Артёмова Ольга Николаевна. Сапоги на пороге Вечности

САПОГИ НА ПОРОГЕ ВЕЧНОСТИ.

Святейший нос подозрительно шевелился, напрягался и подрагивал крыльями.

Гаврила понимал, сейчас начнется. Святейший в последнее время часто чем-то не доволен и ворчит. Все уже как-то попривыкли, не задумывались в чем причина, объясняли возрастом, уже не малым.

-- - Что за вонь? - Святейший повысил голос, чем заставил вздрогнуть Гаврилу. Так громогласно Святейший не говорил уже давно, пару тысячелетий точно.

-- - Мы вчера со святым Михаилом, - Гаврила опустил глаза, ибо знал: добровольное покаяние почти всегда полное прощение, - хотели проверить вкус амброзии из Западной части кущи.

-- - Не путай мой дар с яичницей, - холодно заметил Святейший, а это был очень дурной знак. Ворчание старика это одно, а когда вот так, холодно и серьезно, это другое. Где шляется этот святой собутыльничек? Чего ему одному отдуваться?! - Вонь после ваших проб амброзии, я уже хорошо выучил. Не чувствуешь, что-то смердит? Да где тебе чувствовать, если кущи и там, и там, и везде амброзия.

-- - нет, такого еще не было! - раздался знакомый голос в приемной. Вот и Петюня нарисовался, очень во время. Может, сумеет разрядить обстановку. Петюня умеет это делать. Опыта много, ведь веками сидит на сортировке. Психолог.

-- Пить с ним лучше не садиться, начнет что-то впаривать, лечить, подводить научный базис. За чем им все это? Они уже с бессрочной пропиской в этих райских кущах. Но сейчас Петюня во время.

-- Гаврила заблуждался и понял это, когда засмердело так, что глаза заслезились.

-- Источник вони Петюня занес нежно, двумя пальчиками, тщательно отворачиваясь. Додумался тоже, умник! Тащить ЭТО в светильню?! Психолог с тысячелетним стажем, называется!!!

-- - И Это теперь оставляют перед вратами Вечности! - разорялся Петюня, как будто не знал причуды контингента.

-- Святейший готов был взорваться от негодования и даже указал божьим перстом на Это, но на пороге появился Павлуша и как-то не деликатно заметил:

-- - Кто же испортил воздух в помещении?

-- Ой, зря Павлуша так сказал, ой, зря. Что тут началось.

-- Наводнения, проливные дожди, грозы, бури, цунами. Да что там. Даже в кущах притихли птички, закрылись цветочки, пригнулись травы.

-- - ВОН! ВОН С ГЛАЗ МОИХ!!! К полудню этого вот ко мне!

-- Все сдуло ветром, а следом полетело ЭТО.

-- - Ну, ты додумался притащить их с собой, - покрутил у веска Павлуша.

-- - Можно подумать, ты хорошо пошутил, - огрызнулся Петюня.

-- - Что уж теперь говорить, - утихомирил святых Гаврила, - получилось по-дурацки. Пошли к этому грешному. Пусть почувствует на себе кару божью.

-- - Правильно. Чего это нам отдуваться? - Петюня потер затылок, которым не удачно приземлился.

-- - Сам же пропустил! Что не почувствовал вонь? - хмыкнул Павлуша, глядя на предмет спора.

-- - Короче, гнев Божий всегда праведный, а этому ноги чаще мыть надо было, - сделал вывод Гаврила.

-- - Мне все - таки, не ясно, - не унимался Павлуша, - как же ты его в сапогах кирзовых за врата райские пропустил?

-- - Сам не знаю, - пожал плечами Петюня.

-- - Сейчас у него самого спросим. Вон, глаза уже открывает.

-- Все трое терпеливо ждали, пока хозяин смердящих сапог проморгается и привыкнет к чистому небесному свету.

-- - Не, я не понял! Кто под нос сапоги сунул? Охренели что ли?!

-- Трое небожителей приняли самый благодушный вид и сложили руки так, как их обычно изображали на живописи, ну, чтоб грешник догадался, где он. Каждый думал о своем.

-- Петюня понимал: его это упущение, что все царствие сапогами провоняло.

-- Павлуша потирал руки при мысли, как его дружку влетит.

-- А Гаврюша перекрестился, что из-за сапог этих обошлось с их вчерашними дегустациями амброзией.

-- - Чего встали-то, мужики? - спросил хозяин сапог. - Садитесь, за жизнь перетрем. Может и вчерашнее, перетрем.

-- - Что вчерашнее? - уточнил Павлуша, на всякий случай, и взглянул на Петюню. Может не просто так он грешного в сапогах запустил?

-- - Так известно чего, - грешный встал на ноги и протянул правую руку Павлуше. - Извини, братан, не припомню, как звать.

-- - Павел.

-- - Иван.

-- - Гавриил.

-- - Иван. О, а тебя, мужик, я где-то видел уже, - обрадовался Иван и хлопнул Петюню по плечу. Тот покачнулся. Павлуша и Гаврила как-то подозрительно поджали губы. Хотят уличить в чем-то. - Ты вахтером у нас работаешь в первом цеху. То-то думаю рожа знакомая.

-- Все трое и не знали, что ответить. Так и стояли. Про себя отметили, что гнев Святейшего угасал. Запели райские птички, легкий ветерок зашевелил траву. Пронесло.

-- - Мужики, а пивка не осталось? - спросил Иван, двигая шершавым, как наждак, языком.

-- - Не осталось, - ответи

-- л Петюня.

-- Ваня обиделся, осмотрел троицу, сжал кулак.

-- - Сами похмелились и, как огурчики. А мне сапоги в рожу и хорошо! Помирай, дорогой Вася! - Он смачно плюнул. Рядом упала замертво пчелка, собиравшая нектар.

-- - Смерть в раю, - удивился Павлуша.

-- - Как-то по-философски трагично, - качал головой Гаврюша.

-- - Такого еще не было, я же говорил, - согласился Петюня.

-- - Мужики, я чего в дурку попал? Чего вы все в белом? - Иван стал оглядываться. Для парка при дурке слишком чисто. Не скамеечек, других пациентов, да и эти на врачей не похожи. Не бритые, все буробят чего-то.

-- - Нет, - ответил Гаврила.

-- - Хорошо мы загуляли, долго. Вчера, вроде, зима была, а тут лето.

-- - Тут всегда лето, - грустно ответил Петюня.

-- - Во, как! - удивился Иван. Люди в Питер попадали, а тут в тропики занесло. Ботва какая-то!

-- - не стоит раньше времени открывать правду, мудро заметил Гавриил. - Идем.

-- - Куда это? - насторожился Вася. - Я ни куда не пойду. Сказал: не пойду!

-- Видать, тропическое солнце напекло голову с непривычки, потому что ноги у Вани ослабли, а санитары подхватили его под руки и повели.

-- Перед какой-то дверью Ваня решил сопротивляться. За что получил щедрый пинок, протаранил дверь лбом, и растянулся перед рослым человеком.

-- "Господи, это же главврач" - подумал Ваня, приподнимая голову. - Здрасьте.

-- - Я - Господи, а врачей у нас не бывает, - тихо проговорил рослый человек.

-- - Это чего, помер я? Медицина бессильна? Может в реанимацию?

-- - Поздно.

-- - Не фига себе! Мужики, хоть вы ему скажите! - Ваня обернулся к двери, где на пороге застыли новые знакомые. - Если я умер, почему пить хочу?

-- - Злоупотреблял при жизни, - горько покачал головой Святейший.

-- - И, что теперь не похмелите? Жмоты, воды жалко?! - Вася хотел начать бузить, но не ловко, вроде, и пить хочется. - Знал бы, что здесь такие жмоты, не за что не помер бы!

-- Святейший глубоко задумался. Трое у двери замерли. Ваня вертел головой. Нутром чувствовал: бузить бесполезно, надо ждать.

-- - Сын мой, - молвил слово Святейший, - все ошибки надо исправлять с величайшим прощением.

