Арябинский Денис Александрович : другие произведения.

Капля милосердия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Второй рассказ из сборника. Что есть милосердие, каким оно должно быть, и всегда ли оно уместно? В поисках информации о событиях войны, Рейнарт останавливается в Зелёной сотне, благополучном и ухоженном городке. Ожидая решения властьимущих, дамериец селится в трущобах, сталкиваясь с тамошним бытом, который, как это часто бывает, далёк от картин, рисуемых воображением более обеспеченных горожан. Неожиданная угроза ставит ткача перед выбором, который он, как всегда, делает по-своему, давая свой ответ на вопрос о милосердии.

Капля милосердия

" ... не надлежало ли и тебе помиловать ближнего твоего, как и Я помиловал тебя?"
(Мф.18, 33).

"...Не нужно говорить мне о милосердии. Когда вы возводите его в абсолют и преподносите как высшее благо, меня тошнит. Слепое милосердие ничем не лучше слепой жестокости -- разница лишь в количестве жертв."
Брандон из Тего. Из дела о эпидемии мора в Тустене.

"Милосердие, наличие его, либо отсутствие не является определением человека, особенно если этот человек вёл жизнь безблагодатную. Кто вправе спрашивать милосердия с того, к кому его никогда не проявляли? "
Из лекции о природе человека. Академия Тильбака

   На горизонте замаячил приземистый силуэт Зелёной Сотни. Рейнарт сбавил темп, перейдя с галопа на рысь, осмотрелся. Солнце медленно клонилось к горизонту, едва прорезая оранжевыми росчерками низко висящие тучи. Мягкая, влажная земля поглощала звуки копыт и вокруг дороги к городу царила тишина. Дамериец достал из сумки небольшой свёрток, осторожно развернул. Внутри оказалась маленькое, невзрачного вида, птичье перо.
   ...В кузнице было жарко и душно. Раскалённый добела кусок металла, будущий клинок, лёг на наковальню. Подмастерье, невысокий парень с копной рыжих волос, сосредоточено смотрел на него, привычно ожидая удара кузнечного молота. Удара не последовало. Парень удивлённо поднял глаза на мастера. Широкий в плечах, с окладистой тёмной бородой, Огрен из Плутовиц, кузнец--оружейник, смотрел на высокого мужчину, появившегося на пороге. В руках у мужчины был небольшой кожаный мешок. Он бросил его оружейнику.
   -- Вот твоё.
   Огрен недоверчиво открыл мешок, заглянул, потом запустил руку.
   -- Моё, -- выдохнул кузнец, рассматривая небольшой, размером с перепелиное яйцо, камень глубокого тёмно--красного цвета. -- Не думал, что сподобишься вернуть, дамериец.
   -- Потому и согласился на сделку.
   -- Потому и согласился, -- задумчиво подтвердил оружейник. Помолчал некоторое время, потом повернулся к тихо стоящему позади подмастерью. -- Хорош пялиться, Бронто. Выйди.
   Когда парень вышел, Огрен спрятал камень за пазуху, оглядел кузницу, провёл пятернёй по волосам.
   -- Стало быть, теперь мой черёд, Рейнарт.
   -- Верно.
   Оружейник ещё какое--то время постоял бесцельно водя пальцами по столу.
   -- Неохота мне что--то, ткач, расплачиваться той монетой, которую ты запросил. Но ты не пойми меня превратно -- я от долга не отказываюсь. Что если... Я предложу тебе другую плату? Особую, только для тебя. Для таких, как ты.
   -- Особая плата для таких как я, тебе уже была названа, кузнец. И ты на неё согласился, -- тихо добавил Рейнарт. -- Вряд ли человек может предложить что--то свыше этого.
   Огрен достал небольшой плоский кошель.
   -- Я тут немножко поразузнал о вашем брате, дамериец. Не то, чтобы много, но достаточно. Слыхал, что многие из вас расспрашивают о Дамерии. О битве Кенира Лиственника. Я могу дать тебе эту информацию, доступ к ней. Как мою плату.
   Дамериец усмехнулся. Коротко и мрачно.
   -- А если я откажусь? Если потребую изначальной платы?..
   На лице оружейника появилось хорошо знакомое ткачу выражение. Рейнарт ждал его с той самой минуты как услышал шаги нескольких пар сапог, затихшие с другой стороны двери.
   -- Не отказывайся, дамериец, -- оружейник нервно пошевелил губами. -- Есть вещи с которыми я не готов расстаться...Но мне бы хотелось не обидеть тебя.
   Огрен аккуратно, двумя пальцами достал из кошеля маленькое, серо--чёрное перо, бережно уложил на свою массивную ладонь.
   -- Это перо птицы, которую в народе зовут стрельчаткой. Мелкая, с воробья размером, быстрая словно стрела. Была когда--то. Их почти всех переловили. Сейчас стрельчаток можно найти только у Птичников. Слыхал о таких?
   -- Нет.
   -- В том и смысл. Они ответят на многие твои вопросы, если покажешь им это перо.
   -- Кто такие?
   -- Фанатики своего рода. Оберегают этих своих стрельчаток. И историю. В самом общем понимании этого слова -- записывают и хранят всю историю нашего мира, во всех подробностях, насколько хватает их сил. Их глаза и уши есть везде, где происходит хоть что--то, заслуживающее внимания. Если пойдёшь дальше на север, то найдёшь их людей в Зелёной Сотне, скорее всего в библиотеке.
   Ткач молча взял перо, аккуратно завернул в кусок тонкой ткани, спрятал. Не сказав ни слова пошёл к двери.
   -- Мне говорили, что ты должен дать мне монету, чтобы закрыть нашу сделку.
   -- Верно, -- ответил дамериец не поворачивая головы. -- Но сделка не закрыта, Огрен. Я вернусь сюда после Зелёной Сотни и ты получишь свою монету.
   Оружейник знал, что услышит, но не смог удержаться от вопроса.
   -- Если Птичники не смогут ответить?...
   -- Я вернусь, кузнец, -- повторил ткач в гнетущей тишине. -- И ты получишь монету. Так или иначе.
  
   На дорогу, из редкого подлеска, выскочила женщина. Она появилась так неожиданно, что Рейнарт едва успел остановить коня. Женщина подбежала, вцепилась в поводья.
   -- Помогите! Смилуйтесь, добрый человек! -- закричала она, размазывая по лицу кровь и слёзы. -- Разбойники дом палят! Вельвеной и Праматерями заклинаю, помогите!
   Дамериец на секунду прислушался и действительно услышал из--за деревьев приглушённые крики и рёв пламени. Посмотрел на рыдающую женщину, на заношенный подол старого платья, на сбитые, босые ноги.
   -- Сколько? -- спросил он.
   Она непонимающе моргнула. Потом глаза её расширились, губы затряслись.
   -- Да откуда у нас деньги, господин? Сами в обносках ходим, деток кормить нечем...
   Дамериец нетерпеливо оборвал жестом.
   -- Баднитов сколько? Как снаряжены?
   -- Четверо их, господин. Гвоздь из Тильбака, его брат и...
   -- Как одеты?
   -- То есть как это, как одеты? -- тяжело выдохнула женщина. -- Как бандиты и одеты. Гвоздь, правда, побогаче, чёрная кожа с наклёпками, может, ограбили кого...Быстрее, господин! Прошу вас...
   -- Я ткач. -- Коротко сказал дамериец. -- Ты понимаешь, что будешь должна?..
   Женщина отпрянула от лошади, словно её ударили. Сглотнула, посмотрела в ту сторону, откуда доносили звуки пожара. Послышался чей--то пронзительный визг.
   -- Что угодно, господин! -- решилась женщина, -- Что угодно! Быстрее, прошу вас! Миклуш у меня уж больно горячий -- полезет на мечи, не ровен час!
   Ткач спешился, поправил перчатки, быстро завёл лошадь под деревья, привязал. Женщина побежала впереди, показывая дорогу.
   Горел сарай. Было видно как внутри, в огне, мечутся домашние животные. Один из мужчин перед домом, по--видимому, глава семьи, с побелевшим лицом смотрел как двое молодчиков, одетых в потёртые кожаные доспехи, факелами поджигали заднюю часть сарая.
   -- Мы тебя предупреждали, Миклуш. -- обратился к нему статный чернобородый мужчина с топором за поясом. -- Не тронь наше, не грабь народ на Мшельском тракте. А позавчера, откуда ни возьмись -- развороченный и разграбленный обоз и семь трупов в канаве: купец, жена, дети, охрана. У некоторых даже зубы вырваны...Совсем, что ли, страх потерял?
   -- Гвоздь, -- взмолился тот, -- Шо ты балакаешь такое ?! Я на промысел уже, почитай, годка три не хожу! Сижу себе тут тихо, в земле копаюсь, да тебе раз в месячишку отдаю сколько могу. Гвоздь...
   -- Ты мне тут не заливай. -- оборвал его главарь. -- Тебя на той неделе с Вальбетой Кривым видели...
   -- Кривда, Гвоздь! Кривда это! -- набычился Миклуш. -- Ты в глаза тому сучьему потроху плюнь, кто тебе это сказал!
   Гвоздь сплюнул на землю и добавил:
   -- Скурвился ты, Миклуш, спаскудился. Поглупел тут, размяк с бабой своей и спиногрызами...
   В этот момент дверь дома распахнулась и оттуда вышел четвёртый бандит, толстый детина с рыжей бородой, тащивший за волосы девчушку лет тринадцати. За ними, с искажённым от ужаса лицом, вышел маленький мальчик, лет семи.
   -- Гляди, Гвоздь, чего нашёл! -- крикнул рыжий. -- Хотел жинку хапнуть, но она, видать, как нас увидала, сразу дёру дала, курва. Ну, ничего, и эта соплячка сгодится, да, Гвоздь?
   Главарь едва заметно поморщился, перевёл вопросительный взгляд на Миклуша.
   -- Клянусь! Клянусь, Гвоздь! -- закричал ещё больше побелевший лицом мужчина. -- Нету ничево у меня! Нету! Не тронь дочь, святым Идрой--защитником умоляю!
   Гвоздь несколько секунд смотрел на него, потом сказал:
   -- Святых сюда не приплетай, Миклуш. Как бы они тебя самого не наказали.
   Он медленно повернул голову к Рыжему, кивнул, словно нехотя. Тот ответил плотоядно улыбочкой, бросил девчушку на землю, начал рвать на ней одежду. Она завизжала. Миклуш закрыл лицо руками, завыл дико и страшно.
   Женщина, наблюдавшая за этим из подлеска, сдавленно застонала, бросила на дамерийца взгляд полный мольбы и муки.
   -- Маричка, кровинушка моя... Вмешайтесь, господин, заклинаю! Как бы Миклуш не кинулся на них...Зарубят, зарубят ведь...
   Женщина вцепилась в полы истрёпанного плаща, заглядывала в лицо, конец фразы больше напоминал подвывание.
   Рейнарт молчал. Он хорошо видел заряженный арбалет у одного из тех, кто поджигал сарай. Прежде чем он доберётся до стрелка -- получит один, а то и два болта, если стрелок опытный. Нужно ждать.
   Арбалетчик и напарник с живым интересом наблюдали, как девочка пыталась отбиться. Несмотря на возраст, она оказалась неожиданно ловкой и сильной. Рыжему никак не удавалось её разложить, хотя он содрал с неё практически всю одежду. Наконец мужчине надоела эта возня, он размахнулся и два раза ударил девушку кулаком в лицо. Она тут же затихла и перестала сопротивляться, только тихо застонала, когда тот сорвал с неё остатки нижнего белья. Поджигатели захохотали, подошли ближе, явно намереваясь принять участие. Тот, который был с арбалетом, отдал его Гвоздю.
   -- Я не слишком жалую подобное, -- сказал главарь, с брезгливостью смотря как остальные сбрасывают штаны, -- но обычно это действует...
   Миклуш сорвался с места. С искажённым, побелевшим лицом бросился на Гвоздя. Тот этого ждал, вскинул арбалет, выстрелил. Болт ушёл в живот по самое оперенье, Миклуш споткнулся, упал, свернулся калачиком.
   Гвоздь тихо выругался.
   -- Жерпах, сука! Я тебе, гусю иметому, сколько раз говорил -- поменяй арбалет, у этого ложе совсем рассохлось! Миклуш в живот болт получил, а целил--то я ему в ногу!
   Жерпах в этот момент был целиком поглощён дочкой Миклуша и потому не ответил. Гвоздь бросил арбалет, достал из--за пояса топор, решив подойти и обратить на себя внимание, но не успел. Из редкого полдеска, с отчаянным воплем, выбежала женщина. Гвоздь перехватил её, но она вырвалась, бросилась к лежащему на боку Миклушу, обняла его, завыла вголос. На звук обернулся рыжий детина, окинул картину непонимающим взглядом, потом удовлетворённо хмыкнул.
   -- Вот и жинка! Хорошо, а то мелкая совсем поскучнела.
   Он поднялся и направился к женщине, не утруждая себя натягиванием штанов. Подол сорочки, приподнятый его вздыбленным мужским достоинством, открывал волосатые икры. Он сделал два шага, потом в воздухе что--то свистнуло и рыжий упал, воя и держась за окровавленные ноги.
   Гвоздь успел повернуться и увидеть приближавшегося мужчину. Черноволосый, худой, в поношенной и местами порванной одежде. И ещё в перчатках. Непомерно длинных, выше локтей. Ему показалось, что с перчаток свисали какие--то тонкие серебристые нити. Мужчина взмахнул руками, хлестнул нитями, как кнутом. Гвоздь услышал как сзади взвыли в один голос Жерпах и его брат. Перехватил топор поудобней, прыгнул... И тут же непонятно как оказался на земле. Топор и отсечённая правая кисть лежали чуть дальше.
   Рейнарт быстро подскочил к двоим возле девчушки, одного ткнул ножом в лицо. Второго, всё ещё сидящего на девице, потянул за волосы на себя, отбил пару слабых ударов, перерезал горло от уха до уха. Кровь потоком хлынула на едва дышащую девушку, та опять закричала. Обернулся. Рыжий, придерживая кровоточащие ноги одной рукой, пытался безуспешно достать из--за пазухи отвратного вида чекан. Гвоздь, бледный, с плотно сжатыми губами, неуклюже силился встать, зажимая рукой культю. Дамериец направился к нему. Заметив это, главарь побледнел ещё больше, но не закричал, не попытался убежать. Молча отпустил культю, слегка подрагивающей рукой поднял топор. Жестко улыбнулся.
   -- Что, гнида, в рыцаря припекло поиграть?
   Дамериец не ответил. Можно было не приближаться и пустить в дело перчатки, но Рейнарт предпочёл кинжал. Перчатками можно было испортить хороший, ладно сработанный кожаный доспех Гвоздя. Он быстро подскочил к мужчине, спровоцировал на удар, поднырнул по раненную руку, коротко ударил.
   Пока Рейнарт занимался остальными, Рыжий уполз достаточно далеко, как для человека с подрубленными ногами. Ткач быстро нагнал. Видя как приближается дамериец, рыжий взвизгнул, пополз быстрее. Ткач догнал его, ударил ногой, ухватил за воротник и потащил обратно. Когда Рыжий понял куда его тащат -- закричал, заругался, вцепился в руку дамерийца. Тот не обратил внимания, продолжая тащить.
   Небольшой сортир был развален, по--видимому, кем--то из бандитов. Дамериец ногой сбросил разломанное сиденье, подтащил отчаянно сопротивляющегося бандита, с размаху ударил несколько раз в лицо. Брызнула кровь из разбитого носа, рыжий что--то попытался сказать, но Рейнарт ухватил его за волосы и сунул головой в отвратно воняющую дыру. Забулькало. Рыжий напрягся, упёрся руками в пол, вытащил вымазанную нечистотами голову, вдохнул, его вырвало. Он что--то отчаянно закричал, с невероятной силой упираясь в доски пола руками. Дамериец быстро накинул петлю, коротко и сильно дёрнул -- одна из кистей мужчины упала на пол окровавленным куском мяса, тот завизжал. Рейнарт надавил на затылок. Вновь забулькало. Рыжий отчаянно размахивал культёй, разбрызгивая кровь, брыкался всем телом, но ткач держал крепко. Держать пришлось долго. Под конец, доски под бандитом проломились, и тело до пояса погрузилось в выгребную яму. Рейнарт встал и вышел во двор.
   Огонь в сарае начал понемногу затихать. Оттуда несло смрадом палёного мяса. Женщина лежала рядом с раненным мужем и тихо подвывала. Судя по растекающейся луже крови, жить Миклушу оставалось недолго. Девушка лежала там, куда её бросили бандиты, вся забрызганная кровью одного из них. Её рвало. Мальчика нигде не было видно.
   Ткач подошёл к телу главаря. Гвоздь был одет по моде наёмников Горонда -- в чёрные кожаные доспехи с серебряными вставками. Одежда была достаточно новой и крепкой. Вполне сойдёт. Он обшарил карманы Гвоздя и в одном нашёл небольшой кошель с несколькими золотыми. Тоже неплохо. Переложил деньги в свой кошель, достал оттуда один дамерийский серебряник. Одна сторона монеты, та, на которой обычно чеканят профиль правителя, была чистой.
   Когда он подошёл к женщине, она не обратила на него внимания, продолжая тихо подвывать, качая на коленях голову мужа. Дамериец глянул на рану, поморщился, увидев чёрно--синее оперение болта. Такими болтами пользовались разбойники и наёмники. Их наконечники имели особую крючковатую форму. Входя в тело такой болт глубоко заседал во внутренностях и вытащить его без вреда было практически невозможно. Некоторые разбойники, не удовлетворившись эффектом, дополнительно смазывали наконечники ядом.
   Рейнарт услышал сзади осторожные шаги. Кто--то еле уловимо тронул его чуть выше локтя. Он обернулся. Мальчик, стоявший позади, задрожал, увидев забрызганное грязью и кровью лицо ткача. Длинная, до колен, сорочка мальчика, была чёрной от земли и пепла, глаза, красные и воспалённые, смотрели с застывшим ужасом. В руках он держал пригоршню драгоценностей, по--видимому, вытащенную из тайника. Монеты разного достоинства, обрывки ожерелий с жемчугом, золотые коронки, прямо с зубами, несколько серьг, все без пары. Одна, в форме эллипса, со следами засохшей крови. Мальчик тыкал этой пригоршней в дамерийца. Рейнарт небрежно взял предложенное, сжал кулак. Часть монет и коронок упало, на землю, но он не обратил внимания. Повернулся к стонущей женщине и Миклушу. Его губы разжались на краткий миг, словно он что--то хотел сказать, потом снова сомкнулись. Дамериец протянул драгоценности к раненому, разжал пальцы. Жемчуг и золото дождём просыпались на умирающего мужчину, соскользнули с промокшей от пота одежды на землю, в лужу крови. Какое--то время ткач молча смотрел на женщину, сжимая в руке единственную имеющую сейчас ценность монету.
   -- Время платить.
   Женщина никак не отреагировала, тихо скуля она водила пальцами по лицу Миклуша. Рейнарт осторожно, но твёрдо взял её за плечи, поднял, поставил на ноги. Почувствовав на себе взгляд, обернулся. Мальчик стоял на прежнем месте, молча наблюдая.
   -- Иди в дом и забери сестру. Я позову. -- Сказал ткач. -- Скоро ты понадобишься своей матери.
   Дамериец повернулся к оглушённой горем женщине, взял за подбородок, заставил посмотреть на себя.
   -- Назови своё имя.
   -- Нинге...Нинге из Хесниц.
   -- Сегодня ты заключила сделку с ткачом, Нинге из Хесниц. -- медленно сказал дамериец. -- И задолжала мне, Рейнарту из Дамерии. Отдай же свой долг или стань прахом на моих сапогах.
   Женщина упала на колени, зарыдала.
   -- Прошу, господин, не надо...На кого оставлю Пино и Маричку?..
   Дамериец поморщился.
   -- Твои дети сейчас смотрят на тебя из--за порога. Видят как ты валяешься в грязи. Встань.
   Женщина не послушалась, вцепилась в ногу Рейнарта.
   -- Встань!
   Нинге только сжалась в ожидании удара. Ткач поднял её лицо за подбородок, накрыл второй перчаткой. Женщина глубоко вдохнула от неожиданной боли, её руки судорожно вцепились в штанину, потом отпустили, ухватились за перчатки...
   Пино, наблюдавший как странный мужчина накрыл голову матери своей страшной перчаткой, покачиваясь, словно в полусне, побежал на кухню, где рядом с печью стояла рогатина. Неуклюже схватив оружие, он выбежал во двор, но всё уже было кончено. Мать, неподвижно застыв в позе зародыша, лежала в грязи.
   Мужчина какое--то время стоял над ней, всматриваясь в лицо, потом поднял на руки, понёс к дому. Не замедляя шага прошёл мимо Пино, холодно скользнув взглядом по рогатине.
   -- Отца похоронишь до заката, подальше от дома, -- сказал дамериец выйдя из дома. -- Земли сверху не меньше полсажени, перед погребением обкуришь охапкой липуши. Всю следующую неделю жги дежурный костёр и держи рогатину под рукой. Мать скоро придёт в себя, повторишь ей мои слова.
   Рейнарт резко развернулся, быстро пошёл к трупу Гвоздя. Взвалил на себя, сгорбился под тяжестью, медленно, не оглядываясь, пошёл. Мальчик провожал взглядом сгорбленную фигуру дамерийца, пока она не скрылась за деревьями.
   ***
   Рейнарт непроизвольно передёрнул плечами -- непривычно было чувствовать на себе новую одежду. Кожаные доспехи Гвоздя были несколько великоваты, но в целом -- весьма приличными. Библиотекарь приподнял кустистые брови, осматривая необычного посетителя.
   -- Простите, что, господин?
   -- Я хотел бы посетить ваши архивы.
   Януш из Умбре, библиотекарь Зелёной Сотни, пожевал губы, продолжая разглядывать неожиданного гостя. Он уже давно привык к тому, что в библиотеку захаживали редко, и, в основном, люди умственного труда: учёные, маги, философы. Один раз, правда, в библиотеку зашли, точнее, ворвались, несколько солдат в поисках запрещённой литературы. Но после того как бароном Зелёной сотни стал Венемир, подобное не повторялось. Барон питал страсть к письменным трудам, а библиотеку Зелёной сотни холил и лелеял как собственное чадо. Здесь можно было найти литературу на любой вкус, от легкой и незамысловатой "Алхимии любви" Серсеи Ле--Валь до тяжёлых во всех смыслах многотомных трудов вроде "Серой книги" Вигельбарка из Тустена или "Путеводителя Крайнего мира" авторства Игнация Кирка. В специальной секции, о которой знали только немногие посвящённые, хранились редкие, а то и вовсе запрещённые труды вроде "Иллюзорной жизни" Фиоры из Фиорентины. Поговаривали даже что в одном из подвалов, под замком, лежала таинственная и ужасающая "Книга тысячи лиц" состоявшая ровно из тысячи страниц, каждая из которых была выполнена из, собственно, человеческой кожи, содранной с человеческого лица. Ну а всё что могло быть написано, было написано, конечно же, кровью. Человеческой, разумеется. Многие верили в подобные небылицы. Гость, посетивший библиотеку, явно был не из их числа. Чёрная броня с серебристыми клепками, бледное, измождённое лицо с жёсткими чертами. Лицо, явно говорившее, что его владелец куда чаще привык браться за рукоять меча, нежели за книгу.
   -- Архивы? -- Януш всё ещё пристально разглядывал мужчину, кустистые брови непрерывно двигались. -- Понимаете...-- библиотекарь замялся, внешность незнакомца явно не располагала к доверию. -- Барон Венемир, он...
   На плечо Януша из Умбре мягко легла чья-то рука.
   -- Позвольте мне, уважаемый Януш, -- произнёс тихий голос.
   Обладатель голоса оказался лысеющим мужчиной невысокого роста и неопределённого возраста. Одетый в неброскую рясу, похожую на ту, что носят монахи. Спокойный взгляд его серых глаз скользнул по фигуре дамерийца, мужчина вежливо улыбнулся.
   -- Наш барон, Венемир из Сотни, печётся о целостности и сохранности любой из книг, что лежат в этой библиотеке и не слишком любит, когда заезжие гости выказывают желание попользоваться какими--то из них. Про архив я и вовсе молчу.
   На лице гостя появилось выражение, которого Януш никак не ожидал -- вежливая улыбка. Он мягко, понимающе, кивнул. Потом вытащил свёрток с пером, выложил на стол.
   Мужчина удивлённо посмотрел на перо, улыбнулся. Вяло и холодно. Помолчав несколько мгновений, пока рассматривал перчатки Рейнарта, сказал:
   -- Даже с этим -- вам нужно нанести визит барону Венемиру. Библиотека как и мы -- под его опекой и на вход нужно его дозволение.
   -- Редко когда увидишь перо в руках наёмника. -- добавил сероглазый монах. -- Хотелось бы верить, что времена меняются, но...
   -- ...Но меч по-прежнему идёт впереди книги.-- докончил Рейнарт. -- И будет идти ещё долго.
   -- Подобное положение дел устраивает таких как вы, -- холодно заметил монах.
   -- И будет устраивать до тех пор, пока книги не приобретут способность защищать от сквыр, от сужников, от проглотов и черновцев. От людской швали, рыскающей по дорогам. До тех пор я определённо поклонник меча.
  
