Все выглядит как жутко разыгранная постановка неизвестного режиссера, где актеры могут лишь гадать о собственной роли до самого занавеса, когда их ждет бесславный конец в луже крови и овациях потрясенного зала. Она поднимается с колен и быстро оглядывается. Кто бы ни сделал это, он может все еще быть здесь.
В коридоре пусто и очень тихо. Кажется, что напряжение сдвинуло воздух в одну плотную непроходимую массу, оно давит на виски, вкручивается в мысли.
Раздается неясный шорох, и Сабина вздрагивает, разворачиваясь к его источнику. Ей показалось, что звук шел со стороны одной из дверей в палаты.
Что, если убийца где-то там? Грозит ли пациентам опасность? Мне? - мысли бьются внутри, словно перепуганные птицы, пойманные в силки.
Девушка тихо, но стремительно огибает стойку и выхватывает со стола длинные ножницы, перехватывая их за ручки острием вниз. Так же стараясь ступать бесшумно, приближается к палате, из которой слышался шум. Крепко ухватившись за дверную ручку, она медленно начинает проворачивать ее вниз и неожиданно чувствует, как в ладонь толкает чужим усилием. Кто-то открывает дверь с другой стороны. Рука Сабины от резкого движения соскальзывает, и девушка отскакивает назад.
В проходе показывается пожилая женщина, одетая во фланелевый халат, она щурится на коридорный свет и пытается сделать шаг вперед, чтобы выйти из комнаты, но Сабина, быстро опомнившись, загораживает ей проход. За ее спиной рука продолжает сжимать ножницы.
- Вам что-то нужно?
В пяти метрах от них лежит мертвое тело, и девушка на миг представляет, как все пространство разрывается криком, стоит только дать пациентке увидеть жуткую инсталляцию.
Та, сама захваченная врасплох, между тем отшатывается, хватаясь одной рукой за сердце:
- Матерь Божья! Вы меня напугали. У меня вода питьевая закончилась, хотела в кулере набрать, - в руках у нее действительно виднелась пустая пластиковая бутылка из-под воды.
- Я принесу, - Сабина прикладывает все усилия, чтобы голос ее звучал приветливо. Внутри бурлит адреналиновый комок, и девушка уже не различает, страх это, злость, или все вместе.
Пациентка, пробормотав что-то невнятное, все же возвращается в палату, и девушка вновь остается одна. Все кажется таким абсурдным, вся эта ситуация, тело, она сама, бутылка эта дурацкая.
Девушка переводит дыхание и спешит обратно к стойке. Времени может оказаться слишком мало, и нужно действовать как можно скорее. "Сабина" приписано в конце послания, то ли как имя адресата, то ли как подпись автора. Если тело найдут в таком виде, то станет ли прокуратура разбираться? Или, недолго думая, Сабину определят виновной?
Город пропитан подозрениями, они сочатся из каждой пары глаз, проникают в охваченные страхом людские сердца, нашептывают мерзости про случайного незнакомца, встреченного на улице. Стоит лишь зажечь искру - и пожар чужой ненависти будет не остановить. Когда-то ей уже пришлось пройти через все грани предрассудков, будучи заклейменной дочерью убийцы. Хочет ли она стать мишенью для ослепленных неизвестностью жителей?
Девушка распахивает один за другим несколько ящиков столешницы, где хранятся медицинские принадлежности, хватает нужные и опускается возле тела на корточки.
Надпись с ее именем просто нарисована кровью и легко стирается смоченным в спирте ватным шариком, в то время как остальные оставлены чем-то вроде тонкого лезвия. Рука Сабины на миг замирает, прежде чем окончательно стереть ее имя. Когда оно исчезает с поверхности уже чуть теплой кожи вокруг ножа, взгляд ее поневоле притягивается к резаным ранкам. Аккуратные линии высвечиваются, вытягиваются в симметричные строгие ряды, словно тот, кто писал, скрупулезно вычерчивал их по линейке, а тело умершей было лишь расчерченным листом тетради. Цветок нарцисса в белой ладони будто последний дар перед смертью.