-- - простите, если чего, - поддакнул Ваня и услышал шиканье от двери, мол, не перебивай слова мудрые.

-- - Грешен ты, сын мой, грешен, и наказание тебе будет по делам. Увидишь рай, вкусив жизни в Эдеме, мучаться тебе в аду вечно. Та твое место. Да, будет так!

-- - Будет, так будет, - пожал плечами Ваня. - Что ж поделаешь?

-- - Изыди с глаз моих, - махнул рукой Святейший, и отвернулся. Аудиенция закончена. Вечность, конечно, вечностью, но и ее жалко тратить на одного грешника жалко. Все, устал.

-- Послышался какой-то странный гул людских голосов.

-- - О, вот здесь и другие пациенты, - Ваня вздохнул с облегчением. Это все же дурка, а он, Ваня, везде сможет устроиться.

-- О, дверь в палату. Надо пойти познакомиться со страдальцами.

-- Нет, это скорей приемное отделение. Вон, как кричат.

-- Все сидят по стеночке и ждут чего-то. Оформления, наверное.

-- Ваня стоял возле приоткрытой двери, но его ни кто не замечал, даже когда он им рукой помахал.

-- Ближе всех к нему сидел бледный мужик. Он вытирал испарину со лба, кашлял, надсадно глотал слюну. Тоже, видать, с похмелья страдает.

-- - Здорово, - окликнул Ваня. Может этот услышит.

-- Мужик поднял глаза, открыл рот ... , но тут же исчез. Вот только что сидел, хлоп, и нету.

-- Куда делся? Не ясно.

-- Ваня умостился на его место. Справа сидела совсем древняя старушка, голая и желтая какая-то. Видать, болела долго и сильно, а потом чокнулась. Чего она голая? Такие телеса лучше общественности не предъявлять. Лучше бы вон та, в углу, скинула одежку. На такие буфера Ваня посмотрел бы, а еще лучше потрогал. Как бы к ней поближе пересесть, познакомиться, а там и еще что сладится? Надо попросить дедулю того, чтобы пересел на его место. Деду уже поздно с девушками шашни разводить, вот пусть и пересядет. Здесь воздуха больше, прохладней.

-- Ваня хотел встать, но тут на его колени проявился тот, кто недавно исчез.

-- - Ой, лихо мне, - проскулил он и прислонился к Ване влажной щекой.

-- - Э. э, мужик, ты охренел! Я не из этих! - Ваня спихнул болезлого со своих колен.

-- - Я тоже, - обиженно сказал болезлый, потирая плечо. - Где мы? Что это?

-- - Я почем знаю? Вроде, в психушке. О. вон санитар идет, - Ваня указал на открывшиеся двери. Двери высокие, крепкие, засов монументальный. Вышел тот, кто на вахтера похож. Он не представился по имени.

-- - Святой Петр, - прошептал болезлый и начал креститься.

-- - Чего?! - удивился Ваня, замечая, что крестятся все, кроме него. Древняя старушка руку поднять не могла, но что-то горячо шептала, верно, молилась.

-- - Доигрался, - выдохнул болезлый. - За чем я это сделал? За чем?! - он захлюпал носом.

-- - Чего сделал?

-- - Начал по ..., - он опять куда-то пропал. И не он один. Вон еще одна женщина то появится, то исчезнет.

-- И тут Ваня вспомнил какой-то древний анекдот. Мол, пьют мужики на том свете, а один то появится, то пропадет. Мужики спрашивают:

-- - Чего это ты так?

-- - А я еще в реанимации, - отвечает фокусник.

-- Уже одно хорошо: он, Ваня, никуда не исчезает, значит, он умер окончательно. Ни кто не издевается над его мертвым телом.

-- - Хрен вам всем! - разозлился Ваня и изобразил тот самый хрен, на руках. Тут же настала расплата.

-- - Ты опять здесь?! - закричал Святой Петр, увидев ужас сегодняшнего дня в своей приемной. - Тебе сказали уходи, значит уходи!!!

-- - Ладно, ладно. Куда идти-то? А, то ничего не объяснят, потом кричат, - заворчал Ваня.

-- - ВОН!!!

-- Ваня не понял, как очутился на той же поляне, на которой очнулся. Рядом стояли его родные сапоги.

-- Решения Ваня принимал очень быстро, правда, не всегда правильные. Ну да, ладно. И пусть кто-нибудь поспорит, что он был не прав!

-- На черта ему здесь были нужны кирзовые сапоги, когда дожди и снега, вряд ли в раю наблюдаются? Дальше его мучила похмельная жажда, а где искать воду, если не в лесу? Туда Ваня и двинулся.

-- Он тщетно пытался рассуждать о моменте своей смерти. Но во время перехода из одной среды в другую, в мозгах произошли необратимые изменения. Ладно, это потом.

-- Сейчас наипервейшей задачей было найти воду и хоть каких-нибудь людей. А они должны быть не применно. Все приемное отделение забито. Куда-то их должны были направлять? А он, Ваня, упрямый: сказал, найдет, значит, найдет, и баста!

-- О, водичка!

-- Напившись вволю, Ваня поднял голову и увидел, что родник бьет из-под земли, прямо под яблоней. На дереве были и цветы, и плоды разной спелости одновременно. Ваня хотел выразиться крепенько, но мат застрял у него в горле, и он поперхнулся.

-- - Понял, понял, нельзя, так нельзя, - обратился Ваня неизвестно к кому. Стал дотягиваться к самому спелому яблоко, щедро осыпая яблоневый цвет.

-- - А ты готов к этому? - спросил женский голос за спиной.

-- - А нельзя что ли? - удивился Ваня, не поворачиваясь, и вытер яблоко об штанину. Хотя откуда в раю пыль, грязь или пестициды? Привычка.

-- - Это яблоко познаний. Не каждый готов у этому дару божьему, - продолжала мило ворковать женщина. Прежде чем обернуться Ваня попытался представить себе обладательницу этого чудесного голоса. Конечно, она похожа на фотомодель. Высокая, грудастая, блондинка. Хрясь! Ваня откусил от сочного бока яблока. Вкуснотища-то, какая! Нет, он точно в раю, а не азербайджанском рынке. Хрясь! Хрясь!

-- Ничего не происходит. Он все тот же Ваня, и никакое познание его еще не придавило, не оглушило. Яблоко, как яблоко, только вкусное.

-- - Великие беды ждут тебя, грешник, - тяжело вздохнула грудастая.

-- - Да ладно, я во сем признаюсь. Вахтер ваш, мой приятель, добазаримся, - Ваня уничтожил яблоко раздора и выплюнул семечки, необычно крупные. Женщина еще раз вздохнула. Может тут мусорить нельзя? Ваня всмотрелся в траву. Да, где их теперь увидишь?

-- - Да ладно, это ж для рассады, а не нефтяные пятна, - отмахнулся Ваня и решил, что пора все же взглянуть на собеседницу.

-- - Ешкин кот! - Ваня аж присел от такой порции прозрения. Если это создание могло работать фотомоделью, то в журнале для слабовидящих карликов.

-- Дама была низкоросла, плоскогруда, и не блондинка, а сероволосая, какая-то, с немытой головой.

-- - Рад приветствовать, - качнул головой Ваня, чтобы не блондинка не заметила его кислую морду после прозрения. Господи, за что?!

-- Внутренний голос, бодро и ехидно, прошептал:

-- - А, то не знаешь за что? Сколько невинных душ загублено из-за твоей пьянки? - Ваня слабо пожал плечами. Это, о каких душах речь? Аборты что ли, или бабы его брошенные? - И те, и другие. Кайся теперь, кайся!

-- - Да ладно, чего я должен был быть всем отцом и верным мужем?! - возмутился Ваня совершенно искренне. Не известно еще, как здесь, в раю, а на земле грешной, так не бывает никогда. Ваня слышал такие сказочки, типа, жили долго и счастливо, померли в один день. Видать, так друг дружке осточертели, что грохнули друг дружку полюбовно. И все счастье. А вот сказка: жили дружно - на хрен нужно, это на каждом шагу. Все привыкли.

