Светлицкий Артем : другие произведения.

Соломенная вдова

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

СОЛОМЕННАЯ ВДОВА

пьеса в четырех действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

   К а т я, Катриш.
   О л е г.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а, Катина мать.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч, Катин отец.
   Н а с т я, Катина старшая сестра.
   Д а н и л, Олега друг.
   Н и к и т а, Настин жених.
   М а р и я Ф р а н к о в н а, Олега мать.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч, адвокат.
   Действия происходят в гостиной комнате Катиной семьи. Между третьим и четвертым действием проходит пять месяцев.
  

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Небольшая уютная гостиная комната. Обеденный стол - слева, два полысевших флоковых кресла - справа. В одном из них сидит Данил, курит, стряхивая пепел на ладонь. Против кресел в углу - старый телевизор. Любовь Александровна периодически вбегает в комнату, достает праздничную скатерть, обеденный сервиз и другое из коробок, которые повсюду. В серванте, на полках пусто, некоторые шкафчики приоткрыты и демонстрируют опустевшую внутренность. Огромная шарообразная с хрустальными (или похожими на хрусталь) подвесками люстра висит низко, посреди комнаты. Данил смотрит на нее, задумчиво отгрызая ноготь на левой руке.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И знаешь, что самое интересное? Скажи мне, Данил, сколько способен человек ждать?
   Д а н и л. Тут, Любовь Санна, смотря какой срок ему дали. Бывает такое, что и за примерное поведение могут освободить.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. То-то и оно. Постепенно понимаешь, ждать, высиживать - дело пустое. Ты покрываешься какими-то пятнами, стареешь, всюду суета, гонки, дети взрослеют. И вдруг - стоп! Что случилось? Все как будто замерло. Оглядываешься в одну сторону, оглядываешься в другую. Ничего ведь не изменилось. Значит, не там свернула. Тебе бы туда, а не сюда. И, наконец, ты понимаешь, где тебе по-настоящему хорошо-то было. И постепенно начинаешь возвращаться туда, откуда пришел.
   Д а н и л. Чего-то я за вами поспешаю, поспешаю, а догнать не могу с этими вашими мыслями. Не понимаю я вас, Любовь Санна. Вам-то чего ждать? Семья есть, работа есть, магазин через дорогу. Чего вам еще надо?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. В кого ты только такой дурачок, Данил?
   Д а н и л. А в кого мне быть? В самого себя любимого.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Завидую я тебе, Данил. Ни жены, ни забот. Живешь для себя одного, как хочешь.
   Д а н и л. Ой, ладно вам, Любовь Санна. У вас тоже имеется чему позавидовать можно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Чему?
   Д а н и л. А дочери. Стаська. Катриш.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да, они у меня обе замечательные... Сколько же я от них натерпелась, пока растила. Шабутные обе были. Особенно Катя. Катюша-то она всегда шустрее Настеньки была.
   Д а н и л. Младшие они точно шустрее старших. Вот я, далеко не ходить. Раньше брата сел, раньше вышел. Он женился в двадцать пять и развелся в двадцать семь, а я так и остался холостым. В чем, спрашивается, мораль? А мораль, Любовь Санна, в том, что я один срок отмотал, а он два (Смеется.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Бедовый ты, Данил. Все вроде при тебе, но чего-то не хватает. Как же ты собираешься всю жизнь прожить так, неженатым?
   Д а н и л. Зачем жена - и так неплохо. Жену корми, одевай, направо-налево не гуляй. Потом с детьми нянчится. Хорошо еще, если жена заботливая попадется, как Стаська, например, или Катриш.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я, честно говоря, думала, Катя первой замуж выйдет. А тут как с неба тебе - Настина помолвка. Ходит, наверное, вся бриллиантами сияет. И жених, скажи, не колоша какая-нибудь, не разгильдяй, подстать.
   Д а н и л. Главное с квартирой.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Деловой, образованный, красивый.
   Д а н и л. Мне бы его деньжищи, я и не таким бы хорошим стал.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А что, не заслужила мая доченька кусочек своего счастья? Всю юность затворницей в комнате за учебниками просидела. Не ждала ведь. А тут раз - на тебе, радость в доме.
   Д а н и л. Можно подумать вы сами замуж выходите.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А то кто же? Выдать дочку замуж для родителей, знаешь какое счастье!
   Д а н и л. Так-то оно так, Любовь Санна. Только запросто и хлеба не подсушишь. Судьба злее прокурора-подлеца. Одному дает, а у другого отнимает. Не получается всем поровну...
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да перестань ты стряхивать пепел в руку! Одна у вас с Игорем дурная привычка. (Подает пепельницу.) Настя у меня умница, сама в люди пробилась. Голова-то у нее крепкая, отцовская и красавица, каких свет не видывал.
   Д а н и л. А это уже, наверно, в вас?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Конечно в меня. Я в свои годы первой красавицей на всем черноморье была. Форсила в своем коротеньком ситцевом платьишке, а за мной вот такой (Показывает.) хвост ухажеров бегал. Такая дура была, жуть.
   Д а н и л. Почему дура?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Потому что молодость свою не сберегла. Голова закружилась и в омут.
   Д а н и л. Так-то вы выглядите еще очень привлекательно, Любовь Санна, честно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А ну тебя... Настьку-то я в восемнадцать родила. Мы тогда с Игорем еще женаты не были. Ой, Данил, как я любила танцевать, как я танцевала! (Встает, начинает вальсировать.) До самого утра. Уже все кавалеры по лавкам спят, а я все танцую и танцую. Данил, ты приглашаешь девушек танцевать?
   Д а н и л. Я ж танцую-то, Любовь Санна: раз, два, три, извините, отдавил вам ногу - хуже слона.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Напрасно, Данил. Танец - это такое состояние праздника... Когда про все забываешь... В танце ты можешь рассказать обо всем, даже о своей самой заветной мечте. Есть у тебя мечта какая-нибудь?
   Д а н и л. Хорошо было бы, если мне миллионов сто долларов подарили. Я бы особняк построил себе, машину купил, самолет. Женой бы обзавелся.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нет, Данил, это все не мечта. Мечта это то, что есть только у тебя и больше ни у кого. Вот захоти ты построить себе особняк на Луне... Нет мечты у тебя, Данил. Иди сюда, я научу тебя танцевать. Поди, поди, не бойся (Данил подходит нехотя.) Ноги так, руку сюда, и раз-два-три, раз-два-три. Следи за мной. Молодец.
   Д а н и л. Не могу - дерево я. Извините, Любовь Санна. Да, и не те сейчас танцы в моде.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Какие же в моде?
   Д а н и л. А такие. (Показывает.) Унц-унц-унц.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И что этот танец означает?
   Д а н и л. Ничего не означает. Просто ритм, движения, понимаете?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Это что, как утренняя гимнастика? А как тут надо двигаться?
   Д а н и л. Как вам хочется, так и двигаетесь.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А если захочется прыгать?
   Д а н и л. Прыгайте.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А если лечь на пол?
   Д а н и л. Ложитесь на здоровье.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А если я лягу на пол, что тогда будет делать мой партнер. Вдруг ему не захочется ложиться со мной.
   Д а н и л. Ну, вы скажите тоже, Любовь Санна... Тут такая штука, партнер не обязан повторять абсолютно все за вами. Захочет - ляжет, не захочет - дальше будет стоя танцевать. Каждый вроде сам по себе.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И каждый танцует, как ему заблагорассудится?
   Д а н и л. Точно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Прямо как у нас в семье - каждый делает то, что ему хочет. Катя ходит к Олегу почти каждый день на свидание, пропуская занятия в университете, благо пока работает. Настя все никак не может определиться с датой свадьбы, дома не появляется. Игорь всю зарплату отдает адвокату Марии Франковны, а в доме шаром покати.
   Д а н и л. Чего же в этом такого, что Игорь Романович Олегу помогает? Кто ему еще будет помогать?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. У него есть любящая его мать...
   Д а н и л. Вы про Марию Франковну, эту божью невесту?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И отец, которого Олег просто боготворит.
   Д а н и л. Пьяница и забулдыга?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не суди людей, Данил. Придет, может быть, день и тебя они будут судить еще не известно за что.
   Д а н и л. Похвалы уж я точно не жду... Все вы правильно, Любовь Санна, говорите, но разве я кому зла желая. Друзьям свом хочу, чтобы нормально было.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Раз хочешь, уговори Катю уехать на юг ненадолго, на полгода, на год. Воздух там целебный, обо всем забываешь. А там глядишь и с Олегом дело само собой решится.
   Д а н и л. Само собой даже кошки не родятся.
   Н а с т я (входя). Здравствуйте.
  

Одета она весьма дорого, контрастирует со всем в гостиной. Манеры ее соответствуют платью, разговаривает неторопливо, будто вытягивая из себя слово. Это создает какой-то налет светской обаятельности. Настя целуется с матерью и подает руку Данилу.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Здравствуй, доченька! Я и не слышала, как ты вошла. А как ты, кстати, вошла?
   Н а с т я. У меня же остался ключ. (Отдает матери ключ.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ах да, забыла.
   Д а н и л. Привет, Стаська.
   Н а с т я. Привет, Данил.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Мы тут с Даниилом Ивановичем, видишь, к празднику готовимся. Только этот болтун мне ничего делать не дает.
   Д а н и л. Ну что, Стась, когда гулять будем?
   Н а с т я. Что?
   Д а н и л. Говорю, когда пить будем на свадьбе твоей?
   Н а с т я. А, скоро.
   Д а н и л. Кстати, Любовь Санна, у вас там, в холодильнике пиво открытое. Можно я, так сказать, кружечку перед обедом для аппетита, язву полечить.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (поспешно). Полечи-полечи...
   Д а н и л. Ага. (К Насте.) Так значит готовитесь? А как там твой Никита поживает? Не передумал жениться?
   Н а с т я (улыбается). Нет. Все у нас нормально. Сейчас Никита в командировке...
   Д а н и л. В командировке?! Не успели поженится, уже по командировкам разъезжает? Не боится невесту проморгать? Украсть ведь могут.
   Н а с т я. Кто?
   Д а н и л. Да хоть бы и я. Ты сейчас, где живешь, у него на хате?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Хватит к девушке приставать.
   Н а с т я. Да, я живу у нас в квартире.
   Д а н и л. Стась, слушай, а чего ты сегодня такая красивая?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я не шучу, Данил Иванович. Хорош к ней приставать.
   Д а н и л. Так я разве пристаю. Я чисто соблазняю только. А пойдем, Стась, в кино завтра? Там фильм про любовь показывают.
   Н а с т я. Не знаю, Данил. Не хочется.
   Д а н и л. А чего нет? Вы же не расписаны пока. Может девушка сходить с другом в кино, в конце-то концов?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ничего, телевизор один дома посмотришь. Еще тебе не хватало наших невест отбивать.
   Д а н и л. Эх, если бы не Никита давным-давно на тебе женился.
   Н а с т я. А ты думаешь, я бы согласилась?
   Д а н и л. Куда бы ты делась, красивая? Такие как я, Стась, на дороге не валяются.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Где же такие валяются, по забором что ли?
   Д а н и л. Вы что, Любовь Санна, как вы могли обо мне такое подумать? Я мужчина видный, в дом копейку могу нести. Без вредных привычек. Поумневший почти, Стась.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Вот и найди себе такую же золотую. А у нас уже места заняты. Да, Настя?
   Д а н и л. Кто знает, кто знает. В жизни всякое творится... И что ты такая хорошенькая сегодня, даже не знаю? Ох, украду тебя. Не боишься?
   Н а с т я. Я не боюсь, а ты?
   Д а н и л. Чего мне бояться? Я уже свое отбоялся. Теперь не моя очередь бояться. А ты гляди в оба - Никита уехал далеко, отсюда не видать.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты уже надоел, хуже пиявки! Брысь, не то как огрею чем-нибудь, сразу перебью всякую охоту.
   Н а с т я (успокаивает). Ладно, мам. Перестань.
   Д а н и л. Я же в шутку. Молодых проверяю.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Иди, иди. Пивко выпей. Мужики хуже баб, когда дело доходит языком почесать. Ух, как дам сейчас! (Замахивается.) А потому что мозги не в том месте, где должны быть.
   Д а н и л. Вот уже пошутить нельзя. Обиделись.
  

Данил уходит на кухню, насвистывая.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не бери в голову, ты же знаешь у него язык без костей. Наговорит, а думает после... Ну что, рассказывай, как живете. Доченька, ты хоть счастлива?
   Н а с т я (словно опомнившись). А? Ой, очень, мама, счастлива. Не знаю даже что и делать.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что нового у вас? Как дела с приготовлением идут?
   Н а с т я. Сегодня была у портнихи. Платье мерила.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да ты что! И какое оно, расскажи.
   Н а с т я. Ой, мама оно такое белое пребелое. Наполовину шелковое, наполовину бархатное. Юбка длинная, пола слегка касается, а снизу бантиками и розочками золотыми оббита вроде гирлянд. Здесь везде стразы разные, кружева. Корсет, а плечи открытые. Подклад голубовато-белый. И легче перышка оно. А еще есть длинный шлейф, меховая накидка и муфточка, если будет холодно вдруг.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А фата?
   Н а с т я. Ой, про фату забыла спросить. Мы так заболтались с портнихой о том, о другом. Представляешь, она, оказывается, с Олегом в одной школе училась, в одном классе.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты всегда была такая рассеянная. Ничего, я ведь тоже такая же.
   Н а с т я. А как там дала у Олега, мама?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не знаю. Мне кто что рассказывает разве? Сестра твоя молчит. С отцом вообще почти не общаемся.
   Н а с т я. Опять поссорились?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ну его. Ходит только причитает все: помру да помру. Старческий бред какой-то. Надоел... Доченька, ты расскажи-ка мне лучше, Никита, что он про свадьбу думает?
   Н а с т я. Злится он из-за моих отсрочек.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Могу представить.
   Н а с т я. В конце месяца Никита планирует пригласить своих родителей, всех собрать. Сыграть свадьбу. Я его понимаю. Не могу же я ему отказать, мама.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Справедливо он говорит.
   Н а с т я. Мне ведь тоже хочется побыстрее развязаться со всем этим. Тем более, что все уже заказано, куплено и назначено. Мама, но он никак не хочет понять мою заботу о Катриш. Он даже не пытается представить, как мне тяжело будет смотреть ей в глаза.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ладно, доченька, послушай. Как ты ей хочешь помочь, скажи? Сидеть в ее комнате и рыдать вместе с ней? Сколько ты ее не видела, месяца два? А у нее за это время совсем крыша поехала. А что дальше будет? Мы должны наоборот показать ее, что все замечательно, понимаешь, жизнь продолжается. Все действительно, на самом деле замечательно. Ей сейчас одно нужно - подальше отсюда, где воздух свежий, где солнце. К нам на юг, в Крым. Помнишь дом бабушкин? Вы там все детство провели - не могла забыть.
   Н а с т я. Конечно, помню, мама.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Так что нечего заморочивать себе голову. Нужно жить радостно, чтобы и другим было хорошо. Да? Иначе как твой отец будем ходить бурдюками везде. А кому от этого лучше и легче?
   Н а с т я. Я и сама, мама, честно думаю, поскорее бы свадьба уже.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты ведь счастлива дочка?
   Н а с т я. Ой, мама, даже стыдно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (обнимает дочь). Глупенькая, нечему тут стыдиться?.. А свадьбу надо скорее играть, а то видишь, (Кивает на кухню.) какие дурачки отбить пытаются... Слушай, солнышко, сейчас отец вернется, позови, будь добра Катю, пусть выходит. И вообще поговори с ней, поуговаривай.
   Н а с т я. Поговорю, мама, обязательно. (Уходит в комнату.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ничего. Наладиться... Куда ей еще деваться. (Смотрит на люстру.) Люстру бы помыть к отъезду. Пыльная такая.
  