   Венемир трапезничал, восседая за большим дубовым столом. В левой руке, украшенной перстнями он держал полуобглоданный окорок, в правой -- кубок с вином. Его задумчивые глаза под нависшими седыми бровями лениво скользнули взглядом по Рейнарту и стоящему рядом с ним невысокому господину в красном берете. Барон в полном молчании откусил хороший шмат мяса, при этом обильно обдав жиром вышитый серебром вамс. Неспешно прильнул к кубку, осушил в три больших глотка. Тут же появился служка, молча наполнив кубок почти до краёв. Барон хмуро глянул в кубок, словно не ожидал, что тот снова наполнится. Забыв о том, что только что вытер руки -- снова взял окорок, откусил. Куриная кость, словно божий перст, указала на мужчину в берете -- тот сразу же выступил вперёд, заискивающе улыбаясь.
   -- Я, -- сказал он, едва не подметая беретом пол в поклоне, -- Бертольд Хивка, лавочник, ваша светлость.
   -- Хивка?-- барон скупо улыбнулся. -- Это ж, кажись, трава которой коров лечат, ежели у них живот пучит?
   -- Есть такое дело, ваша светлость -- улыбнулся лавочник в ответ. -- Мой прапрадед травником известным был, оттуда и прозвище.
   -- Ну-с, надеюсь, прадед твой не только коров успешно лечил. С чем пришёл?
   Лавочник выпрямился, оправил одежду, снял берет и принялся мять его в руках, явно не зная что ещё с ним делать.
   -- Я к вам, ваша светлость, по одному очень тонкому вопросу, требующему вашего, значит, разумения.
   -- Ну--с?
   -- Я..эээ...собственно, про геметов хотел поговорить.
   -- Ммм? -- барон вопросительно поднял седеющую бровь и саркастично добавил: -- Что, у них тоже животы пучит?
   -- Никак нет, ваша светлость. Я по другому вопросу. Чисто, эээ, математическому. Вот геметы, они, скажем, идут через Сотню--то нашу. Идут--то, прут, порядком. Много их, мы их не считаем--то, бо зачем же? Привыкли, значит, ну идут себе, а чего ж считать--то? -- Лавочник замялся, расправил берет, водрузил на голову. -- Худобу не пугают, люд не едят и славно, и хорошо. Пошлину не возьмёшь с них, на постой не попросятся, не покупают, опять же, ничего. А токмо прут себе и прут, и, опять же...
   --...Много их. -- раздражённо докончил Венемир. -- Ну и что?! Что с того? Считать--то их зачем?
   -- Вот! -- просиял Хивка, -- Вот и я говорю -- зачем считать--то? Незачем совершенно!
   Барон издал какой--то квакающий звук. Потом медленно постучал по столу. Спустя мгновение, словно из--под земли, появился маленький человечек, выпрямился, уверенным жестом отряхнул свои тёмно--синие одежды.
   Венемир наклонился к нему и тихо, пересиливая желание заорать, спросил:
   -- Что это, господин советник? Я тебе что говорил, а? Что с народом говорить хочу, увидеть, кому я тут несу свет и науку. А ты всё каких--то косноязычных полудурков мне подсовываешь.
   -- Так это и есть народ, господин Венемир. -- тихо заметил маленький человек. -- Уж какие есть.
   Барон некоторое время помолчал, меряя сжавшуюся фигуру лавочника тяжёлым взглядом.
   -- Хивка, -- сказал он, хорошо отпив из кубка. -- Ты давай ближе к делу. И покороче. Покороче! Потому как если я ещё раз услышу от тебя про то, что--де много геметов, то запущу вот этим вот тяжеленным подносом в башку твою неразумную. Уразумел?
   Лавочник кивнул, вжав предмет разговора в плечи.
   -- Вы, это, не серчайте, ваша светлость. Я не мастак по разговорной части. А вёл я вот к чему. Ежели много так этих геметов что и... -- Хивка опасливо покосился на руку барона, лежащую возле подноса, -- считать--то их трудно, то почему б им не приносить нам и городу пользу, а? Неужто приспособить их не получится, а? Ваша светлость? У меня, вон, свояк, недавно в гости заезжал, так, рассказывал, что у них там в деревне, один мужик геметов уже и в плуг запрягает... Ну, Зелёной Сотне плуги--то без надобности, а вот, к примеру, вывески...
   Брови барона поползли вверх.
   -- Я всё это дело уже обмозговывал, ваша светлость. -- Хивка снова взялся мочалить в руках многострадальный берет. -- Они ж геметы как? Всё время на север прут. А у нас на севере дальше за Сотней--то что? Дахакан, Летра, Кенсберг -- сплошь большие и доходные города. Вот и повесим на геметов вывески наши, от вам, к примеру, лучшая скобяная лавка на весь Горонд, а вот -- мясницкая, а на такой--то улице -- кузец, мастеровит сверх всякой меры, а вот и наш барон Венемир шлёт привет, все дела. Славно должно пойти--то, да и расходов, почитай, никаких! Что там -- пара--другая досок, да обрезок бечевы. А профит, профит--то, ваша светлость! А ведь не только ж города -- ещё ж и путники какие на трактах обязательно те вывески увидят!
   --Твой прадед, Хивка, точно травником был? -- спросил Венемир после долгого молчания. -- Потому как вижу -- у тебя мозги--то совсем в другом направлении работают. Совсем в другом. Что ж это, на усопших вывески какие--то вешать?...Что другие--то о бароне Зелёной Сотни подумают?
   -- Подумают что вы изобретательный и предприимчивый господин, ваша светлость. Окромя того, позволю себе заметить, геметы--то, никакие не усопшие, а вполне себе живые. Совсем на мертвяков не похожи. А свояк говорил, что у того мужика который их к плугу пристроил...Так они у него, это, капусту квашеную жрут. Вот. Разве ж стали б мертвяки капусту--то жрать, а? Ваша светлость?
   -- Господин советник? Стали бы, а? -- мрачно спросил Венемир, повернувшись к маленькому человеку.
   -- Ваша правда, Венемир, -- спокойно подтвердил тот, -- Не стали бы.
   -- Ну, стало быть, и славно! -- хлопнул в ладоши барон. -- Иди, Хивка, мастери вывески свои. Через месяц придёшь и расскажешь, как дело продвигается.
   Лавочник усердно закивал, сметая беретом остатки мусора, и тут же скрылся за дверью.
   Барон устало выдохнул, промокнул лоб изящным платком, посмотрел на советника.
   -- Слушай, господин Тито, что за народ--то пошёл, а? Я им библиотеку соорудил, а они вместо того чтобы духовно расти, думают как бы геметов к плугу пристроить. Ни совести, ни милосердия. Эй, ты, в подранном плаще, не жмись там в углу. Что за народ такой пошёл? Ты тоже на кого--то вывеску присобачить хочешь?
   Рейнарт подошёл ближе, коротко поклонился.
   -- Народ всегда таким был, ваша светлость. Однако в последнее время поражает его...--дамериец замолчал подбирая слово, -- ...изобретательность.
   -- Ну--ну, -- барон хмыкнул, -- направить бы эту изобретательность в нужное русло... Посмотрю как у этого полудурка с геметами пойдёт. Если через месяц не будет добрых вестей -- кину в донжон, пусть там на клопов вывески свои вешает... Ну--с, с чем пришёл, откуда? Как звать? -- Венемир сделал нетерпеливый жест. -- Давай по--быстрому. Что--то я уже устал за сегодня.
   -- Меня зовут Рейнарт.-- ответил дамериец, -- Рейнарт из Дамерии.
   Барон коротко переглянулся с советником.
   -- Дамерийцы в последнее время -- редкость. Два года назад, как только ваш Лиственник наши войска неизвестно где погубил -- тогда да, было вас много. Бежали в Горонд, словно куры из горящего сарая...Многие через Сотню прошли... Ну и как там, в Дамерии--то? Впрочем, я и так вижу по твоей драной одежонке, что не очень. Что за дело ко мне?
   -- Хочу посетить знаменитую библиотеку Зелёной Сотни, ваша светлость. Архивы. Мне сказали, что нужно ваше разрешение.
   -- Кто сказал? Небось монах, сероглазый такой, да?
   -- Он, ваша светлость.
   Венемир какое--то время молча смотрел на Рейнарта.
   -- Много я вашего брата повидал, -- наёмниками из Дамерии сейчас никого не удивишь. Но они обычно рвутся оказаться поближе к миске супа и бабьим цыцкам, а не копаться в пыльных свитках. Да и видок у тебя, прямо скажем, совсем не учёный. Подумаю над твоей просьбой. А пока... Тито, отведёшь его... Посидишь, дамериец, в гостиничном доме. По городу особо не шляйся, нечего своим видом народ пугать -- у нас город чистый и спокойный, людей вроде тебя тут не любят. Заметь, не гоню тебя в шею, не выбрасываю в канаву -- даю кров и пищу, пока думаю. Проявляю, так сказать, каплю милосердия. Прошлый барон -- тот с народом не цацкался особо. Тебя бы за один видок уже приказали бы конями волочить. Так что цени, дамериец.
   Рейнарт поклонился.
   -- Ценю, ваша светлость.
   -- Теперь иди, Тито тебя проводит. И это...-- барон поморщился, глянул на дамерийца.
   -- Да?
   -- Купи себе плащ новый -- твой выглядит, словно его живоглот схарчил.
   Зелёная Сотня играла всеми семью нотами, говорила десятками голосов и звучала сотнями звуков сливающихся в единую какофонию. Но какофония эта, привычная для уха любого городского жителя, не раздражала. Даже Рейнарт, не любивший больших городов, вынужден был признать, что этот город, хоть и был меньше многих дамерийских, выделялся среди них. Среди многочисленного народу на улице не было слышно привычной брани торговок, поносивших конкурентов, никто пьяным голосом не поминал всех святых заступников из придорожной канавы. Даже домашняя птица -- основной источник шума в любом городе, и та, удивительное дело, вела себя здесь куда тише. Гуси только шипели на проходящих мимо незнакомцев, воздерживаясь от привычного галдежа, петухи важно расхаживали среди лениво квохчущих куриц, а утки отыскивали себе лужи поглубже и вовсе в полном безмолвии.
   -- Город у нас, как видите, не в пример остальным -- тише и спокойнее, -- гордо заметил советник Тито, семеня рядом. -- Старый барон, земля ему периной, был человек шумный. И город при нём такой же был -- постоянно всякие бродячие артисты шатались, сброд всякий. Чуть ли не каждый месяц турниры устраивал -- народу столько приезжало, что улицы потом убирать ещё неделю приходилось. А уж жалоб на воровство, разбой и жульничество сколько было... До сих пор кипа бумаги в архивах лежит.
   А сейчас, вон, сами поглядите, господин Рейнарт. Как дышится, люди какие вокруг! Никто тебе не ругнётся, даже плюются и сморкаются в платки, а не на землю. Всё чинно и благородно...
   Дамериец посмотрел на советника с выражением, которое тот не мог понять.
   -- Вы считаете, что в вашем городе люди лучше, господин Тито?
   -- Я считаю, что порядок в голове начинается с порядка вокруг,-- ответил советник. -- Когда перед глазами только грязь и мерзость, человеку сложно задумываться о добродетели. Возьмите любую религию или культ, их сейчас навалом -- где живут их боги? В чистоте, в просторных залах, в храмах златых, где воздух наполнен запахами эфирных масел и благовоний. Святые не рождаются на помойке, господин Рейнарт, боги не живут в грязи. Грязь способна породить только монстров. Барон Венемир навёл порядок в городе, на улицах и тем самым -- в головах. Так что если вы уж так прямо ставите вопрос, я вам отвечу. Да! Да, я считаю, что жители Зелёной Сотни лучше многих других. Пусть немного, но лучше.
   -- Вы маловато знакомы с культами, советник. -- Рейнарт обвёл взглядом узкую улочку, по которой они шли. -- Кстати, где же худшие из лучших? Где ваши бедняки, господин советник? -- спросил Рейнарт спокойно. -- Я не вижу их на улицах.
   Маленький человек на мгновение замер, а потом улыбнулся с победоносным видом.
   -- У вас в Дамерии, все такие недоверчивые, Рейнарт? Вы, наверное, думаете, что мы их выгнали из города, посадили в тюрьмы или учинили ещё какое зверство, как чинят многие другие? Нет. Нет и ещё раз нет. Скоро вы сами всё увидите и оцените.
   Среди привычных глазу построек Рейнарт заметил несколько странных арок, судя по виду, сплетённых из очень толстых ветвей. Основание арок, сильно напоминающее корни дерева, буквально вгрызлось в землю и близлежащие постройки. Советник заметил взгляд дамерийца.
   -- Удивляет, правда? Металл, камень, обработанное дерево и вдруг -- эти арки, подходящие больше для какого--то безумного алтаря в глубине Леса, а не для города. В Дамерии, как я понимаю, ничего подобного вам видеть не доводилось?
   -- Нет.
   -- Тогда стоит подойти поближе. Увидите немало интересного. Эти арки -- одни из немногих священных мест в нашем городе.
   Они подошли к ближайшей арке. Теперь Рейнарту бросилось в глаза то, чего он не заметил раньше из--за расстояния. Среди хитросплетения ветвей можно было различить изображение человеческих тел.
   Тито словно угадал его мысли.
   -- Это не резьба. Прикоснитесь.
   Дамериец медленно протянул руку к одной из фигур, заметив какое--то мелкое движение по всей арке. Приблизившись, он увидел, что все ветви были покрыты тонкими, напоминающими волоски стебельками. Как только он протянул руку к фигуре в арке, волоски отреагировали, поднялись на встречу. Какое--то время, приложив руку, Рейнарт ничего не чувствовал. Спустя минуту он почувствовал едва уловимый толчок.
   -- Они живы?
   -- В каком--то смысле, -- кивнул Тито. -- Основатели нашего города, ставшие, в буквальном смысле, его фундаментом. Такие арки находятся по всему городу.
   -- Та самая Зелёная Сотня, в честь которой и назван город? Все они окончили жизнь в таком виде?
   -- Все они окончили жизнь в любимом городе, который растёт и расцветает у них на глазах.
   Рейнарт окинул взглядом всю арку. Многие фигуры хранили невозмутимое выражение, но не все. Несколько мужских лиц открыли рот в крике, а в полумраке левого угла дамериец разглядел женское лицо, зашедшееся в безрадостном смехе.
   -- Не всем из них, судя по всему, такой исход понравился.
   -- Об этом ничего не могу сказать. Все мы благодарны им за отчаянную жертвенность и героизм.
   -- Кем они были?
   Советник пожал плечами.
   -- Точно мы не знаем, многие говорят, что одними из первых вельвианцев, хотя в некоторых источниках их называют посланниками Идры. Арки стоят тут уже, по крайней мере, несколько веков, так что вряд ли мы узнаем правду.
   Некоторое время они шли молча. Рейнарта уже начало раздражать большое количество праздного народа на улицах, когда они свернули в небольшой переулок.
   -- Здесь есть неплохая одежда по недорогим ценам, -- сказал советник, открывая перед дамерийцем неказистую дверь.-- Зайдём.
   Помещение оказалось опрятным и хорошо освещённым. На манекенах, расставленных вдоль массивного прилавка, красовалась, в основном, мужская одежда -- расшитые серебром жиппоны, вамсы, с затейливыми узорами на груди, дублеты, богато украшенные вставками. На прилавке лежала одежда попроще и головные уборы. Невысокий, крепко сбитый мужчина с короткой седой бородой уже кланялся, улыбаясь и приветствуя.
   -- Ооо, какие гости, господин советник! Вот уж не чаял вас увидеть. Что изволите? Заказ как в прошлый раз?
   -- Нет, благодарю. Нужен новый плащ и головной убор, как я понимаю?
   -- Всё верно, -- Рейнарт шагнул вперёд, намереваясь объяснить, что ему нужно, но не успел.
   -- Могу предложить отличный выбор, господин, -- есть ладно шитая епанча из плотно шерсти, или, может, предпочтёте дублет или жиппон? Касательно головного убора -- рекомендую шаперон. Удобно, модно, да и в городе сойдёте за своего...
   -- Плащ, треуголка.
   Торговиц поморщился.
   -- Но позвольте, это же совсем неподходящая одежда...
   -- Плащ и треуголка, -- настойчиво повторил Рейнарт.
   -- Дамериец? -- поднял бровь торговец.
   -- Да.
   -- Не понимаю этой вашей тамошней моды, -- поморщился мужчина, залезая под прилавок. -- Небось, ещё и из вальбар.
   -- Из вальбар, -- подтвердил дамериец.
   -- Вы ж в этом уже какой десяток лет ходите, -- откуда--то из под прилавка возмущался торговец. -- Я за свою жизнь ни одного вальбара в другой одежде--то и не видел. И не надоело, а?
   -- У нас нет времени на моду.
   -- Поучились бы у ваших же соседей из центральной Дамерии! Они время находят.
   -- У лапиров -- политика. У нас -- Лес. У каждого свои заботы. -- сухо ответил дамериец.
   -- Но...
   -- Заткнись и дай, что я просил, -- холодно оборвал Рейнарт.
   Лавочник замолчал, испуганно выглянув из--под прилавка.
   Когда с одеждой было покончено, ткач с удовлетворением одел новое, молча расплатился и вышел из лавки.
   -- Это было грубо, -- неодобрительно нахмурившись, сказал советник Тито. -- Подобным поведением вы только подкрепляете общественное мнение о вальбарах.
   -- И каково же оно?
   -- Таково, что многие удивятся, если вальбар сумеет связать слово длиннее шести букв, оденет хоть что--то вместо треуголки с плащом и не нагрубит никому в течении первого же часа в городе.
   -- Неотёсанные, грубые и тёмные люди.
   -- Если более кратко, то да, -- пожал плечами советник.
   -- Очень верное общественное мнение, -- оценил вальбар с невозмутимым лицом.
  