Буквы теснятся, подпирают друг друга, вскидывают вычурно выписанные абрисы, стекают изгибами под конец слова:
"И возвысится над другими тот, кто в одной ладони держит прах отца своего, а в другой матери своей, и станет молвить истину среди слепцов, но коли те отринут его, возьмет дочерей и жен их".
Был ли этот текст порождением больного сознания? А может, в него вложен какой-то смысл, ведомый лишь его создателю? И что хуже - привлечь внимание безумца или стать актрисой в постановке, разыгранной, чтобы тешить эго хладнокровного убийцы?
Сабина чувствует, как воображаемые часы отсчитывают оставшиеся у нее минуты.
***
Полчаса спустя больница наполнена жизнью, и как оно порой и случается, смерть становится тому причиной. Ее тревожный образ будоражит сознание, зовет прикоснуться к себе, а затем в ужасе отпрянуть, преисполненному сокровенным знанием, сопричастностью к чему-то по ту сторону привычного бытия. Ночная тишина уступает место звукам высоких голосов, глухой сутолоке и шелесту шагов, заставляя Сабину сжиматься от невыносимого чувства переполненности ощущений.
Место нахождения тела до приезда следственной группы прикрывают ширмой, чтобы не пугать людей и не раззадоривать пересуды, которые, впрочем, и так не смолкают. Пациентов будят и спешно переводят в палаты на верхних этажах и противоположном крыле больницы. Та самая женщина с бутылкой выходит самой первой и громко спорит о чем-то с сопровождающим ее санитаром. Проходя мимо Сабины, она качает головой, но ничего не говорит, только суховатые руки ее крепче стискивают на груди шаль, и девушка вспоминает о своей собственной, оставшейся в сестринской. Ее немного знобит, и накидка бы не помешала.
Вскоре на поступивший ранее вызов приезжает оперативная группа. Коридор оцепляют с обеих сторон, он вновь наполняется суетой, но теперь это уже не толчея разбуженного муравейника, а слаженность пчелиных сот, облаченная в одноразовые перчатки и бахилы. Оперативников всего четверо, женщина в медицинской маске сосредоточено осматривает тело убитой, попутно делая фотографии на телефон, а коридор изучает совсем молодой парень - ровесник Сабины или чуть-чуть старше - с небольшим чемоданчиком и видеокамерой. Двое других мужчин переговариваются с Давидом Тиграновичем - заведующим больницы. Один из них стоит к Сабине спиной, но девушке не нужно видеть его лицо, оно и так отпечатано в ее памяти, вдавлено как оставленный металлической пластиной узор на римском стекле, слишком хрупком, чтобы изменить однажды сделанную форму. Она слышала, что у животных есть критический период - так называемый чувствительный возраст. Это время, когда детеныш птицы или млекопитающего запоминают определенный образ - родителя или другого существа, который на всю оставшуюся жизнь определяет их поведение. Иногда Сабина думает, что время, когда она повстречала этого человека, тоже было таким чувствительным возрастом, и теперь на долгие годы с ней остался жить призрак воспоминания о когда-то причиненной обиде.
Заведующий, обычно напоминающий гордого орла, сейчас выглядит взъерошенной ото сна вороной, вид у него совершенно потерянный и даже какой-то жалкий - звонок Сабины вырвал его отнюдь не с супружеской постели, а из соседней к больнице гостинице, что, впрочем, позволило ему быть на месте в короткие сроки. Он говорит что-то, глядя в сторону, где осталась стоять девушка, и следователи оборачиваются к ней. Она с неясной досадой наблюдает за тем, как более молодой мужчина быстро отводит от нее свой взгляд, будто ему даже смотреть на нее было неприятно. Зато его старший коллега смотрит безо всякого выражения, и глаза у него похожи на рыбьи, плоские и пустые. Он кивает Сабине, показывая подойти.
Она осталась жива, когда другая была убита. Осталось сохранить самообладание, когда за нее возьмутся всерьез.
***
- Итак, Сабина Алексеевна, в районе полуночи вы все еще находились на сестринском пункте?