-- - Привыкли, веру потеряли. В душах пустота, - сокрушался внутренний голос.

-- - Ой, да ладно, пустота!

-- Ване надоело с самим беседы беседовать, и он обернулся на эту Антиеву. Она сорвала какой-то цветочек и нюхала его сейчас с таким восторгом и умилением.

-- "И мало того, что страшная, как черт, да еще и полная идиотка. Свезло, так свезло! А, что делать? Других-то нет. Ни баб, ни мужиков. Тоска-то, какая".

-- - Слышь, ты не Ева, случайно?

-- Девушка так посмотрела, что Ваня сразу понял: она не Ева. Еще бы, если праматерь была вот такая, и человечества бы не было. Очень страшная. Адам просто маньяк, если сумел с такой Евой двух сыновей зачать. Бедненький.

-- - Был не прав. Приношу свои извинения . Я чего спросить хотел: где остальные? Чего мы вдвоем здесь?

-- - Нет. Пошли. - И она поплыла в сторону леса.

-- - Ой, ой, - послышался голос сзади, - меня подождите.

-- Ваня обернулся.

-- За ними хромал тот мужичок, что исчезал в приемном покое. Значит, тоже сюда определили. Ладненько. Хорошо. Три человека, это уже коллектив.

-- - Ты не спеши, не спеши, - утешил Ваня. - Яблочко хочешь, пока из сада не ушли?

-- - Яблочко?! - ужаснулся мужик. Ваня понял, что опять сморозил что-то не то. Ну, не мог он знать, что мужик яблоки не любит, или аллергия, какая, или вздутие живота. - Да мне эти яблоки поперек горла.

-- - Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял. Просто очень вкусные они, в этом садике.

-- - Из-за этого я здесь и очутился. Больше не одного яблока не съем.

-- - Конечно, не съешь, - подтвердила Антиева и глянула почти с презрением.

-- - Никто и не заставляет, - согласился Ваня миролюбиво.

-- - А, еще, что в меню? Мясца бы, или сала с прожилкой. - У мужика был такой несчастный голос, что Ваня представил себе сало с толстой прожилкой, и захотел жрать.

-- - Ничего нет, - отрезала Антиева и зыркнула так, что не поверишь в существование райских созданий. Ей бы пару батареек подключить куда-нибудь, и электрический ток можно получать всегда. Тем более, злобы в ней хватает. Вот он, вечный двигатель, это злобные бабешки, да страшненькие, да одинокие.

-- Ваня обернулся на третьего члена их коллектива. Он продолжал охать и хромать.

-- - Тебя, как звать-то?

-- - Александр Бо ... . Шурик.

-- - Потелепали, Шурик. Может, мы вдвоем разберемся, что здесь, и как? Ну, ее. - Шурик сделал над собой усилие и взглянул на Антиеву, которая, именно в этот момент, скривила такую физиономию, что разряды тока зашкалили. Это подорвало окончательно его и без того не мощные силы.

-- - Ну ее, - согласился Шурик, ухватился за Вано, и они пошли в сторону леса.

-- Антиева не расслышала, что ее решили бросить, и плелась следом.

-- Лес был чистенький, какой-то не правильный, и очень быстро закончился. Впереди была степь с цветущими маками. Красота.

-- - Горы, - заметил Шурик. Он уже очухался и перестал хромать, охать и держаться за Вано.

-- - Там холодно. - подумал Вано и обратил свой взоро в другую сторону. Там был другой лес, больше предыдущего и темнее, хвойный. - там, в лесу могут быть ягодки с грибочками. Может дичь, какая попадется. Кабанчик опять же с прослоечкой.

-- - Не трави душу, Ваня.

-- - Может, повезет. Здесь все живое не пуганное. И кабанчик, и олени, и ... , - Вано скосил глаза на Антиеву. - Идем.

-- - А, чего делать? - согласился Шурик.

-- - Остановитесь, грешники, - продекламировала Антиева.

-- - А, чего? - удивился Ваня.

-- - Может она вегетарианка? Или животных любит? Пошли.

-- - Туда ходить нельзя, ели вы не посвященные, - не отставала Антиева.

-- - Она мне уже говорила это, когда я взял, да и сожрал райское яблоко. И ничего не случилось. Живой, как видишь, - отмахнулся Ваня и продолжил путь.

-- - Ха, здесь нет живых, - заметила Антиева и демонстративно отвернулась.

-- - Тем более, там, в лесу нас не поджидает верная смерть, - бурчал Ваня. Не мог он поверить в то, что уже мертв, а тем более в раю. Почему и в раю все мысли о жрачке, о водке, и о ...? Нет, не об этой. Вдруг еще кто-нибудь встретится.

-- - Да и дичь не пугливая. Лови голыми руками, - рассудил Шурик и поплелся следом.

-- - Не все выдерживают, когда попадают туда, - старалась образумить Антиева.

-- - Ну, и что там такого? - ворчал Ваня, не замедляя шаг.

-- - Что не выдерживают? - Шурик остановился и ждал от Антиевы ответ.

-- - Встречи с давно умершими, например ...

-- - Ба, и ты здесь?! - закричал Ваня и скрылся в темнохвойном лесу.

-- Шурику что-то не захотелось туда идти. Мало ли кого встретишь? Бабушки его, так же, как и родители, были еще живы. Он в этом смысле первенец. Хилая нынче молодежь.

-- - Ванька, ты что ли?! - поразилась бабушка и подошла поближе. - Вон, какой ты стал.

-- - Ну, да, - согласился Ваня. Сама то бабушка очень сильно изменилась. Ваня узнал ее только с подсказки внутреннего голоса.

-- Там, при жизни, он запомнил ее в ситцевом платочке в горошек. Пухлую такую, мягкую и теплую. Она пахла пирожками, ванилью. Она умерла, когда Ваньке было лет одиннадцать, поэтому на кладбище его не взяли, и в гробу он бабушку не видел. Сейчас перед ним была скорее чья-то немецкая или французская бабушка. Изящное белое одеяние, роза в волосах, спокойствие на лице, и не одной морщины. Нет запаха пирожков и ванили. Жаль.

-- - Дед тоже здесь? - Ваня не знал о чем говорить с этой уже не его бабушкой.

-- - Ну, что ты?! Этому бабнику и пропойце здесь не место. Он там, пониже, - бабушка указала пальцем в землю. - Это справедливо. Намучалась я с ним. Должна же я хоть на этом свете отдохнуть?

-- - Должна. А мы где?

-- Бабушку не удивил и не возмутил этот вопрос.

-- - На небесах.

-- - В ра ..., в раю?

-- - Да, в раю. Ты молод еще, конечно, но Бог всегда забирает лучших. Только грешные могут сожалеть об этом. У меня есть правнуки?

-- - Наверное. Я не знаю. Хотя один точно есть. Больше абортов, - сорвалось у Ваня с языка. Хотя к чему покойной бабушке об этом знать?

-- - Ну да, Бог тебе судья, - Бабушке не хотелось размышлять про это, или она просвященная, и так уже все знает.

-- - Ба, а где здесь кормят? Я-то только сегодня ... прибыл, ничего не знаю.

-- - Здесь не кормят. У тебя нет тела, только душа, а душе не нужно сало с толстой прослойкой. - Ну, бабка-то откуда знает про эту прослойку?! - Амброзию один раз можешь попробовать и хватит! Это вон туда.

-- - Понял. Тела нет, а кушать очень хочется.

-- - Не надолго ты здесь. Наслаждайся, лови момент. Прощай.

-- Бабушка стала удаляться в сосновый бор.

-- - В гости нельзя зайти? На днях? - Ваня хотел двинуться в сосны, но некая сила не пускала, да и бабушка быстро исчезла.

-- Ване стало грустно, и он поплелся к Шурику и Антиеве. Надо рассказать про амброзию. Потом идти туда. Антиева должна подсказать, где это точно. И раз уж амброзию можно только один раз попробовать, надо попробовать так, чтобы всем здесь тошно стало!