   Они подошли к веренице небольших домов, застенчиво жмущихся к городской стене. Небольшая улица перед ними была заметно грязнее тех, что они прошли, но всё равно заметно чище, чем большинство окраин в других городах.
   -- Вот! -- советник с гордостью обвёл широким жестом всю улицу. -- У нас даже бедняки имеют кров над головой! И самое главное -- деньги собирали на эти дома всем городом! Каждый горожанин внёс посильную лепту!
   Впереди, рядом с большой лужей играло несколько грязных детей. Завидев Тито и Рейнарта, они тут же вспорхнули, словно стайка птиц, и растворились в переулках. Возле лужи остался только один мальчик, невозмутимо продолжавший возиться в грязи. Советник, проходя мимо, улыбнулся ему, тот ответил угрюмо--равнодушным взглядом и вернулся к своему занятию.
   -- Кто знает, -- заметил с вежливой улыбкой Тито, -- возможно из этих вот угрюмых мальчуганов вырастет будущее нашего города.
   -- Чтобы оно выросло, господин советник, -- холодно ответил дамериец, -- его нужно достать из той лужи, где оно сидит, обмыть, накормить и научить. Иначе оно в луже и останется.
   -- Верно, верно, господин Рейнарт. -- советник продолжал улыбаться, но в улыбке уже чувствовалась натянутость. -- А вот и ваша, так сказать, крыша над головой. Думаю, пробудете вы здесь не более пары дней, как только ваш вопрос решится, вам сообщат, -- советник понизил голос до громкого шёпота. -- Я бы не советовал вам особо разгуливать по городу, господин Рейнарт. Народ у нас спокойный, всё так, но чужаков не особо потчуют.
   Советник Тито быстро кивнул, прощаясь, и торопливо засеменил прочь, внимательно обходя лужи.
   Дом встретил полумраком, запахом дыма и квашеной капусты. Когда глаза привыкли к освещению, дамериец увидел небольшой очаг, а возле него невысокую тёмноволосую женщину. Она сидела возле огня, рассеянно помешивая ложкой в котле. На коленях у женщины спал мальчик лет семи--восьми. Свободной рукой она гладила его по голове, время от времени отвлекаясь на котёл. Когда Рейнарт вошёл, она устало подняла голову.
   -- Комната -- три серебряных. С кормёжкой -- четыре, -- сказала женщина. -- Деньги вперёд, -- добавила она, окинув дамерийца взглядом.
   Ткач молча положил монеты на мозолистую ладонь.
   -- Ты откуда? -- спросила женщина несколько потеплевшим тоном.
   -- Из Дамерии.
   -- Далековато тебя занесло. Я Фина. Комната твоя наверху, иди располагайся. Ужин будет через полчаса, не опаздывай, зову только раз. Потом сам будешь ложкой в холодном котле елозить.
   Когда Рейнарт начал подниматься по лестнице, она крикнула вдогонку:
   -- Только не пугайся, дамериец, у нас там бесмут живёт!
   -- Кто?
   -- Бесмут! Никогда не слышал о Детях Иридана? Не знаю, как их у вас в Дамерии называют. Сам увидишь.
   Комната оказалась небольшим помещением со стойким запахом пыли и прошлогодней соломы. Последняя была разбросана неряшливыми жмутами по всему полу. Одинокий огарок свечи едва--едва освещал комнату, выдавая лишь очертания скромной обстановки: пара тюфяков, заменявших кровати, низенький, небрежно сбитый табурет и какая--то куча хлама в дальнем углу. На одном из туфяков лежала груда поношенной одежды. Рейнарт взял свободный тюфяк, перетащил в угол, сел на него, упёршись спиной в стену.
   Неожиданно груда одежды зашевелилась, зевнула и поднялась с тюфяка. В темноте открылось два громадных тёмно--оранжевых глаза, и какое--то время разглядывали дамерийца. Потом низкий голос спросил:
   -- Курево есть?
   -- Нет, -- ответил Рейнарт.
   -- Нет, так чтоб совсем нет или мне поискать?
   -- Можешь поискать, если совсем скучно, -- спокойно ответил ткач. -- Ужин всё равно только через полчаса.
   Собеседник ближе пододвинулся к огоньку свечи, так чтобы Рейнарт его как следует разглядел. Большая голова существа была практически полностью покрыта участками чёрно--серых перьев вперемешку с клоками шерсти того же цвета. На верхней части головы, на том месте где, когда--то, по--видимому, были волосы, сквозь шерсть и перья пробивалось несколько тёмных прядей. Громадные немигающие глаза дополнял крупный крючковатый клюв, покрытый царапинами и сколами.
   Существо передёрнуло перьевыми ушками.
   -- Ну? А теперь?
   -- Всё равно нет курева, -- ответил дамериец, -- но демонстрация...впечатляет.
Существо по--птичьи склонило голову набок и издало звук, очень отдалённо напоминающий смех.
   -- Вот и я, -- удовлетворённо хмыкнуло существо, -- высказался примерно в том же русле, когда увидел такую образину вместо своего лица. А вот другие убежали. Даже моя собака, -- существо протянуло руку, крупноватую, но вполне человеческую, и сказало:
   -- Вальво.
   -- Рейнарт, -- дамериец пожал руку. -- Рейнарт Толл из Дамерии.
   -- Ну раз так, то Вальво де Пуарак из Лодрина. Но про полное имя забудь.
   -- Почему?
   -- Ты ещё спрашиваешь, человече? Приходит этакий уродец вроде меня, раскрывает хайло и заявляет словно какой--то барон: "Меня зовут Вальво де Пуарак!". В лучшем случае засмеют и обложат по матушке, а скорее всего -- побьют палками. Такие имена -- для благородных и чистокровных, Рейнарт. Уродцам вроде нас полагается кличка и, желательно, покороче.
   Вальво порылся в тюфяке и вытащил на свет небольшую глиняную трубку. Неспешно набил её, не смотря на дамерийца, раскурил от огарка, затянулся.
   -- Ты ж у меня курево просил, -- с усмешкой заметил Рейнарт.
   -- Я запасливый, -- невозмутимо ответил Вальво, выпустил дым, закашлялся, ругнулся. -- Всё никак не могу привыкнуть курить клювом. Ну, так что ты забыл в этой дыре, дамериец?
   -- Вполне приличный город. Чище многих дамерийских.
   -- Это у них там, -- Вальво махнул трубкой куда--то за спину, -- приличный город, дамериец. Там, подальше от окраин, грязи и бедняков. Приличный город. А у нас тут -- дыра. Смердящая дерьмом, голодом и болезнями. Отличная идея -- город цветёт и пахнет. По улочкам важно расхажвают господа и дамы, клумбочки везде поразбивали, козотрахи. А бедняки раньше гнили на улицах, а теперь -- в домах. Вроде как мусор в телегу собирают, так их всех по домам рассовали. А так навроде глянешь -- приличный город. Если проблемы не видно, то вроде как и нету её...-- Вальво махнул рукой, затянулся. -- Ну? Так припёрся зачем сюда--то?
   -- Кое--что в местных архивах посмотреть.
   Вальво удивлённо поднял брови.
   -- Только не надо говорить что я мало похож на любителя книг. -- сухо сказал Рейнарт. -- Я знаю.
   -- Ну, -- пожал плечами бесмут, -- не обессудь. Видок у тебя и впрямь не очень для библиотеки. Я б тебе денег в долг не дал. Книгу, наверное, тоже. Так что сказали--то? Небось отправили посидеть тут пару дней пока решается твой вопрос?
   -- Именно.
   -- Тут много бывало таких как ты. Так уж заведено -- даже если твой вопрос могут решить сейчас, то всё равно тянут пару дней, а то и неделю. Если проситель, гхм, не богат или не выглядит должным образом -- предлагают поселиться здесь. Вроде как всем выгодно -- и из города не выставляют, и не пускают кого попало, ну и беднякам дают заработать. Не всем, кому повезёт. Другой работы почти и нету. Не дают, не хотят, видать, ручки марать. Они не выгнали бедняков из города. Нет, дамериец. Они сделали лучше -- выделили беднякам будки и ждут, пока те сами перемрут от бедности или сбегут из города. А сами ходят, раздуваются от гордости, вон, мол, смотрите какие мы милосердные и добродетельные...
Рейнарт поймал пальцем каплю воска стекающую со свечи, растёр её между пальцами, посмотрел на собеседника.
   -- Тебе--то какое дело, Вальво? От бесмутов, насколько я знаю, даже бедняки шарахаются. Сидишь здесь, вдали от своего родного города, и возмущаешься тем, как притесняют тех, кому на тебя и тебе подобных плевать. Странно, что ты вещаешь про это с таким пылом.
   Бесмут какое--то время почти в упор рассматривал дамерийца, а потом негромко рассмеялся.
   -- Обычно проповеди и пары кружек сивухи хватает, чтобы какой--то недалёкий детина пошёл на улицу искать себе приключений, почитая себя борцом за правое дело, если не революционером. Некоторые из них так крепко получали по голове, что в комнату уже и не возвращались. Тогда и вещичками поживиться можно. Ну а даже если нет -- всё равно удовольствие потом рассматривать их опухшие рожи. Так что с пылом вещать несложно, -- бесмут затянулся, глянул в окно, -- тем более что правду говорю. Да, ты прав -- люди от нас открещиваются как от прокажённых, хотя разницы не так уж много. Просто бесмуты с разными рожами, с шерстью и перьями, с чешуёй, бог знает, чем ещё, а у большинства людей рожа одна -- свиное рыло.
   Бесмут крепко затянулся, выпустил дым через клюв, наблюдая как он растворяется в полумраке комнате.
   -- Сам--то зачем тут сидишь? -- спросил Рейнарт. -- Я слышал, у вас где--то есть город для бесмутов.
   -- Тебе--то какое дело, дамериец?
   -- Никакого. Просто время убить.
   -- Честно. -- хмыкнул Вальво. -- Да, есть город. Менфирд. Но это чистой воды резервация. Что ты на меня так глядишь? Я ещё и не такие словечки выучил в лодринской академии. На врача учился. Хе--хе, приди такая образина и представься врачом так, думаю, много кто пожелал бы поживее отбросить копыта. Ну дак вот. Резервация чистой воды. С тем только отличием, что не нас туда спихнули, а мы сами себе её отвоевали. Да и живётся там получше, чем в резервации. Хоть, может и не намного.
   -- И тем не менее ты тут.
   Вальво пожал плечами.
   -- Сил нет видеть эти уродства вокруг. Мне и моей рожи хватает. Хочу смотреть на нормальные, человеческие лица, Рейнарт. Приятнее мне так, спокойнее. Перьев седых меньше, нервы крепче.
   -- Ты не выглядишь особым любителем людей, бесмут. Уж не обессудь.
   -- В моей системе ценностей, дамериец, одно другому не мешает. Мне радостно видеть человеческие лица, даже если это сплошь пьянь, ворьё и мошенники. Что, опять же, не отменяет того факта, что я с радостью дам любому из них по зубам.
   Снизу раздался неразборчивый окрик Фины.
   -- О! -- Вальво встрепенулся. -- Ужин, наконец--то. Пошли, эта женщина ждать не любит.
   Каша слегка подгорела, да и жиру было маловато, но Рейнарт не жаловался -- ему приходилось есть и куда менее аппетитные блюда. Бесмут же поедал свою порцию с усердием и сосредоточенностью человека, не евшего неделю. Клюв его погружался в миску с жадностью и пылом присущим разве что молодым любовникам.
   -- Каша в этот раз пресновата получилась, -- сказала Фина извиняющимся тоном, -- жир закончился. Завтра схожу на рынок, куплю.
   Рейнарт кивнул, не отрывая от тарелки.
   -- Ничего, мать, -- Вальво слизнул с клюва остатки каши и с сожалением заглянул в пустую тарелку, -- скоро пойду прогуляюсь, авось будет тебе и на жир и на шкварки с луком.
   -- Завязывал бы ты со своими прогулками, совец, -- сказала женщина устало, -- не ровен час схватят тебя, или сюда придут. Стража что--то зачастила у нас шляться. А у тебя лицо, мягко говоря, приметное. А как схватят -- сразу получишь на кусок верёвки да обмылок, а то и в костёр засунут, как рассмотрят твою рожу. А потом ещё и ко мне пожалуют, будь уверен.
   В комнату зашёл мальчик лет восьми. Он молча окинул взглядом ужинающих, потом подошёл к матери.
   -- Пей, -- Фина протянула ему неглубокую чашку с белёсой жидкостью. Когда мальчик допил, она наполнила чашку ещё раз.
   -- Отнесёшь сестре.
   Мальчик кивнул, застыл на мгновение, жадно провожая взглядом ложку с кашей. Мать подтолкнул его к выходу.
   -- Иди.
   Мальчик нехотя сделал несколько шагов, потом обернулся к женщине и что--то тихо спросил. Она отрицательно покачала головой и повторила:
   -- Иди, Нимус.
   -- Фина...-- начал было помрачневший бесмут, но женщина его перебила.
   -- Помолчи, Вальво. Когда-нибудь твой слух доведёт тебя до петли. Я сама разберусь.
   Остаток ужина прошёл в молчании.
  