В кабинете их трое. На время допроса свидетеля, первого нашедшего тело убитой, следователи заняли кабинет заведующего. Сам главврач отсутствует, отлучившись по какому-то вопросу, в то время как Сабина и двое следователей расположились за его столом.
Одному из мужчин, назвавшемуся просто по фамилии, Лихачевым, хорошо за пятьдесят, у него загорелое лицо, широкие усы с подусниками и под стать глазам невыразительный голос. Хотя он все больше молчит и кажется усталым, Сабина замечает, что мужчина, пока она отвечает на вопросы, за ней внимательно наблюдает. Он оставляет смешанное впечатление, но особого интереса не вызывает, почти не участвуя в беседе и будучи сосредоточенным на заполнении протокола.
Второй совсем молодой, хотя и вступил уже в пору, больше близкую к зрелости, чем юности. Во всем его облике проглядывает какая-то тщательность, даже филигранность: волосы уложены на четкий пробор, стрелки на брюках похожи на заточенное лезвие, лицо, пусть и бледное от недосыпа, гладко выбрито. На Сабину смотрит без всякой приязни, но допрос ведет профессионально, не давая уличить себя в пристрастности. Гаврилов Александр уже два года как в звании капитана. Он ничем не дает понять, что они с Сабиной знакомы, но, конечно же, он ее не забыл - она видит это в легкой неровности линии губ, слышит в почти незаметной шершавости голоса. Девушка помнит его совсем другим, в пусть опрятной, но мешковатой одежде, с открытой улыбкой и добрыми, внимательными глазами. Внимательность в них сохранилась, а вот тепло ушло, и это наблюдение не придает девушке ни уверенности, ни расположения духа. Разве он должен смотреть на нее так?
- Да, - коротко отвечает она на заданный вопрос, в то время как в мыслях лихорадочно ищет решение для непростой ситуации, в которой оказалась.
Если бы она только знала, что это будет именно этот следователь, то стала бы действовать так опрометчиво и портить улики? Девушка досадует на саму себя из-за той поспешности. Что же касается капитана... Кто знает, не решит ли он свести счеты, пойдя по простому пути.
- Что было дальше? - продолжает Гаврилов, глаза у него очень светлые по контрасту с темными волосами, и девушке сложно выдержать его прямой взгляд. Она не любит чувствовать страх, но сейчас это именно то, что в ней вызывает мужчина напротив. Раньше рядом с ним ей всегда было спокойно, громкие звуки приглушались, резкие запахи прекращали кружить сознание, а скованность в животе и вовсе исчезала, как будто ее и не было. Теперь, конечно, все по-другому. Возможно, оттого, что другими стали они сами?
- Я отлучилась в комнату отдыха, чтобы поужинать. Меня не было полчаса, а когда пришла, тело уже лежало... было у сестринского пункта.
- Тело? Вы уверены, что потерпевшая была мертва к тому моменту, когда вы вернулись на рабочее место? - Гаврилов наклоняет корпус вперед, совсем незаметно, если не обращать внимания. Сабина обращает. Ей видится в этом движении что-то угрожающее.
- Да, я проверила пульс и дыхание. Но и без того было очевидно, что она мертва.
- Хорошо, - мужчина чуть кривит губы, но быстро возвращает лицу нейтральное выражение. - В какой позе было тело, когда вы его нашли?
- В том же, что и оставалось к вашему приезду. Я ничего не меняла в положении.
- Вы только что сказали, что проверили пульс, - в разговор включается второй следователь. - Как-то еще вы прикасались к потерпевшей?
По телу Сабины проходит холодная волна, притупляя чувствительность рук и ног и завязывая узел в желудке. Девушка заставляет свое дыхание оставаться размеренным, а мышцы лица расслабленными, хотя это дается непросто - под ребрами сжимает от невозможности сделать еще несколько частых вдохов, а в висок стреляет короткой болью. Она представляет, как исказились бы черты Гаврилова, вздумай она сейчас ответить как есть, и весь этот разговор вдруг кажется чем-то несерьезным, постановочным. Ей хочется улыбнуться от нелепости собственного положения, даже засмеяться вслух, принужденно, насилу, выдавливая из себя это неестественное веселье так, чтобы ни капли внутри ни осталось.