-- Шурик внимал Антиеве с большим почтением. И чего она там парит интересно? Опять про познание, прозрение, посвящение?

-- - Закончили с ботвой, - приказал Ваня. - Где здесь амброзия?

-- - Погоди, дай дослушать, - остановил Шурик. - Продолжайте, пожалуйста.

-- - Ты мне скажи, где амброзия, да я пойду? - спросил Ваня у Антиевы. - Вы тут можете стоять и шушукаться хоть до посинения. Я пошел.

-- - Ты не найдешь один, - утешила Антиева и обратила все внимание на Шурика. Даже какое-то подобие улыбки осветило ее лицо. Лямур, тужур. Ха!

-- Ваня помыслил, что в двух местах он уже был, в горах вряд ли может быть искомое. Идти надо вон туда. Есть ли там амброзия неизвестно, ну хоть пейзаж сменится.

-- Ваня уже очень устал идти в ту сторону, где они еще не были, и где должен смениться пейзаж.

-- Он точно переставлял ноги, у него даже болели икры от усердия, но измененный пейзаж оставался далеким, горы оказались на другой стороне. Зато прямо по курсу стояли Шурик и Антиева. Так же ворковали.

-- - Не, я не понял! - возмутился Ваня.

-- - Я же говорила: сам не найдешь, - заметила Антиева и вернулась к беседе с Шуриком. У того был какой-то дурацкий, потерянный вид.

-- - У вас тут амброзию можно только на троих потреблять что ли? - Ваня был вне себя от возмущения. Эта страхолюдина издевается! Шурик уже потерян для общества. Если ему интересно с этой, то амброзии с ним не откушать, не зажечь по-людски. Ну, что б всем тошно стало.

-- - Тьфу! - Ваня смачно сплюнул, и на месте его плевка оказалась большая, бородавчатая жаба. Она глянула на Ваньку своими бесцветными глазами, открыла огромную пасть и молвила человеческим голосом:

-- - Вано, мать твою, где ты шлялся? Здорово.

-- Жаба встала на задние лапы, распростерла передние и сиганула Ваньке на шею.

-- - Это! Ты это ...

-- Ваня не ожидал, что жабы бывают такие ловкие, такие тяжелые, поэтому упал на спину.

-- - Что ж так долго-то? - шепнула жаба на ухо и поцеловала Ваню в засос.

-- - Чего надо? - строго спросил Ваня и поклялся себе, что это последнее удивление, которое постигло его здесь.

-- Надо что-то предпринимать и срочно. Если бабушка сказала, что он здесь не надолго, а амброзию вкушать только один раз - надо спешить.

-- Он захватил жабу за горло, придавил маленько.

-- - Какой ты не терпеливый, - прохрипела жаба. - Не меняешься ...

-- - Где амброзия знаешь? - Ваня еще не много придушил.

-- - Зна ...а ... ю ...

-- - Пошли! Шас же! - рявкнул Ваня, встал на ноги и потащил жабу за заднюю лапу. Тяжелая!

-- - Не ... не ... туда ...- пыталась пояснить жаба. Ее голова не милосердно билась о кочки. Возмутительное хамство! даже здесь, в раю, ни какой культуры. Распустились.

-- - А, куда? Быстро!

-- - Возьми меня на ручки, поцелуй, тогда ...

-- - Чего? Чего сказала!? Тоже мне лягушка-царевна нашлась! А, ну, быстро говори, - Ваня хотел ухватить ее холодное горло, но получил лапой в глаз. Жаба сделала сальто назад, уперлась передними лапами в бока и завизжала:

-- - Ах, ты, скотина! Не узнает он, видишь ли! Зенки-то протри, сучонок!

-- - Да не было у меня не одной знакомой жабы! - заорал Ваня. - И земноводных в детстве я не мучил!

-- - Кого? Жабы!? - щеки ее раздулись, как детский шарик.

-- - А ты думала, что Софи Лорен?!

-- - На себя посмотри! Квазимода!

-- Шарик пришел в ужас от услышанного. Это же не справедливо! Он сжал голову руками и вдруг заметил, как Ваня падает на землю, зачем-то наклоняется, шевелит губами и жестикулирует.

-- - Что с ним? - обратился Шурик к Антиеве. - Это белая горячка?

-- - Ты рассуждаешь, как врач, - улыбнулась девушка. И шурик готов был поклясться, что кокетливо повела костлявым плечиком. А, кто ее знает? Может этой девушке пару тысяч лет позавчера случилось, а судя по тому, что это рай и она, мягко скажем, страшненькая, при жизни она могла быть непорочна, и обделена мужским вниманием. Шурик писаным красавцем себя не считал, но и как очаровать девушку в возрасте от десяти до шестидесяти знал. Здесь этого и не требовалось. Если бы у Шурика возникла такая мысль ..., но это вряд ли.

-- Ваня продолжал с кем-то воевать, махать руками, кататься по земле.

-- - Что тогда?

-- - Ты же не видишь, с кем он борется? Нет? Это фантом. Огромная жаба.

-- - Ты тоже фантом?

-- - Нет. Фантом может видеть только один человек, каждому свой. А меня вы видите вдвоем.

-- - Где же мой фантом?

-- - Всему свое время.

-- - Будет опять жаба? - Шурик стер пот со лба и закашлялся.

-- Ваня продолжал борьбу. Шурик нарисовал себе размеры этой жабы и ужаснулся.

-- - Ты человек ученый, ты повелевал людскими жизнями, их болью. Твой фантом будет более изощренный, чем простая жаба.

-- Шурику стала надоедать ее загадочная улыбка на грани дибелизма. Без мужика тяжело, конечно, так пусть прямо и скажет, чего лыбиться, как эта ...

-- - Что же чудится ученым людям?

-- - На все воля божья.

-- - Ага, опять двадцать пять! - Шурика душило раздражение, но перед ним, какая, ни какая женщина, и он в гостях. - Вано, прекращай свою гимнастику, - Шурик тряхнул несчастного.

-- Ваня приходил в себя не сразу. Он грязно и художественно матерился, припадал к земле, махал кулаком.

-- - Шурик, живой? - Ваня опять наклонился, сжал левую руку и спрятал руку за спину. - Сейчас идем в кущи. она знает, где это. Славно откушаем.

-- - Она? - Шурик указал на Антиеву с большим сомнением.

-- - Нет. От этой ни черта не дождешься. Мы ее даже с собой не позовем. Пусть сама себя пилит в воспитательных целях.

-- - Здесь больше никого нет, - Шурик чуть не погладил Ваню по голове, как ребенка, правильнее сказать, как душевнобольного. С теми, и с другими лучше не спорить, а просто гладить по голове, посюсюкаться. Шурик уже протянул руку, но ... едва не упал в обморок

-- - Вот наша спасительница, - Ваня достал из-за спины жабу, тот самый фантом.

-- Эта жаба была королева жаб. Божественно зеленая, ее мощные ляжки служили бы украшением лучшего французского ресторана, а рост! Все фотомодели на лягушачьем конкурсе красоты взбледнули бы и усохли. Ваня держал королеву за заднюю лапу, а передними она дергала на уровне талии. Шурик сглотнул и хотел поделиться своими знаниями. Мол, он, как человек, ученый, не должен видеть примитивную жабу, но поперхнулся, схватился за сердце, почувствовал свой болезненный желчный пузырь, ибо жаба не только улыбнулась, как шлюха, но и заговорила, как базарная баба:

-- - Здоовеньки булы, братело. Как звать-то, красотуньчик?

-- - М ..е ...ня? - Шурик понял, что его ноги поражаются острым параличом.

-- - Тебя, красотунчик, тебя. Я не знаю, прям! Мужики, как эти ...- она задумалась, но придумать ничего не смогла. Фотомодель, хоть жаба, хоть лягушка, мозгами не страдают. Видимо, по ногам растекаются, тонким слоем.

-- - Зовут его Шурик, - вмешался Ваня и встряхнул жабу. - Зубы не заговаривай. Пошли, а то пить очень хочется. Поняла?!