   Дамериец открыл глаза. Вокруг была темнота и тишина, нарушаемая только неровным дыханием бесмута. Рейнарт перевернулся на спину, посмотрел на потолок, анализируя ощущение которое его разбудило. С пробуждением ощущение не ушло, наоборот, стало более явным. Лёкгий зуд и покалывание. Он знал, что это означает, но не мог понять причину, источник ощущения. Во тьме открылось два больших глаза.
   -- А ты не так прост, дамериец, -- хрипло заметил Вальво. -- Тоже это чувствуешь?
   Рейнарт кивнул. Потом, поняв, что его не видно в темноте, сказал:
   -- Да.
   -- Кивка было бы достаточно. Я неплохо вижу в темноте, человече. У меня тоже свербит и гудит в голове почти каждую ночь.
   -- У вас под боком есть алхимическая лаборатория? Магическая башня?
   -- Ничего такого. Ты ж сам видел -- в этом районе ни один уважающий себя маг или алхимик не поселятся.
   -- Многие из них сейчас попали в немилость, Вальво. И ещё больше попадут в ближайшие годы. Для таких окраина города -- самое то.
   -- Ничего такого, дамериец. Я бы знал. Торчу тут уже полгода, облазил даже самые паршивые углы.
   -- Массовые захоронения? Места битв?
   -- Неа, прям здесь -- ничего. Есть, колёсах в трёх--четырёх отсюда, место. Встретилось два крупных отряда местных царьков. Чего--то не поделили, рубка была знатная, даже коней не щадили. Ну а так, почитай, больше и ничего.
   -- Нет, далековато. Что--то должно быть рядом. В соседних домах.
   -- Нет там ничего, у соседей. Да и ощущение это появилось не так давно. Буквально неделю, а то и полторы назад. Погудит--погудит час--другой и успокаивается. Иногда, бывало, так тихо гудит, что я и вовсе не просыпаюсь. А что это такое?
   -- Некоторые люди чувствуют тоньше. Это врождённое. Многие сельские гадалки и колдуны обладают подобным чутьём. Могут, к примеру, предсказать непогоду. Или слышат дальше чем обычный человек. Часто подобная чувствительность вызывает галлюцинации. Как--то я встретил одного жреца, он думал, что с ним говорит бог.
   -- И?
   -- Я не стал его разочаровывать.
   -- Ладно, -- бесмут махнул рукой, -- так что сейчас--то жужжит? Это ж явно не от повышенных осадков.
   -- Не знаю. У вас тут травник найдётся?
   -- Да, есть мужик один, торгует всякой травой да наварами, -- голос Вальво едва заметно изменился, -- Фина к нему ходит время от времени.
   -- За отварами для детей?
   -- В том числе. Всякие там целебно--укрепляющие настойки, оздоровляющие декокты и прочее непотребство. Бабам такое любо--дорого -- и сами обмажутся с ног до головы и детей обпоят. Слыхал, наверняка.
   -- Судя по виду мальчика лучший эликсир для него -- тарелка горячего супу.
   -- Тарелка супу денег стоит, дамериец. А настойки Фина получает почти задаром, так что...
   -- Понятно. Объяснишь дорогу к травнику?
   -- Я с тобой схожу. Тут всё равно скука смертная. Да и травник меня уже видел, знает, так что в обморок не упадёт.
   На завтрак была вчерашняя каша. За ночь она остыла и, казалось, потеряла не только всякий внешний вид, но и вкус. Рейнарт глотал её с трудом.
   -- Что, кусок едва в горло лезет, а, дамериец? -- Вальво невозмутимо справлялся со своей порцией. -- Приличной еды у нас тут почти нет. Я имею в виду весь наш гостиничный район, как его изволят называть приличные люди.
   При словах "приличные люди" бесмут скривился так, что стало ясно -- либо приличных людей он таковыми не считал, либо каша, всё-таки, давалась с трудом.
   Фины дома не было -- она ушла ранним утром. Никто из детей вниз не спускался. Дамериец быстро доел свою порцию и ждал, пока справится Вальво.
   -- Так что там, -- бесмут говорил с набитым клювом, стараясь не растерять кашу, -- в тех книгах, что ты ради них припёрся из Дамерии?
   -- Как ты умудряешься говорить клювом, да ещё набитым?
   -- Никак. Для любого кто хоть немного знаком с естественными науками это очевидно. Клюв не предназначен для человеческой речи. За меня говорит устройство.
   Вальво вытащил из под рубахи небольшой чёрный кругляшок, висящий на кожаном ремешеке.
   -- Видал? Маги смастерили. Стоит недорого, сейчас продают чуть ли не каждом углу. Кто--то озолотился на этой фиговине. Бесмутов то сейчас везде полно -- а без речи они ж, почитай, что животные. Собственно, из--за этого же и война началась. Нашлось много умников, которые решили, что раз бесмуты выглядят как скотина -- значит и относиться можно как к скотине: пахать землю, запрягать в телеги, садить на цепь. -- Вальво поскрёб ложкой по дну миски, сунул её в клюв и задумчиво слизал остатки каши. -- Но давай--ка мы вернёмся к моему вопросу, хитрый человече. Что там такого в тех книгах?
   -- Информация о важных для меня событиях.
   -- А попроще и попонятней?
   -- Битва под Тэннинге.
   -- Тьфу ты. Далось оно тебе? Уже почитай два года как прошло. Раньше--то только и слухов да домыслов было, каждый второй дамериец с горящими глазами бегал, а сейчас подуспокоились...Чего и тебе желаю. Ну наворотил там чего--то ваш военачальник, хотел от неведомых лесных чудищ защитить страну, да как--то боком всё вышло. Ну и хрен бы с ним,а? Живи своей жизнью, обустраивайся. У тебя ж у самого ни кола ни двора, только, небось, конь, да рожа паскудная, уж прости за прямоту.
   -- Это не твоё дело, бесмут.
   -- Ха. Ну, как хош. Знавал я парочку учёных мужей, которые жуть как охочи были до всяческих книг и рукописей -- колесили по всей стране, дабы найти очередной пыльный фолиант. Один из них, как помирал, родственничкам после себя только и оставил что кипу книг. Ещё и приписал, мол, очень ценные и редкие книги, трогать только при большой нужде. Родственники, собственно, по большой нужде и употребили. Я это, собственно, к чему, дамериец? Ты там особо этими книгами не увлекайся, до добра не доведёт.
   -- Ты уже доел?-- сухо спросил Рейнарт.
   -- А то! -- Вальво тяжело поднялся из--за стола, вытер руки о подол рубахи, потянулся. -- Сейчас только маленько подготовлюсь и идём.
   Бесмут подошёл к углу у входной двери, покопался там и достал короткую, окованную на конце железом, дубинку, с петлёй на ручке.
   -- Народное средство переговоров, -- прокомментировал бесмут, -- "зеленчавкой" кличут. Птичка есть такая, певчая. Небольшая, но голосок есть -- прямо один в один. Тут важно, так сказать, первым разговор начать, а там уж беседа сама завяжется.
   -- Особенно беседа завяжется, если стража найдёт, -- заметил дамериец, надевая плащ.
   -- Это может у вас в Дамерии стража бдительная, а наша собственный конец в штанах не сыщет. Пошли быстрее, а то ещё Фина вернётся, опять будет нудить, чтобы я никого не задирал.
   -- А ты задираешь?
   -- Прамать упаси, я кроток, что твоя монашка.
  
   Рейнарт куда чаще привык бывать вне городов и потому быстро запутался в хитросплетении переулков, по которым его вёл Вальво. Единственное что оставалось неизменным -- запах. Все переулки пахли одинаково, что в Фитриде, что в Зелёной Сотне. Когда Рейнарт слышал слово "безысходность" он всегда вспоминал городские переулки. Узкие, затхлые, тёмные, пахнущие гнилью, грязью, мраком. Всегда так, и в этом постоянстве тоже было что--то безысходное. Дамериец не любил отстранённых размышлений, но мысли приходили, не спрашивая разрешения. Впереди бесмут ловко пробирался среди каменных джунглей, уверенно выбирая путь.
   -- Ночью было бы проще и быстрее, -- негромко сказал Вальво, -- днём приходиться делать крюк -- есть места, где показываться не стоит.
   Несколько раз им приходилось останавливаться, пережидая пока пройдут патрули городской стражи. Один раз они наткнулись на низкого невзрачного мужчину, осторожно выглядывающего из--за угла. Увидев Вальво, мужчина на секунду опешил, потом открыл рот, собираясь то ли поздороваться, то ли позвать на помощь, но бесмут тут же, не раздумывая, угостил его своим народным средством для переговоров.
   -- Приличные люди по переулкам не ходят и по углам не прячутся, -- пояснил он, обшаривая карманы лежащего без сознания незнакомца. -- Ну, что я говорил? -- недовольно добавил он, вставая -- даже завалящего медяка не нашлось. Говорю ж -- приличные -- не ходят.
   Спустя полчаса блужданий бесмут остановился у непримечательной двери и коротко постучал. Дверь приоткрылась и в щель, подозрительно щурясь, высунулась бородатое лицо.
   -- А, это ты, бесмут. -- выражение лица стало менее подозрительным, но тут взгляд мужчины упал на дамерийца. -- Это что ещё за гусь?
   -- Всё нормально, Частик, он со мной.
   -- Ничего не нормально, Вальво,-- мужчина не спешил открывать дверь, -- Вон Сухому недавно лабораторию спалили. А тоже ведь человек только своих пускал.
   -- Так он алхимик был, балда. У него аппараты всякие дорогие стояли. А у тебя что красть да жечь? Веники из трав? -- бесмут нахмурился. -- Давай, пущай нас, не ломай комедию, и так уже три патруля стражи пережидали. Не ровен час ещё и сюда сунутся.
   Частик пробурчал что--то неразборчиво, но дверь открыл.
   -- Последний раз, Вальво. В следующий раз приходи только с Финой, а то шурону тебя самострелом и вся недолга.
   -- Потом тебя Фина шуранёт, травогон иметый, будешь мозаику из своей куськи собирать, -- лениво огрызнулся бесмут осматривая жилище травника.
   -- Ты меня понял, Вальво, я предупредил, -- набычился травник.
   -- Ладно, понял, понял. Давай дело закончим побыстрей, нам ещё назад топать.
   -- Что надо? Опять сон-травы и пучок курчавки?
   -- Нет, -- раздражённо ответит бесмут, косясь на дамерийца, -- вечно ты лезешь впереди телеги. Что нужно, Рейнарт?
   -- Несколько веточек имшины, пучок бурчатки, пучок гнилоцвета. Ещё вытяжку из цитария, если есть.
   Травник посмотрел на дамерийца с некоторым интересом.
   -- У меня всё есть, но цитарий денег стоит. За мной перед Финой должок, конечно, но обеспечивать всех её знакомых я не подвязывался.
   -- Я всё оплачу. -- спокойно сказал Рейнарт и достал кошель.
   Травник молча исчез в комнате и почти тут же появился, неся несколько пучков трав, потом порылся на одной из многочисленных полок и достал небольшой флакон из тёмно--бурого стекла.
   -- Две монеты.
   Вальво, услышав такую цену, надулся от возмущения, перья на голове встали дыбом, он хотел было что--то сказать, но сдержался, встретив холодный взгляд дамерийца.
   Когда Рейнарт, не торгуясь, расплатился, лицо Частика несколько разгладилось, он даже выдавил из себя некое подобие улыбки.
   -- Магическую лозу делаете, господин?
   -- Да.
   -- Так у меня готовые есть. Из фитулы и можевеля, они и недорогие и чары шукают не хуже других. Даже, ежели кого, скажем, приворотным зельем напоили -- вмиг распознают. Отдам недорого.
   -- Предпочитаю свои.
   -- Ну, как знаете, господин. Всё равно ведь потом вернётесь.
   -- Это я вернусь, жаба ты сношаемая, -- не сдержался Вальво. -- Познакомлю башку твою жадную с одной птичкой певчей.
   -- Тебе только с птичками теперь и знакомиться, -- не остался в долгу травник, -- с рожей твоей бесмутской, совух обосратый. Чтобы без Фины я тебя, паскудника, здесь больше не видел!
   Для убедительности травник сорвал со стены пучок трав и швырнул в бесмута. Тот ловко прикрылся дверью, проворно схватил упавший пучок и нырнул за порог.
   -- Как же мало осталось приличных людей, -- сказал Вальво спустя некоторое время, невозмутимо рассматривая украденный пучок трав. -- Всюду процветает хамство, жадность, расизм. Даже травники, эти люди, благородной, казалось бы, профессии, и то позволяют себе...Совух! Ладно, Фина -- она неграмотная, хоть и с добрым сердцем. Но Частик--то! Он же в птицах разбирается. Видишь эти перьевые ушки? И вот тут ещё на клюве метка такая, видишь? Это верный признак того что я -- филин. Филин, а не сова! Так что теперь? Будешь вязать эту свою лозу, да?
   -- Именно. И желательно чтобы ты поумерил свой словесный пыл, до того, как я начну этим заниматься.
   -- Без проблем. -- махнул рукой Вальво обнюхивая пучок трав. -- А на счёт травника я, видать, ошибался. Есть ещё надежда для человека. Он в меня бросил вполне приличным веником. Отличный аромат. Придём, Фине подарю.
  