Любовь Александровна вновь принемается ходить по комнате, готовить стол, весело напевая себе под нос. В это время в гостиную входит Игорь Романович. Они обмениваются привычными приветственными взглядами, продолжая следовать своими собственными маршрутами. Игорь Романович устало, включает телевизор, валится в кресло и закуривает.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Дома?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Дома.
  

Пауза.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Эта тоже?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Тоже.
  

Пауза.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Опять ходила?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да.
  

Пауза.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Как там с этим?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я откуда знаю.
  

Пауза.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А с этими как?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. В конце месяца, говорит.
  

Пауза.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Кто там еще?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Даня.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Нахлебник.
  

Пауза.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. У тебя что?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ничего.
  

Пауза.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Аванс взял?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Не твое дело.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Пепельницу возьми! Надоело уже с ковра за тобой пепел убирать!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Надоело - не убирай. Это моя квартира, и пока я здесь хозяин, буду делать, что привык делать. Вот помру, делайте потом, что хотите.
   Д а н и л (входит с тарелками). А чем у вас на кухне так вкусно пахнет, Любовь Санна? Привет, Игорь Романович.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Еще один бездельник.
   Д а н и л. Кого бездельник - работаю в поте лица.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ага, рассказывай.
   Д а н и л. Я, между прочим, дело свое открыл. Мебелью занимаюсь.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Воруешь что ли?
   Д а н и л. Ремонтирую с выездом на дом. Так вот.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. И много наремонтировал?
   Д а н и л. Прилично, заказов куча. Бизнес выгодный. Звонят-то в основном кто? разведенные хозяйки или вдовы. А некоторые из них даже очень ничего себе. Короче, словом за слово...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Короче, альфонс.
   Д а н и л. Кого альфонс! Я, можно сказать, типа женского психиатра. Что скажи разведенная баба без мужика? Это же одна сплошная рана. Говорят, мужчины не могут без женщин - ерунда, мужики как раз-то и могут, а вот женщины без мужиков никак. А что нужно женщине от мужчины? Ну, мужику-то понятно, что от бабы нужно. А вот женщине от мужчины что?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Деньги, конечно.
   Д а н и л. Неправильно. Женщине от мужчины нужно абсолютно все. Вся конституция женская построена на - дай мне. Даже если она что-то сама добровольно дает, то только взаймы.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. И по чем дают? (Идет на кухню.)
   Д а н и л. На выпить хватает. А что, Любовь Санна, у нас сегодня такое на обед?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Пельмени на обед.
   Д а н и л. Изыскано, бляха-муха! А с чем?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что?
   Д а н и л. С чем, говорю, пельмени-то?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. С хлебом, Данил! Расставляй тарелки - садиться давно пора.
   Г о л о с И г о р я Р о м а н о в и ч а и з к у х н и. Люба! Люба, кто мое пиво высосал?
   Д а н и л. И что это он у вас сегодня такой нервный?
  

Любовь Александровна молча пожимает плечами, уходит. Данил расставляет тарелки. Входит Игорь Романович.

  
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. ...а? Тебя спрашиваю.
   Д а н и л. Чего меня спрашивать? Я не справочное бюро.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Кончай дурачком прикидываться. Ты высосал пиво?
   Д а н и л. Обижаешь, Игорь Романович, как ты только мог про меня такое подумать? Кто тебе сказал?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Разведка доложила.
   Д а н и л. Заливает тебе твоя разведка.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Короче, болтун, с тебя поллитра пива... На вот еще, (Достает деньги.) купишь торт "птичье молоко". Запиши себе на лбу. Птичье молоко. Задача ясна? Вперед. Чтобы через десять минут в аккурат был. Понял?
   Д а н и л. Понял, не дурак (Берет деньги.) Сколько говорите литров молока купить?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Я тебе покажу молока! Шпона.
  

Данил быстро уходит.

  
   (Кричит.) Натя, Катенька идите скорее к столу... Любовь! Водка-то у нас хоть есть?
  

Выходит Настя, садится за стол.

   (Замечает ее.) А, Настя.
   Н а с т я. Привет, папа. (Целуются.)
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А где Катя?
   Н а с т я. Сейчас выйдет.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Как Никита поживает? Почему не заходит?
   Н а с т я. Работает. По командировкам. Мы деньги собираем на свадьбу. Хотим на медовый месяц уехать в Европу, сразу после свадьбы.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну, ладно, ладно. Но ты расскажи, когда свадьбу-то решили сыграть?
   Н а с т я. Никита планировал через две недели. Я тоже думаю, так лучше. Во-первых, не так холодно уже будет...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Нельзя же так, дочка. Уже второй раз переносите. Много ли надо свадьбу справить?
   Н а с т я. На этот раз точно. Не волнуйся, папа. Ты же сам знаешь... не к месту было, а то бы раньше справили.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (хмуро). Из-за Кати, да? Она к нему все ходит - себя не пожалеет. Бедный парень. Бывают же такие сволочи! Сперва ткнут пальцем - вот он, а погодя начнут сомневаться. И мента я этого узнал! Он с нами через стенку жил, помнишь, на кухне уду воровал. Нигде не работал. Стукачом был ихним. Говорили даже, убили его. Один раз из медвытрезвителя его вытаскивал, мать меня попросила его. Хорошая была женщина. Били ему бака мы часто, за дело, чтоб на своих не стучал... Да, давненько было дело... А потом все как переколыхнулось...
  

Входит Любовь Александровна с дымящейся кастрюлей на деревянной подставке, ставит на стол.

   Любовь, ты помнишь, как мы его за глаза называли, пентюха этого, который с нами в общаге жил. Суп-то у тебя все подтаскивал. А ты его потом еще скалкой отлупила (Смеется.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Конечно, помню. Мы его Павликом Морозовым звали. Говорили, что он отца своего упек, а мать у него золото была.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Он же следователь у Олега!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не может быть!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Вот тебе и не может быть. Куда только кривая наша не выводит.
   Н а с т я. Надо, наверно, адвокату сообщить. Может это как-нибудь поможет Олегу.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Я могу про него такое, дочка, рассказать, что и его и тех, кто его в эти органы принял посадили. Только вряд ли теперь меня слушать станут. Небось, знают там, как человека отмыть от прошлого его.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. У нас даже карточка с ним есть, на первое мая делали. Как же его звали на самом деле? Петр... или Сергей...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (к жене). Слушай, ты водку в этом году мне принесешь? Будешь дочка?
   Н а с т я. Нет, папа.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А я выпью перед обедом.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Давно бы сам сходил на кухню и взял. (Уходит.)
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что за вредная баба, ты посмотри... Вот еще, Настя, что хотел спросить. Вы где жить будите после свадьбы.
   Н а с т я. Никита хочет в Питер переезжать. Там у него два филиала открываются.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. В Ленинград? А как вы там? У него там родня?
   Н а с т я. Нет, просто квартиру купили.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Хорошо... А папку с мамой навещать будешь?
   Н а с т я. Ну конечно. (Обнимаются.)
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ладно. Ладно. Лишь бы у вас все миром было. Живите - не ссорьтесь. Ты его слушай и держись за него. Ты, Настюша, у меня умница.
  

Обнимаются. Входит Катя. Одета она в темное платье и черный балахон. Волосы распущенны, не ухожены. Ее не замечают. Она не глядя ни на кого тихо садиться к столу, кажется, даже не касаясь ничего.

  
   (Улыбается на Катю.) Ой, Катенька проснулась. А мы думали тебя уже под конвоем за стол вести.
  

Молчание.

   Где этот Данил, пройдоха?
   Н а с т я. Папа, а как у тебя на работе?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (отмахивается). А-а. Терпят пока. Потихоньку выпроваживают. Молодых много. Всем кормить семью надо. А я что - я старик, отработанный хлам. Скоро видать совсем того... Разлетитесь вы, голубушки, по своим Ленинградам. Мы с матерью - в избушку у моря. Я буду рыбу удить неводом, а она у корыта своего как в сказке.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (входит с бутылкой и рюмками). Придумаешь тоже. Прекрасный дом с садом. И нет там никакого корыта. Газ и вода тебе водопроводная.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. По мне так неважно на каком диване ноги откинуть. Диваны они и там и здесь одинаковые.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Где же они одинаковые? Здесь солнце один раз в год увидишь, а там и солнце, и море, и песок, и фрукты-овощи круглый год со своего огорода, только не поленись руку протяни. Рыбалка твоя ненаглядная.
   Н а с т я. Правда, папа, хоть отдохнешь.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Надо дела успеть сделать. Подохну - отдохну.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А ты и так все сделал. До пенсии дослужил. О дочерях позаботился.
   Н а с т я. Правда, папа.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Да, разве что внучат не нянчил.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нанянчишься еще.
   Н а с т я. Я обещаю тебе, папа. Даю честное слово.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (грозит пальцем). Только чтоб мальчиков. Поняла? Смотри у меня, Настька.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Давайте наконец обедать. А то пока Данила дождешься, с голоду умрешь. (Кладет пельмени всем.) Кому со сметаной, кому с майонезом? Тебе, Катя, с чем?
   К а т я. Я не буду.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты же с утра маковой росинки в рот не брала. Как так можно?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Не заставляй - не хочет, пусть не ест. Нечего насиловать. И с моей тарелки ссыпь. Куда столько наложила? Тут на целую роту хватит.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да, вы что сговорились? А ты, Настенька, что не ешь?
   Н а с т я. Я ем, мама, ем. Очень вкусно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Чего сидим? Давай, наливай. Выпьем за молодоженов. Пусть Никиты и нет с нами...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Тьфу-тьфу-тьфу! (Стучит об стол.) Ну, дура баба!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я имела ввиду Никита не пришел... В общем, счастье тебе, доченька, совет да любовь крепкой при крепкой, как у нас с папой. За твое здоровье.
   Н а с т я. Спасибо.
  

Чокуются, пьют. Катя сидит без движения, разглядывая тарелку.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (закусив). А ты чего за здоровье не выпьешь сестры, за счастье?
   К а т я. Никакого счастье от водки, мама, не бывает.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Не хочет - пускай не пьет.
   Н а с т я. Я тоже не пила. Только пригубила... Катриш говорит, что Олега могут выпустить до суда. Я поговорю с Никитой и он, если согласится дать часть суммы... Может быть скоро Олег выйдет. Да, Катриш?
   К а т я. Если он выйдет, я его больше никому не отдам.
  

Молчание.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Дочка, Катенька, да мы сами его никому не отдадим. Он ведь не чужой нам. Он как сын мне. Должна же быть какая-то справедливость, наконец!
   Н а с т я. Я уверенна его и так скоро отпустят.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Конечно отпустят. Зачем спорить? Мы с отцом на юге будем жить. Вы с Олегом здесь. Вот тут, за этим столом собираться будите, вспоминать обо всем, еще и посмеиваться.
   К а т я. Как можно даже вспоминая о таком смеяться?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я ведь не о том, я говорю, что все будет хорошо. Да, Настя?
   К а т я. Мне будет там хорошо, где Олег.
   Н а с т я. Катриш права, мама. Может вам стоит подождать с поездкой? Ну, поедите летом или позже. Какая разница?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Разница? Разница! А билеты, а вещи я уже собрала.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. На меня не смотри. Как Катя скажет, так и будет.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нельзя здесь, понимаете. Разве не видите? Этот город, эта квартира только несчастья одни приносят. Надо скорее уезжать отсюда.
   К а т я. Езжайте вы куда хотите. Что вы все ко мне пристали?
  

Входит Данил. В руках у него бутылка пива и торт.

   Д а н и л. Кто куда уезжает? Я уже здесь - никуда ехать не надо. Эй, чего, я не понял, без меня пьете? Я за тортами бегаю их с языком на плече по всему городу, а они тут пельмени с водкой хлебают. Где мой стул? И вообще я в ту квартиру попал или ошибся дверью.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ошибся.
   Д а н и л. Ладно, я тогда пошел.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Стоять. Куда? Провиант на стол.
   Н а с т я. Садись на мое место, Данил, я уже пообедала.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ничего не поела, Настя.
   Д а н и л. Другой базар. Разливай.
  

Настя встает из-за стола, опускается в кресло. Данил ставит торт с пивом на стол. Накладывает сам в тарелку уже не дымящиеся пельмени.

