя, Лэнс, — бросил я.
  
  — Нет, если бы мне было лет четырнадцать, это еще куда ни шло…
  
  — Лэнс, — не выдержал Финли, — ты когда-нибудь заткнешься или нет? — Потом обратился ко мне: — Надо проверить, найдутся ли в городском бюджете на следующий год средства, чтобы установить стекло между мной и водителем. — Лэнс поморщился. — У меня тут серьезный разговор, Лэнс. Так что вруби свой айпод, или что там у тебя, и не мешай нам.
  
  — Я не взял его с собой, — пожаловался водитель.
  
  — Тогда следи за дорогой. Я должен решить одно важное дело.
  
  «Не такое уж оно и важное», — подумал я, глядя в окно и наслаждаясь поездкой. Мне стало интересно, скажет ли Рэндалл Лэнсу, чтобы тот вытер мой пот с серого кожаного сиденья, после того как я покину автомобиль.
  
  — Джим, — начал мэр, — хорошо выглядишь. Я серьезно.
  
  Я не ответил.
  
  — Как ты себя чувствуешь после той истории с Лэнгли? Наверное, для вас это стало большим потрясением? Как твои жена и сын?
  
  — Чем я могу тебе помочь, Рэнди?
  
  — Вот он — тот самый Джим Каттер, которого я так хорошо знаю. Всегда сразу переходит к делу безо всякой болтовни. Мне всегда нравилось это в тебе. Ты знаешь, что Лэнгли помогал мне одно время? Правда, не Альберт лично, а его контора, они даже улаживали дела, когда я разводился с моей первой женой. — Он помолчал минуту. — Или со второй? А может, и с обеими.
  
  Я потрогал рукой кожаное сиденье между нами. Интересно, сколько раз Финли здесь трахался?
  
  — Да, — кивнул я. — Альберт оказывал услуги многим шишкам из Промис-Фоллс. Если, конечно, Промис-Фоллс достаточно большой город, чтобы иметь своих шишек.
  
  Финли засмеялся:
  
  — Верно. Мы не в Олбани. Здесь лужа поменьше. Но даже в ней плавает несколько крупных рыбешек, верно я говорю?
  
  Я промолчал, ожидая, что он наконец-то скажет что-то по делу.
  
  — Видишь ли, — начал Рэндалл, понижая голос, — я решил сделать важный шаг.
  
  — Важный шаг? Неужели Джей все-таки собралась и выгнала тебя из дома? — Его третья жена и так прожила с ним дольше, чем ожидала общественность. Вероятно, она надеялась извлечь из брака с Финли какую-то выгоду для себя или просто обладала большей способностью к прощению, чем предыдущие две жены мэра.
  
  — Очень смешно, — улыбнулся он. — Вообще-то я собираюсь баллотироваться в конгресс.
  
  Я никак не отреагировал.
  
  — Что? — спросил Финли. — Ни одного едкого замечания?
  
  — Покажи себя, Рэнди! Пролезь в конгресс! Стань президентом! Мне все равно. Я не буду голосовать за тебя.
  
  И снова он рассмеялся:
  
  — Какой же ты прямолинейный, малыш Джимми! Не рассчитываю на твой голос, но меня интересует другое, а именно — смогу ли я рассчитывать на твое благоразумие.
  
  — Благоразумие?
  
  — Если ты мэр заштатного городишки, тебе еще простительны отдельные глупые выходки. Поверь мне, это так. Но на государственном уровне, особенно если ты представляешь штат вроде Нью-Йорка, а не какой-нибудь занюханный штат, о котором никто никогда не слышал, вроде Северной Дакоты…
  
  — Моя мать была из Северной Дакоты, — перебил я. На самом деле солгал, но какая разница?
  
  — Ты понимаешь, о чем я. — Финли даже не попытался извиниться. — Я считаю, что на национальном уровне все обстоит иначе. — Он посмотрел на меня, проверяя реакцию, но я сохранял бесстрастное выражение лица. — Как только ты заявляешь о намерении баллотироваться в конгресс, люди тут же начинают копаться в твоем прошлом, задавать вопросы. Обсуждать, насколько у тебя подходящая репутация.
  
  — Вот здесь волноваться нечего, Рэнди. У тебя прекрасная репутация. Спроси у любого. Спроси у тех матерей-одиночек, которым ты заблевал ковер в холле. Уверен, они многое смогут рассказать.
  
  — Ладно. — Финли слегка покраснел. — Признаю, я там немного сплоховал. Надо будет в ближайшее время заехать туда и проведать Джиллиан. Оказать им материальную поддержку, будь они неладны. Может, я и не смогу заткнуть глотку вечно ревущим младенцам, но их мамашек точно заставлю замолчать.
  
  — Не сомневайся, Рэнди, ты будешь вознагражден за свои добрые дела.
  
  — Собственно, я хотел лишь узнать, достаточно ли ты благоразумен, чтобы держать язык за зубами, если кто-нибудь начнет разведывать обо мне информацию.
  
  — И в чем должно выразиться мое благоразумие?
  
  Финли удивленно выпучил глаза:
  
  — Слушай, было же время, когда ты на меня работал. Иногда я вел себя не лучшим образом. Но это было в прошлом. Я изменился. Тот человек, на которого ты работал… его больше не существует.
  
  — Рад это слышать.
  
  — И я просто хотел сказать, что, если вдруг кто-то начнет интересоваться, каким человеком был твой бывший работодатель, могу ли я рассчитывать, что ты не сболтнешь лишнего? — Когда я не ответил, он продолжил: — Мы ведь в расчете, верно? Ты хранишь молчание, а я не заявляю на тебя за побои. Другой на моем месте посадил бы тебя в кутузку за подобное.
  
  — Вы вообще не должны были вызывать его той ночью, босс, — вмешался Лэнс. — Лучше бы позвонили мне. Тогда ничего не случилось бы.
  
  — А вот если бы ты, — обратился я к Лэнсу, — не подсунул Рэнди малолетку, точно ничего не случилось бы. — Я повернулся к Финли: — Что до тебя, то ты серьезно думаешь, что сделал мне одолжение, не заявив на меня? Ты подумал о свидетелях, которых пришлось бы пригласить? Сколько лет было той девочке? А ее подруге, которая ждала вас в коридоре? Чтобы дать показания в суде, им пришлось бы отпрашиваться со школьных занятий.
  
  — Послушай, — развел руками Финли. — Я могу найти тебе работу, Каттер. Хочешь, иди работать в мой предвыборный штаб.
  
  — Эй, — возмутился Лэнс, — вы же не собираетесь отдать ему старое место?
  
  — Ради Бога, Лэнс, следи за дорогой!
  
  — Что, мне притвориться, что я оглох?
  
  — Джим, не обращай на него внимания. Я хочу предложить тебе должность в моем предвыборном штабе. Там много работы. И за нее будут хорошо платить, намного больше, чем ты зарабатываешь, подстригая чужие газоны. Да что с тобой такое? Неужели ты потерял свою гордость?
  
  Хотелось ответить, что, если бы у меня не было гордости, я до сих пор продолжал бы работать на него. Но я не собирался оправдываться ни перед ним, ни перед кем-либо еще.
  
  А он все не унимался.
  
  — Ты ездишь на своем идиотском тракторе и выполняешь работу, которая ниже твоего достоинства, Каттер. Ты же способный человек и многое умеешь. Отлично ладишь с людьми. У тебя прекрасная интуиция. Тебя непросто сбить с толку. Мне это нравится. А тот случай, когда ты меня стукнул по носу, это давняя история. Считай, что ее и не было.
  
  — Ты не можешь подвезти меня обратно к моему пикапу? — попросил я Лэнса, а потом обратился к Финли: — Слушай, мне все равно, что ты делаешь. И куда собираешься баллотироваться. Я ничего никому не скажу.
  
  — Какой же ты правильный, Джим!
  
  — Просто если я расскажу людям о случае, свидетелем которому стал, мне придется также объяснять, почему я так долго на тебя работал. А я не смогу ответить на этот вопрос. Так что тебе не о чем беспокоиться. Что касается твоего предложения, меня это не интересует. Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Я люблю работать с сыном. И могу без страха смотреть на себя в зеркало в конце рабочего дня.
  
  Финли понимающе кивнул:
  
  — Мне больше не о чем тебя просить. Понимаю, что ты не хочешь на меня работать. Но я признателен тебе за твое благоразумие.
  
  — А та девушка? — спросил я. — Из номера? Что с ней случилось?
  
  — Не знаю, — пожал плечами Рэндалл. — Я больше никогда ее не видел. Слава Богу, с тех пор я взялся за ум.
  
  Я увидел пикап, припаркованный на обочине дороги. Лимузин сбавил ход и остановился.
  
  Финли протянул руку. Пожать ее было проще, чем отказаться от рукопожатия, поэтому я протянул руку, пытаясь убедить себя, что это всего лишь формальность и этим легким рукопожатием мне не пришлось идти на компромисс со своими принципами.
  
  — Выйди и открой дверь мистеру Каттеру, — приказал Финли Лэнсу, продолжая трясти мою руку.
  
  — Что? — спросил Гэррик. — Вы шутите?
  
  — Ты слышал, что я сказал?
  
  Лэнс вышел и обогнул машину. На мгновение подумалось: «Черт с ним, я и сам смогу открыть эту дурацкую дверь», — но потом все же решил, пусть водитель выполняет свою работу.
  
  Дверь распахнулась, и я вышел на улицу. Лэнс приблизился ко мне сзади, положил подбородок мне на плечо и тихо прошептал на ухо:
  
  — Это было в первый и последний раз. Ты ведь не думаешь, что я открываю двери перед уборщиками газонов?
  
  Я с силой ткнул его локтем. Он охнул и согнулся пополам.
  
  — Прости. Не могу контролировать руку. Она весь день держала газонокосилку, вот и дергается. Что-то нервное, наверное.
  Глава четырнадцатая
  
  Когда Гэррик сел в машину и уехал с Финли, я достал телефон и хотел набрать номер с визитной карточки Барри, но потом остановился. А что я ему скажу?
  
  Конечно, мог изложить короткую версию истории. Рассказать, как, вернувшись из дома Лэнгли, Дерек вспомнил, что в комнате Адама недоставало одного из компьютеров. Я мог бы еще добавить Дакуорту что-то вроде: «Только не знаю, насколько это важно».
  
  И пусть он распоряжается этой информацией как ему заблагорассудится.
  
  На самом деле я даже не знал, имел ли компьютер какое-то отношение к убийствам в доме Лэнгли или нет. Адам мог просто убрать его в шкаф, а Барри не открыл его, когда мы осматривали комнату.
  
  А если компьютер был здесь ни при чем, имело ли смысл ворошить улей, случайно обнаруженный Дереком и Адамом? Если только для того, чтобы доставить неприятности Конраду Чейзу? Не буду кривить душой, мне было бы приятно посмотреть, как он начнет изворачиваться, чтобы оправдать себя. Но тем не менее я был не настолько мстительным, чтобы втягивать, возможно, невинного человека в историю с убийствами исключительно ради развлечения. Нет, я не был до такой степени мерзавцем.
  
  Зато решил, что сначала нужно выяснить все, что только смогу, и лишь потом звонить Барри Дакуорту. Поэтому я и поехал к Бюргессу — школьному учителю Бретта Стокуэлла.
  
  Матери всегда считают своих детей самыми замечательными и талантливыми. Иногда они оказываются правы. Мистер Бюргесс способен поддержать или опровергнуть эту точку зрения. Он может подтвердить, что Бретт действительно был таким одаренным писателем, как считала его мать. Если же он скажет обратное, придется искать другое объяснение тому факту, что книга Чейза оказалась в компьютере парня. Я прекрасно понимал: моя версия о том, что Конрад украл прославивший его роман у своего студента, была пока что совершенно необоснованной.
  
  Поэтому казалось вполне разумным повременить со звонком Барри.
  
  Нашел нужного мне Бюргесса, когда позвонил по второму из трех номеров, которые выписал из телефонной книги Агнесс Стокуэлл. Он проживал примерно в десяти минутах езды от ее дома, и мне не нужна была карта, чтобы найти его. Я достаточно давно жил и работал в Промис-Фоллс и легко смог отыскать дорогу.
  
  Я не знал, что именно скажу ему, когда звонил по телефону. Когда назвал свое имя и выяснил, что он действительно работает учителем литературы и английского языка в школе Промис-Фоллс, сказал, что хочу поговорить об одном из его бывших учеников. Когда Бюргесс попытался выяснить дополнительную информацию, я ответил, что будет гораздо лучше, если нам удастся поговорить лично.
  
  — Хорошо, тогда приезжайте ко мне, — пригласил он. Но я расслышал нотки подозрения и недоверия в его голосе.
  
  По дороге я понял, что все еще никак не могу успокоиться после стычки с Лэнсом. И это было отнюдь не приятное волнение. Скорее мои ощущения можно описать как беспокойство, смешанное с тревогой и сожалением.
  
  Я поступил очень глупо, толкнув его локтем. Да, испытал короткое чувство удовлетворения, но нельзя было скатываться до подобного. Но он просто довел меня. Понимаю, как тяжело возить все время придурочного мэра и ощущать свою полную ничтожность. И в такой ситуации ты вряд ли откажешься от возможности показать свое превосходство над парнем, который зарабатывает на жизнь стрижкой газонов.
  
  Я не особенно переживал из-за того, что Лэнс может заявить на меня в полицию. У него был бы шанс посадить меня за хулиганство, если бы на его стороне выступали надежные свидетели, но мэр Финли точно не станет свидетельствовать против меня. Он не будет рисковать моей благосклонностью, чтобы поддержать тупоголового Лэнса.
  
  И тот прекрасно знал об этом. Но дело было в том, что парни вроде Гэррика знали много способов свести счеты, минуя судебную систему. Поэтому теперь, когда я показал этому недоумку, что и сам мужик с яйцами, придется прикрывать спину, чтобы не получить нож.
  
  Только этих проблем не хватало для полного счастья.
  
  Я затормозил перед домом Бюргесса — мне так и не удалось выяснить его имени — и выключил двигатель. Это было простое одноэтажное строение с примыкавшим к нему гаражом. Дом стоял примерно в десяти ярдах от дороги, на небольшом участке земли. Двор без единого деревца выглядел ухоженным: аккуратно подстриженные газоны, никаких одуванчиков и сорной травы. На дороге перед домом стояли старенькая «тойота» и новый «сивик». Я только собирался постучать в дверь, как увидел через стекло мужчину. На вид ему было около шестидесяти. Худощавый, с редкими волосами, рост шесть футов, но он сильно сутулился.
  
  Мужчина открыл скрипучую дверь.
  
  — Вы мистер Каттер?
  
  — Совершенно верно.
  
  Он посмотрел на мой пикап, потом — на меня.
  
  — Хорошая фамилия, прекрасно подходит к вашему занятию.[2]
  
  Я улыбнулся. Сегодня он был первым, кто это заметил.
  
  — Но, честно говоря, меня не интересуют ваши услуги, если вы приехали ради этого.
  
  — Нет, я приехал не за этим.
  
  — Тогда проходите, — предложил Бюргесс, но тон его был далек от дружелюбного.
  
  Хозяин провел меня на маленькую кухню и предложил сесть за старый стол с пластмассовой крышкой.
  
  — Я предложил бы вам кофе, но он слишком горячий.
  
  В доме не было кондиционера, и даже открытые окна не спасали от ужасающей духоты.
  
  — Все в порядке, мистер Бюргесс. Спасибо, что нашли время для меня.
  
  — Меня зовут Уолтер.
  
  — Уолтер, — повторил я. — Так вы учитель английского языка и литературы в школе Промис-Фоллс? — Дерек тоже ходил в школу Промис-Фоллс, ту, которая была ближе всего к нашему дому.
  
  — Был учителем. Но теперь на пенсии.
  
  — Не знал об этом, — признался я. — Давно ушли на пенсию?
  
  — Уже четыре года как не работаю.
  
  — Что ж, — я бросил на него беглый, но пристальный взгляд, — понимаю. — Хотел спросить про миссис Бюргесс, но внутренний голос подсказал не делать этого.
  
  В тот же момент, словно по сигналу, раздались чьи-то шаги. Кто-то поднимался из подвала. Вскоре в дверях кухни появился другой мужчина, примерно того же возраста, что и Бюргесс. Он был так же опрятно одет, только намного полнее, и волос на его голове было гораздо больше. Вошедший одарил меня таким теплым взглядом, словно я был налоговым инспектором.
  
  — Трей, это мистер Каттер. Мистер Каттер — Трей Уотсон.
  
  — Здравствуйте, — поприветствовал я его. Трей лишь слегка кивнул мне в ответ.
  
  Я не знал, в каких отношениях состояли Трей с Уолтером, и не собирался это выяснять. Но Уолтер сам разрешил этот вопрос:
  
  — Мы живем вместе с Треем.
  
  — Замечательно, — кивнул я.
  
  — А что случилось? — наконец-то заговорил Трей.
  
  — Мистер Каттер только подошел, и я пока не знаю. Но, как мне кажется, это касается одного из моих прежних учеников.
  
  — Ради Бога, Уолтер, выстави его за дверь! — возмутился Трей и повернулся ко мне: — Послушайте, он и так многого натерпелся. Зачем вы приехали? Чтобы собирать всякие сплетни?
  
  Я перевел взгляд с Трея на Бюргесса.
  
  — Боюсь, не понимаю, о чем идет речь. Я пришел сюда, чтобы поговорить о вашем ученике по имени Бретт Стокуэлл. Вы помните его?
  
  — Конечно, — осторожно ответил Уолтер.
  
  — Вы были его учителем, верно?
  
  — Да, я помню его.
  
  — Десять лет назад он совершил самоубийство, — напомнил я.
  
  — Да, я знаю.
  
  — Видишь? — не унимался Трей. — Сейчас он придумает, как обвинить в случившемся тебя!
  
  — Трей, — мягко сказал Уолтер, — почему бы тебе не оставить нас с мистером Каттером на минуту, а потом я приготовлю для нас обед.
  
  — Только без тунца, — капризно заметил Уотсон. — Ты готовил его вчера.
  
  — Я думал сделать салат с курицей.
  
  Трей что-то пробормотал под нос, прошел через кухню и скрылся. Мы оба услышали, как хлопнула дверь черного хода.
  
  — Извините.
  
  — Все в порядке. Так как насчет Бретта Стокуэлла? — напомнил я.
  
  — Он спрыгнул с водопада Промис. Я помню. Такое трагическое событие. — Уолтер выглядел очень расстроенным.
  
  — Мать Бретта сказала, что вы поддерживали его увлечение писательским ремеслом.
  
  — Послушайте, нас с Треем здесь нечасто навещают, особенно после того, как наши семьи отреклись от нас, и мы всегда рады гостям. Но я никак не могу понять, что здесь делаете вы. Вы имеете какое-то отношение к Бретту? Вы его родственник? Я знаю, что вы ему не отец. Я помню, что встречался с его отцом на родительском собрании. Но кажется, он умер раньше Бретта.
  
  — Нет, я не отец Стокуэлла. И даже не родственник.
  
  Бюргесс удивленно поднял брови.
  
  — И что? — спросил он. — Вы сами посудите, ко мне в дом приходит незнакомец и начинает расспрашивать о мальчике, который учился у меня более десяти лет назад. Я ничего не понимаю. И, честно говоря, меня не удивляет реакция Трея, который решил, что вы хотите нам зла.
  
  — Вы ошибаетесь, я никому не хочу причинить вред.
  
  — И все же у меня есть причины не доверять вам.
  
  — Хорошо, я все объясню. Мой сын Дерек любит собирать старые компьютеры. Разбирать их на части, чинить. Агнесс Стокуэлл, мать Бретта, отдала ему старый компьютер, который пылился в ее гараже. Она собиралась его выбросить, но, увидев, что Дерек проявляет к нему интерес, подарила моему сыну. Когда он стал смотреть, что было на диске, то нашел кое-что интересное.
  
  Уолтер слегка наклонился ко мне. В его глазах я заметил не только банальное любопытство, но и испуг.
  
  — И что же он нашел? — спросил он.
  
  — Книгу. Роман. В компьютере был целый роман.
  
  — Что ж, — вздохнул Бюргесс, — здесь нет ничего удивительного. Бретт был плодовитым писателем. И не только по меркам средней школы.
  
  — Книга, по крайней мере то, что я читал, была уникальной. Я не могу судить о ее литературных достоинствах, но как человек, читавший немало книг, был приятно удивлен. И мне показалось, что ее написал человек гораздо старше Бретта. И там был очень интересный главный герой.
  
  — И вы туда же, — грустно улыбнулся Бюргесс. — Хотите знать, не списал ли он своего персонажа с меня?
  
  Я посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Такого вопроса точно не ожидал. Конечно, я понимал, что у сидевшего напротив меня человека не пропадали половые органы. Здесь было нечто другое, и я не мог спросить его об этом.
  
  — Нет, я подумал не об этом. Просто мне хотелось узнать, способен ли был Бретт написать такое. Мог ли он, будучи школьником или даже студентом, написать книгу, пригодную для публикации?
  
  — Ну, — протянул Бюргесс, — я не читал роман, который, как вы говорите, ваш сын нашел в его компьютере, но помню рассказы, их показывал мне Стокуэлл, когда учился у меня, и думаю, что мог бы. — Хозяин замолчал. — Бретт был невероятно одаренным молодым человеком. У меня никогда не было учеников, чьи способности хотя бы приблизились к тем, которыми обладал Бретт Стокуэлл.
  
  — Это уже кое-что, — заметил я. — Да, это кое-что объясняет. — С минуту мы молчали, а потом я задал ему вопрос, который не давал мне покоя: — А почему вы подумали, что книга могла быть написана о вас?
  
  Похоже, мой вопрос смутил Бюргесса.
  
  — Я чувствую себя немного глупо. Даже не знаю, как вам ответить.
  
  — А мне кажется, прекрасно знаете. — Я постарался сказать это таким тоном, чтобы Бюргесс не счел мои слова упреком в свой адрес.
  
  — У Бретта была хорошо развита интуиция, — осторожно ответил Уолтер. — И он был удивительно проницателен.
  
  Я откинулся на спинку стула.
  
  — В том числе и относительно вас?
  
  — Иногда да. Думаю, Бретт показывал мне свои истории по двум причинам. Во-первых, я был его учителем литературы. Изо всех его учителей я, вероятно, единственный, кто мог оказать ему существенную помощь, хоть сам никогда не был писателем. Но я всегда старался поддерживать подающих надежды учеников. — Он замолчал.
  
  — А вторая причина?
  
  — И я, возможно, был единственным геем среди его учителей, — признался он. — Или по крайней мере единственным, кто не скрывал своей ориентации.
  
  — А почему это было так важно для него? — медленно спросил я.
  
  — Потому что со мной Бретт мог поговорить откровенно. Он и сам переживал подобные проблемы.
  
  — Стокуэлл был геем?
  
  Уолтер Бюргесс кивнул.
  
  — Его родители не знали об этом. Не думаю, что он признавался в этом кому-нибудь еще, кроме меня. Хотя мне кажется, что одноклассники подозревали его. Вы, наверное, думаете, что сейчас можно открыто заявлять о подобных вещах. И что десять лет назад дела обстояли точно так же. Но это неправда. Особенно если родители боятся, что с их ребенком случится что-то дурное.
  
  — Но с вами он мог поделиться своими проблемами.
  
  — Да. Мы с ним много говорили.
  
  Я старался сохранить непроницаемое выражение лица, но Бюргесс прочитал мои мысли.
  
  — Нет, у нас не было отношений. Только на профессиональном уровне. Я давал ему советы, как поступают многие учителя, когда ученики обращаются к ним за советом. Иногда молодые люди испытывают потребность в общении со взрослыми, которые не приходятся им родственниками. Многие старшеклассницы, узнав, что беременны, сначала все рассказывают учителям и лишь потом — родителям.
  
  — Конечно. Я и сам делился с учителями вещами, о которых постеснялся бы рассказывать родителям.
  
  Бюргесс пристально посмотрел на меня, давая понять, что не верит в искренность моих слов.
  
  — Понимаю, о чем вы думаете, — устало покачал он головой. — Вы ведь знаете обо мне?
  
  — Простите? — удивился я.
  
  — О том, почему я уволился из школы. Почти все об этом знают. Это уже ни для кого не секрет.
  
  — Боюсь, что нет. — Я не стал расспрашивать. Мне нужно было только узнать о писательских способностях Бретта. Остальное меня не интересовало. Я не был полицейским. И моя фамилия была не Дакуорт. Меня совершенно не касалось прошлое Уолтера Бюргесса.
  
  Хозяин тихо рассмеялся:
  
  — Да я просто мастер конспирации! Вы единственный человек в Промис-Фоллс, который не знает мою историю, а я не смог удержать рот на замке.
  
  — Мне все равно. Храните ваши секреты при себе.
  
  Бюргесс только махнул рукой:
  
  — Теперь это уже не важно. Все случилось пять лет назад. — Он откашлялся. — Я встретил молодого человека в «Вистле» — это бар в центре города, где обычно собирались геи. Между нами не было ничего особенного. Мимолетное увлечение. Но мы встречались несколько раз. И нас видели вместе. Пошли пересуды. Он только что закончил Спринг-Парк — ту же школу, в которой учился Дерек. Представляете, меня увидели в обществе парня, который совсем недавно был учеником. И не важно, что я не преподавал в той школе и никогда не был учителем этого молодого человека. Без разницы, все равно мы привлекли внимание полиции нравов. Мое поведение сочли недостойным профессии. Я мог позволить администрации школы уволить меня, а потом опротестовать это решение или принять их предложение и выйти на пенсию раньше срока. До пенсионного возраста мне оставалось всего пару лет. Поэтому я выбрал последнее. Ушел. И не смог бы пережить это, если бы не поддержка Трея. — Хозяин замолчал. — Поверьте, он не всегда такой грубый.
  
  Я лишь кивнул.
  
  — Но у нас с Бреттом никогда ничего не было, — настойчиво повторил Уолтер Бюргесс. — Клянусь Богом, что это правда.
  
  — Хочу поблагодарить вас за то, что уделили мне время.
  
  Я встал и направился к двери. Когда мы вышли на улицу, Бюргесс посмотрел на мой пикап и спросил:
  
  — Сколько вы берете?
  
  — Что?
  
  — Вы же стрижете газоны, сколько возьмете за мой двор? Если будете приводить его в порядок раз в неделю?
  
  Я назвал ему цену, и он кивнул в знак согласия.
  
  — У меня что-то разболелось колено, а Трея я не хочу утруждать. Мне будет намного спокойнее, если найму кого-то для подобной работы.
  
  — Конечно. Могу занести вас в мой список, если хотите.
  
  Уолтер снова подумал и кивнул:
  
  — Договорились. Трей наверняка скажет, что в нашем бюджете нет для этого денег, но он говорит так обо всем. Уотсон скупой и ленивый, чего от него еще можно ждать?
  
  Я пожал Бюргессу руку и пошел к своему пикапу.
  
  — Постойте, а роман Бретта? — вдруг окликнул меня хозяин. — Я могу получить его копию? Очень хотелось бы почитать.
  
  Я повернулся и спросил:
  
  — Вы читали «Недостающую деталь»? — Он удивленно моргнул и кивнул: — Тогда можно сказать, что вы читали и книгу Бретта.
  
  Бывший школьный учитель задумался.
  
  — Похожие темы?
  
  — Можно сказать, что да.
  
  Бюргесс кивнул:
  
  — Я понимаю, почему Бретта могли заинтересовать материалы, которые Чейз использовал в своей книге, но не понимаю, почему Чейз ее написал.
  
  — О чем вы? — спросил я.
  
  — Не думаю, что подобную книгу мог написать мужчина-гетеросексуал, если только Конрад Чейз не обладает особой проницательностью, которой я никогда в нем не замечал.
  
  — Вы знаете его?
  
  — Встречал несколько раз на официальных мероприятиях. Он не гей.
  
  — Да, — подтвердил я. — Это правда.
  
  Случай с Эллен был тому доказательством.
  Глава пятнадцатая
  
  Я возвращался домой, когда зазвонил мой сотовый.
  
  — Его милость нашел тебя? — спросила жена.
  
  — Да.
  
  — Я пыталась до тебя дозвониться…
  
  — Забыл включить сотовый.
  
  — Рэнди сказал, что ему нужно поговорить с тобой, и я не смогла солгать, что не знаю, где ты, — призналась она.
  
  — Все в порядке.
  
  — Что ему было нужно?
  
  — Мэр собирается баллотироваться в конгресс.
  
  — Да ладно? — удивилась Эллен. — Интересно, на каком основании? Он считает, что у нас слишком мало продажных политиков, и хочет исправить положение?
  
  Я не смог удержаться от смеха.
  
  — Да, наверное. Только представь себе: «Голосуйте за Финли и изваляйте правительство в грязи!» Правда, неплохой лозунг?
  
  — Что ему было нужно от тебя?
  
  — В основном мое молчание.
  
  — А что ты получишь взамен?
  
  — Мне не придется голосовать за него.
  
  — Ну, это уже что-то, — заметила Эллен.
  
  — Он предлагал мне работу. Не такую, как раньше. Не шофером. Для этого у него есть Лэнс. Предлагал работать в его штабе.
  
  — И что ты на это ответил?
  
  — Отказался.
  
  — Он не упоминал по поводу зарплаты?
  
  — Эллен, я не стану работать на него ни за какие деньги.
  
  — Знаю. Просто спросила. Когда ты работал у него и возвращался домой, у тебя был такой измотанный вид.
  
  — Перестань. — Я так и не решился рассказать Эллен о том, как врезал Гэррику.
  
  — Слушай, я думала насчет нашего разговора перед твоим уходом, о том, как Донна пришла к нам с пакетом от курьера. Он перепутал наш дом с домом Лэнгли из-за почтового ящика. С шоссе нашего дома не видно, и дом Лэнгли легко можно принять за наш.
  
  — Да, — согласился я.
  
  — И что ты по этому поводу думаешь?
  
  — Не знаю. Не знаю, что думать, особенно на этот счет. История с компьютером занимает меня намного больше. Его исчезновение, а также то, что там оказалась книга Конрада. И то, что компьютер отдали Дереку, а не Адаму. Я виделся с Агнесс и спросил ее, не рассказывала ли она о том, что подарила компьютер нашему сыну.
  
  — И что она ответила?
  
  — Она утверждает, что не говорила.
  
  Потом я подумал: а не мог ли об этом сказать Дерек? Или Адам? Возможно, они разболтали кому-то из своих друзей? Наш парень мог поделиться об этом по секрету с Пенни, а Пенни — сказать еще кому-нибудь. Кто-то из них мог оповестить о своей находке всех знакомых по Интернету.
  
  — Слушай, Джим, что ты собираешься делать? — спросила Эллен. — Если дело действительно серьезное и этот пропавший компьютер имеет какое-то отношение к тому, что произошло с Лэнгли, как ты планируешь поступить?
  
  Я уже понял, к чему она клонит.
  
  — Джим? Ты слышишь меня?
  
  — Да, слышу.
  
  — Я подумала, что связь оборвалась.
  
  — Нет. Просто слежу за дорогой.
  
  — Ты слышал, что я спросила? Что ты собираешься делать?
  
  — Я не совсем понимаю, о чем ты, — солгал я, желая проверить свои предположения насчет Эллен.
  
  — Не надо прикидываться идиотом, Джим. Ты знаешь, что я имею в виду. Насчет того, что Конрад может быть как-то связан с тем, что случилось с Лэнгли.
  
  — Мне кажется, не стоит исключать такую версию, — заметил я.
  
  — Но это же смешно, — возмутилась Эллен. — Не важно, что ты о нем думаешь, он не может быть замешан в подобном деле.
  
  — Но должна же быть причина, по которой некто перебил всех Лэнгли.
  
  — То, на что ты намекаешь, Джим, просто абсурдно!
  
  — Я ни на что не намекаю. — От напряжения по шее стали бегать мурашки. — Но мне было интересно поговорить с Агнесс об ее сыне. И еще я поговорил с его учителем по английскому языку и литературе.
  
  — Ты звонил его школьному учителю?
  
  — Ездил к нему. Его зовут Уолтер Бюргесс.
  
  — Ну ты даешь, — удивилась Эллен. — Ты просто Сэм Спейд.[3]
  
  В ее сарказме я не заметил ни капли восхищения.
  
  — Этот мальчик был необычным. Настоящим гением. И об этом говорила не только мать, но и его учитель. Он был великолепным писателем и развит не по годам.
  
  — Понятно.
  
  — Вот я и подумал: даже если исчезновение компьютера не имеет отношения к убийствам, Барри должен узнать об этом, а также о том, что там была книга, написанная за несколько лет до того, как роман Чейза увидел свет.
  
  На другом конце провода повисла пауза.
  
  — Эллен?
  
  — Я здесь. Вот что думаю. Мне плевать, понравится тебе это или нет, но Конрад имеет право узнать обо всем и предложить свою версию прежде, чем ты поговоришь с Барри. Это может серьезно повредить репутации Конрада. Породить множество сплетен и пересудов.
  
  — Я не пытаюсь породить сплетни и пересуды.
  
  — Конечно, он не пытается! — бросила Эллен. Эти слова ударили меня как разряд электрического тока. — Ты никак не можешь забыть того, что случилось, и думаешь, что спустя столько лет у тебя появилась возможность расквитаться с Конрадом!
  
  — Это неправда, — возразил я и почти поверил в свои слова.
  
  — Ты думаешь, что он украл роман у того парня?
  
  — Просто считаю, что Барри должен знать то, что стало известно нам, вот и все.
  
  — Ты же не знаешь, что еще удалось раскопать полиции. Может, у них уже есть подозреваемые? Не забывай, кем работал Альберт — он защищал преступников. Немало людей могли затаить на него злобу.
  
  Я обдумал все сказанное Эллен. В ее словах было много правды. Я не знал, какую информацию удалось заполучить полицейским. Барри явно не собирался рассказывать мне об этом.
  
  — Ладно, — согласился я. — Ты права. Не думаю, что эта информация будет так уж полезна для полиции, но все равно он должен узнать ее.
  
  — Конечно, только что бы там ни натворил Конрад в прошлом, теперь он мой начальник. У меня хорошая работа. И она многое значит для меня.
  
  — Я знаю.
  
  — Кроме того, Чейз имеет большой вес в литературном сообществе колледжа. Весь фестиваль держится на нем.
  
  — И это мне тоже известно.
  
  — У меня возникнут проблемы на работе, если его репутация окажется запятнанной. И особенно тяжело мне придется, если это случится по нашей вине.
  
  — Понимаю.
  
  — Я не хочу потерять работу. За нее очень хорошо платят.
  
  Ну вот, начинается.
  
  — А за мою работу платят плохо, да? — возмутился я.
  
  — Я этого не говорила, — пошла на попятную жена. — Ты меня неправильно понял. Я вовсе не это имела в виду.
  
  — Разумеется, — пробурчал я.
  
  — Да перестань ты! — вспылила Эллен. — Ладно, беру свои слова назад. Сказала глупость, прости меня.
  
  Я ничего не ответил.
  
  — Послушай, я просто хотела сказать, что сначала мы должны все сами выяснить, а уж потом говорить с Барри. Давай сначала расскажем все Конраду.
  
  — Хочешь, чтобы я сам это сделал? — спросил я, нарушая молчание. — Явился к нему в кабинет и спросил: «Слушай, а ты, случайно, не украл свой знаменитый бестселлер у бывшего студента?»
  
  — Поэтому я и решила сначала позвонить тебе. Дело в том, что он здесь, у нас. Вместе с Иллиной. Зашли к нам. Ты же знаешь, как он любит заваливаться в гости без приглашения. У меня от неожиданности чуть сердечный приступ не случился, когда Чейзы явились, даже не постучав.
  
  — Ты не запираешь дверь после того, что случилось?
  
  — Думала, что ты закрыл дверь, когда уезжал. Ладно. Я была на кухне, а тут входит он, я даже вскрикнула от неожиданности.
  
  Конрад считал себя слишком важной персоной, чтобы предупреждать о своем визите хотя бы стуком.
  
  — Они сейчас на веранде.
  
  — Через минуту буду на месте.
  
  Я свернул на дорогу, ведущую к нашему дому. Проезжая мимо дома Лэнгли, около которого дежурила патрульная машина, я заметил на заднем дворе двух полицейских. Опустив низко головы и словно ища что-то, они медленно направлялись к деревьям, отгораживавшим дом соседей от нашего дома. Я подумал, что это, наверное, были криминалисты.
  
  Миновав нашу веранду, припарковался напротив гаража рядом с новеньким «Ауди-ТТ» Конрада. Конрад и Иллина сидели на веранде, у каждого в руках было по бутылке пива. Седана «мазды», на котором ездила Эллен, нигде не было видно — значит, Дерек куда-то уехал. Жаль, потому что я хотел расспросить его кое о чем.
  
  Когда я вышел из пикапа, Конрад вскочил со своего места и направился ко мне, протягивая правую руку, в левой он держал коричневую бутылку с пивом. Пришлось ответить на рукопожатие. Он сжал мою руку сильнее, чем следовало бы, словно пытался таким образом что-то доказать. Конрад был довольно крупным мужчиной — грузным и довольно высоким. К тому же имел необычайно важный и самоуверенный вид. Мне показалось, что он слишком уж старательно демонстрирует свое расположение ко мне. Чейз прекрасно понимал, что когда-то нанес мне серьезную обиду, и теперь отчаянно старался доказать, что мы все равно можем оставаться друзьями, несмотря на то что случилось когда-то.
  
  Но меня все это мало волновало.
  
  — Джим, — проговорил Конрад, широко улыбаясь.
  
  — Извините за мой внешний вид. — Я поднял грязную руку, которую он только что пожимал, и показал на свою одежду. — Сегодня мне пришлось убрать пару дворов, вчера я не успел все закончить.
  
  — Не извиняйтесь. — Чейз повернул голову в сторону дома Лэнгли и добавил: — Даже не верится, что такое могло случиться.
  
  Я лишь покачал головой и пошел к дому. Гость нагнал меня.
  
  — Вот уж соседство. — Конрад похлопал меня по плечу. Тем самым он словно демонстрировал, что мы приятели, несмотря на то что он трахал когда-то мою жену. — Представляю, каково вам пришлось. Вы ничего не слышали?
  
  — Нет, — коротко бросил я.
  
  — Я ведь давно знал Альберта, — продолжил Чейз. — Он был не просто моим адвокатом, но и хорошим другом. Я знал его еще со школы. Они с Донной часто бывали у нас. Альберт долгое время был членом попечительского совета нашего колледжа. Интересовался общественной жизнью и был потрясающим человеком. Редкое качество для того, кто умудрился вытащить из тюрьмы столько мерзавцев. Но это была его работа.
  
  Мы поднялись на веранду. Жена Конрада Иллина улыбнулась мне, когда я подошел к ней, но не встала. На ней были белые блузка и шортики, светлые волосы волнами падали на плечи. Она протянула мне руку и легко пожала.
  
  — Иллина, — произнес я.
  
  — Здравствуйте, Джим. Конрад решил, что мы должны зайти к вам. — Она говорила так, словно оправдывалась за их с мужем неожиданный приход. — Такая трагедия для всех нас.
  
  После того как уехала из Голливуда, Иллина быстро освоилась с ролью жены президента колледжа в маленьком городе. Одевалась дорого, но со вкусом, носила обувь на шпильках, но не таких высоких и вызывающих, чтобы это показалось неприличным. Ее блузка всегда была расстегнута ровно настолько, чтобы возбудить любопытство, но при этом ничего не выставлять напоказ. И все же, несмотря на респектабельность внешнего вида, в ней все равно оставалось нечто непристойное. Как будто от нее исходили какие-то невидимые вибрации, действующие возбуждающе на всех особей мужского пола.
  
  Эллен дала мне бутылку пива «Амстел», и мы сели. Жена потягивала свое любимое белое вино, и ее бокал был наполнен почти до краев. Конрад плюхнулся на свое место рядом с Иллиной и изрек:
  
  — Мы просто хотели убедиться, что с вами все в порядке. Вы же члены одной большой семьи колледжа Теккерей, и когда происходит нечто подобное, тем более что такая трагедия произошла здесь впервые, мы считаем своим долгом узнать, как вы пережили это событие. — Он посмотрел на Эллен: — Ты ведь для этого нам звонила?
  
  — Звонила? — удивился я.
  
  — Сегодня утром я обнаружил ваш номер у себя на телефоне. Мы с Иллиной испытывали наш новый «ауди». Ты видел его? Правда, шикарная штучка? Иллина так увлеклась, что мы пропустили звонок.
  
  Эллен посмотрела сначала на меня, потом на Конрада.
  
  — Это была я. Думала пригласить вас в гости, но вы меня опередили.
  
  Я пристально посмотрел на жену. Так, значит, она решила предупредить его. Вероятно, сначала звонила ему домой, но когда никто не ответил, позвонила на мобильный.
  
  — В следующий раз, — Конрад улыбнулся, — отправляй сообщение, и я перезвоню тебе, как только смогу.
  
  — Итак, — кивнул я, — похоже, все сложилось наилучшим образом. Вы пришли к нам, и теперь мы все в сборе.
  
  — А этот Барри Дакуорт? — спросил Конрад. — Он ведь проводит расследование?
  
  — Да.
  
  — Хороший человек, хотя не уверен, что у него хватит ума для подобного дела. Не представляю, как он сможет раскрыть это преступление.
  
  — Думаю, детектив сделает все наилучшим образом, — возразил я, сделав большой глоток пива. — Если мне не изменяет память, Барри одно время работал в Олбани.
  
  — Ну, это же не Нью-Йорк и не Лос-Анджелес, — заметил Конрад. — А всего лишь Олбани, — добавил пренебрежительным тоном. — Когда в Олбани происходило что-то значительное? Я говорю даже не о политике. А вообще?
  
  Я не ответил. Не любил трепаться попусту, особенно в компании этого напыщенного болвана. Несколько раз в год мне приходится сопровождать Эллен на официальные мероприятия, которые проводит колледж Теккерей, и встречаться с Чейзами. Поскольку он босс Эллен, я не мог избежать встреч с ним и общения по телефону. Конрад всегда производил впечатление человека, который хотел, чтобы все его любили и восхищались им, и был готов пойти на многое, лишь бы достигнуть своей цели, — даже притвориться, что между нами никогда не было конфликтов.
  
  Ему это было несложно. Не он же остался рогоносцем. Не каждый день услышишь такое слово, да еще в свой адрес.
  
  — Я собираюсь позвонить шефу, — заявил Конрад, имея в виду шефа полиции Промис-Фоллс, который, без сомнения, был его лучшим другом. Чейз умел заводить полезные связи. — И напомню, что он должен бросить все силы на раскрытие этого дела. Даже если понадобится подключить полицию штата, или ФБР, или еще кого-нибудь, чтобы помочь Барри в работе. Сейчас не время для ложной гордости. Если Дакуорту нужна помощь более опытных специалистов, он должен проявить достаточно благоразумия, чтобы принять ее. Что скажешь, любимая?
  
  Он посмотрел на Иллину.
  
  — Полностью с тобой согласна, Конрад, — промурлыкала она и слегка коснулась его руки. — Тебе стоит позвонить ему. По крайней мере полицейские должны знать, что мы следим за следствием.
  
  — Не удивлюсь, если Рэнди поступит точно так же, — заметил я.
  
  — Ах да, Рэнди, — усмехнулся Конрад. — Конечно же! Как только ему надоест разбрасывать печенья в доме матерей-одиночек! — Он хлопнул себя по колену и рассмеялся: — Сколько его знаю, Финли всегда найдет чем удивить меня!
  
  — Разумеется, — согласился я. И пускай эта болтовня уже начала мне порядком надоедать, я не смог удержаться и спросил: — А вы в курсе, что он собирается сделать?
  
  — Вы насчет конгресса? — Чейз бросил на меня усталый взгляд.
  
  Я кивнул.
  
  — Да, его предвыборный штаб уже начал собирать кое-какую информацию. Думаю, у этого ублюдка есть шанс. Вы же знаете — чтобы тебя избрали, вовсе не обязательно быть ангелом.
  
  — Рэнди понравились бы ваши слова, — заметил я. — Думаю, он объявит об этом в ближайшие дни.
  
  — А где вы об этом слышали? — Судя по всему, Конрад был удивлен, что я знаю новости, так горячо обсуждавшиеся в высших кругах города, учитывая мое теперешнее положение.
  
  — Он сам сказал мне.
  
  Чейз удивленно моргнул.
  
  — Ладно, честно говоря, мы не хотели бы отнимать у вас много времени. Эллен, если ты неважно себя чувствуешь и тебе нужен денек-другой, чтобы прийти в себя, не стесняйся, звони.
  
  — Конечно, Конрад, — ответила жена, допивая вино. — Спасибо за внимание и участие.
  
  — Мы просто выполняем…
  
  — Конрад, — перебил я его, — прежде чем вы уйдете, мне нужно с вами кое о чем поговорить.
  
  Жена подозрительно посмотрела на меня. Судя по выражению ее лица, она не хотела, чтобы это делал я, и надеялась уладить все самостоятельно. Но я это проигнорировал.
  
  — Конечно, — согласился Конрад. — А в чем дело?
  
  — Пойдемте прогуляемся.
  
  Чейз поднялся со своего места, и мы направились к гаражу. Двойная дверь была открыта.
  
  — Послушайте, а Эллен… с ней все хорошо?
  
  Меня буквально передергивало, когда он произносил ее имя.
  
  — Мы оба немного на взводе, — признался я.
  
  — Конечно, понимаю. Просто я заметил, как быстро она выпила вино.
  
  — Я же говорю, что для нас это стало серьезным потрясением. Трех человек застрелили в соседнем доме; представьте, как вы себя чувствовали бы на нашем месте.
  
  Чейз прошел в гараж и стал осматриваться по сторонам, глядя на газонокосилки, взял в руки кусторез, потом заметил мои картины. Их было около дюжины, они стояли у стены, покрытые толстым слоем пыли. Президент колледжа подошел к ним и стал по очереди рассматривать.
  
  — Нельзя так обращаться с живописью. Краски портятся от жары и пыли.
  
  Я ничего не ответил.
  
  — А вы неплохо рисуете. — Он умудрился сказать это таким тоном, что одновременно польстил мне и показал свое превосходство. Конрад вернулся к первой картине — это был пейзаж с видом гор Адирондак. — Мне нравится. И чем больше я смотрю на эту картину, тем больше проникаюсь. Очень импрессионистично. Крупные мазки, если смотреть вблизи, то видишь только непонятные разводы, но стоит отойти немного, — он сделал три шага назад, — и начинаешь видеть всю картину целиком. Вы ведь устраивали выставку несколько лет назад?
  
  — Да.
  
  Чейз вновь подошел к картинам, достал третью, поднял.
  
  — Это… дайте подумать… водопад Промис?
  
  — Да.
  
  — Вы интересно работаете с цветами. У вас получается приглушенная гамма, как будто на все краски сверху накладывается серый фильтр. Не знаю ни одного художника, который мог бы передавать через пейзаж ощущение грусти так, как это удается вам. — Он покачал головой, показывая восхищение. — А вы непростой человек, Каттер, — заметило наше светило.
  
  Я не мог удержаться.
  
  — В смысле?
  
  — Вы неразговорчивы, целыми днями разъезжаете на пикапе и косите траву во дворах у других людей, а одно время вообще возили Рэнди, но оказывается, что у вас богатый внутренний мир. — Он указал на мою голову: — Намного богаче, чем можно подумать на первый взгляд.
  
  — Правда?
  
  — Вы проницательный человек. Уверен, что вы были очень серьезным ребенком, который редко делился с окружающими своими планами на будущее.
  
  — Да. Редко.
  
  — Вы не находите, что человеческий мозг — потрясающая штука? Обычно люди вроде вас готовы все отдать, лишь бы заниматься любимым творчеством. Но вы не такой: в один момент вы просто решили все бросить.
  
  — Мне нужно было зарабатывать на жизнь.
  
  Конрад кивнул, как будто в знак понимания.
  
  — Я и сам частично так поступаю. Все свое время отдаю колледжу, этой дрянной административной работе, вместо того чтобы писать. А ведь только творчество по-настоящему питает нас.
  
  «Если только ты не питаешься от чужого творчества», — подумал я.
  
  — И все же, о чем вы хотели поговорить? — спросил он, положив пейзаж, на котором был изображен водопад Промис, поверх других картин.
  
  — Понимаете, мне хотелось бы рассказать кое о чем Барри Дакуорту, но Эллен считает, что сначала стоит поговорить с вами.
  
  — Правда? — Он удивленно приподнял брови. — И о чем же?
  
  — Вы помните студента, который учился у вас лет десять назад, его звали Бретт Стокуэлл?
  
  — Ну конечно, — тут же ответил Конрад. Я рассчитывал, что он сделает вид, будто забыл его, и пару раз повторит имя юноши, словно пытаясь вспомнить. — Прекрасный студент, к тому же очень талантливый, — заявил он. — Ужасная трагедия. Вы же знаете, что парень совершил самоубийство.
  
  — Да. Знаю.
  
  — Я был потрясен. Хотя, если честно, это не стало для меня неожиданностью.
  
  — Правда? А почему?
  
  — Иногда талантливые люди бывают очень сложными. Талант — это не просто дар, Джим. Это может быть и проклятием. Не мне говорить вам об этом. — Он снова показал на мои картины. — Вы ведь пережили что-то вроде падения. Черную полосу. И тогда у вас возникла мысль все бросить и уйти, но если бы у вас не было выхода, не было дороги, по которой вы могли идти, возможно, это привело бы к ужасным последствиям.
  
  — Значит, в случае с Бреттом вы видели какие-то признаки того, что он может с собой сделать?
  
  Конрад пожал плечами:
  
  — Стокуэлл был человеком настроения. Помню это прекрасно. Очень замкнутым. Все, что он делал, казалось ему недостаточно хорошим. Любая фраза, идея, родившаяся в твоей голове, когда ты переносишь ее на бумагу, выглядит совсем по-другому. — Он сделал паузу. — А почему вы вдруг заговорили о Бретте Стокуэлле?
  
  — Вы знаете его мать, Агнесс?
  
  — Конечно. Видел ее на похоронах. Когда я пришел на прощальную церемонию в церковь, она была там, стояла у гроба сына и плакала. Бедная женщина выглядела такой одинокой. Ее муж к тому времени уже умер.
  
  — Она моя клиентка. Мы с Дереком приводим в порядок ее двор.
  
  — Как мило, — заметил Конрад.
  
  Боже, как мне хотелось убить его прямо на месте! Сесть за руль садового трактора и переехать этого самодовольного индюка.
  
  — Она сказала, что вы были очень внимательным к ней после смерти сына. Посылали цветы и билеты на концерт.
  
  Конрад кивнул, словно вспоминая, но что-то в его взгляде выдавало беспокойство по поводу того, что мне это стало известно.
  
  — Агнесс долгие годы хранила многие вещи Бретта, — продолжал я. — Не могла расстаться с ними, но несколько недель назад отдала его компьютер Дереку. Они с Адамом, сыном Лэнгли, собирали старые компьютеры.
  
  — Даже так? — Чейз провел рукой по электрическому кусторезу, взялся пальцем за спусковой крючок и нажал его, но ничего не произошло, поскольку агрегат не был подключен к сети.
  
  — Бретт был писателем, и вы, как его преподаватель, должны знать об этом. В его компьютере нашлась целая книга.
  
  — Ничего странного, — медленно процедил Конрад. — Я бы удивился, если бы в его компьютере не было книги или даже двух-трех. Он хотел стать писателем.
  
  — Насколько я знаю, ребята нашли только один роман. О парне по имени Николас, который однажды утром проснулся и понял, что кое-что в нем изменилось.
  
  — Вы это серьезно? — удивился Конрад.
  
  — Он проснулся с влагалищем вместо члена.
  
  — Мне прекрасно известна эта история. Но, боюсь, я ничего не понимаю.
  
  — Компьютер находился в доме Лэнгли пару дней назад. Но теперь его там нет.
  
  Лицо Чейза оставалось непроницаемым.
  
  — Я по-прежнему ничего не понимаю.
  
  — Если честно, я тоже. Как ваша книга могла оказаться в компьютере мертвого мальчика? И почему она попала туда за два года до того, как увидела свет? Поэтому я решил, что нужно будет привлечь к этому внимание Барри. Пусть он во всем разберется. Но Эллен сказала, что сначала мне стоит рассказать все вам. Возможно, тому есть простое объяснение. Вот я и сделал это. Просто из вежливости.
  
  Щеки моего собеседника вспыхнули, но голос оставался спокойным.
  
  — Не хочу показаться совсем уж тугодумом, Джим, но я все равно не понимаю. Если так называемый компьютер, который, как вы говорите, отдали вашему сыну, исчез, как вы обо всем узнали?
  
  Я сглотнул.
  
  — Потому что мой сын сделал… — Я замолчал, поняв, что перестарался.
  
  — Сделал копию? — спросил Конрад.
  
  В ответе не возникло необходимости. У меня было лицо шулера, попавшегося на обмане. Конрад прекрасно понял, что я хотел сказать.
  
  — Знаете, что я думаю, Джим? Думаю, что это полная чушь. Вы удивляете меня. Я считал, что уже все забыто. Мне казалось, что вы из тех людей, кто не любит ворошить прошлое. Эллен — замечательная женщина, но она теперь ничего не значит для меня, и давно уже ничего не значит. Просто мимолетное увлечение, легкий роман. Теперь нас связывает только работа. Она заслуженный сотрудник Теккерея и каждый год организует фестиваль, которым гордится весь город. У меня с ней нет связи. У меня есть жена. Красавица жена.
  
  Просто удивительно: я ненавидел этого человека за то, что он переспал с моей женой, но одновременно пришел в ярость, что подлец желал ее не так сильно, как свою нынешнюю половину.
  
  — Джим, я старался сохранить добрые отношения с вами. Я хотел, чтобы прежние обиды остались в прошлом, пытался подружиться…
  
  — Не нужно мне все это расписывать, — отрезал я.
  
  — Как я уже сказал, просто пытался соблюсти правила приличия. Не только ради наших деловых отношений с Эллен, но и ради нас самих, поскольку мы существа разумные. Но вы долгие годы вынашивали план мести и наконец придумали, как дискредитировать меня. Это совершенно не укладывается у меня в голове. Я потрясен. Я изумлен. И позвольте кое-что вам объяснить. Если вы попытаетесь плести какие-нибудь жалкие интриги, чтобы разрушить мою репутацию, навредите самому себе. Я использую все доступные мне средства, чтобы расправиться с вами. Я вас раздавлю. Уничтожу. Вы испытаете ужасное потрясение, мой друг. Мне будет это страшно неприятно, но вместе с вами на дно придется упасть и Эллен. Это будет страшным позором для вас. Но по крайней мере теперь вы знаете истинное положение вещей. Меня не погубит какой-то жалкий рогоносец.
  
  Ну вот опять. Это слово сегодня буквально преследует меня.
  
  Во время пламенной речи я не сводил с Чейза взгляда, а когда он закончил, ответил:
  
  — Конрад, а ведь вы больше не написали ни одной книги. Почему? Или ваше вдохновение разбилось, сорвавшись с водопада?
  
  Я подумал, что он вспылит и опять начнет орать, но мой собеседник лишь улыбнулся:
  
  — Так вот о чем выдумаете? Эх, Джим, я был о вас лучшего мнения. На самом деле я как раз заканчиваю книгу, над которой работал несколько лет. Мой нью-йоркский агент сейчас отдыхает на озере Саратога, но на неделе она должна заехать ко мне и привезти список издателей, которые борются за право прочитать ее первыми. Хотите, я спрошу, вдруг у нее возникнет желание встретиться с художником-неудачником, который зарабатывает себе на жизнь уборкой чужих газонов?
  
  — Что тут у вас стряслось? — забеспокоилась Иллина, заглядывая в гараж. — Из-за чего вы ссоритесь?
  Глава шестнадцатая
  
  — Что ты ему наговорил? — спросила Эллен, глядя вслед Чейзам, которые шли по дорожке к новенькому блестящему «ауди». — Конрад был в ярости после разговора с тобой.
  
  — Ты права. Мне нужно было подбирать выражения, когда я сказал ему, что он украл роман умершего студента.
  
  — Это ни в какие рамки не лезет! — возмутилась Эллен, качая головой. — Слышал бы ты себя! Завтра же начну искать себе новую работу.
  
  — Но я просто сделал так, как ты мне сказала, — удивился я. — Поговорил с ним прежде, чем звонить Барри.
  
  — Лучше бы ты позволил мне сделать это.
  
  — Но ты ведь уже пыталась кое-что предпринять, не так ли? Пока меня не было утром. Звонила Конраду, но не смогла его застать.
  
  — Да, я хотела поговорить с ним. Просто расспросить, ни в чем не обвиняя, в отличие от тебя. И если бы он не приехал сюда с Иллиной, то, возможно, мне это удалось бы.
  
  — Я предоставил ему возможность объясниться. Сделал одолжение.
  
  — И?.. Что он сказал?
  
  — Ну, много чего наговорил. Но вразумительного объяснения так и не дал.
  
  — Что значит «много чего наговорил»? Если он не объяснился, что же сказал?
  
  — Твой босс принял все на свой счет. Решил, что я хочу поквитаться с ним после того, что случилось.
  
  Эллен собиралась сказать что-то, но промолчала.
  
  — Знаю, о чем ты подумала. Действительно веришь, что я все это подстроил? Что специально вынудил Агнесс Стокуэлл отдать Дереку свой компьютер, а потом каким-то образом умудрился перегнать туда роман Конрада, зная, что мальчишки рано или поздно найдут его? Что Дерек непременно покажет его мне, а потом я смогу использовать это и задавать вопросы, которые разрушат репутацию Конрада? Ты и правда думаешь, что я все это сделал? И поступил так только потому, что до сих пор не могу пережить, что когда-то ты спала с этим чертовым литературным гением? Но если представить, что я все это спланировал, то при чем здесь Лэнгли? Я, по-твоему, знал, что их убьют, и устроил так, чтобы компьютер пропал из их дома, чтобы все подумали, будто Конрад причастен к этому? Я тебе вот что скажу: провернуть такое дело под силу разве что главе ЦРУ!
  
  — Довольно! — закричала Эллен и, схватив пустой стакан из-под вина, швырнула о стену дома. — Хватит!
  
  Я замолчал.
  
  Мы стояли на веранде, но не могли посмотреть в глаза друг друга, нас как будто разделяла бездна шириной с футбольное поле.
  
  — Послушай, — начал я, — может, это и правда, что…
  
  Но в этот момент послышался рев машины, мчавшейся к нашему дому. Мы обернулись и увидели Дерека, сидевшего за рулем «мазды» Эллен. Он затормозил слишком резко, и автомобиль немного протащило по гравию. Парень еще не успел выйти из машины, но я уже заметил, что лицо его было красным от ярости. Таким же, как у Конрада, когда он уходил от нас.
  
  — Вот сволочи! — крикнул Дерек.
  
  Он вышел из машины, яростно хлопнул дверью и побежал к дому. Сын хотел пройти мимо нас, но я перегородил ему дорогу и осторожно положил руку на грудь. Его губы были сжаты, я слышал, как шумно и тяжело он дышал.
  
  — Тихо. Успокойся, дружок. Что стряслось?
  
  — Родители Пенни, — буркнул он. — Чертовы засранцы.
  
  — В чем дело? — спросила Эллен. — Ты про Такеров? Что они тебе сказали? Что произошло?
  
  Дерек яростно покачал головой:
  
  — Почему они так поступили?
  
  — Да расскажи, что случилось! — воскликнул я. Только бы он не повздорил с ними, не ударил отца Пенни или не сделал чего-нибудь еще в этом духе! Сейчас нам меньше всего нужны были такие проблемы.
  
  — Они не разрешают мне видеться с ней. Не могу дозвониться до Пенни, она не подходит к сотовому, а когда я позвонил ей домой, родители не подозвали ее к телефону. Поэтому я сам поехал туда.
  
  — Но почему? — спросила Эллен. — Почему они не разрешают тебе видеться с ней?
  
  — Думают… черт, я не знаю, о чем они думают. Вбили себе в голову, что ей небезопасно общаться со мной, потому что я живу рядом с домом, где убили всех, кто там жил.
  
  — Это просто смешно, — усмехнулся я.
  
  — Да, только попробуй им это объяснить.
  
  — Значит, ты поехал туда, — кивнула Эллен. — И что случилось потом?
  
  — Постучался в дверь, миссис Такер открыла, я попросил позвать Пенни, а она ответила, что ее дочь не может увидеться со мной.
  
  — Объяснила почему? — спросил я.
  
  — Я спросил, почему Пенни не может поговорить со мной, а она ответила, что сейчас неподходящее время.
  
  — Не понимаю, — пожала плечами Эллен. — И это все из-за того, что случилось с нашими соседями? Они считают, что теперь Пенни нельзя встречаться с тобой?
  
  Я попытался поставить себя на место родителей девушки.
  
  — Если бы у нас была дочь, возможно, мы испугались бы, узнав, что она посещает дом, рядом с которым происходят такие ужасные вещи.
  
  — Что? — Жену переполняло возмущение. — Ты решил встать на их сторону? Они не хотят, чтобы наш сын виделся со своей девушкой, и ты считаешь, что это нормально?
  
  Сегодня я не мог спорить с Эллен.
  
  — Я не встаю ни на чью сторону. Просто пытаюсь их понять.
  
  — Даже не знаю, так ли это на самом деле, — буркнул Дерек. — Все так странно. Потом пришел мистер Такер и сказал, чтобы я убирался.
  
  — Убирался? — спросил я. — Он так прямо и сказал: «Убирайся!»?
  
  — Я пошел к машине и вдруг увидел Пенни: она выглянула из окна своей комнаты и пожала плечами, вот так, — повторил сын движение. — Словно хотела извиниться за родителей. Но она больше ничего не сделала и не сказала, только посмотрела на меня, и тут в комнату зашла ее мама и велела отойти от окна.
  
  — Я позвоню им, — засобиралась Эллен.
  
  Мы с Дереком почти одновременно крикнули:
  
  — Нет!
  
  — Не делай этого! — повторил сын.
  
  — Не надо, — остановил ее я. — У нас и так проблем по горло. Не хватало еще поссориться с Такерами.
  
  — Они не имеют права так обращаться с Дереком, — возмутилась Эллен. Вид у нее был такой, словно она собиралась врезать кому-нибудь, и посильнее. Если бы под рукой у нее был еще один бокал из-под вина, она точно разбила бы его. Жена всплеснула руками. — Я не могу это так оставить! — крикнула она и ушла в дом.
  
  Мы остались с Дереком наедине. Я положил руку ему на плечо, но он скинул ее.
  
  — За что ты на меня сердишься?
  
  — Не знаю. Извини. Просто я очень разозлился.
  
  Я немного помолчал, а потом снова обратился к сыну:
  
  — Хорошо. Я тебя понимаю. Но и ты пойми: нам всем сейчас не по себе. Люди напуганы. Кто-то убил Лэнгли, и все со страхом ждут, что будет дальше. Такеры, наверное, тоже боятся. И ты сам боишься, и твоя мама боится, и я боюсь.
  
  Он тяжело вздохнул.
  
  — Я знаю. Знаю.
  
  — С тобой все в порядке? Понимаешь, мне нужно тебя спросить кое о чем.
  
  — О чем?
  
  — О компьютере.
  
  Он посмотрел на меня так, словно уже забыл про компьютер, хотя прошло всего несколько часов с тех пор, как сын рассказал мне про роман, который нашел там.
  