   Хозяйка дома подарок приняла с подозрительностью, и даже после того как Вальво заявил что букет буквально упал ему в руки, не перестала коситься на бесмута. Обед в этот раз оказался вполне приличным и Рейнарт вместе с привычным удовлетворением от наполненного желудка ощутил даже некоторое удовольствие. Бесмут же и вовсе расточал похвалы до тех пор, пока Фина не выгнала его подаренным веником из--за стола.
   Вальво слово сдержал и не проронил ни звука, пока Рейнарт плёл лозу. Взгляд тёмно--оранжевых глаз существа лениво курсировал между дамерийцем и струйкой дыма из трубки которую Вальво курил.
   Рейнарт давно не плёл лозу и первые полчаса работа не клеилась, пальцы казались чужими и негнущимися, но потом работа пошла быстро. Он вспомнил как когда--то его учили делать этот простой магический талисман и тогда его руки были такими же неумелыми, а за итоговый результат он получил палкой по спине. Но потом пришёл опыт, спина болела реже, а пальцы гнулись лучше. Практика делала своё. Но насколько же эффективней, подумал он, практика и палка, чем только практика.
   -- Готово.
   -- Ого, -- бесмут сел на тюфяке. -- Быстро ты. Я думал всякие магические штуки больше времени занимают.
   -- Занимают. Это один из самых простых магических талисмнов. При должной практике можно в полчаса уложиться.
   -- Это тебя в армии вашего Кенира Лиственника такое научили делать?
   -- Я не говорил, что служил в армии.
   -- Так, сейчас каждый второй дамериец показывающийся за пределами своей страны -- солдат. Так что не шибко сложно было угадать.
   -- Не в армии. В Фитриде. Небольшой городок на границе Серого леса, я там вырос.
   -- Серый лес? Это тот, который на половину Дамерии разросся?
   -- Я бы сказал на три четверти. А когда--то занимал всю Дамерию. Четвертину люди отвоевали веков за пять--шесть.
   -- Да, слыхал. Ну лес и лес, а талисманы магические зачем? Что ты на меня смотришь как на кучу навоза? У нас тут, в Горонде--то, лесов, ежели на половину земли наберётся -- и то хорошо. Да и леса те не в пример вашим, реденькие и скудненькие. Сравнительно, само собой. А всё остальное -- города и городишки, села, хутора, крепости отдельные и прочие места обитания, которым и названия давать стыдно -- так, коровья лепёшка, а не место обитания. Я, вон, в городе родился и жизнь всю, в основном, в городах и провёл. Так что давай без этого своего поглядывания сверху. Обьясни толком.
   -- Несложные талисманы вроде лозы необходимы любому кто живёт возле леса. -- ответил Рейнарт проверяя узелки и сплетения на своей работе. -- Вопрос выживания. Найти источник воды, отсыкать верный путь, предупредить об опасности, отогнать зверя. Серый лес полон опасных существ которые не желают мириться с присутствием человека. Там свои законы которые начинают действовать едва ты выходишь за частокол. Талисманы вроде этого, умение их изготавливать и использовать -- суровая необходимость. Именно среди жителей лесных селений чаще всего рождаются дети с дополнительной чувствительностью. Один алхимик говорил мне, что это так род человеческий приспосабливается, эволюционирует и именно в местах вроде Фитрида этот процесс выходит на свой пик. Слабых забирает лес, сильные остаются жить и рожают крепких детей которые уже изначально лучше готовы к жизни рядом с лесом.
   -- Ну правильно говорил, приятно послушать. Небось, преподаёт в какой--то академии?
   -- Преподавал. Он любил посещать лесные окраины, наблюдать быт людей которые там живут, хотел отслеживать процесс эволюции в непосредственной, так сказать, близости. Его утащил сужник, когда он отошёл за угол по малой нужде.
   -- Ну что ж, -- Вальво затянулся, хмыкнул, -- можно сказать, что процесс эволюции отследил. И прямо--таки в непосредственной близости. И что теперь нам с этим твоим талисманом делать?
   -- Ждать ночи.
   ***
   Лоза, как и положено, неярко светилась, указывая на наличие слабого магического следа. Что само по себе было странно, потому что Рейнарт даже не вышел из дома.
   -- Ты уверен, что Фина не занимается мелкой магией?
   -- Уверен, -- кивнул бесмут, -- я бы почувствовал. Повторяю, это ощущение появилось недели полторы назад. Как раз когда заболела Тимен.
   -- Кто?
   -- Тимен, дочка Фины. У неё двое детей, старшая -- Тимен и младший -- Нимус. Я разве не говорил?
   -- Нет. Что с ней?
   -- Обычная лихорадка. Гуляли на окраине леса, с братом. Заснули на холодной земле, вот и вся история. Обычное дело для детей. Правда, обычно они уже дня за три--четыре на ноги встают, а тут Тимен, почитай, уже вторую неделю валяется. Но по признакам -- обычная простуда, ничего такого.
   Рейнарт отвернулся, повёл лозой вокруг себя, пытаясь определить в каком направлении талисман светится ярче. По всему выходило что ни в каком. Лоза неярко помигивала жёлтым светом, словно уголёк в костре, но ничего более. Дамериец подошёл к входной двери, но выходить не стал -- лоза практически перестала светиться.
   -- Это где--то в доме.
   -- Говорю же, я бы почувствовал, дамериец.
   -- И тем не менее.
   Только возле лестницы на второй этаж лоза засветилась чуть ярче.
   На втором этаже талисман указал на в конце коридора, следующую после их комнаты.
   -- Чья это комната, Вальво?
   -- Детская. -- тихо ответил бесмут.
   Рейнарт медленно открыл дверь.
   В комнате на двух старых кроватях спали дети. Мальчик, Нимус, ворочался, свесив левую ногу с кровати. Девочка лежала неподвижно, вытянув руки вдоль тела.
   Когда они приблизились к Тимен, лоза ярко засветилась, осветив её лицо. Неподвижным стеклянным взглядом девочка уставилась в потолок. Из уголка рта текла тоненькая ниточка слюны. Её тело время от времени слегка вздрагивало, словно кто--то легко тряс девочку за плечи. Вальво тихо выругался.
   -- Что с ней, дамериец?
   -- Похоже на транс.
   -- И?
   -- Ничего. Не трогай её, из этого состояния она должна выйти сама, вмешательство может навредить. Уходим спать. Завтра утром решим, что делать.
   -- А она?
   -- Транс со временем перейдёт в сон. Уходим.
   Когда они вернулись в свою комнату, Рейнарт неожиданно спросил:
   -- Какие травы Фина даёт детям?
   -- Я же говорил, дамериец. -- недовольным шёпотом ответил бесмут, -- всякие припарочки и настойки против простуды.
   -- Травник упоминал сон--траву и курчавку. Из них ничего подобного не делают.
   -- Откуда ты такой умный? -- Раздражённо пробурчал Вальво. -- Почём тебе знать, что и из чего делают? Или вы там у себя в лесу все поголовно ещё и травники?
   -- Со временем это разрушит их организм.
   -- Она знает, я ей говорил не раз.
   Теперь надолго замолчал дамериец.
   -- Это имеет какое--то значение? -- спросил Вальво. -- Могло это вызвать транс?
   -- Нет. Это могло сделать её более уязвимой, но не являлось первопричиной.
   -- Тогда ничего не говори Фине, дамериец. Будь человеком.
   Бесмут на какое--то время замолчал, замялся, потом спросил:
   -- Поможешь, дамериец? Повидал я солдат -- при слове "магия", они разве что могут выматериться да сплюнуть, не то, что лозу магическую сплести. Так что ты точно не простой солдат, не отрицай. У меня денег немного... Но найду, достану если надо. Ты только помоги. Тимен совсем молодая ещё. Двенадать лет от роду. Малёк совсем...
   -- Нам нужен маг, Вальво. Я не смогу сказать, что с девочкой -- недостаточно знаний.
   -- Здесь на окраинах таких нет, но я могу разузнать у пары знакомых, возможно в благородной части города есть кто--то. Про травы...Это тебя в твоём Фитриде научили?
   -- Нет, эти две травы известны любому солдату. Из них варят то, что солдаты называют "Белым веслом". Из--за цвета и эффекта. Дурманяший наркотик, который дают тяжело раненным, чтобы они перестали чувствовать боль и могли хоть немного поспать. В средних и малых дозах вызывает сонливость и нечувствительность к боли. В больших количествах -- милосердную смерть в забвении.
   Бесмут долго молчал, потом тихо ответил:
   -- У неё нет другого выхода. Нечем кормить детей -- почти все деньги уходят на налог за дом. Она предпочитает видеть их спящими и счастливыми, нежели бодрствующими, голодными и несчастными.
   ***
  
   -- Я, честно говоря, не совсем понимаю цель вашего визита, господа. -- невысокий, средних лет, мужчина, устроившись в резном кресле с удивлением смотрел на стоящую перед ним пару. Бесмут и какой--то, мягко говоря, непритязательного вида, мужчина. -- Мэтр Корнелиус передал мне, что тут имеет место любопытный научный случай, но глядя на вас у меня закрыдываются сомнения.
   -- Пусть у вас они не закрадываются, дражайший магистр Литиус, -- нагло начал бесмут, -- уверяю вас, это исключительный случай в практике любого уважающего себя мага и учёного.
   -- Меня зовут Люциус, -- сухо заметил мужчина, грозно насупив изящные брови, одна из которых, как заметил Вальво, была заметно больше другой, -- и я больше не практикую магию. Если вы по этому вопросу, то, к сожалению, ничем помочь не могу. Магом сейчас быть не слишком престижно, я бы даже сказал небезопасно, так что поймите меня верно...
   -- Это вопрос не только и не столько исследовательского характера, уважаемый магистр Люциус, -- прдолжал Вальво, -- Это вопрос, я бы сказал, морали, милосердия, вопрос чести в некотором смысле. Несчастный ребёнок, девочка двенадцати лет, заболела таинственной болезнью...
   -- Ну уж нет, -- магистр гневно сверкнул глазами, -- Вы что, держите меня за какого--то коновала? Все дети болеют постоянно и исключительно самым скучным образом -- не помыли руки, съели несвежий фрукт, переохладились... Нет, я решительно не понимаю чем тут заинтересовался Корнелиус! -- брови магистра поползли вверх, -- Прошу меня простить, но...
   -- У неё магический транс. -- Произнёс дамериец.
   Брови замерли.
   -- Что вы сказали?
   -- У неё магический транс, -- повторил Рейнарт. -- Приступы длятся уже вторую неделю и каждый раз становятся продолжительнее. Прогрессия небольшая, но стабильная.
   -- Как вы узнали, что он магический, уважаемый?
   -- Лоза.
   -- Из фитулы и можевеля? Они только на корм козам годятся.
   -- Имшина, пучок бурчатки и гнилоцвет.
   -- Хм. -- магистр задумался. -- А изолирующий элемент?
   -- Вытяжка цитария.
   -- Да, -- нехотя признал учёный муж, -- это надёжная комбинация.
   Магистр Люциус глубоко задумался, левой рукой машинально теребя бровь. Когда в руке накопился уже заметный жмут тёмных волосков, он поднял глаза на дамерийца.
   -- И всё равно я не могу помочь. Детальное исследование почти наверняка потребует некоторых..гхм...инструментов магического характера. Стоит хоть кому--то обронить хоть слово об этом -- меня мигом попросят покинуть город.
   -- Это в гостиничном районе, уважаемый магистр. -- сказал бесмут. -- Там никому ни до чего нет дела. Ваша репутация останется в порядке. А если ваше...исследование, пройдёт удачно, то, думаю, известность в научных кругах вам обеспечена.
   -- Мне не нужна дешёвая слава, -- задумчиво пробормотал магистр, -- но помочь человеку...гхм..и науке -- это благородная цель. Показывайте дорогу.
  
   Тимен ошалело рассматривала множество блестящих предметов, которыми её со всех сторон обложил магистр Люциус. Девочка выглядела активной, имела здоровый вид и быстро отвечала на десятки вопросов которыми её засыпал учёный. Где--то позади в коридоре Вальво обьяснял Фине что всё это значит. Магистр Люциус, выказывающий некоторую робость, пока его проводили к дому, демонстрировал теперь полное пренебрежение к любым опасностям и с пылом истинного мужа науки осматривал девочку со всех сторон, то меряя температуру, то заглядывая ей в рот, то прося сосчитать до двадцати.
   -- В целом, очень крепкий ребёнок, -- обратился магистр к Рейнарту. -- Действительно никаких признаков обычных болезней. Некоторая слабость и бледность в следствии недоедания и остатки какого--то пойла в крови, но в целом, повторюсь, здоровый ребёнок. И тем не менее магическое влияние несомненно. Есть явственные признаки недавнего транса магической природы.
   -- Девочка, ты различаешь когда спишь, а когда находишься в трансе? -- Спросил магистр.
   -- Нет, господин. -- Тимен потёрла глаза. -- Иногда после сна болит голова, но и только. В целом я чувствую себя здоровой, ничего не болит. Только...-- девочка виновато опустила глаза.
   --Ммм...Что?
   -- Кушать хочется.
   Учёный несколько смутился, машинально пошарил по карманам, но ничего не нашёл.
   -- Что--нибудь с этим придумаем. Ты точно не заходила ни в какие магические лавки? Лаборатории? Не трогала незнакомых предметов?
   -- Нет, господин.
   -- Может, гуляла в каких--то запрещённых местах?
   -- Нет, господин. Мне некогда, я маме помогаю.
   -- Это правда, -- в комнату вошла Фина. -- Она гуляет раз--два в месяц. Последний раз я её отпускала как раз недели две назад.
   -- Куда?
   -- Не слишком далеко, колеса три--четыре, под Косой яр. Спокойное место, никого там не бывает, уж тем более нету там никаких лабарваторий и магических штук.
   -- Там сеча была промеж двух лордов, -- сказал Вальво.
   -- Это было полгода назад, совец, ни до, ни после там такого не встречалось, -- резко оборвала Фина. -- Или ты думаешь, что я не в своём уме? Там уже и кости не белеют -- всё звери порастягивали. Да и было это глубоко в яру, а Тимен приучена только на поле рядом играть. Да, девочка? -- мать сурово посмотрела на дочь, но та не отвела взгляда. -- Ты ж не спускалась в яр?
   -- Нет, мама, -- ответила дочь, но, помедлив, добавила, -- но я видела людей. Там были люди.
   -- Почему ты мне раньше не сказала? -- поцедила Фина.
   -- Я забыла. Но там ничего такого не было, мамочка, они нас даже не видели. Мы с Нимусом сидели в высокой траве, те люди нас не видели. Они выглядели так, словно им дела нет ни до чего. Просто бродили туда--сюда, иногда что--то выкрикивая. Мы сначала наблюдали, а потом стало скучно. Мы немножечко поспали и пошли домой.
   -- Может, геметы? -- спросил дамериец.
   -- Нет, господин. Геметы -- те по--другому себя ведут, двигаются, идут куда--то постоянно. Редко крутятся на месте. И никогда не кричат. И на них одежда почти всегда оборванная, а на этих -- целёхенькая была, хоть и не новая. Они, казалось, что--то искали и не могли найти.
   Во время рассказа девочки магистр внимательно слушал и несколько побледнел. После того как мать напоила детей горячим молоком и уложила в кровать он отозвал Рейнарта и Вальво в сторону.
   -- У меня появились некоторые догадки, уважаемые. Но чтобы их проверить, нам нужно осмотреть место, о котором говорит ребёнок. В любом случае, то, что я услышал, очень тревожит. Слышали ли вы когда--нибудь о теории магистра Корифея? Теории триединства человеческой натуры? -- Люциус окинул взглядом молчащих Вальво и Рейнарта, потом поправил очки, -- Понятно. Я расскажу по пути.
  