Однако вместо этого она отвечает так же, как и до того:
- Я плохо запомнила, если честно, была слишком взволнована, и меня трясло. Кажется, просто прикоснулась к ее шее, чтобы нащупать пульс, на этом все. Когда я поняла, что Маша мертва, то сразу позвонила заведующему и в отделение.
- Любопытная последовательность, - скупо улыбается Гаврилов и откидывается на спинку кресла, перемещая руки на подлокотники. Теперь он выглядит расслабленным, даже дружелюбным.
- Думаю, мне простительна некоторая растерянность в такой ситуации. Не каждый день находишь свою коллегу убитой.
- В самом деле, - мужчина больше ничего не добавляет, просто смотрит на нее и словно чего-то ожидает. Инициативу вновь перехватывает Лихачев, продолжая допрос вместо молодого коллеги:
- Вы заметили что-то необычное, пока оставались на посту? Или, может, слышали или видели кого-то?
Сабина прикрывает веки. Она уже задавала этот вопрос самой себе, пока оставалась рядом с телом в ожидании приезда полиции. Что-то ускользает от ее внимания, что-то на поверхности, совершенно очевидное. Однако разум, истощенный от недосыпа и всего произошедшего, отказывается давать ответ.
Раздается тихое ритмичное жужжание, и девушка открывает глаза. Гаврилов достает из кармана пиджака телефон и, чуть нахмурившись, всматривается в экран. Он рассеянно постукивает пальцем по металлическому корпусу, в то время как его глаза возвращаются к Сабине и рассматривают ее с некоторой задумчивостью. После этого мужчина поворачивается к напарнику и говорит:
- Валера, ты там нужен. Кое-что прояснилось, сходи, пожалуйста, проверь. Я сам закончу.
Тот смотрит в ответ без удивления, но происходит короткая заминка, прежде чем он поднимается, из чего Сабина делает вывод, что просьба Гаврилова застала второго следователя врасплох. Ей становится еще более тревожно.
Когда дверь за Лихачевым закрывается, Гаврилов словно забывает, что должен продолжать допрос, откладывает телефон на стол и молча ее рассматривает.
Сабина решает первой нарушить повисшую тишину:
- Давно не виделись.
Ей хочется сказать это отстраненно, словно и не вспоминала о нем все эти года, но получается как-то расстроено.
Мужчина приподнимает брови, но отвечает:
- Хотелось бы не видеться и впредь. Тем более при таких обстоятельствах.
- Забавно, что вы сменили сферу деятельности на работу в Следственном комитете. Никогда бы не подумала.
- Как психолог я явно оказался несостоятелен, - тон Гаврилова скучнеет. - Думаю, мне не стоит уточнять, почему.
- Звучит так, как будто вы ставите это мне в вину, - злость внутри Сабины поднимается пенной волной, ей все труднее сохранять ровный голос.
Мужчина смотрит в ответ серьезно и даже немного печально:
- Это не так.
- Не так, - эхом повторяет девушка, и горечь во рту не дает сглотнуть. Она чувствует, как начинает першить в горле, и тянется за стаканом чая, который ей ранее предложил Лихачев.
Атмосфера в комнате неуловимо меняется.
Воспоминание о собственном имени, старательно выведенном на измученном мертвом теле, вызывает у Сабины тянущее чувство в животе. Ее мучает догадка, что убийство Маши может оказаться делом рук не обычного человека, ведомого обыденными страстями, не случайного сумасшедшего, а кого-то более опасного.
Она молчит и выжидающе смотрит на следователя. Он разглядывает ее с какой-то усталостью, словно одно ее присутствие лишает его жизненных сил, и тоже какое-то время сохраняет молчание. Потом, будто сам с собой, начинает рассуждать, оставив в стороне всякие формальности:
- Звонок от тебя поступил в двенадцать сорок пять ночи. Ты утверждаешь, что позвонила практически сразу, как нашла тело. Допустим. Мы с командой были на месте еще через тридцать пять минут, и криминалист сразу приступил к осмотру. Только что мне доложили, что предварительно смерть наступила в период с двенадцати двадцати до двенадцати пятидесяти, - мужчина демонстративно приподнимает телефон и кладет обратно. - И что же получается - ты, по твоей версии, возвращаешься на рабочее место, когда потерпевшая еще могла быть живой или только-только была убита.