  — А в чем дело?
  
  — После того как Агнесс отдала его нам, ты никому об этом не рассказывал? Или о том, что в нем нашел?
  
  Он ответил не раздумывая:
  
  — Нет, никому. Ну, кроме Адама.
  
  — Ладно. А Пенни? Ты ей говорил?
  
  — Нет, я… не думаю.
  
  — Ты уверен?
  
  — То есть я мог сказать, что нашел в нем какой-то роман. Но не больше.
  
  — А она могла кому-то сказать?
  
  — Не думаю. Зачем ей? Мне кажется, Такер все равно. Я всегда говорю ей о том, что мы с Адамом находим в старых компьютерах, но мне кажется, она даже не слушает меня, ей это неинтересно.
  
  — А что по поводу Адама? — спросил я. — Мог ли он сказать кому-то?
  
  — Зачем? С какой стати?
  
  — Дерек, пойми, если кто-то приходил в дом Лэнгли за компьютером, получается, злоумышленник знал, что он там был. Так мог ли Адам кому-то рассказать о нем?
  
  — Мне кажется, нет. Разве что отцу. Я же говорил, что он очень расстроился из-за этого.
  
  Альберт Лэнгли. Ко всему прочему он был адвокатом Конрада Чейза.
  
  — Ты думаешь, он сам это сделал? То есть ты считаешь, что Адам рассказал все отцу? По-твоему, он мог сказать что-то вроде: «Ты представляешь, что мы с Дереком нашли на том компьютере, который отдала нам Агнесс Стокуэлл?» Он мог такое сказать?
  
  Мой парень призадумался.
  
  — Наверное. Думаю, да. Но вот матери он вряд ли стал бы рассказывать. По той же причине, по которой я не хотел говорить об этом своей маме. Из-за содержания книги.
  
  Я сел на стул. Мое пиво по-прежнему стояло на столе, но бутылка стала теплой. Дерек сел напротив.
  
  — Что? — спросил он.
  
  — Даже не знаю. Просто сбит с толку. — Я отхлебнул теплого пива. — Чертовски устал и не могу больше думать.
  
  Сын пристально глядел куда-то в сторону. Я обернулся и увидел, что он смотрит на криминалистов, которых я заметил раньше. Они все еще обыскивали двор позади дома.
  
  — Почему эти парни ищут что-то среди деревьев? Что они там хотят найти?
  Глава семнадцатая
  
  Два дня спустя на похороны Лэнгли собрался, казалось, весь Промис-Фоллс. В церкви Святого Петра легко могли уместиться человек пятьсот, и в тот день там яблоку было негде упасть. Альберт Лэнгли управлял самой большой юридической фирмой в городе, его жена Донна являлась одной из самых известных светских львиц города, а их сын Адам пусть и не считался лучшим учеником в школе, но имел прекрасные отношения с учителями и одноклассниками. Поэтому неудивительно, что попрощаться с ними пришло столько друзей, приятелей и знакомых покойных.
  
  Не говоря уже о членах семьи.
  
  В церкви я заметил сестру Донны Хизер — вместе с мужем и двумя детьми она прилетела из Айовы. Мать Альберта, пожилую женщину из Санкт-Питерсберга, привез сюда брат покойного Сет из Южной Каролины. Собрались кузены и племянники Лэнгли со всех концов страны, а также дядя Альберта из Манитобы.
  
  И все плакали.
  
  Это были первые похороны, на которых присутствовал Дерек. Жизнь сыграла с ним злую шутку, заставив парня в первый раз в жизни присутствовать на этой печальной церемонии, где прощались сразу с тремя знакомыми людьми, которые погибли так рано.
  
  Похороны бабушки и дедушки, возможно, не так сильно травмировали бы его психику. Мать Эллен умерла, когда Дереку было всего шесть лет, и мы решили, что он еще слишком маленький и подобная церемония только расстроила бы его.
  
  Мы сидели посреди церкви, достаточно далеко от гроба. Пусть и жили рядом с Лэнгли, но многие из присутствующих на службе состояли в более тесных отношениях с ними, и мы не стремились занять место в первом ряду.
  
  Мэр произнес небольшую речь. Она изобиловала банальными сентенциями, но тем не менее Рэнди сумел почти искренне изобразить скорбь.
  
  — Альберт Лэнгли, — провозгласил Финли, — был поистине человеком особенным. Он преданно и честно выполнял свои обязанности, являлся поборником справедливости и равноправия и мечтал, чтобы Промис-Фоллс стал еще более чудесным и процветающим городом.
  
  И ни одного упоминания о том, что он по-свински обращался с женой. Но разве мог Рэнди сказать о чем-то подобном в своей речи, которая явно была репетицией выступления перед журналистами, где он собирался заявить о намерении баллотироваться в конгресс?
  
  Почти всю церемонию в зале слышался странный шепот, и причина крылась явно не в долгом выступлении Финли. Люди пересказывали друг другу какую-то новость, наконец она дошла и до нашего ряда.
  
  Сидевшей рядом с нами женщине какой-то мужчина — вероятно, ее муж — прошептал что-то на ухо.
  
  — Нет, — тихо произнесла она. — О Господи!
  
  Я наклонился к ней и негромко спросил:
  
  — Что случилось?
  
  — Какой-то мужчина покончил с собой. Кажется, полиция хотела допросить его по делу Лэнгли.
  
  — Кто?
  
  — Полицейские пришли к нему домой, чтобы задать несколько вопросов, а он взял и убил себя.
  
  — Кто это был?
  
  — Я не знаю имени. Он имел какое-то отношение к одному из дел Альберта. Там еще убили мальчика.
  
  Теперь Эллен толкнула меня в бок. Я шепотом рассказал ей все, что услышал.
  
  — Кто это? — спросила жена.
  
  Я покачал головой. Мы должны были дождаться конца службы, чтобы все разузнать.
  
  Когда служба закончилась, толпа направилась к выходу. Женщины вытирали глаза платками, мужчины старались держаться стоически, и все задавали друг другу вопросы, пытались узнать подробнее о том странном происшествии.
  
  Я заметил сестру Донны — Хизер. Помню, она приезжала однажды в Промис-Фоллс вместе с семьей. Рядом с ней был ее муж Эдвард. Я подошел к ним, Дерек и жена следовали за мной. Они не сразу узнали меня.
  
  — Мы скорбим вместе с вами, — выразила соболезнования Эллен.
  
  Хизер кивнула и спросила:
  
  — Вы слышали?
  
  — Да, кое-что, — признался я. — Но до нас дошли только обрывки информации.
  
  — Я разговаривала с детективом Дакуортом, — объяснила она. Барри мелькнул в толпе несколько минут назад. — Он хотел поговорить с человеком по имени Колин Маккиндрик.
  
  «Ну конечно. Человек, чьего сына забил бейсбольной битой насмерть Энтони Колаптино».
  
  — И что? — спросил я.
  
  — Когда детективы постучали в дверь и сказали, что хотят переговорить с ним по поводу его угроз Альберту, Маккиндрик велел им убираться и пригрозил, что станет стрелять, если полицейские войдут. А минуту спустя в доме прогремел выстрел. И когда они вошли, Маккиндрик был мертв. — Хизер зажала рот рукой, а потом с трудом проговорила: — Он выстрелил себе в голову.
  
  Эдвард обнял ее и прижал к себе.
  
  — Боже, — ужаснулся я. — Мы слышали немного об этом деле, но, наверное, Барри вам все подробно рассказал. Маккиндрик говорил Альберту, что сведет с ним счеты, или что-то в этом духе, когда отпустили парня, который убил его сына. Альберт убедил присяжных, что Колаптино действовал в целях самообороны.
  
  Хизер покачала головой — было видно, как она подавлена случившимся. Эллен дотронулась до ее руки:
  
  — Нам очень жаль. Мы больше не будем донимать вас расспросами.
  
  Это был своего рода сигнал — пора оставить их в покое. Когда мы отошли в сторону, жена спросила:
  
  — И что ты думаешь по этому поводу?
  
  — Даже не знаю. Но если честно, я удивлен.
  
  — Может, теперь все закончится?
  
  — Возможно.
  
  — Детективы пришли к нему в дом, хотели расспросить об Альберте, а он взял и убил себя?
  
  — Что? — спросил Дерек. — Значит, копы думают, что Маккиндрик убил Адама и его родителей?
  
  — Представь, полиция приходит к твоему дому и хочет расспросить о трех убийствах, после этого ты кончаешь с собой. Это очень похоже на признание, — заметила Эллен. — Он наверняка страшно страдал. Сначала из-за гибели сына, а потом, если он действительно убил Лэнгли, его наверняка мучило чувство вины.
  
  Я по-прежнему не знал, что думать.
  
  — Когда ты убиваешь адвоката, который отпустил на свободу убийцу твоего сына, это ужасный, но вполне объяснимый поступок. Но я не понимаю, зачем он убил жену и ребенка Лэнгли? — продолжала жена. — А может, это входило в его планы. Маккиндрик потерял сына и хотел, чтобы ребенок Альберта и его жена тоже погибли.
  
  Как ни печальна была эта новость, но я почувствовал себя так, словно с моих плеч упал тяжелый груз. Если наши предположения оправдаются, то, возможно, я даже смогу забыть историю с Конрадом и пропавшим компьютером.
  
  Эллен с грустью покачала головой. Дерек, который все утро умирал от жары в костюме и галстуке, сказал, что хочет домой.
  
  Я разделял его желание. Мы повернулись, чтобы пойти на парковку, как вдруг увидели Конрада Чейза и Иллину, беседовавших с незнакомой женщиной. На вид она была чуть старше шестидесяти, тонкие седые волосы, немного вызывающий макияж, скромные, но дорогие серьги, а на пальце кольцо с крупным камнем. Ее кремовые узкие брюки и красная шелковая блузка смотрелись скромно, но элегантно. Слишком изысканно для повседневной одежды и несколько вызывающе для похорон.
  
  — Джим, Эллен, — окликнул нас Конрад неожиданно дружелюбным тоном, чего, признаться, я не ожидал, учитывая, что наша последняя встреча закончилась перепалкой. Он кивнул нашему сыну и добавил: — Здравствуй, Дерек.
  
  — Конрад, Иллина, — произнес я, затем повернулся к седовласой женщине: — Кажется, мы не встречались раньше.
  
  — Элизабет Хант, — представилась она.
  
  — Джим Каттер. А это моя жена Эллен и наш сын Дерек.
  
  — Рада знакомству. Я понимаю, как вы подавлены, это была такая грустная церемония.
  
  — Элизабет собирается поехать отобедать с нами, — объяснил Конрад. — Она приехала сюда прямо из своего дома на озере. — Президент колледжа сделал паузу, а потом закончил: — Элизабет — мой литературный агент. — Таким тоном хвастаются приобретением нового автомобиля.
  
  — Что ж, — пожал я плечами. — Рад за вас.
  
  — Мы там скорбим. — Конрад кивнул в сторону церкви. — Так скорбим. — Его грусть, как и большинство эмоций, казалась наигранной и показной. — Но мы должны идти дальше, не так ли?
  
  В ответ послышалось какое-то утвердительное бормотание, но оно исходило не от меня.
  
  — Джим, Элизабет могла бы познакомить вас с агентами, которые работают с художниками. То, что я говорил насчет ваших работ, может, показалось вам и не совсем уместным, но я был искренен.
  
  — Что? — удивилась Эллен. Я не пересказывал ей нашу беседу с Конрадом слово в слово.
  
  — Вообще-то, — замялась Элизабет, — боюсь, я не так много общаюсь с…
  
  — Вот и правильно, — перебил я. Мне даже стало жалко ее из-за того, что ей приходилось терпеть выходки Чейза. — Вам не стоит утруждать себя.
  
  — Верно, у Элизабет и без того будет много работы, когда Конрад допишет свою книгу, — заметила Иллина.
  
  Глаза жены расширились от удивления.
  
  — Ты написал книгу? Новую книгу?
  
  — Ну, вроде того. Элизабет сказала, что многие издательства хотели бы почитать ее. — Наш гений явно перестарался со скромностью.
  
  — Конрад, — начала осторожно Хант. Очевидно, ей было неудобно обсуждать это в нашем присутствии.
  
  — Прекрасная новость, — отреагировала Эллен сдержанным тоном. — Насчет книги.
  
  — Нам пора. — Мне хотелось поскорее убраться отсюда.
  
  Но наше светило явно не хотело отпускать нас.
  
  — Вы слышали, что случилось? — спросил он. — Об этом все только и говорят.
  
  — Вы о Маккиндрике? — спросил я, и Чейз воодушевленно кивнул:
  
  — Верно. Такие новости распространяются быстрее, чем лесной пожар. Даже не представляю, что будут говорить об этом в прессе. Доведенный до отчаяния отец, узнав, что убийцу его сына отпустили, покончил с Альбертом, а потом свел счеты с жизнью, поняв, что полицейские выследили его.
  
  — Думаю, именно так все и будет, — подытожил я.
  
  Чейз внимательно посмотрел на меня:
  
  — Можно вас на минутку?
  
  Мы отошли в сторону.
  
  — Уверен, что после этого события, если все пойдет так, как я думаю, вы больше не станете подозревать, что тот дурацкий компьютер с моим романом в нем имеет какое-то отношения к убийствам.
  
  Я даже не знал, что сказать. Пока думал над ответом, Конрад заполнил паузу:
  
  — Знаете, наша вчерашняя ссора очень расстроила Иллину. Она услышала некоторые из ваших обвинений в мой адрес. Я сказал, чтобы жена не обращала внимания, здесь даже нечего было обсуждать. Хочу, чтобы мы обо всем забыли, Джим. Извиняюсь за то, что говорил с вами вчера в таком тоне. Это случилось непроизвольно. Но вы должны понять, что человек с моей репутацией не может спокойно выносить клевету в свой адрес.
  
  — Конечно. Как скажете, Конрад.
  
  Он улыбнулся и похлопал меня по плечу:
  
  — Рад, что мы пришли к согласию, Джим. И не будем обижаться друг на друга. Хочу, чтобы вы с Эллен были первыми, после моего агента, кому я позволю ознакомиться с моим новым романом.
  
  — Это широкий жест с вашей стороны.
  
  — Мне важно ваше мнение. Очень. И я думаю, эта книга станет хорошим подспорьем для Эллен в организации следующего фестиваля. Выход в свет моего нового романа придаст дополнительную значимость этому мероприятию.
  
  — Пойду к своей семье, Конрад, — закончил я этот поток словоизлияний, извиняясь за уход.
  
  Может, Чейз был прав. Возможно, теперь все действительно кончено. У меня не осталось аргументов против того, что сказали Конрад и Эллен. Я так ничего и не стал предпринимать по поводу пропавшего компьютера. Пару раз собирался позвонить Барри, но так и не сделал этого. Я не знал, насколько полезной была эта информация, поэтому снова и снова обдумывал мотивы, которые толкали меня совершить этот поступок. Любой мой опрометчивый шаг мог отразиться на карьере Эллен и, что было не менее важно, на нашем браке.
  
  Решил, что нужно немного подождать, пока все уляжется. По крайней мере пока не завершатся похороны Лэнгли. День только начинался. Поскольку нам с Дереком не нужно было ехать на кладбище, мы подумали, что лучше всего переодеться в рабочую одежду и привести в порядок дворы нескольких клиентов.
  
  Мы работали в западном районе города, когда я заметил служебную машину Барри. Она остановилась напротив дома.
  
  Дерек был в наушниках — он включил шумную пневмомашину, которой очищал дорожки от скошенной травы. Я похлопал его по плечу, а когда он обернулся, показал на машину Дакуорта.
  
  — Это ненадолго, — сказал я очень медленно, чтобы он успел прочитать по губам.
  
  Сын кивнул.
  
  Барри опустил стекло на пассажирской двери:
  
  — Привет, Джим! Не хочешь прокатиться со мной?
  
  Я открыл дверь и сел в машину. Холодный воздух из кондиционера ударил мне в лицо. Я стал искать кнопку, чтобы поднять стекло, но детектив опередил меня. Потом он отпустил педаль тормоза, и мы медленно покатились по улице, словно не зная, куда ехать.
  
  — Мы далеко?
  
  — Без понятия, — ответил он. — Я просто хотел поговорить с тобой.
  
  — О чем?
  
  — О твоих отношениях с Донной Лэнгли. Ты никогда не говорил, что спал с ней.
  Глава восемнадцатая
  
  Она пришла ко мне, когда в доме у них вдруг отключилось электричество. Донна Лэнгли хотела узнать, есть ли свет у нас.
  
  В охранной фирме, где я трудился последние шесть месяцев, как раз был выходной, и я решил поработать кистями и красками. Только на этот раз занялся не рисованием пейзажей, а стал красить окна, которые выходили к шоссе и к дому Лэнгли. Дерек был в школе — он тогда учился во втором классе, а Эллен — на новой работе в колледже, занималась подготовкой первого фестиваля.
  
  Я же обдумывал способ, как лучше покончить с собой.
  
  Пока стоял на лестнице и красил раму на втором этаже, мне пришла в голову мысль, что я могу случайно сорваться вниз и сломать себе шею. Однако это было маловероятно. Скорее я сломал бы себе руку или ногу. Может быть, только запястье. Но даже если бы повредил шею или спину, существовала большая вероятность, что я не погибну, а останусь парализованным до конца дней. И как тогда разрешить проблему, если я даже не смогу самостоятельно подтирать задницу?
  
  Надо сказать, что нам с Эллен обоим приходилось несладко. Жена переживала страстный роман с бутылкой, а я был близок к тому, чтобы засунуть голову в духовку.
  
  Примерно за месяц до того я нашел записку, которую Конрад Чейз написал моей жене. Честно говоря, от заслуженного профессора английского языка — это случилось почти за два года до того, как его книга стала одним из самых громких бестселлеров, — я ожидал чего-то более утонченного, нежели «Как я хочу снова целовать твои бедра».
  
  Письмо не было подписано, но в доме нашлось достаточно документов, написанных Конрадом, чтобы можно было сравнить почерк и сделать заключение. К тому же записка начиналась со слов «Дорогая Эллен», и я нашел ее в сумочке жены.
  
  На самом деле я не искал никаких записок. В тот момент у меня не было подозрений насчет Эллен. Разве что какие-то предчувствия. Новая работа отнимала у нее много времени. Она старалась произвести хорошее впечатление на администрацию колледжа Теккерей и находилась в постоянном напряжении. Работая в Олбани, в компании по связям с общественностью, супруга организовывала множество мероприятий, но там у нее всегда были помощники. К тому же она никогда еще не вела такой амбициозный проект, как литературный фестиваль.
  
  Я искал пятидолларовую банкноту. Было самое начало рабочего дня. Наверху Эллен собиралась в колледж. Я сидел на кухне с Дереком, который встал позже обычного и теперь быстро поглощал тосты с арахисовым маслом. Не самая подходящая еда, если ты решил позавтракать на бегу, но в данный момент у парня просто не было выхода. Если бы он через три минуты не выскочил из дому, автобус прошел бы мимо и поехал в школу без него.
  
  — Давай, дружок, пошевеливайся, — торопил я его.
  
  На его тарелке еще лежала половинка тоста, густо намазанная маслом. Он, видимо, понял, что не успеет доесть.
  
  — Пойду почищу зубы.
  
  — Нет времени.
  
  — Но я должен почистить…
  
  — Где твой рюкзак? Ты собрал его?
  
  — А ты положил туда обед?
  
  — Обед?
  
  — Помнишь, мама попросила тебя собрать мне обед?
  
  — Купишь обед в школе.
  
  — Мама приготовила мне обед, и я не хочу…
  
  — Дерек, успокойся. Завтра мы лучше подготовимся. А сегодня купишь себе обед. — Я засунул руку в карман, но там нашлись только двадцатидолларовые купюры. Ему нельзя было давать столько денег — никакой уверенности, что к концу дня выудишь из него сдачу.
  
  Сумочка Эллен лежала на скамейке около входной двери.
  
  — Подожди. — Я схватил ее сумку. Сразу же нашел кошелек, но мелочь могла находиться где угодно: в кошельке, в одном из трех или четырех отделений сумки или просто на дне. Там наверняка лежали какие-нибудь монетки, но у меня не было времени их пересчитывать. Потом заглянул в кошелек, но увидел и там только двадцатки, ничего мельче. Что поделаешь, банкоматы редко выдают мелкие купюры.
  
  Я залез в карман сумки, нащупал какие-то листки и вытащил две бумаги. Одной из них оказалась десятидолларовая купюра, которую я тут же отдал Дереку и подтолкнул его к двери.
  
  Другой была записка.
  
  Всего минуту назад я пытался накормить сына тостами с арахисовым маслом, а потом в одно мгновение мой мир развалился на части.
  
  Показалось, что я все видел как будто в первый раз: дом, мебель, дорожку перед домом. И внезапно все это словно перестало существовать для меня, как сон или мираж. Жизнь, которую, как до этого представлялось, я так хорошо знал, превратилась лишь в эпизод разыгранного кем-то спектакля.
  
  — Слушай! — крикнула Эллен из спальни наверху. — Дерек успел на автобус?
  
  — Да, — ответил я.
  
  — Что?
  
  — Я сказал — да!
  
  Услышав, как Эллен спускается по лестнице вниз, я спрятал записку себе в карман. На мгновение подумал, что стоит положить ее в сумку и притвориться, будто я никогда ее не видел. Но меня это не устраивало. Я открыл дверь и теперь должен был узнать, что находится по другую сторону.
  
  — Мне пора. — Эллен поцеловала меня в щеку. — Все хорошо?
  
  — Да.
  
  — Ты какой-то странный сегодня. Не заболел?
  
  — У меня все замечательно.
  
  — Ты не забыл, что тебе скоро на работу?
  
  — Мне сегодня к десяти часам.
  
  — Ладно. Я пошла. Сегодня приду домой раньше тебя и приготовлю что-нибудь на обед.
  
  — Конечно. — Я смотрел, как она уходит.
  
  Когда жена села в машину, я поднялся наверх в комнату, которую она использовала как свой кабинет. Мне понадобилось не много времени, чтобы отыскать образец почерка Конрада Чейза. По всей комнате были разбросаны его записки для Эллен: замечания по поводу фестиваля, номера телефонов, список менеджеров по связям с общественностью из различных издательств. Я вытащил клочок бумаги из кармана и сравнил почерк.
  
  Сомнений быть не могло.
  
  А потом я собрался и пошел на работу. Что еще мне оставалось делать? Позвонить начальнику и сказать, что я так сильно переживаю измену жены, что не могу выйти на работу?
  
  Когда вернулся вечером домой, Эллен приготовила лазанью.
  
  — Привет.
  
  Я передал ей записку Конрада. Даже не сняв пиджака. Жена посмотрела на нее и заплакала.
  
  В перерывах между рыданиями она сказала, что к тому моменту все уже было кончено. Между ними все закончилось, едва успев начаться. Они так много проводили вместе времени, что в какой-то момент моя благоверная увлеклась. Это был глупый поступок, но супруга сама порвала с Конрадом. Эллен просила меня поверить ей. Сказала, что это случилось во многом из-за того, что в последнее время я уделял ей так мало внимания.
  
  Значит, это была моя вина.
  
  Она это отрицала. Сказала, что оступилась. Это была ошибка. Супруга утверждала, что говорит правду.
  
  Я не знал, чему верить, но понимал, почему она так потянулась к Конраду. Вспоминал, как она приходила с работы и рассказывала, какая у него удивительная творческая натура, как замечательно работать с человеком, который стремится реализовать многочисленные таланты, которыми одарен. Конрад был всем, а я — ничем. Он полностью посвящал себя своему искусству, а я давно все бросил бы, если бы не поддержка Эллен.
  
  Кажется, я разозлился. Потрясение было слишком сильным, чтобы я смог удержать свой гнев. Тем вечером ушел из дому и не возвращался дня два. Жил в мотеле и по-прежнему ходил на работу. Однажды Дерек позвонил мне на работу: «Папа, я убрался у себя в комнате. Теперь ты вернешься?»
  
  Пришел только для того, чтобы взять кое-что из одежды. Эллен была дома — она ждала меня с того момента, как я ушел.
  
  — Я все сделаю, — проговорила она, но язык ее заплетался. Чувствовался исходивший от нее запах спиртного. — Все, что хочешь, только скажи.
  
  Пришлось остаться. И не потому, что готов был и дальше жить со всем этим или хотел найти способ решить возникшую проблему. Но Эллен начала сильно пить, и кто-то должен был присматривать за Дереком.
  
  Следующие несколько недель я провел на автопилоте. Ходил на работу, возвращался домой, укладывал сына спать, ночевал в комнате для гостей, вставал на следующий день, и все повторялось сызнова. Все разговоры с Эллен я старался сводить к минимуму.
  
  — Поговори со мной, — иногда просила она.
  
  Я впал в глубокую депрессию. Именно в таком настроении я и пребывал тем днем, когда решил покрасить окна. Тогда ко мне и пришла Донна, чтобы спросить, есть ли у нас свет.
  
  — Не знаю. Сейчас проверю.
  
  Я спустился вниз, щелкнул выключателем на кухне и вернулся.
  
  — Все в порядке. У нас одна линия, так что, наверное, неисправность случилась в вашем доме.
  
  — Понятно. Тогда я вызову электрика. — Помолчав, она добавила: — Прости, что отвлекла. Тебе нужно покрасить столько окон.
  
  — Прежде чем вызывать электрика, проверь щиток.
  
  Донна была привлекательной женщиной. Не красавица, но очень хороша собой. Высокая, с пышной грудью, крутыми бедрами и каштановыми волосами до плеч. Время от времени я видел, как она в шортиках и топике бегала кросс вдоль шоссе, ведущего в Промис-Фоллс. Она участвовала в благотворительном марафоне и уговаривала нас присоединиться.
  
  — Там, в подвале, есть какой-то ящик, — сказала Донна. — Но я даже не думала заглядывать туда. Нужно найти один из рубильников, который сорвало, верно? И поставить его на место?
  
  — Если только у вас не один общий рубильник. Но скорее всего их будет несколько.
  
  — Постараюсь разобраться, — рассмеялась Донна.
  
  Я спустился с лестницы. Пришлось на время отказаться от мысли броситься вниз головой.
  
  — Если хочешь, посмотрю, — предложил я.
  
  Она кивнула. Мы пошли в ее дом. Там никого не было. Альберт ушел на работу, Адам — в школу. В тот год у них с Дереком была одна учительница — миссис Фер, которая, по словам ребят, была похожа на кролика. «Вы бы видели, как она ест свои сандвичи», — сказал как-то Адам, когда был у нас дома.
  
  Мы с Донной зашли в дом через черный ход.
  
  — Свет погас во всем доме?
  
  — Не знаю, — ответила она. — Я была на кухне, готовила, и вдруг мой кухонный комбайн отключился, а потом и свет погас. Думала, что сегодня смогу приготовить что-нибудь на обед. Обычно мы так заняты, что приходится заказывать еду домой или идти ужинать в ресторан. Ты меня понимаешь?
  
  Если честно, я не понимал ее. Наш с Эллен семейный бюджет не позволял обедать вне дома каждый вечер. Изредка мы заказывали что-нибудь — например пиццу. Но я все равно ответил: «Да, конечно». На кухне подошел к выключателю и попробовал включить свет. Не работает. Тогда я зашел в гостиную и попробовал включить лампу на столике у дивана. Она загорелась.
  
  — У вас есть электричество в доме. Похоже, света нет только на кухне. Поэтому, как я уже сказал, нужно проверить электрощит. Покажи, где он.
  
  Она отвела меня вниз в котельную и повернула висевшую на цепочке лампочку.
  
  — Думаю, это здесь. — Донна показала на серую металлическую коробку над рабочим столом. Мы вместе подошли к ней. — Это он?
  
  — Похоже на то. — Открыв дверцу, увидел две колонки черных выключателей. В комнате было так мало света, что я едва мог разобрать надписи на ярлыках, где было указано, за какую часть дома они отвечали.
  
  Я повернулся и спросил:
  
  — Донна, у вас есть фонарик?
  
  Хозяйка стояла так близко, что я чувствовал тепло ее тела.
  
  Мы не были с Лэнгли друзьями, но время от времени проводили с ними время. Пару раз устраивали совместные барбекю, они приглашали нас к себе на вечеринки, если только это не были корпоративы для сотрудников их фирмы. Когда собираешься устроить шумный вечер и не хочешь злить соседей, лучше позвать их в гости. Лэнгли казались нам нормальной семьей. В меру счастливые, достаточно активные, с одним ребенком.
  
  Донна нашла фонарик — он лежал за ящиком с инструментами на рабочем столе — и передала мне. Моя рука случайно коснулась ее руки.
  
  Я зажег фонарь.
  
  — Ну вот. — Я отыскал выключатель, под которым была надпись «кухня», и щелкнул им. — Думаю, теперь все будет в порядке.
  
  — Ты так быстро все исправил, — вздохнула Донна с легким разочарованием в голосе.
  
  Она стояла так близко, что, когда я обернулся отдать фонарь, слегка толкнул ее бедром. Лэнгли и не подумала отодвинуться и положила мне руки на пояс.
  
  — Донна, — запротестовал я.
  
  — В тебе кое-что изменилось, — сказала она. — За последние недели. Я видела это, наблюдая, как ты ездишь в своей машине или идешь к дому. Ты стал другим.
  
  — Не понимаю, о чем ты.
  
  — Ты как будто потерял присутствие духа, — объяснила она, не убирая рук. — И я понимаю, что это за чувство.
  
  Я нервно сглотнул. Меня охватило такое же чувство, как в тот день, когда я нашел записку в сумочке Эллен. Все вдруг изменилось. Минуту назад ты стоял на лестнице, красил окна и придумывал способ свести счеты с жизнью, а теперь находишься в чужом доме и к тебе прижимается хорошенькая женщина.
  
  Я положил руку на ее плечо, она тут же повернула ко мне голову, словно прося дотронуться до лица. Я нежно провел рукой по ее щеке.
  
  — Донна, я…
  
  — Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хочу, чтобы ты знал: если станет грустно, у тебя всегда есть к кому обратиться.
  
  — Послушай, — быстро проговорил я, — ты же знаешь, я женат. — Это была настолько очевидная вещь, что глупо было произносить ее вслух.
  
  — Я тоже замужем. — Она на мгновение замолчала. — Если ты счастлив со своей женой, то прошу прощения за назойливость. Ты можешь уйти прямо сейчас.
  
  Мне следовало немедленно покинуть дом, но это стало бы сродни обману — ведь наши с Эллен отношения трудно было назвать идеальными.
  
  — А как же ты? — спросил я. — И Альберт?
  
  — Почему ты не хочешь поцеловать меня?
  
  Я сделал то, о чем она просила. Лэнгли обвила меня руками, и теперь, казалось, существовал только один вариант развития событий. Но не здесь, не в подвале, рядом с электрощитом, а в их с Альбертом спальне.
  
  Она отвела меня наверх, в комнату, которую делила с мужем. Мы сели на кровать. Мне очень хотелось это сделать, но внутри крепла уверенность — так неправильно. Имел ли я право на месть?
  
  Я отодвинулся.
  
  — Не могу.
  
  — Нет, ты можешь, — возразила она и протянула руку, чтобы дотронуться до моего лица.
  
  Я осторожно взял ее за запястье и отвел руку.
  
  — Нет, — отчеканил я. — Не могу. — Ее глаза наполнились слезами — еще мгновение, и они потекли бы по щекам. — Прости. Мне нужно идти. — Я встал, и тогда она бросила:
  
  — Считай, что ничего не было.
  
  Я кивнул:
  
  — Конечно. Ничего и не могло быть.
  
  Возможно, этот случай так повлиял на меня, что с того дня наши с Эллен отношения стали постепенно налаживаться. Я мог отомстить ей, но не стал этого делать. Но знал, насколько был близок к этому. Возможно, когда жена оказалась в подобной ситуации, она тоже пыталась остановиться, но не смогла.
  
  И пусть между нами тогда ничего не произошло, Донна могла решить, что все же мы были достаточно близки. И даже рассказала о нашем якобы романе. Но если честно, я не особенно хотел знать, кому именно.
  Глава девятнадцатая
  
  — Мне сказала ее сестра, — проинформировал Барри, пока мы ехали по Промис-Фоллс мимо автомагазинов, «Уол-марта» и разных забегаловок.
  
  — Хизер, — вспомнил я. — Из Айовы.
  
  — Сестры все друг другу рассказывают, — заявил Дакуорт. — Я поговорил с ней еще до похорон. Они с мужем приехали вчера вечером.
  
  — Да, я видел их на церемонии. Но она ошибается.
  
  Детектив проигнорировал мои слова.
  
  — Мы немного побеседовали, но она сказала, что не представляет, кто мог желать зла ее сестре, зятю или племяннику. Однако она вспомнила, как Донна рассказывала ей, что переспала со своим соседом. Это, конечно, был неблаговидный поступок, но тем не менее это случилось.
  
  — Если Донна и рассказала об этом своей сестре, то она сильно преувеличила.
  
  — Зачем ей лгать сестре?
  
  — Барри, — я постарался держать себя в руках, — у меня нет настроения обсуждать эту тему, но скажу тебе одно: между нами ничего не было. Я не крутил роман с Донной Лэнгли. Не спал с ней. Не скрою, у меня была такая возможность, но я ею не воспользовался. Знаю, что ты выполняешь свою работу, но не понимаю, какое это имеет отношение к случившемуся. Даже если бы я на самом деле спал с ней, чего, как повторяю, не было. К тому же, если верить слухам, твое расследование в скором времени может подойти к концу.
  
  — С чего это ты взял? — удивился Дакуорт.
  
  — На похоронах все только и говорили, что о Колине Маккиндрике. О том человеке, который угрожал Альберту, после того как он добился освобождения для убийцы его сына.
  
  — Что ты слышал?
  
  — Вы пришли к нему, чтобы задать несколько вопросов, а он прострелил себе голову.
  
  — Да, так оно и было. Это случилось сегодня рано утром. Черт знает что творится.
  
  — Неужели тебе это ни о чем не говорит?
  
  — А ты стал у нас психоаналитиком, Джим?
  
  — Ну, это же логично — Колин Маккиндрик явно испытывал чувство вины. Иначе зачем он убил себя, когда вы пришли к нему?
  
  — Возможно, у него просто была депрессия, Джим.
  
  — Но ты не знаешь этого наверняка.
  
  Барри вспылил:
  
  — Зато ты говоришь так, словно тебе все известно. Так вот, умник, теперь послушай, как все было. Я пришел поговорить с ним, представился через рацию, сказал, что веду дело о семье Лэнгли, а он велел мне проваливать и пригрозил, что начнет стрелять через дверь. Я вызвал подкрепление, но и глазом моргнуть не успел, как этот мерзавец застрелился. Дверь был заперта, поэтому мне пришлось пройти в дом через гараж. Его нашли в холле, но мозги разлетелись повсюду, даже на кухню.
  
  Дакуорт явно пытался шокировать меня, но его рассказ не произвел должного впечатления.
  
  — Барри.
  
  — Но вот что я еще хочу тебе сказать, — перебил меня детектив. — Колин Маккиндрик в ночь с пятницы на субботу был мертвецки пьян.
  
  Я с удивлением посмотрел на него.
  
  — Он провел ночь в камере. Дело было так. Сначала Маккиндрик пил в баре «У Кейси», в центре города. После того как умер его сын, он стал крепко прикладываться, а когда стараниями Альберта освободили парня, который был виновен в его смерти, совсем перестал себя контролировать. Так вот, напившись, Колин сел в машину, поехал по Карлтон-стрит, но там его остановила полиция и провела тест на наличие алкоголя в крови. Потом его задержали и забрали машину.
  
  — Он был в тюрьме, — сказал я скорее себе, чем Барри, — когда убили Лэнгли.
  
  — Всю ночь. Пребывание в тюрьме — пожалуй, самое надежное алиби.
  
  Я медленно покачал головой:
  
  — Возможно, он кого-то нанял. Маккиндрик нанял убийц, чтобы те разобрались с Альбертом Лэнгли, а в результате была расстреляна вся семья.
  
  Барри недовольно поморщился:
  
  — Наемные убийцы? В Промис-Фоллс? Джим, что с тобой? Насмотрелся криминальных фильмов?
  
  Я откинул голову на подголовник. Неожиданно на меня накатила какая-то усталость.
  
  — Итак, — Барри вернулся к своей теме, — поскольку следствие продолжается и я по-прежнему должен его вести, позволь мне задать еще несколько вопросов. И прежде всего о твоем якобы выдуманном романе с Донной Лэнгли.
  
  — Может, сначала расскажешь, что тебе сообщила ее сестра, а потом выслушаешь мои объяснения?
  
  Уголки губ Дакуорта слегка дрогнули.
  
  — Хорошо, Джим. Просто замечательно. Но, боюсь, ты совершенно не представляешь, как проводится следствие. Не могу тебе пересказать показания другого человека, иначе ты попытаешься учесть их в своем рассказе. Это первое правило, которое я усвоил, пока учился в полицейской академии.
  
  Я молча смотрел перед собой.
  
  — Джим, послушай, мы давно друг друга знаем. С тех самых пор как ты еще работал у Финли. Всегда считал тебя хорошим человеком. И я стараюсь быть откровенным с тобой. Я же не стал задавать эти вопросы в присутствии Эллен, когда приходил к вам, потому что решил тебя пожалеть немного. И чем ты мне за это отплатил?
  
  — Ты мог спросить меня, даже когда рядом была Эллен. Потому что между мной и Донной ничего не было. — Я замолчал, а потом добавил: — Говорю правду.
  
  — Это всего лишь слова, — отмахнулся Барри.
  
  — Ладно. Это случилось давно. Вскоре после того как Эллен устроилась на новую работу в колледж. Я работал на улице, она пришла к нам, потому что у нее в доме отключилось электричество. Я пошел к ним в дом проверить электрощиток.
  
  Дакуорт хихикнул:
  
  — Вот как теперь это называется?
  
  Я покачал головой:
  
  — Она поцеловала меня. То есть мы поцеловались. Лэнгли хотела, чтобы мы занялись сексом, но я был не готов к этому.
  
  — Ясно, — с недоверием в голосе сказал Барри.
  
  — Это правда. Донна выглядела такой несчастной и была очень грустной. И мне показалось, что она хотела затащить меня в постель, чтобы отвлечься. — Я задумался. — Возможно, был еще какой-то мужчина, кроме меня, с которым ей повезло больше.
  
  — Да, не исключено, — пробормотал себе под нос Барри.
  
  — Я сказал тебе правду. После того как это случилось — то есть едва не случилось, — я решил исправить все ошибки, которые допустил за время брака, чтобы у нас с Эллен все стало как прежде.
  
  — У вас с Эллен были проблемы?
  
  Черт. Не хотелось бы заводить разговор на эту тему. Особенно теперь, когда я узнал, что, возможно, Лэнгли убил и не Колин Маккиндрик. Мне снова захотелось рассказать о пропавшем компьютере с книгой Конрада. Я не думал, что это будет похоже на злонамеренный умысел с целью насолить ему.
  
  — Просто… у нас были немного натянутые отношения, — быстро нашелся я. — Мы стали отдаляться друг от друга. У меня была депрессия, неудовлетворенность жизнью. Эллен с головой ушла в работу, и, возможно, я ей немного завидовал.
  
  Держа руль одной рукой, второй Барри указал в сторону кафетерия:
  
  — Не хочешь кофе или еще чего?
  
  — Слишком жарко. Может, развернешься и отвезешь меня назад? Дерек, наверное, уже закончил и ждет меня.
  
  Дакуорт затормозил у окошка для заказов.
  
  — Средний стакан кофе. И пончик с шоколадной глазурью, — заказал он через переговорное устройство.
  
  Когда детектив закрыл окно, я спросил:
  
  — Значит, теперь вы исключили Маккиндрика из списка подозреваемых. Есть ли у вас еще какие-нибудь зацепки?
  
  — О да. — Полицейский направил машину к окну выдачи.
  
  — И что к примеру?
  
  — Кое-что имеется.
  
  — Это касается клиентов Альберта? Кто-то из его юридической фирмы?
  
  — Ты прав, мы отрабатываем все версии.
  
  Я решил, что наступил подходящий момент.
  
  — Возможно, я тоже могу поделиться с тобой кое-какой информацией.
  
  — Правда? — Он повернулся ко мне и удивленно поднял брови.
  
  — Да. Помнишь, как в субботу утром ты водил Дерека в дом Лэнгли?
  
  — Да.
  
  — Когда ты уехал, сын сказал мне, что заметил кое-что необычное в доме. Он не был уверен, что это важно, поэтому ничего не сказал тебе. Но все же одна мысль не давала ему покоя.
  
  — Подожди, — остановил меня Барри. Мы подъехали к окошку, он протянул продавцу пять долларов, получил сдачу и забрал кофе и пончик. — Ты точно ничего не хочешь? Может, прохладительный напиток для Дерека? Или мороженое?
  
  — Спасибо, не надо.
  
  Поставив кофе на подставку, он выехал на дорогу и направился к месту моей работы.
  
  — Так, и что дальше?
  
  — Дерек сказал, что в комнате Адама стоял компьютер, один из тех старых системных блоков, что они собирали. Системник был там в четверг, за день до убийства, но мой парень не увидел компьютера в субботу, когда ты привел его туда.
  
  — Компьютера?
  
  — Да.
  
  Барри пожал плечами:
  
  — Дерек так сказал? — В его голосе сквозили нотки пренебрежения.
  
  — Верно.
  
  — А откуда Дерек узнал про этот компьютер?
  
  Я рассказал, как Агнесс Стокуэлл отдала компьютер моему парню, что он был совсем старым и принадлежал ее сыну.
  
  — Он сбросился с водопада Промис, — вспомнил Барри и, засунув руку в пакет, достал пончик в шоколадной глазури. — Так, значит, в комнате Адама был компьютер Дерека?
  
  — Да. Ребята любили заниматься старыми компьютерами.
  
  — Что ж, спасибо за информацию, Джим. Возможно, это важно, а может быть, и нет.
  
  — В компьютере находилась книга. Роман. Бретт Стокуэлл был писателем.
  
  — Замечательно, Джим, — пробубнил Барри, пережевывая пончик. — Ты не снимешь со стаканчика крышку? А то мне надо еще вести машину.
  
  Я снял крышку и осторожно поставил стакан обратно. Он был наполнен до краев, и резкий поворот мог расплескать его.
  
  — Эта книга — почти один в один «Недостающая деталь», — продолжал я.
  
  — Что недостающая?
  
  — Как, ты не читал роман Конрада Чейза?
  
  — Как ты ее назвал?
  
  — «Недостающая деталь». Роман.
  
  — Кажется, это прошло мимо меня. Вот если бы ее написал Том Клэнси или Клайв Касслер, я точно о ней знал бы.
  
  — Я просто хочу тебе сказать, Барри, что книга, которая, как считается, вышла из-под пера Конрада Чейза, оказалась в компьютере умершего мальчика. И появилась она за два года до того, как этот роман был опубликован.
  
  Дакуорт попытался поднести стакан ко рту, не расплескав кофе. Отхлебнув, он сказал:
  
  — Черт, какой горячий!
  
  — Тебе не кажется это интересным? — спросил я. — Или хотя бы любопытным?
  
  — Не знаю, Джим. Гораздо интереснее для меня то, что источником этих сведений стал Дерек.
  
  Слова Барри ввели меня в полное замешательство.
  
  — Что ты имеешь в виду?
  
  — Просто хочу сказать, что он мог немного исказить информацию. Но спасибо, что рассказал. Приму к сведению.
  
  Впереди я увидел пикап с прицепом. Сын уже убрал трактор и сидел в машине.
  
  — Ну ладно. Пытался помочь тебе. Если не хочешь, чтобы я говорил тебе вещи, которые могут помочь следствию, то умываю руки. Если не хочешь раскрыть преступление, то это твое дело.
  
  — Ошибаешься, я хочу распутать это дело, — возразил Барри. — И знаешь что? У меня такое чувство, что скоро мы совершим прорыв.
  
  — Серьезно? — удивился я.
  
  Он притормозил на обочине около моего пикапа и посмотрел на меня:
  
  — Думаю, что мы очень скоро арестуем подозреваемого.
  
  Само собой бросилось в глаза — если бы он действительно был близок к раскрытию дела, у него вряд ли оказался бы такой недовольный вид.
  
  Я вышел из машины и, даже не оглянувшись, сразу же направился к пикапу.
  
  — Прости, что так долго, — извинился я перед Дереком, который уже закончил работу и ждал моего возвращения. На перепачканном пылью и грязью лице явственно виднелись потеки слез. — Эй, что случилось? — И тут я увидел, что он сжимает в руке сотовый телефон.
  
  Мой парень покачал головой, но ничего не ответил.
  
  — Да ладно. Что произошло?
  
  — Мне звонила Пенни, — всхлипнул Дерек.
  
  — Понятно. И что?
  
  — Ничего. — Он снова всхлипнул.
  
  — Перестань. — Я похлопал его по колену. — Давай не будем ничего друг от друга скрывать.
  
  — Она просто… она сказала, что раз я отвечаю на ее звонки, значит, еще ничего не случилось.
  
  — Чего не случилось?
  
  Сын вытер нос тыльной стороной ладони. Не глядя на меня, пробубнил:
  
  — Папа, я хороший парень. И хочу, чтобы ты знал об этом. Что бы обо мне ни наговорили.
  
  Мне совсем не понравились его слова.
  Глава двадцатая
  
  Когда мы подъехали к дому, я заметил знакомую машину, припаркованную на обочине дороге. Серебристая «Ауди-ТТ». Просто замечательно. Только этого мне еще не хватало — очередной встречи с Конрадом.
  
  Когда я мигнул фарами, водительская дверь «ауди» открылась и появилась Иллина. Она была одета в белые брючки, топ того же цвета и буквально светилась в лучах заходящего солнца.
  
  — Неужели это миссис Чейз? — спросил Дерек.
  
  — Да.
  
  — И что ей нужно?
  
  — Трудно сказать.
  
  Когда я свернул на дорожку и опустил стекло, Иллина подошла ко мне.
  
  — Джим, — поздоровалась она, потом перевела взгляд на Дерека и добавила: — Привет, Дерек.
  
  Он слегка кивнул в ответ.
  
  — Здравствуйте, Иллина, — поприветствовал я ее. — Вы нас ждали?
  
  — Вас, Джим. Найдется свободная минутка?
  
  — Не хотите зайти в дом?
  
  — Нет, мы можем и здесь поговорить. Не хочу вас беспокоить.
  
  Обычно в это время Эллен еще была на работе. Я велел Дереку сесть за руль и отогнать машину.
  
  Иллина терла правое запястье, похоже, даже не осознавая, что делает это.
  
  — Вам больно?
  
  — Ой! — Она посмотрела на свою руку. — Я никак не могу привыкнуть к переключателю передач. Конрад обожает всякие новые штучки, а я, кажется, заполучила растяжение.
  
  — Ну, — ответил я, глядя на новую машину, — у нас у всех свои проблемы.
  
  — Насчет того случая, — добавила она. — Мне очень жаль, что так получилось. Мы так быстро ушли, после того как вы с Конрадом поссорились.
  
  Я пожал плечами. Что тут можно было сказать? Особенно Иллине.
  
  — Если бы я случайно не услышала обрывок вашего разговора, не уверена, что он вообще посвятил бы меня в эту историю.
  
  Я не хотел разговаривать с ней. И так сегодня почти не закрывал рта. День выдался не из легких. Сначала — похороны. Потом — прогулка с Барри. Мой сын плакал и был чем-то напуган, но не хотел рассказывать.
  
  — Как я понимаю, он пересказал вам нашу дискуссию? — спросил я.
  
  — Да. — Жена Чейза прислонилась к «ауди». — Мне кажется, что вы перешли все границы, Джим.
  
  — Иллина, не уверен, что хочу обсуждать это с вами.
  
  — Вы обвинили его в серьезных вещах. В плагиате. В том, что он украл свою книгу у студента.
  
  — Я только попросил его кое-что объяснить мне. Вот и все.
  
  — С чего вы взяли, что Конрад вам вообще ответит? — Чейз умудрилась задать вопрос таким образом, что он все равно прозвучал довольно вежливо.
  
  — А почему бы не ответить, если ты можешь все объяснить?
  
  — Вы просто застали его врасплох, — объяснила Иллина. — Вы ошарашили его. Не дали ему шанса объясниться.
  
  Я не ответил. Пусть выскажется, если ей действительно было что сказать.
  
  — Конрад не захотел обсуждать это со мной. Он сказал, что здесь нет ничего особенного, что не хочет меня тревожить, но добавил, что тот студент, Бретт Стокуэлл, был выдающимся человеком, очень талантливым юношей.
  
  — Все так говорят.
  
  — У него никогда не было таких студентов. Бретт, как восприимчивый молодой человек, обладал удивительной проницательностью.
  
  Я выжидал.
  
  — Но Стокуэлл был недостаточно талантлив, чтобы написать такой роман, как «Недостающая деталь», — подытожила она. — Даже такой умный юноша не смог бы этого сделать.
  
  — Вам виднее, Иллина. — Я уже собирался сообщить ей, что рассказал все Барри, но не стал этого делать. Дакуорт как-то странно отреагировал на мой рассказ, он почти не заинтересовал его. Складывалось впечатление, что детектив уже принял какое-то решение и история о пропавшем компьютере могла только подпортить его версию.
  
  — На самом деле к тому моменту Конрад уже написал книгу, — сообщила Иллина. — Закончил примерно за три года до публикации, но никому не показывал. Конрад продолжал работать над ней, переписывал, редактировал и не был уверен, заинтересует ли она кого-нибудь. Ему хотелось услышать постороннее мнение, и он дал почитать роман Бретту. На дискете, а не в распечатанной версии. Вот почему книга оказалась в компьютере юноши.
  
  Я задумчиво водил языком по внутренней стороне щеки, размышляя над ее словами.
  
  — Это вам Конрад так сказал?
  
  Она уверенно кивнула.
  
  — Значит, прежде чем показать роман коллегам, литературному агенту или какому-нибудь уже опубликовавшемуся автору, он решил дать его одному из своих студентов?
  
  — Совершенно верно, — ответила Иллина.
  
  — Да, — покачал я головой, — как все, оказывается, просто.
  
  — Конечно, просто, — улыбнулась она, демонстрируя великолепные зубы.
  
  — Признаться, Конрад удивил меня. Такой известный и заслуженный профессор предложил почитать книгу подростку.
  
  — Я думаю, он хотел услышать честное, непредвзятое мнение, — объяснила Иллина и улыбнулась, будто надеялась подкупить меня улыбкой. Но, кажется, она сама поверила в то, что говорила. Возможно, она просто заставила себя поверить в это. Альтернатива была бы для нее слишком неприятной. — Я знаю, Конрад производит впечатление невероятно самонадеянного человека, но на самом деле он такой же, как все. Когда ты создаешь что-то новое, тебе всегда страшно отдавать это на суд общественности. Поэтому он хотел проверить, какое впечатление произведет книга на человека, не имевшего отношения к издательскому миру, и лишь потом делать более решительные шаги.
  
  — Понимаю.
  
  — Поэтому я хочу попросить вас о маленьком одолжении. Судя по тому, что мне вчера рассказал Конрад о вашем разговоре, я поняла, что эта книга у вас, вероятно, на диске? Я представляю, какие пересуды она может вызвать и как это негативно отразится на муже. Ведь на свете немало проницательных людей вроде вас, которые могут сделать такие же выводы, если о существовании этой копии станет известно прессе. И я была бы очень признательна, если бы вы отдали мне диск, чтобы положить конец недопониманию между нами.
  
  Для девушки, демонстрировавшей голую грудь в фильмах вроде «Кричи, детка!», миссис Чейз проявила просто чудеса красноречия.
  
  — Вам стоило остаться в Голливуде, Иллина. Потрясающее выступление. Вы хорошо выучили свою роль и очень убедительно исполнили. Кто написал для вас текст? Конрад?
  
  Даже не поморщилась.
  
  — Конрад не знает, что я здесь. — Она сказала это таким тоном, что я ей поверил. — Вы просто выставите себя на посмешище, если и дальше будете настаивать на том, что «Недостающую деталь» написал не мой муж. Его новая книга станет настоящей бомбой. Она еще лучше, чем первая. В его таланте и писательских способностях нет никаких сомнений. Никто в этом не сомневается, кроме вас, Джим.
  
  — Что ж, мне остается только пожелать ему удачи.
  
  Чейз улыбнулась:
  
  — Вы ведь по-прежнему злитесь на него, ведь так? Поэтому и продолжаете козлить? — Теперь она мало напоминала жену президента колледжа. — Там, откуда я приехала, люди ложатся в постель друг к другу и не особенно переживают по этому поводу. Деми Мур жила с Брюсом Уиллисом и в то же время встречалась с Эштоном Катчером.
  
  — Не сомневаюсь, что это очень весело. Может, когда-нибудь они пригласят и вас в свою компанию?
  
  Впервые за время разговора ее щеки вспыхнули от обиды.
  
  — Разве я когда-нибудь обижала вас, Джим? Мы же едва знакомы.
  
  Наверное, я все-таки хватил лишнего.
  
  — Вы правы, Иллина. Все наши разногласия с Конрадом не имеют отношения к вам. Но я не отдам дискету.
  
  Она кивнула, как будто поняла, что это окончательное решение. Но она пока не собиралась заканчивать разговор.
  
  — У Конрада с Эллен все было очень давно. Мы взрослые люди. — Чейз отошла от машины и приблизилась ко мне. Даже в такой день я чувствовал жар, исходивший от ее тела. — Умный человек должен понять: что было, то прошло, — простить и спокойно жить дальше.
  
  Хотел ответить, но передумал. Мне было нечего ответить. К тому же я понимал, что она говорила правду.
  
  Иллина повернулась и открыла дверь «ауди».
  
  — Приятно было пообщаться с вами, Джим. — Она села в машину и рванула с места. Гравий из-под колес полетел мне на джинсы, когда Чейз развернулась и поехала прочь. Наша кинозвездочка прекрасно управляла автомобилем, машину даже не занесло на резком повороте.
  
  Вскоре вернулась домой Эллен. Примерно в шесть часов мы поджарили на гриле бифштексы. Дерек поужинал и ушел к себе, а я рассказал жене о разговоре с Барри и Иллиной. Встречу с Дакуортом я описал так, словно мы случайно столкнулись друг с другом, поскольку не хотел, чтобы она знала обо мне и Донне Лэнгли. И хотя между нами на самом деле ничего не произошло, я не готов был рассказать ей, насколько близко мы подошли тогда к этому.
  
  Но я сообщил ей о Колине Маккиндрике и о том, что, несмотря на его самоубийство, он не был подозреваемым в расстреле семейства Лэнгли. Я рассказал, что Барри теперь знает о книге в пропавшем компьютере Бретта Стокуэлла, а также о том, чей роман она так сильно напоминала.
  
  Эллен некоторое время молча смотрела на меня, а потом спросила:
  
  — И как он отреагировал на твои слова?
  
  — Равнодушно. Как будто ему было все равно.
  
  — Неужели?
  
  — Правда. Мне кажется, у него уже есть какая-то версия.
  
  Потом я рассказал о визите Иллины и ее попытке объясниться от лица Конрада, что он якобы давал Бретту почитать черновик своей книги.
  
  Эллен задумалась.
  
  — Это вполне возможно.
  
  — Думаешь? А мне всегда казалось, что наш гений смотрел с пренебрежением даже на своих самых умных студентов. Для Конрада они всегда были просто кучкой молокососов.
  
  — Да, но…
  
  — Что «но»?
  
  — Может быть…
  
  В дверь громко постучали, и от неожиданности мы оба подпрыгнули на месте. Даже не слышали, чтобы к дому подъезжала машина, но это и неудивительно — все окна были закрыты и мы включили кондиционер.
  
  Встав из-за стола, вышли из кухни и направились в холл. Через щелку между шторами я увидел Барри. Кажется, он держал что-то в руках.
  
  Я открыл дверь. Позади Дакуорта стояли трое полицейских в хирургических перчатках.
  
  — Барри? Что ты здесь, черт возьми, делаешь?
  
  Он достал бумагу.
  
  — У меня ордер на обыск твоего дома, Джим.
  
  — Что? — опешила Эллен. — О чем ты говоришь?
  
  — Приведи сюда Дерека, — велел детектив, его голос был серьезным.
  
  — Что тебе нужно от Дерека?
  
  — Джим, прошу тебя, не будем усложнять ситуацию. Просто позови его.
  
  Я помедлил секунду, потом крикнул так, чтобы меня было слышно наверху:
  
  — Дерек!
  
  — Что? — раздался приглушенный голос из спальни сына.
  
  — Дерек! Спускайся вниз! Живо!
  
  Мгновение спустя послышались шаги на ступеньках. Когда мой парень спустился вниз и увидел ожидавших его полицейских, он воскликнул:
  
  — Вот черт!
  
  Он выглядел не таким уж и удивленным.
  
  Я вспомнил о его разговоре с Пенни по телефону. Возможно, теперь это случилось.
  
  — Идемте на кухню, — предложил Дакуорт и повел нас всех через гостиную. Оказавшись на кухне, мы все встали около стены. — Дерек, — начал детектив, — может, теперь ты нам расскажешь, что же на самом деле случилось в пятницу вечером?
  
  Сын выглядел растерянным, его глаза бегали.
  
  — Нет, — ответил он. — Ничего.
  
  — Значит, будешь держаться своих предыдущих показаний? Получается, ты ушел из дома Лэнгли в восемь, погулял, зашел к Пенни и вернулся домой где-то в полдесятого?
  
  — Да, — подтвердил Дерек. — Правда, я не видел Пенни. Только поговорил с ней по телефону, а потом погулял один.
  
  Барри повернулся ко мне:
  
  — А что скажешь ты? Подтверждаешь то, что сказал мне? Будто слышал, как Дерек вернулся домой, когда еще не было десяти вечера?
  
  — Барри, почему бы тебе просто не сказать, что случилось?
  
  Я слышал, как полицейские наверху двигали мебель. Звуки доносились из комнаты сына.
  
  — Просто хочу еще раз спросить: никто из вас не намерен изменить свои показания насчет того вечера? — уточнил Дакуорт.
  
  — Я рассказал вам все как было, — заявил Дерек, но его голос звучал не слишком уверенно.
  
  — Тогда, может, ты мне кое-что объяснишь? — предложил детектив.
  
  — Что?
  
  — В тот вечер ты несколько раз говорил по телефону со своей девушкой Пенелопой Такер?
  
  — Да, с Пенни. Я с ней часто разговаривал. Ну, до последнего времени. Пока ее родители не стали вести себя странно.
  
  — Это все моя вина, — признался Барри. — Я говорил с ними утром в воскресенье. И посоветовал запретить их дочери общаться с тобой.
  
  — Просто отлично. А почему вы…
  
  — Дерек, — предупредил я его, пытаясь оставаться спокойным. — Смотри на все проще.
  
  — Смотреть проще? — возмутился парень. — Вы не имели права так делать. Почему вы…
  
  — Дерек, — оборвал его Барри. Он почти вплотную подошел к моему сыну. — Скажи мне, сколько раз ты звонил Пенни тем вечером?
  
  — Не помню. Наверное, раза два.
  
  — С мобильного?
  
  — Конечно.
  
  — Ты всегда звонил только с мобильного?
  
  В этот момент Дерек, казалось, что-то вспомнил. Его словно осенило.
  
  — Думаю, да.
  
  — Пенни говорит, что ты звонил ей из дома Лэнгли.
  
  — Ну, может быть. То есть это было раньше.
  
  — Нет, — возразил Дакуорт. — Это было позже.
  
  — Она, наверное, ошиблась, — предположил сын.
  
  — Дерек, — вмешалась Эллен. — Что случилось?
  
  Наверху снова послышался шум.
  
  — Если не возражаете, — обратился Барри к моей жене настолько вежливо, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах, — то вопросы пока буду задавать я. Дерек, не думаю, что она ошибается. Телефон, который стоит в подвале дома Лэнгли, сохраняет запись о набранных номерах. К тому же у полиции было достаточно времени, чтобы запросить у телефонной компании список звонков, который производился с него.
  
  Похоже, эта новость потрясла мальчишку.
  
  — И что самое интересное, около десяти вечера кто-то звонил с этого телефона Пенни Такер. Как ты это объяснишь? Через два часа после того, как, если верить твоим словам, ты ушел из дома, и примерно через полтора часа после того, как уехали Лэнгли, какой-то неизвестный звонил из их дома твоей подружке. И знаешь, что она сказала мне? Утверждает, будто разговаривала с тобой.
  
  Дерек ничего не ответил.
  
  — Примерно в это же время Альберт Лэнгли позвонил своей секретарше и сказал, что они подъезжают к дому. И знаешь что? Похоже, ты был в доме, после того как семья Лэнгли уехала, и вполне вероятно, ты все еще был там, когда они вернулись домой.
  
  Сын покачал головой.
  
  — Барри, то, что ты говоришь, безумие, — вмешался я. — Ты знаешь меня и знаешь Дерека. То есть знаешь его достаточно хорошо, чтобы понять: он не мог…
  
  — Возможно, — предположил слабым голосом Дерек, — в телефоне была какая-то ошибка?
  
  — Думаешь, и в телефоне Пенни была ошибка? Потому что твой звонок зафиксирован в то же время, что и на телефоне в доме Лэнгли. Она сказала, что у тебя отключился мобильный и ты воспользовался городским телефоном.
  
  — Вы не понимаете. Ладно, может, я и был там, но…
  
  — Дерек, — оборвал я его. — Ничего не говори!
  
  — Что ты имеешь в виду? — спросила Эллен. — Почему он не должен ничего говорить? Наш сын же не имеет к убийствам никакого отношения!
  
  — Верно, — кивнул Дерек, его глаза стали влажными. — Я ничего не делал. Клянусь!
  
  — Но ты ведь был в доме, не так ли? — спросил Барри. Теперь его голос был уже не таким напряженным. — И все начиналось вполне невинно, да? Расскажи нам. От Пенни мы мало что смогли узнать.
  
  — Это было… — Вид у парня стал совсем беспомощным. — Хорошо. Все было так. У меня родилась одна идейка. Я знал, что Лэнгли уезжают на целую неделю и дом будет пустовать. А он был отличным местом, где бы мы с Пенни могли… ну, вы понимаете…
  
  — О Боже! — всплеснула руками Эллен. — О чем ты думал? Что ты наделал? Тебе Адам дал ключи?
  
  Слезы покатились по щекам сына.
  
  — Мы просто хотели встречаться там. Я попрощался с Адамом и сделал вид, что выхожу через черный ход, а сам спустился вниз, спрятался в подвале и сидел там, пока они не уехали. А когда в доме никого не осталось, я вышел, пару раз позвонил Пенни, но она сказала, что ее не выпускают из дома. С отцом поругалась из-за разбитой машины. Вот и все.
  
  — Хорошо, — кивнул Барри с пониманием в голосе. — Это понятно. Кое-что уже проясняется. Значит, все это время ты прятался в подвале?
  
  — Точно.
  
  — И больше никуда в доме не заходил?
  
  — Ну, побродил немного по дому. Был на кухне. И в комнате Адама, прежде чем они уехали.
  
  — Где-нибудь еще?
  
  Дерек в растерянности покачал головой:
  
  — Нет.
  
  Барри кивнул, а потом как будто мимоходом показал на ухо Дерека и спросил:
  
  — Ты носишь сережку или гвоздик? Я вижу, у тебя здесь дырочка.
  
