Сейхан пришла в полную боевую готовность, но держала глаза закрытыми, изображая сон, чувствуя, как что-то резкое вонзается ей в шею. Она инстинктивно знала, что нельзя двигаться. Еще нет. Осторожно, она полагалась на свои чувства, но не слышала шепота движения, не чувствовала движения воздуха по своей обнаженной коже, не ощущала запаха тела или дыхания, которые не были ее собственным. От нее пахло только розами и дезинфицирующим средством.
Я один?
Все еще испытывая резкое давление на шею, она взглянула одним открытым глазом и в мгновение ока окинула взглядом окружающую обстановку. Она лежала, растянувшись на незнакомой кровати, в комнате, которую никогда раньше не видела. Покрывало поперек кровати было покрыто мелкой парчой; над изголовьем висел старый гобелен; на каминной полке над камином стояла хрустальная ваза со свежесрезанными розами рядом с золотыми часами восемнадцатого века с толстым мраморным основанием. Часы показывали несколько минут одиннадцатого, что подтверждают современные радиочасы, стоящие на тумбочке из орехового дерева. По теплому тону света, струящегося через прозрачные занавески, она решила, что сейчас утро.
Она выбрала приглушенные голоса, говорящие по-французски, подходящие к обстановке и обстановке комнаты, проходящие по коридору за пределами комнаты.
«Гостиничный номер», - подумала она.
Дорого, элегантно, не то, что она могла себе позволить.
Она подождала еще несколько вдохов, чтобы убедиться, что она одна.
Она провела свои молодые годы, бегая по трущобам Бангкока и закоулкам Пномпеня, наполовину дикое, уличное существо. Тогда она усвоила элементарные навыки своей будущей профессии. Выживание на улице требовало бдительности, хитрости и жестокости. Когда ее бывшие работодатели нашли ее и завербовали на тех же улицах, переход к убийце оказался легким.
Двенадцать лет спустя у нее появилось другое лицо, эволюция, с которой часть ее все еще боролась, оставив ее наполовину сформированной, ожидая, пока эта мягкая глина затвердеет в ее новую форму. Но кем бы она стала? Она предала своих бывших работодателей, международную преступную организацию под названием «Гильдия», но даже это имя было ненастоящим, а всего лишь полезным псевдонимом. Настоящая личность и цель организации оставались неясными даже для ее собственных сотрудников.
После ее предательства у нее не было ни дома, ни страны, а только тонкой преданностью тайному агентству США, известному как Сигма. Ее наняли, чтобы открыть для себя настоящих кукловодов Гильдии. Не то чтобы у нее был большой выбор. Она должна была уничтожить своих бывших хозяев, прежде чем они уничтожили ее.
Вот почему она приехала в Париж в поисках зацепки.
Она медленно села и поймала свое отражение в зеркале на шкафу. Ее черные волосы растрепались на подушке, изумруд ее глаз был тусклым, она была чувствительна к слабому утреннему солнечному свету.
Наркотики.
Кто-то разделил ее до бюстгальтера и трусиков, вероятно, чтобы обыскать ее в поисках оружия или проводов или, возможно, просто запугать. Ее одежду - черные джинсы, серую футболку и кожаную мотоциклетную куртку - сложили и положили на соседнее антикварное кресло в стиле Людовика XV. На прикроватной тумбочке времен Империи ее оружие было расставлено в аккуратный ряд, из-за чего его смертоносность была издевкой. Ее пистолет «ЗИГ-Зауэр» все еще был в наплечной кобуре, а кинжалы и ножи были обнажены и ярко сияли.
Так же блестяще, как новое украшение на ее шее.
Ремешок из нержавеющей стали был затянут туго и низко. Крошечный зеленый светодиодный светильник светился в углублении ее горла, где острые зубцы глубоко впивались в нежную плоть.
Вот что меня разбудило . . .
Она дотянулась до электронного ожерелья и осторожно провела кончиком пальца по его поверхности в поисках механизма, фиксирующего его. Под правым ухом она обнаружила крошечное отверстие размером с булавку.
Замочная скважина.
Но у кого есть ключ?
Ее сердце колотилось в горле, прижимаясь к этим острым зубцам с каждым ударом. Гнев покраснел ее кожу, оставив холодный страх у основания позвоночника. Она сунула палец под тугую повязку, задушила себя и вонзила стальные шипы глубже, пока ...
- агония пронзила ее тело, поджигая ее кости.
Она рухнула на кровать, искаженная болью, с выгнутой спиной и слишком сжатой грудью, чтобы кричать. Затем тьма. . . ничто . . .