   Привет, Катриш. Какая-то ты сегодня... необычная.
   К а т я. А с чего мне вдруг стать обычной?
   Д а н и л. Ну, не знаю... А за что пьем? У всех налито? Давайте за Стаську и Никиту. Короче, давайте.
  

Чокаются, пьют.

   Люди с ума посходили. Очередины везде. Всем только бы нахапать побольше. Как будто бы не Новый год, а конец света. Одуреть! В магазин зашел, говорю: мамочка, дай-ка мне птичье молочко твое. Оно как заблажит на меня - хамье, дескать, какая я тебе мамочка! Разоралась, тут все завопили хором: пошел в конец очереди! Сами, говорю, идите. Вон тетка за весь совхоз покупает, полдня от кассы не отходит. Я мать героиня, кричит, ветеран труда, мне вообще первой положено. Отвали моя черешня на полгиктара от меня, говорю, я сам герой репрессий. Да таких как ты, вопит, на каторгу должны отправлять. Я ей, а таких как ты в конюшне держать. Чего после этого началось! Короче, торт ваш легче украсть, чем купить.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А чего ты хотел? Влез без очереди, нахамил людям, да еще, наверное, убежал не заплатив.
   Д а н и л. Кого не заплатил. Что я отмороженный совсем? Я это просто к чему говорю. Народ у нас - тупое быдло. Им бы только кого-нибудь облаять, никакой культуры.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ой ты, культурный нашелся. Шесть классов, три коридора.
   Д а н и л. А зачем мне образование. Я и так человек приличный.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Трепло ты собачье. Настя, иди торт покушай. Ваш любимый.
   Н а с т я. Спасибо, я потом, папа.
   Д а н и л. Сам-то ты, Игорь Романович, сколько классов закончил? Небось, даже на вечернем в институте не учился.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Не учился.
   Д а н и л. А меня учишь.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Я-то не учился. У меня для этого дочери есть. А ты бездельник без жены, без образования так и просидишь, с места не сдвинешься, пока петух тебя в одно место не клюнет.
   Д а н и л. Кого петух! Не я один. Что мне как скотине пахать ради пенсии, детей заводить, чтобы потом водой тебя поили на старости и в гробик заворачивали, бантиком подвязывали. Я вообще до старости не доживу. Лучше петлю на шею.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты что, Данил.
   Д а н и л. А что, Любовь Санна? Лучше сдохнуть, чем дожить до такого... Кент знакомый про брата своего рассказывал. У того две ходки уже было, а их на хате припасли легавые. Не то чтобы ему вышка была или срок большой. По легкой какой-то шел. И тот брат брату говорит: не кресты боюсь, кресты - дом родной, только как представлю, что они, волчары руки скрутят и на пол повалят, так просто тоска берет. Подумаешь, вроде какая ерунда, ну браслетом тебе руки сожмут. А кажется, говорит, как крылья обрубают. И думаете, что тот его брат сделал?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что? Не знаю.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ты давай тут басни нам не плети про урок своих.
   Д а н и л. А что урка не человек по-твоему?
   К а т я. Я бы лучше умерла.
   Д а н и л. Вот! Правильно, Катриш. Там же и залил себе голову свинцом на глазах у брата.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ужас какой!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ты давай, кончай это.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Давайте лучше выпьем.
   Д а н и л. Это можно. А за кого?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. За наших дочерей. Прекрасных умниц, Катю и Настеньку.
   Д а н и л. Катриш, за тебя. Стаська.
  

Пьют. Игорь Романович уходит на кресло. Настя подсаживается к столу.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я никогда не забуду, помнишь, Игорь, как Катя Настю сливами закидала. У нас в конце сада росли сливовые деревья. И вот Катька залезла на одно из них и давай Настю обстреливать. А сливы спелые, мягкие. (Смеется.) Настя бегает вокруг дерева, забраться не может. В общем, обе с ног до головы в сливах пришли. Ой, Данил, какой у нас там сад. И персики, и сливы, и яблоки, и груши. Все детство у них там пошло. Помнишь, Настя?
   Н а с т я. Помню, мама. Море. Мы с Катриш любили бегать к морю. А бабушка не отпускала, боялась, что утоним. Однажды чуть Катриш не утонула. Захлебнулась волной. Плавать не умела, а лезла на самую глубь. Я тогда так перепугалась. Сама тоже плавать не умела. Вытащила ее кое-как на берег. Ору на нее как бешенная. А она мне: Настенька, Настенька, ты меня отругай, только бабушке ничего не рассказывай.
   К а т я. Ты ей потом все равно рассказала.
   Н а с т я. Да, но это я за платье, которое ты мне сожгла.
   К а т я. Не сожгла, ты сама забыла утюг выключить.
   Н а с т я. Я же просила тебя выдернуть его из розетки.
   К а т я. А мне не разрешали выдергивать из розетки.
   Н а с т я. Конечно, а плойкой так ты моей пользовалась.
   К а т я. Ничего я не пользовалась.
   Н а с т я. А кто завивался каждый вечер в ванной?
   К а т я. Ты, кто еще.
   Н а с т я. Ну конечно.
   К а т я. Конечно. (Обе начинают смеяться.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Сколько добрых воспоминаний... Может поедешь ненадолго с нами, Катенька.
   К а т я (становится серьезно). Нет.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что ты со своим Крымом пристала? Чем тебе здесь не нравится?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да всем. Только и делаю, что дома сижу - на улицу страшно выйти. Одни болячки наживаешь. Скоро плесенью покроешься от сырости и мрака. А там все родное. Огород, цветы посажу. Как мама, кур разведу, гусей.
   Д а н и л. Натуральное хозяйство - по локоть в говне.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Пускай, зато реветь не приходится.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Вот и поехали, что нам пенсионерам? А молодежь пусть учится и работает.
   Д а н и л. Правильно, правильно, Игорь Романович. Молодежи нужны города большие, беспокойные.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Иди, Катюша, посиди немного со мной. Скоро я тебя и видеть не буду. (Катриш идет к отцу, садится ему на колени.) Видишь, мамка твоя от меня не отстанет никак. Все ей бы на юг свой. Да и я, вправду, устал... Мы тебе оставим квартиру, вы уж с сестрой сами решайте, что с ней делать. Большего, простите, не успел нажить.
   Н а с т я. Мне, папа, не нужна квартира.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (к мужу). А как Катя будет тут одна, ты представляешь?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ничего, она у меня самостоятельная, за себя может постоять.
   Д а н и л. И мы поможем. Что мы, не друзья что ли?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Тебе-то кто поможет? Помощник нашелся. Самому нянька нужна.
   Д а н и л. Нянька - это хорошо. Я бы был не против, если б меня понянчили. Стаська, например.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И не мечтай.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Не знаю как давно я тебя не нянчил. Здесь, на этом самом кресле. Ты была совсем маленькой. Сидела у меня на коленках, а я тебя покачивал. Сказки рассказывал. Ты засыпала и я вместе с тобой.
   К а т я. Что с нами происходит, папа? Почему мы такие?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Старею, дочка, ты молодеешь - вот что происходит. А такие мы, потому что, наверное, лучшего ничего не видели. В юности мы такие, какими хотим быть. А потом как-нибудь подойдем к зеркалу и видим, какими мы стали... Надо не терять молодость, надо себя беречь, нельзя киснуть. Не хочу уговаривать тебя быть веселой. Наоборот я вижу теперь, какая ты сильная, взрослая. И еще, чтобы ты помнила, я тебя во всем поддержу. Я знаю и верю в тебе и Олега. Поняла?
   К а т я (обнимает отца). Папа, скажи, что его отпустят. Скажи просто.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Доченька, я обещаю, ты только держись.
   Д а н и л. Чего-то мы давно не чокались.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ой, прекрати, хватит. Мы уже и так чокнутые. Ты и без тостов хороший.
   Д а н и л. Верю, Любовь Санна, но выпить все-таки хочется. Надо! Выпьем за Олега, так как он самый любимый, дорогой мой кореш. Катриш! Я пью за Олега. Ты знаешь, я его люблю. Ты естественно тоже его любишь. А я люблю тебя и его вместе.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты всех любишь.
   Д а н и л. Нет, не всех. Я много кого не люблю. Я ментов не люблю, прокуроров - курв, судий, папашу своего ненавижу и других уродов. Катриш! Олег мне как брат родной. Мы с ним с детства были вместе, на великах гоняли, булки тянули с магазинов, за девчонками бегали, напивались вместе, то я подставлюсь, то он. И вдруг разошлись. Потом вроде снова встретились. И опять врозь. Если бы только можно было, Катриш, я бы за него сел. Для тебя, для него...
   К а т я (вставая, подходя к столу). Не надо, Даня, замолчи.
   Д а н и л. Да, хватит. Давайте просто выпьем за него. За его здоровье.
   Н а с т я. За здоровье.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. За здоровье Олега.
   К а т я. Вы что! Как вы можите?! Может быть еще и не чокаясь?! Вы о нем как о покойнике говорите, а он здесь, он живой. Выйти сейчас из дома, сесть на одиннадцатый трамвай, доехать до последней остановки и пройти всего пятнадцать минут. Зачем вы его хороните?! Он жив! Он сегодня пообещал мне выйти, сказал, что только ради нас и будет жить. И я ему пообещала, потому что он хотел, чтобы я сказала, только я не хотела говорить, но я обещала ему, поэтому скажу вам...
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что ты, Катя. Мы наоборот счастливы, у нас такая мужественная девочка.
   К а т я. Прекрати, мама, ты прекрасно знаешь, я давно не девочка... У нас с Олегом будет ребенок.
  

Молчание.

  
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Вот тебе бабушка и Юрьев день.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты уверена?
   Н а с т я (слезно обнимает сестру). Катриш!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я не понимаю, как? Ты могла нам сказать об этом раньше.
   К а т я. Я не знала!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну, что же, доченька, поздравляю.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Но почему? Я не понимаю. Когда вы с Олегом жили вместе... Какой уже месяц?
   К а т я. Я не знаю!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не больше трех. Даже не больше двух. Может быть меньше. Это нормально - срок небольшой.
   К а т я. Ты о чем, мама?!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Как о чем, как о чем? О тебе!
   Д а н и л. За это надо выпить по любому. Снова за Олега молодца, Катриш и их этого, как его, ребенка.
   Н а с т я. За Катриш.
   К а т я. Я спросила тебя, мама, что ты имела ввиду?!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ничего, просто, что срок маленький и обо всем можно не торопясь подумать.
   К а т я. Торопясь?! Куда торопясь?! Куда?! Ну, скажи мне прямо, мама!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Катенька, ты же понимаешь. Ты такая молоденькая...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Дочка, Катерина, скажи, только честно, я обещал и дал слово во всем тебя поддерживать, только скажи мне правду, отбросив все эмоции, ты действительно хочешь родить?
  

Пауза.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты не торопись, дочка, подумай хорошо.
   К а т я. Какие же вы глухие. Вам всех слов мало. Повторяю для вас еще раз. У меня будет ребенок от Олега.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну, что ж... За нашего внука.
   Д а н и л. А можно я буду ему дядей?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ты ему будешь младшим братом... Чего же ты, Катя, за своего ребенка не выпьешь? (Катя берет рюмку. Данил разливает.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Поздравляю, Катя. Мне тоже пришлось родить в восемнадцать лет. По крайне мере теперь я знаю, что ты моя дочка. (Пытается улыбаться.) Давайте выпьем за малыша.
   Д а н и л. За Олеговича!
   Н а с т я. За нового человека!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Надеюсь будет мальчик. (Все пьют.) Надо родителям Олега рассказать. Пусть завтра приходят. Рустам, наверное, совсем от счастья ошалеет. Позвони им, Любовь, пригласи в гости. Сам ему скажу, просто не терпится увидеть его физиономию. Только передай этой святой Марии, чтобы библию свою дома оставила - не в церковь идет.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А к врачу тебе все-таки придется сходить.
   К а т я. Зачем?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А ты что будешь рожать в сарае на сене?
   Н а с т я. Я могу дать телефон своего хирурга...
   Д а н и л. Погодите, погодите. А Олег знает, что ты беременна?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Проснулся.
   Н а с т я. Данилу больше не наливаем.
   Д а н и л. Как больше не наливаем? Жалко что ли?
   Н а с т я. Даня, тебе домой надо идти.
   Д а н и л. Я не хочу домой. Я хочу праздновать.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Праздник кончился.
   Д а н и л. Выгоняете, да? (Встает, держась за столешницу.) Ничего, я тебе, Игорь Романович, припомню... Любовь Санна, честь имею. Катриш, ты - супер. Игорь Романович, как же тебе не стыдно...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Сам выйдешь или тебя вывести?
   Д а н и л. Я сам... себе праздник. Где выход? А? Я вас спрашиваю, куда делся выход?
   Н а с т я. Я его провожу, а то не дойдет.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Вот негодяй. Вечно с ним так.
   Н а с т я. Я вернусь. Завтра приду.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я тебе помогу, Настя.
   Н а с т я. Я справлюсь.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Нет, Настя, давай лучше я сам его.
   Д а н и л. Что вы меня тут каждый провожаете? Я сам дойду, не маленький.
   Н а с т я. Папа, мне не трудно. Если вы пойдете вместе, обязательно разругаетесь.
   Д а н и л. Мне знаете даже уже наплевать, где у вас тут выход... Стась, ты зачем ко мне пристаешь? Ты давно ко мне так не приставала. А Никита заревнует.
   Н а с т я (ведет его под локоть). Станет он меня к пьянице ревновать.
   Д а н и л. Я не пьяница. А ты умница вообще, Стась. А я простой такой парень... (Оба уходят.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Перебрал сегодня Даня... Что-то он в последнее время пить стал много.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (отмахиваясь). А-а. Все от одного. Чего говорить.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Держит, значит, копит в себе.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Только чего? (К дочери.) А ты смотри у меня, попробуй только забыть, что я тобой горжусь - выпорю как сидорову козу.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (смеясь). Выпорешь? Это беременную-то выпорешь?
  

Родители смеются. Катя молча уходит в свою комнату. Любовь Александровна, прихватив тарелки, выходит на кухню. Игорь Романович, оставшись один, встает, обводит комнату взглядом, тянется рукой к люстре, щупает - пыльно. Уходит. Гостиная покачивается светом и замирает.