Сабина не то, чтобы сильно удивлена словам следователя, - что-то такое она и сама предполагала, слишком много крови, яркой, живой, было на теле Маши, когда она ее нашла, но сказанное наводит на неприятные размышления. Может ли это быть совпадением? Конечно же нет, иначе было бы того извращенного полотна текста на изрезанной коже жертвы.
Все она сделала правильно, нет смысла теперь жалеть об этом, - думает девушка. Оставь она как есть - ее имя на теле мертвой Маши, то следствие могло погнушаться тщательным расследованием и сделать подозреваемой ее саму, посчитав надпись чем-то вроде подписи убийцы. После того, что было с ее собственной матерью, Сабина не понаслышке знает, насколько большую роль в результатах дела может играть человеческий фактор. Мысль о том, что она бы даже наконец свиделась с нею, произойди все по худшему для нее сценарию событий, заставляет злиться.
Сперва ей в голову приходила идея о том, что настоящий убийца пытался ее подставить: тело знакомой Сабины, оставленное у ее же рабочего места и именной подписью. Однако, хорошенько обдумав все, девушка пришла к иному выводу - если бы ее действительно хотели подставить, то имя вырезали бы так же, как и остальные слова. В этом случае ей пришлось бы непросто в попытках это скрыть, и скорее всего, при экспертизе тела все легко было бы выявлено, подставив ее под еще больший удар.
Нет, кто-то оставил своего рода послание, адресованное ей, - она все больше была в этом уверена. Но как неизвестный это провернул? Сабина всю голову сломала, пока приходилось оставаться рядом с трупом в ожидании приезда следственной группы. Это был довольно неприятный опыт, омраченный напряженным ожиданием того, что убийца все еще остается рядом. Оператор горячей линии сказал ей куда-то выйти или запереться в одной из свободных палат, пока едут оперативники, но она не стала этого делать. Было важно побыть с Машей, хоть от нее осталась только мертвая обезображенная плоть, не оставлять ее одну. Пусть при жизни у них и не было теплых отношений, но Сабина отчего-то почувствовала себя причастной к ее убийству. А может, так оно и было?
Она действительно пыталась найти разгадку, пока оставалась там, однако разум так и норовил увести внимание в сторону. Тело рядом с ней, запах железа и чего-то еще, чему она не могла подобрать названия, - все это подначивало, призывало назойливые образы-вспышки из далекого прошлого, будто что-то внутри прощупывало границы ее контроля, как делает это пес в доме у нового хозяина. В итоге, общие предположения, до которых Сабина додумалась, не отличались ни особой прозорливостью, ни глубиной суждений и походили на переливание из пустого в порожнее.
- Довольно любопытное совпадение, - вторя ее мыслям, продолжает тем временем Гаврилов и без перехода спрашивает. - В каких отношениях ты была со своей коллегой?
Сабине кажется, что они снова перенеслись на десять лет назад и сидят друг напротив друга в небольшом уютном кабинете с высокими пуфами на мягком диване и экстравагантными статуэтками на книжном стеллаже. Тогда она вначале неохотно, а затем все более свободно рассказывала этому мужчине о том, что составляло всю ее жизнь, почти ничего не скрывая. Это было удивительным опытом, когда впервые она, еще совсем ребенок, чувствовала безоговорочную поддержку и принятие со стороны другого человека, взрослого. Тем не менее, ни тогда, ни тем более сейчас - девушка в этом не сомневается - никто не смог бы принять ее до конца, узнай он действительно все. Даже ее собственная мать предпочла отказаться от нее, за ней последовал и Александр.
Конечно же, теперь все иначе. Сабина больше не та девочка, а Гаврилов давно не ее психолог, он следователь и не станет делать скидки на то, что их когда-то связывало.