Когда она упала, ее охватило облегчение, но это ощущение было недолгим.
Она снова проснулась, почувствовав вкус крови в том месте, где она прикусила язык. Туманный взгляд на каминные часы показал, что прошло всего мгновение.
Она откатилась назад, все еще дрожа от ударов электрическим током, и спустила ноги с кровати. Она держала руки подальше от шеи и подошла к окну, чтобы сориентироваться. Присев немного в сторону, чтобы не отбрасывать тень, она смотрела внизу на площадь, в центре которой стояла массивная бронзовая колонна со статуей Наполеона наверху. Площадь окружала аркада идентичных элегантных зданий с арочными проемами на первом этаже и высокими окнами второго этажа, разделенными декоративными колоннами и пилястрами.
Я все еще в Париже . . .
Она отступила. Фактически, она точно знала , где находится, пересекла ту же площадь на рассвете, поскольку город только просыпался. Площадь ниже была Вандомской площадью, известной своими ювелирными магазинами высокого класса и модными бутиками. Возвышающаяся бронзовая Вандомская колонна в центре была парижской достопримечательностью, сделанной из плавки двенадцати сотен русских и австрийских пушек, собранных Наполеоном в ознаменование той или иной битвы. По его поверхности пролегала непрерывная лента барельефов, изображающих сцены различных наполеоновских войн.
Она повернулась и осмотрела роскошную комнату, задрапированную шелком и украшенную сусальным золотом.
Я все еще должен быть в «Ритце».
Она приехала в отель - «Ритц Париж» - на утреннюю встречу с историком, связанным с Гильдией. Что-то важное происходило внутри организации, активизировав все ее контакты. Она знала, что такие моменты потрясений, когда запертые двери на мгновение оставляются открытыми, а меры безопасности ослабляются, были идеальным временем, чтобы схватить то, что она могла. Так что она залезла глубоко, сильно подтолкнула и, возможно, слишком сильно рискнула выставить себя напоказ.
Одна рука осторожно коснулась воротника - затем опустила.
Определенно слишком много.
Это свидание назначил один из ее доверенных знакомых. Но, видимо, деньги только купили такое доверие. Она встретилась с историком в баре «Хемингуэй» внизу - это дань уважения американскому писателю, отделанная деревянными панелями и отделанная кожей. Историк сидел за боковым столиком и кормил «Кровавую Мэри» - напитком, который родом из этого заведения. Рядом с его креслом лежал черный кожаный портфель, в котором были обещаны секреты, которые еще предстоит раскрыть.
Она выпила.
Только вода.
Все еще ошибка.
Даже сейчас ее рот оставался ватным, как и голова.
Когда она вернулась в комнату, низкий стон привлек ее внимание к закрытой двери ванной. Она проклинала себя за то, что не проверила всю комнату при первом пробуждении, обвиняя в расплывчатости своих мыслей.
Это отсутствие бдительности прекратилось.
Она бесшумно и быстро пересекла комнату, схватив пистолет в кобуре с тумбочки. Она высвободила оружие, когда подошла к двери, позволяя ремню безопасности бесшумно упасть на ковер.
Она слушала у двери. Когда раздался второй стон - теперь уже более болезненный - она ворвалась в ванную с поднятым пистолетом. Она обошла маленькую отделанную мрамором комнату, никого не обнаружив у раковины или туалетного столика.
Затем из ванны поднялась костлявая рука с татуировками на рукавах, слабо размахивая руками, как будто купальщица тонула. Чья-то рука нашла золотой кран в форме лебедя и крепко схватилась за него.
Когда она подошла ближе, худощавый мальчик с каштановыми волосами - вероятно, не старше восемнадцати - ухватился за кран, чтобы оказаться в поле зрения. Он осмотрел все ребра, локти и колени, но она не рискнула, приставив пистолет к его обнаженной груди. Ошеломленный, он наконец, казалось, увидел ее, его глаза расширились при виде ее полуобнаженного состояния и очевидной угрозы оружия. Он забрался обратно в пустую ванну, подняв ладони, и выглядел готовым взобраться на мраморные стены позади него.
На нем были только боксеры и воротник из нержавеющей стали.
Под стать ей.
Возможно, почувствовав такое же сжатое давление на его шее, как Сейхан почувствовала на своей, он вцепился ему в горло.
«Не надо», - предупредила она по-французски.
В панике он дернул. Зеленый свет на его воротнике вспыхнул красным. Все его тело вздрогнуло, подбросив ногу в воздух. Он снова рухнул в ванну. Она сделала выпад и удерживала его голову от удара о твердый мрамор, чувствуя, как электрический разряд укусил ее ладонь.
