КОГДА вы идете по Коммон со стороны Бикон-стрит, поднимаясь с Чарльз-стрит и поворачивая к Парк-стрит, вы поднимаетесь на один из тех низких городских холмов, которые никто не замечает, если только они не бегут. Наверху, где Здание Государственного совета находится примерно в десять часов, а церковь на Парк-стрит прямо впереди на высоте двенадцати часов, вы смотрите вниз, на станцию Парк-стрит. Именно этим мы со Сьюзен и занимались ранним зимним днем, когда на земле лежало около трех дюймов старого снега, а температура была около семнадцати. Под нами, на углу Парк и Тремонт, большой киоск метро был окружен трейлерами, грузовиками и таинственным оборудованием. Толстые кабели тянулись ко входу в метро, около двухсот человек суетились вокруг в различной арктической одежде. Там были большие желтые грузовики с надписями Hertz-Penske на бортах. Там были длинные трейлеры со множеством маленьких дверей.
“Похоже, Герц-Пенске вторгается на Парк-стрит под землей”, - сказал я.
Сьюзен кивнула. Ее нос слегка покраснел от холода, а рука в перчатке крепко держала мою. “Шоу-бизнес”, - сказала она. “Чувствуешь запах грима?”
“Это мой лосьон для бритья”, - сказал я. “Кроме того, я не думаю, что на телевидении используют жирную краску”.
“Это просто выражение”, - сказала Сьюзен. “Неужели ты не чувствуешь романтики театра?”
“Конечно”, - сказал я. “Конечно, хочу”.
Мы спустились с холма к съемочной площадке. Снег был хрустящим и сухим, как песок на морозе. Деревья вокруг Пустоши были черными и угловатыми от твердого снега в тех местах, где большие ветви разветвлялись. Фонтан, где летом бездельники возлежали, глазея на туристов, был тихим и ледяным, и люди, пересекавшие пустошь, чтобы встретиться за поздним завтраком в "Ритце" или "Четырех временах года", были сутулыми, в высоких воротниках, торопливо преодолевая холод. На мне была черная кепка военно-морского флота и кожаная куртка с флисовой подкладкой на молнии, а мой пистолет был в наплечной кобуре под левой рукой, чтобы пули не остыли.
Внутри киоска лестница круто спускалась к станции. Параллельно лестнице шел эскалатор, и горячий промышленный запах подземки поднялся нам навстречу, когда мы вошли в дверь. Кабели камеры и освещения тянулись вниз по бокам лестницы, и пара полицейских MBTA были там, чтобы направлять посетителей метро мимо них. Станция все еще полностью функционировала, и съемки проходили с учетом этого факта. Среди клиентов была целая эскадрилья техников, каждый из которых был неподходящей одой Эдди Бауэру в пуховой парке и утепленных лунных ботинках.
“Раньше такие были в Корее”, - сказал я Сьюзан. “Называли их ботинками Микки Мауса. Они были немного менее яркими, но такими же уродливыми”.
У подножия лестницы слева от турникетов небольшая площадка была ярко освещена большими киносветильниками, которые вы всегда видите в рекламе. Пара черных парусиновых стульев с высокими спинками стояла сразу за пределами освещенного круга. На спинке белым шрифтом было написано "Пятьдесят минут". Там были операторы, осветители и звукооператоры с наушниками. На съемочной площадке были помощники режиссера, которые гоняли гражданских по съемочной площадке, и первый помощник со сценарием в большой кожаной кобуре. Парень в шляпе, похожей на шлем летчика времен Первой мировой войны, с расстегнутыми ремешками и хлопающими наушниками, настраивал кадр; и там, посреди яркой площадки, в обтягивающем красном платье и черной норковой шубе, наброшенной на плечи, была Джилл Джойс, американская милашка.
Сьюзан толкнула меня локтем. Я кивнул.
Джилл Джойс сказала: “Гарри, ради всего святого, как долго ты собираешься возиться с этим кадром?”
“Довольно скоро, Джилли”, - сказал парень в ушанке. “Я хочу, чтобы ты выглядела почти идеально, Джилли”. Гарри смотрел через линзу, которую носил на шнурке на шее, и разговаривал с Джилл Джойс так, как вы разговариваете со своим щенком, каким-то отстраненным, заискивающим тоном, который не ожидает ни понимания, ни ответа. Джилл Джойс махнула рукой в сторону ассистента режиссера. Он вложил ей в руку зажженную сигарету. Она взяла ее, не глядя, глубоко затянулась дымом и выпустила его двумя струйками через нос.