   ***
   Трава действительно оказалась высокой даже по меркам взрослого человека. Казалось, природа, наградив землю редкими и малочисленными участками леса, сполна отыгралась на всём остальном -- трава без преувеличения была в человеческий рост, кустарник больше походил на молодые деревья, а придорожные цветы вполне можно было использовать как орудие убийства.
   -- ..Магистр Корифей в своей теории триединства попытался обьединить общие знания накопленные в стенах академии Тильбака и не только, -- вещал магистр Люциус сидя на лошади, позади Рейнарта, -- дабы раз и навсегда пресечь многочисленные споры учёных мужей и привести все разрозненные сведения и теории, коих за годы научных дискуссий, надо сказать, накопилось немало, к единому знаменателю. Удалось ему это или нет -- сказать сложно. Весьма ожесточённые споры...гхм, научные дискуссии, на эту тему идут до сих пор. Так что, как говорится, время покажет.
   Учёный вдохновенно проговорил всю дорогу, не обращая внимания на то, что ни Рейнарт, ни Вальво, едущий чуть впереди на муле, ни разу ему не поддакнули и не задали ни единого вопроса. Дамериец, несколько знакомый с манерой разговора учёных мужей хотел было посадить магистра к бесмуту, на мула, но Люциус наотрез отказался, заявив, что мул -- животное неблагородное и магистрам на нём ездить совершенно неприлично.
   -- Скоро подъедем, -- ободряюще крикнул бесмут, подмигивая Рейнарту. -- Я прямо почти учёным себя почувствовал, господин магистр. Спасибо вам за познавательный рассказ.
   -- Рассказы это вон в театрах ищите, -- брезгливо ответил Люциус, -- у нас тут вам не художественная литература, у нас наука, уважаемый. Но благодарю, -- добавил он несколько потеплевшим тоном. -- Давно не приходилось ни с кем беседовать на столь любопытную тему.
   -- Тем не менее, уважаемый магистр, -- вмешался в разговор дамериец, -- Мы уже почти доехали до места, но всё ещё так и не услышали, собственно, самой теории. А она, я так понял, важна для нас.
   -- Хм, да, вы правы, господин Рейнарт. Теория, в сущности, достаточно проста, я бы даже сказал неказиста, с точки зрения науки. И последствия выдвижения этой теории куда более интересны, чем, собственно, она сама...
   -- Не сочтите за грубость, мэтр, -- прервал дамериец, -- но нельзя ли услышать самую сокращённую версию теории? Времени у нас не так много, а хотелось бы обладать необходимой информацией до того, как попадём на место.
   -- Хм. Да, это имеет смысл. -- кивнул учёный. -- Всё достаточно просто. Но...-- магистр замялся, глянул на бесмута, который в этот момент свесился с мула, сорвал охапку придорожной травы и принялся жевать с самым глупым видом,-- Но, пожалуй, теория будет громоздкой для вас даже в сокращённом виде. Поэтому я заменю её краткой выдержкой из легенды о создании мира, если вы не возражаете.
   Вальво что--то неразборчиво промычал с набитым травой клювом, но магическое устройство мысль донесло:
  -- Не возражаем.
   -- Хорошо. Собственно, в легенде говорится, что мир наш создал некто Пилигрим -- бог, высшая созидающая сила, называйте, как хотите...Легенда утверждает, что выглядел он как невысокий мужчина, с мешком на поясе... Впрочем, внешний вид нас не интересует. И вот в этом самом мешке хранился волшебный порошок, оживляющий миры... -- Магистр остановился, поморщился. -- Как люди вообще в такое могут верить?!А? Ну бред же!
   -- Люди верят и в более фантастические вещи, уважаемый магистр, -- заметил бесмут. -- В отмену податей, например. Так что вы сильно не кручинтесь. Легенду эту я сам слышал не раз, у нас в городе её жрецы пересказывали на разный манер раз по пять на дню. Так что, ежели вам тяжко пересказывать столь ненаучный текст, я б мог продолжить, а вы поправите, еcли чего.
   -- Благодарю за понимание.
   -- Ну дак вот, волшебный порошок...Пилигрим, судя по всему, был не шибко аккуратным божеством и потому, проходя как--то мимо нашего мира, случайно сыпанул порошочка--то и мир, значит, начал оживать, цвести и пахнуть что твой кислый огурец. Ну, боженька, видать, не растерялся, ну сыпанул и сыпанул, с кем не бывает--то? Сел и стал глядеть чего будет. Деревья всякие и прочие кусты росли исправно, а вот зверей никаких не было. Вот он и решил их наплодить. Слепит, значит, тушку, а потом туда р--раз и дух запихивает, душу, значит. Как начинку в пирожок. Наделал пирожков--то, они себе бегают, плодятся, жруть один другого и вроде ж всё хорошо, ан нет. Существа начали со временем сходить с ума и умирать. Оказалось что наш мир не самый, что называется, гостеприимный и постепенно эту самую начинку--душу ослабляет и высасывает. Думал Пилигрим, думал, а потом взял, оторвал кусок от своего мешка волшебного и разделил на нитки. А потом этими самыми нитками начал связывать пирожок с начинкой, а душу с телом. Много зверья нового и невиданного появилось, любил боженька это дело. Хотя, судя по тем страховидлам что людей по лесам сейчас жрут, перестарался творец, увлёкся. Зато среди тех страховидл и люди таким образом появились, так что нет худа без добра.
   -- А что потом?-- спросил Рейнарт.
   -- А ничего, -- пожал плечами бесмут. -- Говорят, посидел бог ещё какое--то время посидел, поглядел, а потом взял, да и пошёл себе дальше. Потому и Пилигрим. Мол, наш--то мир случайно ожил и творцу до нас особого дела--то и нет. Порошочка сыпанул, удобрил, грядки прополол и пошёл себе восвояси. Всё верно изложил, господин магистр?
   -- Ну, в общем--то, да, хоть и несколько на свой манер.
   -- Как умеем, -- сказал бесмут, слезая с мула. -- Мы приехали.
   -- Я не зря упомянул о теории и создании мира, -- продолжил Люциус пробираясь по высокой траве за дамериейцем и бесмутом. -- В молодости, колеся по стране в поисках материала для научной работы, я наткнулся на небольшое селение которое охватила странная болезнь -- за несколько недель практически всё население впало в глубокую депрессию. Люди едва заставляли себя подниматься с кровати, чтобы поесть или справить нужду. Спустя некоторое время люди приходили в сильное возбуждение которое затем сменялось кататоническим ступором и смертью. Причём депрессия и возбуждение передавались по принципам схожим, скорее с биологическими, нежели с неврологическими заболеваниями. Истерия и возбуждение обычно передается, если люди находятся рядом друг с другом, или имеют хоть какой--то визуальный контакт. Здесь же всё происходило так, словно заболевание передавалось воздушно--капельным путём. Но самое важное -- то, что практически все эти люди впадали в некое подобие транса. Вроде того, что вы описывали у девушки. Нам не удалось выяснить ничего особо важного, кроме того, что рядом с селением недавно была битва и многие жители приходили на поле брани в поисках ценностей. Многие из них перед смертью теряли способность к членораздельной речи. Впоследствии оказывалось, что многие жители были физически и психологически здоровы, более того, некоторые из них перед смертью исцелялись от хронических заболеваний. Были и другие странности. В период болезни, организм некоторых жителей, казалось, самообновлялся. Я видел восьмидесятилетнего старика у которого начали резаться новые зубы, а старые становились белее жемчуга. Люди умирали здоровее, чем были. Выздоравливали, излечивались от старых болезней. И умирали. И тогда мы подумали, что видим и знаем не всё. У людей забирали что--то, чего мы не могли видеть, что--то, что было не менее ценным, чем тело или дух. Собственно, основываясь на этом случае и некоторых результатах исследований, со временем и удалось открыть те самые нити из волшебного мешка, связывающие тело и дух, которые сейчас принято называть Фадэйном.
  
   -- Так что с теми людьми в итоге--то случилось? -- невысокого бесмута почти невозможно было разглядеть среди травы.
   -- Что--то ослабило их фадэйн, растворило его. А потом начинка начала вытекать из пирожка, как бы выразился господин Вальво.
   -- Что--то? Никакой конкретики?
   -- Было похоже на магическую хворь.-- Магистр пожал плечами. -- Это крайне редкое и искусственно создаваемое явление. Последняя магическая эпидемия была в Тустене. В своё время очень громкое дело было. Многие сделали себе на нём имя и ещё больше народу -- потеряло. Если бы не Праматери, вряд ли бы город выжил.
   -- Но они же выздоравливали?.. Какой в этом вообще смысл?
   -- Некоторый, как оказывается, есть. Но это уже из другой области науки. Бежевые Маски, Виссерии, магия плоти. До того как они откололись от остального магического сообщества, они, в том числе, и изучали фадэйн и его взаимодействие с окружающим миром. О много я могу лишь догадываться -- это запретное знание, но кое--что есть... Виссерии узнали, что фадэйн можно искусственно извлекать из существ. И в зависимости от того, каким способом это делать -- результаты могут разниться. Геметы и люди в деревне -- и те и те утратили свою нить, фадэйн, но результат разный. У тех людей из деревни..Не знаю. Выглядело так, словно хворь выстраивала своеобразное равновесие -- отнимая фадэйн, компенсировал это физическим здоровьем.
   -- Но это им что--то не шибко помогло.
   -- Не шибко, -- подтвердил магистр.
   -- То есть одна девочка может заразить весь город, мэтр? -- бесмут нахмурился. -- Я верно понимаю?
   -- Я не могу вам дать ответ, сейчас, по крайней мере. У меня недостаточно информации. В том селении болезнь прогрессировала очень быстро -- за полмесяца она накрыла практически всю деревню. По вашим словам девочка в этом состоянии уже две недели и никто больше не заразился.
   Впереди показался овраг, увенчанный по краям густым кустарником и деревьями.
   -- Там что--то двигается. -- сказал Вальво. -- Несколько фигур. Ещё несколько вроде бы лежат на земле. Если это те, о которых говорила Тимен, то, похоже, ваши предположения оправдываются. Надо подойти ближе.
   -- Я подойду, -- сказал дамериец, -- держитесь на расстоянии.
   -- Не строй из себя героя, человече, мне тоже охота кому--нить по мордасам сьездить,-- сказал Вальво, доставая дубинку.
   -- Останься с магистром, Вальво. К подобным встречам, поверь, я подготовлен лучше твоего. Приблизитесь только когда я скажу.
   -- Ну--ну, -- проворчал бесмут, -- как прихватят тебя там за жопу, так живо заголосишь.
   Зрение не обмануло бесмута. Трое мужчин, одетых в кольчугу, с гербами на груди в виде двух белых полос прохаживались недалеко от яра. Ещё несколько в той же форме лежали нычком на земле. Рейнарт шёл в полный рост, не таясь, давая себя рассмотреть, но никто из мужчин не обратил на него внимания пока он не подошёл совсем близко. Один из них повернулся к дамерийцу, какое--то мгновение смотрел на него, словно не понимая, как он тут оказался. Потом, что--то нечленораздельно прокричав, направился к Рейнарту. Остальные двое, тоже развернулись и направились к дамерийцу быстрым шагом, что--то мыча. У каждого из них на поясе висел меч в ножнах, но ни один не прибегнул к оружию. Рейнарт быстро отошёл, оглядывая деревья позади нападавших -- не покажутся ли другие? Нет, только эти трое. Из тех, кто лежал ничком никто даже не пошевелился. Он уже видел такие взгляды и такое поведение у людей -- они явно были под действием магии либо наркотиков. Один из нападавших вдруг резко прыгнул вперёд, стараясь ухватить дамерийца. Тот уклонился, и мужчина тяжело повалился на землю всем телом, даже не пытаясь как--то сгруппироваться. Другой нападавший тоже попытался схватить Рейнарта, дамериец со всей силы ударил рукоятью ножа в висок -- удар достиг цели. Мужчина повалился на землю, но тут же снова рванулся вперёд и ухватил дамерийца за ноги. Такой удар в висок способен был сильно оглушить, а то и убить человека, но нападавший ухватил Рейнарта железной хваткой. Дамериец собирался ударить кинжалом в лицо, но тут же почувствовал леденящее оцепенение во всём теле. Ощущение появилось моментально, словно кто--то дёрнул рубильник, и завладело всем телом. Рейнарт повалился на землю, а сверху навалилось трое нападавших.
   -- Не подходить! -- заорал дамериец, а в следующее мгновение его язык прилип к нёбу.
   Когда--то давно его уже парализовали. Это был один из беглых магов которых они преследовали почти три месяца в предгорьях Ирдина. Рейнарт, разозлённый и уставший от столь длительной погони, неожиданно напал на совсем свежий след. Ведомый азартом и злостью вырвался вперёд. Маг, увидев приближение погони, успел сосредоточиться и парализовать дамерийца. Более того, попытался взять под контроль. Рейнарт слышал шёпот и приказы раздающиеся в голове, но маг был обессилен длительной погоней, постоянным стрессом и недоеданием. Всё на что ему хватало сил -- удерживать разведчика на месте. Стоило магу ослабить тиски и Рейнарт тут же схватил бы его. Так их и нашли спустя несколько часов, стоящих лицом к лицу. Дамерийца, болезненно вытянувшегося в магических тисках, прожигающего взглядом беглеца. И мага, с белым от напряжения лицом и посиневшими губами, обновляющего парализующую руну подрагивающими руками.
   Рейнарт, вглядываясь в бессмысленные лица схвативших его мужчин, ожидал, когда в голове прозвучат приказы. Но вместо приказов появилось новое ощущение -- словно его кто--то пристально рассматривает. Ощущение то нарастало, то шло на спад. Спустя какое--то время оно ушло окончательно, а вместе с ним и оцепенение. Рейнарт резко поднялся, спихнув с себя безучастных ко всему солдат. По Фитриду ходили байки о том что где--то в глубине Серого леса есть существа охотящиеся не только за плотью, но сам он никогда ни с чем подобным не сталкивался. Тем не менее ощущение было такое словно его только что обнюхивал какой--то зверь. Рейнарт пристально всматривался в линию деревьев, надеясь увидеть хоть что--нибудь, но в подлеске, окаймлявшем Косой Яр ничего не двигалось. Дамериец устало тряхнул головой, потом ухватил за ногу ближайшего мужчину, бессмысленно вперившего взгляд в небо и потащил к Вальво и магистру.
   -- Ну?! И что это там такое было, человече? -- встретил его бесмут. -- Что вы там, словно щенки, валялись, обнявшись в травке? Я уж было подумал, не содомит ли ты часом.
   Рейнарт бросил на землю что--то бормочущего себе под нос мужчину и молча глянув на Вальво, согнул руку в локте.
   -- Что это такое, господин Рейнарт? -- спросил магистр Люциус, брезгливо смотря на мужчину у своих ног, пускающего слюни.
   -- Ваш шанс подтвердить теорию экспериментом, магистр.
   ***
   -- Поразительно! Нет, это решительно и поразительно! -- бормотал Люциус, нависая над подопытным, словно коршун. -- Все анализы практически один в один с тем случаем, о котором я рассказывал. Рейнарт, вы должны были пустить меня осмотреть место происшествия.
   -- Там был сильный телепат. Я был готов и ожидал нападения, но он с лёгкостью взял меня в тиски. Единственная причина по которой я остался жив -- он не нашёл то, чего искал и потерял ко мне интерес.
   -- Что? -- магистр поправил очки. -- Вы уверены? Ощущения при такого рода контакте часто бывают обманчивыми.
   -- Я уверен. Я чётко ощущал, как существо пыталось что--то отыскать и так же чётко различил его потерю интереса, когда оно не нашло желаемого.
   -- Обычно маги лучше экранируют свои эмоции. Тем более, если он был сильным, как вы утверждаете...
   -- Не думаю, что это был человек.
   -- Рейнарт! -- магистр повернулся к дамерийцу всем телом. -- Я уважаю ваш опыт, как разведчика, выросшего на окраине Серого леса, но в данный момент вы уже погружаетесь в такую глубокую теорию, что она начинает граничить с шарлатанством. Да, я знаю о ваших, фитридских, старых преданиях, говорящих, что есть существа питающиеся, так сказать, энергетичски--духовным аспектом индивида, но предполагать что рядом с Зелёной Сотней завелось нечто подобное -- слишком смелое развлечение.
   -- Я не предполагаю, магистр. Я говорю, что это телепат и он не человек. Меня уже пытался брать под контроль маг и я могу отличить ощущения. Там не было никаких человеческих мыслей, ничего схожего. Только отголоски эмоций. Те люди возле яра, судя по всему, остатки одного из отрядов, остальные либо погибли, либо сбежали. Тяжелораненые очень уязвимы в ментальном плане, как и спящие. Существо или существа взяли их под контроль, и поддерживали жизнь, чтобы питаться, судя по всему, их разумом или фадэйном. Думаю, случившееся с Тимен было просто случайностью. Она заснула, существо почувствовало её открытый разум и воспользовалось им.
   -- Очень возможно. -- магистр нахмурился. -- Её брат мог спать не так крепко и потому не попал под влияние...
   -- Развели тут ахинею, -- заворчал Вальво, -- ну, а как тогда этот кабан--телепат лезет Тимен в голову, когда он там, в яру, а она здесь в городе, а? Такое расстояние не по зубам ни одному магу или что оно там такое -- это любой ребёнок знает.
   -- Верно, -- кинул магистр Люциус. -- Но если бы ваши знания были не столь поверхносны, дорогой Вальво, то вы бы знали, что достаточно сильный телепат при наличии времени и достаточно уязвимой...цели, может создать в разуме человека некий узелок, якорь, маяк, как хотите, к которому сможет возвращаться. А что может быть уязвимее разума спящего ребёнка?