Ее действия не были мотивированы альтруизмом. Ребенок явно разделял ее затруднительное положение. Возможно, он знал о ситуации больше, чем она. Он содрогнулся, чтобы снова вдохнуть, но затем ослаб. Она подождала, пока его глаза снова не откроются; затем она встала и попятилась. Она опустила пистолет, не чувствуя угрозы от него.
Он осторожно сел. Она изучала его, пока он тяжело дышал, медленно стряхивая с себя шок. Он был выше, чем она представляла сначала. Может, шесть футов, но тонкая, как перила - не столько тощая, сколько жилистая. Его волосы были длинными до плеч, взлохмаченными с прохладной небрежностью юности. Татуировки покрыли его руки, распространились по плечам и распространились на два темных крыла художественных работ вдоль его спины. Его грудь была чистой, все еще пустой холст.
«Комментарий tu t'appelles?» - спросила Сейхан, садясь на комод.
Он тяжело дышал. - Je m'appelle Ренни. . . Ренни Маклауд ».
Хотя он ответил по-французски, его акцент был явно шотландским.
"Вы говорите по-английски?" спросила она.
Он кивнул, чувствуя облегчение. «Да. Что здесь происходит? Где я?"
"Ты в беде."
Он выглядел смущенным, напуганным.
«Что ты помнишь в последний раз?» спросила она.
Его голос оставался ошеломленным. «Я был в пабе. На Монпарнасе. Кто-то купил мне пинту. Только один. Я не промокался или что-то в этом роде, но это последнее, что я помню. Пока я не проснусь здесь.
Так что он, должно быть, тоже был под наркотиками. Привезли сюда и надели ошейник, как и она. Но почему? В какую игру играли?
Телефон зазвонил, эхом отозвавшись по комнате.
Она повернулась, подозревая, что ответ вот-вот откроется. Она встала и вышла из ванной. Поступание босых ног по мрамору подсказывало ей, что Ренни идет за ней. Она взяла трубку на прикроватной тумбочке.
«Теперь вы оба проснулись», - сказал звонивший по-английски. "Хороший. Времени уже мало ».
Она узнала голос. Это был доктор Клод Бопре, историк из Университета Пантеон-Сорбонна в Париже. Она представила чопорного седовласого француза, сидящего в баре «Хемингуэй». На нем был поношенный твидовый пиджак, но истинная мера этого мужчины заключалась не в крое его ткани, а в высокомерном плаще его аристократического вида и манер. Она догадалась, что где-то в прошлом его семья имела дворянские титулы, связанные с их именами: барон, маркиз, виконт . Но больше нет. Может быть, поэтому он стал историком, попытавшись прилепиться к некогда знаменитому прошлому.
Когда она встретилась с ним сегодня утром, она надеялась купить документы, относящиеся к истинным лидерам Гильдии, но обстоятельства явно изменились.
Неужели этот человек понял, кто я? Если да, то почему я еще жив?
«Мне нужны твои уникальные навыки», - объяснила историк, словно читая ее мысли. «Я приложил много усилий, чтобы заманить вас сюда, в Париж, чтобы соблазнить вас обещанием ответов. Ты почти опоздал.
«Так что это все уловка».
«Нет . Вовсе нет, мадемуазель. У меня есть документы, которые вы ищете. Как и вы, я в полной мере воспользовался суматохой среди наших работодателей - ваших бывших, моих нынешних - чтобы освободить бумаги, за которыми вы пришли на охоту. Даю вам мое торжественное слово. Вы пришли их купить. Сейчас я просто обсуждаю цену ».
"А что это за цена?"
«Я желаю, чтобы ты нашел моего сына, освободил его, прежде чем он будет убит».
Сейхан изо всех сил старалась идти в ногу с этими переговорами. "Твой сын?"
«Габриэль Бопре. Он попал под чары другого соотечественника нашей организации, который мне очень неприятен. Этот человек - лидер апокалиптического культа l'Ordre du Temple Solaire ».
«Орден Солнечного Храма», - вслух перевела она.
При упоминании этого имени лицо Ренни Маклауда ожесточилось.
«Уи», - сказал Клод по телефону. «Десять лет назад этот культ стоял за серией массовых самоубийств в двух деревнях в Швейцарии и еще в одной деревне в Квебеке. Члены были найдены отравленными собственными руками или под воздействием наркотиков. Одно место было взорвано зажигательной бомбой во время последнего акта очищения. Большинство считало, что после этого OTS распались, но на самом деле они ушли в подполье, чтобы служить новому хозяину ».