- Мы близко не общались, - осторожно отвечает она, пытаясь предугадать ход мысли собеседника, но уже предчувствуя бессмысленность этой попытки. Раньше это не составило бы особого труда, но годы в следственной практике изменили Гаврилова почти до неузнаваемости.
- Когда вы виделись в последний раз?
- Вчера за обедом. Сегодня она должна была выйти со мной на ночную смену, но так и не появилась. Я решила, что Маша могла отпроситься.
- Это частая практика?
- Нет, обычно нужно договариваться заранее.
- Ты пыталась прояснить ситуацию с ответственной за дежурства коллегой? Кто это, кстати?
- Любовь Григорьевна Полонецкая, старшая медсестра. Нет, я не хотела ее беспокоить.
- Не хотела беспокоить, - повторяет Гаврилов и откидывается на спинку кресла, сцепляя руки в замок на животе. Он смотрит на Сабину с нечитаемым выражением лица и снова будто чего-то ждет. Потом произносит. - Как ты сама видишь произошедшее? Как все происходило? Поделись, так сказать, своей версией событий.
Вопрос на секунду сбивает девушку с толку. Почему он об этом спрашивает ее? Сабину не оставляет ощущение, что у мужчины уже есть конкретные предположения, и они не в ее пользу. С одной стороны, все и вправду выглядело неоднозначно, но с другой...
Машу отличало пышное телосложение, женщине было бы сложно организовать перенос тела, так что, скорее всего, это был мужчина, и довольно сильный, раз сумел не наделать шума и не оставить следов на полу. Остается непонятным, как именно убийца узнал, когда она решит покинуть сестринский пункт. Коридор больницы, на котором она дежурила, просматривался во все стороны, и не располагал к незаметному наблюдению, двери были закрыты после обхода, и Сабина не сомневается, что в той тишине услышала бы звук открытия одной из них.
- Думаю, тот, кто это сделал, имел возможность наблюдать за мной, поэтому знал, когда я отлучилась. Не знаю, зачем ему понадобилось обставлять все таким образом, но судя по всему, он хотел, чтобы тело сразу нашли.
И чтобы это была именно я, - добавляет девушка, но уже про себя.
- Схема действий в таком случае выглядит довольно сложно, не находишь? Если допустить, что другой человек действительно был.
Она не знает, что на это ответить.
- Я этого не делала, - Сабина рассматривает незамысловатый узор на бумажном одноразовом стаканчике, который оставила держать в руках, чтобы хоть немного согреть ледяные ладони. Решает спросить напрямик. - Вы рассматриваете меня как подозреваемую?
Мужчина рассеянно проводит пальцами по подлокотнику кресла, смотря в сторону:
- Пока ты останешься числиться свидетелем.
- Но? - она скрещивает на груди руки и предлагает Гаврилову продолжить начатую, но явно незавершенную мысль.
- Думаю, ты не до конца честна, рассказывая о произошедшем, - мужчина возвращает к ней свой взгляд, отслеживая малейшие изменения в дыхании, мимике или позе. Сабина не позволяет себе показать волнение и старается спокойно ответить:
- Я надеюсь, прошлые события не повлияют на то, как вы станете оценивать ситуацию сейчас. Понимаю, как все выглядит со стороны, но я никогда не имела намерения навредить Маше, также способ убийства кажется... весьма изощренным. И, насколько мне известно, в городе уже была найдена мертвая женщина, убитая схожим образом.
- Откуда тебе это известно? - резко обрывает ее Гаврилов.
Сабина пожимает плечами:
- Бросьте, это как только не освещалось, резонансное дело.
- Нигде не указывалось, какие именно на теле были повреждения, в СМИ обсуждались только порезы. Так откуда?
- Я и не знала, просто предположила, и хотела получить подтверждение, - девушка позволяет себе слабую улыбку, но в ней нет ни капли радости. Она все больше чувствует накатывающую усталость. - Я могу понимать вашу реакцию, как положительный ответ?
Мужчина качает головой:
- Опять твои фокусы. Заканчивай с этим, ты не можешь не понимать серьезности положения, в котором оказалась.
