Арямнова Вера : другие произведения.

Один у костра

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Разговор об отечественнй словесности второй половины ХХ века немыслим без глубоких, блестящих оценок литературного критика И.А. Дедкова. В Кострому он приехал после окончания МГУ как поднадзорный известного ведомства после студенческих волнений в начале 50-х. "Писать о провинции легко - жить в ней трудно" - сказал впоследствии Дедков, после 30 лет жизни в Костроме все ж уехавший отсюда... Статья опубликована в каталоге выставки костромских шестидесятников "Любить? Ненавидеть?! Что еще?!..", в областной газете "Северная правда", в ЛГ "Звезда полей". (Наб.Челны)


  

Один у костра
(о литературном критике И.А. Дедкове)

   []
  Это только прочитав первую книгу Игоря Дедкова "Возвращение к себе" можно было подумать: ну вот, еще один литературный критик появился. Хороший критик, толковый...
  Хотя, наверное, уже тогда, в конце семидесятых, можно было придать значение выбору критиком писателей и его оговорке: "Это не значит, что избранные мною писатели лучше других. Но я предпочел именно этих".
  Почему именно этих, станет понятно позже, когда части сольются и обнаружат целое: некий нравственный свод, гармоничный и строго ориентированный в деталях.
  Для построения этого свода... или храма, - как хотите... потребовался ему материал особого качества:
  Федор Абрамов с его "неочищенной правдой жизни", в которой душа уравнена с деятельной сущностью человека. Нигде, ни разу работа не воспринимается героями как обуза. В ней есть смысл - настолько большой, понятный и дорогой, что человек сообразуется только с ним, а не со своей слабостью или усталостью. Писателя волновали трудные варианты судеб, люди, на которых держится мир. В абрамовских романах не ездят на форумы и съезды, не разрезают ленточек и никогда не делают карьеры;
  Дедкову нужен был Юрий Трифонов, с его романами, где жизнь взята "по вертикали", - дорога, ведущая вглубь истории. И опровержение людей, чей образ жизни основан на приспособлении и сделке, происходит в его романах от тех, кто наделен исторической памятью, связан с прошлым. Которое обязывает или просто напоминает, что возможны другие способы жить, думать, действовать;
  Дедков выбрал и Валентина Распутина, движимого желанием сказать о необходимом, назревшем, чтобы оно вошло в сознание общества - гибелью Настены или туманом над Матерой и что-то сместило в нем, как это делала старая русская литература. Без "светоносного", по Адамовичу, миропонимания этого писателя, у которого драматическая обыденность жизни включалась в высокий строй чувств, поддерживающий человека, без веры - в человеке есть свет, и погасить его трудно - построение дедковского храма тоже было немыслимо;
  Нужен был Григорий Бакланов с его утверждением: злу нельзя попустительствовать - оно распоясывается; несправедливость к одному человеку оборачивается бедой для всех - потому просмотреть ее опасно. Бакланов, как и Дедков, знал: жизнь складывается по равнодействующей сил, ее направление не фатально, оно зависит от усилий каждого. Главное, надо знать направление, в котором действовать. Из ЭТОГО знания образуется личность, а не увеличивается число статистов в истории;
  Для построения нравственного свода Дедкову необходим был Василь Быков с его ношей памяти и ответственности. Как бы ни мешала она спокойна жить, но только пока мы верны ей, мы чего-то да стоим, и "лишь тогда, может быть, на самом строгом судилище, стыд не выест нам очи". Особо ценил Дедков Быкова за то, что момент правды в его творчестве - определяющий. Без нее мир рухнет;
  Необходим был и Гавриил Троепольский, в "Записках" которого верховодит злая, веселая и победительная насмешка, живет праздничное ощущение вершащейся справедливости.
  Как "рабочие камни" нравственного свода Дедкову нужны были и книги С.Залыгина, В. Астафьева, А. Адамовича, Д. Гранина, В. Семина, В Овечкина, К. Воробьева и других, чьи произведения есть воплощение совести и исторической памяти. Герои их обладали способностью к сопротивлению в самых тяжелых обстоятельствах.
  Далеко не все книги деревенской и военной прозы поначалу встречались советской критикой как должно бы. Пытались принизить значение "окопной правды", подчеркивали приземленность героев деревенской прозы - советский человек, мол, не таков. Но Игорь Дедков с самого начала понимал: рядом с хорошим писателем должен быть хороший критик. Он не позволял неправомерно сужать смысл общенациональной прозы как воплощения духовного, трудового, героического опыта, нравственного запаса поколений. Не допускал скороговорки о трагедии человека в годы войны. Безмерно дорогая, предельно конкретная правда о том, как доставалась народу победа, не могла быть понята на острие полководческих стрел военных карт. Для изучения стратегии войны существовали и другие источники и пособия.