Никто не ответил.
   -- Такие случаи уже бывали не раз. -- тихо продолжил Люцус. -- Именно таким способом был взят под контроль известный полководец Мивельд Тивальский, освободивший Кирд от гнёта Миттильской империи.
   -- И как его освободили? -- спросил бесмут. -- По легенде он провёл ещё несколько победных сражений и ушёл на покой непобеждённым.
   -- Никак не освободили. Все те сражения о которых писали в легендах, он провёл уже будучи под контролем. Всё они были экономически выгодны Миттильской империи. После них Мивельда подвергли длительным пыткам, сломали волю и бросили умирать обезумевшим дряхлым стариком.
   Повисла гнетущая тишина.
   -- Но не всё так плохо, -- неуверенно продолжил магистр, -- есть один способ. Шансов не очень много, но мы попробуем. Я могу попробовать отыскать узелок в разуме девочки. Если сумеем убрать его... Думаю, это должно помочь.
   -- Хорошо, мэтр, очень хорошо, -- сказал Вальво, напряжённо уставившийся в одну точку, -- а то мне на мгновение показалось, что у вас один только теории.
   -- Это тоже теория, -- тихо сказал Люциус, -- но такое уже осуществляли, правда, маги куда более именитые...
   -- Ничего--ничего, -- ответил бесмут, -- вот спасёте девочку, а заодно и полгорода -- враз станете именитым.
   -- Может быть... Но сначала нужно сказать барону. Мы обязаны. Это угроза городу. Я не могу проводить никаких магических акций без согласования...
   ***
   Венемир вновь трапезничал, исподлобья посматривая на гостей. Лицо барона явно выражало неудовольствие как неожиданным визитом так и вестями услышанными от этой странной троицы. Он раздражённо жевал мясо, скользя задумчивым взглядом по столу.
   -- Итак, правильно ли я понимаю, -- Венемир отставил опустевший кубок, обтёр губы. -- Какая-то магическая зараза, какой--то вшивый лесной кабан--телепат, могут полгорода превратить в пускающих слюни идиотов? Которые потом загнутся, здоровые и счастливые?
   -- Про кабана мы не говорили, -- уточнил магистр Люциус, -- мы просто предполагали что это может быть лесное существо или существа, вроде тех что водятся в Сером лесу. Очень похоже получается.
   -- У нас тут из лесных существ только кабаны и белки, магистр. Мне что, повырубить все окрестные леса и загнать всех кабанов?! Ммм? Или может прижечь вам пятки калёным железом, чтобы не делали из меня полудурка?
   -- Ваша светлость, -- сказал побледневший магистр, -- ручаюсь вам своей головой, это очень явная угроза. Я успел провести несколько исследований и все результаты указывают, что перед нам реальная опасность...
   -- Головой, говоришь? -- барон кивнул, -- это хорошо. Подобная ответственность очень похвальна в наше время. Слишком много развелось безголовых при головах, которые ни за что отвечать не хотят. Может вывести девочку из города? А вы там уже подумаете, что с ней делать.
   -- Не имеет смысла, ваша светлость. Девочка пробыла в таком состоянии достаточно долго, чтобы недуг передался дальше. Удивительно, что он не прогрессирует так, как в первом случае -- но это лишь вопрос времени. Вред уже причинён. Сегодня я ходил со специальным устройством по городской площади и результаты не слишком утешительны -- повсюду множество магических осадков. Скорее всего, многие жители ближайших кварталов уже поражены в лёгкой форме.
   -- И вы только сейчас мне об этом сообщаете?!-- заорал барон привстав из--за стола, -- Что это за лёгкая форма ещё?!
   -- Она обычно сопровождается небольшой головной болью, головокружением. Иногда могут слышаться голоса, какие--то посторонние звуки...-- пробормотал магистр.
   -- У меня у самого уже голова несколько дней болит, -- прорычал барон. -- Что, я тоже больной?
   -- Я могу проверить, ваша светлость, -- начал магистр, -- это займёт не очень много времени...
   -- Не надо, обойдусь. -- Венемир махнул рукой. -- Отвечайте кратко и по сути. Что делать?
   -- Есть способ. -- быстро затараторил маг, -- С помощью нескольких декоктов и тетрометра я постараюсь проникнуть в ...
   -- Достаточно, -- оборвал барон. -- Подробности оставьте себе. Способ есть, хорошо. А то я уж подумал, что придётся вас всех подвесить за шею. Если нужны будут деньги или что--то ещё -- немедленно дайте знать. Отправляйтесь к девушке и приступайте. В случае успеха я оставлю вашу голову на шее. Возможно, добавлю ещё что--то. Последнее -- никто, повторяю, никто не должен знать содержание этой беседы. Если в городе поднимется паника -- я сочту это нарушением моего приказа и буду вести себя соответственно.
   -- Дамериец, останься. -- Добавил Венемир, когда они уходили. -- Все остальные -- вышли вон!
   Барон выгнал даже советника и стражу. Когда они остались одни, лицо Венемира расслабилось, выражение раздражения и ярости покинуло его. Перед Рейнартом сидел бледный и уставший человек, с умными и печальными глазами. Он вяло махнул рукой в сторону перчаток дамерийца.
   -- Ткач? Я прав?
   -- Да.
   -- Видел я вашего брата и перчатки такие. Правда, что вы предлагаете свои услуги в обмен на часть души?
   -- Не души, а фадэйна. Не всегда за него, но чаще всего.
   -- И как?.. -- Барон сделал неопределённый жест. -- Бойко идёт?
   -- На жизнь хватает.
   Барон какое время молчал, потом спросил:
  -- Зачем люди это делают, ткач? Зачем идут к вам? Зная цену...
  -- Я бы хотел ответить тебе, барон, но я не знаю. Иногда я получаю свою долю за бесценок. Иногда -- за бесценное. Кто--то заключает сделку в горе и отчаянии, кто--то -- по холодному расчету. Я не сужу, моё ремесло -- предлагать.
  -- И как? Тебе самому по нраву такая работа?
   Дамериец улыбнулся. Устало и невесело.
   -- Я бы хотел сказать что у меня не было выбора, что я не просил об этом... Но он был. Так что я стал тем, кем стал. По своему выбору. А теперь предлагаю его другим.
   Венемир какое--то время молча рассматривал ткача, потом спросил:
  -- Что, если у мага не получится? Есть вероятность, что девочка вылечится?
   -- Нет. -- Рейнарт посмотрел на свои руки, пошевелил пальцами в перчатках. -- Не думаю, барон.
   Повисла гнетущая тишина.
   -- Ты знаешь, о чём я попрошу, ткач. -- тяжело произнёс Венемир. -- Знаешь, как это должно закончиться, если магистр не преуспеет. А взамен...Дам пообщаться с Птичниками. Узнаешь, всё, что хотел.
   Рейнарт не ответил.
   -- Есть такое выражение -- "дамерийское милосердие", Рейнарт. Слышал его среди солдат. Подозреваю о его значении, но всё же...
   -- Многие раны, полученные от лесных существ в Дамерии, смертельны и зачастую это плохая смерть. Долгая. Мучительная. Иногда не остаётся другого выхода кроме быстрой и милосердной смерти. Слишком часто не остаётся.
   -- Если будет плохо... -- сказал барон негромко, -- будь милосерден.
   ***
   Вальво мрачно курил, поигрывая своим магическим талисманом.
   -- Что это за сраный мир такой, где обычный ребёнок не может просто поспать на лугу? А, дамериец? У вас там в вашем лесу что, каждая ветка может ухватить за жопу и заразить каким--то магическим дерьмом?
   -- Нет.
   Бесмут встал, нервно заходил по комнате.
   -- А что если у этого магистра ничего не получится, а?
   -- Судя по всему четверть, а то и половина города сначала сойдёт с ума, а потом умрёт.
   -- Ты умеешь успокаивать, -- кисло заметил Вальво и раздражённо продолжил:
   -- Но мы ж с тобой в порядке, Рейнарт! И магистр в порядке! И даже Фина в порядке и Нимус, а они ж постоянно возле неё были. Почему остальные...-- бесмут зло махнул рукой. -- Тимен -- хороший ребёнок. И Фина -- хороший человек. Понимаешь? Я её знаю только полгода, но я знаю, что она правильный человек. Человек, который поступает верно, зная, что заплатит за это. Когда они подобрали меня по пути в Зелёную Сотню, они знали что заплатят за это и всё равно взяли меня с собой. Я часто отлучался по вечерам, блуждая от скуки по району. В один из таких к ним пришли. Какие--то местные. Избили всех -- и мать и детей. А потом забрали всю еду которую только нашли. Этим свиньям не понравилось что, детскать, Фина посмела в их город притащить мутанта. Ублюдки!, -- прорычал Вальво, -- трусливые ублюдки! А потом эта женщина, которая неделю не могла заснуть от побоев, сказала мне: -- Не вздумай мстить, совец. Я этого понять не могу.
   -- И что ты сделал?
   -- А что я мог сделать, дамериец? Не мстил. Ну, почти. Нашёл одного. Теперь он будет завидовать даже моей роже. -- бесмут опять нервно заходил по комнате. -- Понимаешь, Рейнарт -- это хорошие люди. Достойные люди. Им...Нельзя умирать. -- Вальво посмотрел прямо в глаза Рейнарту, потом отвернулся. -- У тебя иногда очень паскудная морда, дамериец. Как будто ты вещь в себе или, что вероятнее, что тебе на всё наплевать и всё это тебя не касается. В такие моменты мне хочется начистить твою невозмутимую рожу. Просто чтобы посмотреть бывает ли у неё другой вид.
   -- Это ничего не меняет, Вальво. -- сказал дамериец, помолчав. -- Время от времени люди просто гибнут. Плохие или хорошие, не имеет значения. Хорошие -- даже чаще, потому что лезут, куда не следует. У вальбар много бессмысленной смерти. Люди там умирают не за грехи или заслуги. Они умирают просто, потому что так случается. Потому что решили не вовремя наполнить флягу у ручья, или справить нужду, выбрали не ту тропинку...Десятки причин, Вальво, очень немногие из которых имеют хоть какой--то смысл.
   -- Так не должно быть, Рейнарт. Каждая смерть, смерть достойного человека, должна иметь смысл, что--то значить.
   Я видел, подумал дамериец, как сто тысяч достойных людей стали практически мёртвыми для всего мира.
   -- Должна значить. Но не значит. Иногда это просто...Неудачное совпадение.
   Бесмут постучал трубкой по своему клюву.
   -- Вот тебе неудачное совпадение, Рейнарт. Вот это и вон то -- конец трубки указал на небольшой полумагический светильник. Такие когда--то стояли в каждом доме -- удивительно недорогая и неприхотливая в использовании штука. Покупал, зажигал один раз и он мог гореть так по полгода, а дорогие экземпляры и по году. А потом шёл, покупал новую лампу и горя не знал. Любые формы, размеры, даже цвет пламени и набор пряных запахов на выбор. Иридан из Валея, маг, который их изобрёл, озолотился не раз и не два. Это в честь него некоторые называют нас детьми Иридана. -- Бесмут крепко затянулся, медленно выпустил дым. -- А потом, как это обычно бывает, что--то пошло не так. Лампы вдруг начали взрываться. Причём массово. Благо дело, это не бомбарда и не донжон с порохом, так что дело обошлось испугом и мелкими порезами. На первых порах. Взрываясь, светильники обдавали владельцев не только градом стеклянных осколков, но и ещё волшебной жидкостью, на которой работали. Через небольшой промежуток времени счастливые обладатели чудо-устройства начинали превращаться в то, что ты видишь сейчас перед собой. Учитывая что светильники эти стояли по всему Горонду почти у всех, от бедняка до барона... Представляешь, что творилось.
   Со временем паника улеглась, светильники быстренько изолировали, а вот с новоиспечёнными бесмутами было уже посложнее -- немало среди уродов было благородной крови. Но сложности возникли только на первых порах -- бесмут с виду скотина уродливая и безмозглая, а самое главное -- безмолвная. Так что многих счастливцев родственнички сдали с рук долой, лишь бы не видеть таких монстров рядом с собой каждый день. Большим спросом новый товар стал пользоваться и на невольничьем рынке. Бесмут стоил заметно дешевле обычного раба, а работал почти так же. Всегда можно было купить оптом и про запас. Такие дела. Ну а потом бесмутам повезло, если можно так выразиться. Сначала изобрели эти переговорные устройства, а потом оказалось, что некоторые люди из высших слоёв общества не утратили хватку, даже обзаведясь хвостами и клювами. Так небольшой шахтёрский городок Менфирд стал нашей страной, городом и столицей, всё в одном. Нескольким местным баронам, правда это не понравилось, они даже собрали какие--то войска и пошли войной на уродцев, но среди уродцев, оказалось, нашлись не только политики, но и воины. После того, как бароны ушли от ворот Менфирда несолоно хлебавши, оказалось что под городом, в шахтах, ещё и металл какой--то драгоценный есть. Так что торговля бойко пошла. Только теперь уже не бесмутами, а с бесмутами.
   Вальво поднялся, схватил стоящий рядом кубок и залпом осушил.
   -- Вот тебе, Рейнарт и неудачное совпадение. Что будет с Менфирдом после того как шахты себя исчерпают -- я не знаю, да и не хочу знать. Я туда не вернусь, уж больно тяжело на всё это смотреть.
   Дамериец перевёл взгляд на светильник.
   -- Из тех самых?
   -- Из тех. Фина их покупает постоянно. Отдают за бесценок.
   -- Она знает?
   -- Конечно знает, -- тихо ответил бесмут.-- Об этом весь Горонд знает.
   -- И всё равно?...
   -- Не только она. Все бедняки здесь. И во многих других городах. Светильник стоит в пять раз дешевле свечи. Любой из них предпочтёт сытно поесть.
   -- Ну а если взорвётся?
   -- А не всё ли равно, Рейнарт?..
   Долго молчали. Было слышано как наверху, сидя в комнате возле Тимен и Фины, сдержанно ругается магистр Люциус.
   -- Рейнарт, -- Вальво крепко затянулся, смотря куда--то в сторону, -- если у мага ничего не выйдет... Надо вывозить Тимен отсюда. Думаю, магистр здорово раздувает проблему, желая заработать себе имя...
   Ткач посмотрел на Вальво, но ничего не ответил.
   Сверху послышались тяжёлые шаги. Магистр Люциус медленно спустился, устало опираясь на поручень. Молча сел на жёсткий табурет, какое--то время неподвижно смотря в одну точку.
   -- Мне удалость найти узел в её разуме. -- магистр рассеянно потёр щёку, -- Это потребовало кучу усилий и большую порцию очень ценного декокта. Я сумел его развязать. -- выдохнул он и после долгого молчания добавил. -- Оказалось что там их ещё с десяток.
   -- Хорошо, -- встрепенулся бесмут, -- хорошо, значит нам просто нужно больше времени, мэтр. Это мы устроим, это запросто...
   -- Нет у нас времени. -- сказал Люциус тихо. -- Она почти постоянно в трансе. Ещё день--два и начнётся то, что было в селении.
   -- Два дня это очень много времени, мэтр, уверяю вас. -- Вальво, зашагал по комнате, размахивая руками, -- Барон, конечно, опечалится, если мы вдруг исчезнем на денёк другой, но ничего. Я знаю как незаметно выйти из города, можно...
   -- Вы не понимаете, -- напряжённо ответил магистр, -- ушли ценные компоненты, которые достать очень непросто, даже если наш уважаемый барон расстарается, нужно заново добывать декокт. Я, в конце концов, совершенно вымотан...
   -- Это не проблема, мэтр, я знаю одно очень неплохое пойло. -- прервал его Вальво, -- Оно, конечно, имеет отвратный запах, зато мёртвого из могилы подымет. Можно даже...
   -- Да как вы не понимаете! -- закричал магистр Люциус, -- Мы не успели, баранья ваша башка!
   Потом, отдышавшись, добавил совсем тихо:
   -- Нам нужно подумать о других вариантах.
   Бесмут долго стоял не шевелясь. Потом засуетился, сгрёб со стола кусок хлеба и пару яблок, положил их в небольшой мешок.
   -- Дамериец, помоги Тимен спуститься. Мы уезжаем.
   -- Нет.
   Бесмут обернулся к ткачу.
   -- Рейнарт, -- сказал он хрипло, -- Не трать моего времени.
   В руке Вальво появилась уже знакомая дубинка.
   -- Уйди с дороги.
   Ткач не шевелился, лишь слегка повернул голову, заглядывая в глаза бесмуту.