- Я просто не хочу, чтобы вы тратили свое и мое время на бессмысленную охоту на ведьм. В городе два схожих убийства, и множество пропавших без вести женщин. Вы правда хотите сосредоточить свое внимание на мне вместо того, чтобы искать истинного преступника?
Гаврилов вдруг с силой ударяет ладонью по столу перед ним. Сабина вздрагивает, она никогда не видела его таким несдержанным, это заставляет змей в животе зашевелиться.
- Мне хватило одной ошибки, больше я их допускать не намерен, - в этот в его взгляде девушка видит почти ненависть, но следователь быстро берет себя в руки и одергивает за лацканы чуть перекосившийся пиджак. - Никакой связи между тем убийством и пропажами найдено не было. Хватит о сплетнях, не пытайся переводить тему.
Как будто ей этого хочется. Произошедшее за последние несколько дней после сегодняшних событий резко перестало казаться игрой уставшего разума, напротив, Сабина уверена, что чем-то вызвала в убийце интерес. Мог ли он присмотреть ее в качестве следующей жертвы? Судя по характеру убийства, этот человек может быть психически нестабилен, да и в любом случае, умалчивать о том, что за ней, возможно, кто-то следил, будет неразумно. С другой стороны, как ей объяснить, что она подозревает в этой слежке того же, кто оставил мертвое тело прямо под ее стойкой, не упоминая про имя?
Девушка переводит дыхание и расцепляет руки, позволяя им свободно опуститься на колени:
- Не знаю, насколько полезным это окажется для вас и связано ли со всем этим, но пару дней назад у меня появилось чувство, что за мной наблюдают. Сначала во время ночного дежурства я точно кого-то заметила, пока... была с пациентом. Когда вышла в коридор, там никого не было, но мне кажется, что я слышала чей-то смех.
Брови Гаврилова взлетают вверх, но больше он никак не показывает своего отношения.
- Это мог быть кто-то из пациентов?
Странно, но мысль о таком варианте Сабине в голову не приходила, тогда она списала все на то, что ей просто показалось. Коротко обдумав эту идею, девушка ее отбрасывает:
- Не думаю. Смех был мужским, - или ее память так говорит ей теперь, когда Сабина помнит многое другое, и просто подстраивается? - В тот вечер единственный пациент мужского пола на этаже скончался, я как раз была у него в палате, когда все произошло. Потом у меня возникло то же ощущение, когда возвращалась домой, и позже, проснувшись ранним утром, я видела во дворе моего дома мужчину - так я тогда решила, по крайней мере. Мне показалось, что он наблюдал за моим окном.
Следователь какое-то время разглядывает ее, во взгляде его она замечает подозрение:
- Ты же не придумала это только что?
Девушка делает глубокий вдох. Ей хочется высказать мужчине в лицо все, что она думает, однако осознает, что это ей не поможет. Тот, кажется, замечает ее состояние, да и сам приходит к какому-то решению и приподнимает руки ладонями наружу, то ли в попытке показать миролюбивые намерения, то ли призывая девушку воспринять то, что он скажет, спокойно:
- Ладно. Сейчас это не так важно. Если ты знаешь еще что-то, о чем умолчала, прошу тебя, не скрывай. Это в твоих же интересах.
Голос Гаврилова становится мягче, но Сабина убеждена, что причиной тому отнюдь не добрые чувства. Нет, он больше напоминает голодную ищейку, едва взявшую след. Она могла только надеяться, что он отнесется к ее словам без пренебрежения, как она того опасается
- Смерть Маши действительно наступила незадолго до моего прихода, - неохотно говорит девушка.
- Как поняла?
- Вы знаете, что такое признак Белоглазова? Его еще называют кошачьим глазом.
- После смерти зрачок умершего вытягивается при сдавливании глаза, - кивает Александр. - Значит, проба была отрицательной, когда ты обнаружила тело?
- Симптом появился только через десять минут.
- Хорошо, я передам команде. Если это все, то можешь идти. Я вызову тебя, если появится необходимость. Город не покидай.