  

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Вечер. Работает телевизор - никого. Стол накрыт светлой скатертью, чайным сервизом. Входит Игорь Романович с бутылкой наливки и рюмками, заботливо расставляет все и садится в кресло перед телевизором. Любовь Александровна вносит корзинку с печеньем. Осматривается кругом, точно припоминает что-то и не вспомнит никак.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Где же они?.. И девочки куда-то запропастились. Они точно сказали, что придут в шесть?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Кажется.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А без кажется.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да, по-моему.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ты можешь нормально хоть раз ответить?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что ты от меня хочешь?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ничего.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (замечает бутылку). Ты знаешь, что Рустаму нельзя пить?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Знаю.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Зачем тогда бутылку ставить?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Не твоего ума дело.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (про себя). Господи, да когда же я уеду из этого дурдома?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Хоть сейчас - скатертью дорога.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А вот возьму и уеду.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. За чем дело-то встало? Без тебя справимся.
  

Любовь Александровна уходит. Звонок в дверь.

   Люба, открой дверь! Люба!
  

Любовь Александровна идет открывать. Слышится мужской голос, приветствия. Любовь Александровна скоро полушепотом что-то рассказывает. Игорь Романович прислушивается, будто не может отгадать кто пришел. Через несколько секунд Любовь Александровна появляется с Никитой. Никита оправлен в модную троечку, осанист и широкоплеч. Говорит порывисто, вроде пытается быстрее выговорить предложение, но при этом цезурно и вдумчиво.

   Н и к и т а. Добрый вечер, Игорь Романович.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (приветливо). А, Никита, здравствуй, проходи сюда, садись. (Жмут руки.) Давно тебя не видел. Как ты?
   Н и к и т а. Спасибо, не плохо.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А Настя-то еще не пришла.
   Н и к и т а. Знаю, знаю. Жаль.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Настя рассказывала, вы в Ленинград собираетесь переезжать.
   Н и к и т а. В Петербург. Крупный заказчик. Основное дело. Некоторое время будем жить там.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А потом?
   Н и к и т а. Все зависит от моего бизнеса.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что так и будете с одного места на другое перекочевывать?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ой, что же это я, Никита, хочешь чаю?
   Н и к и т а. Да, спасибо, Любовь Александровна. Знаете, Игорь Романович, стоя на одном месте, как правило, дела не делаются.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Делу время, потехи час. Правильно, Никита?
   Н и к и т а. Верно, даже меньше чем час.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что же у тебя за потехи?
   Н и к и т а. У меня, Игорь Романович, одна сейчас потеха - моя собственная свадьба.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну, тогда может по рюмочке вишневой наливочки?
   Н и к и т а. Благодарю, за рулем.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Так ведь домашняя же наливочка!
   Н и к и т а. Ладно. Только одну за ваше здоровье.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (наливает). Настя скоро придет. Они к врачу ушли по женским...
   Н и к и т а. Да-да-да. Понимаю.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А у нас тут такое в доме, такое! Представляешь, Катя ждет ребенка!
   Н и к и т а. Поздравляю. Отец я полагаю - Олег?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Конечно.
   Н и к и т а. Не легко ей придется. А вы не думали... (Смотрит на смущенных родителей.) Да.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Давай за твое здоровье.
   Н и к и т а. Лучше за ваше. (Пьют.)
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну, как настоичка, а?
   Н и к и т а. Вску. (Делает вдох.) Вкус приятный.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (хвалится). Семейный рецепт.
   Н и к и т а. Правда, для меня слегка крепковато.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Представляешь, без сахара, без дрожжей. А градус - во! Под полтинник будет. Отец рецепт с войны привез.
   Н и к и т а. У моего отца тоже пивоваренный завод был...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Знаешь, как его рецепт по жизни пригодился. И при Хрущеве, и при Горбачеве.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А мой отец, нет, вру, мать, в общем, вместе делали вино свое собственное. У нас на юге, в Крыму целый виноградник. Все прямо овито виноградом...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Начало-ось.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я тебе не рассказывала, Никита, про наш дом в Крыму?
   Н и к и т а. Кажется в последний раз...
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Мы же скоро туда переедим. Разве Настя ничего не рассказывала?
   Н и к и т а. Слышал что-то от нее.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Она уже не помнит ничего - маленькая была. А я-то все детство и юность там провела. Какой дом! Светлый, просторный...
   Н и к и т а. Вы его продавать хотите?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Родительский дом? Зачем? Я же говорю, переезжаем насовсем.
   Н и к и т а. Да. Понимаю. Но вы его хоть сдаете?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нет. Своим бы сдали. А чужих страшно пускать. Вдруг что случится - и пропал дом.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Говорил я ей сколько раз! Давай продадим эту развалину.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Сам ты развалина! Отличный дом с садом. Ну, подремонтировать немного, и то разве что снаружи. Ты прав, Никита, стоило кого-нибудь туда подселить, хотя бы, чтоб сторожил. Но что уже сейчас. Теперь мы сами будем сторожить. А летом часть дома сдавать отдыхающим.
   Н и к и т а. Катя не против этого?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Против.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Поупрямится, поупрямится немного и согласиться. Куда ей деваться?
   Н и к и т а. Когда переехать планируете?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Да, не знаю еще.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Сразу после свадьбы и поедем.
   Н и к и т а. Значит, либо скоро, любо никогда.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да что ты такое говоришь, Никита, как же так никогда?!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Пусть только попробует. Я ее за руку приволоку к ЗАГСу.
   Н и к и т а. Зачем же насиловать. Ваша дочь самостоятельная, независимая женщина... Но ее волеизъявления заводят порой меня в тупик. Весь вечер ей вчера звонил. Скажите, она у вас ночевала?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Нет.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да. То есть она заходила вечером. Мы сидели, ужинали. Знаешь, Никита, я говорила с ней вчера, и она мне призналась, что больше всего на свете мечтает о свадьбе. А какие у нее были глаза, когда она рассказывала про свадебное платье!
   Н и к и т а. Мне всего-то, Любовь Александровна, нужно от нее, чтобы она думала и стремилась к собственному счастью. А она как будто уклоняется от него... Настя великодушный человек. Это ее забота о сестре... Но одно другому не мешает.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ничего, профилактику мы ей провели. Прочистили мозги.
   Н и к и т а. Разве мы не могли бы просто прийти в ЗАГС и просто расписаться?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Конечно.
   Н и к и т а. Могли бы.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Но, Никита...
   Н и к и т а. Не могли бы жить и дальше в гражданском браке? Могли бы. Для нее же стараюсь. А она мне что? Подожди еще немного.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Да что они в самом деле задерживаются? Уже без десяти семь. Может, так сказать, за счастье?
   Н и к и т а. Игорь Романович, я в отличие от многих своего поколения нахожусь под ответственностью самого себя. Другими словами, знаю, когда можно, что можно и сколько. Вы понимаете?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Конечно. Ну что ж поделать. (Наливает, выпивает.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Никита, еще чаю?
   Н и к и т а. Нет, спасибо. Будьте так любезны, напомните, пожалуйста, где у вас тут комната?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Какая комната?
   Н и к и т а. Комната... удобств.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Удобств? Да какие у нас тут удобства!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Сортир направо по коридору.
   Н и к и т а. Благодарю. (Уходит.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ты с ума выжил?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А чего такого? Я что виноват, что сортир называется сортиром?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Дело не в сортире, дело в твоей дочери. В ее будущем.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А что такое в ее будущем?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ничего.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну ничего, так иди готовь чай.
  

Любовь Александровна, презрительно поворачиваясь, уходит в кухню. Звонок в дверь.

  
   Люба, открой дверь! Люба!
  

Любовь Александровна идет открывать. Слышится сразу несколько незнакомых голосов, восклицания, приветствия. Мария Франковна тумбообразными ногами перешагивает порог гостиной безупречно улыбаясь. Одета в траурно-темный юбочный костюм, на голове нутриевая шляпка. За плечом ее прячется улыбающийся доверием Иосиф Александрович. Ее тон официально-помпезный, голос имеет свойство разноситься и занимать весь объем. Она здоровается с Игорем Романовичем, проходит к креслу хочет усесться, но оно слишком глубоко и тесно для ее комплекции. Адвокат не сразу находит себе место и следует за Марией Франковной, которая, наконец, подсаживается к столу, кладя шляпу поверх скатерти. Адвокат присаживается рядом. Входит Никита.

   М а р и я Ф р а н к о в н а (к Никите). Мария Франковна - мать Олега.
   Н и к и т а. Никита Львович. Очень приятно.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. А это Иосиф Александрович, наш адвокат.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч (к Никите). Здравствуйте. Много-много слышал о вас. Скромно восхищаюсь. (К Игорю Романовичу.) Игорь Романович, я полагаю? Дочери ваши просто прелесть. Крепкий, твердый характер. Особенно у Катерины.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (к адвокату). Кхе-кхе. (К Любви Александровне.) Дорогуша, будь добра, налей нам с Иосифом Александровичем чаю.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Буду вечно обязан, если можно с сахаром.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А где Рустам?
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Где он может быть? Снова пьет, спаси господи его душу. Сидит на лавочке со своими дружками напивается, как будто ты его не знаешь. (К Никите.) Я все прекрасно понимаю, все мы сейчас связаны по рукам и ногам. Но опускаться так тоже нельзя. Так что вот. Кто-то готовит себе подстилку в аду, а кто-то бегает, пытается что-то предпринять... Хочется, честно скажу, иногда опустить руки и лечь, и не вставать. Но вера дает мне силу, она мне помогает не пасть духом. Потому что бог помогает дочерям и братьям своим. (Замечая, что Никита ее не слушает.) А вы как думаете, Никита Львович?
   Н и к и т а. Насчет чего?
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Как насчет чего? Насчет сложившейся нашей ситуации. Или вы не в курсе?
   Н и к и т а. Напротив, еще как в курсе. Думаю, судьба вашего сына целиком зависит от адвокатов и их усилий.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Совершенно с вами согласен. Грамотный подход к делу не самому легкому из моей практики, но решаемому, реально решаемому. И здесь главное исключительный профессионализм. (Подает визитку.) Вот, пожалуйте - моя визитка, звоните в любое время, я жду вас всегда.
   Н и к и т а. Спасибо, но у меня уже есть адвокат.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Я не договорила, Никита Львович. Вы сказали мне, адвокат хороший нужен и проблема решена. Но согласитесь есть не подвластные нам силы, правящие нашей судьбой.
   Н и к и т а. Ни за что не соглашусь. Чудес не бывает.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Я возможно и согласилось бы с вами, Никита Львович, если бы собственными глазами не видела, как человек парализованный шесть с половиной лет назад, прикованный к инвалидной коляска, после прочтения исцеляющей молитвы не встал бы, и не пошел на здоровых ногах. Что это если не чудо?
   Н и к и т а. Не знаю. Недоразвитость современной медицины, возможно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да, у нас так лечат, что только и остается молиться.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (разгорячено). Объясните тогда мне, почему жили-жили - и на тебе, такая на нас напасть неоткуда. Что это, если не наказание господне?
   Н и к и т а. Не знаю. Извините, мне нужно сделать срочный звонок (Удаляется.)
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч (к Игорю Романовичу). Это у вас настоичка, разрешите узнать?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Угу.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Домашняя?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Градусов двадцать не более.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ха, все сорок не хочешь?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Не может быть. На дрожжах гоните?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ни дрожжей, ни сахара. И без перегонки.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Да ну.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну да.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. А на вкус как, горчит или сластит?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Чего спрашиваешь? Пробуй. (Разливает, выпивают.)
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Самое лучшее знаешь из чего гнать?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. С гороха.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Нет, из пшеницы.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ну так! А стоит пшеница, знаешь сколько?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Зато какой вкус!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Согласен. (Продолжают.)
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Это наказание мне и моему мужу. Господь посылает несчастья верующим, испытывая их, а заблудившихся обращает в веру и им вдвойне тяжелее.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Но верить тоже можно по-разному. Кто-то верит в бога, кто-то в свою мечту.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. И к чему это приводит? Олег тоже верил в свои дереревяшки - статуэтки, фигурки. Теперь во что ему верить? А? Не спасли его его искусства, поклонения истуканам.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Но ведь и бог не спас.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Он верил в него? Был христианином?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Но ведь бог милостив.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Милосердный, поэтому он обратит моего сына. А кого-то уже не спасти... Опустело у тебя, Люба. (Осматривается.) Ремонт затеяли?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нет. Переезжаем на юг, в родительский дом. Устала я от этого места.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. А я как устала, ты просто себе не представляешь. (Никита возвращается.) Никита, объясните мне, посоветуйте как опытный, образованный человек. Что мне еще предпринять для спасения своего сына.
   Н и к и т а (не садясь). Не знаю, Мария Франковна. Попробуйте провести частное расследование. Извините. Любовь Александровна, мне нужно идти.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Уже? Ну, погоди еще немного, она с минуту на минуту подойдет. (Звонок в дверь.) Вот! Это они! (Идет открывать.)
   М а р и я Ф р а н к о в н а (завет). Иосиф Александрович! Иосиф Александрович, вы проводили частное расследование?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Обязательно, Мария Франковна, в первую очередь. (К Игорю Романовичу.) Иногда добавляют мускат. А с угольным фильтром поосторожнее надо. (Продолжают.)
  

Входят Настя и Катя. Здороваются, садятся.