-- - Ой, прям, держит в черном теле, - начала жаловаться гиперлягушка, и в этот момент ни чем не отличалась от семейства жен обыкновенных. Сейчас скажет: денег нет, пальто зимнее нет, а подружки-лягушки уже в норковых манто щеголяют.

-- Ваня щедрой оплеухой по затылку пресек распространение такой заразы, как бабское нытье. Наконец, двинулись.

-- Если бы здесь был хоть один угол, то амброзия в кущах оказалась за углом. Видимо, пространство здесь было многоуровневым, но в одной плоскости. Чушь какая-то.

-- - Оба-на! - обрадовано изумился Ваня и отбросил в сторону суперлягушку, так как она мешала потереть руки в предвкушении вкушивания амброзии.

-- И началось ...

-- На вкус амброзия, как и положено всякому нектару, была сладкая, но с кислинкой. Запить или закусить ее не хотелось, хотя со всевозможных деревьев так и просились в рот диковинные фрукты и ягоды. Не до этого.

-- Ваня рассказал правду, которую узнал от бабушки, и Шурик сразу согласился - времени нет, амброзия положена только, как одноразовое вливание, и, вообще, они здесь не на долго.

-- - А, что дальше будет? - задумался Шурик. Не любил он недоговоренностей, тайн и сюрпризы.

-- - Да какая разница, - отмахнулся более ветреный Ваня. - Мы уже померли, это навсегда, терять нечего. Бля, ты русский, или нет? - Шурик кивнул головой. В национальности самого Ивана можно было не сомневаться, так как к имени Иван прилагалось соответствующая внешность, привычки, характерные особенности речи. - Нет такого места, где русский человек не проживет, не найдет собутыльников, и не подружится с бабской национальности. Вот девочки сейчас нам не помешали бы.

-- - Если, конечно, они не сестрички предыдущим, - заметил Шурик.

-- - Куда они подевались? - Ваня сдвинул брови, словно хотел учинить допрос с пристрастием этим гуленам. Девочки от этом догадались и не казали носа.

-- Амброзия не кончалась, а в связи с этим началась ностальгия, ностальгия о девочках.

-- Ваня никогда женат не был. Прозревал в последний момент, как он выразился. Пару раз особо ретивые да умные, предъявляли неких младенцев, клятвенно заверяя, что они очень даже Ванины. Никаким заверением Ваня не верил, хотя в душе, и только для себя, одного младенца признал. Во-первых, по форме ушей, и по родинке на одном пикантном месте, во-вторых, его мать была, ну, не как Антиева, но трахнул ее Ваня в очень сильном подпитии. Утром чуть не поперхнулся от ужаса.

-- Шурик женат был, по блату, то есть на особе нужной для дальнейшего продвижения по карьерной линии. Сейчас, как-то особенно остро и пронзительно, Шурик понял, что из=за этой карьеры свою жизнь прожил, блекло и морально тяжело. Жена не то, чтобы открыто напоминала кто она, а он-то, он-то, но и слово часто не давала, крылья подрубила раз и под корень, выжимала все возможное. А, уж ребенок родился ... Труба!

-- Вот Ваня о карьерах не думал и не вляпался под острый каблучок.

-- Шурик тяжело вздохнул при воспоминаниях о сынке, и еще об одной особе. Она была так мила и непосредственна, а он часто грубил, не добро подшучивал, и все откладывал переход к более интимным отношениям. Вот дурак!

-- И так Шурику себя жалко стало, что он простил сам себе все ошибки в своей жизни, и даже последнюю, роковую. Эта, роковая, и привела его в райские кущи, свела с простым парнем Ваней. В свои тридцать со средним хвостиком Шурик решил поститься " с подачи некоторых умных". Он чувствовал, что слабеет, но не мог предположить, что слабость так одолеет Идиот!

-- Он шмыгнул носом, и если бы не стеснялся Вани, заревел бы во весь голос, утираясь слезами и соплями вперемежку.

-- - Ого - го-го. Вот так да!

-- Шурик повыл бы, конечно, но не таким же дурным голосом, пустил бы нюни, но не такой смачный плевок. Шурик огляделся.

-- - Свезло нам с тобой, земеля, - вынес вердикт Вано, когда они поднялись на ноги и уставились в одну точку.

-- - Тут везде такой бардак, или это нам с тобой и в этом свезло?

-- - Сбегай к главврачу спроси, - усмехнулся Ваня, как ретивый конь переступил с ноги на ногу. Встречать-то надо.

-- - Ты только посмотри.

-- - Ладно, ладно, уела, сучка.

-- - А я говорила, что так не может быть. А ты, сучка?

-- - А хрен их тут знает.

-- - Не шумите, девочки, - радушно улыбнулся Ваня. - О чем бы вы там не спорили, мы рады угостить таких красавиц, как вы.

-- - Ну, ты залудил, братишка, - хмыкнула та, из красавиц, что имела художественный фингал под глазом, а на шее у нее висели боксерские перчатки очаровательного, розового цвета.

-- - Ты нас за лохушек держишь? Умный больно?

-- - Да нет, просто рад видеть, - голос у Вани уже совсем не имел даже тени радости. Лица девушек посуровели, та, что с фингалом, стала теребить перчатки и характерно подпрыгивать. Другая красавица уперла руки в бока.

-- - Будут нам тут всякие фраера по ушам ездить! - Она стала медленно приближаться. - Да я таких умных каждый день пачками за патлы и об колено.

-- Шурик вяло думал: не плохо бы помочь новому другу Ване. Вот сейчас пойдет поближе ...

-- Вот, что значит, мудрая привычка не бежать впереди паровоза. События обгоняют этот паровоз.

-- Хмяк!

-- Нечто-то мокрое и холодное плюхнулось ему на голову и сигануло дальше.

-- Вторая красавица подавилась матерным словом и упала назад, под натиском огромной жабы, что прыгнула на грудь.

-- - Это, что такое? - удивилась до визга боксерша, тренируя хук снизу, пока на воздухе.

-- - Что-то шумно у нас стало, - заметила Антиева, медленно обходя, компанию красавец. Оби они замерли и онемели. Шурик шевельнул рукой, чтобы проверить: на всех или нет распростронился паралич а-ля Антиева. Нет, нормально.

-- - Тьфу, ты! И здесь спокойно выпить не дадут!

-- - Ванечка, а мы что ж не гожи? - жаба устроилась на солидной левой груди второй красавицы и закинула лапу за лапу. Еще мундштука не хватает. Шлюха!

-- - Ну, ты-то хоть заткнись!

-- - Грубый ты, Ваня.

-- - Чего сюда приперлись? - кипятился Ваня. - Где ты подобрала эту наяду?

-- - Но, но, не материться, - заметила жаба-вамп.

-- - Наяда воспылала страстью к тебе, грешный, - пояснила Антиева и отпила амброзию. Не дурно.

-- - Еще как не дурно, - согласился Шурик, приближаясь. - От чего эти ... девушки оказались здесь? На безгрешных они не очень похожи.

-- - Все вы здесь не на долго, но вот с ними можете не расстаться вечно, - загадочно улыбнулась Антиева. Даже злорадно, как-то, словно наказание Шурику и Ване, в лице красавец, была ее личная радость и услада. Тоже мне божий ангел.

-- - Так уж и навечно, - усомнился Шурик.

-- - Слаб ты еще разумом, - тяжело вздохнула Антиева, и стало ясно: более крепкий разум Шурику не грозит.

-- Не желаете ли, любезная, выпить на брудершафт? - Шурик решил наконец-то жить одним днем и не задумываться о будущем. Разума не прибавиться, а будущее называется вечность.

-- При слове "брудершафт" Антиева отступила на пол шага, и Шурик, который так и не верил в удачу, решил испить соло.

-- - Стоять! - Шурик поперхнулся и чуть не упал, когда Антиева, наша тихоня, перепутав все стадии ритуала, , как пиявка впилась в Шуриковы сахарные уста. Уста от присоса шевелиться не могли, ну, чтобы ответить на страсть. Шурик стал вспоминать что-нибудь из теологии. Мария Магдалина была исходно блудница, это потом ...