  Сын схватился за мочку уха большим и указательным пальцами. В точности повторил жест, что и несколькими днями раньше, когда я заметил пропажу его сережки со значком мира.
  
  — Я не знаю, что с ней случилось, — пожал он плечами.
  
  — Ладно, — продолжил Барри. — Но когда семейство неожиданно вернулось, из-за того что миссис Лэнгли стало по дороге плохо, и увидело тебя там, они, наверное, страшно разозлились. Думаю, не просто разозлились, а пришли в ярость. Потом что-то случилось — я даже могу себе представить что, — и ситуация вышла из-под контроля. Мистер Лэнгли угрожал тебе, пытался ударить, не так ли? Он славился своим вспыльчивым нравом.
  
  — Нет, — возразил Дерек. — Нет.
  
  — Какой это, должно быть, стыд! Тебя застукали в доме лучшего друга! Они, наверное, смотрели на этот поступок как на предательство с твоей стороны. Мистер и миссис Лэнгли. Возможно, и Адам. Или Адам тоже был в этом замешан? Он знал, что ты собираешься сделать?
  
  — Нет. Боже, нет, он не знал.
  
  — Тогда, наверное, твой друг тоже разозлился, — предположил Барри. — Ты обманул не только его родителей, но и самого Адама.
  
  — Ладно. Черт! Я знаю! — крикнул Дерек, его щеки вспыхнули. — Это было глупо, отвратительно. Мне очень, очень жаль.
  
  «Какой же ты придурок! — подумал я. — Глупый мальчишка». Но сказал лишь:
  
  — Вот видишь? Он сделал глупость и признался в ней. Что тебе еще нужно?
  
  — Это еще не все. — Детектив по-прежнему не сводил взгляда с Дерека, игнорируя мои слова. — Я ведь прав? Они приехали, нашли тебя, запаниковали. Ты схватил пистолет. Возможно, оружие было в доме…
  
  — Нет! — крикнул сын. — Нет! Я ничего не делал! Это сделал кто-то другой, а не я!
  
  — Так кто же это был, Дерек? — спросил Дакуорт. — Можешь сказать?
  
  — Нет!
  
  — Барри, — вмешался я, — разве не видишь, еще чуть-чуть — и он расплачется! Будь с ним поаккуратнее.
  
  Полицейский повернулся и посмотрел на меня:
  
  — Джим, поверь, мне самому это не по душе.
  
  Дерек едва сдерживал рыдания, и Эллен обняла его.
  
  — Посмотрите, что вы наделали, — с укором сказала она Барри.
  
  Детектив проигнорировал ее слова.
  
  — Хорошо, парень, ты сказал, что не делал этого. Но ты был в доме, когда все случилось, и тем не менее не видел убийц. По-моему, это просто невероятно.
  
  — Да, я никого не видел. Я прятался.
  
  Барри грустно покачал головой, и в этот момент один из полицейских, которые были наверху, спустился на кухню. Он нес, держа двумя пальцами, одну из многочисленных кроссовок Дерека.
  
  — Детектив Дакуорт! — Полицейский перевернул находку, показывая подошву. На пятке чернело какое-то пятно. — Мы нашли!
  
  Барри наклонился, чтобы рассмотреть получше.
  
  — Уверены, что это кровь?
  
  — Да, — ответил полицейский. — Когда мы возьмем пробу ДНК, у нас будет больше информации.
  
  Все это время мы с Эллен слушали их разговор затаив дыхание. Дерек всхлипывал и тихо бормотал: «Нет, нет, нет…»
  
  — Барри, — начал я.
  
  Потом заговорил Дерек:
  
  — Я ничего не видел. Но слышал. Слышал, как они пришли! Слышал выстрелы! Слышал, как они умирали! Клянусь Богом!
  
  Барри не шевелился.
  
  — Дерек Каттер, вы арестованы за убийство Альберта Лэнгли, Донны Лэнгли и Адама Лэнгли, вы…
  
  — Барри, прекрати! — перебил его я. — Он признался, что был там. Выслушай его, ради всего святого…
  
  — Я прошу тебя, Джим. — Барри поднял руку и продолжил: — Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы можете встретиться с вашим адвокатом, который имеет право присутствовать на всех допросах. Если у вас нет адвоката, мы предоставим его вам.
  
  Он снял с пояса наручники, развернул нашего сына спиной к себе и защелкнул браслеты.
  
  В этот момент мне показалось, что мир вокруг рухнул.
  Глава двадцать первая
  
  На следующее утро Дереку было предъявлено обвинение.
  
  Мы с Эллен не спали всю ночь — сначала просто не могли прийти в себя от потрясения, вызванного его арестом, а потом лихорадочно пытались найти адвоката для сына. В прежние времена мы, разумеется, обратились бы за помощью к Альберту Лэнгли. Мы знали этого человека, доверяли его репутации, и нам было известно, что он хороший специалист.
  
  Однако мы не знали, к кому еще можно обратиться, кроме как в фирму Лэнгли. Но захотят ли там защищать человека, обвиненного в убийстве их коллеги и его семьи? Кроме того, даже если кто-то из бывших сотрудников Лэнгли и взялся бы представлять дело Дерека в суде, мы не были застрахованы от того, что в его действиях не окажется какого-то тайного умысла. Поэтому жена обзвонила знакомых в колледже Теккерей и посоветовалась с ними. Ей порекомендовали некую Натали Бондурант. Она уже восемь лет работала в Промис-Фоллс адвокатом по уголовным делам и, как сказал один знакомый Эллен, была «умной куколкой». Мы несколько раз позвонили на ее номер около девяти часов вечера, и примерно через час адвокат нам перезвонила.
  
  Когда я говорил с ней по телефону, мой голос временами дрожал. Бондурант задала мне ряд вопросов, на которые я постарался ответить как можно более кратко. Ее вопросы были четкими и простыми. Натали удалось успокоить нас, на время подавить переполнявшие меня и жену эмоции и заставить сосредоточиться на конкретных фактах. Нам нельзя было терять голову в сложившейся ситуации, пускай в нашем случае это и казалось практически невозможным.
  
  — Значит, полиция не нашла оружие? Им это создаст определенные сложности. Но если найдут пистолет, все изменится.
  
  — Не найдут, — заверил я ее. — Он никого не убивал.
  
  Натали Бондурант решила не спорить.
  
  — Это ослабляет их версию. Плохо то, что у вашего сына была возможность совершить убийства — он был там, когда все случилось. Его никогда раньше не привлекали за насильственные действия?
  
  — Один раз у него были небольшие проблемы. Ездил с другом на машине его отца без водительских прав, и шалопаи разбили машину. А еще однажды сына с друзьями поймали, когда ребята прыгали с крыши одного корпуса школы на другой и…
  
  — Я бы не стала переживать по этому поводу. Подобные проступки слишком далеки от хладнокровного убийства трех человек. Но все же не стоит привлекать внимание к тем случаям. Полицейские говорят, будто ваш сын убил Лэнгли потому, что они застали его у себя дома, но, по-моему, это странно. По крайней мере для серьезного мотива. Боюсь, детективы раскрыли еще не все свои карты. Придется подождать. Возможно, если бы Пенни была дочерью мистера Лэнгли, он действительно мог бы схватиться за оружие, чтобы пристрелить вашего сына. Но это не так. Я должна поговорить с этой девушкой, выяснить, в каком парень был состоянии, когда звонил ей по телефону из дома. Мне нужно будет встретиться с Дереком завтра утром, прежде чем он предстанет перед судьей, но вам не стоит надеяться, что сына выпустят под поручительство. Его обвиняют в тройном убийстве. Позиция обвинения кажется очень слабой, но, пока мы не сможем ее опровергнуть, я сомневаюсь, что мальчишку отпустят.
  
  Эллен вмешалась в разговор — она была в спальне и говорила по телефону.
  
  — Что с ним будет в тюрьме? Ему ведь там ничего не сделают?
  
  — Я поговорю кое с кем. Но, принимая во внимание, в каком преступлении его обвиняют, скорее всего вашего сына поместят не в общую, а в одиночную камеру.
  
  Эллен подумала о том же, о чем и я. Наш семнадцатилетний мальчик в камере со взрослыми мужиками, которых могли посадить туда за самые ужасные вещи. Я даже думать об этом не хотел, но мысли сами лезли в голову.
  
  — К тому же пресса наверняка проявит к этому делу повышенный интерес, — предупредила нас Натали.
  
  — Что вы хотите этим сказать? — спросила Эллен.
  
  — Арест по такому серьезному обвинению… журналисты устроят настоящий цирк по этому поводу. Сюда приедут репортеры всех СМИ из Олбани. Возможно, будет кто-то из Нью-Йорка. Все это само по себе отвратительно.
  
  — О Боже! — прошептала жена.
  
  — У вас есть сотовые? — Я продиктовал ей наши номера. — Если мне понадобится связаться с вами, позвоню по одному из них. Что до вашего домашнего телефона, то вскоре может наступить момент, когда вы больше не захотите отвечать на звонки. Так что можете просто отключить его. Журналисты, звонки от всяких психов, угрозы и тому подобное. И не смотрите новости. У дома Лэнгли все еще дежурит полиция, это по-прежнему место преступления, и они не подпустят к вам журналистов. Я поговорю с Барри и узнаю, можно ли оградить вас от их визитов.
  
  Дакуорт. Как будто он станет делать для нас одолжения.
  
  Натали, словно прочитав по телефону мои мысли, сказала:
  
  — Он хороший человек. Я посмотрю, что можно сделать. А теперь что касается денег. Мои услуги стоят недешево. — Натали назвала сумму. — Но итоговый счет может быть и выше.
  
  Эллен быстро посчитала финансы, которыми мы располагали.
  
  — Хорошо. У нас есть еще пенсионный счет, который мы сможем обналичить. Правда, денег там не много. — Даже через телефонную трубку я слышал нотки отчаяния и безнадежности в ее голосе. — Займусь этим завтра.
  
  — Хорошо. Тогда до завтра.
  
  Бондурант оказалась права. Дерека не выпустили под поручительство. Натали сделала все возможное: говорила, что у Дерека не было раньше судимости, он не привлекался, был из хорошей семьи и явно не станет скрываться от правосудия, но судья оставался непреклонным. Он согласился с требованием обвинения не выпускать Дерека под залог. Прокурор Дуэйн Хиллман с пафосом заявил, что его обвиняют в самом ужасном убийстве за всю историю Промис-Фоллс. Поэтому об освобождении под залог не могло быть даже и речи.
  
  Эллен не выдержала и расплакалась прямо в зале суда. Я старался изо всех сил держаться.
  
  Дерек, стоявший рядом с Натали, казался маленьким и жалким, почти что ребенком в огромном, с высокими потолками зале суда. Сын как будто осунулся и скукожился со вчерашнего дня. На нем была футболка и джинсы без ремня, сальные волосы спутанны, голова и плечи опущены, словно он пытался свернуться в ракушку. Если он выглядел так всего после нескольких часов заключения, что с ним будет через неделю или, не дай Бог, через…
  
  Я запретил себе думать об этом.
  
  Парень попытался махнуть нам руками в наручниках, когда его повели к двери, находившейся рядом с президиумом суда.
  
  — Дерек… — пробормотала жена. — Дерек…
  
  Мы с Эллен не спали всю ночь, и это было заметно. С тех пор как началось все это безумие, она постарела лет на десять. А я чувствовал себя совершенно опустошенным.
  
  Натали встретила нас в коридоре суда, чтобы мы наконец-то смогли поговорить с глазу на глаз. Она оказалась высокой черной женщиной лет тридцати пяти. На ней был строгий синий костюм, а волосы коротко подстрижены. Мрачное выражение ее лица не прибавило нам оптимизма.
  
  — Шансов, что его отпустят под залог, нет никаких, даже за очень большие деньги. Меня это не удивляет. Ему выделили отдельную камеру, поэтому большую часть времени он будет изолирован от остальных заключенных.
  
  Я посмотрел на Эллен. Жена была в отчаянии.
  
  — Мы пока еще не получили информации о том, чья кровь оказалась на ботинке вашего сына, но предполагаем, что Адама Лэнгли. Ваш сын сказал, что ему пришлось перешагнуть через тело мальчика, когда уходил из дома. Он вполне мог наступить в лужу крови. Дерек оставил следы, пока бежал к вашему дому. Кроме того, полицейские взяли у мальчишки образец ДНК, но это обычная процедура.
  
  Затем она подробно пересказала нам показания, которые дал сын: как прятался в доме Лэнгли, надеясь, что сможет встречаться там с Пенни всю неделю; как потом оказался в ловушке, когда неожиданно в дом вернулись Лэнгли; как спустился на цокольный этаж, а вскоре кто-то пришел в дом и застрелил Альберта и Донну Лэнгли, а потом Адам попытался сбежать через черный ход, но также был убит.
  
  Дерек рассказал своему адвокату, что кто-то спустился на цокольный этаж, пока он прятался за кушеткой, задерживая дыхание, чтобы его не обнаружили. Вышел мой сын только тогда, когда убедился, что убийца, или убийцы, уехал.
  
  — Даже не верится, что он так долго молчал, держал все в себе, — удивилась Эллен.
  
  — Дерек — подросток, — объяснила Натали, — который боится убийц Лэнгли, но, возможно, еще больше боится вас и тех неприятностей, которые ждали бы его, признайся он, что прятался в том доме. Дерек сказал, что однажды, после того случая, когда он прыгал по крышам, вы, — Бондурант посмотрела на меня, — пригрозили ему, что, если он еще раз сделает нечто подобное, изобьете его до полусмерти.
  
  Я помнил об этом.
  
  — И все же, — не унималась Эллен, — неужели он не понимал, что должен был обратиться к нам за помощью, после того что случилось?
  
  Натали помолчала, а потом сказала:
  
  — Есть и еще некоторые осложняющие моменты. — Мы с Эллен молча слушали, готовясь узнать очередное неприятное известие. — Полиция ищет связь между убийством семьи Лэнгли и двумя другими убийствами, случившимися в Промис-Фоллс за последнее время.
  
  — Что? — спросила жена. — О чем вы говорите?
  
  — Полицейские считают, что Лэнгли были убиты из того же оружия, что и некий Эдгар Уинсом, которого в прошлом месяце застрелили у бара «Трентон», а также еще один человек — Питер Найт, погибший неделю назад.
  
  — Я не знал этих людей. — Я тут же вспомнил, что Барри Дакуорт рассказывал мне об этих случаях в субботу.
  
  — Вы сказали, что полиция до сих пор не нашла оружия, — заметила Эллен. — Как они могли установить, что всех убили из одного пистолета?
  
  — Вы правы, у них нет оружия, — призналась Натали Бондурант. — Зато есть пули, изъятые из тел Лэнгли. Они идентичны и соответствуют пулям, проходившим по предыдущим убийствам. Вы не знаете, существовала ли какая-нибудь связь между вашим сыном и теми двумя людьми?
  
  — Никакой, — одновременно ответили мы. — Полицейские хотят обвинить Дерека и в тех убийствах?
  
  — Такого разговора пока что не было. Но согласно данным баллистической экспертизы все эти случаи связаны. Этой информацией я могу с вами поделиться, так как хочу, чтобы вы были в курсе расследования. Я всегда так работаю. — Взглянув на наши мрачные лица, она, видимо, поняла, что нас нужно приободрить. — Послушайте, я никогда не страдала неоправданным оптимизмом. Поэтому не буду говорить, что вам не о чем волноваться. Причин для беспокойства предостаточно. Но обвинения, предъявленные вашему сыну, весьма шаткие. В них многое держится на честном слове, и Барри это прекрасно понимает. Насколько мне известно, главный мотив выглядит весьма неубедительным. Сейчас у вас, пожалуй, самое трудное время. Вы еще не пришли в себя от потрясения. Ваш мир развалился на части. Но крайне важно постараться собрать его. К тому же вы должны знать, что у меня для вас есть и хорошие новости.
  
  Мы с Эллен удивленно моргнули.
  
  — Что еще? — спросил я.
  
  — Если принимать во внимание версию Дерека о том, что он был в доме и слышал, как происходили убийства, и что ему удалось убежать, оставаясь незамеченным для преступника или преступников, то вашему сыну очень повезло. Ведь он остался жив.
  
  Мы с Эллен переглянулись и взялись за руку. Мы вовсе не считали случайное спасение Дерека, который чудом избежал участи Лэнгли, таким уж везением.
  
  — А вы верите его показаниям? — спросил я.
  
  Натали Бондурант помолчала некоторое время, потом посмотрела мне прямо в глаза:
  
  — Для меня это не имеет значения. Я должна считать своих клиентов невиновными, иначе не смогу их защищать. Но мне кажется, что Дерек не обманывал меня.
  
  — Может, стоит рассказать обо всем Барри? — спросил я. — О том, что он слышал? Ведь возможно, что Дерек слышал что-то, и это помогло бы полиции найти настоящих преступников. Тот, кто убил Лэнгли, до сих пор находится на свободе.
  
  — Дакуорту обо всем известно. Но сейчас он думает, что поймал убийцу. — Натали замолчала. — Кстати, Дерек сказал, что слышал одно слово, которое произнес преступник.
  
  — Какое? — спросила жена.
  
  — «Позор». Он слышал, как мужчина сказал: «Позор».
  
  Мы с Эллен переглянулись, не зная, что и думать.
  
  Я передал Натали дискету, которую принес из дому. На ней была записана «Недостающая деталь», или, как назвал свою книгу Бретт Стокуэлл, «Николас Бесчленный».
  
  — Что это? — спросила адвокат. Эллен наблюдала, как я передаю ей дискету.
  
  — Просто сохраните это у себя. На всякий случай.
  Глава двадцать вторая
  
  Я спросил у Бондурант, не хочет ли она выпить вместе с нами кофе и все обсудить, но ей предстояла еще одна напряженная встреча в суде. Поэтому я предложил Эллен найти какое-нибудь кафе поблизости от суда и перекусить там. С утра мы так и не позавтракали. Было уже около полудня, и, несмотря на дурное самочувствие, я испытывал голод.
  
  — Не смогу есть, — возразила Эллен.
  
  — Но мы должны поддерживать силы, иначе не сможем помочь Дереку.
  
  Но едва мы вышли из здания суда и увидели с дюжину ожидавших нас фотографов и трех операторов с камерами, как пришлось срочно менять планы. Репортеры взяли нас в кольцо и одновременно стали выкрикивать вопросы. Они были донельзя однообразными: «Вы верите в невиновность вашего сына?», «Как вы думаете, его вину признают?» Я взял Эллен за руку и стал продираться сквозь толпу, не отвечая ни на один из вопросов. Даже на такой: «Что вы чувствуете, узнав, что ваш сын — убийца?»
  
  Я заметил, как жена вся напряглась, и подумал, что она захочет остановиться и ответить, поэтому прошептал ей на ухо: «Пошли».
  
  Мы добрались до ее «мазды» и едва успели сесть в салон — фотографы окружили автомобиль со всех сторон. Однако у них хватило ума расступиться, когда я тронулся с места. «Постарайся никого не задавить», — повторял я про себя. Если собью человека, то еще больше усложню наше и без того тяжелое положение. Услуги адвоката только по одному делу и так едва не обанкротили нас. Хотя в тот момент мы совсем не думали о финансах.
  
  Когда отъехали от здания суда и свернули на дорогу, ведущую к нашему дому, я решил, что нам удалось сбежать от журналистов. Но едва вдали показался съезд с шоссе в сторону нашего дома, мы увидели два припаркованных на обочине микроавтобуса, принадлежавших телеканалам. Неподалеку стояли еще две неизвестные машины.
  
  — Черт! — воскликнул я.
  
  Включил поворотник, медленно свернул на нашу дорогу и поехал мимо людей, которые бросились к нам и стали выкрикивать вопросы. Дом Лэнгли по-прежнему окружала желтая лента, и когда мы поравнялись с дежурившим там полицейским, он вылез из служебной машины и перегородил репортерам дорогу, не позволяя приблизиться к нашему дому.
  
  Позже мы принесли ему лимонада.
  
  Дома Эллен приготовила кофе и стала делать бутерброды с арахисовым маслом. Но едва начала намазывать масло на хлеб, как слезы потекли из глаз, а все тело задрожало от громких отчаянных рыданий.
  
  Я подошел и обнял ее покрепче, чтобы она успокоилась и перестала плакать. И у меня это получилось, но только через полчаса.
  
  Жена спустилась с веранды, где мы оба некоторое время сидели, и направилась к гаражу по усыпанной гравием дорожке. Отсюда открывался хороший вид на шоссе и дом Лэнгли.
  
  — Кажется, им надоело ждать, — рассказала она, возвращаясь на веранду. — Уехали. Репортеров больше не видно.
  
  Я все еще сидел на стуле и даже не знал, хватит ли у меня сил подняться. Мы находились дома уже около двух часов. И хотя вокруг никого не было видно, я подозревал, что кое-кто из репортеров мог специально отъехать на некоторое расстояние и затаиться, поджидая нас.
  
  — Нам ведь сегодня никуда не нужно ехать. Так что давай останемся дома, и пускай тех, кто нас ждет в засаде, постигнет большое разочарование.
  
  Эллен села, тяжело вздохнула и посмотрела на меня:
  
  — Я хочу сказать тебе кое-что.
  
  — Хорошо, — медленно ответил я.
  
  — Я не пережила бы всего этого без тебя. Не смогла бы пройти через этот кошмар без твоей поддержки.
  
  Я решил, что глупо будет просто сказать ей спасибо. Мог бы, конечно, прокомментировать сказанное, но в нашей ситуации все мои слова показались бы неискренними. Поэтому лишь кивнул.
  
  — Знаю, иногда я обвиняю тебя в том, что ты никак не можешь забыть прошлого, — прошептала она. — Того, что было десять лет назад. Что настало время простить меня за ошибки, которые я совершила, и зарыть топор войны. Но дело в том, что я сама себя до сих пор не простила. Когда я делала это, не думала ни о ком, кроме себя. Ни о тебе, ни о Дереке. Ни о нашей семье. Не проходит и дня, чтобы я не напоминала себе о том, чего едва не лишилась, и как мне повезло, что ты все-таки остался со мной, даже если я этого не стою.
  
  — Эллен.
  
  — И когда происходит нечто ужасное, вроде того, что случилось с Дереком, думаю: как я справилась бы с этим одна? У меня ничего не получилось бы. Ты моя опора, Джим. Моя стена. И я едва не потеряла тебя однажды. Но я люблю тебя.
  
  — Я тебя тоже люблю.
  
  — Это не единственная ошибка, которую я совершила, — призналась она. — Возможно, их было больше, чем ты способен мне простить.
  
  — Эллен, что…
  
  Но она встала и пошла в дом.
  
  — Мне нужно заняться делом. Надо подумать, как мы будем расплачиваться с адвокатом нашего сына.
  
  Я пошел в сарай.
  
  Проверил уровень бензина в газонокосилках и в тракторе, смазал электрический кусторез — он поскрипывал в прошлый раз. Потом почистил пикап, убрался в сарае, посмотрел на собственные холсты и подумал, не порвать ли их на куски.
  
  В тот день мы с Дереком должны были привести в порядок шесть дворов. И я не мог позволить себе позвонить клиентам и сказать, что у меня нет возможности это сделать. Если они смотрят или слушают новости, то, вероятно, поймут, что у нас есть более серьезные дела, чем стрижка газонов и одуванчиков.
  
  Мой сын в тюрьме. Его обвинили в трех убийствах.
  
  Я взял первый предмет, который попался под руку. Это была машинка для подрезки кромок газонов, с маленьким полукруглым лезвием на конце рукоятки в три фута длиной. Взвесил ее в руке, потом размахнулся, как топором, и запустил в стену сарая. Она просвистела в воздухе и впилась в дерево. Я вытащил ее, с силой размахнулся. Из стены полетели щепки. Снова бросил, но в этот раз, когда машинка ударилась о стену, лезвие соскочило и полетело назад, как бумеранг, прямо мне в лицо. Я вовремя отскочил, но если бы помедлил хоть секунду, остался бы без глаза.
  
  Нужно было взять себя в руки, собраться и приступить к работе. Но в первую очередь — придумать способ, как совладать с гневом.
  
  Прислонившись к рабочему столу, я стал собирать инструменты и фрагменты разбитой машинки, которые были разбросаны повсюду. В этом месте давно пора было убраться.
  
  На скамье нашел старое лезвие для садового трактора. Такое старое, что даже не было смысла точить его, поэтому я решил взять лезвие с собой в дом, чтобы посмотреть по Интернету, где можно купить точно такое же.
  
  Был уверен, что найду Эллен на кухне за изучением выписки с банковского и пенсионного счетов и выяснением того, сколько денег мы можем обналичить, чтобы оплатить услуги Натали Бондурант. Но вместо этого она стояла в гостиной рядом с окном и рассматривала содержимое книжного шкафа. Просто смотрела.
  
  Я подошел сзади, положил лезвие поверх книг и спросил:
  
  — С тобой все в порядке?
  
  — Да, — ответила она, когда я обнял ее за плечи. — Только… мне нужно немного побыть одной.
  
  Я убрал руку.
  
  — Ну конечно. — Может, она и права: нужно оставить ее на время в покое и заняться делом. — Знаешь что? Пойду на работу. — Я вышел из дома и сел в пикап.
  
  Начал с дома Флемингов. Обычно мы приезжали сюда по средам в первую очередь. У Флемингов имелся среднего размера двор и всего несколько цветочных клумб, с которыми обычно приходилось повозиться. Главное, в конце работы нужно было очистить дорожки от обрезков травы, иначе Нед Флеминг злился как черт. Как правило, мы приходили сюда по утрам и в доме никого не было; в тот день хозяев тоже не оказалось на месте, и меня это даже обрадовало. Совсем не хотелось общаться с малознакомыми людьми.
  
  В этот раз мне пришлось потратить больше времени, и не только из-за того, что я работал без помощника.
  
  Вместе с Дереком мы управлялись с двором Флеминга за полчаса. Один объезжал двор на тракторе, другой обрабатывал газонокосилкой более узкие участки. Потом один из нас брал электрокосу и проходился вдоль дома и тропинок, а другой убирал скошенную траву.
  
  Боги, которые были так не расположены ко мне в последние дни, и на этот раз решили сыграть злую шутку. Сначала соскочил ремень, на котором держалось три лезвия садового трактора, и мне пришлось минут десять лежать на боку, натягивая его на место, к тому же я порезал руки.
  
  Затем косилка вышла из строя, и когда я перевернул ее и снял корпус, чтобы вытащить старую бобину и поставить новую, маленькая пружина, находившаяся под ней, упала в нескошенную траву. Еще пять минут я потратил на то, чтобы найти ее.
  
  Если бы со мной был Дерек, один из нас занялся бы устранением поломок, а второй продолжал работу.
  
  Но боги издевались надо мной. Когда я работал во дворе с газонокосилкой, ее лезвие наткнулось на кусок дерна, который мы с Дереком оставили тут пару недель назад, чтобы прикрыть «облысевший» участок земли. Я надеялся, что трава прорастет сквозь заплатки, но кусок дерна, как плохой шиньон на голове лысого, доставил лишь дополнительные хлопоты. Косилка изрубила его на части и разбросала по всему двору.
  
  Я выругался. Пот струями стекал на глаза, их уже начало пощипывать.
  
  Вернувшись к пикапу, я открыл дверцу, залез в бардачок и нашел там смятый листок бумаги, который Дерек бросил несколько дней назад. Я достал сотовый и набрал указанный там номер. Мне ответил женский голос:
  
  — Алло?
  
  — Стюарт Йост дома? — спросил я. Тот бледный парень, который искал работу.
  
  — А кто его спрашивает?
  
  — Я по поводу работы.
  
  — Понятно, — ответила она и крикнула: — Стюарт! К телефону! Звонят по поводу работы!
  
  Я подождал секунд двадцать, а потом услышал напряженный голос:
  
  — Да?
  
  — Стюарт?
  
  — Это я.
  
  — Меня зовут Джим Каттер. Ты как-то подходил ко мне, спрашивал насчет работы. Мы косим траву во дворах.
  
  — Да?
  
  — Если тебе интересно, могу дать работу. — Я сделал паузу. — Мой сын сейчас не может работать со мной. Оплата — десять долларов в час.
  
  — Согласен, — быстро сказал Стюарт.
  
  — Вот и отлично, — обрадовался я. — Ты только что прошел собеседование. — Выяснил, где он живет, и предупредил, что заеду за ним на следующее утро в восемь часов.
  
  — А вы не могли бы приехать в восемь тридцать? — попросил он. — Я обычно сплю до восьми.
  
  Было слышно, как женщина, ответившая на телефонный звонок — вероятно, его мать, — резко осадила его: «Стюарт!»
  
  — Хорошо, в восемь, — согласился он.
  
  Следующий день прошел для нас в мучительном ожидании. Супруга осталась дома. Она собиралась выяснить, когда мы сможем увидеть Дерека в тюрьме, связаться с Натали Бондурант, разобраться с нашими финансами и даже сделала несколько звонков относительно литературного фестиваля. Конрад сказал ей, что она может брать сколько угодно отгулов, чтобы уладить все наши проблемы, но Эллен не собиралась оставлять работу.
  
  — Мне нужно заставить себя думать о чем-то еще, постараться отвлечься, хотя бы ненадолго, — объяснила жена.
  
  Я уехал из дому без четверти восемь и отправился за Стюартом Йостом. Он жил в доме, построенном еще в шестидесятые годы, когда был популярен футуристический стиль и архитекторы обожали эти нелепые треугольные крыши до земли. Я припарковался на обочине и стал ждать. Когда на часах было восемь часов пять минут, вышел из пикапа и решил немного прогуляться. В тот же момент дверь распахнулась и выбежал Стюарт. Вид у него был такой, словно в доме только что прогремел взрыв.
  
  — Простите, — извинился он и сел в машину.
  
  Я решил, что в первый день не стоит его особенно нагружать работой. Но когда сообщил, что сам буду работать на тракторе, а он — подстригать живую изгородь и подравнивать газон косилкой, он возмутился:
  
  — Можно, я буду управлять трактором? Мне так хочется прокатиться.
  
  — Как-нибудь в другой раз. — Я постарался остудить его пыл. Сначала нужно было выяснить, насколько он пригоден для подобной работы, прежде чем поручать технику, которая легко могла уничтожить чужой сад, если не обращаться с ней надлежащим образом. Пока что я не питал особых надежд по поводу умственных способностей Стюарта.
  
  Мы уже работали на втором участке, когда я, в очередной раз объезжая двор на садовом тракторе, поймал себя на мысли, что нигде не вижу помощника. На первом месте он тоже не особенно отличился, а пока мы садились в пикап, заявил, что от жары у него на локтевых сгибах появилась сыпь.
  
  Я объехал вокруг дома, но так нигде и не нашел Стюарта. И вдруг заметил, что в пикапе кто-то есть.
  
  Приглядевшись, понял, что это мой помощник. Окна машины были подняты. Я выключил трактор и услышал, что мотор пикапа работает. Подойдя к автомобилю, костяшками пальцев постучал по окну, за которым сидел Стюарт, и с удивлением заметил в его руках игровую приставку вроде геймбоя.
  
  Стюарт опустил стекло, и волны холодного воздуха от кондиционера вырвались наружу.
  
  — Да?
  
  — Что ты делаешь?
  
  — Да вот, решил передохнуть, — объяснил он.
  
  Я вытащил кошелек, отсчитал тридцать долларов и сунул ему:
  
  — Вот то, что ты заработал, включая увольнительные. У тебя есть телефон или мне дать свой, чтобы ты позвонил маме? Пусть приедет и заберет тебя!
  
  Я знаю, что буду прав, если скажу — многие современные подростки совершенно не умеют работать. Они считают, что можно, не напрягаясь, получать хорошие деньги. Дерек, разумеется, не был таким. Мой парень выполнял работу не менее добросовестно, чем я.
  
  Ох уж эти современные детки!
  
  Наверное, весь оставшийся день я раз сто повторил про себя эту фразу, пока трудился во дворах клиентов в полном одиночестве. К тому времени, когда подошла очередь дома Бленхеймов на Стоунвуд-драйв, у меня было такое чувство, что я упаду прямо лицом в траву.
  
  Стоунвуд-драйв — маленькая старая улочка, и дом Бленхеймов стоял на углу, напротив двухэтажного особняка, построенного не меньше ста лет назад. Кусты вокруг него так разрослись, что не было видно окон первого этажа. На месте владельцев я подрезал бы их, чтобы стало видно дом во всей красе, если, конечно, он в нормальном состоянии.
  
  В том месте, где пролегала тропинка к крыльцу дома, между кустами образовалась небольшая брешь, и я несколько раз замечал, как какой-то мужчина выглядывал из-за ветвей и с интересом смотрел, чем я занимаюсь. Возможно, он прочитал мою фамилию, написанную на кузове пикапа, припаркованного около дома Бленхеймов, и вспомнил, что ее упоминали в новостях.
  
  Наверняка он подумал что-то вроде: «Вот человек, чей сын расстрелял целую семью».
  
  Я увидел его только мельком, но успел заметить, что это был мужчина лет тридцати пяти или около того. Волосы коротко подстрижены, как у военного, круглая голова, толстая шея, широкие плечи. Примерно такого же роста, что и я, возможно, немного ниже, но крепкий, как кирпичная стена. Не исключено, в молодости играл в футбол. Или до сих пор состоял в какой-нибудь команде.
  
  Заканчивая у Бленхеймов, я едва держался на ногах и плохо ориентировался в пространстве из-за одуряющей жары. Подъехал на тракторе к прицепу, у которого была опущена рампа, и уже собирался загнать туда трактор, как вдруг откуда ни возьмись прямо перед глазами промелькнуло что-то большое и красное.
  
  Я высунулся из трактора, чтобы получше рассмотреть, что это было, и, вероятно, слишком сильно наклонился в сторону и к тому же резко повернул руль. Это оказался блестящий фургон, на кузове которого красовались четыре большие буквы, за которым следовала надпись «ТВ». Местные телевизионщики. Фургон затормозил так резко и его появление стало настолько быстрым и неожиданным, что я даже не заметил, как мой трактор повело влево и переднее колесо соскользнуло с металлической рампы.
  
  Трактор накренило вбок, и я выпустил руль. Возможно, если бы я не был таким заторможенным из-за хронического недосыпания, успел бы среагировать вовремя. Но меня буквально застигли врасплох. В следующую секунду я упал на асфальт. Трактор все еще рычал, правое заднее колесо беспомощно вращалось в воздухе. Мужчина в костюме крикнул: «Вот черт!» — выскочил из фургона, подбежал ко мне и попытался схватиться за руль агрегата. Кретин! Он добился лишь того, что трактор накренился еще больше, а потом и вовсе рухнул, причем кронштейн, державший лезвия, пришелся мне прямо на ногу.
  
  — Господи! — закричал я, выгибаясь, чтобы увидеть «футболиста», который наблюдал за происходящим из-за куста. На лице его застыло выражение крайнего удивления. — Помогите мне отсюда выбраться!
  
  Здоровяк бросился ко мне и вскоре оказался рядом. Левой рукой он схватился за руль, а другой — за радиатор и поднял «Джона Дура». Причем сделал он это так легко, словно трактор был игрушечным. Я отполз на достаточное расстояние, чтобы обезопасить себя. Даже если бы трактор упал во второй раз, он уже не приземлился бы на меня.
  
  «Футболист» осторожно поставил трактор, так что одна его половина касалась асфальта, а вторая — прижалась к рампе. Он нагнулся, повернул ключ зажигания, и агрегат затих. К человеку в костюме, в котором я узнал репортера местного телеканала, подошел молодой длинноволосый парень в джинсах. Вероятно, водитель или оператор.
  
  — Вы в порядке? — спросил репортер.
  
  — Черт возьми! Из-за вас я чуть не лишился ноги!
  
  — Просто пытался помочь вам, — растерянно пробормотал репортер.
  
  — И как вы пытались мне помочь? Своим внезапным появлением, когда напугали меня до смерти? — Я покачал головой, а потом посмотрел на человека, который снял с меня трактор: — Спасибо.
  
  — Вы можете идти? — спросил он. Вот уж не ожидал, что у этого качка окажется такой тихий голос.
  
  — Пока не знаю.
  
  Он встал по одну сторону от меня, водитель фургона — по другую. Нога болела, но, похоже, перелома не было.
  
  Я попросил их не поддерживать меня, чтобы проверить, смогу ли стоять без посторонней помощи. Все было хорошо. Нагнулся и закатал брючину джинсов. На коже виднелся синяк, но никаких более серьезных повреждений.
  
  — Вот и замечательно, — вздохнул репортер. — Послушайте, я хотел задать вам несколько вопросов о вашем сыне.
  
  — Если вы не уедете прямо сейчас, то по дороге к дому заскочу к своему адвокату, а потом подам на вас в суд, потому что из-за вашей жирной задницы я чуть не загремел в больницу!
  
  Репортер посмотрел на оператора, потом — на меня:
  
  — Извините. Возможно, мы увидимся позже. — Он протянул мне зажатую между пальцами визитную карточку, но я не взял. Оба сели в фургон и уехали.
  
  — Засранцы, — бросил им вслед «футболист».
  
  Я протянул ему руку.
  
  — Джим Каттер, — представился я. — Слава Богу, руки у вас оказались сильными, как у медведя, иначе мне пришел бы конец.
  
  — Дрю, — представился он, крепко сжав мою руку. — Дрю Локус.
  
  — Спасибо, Дрю.
  
  Здоровяк вел себя немного застенчиво.
  
  — Вы только не подумайте, я не собирался за вами следить.
  
  — Не стоит ничего объяснять.
  
  — Наверное, это выглядит забавно, что я все время выглядывал из-за кустов. Понимаете, я увидел вашу фамилию на пикапе и подумал, что вы имеете отношение к тому молодому человеку, которого сегодня обвинили в убийствах. — Локус говорил медленно и осторожно, явно подбирая слова. — Об этом говорили в новостях.
  
  Я кивнул:
  
  — Да, имею. Это мой сын.
  
  Здоровяк тихо присвистнул:
  
  — Тяжело вам, наверно, пришлось.
  
  — Он не делал этого, — буркнул я, желая все расставить по своим местам, даже если Дрю не собирался выспрашивать у меня подробности.
  
  — Конечно, — согласился новый знакомый. — Разумеется, он ничего не делал. Вы же знаете, что этим полицейским лишь бы повесить на кого-нибудь вину.
  
  Он говорил так, словно у него уже был печальный опыт общения с представителями закона, но у меня и так хватило проблем, чтобы слушать о чужих невзгодах.
  
  — Ваш трактор. — Локус показал на прицеп. — Хотите, помогу убрать его?
  
  Я сказал, что буду ему очень признателен. Мы взяли трактор с двух сторон и поставили на рампу. Мускулы просто бугрились под рукавами рубашки Локуса. Когда я поднимал трактор и перенес вес на поврежденную ногу, почувствовал боль.
  
  — Черт! А нога все-таки болит.
  
  Я понял, что мне придется объяснить новому знакомому, почему я оказался здесь.
  
  — Сегодня у меня был трудный день. Обычно мне помогает сын. Мы работаем вместе.
  
  — Хороший трактор, — заметил Дрю. — Когда-то я чинил такие.
  
  — Правда? — спросил я. — А кем вы работаете?
  
  Дрю пожал плечами.
  
  — Я, можно сказать, ищу работу, — признался он, а потом, словно вспомнив, где находится, кивнул в сторону дома, окруженного высокими кустами: — Сейчас присматриваю за мамой. Ей тяжело одной в таком большом доме.
  
  — Прекрасный дом, — произнес я.
  
  Дрю кивнул.
  
  — Ну, если у вас все хорошо…
  
  Я отдышался, и вдруг у меня возникла неожиданная мысль. Сначала я отмахнулся от нее, но мысль оказалась слишком настойчивой и не хотела покидать меня.
  
  — Вам не нужна работа?
  
  Он пожал плечами:
  
  — Не знаю. Вроде нужна. Но не на полный день. А что?
  
  — Могу предложить работу на короткое время. Сегодня я уже пытался взять себе помощника. Одного подростка. Но мы не сработались.
  
  — Даже не знаю, — медленно проговорил Дрю. — Я должен обсудить это с мамой. Вдруг ей не понравится, что я буду отсутствовать целый день.
  
  — Тогда позвоните мне.
  
  Я знал, что, даже если Дрю не заинтересует мое предложение, не стану переживать по этому поводу. Всегда можно будет найти кого-нибудь еще. В городе есть биржа труда, и не исключено, что они могли бы мне подыскать нужного человека.
  
  И все же я дал ему свою визитную карточку и написал на ней номер сотового телефона.
  
  — Если надумаете поработать, звоните сюда. По городскому телефону в ближайшие дни мы не будем отвечать.
  
  — Надеюсь, нога у вас уже не так болит? — спросил он так тихо, словно боялся разбудить маму.
  
  — Еще раз спасибо за помощь. — Я направился к пикапу.
  
  Уезжая, видел в зеркале, как он стоит на улице и смотрит мне вслед, пока я не свернул за угол и не потерял его из виду.
  Глава двадцать третья
  
  В прежние дни в это время я уже заканчивал работу и ехал домой. Эллен позвонила мне на мобильный и сказала, что час назад положила в духовку цыпленка, который скорее всего будет готов к моему возвращению.
  
  — Я попытаюсь обработать сегодня еще один двор. — В тот момент я находился в нескольких кварталах от дома Путмана. Он владел участком почти в два акра, но я надеялся, что, если пустить трактор побыстрее, смогу закончить работу до наступления темноты даже без посторонней помощи.
  
  — Джим, приходи домой.
  
  — Отложи для меня кусочек цыпленка, — попросил я. — Пойми, нам сейчас особенно нужны деньги. Я не много зарабатываю, но это лучше, чем ничего. Ты разобралась, как мы будем платить Натали Бондурант?
  
  — Да. — Голос жены звучал подавленно. — Нам все-таки придется кое-что обналичить.
  
  — Поэтому лучше я еще поработаю. Вернусь домой, когда все закончу.
  
  — Буду ждать тебя, — устало отозвалась Эллен.
  
  Я припарковался у тротуара рядом с домом Путмана. Большое двухэтажное строение, гараж на две машины. Около дома был припаркован «порше» с одной стороны дороги и «лексус» — с другой. Леонард Путман был известным финансовым аналитиком, а его жена, насколько я знал, — не менее уважаемым психологом. Я редко встречал их. Если не ошибаюсь, то в последний раз видел их, когда они наняли меня приводить в порядок двор перед домом. Это было позапрошлым летом. Мне не нужно было постоянно видеться с ними, ведь я всего лишь подстригал траву во дворе. Мы с Дереком выполняли свою работу и раз в месяц проверяли почту. Платили Путманы неплохо, учитывая размеры их участка.
  
  Но поскольку я задержался и приехал к дому Путманов на час позже запланированного времени, меня не удивило появление на крыльце Леонарда. Седовласый хозяин вышел из дома как раз в тот момент, когда я собрался вытащить из прицепа садовый трактор.
  
  — Мистер Каттер. — Голос моего работодателя звучал не особенно дружелюбно. Создавалось впечатление, что на мне собираются сорвать недовольство. На Путмане были кремовый свитер и белые брюки. Его одежда выглядела дорого и респектабельно. Если на таких брюках останутся зеленые следы от травы, их уже невозможно будет отстирать.
  
  — Добрый вечер, — поприветствовал я его.
  
  — Можно вас на пару слов?
  
  Меня насторожил этот вопрос. Леонард Путман был не из тех людей, которые станут разговаривать с наемными рабочими. Возможно, он рассердился из-за моего опоздания. И шум газонокосилки мог нарушить его предобеденный отдых.
  
  — Конечно, — кивнул я и пошел к дому. Мы встретились на середине дороги и остановились около «порше».
  
  — Мистер Каттер, боюсь, нам придется подыскать кого-то еще.
  
  — Что, простите?
  
  — Мы будем вынуждены обратиться в другую компанию по уходу за территорией.
  
  — Что-то не так? Если вас не устраивает моя работа, готов выслушать ваши претензии. Я не знал, что вы или доктор Путман чем-то недовольны.
  
  — Нет, дело не в этом. Вы прекрасно справляетесь с работой.
  
  — Я предоставляю услуги на достаточно высоком уровне. Можете сравнить с другими конторами, если мне не верите.
  
  — И не в этом дело, мистер Каттер. — Он сделал паузу. — Видите ли, Альберт Лэнгли был моим адвокатом.
  
  Я внимательно смотрел на него, потом кивнул:
  
  — Понятно. И какое это имеет отношение к тому, что я привожу в порядок ваш двор?
  
  Он едва не рассмеялся.
  
  — Вы серьезно ничего не понимаете, мистер Каттер?
  
  — Да. Серьезно.
  
  — Я не могу, находясь в здравом уме, поддерживать отношения с вами, после того что сделал ваш сын. Моя жена очень переживает, когда думает о том, что он бывал здесь с вами каждую неделю. Несколько раз, возвращаясь с работы, она видела вас. Ее пугает мысль о том, что он мог пробраться в дом. Одному Богу известно, что тогда случилось бы. Моя жена очень смущена. Поэтому не вышла вместе со мной, чтобы сообщить вам эту новость. Кроме того, она была хорошо знакома с Донной Лэнгли — и как с человеком, и как с пациенткой, хотя я не имею права обсуждать с вами эти подробности. Случившееся повергло мою супругу в настоящий шок.
  
  — Мой сын невиновен. — Я почувствовал, как внутри у меня все ощетинивается.
  
  — Поймите, я не виню его за то, что он не хочет сознаваться. Прекрасно понимаю ситуацию, в которой он оказался. И я думаю, что Альберт Лэнгли знал об этом лучше кого бы то ни было. Поверьте, я не хочу бросать тень на вашу семью, но так всегда бывает в подобных случаях. Более того, если бы я сам в какой-то момент потерял над собой контроль и совершил бы что-нибудь преступное, то так же не признал бы впоследствии свою вину.
  
  — Я говорил не о том, что он не признает свою вину. Я сказал, что он невиновен.
  
  И снова Путман подавил смешок.
  
  — Вы только подумайте, и мне еще приходится с вами спорить. Это просто невероятно. Послушайте, мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Но я пришлю вам чек с оплатой за месяц. Я ведь разумный человек.
  
  У меня возникло непреодолимое желание убить его, но еще больше мне захотелось повалить седого дурака на землю и протащить по густой зеленой траве. А потом, вдоволь насладившись этим зрелищем, я, наверное, все-таки убил бы его.
  
  Но я не ударил Путмана, не стал хватать за горло или сбивать с ног. Просто повернулся и пошел к пикапу. Ярость буквально слепила меня. Наверное, поэтому я и не увидел Лэнса Гэррика.
  
  Когда обходил прицеп, краем глаза заметил, что за ним кто-то прячется, но не успел вовремя среагировать. Скрывавшаяся там тень метнулась прямо на меня.
  
  Я успел лишь отклониться вправо, поэтому первый удар пришелся не по носу, как явно метил нападавший, а в щеку. И хотя удар получился смазанным, боль была сильной, к тому же я не увидел другой кулак, который обрушился на меня через секунду. От удара по ребрам перехватило дыхание.
  
  Я упал на асфальт, схватился за бок, начал корчиться и стонать. Подняв глаза, увидел стоявшего надо мной водителя Финли.
  
  — Что, приятно, когда тебя бьют врасплох? — спросил Лэнс. — Теперь моя очередь смеяться!
  
  Я судорожно хватал ртом воздух, и все равно едва мог вздохнуть.
  
  Лэнс склонился надо мной — я почувствовал, как он задышал мне прямо в ухо.
  
  — Хреновая история с твоим сынком, правда? Похоже, он весь пошел в тебя. Так что если его не посадят на электрический стул, лет через двадцать будете на пару мочить соседей!
  
  С этими словами Гэррик плюнул мне в ухо.
  
  Лежа на асфальте, я видел, как он, насвистывая что-то себе под нос, направился к своему синему «мустангу», сел в него и укатил прочь.
  
  Всю обратную дорогу до дома я мучился от боли, причем живот доставлял мне даже больше страданий, чем синяк на лице. Я позвонил Натали Бондурант, но не для того чтобы выяснить, как можно посадить Лэнса за нападение. Просто хотел спросить ее кое о чем другом. Однако попал на автоответчик, пришлось задать свой вопрос и попросить перезвонить, когда у нее появится возможность.
  
  Эллен встретила меня у входа и сказала:
  
  — Привет, я только что разогрела для тебя обед…
  
  И тут она увидела мое лицо. Я рассказал ей, что случилось. Не только о стычке с Лэнсом, но и о разговоре с Леонардом Путманом. Даже трудно сказать, что разозлило ее сильнее. Думаю, что Путман. Она знала, что в случае с Лэнсом я во многом был сам виноват. Несколько дней назад я ударил его, и теперь он просто рассчитался со мной.
  
  Эллен завернула в полотенце лед и велела приложить к лицу. Пытался держать его, пока обедал. Жевать было больно, но я так сильно проголодался, что готов был потерпеть. Когда Эллен наливала кофе, кто-то тихо постучал в дверь кухни.
  
  Мы переглянулись. По крайней мере мы знали, что Конрад не вошел бы без стука.
  
  — Подожди, — остановил я Эллен и встал из-за стола. Отодвинув штору, увидел стоявшую на веранде Пенни Такер. Я отпер дверь — раньше мы редко закрывались на замок — и распахнул ее.
  
  — Заходи, Пенни.
  
  Она послушалась. Пенни была хорошенькой девочкой — миниатюрной, а ее кожа имела приятный оливковый оттенок, выдававший ее средиземноморское происхождение.
  
  — Спасибо. А как Дерек?
  
  — Неважно, — признался я. — Он в тюрьме. И судья отказался выпускать его под залог.
  
  — Как тебе удалось пройти сюда? Здесь же дежурит полиция? — удивилась Эллен.
  
  Я подумал, что Пенни, как в прошлый раз, потихоньку пробралась к дому каким-то обходным путем, но девочка ответила:
  
  — Поговорила с полицейским, и он разрешил мне пройти.
  
  Мы с Эллен переглянулись.
  
  — Он должен охранять место преступления, а не оберегать нас от непрошеных гостей, — объяснил я.
  
  — Что мы можем сделать для тебя, Пенни? — холодно спросила жена. Она, как, впрочем, и я, не могла забыть стычки Дерека с родителями Пенни, которые были грубы с ним и не позволили увидеться с дочерью.
  
  — Послушайте. Я не должна была приходить сюда, и родители меня убьют… — она на минуту замолчала, возможно, подумав над тем, что сейчас сказала, — если узнают, что я ушла из дому.
  
  — Ты должна позвонить им, — показал я на телефон. — Они будут волноваться за тебя.
  
  — Дерек, наверное, рассказал вам, что случилось, когда он пришел ко мне?
  
  — Да, — ответил я.
  
  — Я очень переживаю из-за этого. Но полицейский… мистер Дакуорт? — Мы кивнули. — Он приходил к нам раньше, чтобы расспросить про телефонные звонки. Детектив узнал, что Дерек звонил мне из дома Лэнгли, поэтому и пришел к нам, то есть ко мне, и заставил меня рассказать все, потому что мои родители тоже были там и предупредили, что я не должна от него ничего скрывать. Вот я и рассказала, что он был в доме, перед тем как там всех поубивали. — Девушка говорила так быстро, что у нее перехватило дыхание.
  
  — Все в порядке, Пенни, — успокоил я ее. — Ты только не торопись.
  
  — Но он этого не делал! — воскликнула она.
  
  — Мы знаем, — кивнула Эллен. — Мы знаем, что Дерек никого не убивал.
  
  — Детектив думал, что я пытаюсь прикрыть Дерека, потому что у него были неприятности. А мои родители сказали: «Тебе лучше выложить правду, или неприятности будут и у тебя!» Вот я все и рассказала. И знаете, той ночью Дерек звонил мне отсюда, с кухни. Он был напуган. Рассказал, что слышал выстрелы и как кто-то ходил по дому, а потом, когда все стихло, он выбрался из подвала, переступил через мертвого Адама и убежал. Я приходила к нему на следующую ночь, вы ведь помните?
  
  — Конечно. Ты сказала об этом полиции?
  
  Она кивнула.
  
  — Дерек говорил, что хотел вам рассказать все, но побоялся. Ему было страшно: вдруг убийца узнает, что он был в доме Лэнгли. Ведь об этом обязательно написали бы в газетах и сообщили в новостях. А еще он переживал, что вы разозлитесь на него, когда узнаете, что мы собирались делать в отсутствие Лэнгли. — Она смутилась. Я мог бы рассказать ей, чтобы немного успокоить, как мы с Эллен начинали встречаться и испытывали такие же сложности. Но сейчас было неподходящее время. — Я не хотела рассказывать об этом мистеру Дакуорту в присутствии родителей. Но потом подумала, что если он узнает правду, даже такую позорную для меня и для Дерека, то поймет, почему ваш сын скрывал это ото всех. И я надеялась, что детектив не станет думать, будто Дерек убил Лэнгли.
  
  — Вот, значит, как все было, — кивнул я.
  
  Пенни смущенно переминалась с ноги на ногу.
  
  — Но этот полицейский просто не стал меня слушать.
  
  Она сказала это таким тоном, что я едва не улыбнулся, но боль в побитом лице помешала мне это сделать.
  
  — Да, мы понимаем твои чувства.
  
  — А что, если я поговорю с судьей? — спросила Пенни. — Что, если я скажу, что виделась с Дереком на следующий день после убийства? Расскажу обо всем, что он мне говорил? Я ведь могу подтвердить, что он не делала этого.
  
  — Тебе вряд ли удастся встретиться с судьей, но ты сможешь поговорить с адвокатом Дерека. Ее больше, чем Барри, заинтересует все, что ты сможешь сказать. Дакуорт считает, что уже поймал убийцу.
  
  — А что, если родители не разрешат мне разговаривать с ней? — спросила Пенни.
  
  — Они не могут так поступить, — возмутилась Эллен, а потом посмотрела на меня и добавила: — Ведь не могут?
  
  — А почему твои родители могут помешать тебе? — спросил я.
  
  — Им никогда не нравилось, что я встречаюсь с Дереком. Разве вы не знали этого?
  
  — Нет, — помотала головой Эллен, пытаясь держать себя в руках. — Мы не знали. А почему?
  
  — Наверное, думали, что мы слишком много времени проводим вместе, и поэтому я стала плохо учиться. Но это неправда, у меня хорошие оценки…
  
  Я взял ее за руку, успокаивая:
  
  — Все в порядке. Думаю, большинство родителей недолюбливают молодых людей своих дочерей. И этой традиции не одна тысяча лет.
  
  — Но после того как к нам приходил детектив, они запретили мне даже разговаривать с Дереком. Потому что он оказался… подозреваемым.
  
  — Пенни, ты должна позвонить родителям и рассказать, где ты. Мы можем подвезти тебя, или пусть сами приедут за тобой.
  
  — Я взяла мамину машину, — призналась девушка. — Оставила ее тут, недалеко, на шоссе.
  
  — Можно я спрошу тебя кое о чем, пока ты не ушла?
  
  — Конечно.
  
  — Дерек рассказывал тебе о компьютере, который ему отдала Агнесс Стокуэлл? Там еще был роман, они читали его с Адамом?
  
  — Да. Он сказал, что книга была очень странной.
  
  — Ты читала ее?
  
  — Нет. Мне это неинтересно.
  
  — А ты кому-нибудь рассказывала про книгу, которую нашли Дерек и Адам? Кому-то из друзей или родителям?
  
  Она на минуту задумалась.
  
  — Не уверена. То есть я рассказывала им об увлечении Дерека. Папа даже когда-то просил Дерека перезагрузить его компьютер, когда тот завис. Он даже после этого стал к нему лучше относиться, но это продолжалось недолго.
  
  — Значит, получается, ты могла им рассказать.
  
  — Даже если это и так, я точно не говорила, о чем была книга.
  
  — Ну да, понимаю. Хорошо, что ты зашла. Я передам Дереку, что ты спрашивала о нем.
  
  Пенни кивнула, всхлипнула, вытерла мокрые щеки и распрощалась с нами. Когда Эллен пошла провожать ее до двери, зазвонил мой сотовый.
  
  — Да?
  
  — Привет, — послышался мужской голос. — Это Дрю. Дрю Локус.
  
  Я не сразу узнал его, но потом вспомнил. Это же тот парень, который снял с меня трактор.
  
  — Да, Дрю, как у вас дела?
  
  — Знаете, я поговорил с мамой. Она сказала, что, раз я хочу немного подзаработать, возражать не станет. Так что я согласен, если вы еще не передумали.
  
  — Конечно, — обрадовался я. Мне еще нужен был помощник, пока остальные клиенты не отказались от моих услуг, как Путман. — Хотите, заеду за вами завтра в восемь часов?
  
  — Хорошо, — согласился он, но по тону его голоса у меня сложилось впечатление, что Дрю совсем не радовала подобная перспектива. — До встречи.
  
  Едва я положил телефон на стол, как он снова зазвонил.
  
  — Алло?
  
  — Мистер Каттер, это Натали Бондурант, вы звонили…
  
  Я на секунду задумался, собираясь с мыслями.
  
  — Спасибо за звонок. Кстати, у нас только что была подруга Дерека — Пенни Такер. Кажется, она хочет кое-что рассказать вам. Не исключено, что это поможет сыну.
  
  — Я уже внесла ее в список и обязательно встречусь с ней. Что касается вопроса, который вы оставили на голосовой почте, то мой ответ «да».
  
  Мое сердце упало.
  
  — То есть официально в штате Нью-Йорк по-прежнему существует смертная казнь. Однако в 2004 году суд счел, что эта мера наказания противоречит конституции, и, несмотря на то что она все еще присутствует в своде законов, ее больше не используют.
  
  — Понятно.
  
  С тех пор как Лэнс намекнул, что моего сына могут казнить, эта мысль не покидала меня. Но я не стал делиться ею с Эллен.
  
  — Так что на этот счет вы можете быть спокойны.
  
  — Что значит «на этот счет»! У вас есть что-то еще?
  
  — Полиция нашла сережку. Очень маленькую. Со значком мира.
  
  — Продолжайте.
  
  — Скажите, Дерек не терял ничего подобного?
  
  — Да, было дело.
  
  Эллен шепотом спросила: «Что?» Я жестом попросил ее помолчать.
  
  — Ее нашли в доме Лэнгли.
  
  — Понятно. — Я старался не поддаваться панике. — Но ведь он признался, что был там. И каким образом эта сережка может усложнить его положение?
  
  — Прежде всего пока еще не подтвердилось, что она принадлежит ему. Сейчас делается анализ на ДНК.
  
  — Они могут взять пробу? Ну, с сережки?
  
  — Как раз над этим сейчас и работают.
  
  — И все равно я не понимаю. Что изменится, даже если они докажут, что эта вещь принадлежит Дереку? Он же признался, что был в доме.
  
  — Важно то, где именно ее обнаружили.
  
  Я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее.
  
  — И где же?
  
  — В спальне Донны и Альберта Лэнгли. В складках покрывала на их постели. А отпечатки пальцев Дерека нашли на комоде.
  
  Я почувствовал, как у меня все немеет.
  
  — Если тест ДНК докажет, что это серьга Дерека, — добавила Натали, — прокурор захочет знать, как она туда попала. Вы и глазом моргнуть не успеете, как у них появятся новые, более веские мотивы для убийства.
  Глава двадцать четвертая
  
  — И что все это значит? — удивилась Эллен, когда я пересказал ей наш с Натали Бондурант разговор.
  
  — Я не знаю.
  
  — Просто бессмыслица какая-то. Возможно, это и не его серьга.
  
  — Да нет, похоже, что его.
  
  — Но что он делал в спальне Альберта и Донны? — спросила Эллен. — Может, Дерек потерял ее где-то в доме, Донна нашла ее, принесла к себе в комнату, а потом уронила или бросила куда-то?
  
  — Сережку нашли в складках простыни или где-то на покрывале, — уточнил я.
  
  — На покрывале? — переспросила жена. — Но как такое возможно? Наверное, кто-то положил ее туда.
  
  — Понятия не имею, — в растерянности ответил я, услышав в собственном голосе нотки безнадежности. Мне вдруг захотелось подойти к лестнице и позвать Дерека, чтобы он пришел и все нам объяснил. Но это было невозможно. Придется ждать, когда нас пустят к сыну и мы сможем его обо всем расспросить или у его адвоката появится новая информация.
  
  — А если тест ДНК докажет, что сережка принадлежит Дереку? — спросила Эллен. — Что тогда?
  
  — Давай не будем забегать вперед.
  
  — Ты знаешь, что они скажут? — спросила жена. — Барри? Или прокурор? Они наверняка решат, что Донна затащила нашего сына в спальню, или придумают еще какую-нибудь чушь в этом роде. А потом заявят, что Дерек поэтому и напал на мистера Лэнгли, а вовсе не из-за того, что его обнаружили в пустом доме.
  
  Я чувствовал, как меня охватывает отчаяние. В тот самый момент, когда необходимо было соблюдать ледяное спокойствие.
  
  — Они ведь не подумают так? — спросила Эллен. — Разве можно поверить, что Лэнгли захотела переспать с нашим сыном?
  
  Я вспомнил, что мне говорил Барри. О том, как Донна призналась сестре, будто спала со своим соседом. Возможно, она просто преувеличила.
  
  Эллен открыла холодильник, достала две бутылки белого вина и поставила на стол. Потом вытащила из кухонной тумбочки штопор и открыла обе. Боже всемогущий, сколько она собиралась выпить?
  
  Жена собрала пробки и выбросила их, потом взяла бутылки и, перевернув над раковиной, вылила содержимое.
  
  — Мне нужна ясная голова, чтобы пережить этот кошмар, — объяснила она.
  
  Меня восхитила ее стойкость. Эллен поставила на стол пустые бутылки и загадочно произнесла:
  
  — Думаю, это наше наказание.
  
  — За что?
  
  — За все, что мы сделали или не сделали в прошлом. То, что происходит с нами сейчас, своего рода кара. Мы должны за все заплатить.
  
  — Я тебя не понимаю. Ты имеешь в виду поступки, которые мы совершили в этой жизни, или что-то еще?
  
  Но она ушла с кухни, ничего не ответив.
  
  Ночь выдалась бессонной. Я едва мог сомкнуть глаза. И почти все время лежал на спине, смотрел в потолок и не видел там ничего, кроме сына. Это была его третья ночь вдали от дома, за решеткой. До сих пор не верилось, что все это случилось с нашей семьей.
  
  Не успел я успокоиться насчет одной проблемы, как у меня появилась другая. Я никак не мог сосредоточиться на чем-то одном, слишком много неприятностей произошло с нами за последнее время.
  
  Конечно, больше всего я волновался за Дерека, однако был уверен, что он не имеет отношения к убийствам Лэнгли, и продолжал думать о том, что же на самом деле случилось той ночью и кто нажал на спусковой крючок.
  
  А еще постоянно возвращалась мысль, не была ли трагедия в семье Лэнгли ошибкой, ужасным, роковым стечением обстоятельств.
  
  Но как могла произойти такая ошибка? У меня имелось несколько предположений.
  
  Одно из них было связано с почтовым ящиком с нашей фамилией. Ящика с фамилией Лэнгли не существовало.
  
  Что, если убийца или убийцы Лэнгли ошиблись дверью? Что, если их целью был наш дом? И если это так, то кому понадобилась наша смерть?
  