   К а т я. Иосиф Александрович, расскажите, что нового с Олегом?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Что тебе сказать, Катенька. Я уже говорил, дело непростое. Но, знаете, есть хуже, за которые и браться противно. Было у меня такое со старухой, умирала она от гангрены. Нога у нее лопнула и прогноилась...
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ой, у кого?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. У старухи той, у которой дочка наркоманкой была и со своим сыном спала. Забавная вообще история...
   К а т я. Что с Олегом, Иосиф Александрович?
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Нормально, Катя. С Олегом все нормально.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Тебя про Олега спрашивают!
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. У Олега все наоборот. Дело интересное, запутанное. С формальной стороны мы имеем привычное изнасилование. Классика жанра - в собственном подъезде, под полночь. Такое, знаете, время час пик для насильников, садистов и прочих маньяков.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Пожалуйста, Иосиф Александрович. Какие ужасы рассказываете. Теперь из дома не выйти.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. А зачем кому-то выходить из квартиры так поздно?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Зачем?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Вы мне еще чайку подлейте, я скажу.
   Н и к и т а (к Насте шепотом). Где ты была вчера? Я допоздна звонил домой.
   Н а с т я. Извини, Никита, телефон отключился. Я была у родителей. Мы долго сидели, я осталась на ужин, а потом было поздно возвращаться...
   Н и к и т а. Твоя мать сказала, что ты пошла домой.
   Н а с т я. Я выходила к подруге. У нее и переночевала. Проболтали всю ночь.
   Н и к и т а. Почему ты врешь мне постоянно?
   Н а с т я. Я не вру, это правда. Мы столько лет не виделись. Думаю, дай зайду, навещу.
   Н и к и т а. Это безответственно. Эти твои вольные выходки... Я не желаю, чтобы впредь такое повторялось. Иначе мне придется принимать меры.
   Н а с т я. Да, Никита.
   Н и к и т а. Мне нужно уходить. Ты идешь?
   Н а с т я. Я обещала Катриш помочь с маникюром.
   Н и к и т а. Как хочешь.
   Н а с т я. Никитушка, задержись еще на пять минуточек. Умоляю, посиди со мной две минутки...
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Так вот, я зацепился за маленькую деталь протокола следствия. С показаний свидетелей наш обвинитель сорока трех летняя Светлана Глебовна без четверти двенадцать возвращалась домой. Что могло бы не значит ничего, если не учитывать, что гражданка живет одна, постоянных ухажеров у нее не было, да и вообще ее привычкой было по вечерам сидеть дома. Какую жизнь вела Светлана Глебовна? Откуда возвращалась так поздно? Было бы интересно узнать.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Так узнай!
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Невозможно пока она не пройдет курс восстановления в психоневрологическом диспансере и врач не даст добро. Но нам на руку ее нахождение там. Так повторного опознания по нашему запросу они не смогут провести.
   К а т я. Но можно же попросить освободить Олега до суда.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Невозможно.
   К а т я. Неправда!
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Да. Будет сложно, учитывая прежнюю условную судимость Олега. Но теоретически возможно. Правда, залог может равняться астрономической единице.
   К а т я. Сколько?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Катенька, что вы, это действительно дорого обойдется.
   К а т я. Сколько нужно денег, чтобы Олега выпустили?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Ну, скажем сорок, пятьдесят тысяч, не знаю, может больше.
   К а т я. Когда нужны деньги?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч (снисходительно). Катенька.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Это, Катя, не твоя забота, угомонись.
   Н а с т я (к адвокату). Отец вам не рассказал, что в прошлом знал того самого следователя? У него были проблемы с законом.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Так-так, поподробнее.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Гадом он был - куда подробнее? Даже, почему был?
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Нужны факты.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. У нас есть фотография с первого мая.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Необходимо добыть его дело. Он знал вашу семью неспроста. Смотрите, как закручивается сюжет, да!
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Я наняла вас и плачу деньги не для того, чтобы вы закручивали, а чтобы распутывали.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Будьте покойны, Мария Франковна, не будь я таким профессионалом, сказал бы, что дело мы уже выиграли. Теперь только время. А время, к сожалению, деньги.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Деньги - это зло.
  

Никита решительно поднимается, извиняется, прощается спешно со всеми, собирается уходить. Любовь Александровна его провожает. Он расстается с Настей холодно.

   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Я пожалуй выйду с вами, Никита Львович.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (недоуменно). Иосиф Александрович!
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч (умоляюще). Мария Франкрвна, простите, ну, очень надо. По личному. По личному.
   К а т я. Я достану денег, Иосиф Александрович, а вы договоритесь, чтоб его отпустили.
   И о с и ф А л е к с а н д р о в и ч. Обязательно, Катенька, обязательно. (Догоняет Никиту.) Никита Львович, сочту за честь защищать вашу юридическую целостность до вашей машины, если позволите... Между прочим, ваш юрист мой давнишний приятель. Ну, не то чтобы приятель, просто я знаю все его слабые места. (Оба уходят.)
   М а р и я Ф р а н к о в н а (к Насте). Никита такой славный молодой человек... Ты грустная, Настя, что-то случилось?
   Н а с т я. Все хорошо, тетя Мария.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Я же вижу, что что-то случилось у тебя.
   Н а с т я. Все хорошо.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Нет, не хорошо
   Н а с т я. Все хорошо.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Нет, не хорошо.
   Н а с т я. Хорошо.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Не хорошо.
   Н а с т я. Мы с Катриш заходили к Олегу, может от этого.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. И как там Олег?
   Н а с т я. Держится.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Что говорит?
   Н а с т я. Я недолго с ним была, в основном они с Катриш общались.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (на пол тона громче). Так ты значит, Катя, была сегодня у моего непутевого сынка? (Катя молчит.) Что он тебе рассказывает? Не притесняют его там?
   Н а с т я. Он выглядит очень здоровым. (Замечает вошедший, укоризненный взгляд матери, тупит глаза.)
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Я потому спрашиваю, милочка, у тебя, что тебе он откроет такое, чего мне расскажет. (К Любви Александровне.) Ведь у влюбленных вечно тайны. Господи, дай моему бедному сыну силы снести эти страдания и муки!
   К а т я. Он никогда не встречал меня грустным лицом. Он много стал читать, он занимается...
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Читал бы и занимался вовремя, тогда бы не попал за решетку.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Сколько же времени прошло с тех пор! Как все переменилось. Дети подросли. А мы совсем обветшали.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. И не говори, милочка. Тяжело это бремя - ни сил, ни здоровья. А врач говорит, чтобы я себя берегла, нельзя давать сердцу чрезмерную нагрузку. Он говорит: Мария Франковна, помните, как не нужна вашему сыну свобода, без матери ему не обойтись. Но, знаешь, я о себе не беспокоюсь. Господь не дает мне пасть духом. Молилась, молилась, денно и нощно молилась, и вдруг на меня снизошло: а может господь именно таким путем заставляет моего сына задуматься о своих грехах, опомнится, выручить свою душу.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Конечно. Неисповедимы пути господни.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (воодушевленно). Да, он наверно и вас подвергает испытанию. Господь не оставляет детей своих. Он каждому воздаст по заслугам. Вон Настя - хорошей девочкой росла, училась прилежно и вышла за замечательного человека. Когда, Настя, у вас свадьба с Никитой?
   Н а с т я. Ой, скоро, тетя Мария. Я уже выслала вам с дядей Рустамом приглашение. А неофициально сейчас приглашаю. Пожалуйста, приходите, будем очень рады.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Что за славная девочка. Обязательно, Настюша, придем. Не могу поручиться за дядю Рустама, но я приду непременно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А мы с Игорем решили сразу после их свадьбы уехать на юг, в родительский мой дом.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. В церкви венчаться будете?
   Н а с т я. Обязательно, тетя Мария.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Ну, благослови вас господь тогда. (Трагично.) Да-а, дети... Кстати, Катя, ты бы сходила тоже в церковь помолилась за Олега. Хоть вы и не женаты, но все-таки почти помолвлены.
   К а т я. Я лучше лишний раз к Олегу схожу.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Это тоже надо. Но ты все же сходи, и повод есть. Увидишь, тебе сразу станет легче. Помнишь, в детстве я вас с Олегом водила в церковь? А теперь тебя и близ храма не увидишь.
   К а т я. Я вас тоже, тетя Мария, редко вижу у Олега.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (взрываясь). Как ты смеешь сравнивать?! Сколько я работаю и сколько ты! Сколько мне лет и сколько тебе!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Дорогая, Мария...
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Не видишь меня у Олега. Бога ты тоже не видишь, но это не значит, что твоя жизнь обходится без его промысла! (Слезно.) Мой сынок! Если я не буду о нем молится, кто это сделает? Ты? (К Любви Александровне.) Я ведь пишу ему каждую неделю, каждую.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что ты, дорогая Мария, тебя никто ни в чем не обвиняет. Каждый помогает Олегу как может.
   К а т я. Интересно, а ты, мама, как помогаешь Олегу?
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Не хами матери своей, соплячка!
   Н а с т я. Катриш, пойдем выйдем, погуляем. (Катя не двигается с места.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не нервничай, прошу. У тебя же больное сердце. Хочешь немного вина, чтобы успокоиться?
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Ты же знаешь, Люба, я не пью. Это грех. И двойной грех искушать вином истинных христианок.
   К а т я. А что церковное вино папы уже запретили? Или все выпили?
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Что?!
   К а т я. Врать-то тоже грех.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Что?!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (в отчаянии). Игорь! Ну, хоть ты ей рот закрой!
   М а р и я Ф р а н к о в н а (холодно). Я не понимаю, собственно, с какой целью ты, Люба, созвала это собрание. Не затем же, чтобы твоя богохульная дочка оскорбляла меня в твоем доме.
   К а т я. А что тут такого? Вечер субботний, со скуки чего только не придумаешь.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Я знала, что ты необразованная, неотесанная, злая девушка, но вот что дура...
   Н а с т я. Тетя Мария, не ссорьтесь. Мы просто хотели сообщить вам радостную новость, она и вас касается.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Любопытно.
  

Молчание похожее на заминку (вроде того, что каждый думает про другого, что тот ЭТО сейчас скажет, но никто теперь не хочет говорить).

   К а т я (вставая). Я должна сказать вам... Жаль, что здесь нет дяди Рустама, чтобы он мог услышать то, что я сказала и Олегу... Олег скоро станет отцом. У нас с ним будет ребенок.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. А кто, кто будет растить ребенка?!
   К а т я. Мы с Олегом... Я буду.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Да уж во всяком случае не дух святой.
  

Мария Франковна встает и медленно идет на Катю.

   М а р и я Ф р а н к о в н а (помпезно и торжественно). Ты, наверно, называешь свою похотливость любовью? Но, по-моему, это называется по-другому. Я так и знала, что ты принесешь гибель моему сыну. Знала! В тебе сидит нечистая. Господь поведал мне об этом несколько лет назад. По воле святого духа твое ребенок зачахнет у тебя во чреве! Но сыну моему простится. Его спасут мои молитвы.
  

Любовь Александровна охает от растерянности, Настя немеет. Игорь Романович безмолвно, неторопливо, приподнимается, подходит к Марии Франковне, хватает ее за красиво собранные на голове волосы и роняет толстушку на пол.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. У нее же сердце!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч (спокойно). Я с удовольствием бы сломал ей грудную клетку и показал бы тебе, что его там нет. (К Марии Франковне.) Мало тебя муж бил. Только ты спасибо сто раз должна сказать ему, что он тебя, зараза, в восемнадцать лет спас, что ты не сдохла на улице от голода и сифилиса... (Мрачно) Я схожу поищу Рустама...
  

Игорь Романович, хлопая дверью, уходит. Любовь Александровна опускается к Марии Франковне, которая за все это время не издала не звука. Настя подает матери смоченное в остывшем чае полотенце.

   М а р и я Ф р а н к о в н а (вырывая из рук полотенце). Знала ведь, знала. Чувствовала, не надо было приходить.
   К а т я. Вы сказали сейчас мне страшную вещь. Страшнее этого я никогда в жизни не слышала.
   М а р и я Ф р а н к о в н а (поднимается). Ничего, милочка, жизнь долгая, подожди... (Идет к выходу.) Спокойна только за одно. У меня нет дочерей, поэтому никто и никогда не приведет в нашу семью ублюдка.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Мария, я не понимаю тебя! Это же, этот ребенок твой внук!
   М а р и я Ф р а н к о в н а (останавливается, устало). Этот ребенок... Этот ребенок.
  

Катя срывается с места, у самого выхода перегораживает Марии Франковне проход.

  
   К а т я. Этот ребенок у меня в животе! А теперь сожмите кулак и выбейте его оттуда! Кулаком или своими каблуками! Ну же! Давайте!
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Может вы разрешите... разрешите мне уйти?
  

Настя хватает шляпу Марии Франковны, подходит к сестре и отодвигает ее от выхода.

  
   Н а с т я (подавая шляпу). Берите. Не волнуйтесь, мы ребенку про вас ничего не расскажем. Ведь маленькому не объяснишь, на сколько уродливы бывают люди. (Пропуская Марию Франковну в дверь.) Если подойдете к нашему дому, я вас убью! Если я хоть раз узнаю, что вы посмели пересечь детскую площадку - вам не дожить до рака! А если ты хоть раз подойдешь к моей сестре, я тебя так изобью, гадина, что тебя господь бог не узнает! (Уже кричит в след.) Это ты, сука, свою плоть и кровь прокляла!!!
  