-- Антиева уже прижала его бедро своим. Интересно, далеко она смогла зайти в своих порывах и низких желаниях?

-- - Я, конечно, извиняюсь очень, - заметил Вано, вроде деликатно, но убил бы всех на месте, щедро и с удовольствием. - Слышь, любезная, буди девушек, забирай эту зелень мокрую, и валите отсюда. Хотите если, давайте с нами. Тут на всех хватит. Только без базаров и философов. Ясно?

-- Антиева медленно опустила бедро, открыла мутные очи, облизала губы "видать, затекли с непривычки тысячелетий" и махнула рукой:

-- - А, давай, без базаров и философов. Девки, понеслась!

-- Времени здесь и так не было никогда, вечность все же, амброзия не кончалась "веяния вечности", и все же. Первой сломалась жаба. Она перезнакомилась со всеми членами вечеринки, за чем-то повторила: Шурик - врач, Вано - все, что можно руками делать, и на дуде игрец, Лоренца - профессиональная боксерша из Италии, убитая где-то в Америке, прямо на ринге " от чего и фингал под глазом", Агнетта - сутенерша из сказочного Стокгольма, зарезанная по горлу в доме Карлсона, в смысле, на крыше своими сотрудницами.

-- - За вас хороших, - провозгласила жаба, выпила и упала в травку. Потом начала храпеть, из-за чего была решительно перенесена в кусты, где храп был слышен меньше.

-- Вечность хороша тем, что каждый успел поведать про свою прошлую жизнь, даже вспомнить по паре приколов, пару серьезных трагедий, и никто никого не перебивал. Очень много вопросов было к Антиеве. Она явно скрывала что-то. Про жизнь свою ничего не рассказывала, а главное - про судьбу остальных не раскололась. "Узнаете", " не сейчас", "великое знание".

-- - Главврач что ли расскажет? - догадался Вано.

-- - Главврач ...? Ну, да, он, - согласилась Антиева и покачнулась к плечику Шурика.

-- - Здесь больше нет никого, что ли? - удивилась Агнетта. - Компания какая-то не правильная. Мужики бы еще какие приблудились, что ли?

-- Вано один, Шурик не в счет, Антиева не выпустит, быстро выдохнется, да и молодой еще.

-- - Есть, но остальные ... местные, - Антиева не знала, как назвать все своими именами. - Безгрешные остальные, не чета вам.

-- - Да ладно, - хмыкнула Лоренца. - Давай любых, а там разберемся. - Синьора, видать, любила проводить хук снизу, при жизни.

-- - Но ... - растерялась Антиева.

-- - Че ломаешься, как в первый раз? - грозно спросила Агнетта. - Давай любых, говорят же тебе!

-- Шурик хорошо помнил, что как-то отцепился от Антиевы и решил идти к жабе, поспать.

-- Вано подхватил отцепленную Антиеву, и радостно закричал, указывая в даль, нечто не разборчивое.

-- - Полутяж. - Лоренса провела хук справа, отправила случайно в нокаут бабочку.

-- - Так себе фраера, - сплюнула Агнетта в сторону Антиеву. Правда, что ли целочка?

-- Оказалось не все так страшно. Пили на ровне, базаров не разводили, девочкам во внимании тоже не отказывали, хотя девочки хотели большего, и они намекали. Новоприбывшие отводили глаза и переводили темы в сторону, мол, погода теплая, птички поют, зашибись, как.

-- Шурик лег на правый бок, спиной к жабе, пнул локтем, чтобы храпела потише, и решил поспать.

-- Но, как тут заснешь, когда хочется послушать, над, чем там смеются, почему так повизгивают девочки? И, вообще, впереди вечность, возможностей выспаться будет много. Он перевернулся на левый бок, жаба на спину.

-- - Мы трахаться будем, или что? - спросила Агнетта, судя по голосу.

-- Жаба сладостно вздохнула, провела верхней лапой себе по груди и раскинула задние лапы, совершенно не двусмысленно.

-- Шурик понял: надо вернуться в коллектив. Не известно, что у этой зеленой потаскухи на уме.

-- Шурик, как обычно, успел на самое интересное.

-- Нет, это не пьяная групповуха в райских кущах, и даже не драка обожравшихся амброзии. Это хуже.

-- - Ты не говорила им ничего, девочка? - спросил смуглый человек, которого Ваня тут же обозвал Букой. Их имена были настолько многосложными и не благозвучными.

-- - Нет, конечно, нет, - отозвалась Антиева раздраженно. На фига ее отвлекают? Вон Шурик вернулся. Если это не любовь, на нее банально нет времени, то надо хоть что-нибудь успеть. Вперед!

-- - Друзья мои, веселитесь и наслаждайтесь дарованными вам минутами блаженства. Минуты истекают, словно песок сквозь пальцы. Их остается все меньше и меньше, и ме ...

-- - Слышь ты, чумазый, чего ты гонишь? - Иван повернулся очень резко, явно настроенный на драку. - Сами уже буробили что-то про вечность, а теперь "минуты", "истекают".

-- - Погоди, Вано, - остановил Шурик, чувствуя, что чумазый пытается поведать о чем-то очень важном. Вано сначала делает криво и с плеча, а потом думает, почему плечо побаливает?

-- - Короче, - поднялся на ноги второй чумазый, из новоприбывших. Его Ваня обозвал Маврой, за большую чумазость. У этого были повадки наемного террориста, взгляд дорогостоящего киллера, и как-то не хотелось с ним ссориться. - Лоханулись там, на терминале, а вы и просочились. Потом решили показать вам, чего вы лишаетесь из-за грехов земных и удовольствий.

-- - Не очень-то и хотелось, - сплюнула Агнетта сквозь зубы.

-- - А, чего тут хорошего? Чего? - Лоренса провела серию хуков, едва не задев Антиеву.

-- - Думали бухлом халявным подманить? Можно подумать амброзий мы не пивали? И получше этой!

-- Шурик пытался унять массовые волнения, из-за которых он не расслышал, что будет с ними дальше. Антиева еще со своим поцелуйчиками оброз загородила. Шурик смог услышать угрожающую фразу Вано, ответ Мавры: типа, охренел, мужик? и визги девочек. Типа: не бузите, мальчики.

-- А дальше ...

Гаврила догадывался, что именно в его огород сейчас полетят камни, да не просто камни, а доисторические валуны. Петруня, как мог, подбадривал друга взглядами. Остальные причухли, выряжая своим поведением: "моя хата с краю" и "отвали, моя черешня".

Святейший потер правый висок. Не добрый признак.

-- - Что же я сделал вот этими самыми руками? - вопросил он, скорее у себя, чем у окружающих. Досточтимое собрание не очень-то хотело вступать в дискуссию и философские прении.

-- Гаврила понял: может до него очередь не дойдет. Если Святейший желал рассуждать о неблагодарности, жестокости, или, например, пьянстве чад своих, это надолго.

-- - Я ли вкладывал в их головы мозги? Это ли я хотел донести до детей, чад своих не разумных? И, что же вышло? Зависть и злоба, душевная пустота. - Досточтимое собрание уже дремало. За долгие годы все уже научились спать с открытыми глазами. Если умудренные головы падали на грудь, то это называлось: молитвой за чад твоих, Святейший. - И сапоги вонючие с собой тащат! - Святейший хлопнул кулаком по столу. Разбудил и напугал всех.

-- - Воля твоя! Гроза!

-- - Аномальное явление в раю!

-- - Предательство!

-- - Армагеддон!

-- - Сапоги, говорю, тащат в вечность! - проревел Святейший.

-- - Сапоги!

-- - Кто?!

-- - Какой умник это выдумал?

Святейшему стало до того скучно и обидно, что он сразу решил, куда ему надо идти. Пусть эти покричат маленько, хоть какое занятие. А то разжирели, обрюзгли. Богомазы очень удивились, увидев прообразы тех, кого считают великомучениками. Вот это пивное брюшко. и этот красный нос.

