Аннотация: Пожалуй это будет начало печальной повести о печально известных молодых бойцах Гитлерюгенда и их безумных приключений... Кровавых приключений.
I
- ...да какие они к черту солдаты, ряженные пугала, мальчишки, не больше, Джон - Трэвис затянулся сизым дымом немецкой сигареты, - у них даже сигареты не отберешь, когда они в плену, не то что тот фриц, спросил одну, забрал все, ну и портсигар конечно же... - Трэвис небрежно покрутил в руках серебрянную коробочку с выгравированным изображением Гитлера.
- Ты не прав... У них же есть винтовки, гранаты - возразил Джон.
- Так то оно так, но пускай этот юнец хоть одного нашего завалит - собеседник покрутил головой.
- Вот когда тебе пуля в задницу попадет, посмотрим! - зло хмыкнул Джон.
- Ну, это будет когда рак на горе свиснет, а свиснет он не скоро, уж поверь.
- Я читал статейку одного журналиста, который писал о этих ребятах. Говорит, они милые приятные, пушистые такие, ну прямо как младенцы, но не дай бог ты их разозлишь! Им же в башку вбивали, якобы только слабый проявляет сострадание, а сильный всегда остаеться сильным и бореться до конца.
- Чушь собачья! У них еще молоко на губах не обсохло. - Трэвис выкинул докуренную сигарету, и загадочно улыбаясь, достал из портсигара с изображением Гитлера очередную белую трубочку, набитую немецким табаком.
- У тебя зажигалка хоть своя, или тоже у немцев пленных заимствовал?! - позлорадствовал Джон, видя что его собеседник отвлекается от беседы.
- Своя... - с гордостью отметил Трэвис.
- Ты подумай, их растиили, чтобы сделать солдатами. Сначала лагери, бойскауты, веселье. Детям, у которых не было ничего дали ВСЕ, пускай пустое, но все. Им больше и не надо. Пойди и скажи им, что можешь дать больше, они тебя сначала поколотят, - Трэвис захохотал - потом спросят: "зачем на ваше больше, нам и так хорошо". В них с детских лет закаляли стальной сердечник солдата. А с огнем шутки плохи, вот недорощенные эс-эсовцы и отправились воевать за своих матерей и отцов-инвалидов. Жутко это, поверь, смеяться тут не над чем.
- И на кой черт Гитлеру такая молодежь?
- А ты меня не слушал?! - возмутился Джон - чтобы солдат Вермахта растить, своеобразная фабрика элитных солдат, потому что слабый там не останеться, его там сожрут с потрахами сильные.
- Чего то многовато тогда дураков среди детишек и родителей. - Трэвис непонимающе замотал головой.
- Элементарно. На детей легче всего влиять. Я до войны психологом был. У них же личность несформированная! А родители сами фанатики еще те, так что они страшнее бывалых солдат, которые понимают, что не сеегодня, завтра их империя рухнет и будет сожрана красными... Война проиграна, они это понимают, как и наше командование, иначе высадились бы мы во Франции?! - Джон внимательно посмотрел на собеседника.
- Ну раз даже так... э-э-э-э.... то все равно... - беседе помешал взрыв, напоминающий по звуку гранату, минуту спустя послышались выстрелы...
- Пошли посмотрим. - вяло произнес Джон нехотя поднимаясь.
Трэвис бежал по заросшей высокой травой поляне. Джон был где-то рядом. Почти у самой рощи возвышался неподвижный Шерман. Непонятные крики на чужом языке и дикие стоны оглашали всю округу. Трэвис заметил мелькающий танкошлем. Его обладатель отбежал от танка, распростер руки к голубому небу, схавтился за голову и вновь скрылся за мертвой машиной. Шерман тихонько дымил."Вот дурак, танк ему подбили. Покопал бы он у нас окопы. Подумаешь товарищей убили. Это война в конце-концов, или что? Истеричка. Моя жена и то сносней" - ехидно ухмылясь Трэвис вел внутренний монолог. Крики становились сильнее. Вот уже американец разобрал слова "Mutter", которые истошно разрывали воздух. "Панцершрек" - поправляя каску на бегу сказал вдогонку Трэвису Джон.