  А еще тот компьютер. Я все время мысленно возвращался к нему. Компьютер отдали Дереку, а потом он пропал. Возможно, тот, кто убил Лэнгли, решил, будто пришел в нужный дом, поскольку обнаружил там компьютер.
  
  А может быть, все мои версии были полнейшей чушью. Как бы мне хотелось приехать к Барри, рассказать обо всех своих подозрениях и убедить его хотя бы принять их к сведению! Но я прекрасно понимал, что теперь мои шансы практически равны нулю.
  
  Через минуту после того, как мы выключили свет и легли спать, я услышал, как Эллен достает платок из прикроватной тумбочки. Жена плакала, а я прижимал ее к себе, пока она не затихла и не уснула. Я перевернулся на другой бок и уткнулся лицом в подушку, надеясь, что она заглушит мои рыдания и я не разбужу свою половину.
  
  На следующее утро нашей главной задачей было увидеть Дерека и его адвоката и узнать последние новости. Однако реализовать цель иногда становится намного труднее, чем поставить ее. Мы решили разделить обязанности. Эллен взяла на себя телефонные звонки. Сначала она пыталась договориться о свидании в тюрьме, а потом — пообщаться с Натали Бондурант.
  
  Но ей так и не удалось отыскать людей, обладавших достаточными полномочиями, чтобы устроить нам встречу с Дереком, а Натали не отвечала на звонки.
  
  Поэтому перед нами встал выбор — либо целый день провести у телефона, либо попробовать заняться еще каким-нибудь делом.
  
  Я собрался пойти на работу, решив, что в случае чего Эллен сможет позвонить мне по сотовому телефону. Она хотела поехать в банк и обналичить часть наших пенсионных накоплений, или даже весь счет, если в этом будет необходимость. Я не могу сказать, что мы хранили в банке сотни тысяч долларов. Как и большинству, нам нередко приходилось сводить концы с концами, и я прекрасно понимал, что обеспечить себе безбедную старость мы сможем, разве что купив счастливый лотерейный билет.
  
  — Все будет хорошо, — приободрил я Эллен, подходя к пикапу.
  
  Прежде чем сесть в машину, проверил, собрал ли все необходимое для работы. Канистры с бензином были полными, газонокосилки и электрический кусторез лежали в багажнике, сотовый телефон — включен. Я положил в кулер сандвичи, нарезанные фрукты и несколько бутылок воды. Не той дорогой воды в бутылках из магазина, а самой обычной — водопроводной. Я наливал ее в бутылки, купленные когда-то давно. Наконец бросил в багажник железную лейку. Обычно я не брал ее с собой, но подумал, что сегодня она может пригодиться.
  
  Обещал новому помощнику заехать за ним в восемь. Так что еще один визит, который я запланировал на тот день, но ничего не сказал о нем Эллен, пришлось отложить на более позднее время. И все же мне хотелось оказаться там пораньше. Когда я вспотею и с ног до головы покроюсь обрезками травы, будет неприлично появляться в таком месте.
  
  Дрю Локус ждал меня в условленном месте. Он стоял на углу улицы перед домом своей матери. В руках у него был бумажный пакет. Если бы он голосовал на дороге, я вряд ли взял бы такого попутчика. Крепкий и коренастый, с густыми бровями, нависавшими над маленькими, глубоко посаженными глазками, и толстыми руками, готовыми в любой момент разорвать тонкие рукава рубашки, он напоминал пещерного человека.
  
  Я искренне надеялся, что не ошибся. Мое решение взять здоровяка на работу было импульсивным. А вдруг он окажется еще более никчемным работником, что Стюарт Йост с его сыпью от жары?
  
  По крайней мере Дрю не опоздал и явился в оговоренное время. Я никогда особенно не верил в существование высшей силы, которая заранее предопределяет наши поступки и судьбу, но искренне полагал, что у каждого события существуют причина и следствие, даже у того дерьма, в которое каждый из нас время от времени влипает. В этом мире все взаимосвязано.
  
  Нет, я не верил в судьбу, но был признателен богам, которые так гневались на меня в последнее время, но потом решили вдруг смилостивиться и послали Дрю, оказавшегося поблизости в тот момент, когда мне на ногу упал трактор. Тот придурочный репортер или его водитель точно не смогли бы меня спасти.
  
  Когда прошлым вечером я рассказал Эллен о том, как встретился с Локусом, она решила, что мне очень повезло. Возможно, случай специально свел нас, чтобы Дрю спас меня. А еще она подумала, что наши пути могли пересечься, чтобы этот здоровяк уберег нас от какой-то еще более серьезной опасности.
  
  Я сказал ей, что она несет совершенную чепуху.
  
  С утра я чувствовал себя паршиво. Нога всю ночь ныла, а лицо болело после удара Лэнса. Но все равно нужно было работать. Я не мог позвонить себе самому и сказать, что заболел. Должен был зарабатывать на жизнь и на помощь сыну.
  
  Дрю открыл дверцу и сел в машину.
  
  — Привет.
  
  — Доброе утро. Вижу, ты взял с собой обед. Если хочешь, могу положить его в кулер, он у меня на заднем сиденье.
  
  Дрю, который еще не пристегнул ремень безопасности, повернулся, нашел кулер, открыл и положил туда пакет с обедом.
  
  — Можешь брать мою воду, если захочешь.
  
  — Спасибо, — ответил Дрю. — Про воду я и забыл.
  
  — Не беда. Почти в каждом дворе есть краны. Это на случай, если нам захочется пить. Хотя большинство хозяев, если они не совсем жалкие идиоты, всегда сами предложат тебе попить, особенно в такой жаркий день.
  
  — Хорошо. — Локус кивнул, пристально посмотрел на меня, словно изучая. — А что у тебя с лицом?
  
  — Ой! — Я поднес руку к щеке, но не дотронулся до нее. — Так, повздорил немного с бывшим коллегой. — Повернул направо и поехал в центр города.
  
  — Тебе подбили глаз, — заметил Дрю.
  
  — Да, я был не совсем готов к этой встрече.
  
  Думал, что Локус начнет выспрашивать детали, но вместо этого он спросил:
  
  — Куда мы поедем?
  
  — На Калвер-стрит. Но сначала мне нужно кое-куда заехать. В городскую ратушу.
  
  — Забыли оплатить налоги?
  
  — Не совсем.
  
  Промис-Фоллс никак не назовешь маленьким патриархальным городком. Но это весьма милое местечко. Здесь много старых домов, а через весь город течет река, берущая свое начало у водопада Промис. И по мере того как приближаешься к центру, город преображается на глазах: кирпичные мостовые, старинные фонари и вывески на магазинах навевали воспоминания о колониальном стиле. Основное здание городской ратуши было выстроено более ста лет назад. Несколько входных дверей, колонны высотой в три этажа напоминали бостонский Фейнуэл-Холл, однако прилегавшие к зданию строения были возведены уже в наши дни.
  
  Я припарковался перед ратушей.
  
  — Подожди меня, вернусь через пару минут. Если тебя попросят убрать машину, объедешь квартал, а я к этому времени уже освобожусь.
  
  — Договорились.
  
  Я вышел из машины, взял лейку и направился к дверям. Миновав холл, поднялся по мраморной лестнице на второй этаж. Дорогу я знал хорошо и вскоре уже был на месте.
  
  Офис мэра состоял из нескольких комнат: приемная со столом, за которым сидела секретарша; слева от нее — кабинет вице-мэра; справа — несколько комнат, где располагалась городская администрация, а прямо по центру находилась дверь в кабинет самого Финли. Когда секретарша увидела, что я направляюсь к ней, улыбнулась:
  
  — Боже, это же Джим Каттер собственной персоной!
  
  — Делия, привет, — улыбнулся я в ответ, но даже не замедлил шаг.
  
  — А почему ты с лейкой? — поинтересовалась она. — Только не говори, что работаешь в агентстве по коммунальным услугам и занимаешься поливкой цветов. — Она подмигнула. — Хотя все равно это лучше, чем возить его милость. — Вновь улыбнулась. — Джим, а что с тобой стряслось? Ты налетел на стенку?
  
  — Ничего.
  
  — Если хочешь увидеть мэра, то он у себя. Только немного занят с леди, которая помогает ему составить план предвыборной кампании в конгресс. Ты ведь уже слышал об этом?
  
  — О да.
  
  — Даже не верится, правда?
  
  — Избиратели получают всегда то, что заслуживают, Делия. — Я пожал плечами.
  
  — Мне сообщить о твоем приходе?
  
  — Нет, все в порядке. Просто хотел узнать, на месте ли он. Если он здесь, значит, и Лэнс где-то неподалеку.
  
  — Я видела его несколько минут назад — пошел в буфет. — Делия потянулась к телефонной трубке. — Хочешь, чтобы я сказала Гэррику, что ты здесь?
  
  — Нет-нет, — быстро ответил я. — Сам схожу туда. — С этими словами поднял лейку и, повернувшись, хотел уйти, но Делия вдруг схватила меня за руку.
  
  — Мне так жаль твоего мальчика, Дерека. — Я выразил ей благодарность за сочувствие. — Не верю, что он мог это сделать.
  
  Спускаясь в холл, я соображал, как лучше держаться за ручку оцинкованной стальной лейки. Было очень важно, чтобы она не выскользнула из рук.
  
  Добравшись до буфета, я распахнул дверь. Это была достаточно просторная комната, где легко умещалась дюжина столов. Вдоль стен стояли раздаточные автоматы, а на столике рядом с раковиной и холодильником — кофе-машина.
  
  В помещении не было никого, кроме нужного мне человека. Гэррик сидел за одним из столов, в правой руке держал бумажный стакан с кофе, в левой — газету. В этот момент он как раз просматривал спортивные новости.
  
  — Привет, — поздоровался я.
  
  Когда Лэнс обернулся, я замахнулся лейкой и вмазал ему по лицу. Раздался низкий гулкий звук. Гэррик перелетел через стол и рухнул на пол.
  
  — Не нужно было плевать мне в ухо. — Я развернулся и пошел на улицу.
  
  Локус довольно быстро освоился с работой. Все-таки стрижка газонов не такое уж сложное дело. Его не нужно было даже просить, Дрю сам знал, чем заняться. Мы разделили обязанности. Я стриг лужайки на тракторе, а мой помощник брал одну из газонокосилок и обрабатывал ею участки, которые я не мог достать. Потом подравнивал кустарник и убирал с дорожек мусор.
  
  На третьем дворе я бросил ему бутылку с водой, и он опустошил ее буквально за один глоток.
  
  — Может, прервемся и пообедаем? — предложил я. У реки, неподалеку от водопада, располагался парк. Там всегда была густая тень, а в особенно удачные дни — дул прохладный ветерок. Мы поехали туда, нашли у обочины место, чтобы припарковать пикап с прицепом, а потом я предложил Дрю сесть за один из столиков.
  
  — Когда ты вышел из здания ратуши, — заметил он, — у тебя был… весьма забавный вид. Очень самодовольный. И ты так радостно улыбался.
  
  — Да, — согласился я. — Ты правильно подметил насчет самодовольного вида. — Я почесал затылок и взъерошил волосы, чтобы избавиться от застрявших травинок. — Видишь ли, в последние дни я пребывал в постоянном стрессе, а теперь наконец смог получить долгожданную разрядку.
  
  — Понятно, — ответил Дрю, но дальше расспрашивать не стал.
  
  — Скажи, — я попытался сменить тему разговора, — как твоя мама? Ты за ней присматриваешь?
  
  Локус кивнул и откусил свой сандвич с арахисовым маслом.
  
  — Она себя неважно чувствует?
  
  Дрю ответил:
  
  — Она старая. И у нее рак.
  
  — Прости.
  
  Локус уже почти доел сандвич и полез в пакет за вторым.
  
  — Всем рано или поздно придется умереть. — Он быстро съел второй бутерброд.
  
  — Точно, всему свое время, — согласился я. — Главное, не спешить. Иногда полезно просто отдохнуть и перезарядить батареи, особенно в такую жару.
  
  — Извини. Я ем слишком быстро.
  
  — А чем ты раньше занимался?
  
  — Чинил двигатели, работал автомехаником и всякое такое. Но в последнее время почти не работал. Моя мать тяжело болеет, и мне нужно за ней ухаживать.
  
  — Твой отец еще жив?
  
  — Нет, он давно умер. От сердечного приступа.
  
  — Плохо. А братья или сестры?
  
  — Я один.
  
  — Тяжело, когда больше некому разделить груз ответственности, — посочувствовал я и выпил немного воды. — Ты женат?
  
  — Нет, больше нет, — ответил Дрю. — Был когда-то. Мы жили вместе, но не состояли в браке.
  
  — Дети?
  
  Локус покачал головой и только потом ответил:
  
  — То же самое. Теперь нет.
  
  — Прости. Я слишком любопытный. Это не мое дело.
  
  — Все в порядке. На самом деле мою жизнь не назовешь счастливой. И не думаю, что она может измениться к лучшему.
  
  Сначала я подумал: «Отлично. Нашел прекрасного парня, который поднимет мне настроение!» — но потом попытался посмотреть на все с его точки зрения. Несмотря на все проблемы, он продолжал жить и даже устроился работать к человеку, которому пришлось еще труднее, чем ему. По крайней мере на тот момент.
  
  Возможно, он чувствовал себя лучше в моем присутствии. А возможно, наоборот. И не исключено, что я мог помешать ему опуститься еще ниже.
  
  Некоторое время мы сидели молча, наслаждаясь прохладой. Потом Дрю спросил меня:
  
  — А как дела у твоего сына?
  
  Я выпил воды.
  
  — Могло быть и лучше. Мы сейчас собираем информацию, и надеюсь, что полицейские скоро поймут, какую ошибку совершили, и все обвинения будут сняты.
  
  — Тюрьма не самое лучшее место.
  
  — Да, — согласился я, пытаясь разгадать, что стояло за его словами. — Ты говоришь так, словно у тебя есть опыт.
  
  — Я же говорил, — напомнил Дрю, — в моей жизни было мало счастья. Когда-нибудь расскажу, если тебе вдруг станет скучно. — Он помолчал, потом добавил: — Я заметил, что ты часто смотришь на реку.
  
  — Смотрю на водопад Промис, — ответил я, наблюдая за потоками воды, падающими на дно водопада и взметавшими вверх белую пену, окруженную облаком тумана. Они буквально гипнотизировали меня.
  
  — Красиво, — заметил Дрю.
  
  — Да, — согласился я, представляя, как Бретт Стокуэлл прыгает через ограждение, окружавшее водопад.
  
  Отчетливо представил себе эту картинку: как несчастный юноша летит и его тело разбивается о камни внизу.
  
  Но я видел не только это. Представил себе Конрада Чейза, стоящего на мосту и глядящего вниз. Он махал рукой и улыбался, понимая, что теперь все его проблемы решены.
  
  Когда мы ехали обратно через центр города, на нашем пути попался ресторан «Клевер» — весьма дорогое место, где можно было хорошо поужинать, если у тебя завалялась лишняя сотня долларов. Обед там стоил не меньше пятидесяти. Мое внимание привлек седан «мазда», точно такой же, как у Эллен, припаркованный перед рестораном.
  
  — Похоже, что это машина моей жены, — медленно произнес я, разглядывая номер автомобиля. Это действительно была ее машина. — Возможно, у нее встреча с адвокатом Дерека. Думаю, мне стоит…
  
  Я уже собирался свернуть на парковку, но в этот момент заметил еще одну знакомую машину. Неподалеку от «мазды» Эллен стоял серебристый «Ауди-ТТ».
  
  Я повернул руль и поехал дальше.
  
  — Что? — спросил Дрю. — Ты же хотел зайти, я бы тебя подождал в машине.
  
  — Ошибся. Это не ее автомобиль.
  
  Пару часов спустя, когда я стоял у пикапа и собирался вытащить из прицепа трактор, зазвонил сотовый телефон. Я поднес трубку к уху так быстро, что даже не успел проверить, чей это был номер.
  
  — Алло?
  
  — Привет, Джимми. Я слышал, ты был у нас. Что же не зашел и не поздоровался?
  
  Звонил мэр.
  
  — Извини, — замялся я. — Делия сказала, что у тебя была встреча с консультантом по избирательной кампании.
  
  — Да, с Максин Вудроу. Просто красотка. К тому же умница. Честно говоря, такие женщины не в моем вкусе. — Он рассмеялся.
  
  — Что тебе нужно, Рэнди?
  
  — Послушай. Лэнсу пришлось взять больничный из-за того, что ты разбил ему лицо. Скажу тебе, здорово ты его отделал. И я не уверен, что он поправится к завтрашнему дню. Но все-таки зря ты так с ним. К тому же серьезно подставил меня.
  
  — Я должен был свести с ним счеты.
  
  — Не сомневаюсь. Знаешь, иногда он и меня так доводит, что я сам с удовольствием стукнул бы его сковородкой по башке. Кстати, чем ты его? Делия сказала, что ты принес с собой лейку.
  
  — Верно.
  
  — Черт подери. Теперь радикалы потребуют, чтобы лейки продавались только по специальному разрешению. — Финли засмеялся. — На самом деле я хотел сказать, что, если ты еще соберешься выяснять отношения с Лэнсом, не делай этого в моей песочнице. Понимаешь, о чем я?
  
  — Понимаю.
  
  — Никогда не думал, что однажды у тебя могут возникнуть серьезные проблемы? Ты всегда все держишь в себе, отвечаешь односложно, но в один прекрасный день взорвешься. — Он хихикнул. — Уж кто-кто, а я-то знаю об этом лучше всех.
  
  — Значит, нас будет двое.
  
  — Молодец, не теряешь присутствия духа. — Потом он сменил тон и сказал мягче: — Да, Каттер, по поводу твоего мальчика.
  
  — Что?
  
  — Так обидно. Я вижу, вы пригласили Бондурант. Она хороший адвокат, и говорят, попка у нее такая аппетитная. Хотя тебя, наверное, это мало интересует.
  
  — Вообще-то да.
  
  — Послушай, стой на своем. Твой сын ни при каких обстоятельствах не мог этого сделать.
  
  Слова Рэндалла застали меня врасплох, такого раньше не было. Я не сразу нашелся, что ему ответить.
  
  — Спасибо.
  
  — Ну ладно. Счастливо. — С этими словами мэр повесил трубку.
  
  — Кто это был? — спросил Дрю, который все это время наполнял одну из газонокосилок бензином из пластиковой канистры и был в наушниках.
  
  — Мэр, — ответил я.
  
  — Мы и у него будем подстригать траву? — поинтересовался Дрю.
  
  Прежде чем я успел ответить, мой сотовый телефон снова зазвонил. На этот раз я посмотрел на экран — звонила Эллен.
  
  — Мы сможем увидеться с Дереком, — сообщила жена. — Через полчаса, в три тридцать.
  
  — Ты говорила с Натали? Она больше ничего не узнала про сережку?
  
  — Мы виделись с ней, но недолго. И у меня больше нет новостей. Адвокат собирается встретиться с нами, когда мы поедем к Дереку.
  
  — Что-нибудь еще? — спросил я. Мне было интересно, расскажет ли она про свой обед в «Клевере».
  
  — Нет, не считая того, что у нас осталось всего восемьсот пятьдесят долларов пенсионных накоплений.
  
  Я посмотрел на часы:
  
  — Приеду через пятнадцать минут, — и закрыл крышку телефона.
  
  Дрю сказал, что займется участком, пока я съезжу в тюрьму Промис-Фоллс. Я был похож на пугало, но на месте никто не обратил на это внимания. Эллен и Натали Бондурант уже ждали меня. Нас проводили в небольшую переговорную и попросили подождать, пока охрана приведет сына.
  
  Когда я наконец увидел его, с трудом сдержал себя, чтобы не расплакаться. Дерек был бледен, под глазами — круги, плечи опущены, а на подбородке — повязка.
  
  Эллен первая бросилась к нему, обняла, потом обнял я, и в этот момент стоявший у двери охранник сделал нам выговор, сообщив, что физический контакт с заключенными запрещен.
  
  — Что с тобой случилось? — спросила жена, показывая на повязку.
  
  — Какой-то парень ударил меня об стену.
  
  — Охранник? — спросила Натали.
  
  — Нет, — ответил Дерек. — Один из заключенных. Я шел слишком медленно.
  
  — Что мы можем сделать с этим? — обратился я к адвокату. — Его можно как-то защитить?..
  
  Она жестом велела мне замолчать.
  
  — Я попробую. Но давайте начнем. Нам нужно во многом разобраться, Дерек. — Бондурант, облокотившись на узкий стол, подалась к нашему сыну. — Мы должны кое-что выяснить.
  
  — Что?
  
  — Полицейские нашли сережку. С эмблемой мира. Они проверяют ее на наличие ДНК, но скажи мне — она твоя?
  
  Он кивнул.
  
  — Когда ты ее потерял?
  
  Казалось, парень был немного сбит с толку.
  
  — Не знаю. Наверное, две или три недели назад.
  
  — Не в ту ночь, когда прятался в подвале? Когда убили Лэнгли?
  
  Он покачал головой. Похоже, был уверен в своих словах.
  
  — Нет, раньше. А где ее нашли?
  
  Натали, Эллен и я переглянулись, потом Бондурант ответила:
  
  — В спальне Лэнгли, ее вытащили из складок покрывала на кровати.
  
  Глаза Дерека забегали.
  
  — К тому же, — добавила адвокат, — они нашли твои отпечатки на шкафу с одеждой.
  
  — Ладно. Подождите. Возможно, я дотрагивался до шкафа в ту ночь, когда соседи были убиты.
  
  — Почему ты не сказал Барри, что был там? — вмешался я.
  
  Дерек вздохнул и взглянул на потолок.
  
  — Черт, я зашел туда только на минуту. Просто ходил по дому и мог дотронуться до чего угодно.
  
  — Ты уверен, что не терял там сережку? — спросила Эллен.
  
  Дерек помолчал.
  
  — Нет, это точно случилось раньше.
  
  — Тогда как она попала в комнату? — спросила Натали.
  
  Глаза Дерека стали влажными от слез. Парень посмотрел на мать и спросил:
  
  — Вам действительно нужно это знать?
  
  — Да, нужно. — Адвокат была непреклонна.
  
  — Мне… трудно об этом говорить.
  
  Эллен постаралась улыбнуться, чтобы приободрить его.
  
  — Мисс Бондурант не сможет помочь тебе, если ты не будешь говорить ей только правду. Я знаю, что тебе, возможно, тяжело говорить о некоторых вещах в нашем присутствии, и если ты хочешь, чтобы мы ушли…
  
  — Нет, не хочу. Все равно вы рано или поздно узнаете о том, что было.
  
  «Пристегните ремни», — подумал я про себя.
  
  — У меня… было что-то вроде секса с миссис Лэнгли, — признался Дерек.
  
  Если бы он говорил только со мной и с Эллен, за этим признанием последовала бы долгая пауза, но Натали тут же задала вопрос:
  
  — Когда это случилось, Дерек?
  
  — Я же говорил, недели две или три назад.
  
  — Это было один раз или повторялось?
  
  — Один раз.
  
  — Расскажи нам, как все произошло.
  
  Дерек вздохнул:
  
  — Я пришел к Адаму, но оказалось, что он уехал с отцом — то ли в кино, то ли еще куда-то. А миссис Лэнгли все равно пригласила меня войти. Она так часто поступала, когда ей нужно было с кем-то поговорить. И всегда была добра ко мне. Поэтому я вошел, она приготовила мне сандвичи, открыла банку с чипсами, а потом села за стол вместе со мной. Мы о чем-то долго болтали, а затем она спросила о моей девушке. Ну о Пенни.
  
  Мы кивнули.
  
  — Миссис Лэнгли стала говорить о современных подростках, какие они все помешанные на сексе. Спросила меня, соблюдаю ли я осторожность, чтобы девушка не забеременела, о болезнях и тому подобном, и я признался ей, что у меня еще не было секса. — Дерек бросил на меня быстрый взгляд, ожидая, видимо, что я буду разочарован. — Я сказал, что кое-чем уже занимался, но до главного пока не дошло.
  
  — Ясно, — кивнула Натали.
  
  — А она спросила меня, не переживаю ли я из-за этого первого раза. Я ответил, что это, конечно, немного волнительно. И тогда она предложила помочь мне. — Он замолчал, подбирая слова. — Сказала, что если я никому не расскажу, то преподаст мне урок, который будет нашим секретом.
  
  Оказывается, наша соседка занималась сексуальной благотворительностью.
  
  — Значит, вы пошли в ее спальню? — спросила Натали Бондурант.
  
  Дерек кивнул:
  
  — Она… показала мне…
  
  — Донна изнасиловала тебя! — не сдержалась Эллен.
  
  Сын поморщился:
  
  — Нет… что ты!
  
  — Дерек, ты никому не рассказывал об этом? — спросила Натали. — До этого момента?
  
  — Нет. Никому. Ни единой душе.
  
  — А как ты думаешь, миссис Лэнгли могла кому-то сказать о том, что случилось между вами? А потом мистер Лэнгли случайно обо всем узнал?
  
  Сын покачал головой:
  
  — Тогда он точно мне все высказал бы.
  
  — Но это невозможно доказать, — покачала головой Натали. — Сейчас мы должны узнать результаты теста на ДНК с сережки. Мы могли бы придумать какую-нибудь историю о том, как она туда попала, но отпечатки пальцев на шкафу говорят о твоем присутствии в той комнате. Прокурор, возможно, уже придумывает версию о том, как мистер Лэнгли случайно узнал, что ты спал с его женой, что между вами той ночью разгорелась ссора, которая кончилась гибелью всей семьи. — Адвокат помолчала. — Но есть и хорошая новость.
  
  — Какая? — спросил я.
  
  — Все улики по-прежнему косвенные, на их основе можно построить множество версий. Но в ближайшее время у обвинения может появиться более основательный мотив для убийства.
  
  — Мне крышка, — жалобно простонал сын.
  
  — Нет, — успокоила его Натали Бондурант. — Однако нам придется потрудиться.
  
  Дерек посмотрел на мать, его глаза были красными.
  
  — Прости.
  
  — Мы все совершаем ошибки.
  
  «Точно», — подумал я.
  
  — Мне отсюда никогда не выбраться, — жалобно вздохнул Дерек.
  
  — Ты не должен так говорить, — возразил я. — Мисс Бондурант знает, что делает. Мы делаем все возможное. Я постараюсь вытащить тебя. Не могу же я стричь траву без твоей помощи. — Надеялся, что он хотя бы улыбнется, но ошибся.
  
  — Простите, я был таким придурком.
  
  — Ты не придурок, — сказал я ему.
  
  Он медленно покачал головой, глядя себе под ноги.
  
  — Я всегда был придурком. Иначе не попал бы в такое дерьмо. Даже если вам с мамой удастся освободить меня, все равно опять во что-то влипну. Со мной всегда такое случается. Везде только гажу. Это единственное, на что я способен.
  
  Позади нас хлопнула дверь.
  
  — Ваше свидание закончилось, — объявил охранник.
  
  Натали Бондурант встала, сказала, что будет поддерживать связь с нами, и направилась к двери. Мы с женой быстро обняли Дерека и последовали за ней. Эллен уже вышла, когда сын остановил меня:
  
  — Папа?
  
  Я повернулся.
  
  Наши взгляды встретились.
  
  — Помнишь, твои картины… ты хотел избавиться от них, прошу тебя не делать этого.
  
  — Хорошо, — согласился я.
  
  — Мне кажется, что они у тебя замечательные. Не помню, говорил ли я тебе когда-нибудь об этом.
  
  — Если я останусь здесь, если меня посадят надолго, на несколько лет или даже больше, как думаешь, они разрешат мне повесить одну из них в камере?
  
  Я держался изо всех сил, чтобы не расплакаться, пока не сел в машину, где Эллен уже не могла меня видеть.
  Глава двадцать пятая
  
  Той ночью пришли за нами.
  
  Остаток дня был небогат на события. Когда я вернулся после свидания с Дереком, Дрю спросил меня, как все прошло, но у меня просто не было сил говорить об этом.
  
  На последнем участке у Локуса возникли проблемы — никак не получалось запустить газонокосилку. Он несколько раз пытался включить ее — тянул за шнур стартера, нажимал на кнопку запуска и снова тянул за шнур. Потом подумал, что, возможно, сломал эту чертову штуковину, но решил сделать еще одну попытку вернуть ее к жизни.
  
  Он дернул за шнур так сильно, что повредил механизм, который втягивал его обратно.
  
  — Вот черт! — выругался Дрю, когда я подошел посмотреть, что случилось.
  
  — Ничего страшного, — успокоил я.
  
  — Прости, — извинился Локус, продолжая держаться за конец шнура и крутить его как детскую скакалку. — Он просто вылез.
  
  — Не волнуйся, это можно исправить.
  
  — Я починю, — решительно заявил Дрю. — Разберу косилку, посмотрю, что там сломал, смотаю провод. Мне только нужны инструменты.
  
  — У меня есть все необходимое в гараже. Но я и сам справлюсь.
  
  — Как хочешь. Могу заехать попозже, вечером, после того как… после того как приготовлю для мамы обед. Джим, тебе и так в последнее время приходится нелегко. Несправедливо, если ты еще будешь исправлять мои ошибки.
  
  — Ну хорошо, — согласился я и рассказал Дрю, где живу. Однако счел своим долгом предупредить: — Около дома Лэнгли дежурит полиция. Они могут задать тебе пару вопросов, прежде чем пропустить к нам. — Надо было сказать это на всякий случай. Хотя как знать — может, его и не остановят. Не задержали же Пенни, которая дважды приезжала к нам.
  
  — Тогда договорились.
  
  — Будет замечательно, если ты сможешь приехать. Но если не получится, особенно не переживай.
  
  Позже, когда я высадил его перед домом матери, он напомнил о своих намерениях:
  
  — Обязательно приеду, если не понадоблюсь маме. Скорее всего после ужина.
  
  — Дрю, в любом случае буду рад тебя видеть.
  
  Он стоял на обочине и смотрел, как я уезжаю. В зеркало заднего вида я заметил, как он махнул мне рукой на прощание.
  
  Без десяти шесть я уже подъезжал к дому. Первое, что мне бросилось в глаза, — это отсутствие оградительной ленты, которая раньше окружала дом Лэнгли. Полицейская машина, стоявшая около него на посту много дней, как раз уезжала.
  
  Я опустил стекло, чтобы поговорить с полицейским. Этот молодой человек дежурил здесь почти все смены с момента убийства.
  
  — Вы уже закончили?
  
  — Мне больше не нужно следить за этим местом, — объяснил он. — Работа на месте преступления завершена. Так что мы сворачиваемся. Тем более что подозреваемый уже арестован. — Говоря эти слова, он отвел взгляд, чтобы не смотреть на меня.
  
  — Понятно, — кивнул я, убрал ногу с педали тормоза и поехал к дому.
  
  Чтобы войти, мне пришлось отпереть дверь. Эллен, как и я, все еще была начеку. Она приехала несколькими минутами ранее и привезла пиццу с сыром и пепперони. Пицца была еще горячей. Я вошел в кухню и устало опустился на стул, чувствуя себя совершенно обессиленным.
  
  — Ты так быстро уехал после свидания с Дереком, — упрекнула жена.
  
  Не мог же я ей сказать, что меня буквально разрывало на части и я не хотел, чтобы она видела это.
  
  — Мне нужно было вернуться к Дрю, — попытался оправдаться я.
  
  Супруга достала тарелки. И не важно, что в последние дни наша жизнь была буквально разрушена. Мы все равно не собирались есть пиццу из коробки.
  
  — Говорят, ты был в городской ратуше.
  
  Я внимательно посмотрел на нее:
  
  — А что именно ты слышала?
  
  — Что ты помял нашу лейку.
  
  — Как помял, так и починю.
  
  — Джим, знаешь, твоя попытка расквитаться с Лэнсом вряд ли облегчит нам жизнь.
  
  — Может, ты и права, — согласился я. — Но, знаешь, на короткое время я действительно почувствовал себя лучше.
  
  — А что, если он заявит на тебя?
  
  Я покачал головой:
  
  — Нет. Не станет, особенно после того как избил меня. — Я сглотнул. — Но может попытаться снова напасть на меня.
  
  — Потрясающе, — фыркнула Эллен, вытаскивая кусок зеленого перца, который по ошибке попал в пиццу.
  
  — А ты чем занималась? — спросил я. — Что делала до свидания с Дереком? — Хотел спросить, где она обедала и встречалась ли с кем-то, но не стал задавать вопрос напрямую.
  
  — Почти все время провела здесь и в банке. После того как мы встретились с Дереком, съездила еще в пару мест, затем купила пиццу и поехала домой. Я поняла, что не смогу сегодня приготовить обед.
  
  «А между делом хорошо пообедала с Конрадом». Скорее всего с Конрадом. Хотя иногда на его «ауди» ездила Иллина.
  
  Я решил оставить эту тему, по крайней мере на тот момент. Возможно, в глубине души мне и хотелось узнать правду, но я решил, что не стоило усложнять и без того тяжелую для нас ситуацию. И потом, жена по-прежнему работает на Чейза, и если общается с ним по деловым вопросам в колледже, то почему не могла встретиться с Конрадом и в «Клевере»?
  
  Эллен вертела в руках кусок пиццы.
  
  — Не могу заставить себя есть и не могу не думать о Донне Лэнгли. Даже не верится, что она могла сотворить такое.
  
  Несмотря на то что когда-то, много лет назад, Донна пыталась затащить в постель меня, трудно было понять, почему она сделала это с нашим сыном.
  
  — Я… я так зла на нее, — призналась жена. — Как бы мне хотелось пойти туда и сказать все, что я о ней думаю.
  
  — Какие бы грехи она ни совершила, — напомнил я, — Лэнгли уже заплатила за них.
  
  Поужинав, я сел на кушетку, включил новостной канал и почти тут же уснул. Элементарно вырубился. После трех почти бессонных ночей это было неудивительно.
  
  Проснулся около восьми вечера. Эллен сидела напротив меня и улыбалась — впервые за последние дни.
  
  — Ты так громко храпел.
  
  Я медленно поднялся.
  
  — Даже не помню, как отключился.
  
  — Я тоже немного вздремнула. Думаю, нам сейчас нужно лечь и хорошенько отоспаться.
  
  Трудно не согласиться.
  
  — Но сначала пойду проверю, заперт ли гараж. Ты же знаешь, что у нас больше не дежурит полиция.
  
  — Правда? — В ее голосе прозвучали тревожные нотки.
  
  — Машина уехала.
  
  — Полицейский еще был на месте, когда я привезла домой пиццу.
  
  — Он потом почти сразу же уехал. Решено свернуть работу на месте преступления.
  
  — Нет! — возмутилась Эллен. — Они так не могут!
  
  Я похлопал ее по плечу, стараясь приободрить, потом вышел на улицу через дверь на кухне и запер ее за собой, чтобы Эллен чувствовала себя в безопасности. Направился к гаражу по усыпанной гравием дорожке и от усталости буквально едва переставлял ноги. Смеркалось. Где-то через полтора часа должно было совсем стемнеть. Я многого не сделал из того, что запланировал на тот день: нужно было привести в порядок оборудование, подготовить счета, — однако я чувствовал, что сил у меня хватит лишь для того, чтобы запереть дверь гаража.
  
  Они настигли меня, когда я заходил внутрь. Справа мелькнула какая-то тень, затем последовал удар.
  
  А потом наступила тьма.
  
  Я пробыл без сознания недолго — когда очнулся, на улице было еще достаточно светло. Серый мир за пределами гаража постепенно чернел. Возможно, прошло всего минуты две или около того. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы затащить меня в гараж и усадить на старый деревянный стул.
  
  До того как окончательно прийти в себя, я почувствовал ноющую боль в пальцах правой руки. Тело тоже болело. В голове гудело. Однако пощипывание в пальцах вызывало у меня наибольшее беспокойство.
  
  Я повернул голову, чтобы осмотреться, и в этот момент понял, что мой рот заклеен лентой. Поглядел вниз и увидел клейкую ленту, обвивавшую плечи и поясницу. Ноги дальше колен я видеть не мог, но, судя по тому, что не удалось ими пошевелить, скорее всего они были примотаны скотчем к стулу.
  
  Левую руку примотали клейкой лентой к спинке стула. И я далеко не сразу понял, что сделали с правой рукой.
  
  Она не была привязана к стулу. Ее примотали лентой к электрическому кусторезу, который лежал у меня на коленях. Я не видел пальцев и даже руки, поскольку она вся была замотана лентой.
  
  Мои пальцы вложили между зубьев кустореза и примотали лентой, чтобы закрепить. Когда нажимаешь на спусковой крючок, лезвия двигаются с молниеносной скоростью. Чтобы отрезать мои пальцы до костяшек, понадобилась бы доля секунды. Возможно, лезвия и не были рассчитаны на разрезание костей, но я не сомневался, что они справятся с этой задачей. Сам подстриг этим кусторезом много кустов и легко разрубал ветви в дюйм толщиной.
  
  Эти лезвия пройдут сквозь плоть как сквозь масло.
  
  Когда я полностью осознал свое положение, снова посмотрел на кусторез и торчавший из него желтый кабель. Я проследил за ним взглядом: он опускался на пол и лежал там, смотанный в клубок, как змея перед броском. Потом я заметил, что провод идет дальше к стене, однако так и не смог определить, подключен кусторез к сети или нет.
  
  — Смотри-ка, Спящая красавица проснулась! — послышался чей-то голос.
  
  — Вот и славно, — отозвался другой.
  
  Голоса доносились из-за спины, и я завертел головой, пытаясь рассмотреть их обладателей, но зря старался: они сами вышли и встали передо мной.
  
  Два человека в черных масках-чулках. Думаю, их надели только после того, как увидели, что я пришел в себя. В тот момент оба натягивали маски на шеи. Очертания лиц были искажены, но я успел разглядеть, что у одного из мужчин темные волосы — черные или каштановые, у другого же волос почти не было.
  
  — Мать твою! — выругался темноволосый. — Тяжело работать в такую жару.
  
  — Привыкай, — огрызнулся лысый и взглянул на меня: — Как самочувствие, засранец? Ты недолго проспал.
  
  Я поднял голову и посмотрел им в глаза, блестевшие сквозь прорези масок. Интересно, успели они заметить, что я напуган?
  
  Я почувствовал, как мною начинает овладевать паника при мысли о том, что могло случиться с Эллен. Если бы мой рот не был заклеен лентой, наверняка спросил бы их, что они с ней сделали. Однако с другой стороны, чужаки могли и не знать, что Эллен в доме.
  
  Но в этот момент лысый, словно прочитав мои мысли, заявил:
  
  — С твоей женой все в порядке, Каттер. Она дома, связана, как и ты, только мы не стали привязывать к ее руке кусторез.
  
  — Хотя с ней было бы проще, — встрял темноволосый. — У нее пальчики поменьше, их легче было бы примотать.
  
  Лысый пожал плечами:
  
  — Не волнуйся. Он все равно сделает все, что нам нужно.
  
  Наверное, «гости» забрали у меня ключи или обманом вынудили Эллен открыть дверь. Я попытался опознать голоса, понять, слышал ли я их раньше. Нет, кажется, не слышал. Оба бандита были в хорошей форме. Подтянутые, ростом примерно шесть футов, одеты просто, но не дешево. Оба в джинсах, лысый носил футболку фирмы «Лакост» с маленькой зеленой эмблемой в виде аллигатора на плече. На другом была простая черная футболка с короткими рукавами, открывавшими хорошо накачанные бицепсы. На правой руке нашла свое место татуировка, по форме напоминавшая острие клинка.
  
  Попытался вспомнить, не было ли у Лэнса подобной татуировки и видел ли я его когда-нибудь без рубашки. Вряд ли он всегда носил длинные рукава, а значит, я не мог этого знать наверняка. Темноволосый парень был примерно такого же роста и телосложения, как Гэррик, а если его лицо и было разбито лейкой, то я не мог разглядеть этого через темную маску. Его голос не вызывал у меня ассоциаций с водителем мэра, но все равно пока не стоило сбрасывать Лэнса со счетов.
  
  — Ты уже, наверное, заметил, что полностью находишься в нашей власти. — Лысый взял кусторез и поднял его вместе с моей рукой. Я потянул руку на себя и потащил за собой кусторез. — Ну-ну, не шали.
  
  «Аллигатор» схватил рукоятку и положил палец на спусковой крючок.
  
  — Ты понимаешь, что может случиться. Я нажму кнопку, и через секунду твои пальчики полетят в разные стороны.
  
  Я почувствовал, как на лбу у меня выступил пот, потек и одна капля попала в глаз, который тут же защипал. Я несколько раз моргнул.
  
  — Здесь все будет в крови, — продолжал лысый, — а если честно, то я не люблю кровь. Хорошо, что твоя рука замотана лентой и мы здесь не сильно напачкаем.
  
  — Да, — произнес черноволосый. Он глянул на мою руку, а потом отвел глаза. — Тебе будет больно. — Немного отодвинул маску и почесал шею. — Как же здесь жарко! Неужели нельзя было заклеить ему глаза, чтобы он ничего не видел?
  
  — Думаю, нам будет проще убедить мистера Каттера сотрудничать с нами, если он своими глазами увидит, что мы собираемся с ним сделать.
  
  Я лишь промычал из-под ленты.
  
  — Что ты говоришь? — спросил лысый. — Еще не знаешь, о чем тебя будут спрашивать, а уже готов все рассказать?
  
  Я медленно кивнул. Лысый убрал палец со спускового крючка и сорвал ленту, заклеивающую мне рот. Я стиснул зубы, чтобы не закричать от боли.
  
  — Сукин сын. Если ты что-то сделаешь моей жене, клянусь: тебе не жить!
  
  Бесформенный рот лысого расплылся в улыбке.
  
  — Правда? Ты хоть понимаешь свое теперешнее положение? Неужели думаешь, что можешь угрожать нам? Или мне стоит расставить все по местам? — С этими словами он взял рукоятку, положил палец на спусковой крючок и потянул его.
  
  — Черт, Морти! — крикнул черноволосый с татуировкой.
  
  — Нет! — На этот раз я не смог сдержать крик.
  
  Инстинктивно дернул руку и подтащил кусторез еще ближе к себе. Рука лысого по-прежнему сжимала рукоятку, а палец лежал на спусковом крючке.
  
  Ничего не произошло.
  
  Агрегат не издал ни звука. Мои пальцы болели, но лишь оттого, что были крепко примотаны к зубьям кустореза.
  
  Лысый бросил кусторез мне на колени и рассмеялся:
  
  — Мать твою! — Он отошел на шаг назад, продолжая смеяться. — Какая красота! Видел бы ты свое лицо!
  
  — Господи, ты меня напугал до смерти, — выдохнул его напарник.
  
  Лысый успокоился, пару раз весело присвистнул и пошел к стене, где желтый провод исчезал за картонными коробками. Он оттолкнул их ногой, открывая розетку, и я понял, что кусторез не был подключен к сети.
  
  «Аллигатор» встал на колени и вставил вилку в розетку.
  
  Затем снова подошел ко мне, на ходу потирая руки и улыбаясь под маской. Схватил кусторез, поднял вместе с моей рукой так, чтобы она оказалась на уровне его пояса, и предупредил:
  
  — В следующий раз все будет по-настоящему.
  Глава двадцать шестая
  
  — А теперь, как говорится, перейдем к делу, — заявил лысый, которого приятель называл Морти. — Хочу расспросить тебя кое о чем.
  
  — О чем? — спросил я. Мои пальцы под лентой вспотели.
  
  — У тебя есть копия одной книги, — начал он. — На диске, кажется? Ведь есть?
  
  Я промолчал.
  
  — Не знаю, распечатал ты ее или нет, на одном она диске или на двух, но нам нужен этот роман.
  
  — Хорошо. — Я лихорадочно соображал, что ответить. — Вы ее получите. Однако хочу убедиться, что с женой все в порядке. Не скажу ничего, пока не увижу, что она жива и здорова.
  
  Морти рассмеялся:
  
  — Не думаю, приятель, потому что…
  
  Я перебил его:
  
  — Хочу. Видеть. Жену.
  
  — А я хочу сказать тебе, засранец, — он вертел в руках кусторез, — что ты не в том положении, чтобы выдвигать требования.
  
  Пришлось собрать в кулак все свое мужество.
  
  — Мне все равно, можете отрезать пальцы. Или даже отрезать член и пососать, если вам это нравится. Но я ничего не скажу, пока не пойму, что с женой все в порядке.
  
  Морти задумался, взвешивая все «за» и «против», потом посмотрел на темноволосого сообщника:
  
  — Иди приведи.
  
  — Я должен сначала снять эту штуку, — он показал на маску, — и отдышаться немного. А потом приведу.
  
  Бандит вышел из гаража и пропал из поля моего зрения. Вероятно, тогда только он снял маску.
  
  — Боже! — услышал я его голос. Нет, он не мог принадлежать Лэнсу. Кроме того, зачем Лэнсу диск с книгой?
  
  — Тебе, наверное, тоже жарковато? — спросил я у Морти.
  
  — Для меня это не проблема, — отрезал он.
  
  — Значит, тебя прислал Конрад?
  
  — Заткнись.
  
  — Никогда не думал, что президент колледжа знает, где найти людей для такой работы.
  
  — Закрой свой гребаный рот! Или, может, мне включить вот это? — Он играючи потянул за спусковой крючок. — Вопросы здесь буду задавать я, если ты не хочешь, чтобы я положил твои пальцы в коробку для сандвичей или еще куда-нибудь, чтобы тебе удобнее было отвезти их в больницу!
  
  Мне было нечего сказать. Следующие пару минут в гараже было тихо. Наконец Морти нарушил молчание:
  
  — Боже, как жарко! — Он вышел из гаража и свернул за угол, вероятно, для того, чтобы снять маску и не показывать мне лица.
  
  Я осмотрел помещение, в котором находился — мой собственный гараж, — пытаясь придумать, как освободиться. Они крепко связали меня, и хотя моя правая рука не была прикручена к стулу, от нее было не много толку.
  
  Поняв, что сбежать не удастся, я стал придумывать другой план действий. Представим, что они приведут Эллен и с ней все окажется в порядке. Что мне тогда делать?
  
  Дискеты у меня не было. Я отдал ее на хранение Натали Бондурант.
  
  Как же вывернуться? Сказать этим громилам, что дискета не у меня, но я могу привести их туда, где она находится? Удастся ли в таком случае выиграть время, или это погубит и меня, и Эллен? Лэнгли не смогли выжить в аналогичной ситуации, несмотря на то что, вероятно, отдали компьютер.
  
  Больше всего меня тревожила мысль о том, что нам было прекрасно известно о содержании дискеты. И Морти с его приятелем тоже знали об этом. Потому что я обо всем разболтал Конраду. И даже если эти двое получат то, за чем пришли, оставалась большая доля вероятности, что мы могли все рассказать полиции. А значит, репутация Конрада все еще под угрозой. Мы могли разрушить ее, заявив, что он украл свой бестселлер у бывшего студента.
  
  Но насколько убедительны будут наши слова без доказательств?
  
  Я мог бы сказать, что дискета на столе Дерека, рядом с компьютером. Там лежало по меньшей мере с дюжину дисков и дискет. Эти бандиты могли забрать их все, думая, что получили то, что им нужно. Но не было никакой гарантии, что после этого они не убьют нас.
  
  Морти вернулся, его лицо вновь закрывала маска.
  
  — Уверен, вы думали, что все ваши проблемы решились, когда забирали компьютер из дома Лэнгли, — произнес я. — Но вам не нужно убивать нас, как вы это сделали с ними. Мы никому ничего не скажем. Нам все равно. Плевать на все.
  
  Мне показалось, что Морти посмотрел на меня с удивлением.
  
  — Заткнись. Твоя жена будет здесь через минуту, — рявкнул он.
  
  Я услышал, как хлопнула дверь кухни, потом чьи-то ноги зашуршали по гравию. Секунду спустя появился темноволосый в маске, тащивший за собой Эллен.
  
  Слава Богу, она жива! Я вздохнул с облегчением. Но радость быстро улетучилась при виде того, как сильно она была напугана.
  
  Бандиты связали ее руки впереди, примотали изолентой локти к талии и заклеили рот. Куски ленты висели на джинсах около лодыжек. Вероятно, ей освободили ноги, чтобы она могла идти.
  
  Глаза Эллен были полны ужаса и слез.
  
  — Все в порядке, милая. Они не причинили тебе вреда? — Жена судорожно покачала головой из стороны в сторону. — Хорошо, — кивнул я, заметив, что она смотрит на мою руку, прикрепленную к кусторезу. Ее глаза расширились от страха. Моя половина проследила взглядом за проводом, ведущим от кустореза к розетке.
  
  — Ладно, — буркнул Морти. — Твоя жена здесь, и ты видишь, что у нее все хорошо. Где диск?
  
  — Во-первых, несколько страниц книги распечатаны. Наверняка они вас тоже заинтересуют. Кажется, распечатка в нашей спальне, рядом с кроватью. На столе. Должна быть там. — Посмотрев на Эллен, я добавил: — Ведь так, милая?
  
  Она кивнула.
  
  — Хорошо. — Морти обратился к другу: — Сходи и проверь.
  
  — Ладно! — сказал тот с явным облегчением. Наверняка подумал, что за пределами гаража ему не придется ходить в душной нейлоновой маске. — А что делать с ней?
  
  — Останется со мной. — Морти жестом велел Эллен войти в гараж и встать у стены. — Стой здесь. И только дернись, тут же прикончу!
  
  Я слышал, как хлопнула дверь. Теперь темноволосый был в доме.
  
  Эллен прислонилась к стене. Морти стоял между нами.
  
  — А что с диском? — спросил он.
  
  — У меня его нет, — признался я.
  
  «Аллигатор» склонил набок голову. Маска прилипла к его мокрому лбу.
  
  — Что ты сказал?
  
  — У меня его нет. Он не здесь.
  
  — Только не надо врать.
  
  — Но могу достать его, — быстро добавил я. — Он в надежном месте. Я отдал его на хранение.
  
  — И где это надежное место?
  
  Мне показалось, что на улице я заметил какую-то тень, мелькнувшую между нашим домом и гаражом. Если приятель Морти в доме, кто же это мог быть?
  
  — Отдал кое-кому.
  
  — Кому? — недовольным тоном спросил бандит.
  
  — Адвокату моего сына. — Я подумал, что в данных обстоятельствах лучше сказать правду. — Но только на хранение. Не думаю, что она смотрела его. Я ничего ей не объяснял. Если попрошу ее вернуть диск, она это сделает.
  
  «Аллигатор» похлопал ладонью по лысой макушке, обтянутой нейлоновой маской.
  
  — И как мы сможем провернуть это дело?
  
  — Отпустите жену. А я останусь с вами. Она может съездить к нашему адвокату, потом вернется с диском, и вы сможете уйти.
  
  — Значит, вот что ты задумал, — усмехнулся Морти. — А теперь послушай мой вариант. Мы оставим ее у себя и пошлем за диском тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы с ней что-то случилось. К тому же ее руку будет намного проще примотать к кусторезу, чем твою.
  
  И снова на улице промелькнул чей-то силуэт. Кто-то стоял около моего пикапа. А потом исчез. Я почувствовал, как сердце забилось быстрее.
  
  — Что? — спросил Морти, оглядываясь. — Он уже вернулся?
  
  По крайней мере у предводителя хватило ума не называть имени подельника. И похоже, бандит не заметил, что его имя уже было произнесено прежде.
  
  «Аллигатор» подошел к двери, выглянул во двор, пожал плечами и вернулся. На этот раз он встал не между мной и Эллен, а почти вплотную приблизился ко мне. Ведь именно от меня он хотел получить информацию.
  
  — Мне кажется, твой план, как это говорится… нежизнеспособен, — объяснил Морти. — Когда я выпущу твою жену, не важно, что бы ты ни говорил, она сразу же побежит в полицию. Если только она не самая глупая сука в мире. У меня есть более удачная мысль. Назови имя твоего адвоката.
  
  Я не хотел этого делать. И понял, что уже совершил ошибку, рассказав, что дискета находится у адвоката нашего сына. Конечно, не составило бы труда выяснить имя — в последние два дня его не раз упоминали в новостях. Однако я боялся, что если скажу сейчас про Натали Бондурант, они пойдут к ней домой посреди ночи и, если понадобится, убьют ее, чтобы получить дискету.
  
  Уголком глаза я заметил, что Эллен стала потихоньку продвигаться вдоль стены. Жена делала это медленно, почти незаметно. Все это время она стояла спиной к стене и не сводила с меня глаз. Морти в любой момент мог проследить за ее перемещением, но моя половина не делала резких движений, и бандит не заметил ее маневра.
  
  — Я задал тебе вопрос, придурок.
  
  — А я тебе ответил, что мы можем получить этот диск. И не важно, как зовут адвоката.
  
  Морти покачал головой:
  
  — Все, довольно. — Он взял кусторез, лежавший у меня на коленях. Одной рукой «аллигатор» схватился за опорную рукоятку, а другой — за рукоятку, где находился спусковой крючок. — Труднее всего будет подбирать тебе перчатки на зиму. Такие, чтобы пальцы на одной руке были короче, чем на другой. Хотя, наверное, тебе нужно просто надеть перчатку на руку, засунуть ее в эту хреновину, включить ее, и ты получишь желаемый результат.
  
  — Подожди! — крикнул я, пытаясь согнуть пальцы под лентой, чтобы лезвие не достало их. — Послушай меня!
  
  — На хрен мне тебя слушать? — бросил Морти и нажал на спусковой крючок.
  
  Я задержал дыхание, надеясь, что Эллен вовремя выдернет шнур. И когда бандит включил агрегат, увидел, как жена опустилась на пол. Если бы ее руки были связаны за спиной, ей пришлось бы вслепую искать розетку или выбить штепсельную вилку ногой, но ее руки были связаны спереди. Она села на колени, прижалась к стене, схватилась за вилку и выдернула ее.
  
  Эллен успела отключить кусторез от сети в тот момент, когда лезвия должны были заработать. Я почувствовал, как зубья дернулись и замерли, не успев сдвинуться с места. Теперь кончики моих пальцев покалывало еще сильнее, но по крайней мере они все еще оставались на месте.
  
  — Что за?.. — в недоумении крикнул Морти. Лысый еще раза два нажал на спусковой крючок, а потом понял, в чем дело.
  
  — Ах ты, сука! — заорал он, бросил кусторез мне на колени и направился к Эллен, которая все еще сидела у стены, с ужасом глядя на него.
  
  — Не трогай ее! — крикнул я. — Прекрати!
  
  В этот момент в гараже появился Дрю Локус.
  
  В руках он держал лопату, которую я обычно хранил в багажнике пикапа. Подбежав к Морти, он размахнулся ею как бейсбольной битой и ударил по голове.
  
  Лопата загудела как камертон.
  
  Бандит рухнул как подкошенный на ту самую газонокосилку, которую Локус так удачно сломал днем.
  
  — Дрю! — крикнул я. — Боже! Дрю!
  
  Я подумал, что Морти попытается встать или по крайней мере пошевелится, но ничего подобного. Он лежал неподвижно и, насколько я мог разглядеть, кажется, не дышал.
  
  Дрю стоял над ним. Вид у него был немного ошарашенный, он как будто не верил в то, что сейчас сделал, и что Морти даже не попытался оказать сопротивление.
  
  — Господи, — медленно произнес мой помощник, не сводя глаз с бандита.
  
  — Дрю! — крикнул я. — В доме еще один.
  
  Это привело его в чувство. Едва он поднял глаза от распростертого на полу Морти, как в дверях появился темноволосый. В руках он держал стопку листков. И хотя его лицо скрывала маска, он сразу же понял, что ситуация изменилась, и не в его пользу.
  
  Бандит, швырнув бумаги, кинулся бежать. Наш спаситель тут же сориентировался, замахнулся лопатой, но черенок зацепился за рукоятку газонокосилки, и садовое оружие выпало из рук Локуса. Дрю споткнулся, вновь схватил лопату, однако к тому времени темноволосый уже скрылся из виду.
  
  Здоровяк все равно побежал за ним.
  
  Я предпринял отчаянные попытки освободиться, изо всех сил сгибая и скрючивая пальцы на правой руке, и наконец вытащил их из зубьев кустореза. Теперь нужно было избавиться от изоленты. Одновременно я попытался освободить левую руку, прикрученную к стулу. Как только высвобожу одну руку, смогу развязать и вторую.
  
  Эллен встала и направилась ко мне. Ее руки были связаны, но пальцы оставались свободны, и она сорвала изоленту, которой прикрепили ко мне кусторез. Несмотря на то что аппарат был отключен от сети, жена, похоже, страшно боялась, что каким-то волшебным образом кусторез может вдруг заработать. Я почувствовал, как начинаю заражаться этим иррациональным страхом.
  
  Несколько секунд спустя появился Дрю.
  
  — Не смог поймать этого подонка, — объяснил он, тяжело дыша. — Сел в машину и уехал.
  
  Эллен освободила мою руку, привязанную к кусторезу, и я осторожно снял ленту, которой был заклеен ее рот.
  
  — О, Джим! Боже! — воскликнула она.
  
  Дрю помог нам обоим освободиться от ленты. Я обнял супругу, прижал ее к себе, а другой рукой похлопал по плечу Локуса.
  
  — Я пришел, чтобы починить газонокосилку, — объяснил он.
  Глава двадцать седьмая
  
  Первым делом я убедился, что с Эллен все в порядке. Когда я сказал ей, что собираюсь вызвать «скорую помощь», жена ответила, что в этом нет необходимости. Она была страшно напугана, но не ранена. Гораздо больше Эллен волновало мое состояние. Рука не пострадала, но нападавшие ударили меня по голове. Впрочем, я не собирался звонить по этому поводу в Службу спасения.
  
  — Я как раз собирался свернуть к вашему дому, — объяснил Дрю, — как вдруг заметил припаркованную на дороге машину. Сначала подумал, что это полицейские, о которых ты мне говорил, но потом разглядел автомобиль и понял, что он вряд ли принадлежит полиции. Я оставил свою машину на обочине, подошел к дому и увидел какого-то человека, который вел по двору эту леди, — указал Локус на Эллен. — Она была связана, и я понял, что здесь творится что-то неладное.
  
  — Это Дрю. — Я понимал, что момент не самый подходящий для официального представления. — Мой новый помощник. Он работал со мной сегодня. Дрю, это моя жена Эллен.
  
  Спаситель и спасенная обменялись рукопожатиями, потом супруга обняла его.
  
  — Спасибо. — Она все еще дрожала от страха.
  
  Дрю посмотрел через ее плечо на неподвижно лежащего Морти. Кровь текла из раны на голове, пропитала маску и капала на газонокосилку.
  
  — Кажется, я убил его, — проговорил он.
  
  Эллен отошла от Локуса и посмотрела на бандита.
  
  — Надеюсь, что да.
  
  — Нет, — медленно ответил Дрю. — Это очень плохо.
  
  Я склонился над Морти, осторожно взял край пропитанной кровью маски и стянул ее. Бросив чулок на газонокосилку, еще ниже склонился над «аллигатором». Его глаза смотрели в потолок, и я не заметил, чтобы он дышал.
  
  — Милая. Тебе все же придется вызвать «скорую помощь». Кажется, он мертв, но мы в любом случае должны позвонить.
  
  — Мне нужно убираться отсюда, — буркнул наш спаситель.
  
  — Дрю, — остановил я его, — тебе не о чем беспокоиться. Ты спас нам жизнь. В твоих действиях нет ничего преступного.
  
  — Вы не понимаете, — тихо повторил он. — Мне нужно уйти.
  
  — Но почему? — спросила Эллен.
  
  — Я только что вышел из тюрьмы. За такое меня опять отправят за решетку.
  
  — Нет, они не сделают этого после того, как я расскажу полиции, что случилось. У тебя есть двое свидетелей: я и Эллен, — мы подтвердим, что ты спас нам жизнь. Дрю, ты настоящий герой. Обезвредил одного из нападавших и прогнал другого.
  
  Локус выслушал, но, похоже, мои слова не особенно убедили его.
  
  — Полиции все равно, когда у тебя есть судимость.
  
  Эллен дотронулась до его руки:
  
  — Дрю, ты поступил правильно. Мы тебя обязательно прикроем.
  
  — Вы не знаете полицейских, — по-прежнему колебался наш спаситель. — Если у них есть предлог снова посадить тебя, они это сделают. — Локус посмотрел на меня. — Ты не можешь сказать, что сделал это сам? Будто освободился, схватил лопату, когда он напал на твою жену, и ударил его? Они это поймут. А Эллен будет свидетелем. Ты не привлекался, поэтому копы будут к тебе более снисходительны, чем ко мне.
  
  Он спас нам жизнь. И это вдвойне осложняло ситуацию.
  
  — Дрю, полицейские все равно в конце концов все выяснят. Найдут несоответствия в наших показаниях, узнают, что ты сидел и что мы пытались покрыть тебя. Это только ухудшит ситуация. Для всех, особенно для тебя, потому что ты был судимым.
  
  Локус мрачно кивнул, но я понял, что не убедил его.
  
  — Даже не знаю, что делать.
  
  — Дрю, есть еще кое-что. Очевидно, что эти двое убили Лэнгли. По крайней мере такой вариант нельзя исключить. Они искали у нас то же самое. Ты не просто спас нас. Ты помог найти убийцу, а теперь у полиции появится шанс задержать его сообщника.
  
  — Наверное, — согласился Дрю, и его лицо немного просветлело.
  
  — И кроме того, — добавил я, — ты, возможно, помог освободить нашего сына из тюрьмы.
  
  Я посмотрел на Эллен и понял, что она думала о том же. Но я боялся высказывать свои надежды вслух, чтобы не испортить все.
  
  — Я позвоню в 911. — Она побежала в дом, как будто каждая минута промедления стоила Дереку лишних часов пребывания в тюрьме.
  
  — Спасибо тебе, Дрю, — снова поблагодарил я.
  
  Локус покачал головой.
  
  — Не знаю, — повторил он. — Просто не знаю. — И направился к двери.
  
  — Дрю, ты куда?
  
  — Понятия не имею. — Спаситель двинулся к своей машине.
  
  Я окликнул его:
  
  — Дрю, ты должен остаться! У полиции нет причин арестовывать тебя. Ты не нарушил режим досрочного освобождения, спасая нам жизнь. Они поймут, почему ты это сделал.
  
  Но здоровяк даже не остановился, и вскоре его поглотила ночь.
  
  Я не собирался бежать за ним и тащить назад, но поставил его в известность, что расскажу полиции все как было и они без труда смогут его найти.
  
  Подойдя к двери, увидел свои болтавшиеся в замке ключи. Я вытащил их и убрал в карман. Эллен сидела на кухне и говорила по телефону.
  
  — Полиция уже едет.
  
  Она прижалась ко мне, и я обнял ее.
  
  — Наверное, это он их прислал.
  
  — Кто? — спросила жена, отстраняясь и глядя на меня.
  
  — Конрад. Это он их прислал.
  
  — Нет, — возразила моя половина, качая головой, — он не мог.
  
  Я обнял ее за плечи.
  
  — Эллен, — твердо продолжил я. — Все сходится. Этим людям нужен был диск с его романом. И они, вероятно, могли убить нас за него. По крайней мере тот парень в гараже чуть не отрезал мне пальцы.
  
  — Нет, Джим. Ничего не сходится, — по-прежнему стояла на своем супруга. — Это бессмыслица.
  
  — А кому еще, кроме Конрада, это было нужно? Он украл книгу у студента, и все эти годы ему удавалось это скрывать. Я не удивлюсь, если он убил тогда того парня. Столкнул его с водопада и обставил все как самоубийство. Бретт Стокуэлл мог всем рассказать, что это он написал роман, а Конрад Чейз — просто мошенник.
  