Святейший хихикнул, чего ему не полагалось по статусу и всем канонам.

-- Не мог он, бедненький, уйти к чертовой бабушке "дай ей я крепкого здоровья". Не мог уйти в запой, "храни я все кущи с амброзией". Даже к распутным девкам, "храни их красоту, и щедрость плоти", ибо призывал сюда только праведных и чистых помыслами. Эх, воля моя ...

-- Побузили и хорош.

-- Некоторое время молча поправляли одежду, потирали ушибленные места, хлюпали носами.

-- - Выпьем мировую?

-- - Да и верно.

-- - А-то начали махать руками.

-- - Скоро уже расставаться.

-- - Значит, и не увидимся уже?

-- - Да куда мы денемся? Свидимся.

-- - Будь, что будет. Вздрогнули.

-- - Э-э-э, меня-то пропустили.

-- - Никого мы не пропускает, - проворчал Ваня, исправляя оплошность, - если тут столько, что пупок развяжется. На, бать, не грусти. - Выпили. - Скучно здесь и амброзия эта не пру, не ну. Не в голове, не в ж ...

-- - Вань, во втором месте, только геморрой заводится, - заметил по привычке Шурик.

-- - Теперь уже нигде ничего не заведется, - отмахнулась Агнетта. Видимо, у нее заводилось все, кроме доисторического.

-- - Там климат для разведения не подходящий, - со знанием заявил Мавра.

-- - Сразу видно, бывал ты в "горячих точках", - согласилась Лоренца и поправила свои боксерские перчатки. Она их не сняла даже, когда влезла в драку, или хотела пристать с грязными намерениями сначала у Буке, а потом к Агнетт. Профессионализм!

-- - Слышь, ты, любезная? - Шурик обернулся к Антиеве. Она так глупо улыбалась неизвестно чему, что Шурик поймал себя на мысли: не было в его жизни не одной бабы, которая на столько не пыталась скрыть своей дурости.

-- - Долго нам здесь еще колбаситься? И амброзия ваша уже не лезет. Тьфу ты!

-- Антиева невразумительно качала головой и корчила такую скромность, как будто не она только что на Шурика лезла, как последняя привокзальная потаскуха. - Ну, чего, как лошадь в стойле?

-- - Да чего ты поколупался, как навозная муха? - раздался голос из кустов, сварливый, сварливый.

-- - Тебя еще не хватало на мою голову! - взвыл Ваня, выражая лицом очень бурную радость долгожданной встречи. - Выспалась?

-- - Мог бы, и придти, погреть, - а вот и знакомые, земные, истерические нотки в голосе.

-- - Да сдалась ты мне, как это ... ну, ... сапоги в раю, - придумал Ваня аргумент.

-- - Ой! - жаба прикрыла свой "ротик" передними "лапками".

-- - Чего "ой"? Сапоги новые, между прочим. Три месяца только, как выдал бугор.

-- - Чего ж смердят так? - с явным пренебрежением спросил кто-то.

-- - Чего смердят-то? - За сапоги Ваня готов был любому голову оторвать, хотя здесь это и не имело никакой практической пользы. С головой, без головы, все одно - все мертвые. - Нормальный мужской пот! Трудовой, а не блюм-менже, какое!

-- - С собой заберешь что ли?

-- - А то нет?! Главврачу не оставлю! Новые сапоги!

-- - Да нужны они мне очень! Подумаешь?!

-- - Ага, еще один умный! Чего тебе? - Шурик повернулся к собеседнику. - Не, ну, если потрафили, забирай ... те ...

-- - Вот скучно мне без тебя будет, - улыбнулся Святейший. Картина маслом: улыбающейся Бог. - Чего притихли все? Чего не пьем?

-- - Ну ... чудно как-то, - Лоренца, видать, сильно удивилась, так как не провела не одного хука. Чудно.

-- - Сейчас выпьем, - по-хозяйски пообещала Агнетта. Клиент, конечно, важный, солидный, но в сфере обслуживания равных ей не было.

-- - Вы уж не серчайте, - Вано умудрился смутиться на полном серьезе. - А сапоги мои приглянулись если ...

-- - Достал ты всех своими сапогами! - вспылил Мавра. Вспылил на полном серьезе, а ему не полагается по определению. Нервы, нервы.

-- И тут до Шурика дошло, сразу и все. Он и до этого понимал, что он при жизни был самый умный, а в этом обществе тем более.

-- - Извините, - голос подводил его от волнения. Он откашлялся. Кашель аукнулся в холедохе. Нервы. Пьянка. - Простите, пожалуйста, Бога ...ну, да. Вы уже за нами пришли? Уже все?

-- Жаба икнула, но от напряжения никто и не заметил конфуза.

-- - Правда, все? - еле слышно прошептала Антиева и такой косяк на Шурика даванула. Любовь. Лямур!

-- - Да вы уже у меня. Чего мне бегать-то за вами? - усмехнулся чадам своим Святейший.

-- - И то верно. Чего ж вам самому-то ходить? Ноги обивать? - недоумевал Вано. - У вас вон, санитаров ... ну, в смысле, братвы ... ну, соратников сколько. Они бы сбегали в пять сек ...

-- - Они на парткоме, ну, это ...пленуме, на вече, агоре. Короче, говорильня одна.

-- - И здесь тоже? - изумился Бука.

-- - Тоже, тоже. А я сбежал.

-- - Вот и молодец, - хмыкнул Шурик. Он мудр почти, как ...

-- - Так? И ...? - запнулась Агнетта.

-- - Давайте выпьем? - ушел от "так" и "и" Святейший.

-- - Так это запросто, - хлопнула перчатками Лоренса.

-- - И споем, - предложил Бука, не много смущаясь.

-- - Ага, и дискотека, - Мавра скривился. Видно, танцевать ему что-то мешало.

-- - Потом в футбол сыграем, мужики? - попросил Святейший. - Ты на воротах, - указал он перстом на жабу.

-- - Я? А, чего я-то?!

-- Тут же возникли ворота, и жаба стояла там.

-- Вано злорадно ухмыльнулся. Вот он штук пять плюх закатит по этой зеленой морде.

-- Видимо, Святейший решил на радостях сделать подарок себе любимому, да и остальным до кучи. Ну, что б помнили вечно. Повелением своим он увеличил градус и крепость амброзии, но не рассчитал свои возможности, не сделал скидку на возраст. Ну, и понеслось.

-- Еще когда пели, причем пели песни всех народов, какие здесь собрались, и слова откуда-то все знали на зубок, все стояли на ногах и были бодры. После танцев уже закрались сомнения: стоит ли играть в футбол. Однако, главного обижать не хотелось, сразу видно: скучает старик, кручинится. Начали играть. У Святейшего глаза загорелись, впалые щеки разрумянились, а уж когда забил первый гол, простенький и безыдейный, прыгал и кричал, как маленький. Хотя вопрос на засыпку: был ли он когда-нибудь маленький?

-- Хряпнули еще, потом еще, и еще. Старик начал выдыхаться, а когда Мавра провел грубый отбор мяча, да еще и сделал подсечку, старик упал на спину. Мавра растерялся от своей грубости, а Вано нет. Он завладел мячом единолично и попер, как танк. Жаба пронзительно завизжала и приняла единственно правильное решение: бежать!

-- Такого история мирового футбола еще не знала.

-- Жаба, в данном случае вратарь, покинула самовольно ворота и побежала. Потом вспомнила, что ей привычней бегать.

-- - Чего? - Вано увидел пустые ворота. - Э, куда?!

-- Зеленая задница сиганула в кусты.

-- - Не уйдешь!

-- Вано изменил траекторию пути. Он красиво обводил одно дерево за другим, не терял мяч, и не спотыкался.

-- - Задолбала!!! - проревел Ваня. - Э-эх!

-- Хорошо закрученный мяч летел, упруго рассекая воздух. Баллистическая ракета. Пять, четыре, три, два .... Есть!

-- Мяч догнал жабу в полете. Шлеп! Она тормозила всеми четырьмя лапами о воздух. Полет остановило дерево. Хлобысь! И медленное оползание. Оле! Оле! Оле! Вано, молодец!