Настя громко хлопает дверью, врывается в комнату, дрожащими руками берет бутылку наливки, наполняет чайную чашку, жадно выпивает, садится на стул, глубоко дыша, пространно глядя перед собой. Катя нервно вздрагивает в кресле, закрыв лицо. Любовь Александровна, с тоской глядя на дочерей, подходит к Кате, трогает за плечо, но та его отдергивает раздраженно; идет к Насте и тянет из рук бутылку, та ее крепко держит и не выпускает. Любовь Александровна устало берет чайник с чашками, уходит в кухню.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Прежняя гостиная. Увеличилось только количество коробок. Любовь Александровна стоит на стуле с трепкой под люстрой, вытирает пыль. Данил рядом, держит таз с водой. Любовь Александровна весело напевает себе под нос песенку.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (полощет тряпку). Данил, подними повыше, мне не удобно.
   Д а н и л. Любовь Санна, перерыв надо бы. Сил больше нет. Перекусить бы чего. Слезайте, а?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Потерпи немного.
   Д а н и л. Зачем вообще ее так вылизывать? Век бы висела - никому не мешала.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Затем, что мы собираемся сдавать квартиру жильцам. Представь себе, Данил, придут люди в чужую квартиру, начнут обживаться, распоряжаться здесь по-своему. И первый день в новом своем доме начнут в чистоте. Знаешь, как это приятно.
   Д а н и л. Значит, все-таки решили ехать?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Мы уже давным-давно все решили. (Слезает со стула.) Зажги-ка свет, Данил.
   Д а н и л. Погодите, погодите. А Катриш? Вы все еще думаете, она согласится?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А что мне думать, она уже согласилась. (Зажигает люстру.) Посмотри, какая красота! Может ее тоже с собой забрать?
   Д а н и л. Как так? Она же на отрез отказывалась. Как вы ее уговорили?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Кого я могу уговорить? Я себя-то не могу уговорить. А эта упрямица и слышать меня не желает.
   Д а н и л. Не могла же она сама. Она же не хотела.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я и не говорила, что сама, ее Олег уговорил.
   Д а н и л. Олег? С чего бы это ему ее уговаривать?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Как с чего? Он ей добра желает. Ей и своему ребенку. Он знает про наш чудесный дом, про детство Кати, которое прошло там.
   Д а н и л. Вы его заставили ее уговорить?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Никого я не заставляла, просто рассказала ему, как у нас там замечательно, что ей будет там намного лучше.
   Д а н и л. Да кто вам сказал, что будет лучше?! Это вы сами себе придумали лучше! Из всех только вам и нужен этот сарай с огородом. Что она там будет делать? Помидоры сажать? Или вы ее берете, чтобы было кому припахивать за вами? Никто не говорит про этот Крым кроме вас. Вам наплевать на все, кроме домика вашего гнилого! А вы не подумали, как ей там будет без Олега?
  
   Молчание.
  
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Такое, конечно, легко говорить... Мы переехали в эту квартиру двадцать лет назад. Мне она сразу не по душе пришлась, да и город этот тоже. Но думала: стерпится, слюбится... Я смогла устроить в этой квартире только люстру. Всегда мечтала о такой. Долго копила, откладывала от получки по грошам. Мечтала: вот мама с папой приедут, увидят эту самую огромную красивую люстру и так обрадуются. Но мама с папой умерли раньше... Потом я устроила этот стол, чтобы мы семьей собирались за ним. Потому что у нас так принято было: обед, ужин ли или просто чаепитие - все собирались за общим столом... И все эти двадцать лет я пыталась собирать их здесь, но такое получалось слишком редко... Ты прав, Данил. Наверно, только мне и надо уехать туда, наверно, только мне одной противно наша тутошняя жизнь. Но знаешь, хоть убей меня, не пойму, кому от этого будет хуже... Я найду себе небольшую работу по шитью на дому, Игорь - так он и здесь ничего не делает, его вот-вот спровадят на пенсию. А там у него будет хозяйство, будет чем заняться. Катерина... не знаю, с каждым днем ей все хуже и хуже. А как мы будем здесь о ней заботиться, когда она перестанет работать, когда мы сами еле концы с концами сводим?
   Д а н и л. Как же вы не поймете, Любовь Санна, вы же жилы им порвете последние своим переездом.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ну что я могу сделать, что?!
   Д а н и л. Дом. Продайте свой дом в Крыму.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (отмахиваясь). Нет. Что ты. Нет, никогда. Я лучше себя продам.
   Д а н и л. Тогда сами поезжайте и оставьте их в покое. Я буду ей здесь помогать. Стаська будет деньги присылать. Справимся как-нибудь, а?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Она же еще ребенок, Данил. Я ее не оставлю, Игорь ее не оставит... Ты не понимаешь, она мне сама сказала, что поедет. Значит, смогла в себе силы найти решиться.
   Д а н и л. Ничего вы не понимаете, Любовь Санна, ничего. Вы его заставили ее уговорить. Вы думаете, я такой раздолбай и ни о ком позаботиться не могу, да?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нет, Данил, что ты.
   Д а н и л. Да, Любовь Санна, я раздолбай. А что мне поделать-то, скажите... Стаська уедет, вы уедете, вы же... у меня же кроме вас... Конечно, вам там будет лучше, и Катриш тоже. Катитесь-катитесь.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Данил, ну ты же с Олегом остаешься. Ты его лучший друг.
   Д а н и л. Да что вы ко мне пристали! Думаете, я себе дела не найду? Мне чего, Любовь Санна, кроме как с вами здесь сидеть, заняться нечем? Уматывайте вы на свой юг! Не для вас место это. Здесь такое происходит, здесь страшно, Любовь Санна, здесь грязно. А Олег - мой лучший кореш, поэтому я с ним останусь.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не обижайся, Данил.
   Д а н и л (смеется). Любовь Санна! Вы хоть думаете, что вы говорите! Любовь Санна, вы мертвого рассмешить можете. Что я вам, красна девица, чтобы обижаться.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Данил, ты всегда, если захочешь, к нам сможешь приезжать. Заодно и Игорю поможешь.
   Д а н и л. Сдался мне ваш дом. Сами заварили эту кашу, сами и расхлебывайте. У меня тут работа, Олегу опять же помочь, чтобы он там с тоски не сдох.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (примирительно). Ну, Даня... ну, прости...
   Д а н и л. Нет, ну чего вы как эта! Ясно же сказал - все!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Данил... Хочешь покушать?
   Д а н и л. Так уже давно должно было все перевариться.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я сейчас. Горячих тебе пельмешек со сметаной и с перчиком.
   Д а н и л. И огурчиков солененьких.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И огурчиков.
   Д а н и л. И наливочки.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Сейчас (Убегает.)
  

Любовь Александровна выносит дымящуюся тарелку с пельменями, перечницу, бутылку с рюмкой и т.д.

   Д а н и л (ест с аппетитом). Вот вы, Любовь Санна, одного не поймете, вам бы все помечтать, потанцевать, а счастье - вот оно: наелся хорошо, выпил - совсем замечательно стало. А у меня столько таких, которые только и мечтают Данила накормить и напоить. У-у!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Так это замечательно, Данил.
   Д а н и л. Свобода, да, Любовь Санна?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Правильно, Данил.
   Д а н и л. Правильно, Любовь Александровна. А знаете, как еще говорят: свобода хуже неволи... Стаська-то не приходила?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Нет, готовится, наверно. Через неделю свадьба.
   Д а н и л. А я не пойду.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Почему?
   Д а н и л. Да ну, напьюсь еще, буянить буду, только вас опозорю.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Бедовый ты, Данил.
   Д а н и л. А то нет (Звонок в дверь.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Наверно, Катя вернулась. (Уходит открывать.)
  

Входит Любовь Александровна, за ней Никита и Настя.

  
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ну, что же вы не позвонили, не предупредили.
   Н а с т я. Мы не надолго, мама.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А мы тут прибирались с Даниилом Ивановичем. Что же вы встали? Проходите. Хотите чаю, кушать?
   Н а с т я. А папы нет дома?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не пришел еще. А что случилось? Никита.
   Н и к и т а. Любовь Александровна, мы решили не справлять свадьбу.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (садиться). Ой, как же это?
   Н а с т я. Успокойся, мама, у нас просто сейчас нет времени. Поэтому мы просто расписались в ЗАГС е.
   Н и к и т а. Любовь Александровна, поймите меня правильно, я уважаю вас и вашу дочь, и традиции. Свадьба обязательно состоится, только позже. А пока мы будем просто официально зарегистрированы.
   Д а н и л (закуривает). Привет, Стась. Поздравляю с этим, как его, браком.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что же нам теперь делать?
   Н и к и т а. Поезжайте, Любовь Александровна, на юг, как и планировали. Когда придет время, мы вас оповестим.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Все это так неожиданно... Может все-таки чаю, а, Никита?
   Н и к и т а. Спасибо, Любовь Александровна, но у меня зуб разболелся, мне срочно нужен стоматолог.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. У меня есть шалфей. С зубами шутить нельзя. Пойдем прополаскаешь. Потом дам тебе зубные капли, положишь лекарство на зуб и боль, как рукой снимет.
   Н и к и т а. Буду очень признателен, если поможет. Второй день на обезболивающих сижу.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Идем скорее.
   Н и к и т а (подходя к Данилу). Извините, что сразу не поздоровался...
   Д а н и л (подает руку). Данила.
   Н а с т я. Никита.
   Д а н и л. Может наливочки? Штамп в паспорте обмыть. Заодно и зубик прополаскаешь больной.
   Н и к и т а. Благодарю, за рулем.
   Д а н и л. Ну так, закусишь огурчиком, чего ты.
   Н и к и т а. Как-нибудь в следующий раз.
   Д а н и л. Хозяин - барин.
  

Любовь Александровна выходит, Никита идет вслед за ней.

   Слушай, Никита, так тебе пора шляпу носить.
   Н и к и т а (останавливаясь). Не понял?
   Д а н и л. Шляпу, понимаешь, на голову. Как называются эти шляпы? Котелки что ли. С костюмом - во бы! - смотрелось.
   Н и к и т а. Да, спасибо.
   Д а н и л. Какие мелочи, брат. Не за что.
  

Никита уходит. Данил озираясь быстро подкрадывается к Насте, приобнимает ее за талию. Та не двигается с места.

   Наська... Наська.
   Н а с т я. Чего?
   Д а н и л. Наська.
   Н а с т я. Ну, чего?
   Д а н и л. Ты зачем от меня бегаешь?
   Н а с т я. Думаешь, мене делать больше нечего, как от тебя бегать?
   Д а н и л. Трубку телефонную вешаешь.
   Н а с т я. Не могу говорить вот и вешаю.
  

Молчание.

   Д а н и л. Говорят твой-то евнух, а?
   Н а с т я. Пошел к черту.
   Д а н и л (смеется). А поедим со мной, Наська.
   Н а с т я. Куда?
   Д а н и л. Хочешь в Ленинград, хочешь в Москву, а хочешь куда на юг.
   Н а с т я. И чего мне там с тобой делать?
   Д а н и л. С ума ты меня будешь сводить, Наська.
   Н а с т я. И как это будет называться, если мы два сумасшедших будем бегать по Ленинграду?
   Д а н и л. Любовью будет называться. А ты ведь его даже нисколечко не любишь. Ничего у тебя с этим евнухом нет. Засохнешь ты с ним, Настя.
   Н а с т я. Зачем тогда уезжать? Можно и здесь жить.
   Д а н и л. А что? Так даже лучше - будем вместе жить. Родители, сестра здесь, рядом, друзья, знакомые.
   Н а с т я (смеется). Да... Если бы ты только знал, Данил, как же я устала от вашей любви... Хоть бы прокляли меня родители, выгнали бы к чертовой матери из дома и сказали, чтобы не возвращалась. Хоть бы Катриш перестала со мной совсем разговаривать, хоть бы ты повесился или тихо где-нибудь удавился от любви, дурак, своей. Наоборот, что ни делаю, только больше все начинают любить, а я начинаю больше делать для них. И так всю жизнь. Когда же это кончится, наконец? Неправильная я, потому что не умею по-другому поступать, а вы и пользуетесь этим. Хватит, не хочу, чтобы меня любили, пусть лучше заботятся и обеспечивают во всем. Только я, Данил. Остальное пусть идет в стороне и меня не тревожит.
   Д а н и л. Наська, я же за тобой в Ленинград поеду, слышишь?
   Н а с т я. Вольный ветер, кто же тебя удержит.
   Д а н и л. Наська.
   Н а с т я. Чего? Любишь меня, сволочь?
   Д а н и л (целует ее). Наська! Наська! Ты меня под статью подведешь!
   Н а с т я. Боишься?
   Д а н и л. Да я хоть сейчас в кресты за тебя. Скажи только. Кто мне закон?
   Н а с т я. Тогда слушай. Иди ты сейчас быстрее домой отсюда.
   Д а н и л. Размечталась! Никуда от меня не денешься, красивая. Даже в Африке со своим евнухом от меня не скроешься.
   Н а с т я. Как хочешь.
   Д а н и л. Наська... Наська... А если деньжатами обзаведусь - бросишь своего?
   Н а с т я. Домой, Данил, домой. Водка стынет.
   Д а н и л. Ясно все с тобой. Ладно, увидим... Ну чего, давай тогда прощаться.
   Н а с т я. Попрощались уже.
   Д а н и л. Разве так добрые приятели прощаются, Наська? Наська.
  

Входит Любовь Александровна с чашкой чая.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (кричит Никите). Главное держи на зубе, а потом как рукой... (Видит целующихся, вздрагивает, чашка разбивается об пол.)
  

На звон прибегает Никита. Данил отпускает Настю и скрывается быстро за дверью. Настя тоже подходит к матери. Онемевшая Любовь Александровна еле усаживается на стул, дико озирается то на Настю, то на Никиту.

   Н и к и т а. Что случилось?
   Н а с т я. Ничего, мама случайно чашку уронила. Мама, с тобой все в порядке? Тебе как будто что-то страшное померещилось.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Померещилось, дочка.
   Н а с т я. Ты поосторожнее. А то чашки эти хрупкие, фарфоровые. Столько лет они у нас и ни разу ни одна не разбилась.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Да, Настенька, извини.
   Н а с т я. Ну что ты глупости говоришь, мама!
   Н и к и т а. Вы не расстраивайтесь, Любовь Александровна. Мы вас специально небьющиеся подарим.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Спасибо, Никита. Извините.
   Н а с т я. Да что с тобой, мама. Перестань ты перед всеми извиняться.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Хорошо, Настенька, не буду. А Данил ушел?
   Н а с т я. Да, мама, давно уже ушел.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Знаешь, Настенька...
   Н а с т я. Знаю, мама, ты сегодня слишком переутомилась, пока убиралась дома.
   Н и к и т а. Может быть приляжете, Любовь Александровна. Или нашатыря дать?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не надо, мне лучше. (Улыбается.) Правда.
   Н и к и т а. Сейчас я вам воды принесу.
   Н а с т я. Не надо, я сама. (Уходит.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Никита.
   Н и к и т а. Да, Любовь Александровна.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. А как твой зуб, Никита?
   Н и к и т а. Спасибо, Любовь Александровна, совсем не болит, даже опухоль, кажется, спала.
   Н а с т я (возвращается, подает стакан воды). Ну как, мама?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Все в полном порядке.
   Н а с т я. Мы тогда поедем?
   Н и к и т а. Нет, Настя, давай дождемся Игоря Романовича.
   Н а с т я. Мама ему передаст.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Езжайте, ребята, езжайте. Я ему все расскажу сама.
   Н и к и т а. Нехорошо получится. Я должен ему лично рассказать.
   Н а с т я. А как же твой стоматолог?
   Н и к и т а. Мне уже лучше. Поеду к нему завтра. Давайте я за тортом схожу, чтобы отметить как-нибудь нашу регистрацию, только так, в кругу семьи, символически. (Пытается встать.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (хватается за него). Нет, посиди, Никита, прошу. Расскажи лучше что-нибудь. Как вы дальше жизнь планируете?
   Н и к и т а. Дальше? Мы собираемся переехать в Петербург, потом, через неделю, уехать на медовый месяц во Францию или Италию.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Правда? Значит, вы поедете в Париж?
   Н и к и т а. Может быть и в Париж, может в Лион или в Рим - где больше понравится. Там много моих партнеров работает, будет лишний повод встретиться.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Настенька, я так за вас рада. Знаете, я просто всю жизнь мечтала увидеть Эйфелеву башню. Это же такой красивый город - Париж.
   Н и к и т а. На самом деле - город как город. Ничего особенного. На мой взгляд, даже немного скучный, неряшливый.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Там кто-то пришел. Кажется, Катя.
  