  Наша военная проза - святое дело, утверждал Дедков, потому что война в ней показана глазами простого человека.
  Противопоставляя книгам высокой нравственной определенности то героев книг "московской школы" с их "обстриженными социальными связями", то фальшь и ложные идеалы "победоносной" прозы Проханова, то настаивая на том, что описания натуралистического и физиологического толка противопоказаны художественному произведению, Дедков выполнил огромную этическую задачу своей жизни. Он ведь и сам походил на героев книг любимых писателей. Взять хотя бы воробьевского Сыромукова с его верой в силу этического жеста - как в зеркало мог глядеть в него Дедков, замечает друг Игоря Александровича, - Владимир Леонович.
  Дедков уроднил себе и век Х1Х-й. А Х1Х-й век - это Европа, тогда же не было "железного занавеса"!
  Уже в 70-х годах по свидетельству Леоновича, ему понадобились книги по экзистенциальной философии. Мысль Дедкова обросла мощными и ветвистыми корнями. При его эстетической одаренности корни эти пошли бы на запад Возрожденья... К сожалению, этого не успело случиться. Игорю Дедкову в России надо было жить долго, а он дожил лишь до 60-ти. Многое укоротило эту жизнь... разговор отдельный...
  В перестроечные годы многое, за что он ратовал, осуществилось. Но, обладая гениальным пониманием ситуации, он раньше многих увидел, что "политическая ставка сделана не на лучшие, а на худшие качества человека", понял, что "у народа отнято лучшее из того, что было достигнуто. А худшее продолжает воспроизводиться в едва обновленных, а то и наглых формах", видел, что теоретики тотальных шоковых реформ одинаково убеждены в праве "разрушать и строить заново, не очень-то церемонясь в обращении с материалом, увы, живым, и потому недостаточно прочным". В отличие от них Дедков был подлинным демократом и потому близко к сердцу принял злоключения бедного "материала" - живых людей.
  Что же касается реакции на собственно литературную критику, то она вполне выражена в его иронических словах: "У нас мало критики критикующей, а явись она - целый переполох - враг под стенами города! Запирают ворота, высыпают на стены, льют горячую смолу, рвут на груди рубахи". Забавно? Да, - читать. Но в жизни все было не так забавно. Когда обижается на критику профессиональный артиллерист и по всем правилам баллистики палит из пушек прямой наводкой, то вместо ответственного секретаря "Нового мира", где критик состоит уже два года в членах редколлегии, он оказывается в другом месте и другом качестве.
  Но природа духовного и художнического мужества была знакома Дедкову не понаслышке. Игорь Александрович знал, что критика должна "договаривать" за писателя и добывать из "распахнутых недр" долговременные, необходимые обществу идеи. И не боялся потому поспорить с самим Солженицыным, доказывая, что в "Красном колесе" бешеная энергия тратится на "новое - взамен старому - упрощение жизни, истории человечества". Ведь в трагедии революции он продолжал видеть не один лишь мрак и кровь и... кто скажет, что он не прав?!..  []
  И Солженицын, И Астафьев, и другие достойные люди реагировали на критику достойно.
  Два "новомировских" критика из трех - И. Виноградов и В. Лакшин отошли в свое время от критики как от дела безнадежного. Игорь Дедков остался у костра один. Он оказался крепче. И потому сумел написать то, "без чего нельзя получить полного представления о времени и о себе, о судьбах и путях российской интеллигенции", как сказал Н. Биккенин в послесловии последней книги Дедкова.
  Вторит ему и В. Леонович в статье "Спи, кто может": "Все, им написанное, написано для людей думающих и, по сути, есть дума о родине. Более того, если родина еще думает, она думает словами и образами десятка людей, которым так не хватает Дедкова".
  Вклад его в российскую культуру и общественную мысль бесценен. Благотворное облучение его творчеством непременно сместило бы мир нашей будничной бесчеловечности и бессовестных сделок в лучшую сторону. Но широким читателем Дедков пока не прочитан.
  "Критика не умеет привлекать к себе широкую публику" - заметил как-то сам Игорь Александрович... Будем надеяться, что когда-то это случится, читателю станут известны дедковские просторы. Тогда все мы подобреем, поумнеем и посветлеем.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"