  — Джим, ты должен выслушать меня.
  
  — Нет, это ты должна меня выслушать. Не знаю, почему ты продолжаешь защищать этого человека. Я понимаю, что он твой босс. Но возможно, он убийца. Даже если Чейз не сам убил Лэнгли, то послал этих двоих, чтобы они сделали за него грязную работы. А когда Конрад понял, что есть еще и диск с романом, он прислал их сюда.
  
  — Я отдала ему дискету.
  
  Я посмотрел на нее и не сразу понял, о чем она говорит.
  
  — Что?
  
  — Дискету, которую ты отдал Натали Бондурант. Я попросила вернуть мне ее. Сказала, что ей больше не нужно хранить дискету. А потом передала ее Конраду. Я встречалась с ним за обедом.
  
  — Не понимаю. Почему ты это сделала? Почему сначала не сказала об этом мне?
  
  — Джим, он не убийца. Не спорю, мой начальник — самонадеянный кретин. Но Чейз никого не убивал. И не мог прислать этих людей. У него не было причин для этого. Дискета уже у него.
  
  Боль в голове, которая до некоторых пор была вполне терпимой, теперь стала просто невыносимой.
  
  — Это бессмысленно, — буркнул я.
  
  Эллен посмотрела в сторону черного хода и вдруг закричала.
  
  Я обернулся и увидел стоявшую там тень. Мужчина. Крупный мужчина.
  
  Когда он вышел на свет, я узнал Дрю.
  
  Он открыл дверь.
  
  — Простите, если напугал вас. — Локус посмотрел на меня. — Я решил, что вы были правы, и вернулся. Расскажу полиции, что случилось на самом деле.
  Глава двадцать восьмая
  
  Через минуту мы услышали вой сирен.
  
  «Скорая помощь» приехала слишком поздно. Дрю стоял у дверей в гараж и с тревогой наблюдал, как врачи обследовали Морти. Убедившись, что он мертв, медики постарались не двигать тело.
  
  К тому моменту, когда прибыл Барри Дакуорт, на месте преступления стояло уже с полдюжины полицейских машин. Я подумал, что скоро сюда приедет и телевидение. Им даже не придется уточнять, как проехать к нашему дому. Здесь уже второй раз за неделю произошло убийство.
  
  Эллен заварила большой кофейник. Не то чтобы хотела показать, какая она рачительная хозяйка, несмотря на сложную ситуацию, просто ей нужно было чем-то заняться. И я в очередной раз порадовался, что она избавилась от выпивки.
  
  После того как медики закончили обследовать тело Морти, мы с Дрю вернулись в дом и сели за кухонный стол. Жена заглянула сначала в холодильник, а потом в морозилку в поисках чего-нибудь съестного.
  
  — Не беспокойся, — махнул я рукой. — Кофе будет вполне достаточно.
  
  — Нашла! — обрадовалась Эллен. Из дальнего угла морозильника она достала замерзший пирог, своим внешним видом напоминавший археологический артефакт.
  
  — Хорошо, что ты вернулся, — поблагодарил я Дрю.
  
  — Посмотрим, чем все это закончится, — неуверенно произнес он.
  
  В этот момент в кухне появился Барри. Я вкратце рассказал ему обо всем, что случилось. Когда детектив понял, что один из нападавших еще на свободе, обратился к Локусу. Ведь тот преследовал преступника и видел, как он садился в автомобиль. Дакуорт попросил Дрю описать эту машину. Тот сказал, что она напоминала автомобиль «джи-эм». А возможно, это был «бьюик» или «понтиак». Четыре двери, белого цвета. Колеса забрызганы грязью. Барри позвонил в управление и дал ориентировку, чтобы полиция могла приступить к поискам машины в Промис-Фоллс.
  
  Дакуорт сел за стол и, когда Эллен предложила ему выпить кофе и съесть кусок холодного пирога, с удовольствием согласился перекусить. Затем приготовился выслушать наши показания.
  
  Я начал первым. Рассказал, как к нам пришли двое, связали меня, затащили в сарай и засунули мои пальцы в кусторез. Потом слово взяла Эллен. Темноволосый ворвался в дом, привязал ее к стулу и ушел, а через некоторое время вернулся и притащил ее в сарай, когда я захотел убедиться, что с ней все в порядке.
  
  Затем настала очередь Локуса.
  
  — А ведь я вас знаю. Только не помню откуда, — заметил детектив, устало глядя на него.
  
  — Я ограбил банк, — небрежно бросил тот.
  
  — А, теперь вспомнил, сукин вы сын.
  
  — Пять лет назад, — добавил Дрю. — В Саратоге, штат Мэн.
  
  — Плохо, — скривился Дакуорт.
  
  — Если вы насчет того, что меня поймали, когда я только выходил из дверей банка, то вы правы. Немного замешкался, и кто-то включил сигнализацию, а когда вышел, меня поджидали полицейские.
  
  Детектив кивнул.
  
  — Не думаю, что вам много дали.
  
  — Нет.
  
  — Вы уже освободились?
  
  — Около шести недель назад, — объяснил он. — Мистер Каттер дал мне работу, мы убираем лужайки.
  
  — Как мило с его стороны. — Барри посмотрел на меня. — А что вы делали здесь сегодня вечером?
  
  — Я сломал газонокосилку мистера Каттера и зашел починить, чтобы мы могли работать с ней завтра.
  
  Дакуорт посмотрел на меня, желая получить подтверждение его словам. Я кивнул.
  
  Мы с Эллен рассказали, что случилось после появления Дрю. Как он увидел темноволосого мужчину, который вел Эллен в сарай, а потом понял, что с нами случилась беда. Как жена смогла отключить кусторез, после чего человек, которого я знал под именем Морти, бросился на нее, но потом в гараж вбежал Дрю и ударил его по голове лопатой, которую взял из моей машины.
  
  — Он спас нас, Барри, — повторил я.
  
  — Те люди… вы не встречали их раньше?
  
  Я объяснил, что видел только лицо Морти, да и то после смерти, но мы не знали его. Ни я, ни Эллен не имели ни малейшего представления, кем был другой парень.
  
  — Но у него была татуировка. На руке. В виде ножа. И, как я уже сказал, — темные волосы.
  
  — Вы подтверждаете его показания? — спросил Барри Эллен. Она кивнула. — Неужели сообщник даже не называл его имени?
  
  — Морти был достаточно умным, чтобы не произносить его вслух, — заметил я.
  
  — Может, они и не хотели убивать вас. Иначе почему старались не обращаться друг к другу по имени?
  
  — Не знаю, — признался я.
  
  — Значит, ты говоришь, они приходили за диском?
  
  — Да, за дискетой с романом. Я уже рассказывал, но тебя моя история не заинтересовала, — напомнил я. — На дискете была копия романа с компьютера Бретта Стокуэлла — бывшего студента Конрада Чейза. Правда, в те времена Чейз был обычным профессором, а не президентом колледжа Теккерей.
  
  Барри записал все в блокнот.
  
  — А почему дискета представляла для него интерес?
  
  — Потому что книга, которую опубликовал Конрад, очень похожа на тот роман.
  
  — И что ты пытаешься этим сказать? — нахмурил брови детектив. — Думаешь, президент колледжа Теккерей послал двух громил, чтобы они вас пытали, выяснили, где находится дискета, а потом, возможно, прикончили обоих?
  
  — Нет, — вмешался Эллен. — Все не так. Это полная бессмыслица, потому что дискета уже находится у Конрада. Я отдала ее Чейзу сегодня днем.
  
  Я посмотрел на нее и покачал головой.
  
  В комнату вошел офицер полиции в штатском. Он обратился к Барри:
  
  — Мы пытались найти удостоверение личности погибшего, но в его карманах нет ничего. Только наличные. И довольно приличная сумма. Около двух кусков.
  
  — Хорошо, — кивнул Дакуорт, и офицер ушел. Барри оторвал взгляд от своего блокнота. — Кому еще могла понадобиться дискета? Кто знал, что она у вас?
  
  — Понятия не имею, — пожал я плечами. — Жена Конрада Иллина могла об этом подозревать, но если дискета уже у Конрада, то скорее всего ей известно об этом.
  
  — Кто-нибудь еще?
  
  Я сосредоточился. Пенни сказала, что могла разболтать о существовании романа, который Дерек нашел в компьютере. Но знала ли она о дискете? Скорее всего нет.
  
  Барри сделал еще какие-то пометки в блокноте, потом отложил ручку, взял вилку и принялся есть пирог.
  
  — Джим, я давно тебя знаю. Ты хороший парень, и у тебя есть голова на плечах. Но то, что ты сейчас говоришь, просто не лезет ни в какие рамки.
  
  — Барри, — взяла слово Эллен. — А может быть, Лэнгли убили те же самые люди, которые напали на нас сегодня?
  
  Барри положил вилку.
  
  — Не знаю, Эллен.
  
  — Какая бы цель у них ни была, что бы они ни искали, неужели вам не кажется, что эти два события связаны? Сегодняшнее происшествие и то, что случилось в доме Лэнгли несколько дней назад?
  
  Дакуорт медленно дожевал кусок пирога и проглотил.
  
  — Лэнгли убили, компьютер пропал, а потом несколько дней спустя двое мужчин нападают на нас и требуют дискету, которая имела отношение к компьютеру. Разве вам это ни о чем не говорит?
  
  — Я понимаю, к чему вы клоните, Эллен.
  
  — Наш сын Дерек не причастен к тому, что случилось сегодня, — продолжала Эллен. — Он сидит в тюрьме и никак не мог нанять этих громил, чтобы они пытали его родителей. Мальчишка не имеет никакого отношения к тому, что случилось здесь, или к убийствам Лэнгли. Барри, вы должны отпустить Дерека. Он невиновен.
  
  Что-то промелькнуло в глазах Дакуорта. Как будто ему уже было известно обо всем. Я надеялся, что он не из тех, кто готов пожертвовать жизнью невинного человека ради своей репутации. Арест нашего сына на некоторое время возвысил его, стал козырной картой, и детективу было бы неприятно от него отказываться.
  
  — Посмотрим, Эллен. Вы же знаете, что у него оказались более тесные отношения с миссис Лэнгли, чем казалось на первый взгляд.
  
  Минуту мы молчали. Потом Эллен подошла к Барри, склонилась над ним, посмотрела в глаза и произнесла:
  
  — Он этого не делал. И вы прекрасно об этом знаете.
  
  Барри отодвинул тарелку.
  
  — Я хотел бы поговорить с каждым из вас. — Дакуорт посмотрел на Локуса. — Начну с вас. — Детектив увел Дрю с собой.
  
  — Грабитель банков? — спросила меня Эллен.
  
  — Не имею возможности проверять биографию своих новых сотрудников.
  
  — Все в порядке, — успокоила меня жена. — Я тебя ни в чем не обвиняю. Просто никогда раньше не встречала грабителей банков.
  
  — Сейчас мне все равно, будь он хоть Бостонским Душителем. Только надеюсь, что Барри не сделает какой-нибудь глупости и не предъявит ему обвинения. — Я встал и прислонился к холодильнику, чувствуя себя совершенно опустошенным. Визит двух непрошеных гостей совершенно выбил меня из колеи. Но вопросы, возникшие после этого неприятного происшествия, казались мне не менее утомительными. Тем более что некоторые из них относились к моей жене. — Эллен, зачем ты отдала дискету Конраду?
  
  — Я считаю, что поступила правильно. Но мне трудно будет объяснить причины моего поступка.
  
  — Иногда у меня возникает мысль, что ты до сих пор испытываешь к нему какие-то чувства.
  
  Жена бросила на меня усталый и немного грустный взгляд.
  
  — Ты ведь это не серьезно, правда?
  
  — Что?
  
  — Я презираю этого человека. — Она сделала паузу. — Даже больше, чем ты думаешь.
  
  — Тогда почему помогаешь ему? Неужели ты не видишь, что происходит? Не можешь сложить все воедино? Не понимаешь, что он сделал?
  
  — Ты видишь то, что хочешь видеть, — отрезала Эллен.
  
  — Нет, это ты старательно закрываешь на все глаза, — парировал я. — Даже если Конрад не посылал сюда этих бандитов, он все равно имеет к этому отношение. Должен же Чейз каким-то образом скрыть тот факт, что неожиданно всплыл компьютер его бывшего студента, у которого он украл роман. Конрад узнал, что было в компьютере, и либо сам пошел к Лэнгли, либо послал кого-то, чтобы эти люди забрали его. Но что-то не заладилось, и в результате вся семья погибла.
  
  — Нет. Компьютер уже был у него.
  
  — Что?
  
  — Он сказал мне. В пятницу, когда Лэнгли были еще живы, ему позвонил Альберт.
  
  — Минутку. Значит, Лэнгли сам отдал ему компьютер?
  
  — Адам рассказал своему отцу о компьютере, в котором они с Дереком копались и нашли кое-что интересное. Альберт тут же понял, что это может быть. Лэнгли узнал книгу и сообразил, что она идентична роману Конрада. Поэтому он позвонил Конраду и все ему рассказал. Чейз пришел в офис Альберта и забрал компьютер. Лэнгли был адвокатом Конрада и его старым другом.
  
  Я отошел от холодильника, направился было к раковине, но потом вернулся. На лбу у меня выступил пот, и я вытер его рукой.
  
  — Это тебе сказал Конрад?
  
  — Да.
  
  — И ты поверила ему?
  
  Эллен сделала паузу.
  
  — Да.
  
  — Боже, это… просто не укладывается у меня в голове! Но если те парни, которые пришли к нам сегодня, не знали, что дискета у Конрада, они могли не знать и о том, что компьютер находился у него, когда пришли той ночью к Лэнгли.
  
  — Понятия не имею, — ответила Эллен. — Меня это мало волнует. Какое мне до них дело? Сейчас главное для меня — это поскорее вытащить Дерека из тюрьмы. Я хочу, чтобы его освободили и мы смогли обо всем забыть. Меня не волнует эта чертова книга, мне плевать на Конрада и на все остальное. По крайней мере пока Дерек в тюрьме.
  
  Я медленно подошел к ней и обнял.
  
  — Знаю.
  
  Но не исключено, что Конрад и не имел отношения к тому, что случилось сегодня ночью. Возможно, не был он причастен и к убийству Лэнгли. Но все же авторство книги оставалось под вопросом.
  
  Если роман написал Бретт Стокуэлл, а Конрад хотел украсть его, то либо он ему хорошо заплатил, либо сделал что-то еще. В противном случае, если бы парень остался жив, Чейзу вряд ли сошло бы подобное с рук.
  
  После того как Барри допросил Дрю, он пригласил в гостиную Эллен. Мы с Дрю остались в кухне.
  
  — Итак, — улыбнулся я, стоя у стола. — Ты у нас грабитель банка?
  
  — Хреновый вышел из меня грабитель, — признался Дрю. — Это было мое первое дело. И я провалил его.
  
  — Почему ты пошел на это?
  
  — Мне нужны были деньги. — Он посмотрел на меня так, словно я был идиотом. — Я должен был обеспечивать своего ребенка.
  
  Вспомнилось, как он сказал, что у него больше нет детей. Вместо того чтобы вдаваться в подробности, я спросил:
  
  — Как прошла беседа с детективом Дакуортом?
  
  Он пожал плечами и посмотрел на часы, висевшие на стене кухни. Было уже около полуночи.
  
  — Завтра мы будем работать?
  
  Я устало улыбнулся:
  
  — Давай я заеду за тобой не в восемь, а в девять.
  
  — Хорошо. Если только меня не заберут.
  
  Мне хотелось приободрить Дрю, но я не знал, что ему сказал Барри.
  
  — Ты ведь мог сказать, что это ты убил его, — вдруг произнес он. — Полицейские не раздумывая поверили бы тебе. Но не мне — человеку с судимостью. — Локус нахмурился. — А я уже начал думать, что ты нормальный человек.
  
  Меня поразили эти слова. Вряд ли я мог произвести на Дрю плохое впечатление при первой встрече — по крайней мере не видел для этого причин. И потом, что означало понятие «нормальный человек» с точки зрения Локуса? Некто, готовый заявить, что совершил убийство, хотя на самом деле никого не убивал? Не слишком ли многое брал на себя Дрю, когда просил меня о подобном, даже после того как спас жизнь мне и Эллен? Возможно, что и нет. На самом деле я так бы и сказал, если бы был уверен, что полиция мне поверит. Но подельник Морти все еще оставался на свободе. И каким бы бандитом он ни был, его версия случившегося могла пойти вразрез с моими показаниями. Поэтому разумнее всего было сказать правду. Я только надеялся, что она не навредит Локусу.
  
  Наконец Барри вызвал меня. Оставшись наедине, мы опять стали обсуждать произошедшее, как будто Дакуорт нашел какие-то несоответствия в наших показаниях и хотел докопаться до истины.
  
  Под конец я спросил:
  
  — Вы же не станете предъявлять ему обвинения? Если бы не Дрю, мы с Эллен, наверное, были бы уже мертвы.
  
  Барри отрицательно покачал головой, но вслух сказал лишь:
  
  — Как твоя рука?
  
  На пальцах остались отметины в тех местах, где они были зажаты тисками, но кожа не была даже поцарапана.
  
  — Нормально.
  
  — Тебе чертовски повезло.
  
  — Да, — согласился я. — У меня подкова на заднице.
  
  Мы вместе вернулись в кухню. Эллен и Дрю сидели на веранде и разговаривали. Еще один полицейский в штатском, держа что-то под мышкой, бочком прошел мимо них и заглянул в кухню.
  
  — Детектив. — Он показал Барри пластиковый пакет, в который обычно упаковывали улики. — Мы нашли пистолет.
  
  — «Глок-19», — уточнил Дакуорт. — Девять миллиметров. Лэнгли были убиты из девятимиллиметрового оружия.
  
  Мои брови удивленно полезли наверх.
  
  — Где вы это нашли? — спросил полицейского Барри.
  
  — Около дороги, в траве. Мы пометили место.
  
  — Что случилось? — вмешался я. — Вы говорите, что это пистолет, из которого убили Лэнгли?
  
  Детектив покачал головой:
  
  — Никто этого не говорит. Пока не говорит. Если это то самое оружие, оно всплыло весьма неожиданно. После убийства Лэнгли мы обыскали здесь каждый дюйм. — Он велел полицейскому унести оружие и обратился к Дрю: — Вы говорите, что преследовали второго человека?
  
  — Да, он успел далеко убежать. Я не смог поймать его. Я сильный, но медленно бегаю.
  
  — Вы не заметили ничего странного, когда он садился в машину? Может, преступник что-то выбросил?
  
  Дрю задумался.
  
  — Он прыгнул в машину и закрыл дверь, потом вдруг открыл ее, однако когда я подбежал к нему близко, дал по газам и сорвался с места как сумасшедший.
  
  — Пойдемте, покажете, где стояла машина, — предложил Барри.
  
  Мы вместе вышли из дома. Дакуорт, Дрю и полицейский, который принес пистолет, шли впереди, мы с Эллен следовали за ними.
  
  — Так, — сориентировался Локус. — Было темно, как и сейчас, но машина стояла вот здесь, в нескольких метрах от шоссе.
  
  Барри кивнул. Полицейский достал фонарь и посветил вперед. Дрю указал на шоссе:
  
  — Мне пришлось оставить свой автомобиль там, потому что я не мог ее объехать.
  
  Я, прищурившись, посмотрел в темноту, куда указывал Дрю, и увидел машину, похожую на старый «форд-таурус» или «меркьюри».
  
  Локус остановился:
  
  — Кажется, это было где-то здесь.
  
  — А машина! — уточнил Барри. — Она стояла на дороге?
  
  — Верно.
  
  — Значит, когда приятель убитого парня садился в нее, он оказался вот здесь, с правой стороны от дороги? — Полицейский посветил фонариком на тот участок.
  
  — Ага, — кивнул здоровяк. Фонарь выхватил маленький флажок, которым, как я догадался, было помечено место, где нашли пистолет. — Что это? — спросил Дрю.
  
  — Там наш друг выбросил пистолет, — сплюнул Барри. — Вот сукин сын.
  Глава двадцать девятая
  
  Полицейские закончили работу только под утро. Время для звонков было не самым подходящим, но когда Эллен предложила связаться с Натали Бондурант, рассказать ей о случившемся и о том, как последние события могут повлиять на дальнейшую судьбу Дерека, я согласился.
  
  Если Натали и рассердилась за то, что ее подняли с постели в столь ранний час, то не подала виду.
  
  — Я постараюсь узнать, какой версии будет придерживаться следствие теперь, когда они нашли пистолет, — пообещала она. — И как можно быстрее.
  
  Несмотря на пережитое потрясение, мы спали хорошо, что было для нас полной неожиданностью. Наверное, впервые после ареста Дерека у нас появилась надежда.
  
  — У меня большие надежды на сегодняшний день, — призналась утром Эллен. — Хочу увидеться с Натали, и, возможно, удастся встретиться с Дереком.
  
  Я обрадовался, когда увидел Дрю на обочине дороги около дома его матери. Барри не изменил своего решения, и Локуса не арестовали.
  
  — Привет, — поздоровался я, когда он сел в мой пикап.
  
  — Доброе утро.
  
  — Как ты?
  
  — Устал. Помнишь того детектива? Когда я сел в машину, чтобы ехать домой, он задержал меня и опять стал задавать вопросы. Причем раза два спрашивал одно и то же.
  
  — Все прошло нормально?
  
  — Наверное, он в конце концов понял, что мы сказали правду.
  
  — А в остальном у тебя все хорошо?
  
  Глупый вопрос. Прошлым вечером он убил человека. И пусть спасал жизнь другим людям, такой поступок нелегко пережить. По крайней мере меня еще долго мучили бы воспоминания.
  
  — Я все думал, приедешь ты сегодня или нет, — сказал вдруг Дрю.
  
  — Почему?
  
  — Из-за моей судимости, — ответил он. — Потому что вы узнали, что я был в тюрьме.
  
  — После того что ты сделал прошлой ночью для меня и Эллен, я был бы последним засранцем, если бы бросил тебя.
  
  Он кивнул и посмотрел вперед через лобовое стекло.
  
  — А как у вас дела? — спросил он. — Все нормально?
  
  — Да. — Я понимал, что мне стоит поговорить с компаньоном, поддержать его. Я чувствовал, как ему грустно. — Непросто выйти из тюрьмы и все начать сначала.
  
  Локус кивнул:
  
  — Это все равно что заново родиться. Тебя выбрасывают в мир, к жизни в котором ты совсем не готов. Ни работы, ни денег, ни места, куда можно вернуться.
  
  — По крайней мере у тебя есть мать.
  
  Здоровяк снова кивнул:
  
  — Да, и я встретил старого приятеля. Парня по имени Лайл. Он одолжил мне старую машину. Без машины мне было бы совсем тяжело. Я приезжал на ней вчера вечером к вам.
  
  — Вчера ты говорил, что у тебя был ребенок. Что тебе нужны были деньги.
  
  — Да.
  
  — Но теперь ты его потерял? Это из-за того, что сел в тюрьму?
  
  — Нет. Ребенок умер.
  
  «Что ты сказал? Какой кошмар!» — эти слова первыми пришли мне в голову, но я сдержался.
  
  — Даже представить себе не могу, каково это — потерять ребенка. Когда это случилось?
  
  — Недавно. Вскоре после того, как ей исполнилось восемнадцать. Я никогда не смогу этого забыть.
  
  — А как же ее мать?
  
  Дрю покачал головой:
  
  — Понятия не имею, где она и что с ней. Подсела на иглу и давно пропала.
  
  — А кто же присматривал за твоей дочерью, пока ты был в тюрьме? Твоя мать?
  
  Он внимательно посмотрел на меня:
  
  — Да. Моя мать. Поэтому теперь, когда она постарела, я чувствую, что должен помогать ей.
  
  — Конечно, — согласился я. Потом подождал немного и спросил: — Как это случилось?
  
  — Что?
  
  — С твоей дочерью?
  
  Локус молча провел языком по внутренней стороне щеки. Потом заговорил:
  
  — Она была больна. И не смогла вовремя получить помощь, хотя так нуждалась в ней.
  
  — Врачи, — догадался я. — Они что-то упустили из виду?
  
  Дрю лишь пожал плечами. Было видно, что он не хочет говорить об этом. Я подумал, что воспоминания о случившемся причиняют ему сильную боль и мои вопросы затрагивают слишком личные моменты его жизни.
  
  — Прости. — Я прекратил расспросы.
  
  Первый дом, около которого мы остановились в тот день, принадлежал Уолтеру Бюргессу — бывшему учителю Бретта Стокуэлла. Я был здесь в первый раз после того, как он попросил меня заняться участком.
  
  Уолтер вышел поприветствовать меня, в то время как его компаньон Трей Уотсон наблюдал за нами через дверь.
  
  — Здравствуйте. Может, вам что-то нужно, пока вы не приступили к работе?
  
  — Нет. Если только у вас есть какие-нибудь пожелания.
  
  — Вы там будьте поаккуратнее с томатами, которые растут позади дома. Трей не переживет, если с ними что-то случится.
  
  — Не волнуйтесь.
  
  Он откашлялся, словно собирался сказать нечто важное.
  
  — В вашей семье произошло много событий, с тех пор как вы в прошлый раз приезжали к нам.
  
  — Да, — подтвердил я. Разумеется, всем была известна история с Дереком. Вчерашнее происшествие в нашем доме пока еще не стало достоянием общественности.
  
  — Мне жаль, что у вас возникли такие проблемы. Когда вы были у нас в прошлый раз, спрашивали о Бретте. Сказали, что он написал роман, который сохранился в его старом компьютере.
  
  — Верно.
  
  — А вы его весь прочитали?
  
  — Нет.
  
  — И это все, что имелось на компьютере Бретта?
  
  — Я не знаю точно. А почему вы спрашиваете?
  
  Он покачал головой, как будто это было не важно.
  
  — Просто Трею стало любопытно. Вот я и решил спросить. Ничего особенного.
  
  У меня вдруг возникли подозрения на его счет. Я вспомнил, как Дерек впервые рассказал о том, что заметил исчезновение компьютера из комнаты Адама, и о том, что в том компьютере было. Сын сказал, будто они нашли там еще письма какому-то школьному учителю.
  
  — Письма, — вспомнил вдруг я.
  
  — Что, простите? — спросил Бюргесс.
  
  — В компьютере были письма. К учителю. Я вспомнил, Дерек говорил мне.
  
  Уолтер вздохнул.
  
  — Они были адресованы мне? Что там было?
  
  — Не знаю. Думаете, это письма вам?
  
  Он нервно облизнул губы.
  
  — Возможно. Стокуэлл писал мне тогда несколько раз. Эти письма… понимаете, юноша был немного увлечен мной. Если вам это, конечно, интересно. — Он покачал головой, словно пытаясь избавиться от воспоминаний. — Уверен, что теперь это не имеет значения. Трей переживает из-за этих вещей. Но это бессмысленно. У меня больше нет работы, которую я мог бы потерять. — Хозяин снова облизнул губы. — Если вы их найдете, скажете мне?
  
  — Обещаю, что не стану их читать.
  
  Он поблагодарил меня и вернулся в дом. Я подошел к Дрю, предупредил о грядках с томатами, потом сел на трактор и стал косить траву во дворе, а Локус обрабатывал более узкие участки газонокосилкой.
  
  Когда мы закончили и начали собираться, я думал, что Уолтер Бюргесс выйдет из дому, хотя бы для того чтобы просто сказать, что доволен работой, но дверь так и не открылась. Мы с Локусом сели в пикап.
  
  — Между ними что-то есть? — спросил Дрю, когда мы отъехали.
  
  — Ты о чем?
  
  — Ну, мне показалось, что у них роман. Хотя, если честно, я не имею ничего против подобных вещей.
  
  — Да.
  
  — Сегодня они крупно повздорили.
  
  — Продолжай.
  
  — Я ненадолго отключил газонокосилку, чтобы немного передохнуть, а потом продолжить. Ты был далеко на тракторе — кажется, на заднем дворе. Шум от него был не очень громким, и я услышал, как двое мужчин разговаривали на повышенных тонах. И похоже, у них назревала ссора.
  
  — Правда? — спросил я, включая на полную мощь кондиционер. — А о чем они спорили?
  
  — Сначала была обычная ругань. Один — не тот, который выходил поздороваться с нами, — говорил о грядках с томатами: боялся, что мы повредим их, — но потом они сменили тему разговора. Тот, который переживал за свои томаты, сказал: «Может, тебе приятнее с другими мальчиками, а не со мной?» И добавил что-то вроде: «Никогда не знаешь, как все обернется. Иногда старые проблемы возвращаются и больно кусают тебя за зад!»
  
  — Так прямо и сказал?
  
  — Ага.
  
  — А что ему ответил Уолтер — человек, выходивший к нам?
  
  — Он сказал, что тот слишком близко все принимает к сердцу, а потом предложил пойти и трахнуть самого себя.
  
  Я еще немного подкрутил кондиционер.
  
  — У каждого из нас свое дерьмо на тарелке.
  
  — Да, — согласился Дрю. — Это точно.
  
  Мы ехали на второй участок, когда зазвонил мой сотовый. Я не ожидал, что у Эллен так рано появятся новости, но в нашей ситуации ничего нельзя было знать наверняка. Я открыл крышку телефона и ответил, даже не посмотрев на номер звонившего:
  
  — Алло?
  
  — У тебя опять что-то с Лэнсом? — спросил мужской голос. Прошло некоторое время, прежде чем я понял, что на другом конце провода мэр.
  
  — Ты о чем, Рэнди?
  
  — Я думаю, вам пора завязать с этой дурью! — крикнул Финли. — Вчера он опоздал на работу, после того как ты приложил его лейкой по лицу, и сказал, что не сможет возить меня. А вечером, когда должен был отвезти меня на благотворительную акцию в эту чертову больницу, вовсе не появился. И сегодня утром я его тоже не видел.
  
  — Почему ты звонишь мне, Рэнди? Предлагаешь бросить работу и заменить Гэррика? Я мог бы заехать за тобой и подбросить куда нужно, но назад тебе придется добираться на моем тракторе.
  
  — Опять твои шуточки, — фыркнул он. — Я просто хотел спросить, не знаешь ли ты, где он. Звонил ему домой и на сотовый, обзвонил некоторых его знакомых. Но никто не видел Гэррика.
  
  — А почему ты думаешь, что я могу знать, где он?
  
  — Хотел узнать, не было ли у тебя с ним еще одной стычки. Если ты опять надрал ему задницу, так и скажи, и я перестану его искать.
  
  — Я этого не делал, Рэнди.
  
  — Значит, ты его не видел? С тех пор как нанес ему вчера визит?
  
  — Точно. — Если только он не был вчера с Морти. Но я еще вчера понял, что второй бандит не Лэнс, и с тех пор не изменил своего мнения. В противном случае ничего не сходилось. Если бы темноволосый действительно был Гэрриком, неужели он отказал бы себе в удовольствии рассчитаться со мной? Особенно когда я был привязан к стулу и не мог дать сдачи? Лэнс не удержался бы в подобной ситуации, как, впрочем, и я, если бы мы вдруг поменялись ролями.
  
  — Это не похоже на Лэнса, — продолжал мэр Финли. — Конечно, он подлец, но ответственный подлец.
  
  — Я бы с радостью помог тебе, Рэнди, но у меня сегодня много работы.
  
  — Ты где?
  
  — В смысле?
  
  — Твой пикап. Где он сейчас?
  
  — На севере города. В Бетуне.
  
  — Черт, это же недалеко от дома Лэнса. Поезжай к нему и посмотри, нет ли его там.
  
  — Рэнди, ты шутишь?
  
  — Ты ведь знаешь, где он живет?
  
  Я знал. Когда мы оба работали у Финли, я иногда подбирал его и подвозил до дома на машине мэра.
  
  — Забудь об этом, Рэнди. Пошли какого-нибудь мальчика на побегушках.
  
  — Послушай меня, Каттер. Вчера ты ворвался в ратушу и напал на сотрудника мэрии. И, насколько мне известно, полицию никто не вызывал. Ни я, ни даже Лэнс. Так что ты у меня в долгу. Кроме того, если этот тупой болван подвел меня вчера вечером из-за того, что получил по твоей вине сотрясение мозга, тогда…
  
  — Хорошо, — уступил я. — Так и быть, съезжу к нему. Но если он окажется дома и попытается выбить мне мозги, я буду очень зол на тебя.
  
  — Спасибо. Позвони мне потом. — Мэр повесил трубку. Прошло два года с тех пор, как я перестал возить Финли, но за последнюю неделю общался с ним больше, чем за все время работы у него.
  
  — Что мы делаем? — спросил Дрю.
  
  — Надо заехать кое-куда, — пояснил я.
  
  Свернул с Бетуна на Рейвен, поднялся в гору и повернул налево. Гэррик жил на втором этаже дома на две квартиры с лестницей снаружи. Я припарковал пикап у тротуара и заметил на дорожке у дома «мустанг» Лэнса.
  
  — Слушай, — спросил я Дрю, — а тот подонок вчера уехал не на этой машине?
  
  Вопрос, казалось, застал Дрю врасплох. Он помолчал немного, а потом сказал:
  
  — Нет. Не похоже. Я уже сказал полицейским. Там был «бьюик», четырехдверный.
  
  Совсем забыл.
  
  — Точно. Подожди меня. Я скоро.
  
  Я вышел из машины, поднялся по лестнице и постучал в дверь. Но никто не открыл.
  
  Попытался заглянуть через окошко двери внутрь, однако шторы на нем были задернуты. Тогда я снова постучал, потом заметил кнопку звонка и нажал. И опять тишина.
  
  Спустившись, достал телефон и позвонил Рэнди.
  
  — Машина у дома, но никто не открывает.
  
  — А ты не пытался войти? — спросил он.
  
  — Нет, не пытался. Я не собираюсь вламываться в чужую квартиру. Лэнсу это не понравится. С какой стати мне заходить туда без приглашения? Может, Гэррик ждет меня с ружьем наготове.
  
  — Господи, Каттер, что ты придумываешь?
  
  — Рэнди, ты хоть представляешь, как я провел последние двадцать четыре часа?
  
  — Нет. Что-то случилось?
  
  Я только покачал головой.
  
  — Когда-нибудь расскажу. После того как ты провалишься на выборах в конгресс, у тебя будет много свободного времени. Тогда…
  
  — Простите. — Ко мне подошел маленький китаец в цветастой рубашке и шортах.
  
  — Что?
  
  — Вы только что были наверху? — Он показал на квартиру Лэнса.
  
  — Да. То есть нет. Я постучал, но никто не открыл.
  
  — У меня с потолка что-то течет, — объяснил маленький человек. — Я живу внизу. Что-то протекает из верхней квартиры.
  
  Сказав Рэнди в трубку: «Подожди», я обратился к китайцу:
  
  — Покажите мне.
  
  Он отвел меня в квартиру, находившуюся под жилищем Лэнса, и показал на потолок. Прямо надо мной расползался темный круг диаметром примерно четыре дюйма.
  
  — Вчера его еще не было, — пояснил мужчина.
  
  — У вас есть стул, на который я мог бы встать?
  
  Хозяин принес с кухни табуретку и поставил под пятном.
  
  — Что бы это ни было, соседу придется платить за ремонт. Я уже позвонил ему и оставил сообщение, а тут как раз появились вы. Я не хочу, чтобы у меня был такой потолок. Он выглядит просто ужасно.
  
  — Вы не слышали, наверху не происходило ничего странного? — спросил я, взбираясь на табурет.
  
  — Вчера вечером меня не было дома, — ответил китаец улыбаясь. — Я танцевал. Насмотрелся разных телешоу и решил, что хочу научиться танцевать.
  
  — Отлично. — Я коснулся пятна кончиком указательного пальца. Поднеся палец поближе к глазам, потер его о другой палец, чтобы почувствовать текстуру.
  
  — Что это? — спросил мужчина. — Масло?
  
  — Нет. Это не масло. — Я поднес телефон к уху: — Рэнди? Ты еще на связи?
  
  — Да. А ты, вижу, совсем про меня забыл?
  
  — Рэнди, вызови сюда полицию. И возможно, тебе придется подыскать себе другого водителя.
  Глава тридцатая
  
  Смерть наступила не от удара лейкой.
  
  — Его уложили одним выстрелом, — объяснил Барри. — Прямо в сердце.
  
  — Вашу мать, — выругался мэр.
  
  Финли и Дакуорт смотрели на Лэнса, лежавшего на полу лицом вниз, одетого в одни трусы и футболку. Я внимательно посмотрел на его руки. Никаких татуировок. Кровь, вытекшая из раны, просочилась через половицы на потолок нижней квартиры.
  
  Я ждал около двери. Мне уже приходилось видеть мертвые тела, и труп Лэнса был не таким уж шокирующим зрелищем.
  
  Барри велел полицейским в штатском опросить соседей. Возможно, сосед снизу ничего и не слышал, но кто-то еще мог заметить нечто подозрительное.
  
  — Если они слышали выстрел, — спросил я, — то почему не вызвали полицию?
  
  Барри устало посмотрел на меня:
  
  — Никто не станет звонить в полицию, если услышит один выстрел. Люди просто думают: «Что это такое?» Прислушиваются, ожидая второго выстрела, а когда ничего не случается, думают, что это машина или еще что-нибудь подобное, и продолжают смотреть телевизор.
  
  Никогда не перестану удивляться, в каком мире мы живем.
  
  — Ты не знаешь, кто мог это сделать? — спросил Дакуорт.
  
  — Понятия не имею. Но это случилось вскоре после того, как мы с ним крупно повздорили. На этой неделе у нас с Лэнсом было несколько столкновений. Одно из них произошло в здании городской ратуши.
  
  — Это правда? — спросил Барри.
  
  — Да.
  
  — Что-то в последнее время каждое убийство так или иначе оказывается связанным с тобой. Ты не находишь это странным?
  
  — Немного.
  
  — Подождешь меня, ладно?
  
  — Хорошо. Буду у себя в машине.
  
  Когда я только понял, что с потолка стекала кровь, сразу же сообщил Дрю, что нам придется задержаться. Спустившись вниз, я увидел помощника, стоявшего у пикапа.
  
  — Что случилось? — спросил он.
  
  Я рассказал.
  
  — Мне кажется, что ты попал в полосу невезения. — В голосе Локуса не было ни намека на иронию.
  
  К нам подошел мэр и сразу же обратился ко мне, не удостоив Дрю даже кивком. Отличные манеры.
  
  — Можно тебя на минуточку?
  
  Мы отошли в сторону.
  
  — Совсем плохи дела.
  
  — Да, — согласился я. — Думаю, кому-то Лэнс очень не нравился.
  
  — Черт, Каттер. Если бы убивали всех засранцев на Земле, нас с тобой давно не было бы в живых.
  
  Я согласился только с половиной его высказывания.
  
  — Барри рассказал мне вкратце, что случилось у тебя прошлым вечером, — сообщил он. — С Эллен все в порядке? — Тревога в его голосе казалась почти искренней.
  
  — Да.
  
  — Думаешь, те люди хотели убить вас?
  
  — Не исключаю такой вариант.
  
  — К тому же твой сын все еще в тюрьме. Как говорится, беда не приходит одна, верно?
  
  — Рэнди, о чем ты хотел со мной поговорить?
  
  — Мне нужен шофер, — прямо заявил он.
  
  — На городской бирже труда можно подыскать подходящую кандидатуру; тебя же возил кто-то, когда у Лэнса были выходные. Возьми кого-нибудь из них.
  
  — Я хочу, чтобы ты снова поработал на меня, — не унимался он.
  
  — Не понимаю, — удивился я. — Ты знаешь, что я тебя не уважаю. К тому же разбил тебе нос.
  
  — Мне тогда досталось поделом. Я получил хорошую встряску и смог преодолеть черную полосу жизни.
  
  Вся жизнь Рэндалла была черной полосой.
  
  — Знаешь, что мне в тебе нравится? — заявил Финли. — Ты упрямый и не выносишь всякую дрянь. Мне нужен не просто водитель, а нечто большее. Ты помогаешь мне держать себя в руках. Если бы на прошлой неделе ты был со мной, я не пошел бы в дом для матерей-одиночек и не выставил себя круглым дураком. Ты затащил бы меня в машину прежде, чем я натворил дел. Лэнс плохо справлялся с такими вещами. Он просто лизал мне задницу и делал все, что я ему говорил. Он не знал, как удержать меня, чтобы я не переступил черту.
  
  — У меня тоже бывали промахи, — напомнил я. — Как тем вечером, с девушкой. Помнишь эту безобразную сцену, Рэнди? Она была еще ребенком.
  
  — Вот видишь, какой прекрасный пример. Это же Гэррик все подстроил. Думаю, он сам хотел ее трахнуть. Ты никогда не впутал бы меня в такую историю. У тебя есть эти, как там говорят? Моральные принципы. Лэнс потакал моим слабостям, а ты знал, как держать их в узде.
  
  — Значит, тебе нужна нянька, а не водитель.
  
  Рэнди улыбнулся:
  
  — Можешь думать так, если это делает тебя счастливее.
  
  — Надеюсь, у той девочки все сложилось хорошо.
  
  — У кого? — спросил мэр.
  
  Я вздохнул:
  
  — У той, которую ты ударил ногой по лицу, когда она укусила тебя за член.
  
  — Брось, Каттер, — отмахнулся от меня Финли, — той ночью я усвоил ценный урок и перестал иметь дело со шлюхами. Понимаешь, о чем я? Ты преподал мне этот урок. Я злился на тебя за нос, и не только за это, но ты заставил меня осознать ошибки, совершенные в жизни. Я тебе благодарен.
  
  Мне стоило немалых трудов сдержать себя и не рассмеяться.
  
  — Да, Рэнди, ты работаешь на своем месте. В умении вешать лапшу на уши тебе нет равных.
  
  Он усмехнулся:
  
  — Ты мне нравишься, Каттер, хоть и ненавидишь меня. Буду платить тебе вдвое больше, чем прежде. Совет это не одобрит, но я найду деньги. Тебе никогда не заработать столько денег своей газонокосилкой.
  
  Я задумался. Мне не было известно, как долго еще у Дерека будут проблемы с законом. И даже если вскоре его выпустят, услуги Натали Бондурант влетят нам в копейку. Стрижка газонов — хорошая работа, но оплачивалась она, разумеется, не так высоко, как моя предыдущая должность.
  
  — Позвоню тебе, — пообещал я.
  
  Рэнди одарил меня широкой улыбкой и постучал кулаком по плечу:
  
  — Мы еще поговорим.
  
  — Да. Тебе нужно время, чтобы как следует оплакать Гэррика.
  
  Он снова толкнул меня в плечо:
  
  — Какой же ты подлец!
  
  Я старался не думать о Лэнсе и о том, почему его убили, но мысли все время возвращались к этой теме. И никак не получалось найти связь между ним, убийством Лэнгли и пропавшим компьютером.
  
  Когда Барри спустился с лестницы, чтобы побеседовать со мной, от напряжения у меня заболела голова. Мы отошли подальше от Дрю, чтобы поговорить с глазу на глаз.
  
  — Что вы делаете с тем парнем? — спросил Дакуорт, кивая в сторону моего нового сотрудника.
  
  — Он оказался в нужном месте в нужное время и не один раз. Ты не веришь в совпадения? Я раньше считал это ерундой, но в последнее время изменил мнение. Попал в переплет прямо перед домом его матери, он помог мне, я узнал, что он ищет работу, и пригласил к себе.
  
  — Локус грабил банк, — напомнил Барри.
  
  — Я в курсе. Но не собираюсь использовать его услуги, чтобы подделывать налоговую декларацию или пополнить счет в банке.
  
  Детектив пожал плечами:
  
  — Твое дело. — Он откашлялся, давая понять, что собирается сменить тему. — Расскажи о вашей маленькой стычке с Лэнсом.
  
  — Некоторое время назад мэр предложил мне прокатиться с ним, а когда мы вернулись, Гэррик перегнул палку и я дал ему локтем под дых. Пару дней спустя он отомстил мне. Спрятался за моим прицепом, а когда я возвращался домой, исподтишка напал на меня, избил и оставил валяться на мостовой. А потом я отдал ему должок, пока он читал газету в буфете.
  
  — И что, вы никак не могли успокоиться?
  
  — Нет.
  
  — Одна из соседок сказала, что слышала кое-что вчера. Примерно около шести вечера. Собиралась посмотреть новости и вдруг услышала выстрел. Женщина подождала, но выстрел не повторился, и она решила, что ничего страшного не произошло.
  
  — Как ты и говорил, — заметил я.
  
  — Надеюсь, ты можешь вспомнить, где был в это время? — спросил Барри.
  
  — У меня есть свидетель, который подтвердит, где я был в тот момент.
  
  — Надеюсь, не тот мертвец, которого нашли в твоем гараже?
  
  — Нет, он пришел позже. Один из твоих полицейских. Тот, что дежурил у дома. Он как раз уезжал, и мы с ним перекинулись парой слов.
  
  Барри кивнул:
  
  — Понятно. — Я думал, что он закончил, но Дакуорт вдруг продолжил: — Та леди, которая слушала новости… все-таки она поступила не так, как большинство людей на ее месте. Встала, подошла к двери и высунула голову, желая убедиться, что все в порядке.
  
  — Но не услышала второго выстрела и вернулась в квартиру.
  
  — Да, верно. Но ей показалось, что она услышала мужской голос. Убийца сказал одно слово.
  
  Я ждал.
  
  — Соседка услышала, как кто-то сказал: «Позор!»
  
  До меня не сразу дошел смысл услышанного. Прошло несколько секунд прежде, чем я вспомнил, что мне говорила Натали Бондурант после свидания с нашим сыном.
  
  — Дерек, — буркнул я. — Он слышал то же самое в доме Лэнгли.
  
  — Знаю, — кивнул детектив.
  
  Я пригладил волосы на голове.
  
  — Барри, в последнее время столько всего произошло, что это не укладывается у меня в голове.
  
  — У меня то же самое.
  
  Потом Дакуорт сказал, что я могу ехать, и пошел прочь, но вдруг остановился и обернулся:
  
  — Возможно, сегодня вы услышите хорошие новости о вашем сыне.
  
  Я открыл рот, чтобы спросить его, но Барри жестом велел мне замолчать.
  
  — Больше мне пока нечего сказать тебе.
  
  — Тогда я спрошу тебя еще кое о чем. — Я подошел. — У вас ведь был отчет о самоубийстве Бретта Стокуэлла, который спрыгнул с водопада Промис-Фоллс?
  
  — Десять лет назад?
  
  — Да.
  
  — Думаю, был.
  
  — Я хотел бы почитать его.
  
  Барри внимательно посмотрел на меня:
  
  — Попробую что-нибудь сделать.
  Глава тридцать первая
  
  Несмотря на неожиданную задержку, нам все же удалось привести в порядок еще один двор до обеда. Дрю с головой ушел в работу. Я не мог избавиться от мысли, что если бы он грабил банки так же старательно, как подстригал траву, сейчас был бы, наверное, миллиардером. Я собирался позвонить Эллен и рассказать о Лэнсе, но решил не отвлекать ее. Ей предстояла встреча с Натали Бондурант, вместе с которой они должны были постараться вытащить нашего сына из тюрьмы.
  
  На обед мы вновь поехали к реке, на то место у водопада, и даже сели за тот же самый столик.
  
  — Так это был мэр? — спросил Дрю, сделав глоток из бутылки с водой. — Финли.
  
  — Ага.
  
  — Ты работал на него?
  
  — Когда-то. По правде говоря, я не особенно горжусь этим периодом в моей жизни, но все мы совершаем иногда необдуманные поступки. Дело в том… — Я почувствовал, как слова застряли в глотке. — Понимаешь, он хочет, чтобы я опять работал на него. Он остался без шофера. А мне очень нужны деньги.
  
  — Значит… — Дрю посмотрел на меня. Локус работал у меня только второй день, и обстоятельства складывались так, что в ближайшее время он мог остаться без места. И это после того, как спас жизнь боссу и его жене.
  
  — Знаешь, я пока еще ничего не решил.
  
  Дрю откусил сандвич.
  
  — Все в порядке. Какое бы решение ты не принял.
  
  — Эллен очень удивится, если я приму его предложение. Если и вернусь на работу к Финли, то лишь временно. Пока он не найдет замену Лэнсу.
  
  — Так Лэнс был его шофером?
  
  — Да. Он давно работал в администрации мэра, занимался разными делами, пока я не ушел.
  
  — А почему ты ушел?
  
  Я глубоко вздохнул.
  
  — Много было причин. Но решающим моментом стала одна ночь, когда чаша моего терпения переполнилась.
  
  — Ты о чем?
  
  — Скажем так, брак никогда не был священным институтом для этого человека, и если ему хотелось заводить интрижки за спиной жены, то меня это мало волновало. Я не одобрял его поведение, но я не полиция нравов, чтобы вмешиваться. Но, Господи, когда речь заходит о ребенке…
  
  — О ребенке? — перебил меня Дрю.
  
  — Ну да. Уличная девчонка. Я проверял ее удостоверение личности. Даже если Финли и не знал, что она несовершеннолетняя, то его это не оправдывало. Послушай, — я вспомнил, что должен хранить в тайне позорный эпизод в жизни моего бывшего босса, — не нужно было мне затевать этот разговор. Это дело прошлое. Может, сейчас он уже и не такой засранец, как тогда.
  
  — Значит, ты просто ушел? — спросил Дрю.
  
  — Но сначала разбил ему нос. Или что-то вроде того.
  
  — Та девочка была проституткой?
  
  Я кивнул.
  
  — Я дал ей номер моего телефона и записал свою фамилию, чтобы она могла обратиться ко мне, если ей понадобится помощь. Но она так и не сделала этого.
  
  — Но ты же знал, кто она, — заметил Дрю. — Видел ее удостоверение личности.
  
  — Да.
  
  — И не попытался найти ее, помочь вернуться на нормальный путь?
  
  — Нет, — признался я. — Этого я не сделал.
  
  Дрю сверлил меня взглядом.
  
  — Но я помню ее имя. Шерри Андервуд.
  
  — И ты собираешься снова работать на этого человека? — спросил Дрю. — На такого человека?
  
  — Некоторые люди меняются со временем, — буркнул я, хотя в глубине души не верил в духовное перерождение Рэндалла Финли. Возможно, он просто стал более осторожным. — Ты ведь изменился, не так ли? Ты пытался ограбить банк. Стал бы теперь это делать?
  
  Локус на мгновение задумался.
  
  — Все может быть, — наконец ответил он.
  
  На самом деле я думал, что если и стану снова работать на Рэнди, то лишь ради сына, чтобы расплатиться с адвокатом. Я готов был возить самого дьявола, лишь бы помочь мальчику.
  
  Работа подходила к концу. Стояла жара, мы вспотели и были перепачканы песком. Внезапно зазвонил мой мобильный телефон.
  
  — Что-то случилось, — сообщила Эллен. — Мне только что позвонила Натали и сказала, что мы должны встретиться с ней в суде. Поезжай туда как можно скорее.
  
  Я подбросил Дрю до дома его матери, а потом поехал назад. Оставшуюся часть дня он вел себя очень тихо, по крайней мере когда в руках у него не было газонокосилки. Оказавшись в центре, мне пришлось объехать три квартала, прежде чем нашел место, где можно было припарковать машину с прицепом.
  
  Выглядел я неважно, но времени заезжать домой и принимать душ у меня не было. Судя по тону, которым говорила жена, дело было срочное. Я встретил их с Натали Бондурант у входа в здание суда. Эллен бросила на меня беглый взгляд и улыбнулась:
  
  — У тебя ветка застряла в волосах. — Жена протянула руку и вытащила обрезок.
  
  Мне понравилась ее улыбка.
  
  — Власти сняли все обвинения, — сообщила Натали. — И освобождают Дерека.
  
  — О Господи! — воскликнул я и обнял Эллен.
  
  Мы стояли, прижавшись друг к другу, а Бондурант продолжила:
  
  — Версия обвинения распалась. Возможно, у них было достаточно материала, чтобы передать его в суд, но они понимали, что никогда не выиграют. Решающую точку поставил пистолет.
  
  — Пистолет? — спросил я.
  
  — Да. Тот, который нашли у вас во дворе прошлой ночью. Провели баллистическую экспертизу и установили, что из этого оружия были убиты Лэнгли.
  
  — Боже! — Я опять обнял Эллен. — Значит, эти двое — Морти и второй, не знаю, как его зовут, — убили Альберта, Адама и Донну?
  
  — Это пока что не доказано. Но у них был именно тот пистолет. Трудно строить обвинения против вашего сына, когда подсудимый сидит в тюрьме, а оружие, которым он якобы совершил преступление, оказалось в руках у тех людей. Не скажу, что такого не может быть, но в полиции поняли, что у них ничего не сходится.
  
  Жена схватила меня за руку.
  
  Натали продолжала:
  
  — Кроме того, это означает, что напавшие на вас люди связаны еще с двумя убийствами, совершенными в Промис-Фоллс ранее. Эти ребята разошлись не на шутку.
  
  — А Лэнс Гэррик? — спросил я.
  
  — Гэррик? — переспросила Эллен.
  
  — Он мертв. Его нашли сегодня утром. Застрелен.
  
  Жена побледнела.
  
  — Боже, я и не знала об этом.
  
  — Соседка слышала выстрел, а потом кто-то произнес вслух одно слово: «Позор». То же самое слышал Дерек, когда прятался в подвале дома Лэнгли. Думаю, когда они вытащат пулю из тела Лэнса, окажется, что она была выпущена из того же оружия.
  
  — Но зачем? — спросила Эллен. — Какая здесь связь?
  
  — Не знаю, — ответил я. — Но теперь меня это не особенно интересует.
  
  — Один из них, — напомнила Эллен, — темноволосый, по-прежнему на свободе.
  
  Натали кивнула:
  
  — Возможно, когда полиция найдет его, они найдут ответы на все вопросы.
  
  — А что с Дереком? — спросил я. — Когда мы сможем его увидеть?
  
  — Сейчас его приведут сюда, — сообщила Натали.
  
  И в этот момент, как по сигналу, появился наш сын. Его вел сотрудник суда, наш мальчишка был одет в ту же одежду, что и во время нашего прошлого визита к нему. Увидев нас, парень даже побежал. Эллен опередила меня и первой заключила Дерека в объятия. Я обнял их обоих. Мы все плакали и прижимались друг к другу, как будто не виделись уже лет сто.
  
  Мы предложили Дереку поужинать вместе в «Престоне» — лучшем стейк-хаусе в Промис-Фоллс. Но сын хотел поскорее попасть домой. И я был даже рад этому, поскольку мне не терпелось принять душ. По возвращении домой выяснилось, что наши желания совпадали. Парень долго находился в душе, и к тому времени, когда я наконец попал туда, горячая вода закончилась.
  
  Но я не жаловался. Вряд ли на свете достаточно горячей воды, чтобы за один раз смыть все воспоминания о тюрьме.
  
  Мы заказали на дом две большие пиццы и весь вечер просидели на кухне. Говорили, смеялись, плакали. Казалось, впервые мы почувствовали, какой крепкой и сплоченной была наша семья. Я ощущал себя так, словно заново родился, нас всех вернули к жизни.
  
  — Теперь все будет иначе, — пообещал я Дереку.
  
  — Знаю, — буркнул он. — Больше я не буду влипать в дурацкие истории.
  
  — Я не об этом. Мы больше не будем ничего друг от друга скрывать.
  
  — Хорошо, — согласился он. — Я обещаю.
  
  — Если у тебя проблемы, ты должен прийти ко мне или к матери. Сразу же. Как только что-то случилось. И больше никаких секретов. — Я посмотрел на Эллен: — Правда?
  
  Жена подмигнула мне.
  
  — Да, правильно. Больше никаких секретов.
  
  В дверь постучал полицейский. Сообщил, что детектив Дакуорт попросил его проезжать мимо нашего дома каждые полчаса. Приятель Морти все еще разгуливал на свободе и мог вернуться.
  
  Я предложил ему пиццы.
  
  — С анчоусами? — спросил полицейский.
  
  — Нет.
  
  — Хорошо.
  
  Вернувшись на кухню и отрезав кусок пиццы, я сказал жене и сыну:
  
  — Рэнди попросил меня снова поработать на него.
  
  — Что? — спросила Эллен. — Рэнди?
  
  — Да, — поморщился я. — Ответа он пока не получил.
  
  — Мне казалось, что ты ненавидишь его, — заметил Дерек.
  
  — Ну, я точно не возглавляю его фан-клуб. Но мы сможем немного подзаработать. Это продлится недолго. Как только мы расплатимся с адвокатом, я скажу Рэнди, чтобы он нашел кого-то еще. Думаю, на все уйдет месяц или два.
  
  — А как же твой бизнес? — спросил Дерек. — Собираешься бросить его? А моя работа? Мне придется искать себе еще что-то до конца лета.
  
  — Я вот о чем подумал. Ты будешь вести наш бизнес. Знаешь, что делать, знаком со всеми клиентами; кстати, у нас появился еще один. Зато тебе больше не придется работать во дворе у Путманов. Они отказались от наших услуг.
  
  — Почему? — спросил Дерек.
  
  — Не волнуйся об этом. Главное, чтобы ты был в курсе происходящего.
  
  — Я не справлюсь один. Там слишком много дел.
  
  — Знаю. Дрю будет помогать. Вдвоем у вас все получится.
  
  — Дрю? Тот парень, который убил человека в гараже?
  
  По дороге домой я рассказал ему обо всем, что случилось в его отсутствие, и почему с него сняли все обвинения.
  
  — Да, тот самый. — Я вдруг подумал, что, возможно, допустил ошибку. Парня могло смутить то, что ему придется работать с человеком, который был способен на нечто подобное. Даже ради спасения жизни.
  
  Но сын лишь бросил:
  
  — Отлично. Я согласен.
  
  Я позвонил Рэнди:
  
  — Послушай меня. Я поработаю на тебя несколько недель, пока мы не расплатимся с Натали. Но сразу предупреждаю, что потом уйду. У тебя будет достаточно времени, чтобы найти человека, который сможет терпеть твое общество.
  
  — Я так и думал, что ты согласишься. И знаешь почему?
  
  — Почему, Рэнди? — пришлось мне спросить.
  
  — Потому что рядом со мной ты всегда чувствуешь себя хорошим человеком.
  
  Этот сукин сын редко говорил правду, но на этот раз мне показалось, что в его словах была доля истины.
  
  Дерек немного поговорил по телефону с Пенни, но ее родители вмешались в разговор. Не думаю, что они до сих пор считали его виновным в убийствах. Просто им не хотелось, чтобы их дочь встречалась с мальчиком, который нашел такое замечательное место для тайных встреч.
  
  Часов в десять вечера мы съели мороженое, а потом Дерек сказал, что хочет спать. После ареста он мало спал. Сын почти ничего не рассказал нам о том, как провел эти несколько дней в тюрьме Промис-Фоллс. Мы понимали, что он пока не готов говорить, и не стали расспрашивать. Возможно, еще расскажет — в другой раз.
  
  Когда в доме стало темно, мы наконец-то почувствовали облегчение, словно увидели свет в конце тоннеля.
  
  Странно, как иногда мы можем заблуждаться.
  Глава тридцать вторая
  
  В понедельник утром я инструктировал Дерека на предмет его дальнейшей работы. В воскресенье мы решили устроить себе выходной и хорошенько отдохнуть.
  
  — Строго говоря, — наставлял я сына, перед тем как ехать за Дрю, — ты босс. Техника и оборудование принадлежит твоему отцу, а ты — сын босса. Однако не нужно указывать Локусу, что делать. Ты сообразителен и становишься умнее с каждым днем, и все же пока что ребенок, и будет неправильно, если начнешь командовать взрослым мужчиной. Понимаешь, о чем я?
  
  — Да, — согласился Дерек. — Нужно вести себя прилично, а не как полный придурок.
  
  — Умница, — похвалил я его. — Мы с мамой поедем на ее машине, а ты сядешь за руль пикапа. Когда заберем Дрю, я вас познакомлю, а потом мама подвезет меня к ратуше.
  
  — Даже не верится, что ты снова будешь работать на мэра, — удивился Дерек. — Я, конечно, не против, просто странно это как-то.
  
  — Сам удивлен не меньше твоего, — признался я. — Но мы не всегда можем делать то, что нам хочется.
  
  — Я бы помог тебе. Поработал бы у тебя бесплатно, чтобы ты сэкономил немного денег. Ведь это я во всем виноват. Я прятался в том доме и влип в историю. Вы с мамой не должны расплачиваться за мою дурость.
  
  — Садись в машину, — велел я.
  
  Мы с Эллен уселись в ее «мазду». Жена вела машину, а я показывал дорогу до дома Дрю. Когда мы подъехали, Локус, как всегда, ждал на обочине. Эллен затормозила, я вышел и подождал, пока Дрю не подойдет к нам.
  
  — Это мой сын. Дрю, это Дерек. Дерек, это Дрю.
  
  Они обменялись рукопожатиями.
  
  — Я должен был позвонить тебе и все объяснить, но у меня даже не оказалось номера твоего телефона, — развел я руками.
  
  — У меня нет мобильного — пока что не могу себе этого позволить. — Потом он обратился к Дереку: — Так тебя выпустили? Поздравляю.
  
  — Я решил принять предложение и поработать в администрации мэра. — После тех осуждающих слов, которые высказал Дрю в адрес Рэнди, я не мог найти в себе сил, чтобы вслух произнести его имя. — Дерек на время заменит меня. Он знает работу, клиентов, технику.
  
  — Хорошо, — кивнул Локус.
  
  — Тогда я поеду. Поговорим вечером, — сказал я парню. Эллен вышла из машины, мы попрощались с сыном, обнялись. Он совсем не смутился и крепко прижался к нам.
  
  Я уже садился в машину, когда услышал, как Дерек спросил у Дрю:
  
  — Отец говорил, что вы грабили банки?
  
  Возможно, мне стоило более тщательно проинструктировать его.
  
  В тот день моя одежда отличалась от той, что я обычно носил на работу, — черные брюки, черные ботинки, белоснежная рубашка, серый спортивный жакет. Я положил на всякий случай в карман свернутый галстук. Но поскольку жара по-прежнему не спадала и я собирался держать ворот рубахи расстегнутым, подумал, что в нем вряд ли возникнет необходимость.
  
  Я уже отвык проводить долгие часы в ожидании, но именно этим мне и пришлось заниматься почти все утро. Попутно узнал последние новости от других сотрудников администрации, которые одновременно сочувствовали мне и поздравляли с удачным разрешением семейных проблем.
  
  Вскоре после обеда Рэнди заявил, что у него намечено несколько встреч за пределами мэрии. Он постарался облегчить свой график, поскольку на следующий день была запланирована пресс-конференция, где он предполагал официально заявить о намерении баллотироваться в конгресс.
  
  Первым в его списке было открытие автомагазина, где мэр перерезал ленточку, съел кусок торта, пообщался с народом и сфотографировался около автомобиля, делая вид, будто собирается сесть в него. Я остался в «гранд-маркизе», поскольку совсем не горел желанием присутствовать на этом мероприятии. В качестве утешения получил бесплатный хот-дог.
  