И действительно слышится какая-то возня за дверью. Катя влетает, даже скорее падает в комнату, запинается и приземляется на четвереньки. Игорь Романович взбешенный врывается следом. Он никого не замечает, начинает метаться по комнате, говорит тоже никому будто.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Убью тебя! Убью тебя, а потом себя убью!
   К а т я. Ну, убей!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Гадина такая маленькая! Шлюха! Да как ты посмела! Как тебе только в голову...у меня в голове не укладывается! Гадина маленькая такая!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Игорь, что происходит?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Вон, полюбуйся на эту заразу! У нее не совести, ни чести! Одна грязь мерзкая!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Не понимаю.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. И я не понимаю, как ее еще земля держит на себе!
   Н а с т я (взволнованно). Папа, что случилось?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что случилось? Я тебе расскажу, что случилось. Шлюха малолетняя твоя сестренка. Вот что случилось. А в остальном у нас по-старому. Знаешь, где я ее сейчас подобрал? Ну, Катя, расскажи сестре.
   К а т я. Заткнись!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А-а-а. Не хочешь? Ну, я расскажу. Еду сейчас по улице, а на панели Катенька стоит, улыбается мужикам разным в автомобилях красивых. Не понимаю до сих пор, как ее на месте там не прибил насмерть!
   К а т я. Ну, прибей!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Убил бы, если бы ребенка не носила! Он тут не причем, он не виноват, что мать его...
   К а т я. Заткнись!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Я тебе сейчас заткнусь! Так заткнусь... ты у меня из дома не выйдешь, поняла?!
   К а т я. Все равно убегу! Лучше убей!
   Н а с т я. Катриш. Почему? Что ты наделала?
   К а т я. Ничего!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Но зачем?!
   К а т я. Потому что деньги мне нужны! Деньги на хорошего адвоката для Олега! За залог деньги нужны!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Да я бы таких как ты расстреливал! На месте! Ездил бы по городу и из автомата бы расстреливал!
   Н а с т я. Катриш. Ты бы хоть сказала. Неужели мы бы не достали тебе денег? Зачем же ты так рискуешь собой.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А нравится ей валяться в грязи. Видишь - гордая какая. Лучше лечь под мужика, чем попросить у кого-нибудь. Да я бы сам за тебя встал бы на панель, если бы потребовалось! Да я бы украл бы деньги эти, если бы ты только сказала! Но нет. Мы гордые.
   К а т я. Да! Гордые! Я пошла зарабатывать деньги, а не красть! Иди, папа! Укради для меня денег! Что?! Не можешь?! Тоже гордость?! (К Насте.) А ты иди, попроси у этого жлоба (На Никиту.) денег! Может даст немного! Ничего вы не знали! Да все вы знали! И что мне деньги нужны! И что я их все равно достану любой ценой! Чтоб вы все сдохли!
   Н и к и т а. Настя, пойдем.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Все! Все! Не выйдешь из дома, пока скорая помощь не приедет и не отвезет тебя в роддом! А потом гуляй где хочешь! Хочешь - на панель иди! Куда хочешь! Мне наплевать!
   К а т я. Убегу все равно! Не удержишь!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ничего! Не убежишь! Вот я Олегу про тебя...
   К а т я (дикий крик). Нет!!!
  

Катя пластается на пол и корчится от боли.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Игорь! У нее же ребенок!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. А чем она думала, когда шла на панель?! О ребенке своем?! Все расскажу Олегу! Все! До последнего!
   К а т я. Пожалуйста! Не надо!
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Пусть. Пусть узнает, до чего он довел тебя. Пусть гордится, гаденыш!
   К а т я. Ну, пожалуйста, папа! Умоляю! Ну не надо! (Настя наклоняется над Катей, пытается ее унять.)
   Н а с т я. Катриш, успокойся. Ты же знаешь, тебе нельзя так. Катриш. Ты слышишь меня?
   К а т я. Ненавижу! Отстань от меня! Я ненавижу тебя! Не трогай меня!
   Н и к и т а. Настя, пойдем. Нам пора.
   Н а с т я (поднимается). Да. Идем. (К отцу.) Папа... папа...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что?
   Н а с т я. Мы с Никитой расписались... Завтра уезжаем в Петербург... Папа.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Что?
   Н а с т я. Ты слышишь, что я говорю тебе?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Чтоб ноги твоей в моем доме не было.
   Н а с т я. Папа...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. И долдона своего забирай! Уматывайте отсюда!
   Н и к и т а. Я вас попросил бы...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Ты бы заткнулся бы!
   Н и к и т а. Я никому не позволю...
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Это ты своим подчиненным будешь не позволять. А здесь мой дом. Я тебя, сопляк, по стенке размажу, если сейчас не уберешься. Забирай свою жену и уматывайте! Вон отсюда!
   Н и к и т а. Идем, Настя.
  

Никита и Настя уходят. Любовь Александровна также сидит еле жива на своем месте. Игорь Романович уже тише ходит по комнате, не зная куда деться.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч (зло причитая). Убью, убью их всех, заразы... (Уходит.)
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (улыбается). Там у нас дом настоящий. Огромный дом с садом. Много там чего растет. Надо будет только привести его в порядок: деревья подрезать, прополоть, цветы посадить, много разных, красивых. Чудесный сад. Особенно по весне. Выйдешь с утра, все звенит росой и дымка. А в дымке каштаны цветут. Как же вкусно пахнут они! Прямо голова идет кругом...
  

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Гостиная комната. Коробки стоят на полу разобранные, создают беспорядок. Любовь Александровна, обхватив локти, сидит за столом, опустив глаза. Вид у нее усталый. Настя с краю стола, возле нее настойка и неполный стакан, из которого она периодически выпивает. Волосы ее распущены. На ней свитер и старые джинсы. Катя сидит в кресле, смотрит на люстру, положив руки на круглый живот, курит.

   Н а с т я (глядя перед собой). Ой, хочу чаю. (Поет.)
   Хочу чаю, чаю кипяченого.
   Ой, не мажора я люблю, а политзаключенного.
   А он не бывший секретарь, он не уполномоченный,
   А он с рождения такой: Совдепом замороченный.
   Ой, хочу чаю, аж кончаю, чаю кипяченого,
   Ой, не мажора я люблю, а политзаключенного.
   Ой, мама, долгая дорога да советская тюрьма,
   Это то, что не от Бога - это то, что от дерьма.
   Хочу водки, дайте водки, чтобы боль свою залить...
   Ох, непростое это дело - заключенного любить...
   (К маме.) Мам... Мам... Я с тобой разговариваю или с кем?.. Ну молчи, молчи... Мы тебя в дом престарелых отдадим.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Отдавайте куда хотите.
   Н а с т я. Пошутила, чего ты сразу обижаешься? Никуда мы отдавать тебя не станем. Потому что любим тебя, мама. Да, Катриш?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Скажи ей, чтобы перестала курить. Это вредно для ребенка.
   Н а с т я. Катриш, перестань курить.
   К а т я. Почему?
   Н а с т я. Мама говорит, для ребенка вредно.
   К а т я. Но мне очень хочется.
   Н а с т я (смеется). Слышь, мам, а если ей очень хочется?.. (Встает, забирает сигарету.) Дай сюда.

Настя идет к коробкам, роется в них, ищет чего-то.

   Запустила тут все - не подступиться! Хотя бы коробки свои чертовы разобрала. Ничего в этом доме не найти... Мам... Мам... Мам, где пепельница? Ты мне можешь сказать? Мам... Оглохла у нас Любовь Александровна совсем. Катриш! Ну что ты уселась?
   К а т я. А что, Нась?
   Н а с т я. А что Нась. Помогай искать пепельницу. Заодно может наведем порядок в этой свалке.
   К а т я (приподнимается). Сейчас помогу.
   Н а с т я. Сиди ты, чего сразу вскочила! Найду я уж пепельницу, инвалид материнского знамени. Лучше у матери прощенья попроси, может, простит сегодня.
   К а т я. Я уже сегодня просила.
   Н а с т я. Когда?
   К а т я. Утром.
   Н а с т я. Еще раз попроси. Не сломаешься.
   К а т я. Прости меня, мама. Я тебя очень сильно люблю... Прости... Прости...
   Н а с т я. Ну все, хватит ей молиться. Чего теперь ей, целый день в ноги кланяться? (Доливает настойку в стакан.) Ну вот, последняя. Хотя нет, погоди. (Идет к серванту, достает полную бутылку наливки.) А вот это точно последняя, но не в моей жизни. Не хотите ли, Любовь Александровна? Ну, как хотите. Катриш, будешь вишневочку? В сто раз полезнее твоего табака.
   К а т я. Нет, спасибо... Насть, не пей, пожалуйста. Ну не надо.
   Н а с т я (смеется). Слышь, мам! Боится, что сопьюсь... Скажи мне, как тут не напиться, когда каждый день это (Показывает на мать.) перед глазами видишь?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Значит, я у вас во всем виновата? И в том, что квартира в грязи, и в том, что Катя курит, и в том, что Настя напивается каждый вечер...
   Н а с т я. Ну почему каждый? Не каждый.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Конечно, я виновата, что ты, Настя, не поехала с Никитой в Ленинград. Виновата, что развелась через неделю после регистрации.
   Н а с т я. Зато как мы жили с ним эту неделю. Прямо душа в душу.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Что дом мой родительский продали...
   Н а с т я. Не продали, а заложили, мам.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. И что отец ваш пашет с утра до вечера за копейки, где придется халтурит. Еле ноги волочи домой. Да он так даже в молодости не работал!
   Н а с т я. Нет, вот лучше, чтобы он сидел дома, пил перед телевизором и причитал: ой, помру скоро, помру... Мам. Ну чего ты, правда? Вот заладила - виновата, виновата. Никто не виноват. Ладно, буду я виновата. Или эта (На Катю.) Нет, я знаю, мужики виноваты. Серьезно! Во всем виноваты они. Без шуток, мам. Ты вот вышла замуж, ждала, что он тебя цветами будет, бриллиантами осыпать. А он что тебе дал? Двух непутевых дочерей и кухню небольшую в придачу. Я-то, глядя на тебя, решила попробовать не по-любви жениться. Но видишь сама. В тебя, наверно, пошла. А у этой дуры залетной вообще сидит. Ты извини, Катриш, что я так грубо.
   К а т я. Знаете, я тут подумала. Наверно, так страшно кому-нибудь принадлежать. Быть чьей-то... Маленький, он тоже у меня, принадлежит только мне. Я могу кормить его, могу не кормить, но он чувствует себя хорошо в таком тесном месте. Булькает там, толкается. И когда время наступит, захочет выбраться, и даже я не смогу помешать ему сделать это.
   Н а с т я. И без мужа хорошо, и с мужем хорошо. Нет никакой разницы. А вы как считаете, Любовь Александровна. Вы тут из нас троих одна девушка незамужняя (Вздыхает.) Сейчас бы, правда, свернуться так калачиком, прямо как в детстве, чтобы тепло кругом, тихо, и тебя кормят. Ой, мама, роди меня обратно, пожалуйста, я влезу аккуратно.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Растила вас, кормила, одевала. Что вы теперь от меня хотите? Почему вы не отстанете от меня? Что вам еще от меня надо? Зачем вы надо мной издеваетесь? Я не растила тебя такой грубиянкой, Настя.
   Н а с т я (оборачивает мать к себе). Как же мне тебя еще растормошить? Во что ты превратилась? Посмотри! Иди к зеркалу, посмотри! Плохо тебе? Ну, ты хоть напейся со мной вместе и расскажи, на кого ты зуб точишь, на кого обиделась!
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Ни на кого я не обиделась.
   Н а с т я. Что тебе надо? Хочешь, позвоню Никите, скажу: люблю, жить не могу без тебя, верну его? Хочешь, продадим к черту эту квартиру и уедем все к морю жить? Ну, говори, что еще? Катриш! Тебе долго вещи собирать? Едешь с нами?
   К а т я. Конечно, Нась.
   Н а с т я. Мам... Мам (Трясет мать.), скажи что тебе еще не хватает для полного счастья твоего? Садик с цветочками?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (слезливо). Я не хочу, я не знаю, чего хочу. Я не знаю, что мне делать. (Плачет.) Я же только всего-то хотела, чтобы у вас сперва все наладилось. А что мне теперь-то делать?
   Н а с т я (обнимает ее). Теперь бы тебе причесаться, мама, умыться. Образуется, мама, образуется... (Указывает на сестру.) А ты посмотри на этого довольного поросенка только, ведь она за месяц уничтожила весь наш запас маринованных огурцов. Зато поумнела, мысли какие-то светлые появились. Да, мам?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (утирает лицо). Да.
   Н а с т я. А что у нас не так? Да все у нас замечательно. Правда. Катриш родит, Олега выпустят. Продадим квартиру, выкупим наш дом в Крыму, наладим там все. Будем фруктами объедаться, кур разводить, поросят. Ребенку уж там будет в сто раз полезнее, чем здесь... Посадим там папу в кресло перед телевизором, пусть отдыхает, или на рыбалку идет. А тебе, мам, найдем хорошего молодого кавалера, будете романы крутить.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (смеется). Да что ты!
   Н а с т я. А что!? Что нам, киснуть теперь из-за того, что нас мужики не хотят?! Фиг им! Будем гулять до последнего! Да, мам?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (смеется). Прямо, как в сказке.
   Н а с т я. Точно. Как в сказке. (Трет себе виски.) Что нам киснуть?.. Ладно, пойдем, что ли в магазин, развеемся. Поможешь мне ползунки накупить. Я даже не знаю, что там еще покупают для детей.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Мне бы только в порядок себя привести.
   Н а с т я. Это правильная мысль.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Я сейчас.
  