   -- Не нужно этого, Вальво, -- сказал он сухо.
   Бесмут вдруг вцепился в свой левый сапог, напрягся, стащил его с себя, запустил туда руку. Спустя мгновение он вытащил небольшой кожаный мешочек и протянул дамерийцу.
   -- Здесь мой запас на чёрный день. Не то чтобы очень много, но что есть. Возьми. Забирай и проваливай. Дай мне время. Дай время ей.
   Рейнарт не ответил, не пошевелился.
   -- Бери, дамериец, а не то тебе этот мешочек оглоблей в жопу запихаю.
   Они услышали скрип ступеней. По лестнице спускалась побледневшая, с осунувшимся лицом Фина, неся на руках дочь.
   -- Фина, -- обратился к ней бесмут, -- Мэтр почти закончил лечение, для окончания процедуры нужно перенести девочку в лабораторию, за город...Сейчас я её заберу...
   -- Не надо, Вальво. -- сказала женщина. -- Я всё слышала... Пусть... Пусть берёт её...
   Женщина не договорила, задрожала всем телом. Бесмут мягко забрал Тимен у неё из рук.
   -- Я скажу барону, -- магистр вежливо поклонился и вышел.
   ***
   Они вышли за городскую стену, сопровождаемые небольшим отрядом городской стражи.
   -- Я убеждал барона, что в этом нет необходимости, -- сказал вернувшийся Люциус извиняющимся тоном, -- что мы понимаем всю ответственность, возложенную на нас и не нужды в подобном эскорте, но его светлость был другого мнения. Там, возле ворот, народ собирается. Всем любопытно.
   -- Если увяжутся за нами, я их отлуплю, -- мрачно сказал бесмут, бережно неся на руках Тимен.
   -- В этом не будет нужды, его светлость распорядился никого близко не пускать.
   Магистр замешкался, потом сказал:
   -- Я должен буду своими глазами... Должен убедиться, что всё сделано как надо.
   -- Убедитесь, -- сухо ответил дамериец. -- Мы пришли. Вальво?
   Бесмут какое--то время всматривался в пустое лицо девочки, пытаясь отыскать в её обессмыслившемся взгляде искру понимания.
   -- Она уже ничего не осознаёт. -- Рейнарт бережно, но твёрдо взял девочку из рук Вальво и посмотрел вперёд, туда, куда собирался отнести Тимен. Там расстелился небольшой луг. Среди высокой, желтовато--зелёной травы, брело несколько геметов.
   -- Они постоянно идут через это поле, -- заметил магистр, -- на них даже и внимания уже не обращают. Постоянно, приходят со всех направлений и на север через это поле.
   -- Можно это назвать жизнью? -- спросил дамериец.
   -- Биологически -- да, они живы. Что касается разума -- тут наука пока не может дать однозначного ответа. Мы не знаем, что чувствуют или о чём думают геметы, мы пока даже не уверены что у них есть самосознание.
   Ткач повернулся к бесмуту, поймал его взгляд.
   -- Из ста тысяч солдат под Тэннинге, большая половина была из Дамерии,-- сказал Рейнарт -- У нас принято считать, что каждый гемет идёт на север, чтобы найти свою душу, замёрзшую где--то в вечных снегах. Тогда он сможет переродиться и вновь стать человеком. Вернуться в свой дом и обнять тех, чьи сердца сейчас разбиты.
   Вальво медленно положил девочке на грудь небольшой сосуд.
   -- Это...Дай ей... -- голос бесмута прервался, он откашлялся. --...Ну, чтобы легче...
   -- Уходи, Вальво. -- сказал Рейнарт, потом развернулся и зашагал прямо в густую траву, скрывшую его до плеч. Бесмут мог видеть бережно поддерживаемую рукой головку девочки, бессмысленно смотрящую в небо.
   Рейнарт мягко ступал по траве, ища взглядом бредущие фигуры. Увидев новую группу геметов он остановился в месте, куда они должны были забрести через некоторое время. Он бережно положил девушку на мягкую траву. Быстро снял с себя наплечную сумку, достал из неё свой старый плащ и верёвку, одел его на девушку, постаравшись как можно крепче закрепить одежду на теле обрывками верёвки. Потом, прикрыл ей глаза, очень осторожно начал обматывать серебристыми нитями лицо Тимен, до тех пор, пока оно полностью не скрылось из виду. Достал из сумки чёрную маску, выполненную в форме лица, одел. Положил руку в перчатке на голову Тимен. Она молча заворочалась, словно пытаясь вырваться из невидимых тисков. Потом тонко закричала, забила по воздуху маленькими, бледными руками. Рейнарт положил вторую перчатку ей на живот и продолжал держать. Тимен забилась всем телом, словно птица в клетке и ему пришлось сесть ей на ноги. Всё её тело содрогалось, сопротивлялось тому, что с ним делали. Это продолжалось долго. Очень долго.
   Наконец Тимен затихла. Ткач смотрел на её фадэйн собравшийся полупрозраными каплями на перчатках. Вот они, "божественные нити" связывающие дух и тело -- то, ради чего он теперь живёт. Рейнарт аккуратно нащупал цепочку на шее, потянул. Знакомый, отливающий серебром сосуд сам скользнул в руку. Дамериец медленно поднёс перчатку с фадэйном, взгляд случайно соскользнул на маленькое, скрюченное в агонии тело. Рука замерла, дрогнула, словно хотела сбросить с себя эти тяжёлые липкие капли.
   "Ты же не можешь, отказаться. - Дамериец горько усмехнулся под маской. - Не можешь."
   Рука медленно, но уверенно приблизилась к сосуду и фадэйн мягко соскользнул в него.
   Аккуратно убрав нити с лица девочки, и ещё раз проверив, чтобы одежда держалась крепко, Рейнарт медленно поднялся. Геметы уже приближались, пора было уходить. Рейнарт тяжело и неловко зашагал прочь, на ходу пряча нити.
   -- Почему она так кричала? -- напряжённо спросил бесмут. -- Ты что, не можешь...
   -- Мэтр, не пропустите, -- устало сказал ткач. -- Смотрите.
   Они смотрели, как группа из четырёх геметов подходит к месту, где Рейнарт оставил девушку. Смотрели, как четыре фигуры остановились, словно задумавшись, словно вспоминая путь. А потом среди четырёх появилась пятая фигура, совсем невысокая, скрывавшаяся почти полностью в траве, так, что видно было только голову. Какое--то время они стояли, не двигаясь, потом геметы обступили маленькую фигуру, словно укрывая собой от ветра, сгрудились вокруг неё. Спустя минуту они начали медленно уходить.
   -- Как всегда -- на север. -- тихо сказал дамериец, всматриваясь в удаляющиеся силуэты.
   -- Вы...-- магистр Люциус растерянно потёр лоб, -- правильно ли я понимаю увиденное...Она -- гемет?
   -- Да.
   -- Но, но как? Это... Это даже не магия плоти, это... Я не знаю... -- магистр рассеяно озирался вокруг, -- Это поразительно...Как вы это делаете?
   -- Я ткач. Это моё ремесло.
   -- А зачем эта маска на вас?
   -- Её мы надеваем, когда собираемся полностью забрать чей--то фадэйн. Иногда такие люди встают не геметами. Иногда появляются куда более опасные существа. Мстительные. Маска нужна, чтобы эти существа не нашли ткача.
   -- А если...
   -- Достаточно вопросов, магистр. Это решает проблему города?
   -- Да. Да. -- Люциус усиленно закивал головой. -- Если она действительно стала геметом, то болезни не за что больше в ней цепляться. В разуме гемета невозможно делать никаких якорей. Насколько я знаю, только она контактировала с существом и только через неё оно могли усиливать и распространять своё влияние. В этом деле очень много неизвестного нам, но я уверен, что болезнь распространялась именно так. Скоро связь должна ослабнуть и с другими, гхм...заражёнными. Неделя--две головной боли и всё, думаю, закончится. Касательно самого существа...Судя по всему, оно не выходит из Косого Яра, так что повторения быть не должно.
   Барон Венемир, с отрядом солдат, держащих в узде двух лошадей, ждал их.
   -- Это то, что вы, дамерийцы, называете милосердием? -- сказал Венемир, мрачно смотря на Рейнарта. -- Превратить ребёнка в гемета? Отнять душу, приговорить к вечному скитанию по земле, не зная покоя? Хорошо же твоё милосердие, ткач...
   -- Берите коней, -- наконец тяжело произнёс Венемир. -- Я от своего слова не отказываюсь. Птичник ждёт на выезде из города. Поговоришь с ним, уезжай и больше в этот город не возвращайся.
   ***
   Птичник оказался невысокой женщиной, одетой в уже знакомую дамерийцу монашескую рясу перетянутую множеством кожаных ремней. Ремни удерживали замысловатого вида конструкцию, из дерева и металла, опирающуюся на спину и плечи птичницы. Внутри конструкции в десятке клеток разных форм и размеров, щебетали птицы. Ноша выглядела в несколько раз больше, чем женщина, но та несла её без видимых усилий.
   -- Большого солнца тебе, Рейнарт из Дамерии. Меня зовут Уна. Я выслушаю твои вопросы.
   -- Дамерия. Битва под Тэннинге. Птичники там были?
   Женщина мягко улыбнулась.
   -- Не самый оригинальный вопрос от дамерийца и ткача... -- Она неглядя провела рукой по конструкции и птицы тут же умолкни. Теперь все они сгрудились в одном месте, внимательно следя своими чёрными глазами--бусинками за дамерийцем.
   -- Мы были там. Мы смотрели. Со стен города, с берегов речки Тэннинге, с ветвей Серого Леса. Что ты хочешь знать?
   -- Как прошла битва?
   -- Не было битвы, ткач. Такие как ты появляются не после битвы, а после резни.
   -- Не играй со мной, птичница. -- холодно сказал Рейнарт.
   -- Не было битвы. -- повторила женщина. -- Возле города собрались дамерийские воины. В лесу ждали те, кого вы искали, кто забирал ваш народ...
   -- Кто они?
   -- Не знаем. Старые. Давно в лесу. Очень давно. Птицы столько не живут. Слушаешь дальше?
   -- Да.
   -- А потом, среди дамерийцев появились другие. Выглядели как дамерийцы, хотели выглядеть как дамерийцы, но запах другой. -- Женщина сморщила нос. -- Другой. Затхлый, нехороший и магия их пахнет так же. И они сделали магию, став её частью. Так, что от них самих и клочка не осталось. Да--да, ни клочка, мы потом искали. Магия сдула с твоих дамерийев фадэйн, как ветер солому. Не со всех, правда. С тех, с кого не сдула...Ты ведь знаешь, что дальше, да? К тем, кто валялся, ещё держа свой разум на привязи, у кого ниточки потолще оказались, пришли. Кто--то вас забрал оттуда, по телам живых и мёртвых безумцев, предложил выбор... -- Женщина приблизилась почти вплотную. -- Какой? Ммм? Что предлагали тебе, ткач? Что?..
   -- Жизнь. Остальное не твоё дело.
   -- Да--да, не моё. -- Женщина неприятно хихикнула. -- А что дальше? Куда вас забрали?..Где прошло почти два года? Не знаешь. Не помнишь. Выбросили на дорогу, ночью в штанах и перчатках волшебных -- вот и вся история. Кому ты служишь? Зачем это всё?
   -- Не знаю. -- Дамериец отвернулся, коротко глянул на стоящего поотдаль Вальво. -- Думал, вы мне скажете.
   -- Нет. -- Женщина выглядела огорчённой. -- Мы тоже не знаем. Думали, ты нам скажешь.
   -- Кто эти твои маги с затхлым запахом?
   -- Не знаем. Птицы не любят летать там, где так пахнет. Не знаем. Но там был Эмбел Тинк.
   -- Кто он?
   -- Не помним. Старый, давно знакомый запах. Помним имя, больше ничего. Слишком старый запах.
   Женщина по--птичьи склонила голову на бок.
   -- Видел те арки с людьми в городе?
   -- Да.
   -- Про них есть целая легенда...
   -- Я знаю. Зачем ты это рассказываешь?
   -- Птицам интересно рассказывать. Когда истории рассказываешь, они живут дольше. Нам так нравится. Эту историю очень давно никто не хочет слушать, она может умереть. Мы ответили на твои вопросы как могли, а ты послушай. -- Женщина быстро посмотрела себе под ноги, поправила клетки за спиной и продолжила, не дожидаясь согласия.
   -- Те люди в арках -- один из первых вельвианцев. Они стали частью Лозы, чтобы охранять будущий город. Это старый ритуал. Раньше города приходилось охранять ещё до их рождения. Никто не выдерживает долго быть частью Лозы, потому вельвиане сменяют друг--друга. Тем, кто в этих арках обещали, что за ними придут и сменят. Город рос, впитывая сок их тела и разума, в городе рождались, росли и умирали люди. Но никто не пришёл их сменить. Те, кто был должен, забыли о своих обещаниях. Лоза развилась и окрепла, окреп город, и со временем помощь тех, кто дал ей рост, стала не нужна. Но некому было освободить их от ноши.
   -- Почему вы сами этого не сделали?
   -- Мы сочувствуем, но не вмешивается. Птицы слушают и рассказывают истории, но не становятся их частью. Но мы знали способ, да. Мы знали способ, как освободить их.. Но никто не хотел слушать. Десять последних лет, пока сердца тех людей не вросли в Лозу полностью, Птичники предлагали эту историю. Но никто не захотел слушать, никому не было дела. А теперь...
   Рейнарт отчётливо вспомнил женское лицо, зашедшееся в безрадостном смехе.
   -- А теперь уже поздно.
   ***
   Они ехали на север, вслед за бредущими геметами и уходящим летом. С каждым колесом всё больше жёлтого начинало преобладать в окружавшей их природе, словно осень гналась по пятам. С тех пор как за поворотом исчезла Зелёная сотня никто не проронил ни слова. Бесмут, держащийся в седле как опытный всадник, задумчиво смотрел вперёд, грызя мундштук давно потухшей трубки. Дамериец хотел поудобнее сесть в седле, но вдруг замер, почувствовал как знакомо цепенеют мышцы и мысли, едва не упал с коня, но ощущение спустя мгновение прошло. Рейнарт тут же оглянулся вокруг, но ожидаемо ничего не увидел. Бесмут, погружённый в свои мысли не обратил внимания на все эти действия. Ткач удобнее уселся в седле. Мысленно оценил ощущение в голове, чувствуя как по спине прошла мелкая дрожь. Это определённо был знакомый телепат. И на этот раз его эмоцией было любопытство.
   -- Ну и? -- безразлично спросил Вальво спустя некоторое время. -- Удовлетворила птичница твоё любопытство?
   -- Очень относительно.-- Рейнарт досадливо поморщился. -- Я ожидал большего, а получил только имя. Эмбел Тинк.
   -- Не знаю такого. -- сказал Вальво, а потом добавил севшим голосом, -- почему Тимен так кричала? Ты не?..
   -- Нет. Нельзя было. -- коротко ответил ткач, потом всё же добавил. -- Обычно это проходит легче и быстрее.
   Опять долго молчали.
   -- Сейчас мне тридцать один. -- неожиданно сказал дамериец. -- Десять лет назад меня забрали на службу. Практически всех с лесных окраин забирают в разведчики из--за специфического жизненного опыта, как они это называют. Одним из первых заданий фитридской разведки было обеспечить переправу крупному отряду войск, который проводил облаву на разбойничий хутор. Мы быстро нашли место для переправы, в окрестных лесах не было признаков ни живоглотов, ни мгляков, даже сужники водились исключительно некрупные. Уже возвращаясь назад я наткнулся на двух детей, собирающих ягоды. Откуда они забрели туда -- я до сих пор не знаю. Железный закон разведки -- никаких лишних глаз. Если разведчик натыкается на лишнего человека, значит, не повезло. Решались такие ситуации всегда быстро и однозначно. Я не смог. Отпустил.
   -- Ну и? -- буркнул Вальво.
   -- Триста человек погибло на переправе. Разбойники хорошо знали местность, им не составило труда понять, где именно мы пойдём. Они ударили в самый опасный для нас момент -- когда авангард уже пересёк реку, а основная масса только собиралась. Нападавшие ударили быстро, с двух сторон зажав в клещи передовой отряд, тесня его к воде. Наши сомкнули ряды, даже сумели отразить первую атаку, хоть и с большими потерями. Но у нападавших был маг. Тех, кто не погиб сразу, догоняли и дорезали прямо в воде. Мы могли только наблюдать.
   -- И зачем ты мне это рассказал?
   -- Милосердие не всегда то, чем кажется. Порой оно убивает больше, чем спасает.
   -- Ты б не отпустил меня с ней, да? Не дал бы сбежать из города?
   -- Не дал бы.
   -- Свиньи вы, люди, -- бесмут горько усмехнулся. -- Свиньи.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"