  После этого мы поехали в Дом Свонсон, где матери-одиночки получали материальную поддержку и кров. Мэр уже второй раз наносил сюда визит после того злополучного вторжения неделю назад, которое было так подробно освещено в прессе. Он уже привез очищенный ковер, на который его вырвало, а теперь хотел презентовать управляющей домом — Джиллиан Меткалф — чек на пять тысяч долларов. Я был уверен, что город выделял на Дом Свонсон гораздо большую сумму — где-то от пятидесяти до ста тысяч долларов в год. Но если отдать все деньги сразу, у тебя не представится лишней возможности попозировать перед фотографами. Лучше съездить сюда десять раз с пятью тысячами.
  
  Пока мы шли к дому, Рэнди не скрывал досады.
  
  — Куда подевались репортеры? — возмутился он. — Ты их видишь?
  
  Я не заметил никаких следов прессы. У входа в Дом Свонсон не было ни микроавтобуса с эмблемой местного телеканала, ни автомобилей с логотипами городских газет. Да и кого могла заинтересовать передача чека на пять тысяч долларов приюту для матерей-одиночек? Не такая уж это и важная новость.
  
  По своему прежнему опыту работы с Рэнди я прекрасно помнил его манеру поведения. Если он понимал, что его участие в том или ином мероприятии не будет освещено в прессе достаточно хорошо, просто отказывался от участия. Однажды его пригласили на выпускной вечер в местной школе. Но когда Финли узнал, что его посадят не на сцену, куда будут подниматься выпускники за дипломами, а в первом ряду зрительного зала, где его никто не увидит, начал препираться.
  
  — Я отказался от участия в двух мероприятиях, где мне оказали бы больше уважения, а теперь вы предлагаете сидеть вместе с простым народом? — выговаривал он потрясенному директору школы. — Если вы не посадите меня на сцене, поеду в какое-нибудь другое место.
  
  В этот момент я наклонился к нему и прошептал:
  
  — Избиратели никогда не забудут вам таких слов.
  
  — А кто у нас тут вообще мэр? — бросил он мне.
  
  Но с Джиллиан Меткалф Рэнди не мог так поступить. Она умела работать с прессой. И случай с ковром в холле, на который вырвало Финли, был прекрасным тому подтверждением. Пускай поблизости не было видно ни одного журналиста, Рэнди постарается сделать все, чтобы она осталась довольна. Насколько ее мог обрадовать чек в пять тысяч долларов. Если Джиллиан — умная женщина, а в ее умственных способностях сомневаться не приходилось, она посмотрит на чек, одобрительно кивнет и удостоверится, что вскоре получит точно такой же.
  
  Пока Финли тряс Меткалф руку и пытался с ней заговорить, а она лишь натянуто улыбалась в ответ, я прошел в коммунальную кухню. Это помещение было примерно в два раза больше, чем кухня в обычном доме. Две плиты, два огромных холодильника, пара микроволновок, посреди комнаты дюжина детских стульчиков. Повсюду разбросаны пластиковые слюнявчики. Откуда-то издалека доносились крики. Плакал младенец или даже двое маленьких детей, но ребенок, сидевший на высоком стуле посреди кухни, молчал и выглядел вполне довольным. Мать кормила его с ложечки кашей.
  
  — Здравствуйте. — Я постарался не показаться навязчивым или грубым.
  
  Женщина посмотрела на меня, улыбнулась, но тут же вновь сосредоточилась на кормлении ребенка, которому на вид было около десяти месяцев.
  
  Что-то в ее внешнем облике заставило меня повнимательнее присмотреться. Лет двадцать, а возможно, и меньше. Сальные светлые волосы до плеч, карие глаза, крошечный гвоздик в носу. Бледная кожа, на лбу — пара прыщей, на подбородке — глубокая ямочка, ни следа косметики.
  
  Я пытался вспомнить, где мог видеть ее прежде. Меня сбила с толку одежда — мешковатые брюки и простая футболка. Раньше она скорее всего была одета иначе.
  
  — У вас красивый ребенок. — Я подошел поближе.
  
  — Спасибо. Его зовут Шон, — просияла молодая женщина.
  
  — Привет, Шон, — поздоровался я. Каша вывалилась изо рта ребенка и упала на столик. Малыш посмотрел вниз и стал размазывать кашу руками.
  
  — А меня — Линда, — представилась его мать.
  
  — Здравствуйте, Линда. — Я протянул ей руку. — Я Джим, Джим Каттер.
  
  Мы обменялись рукопожатиями. Немного детской еды прилипло к моей ладони.
  
  — Приятно познакомиться, Джим. Так вы работаете на мэра?
  
  Наверняка она увидела Рэнди, беседующего с Меткалф, пока шла с ребенком на кухню.
  
  — Я его шофер. Вообще-то я лишь сегодня приступил к работе после двухлетнего перерыва. Временно замещаю его бывшего шофера, который больше не может выполнять свои обязанности.
  
  — Он приходил сюда на прошлой неделе и все здесь заблевал. Не шофер, а мэр.
  
  — Я слышал. Он профессионал.
  
  — Блевать?
  
  — Нет, выставлять себя идиотом. У него весьма обширный репертуар по этой части.
  
  Линда улыбнулась и зачерпнула ложечкой еще немного каши.
  
  — Да, охотно верно.
  
  Тон, которым это было сказано, свидетельствовал о том, что она не понаслышке знакома с замашками мэра.
  
  — Мне кажется, вы хотели меня о чем-то спросить. Вам, наверное, интересно узнать, почему я оказалась здесь, почему осталась без мужа?
  
  Она почти угадала мои мысли. Я действительно хотел ее кое о чем спросить. Но не об этом.
  
  — Мне кажется, что это не мое дело.
  
  — Да ладно. Эрик, тот парень, от которого я залетела… думала, что он на мне женится, но его послали в Ирак. Я ждала его, надеялась, что, когда он вернется, станет хорошим отцом для нашего малыша и даже, возможно, женится на мне. Но его убили.
  
  — Простите.
  
  — Вертолет, в котором он летел, упал.
  
  — Мне очень жаль.
  
  — Глупая война, — покачала головой Линда.
  
  — Так многие думают.
  
  — Денег и работы у меня не было, и мне разрешили оставаться здесь с ребенком, пока я не встану на ноги.
  
  — Понятно. — Я немного помолчал, а затем все же решился: — Вы правы, я действительно хотел задать вам вопрос. Но на другую тему.
  
  — Правда?
  
  — Вы мне кого-то напоминаете. Мне кажется, мы уже когда-то встречались.
  
  Линда отвернулась от Шона и внимательно стала изучать мое лицо, а потом снова принялась кормить ребенка.
  
  — Да, возможно, мы и встречались. Все может быть. У меня было много знакомых… — Она запнулась. — Много мужчин.
  
  И тут я вспомнил. Это была та самая девушка, которая дежурила у входа в номер, в коридоре, тем вечером, когда Рэндалл Финли встречался с малолетней проституткой. Я подумал, что Линда зарабатывала так же, как и Шерри Андервуд; по крайней мере ее короткий топ, шортики и высокие каблуки натолкнули меня на подобную мысль.
  
  — Значит, вы… то есть мне кажется, что тогда вы… — Как же сказать об этом молодой матери, которая кормила ребенка?
  
  — Трахалась за деньги? — спросила Линда. — Не волнуйтесь. — Она кивнула в сторону Шона: — Малыш еще и «мама»-то говорит с трудом. — Она снова пристально посмотрела на меня. — Но не думаю, что занималась этим с вами.
  
  — Нет, — согласился я. — Вы правы. — Пришлось сесть за один из столов, чтобы ей не приходилось вертеть головой при разговоре. — Значит, вы все-таки ушли с улицы?
  
  — Да. — Она развела руками. — И оказалась вот здесь. В доме для брюхатых малолеток.
  
  Я улыбнулся:
  
  — Не нужно принижать себя.
  
  — Почти вся моя жизнь была сплошным недоразумением. Но сейчас мне хочется взять себя наконец в руки. — Линда с гордостью посмотрела на ребенка. — Хочу закончить школу и пойти учиться в колледж.
  
  — А чем вы собираетесь заниматься?
  
  — Ну, возможно, стану журналистом. Я повидала много грязи и людей, которые жили неправильно. В наших газетах должны больше писать об этом. Не думаю, что большинству есть дело до уличных детей и того, что с ними происходит. Поверьте, я знаю, о чем говорю. И хотела бы попробовать что-то изменить.
  
  — Вы молодец, — похвалил я, стараясь избежать менторского тона в голосе. С минуту мы оба молчали. — Вы знали девочку по имени Шерри?
  
  — Шерри?
  
  — Шерри Андервуд, — напомнил я. — Тогда вы еще… как это называется, работали.
  
  — Были шлюхами, — уточнила Линда.
  
  Я кивнул:
  
  — Да. Вы дружили с ней? Работали вместе?
  
  Молодая мать задумалась.
  
  — Ах Шерри! Черт, я уже давно не вспоминала о ней. Она была на пару лет моложе меня. Слишком молоденькая для подобных вещей, но кого это волновало? Каждый должен зарабатывать себе на еду.
  
  — Так вы знали ее?
  
  — Немного.
  
  — Вы знаете, что с ней потом случилось?
  
  — А что?
  
  Я колебался, не зная, как ей лучше все объяснить.
  
  — Понимаете, — начал я, — мы встретились с ней однажды ночью, когда она попала в небольшую передрягу. Ей нужно было в больницу. Ее ударили по лицу. Я пытался уговорить ее пойти к врачу, но она не захотела.
  
  — Ну да, — кивнула Линда, — помню. Вы там были. — Она выглянула за дверь кухни. — Это сделал тот человек, который привез сюда чек.
  
  Я удивленно приподнял брови:
  
  — Вы помните его?
  
  — Вы даже не представляете, скольких людей я помню. И куда более важных, чем он. Я объясню вам, почему она не пошла в больницу. Ей пришлось бы заночевать там, и она потеряла бы кучу бабок. Согласитесь, не самый разумный поступок.
  
  — Конечно. Шерри все еще там? Занимается этим?
  
  — Не знаю. Я завязала раньше ее. И наши пути больше не пересекались. Но я видела ее однажды, незадолго до того как залетела. Это было в центре, в ресторане «У Келли». Вид у нее тогда был неважный.
  
  — Что вы имеете в виду?
  
  — Не знаю. Выглядела она паршиво. Ей было тогда шестнадцать или семнадцать, а на вид дашь лет сто. Некоторые девочки нормально приживаются на улице, а из других она выжимает все соки, девчонки начинают колоться, пить. Подхватывают СПИД или еще что-нибудь подобное. — Бывшая проститутка говорила так, словно это были совершенно обыденные вещи.
  
  — Значит, дела у нее шли плохо? — спросил я. — Думаете, она все еще на панели?
  
  Линда достала салфетку, чтобы вытереть Шону лицо.
  
  — Сомневаюсь. С ее-то внешним видом. Если кто-нибудь не помог ей встать на ноги, то, возможно, Шерри уже нет на этом свете.
  
  — По-вашему, Андервуд умерла?
  
  Линда пожала плечами:
  
  — Откуда мне знать? Если только она не изменила свою жизнь, что вряд ли. Да вы сами подумайте: много ли было у нее шансов встретить человека, который захотел бы помочь уличной девке, наставил бы ее на путь истинный? Я же говорила, что большинство людей не хотят иметь дело с такими, как мы.
  Глава тридцать третья
  
  Мэр закончил беседу, принялся разыскивать меня и нашел на кухне.
  
  — Погнали, — бросил он, даже не удостоив Линду и ее ребенка взглядом, как и тогда, в случае с Дрю, который стоял рядом со мной около дома Лэнса. Если ты не нужен Рэнди, его светлость будет тебя просто игнорировать.
  
  В машине Финли распорядился:
  
  — Теперь возвращаемся в мэрию. В два у меня состоится встреча с комитетом. В половине четвертого я начну сажать деревья в школьном дворе.
  
  — Как мило!
  
  — Что там милого? Чертова заноза в заднице, — возмутился он. — Все школы города буквально помешаны на озеленении. Запрещают детям приносить с собой полиэтиленовые пакеты и думают, что таким образом решат проблему глобального потепления. А потом мамаши приезжают за детками на своих долбаных «хаммерах». И о каком чистом воздухе можно после этого говорить?
  
  Иногда даже Рэнди говорил правильные вещи.
  
  — Как думаешь, кто это сделал? — спросил Финли.
  
  Я думал о Дереке и Дрю, меня волновало, как они сработаются. Ведь прошло всегда два дня, как мальчишку выпустили из тюрьмы. Поэтому вопрос мэра застал меня врасплох.
  
  — Что?
  
  — Мне интересно, кто пришил Лэнса.
  
  — Понятия не имею.
  
  — Я думаю, может, это был ревнивый муж? Или наркодилер? Сутенер, с которым он не захотел расплатиться? А может, дело в карточном долге? Или как насчет этого… — Он наклонился ко мне поближе, словно, кроме нас, в машине был кто-то еще и Финли хотел сохранить информацию втайне. — Возможно, это сделал его любовник гомосексуалист?
  
  Рэндалл вновь откинулся на спинку сиденья.
  
  — Понимаешь, мы проводили с Лэнсом много времени вместе, но я очень плохо знаю его.
  
  — А почему ты подозреваешь его в подобном?
  
  В зеркале заднего вида я заметил, как он пожал плечами:
  
  — На самом деле мне все равно. Буду честным с тобой, Каттер: окружающие меня мало волнуют.
  
  «Прекрасный девиз для избирательной кампании», — подумал я. В этот момент зазвонил мой мобильный.
  
  — Это Барри. Не хочешь выпить со мной кофе?
  
  — Сегодня днем у меня есть небольшое окно. Я не понадоблюсь мэру до трех часов, потом повезу его на посадку деревьев. — Подумал о ресторане «У Келли», где Линда в последний раз видела Шерри Андервуд. Он находился как раз рядом с ратушей. Я сказал об этом месте Барри.
  
  — Тогда увидимся через полчаса.
  
  Я подвез Финли к зданию ратуши, припарковал машину и отправился на встречу с Дакуортом. Он уже сидел за столиком, по обе руки детектива стояло по чашке кофе и тарелке с куском вишневого пирога.
  
  Я сел напротив.
  
  — Что это? — спросил я, глядя на пирог.
  
  — Предложение о перемирии, — улыбнулся Барри.
  
  — Но я не вижу крема.
  
  Дакуорт поднял руку и щелкнул пальцами. Когда к нему подошла официантка, он попросил:
  
  — Можете добавить сюда взбитых сливок?
  
  Девушка забрала тарелку и через полминуты вернулась с куском пирога, украшенным пушистой белой пеной.
  
  — Теперь подойдет?
  
  — Уже лучше.
  
  — Я хочу извиниться за твоего сына. Но пойми, его арест тогда выглядел не такой уж бессмыслицей. Он прятался в доме, когда произошли убийства. И он солгал нам. К тому же между твоим сыном и миссис Лэнгли не все было чисто.
  
  Я промолчал.
  
  — И потом, эта серьга. Нам так и не удалось взять с нее пробу ДНК. И еще те люди, которые напали на вас, и пистолет. Версия развалилась. Я делаю свое дело, Джим. Но я ошибся. — Он посмотрел мне в глаза.
  
  — Если бы меня по ошибке бросили в тюрьму, я сразу простил бы тебя. Но речь идет о моем сыне. На это понадобится больше времени.
  
  Дакуорт кивнул:
  
  — Понимаю. — Детектив сделал паузу. — Значит, ты снова работаешь на Рэнди? Чудные дела. Он хочет, чтобы ему опять сломали нос?
  
  — Я не ломал ему нос.
  
  — Ха! Так ты все-таки признался.
  
  Я посмотрел на Барри с удивлением:
  
  — Мне нужно оплатить услуги адвоката. Поэтому и стал работать на него.
  
  Барри смутился и покраснел.
  
  — Понятно.
  
  — Я обещал, что поработаю на него месяц или около того. И все.
  
  Дакуорт кивнул.
  
  — Расскажи мне еще раз про ту историю с книгой Конрада.
  
  Я еще раз спокойно поведал обо всем, что случилось. Как на меня и на Эллен напали двое бандитов и потребовали дискету с романом, который Дерек обнаружил в старом компьютере. Поэтому я подумал, что эти же люди вполне могли прийти к Лэнгли за компьютером Агнесс Стокуэлл.
  
  Кроме того, я узнал, что в день убийства Лэнгли Альберт отдал компьютер Конраду. По крайней мере так сказал Эллен Чейз. Альберт понял, что содержимое компьютера может заинтересовать Конрада и тот наверняка захочет получить его.
  
  — Значит, возможно, Лэнгли были убиты вовсе не из-за компьютера? — спросил Барри. — Его же не оказалось в доме?
  
  — Ну, по крайней мере нас с Эллен чуть не убили из-за дискеты, которой у нас тоже не было.
  
  Дакуорт отправил в рот кусок пирога.
  
  — Получается, если эти люди думали, что дискета находится у вас, они также могли ошибочно предположить, что компьютер все еще в доме Лэнгли?
  
  — Возможно.
  
  — Как ты узнал, что Альберт Лэнгли отдал компьютер Конраду?
  
  — Чейз рассказал об этом Эллен, когда она отдала ему дискету.
  
  Барри медленно пережевывал пирог.
  
  — Но Конрад мог и солгать. Возможно, он получил компьютер уже после того, как Лэнгли были убиты. Или, — детектив проглотил пирог, — Эллен солгала тебе, будто Конрад все ей рассказал.
  
  — Думаешь, жена могла обмануть меня?
  
  — Я не утверждаю это. Просто стараюсь рассмотреть разные варианты. Послушай, у тебя замечательная жена. Она готовит обалденные французские тосты. Если бы мне удалось сплавить куда-нибудь мою женушку и уговорить Эллен пожить со мной, я был бы просто счастлив.
  
  — А я думал, что ты любишь свою жену.
  
  — Люблю. Но она не умеет готовить французские тосты.
  
  — Боже, Барри. По-моему, ты сильно заблуждаешься. Эллен не могла солгать мне.
  
  — Я просто размышляю вслух. Ладно, предположим, Конрад сказал ей об этом, но обманул. Позволь тогда задать вопрос. Кто мог знать о том, что существовала копия этой так называемой книги?
  
  — Разумеется, я, Эллен и Дерек. Возможно, его девушка — Пенни. А также ее родители. Потом еще об этом узнали Конрад и Иллина.
  
  — Это бывшая актриса? Ты видел ее в фильме «Очумевшие»?
  
  — Нет.
  
  — Актриса она никакая, но сиськи — глаз не оторвать. Собственно, только поэтому я ее и запомнил. Если хочешь, можешь взять этот фильм в видеопрокате.
  
  — Лучше воздержусь. — Я принялся поедать взбитые сливки — мне не терпелось поскорее добраться до пирога.
  
  — И какое она на тебя произвела впечатление?
  
  — Она похожа на росомаху. Хитрая и очень опасная.
  
  — Я видел Иллину пару раз в колледже, но они с мужем даже не захотели со мной разговаривать. Мы стоим слишком далеко друг от друга в пищевой цепочке.
  
  — Парень, который косит траву за деньги, находится еще дальше.
  
  — Ну да. Ладно, послушай. Я ведь не случайно спросил тебя о ней. Нам удалось установить личность того подонка, которого твой приятель Дрю прикончил в гараже. Это Мортон Делюка. Он из Нью-Йорка. И хотя я пока не нашел его подельника, есть подозрения, что это Лестер Тиффин. Он был приятелем Морти — по крайней мере так мне сказали в полицейском управлении Нью-Йорка.
  
  — Тиффин? — спросил я.
  
  — Да.
  
  — Девичья фамилия Иллины — Тифф.
  
  — Знаю. Она сократила ее.
  
  — Так тот парень ее родственник? Бывший муж, брат или кто-то еще? — Я пытался собрать все кусочки головоломки. — Миссис Чейз подослала кого-то из своей семьи, чтобы вернуть диск. Неужели не знала, что он уже у Конрада?
  
  — Ты забегаешь вперед. Сегодня я как раз собирался побеседовать с ними. С Конрадом и Иллиной. Только никому не говори о Тиффине, слышишь? Наверное, мне не стоило упоминать о нем, но я чувствую себя виноватым перед тобой.
  
  — Все в порядке. Это, наверное, будет забавно — допрашивать президента колледжа и его жену.
  
  — Поэтому я и решил сначала хорошо пообедать. — Барри запил пирог кофе. Он потянул за край бумажной салфетки, торчавшей из желтой салфетницы, и вытащил целую дюжину, которые разлетелись по столу. — Черт! — выругался Дакуорт, собирая салфетки. Он промокнул уголки губ. — Я проверил информацию по Бретту Стокуэллу. Тому парню, который бросился с водопада.
  
  — И что? — Я даже удивился, что он об этом вспомнил.
  
  — Ничего особенно примечательного. Упал, ударился головой о камни внизу, сломал шею. Смерть была мгновенной.
  
  — Но ее расценили как суицид.
  
  — Бретт не оставлял записки, если тебе это интересно. Но очевидно, что здесь не было никакой подставы. Никто ничего не видел и не слышал. Следствие установило, что это случилось вечером. В это время там бывает немного людей, хотя дорога через водопад очень популярна среди бегунов и велосипедистов. Мы многих опрашивали. Его мать, учителей, даже Чейза. И у нас сложилось впечатление, что у мальчика накопилось много проблем. Он был очень впечатлительным, подвержен частой перемене настроения. Творческая натура. Это вовсе не говорило о том, что он должен был покончить с собой, но некая предрасположенность просматривалась.
  
  — А в отчетах не сказано, что его могли перебросить через перила или столкнуть?
  
  — Нет. Я не думаю, что такое могло случиться. Но конечно, не исключено, что внезапно могли появиться инопланетяне и сбросить его вниз.
  
  — Даже так? — спросил я.
  
  — В общем, да.
  
  — Что? Есть еще что-то?
  
  — На перилах остались частички ткани. Там есть участок с бетонными колоннами вдоль моста над водопадом, а между ними — металлические перила. На одной из этих колонн нашли несколько фрагментов ткани.
  
  — Какой?
  
  — С рубашки или с блузки. Но она не совпадала с одеждой, которая была на Стокуэлле. Хотя никто не знает, сколько времени находились там эти клочки. Никто не стал связывать их с гибелью парня.
  
  Я на минуту задумался.
  
  — Знаешь, Барри, я вот как все себе представляю. Конрад прочитал книгу парня. И она его потрясла. Чейз понял, что парень — литературный гений. Возможно, он предложил купить роман, чтобы выдать потом за свое творение. А может, просто решил украсть. В любом случае Стокуэлла нужно было устранить. Даже если бы он и не узнал о поступке Конрада, то увидел бы книгу потом, когда она вышла в свет, и сильно разозлился бы. Поэтому Чейз решил разрулить ситуацию. Ему нужно было убить Бретта Стокуэлла. Думаю, он сбросил мальчика с водопада. Скорее всего сам это и сделал. Не знаю, причастен ли президент Теккерея к убийствам Лэнгли, но, похоже, он имел отношение к двум бандитам, которые вломились в наш дом. Однако больше всего я уверен в том, что он убил Бретта.
  
  — Это практически невозможно будет доказать, — поморщился Барри. — Даже если ты прав и Чейз действительно украл роман юноши, а нам удастся это подтвердить, нет ни одного свидетеля, видевшего, как он сбросил Бретта в водопад. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, — крах его карьеры, если история с книгой всплывет на поверхность.
  
  По крайней мере это уже кое-что.
  
  — Слушай, — решил я сменить тему разговора. — Мне нужно найти одного трудного подростка. Пару лет назад ей было пятнадцать и она работала на улице. Куда мне стоит обратиться?
  
  — Ты знаешь ее имя?
  
  — Шерри Андервуд.
  
  Барри записал имя в блокнот.
  
  — А зачем тебе?
  
  Я задумался.
  
  — Трудно сказать. Просто не могу забыть о ней. — Дакуорт бросил на меня пристальный взгляд. — Когда мы пытались вернуть Дерека — вытащить из тюрьмы, — мне казалось, что еще чуть-чуть — мы потеряем парня. Он стоял на самом краю, и мы должны были оттащить его от пропасти. Вот тогда я и подумал, что, возможно, еще не поздно сделать то же самое для еще одного человека.
  
  Барри долго разглядывал меня, а потом ответил:
  
  — По возможности проверю, что у нас есть по этой девочке. Мне даже нравится раскапывать для тебя всякую информацию. А ты пока попробуй разузнать о ней в «Уиллоуз». — Я слышал это название, но не смог сразу вспомнить, о чем речь. Детектив пояснил: — Это детский приют, на Лэмбтон-стрит. Там есть один парень, Арт, спроси его и скажи, что я тебя послал. И все-таки: к чему это относится?
  
  Я улыбнулся:
  
  — Все к той же истории, когда мэр получил по рылу.
  
  Лэмбтон-стрит находилась неподалеку от ресторана, поэтому я решил дойти пешком. Приют «Уиллоуз» располагался между магазином, в котором продавались футболки и постеры для подростков, и лавкой одной кореянки, где на витринах были выставлены тысячи разнообразных бусин для людей, самостоятельно изготавливавших себе украшения.
  
  На тротуаре напротив приюта слонялись подростки. Двое из них — с темными волосами, в которых проблескивали розовые и фиолетовые пряди, — были одеты в черное. Их брови и губы украшали бесчисленные серебряные гвоздики и колечки. Все прочие были одеты во что попало. Казалось, что они ушли из дому, накинув на себя первое, что подвернулось под руку: рваные джинсы, футболки, кроссовки. Одна из девочек стояла на тротуаре босиком. Единственное, что объединяло всех ребят, — исходившее от них ощущение заброшенности. Ведь все они оказались тут потому, что никому не были нужны.
  
  Я зашел внутрь приюта. В холле стояло с десяток столиков вроде тех, что бывают в кафе, пара игровых автоматов. На стене висела доска с объявлениями о том, где дети могли бы переночевать или найти временную работу. В дальней стене была ниша, через которую сотрудники кухни передавали еду.
  
  У противоположной стены располагалась конторка, отдаленно напоминавшая ресепшен в захудалых отелях. Мужчина лет сорока стоял, склонившись над какими-то бумагами, на щеках его красовалась двухдневная щетина. Подойдя поближе, я заметил, какой у него усталый и изможденный вид.
  
  — Извините, — начал я. Он поднял голову, но по-прежнему стоял согнувшись и опираясь на локти. — Я ищу Арта.
  
  — Вы нашли его. А что случилось? Дети перегородили проезд?
  
  — Нет. Барри Дакуорт сказал, что вы могли бы мне помочь.
  
  — Вы полицейский?
  
  — Нет. Я пытаюсь узнать, что случилось с одной молоденькой девушкой, которая могла приходить к вам.
  
  — Дайте подумать. Вы ищете свою дочь?
  
  Я покачал головой:
  
  — Нет. Не мою. Другого человека.
  
  — Вы детектив? Разыскиваете пропавшего ребенка?
  
  — Нет. — Я почувствовал, как внутри нарастает раздражение. — Все не так. Просто я встречал этого человека пару лет назад. Пытался помочь ей, но, возможно, не приложил достаточных усилий.
  
  — Вы знаете ее имя?
  
  — Шерри Андервуд.
  
  Арт кивнул. Я ожидал, что он хотя бы немного подумает, попытается вспомнить.
  
  — Да, я помню ее.
  
  — Она приходила в этот приют?
  
  — Да, было дело. Шерри жила здесь некоторое время. Но потом ушла. Как и большинство ребят здесь. Даже не забирают письма, которые им сюда присылают.
  
  — Что вы знаете о ней?
  
  — Послушайте, я здесь действительно стараюсь помочь детям, а не сбагрить их в руки родителей или других людей, которые сначала поиздеваются над ними вволю, а потом выкинут за ненадобностью.
  
  — Вы меня не так поняли. Мне необходимо знать, что с ней случилось.
  
  — Я почти ничего про нее не знаю. У нее была бестолковая мать, отец с ними не жил. Она делала взрослым мужикам минет и позволяла трахать себя, чтобы заработать на еду. Когда я видел ее в последний раз, она была под кайфом. Многие уличные ребята подсаживаются на наркотики. Вы, наверное, тоже предпочли бы наркотический бред подобной жизни. Я с удовольствием рассказал бы вам о ней, но мне просто нечего сказать. Что еще вы хотите знать?
  
  — Вам известно, что с ней случилось после того, как она перестала приходить сюда?
  
  — Вышла замуж за принца и счастливо живет с ним. Слушайте, я не знаю. Пытался найти ее, делал все возможное, но нас здесь работает всего пять человек; у меня даже сердце начало болеть от напряжения. Мы изо всех сил стараемся помочь.
  
  — Конечно. А как насчет мужчин, которые могли быть ее клиентами? Вы не знаете кого-нибудь из них? Вы никогда их не видели?
  
  — Если бы она попыталась заняться проституцией здесь, мы выгнали бы ее. Но иногда я видел, как она считала деньги и записывала что-то в свой маленький блокнот.
  
  Кажется, я знал, что это за блокнот. Когда-то сам написал там свое имя и телефон.
  Глава тридцать четвертая
  
  Мэр посадил деревья, едва не поранив лопатой семилетнего ребенка. По окончании мероприятия я отвез его в муниципалитет.
  
  — Хороший сегодня выдался денек.
  
  — Верно, — согласился я.
  
  — Я сегодня весь день точно следовал расписанию. Сделал с утра пару дел в офисе, весь день провел в разъездах, а вечером буду готовиться к завтрашнему выступлению. Ты сможешь поработать завтра вечером?
  
  — Как скажешь.
  
  — Согласись, — заметил Рэндалл, — чувствуешь себя намного свободнее, когда уже предупредил своего босса, что готов уйти при первой же возможности.
  
  — Меня это устраивает.
  
  Вечером Финли не нужны были мои услуги, и он сказал, что я могу вернуться домой на его «гранд-маркизе», поэтому мне не пришлось звонить Эллен и просить, чтобы она подвезла меня, или узнавать, сможет ли Дерек подобрать меня, если они с Дрю уже закончили работу.
  
  Когда я выезжал с подземной парковки, то заметил неподалеку худую седовласую женщину. Увидев меня за рулем, она махнула рукой. Я опустил стекло и узнал Элизабет Хант — литературного агента Конрада Чейза. Я встречал ее на похоронах Лэнгли.
  
  — Мистер Каттер, я рада, что смогла найти вас. Мне сказали, что вы были в муниципалитете.
  
  — Вы искали меня?
  
  — Просто подумала, — ее голос звучал немного виновато, — может, у вас найдется минутка свободного времени для меня?
  
  Я перегораживал выезд из гаража, и поблизости не было места, где можно было припарковаться, поэтому жестом пригласил Элизабет сесть в машину. Она обошла авто спереди и села рядом со мной.
  
  — Я только отъеду немного в сторону.
  
  — Вы можете пару раз объехать вокруг квартала, — предложила литагент, — а потом высадить меня здесь.
  
  — Хорошо.
  
  — Значит, вы теперь возите мэра? Конрад говорил, что вы уже работали у него.
  
  — Это было давно. А вы еще, оказывается, не уехали. Я видел вас на похоронах, но решил, что после этого вы сразу же отправились в Нью-Йорк.
  
  — Я сейчас живу в доме у озера. Мне давно хотелось устроить себе небольшой отпуск, но Конрад нашел способ испортить мне отдых, — призналась Хант и робко улыбнулась. — Он уже почти закончил роман и теперь немного нервничает. Я не знаю, насколько вам известно, какими бывают писатели; наверное, все-таки знаете, хотя бы по рассказам жены. Они так остро нуждаются в поддержке, в человеке, который помог бы им поверить в свои силы.
  
  Я подумал, что Конрад совсем не похож на таких писателей, но промолчал.
  
  — Надеюсь, с вашей женой все в порядке? Слышала, что случилось у вас недавно дома.
  
  Я взглянул на нее:
  
  — Все хорошо. Она прекрасно себя чувствует.
  
  — И с вашего сына сняли все обвинения? — спросила Элизабет. Я кивнул и повернул направо. — Наверное, вам интересно, что мне от вас нужно?
  
  — Думаю, вы сейчас это расскажете.
  
  — Прежде всего я хочу, чтобы вы знали: я здесь по просьбе Конрада, — объяснила она. — Я пыталась убедить Чейза, что ему не из-за чего беспокоиться, но он был очень настойчивым. И даже назойливым. — Литагент недовольно фыркнула.
  
  Я не понимал, к чему она клонит, поэтому решил сосредоточиться на дороге.
  
  — Конрад очень высокого о вас мнения, — продолжала Хант. — Он вас уважает.
  
  Я снова внимательно посмотрел на Элизабет:
  
  — Вы, наверное, шутите?
  
  — Очевидно, он дорожит вашим мнением. — Литагент сказала это таким тоном, что я понял: это открытие удивило ее не меньше, чем меня.
  
  Я покачал головой:
  
  — Если это и так, он очень странно выказывает свое уважение.
  
  — Он сказал, вы ставите под сомнение авторство его первой книги, — выпалила Хант.
  
  Элизабет замолчала, видимо, ожидая моего ответа.
  
  — Верно.
  
  — Но почему?
  
  — Он вам не сказал?
  
  — Нет.
  
  — Тогда я не вижу смысла развивать эту тему. Скажем так, он прав: я действительно думаю, что не он ее написал.
  
  — Это очень серьезное обвинение.
  
  — Так подайте на меня в суд.
  
  — Его новая книга наверняка наделает много шума. И обвинение в мошенничестве может серьезно повредить его репутации.
  
  Я пожал плечами:
  
  — Вы думаете, что кто-то захочет слушать шофера, который раньше косил траву в чужих дворах?
  
  — Может, и нет.
  
  — Мисс Хант… — Беседа уже начала мне надоедать. Хотелось поскорее вернуться домой и узнать, как у Дерека прошел первый рабочий день с Дрю. — Давайте по существу, хватит уже ходить вокруг да около.
  
  — Он хочет, чтобы вы прочли его новую книгу. Вы и ваша жена Эллен. Но особенно автора интересует ваше мнение.
  
  Я вновь бросил на литагента удивленный взгляд.
  
  — Чейз что-то говорил по этому поводу. Но я думал, он шутит.
  
  — Нет. Мне кажется, Конрад пытается что-то доказать вам. Хочет, чтобы вы прочитали это, и тогда, думаю, вы поймете, что он написал «Недостающую деталь».
  
  — Я уверен, что наша звезда сама написала новую книгу, и мне на это наплевать.
  
  Элизабет Хант вздохнула. В этот момент мне даже стало немного жалко ее. Она не виновата в том, что Конрад Чейз такой мерзавец.
  
  — Я могу передать вам книгу на диске, прислать по электронной почте или даже распечатать роман.
  
  — Меня это не интересует.
  
  — Ладно. Просто предложила.
  
  Я улыбнулся ей:
  
  — Можете передать Конраду, что вы старались изо всех сил.
  
  — Вы действительно так презираете его? Вы считаете, что он мошенник?
  
  Я задумался над ответом и остановился около тротуара.
  
  — Мне кажется, он хуже мошенника. Думаю, Чейз — убийца.
  
  Элизабет Хант даже моргнула от удивления. Ей было больше нечего сказать. Мы подъехали к тому месту, откуда начали свое путешествие. Она отстегнула ремень безопасности и вышла.
  
  — Мы почти не разговаривали, — рассказывал Дерек, поедая ужин из запеченного цыпленка с рисом. — Дрю, конечно, хороший человек и отличный работник — я едва поспевал за ним, — но не особенно разговорчивый.
  
  — Я это заметил. Мне кажется, у него была не очень счастливая жизнь.
  
  — Думаю, у нас с ним много общего, — заметил сын, — мы оба сидели.
  
  — Дерек! — крикнула Эллен. — Ты не сидел.
  
  — Я был в тюрьме. Не так долго, как Локус, но все же был.
  
  — Тебя не судили, — запротестовала жена, — а Дрю дали приличный срок. Это большая разница. Он совершил преступление. А ты ничего подобного не делал.
  
  — Нет, не делал, — согласился Дерек. — Но совершил много ошибок.
  
  — Больше не хочу об этом говорить, — замахала руками Эллен. Я был с ней полностью согласен.
  
  — Я спросил его, каково это — убить человека. Ну, того бандита, который напал на вас.
  
  — Господи, Дерек… — Я покачал головой. — Не напоминай ему о таких вещах. Он наверняка страшно переживает из-за случившегося.
  
  На минуту мы замолчали, потом Эллен спросила:
  
  — И что он ответил?
  
  — На самом деле ничего не сказал. Вместо этого спросил, а каково было мне находиться в доме Лэнгли, когда там совершились убийства.
  
  Похоже, у Дрю и Дерека действительно было нечто общее. Оба умели задавать щекотливые вопросы.
  
  — И что ты ответил? — допытывалась жена.
  
  — Я сказал, что меня, наверное, будут до конца жизни мучить кошмары.
  
  Эллен схватила сына за руку и сжала ее. Я собирался поделать что-нибудь в доме, но в этот момент зазвонил телефон.
  
  В последние дни я не отвечал на звонки домашнего телефона. У меня не было ни малейшего желания разговаривать с репортерами или выслушивать оскорбления от психов из Промис-Фоллс, которые знали, как заблокировать определитель номера. Но теперь, когда все обвинения с Дерека сняли и об этом всем стало известно, мы уже не волновались всякий раз, когда звонил телефон.
  
  — Алло?
  
  — Это Барри.
  
  — Привет. — Я не хотел произносить вслух его имя, ожидая, что оно может спровоцировать вспышку раздражения у жены или даже у сына.
  
  — Вы с Эллен очень заняты?
  
  — Заканчиваем ужинать.
  
  — Мне нужно, чтобы вы подъехали в участок. Надо опознать кое-кого.
  
  — Кого?
  
  — Возможно, напарника того человека, которого нашли мертвым в вашем сарае. Через час вас устроит?
  
  — Хорошо. Мы приедем.
  
  Я повесил трубку и рассказал все Эллен. Она побледнела. Мысль о том, что придется оказаться рядом с человеком, который был причастен к нападению на нас, вызывала у нее ужас, даже если нас будет отделять от него стекло с односторонней видимостью.
  
  — Даже не знаю, хватит ли у меня сил.
  
  — Все будет хорошо. Ничего страшного. Это как в кино. Мы будем видеть его, но для него останемся невидимыми.
  
  — Но он все время был в маске.
  
  — Они заставят его сказать несколько слов, — возразил я. — Мы же слышали, как он говорил. И у него на руке татуировка.
  
  Эллен кивнула. Я наклонился к ней и поцеловал в шею.
  
  — Тогда ладно. Только приму душ и переоденусь.
  
  — Конечно, — согласилась она. — Я все уберу.
  
  Только собирался войти в душ, когда снова зазвонил телефон, но кто-то взял трубку после первого звонка, поэтому я встал под душ и минут пять наслаждался. Когда вышел из душа, ванная комната была наполнена паром и зеркало запотело. Я вытер его полотенцем, чтобы посмотреть на себя. Синяк от недавней стычки с Лэнсом еще не прошел, под глазами лежали мешки, а лицо как будто даже осунулось.
  
  — Да, тебе срочно нужно в отпуск.
  
  По дороге в полицейский участок я спросил у Эллен:
  
  — Кто звонил?
  
  — Опять этот дурацкий сетевой маркетинг. Предлагали поставить окна.
  
  Барри встретил нас у входа в полицейский участок, провел нас через холл, потом мы вместе поднялись по лестнице. Все это время он говорил без остановки.
  
  — Полицейские из Нью-Йорка задержали его и привезли сюда на опознание.
  
  — Кто это? — спросила жена. — Как его имя?
  
  — Я пока ничего не будут говорить. Хочу, чтобы опознание было беспристрастным.
  
  Барри уже рассказал мне, что их заинтересовал партнер Морти по имени Лестер Тиффин, который скорее всего был братом жены Конрада — Иллины. Я еще не поделился этой новостью с Эллен, так как боялся, что подобная неподтвержденная информация может оказаться подобной динамиту, брошенному в костер.
  
  Нас привели в комнату, похожую на те, что обычно показывают в криминальных фильмах. Одна из стен была полностью стеклянной, за ней находилось маленькое помещение, достаточно широкое для полудюжины людей. В комнате, кроме Барри, находился незнакомый мужчина в дорогом костюме. По всей видимости, адвокат задержанного.
  
  Дакуорт снял со стены телефонную трубку:
  
  — Начинайте.
  
  В комнату по другую сторону стекла вошли шестеро мужчин. Все оказались рослыми, белыми и темноволосыми. На трех из них были рубашки с короткими рукавами, у остальных рукава доходили до запястий.
  
  — Смотреть сюда! — крикнул им кто-то, находившийся за пределами нашего поля зрения.
  
  — Приглядитесь, — посоветовал нам Барри.
  
  Я внимательно всматривался в лица шестерых мужчин, но не мог никого из них опознать.
  
  — Ты же знаешь, что он был в маске. В черной маске.
  
  — Да, — кивнул Дакуорт. — Думаю, нужно заставить их произнести вслух несколько слов.
  
  Эллен кивнула:
  
  — Возможно, тогда мы узнаем кого-нибудь из них.
  
  — Что им сказать? — спросил детектив.
  
  — Пусть скажут: «В этой маске чертовски жарко».
  
  Барри улыбнулся, кивнул, взял трубку и повторил инструкцию.
  
  Шестеро мужчин по очереди сказали: «В этой маске чертовски жарко».
  
  Что-то в голосе четвертого, в рубашке с длинными рукавами показалось мне знакомым.
  
  — Тот парень, — указал я.
  
  — Возможно, — добавила Эллен. — Но я не уверена.
  
  Мужчина в костюме недовольно фыркнул.
  
  — А можно ли на минуту попросить их всех надеть маски? — «Костюм» посмотрел на меня как на идиота. — Вдруг мне удастся опознать одного из них, когда увижу его в маске?
  
  Незнакомец вмешался в разговор:
  
  — Какая чушь! В маске любой будет похож на преступника, в том числе и мой клиент. Все поднимут вас на смех, даже в полиции Олбани.
  
  — Джим, не думаю, что это поможет, — покачал головой Барри.
  
  Я кивнул.
  
  — А что насчет рук? У того была татуировка в виде ножа на правом плече.
  
  Дакуорт вновь сказал что-то по телефону, затем невидимый голос по другую сторону от стены велел мужчинам в рубашках с длинными рукавами закатать их.
  
  Четвертый парень, чей голос показался мне знакомым, выполнял распоряжение слишком медленно.
  
  — Пошевеливайся, — поторопил его голос.
  
  Когда он поднял рукав чуть выше локтя, появилось острие кинжала, он продолжал закатывать рукав, пока мы не увидели все синее лезвие и рукоятку.
  
  — Ну вот. — Мой пульс участился. — Я видел эту самую татуировку.
  
  — Вы узнаете ее? — спросил Барри у Эллен.
  
  Но она покачала головой и медленно произнесла:
  
  — Нет.
  
  Я повернулся к жене:
  
  — Что?
  
  — Не узнаю татуировку.
  
  — О чем ты говоришь? Ты провела с ним больше времени, чем я. Он забрался в дом и напал на тебя, а потом пришел еще раз, чтобы отвести в сарай.
  
  — Было темно. И я тогда так испугалась, что ничего не запомнила.
  
  Барри подошел к Эллен и прошептал ей на ухо:
  
  — Этот парень все отрицает, и у нас нет свидетелей, которые показали бы, что он был с Морти. Поэтому если вы…
  
  — Детектив Дакуорт? Вы не хотите поделиться своими соображениями со всеми присутствующими? — спросил адвокат.
  
  — Эллен, — настойчиво повторил я, — неужели ты не узнаешь его?..
  
  — Думаю, мы закончили, — вмешался «костюм». — Вы же видите, что женщина никого не опознала, детектив Дакуорт.
  
  — Эллен, ты уверена, что это не тот человек? — спросил Барри. — Джим опознал его.
  
  — Нет, — настойчиво ответила жена. — Это не он. Теперь я точно вспомнила. Тот был совсем худой и выше ростом. И татуировка у него была до самого локтя.
  
  — Эллен, — я старался лишь не сорваться на крик, — что ты делаешь?
  
  Адвокат пошел к двери и у порога спросил:
  
  — Надеюсь, мой клиент будет освобожден немедленно?
  
  Я по-прежнему смотрел на Эллен, но она отводила взгляд.
  Глава тридцать пятая
  
  Когда мы вышли на парковку, я схватил жену за руку и повернул лицом к себе.
  
  — Что, черт побери, случилось?
  
  За время нашего пребывания в участке на улице совсем стемнело, но в свете фар я заметил слезы на щеках Эллен. Она попыталась вырваться.
  
  — Отпусти меня!
  
  — Черта с два! Ты позволила этому парню уйти! Он и его дружок едва не отрезали мне пальцы! Чудо, что не убили нас!
  
  — Перестань!
  
  — Ты хоть представляешь, кто это был? — Я не мог сдержать крика. — А я знаю. Это Лестер Тиффин. Ты знаешь, кто такой Лестер Тиффин?! Брат Иллины! Бандит из Нью-Йорка. У нее была не самая благополучная семья, пока она не переехала в Голливуд и не вышла потом за твоего Конрада.
  
  — Не говори так! Он не мой.
  
  — Кто звонил сегодня, пока я был в душе? Иллина? Конрад?
  
  — Это была ошибка! — крикнула жена. — Все было ошибкой!
  
  — Что? — спросил я. — Какая еще ошибка?
  
  — То, что они пришли в дом. За диском. Это была глупая ошибка.
  
  — Так, значит, то, что мои пальцы привязали к кусторезу и едва не отрезали их, было ошибкой? Тупым промахом?
  
  — У вас все нормально? — крикнул дежуривший у шоссе полицейский. Он приблизился к нам. — Мэм, с вами все в порядке?
  
  Я разжал хватку и отпустил Эллен.
  
  — Все хорошо, — кивнула жена. — Спасибо, все нормально.
  
  Он постоял некоторое время, чтобы убедиться в правдивости ее слов, потом вернулся к патрульной машине.
  
  — Я хочу знать, что происходит.
  
  — Это был он, — шепнула моя половина.
  
  — Там? В комнате для опознания? Это был тот человек? Ты узнала его?
  
  — По крайней мере его руку. И голос.
  
  — Почему же ты не опознала его? Теперь его отпустят, несмотря на все, что он с нами сделал. И ты сможешь спать по ночам, зная, что этот тип где-то поблизости?
  
  — Он больше не потревожит нас. Я в этом уверена.
  
  — О, какая отличная новость! Сегодня можно спать спокойно. — Я с отвращением покачал головой: — Эллен, неужели ты ничего не понимаешь? Эти двое, тот, которого убил Дрю, и парень, которого благодаря тебе выпустят теперь на свободу, возможно, убили семью Лэнгли.
  
  — Нет. Я уверена, что они этого не делали.
  
  — Ты уверена? И откуда же у тебя взялась такая уверенность?
  
  — То есть я хотела сказать, что почти уверена в этом, — поправила жена себя, а потом всхлипнула: — Мне нужен носовой платок.
  
  Я попытался подавить растерянность и гнев и принялся шарить в карманах, пока не нашел чистый платок и не протянул его Эллен. Мы постояли немного молча, пока моя половина сморкалась и вытирала слезы.
  
  — Хорошо. Выслушай меня. Звонил Конрад. Это была идея Иллины. Она не знала, что я отдала Конраду диск, и позвонила брату…
  
  — Садись в машину.
  
  — Что?
  
  — Садись в машину, живо!
  
  Она молча подчинилась. Я сел за руль «мазды» и рванул с места так, что шины завизжали по асфальту. Свернув за угол, направился в сторону колледжа Теккерей.
  
  Президент жил в большом особняке, который всегда навевал у меня воспоминание о поместье Уэйна из «Бэтмена». Возможно, он был не таким большим, но выглядел не менее внушительно. Я так резко затормозил у крыльца, что Эллен оперлась руками о приборную доску, чтобы не удариться лбом о стекло. По дороге мы не сказали друг другу ни слова. Жена прекрасно знала, куда мы едем, но понимала, что не сможет переубедить меня не делать этого.
  
  Я уже приготовился к тому, что придется тащить ее из машины силой, но она открыла дверь прежде, чем я успел подойти к ней, и мы вместе поднялись по ступеням. Хотел вломиться в дом без приглашения, как обычно поступал Чейз, но дверь открылась прежде, чем я успел схватиться за ручку.
  
  Конрад стоял перед нами собственной персоной.
  
  — Мы с Иллиной ждали вас. Прошу вас, проходите.
  
  Я всю дорогу рисовал себе картину, как ураганом влечу в дом Конрада, но его вежливое спокойствие испортило мне всю игру. Мы с Эллен прошли в дорого обставленную гостиную.
  
  Там мы увидели Иллину — растерянную и растрепанную. Глаза ее были налиты кровью, а всегда великолепно уложенные волосы — взъерошены. В руках она держала большой стакан, наполненный жидкостью, напоминавшей виски.
  
  — Эллен, Джим, — поздоровалась миссис Чейз, но не приблизилась к нам. Она явно была напугана. Только было неясно, кого боялась — меня с Эллен, мужа или всех нас, вместе взятых.
  
  — Только что звонил адвокат Лестера, ее брата, — сообщил Чейз. — Его освободили. — Глядя на Эллен, он добавил: — Спасибо большое.
  
  Моя жена ничего не ответила, и Конрад повернулся к своей:
  
  — Скажи им.
  
  — Конрад, может, лучше ты сам все расскажешь…
  
  Неожиданно Конрад заорал во всю глотку:
  
  — Скажи им! Скажи им, что ты наделала, глупая дура!
  
  Если до этого момента я не особенно вслушивался в их перепалку, то теперь хозяину удалось всецело завладеть моим вниманием.
  
  Руки Иллины дрожали, и лед позвякивал в ее стакане.
  
  — Простите. Я не знаю, о чем думала. Я просто… пыталась защитить моего мужа.
  
  Мы с Эллен ждали. Моя половина, как я подозревал, уже знала основу истории.
  
  — Я услышала, как вы с Конрадом ссорились, — помните, когда мы приезжали к вам домой? Вы поругались из-за какого-то диска, и я забеспокоилась. Мне стало интересно, что на том диске, действительно ли там роман Конрада. И не важно, как эта книга попала в компьютер, — она могла причинить ему вред, особенно теперь, когда он написал новый роман, и…
  
  — Давай по делу, — перебил Чейз.
  
  — И тогда я решила встретиться с вами, расспросить про диск, но вы не захотели со мной разговаривать. И я решила найти другой способ заполучить его. — Иллина на секунду отвернулась и отхлебнула виски. — Мне нужно сесть. — Она опустилась на мягкий стул с бархатной обивкой. — Я позвонила брату. Он… он и его приятель знали, как улаживать подобные дела. Брат сказал, что приедет из Нью-Йорка со своим другом Морти и заберет у вас диск.
  
  — Господи, — прошептал я.
  
  — Они не должны были причинять вам вред, — поспешила продолжить она. — Только напугать вас. Лестер сказал, что Морти сможет развязать вам языки и заставить отдать диск.
  
  Я показал пальцы правой руки и заявил:
  
  — Если бы моя жена вовремя не выдернула шнур, я остался бы без них.
  
  — Простите, — вздохнула Иллина.
  
  — Простить?
  
  — Она не знала, — встрял Конрад. — Не знала, что Эллен отдала мне дискету тем же днем.
  
  — Я не говорила мужу о том, что сделала, — призналась Иллина. — Пока тот детектив, Барри Дакуорт, не пришел и не стал расспрашивать о брате. Ему стало известно, что он был дружком Морти Делюка, которого один из ваших друзей убил в гараже. — Еще одна слеза покатилась по ее щеке. — О Боже, я даже не думала, что в результате кто-то погибнет!
  
  Ее слова потрясли меня до глубины души. И я даже не пытался скрывать свои чувства.
  
  — И что, мы теперь должны обо всем забыть? Только потому, что такие хорошие друзья? Почему? Ради нашей якобы замечательной дружбы? Или потому, что моя жена работает на вас? — Я посмотрел на Конрада. — Вы позвонили ей и сказали, чтобы она не опознавала подозреваемого, и чертова братца Иллины вынуждены были отпустить на свободу. Не слишком ли много вы на себе берете?
  
  — Все не так просто, — начал было Конрад.
  
  — Хрен вам! — крикнул я. — Делайте что хотите, но я расскажу все Барри. Все! — И показал пальцем на Иллину: — Из-за вас убили человека. Не то чтобы это была большая потеря для нашего общества. Но вы решили впутать в дело своего брата, и по вашей вине убили человека.
  
  — Пожалуйста, Джим, — с мольбой в голосе проговорила Эллен, — позволь Конраду все объяснить…
  
  Я отмахнулся от жены. Еще не закончен разговор с Конрадом и Иллиной.
  
  — И разумеется, вы попытаетесь убедить меня, что это никак не связано с Лэнгли.
  
  — Не связано, — кивнула Иллина. — Клянусь, Лэнгли здесь были совершенно ни при чем.
  
  — Правда? Тогда что вы скажете насчет пистолета? Его нашли рядом с машиной вашего брата. Он выбросил его, когда за ним погнался Дрю.
  
  Иллина подняла свои красные глаза на мужа, потом — на меня.
  
  — Я ничего не знала о пистолете.
  
  — Наверное, он уже был там, — предположил Конрад.
  
  — Нет. После убийства Лэнгли территорию тщательно обыскивали.
  
  — Но это невозможно, — изумилась Иллина. — Лестер не мог этого сделать. Может… не знаю, возможно, человек, который убил Лэнгли, продал ему пистолет или подбросил его.
  
  Я с удивлением уставился на нее:
  
  — А кто это мог быть, Иллина? Уж не вы ли? Вы, кстати, знали о книге, которая была в компьютере Бретта Стокуэлла? Может, вы хотели забрать компьютер из дома Лэнгли, пока он не скомпрометировал вашего мужа?
  
  — Это невозможно, — покачал головой Конрад. — В тот день утром мне позвонил Альберт и передал компьютер. В ночь убийства его не было в доме Лэнгли.
  
  — Чушь собачья, — бросил я. — Но я не собираюсь разбираться, как там было на самом деле. Это работа Барри.
  
  — Джим. — Конрад говорил спокойно и даже как будто доброжелательно. — Я понимаю ваше желание обо всем сообщить полиции. На вашем месте мне тоже захотелось бы позвонить Барри, все рассказать и убедиться, что брат Иллины предстанет перед судом и будет наказан за то, что сделал с вами и с Эллен.
  
  Я ждал.
  
  — Иллина, — он презрением посмотрел на жену, — сделала очень многое, чтобы покончить со своим прошлым и отдалиться от людей, с которыми выросла, ведь большинство членов ее семьи не назовешь добропорядочными гражданами…
  
  — Эй! — возмутилась было миссис Чейз.
  
  — Заткнись! — снова рявкнул он, его лицо стало пунцовым. Хозяин особняка немного подождал, а потом продолжил: — Однако иногда моя жена срывается и продолжает обращаться к тем людям, особенно когда оказывается в затруднительном положении, как случилось на этой неделе.
  
  — Я не знаю, что…
  
  Конрад оборвал меня:
  
  — Выслушайте, Джим. Вижу, что вы мне не верите, но я говорю с вами как с другом. Потому что переживаю за вас и Эллен.
  
  Я прикусил язык.
  
  — За Морти и Лестером стоят весьма дурные люди. Они… способны на импульсивные поступки. Их очень расстроила история с Морти. Им совсем не понравилось то, что сделал ваш новый друг Дрю. А если бы Эллен опознала брата Иллины, это могло бы стать последней каплей, переполнившей чашу их терпения. Но они были готовы смягчить свой гнев, если бы ваша жена солгала полиции. — Конрад опустил глаза, будто ему было стыдно за то, что он мне сейчас сказал. — Нам с Иллиной дали понять, что мы должны донести до вас эту информацию. Если вы не забудете эту историю, то впредь никто не сможет гарантировать вам безопасность.
  
  — Что? — спросил я, чувствуя, как внутри у меня все закипает. — Они угрожают нам? Пытаются запугать нас и заставить молчать?
  
  Конрад кивнул:
  
  — Да.
  
  — Черт возьми, если они думают…
  
  — Джим, — продолжил Конрад, стараясь сохранять спокойствие. — Мне это нравится не больше, чем вам, но нам не дано понять таких людей. Позвольте мне все объяснить. Если вы решите и дальше упорствовать, то должны хотя бы знать, на какой риск обрекаете себя. И остальных людей. В особенности Дрю. Он убил одного из членов семьи. Я уж не говорю о том, что таким образом вы подставляете под удар и Эллен, и Дерека.
  
  — Господи, — прошептал я.
  
  — Забудьте обо всем, и они тоже оставят вас в покое.
  
  Я посмотрел на Иллину:
  
  — Кто вы?
  
  Она ничего не ответила, но что-то нехорошее промелькнуло в ее глазах. Я вспомнил, как в тот момент, когда Конрад орал на нее, миссис Чейз выглядела напуганной, но вместе с тем ее взгляд словно говорил: «Лучше не связывайся со мной и моими людьми».
  
  — Несмотря на то что они, — продолжил Конрад, — хотят отомстить за убийство Морти, тем не менее понимают, в какой затруднительной ситуации вы оказались. И будут благодарны вам за то, что вы решите замять это дело.
  
  — Благодарны? — переспросил я.
  
  Эллен дотронулась до моей руки:
  
  — Давай забудем эту историю. Мы и так многое пережили. Знаю, тебе кажется безумием отпускать брата Иллины, но мы должны это сделать. Ради нас. Ради Дрю. И прежде всего ради Дерека. Если с ним что-то случится, я себе этого никогда не прощу.
  
  — Почему ты мне раньше этого не сказала? Пока мы ехали на опознание?
  
  — Я боялась, что ты попытаешься отговорить меня или все расскажешь Барри. Что твоя гордость и твое чертово чувство справедливости возобладают над здравым смыслом. Мне, так же как и тебе, не хочется молчать, но я сделала это ради нас. Теперь все закончилось. Не стоит больше вспоминать эту историю с диском. Все кончено.
  
  Минуту все молчали. Внезапно на меня навалилась страшная усталость. Я подошел к камину и облокотился о каминную полку. Постоял там некоторое время молча, глядя на холодный пепел, оставшийся здесь еще с прошлой зимы.
  
  — Хорошо, я согласен.
  
  Эллен подошла ко мне и обняла:
  
  — Спасибо.
  
  — Да, — кивнул Конрад. — Спасибо. — Он приблизился ко мне, откашлялся и продолжил: — Я благодарен вам, Джим, возможно, нам стоит поговорить с глазу на глаз?
  
  — Что?
  
  — Пойдемте ко мне в кабинет, — предложил он.
  
  Я пошел вслед за ним по коридору, устланному мягким ковром, и попал в святая святых. Вдоль стен комнаты тянулись бесконечные книжные полки, а в центре возвышался огромный дубовый стол, заваленный бумагами. Сбоку на нем стоял компьютер. Конрад взял два кожаных стула и поставил их перед столом, указав мне на один из них. Я сел.
  
  — И еще раз спасибо вам. На самом деле, если бы Эллен опознала Лестера, это могло иметь еще кое-какие последствия. Не такие серьезные, как те, о которых я упомянул, но весьма болезненные.
  
  На мгновение, сам не знаю почему, вспомнил о записке, которую он написал моей жене и которую я нашел у нее в сумочке, и представил свою половину в постели с ним.
  
  — Вы многого не понимаете, — продолжил Чейз. — И не знаете, что может случиться с вами и Эллен, если вся правда всплывет на поверхность.
  
  — Что значит «вся правда»?
  
  Он откашлялся, посмотрел на свои брюки, снял с них нитку и бросил на ковер.
  
  — Я знаю, что вы мне не верите, Джим, но вы мне нравитесь. Надеюсь, когда Элизабет встречалась с вами, она вам это сказала. Однако в последнее время вы просто довели меня до белого каления своими оскорблениями и обвинениями. Поэтому я и обратился за помощью к Хант — попросил ее попытаться договориться с вами, раз у меня это не получилось. Но видимо, ей также не особо повезло.
  
  Я не ответил.
  
  — Боюсь, вы решите, что я говорю неискренне и с пренебрежением к вам. Но за те годы, что я руководил Теккереем, мне приходилось встречаться с губернаторами, сенаторами и даже с двумя президентами. К тому же на фестивале, который каждый год организует Эллен, я познакомился с самыми лучшими писателями страны. И некоторые из них отзывались весьма лестно о моем творчестве. Они считают меня очень талантливым писателем. Но вы, Джим, думаете, что я мошенник.
  
  В этот момент я даже пожалел о том, что у меня под рукой не было лейки.
  
  — На самом деле вы умный человек, — продолжал Конрад. — Гораздо умнее, чем следовало. К тому же художник. И наверняка разбираетесь в творчестве. — Он горько улыбнулся. — Вы не верите, что я написал «Недостающую деталь»? Мало кому известна история с компьютером Бретта Стокуэлла, поэтому лишь единицы могут поставить под сомнение мое авторство. Вы один из этих немногих.
  
  — Польщен, — буркнул я.
  
  — Поэтому я и попросил Элизабет, чтобы она уговорила вас прочитать мою новую книгу. — Конрад склонился над столом и похлопал по внушительной стопке бумаги: — Вот она. Хочу, чтобы вы ознакомились с ней и убедились, что я могу писать романы.
  
  — Даже если вы сами написали роман, это не изменит моего мнения насчет первой книги.
  
  Конрад скривил губы:
  
  — Ну что ж. Давайте тогда немного пофантазируем и предположим, что в ваших подозрениях насчет первого романа есть доля истины и эта новая книга была написана, чтобы загладить вину. Разве она не стоит того, чтобы быть прочитанной?
  
  И снова я потерял дар речи.
  
  — Я понимаю, что сейчас не время просить вас ознакомиться с ней. В вашей жизни столько всего произошло, к тому же сейчас вы мне ничем не обязаны.
  
  — А вы думаете, что все может измениться, Конрад?
  
  Он усмехнулся:
  
  — Хороший вопрос.
  
  — Хотите, подскажу идею для нового романа? — предложил я. — Напишите книгу о самовлюбленном президенте колледжа, который пытается всучить свой роман парню, едва не погибшему по вине жены этого самого президента.
  
  Конрад медленно кивнул:
  
  — А я думал, что нам удастся договориться. Может, Эллен прочитает ее. Я как-нибудь завезу вам рукопись.
  
  — Да, это будет здорово. — Я устало потер лицо ладонью и вздохнул. Теперь настала моя очередь задавать вопросы. — Что вы сделали с компьютером, Конрад?
  
  — Достал жесткий диск, разбил молотком на кусочки, собрал их, поехал на Саратогу, взял лодку и утопил все на середине озера.
  
  Он говорил это с такой твердостью в голосе, что я едва не восхитился его поступком.
  
  — А прежде чем сделать это, вы посмотрели, что было в компьютере?
  
  — Да, но очень бегло.
  
  — Вы там ничего больше не нашли? Например, каких-нибудь писем?
  
  Конрад с любопытством склонил голову набок и спросил:
  
  — Писем?
  
  — Да.
  
  — Нет, не заметил. А что?
  
  Я махнул рукой:
  
  — Теперь это уже не важно.
  
  Он откинулся на спинку стула, сложил пальцы домиком и опустил на них подбородок.
  
  — Вы достойный человек, Джим. И я понимаю ваше отношение ко мне. У вас есть право злиться на меня… этот недавний случай, когда на вас напали, стал для вас с Эллен серьезным потрясением. Моя жена Иллина совершила непростительный поступок. Но есть и другая причина, заставившая меня просить Эллен, чтобы она не опознавала брата Иллины. Если бы о поступке миссис Чейз и о мотивах, толкнувших ее на этот дурной и бессмысленный шаг, стало всем известно, на меня обрушился бы шквал критики, и в результате это могло бы отразиться на дальнейшей судьбе Эллен. — Еще одна пауза. — А впоследствии ударило бы и по вам, Джим, и по вашему сыну.
  