Любовь Александровна уходит. Настя садится обратно, трет ладонями лоб, глаза.

   К а т я. Нась, а ты это серьезно, про продать квартиру и уехать?
   Н а с т я. Катриш, успокойся.
   К а т я. Ты ее обманула?
   Н а с т я. Ты хоть не доставай меня.
   К а т я. Нась... а я бы уехала. Ну, туда, на юг, если бы Олега освободили.
   Н а с т я. Знаю. Только теперь некуда ехать.
   К а т я. Мы его потом выкупим?
   Н а с т я. Продали. Продали уже все давно. Но здесь вам тоже оставаться нельзя. Олега не оставят в покое в этом городе. И чем дальше уедете, тем лучше.
   К а т я. А давай, правда, продадим нашу квартиру и уедем на юг?
   Н а с т я. Там видно будет... Да, чуть не забыла совсем. (Достает из кармана сложенную бумагу.) Письмо тебе от Олега адвокат передал.
   К а т я. Ничего нового не рассказывал?
   Н а с т я. Что он может новое сказать? И без него ясно. Ждать только суда осталось. Выяснил он про болезнь Светланы Глебовны. У нее там что-то вроде шизофрении. С юности. Короче, он только руками размахивает и захлебывается от восторга: посмотрите, как дело закручивается. (Показывает адвоката.) Родственники у нее действительно влиятельные оказались. Получить какую-нибудь информацию невозможно. Даже ее группу крови мы не сможем узнать. Теперь, наверно, будут стараться удержать Олега там как можно дольше. И это следователь еще им помогает.
   К а т я (водит по животу руками). Пинается. Он в последнее время только и делает, что избивает меня.
   Н а с т я. Правильно. Есть, значит, за что поколотить.
   К а т я. А если его вот здесь погладить, он успокаивается. (Настя гладит.) Такой тяжелый стал! Хорошо бы было, чтоб за меня его кто-нибудь другой поносил.
   Н а с т я. А может за тебя еще и родить? (Обращается к животу.) Лентяйка твоя мать!
   К а т я. Нет, я подумала, здорово было бы, если бы за нас вынашивали детей, рожали.
   Н а с т я (смеется). Ну, дуреха! Еще скажи, хорошо бы, если б мужчины могли бы беременеть и рожать.
   К а т я (улыбается). Почему бы и нет... Стась, а сколько твоему бы уже исполнилось? Лет шесть?
   Н а с т я. Семь лет, два месяца.
  
   Молчание.
  
   К а т я. Слышишь, чего-то притих совсем.
   Н а с т я. Испугался убийц детей. Где же там эта красавица? Сколько марафет можно наводить?
   К а т я. Знаешь, Стась, я иногда думаю, а что, если это правда? То, что говорят про Олега... Ничего ведь просто так не бывает.
   Н а с т я. Ты это о чем?
   К а т я. Ну, про то, в чем его обвиняют.
   Н а с т я. Нет, Катриш, ну ты дура что ли? И откуда в твою пустую голову приходят такие сумасшедшие мысли?
   К а т я. Кто же тогда ее изнасиловал? У меня это из головы не выходит.
   Н а с т я. Думай меньше! Беременным вредно думать. А засомневаешься в следующий раз в Олеге, подойди к стенке и бейся об нее, пока дурь из головы не выйдет.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (выходит). Я готова.
   Н а с т я. Ну, посмотри, уже лучше. Ладно, идем скорее, пока магазины не закрылись. Катриш, мы скоро будем. И про стенку не забывай. Сама не сможешь, я тебе помогу. (Обе уходят).
  

Катя одна. Достает сигарету и закуривает.

   К а т я. Хватит! Хватит драться. Будешь драться - кормить перестану. Вот вылезешь, я тебя сразу ремнем выпорю, за то, что ты меня бил. Ну хорошо, хорошо, бросаю. Не буду больше. (Тушит сигарету.) Видишь, больше не курю... Пожить спокойно минутку не даешь... Ладно, давай письмо от папы твоего почитаем. Что он нам пишет? (Разворачивает, читает.) Говорит, что сильно скучает по нам, хочет меня с тобой поскорее увидеть. Просит, чтобы мы прислали ему фотографию. Просит уже который раз. Но я ему не пришлю. И не уговаривай. Ты бы видел, какая я уродина стала. Хожу как калека какая. Вот родишься, сфотографирую тебя и повезу показывать твоему папе. Но может быть, его даже раньше отпустят - до того, как ты выйдешь... Целует он меня и тебя. Вспоминает, как мы с ним жили в его квартире... ну дальше там он, в общем, маленький ты еще такое слушать... Пишет, что у него дела идут в гору - отлично значит. Комендант разрешил ему работать в мастерской за то, что делает и ремонтирует мебель для тюрьмы. Поэтому ему теперь есть чем занять руки и голову. Его статуи коменданту очень нравится. А одну он даже у него купил. А, вот. Слушай. Пишет, что кроватку тебе делает и скоро закончит. Попытается, говорит, закончить к твоему дню рождения. Любит нас... и еще раз целует. Все... Понравилось? Ну, что ты разволновался, малыш? Кушать хочешь? Сейчас поедим. (Встает. Звонок в дверь.) Кто там? Нась, ты? (Идет открывать.)
  

Катя открывает дверь, входит Данил, вид у него серьезный.

   К а т я. Данил?
   Д а н и л. Привет, Катриш. Одна?
   К а т я. Да. А Настя ушла.
   Д а н и л (проходит). Я знаю, видел их.
   К а т я. Куда ты пропал? Мы тебя совсем обыскались.
   Д а н и л. Я уезжал из города.
   К а т я. Куда? Тебя Олег искал.
  

Данил берет бутылку со стола, наливает в стакан, жадно выпивает и закуривает.

   Д а н и л. Олег. Олег - в нем все дело, Катриш.
  
   Молчание.
  
   Я хотел убежать. Убежать подальше отсюда. Не мог я смотреть ему и тебе в глаза. Катриш, ты знаешь, я бы все бы отдал, только бы Олега вытащить. Но я не мог тебе врать про него. Я должен был тебе все рассказать давно.
   К а т я. Ты о чем, Данил?
   Д а н и л. В этот вечер мы сидели у него на хате, пили. Он ушел в магазин. Его долго не было. А потом он пришел. Влетел, как под кайфом. Мы и раньше с ним иногда накуривались. Но тут он совсем, понимаешь, как обколотый был. Я ему: чего случилось, Олег? А он сразу в ванную. Вышел через пять минут и говорит, чтобы я наваливал побыстрее. Я ушел. А на следующее утро узнал, что его менты повязали. Мне так больно, понимаешь, за тебя стало, так больно.
   К а т я. Этого не может быть.
   Д а н и л. Я одно время тоже не верил. Сам себе говорил: не может быть, я Олег знаю, он парень правильный, он бы до такого не опустился. Но потом, понимаешь, до меня начали доходить разные слухи... и столько совпадений.
   К а т я. Нет, это неправда. Неправда же? Неправда!
   Д а н и л. Не надо, Катриш. Так только хуже. (Подходит к ней, обнимает.) Ты не бойся. Я его не выдам. Чтобы ни случилось. Можешь на меня положиться. Знаешь, я такого в жизни всего навидался, но это...
  

Катя делает шаг в сторону, опускается на стул. Данил наливает себе еще.

   А знаешь, что самое страшное? Он ведь не просто изнасиловал женщину. Она же была на третьем или четвертом месяце. Беременная была. Вот как ты прямо.
   К а т я (встревожено). Она была беременна?
   Д а н и л. А ты чего, не знала?
   К а т я. Сестра мне ничего об этом не рассказывала.
   Д а н и л. Не хотела тебя, наверно, волновать лишний раз.
  
   Молчание.
  
   К а т я. А как ты узнал, что она была беременна?
   Д а н и л. В газете прочитал или где-то услышал. Не помню. Какая разница?
   К а т я (вставая и заходя за стул). Я читала газеты, там ничего такого не было.
   Д а н и л. Ну, не помню, может мне показалось, что я от кого-то об этом слышал. Ты чего, Катриш?
   К а т я (пятится назад). Ничего. Мне нужно просто на свежий воздух. Мне погулять нужно.
   Д а н и л (смеется). Да ладно. Хорошо. Поймала ты меня. Молодец, Катриш. Конечно, не мог я узнать ничего из этих газет. А знаешь, откуда это я взял, про ее беременность? Да это ведь я ее там в подъезде. Только не насиловал я ее, а проучил стерву... Крутили мы с ней. Погуляем, выпьем там, зайдем к ней домой. Она вдова - многое не требовала. Она вообще-то с заскоком каким-то была. Я с ней так уже, от скуки, иногда. Ну, и объявляет мне однажды она, что залетела от меня, и начинает шантажировать ребенком. Я ее один раз припугнул, смотрю, не унимается. Вот и решил проучить, чтоб знала что почем. (Отпивает из бутылки.) А Олега не я подставил. А мент этот участковый. Олегу уже ничем не поможешь, поняла? (Идет к ней.) Чего ты пялишься на меня? Не пялься! Я за него не сяду! Один раз за него уже отмотал, когда ему по малолетству условно дали, а я паровозиком по-дурости пошел... А еще знаешь, почему бы не пошел? Потому что завидую ему, что у него все в жизни получается, а у меня ничего. Черной завистью с самого начала! С самого нашего, Катриш, светлого детства! (Смеется.) Ведь я, Катриш, тебя всегда любил. Или скажешь, что ты не знала об этом? Знала ведь! А когда увидел, как вы живете с Олегом, как моему дружку повезло, в отличие от меня, Катриш...
  

Катя оступается, падает на пол. Данил бросается к ней.

   Д а н и л. Где твой Олег, Катриш? Ну скажи? В тюрьме! А ведь он, когда выйдет на свободу, совсем изменится! Его там заставят измениться. И знаешь, в кого он превратится, Катриш? В меня! И когда вы с ним ляжете вместе в постель, ты не его будешь чувствовать, а меня.
  

В дверь начинают упорно звонить, потом стучаться. Катя хочет закричать, но Данил закрывает ей рот. В дверь начинают стучать непрерывнее и сильнее.

   Ж е н с к и й г о л о с. Откройте! Откройте! Христом богом молю откройте!
  

Данил встает с пола и идет к двери.

   Д а н и л (улыбаясь). Как сказал один авторитет: все наши беды от бабья. (Открывает дверь.) Привет Олегу!
  

Данил уходит, пропуская Марию Франковну.

   М а р и я Ф р а н к о в н а (оглядывается назад, нерешительно). Катя?.. Катя, простите, вы моего мужа, Рустама, случайно... Он к вам не заходил? (Катя пытается встать.) Что с тобой, Катя? Тебе плохо? (Подходит к ней, помогает встать и сесть на стул.) Я принесу тебе воды.
  

Мария Франковна выходит за водой на кухню. Входят Любовь Александровна и Настя.

   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Катя, что случилось?
   Н а с т я (замечая Марию Франковну). А ты что здесь делаешь? Я же, по-моему, тебя предупреждала. Катриш, что она тебе сделала?
   К а т я. Все хорошо, Нась. Мария Франковна просто ищет дядю Рустама.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Настя, я знаю, вы меня не любите. Но, понимаете, у нас несчастье. Рустам уже вторую неделю не появляется дома. Недавно его выгнали с работы за периодические кражи и пригрозили тюрьмой. А он совсем пал духом из-за Олега. Каждый день всех и вся проклинал, потом пропал куда-то. Пожалуйста, помогите. Я уже все, что можно обзвонила. Может ты, Люба, знаешь, где мой Рустам?
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а. Он давно у нас не появлялся. Игорь общается с ним. Может он знает?
   Н а с т я. Все равно ей не место в нашем доме.
   М а р и я Ф р а н к о в н а. Простите, простите меня, бога ради. Прошу вас, умоляю. Если что-нибудь узнаете, позвоните мне.
  

Мария Франковна идет к двери. Неожиданно она открывается. Входит Игорь Романович. Он бросает взгляд на Марию Франковну, переступает порог, стоит несколько секунд молча.

   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Рустама нашли далеко от города вниз по реке. Он сидел в своей машине с запертыми дверьми. Говорят, даже мотор не был включен.
  

Мария Франковна сдерживает руками крик, застывает на месте.

   Н а с т я. А Олег знает?
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. Вряд ли. Пока еще нет. Скажут только утром.
   К а т я. Я поеду к нему.
   И г о р ь Р о м а н о в и ч. До утра ты туда не попадешь, дочка.
   Л ю б о в ь А л е к с а н д р о в н а (резко). Ты что, Кать! Что ты!
  

Катя открывает рот, но ничего не может сказать. Настя и Любовь Александровна подхватывают ее.

   Н а с т я. Ты только не теряй сознание, поняла? Ты слышишь меня? Слышишь?
  

Медленно комната погружается во тьму. Слышен стук сердца, который с каждым ударом становится отчетливее и громче.

   Г о л о с Н а с т и. Папа, помоги мне. Мам, принеси воды. Вызовите скорую. Катриш, держись, держись. (Стук сердца слышен все четче.)
   З н а к о м ы й м у ж с к о й г о л о с. Катриш... Катриш...
  

Вдруг звук бьющегося сердца обрывается. Тишина еще несколько секунд. И слышен пронзительный нервный плач младенца.

Занавес.

Конец.

2006.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"