Тяжело дыша Трэвис добежал до машины, машинально сняв с плеча карабин, останавливая Джона, он осторожно прокрался за машину, откуда доносилиь жуткие крики. "Боже праведный" - Трэвис уронил карабин на землю и держа руки у рта побежал в сторону рощи. В полном недоумении Джон скользнул за металличексую громаду. На окровавленной траве лежал мальчик в немецкой серой шинели. У брюха, из растегнутой шинели вываливались кишки. Мальчик дрожащими руками пытался затащить их на место. "Mutter" - заорал писклявым голосом окровавленный парень. Лицо его было бледным, глаза тусклыми, бегающими в поисках спасения, в поисках конца. Шинель у раны стала красно-бурой. Рядом сидел дрожащий танкист. Глаза его были округлены, руки в крови, не находя себе места он то садился то вставал, ходил взад-вперед, мямлил что-то несуразное и жалостливое вроде "прости, Господи". "Крыша поехала" - всерьез подумал Джон не в силах заставить себя хотя бы оторвать взгляд от кровавого зрелища, не то что бы там двинуть пальцем. "Какого черта. Твою мать!" - эти слова были тем пределом, который был непреодолим для ошеломленного Джона. Он разинул рот, винтовка тихо сползла с его плеча. Трэвис положил осторожно положил руку на плечо Джона, отчего тот вздрогнул. Нижняя губа его нервно затряслась. Лицо психолога было мрачным. "Дурак" - адресовал Трэвис танкисту. "Заткнись!" - услышал он дрожащий голос Джона.
- черт подери, что здесь произошло.
- Я-а-а-а... нас подбили, открыл люк, а там он. Я начал стрелять. Во-о-о-от. - истерично поведал танкист.
- Твою мать, три тысячи чертей, ну и дурошлеп же ты! - злобно выдавил Трэвис.
- Я не знал, ей богу не знал. - танкист продолжал метаться.
- Что делать, черт подери. - оборвал Джон.
- Может пулю в лоб, чтобы не мучался. - тихо произнес Трэвис.
- Да иди ты, убивец.
- А почем я знаю, что делать. - взорвался Трэвис.
- Пакет... Мед пакет... Морфий... да-а-а-авай сюда. - Джона затрясло от очередного истошного вопля.
"Как" -поставил для себя вопрос Джон, он не знал что делать. Закрыв глаза, он дрожащими руками попытался затолкать внутренности парня обратно, тот взревел. "Морфий, мать твою, где он?" - Джон никак не мог найти морфий. Трэвс протянул трясущейся рукой нужную ампулку. Джон посмотрел на него. "Испуган, мать твою, испуган. Не то слово испуган" - отметил про себя Джон. Мальчик трясся все сильнее. Сильнее и сильнее. "Да не дергайся ты, фриц ненасытный, ну то, повоевал? Довоевался, теперь к папочке на небеса. Гитлерюгенд... Повесил бы этого Адольфа на ближайшем суку с превеликим удовольствием" Мальчик захлебнулся в очередном крике. Словно по желанию Трэвиса он стал трястись все меньше. Рука, синяя и холодная, слабая и беспомощная упала на красную траву. Он больше не дрожал, только изредка подрагивал. "Агония" - выдавил Джон, сглотнув слюну, - "это конец". "Ты должен жить, черт возьми!" - Трэвис вцепился в воротник шинели. Слабая рука цепко ухватила его у локтя. Мальчик постарался поднять голову. Мутные глаза, залитые слезами сверлили Трэвиса. Захлебнувшись, мальчик ослабил хватку и нелепо уронил голову на землю. "Финиш" - не долго думая, выдавил Трэвис. Джон устало сел на траву, утирая рукавом пот со лба. Трэвис присел тоже. Он долго смотрел на мальчика. Мертвого, бесполезного для Гитлера, ни кому не нужного, в поле, богом забытой Франции, во время пятого года мясорубки. Он перевел взгляд на танк. Сначала он смотрел равнодушно, прямо, но зтем глаза его округлились. "Дай мне мой "Гаранд" - Трэвис посинел. Успокоившийся Джон небрежно бросил карабин Трэвису. "Там еще один" - на четвереньках, Трэвис пополз к танку. Он криво усмехнулся: "Бросай, бросай говорю, или хочешь быть как твой дружок?". Из под танка на него смотрели два испуганных глаза. "Бросай мать, твою." - повысил голос Трэвис... грянул выстрел. Тело Трэвиса обмякло: "вот засранец, выдавил он.". Вскочив, Джон обежал танк и вытащил "засранца" за ноги. Он не сопротивлялся. Со стеклянными глазами он покорно отдал винтовку, нелепую, длинную французскую винтовку. "Вот сука" - донеслось из-за танка. Трэвис был белым как мел. "А знаешь что, сы все таки не победим к рождеству. Эти бестии нам помешают." - картинно ухмылясь, он поежился оскалив зубы - было больно. "Тихо, тихо. Ты выкарабкаешься." - заботливо произнес Джон, копаясь в медпакете дрожащими руками. "Черт, а ты выиграл спор, он в меня попал." - Трэвис отрывисто дышал. "Лежи, не дергайся, дурак. Это я был не прав. Это мальчишки. Озлобленные мальчишки. Управляемые мальчшки. Страшные, ужасные мальчшки." - Джон посмотрел на Трэвиса. "Да-а-а-а" - тот обмяк. "Твою мать!" - заорал Джон прослезившись, со злости он бросил каску в танк. Раздался гулкий, звенящий звук...