  — Не понимаю, что вы хотите этим сказать, — процедил я сквозь зубы.
  
  Конрад пододвинулся ко мне поближе.
  
  — Вам нужно поговорить с женой.
  Глава тридцать шестая
  
  — Мне придется рассказать тебе все с самого начала, — заявила Эллен, садясь за стол в нашей кухне.
  
  Когда я вышел из кабинета Конрада, то сразу же направился к жене и велел следовать за мной. Мы поехали домой и за всю дорогу едва ли перекинулись парой слов. Застали Дерека в гостиной. Телевизор был настроен на канал Эм-ти-ви, но, вероятно, сын уснул вскоре после того, как включил его. Это неудивительно, когда весь день косишь траву под палящим солнцем.
  
  Я слегка толкнул парня. Он вздрогнул и проснулся.
  
  — Что? Где я… ох, ясно! — Дерек почесал голову.
  
  — Привет, дружок. Нам с мамой надо поговорить, так что почему бы тебе не пойти к себе в комнату и не лечь спать?
  
  — Да, разумеется. — Он встал и, покачиваясь, отправился наверх. Мы подождали, пока хлопнет дверь, а потом ушли в кухню. Постояли немного, затем переместились от разделочного стола к холодильнику, а оттуда — к обеденному столу.
  
  — Давай сядем, — предложил я, и мы оба уселись за стол. — Конрад сказал, что мне нужно поговорить с тобой. Как будто ты хочешь мне что-то рассказать. И это не имеет отношения к тому, что сделала Иллина.
  
  — Не понимаю, о чем ты. Что я должна тебе рассказать?
  
  — Все. О том, как все началось. Чейз не вдавался в подробности. — Я сделал паузу.
  
  Эллен глубоко вздохнула, и показалось, что по ее телу прокатилась волна дрожи.
  
  — Думаю, он прав и действительно пришло время, чтобы ты все узнал. Я давно должна была рассказать тебе. Много раз хотела поговорить с тобой, но не решалась. Возможно, потому, что этот разговор ничего не изменил бы, кроме твоего отношения ко мне. — Она тихо рассмеялась своим мыслям. — А может, и изменил бы. Возможно, у тебя уже сложилось окончательное мнение обо мне, когда ты узнал про нас с Конрадом.
  
  — Это осталось в прошлом, я все забыл.
  
  — Нет, ты не забыл, — возразила Эллен.
  
  — Это было давно.
  
  — Не важно. Я обидела тебя, и эта рана никогда не заживет. И то, что я сейчас расскажу… не знаю, как это скажется на наших дальнейших отношениях. Поэтому и молчала так долго.
  
  — Но я должен знать, что происходит.
  
  Вот тогда она и заявила, что должна рассказать все сначала.
  
  — Когда я только получила место в колледже, — начала жена, — и мы переехали из Олбани, меня сразу поставили работать вместе с Конрадом.
  
  — Знаю. Такое не забывается.
  
  — Мы… ты и я… переживали тогда не самые лучшие времена. Я не виню тебя. Дело было и во мне. Я полностью посвятила себя работе, а ты пребывал в депрессии из-за своих проблем — с живописью и этой отвратительной работой в охранном агентстве.
  
  — Какое это имеет отношение к…
  
  — Позволь мне все рассказать, — перебила Эллен. — Это тяжело. — Она глубоко вздохнула. — Конрад посоветовал мне, кого стоит привлечь к участию в фестивале. Чейз предлагал самые разные кандидатуры — от заслуженных писателей до авторов нашумевших бестселлеров. Я вносила свои предложения, хотя в отличие от него и не имела ученой степени по английской литературе. Общими усилиями мы составили список людей, которых хотели видеть на своем фестивале, а потом стали постепенно налаживать контакт с этими писателями или с их представителями.
  
  Я по-прежнему не понимал, зачем она все это мне рассказывает, но слушал.
  
  — Так Чейз познакомился с Элизабет Хант. Она представляла многих людей, от практически классиков нашей литературы до парня, написавшего роман про маньяка, который коллекционировал сердца своих жертв. По этой книге, кажется, даже сняли фильм. Как бы там ни было, она работала с авторами настоящих хитов и сказала Конраду, что если когда-нибудь он напишет книгу, то должен обязательно ей показать. Чейз действительно работал над одной вещью. Уже несколько лет. Над своим Большим Романом. — Эллен произнесла эту фразу так, словно цитировала какую-то известную личность. — Когда я познакомилась с ним поближе, то поняла, что его проект, эта книга, которая так много для него значила, вряд ли будет иметь успех.
  
  — Ой! — отреагировал я.
  
  Эллен резко вскинула голову:
  
  — Я не смогу продолжать, если ты будешь вести себя в таком духе.
  
  Ее слова смутили меня, и я тут же заткнулся.
  
  — Он считал, что непременно должен что-то написать, оставить след в истории своего факультета. Все профессора публиковались. Нет, они не писали бестселлеры, но их работы были тепло приняты в узких научных кругах. Им было что предъявить. Однако Чейз не хотел писать какую-нибудь монографию, которую прочитают пятьдесят человек, а потом поставят на библиотечную полку и забудут. Он хотел создать нечто большее. — Жена перевела дух. — Вот тогда он и познакомился с Бреттом Стокуэллом.
  
  — Его студентом?
  
  — Верно. Бретт был талантливым юношей, подающим большие надежды, но вместе с тем — гомосексуалистом с тяжелым характером, и к тому же казался взрослее своих лет. Безусловно, Конрада заинтересовали его литературные способности. Он редко хорошо отзывался о своих студентах и смотрел на них свысока, но о Бретте он говорил очень много и только хорошее.
  
  — Дай подумать. Стокуэлл показал ему свой роман, над которым работал?
  
  — Он уже не работал над ним. А закончил книгу. Бретт хотел, чтобы Конрад прочитал роман и сказал, что об этом думает. — Эллен покачала головой и снова уставилась в пол. — Он боготворил Чейза. Очень хотел услышать мнение своего любимого профессора о книге. Он им восхищался.
  
  — А Конрад его предал, — не выдержал я.
  
  Эллен снова пристально посмотрела на меня, так, словно хотела сказать: «Заткнись и дай мне спокойно рассказать».
  
  — Итак, Бретт дал Конраду свою книгу. Сказал, что работал над ней долгое время и никому еще не показывал. У него не хватало решимости рассказать кому-нибудь еще о том, что он пишет. Сначала Конрад воспринял это довольно скептически. Пускай Чейз и считал Бретта талантливым студентом, но сомневался, что в его возрасте можно было написать роман. По крайней мере стоящий роман. И все же Бретт записал книгу на дискету и отдал ее своему профессору, чтобы тот мог прочитать на компьютере. Книга потрясла Чейза. Это была действительно сильная вещь — острая, провокационная, смешная. По уровню мастерства она намного превосходила книгу самого Конрада, над которой тот работал долгие годы. — Эллен замолчала. — У меня пересохло в горле.
  
  Она встала и открыла холодильник. Я боялся, что жена достанет бутылку вина. Не исключал возможности, что после того, как Эллен вылила все вино в раковину, она пополнила свои запасы. Но супруга вытащила бутылку «фрутопии» и молча протянула мне, словно предлагая присоединиться. Я кивнул.
  
  Эллен села, открыла бутылку и продолжила:
  
  — Дело в том, что Конрад писал свой роман на похожую тему. То есть идея была другой и в его книге не было мужчины, который однажды проснулся и обнаружил, что у него поменялся пол, но это также была сатира на современные сексуальные нравы. И мне кажется, когда Чейз прочитал роман Бретта, он убедил себя, что именно такую книгу он и мечтал написать и они со Стокуэллом в буквальном смысле слова работали на одной волне. Конрад хотел узнать мнение профессионала. Ему было интересно: неужели он один считает, что книга написана блестяще? Поэтому он послал роман Элизабет Хант.
  
  — Сообщил, кто автор книги?
  
  — Нет. Он ничего не говорил.
  
  — И что, по-твоему, Чейз думал, когда посылал книгу Элизабет? Может, прикидывал, как можно будет нажиться на Бретте Стокуэлле, если роман понравится литагенту и его опубликуют? Или решил, что, если книга понравится Элизабет, просто выдаст ее за свою?
  
  — Я не знаю, о чем думал Конрад. Мне кажется, тогда он еще ничего не решил. Но какие-то мысли явно зрели в его голове. Возможно, он отчасти надеялся, что Хант сочтет книгу негодной к публикации и все закончится. И тогда ему больше не придется думать об этом романе.
  
  — Но Элизабет высказала другое мнение, не так ли?
  
  — Да, — подтвердила Эллен. — Она решила, что книга великолепна. Ее нужно было доработать, но написан роман был очень талантливо. Хант заявила, что попробует продать книгу в какое-нибудь издательство, только для начала хотела бы познакомиться с автором. Спросила у Конрада: «Кто автор? Вы?» Думаю, он до сих пор не верит, что сказал тогда «да».
  
  — Как ты об этом узнала?
  
  — Как раз тогда… — Голос Эллен сорвался.
  
  — Тогда вы стали спать вместе? — спросил я. Жена промолчала. — И он держал тебя в курсе последних событий?
  
  — До того момента как Элизабет сказала, что книгу стоит опубликовать. С тех пор он перестал мне все рассказывать.
  
  — Конрад не хотел сознаваться в том, что задумал?
  
  — Да. Знаю, что он встречался с Бреттом. Тогда я как раз пришла зачем-то в кабинет Конрада, увидела, что дверь приоткрыта, и услышала, как он говорил с одним из своих студентов. Решила подождать, когда босс закончит беседу, а потом вдруг поняла, что Чейз говорил с Бреттом о его книге.
  
  — И что же сказал этот прохвост?
  
  — Конрад утверждал, что роман просто ужасен.
  
  — Ты шутишь?
  
  — Сказал, что книга была написана на любительском уровне, неправдоподобна, банальна. Он наделил ее всеми негативными эпитетами, которые только смог вспомнить.
  
  Я знал, что Конрад способен на низкие поступки, но это просто не укладывалось у меня в голове. Забыв на время о своих личных претензиях к Чейзу, я понял, что его предательство по отношению к Бретту было куда более страшным деянием, нежели интрижка с моей женой.
  
  — Когда Стокуэлл выходил из кабинета, он выглядел совершенно раздавленным. С плеча его свисал ноутбук, — продолжала Эллен, — слезы катились по щекам. Ты можешь себе представить? Ты даешь свою книгу — практически дело всей жизни — человеку, которого так высоко ценишь, чье мнение значит для тебя все, а потом тебя втаптывают в землю. Я еще могла бы оправдать Конрада, если бы роман действительно был бездарно написан и он не захотел бы вводить молодого человека в заблуждение, утверждая, что у него есть талант. Это было бы жестоко, но честно. Однако в тот момент Чейз лгал.
  
  Я буквально почувствовал тоску и разочарование, которые испытал Бретт десять лет назад.
  
  — Даже не верится, на что способны люди.
  
  — Я, конечно, возмутилась. Сказала Конраду, что все слышала. Попыталась выяснить, почему он так себя ведет, поскольку знала, как ему понравилась книга. Мои вопросы застали его врасплох, Чейз начал суетиться, давать нелепые объяснения. Сказал, что эта книга появилась раньше времени и наше общество еще не готово к подобному. К тому же сам роман был не так уж и хорош и молодому человеку еще многому надо научиться, прежде чем он станет настоящим писателем. И в этот момент я поняла, какую ужасную ошибку совершила и каким омерзительным человеком был Конрад Чейз. Возненавидела себя за то, что связалась с ним и предала тебя.
  
  Я молча ждал.
  
  — Спросила, что он задумал и почему сказал все это. Ведь мне было известно, что Элизабет считала книгу перспективной. Я спросила его, как он мог поступить так с юношей, который уходил из его кабинета с таким видом, словно собирался покончить с собой.
  
  В этот момент меня вдруг осенило.
  
  — О Господи, все это время я думал, что Конрад убил парня, а на самом деле он совершил самоубийство! И все же в каком-то смысле Чейз убил его, когда солгал, заявив, что книга — просто кусок дерьма. Это заставило Бретта спрыгнуть с водопада Промис.
  
  — Нет, — тихо ответила Эллен. — Все было не так. Совсем не так.
  
  — Подожди, значит, я все-таки был прав и Конрад убил его? Он толкнул Бретта в водопад, чтобы потом спокойно присвоить книгу?
  
  — Нет, — возразила Эллен. — И этого тоже не было.
  Глава тридцать седьмая
  
  — Ничего не понимаю. — Я был окончательно сбит с толку.
  
  Эллен дотронулась до моей руки:
  
  — Позволь рассказать все до конца, хорошо?
  
  — Продолжай.
  
  — Я спросила у Конрада, что он задумал и почему сказал Бретту, будто его книга ужасна, ведь я знала, что он считал ее замечательной. Мне было также известно, как высоко оценила роман Элизабет. И вдруг я поняла, что он хотел сделать. Тогда и спросила его, не собирается ли он присвоить себе авторство романа Бретта.
  
  — И что сказал этот подонок?
  
  — То, что и можно было от него ожидать. Обиделся, потом рассердился — заявил, что я сошла с ума. Но я стояла на своем, и постепенно Чейз начал сдавать позиции. Сказал, что не собирается воровать книгу, но хотел бы привлечь студента к сотрудничеству. А Бретта он просто не хотел обнадеживать, потому и оценил так его роман. Якобы Стокуэлл был еще очень молодым, даже не закончил колледж, и ни одно издательство не отнеслось бы к его работе серьезно. Однако если на книге будет стоять фамилия Конрада, книгу наверняка опубликуют, а он, в свою очередь, поделится с Бреттом гонораром. Или он мог бы купить у Бретта его идею и заключить с ним договор, в котором молодой человек отказывался бы от прав на роман. Конрад продолжал нести эту чепуху, но по его глазам я поняла, что он хотел присвоить авторство над романом Бретта, поскольку считал, что эта книга поможет ему получить признание в колледже. Я вынудила его рассказать мне обо всем, что говорила ему Элизабет. Спросила, сообщил ли он Хант, что автором романа был Бретт, но он ответил, что пока не сделал этого. Тогда я призналась, что мне просто не верится, как он мог решиться на такое, особенно после всего, что сказал Бретту о книге. Но поступок Конрада заставил меня подумать…
  
  — Подумать о чем?
  
  — Я… я не уверена.
  
  — Ты подумала, что Чейз может убить Бретта?
  
  — Не знаю. Не думаю. Не могу описать словами, о чем тогда думала. А Конрад вдруг встал из-за стола, подошел ко мне и прошептал на ухо: «Не пытайся мешать мне, Эллен». Он держал меня за плечи, и вид у него был такой, что… даже не знаю… мне показалось, будто он был сам не свой. У него сделался такой взгляд, что мне стало страшно.
  
  Я видел этот взгляд прежде, в гараже, когда сообщил ему о компьютере и о том, что там было. И видел нечто подобное сегодня, когда он орал на Иллину.
  
  — И все же Чейз напугал меня не настолько, чтобы я опустила руки и не попыталась что-то предпринять, — продолжила Эллен и грустно покачала головой: — Если бы я только оставила все как есть.
  
  — Что? Что ты сделала?
  
  Она закрыла руками лицо, словно пыталась собраться, чтобы закончить рассказ.
  
  — Решила поговорить с Бреттом. У каждого студента была своя полочка, и я оставила там для него записку — предложила встретиться следующим вечером в ресторане «У Келли». — То самое место, где я ел пирог с Барри и где мать-одиночка Линда в последний раз встречала Шерри Андервуд. — Подумала, что лучше всего поговорить за пределами кампуса, где была мала вероятность, что нас увидят. Я написала, что хочу поговорить с ним о его книге. Бретт почти не знал меня, ему лишь было известно, что я работала с его профессором. Иногда мы здоровались друг с другом, но на этом наше знакомство и заканчивалось. Но мне казалось, что я хорошо знала этого юношу, ведь Конрад столько о нем рассказывал. И я не могла забыть, каким униженным и подавленным он выходил из кабинета Чейза. Мне казалось, что я тоже была причастна к этому ужасному поступку из-за наших с Конрадом отношений, и не могла избавиться от чувства вины.
  
  — Так вы встретились?
  
  — Я приехала в ресторан «У Келли» к девяти, не зная точно, придет он или нет; даже не была уверена, что Стокуэлл прочтет записку. Но через пять минут появился Бретт. Он пришел со своим маленьким рюкзаком и ноутбуком. Я махнула рукой и обрадовалась, что он понял, кто написал записку. Это было моим промахом, ведь юноша прекрасно знал, кем я работала, и не ждал от нашей встречи ничего хорошего.
  
  Бретт сел за стол напротив меня. Выглядел он ужасно. Стокуэлл был милым мальчиком, но таким хрупким, что иногда казалось, его может унести порывом ветра. — Эллен расплакалась. — Он казался таким невинным. Понимаешь, писал о взрослых вещах, но, по сути, оставался еще ребенком.
  
  — Продолжай.
  
  — Он вытащил мою записку, положил на стол и спросил, как я узнала про книгу. Я сказала, что мы с Конрадом были друзьями, — жена не смотрела на меня, когда говорила об этом, — и что Чейз рассказывал мне о его книге и о том, какая она хорошая.
  
  — Его, наверное, удивили твои слова.
  
  — Да, ты прав. Бретт сказал… хотя нет, по этому поводу он мне ничего не сказал. Просто возразил, заявил, что его роман — просто куча дерьма. Я попыталась переубедить его, что это не так. Но он ответил, что я не читала этой книги и не знаю, о чем говорю. Тогда я сказала, что на одного знающего человека, литературного агента из Нью-Йорка, его книга произвела сильное впечатление. Парень был буквально ошарашен. Он спросил, как агент из Нью-Йорка получил его книгу. Тогда я рассказала ему, что книгу Элизабет Хант отдал Конрад.
  
  — Он, наверное, был в полной растерянности?
  
  — Продолжал говорить, что ничего не понимает. Почему Конрад так плохо отозвался о его книге, если роман ему понравился и он даже показал его своему агенту? А потом на парня вдруг нашел ступор. Стокуэлл смотрел на меня с открытым ртом — как будто все понял, но не мог подобрать слова, чтобы выразить эмоции.
  
  — И ты сказала это за него.
  
  — Я сказала: «Бретт, мне кажется, Конрад хочет присвоить твою книгу». Тогда он принялся спорить со мной, утверждать, будто это невозможно. Сказал, что Конрад — профессор, лучший преподаватель, которого он только встречал и который не способен на такое. Я спросила, не предлагал ли ему Чейз какое-нибудь сотрудничество: например помочь в написании окончательного варианта или поделить с ним гонорар после публикации книги. Надеялась, что смогу хоть немного рассеять свои сомнения, ведь Конрад упоминал в разговоре со мной о чем-то подобном. Но Бретт сказал, что профессор Чейз ничего такого с ним не обсуждал.
  
  — Сукин сын, — возмутился я.
  
  На этот раз Эллен не стала бросать на меня красноречивых взглядов и требовать, чтобы я заткнулся.
  
  — Да, — согласилась жена. — Но Бретт продолжал стоять на своем — говорил, что я ошибаюсь, а Конрад никогда не предал бы его. Поэтому он и показал профессору книгу, доверял ему и его мнению. Но чем дольше парень говорил со мной, тем отчетливее начинал понимать, что совершил огромную ошибку. И постепенно согласился с тем, что я права.
  
  — По крайней мере, — прокомментировал я, — он понял, что его роман был не так уж и плох. И что все сказанное Конрадом ложь, поскольку у Чейза имелись на этот счет свои планы.
  
  Эллен кивнула и слегка пожала плечами:
  
  — Да, но все равно это уже не имело значения. Бретт был так подавлен, что эта новость совершенно не обрадовала его. Стокуэлл расплакался, а потом стал изливать мне душу. Рассказал, как умер его отец, как они с матерью остались одни, как тяжело ему приходилось, потому что он был геем и не мог никому рассказать об этом, и как он считал Конрада человеком, которому можно доверять.
  
  — Боже, — покачал я головой.
  
  — И знаешь, хоть я и не призналась в этом Бретту, но я его понимала. Когда-то сама тоже попала под обаяние Конрада, тоже была очарована им, его располагающими манерами, интеллектом, но я совершила ужасную ошибку. Едва не разрушила брак с любимым человеком из-за этого поверхностного, самовлюбленного, отвратительного человека.
  
  — Тебе было бы легче, если бы рисковала нашим браком ради более достойной личности?
  
  Она прикусила язык и посмотрела на меня.
  
  — Я это заслужила. — Эллен вытерла слезы и продолжила: — Сказала Бретту, что нельзя позволить Конраду совершить то, что он задумал. Стокуэллу необходимо было рассказать о своей книге остальным — возможно, даже послать копию Элизабет Хант. Я сказала, что готова буду поручиться за него. Потом спросила, давал ли он еще кому-нибудь свою книгу, но он обхватил руками ноутбук, как ребенок игрушку, и заявил, что его роман никто больше не читал. Конрад был единственным, с кем он поделился своим творчеством.
  
  — Значит, существовало только две копии романа? — предположил я. — Та, что Бретт отдал Конраду, и другая — на ноутбуке?
  
  — Я тоже так думала тогда. Но когда ты рассказал мне о том, что нашли Дерек и Адам в компьютере, поняла, что, вероятно, он сохранил роман и в своем домашнем компьютере. Конрад впервые узнал об этом от тебя.
  
  — И все же ты помогла ему. Отдала диск. И прикрывала его все это время. Не понимаю.
  
  — Я уже почти закончила. — Эллен положила голову на руки, немного помолчала, а затем продолжила: — Бретт даже не разозлился на Конрада за то, что тот с ним сделал. Он был слишком подавлен, чтобы давать волю гневу. Сказал, что нам всем доставляет удовольствие издеваться над ним. С ним с детства так обходились. Сказал, будто ему плевать на книгу и Конрад может забрать ее, если ему так хочется. Теперь для него ничто не имело значения. Потом встал и ушел.
  
  — Что ты сделала?
  
  — Поначалу даже не знала, что думать. Я видела, как огорчился Бретт, и не была уверена, оставить мне его в покое или пойти за ним. Решила пойти с ним на случай, если бедняга захочет совершить какую-нибудь глупость.
  
  — Ты думала, что он может покончить с собой?
  
  — Нет, просто переживала за него. Поэтому встала и последовала за ним. Когда вышла из ресторана, поняла, что потеряла юношу из виду, но потом заметила его. Он шел на север, в сторону водопада.
  
  — Понятно.
  
  — Я побежала за ним, окликнула, но Стокуэлл даже не оглянулся и ускорил шаг. А я все бежала за ним. Наконец на середине моста нагнала и схватила за руку, чтобы задержать.
  
  — И он остановился?
  
  — Да, и посмотрел на меня. Уже стемнело, но я увидела, что он плачет. Вокруг не было ни души — ни людей, ни автомобилей. Я спросила у Бретта, все ли у него хорошо. Хотела убедиться, что он не собирается сделать что-нибудь неразумное. Стокуэлл производил впечатление очень восприимчивого юноши, подверженного частой смене настроения.
  
  Я ждал.
  
  — Бретт сказал, что действительно хочет кое-что сделать. Заявил, будто Конрад может исполнить свое желание. Бретт собирался отдать ему свой чертов роман, потому что ему он был больше не нужен. С этими словами он снял с плеча сумку с ноутбуком и подошел к ограждению, чтобы я поняла его намерения. Он собирался бросить компьютер в водопад.
  
  — Что?
  
  — Я крикнула ему: «Не делай этого!» Сказала, что ноутбук был его единственным доказательством. Конечно, теперь понимаю, что у него имелась еще одна копия романа в домашнем компьютере. Думаю, это был просто жест отчаяния, попытка выплеснуть эмоции из-за случившегося предательства. Но тогда я этого не знала и попыталась разубедить его. Сказала, что это он написал книгу и он не должен выбрасывать ноутбук, но Бретт не послушал меня. Нельзя было допустить, чтобы Конраду все сошло с рук. И когда Стокуэлл отпустил ремень сумки и ноутбук полетел вниз, я бросилась за ним.
  
  От ее слов у меня перехватило дыхание.
  
  — Просунула руку меж решеток, чтобы поймать сумку, но она выскользнула у меня из руки и упала на бордюр по другую сторону ограждения. Ремень зацепился за выступ, и ноутбук повис на нем.
  
  — Господи, — прошептала я.
  
  — Я попыталась достать сумку через прутья, но Бретт заявил, что ему теперь все равно, и пошел прочь. Я все-таки решила во что бы то ни стало достать ноутбук. Перегнулась через ограждение, но все равно не смогла дотянуться до сумки. Тогда перекинула через перила ногу.
  
  — Нет, — возразил я, как будто теперь, годы спустя, мог остановить ее, удержать от столь опасного поступка.
  
  — Я подумала, что, если встану на бордюр и буду держаться за перила, смогу присесть на корточки и достать ноутбук.
  
  Я медленно покачал головой с запоздалой тревогой.
  
  — В общем, схватила ноутбук, обмотала ремень вокруг руки, но когда встала, поскользнулась, нога сорвалась с уступа, и я полетела вниз, закричав. Бретт, который, наверное, уже спустился с моста, обернулся, увидел, что случилось, и бросился ко мне.
  
  — Продолжай.
  
  — Ремень от сумки крепко обвивал мое запястье, но ноутбук зацепился за что-то внизу и я не могла поднять руку и подтянуться. Хорошо, что успела схватиться за перила другой рукой. Стокуэлл увидел, в каком положении я оказалась. «Держитесь! Я сейчас!» — крикнул он, перелезая через ограждения, чтобы помочь мне. Бретт сделал это слишком быстро, и когда его нога оказалась на бордюре, он потерял равновесие.
  
  Жена замолчала. Поставив локти на стол, опустила голову на руки и начала всхлипывать.
  
  — Эллен. — Я подвинулся к ней поближе и положил руку на плечо. — Эллен, — повторил я.
  
  — Понимаешь, Бретт бросился ко мне, чтобы помочь. Но не смог сохранить равновесие. А потом я увидела ужас в его глазах, он подался вперед, в сторону водопада. — Жена вытерла слезы. — Стокуэлл попытался схватиться за прутья, и у него почти получилось, но он был слишком слабым мальчиком, и у него оказались такие маленькие руки. Он начал падать вниз и не смог удержаться. Вскоре все было кончено. — Эллен посмотрела на меня красными воспаленными глазами. — И знаешь что?
  
  — Что?
  
  — Он не издал ни звука. Просто полетел вниз, в ревущий водопад. Я даже не слышала, как бедняга ударился о дно.
  Глава тридцать восьмая
  
  — Я не помню, как мне удалось забраться на мост, — продолжала Эллен. — Наверное, помог сильнейший шок. В руке я по-прежнему сжимала ремень от сумки с ноутбуком. Посмотрела вниз, надеясь разглядеть Бретта, но ничего не было видно. Затем добежала до конца моста, откуда начинались ступеньки вниз.
  
  Она посмотрела на меня, и я кивнул. Знал эти ступеньки.
  
  — Я стала быстро спускаться, не сводя глаз с воды. В тот момент я прекрасно понимала, что вряд ли кому-то удастся выжить после такого падения: слишком опасные камни были на дне водопада, — но потом заметила его ногу и часть спины на торчавшем из воды камне и поняла, что Стокуэлл мертв. — Эллен замолчала. — Я совершила ужасный поступок.
  
  — Но ты хотела как лучше, — перебил я. — То, что произошло, было чистой случайностью. Ты поступила правильно — предупредила парня насчет Конрада, рассказала о том, что он собирался сделать. По крайней мере ты знала, что хотел сотворить Чейз. Возможно, если бы не пошла за Бреттом, он покончил бы с собой. Бросился бы вниз вместе со своим компьютером.
  
  — Если бы я не пошла за ним, наверное, он остался бы жив.
  
  Я не стал больше ничего говорить, чтобы успокоить Эллен, — мне показалось, что это еще не конец истории.
  
  — Что случилось потом? — спросил я.
  
  — Я не знала, к кому мне обратиться за помощью, кроме как к Конраду.
  
  — Почему ты не пришла ко мне?
  
  — Боже, я хотела, — ответила Эллен с мольбой во взгляде, — но как я смогла бы тебе все объяснить? Тогда ты еще не знал, что я… встречалась с Конрадом. Рассказать тебе о случившемся означало также во всем сознаться, и, Джим… — Жена дотронулась до моей руки. — У меня не хватило духа.
  
  Я кивнул.
  
  — Но я чувствовала необходимость кому-то рассказать о том, что произошло. И решила, что это должен быть Конрад. Ведь я совершила этот опрометчивый поступок из-за него. Нет, не ради него, а чтобы помешать его планам. Но я только все испортила и страшно злилась. Мне хотелось, чтобы Чейз разделил со мной чувство вины, — ведь именно он спровоцировал случившееся. Я пришла домой к Конраду. Он жил один недалеко от колледжа. Разумеется, не в том доме, где проживает теперь. Я вошла без стука и застала его на кухне читающим газеты. Бросила ноутбук перед ним на стол, и он спросил: «Что это, черт возьми?»
  
  Я сообщила ему о том, что случилось. Как пыталась предупредить Бретта, что профессор, которому он доверял, предал его. Конрад слушал меня и краснел, и мне казалось, что он в любой момент был готов взорваться. А потом я рассказала, как Бретт пытался выбросить свой ноутбук, а я полезла за ним и чуть не разбилась. Стокуэлл кинулся меня спасать и погиб.
  
  — И какова была реакция Конрада?
  
  — Когда я сообщила ему о смерти Бретта, Чейз изменился в лице и внезапно успокоился. Спросил, не шучу ли я. Потом выяснил, есть ли в ноутбуке роман. Я ответила, что, наверное, да, но я не проверяла. Босс вытащил ноутбук из сумки, открыл и стал изучать. Ничего не сказал, но я видела, как он что-то искал, потом кивнул и закрыл крышку ноутбука. «Я сам обо всем позабочусь», — сказал он наконец.
  
  — Вероятно, твой шеф понял, что без проблем сможет присвоить себе книгу?
  
  — Я поняла, что он думал именно об этом. И все ему высказала. Пригрозила, что если он опубликует книгу под своим именем, то весь мир узнает о его поступке. А он с подлой улыбкой ответил: «А может, тогда мне стоит рассказать всем, как я заполучил все копии книги? И почему настоящий автор книги не может предъявить мне претензии? Хочешь, чтобы я рассказал всем, как ты столкнула его в водопад Промис?»
  
  — Неужели Чейз думал, что ему поверят?
  
  — Я ему так и ответила. Сказала: «Давай попробуй, расскажи им, но люди скорее поверят мне, чем тебе». Но босс ответил: «А что они подумают о тебе, когда узнают, что ты сбежала с места происшествия? Оставила Бретта Стокуэлла умирать и даже не вызвала полицию?»
  
  — Да, у тебя могли быть серьезные проблемы, — поморщился я.
  
  — Знаю. Но все равно думаю, что смогла бы объясниться. Я была тогда в состоянии шока — ведь только что побывала на краю гибели. Нельзя было все так оставлять. Я знала, что Конрад может навредить мне. Конечно, могла заявить, что он украл книгу у юноши, но Чейз попытался бы вывернуться и сказал бы, что совершенно тут ни при чем, я сама все подстроила, действуя в его интересах.
  
  — Как Иллина, — кивнул я.
  
  — Да, примерно так. Он придумал бы, что я столкнула Бретта Стокуэлла с моста, потому что хотела сделать ему подарок, чтобы потом он мог присвоить себе его книгу.
  
  — Мне кажется, эта версия притянута за уши. Но всегда найдутся люди, готовые поверить даже в такую чушь.
  
  — Я растерялась, — призналась Эллен. — И напугалась. К тому же мне было стыдно. Стала думать, что будет со мной, если люди поверят Конраду. Что будет с нами? И с нашим сыном? Мы все окажемся втянутыми в эту историю. — Она покачала головой. — Если бы я настояла на своем и попыталась разоблачить Конрада, всем стало бы известно о нашем романе с ним. Когда ты нашел записку, между нами все было кончено. Но стало уже слишком поздно давать делу ход и рассказывать правду о том, что сделал Чейз. Мое молчание все это время только подтвердило бы его версию случившегося. — Эллен снова коснулась моей руки. — Я люблю тебя и всегда любила. А продолжала молчать, потому что надеялась, что ты никогда ничего не узнаешь.
  
  Я встал, прошелся по кухне и остановился, прислонившись к разделочному столу и глядя на раковину.
  
  — Поэтому в последние дни, когда я пытался вывести Конрада на чистую воду, ты мешала мне. Боялась, что это может нам навредить. Не хотела, чтобы я с ним говорил, и предлагала сделать все самой. Ты забрала диск у адвоката Дерека и отдала его Конраду.
  
  — Верно.
  
  — Но Альберт Лэнгли должен был знать о том, что сделал Конрад. Поэтому он и отдал ему компьютер, которым занимались Адам и Дерек.
  
  — Да, Чейз признался Альберту в грехах. Не из чувства вины, а чтобы прикрыть задницу на случай непредвиденных событий. Когда его книга стала готовиться к выходу, у него появилась мания преследования и он обо всем рассказал Альберту. Конраду было важно знать, не могут ли его обвинить в плагиате и довести дело до суда. Он просил Альберта хранить молчание, но это было лишним. Ведь Лэнгли как адвокат обязан держать в тайне информацию о своих клиентах, и Чейзу не о чем было беспокоиться.
  
  — Альберту наверняка стало известно, что ты единственный человек, кроме него и Конрада, кто знал об этом.
  
  — Наверное, — согласилась Эллен. — Все эти годы мы с Конрадом с трудом выносили друг друга. Когда книга вышла и получила сплошь хвалебные рецензии, его дела быстро пошли в гору. А мне приходилось улыбаться ему при каждой встрече. Я собиралась уволиться из колледжа и держаться как можно дальше от этого подонка, но он не хотел, чтобы я уходила. Я хорошо справлялась с работой, и он предложил мне забыть о прошлом. Думаю, он боялся, что если бы я ушла и перестала ему подчиняться, то могла бы набраться храбрости и все рассказать. Он пригрозил, что я не найду себе приличной работы, потому что у него повсюду хорошие связи. Может, он и не способен был написать интересную книгу, но я не сомневалась, что мог придумать какую-нибудь искусную ложь и опорочить меня в глазах людей, на работу к которым я попыталась бы устроиться. — Эллен перевела дух и продолжила: — Но Конрад никогда не рассказывал Иллине о Бретте и его книге. Поэтому, когда узнала, что ты хочешь уничтожить ее мужа, она пришла в ярость. Ей было даже все равно, правда это или нет. Она просто не хотела, чтобы история с книгой всплыла и положила конец ее прекрасной стабильной жизни супруги президента колледжа. Именно поэтому она подослала своего брата и его дружка, чтобы те достали диск. Когда Конрад узнал об этом, он страшно разозлился и даже не сразу поверил в то, что она натворила. Чейз позвонил мне, обо всем рассказал и заявил, что, если я опознаю брата Иллины, это может иметь неприятные последствия. И не только потому, что в этом случае наружу всплывет вся правда. Стоящие за Иллиной люди очень опасны. Конрад сказал, что, если понадобится, они могут даже убить Дерека.
  
  — Вот дерьмо, — выругался я, потом вновь сел за стол и взял Эллен за руку. — На твоем месте я поступил бы точно так же. Не стал бы разоблачать брата Иллины. Мы должны были свести наши потери к минимуму.
  
  — Помнишь, что я сказала тебе однажды? — спросила Эллен. — Когда Дерека арестовали и отправили в тюрьму, я предположила, что это было наказанием за наши ошибки. Я совершила ужасный промах, позволив тому мальчику умереть.
  
  Я сжал ее руку:
  
  — Нет.
  
  Так и не смог признаться жене, что если мы действительно были тогда наказаны, то частично и по моей вине.
  Глава тридцать девятая
  
  На следующее утро, когда Дерек уже собирался сесть в пикап и поехать за Дрю, я окликнул сына и подошел к нему.
  
  — Сегодня опять будет жара, — заметил он.
  
  — Как ты себя чувствуешь? Не сильно устаешь? Тяжело, наверное, сразу так включиться в работу, да еще с Дрю, а не со мной? Я тут подумал — может, я был не прав, что сразу же свалил на тебя все дела. Ведь ты столько всего пережил, был в тюрьме.
  
  — Все в порядке. Так даже лучше. Понимаешь, мне это помогает отвлечься.
  
  — Конечно. Именно на это я и рассчитывал.
  
  — А ты как? Тяжело, наверное, опять возить этого членоголового?
  
  Я засмеялся.
  
  — Нормально. Не знаю, то ли я изменился, то ли Рэнди, но, честно говоря, он меня уже не так сильно раздражает. Конечно, Финли — кретин, у него этого не отнимешь, но я не позволю этому типу действовать мне на нервы. А может, он просто понимает, что в скором времени я уйду, и оттого не имеет власти надо мной. Но, думаю, тебе с Дрю гораздо приятнее работать, чем мне с Рэнди.
  
  — Ага. Больше не задаю ему глупых вопросов о том, как он грабил банки. Оставил его в покое и стараюсь особенно не навязываться.
  
  — Думаю, это самое разумное решение.
  
  — Но он очень работящий. Я не могу за ним угнаться. — Дерек помолчал. — Зато я лучше подстригаю газоны.
  
  Мы крепко обнялись, похлопали друг друга по спине, затем он сел в пикап, а я пошел домой.
  
  Глядя, как машина проезжает мимо дома Лэнгли, я подумал о том, как много еще осталось неразгаданных секретов, несмотря на все открытия, которые принес вчерашний день. Я до сих пор так и не узнал, что же произошло в этом доме в ту роковую ночь.
  
  Минуту спустя появилась Эллен, она собиралась ехать в колледж. Я обнял ее за плечи.
  
  — Помнишь, когда мы узнали о том, что семью Лэнгли убили, ты была готова уехать отсюда? Теперь я тоже этого хочу, правда, по другим причинам. С твоим резюме ты найдешь себе работу где угодно. И я тоже смогу как-нибудь устроиться.
  
  — Не знаю, — неуверенно ответила жена.
  
  — Конрад больше не имеет власти над тобой. Если у кого из вас двоих и есть козырь, так это у тебя. Я про ту историю с Иллиной, когда ты не опознала ее брата.
  
  — Знаешь, ночью я кое о чем подумала. О пистолете.
  
  — О пистолете?
  
  — Да, который нашли тем вечером, когда Морти и брат Иллины напали на нас. Его обнаружили рядом с тем местом, где оставил свою машину Лестер. Если это действительно тот пистолет, из которого убили Лэнгли, то вдруг…
  
  — Что?
  
  — Вдруг Лестер и его дружок причастны к этому? И, продолжая молчать, я помогаю убийцам Лэнгли оставаться на свободе?
  
  — Но мне казалось, что Иллина позвонила брату после того, как подслушала наш с Конрадом разговор о пропавшем компьютере и о диске, который был у Дерека. А убийство семьи Лэнгли произошло намного раньше.
  
  — Верно.
  
  — Может, Дрю ошибся, когда говорил, что видел, как Лестер выбросил пистолет. Было темно, и мы все были немного не в себе.
  
  Эллен задумалась.
  
  — Я только надеюсь, что правильно поступила на опознании. Потому что теперь у меня нет такой уверенности.
  
  — Давай оставим пока все как есть. Не будем ни во что вмешиваться. И что будет, то будет.
  
  — Не знаю, — засомневалась Эллен. — Я понятия не имею, что мне теперь делать. — Она посмотрела на меня. — Может, ты и прав. Нам стоит начать все сначала. В другом месте.
  
  Я обнял ее.
  
  — Поговорим об этом вечером.
  
  — Хорошо. — Она продолжила: — Куда ни посмотрю, все напоминает мне о трагедиях и страшных ошибках: дом Лэнгли, твой гараж, водопад Промис, колледж. Хочу избавиться от всего этого, пока не случилось еще что-нибудь ужасное.
  
  — Ничего больше не случится. Ничего не случится.
  
  В то утро мне было особенно некуда спешить. Рэндалл организовал себе облегченный график, и все запланированные им мероприятия вроде встреч с членами разных комитетов проходили в здании ратуши. Особой надобности в моих услугах у него не оказалось. Мэр берег силы для главного события — вечером он должен был заявить о своем намерении баллотироваться в конгресс.
  
  Я думал, что моя работа начнется не раньше полудня. Скорее всего мне придется ехать в гостиницу «Вэлкотт», находившуюся в западной части города, где сотрудники предвыборного штаба Финли арендовали конференц-зал. Теперь его украшали лентами и транспарантами, накрывали столы, готовили напитки и закуску.
  
  Все утро я занимался делами, которые редко мог позволить себе дома, — слонялся без цели, пил кофе чашку за чашкой, читал газеты. Но как только у тебя появляется возможность отдохнуть, что-нибудь непременно этому помешает.
  
  На этот раз это была неожиданно появившаяся на дороге машина Барри, один только вид которой навевал неприятные мысли. Я пошел к нему навстречу, пока он вылезал из машины.
  
  — Привет.
  
  — Здравствуй.
  
  — Опять привез какие-нибудь неприятные новости? — спросил я.
  
  Он пожал плечами:
  
  — Да нет, просто заехал по-соседски.
  
  — Но мы никогда не были соседями.
  
  — Как у тебя дела?
  
  — Трудная выдалась неделя, Барри. Думаю, что и у тебя тоже.
  
  — Прошлая ночь была особенно тяжелой, — заметил он. Разумеется, намекал на поступок Эллен, которая не стала опознавать Лестера Тиффина. — Думал, что, когда она увидит татуировку, мы его тут же прищучим.
  
  Я только пожал плечами. Может, жена и согласилась бы изменить показания, но ему нужно было обращаться к ней, а не ко мне.
  
  Дакуорт с грустью покачал головой:
  
  — Не знаю, Джим. Мне кажется, что дело здесь нечисто. Если не вы оба, то Эллен точно покрывает кого-то. И это здорово тормозит мое расследование.
  
  — Прости, Барри. Но то, что ты сделал с нами на прошлой неделе, тоже не облегчило нам жизнь.
  
  Он тяжело вздохнул.
  
  — Я не хочу ссориться с тобой, Джим. Мне просто нужно понять, что происходит. В соседнем доме убили трех человек, на вас с Эллен напали двое бандитов, твой старинный дружок Лэнс убит. А главное, меня не покидает мысль, что все это как-то связано.
  
  — Ты насчет пистолета? — спросил я. — Который нашли здесь?
  
  — Да, из него убили Лэнгли.
  
  — На нем обнаружили отпечатки пальцев Лестера Тиффина?
  
  Дакуорт посмотрел на меня и ничего не сказал. Но я понял, что ответ был бы отрицательным.
  
  — А есть вероятность, что пистолет мог лежать здесь с момента убийства и твои ребята не нашли его, когда обыскивали все вокруг после убийства семьи Лэнгли?
  
  — Это невозможно, — покачал головой Барри.
  
  — Я помню, как читал об одном преступлении, — усмехнулся я, — кажется, в Канаде. Обыскивали дом серийного убийцы. Туда послали отряд полиции, чтобы они все перевернули вверх дном. Полицейские сняли половицы, разбили каменную кладку, но ничего не нашли. А потом, после обыска, туда проник адвокат убийцы и по описанию своего клиента вытащил из-за лампы наверху видеокассету, на которую маньяк записывал убийства.
  
  — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Барри.
  
  — Даже самые хорошие полицейские иногда ошибаются.
  
  Дакуорт опять покачал головой:
  
  — Если это правда и пистолет провалялся там с момента убийства Лэнгли, как он тогда мог оказаться в квартире Лэнса? Ведь он был убит из того же оружия.
  
  — Вопрос поставил меня в тупик.
  
  — Да, тот же пистолет. Правда, ловко сработано?
  
  — Да, — признался я.
  
  — Я еще не закончил с этой историей, но обязательно докопаюсь до истины, и не важно, будете вы с Эллен мне помогать или нет.
  
  — Я понял.
  
  — Вот ты не хочешь мне говорить правду, а я сделал для тебя еще одно одолжение.
  
  — Какое?
  
  — Ты просил меня проверить одно имя. Ту девушку. Шерри Андервуд.
  
  — Точно. И ты это сделал?
  
  — Да. Она умерла. Примерно месяц назад. В больнице.
  
  — Что с ней случилось?
  
  Барри пожал плечами:
  
  — Шерри была больна. Наркотическая зависимость, СПИД, истощение — полный набор. Умерла от сердечного приступа.
  
  Я почувствовал, как внутри у меня все опустилось.
  
  — Как жаль! Она ведь была еще ребенком.
  
  — Добро пожаловать в мой мир. — Барри сел в машину, опустил стекло и добавил: — И хватит придуриваться, Джим.
  
  В город я приехал где-то в час на «гранд-маркизе» Финли. В багажнике лежали коробки, набитые проспектами и листовками с речью мэра. Их должны были раздавать прессе, которая приедет в «Вэлкотт». Я предложил свою помощь в этом деле. И вовсе не потому, что хотел поддержать кампанию Финли, просто мне нужно было чем-то заняться. К тому же у меня по-прежнему была почасовая оплата. Весь день Рэнди собирался провести у себя в офисе, потом у него был обед в «Ротари-клубе», где он хотел выступить с небольшой речью, после чего планировал отправиться на пресс-конференцию.
  
  Я бегло просмотрел его речь, изобиловавшую всевозможными банальностями, клише и пустыми обещаниями, которые только и можно было услышать от честолюбивых политиканов. Вполне в духе Финли. Он продолжал нападки на профсоюзы в интересах групп избирателей, которые благосклонно относились к Рэндаллу и готовы были голосовать за него. Но теперь его высказывания стали гораздо сдержаннее по сравнению с тем, что говорил мэр все эти годы в адрес государственных служащих, которых называл кучкой бездельников. Собравшись баллотироваться в конгресс, Финли понимал, что не может больше идти на открытый конфликт с рабочими. Ты можешь позволить себе несколько нелестных высказываний в адрес профсоюзов, но все равно рассчитываешь на их поддержку, если не будешь перегибать палку.
  
  В конференц-зале «Вэлкотт» уже собралось с полдюжины людей, которым было поручено подготовить все к предстоящему мероприятию. Меня тоже пытались подключить к работе и заставить развешивать баннеры и перетяжки, но я выкрутился, заявив, что мэр ждет меня в городе и я должен везти его куда-то по срочному делу. У меня не хватило бы энтузиазма для развешивания транспарантов.
  
  Примерно в пять Финли плюхнулся на заднее сиденье автомобиля и велел везти его в «Ротари-клуб».
  
  — Ну что, Рэнди, волнуешься?
  
  — А что мне волноваться? — спросил он. — Им меня не сожрать.
  
  Когда я остановился у входа в «Холлидей-инн», Рэнди продолжал спокойно сидеть, ожидая, что я выйду и открою для него дверь. В этот момент зазвонил мой мобильный.
  
  — Встретимся на месте через минуту, — бросил я ему, и Финли с недовольным видом самостоятельно выбрался из машины. Ничего, небольшая физическая нагрузка ему не повредит.
  
  — Привет! — воскликнула Эллен. — Ты не знаешь, где Дерек?
  
  — Нет, — ответил я, глядя на часы на приборной доске. Было пять минут шестого. — А почему я должен это знать? Что-то случилось?
  
  — Да ничего особенного. Но обычно он возвращается домой раньше пяти. Я думаю, просто задержался. Он не посылал мне сообщений, вот я и решила уточнить — может, тебе звонил?
  
  — Нет. — Я почувствовал легкое беспокойство. — А ты ему не звонила?
  
  — Пыталась, но его мобильный сразу переключается на автоответчик.
  
  — Может, там, где он сейчас находится, плохая связь или парень забыл зарядить мобильный? — предположил я. — На твоем месте я не стал бы переживать. Особенно после того, как мы отделались от ребят Иллины. А сейчас мне нужно идти в «Холлидей-инн» — Рэнди решил там устроить небольшую деловую встречу, перед тем как сделать заявление.
  
  — Хорошо, я поговорю с тобой позже.
  
  Финли даже не стал обедать с представителями бизнеса — лишь обменялся несколькими репликами, а затем покинул зал. Это было нечто вроде репетиции его большого выступления. Несколько шуток, короткое обсуждение предвыборной кампании, затем наш кандидат выслушал вопросы аудитории. На все упоминания о его политических взглядах он отвечал уклончивыми фразами вроде: «Не волнуйтесь, через пару часов вы получите ответ на этот вопрос».
  
  Затем последовали громкие аплодисменты. Но не такие бурные, как ожидал мэр.
  
  — Что это с ними? — удивился он, направляясь к своей машине. — Я думал, что уложу их на лопатки.
  
  — Тебе попалась непростая аудитория. — На этот раз я проявил снисхождение и открыл перед мэром дверь лимузина.
  
  Когда Финли садился в машину, мой телефон снова зазвонил.
  
  — От Дерека по-прежнему никаких вестей. — В голосе Эллен слышалось волнение.
  
  Я снова посмотрел на часы. Было уже шесть.
  
  — Ты так и не смогла дозвониться до него?
  
  — Нет.
  
  — Ты же знаешь, какая у него работа, — напомнил я, желая приободрить ее. — Что-то могло задержать парня — сломался трактор, кончился бензин в газонокосилке. А если они сейчас работают, то Дерек мог просто не услышать звонка.
  
  — Я понимаю, но… не знаю. А что, если те люди передумали? Что, если они все еще хотят отомстить Дрю?
  
  — У тебя есть телефонная книга?
  
  — Подожди… все, я взяла ее.
  
  — Ищи Локуса — это фамилия Дрю. У него нет мобильного, но в доме его матери наверняка есть телефон. Позвони туда и спроси, вернулся Дрю или нет.
  
  — Секундочку… но здесь нет Локуса.
  
  — Дом находится на Стонивуд.
  
  — Ничего.
  
  — Черт! Наверное, у его матери другая фамилия или ее номер не указан в справочнике.
  
  — Послушай, Каттер, — напомнил о себе мэр. — Мы едем или как?
  
  Я жестом велел ему помолчать, затем попытался вспомнить, какой сегодня день недели.
  
  — Я знаю, на каких участках они должны сегодня работать. Хорошо помню все адреса, куда мы ездили с Дереком. По пути загляну туда и спрошу, были там Дрю и Дерек или нет, а потом перезвоню тебе.
  
  — Спасибо, — ответила Эллен.
  
  Я закрыл крышку телефона, повернулся к Рэнди и спросил:
  
  — Что ты собираешься делать до семи?
  
  — Как что, Каттер? Найду себе шлюшку, которая умеет хорошо сосать. А что, по-твоему, мне еще делать? Ладно, давай вернемся в офис, хочу выпить чего-нибудь покрепче, а потом поедем в «Вэлкотт». Нужно быть там где-нибудь без десяти семь, чтобы я мог подготовиться к выступлению.
  
  — Мне нужно кое-что сделать. Так что сядь, расслабься и давай немного покатаемся по Промис-Фоллс.
  
  — Шутишь, Каттер?
  
  — Рэнди, успокойся. Это важно. Мой сын пропал.
  
  Финли вздохнул:
  
  — И что с того? Может, он встретил какую-нибудь юную кошечку. Нормальное поведение для парня, который только что вышел из тюряги.
  
  Я уже ехал в противоположную сторону. Обычно я старался распределить всех клиентов по районам: в один день мы работали на северной стороне города, в другой — на южной, и так далее. Это было гораздо удобнее, чем мотаться из одного конца города в другой. В тот день мы должны были работать на северо-востоке.
  
  — Честное слово, Каттер, ты меня удивляешь. — В голосе Финли было скорее смирение, чем гнев. Похоже, он все-таки решил пойти у меня на поводу.
  
  Я проехал мимо первых четырех домов наших клиентов. Даже не стал выходить из машины и выяснять, проводились тут работы или нет, поскольку видел все своими глазами. Трава была скошена, газоны аккуратно подстрижены, дорожки подметены. Я снова позвонил Эллен.
  
  — Ну что?
  
  — Ничего, — сказала она.
  
  — Ты звонила Пенни? — Я понимал, что жене будет неприятно звонить в дом Такеров и разговаривать с родителями девочки.
  
  — Звонила. Дерека там нет.
  
  — Понятно. Я постараюсь оставаться на связи как можно дольше, — пообещал я и закончил разговор.
  
  — Твой сынок… — начал Рэнди. — У меня возникло подозрение, что он трудный подросток. Ты не думал записать его на прием к психологу-консультанту?
  
  Я проигнорировал его замечание.
  
  Возможно, Дерек и Дрю решили выпить после работы? Парень был слишком юным, чтобы ходить в бары, но они могли заглянуть в какую-нибудь забегаловку или в «Молочную королеву», чтобы выпить чего-нибудь прохладненького после утомительной работы на жаре.
  
  Но почему он не отвечает на телефонные звонки? Это беспокоило меня больше всего. Я пока что не паниковал, но меня охватило волнение. Однако прежде чем начинать бить тревогу, нужно было заехать еще в одно место.
  
  — Слушай, Каттер, — Рэнди завозился на заднем сиденье, — уже шесть двадцать. Мне бы успеть хотя бы поссать, пока не началось мое выступление в «Вэлкотте».
  
  — Нам нужно еще в одно место, — буркнул я, разворачивая машину и возвращаясь назад. — Не торопись. Они все равно не начнут без тебя. Если ты появишься на две минуты позже, только создашь дополнительное напряжение.
  
  — И то верно, — согласился Финли.
  
  Я старался не думать о ситуациях, в которые могли попасть Дерек и Дрю. Но если на них действительно напали люди, которым ничего не стоит засунуть твои пальцы в кусторез и…
  
  Нет, лучше пока не думать об этом.
  
  Мне оставалось только проверить дом Дрю. Возможно, он уже вернулся. А это значит, что Дерек уже на пути к дому.
  
  Или с парнем случилось что-то, пока он возвращался от Локуса.
  
  Я припарковался около дома на Стонивуд. Пышный кустарник по-прежнему скрывал его от посторонних глаз.
  
  — Буду через пару минут, — бросил я Рэнди и выскочил из машины прежде, чем он успел возразить. Я оставил двигатель включенным, чтобы кондиционер работал и мэр не сопрел от жары.
  
  Протиснувшись между кустами, поднялся по ступенькам крыльца и позвонил в дверь. Подождал секунд десять и снова нажал на кнопку звонка. Потом услышал шарканье.
  
  Дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина. Но не Дрю, а какой-то седовласый человек лет пятидесяти, в очках, белой рубашке, старательно отглаженных коричневых брюках и тапочках. В руках он держал сложенную газету.
  
  — Чем могу помочь?
  
  Я был немного удивлен, увидев этого седовласого, а не мать Дрю. Разве Локус не говорил, что его отец умер? Может, это дядя? Но насколько я помнил, мой напарник говорил, что сам ухаживал за матерью.
  
  — Я ищу Дрю.
  
  — Кто это такой? — спросил хозяин.
  
  — Дрю, — повторил я. Возможно, у человека проблемы со слухом.
  
  — Дрю? — переспросил мужчина. — Здесь нет такого.
  
  — Нет-нет, — возразил я. — Это тот самый дом. Я ищу Дрю Локуса. Он живет здесь с матерью.
  
  — Не думаю, — поджал губы седой. — Меня зовут Харли, и я живу здесь один. Моя жена умерла пять лет назад.
  
  Я попятился, обводя взглядом дом.
  
  — Дрю — такой крупный парень. Похожий на футболиста. С короткой стрижкой.
  
  — Ах да, — вспомнил Харли. — Я, кажется, знаю, о ком вы говорите. Он каждое утро стоит перед моим домом и ждет, когда за ним приедет машина службы по благоустройству дворов. Вы его ищете?
  Глава сороковая
  
  — Что с тобой стряслось? — спросил Рэнди, опуская окно и глядя, как я подхожу к машине. — У тебя такой вид, словно ты встретил призрака.
  
  У меня появилось дурное предчувствие. Что-то здесь не так. Совсем не так.
  
  — Эй? Ты здесь? Земля вызывает Каттера!
  
  — Заткнись, Рэнди, — оборвал я его.
  
  — В чем дело?
  
  — Помолчи хотя бы минуту. — Я встал около машины, пытаясь собраться с мыслями. Если Дрю здесь не живет и это не его дом, тогда…
  
  Я вспомнил, как подвозил его сюда и всякий раз наблюдал в зеркало, как он стоял на тротуаре и смотрел мне вслед. И я не помню, чтобы он заходил в дом. Даже в день нашей первой встречи, когда Локус прятался за кустами.
  
  Я почувствовал, как у меня начинают подгибаться колени.
  
  Получается, тогда Дрю следил за мной. Он соврал, что живет здесь со своей матерью, чтобы я не заподозрил его.
  
  Но если напарник каждый день встречался здесь со мной, значит, каким-то образом добирался до этого места.
  
  — Ты куда? — крикнул Рэнди, когда я побежал на угол Стонивуд и Пайн. Дом, в котором якобы жил Дрю, стоял на пересечении этих улиц. Я посмотрел в обе стороны Пайн-стрит. Ни одной машины — только через два дома от меня у тротуара стоял старый синий «форд-таурус», ржавый, с облупившейся краской. Я вспомнил, как той ночью, когда на нас напали, видел подобную машину. Она была припаркована у дороги, ведущей к нашему дому. Подбежал к машине, дернул за дверь, но она была заперта, а стекла — подняты. Тогда я заглянул внутрь. Какой-то мусор: коробки из-под фастфуда, стаканчики из-под кофе, бумажные и полиэтиленовые пакеты. Еще там лежал маленький блокнот на пружинке и скомканная карта города.
  
  Мне нужно было найти свидетельство о регистрации транспортного средства.
  
  Я подергал все двери «тауруса», но когда понял, что они заперты, стал искать, чем можно разбить стекло. По обе стороны тропинки к одному из домов лежали декоративные камни, каждый — размером с грейпфрут. Схватив один, я вытащил его из земли и разбил им стекло напротив пассажирского места.
  
  Я боялся, что сработает сигнализация, но, вероятно, «форд» оказался таким старым, что на него невозможно было установить противоугонную систему или она давно вышла из строя. Убрал разбитое стекло, открыл дверь. Первым делом я заглянул в бардачок. Там обнаружились потрепанный справочник автовладельца, несколько ручек, старые карты и пачка бумажных салфеток. Потом я нащупал маленькую пластиковую папку, открыл ее и нашел свидетельство о регистрации.
  
  Машина была записана на Лайла Надау. Черт! Я залез в чужую машину!
  
  Но затем вспомнил, что Дрю говорил мне однажды за обедом, как его старый друг по имени Лайл одолжил ему свою машину. Локус только что освободился и не мог купить автомобиль, зарегистрировать и застраховать. На этот раз интуиция не подвела меня. Дрю каждый день приезжал сюда, чтобы я мог забрать его и не усомнился в том, что он жил в доме Харли.
  
  Я стал рассматривать лежавшие в машине вещи. На карте Промис-Фоллс некоторые места были обведены, включая участок вокруг моего дома.
  
  Маленький блокнот показался мне смутно знакомым. Я начал листать его — чего здесь только не было! Список покупок, перечень дел на день, список регистрационных номеров автомобилей, колонки каких-то цифр, инициалы и номера телефонов.
  
  Я продолжал листать блокнот, пока не наткнулся на страницу, которую так боялся увидеть. Мое имя и номер телефона. Я записал их тем самым вечером, когда застукал Рэнди Финли в номере отеля с несовершеннолетней проституткой.
  
  Что тогда сказал Дрю? У него был ребенок, дочь, которая умерла.
  
  Шерри Андервуд.
  
  Я держал в руках ее блокнот.
  
  Десятки вопросов пронеслись в голове, но самыми главными были: «Где сейчас Дрю? Где Дерек? Что я натворил, заставив сына работать с ним?»
  
  Из-за угла, пыхтя и отдуваясь, выплыл мэр.
  
  — Ты знаешь, сколько сейчас времени? — спросил он, стуча пальцем по циферблату своих часов. — О чем ты вообще думаешь?
  
  Я вытащил из кармана куртки сотовый телефон, но прежде чем успел набрать номер Эллен, он зазвонил. Звонили из дома.
  
  — Эллен? Дерек дома? Ты видела его?
  
  — Джим, — голос жены был нарочито спокойным, как будто она изо всех сил старалась сдерживать себя, — Дрю хочет поговорить с тобой. — Когда она передавала трубку, на заднем плане послышалось какое-то бормотание.
  
  — Джим? — раздался голос Локуса.
  
  — Дрю, что, черт возьми, происходит?
  
  — Привет, Джим, — усталым голосом поздоровался он. — Мне очень жаль.
  
  — Чего тебе жаль, Дрю?
  
  — Мне показалось, что ты хороший парень. Даже несмотря на то что позволил моей дочери погибнуть.
  
  — Дрю, что ты делаешь в моем доме?
  
  — Я собирался сделать это еще вчера, но сначала нужно было найти еще один пистолет. Мне пришлось оставить свой у тебя во дворе тем вечером. Не мог отказаться от такой удачной возможности подбросить его.
  
  Пистолет, найденный в траве около места, где была припаркована машина Лестера Тиффина. Дрю сделал так, чтобы у нас сложилось впечатление, будто он не хочет оставаться и говорить с полицией, но потом он вернулся. Вероятно, сел в свою машину, достал пистолет, которым убил Лэнгли, Лэнса и двух других человек, чьи имена я не смог тогда вспомнить, и бросил оружие в траву, где его потом нашла полиция. Чтобы в убийстве Лэнгли заподозрили тех двоих, которые напали на нас.
  
  — Дрю, — я старался говорить спокойно, но голос мой срывался, — что сейчас происходит у меня дома?
  
  — Я здесь с Эллен и Дереком. Мы просто сидим все вместе.
  
  — Здорово, — бесстрастно бросил я. — А что за дела с пистолетом?
  
  — Я пущу его в ход и пристрелю их, если ты мне не поможешь.
  
  — Дрю, с Эллен и Дереком все в порядке?
  
  — Да, — как ни в чем не бывало ответил он. — У всех все замечательно. Мы сидим на кухне. Я как раз им обо всем рассказал и извинился перед Дереком за то, что заставил его пережить той ночью.
  
  — В доме Лэнгли?
  
  Я почувствовал себя так, словно мне за ворот рубашки бросили сосульку. Однажды меня уже посещала эта мысль. Кто-то просто перепутал дом.
  
  — Это была огромная ошибка, — признался Дрю. — Когда я увидел почтовый ящик, то подумал, что это ты живешь в том доме. Я не заметил второго дома, твоего, который стоял в глубине, за деревьями. Богом клянусь, чувствовал себя просто отвратительно. То, что я сделал, ужасно. Особенно с тем мальчиком… Как его звали? Адам? Они не заслужили такого. Но иногда случается то, что случается.
  
  — Да, — согласился я. — Кошмарное событие.
  
  — Но даже если бы я пришел в нужный мне дом, к тебе, как и собирался первоначально, я не хотел убивать твоих жену и сына. Но тогда у меня не оставалось выбора, потому что они были свидетелями, вот мне и пришлось так с ними поступить.
  
  — Конечно, Дрю, прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать.
  
  — Я лишь на третий день узнал о том, что натворил. Когда услышал все в новостях, мне стало плохо, потому что мистера Лэнгли не было в моем блокноте.
  