Гарри немного отступил, глядя в объектив, затем выпрямился и кивнул. Первый помощник режиссера произнес в мегафон: “Тише, пожалуйста"… снимаем для кадра”. Рыжеволосая женщина с толстой пачкой рукописей, раскрытых на планшете, вошла и взяла сигарету Джилл. Джилл уставилась в камеру; ее лицо похорошело. Невысокий парень с растрепанной бородой и в оранжевом пуховом жилете прыгнул в кадр с молоточком и щелкнул. Позади Джилл поезд метро, который терпеливо простаивал там, начал ползти вперед. “... и действие”, - крикнул Гарри. Джилл посмотрела вправо от камеры и позвала: “Рик? Все в порядке, Рик, я здесь”. Ее глаза скользнули мимо камеры в поисках Рика. Поезд проехал за ней и двинулся дальше по туннелю. Камера сделала кадр вслед за ним, пока он ехал и держался, его задние фонари исчезли, и Гарри сказал: “Снято. Это хранитель”.
Джилл снова протянула руку в общем направлении сценариста и помахала ею. Сценаристка протянула ей зажженную сигарету, и она сделала еще одну большую затяжку, бросила ее на пол, плотнее закуталась в свою норку и направилась к эскалатору. Бостонский полицейский в форме по имени Рэй Моррисси шел впереди Джилл и расталкивал людей с ее пути.
“Вау”, - сказал я. “Это было волшебство, или что?”
Сьюзан ухмыльнулась. “Боже, спаси меня, я могла бы смотреть это весь день”.
“Правда?” Спросил я.
“Ты думаешь, я глубоко встревожена?” Сказала Сьюзан.
“Да”, - сказал я.
Она кивнула. “Да”, - сказала она. “Я думаю, ты прав”. Затем она улыбнулась своей улыбкой, по сравнению с которой Джилл Джойс была похожа на коровий помет, и кивнула головой в сторону группы, стоявшей за эскалатором.
“А вот и Сэнди”, - сказала она.
Сэнди был Эдди Бауэром по последнему слову техники. На нем был золотистый комбинезон с пуховой подкладкой в полный рост, черные термоботинки на меху, наполовину застегнутые на молнию, и черная вязаная лыжная шапочка с большой золотой кисточкой. Он был невысоким и, вероятно, жилистым, но кто мог сказать наверняка в пуховом комбинезоне. У него была козлиная бородка. С ним был мужчина без шляпы, с копной черных вьющихся волос, волевым носом и темной кожей. Пока мы продвигались к ним сквозь толпу, съемочная группа упаковывала оборудование, складывала осветительные стойки, сматывала кабель, разбирала камеры, упаковывала звуковое оборудование. Казалось, каждый знал, что делает, что сделало это мероприятие уникальным в моем опыте.
Сьюзан сказала: “Сэнди”.
Сэнди повернулся и улыбнулся ей. Его взгляд тоже окинул меня, но это не повредило улыбке.
“Сьюзен”, - сказала Сэнди. “А это, должно быть, мистер Спенсер”. За Сэнди и парнем с черными вьющимися волосами стоял довольно молодой парень с круглым лицом и в очках без оправы. Он посмотрел на нас обоих без всякого выражения.
Сьюзен представила меня. “Это Сэнди Зальцман”, - сказала она. “Он линейный продюсер”. Сьюзан консультировала шоу меньше месяца, а уже говорила на языке столь же загадочном, как разговоры о психологических технологиях, от которых я ее совсем недавно вылечил. Мы пожали друг другу руки.
“Это Майло Ногарян”, - сказала Сьюзан, указывая на парня с кудряшками, “исполнительный продюсер и Марти Риггс из Zenith”. Мы пожали друг другу руки.
“Сьюзен - консультант, которого мы наняли, Марти”, - сказала Сэнди. “А мистер Спенсер - э-э, частный консультант по безопасности, который, возможно, поможет нам с Джилл”.
Марти Риггс пристально посмотрел на меня своими серыми невыразительными глазами, немного увеличенными очками без оправы. На нем была твидовая кепка и белый шерстяной свитер, сшитый канатом, под толстым твидовым пиджаком из Донегола, вокруг шеи был обмотан длинный шарф. Свободные концы шарфа доставали до колен. Он слегка натянуто кивнул мне. Я тепло улыбнулась.
“Сьюзен на самом деле психотерапевт, Марти”, - сказал Ногарян. “Следит за тем, чтобы наши комплексы не смешивались”. Сьюзен улыбнулась еще теплее, чем я.
“Я уверен”, - сказал Марти. “Майло, просто помни, что я сказал. Я не хочу снова заходить в сеть и защищать кусок дерьма, который вы, люди, пометили как сценарий и отправили, capice?”
“Время, Марти, ” сказал Ногарян, “ ты же знаешь, каково это - нехватка времени”.
“И ты знаешь, на что похожа отмена, Майло. У тебя лучшая телезвезда на планете, и ты еще не попал в десятку лучших, знаешь почему? Сценарий - вот почему. Джилл подняла шумиху по их поводу, и она права. Я хочу чего-то лучшего, и я хочу начать смотреть это завтра ”.
“Почему у тебя такой длинный шарф?” Спросил я. Сьюзен положила руку мне на плечо.
Риггс повернулся и посмотрел на меня. “Что?” - спросил он.
“Твой шарф, - сказал я, - опасно длинный. Ты можешь наступить на него и задушиться”.