  — В блокноте Шерри, — уточнил я.
  
  — Да, верно. Ты знаешь, о чем я говорю?
  
  — Сейчас он у меня, Дрю. Я пришел к тебе домой, пытаясь найти тебя. Только это оказался не твой дом.
  
  — Нет, — подтвердил он с сожалением в голосе. — Я не живу там. И моя мать давно умерла. От удара. После той оплошности я стал следить за тобой. И когда ты заметил меня, пришлось быстро сочинить эту историю. Сердишься на меня?
  
  — Нет, Дрю, теперь это уже не важно. Послушай, я могу немного поговорить с Эллен?
  
  — Постой, Джим. Я даже не сказал, что мне от тебя нужно.
  
  Рэнди дернул меня за рукав, показывая на часы:
  
  — Слушай! Может, потом поболтаешь? У меня встреча с членами конгресса. Ты забыл?
  
  — Это он? — спросил Дрю.
  
  — Кто — он? — ответил я вопросом на вопрос.
  
  — Мэр.
  
  — Да.
  
  — Это хорошо. С ним ты и должен мне помочь.
  
  — Что ты хочешь?
  
  — Ты ведь знаешь, что он сделал? Я понял это, сопоставив все, что мне сказала перед смертью Шерри, о чем поведал Лэнс, перед тем как я его убил, и что рассказал мне ты, пока я работал у тебя. Финли был одним из тех, кто убил мою дочь. Ты же знаешь, они все ее убили. Эти подонки, которые использовали ее, платили ей за секс.
  
  — Я понимаю тебя.
  
  — Не думаю, что ты был одним из них, несмотря на то что твое имя есть в ее записной книжке. А вот раньше я считал иначе. Но ты ведь написал свой телефон, чтобы Шерри могла обратиться за помощью? Ты говорил мне об этом за обедом. Благородный жест с твоей стороны, только он ничего не изменил. Бессмысленный поступок. Ты должен был больше сделать для нее, Джим. Ведь ты был там, когда мэр ударил ее? Но ничего не предпринял, чтобы помочь ей. Ты должен был сделать что-то с этим человеком, вызвать полицию, чтобы его арестовали и помогли моей маленькой девочке. Но все равно ты достойный человек, пускай и предпочел бездействовать. По крайней мере отнесся к Шерри гораздо лучше, чем остальные.
  
  — А как же ты, Дрю? Что ты сделал для нее?
  
  — Что? — В его голосе впервые прозвучали нотки недовольства. — Ты знаешь, где я был? В тюрьме, мать твою! Вот где! Считал дни, когда выйду и смогу помочь моей маленькой девочке. Ее мать была бестолковой шлюхой. Все, что она смогла дать Шерри, — это свою фамилию, поскольку я не захотел жениться на ней. Она пила и кололась. Эта женщина давно умерла — по крайней мере я на это надеюсь. Я пытался сделать для Шерри все, что в моих силах. Богом клянусь, готов был пойти на все, даже ограбить банк, чтобы раздобыть денег и воспитать ее должным образом. А потом ты знаешь, что случилось. Меня посадили, и за ней некому стало приглядывать. В ее жизни не стало человека, который смог бы наставить мою дочь на истинный путь. Но я надеялся, что найдутся люди, достаточно порядочные, которые будут помогать ей, пока я не выйду на свободу и не смогу позаботиться о ней. И у тебя было больше всего шансов стать таким человеком, но ты ничего не сделал.
  
  — И поэтому ты решил меня убить? — предположил я.
  
  — Да. — Теперь его голос был намного мягче. — Но потом, когда я ошибся и пришел не в тот дом, решил действовать осмотрительнее. Я захотел сначала присмотреться к тебе, потом ты предложил мне работу и у меня появился шанс узнать тебе получше. И я подумал, что, возможно, не стану убивать тебя. По крайней мере у меня появились сомнения на этот счет. Но другие, чьи имена были в блокноте Шерри, должны были получить по заслугам.
  
  — Как Лэнс, — продолжил я. — И те двое, которых ты убил несколько недель назад.
  
  — Их осталось еще много, до кого я не успел добраться. Возможно, мне не удастся убить их всех. — В голосе Локуса звучало сожаление, к которому примешивалась усталость. — Я даже не знаю, смогу ли теперь воплотить в жизнь мой план.
  
  — Лучше бы ты позаботился о себе, — заметил я. — Нашел хорошего адвоката. Это дело не так уж и безнадежно для тебя, Дрю. Те люди погубили твою маленькую девочку.
  
  — Какую еще маленькую девочку? — спросил мэр. — Что ты городишь?
  
  — Он один из тех, кто мне нужен, тот человек, который сейчас находится рядом с тобой. Но я не хочу убивать его. Кажется, я придумал для него кое-что похуже.
  
  — Что, Дрю?
  
  — Сегодня у него особенный вечер, не так ли?
  
  — Какой вечер?
  
  — Сегодня он собирается сообщить всем важную новость. О том, что уже не просто мэр, а нечто большее. Дерек рассказал мне.
  
  — Да, — подтвердил я.
  
  — Это ведь случится совсем скоро, ведь так?
  
  — Верно.
  
  — Так вот, скажи мэру, что когда он поднимется на сцену, пусть расскажет о том, как занимался сексом с несовершеннолетней. С невинной школьницей. С девочкой, которой пришлось продавать свое тело, чтобы выжить, а он этим воспользовался. Твой босс должен всем рассказать о том, что сделал.
  
  — Это будет задача не из легких, Дрю. Не думаю, что он с ней справится.
  
  — У тебя на телефоне есть видеокамера? Можешь снять его выступление?
  
  — Да. Я могу снимать. Короткие клипы.
  
  — Снимешь на видео, как он произносит свою речь. Пусть расскажет, как снял девочку, еще ребенка, чтобы переспать с ней. Если негодяй этого не сделает, боюсь, мне придется убить твоего сына, Джим. Я убью его и твою жену. Мне не хочется этого делать, но у меня не останется выбора, если мэр не скажет то, что я хочу. Когда он выступит, вы вдвоем приедете сюда. Если сделаешь все как я сказал, твою семью никто не тронет. И не вздумай обращаться в полицию. Если увижу поблизости полицейских или услышу вой сирен, убью твоих жену и сына, независимо от того, сделает мэр то, что должен, или нет. Ты слышишь меня, Джим?
  
  — Слышу, Дрю.
  
  — Поговори с ним, а потом перезвони мне. — Локус повесил трубку.
  
  Я закрыл крышку мобильного.
  
  — Ты только подумай, мы проторчали здесь битый час! — возмутился мэр. — Из-за тебя я опоздаю на выступление. Что стряслось?
  
  Я повернулся к Рэнди:
  
  — Тебе придется немного подкорректировать свою речь.
  Глава сорок первая
  
  — Ты рехнулся! — заявил Финли.
  
  — Но он так хочет. — Мы оба стояли около лимузина, двигатель машины по-прежнему работал. — И он сказал, что, если ты этого не сделаешь, он убьет Эллен и Дерека.
  
  — Да брось ты, Каттер, — отмахнулся мэр. — Тебе не кажется, что он в любом случае их прикончит? И моя ложь ничего не изменит. К тому же не забывай, Каттер, мне нужно заботиться о своей репутации.
  
  Я схватил его за лацканы пиджака, стоившего не меньше тысячи долларов, и прижал к машине.
  
  — Рэнди, ты, наверное, не понимаешь всю серьезность ситуации. И если тебе от этого будет легче, то врать тебя никто не заставит. Ты скажешь правду.
  
  — Я не знал. — Финли затряс головой как маленький мальчик. — Честное слово, не знал.
  
  — Вот только не надо пороть чушь! Когда я вошел в комнату, сразу понял, что она еще ребенок.
  
  — Но я ни к чему не принуждал эту девушку, — запротестовал мэр. — Не заставлял ее заниматься подобной работой.
  
  — Верно. — Я склонился над ним. — Тебя не в чем упрекнуть. Ты просто невинный клиент.
  
  — Это все Лэнс, — заверещал Рэнди, в уголках его губ скопилась слюна. — Это его вина! Он все подстроил. Сказал, что знает одну замечательную девочку, и я позволил ему все устроить. Ты слышишь меня? И почему я не доверял в таких делах тебе? Ты никогда не привел бы ее ко мне. И не позволил бы Лэнсу сделать это.
  
  — Всегда можно найти виноватого, не так ли? — Я отпустил его, но по-прежнему стоял рядом с мэром. — Ты просто не умеешь контролировать свои инстинкты, и всем об этом известно. А раз мы тебе не мешаем, значит, на нас можно валить всю вину, чтобы остаться чистеньким.
  
  — Да я это просто так сказал, не бери в голову, — пропищал он.
  
  — Ты всегда думал не мозгами, а членом и решил, что тебе ничего не будет за секс с малолеткой. А я из-за этого оказался в полном дерьме. Вооруженный человек захватил в заложники моих жену и сына. Прошлое имеет обыкновение возвращаться, чтобы ударить побольнее. Только теперь оно ударило и меня. Знаешь, скольких уже убил отец той девочки? Шестерых. Не считая того, которого прикончил на моих глазах несколько дней назад. Поэтому если сегодня ты не скажешь то, что он хочет, Локус убьет мою семью, а потом и тебя. Если только я не сделаю этого раньше.
  
  — Ладно, ладно, — замахал руками Рэнди. — Дай подумать. — Он посмотрел на часы. Его торжественное выступление должно было начаться через пятнадцать минут. — Нет, я могу, конечно, попробовать публично покаяться в своих грехах… Черт, ничего не выйдет.
  
  Его мобильный зазвонил. Я немного отодвинулся от него, чтобы он мог достать телефон из кармана пиджака.
  
  — Алло? Да… верно… знаю… мы уже едем… до скорого. — Рэнди убрал телефон. — Они уже волнуются, почему нас до сих пор нет.
  
  — Так давай сделаем им сюрприз. — Я открыл дверь машины, схватил Рэнди за руку и толкнул на заднее сиденье.
  
  Когда я сел за руль, он заявил:
  
  — Ты знаешь, что это такое? Это похищение!
  
  — Рэнди, что ты? Я просто хочу отвезти тебя на твою же пресс-конференцию. Но не забывай, что рядом со мной ты находишься в смертельной опасности. И если ты не сделаешь так, как тебе сказали, и моя семья умрет, клянусь, прикончу тебя.
  
  Рэнди хотел ответить, наклонился ко мне, но в ту же секунду его резко отбросило назад. В зеркале заднего вида я увидел, как мелькнули его ноги.
  
  Я перезвонил домой, как и велел мне Дрю. Трубку сняла Эллен.
  
  — Это я. Как вы там?
  
  — Уже лучше. Он здесь и хочет поговорить с тобой.
  
  Потом послышался голос Дрю:
  
  — Что сказал мэр?
  
  — Сейчас мы едем на пресс-конференцию. Я объяснил Финли, что он должен делать.
  
  — Замечательно, Джим. Очень признателен тебе.
  
  Локус это говорил так, словно я оказал ему какую-нибудь пустячную услугу — одолжил на время автомобиль или еще что-нибудь в этом роде.
  
  — Джим, я хотел бы поговорить с мэром.
  
  — Конечно. — Я протянул боссу телефон и, глядя в зеркало, пояснил: — Возьми, он хочет говорить с тобой.
  
  — А я не хочу, — бросил Рэнди.
  
  — Рэнди, возьми трубку, — подпустил я металла в голос.
  
  Он потянулся и взял телефон.
  
  — Алло? Да, это… Ага… ну конечно. Понимаю, что вы чувствуете… боюсь, что не знал… Послушайте, сэр, я тоже хочу вам кое о чем сказать. Что вы за отец, раз позволили дочери заниматься подобной работой?
  
  Мне не удалось разобрать, что говорили на другом конце провода, но отчетливо слышалось, что Дрю кричал.
  
  Рэнди пошел на попятную:
  
  — Ладно, ладно, ладно. Приношу свои извинения. Вы правы, возможно, я и перегнул палку… да… хорошо. — Он отдал телефон мне.
  
  Я приложил трубку к уху:
  
  — Да?
  
  — Вот засранец, — возмутился Локус.
  
  — Видишь, Дрю? По некоторым вопросам мы способны прийти к согласию. А теперь я хотел бы еще раз поговорить с женой.
  
  — Не знаю, Джим, есть ли в этом необходимость. Лучше просто сделай то, что я тебе сказал.
  
  — Дрю, — остановил я его, — если мэр скажет все, что ты хочешь, это решит наши проблемы? Ты ведь не поступишь с ними так же, как с остальными?
  
  Повисла долгая пауза.
  
  — Дрю?
  
  — Я хотел бы поговорить потом с мэром. Хочу, чтобы ты привез его сюда. И чтобы он лично объяснился передо мной.
  
  Локус прервал связь. Мститель не сказал, попытается ли убить Рэнди или меня, когда мы приедем к нему на встречу. Но пообещал, что Дерек и Эллен не пострадают, если он получит то, что хочет.
  
  — Что он тебе сказал? — спросил Рэнди.
  
  — Ты должен хорошо выступить, — ответил я. — А что он сказал тебе?
  
  Финли ответил не сразу и неохотно:
  
  — Он мне много чего наговорил. Сказал, что я себя опозорил. Но, честно говоря, не знаю, кому из нас больше нужно стыдиться. Это он сидел в тюрьме и допустил, чтобы его дочь сбилась с пути.
  
  Похоже, дурак так ничего и не понял. И я сомневался, что когда-нибудь поймет.
  
  Когда мы подъехали к «Вэлкотту», Максин Вудроу, руководитель предвыборного штаба Рэндалла Финли, ждала нас у входа. Вид у этой леди был такой, словно еще чуть-чуть, и у нее случится инфаркт. По крайней мере она явно была близка к этому.
  
  Максин подбежала к машине, распахнула дверь и быстро проговорила:
  
  — Мы уже начали беспокоиться. Все готово, пора начинать!
  
  Она взяла мэра под локоть и повела к гостинице. Я оставил машину и последовал за ними. Когда мы повернули за угол и направились к конференц-залу, я услышал звучавшую оттуда музыку — кажется, это была песня «Иди вперед» Флитвуд Мэк; по крайней мере я так подумал, — а также голоса людей. Рэнди вошел в зал, и в ту же секунду все собравшиеся здесь сторонники мэра, которых было не менее пятидесяти человек, устремили на него взоры и разразились приветственными возгласами: «Рэнди! Рэнди!»
  
  Также я заметил две бригады тележурналистов с местных каналов. Они включили накамерный свет и направили его лучи на кандидата. Финли поднял руку, прикрывая глаза и одновременно приветствуя собравшихся. Этот сукин сын еще и улыбался. Даже после перенесенного унижения он не мог упустить момента насладиться этим коротким мгновением славы.
  
  — Все так взволнованы! — услышал я через гул толпы голос Максин.
  
  — Да, и я тоже! — кивнул кандидат.
  
  — Рэнди! Рэнди!
  
  Я старался держаться поближе к нему. Обычно на подобных мероприятиях брал что-нибудь перекусить и околачивался у стеночки. В конце концов, я был всего лишь шофером мэра. Но на этот раз не мог упустить его из виду и следовал за ним на расстоянии вытянутой руки. Я не был уверен, что, оказавшись на сцене, Рэнди поступит так, как мне было нужно.
  
  Сторонники мэра размахивали в воздухе флажками. Там было написано: «Финли в конгресс», «Нам нужен такой человек, как Финли», «Финли, вперед!» Через динамики лилась музыка, которую обычно крутят на стадионах, пока зрители занимают трибуны перед матчем. Народу в зале было не так уж и много, и Вудроу поступила разумно, арендовав небольшое помещение. Первое правило политики: «Комната должна быть чуть-чуть меньше, чем следовало».
  
  Максин взошла на сцену, взяла в руки микрофон и подождала, пока все успокоятся. Затем дунула в микрофон, и по залу разнесся резкий дребезжащий звук.
  
  — Раз-два… Вы меня слышите? — Несколько человек одновременно крикнули «да». — Итак, я с радостью хочу представить человека, который верой и правдой служил вам все эти годы мэром, который всегда ставил закон превыше всего, который знает, что нужно людям, и готов бороться за их права. Так поприветствуем героя сегодняшнего вечера — Рэндалла Финли!
  
  Толпа стала аплодировать. Мэр поднялся по ступенькам на сцену, обнял Максин и подошел к микрофону. Посмотрел на зрителей, увидел в первом ряду свою жену Джейн и помахал ей рукой. Но этого Рэнди было мало, он спустился со сцены, подошел к супруге и обнял ее, а потом крепко поцеловал в щеку. Я заметил, что он воспользовался удобным моментом и прошептал ей что-то на ухо. Короткую фразу. Возможно, что-то вроде: «Будь готова ко всему».
  
  Затем снова вернулся на сцену, буквально взлетел на нее. Глядя на него, невозможно было и заподозрить, что этот человек собирается сделать шокирующее признание.
  
  Я стоял в десяти футах от маленькой сцены, сжимая в руке мобильный телефон. Специально купил его когда-то, чтобы снимать на видео дворы клиентов, когда им требовалось благоустроить участок. Но продолжительность таких роликов была не больше двух минут. Теперь мне предстояла более серьезная работа.
  
  — Добрый вечер! Всем добрый вечер! — начал Рэнди. — Спасибо за теплый прием. Я так рад видеть всех вас. Это огромная честь для меня. Мы стоим на пороге волнующих событий.
  
  «Волнующих», на мой взгляд, было не совсем подходящее слово.
  
  — И знаете, — продолжал Финли, — работая мэром Промис-Фоллс, я старался выполнять свои обязанности наилучшим образом. Но в последнее время меня не покидала мысль, что те навыки, которые приобрел на этой должности, я мог бы применить на более высоком уровне.
  
  В зале послышалось бормотание, несколько хлопков, а потом кто-то шикнул, призывая к тишине, и Рэнди продолжил:
  
  — Наша страна находится в сложной ситуации. Она переживает экономический спад и угрозу морального разложения.
  
  Совершенная правда. Я еще не нажал на кнопку записи. Пока что Рэнди не сказал ничего путного, чтобы спасти мою семью или собственную задницу.
  
  — Нашу нацию нужно направить на истинный путь, и я верю, что, если вы поддержите меня на выборах в конгресс, смогу это сделать. Поверьте, я идеально подхожу для подобной работы. — Он сделал паузу, чтобы зрители могли ответить приветственными выкриками и аплодисментами. Все повиновались. — Есть несколько причин, — продолжил кандидат после продолжительной паузы, — почему меня можно считать идеальной кандидатурой для этого дела. Я знаю, что такое праведный путь, и знаю, что значит свернуть с него.
  
  Я поднял телефон и приготовился.
  
  — Буду откровенен, — продолжал Финли. — Вы прекрасно знаете, что иногда я произвожу впечатление человека несдержанного. Мне даже пришлось оплатить чистку нескольких ковров.
  
  Все засмеялись.
  
  — Но я думаю, что лидер должен совершить за свою жизнь несколько неправедных поступков, чтобы понять, где истинное добро. Мой отец, упокой Господь его душу, был мудрым, достойным человеком и часто говорил: «Рэнди, покажи мне человека, который не совершал за свою жизнь ни одной ошибки, и я покажу тебе человека, который никогда ничего не добьется». Он прекрасно знал, что, если ты любишь жизнь и готов принять все ее трудности, неизбежно совершаешь ошибки, потому что без этого никогда не сможешь реализоваться в полной мере. Если бы не было ошибок и поражений, как мы могли бы оценить наш успех?
  
  Он говорил очень длинно, но, похоже, двигался в правильном направлении. Максин Вудроу прошептала мне на ухо:
  
  — Мэр отклонился от текста. В чем дело?
  
  Я поднял руку и жестом велел ей замолчать. Рэнди оглянулся, встретился взглядом со мной. Посылал мне сообщение, что-то вроде: «Ты получишь то, что тебе нужно, даже больше того».
  
  Я включил запись.
  
  Рэнди посмотрел на людей в зале и продолжил:
  
  — Ошибки бывают разными. Ты можешь создать мост, но ошибиться в проектировании, и в результате произойдет катастрофа. Ты из самых лучших побуждений решаешь свергнуть диктатора, чтобы уничтожить оружие массового поражения, которым он владеет, а потом выясняется, что никакого оружия не было и в помине. Мы можем судить о последствиях подобных ошибок. Но сегодня я хотел бы поговорить о других ошибках. Об ошибках сердца. И ошибках души.
  
  Все без исключения зрители слушали Финли затаив дыхание.
  
  — Сегодня здесь находится моя чудесная жена Джейн. — Он перевел взгляд на нее.
  
  Джейн Финли — полная пятидесятилетняя женщина с черными волосами, собранными на макушке в пучок, напоминавший воронье гнездо, — покраснела. На ее коленях лежала копия заранее подготовленной речи мэра, и если она успела прочитать ее, то наверняка была удивлена не меньше, чем Максин.
  
  — Большинство из вас хорошо знают Джейн. Она всегда была со мной, поддерживала даже в самые тяжелые моменты, пускай иногда я не был этого достоин. Со мной трудно бывает ужиться. Я импульсивный человек. И довольно часто иду на поводу у своих инстинктов, не задумываясь о том, как это может отразиться на окружающих.
  
  — Что он делает? — прошептала Максин, но я проигнорировал ее вопрос и продолжал снимать.
  
  — Мне не стоит говорить вам, под каким пристальным взглядом общественности живут публичные люди. Некоторые политики и знаменитости скажут вам, что это ужасно и они хотят, чтобы их оставили в покое, ведь никто не имеет права вмешиваться в частную жизнь. Но я думаю иначе. Считаю, что, голосуя за меня, вы доверяете мне принимать решение от вашего лица, и поэтому имеете право знать, что я за человек. Каковы мои ценности, взгляды, во что верю. Без ложной скромности скажу, что я многое сделал для города. Например, добился строительства нового корпуса больницы, оснащенного по последнему слову техники. Оказываю постоянную материальную поддержку Дому Свонсон, где молодые женщины, попавшие в затруднительное положение, могут получить помощь. Я был там не далее как вчера и передал очередной грант для этого заведения.
  
  Но вы имеете право знать не только о моих выдающихся достижениях. Иначе как сможете доверять, если вам совершенно неизвестно, что я за человек?
  
  Запись прекратилась. Я снова нажал на кнопку.
  
  Зрители чувствовали, что Рэнди готовится сделать какое-то признание, и, судя по восхищенному выражению их лиц, умирали от нетерпения. Я знал, что сейчас произойдет, и тоже был в напряжении.
  
  — Поэтому сегодня, когда я собираюсь объявить о своем намерении представлять вас в столице нашей страны и делать гораздо более важные дела, чем прежде, хочу также рассказать о темном периоде в моей жизни. Я едва не скатился в пропасть, но смог выбраться из мрака благодаря стремлению стать лучше.
  
  О том, что вы сейчас узнаете, я никогда не рассказывал никому, даже супруге, потому что здесь нечем особенно гордиться. Я позволил основному инстинкту взять надо мной власть. Уступил силе более могущественной, чем алчность и алкоголь. Говорю о похоти. Я был бесчестным человеком. Однажды даже прибег к услугам жрицы любви — хуже того, впоследствии узнал, что она была несовершеннолетней.
  
  По залу пронесся вздох удивления. Мне показалось, что Джейн Финли стало плохо. «О Боже!» — прошептала Максин.
  
  — Я использовал эту молодую женщину самым грязным образом и понимаю, какой это позор для любого мужчины. Не проходит и дня, чтобы меня не мучила мысль о том, что я поспособствовал падению этой несчастной. Я совершал отвратительные поступки. Причинял вред людям. Но какой прок в человеке, если он не учится на своих ошибках? И какой вообще смысл жить, если ты не можешь искупить грехи, даже такие тяжкие, как у меня? Если бы я не понимал, что осознание собственных ошибок поможет мне в будущем творить добрые дела, я прямо сейчас отказался бы от всех своих притязаний. Но я думаю иначе. Верю, что могу обеспечить безопасность нашей страны, сделать ее сильнее и научить хранить те ценности, которые сделали нас самой великой нацией. Поэтому и стою сейчас перед вами — скромный грешный человек, который не утратил способность мечтать и который ищет у вас поддержки, чтобы начать борьбу за место в Вашингтоне и вернуть нашей стране утраченное величие!
  
  В зале повисла тишина. Потом послышались жидкие аплодисменты.
  
  — Я вижу, мои слова шокировали вас, — продолжил мэр. — Так и должно быть. Вы имеете право осуждать меня. И весьма жестоко. Разумеется, я это заслужил. Но попрошу тех из вас, кто никогда не оступался, не грешил и не переживал темные моменты в своей жизни, подняться на эту сцену и ударить меня.
  
  Он сделал паузу, ожидая, что кто-нибудь примет вызов. Но никто не откликнулся.
  
  Выждав еще немного, Рэнди закончил речь:
  
  — Пусть мои соперники распоряжаются этой информацией по своему усмотрению. Но будут ли они так же честны с вами, как был сегодня я? Захотят ли покаяться перед вами в грехах, чтобы все могли осудить их? И если еще кто-нибудь окажется столь же откровенен с вами, вы должны будете проголосовать за него. Я и сам отдам за него голос, потому что он, как и я, человек с недостатками.
  
  На этот раз аплодисменты прозвучали чуть громче.
  
  — Я знаю, что в этом зале находятся хорошие люди. Но не удивлюсь, если у каждого из вас возникало желание вернуться в прошлое и изменить хотя бы один недостойный поступок, о котором вы сожалеете. Возможно, вы обидели кого-то, кто был вам дорог, кого-нибудь обманули или нарушили закон, понимая, что этого нельзя было делать. И поверьте мне, если бы у нас была машина времени, ей пришлось бы откатать столько миль, что она быстро вышла бы из строя.
  
  Никаких аплодисментов, только несколько приглушенных смешков.
  
  — Но, несмотря на все ваши ошибки, я готов представлять вас в конгрессе. Все это время я боролся за ваши права. И готов продолжать это и впредь, потому что меня зовут Рэндалл Финли. И если вы решите поддержать меня, клянусь Богом, я вас никогда не оставлю!
  
  На этот раз зал буквально взорвался шквалом аплодисментов.
  
  — Спасибо! — Рэнди взмахнул руками. — Да хранит всех вас Бог!
  
  Теперь почти все аплодировали, а примерно половина присутствующих встали с мест. Кто-то крикнул: «Задай им, Рэнди!»
  
  Максин выглядела так, словно только что проглотила лягушку.
  
  — Спасибо! — снова крикнул Финли сквозь гром аплодисментов. — И спокойной ночи!
  
  Люди продолжали аплодировать, когда он спустился со сцены. Поравнявшись со мной, болтун остановился и шепнул мне на ухо:
  
  — Ну что, здорово я вас всех уел?
  Глава сорок вторая
  
  — Что думаешь? — спросил мэр, усаживаясь на заднее сиденье «гранд-маркиза». — А хочешь знать мое мнение? Мне кажется, что я все еще в деле.
  
  Я сел за руль и, не говоря ни слова, повернул ключ зажигания.
  
  — Что? — спросил он. — Тебе нечего сказать?
  
  — Признаться, ты меня удивил.
  
  Он откинулся на спинку сиденья.
  
  — Ай, ладно. Отвези меня домой, Каттер.
  
  — Мы еще не закончили, Рэнди, — заметил я.
  
  — Ты это о чем? Я выступил, ты записал все на видео, не так ли? Ну, на свой телефон. Кажется, это и нужно было тому психопату? Разве ты не можешь переслать видеоролик на его мобильный? Тебе даже не нужно возвращаться домой. Этот урод посмотрит все, отпустит Эллен и твоего пацана, уедет, и все будет кончено.
  
  Я боялся, что на деле все будет не так просто. Тем более что признание Рэнди не способствовало его унижению в глаза общественности. Я не знал, как Дрю отреагирует на его речь, когда увидит запись.
  
  — Он хочет встретиться с тобой. Лицом к лицу.
  
  — Ни за что, — возразил Финли.
  
  Когда я увидел в зеркале его лицо, мне показалось, что оно было искажено страхом.
  
  — Рэнди, он по-прежнему держит в заложниках мою семью, — напомнил я.
  
  — Знаешь, Каттер, очень тебе сочувствую, — заявил мэр. Я еще раз посмотрел на него в зеркало. — Но мне кажется, что это уже ваши с ним личные дела. Ты меня понимаешь? Разве я не сделал все как надо? Все, о чем ты меня просил? Да, я постарался повернуть это в свою пользу, но неужели ты думаешь, что мое скромное выступление не покажут по Си-эн-эн? Эти левые ублюдки, этот сукин сын Вольф Блитцер зубами вцепятся в возможность выставить меня в невыгодном свете.
  
  «Не сомневаюсь, и часа пройти не успеет», — подумал я.
  
  — Нет, ты просто должен отвезти меня домой. Мне нужно еще поговорить с Джейн. Я подумал, что будет лучше, если ее повезет Максин и у нее будет время прийти в себя. Я и так доставил ей немало проблем в жизни, но никогда не делал это публично. Все свои остальные интрижки я старался от нее скрывать, и она переживала их более-менее спокойно. Но это…
  
  — Понимаю, Рэнди, тебе кажется, что держишь ситуацию под контролем. Наверное, я недостаточно точно выразился насчет…
  
  Звонок телефона перебил меня. Мобильный Рэнди. Он тут же достал трубку и приложил к уху.
  
  — Да, милая, привет. — Вероятно, звонила миссис Финли. — Эй, эй, не горячись… давай обсудим это лично… нет, я не выжил из ума… это долгая история, потом все объясню. Господи, солнышко, это был вопрос жизни и смерти. Когда ты все узнаешь, поймешь меня… Говорил ли я правду? Ну конечно, я приврал, и если быть честным до конца, милая, то меня заставили это сделать. Я же сказал, все очень сложно. Так что возвращайся домой, прими пару пилюль, которые тебе прописали от нервов… Конечно. Скоро увидимся. — Он захлопнул крышку телефона. — Надеюсь, ты счастлив, — буркнул он. — Чем быстрее я доберусь домой, тем лучше, и давай покончим с этим.
  
  — Еще не время, Рэнди. Мы поедем ко мне. Дрю хочет поговорить с тобой. Вероятно, ему есть что сказать. Возможно, это касается того, как умерла его дочь. Так что сделай для него одолжение.
  
  — Нет уж, увольте, — возмутился он. В зеркало заднего вида я заметил, что Финли по-прежнему держит в руках телефон. — Пора подключить к делу полицию. Пусть они во всем разбираются. Я уже покаялся в грехах, так что не вижу больше смысла терять время. Какой у Барри номер? Он может вызвать отряд быстрого реагирования или что-нибудь в этом духе, найти снайпера. Пусть тот выследит психа, возьмет на прицел и прострелит ему голову, чтобы этот глупый ублюдок получил наконец по заслугам.
  
  Я вспомнил о том, что сказал Дрю насчет полицейских: если заметит неладное, убьет Эллен и Дерека.
  
  И когда увидел, что Рэнди открыл свой мобильный, резко нажал на тормоз, и машина въехала носом в бордюр. Секунду спустя я выскочил из автомобиля и распахнул дверь заднего сиденья. Проник в салон и схватил телефон Рэнди.
  
  — Каттер, да прекрати ты! — заорал он, пытаясь сопротивляться.
  
  Я захлопнул дверь и зашвырнул мобильный как можно дальше.
  
  — Черт побери, Каттер! — заорал Финли, распахивая дверь. — Я не могу туда ехать. Не могу встречаться с ним. Этот сукин сын убьет меня! И ты это знаешь!
  
  Я затолкал его в машину и уже собирался закрыть дверь, но мэр уперся в нее ногой. Тогда я схватил его за лацканы пиджака и потащил по сиденью; он дергался и извивался. Когда мы оказались у другой двери, я приподнял толстяка и прижал к стеклу. Он сильно стукнулся головой и вдруг перестал сопротивляться. Его глаза закатились.
  
  «Господи, — с ужасом подумал я. — Убил».
  
  Но в этот момент Рэнди тихо застонал. Мэр был все еще в сознании. По крайней мере у него хватило сил поднять руку и пощупать голову. Затем он сполз с сиденья.
  
  Убедившись, что в ближайшее время Рэнди не попытается бежать, я пересел на водительское место.
  
  Когда тронулся, у меня возникло нехорошее предчувствие. Я знал, что везу в руки палача не только Рэнди, но и себя. Но мне казалось, что Дрю не обманывал меня, когда сказал, что сохранит жизнь Эллен и Дереку, если все будет сделано как он сказал.
  
  И даже если мне придется пожертвовать жизнью Рэнди и своей собственной, меня это не остановит.
  
  Я уже свернул на дорожку, ведущую к моему дому, когда Рэнди наконец понял, где находится. Он сел прямо, выглянул в окно и увидел дом Лэнгли.
  
  — Черт возьми, Каттер, — пробормотал Финли.
  
  Мой пикап с прицепом стоял посреди дороги, поэтому пришлось затормозить. Возможно, это Локус велел Дереку перегородить подъезд к дому, чтобы заранее знать, кто приехал, особенно на случай если вдруг появится полиция.
  
  — Как твоя голова? — спросил я, останавливая машину и поворачиваясь назад. Рэнди потер затылок.
  
  — Сукин сын, ты напал на меня!
  
  — Раз у тебя язык не заплетается, — заметил я, — значит, нет сотрясения мозга.
  
  — Я не пойду туда.
  
  — Нет, пойдешь.
  
  — Ладно, ладно, — пошел на попятную Рэнди, лихорадочно соображая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. — Дай подумать минуту.
  
  Я ждал.
  
  — Предположим, я встречусь с этим парнем, поговорю с ним и попробую убедить его сдаться. Неплохо, правда? Кандидат в конгресс убеждает убийцу сдаться в руки полиции. Звучит красиво, не так ли?
  
  — Замечательная идея, Рэнди, — поддержал я его.
  
  — У меня ведь однажды получилось, верно? — Он ссылался на свою недавнюю речь. — Может, и на этот раз выгорит.
  
  — Ты просто молодец, — похвалил я.
  
  — И если я сделаю все правильно и сумею убедить этого человека пойти в полицию, то даже смогу реабилитировать себя в глазах прессы после выступления. — Он нервно вытер губы. — Я все исправлю.
  
  — Ты о чем?
  
  — Та девушка, проститутка, она ведь была его дочерью?
  
  — Да.
  
  — И она умерла, не так ли? Заболела и умерла? Ты же сам мне говорил?
  
  — Верно.
  
  — Так это же замечательно. Она не сможет выступить и рассказать в деталях, как мы проводили время. И знаешь, что еще? Все, что я сказал в речи, потом смогу и опровергнуть. А кто мне возразит? Я скажу, что меня заставили, что мне пришлось сделать это заявление, чтобы спасти твоих жену и ребенка. Даже если этот придурок выживет, все равно это будет неподтвержденная информация? То, что сказала ему дочь. Вряд ли суд поверит ему. Да и Лэнса больше нет в живых, поэтому он ничего не сможет сказать. — Рэнди начал нести полнейший бред: — Все обстоятельства на моей стороне. Зато все будут смотреть на меня как на человека, готового пожертвовать карьерой ради спасения семьи своего водителя. Тебе не кажется, что эта история покажет меня в очень выгодном свете?
  
  — Ты забыл еще про одного свидетеля, Рэнди, — напомнил я.
  
  — Кого? — с недоумением спросил он.
  
  — Меня. Помнишь, я ведь был там? Когда ты развлекался с Шерри Андервуд? Она укусила тебя за член. А я расквасил тебе нос.
  
  Он едва сдерживал улыбку.
  
  — Ой, насчет тебя, Каттер, я не беспокоюсь. Ты же пообещал мне проявлять благоразумие. Неужели забыл об этом?
  
  Я не ответил.
  
  — У меня идея, — предложил Рэнди. — Почему бы тебе не пойти в дом первым, разведать все, показать видео, которое снял, выяснить, что он по этому поводу думает, а потом вернуться сюда за мной?
  
  Ну конечно, к тому времен Финли уже успеет укатить в Промис-Фоллс.
  
  — Нет, не выйдет.
  
  На этот раз я решил соблюсти все правила приличия: вышел из машины и с почтением открыл перед мэром дверь, — но он даже не шелохнулся. Тогда я схватил его за воротник и потянул на себя.
  
  — Ладно, ладно, — сдался он и сам вылез из машины.
  
  Я заметил, что, когда Рэнди встал на посыпанную гравием дорожку, хитрец быстро оглянулся на шоссе в надежде увидеть какой-нибудь автомобиль или грузовик. Мне стало понятно, что задумал болтун, — броситься бежать и постараться привлечь к себе внимание.
  
  — Даже не думай об этом, — пригрозил я.
  
  Схватив Финли за локоть, я подтолкнул его в сторону моего дома, который находился всего в нескольких ярдах от нас. Очень надеялся, что меня не вынесут отсюда в деревянном ящике.
  Глава сорок третья
  
  Я поднялся по ступеням крыльца, держа мэра за руку, и постучался в дверь.
  
  — Это я, Дрю! — крикнул я. — Джим Каттер! Я привел мэра!
  
  Отодвинулся засов, и дверь открылась. На пороге стоял Дерек.
  
  — Привет, папа.
  
  Я обрадовался, увидев, что он не пострадал, хоть и был сильно напуган. Я прошел в гостиную. Эллен сидела на стуле около телевизора, а Дрю стоял у двери в кухню, держа в руках пистолет.
  
  — Привет. — Он целился в нас с Рэнди. — Поднимите руки, оба!
  
  Мы повиновались. Локус подошел к нам и стал неумело ощупывать, проверяя, не принесли ли мы с собой оружие. Ему пришлось согнуться, чтобы держаться от нас на расстоянии и мы не отняли пистолет. Убедившись, что все чисто, мой недавний компаньон отошел на несколько шагов в сторону.
  
  — Он сделал это? Ты принес подтверждение?
  
  Я достал из кармана куртки телефон.
  
  — Да. Здесь два фрагмента, и я уверен, что это покажут в вечерних новостях в одиннадцать часов.
  
  — Хочу посмотреть немедленно, — потребовал он.
  
  Я передал телефон Дереку. Мне так и не удалось толком разобраться в настройках мобильного, поэтому даже номера телефонов я всегда искал довольно долго. Сын занялся телефоном, а я обратился к Эллен:
  
  — Как дела, милая?
  
  Она слабо улыбнулась:
  
  — Бывало и лучше.
  
  — Ты не ранена?
  
  Жена покачала головой, потом кивнула в сторону Дерека:
  
  — С нами все в порядке. — И хотя эти слова не были произнесены вслух, стало ясно, что в конце предложения она хотела добавить «пока что».
  
  — Кажется, я нашел, — кивнул Дерек.
  
  — Дай мне, — приказал Дрю и протянул свободную руку, но сын продолжал нажимать какие-то кнопки.
  
  Я не знал, что будет дальше. Только надеялся, что Дрю сдержит слово, хоть и понимал, что от человека, на совести которого столько трупов, можно ожидать чего угодно. Наверное, наивно было полагать, что, если я привезу к нему Финли и запись выступления мэра, он сдержит свое обещание и отпустит Эллен и Дерека. Когда мы говорили по телефону, в его голосе чувствовалось нечто, заставившее меня предположить, что он дошел до последней черты. Я пытался убедить себя, будто он стремился отомстить всем, кто использовал и унижал Шерри, и его мало заботило, что будет с ним самим.
  
  Хотя, возможно, я вновь опасно заблуждался.
  
  Я выжидал возможности, чтобы напасть на Дрю и обезвредить его. Или сбить его с толку. Ведь нас четверо, а он — один.
  
  Но с другой стороны, только у него имелось оружие.
  
  Я находился недалеко от камина, у которого лежала кочерга. Брал ее в ту ночь, когда застукал Дерека с Пенни на веранде.
  
  — Вот. — Сын протянул телефон Дрю, и тот буквально вырвал мобильный из рук моего сына.
  
  Локус уставился на маленький экран, потом перевел взгляд на нас и снова посмотрел на телефон.
  
  — Как ты это включаешь? — спросил он.
  
  — Нужно нажать вот на эту маленькую кнопку.
  
  Но Дрю все равно ничего не понял, и мой парень осторожно приблизился, показал, что нужно делать, и снова отошел в сторону. Из телефона послышался голос Рэнди.
  
  — Похоже, это было в середине речи, — заметил Дрю.
  
  — Так оно и есть, — согласился я. — Я записывал только то, что относится к делу.
  
  Локус нервничал — он ждал признания Рэнди и одновременно старался следить за нами. Дерек весь напрягся, его глаза бегали, он сжимал и разжимал кулаки. Сын был похож на хищника, готовящегося к прыжку. Я попытался поймать его взгляд и сказать ему, чтобы он успокоился. Мне меньше всего хотелось, чтобы Дерек получил пулю в лоб, изображая из себя героя.
  
  Я слегка наклонился и потянулся к висевшей на стене кочерге.
  
  Из телефона доносилось: «…Считаю, что, голосуя за меня, вы доверяете мне принимать решение от вашего лица, и поэтому имеете право знать, что я за человек…» Дрю кивнул, глядя на маленький экран.
  
  На записи мэр продолжал говорить: «…Хочу рассказать о темном периоде в моей жизни…»
  
  Дрю смотрел то на нас, то на экран. Он в любую минуту ждал нападения.
  
  «…Я был бесчестным человеком. Однажды даже прибег к услугам жрицы любви, хуже того, впоследствии узнал, что она была несовершеннолетней…»
  
  — Так, — кивнул Локус. — Вот мы и добрались до главного.
  
  «…Я совершал отвратительные поступки. Причинял вред людям. Но какой прок в человеке, если он не учится на своих ошибках?..»
  
  Потом Дрю стал смотреть фрагмент видео, где Рэнди попытался превратить свои грехи в добродетели. Несколько секунд спустя я услышал доносившиеся из телефона звуки аплодисментов и чей-то крик: «Задай им, Рэнди!» Дрю медленно покачал головой и посмотрел на Финли:
  
  — Они любят тебя. Ты сказал им, что спал с несовершеннолетней девочкой, а они тебе аплодируют стоя. — Локус выглядел ошеломленным.
  
  Рэнди неожиданно смутился и покраснел, что я редко замечал за ним.
  
  Дрю в последний раз посмотрел на телефон, словно даже этот предмет стал объектом его презрения, захлопнул крышку, а потом вдруг с размаху запустил им в окно. Послышался звон разбившегося стекла. Эллен подпрыгнула от неожиданности. Мститель повернулся к нам и дрожащим от гнева голосом спросил:
  
  — Что случилось с этими людьми? Как они могли… как они могли приветствовать человека, который признался в подобном?
  
  Никто из нас не ответил.
  
  Мэр обратился к Дрю:
  
  — Послушай, дружище, я сделал то, что ты хотел. Сказал то, что тебе было нужно. И я пришел сюда по доброй воле, чтобы встретиться с тобой. Но я не могу заставить людей реагировать так, как тебе нужно.
  
  — Сукин ты сын, — выругался Дрю, и пистолет дрогнул в его руке. Пока он не сводил злобного взгляда с Рэнди, я встал прямо напротив кочерги, загородив ее телом.
  
  Финли не на шутку испугался, на его лбу выступил пот.
  
  — Дрю, — проникновенно заговорил я, — может, мэр и вышел из этой истории ароматным, как роза, но это не продлится долго. Его оппоненты не оставят подобное заявление без внимания. И они уничтожат его.
  
  — Конечно, — согласился Рэнди. — Я погорел.
  
  — Не знаю. — Локус покачал головой. — Думал, что все будет иначе.
  
  — Знаешь, я тоже хотел иначе провести этот вечер. — Рэнди натянуто улыбнулся. Теперь он пытался завоевать симпатию убийцы. Но я не припомню такое отчаяние на его лице.
  
  — И что? Мне нужно тебя пожалеть? — спросил Дрю.
  
  Я отвел руку за спину и потянулся за кочергой, но оказался слишком самонадеянным, решив, что смогу сделать это незаметно. Кочерга ударилась о металлическую подставку и зазвенела. Локус тут же повернулся и направил на меня пистолет.
  
  — Что это было? — спросил он.
  
  — Ничего.
  
  — Покажи, что у тебя в руке.
  
  Я вытащил кочергу, и Дрю стиснул от злобы зубы.
  
  — Брось ее и встань там, — показал он на книжный шкаф.
  
  — Конечно. — Я бросил кочергу на пол. — Без проблем. — И в этот момент поймал полный отчаяния и бессилия взгляд Эллен. Я подошел к книжному шкафу.
  
  Локус вновь сосредоточил внимание на мэре.
  
  — По-твоему, я должен тебя пожалеть, да? Тебя — человека, погубившего мою дочь?
  
  — Слушай, приятель, пора бы кое-что понять. Прежде всего я не знал, что твоя дочь была такой юной. Она выглядела гораздо старше своих лет, и тебе стоит об этом знать. Я никогда не связался бы с этой девушкой, если бы знал, сколько ей на самом деле. Есть черта, которую я никогда не переступил бы.
  
  Дрю просто молча смотрел на него.
  
  — Во-вторых, не я ее нашел. Этим занимался мой тогдашний приятель мистер Лэнс Гэррик. Ты ведь уже знаком с ним? Он не должен был так поступать, и я считаю, что Лэнс получил по заслугам. Не думаю, что кто-то обвинит тебя в том, что ты с ним сделал. — Финли натужно рассмеялся. — Иногда мне и самому хотелось его пристрелить.
  
  Локус продолжал молча смотреть на него, видимо, размышляя, что делать дальше. Я тоже пребывал в замешательстве, поскольку не знал, как поступить. Повернул голову в сторону Эллен, и в этот момент мое внимание привлек предмет, находившийся на одной из полок шкафа.
  
  Поверх книг, в нескольких дюймах от следующей полки, лежало лезвие для садового трактора. Я сам принес его сюда и благополучно забыл. Это было тем вечером, когда я увидел Эллен, смотревшую из окна на дом Лэнгли.
  
  — Понимаешь, — продолжал мэр, — в том, что случилось, виновато много людей. И, давай будем откровенны, ты в их числе. — Он говорил очень неуверенно. Казалось, наш болтун пытался договориться с мстителем, но выбрал слишком рискованный способ.
  
  — Рэнди, — предостерег я его.
  
  — Разве ты не согласен? — продолжал мэр. — Что скажешь, Дрю?
  
  — Я знаю только, что ты самый ублюдочный из тех, кто пользовался моей дочерью и втаптывал ее в грязь.
  
  Финли промолчал.
  
  — Я был с ней, когда она умирала, — продолжил Локус. — Только что освободился и все время проводил с дочерью. Сидел с ней в последние минуты ее жизни. Она рассказала мне обо всех ошибках, которые совершила, и о том, как ей было плохо без меня. Я нашел ее дневник, этот маленький блокнотик, где Шерри все записывала. Телефоны, имена, регистрационные номера автомобилей. Большинство клиентов не говорили ей своих настоящих имен, но у меня имелся способ вычислить их. Я звонил по телефону, находил нужного человека, говорил, что хочу нанять его на работу или еще что-нибудь в этом роде, договаривался о встрече. Понимаешь? А потом прощупывал его, спрашивал, где можно снять девочку для развлечений, и все такое. Наконец нашел двух самых грязных уродов, которые пользовались ею. Я обещал Шерри, перед тем как она умерла, что заставлю их за все заплатить. Дал ей слово. Но тебя выследил не благодаря блокноту. Отыскал твоего приятеля Лэнса. Он выполнял за тебя всю грязную работу. Приводил к тебе проституток. Гэррик мне все рассказал перед смертью.
  
  — Послушай, приятель…
  
  — Ты убил ее! — перебил Рэнди Дрю. — Ты и все остальные! Это было почти то же самое, что направить на нее пистолет и выстрелить. Возможно, так было бы даже лучше. По крайней мере она не мучилась бы, выродок!
  
  — Боже, — развел руками Финли. — Я сделал все, что ты мне сказал. Прилюдно во всем сознался. Пришел сюда, чтобы выслушать тебя. Теперь мы в расчете. Ты же не будешь меня убивать?
  
  — Буду, — усмехнулся Локус.
  
  Щеки мэра, совсем недавно красные, теперь резко побелели.
  
  — Перестань. Дело ведь сделано.
  
  — И не только тебя. — Дрю взглянул на меня: — Но и тебя, Джим.
  
  — Нет, — прошептала Эллен.
  
  — Да что ты говоришь, — с ужасом проговорил Дерек.
  
  Я думал лишь о том, как поскорее добраться до лезвия, но в этот момент Дрю повернулся ко мне.
  
  — Знаю, ты считаешь, что я недостаточно сделал для Шерри. И мне очень жаль. Всегда буду сожалеть об этом.
  
  — Тебе недолго осталось.
  
  — А как бы ты поступил, Дрю? Просто скажи мне. Представь себе, что мы поменялись ролями, что у меня есть дочь, которая сбилась с пути, и ты случайно с ней встретился. Совершенно ее не знаешь. Но видишь, что она попала в переплет, сделала неправильный выбор в жизни. Поэтому пишешь ей номер своего телефона и свое имя, чтобы она могла позвонить, если ей понадобится помощь. Но девочке не нужна твоя помощь. Что бы ты сделал на моем месте?
  
  Я увидел, что глаза Дрю заблестели и стали влажными, он едва сдерживал слезы.
  
  — Ты был ее единственным шансом, — прошептал он. — Пока я был в тюрьме, молился о том, чтобы в ее жизни появился такой человек, как ты. Чтобы он увидел, в какую беду она попала, и смог бы позаботиться о ней. Но этого не случилось, а к тому моменту, когда вышел, стало уже слишком поздно.
  
  Я посмотрел на Эллен, ее глаза были полны ужаса. Потом перевел взгляд на Дерека, его глаза также округлились, но теперь в них не было страха. Казалось, он тоже искал подходящий момент, чтобы обезвредить Дрю. Я подумал, что если бы кто-нибудь из присутствующих сумел отвлечь Локуса или занять разговором, возможно, я успел бы дотянуться до лезвия и броситься на обезумевшего мстителя.
  
  Я мог бы получить пулю, но пережил бы легкое ранение ради спасения жизни жены и сына.
  
  В этот момент заговорил Рэнди.
  
  — Скажу больше, — начал он, и Локус посмотрел на него. — Ты прав: Джим действительно мог сделать гораздо больше, если бы захотел. Что до меня, то всем известно, кто я, поэтому…
  
  Дальнейшие события разворачивались с невероятной быстротой.
  
  Я повернулся и схватил тяжелое стальное лезвие. Так и не заточил его с тех пор, как принес из гаража. Края лезвия давно затупились. Но оно было в полтора фута длиной и при сильном ударе могло нанести серьезные увечья.
  
  Несмотря на то что Дрю был занят разговором с мэром, он заметил мой маневр, повернул голову и увидел, как я тянусь за лезвием. Здоровяк направил на меня пистолет, и через секунду раздался такой грохот, словно выстрелила пушка. Что-то сильно ударило меня в плечо и отбросило к книжному шкафу.
  
  Эллен завизжала, Дерек крикнул: «Папа!»
  
  Лезвие выпало из моей руки.
  
  Из-за всеобщего смятения мы не слышали, как кто-то поднялся по ступенькам крыльца. Поэтому, когда дверь распахнулась и на пороге появился Конрад Чейз с маленькой плоской коробкой в руках, мы на несколько секунд потеряли дар речи.
  
  Дрю, по-прежнему сжимая пистолет в вытянутой руке, развернулся и удивленно выпучил глаза.
  
  Чейз едва успел проговорить: «Господи! Что здесь происходит?» — как Локус выстрелил ему в голову.
  
  Когда Конрад стал заваливаться навзничь, коробка вылетела из его рук, раскрылась, и сотни листов рукописи рассыпались по полу.
  
  В этот момент Дерек бросился через всю комнату к Дрю. Одним прыжком он перелетел через кофейный столик, как будто перемахнул с одной крыши на другую. Мой парень буквально рухнул на сумасшедшего, пребывавшего в некотором замешательстве после двух выстрелов. Вид разлетевшейся по полу бумаги окончательно сбил его с толку.
  
  Локус вскинул руку с пистолетом, послышался выстрел. С потолка посыпались куски пластика.
  
  Дерек был недостаточно крепок и силен, чтобы удержать Дрю. Сын не смог бы в одиночку справиться с большим здоровым мужиком. Мое плечо горело от боли, но через силу я преодолел разделявшее нас расстояние, бросился на Дрю, схватил его за запястье руки, сжимавшей пистолет, и ударил им об пол. Дерек держал его другую руку, но Локус все еще пытался стряхнуть мальчишку и схватить меня.
  
  Я обеими руками держал здоровяка за запястье, пока Дерек старался изловчиться и ударить Дрю в живот или по голове, но у него ничего не получилось. Уголком глаза я заметил мэра, стоявшего в дальнем углу комнаты и с интересом наблюдавшего за схваткой, словно это был петушиный бой.
  
  Однако нигде не видел Эллен. Куда же она подевалась?
  
  А потом послышался глухой удар и убийца перестал дергаться. Осторожно я отпустил его руку, встал на колени и поднял голову. Передо мной стояла жена с кочергой в руках. На темени Локуса выступила кровь.
  
  Конрад лежал у двери, весь в крови, неподвижный и скорее всего мертвый.
  
  Тяжело дыша, я встал и похлопал сына по плечу. Потом посмотрел на кровавое пятно, расползавшееся по моей рубашке — в том месте, куда попала пуля.
  
  Теперь, когда основная угроза была нейтрализована, к Рэнди вернулось утраченное самообладание. Он подошел к Локусу и с укоризной показал на него пальцем:
  
  — Если бы ты был хорошим отцом, ничего бы не случилось!
  
  Я снова ударил этого засранца по морде, и на этот раз сломал ему нос.
  Глава сорок четвертая
  
  Мы с Эллен сидели в машине напротив дома одного их моих клиентов.
  
  Только что подъехали, не успели еще выключить кондиционер, и в маленькой «мазде» было хорошо и прохладно. Я расположился на пассажирском сиденье, поскольку не мог водить машину, пока плечо не зажило. Жена сидела, положив одну руку на руль, другую — на ручку двери.
  
  — Итак? — Она глядела вперед, словно пытаясь набраться решительности.
  
  — Да, — кивнул я.
  
  За последние дни с момента смерти Конрада Чейза на пороге нашего дома произошло много событий. Трагическая гибель знаменитого писателя и президента колледжа, несомненно, привлекла к себе большое внимание.
  
  Нам с Эллен приходилось чуть ли не каждый день встречаться с Барри и отвечать на его вопросы и постоянно скрываться от назойливых телевизионщиков. А в свободное время мы много говорили. О важных и о совсем пустяковых вещах. И прежде всего о планах на будущее.
  
  Мы оба считали, что настало время перемен.
  
  Мне пришлось оставить работу у мэра Рэндалла Финли, что было совсем не удивительно. Впрочем, я предупредил его, что буду работать недолго, и внезапная потеря места меня не особенно расстраивала. Еще оставался собственный бизнес, которым я мог зарабатывать на жизнь.
  
  Положение Рэнди тоже стало весьма шатким. Ему удалось снискать расположение народа во время официального заявления о своем намерении баллотироваться в конгресс, и он стал, наверное, единственным политиком, который в одной и той же речи не только сообщил о своих притязаниях, но и осмелился признаться в том, что занимался сексом с несовершеннолетней проституткой. Мэр оказался прав: его речь показали в выпуске новостей Си-эн-эн, а затем и по другим телеканалам во всем мире, и долгое время этот ролик занимал одно из первых мест по количеству просмотров в Интернете.
  
  Городской совет Промис-Фоллс нанял адвокатов, чтобы они изучили законы города и выяснили, можно ли что-нибудь инкриминировать Рэнди. И хотя мэр пока что не отказался от намерения избираться в конгресс — Финли был законченным оптимистом, — но, похоже, место в Вашингтоне ему не светило. Зато он вполне мог испытать на себе все прелести столичного правосудия.
  
  Сначала он кричал, что подаст на меня в суд за то, что я во второй раз расквасил ему нос. Но когда мне все-таки удалось встретиться с ним с глазу на глаз, я спросил: «Значит, наш уговор утратил силу? Мне больше не нужно проявлять благоразумие, и я могу рассказать все подробности того, как ты проводил время с Шерри Андервуд? Рассказать, что ты не только трахал ее, но и ударил по лицу?»
  
  После этого все быстро вернулось на свои места. Несмотря ни на что, Финли был рад, что никто не станет рассказывать о случившемся между ним и Шерри Андервуд тем вечером. К тому же, как он и предполагал, следствие приняло его версию случившегося, а не то, что говорил Дрю Локус. Да и кто поверит человеку, устроившему такую жуткую кровавую бойню. Кроме того, как потом выяснилось, Линда, поджидавшая подругу в коридоре отеля, не видела мэра лично.
  
  И пускай на поверхность всплыли далеко не все детали отвратительного поведения Рэнди, я был почти уверен, что ему пришел конец. По крайней мере как политику. Он оставался безнаказанным все эти годы и вел слишком беспечный образ жизни, поэтому рано или поздно должен был попасться.
  
  Во время нашей короткой беседы я пообещал ему хранить молчание и спросил его, что он чувствует теперь, зная, что его политическая карьера рухнула. Не боялся, что он полезет в драку, — хотя мое плечо и было перебинтовано, я все равно мог постоять за себя.
  
  Дрю предъявили обвинение в убийстве семьи Лэнгли, Лэнса Гэррика, Эдгара Уинзома и Питера Найта, а также еще двух мужчин, которых Локус выследил, пользуясь информацией из записной книжки Шерри. Полиция по-прежнему не стала обвинять его в убийстве Морти — человека, напавшего вместе с братом Иллины — Лестером на нас с Эллен.
  
  Мы до сих пор перед ним в долгу за этот поступок.
  
  После того как мы собрали разбросанные по полу в гостиной страницы рукописи, я прочитал первые две главы нового романа Конрада. Он был о фотографе, получившем Пулитцеровскую премию за серию снимков казни человека афганскими талибами. Однако впоследствии выясняется, что на самом деле их сделал другой фотограф, которому не удалось выбраться живым из Афганистана.
  
  Я не стал читать роман целиком, но, на мой взгляд, он мало напоминал замаскированное признание. Скорее Конрад пытался извлечь выгоду даже из своего подлого поступка. Мне даже показалось, он опять пытался обокрасть Бретта Стокуэлла. В первый раз украл у парня роман. Затем беззастенчиво эксплуатировал его судьбу.
  
  Эллен, чьи связи в издательском мире были намного обширнее, чем у человека, занимающегося уборкой газонов, сказала, что слышала, как известные литературные критики заявили, будто эту книгу невозможно читать. Но это вовсе не означало, что она являлась непригодной для издания. Время покажет, удалось ли Конраду создать посмертный бестселлер.
  
  — Помнишь, что я сказала тебе однажды? — спросила Эллен, откидывая голову на подголовник.
  
  — Что?
  
  — Когда Дерек был в тюрьме, я говорила, что это наказание за наши поступки.
  
  — Ты до сих пор так считаешь?
  
  — Послушай, это только между нами. Но понимаешь, наши благие намерения могут привести к ужасным последствиям. Я попыталась спасти Бретта Стокуэлла, и к чему это привело? К гибели молодого человека. Ты написал свое имя в блокноте, дал той девушке номер своего телефона, чтобы она могла обратиться к тебе за помощью…
  
  — И Лэнгли погибли, — закончил я. — Потому что Дрю ошибся домом.
  
  На минуту мы оба задумались. Мне стало интересно, разделяет ли жена мою точку зрения о том, что над нами висело какое-то проклятие или что-то вроде того.
  
  — Куда мы поедем? — спросила она наконец. — После того как я зайду сюда, — показала на дом, — и я улажу все свои дела?
  
  — Не знаю. Может, и никуда. Что, если все это бессмысленно? Ты можешь убежать, но прошлое все равно будет преследовать тебя. Возможно, лучше оставить все как есть и продолжать жить дальше.
  
  — Я не хочу каждый день просыпаться и видеть дом Лэнгли.
  
  В чем-то она была права.
  
  — А что с Дереком? — спросила она. — Думаешь, у него все будет хорошо?
  
  — Я уверен, что он справится. Парень сильнее, чем мы думаем.
  
  Эллен опустила стекло и выключила двигатель.
  
  — Ты видел, что он делал сегодня утром?
  
  — Нет. А что? — В машину проник горячий влажный воздух.
  
  — Достал одну из твоих картин из сарая, пейзаж, где нарисован Беркшир, и повесил на стену у себя в комнате.
  
  — Ты шутишь?
  
  — Нет.
  
  Я вспомнил о его намерении украсить моими картинами свою камеру.
  
  — Он спас нам жизнь, пока Конрад отвлек Дрю.
  
  Эллен взяла меня за руку и сжала ее.
  
  — Я собираюсь разослать резюме в разные агентства по связям с общественностью. По всей стране. И если мне удастся найти что-нибудь стоящее, поеду туда.
  
  — Уверен, что смогу где угодно косить траву.
  
  — Займись еще чем-нибудь, — предложила Эллен. — Ты можешь преподавать рисование. Работать в галерее. Или просто писать картины.
  
  — Посмотрим.
  
  Жена глубоко вздохнула и собралась с духом.
  
  — Ты готова?
  
  Она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться:
  
  — Думаю, я всегда была к этому готова.
  
  — Уверена?
  
  — Да.
  
  — Последствия могут быть не из приятных. Для тебя. Для наследников Конрада. Для его издателя. И многих других людей.
  
  — Нужно поступать правильно. Даже если тебе требуется десять лет, чтобы решиться на подобный поступок. — Эллен вышла из машины.
  
  Вместе мы направились к дому Агнесс Стокуэлл, чтобы сказать ей правду и чтобы ее больше не мучило чувство вины. Ее сын Бретт не убивал себя, он стал признанным писателем, а погиб, пытаясь спасти жизнь моей супруге.
  Примечания
  1
  
  Персонаж американского телесериала «Оставьте это Биверу» — вежливый, но очень хитрый и подлый подросток. — Здесь и далее примеч. пер.
  (обратно)
  2
  
  От англ. cut — резать, стричь.
  (обратно)
  3
  
  Сыщик, главный герой серии детективов Дэшила Хэммета.
  (обратно)
  Оглавление
  Благодарность
  Пролог
  Глава первая
  Глава вторая
  Глава третья
  Глава четвертая
  Глава пятая
  Глава шестая
  Глава седьмая
  Глава восьмая
  Глава девятая
  Глава десятая
  Глава одиннадцатая
  Глава двенадцатая
  Глава тринадцатая
  Глава четырнадцатая
  Глава пятнадцатая
  Глава шестнадцатая
  Глава семнадцатая
  Глава восемнадцатая
  Глава девятнадцатая
  Глава двадцатая
  Глава двадцать первая
  Глава двадцать вторая
  Глава двадцать третья
  Глава двадцать четвертая
  Глава двадцать пятая
  Глава двадцать шестая
  Глава двадцать седьмая
  Глава двадцать восьмая
  Глава двадцать девятая
  Глава тридцатая
  Глава тридцать первая
  Глава тридцать вторая
  Глава тридцать третья
  Глава тридцать четвертая
  Глава тридцать пятая
  Глава тридцать шестая
  Глава тридцать седьмая
  Глава тридцать восьмая
  Глава тридцать девятая
  Глава сороковая
  Глава сорок первая
  Глава сорок вторая
  Глава сорок третья
  Глава сорок четвертая
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"