-- Когда они вернулись к месту пикника, народ был не прилично пьян, а Святейшего поддерживала Лоренца. Старик сильно сдал, глаза в кучу, борода всклокочена. Жаба дотащила мяч до с центра их полянки, положила, и устало опустилась сверху.

-- - Фу-у -у, - выдохнула она. Мяч круглый, неустойчивый, задница у жабы скользкая, и пупырчатость ее не спасла. Она съехала назад и засучила зелеными ножульками.

-- По мере того, как ножульки сбавляли темп, что-то менялось в окружающей, райской атмосфере.

-- Стемнело, похолодало. Вместе с темнотой навалилась трезвость, сразу и резко, будто и не пили вовсе.

-- Штанги ворот стали покрываться хорошим, мореным дубом, появились дверные петли, и наконец массивные двери. Там, за дверями, шумели, стучали.

-- - Лажа, - выдохнула Агнетт.

-- - Фенита ля комедия, - согласилась Лоренца.

-- - Ну-ка, не орать? - суровый бас за дверью заставил всех вздрогнуть. - Ну, куда? Куда?

-- Дверь приоткрылась. Оттуда потянулись руки, ноги. Петюня треснул по этим ногам и рукам, еще раз рявкнул, и слегка склонил голову, пропуская молодого изящного человека.

-- Молодой человек сразу подошел к Святейшему, протянул руки.

-- - Приветствую вас, папа, - сказал он, но тут же отшатнулся. - Папа!?

-- - Да лпдно, тебе, - отмахнулся Святейший и сморщился. - Стоит один раз расслабиться, как набегают хулители, больно умные. Не позволю! - Святейший попытался махнуть кулаком, но покачнулся, и еслибы не крепкое плечо Мавры, навернулся бы.

-- - Папа, как вы могли?

-- - Отстань от родителя, - строго сказал Бука, и подставил свое плечо, чтобы поддержать Святейшего с другой стороны.

-- - Мы уже беспокоились.

-- - Мы уже волновались.

-- - Молитвы наши сотворили чудо.

-- Противно забубнили сзади.

-- - Ну, конечно, беспокоились они, - хмыкнула Лоренца и прикрыла спину Святейшего.

-- - Небось, сами ханку жрали, и анекдоты травили пошлые, - поддержал Вано, и, подхватив Шурика под руку, встал рядом с Лоренцой.

-- - папа, кто эти недостойные? - удивился молодой человек, складывая руки на груди.

-- - Посмотрим еще, кто тут недостойный? - хмыкнула Агнетта, сжимая кулаки.

-- - Сопливый еще поперек батьки в пекло, - постарался завершить прении Вано.

-- - Папа ...

-- - Без папы-то никуда!

-- - Все старо, как мир.

-- - Конфликт отцов и детей.

-- - Никаких конфликтов, - отрезал Святейший и чуть раздвил надежные плечи. - Разозлюсь и будет Муму с дедом Мазаем и зайцами. Уж в чем в чем, а потопах кое-что смыслим. Сами знаете.

-- - Читали.

-- - Слышали.

-- - Помним.

-- - Так что всем цыц, и на друзей моих не наезжать!

-- - Друзей?

-- - Наезжать?

-- - Моих?!

-- - Стучит кто-то, - попыталась перекричать всех жаба, указывая на дубовые ворота.

-- Однако, спорщики продолжали бушевать. Еще раз постучали.

-- - Надо спросить: кто там? Эй!

-- Тот, кто деликатно стучался, замучился ждать и не просто вошел, а растворил двери к черту.

-- - Черт!

-- - Не фига себе!

-- - Фига, фига, - небрежно махнул рукой тот, кого не хотели пускать по хорошему. Он был одет с иголочки: белый костюм, белый плащ и широкополую шляпу. - Черт, это я, рад познакомиться. Смотрю. что-то задерживают моих клиентов. Думаю, дай, посмотрю, узнаю. О, какие люди! Сто лет, сто зим! Да что там сто, сто тысяч! - он деликатно отодвинул Буку и протянул руку Святейшему.

-- - Здорово. Хорошо выглядишь, загорел, - Святейший пожал руку. Его свита отпрянула и зашушукалась, цепляя друг друга за рукава.

-- - Да брось ты. Сколько раз говорил: возьми отпуск, поваляешься у меня около термальных источников. Красивый, стойкий загар я гарантирую. Выпьем по-людски, а не твой ликерчик. Тьфу ты!

-- - Да, с этими разве возьмешь отпуск, - Святейший махнул на свиту.

-- - Сам распустил. Никакой дисциплины. Строже надо, строже. - Черт оглядел тех, кто окружал Святейшего. - Славные ребята. Хорошо отдохнули, я погляжу, - улыбнулся черт и подмигнул Святейшему. - Да ладно, не смущайтесь.

-- - Хорошо. Скрывать не буду. Жаль отпускать их к тебе, - вздохнул Святейший. - Может, поторгуемся?

-- - Папа!

-- - И ты здесь, - сморщился черт, едва удостоив взглядом.

-- - А, где же еще, интересно?!

-- - Ладно, ладно, я пошутил. Конечно, с папкой-то лучше, а слышать твое имя в борьбе со мной, мне надоело. Вот уже как, - черт провел белой перчаткой по горлу.

-- - И мы победим!

-- - Конечно, конечно. Прощайтесь, друзья мои, нам пора, а то для меня здесь очень влажный климат, - он снял шляпу, материализовал белый же платок, и вытер лицо и волосы между двумя рожками. Платок стал мышкой, которую черт отбросил в сторону свиты. Архангелы отступили на шаг, а, когда мышка ухмыльнулась и показала неприличный, популярный на земле, жест, начали истово креститься. Мышка хихикнула с противным писком, взмахнула лапами и взлетела.

-- - И у тебя, и у меня все есть. на что же мы можем торговаться? - спросил Святейший.

-- - Не на что. Тоска.

-- - Футбол, - едва слышно подсказал Шурик.

-- - Можно я скажу? - спросил Вано, подняв руку, как в первом классе.

-- - А, это ты приколист с сапогами? - улыбнулся черт, добро и лукаво.

-- - Ты уже везде прославился, - похлопал по плечу Мавра.

-- - Ага, так можно? - Вано перекинул сапоги "откуда они только взялись?" из руки в руку.

-- - Говори. Обувайся и говори, - разрешил Святейший.

-- - Футбол. Надо провести чемпионат между ...ну, этими местами и не этими. И встречаться чаще будете. Может я дурак какой?

-- - О, сын мой, - Святейший даже прослезился, прижал Ваню к груди.

-- - Детали обговорим в сети, потом, - Черт надел шляпу. - Нам пора.

-- - А, я? - осмелела Антиева.

-- - Чего ты?! Вот я? - оттолкнула ее жаба.

-- - Говорил же я тебе о дисциплине, - тонко улыбнулся черт. - Распустил контингент.

-- - Помог бы лучше.

-- - Так, что этих забирать?

-- - Да! Да!!!

-- - Нет! - закричал Вано, подумав, что впереди вечность.

-- - Может быть, не стоит? - Шурик попытался взять черта под локоток. - Их место здесь, им тут лучше.

-- - Вижу, мужики, достали они вас. Я сегодня добрый.

-- - До встречи на матче, - махнул рукой Святейший, и голос его медленно таял в каких-то многомерных мирах и пространствах.

- Доигрался?! За чем я это сделал? Зачем? Да никогда в жизни! Черт, какой жизни? Вот и вот, теперь своя жизнь. О-о-о ...

Вано открыл глаза и в прорезе между своих, трехмесячной новизны, сапог, увидел Шурика. Он сидел на земле и качался из стороны в сторону.

-- Шурик, ты всегда такой нудный? - Ваня потянулся всем телом и поднялся на ноги. Тело было легким и послушным, сапоги нигде не жали, только не много жарко. Но если снять рубаху, жить можно.

-- - Нет, что значит нудный?! Я в первый раз в жизни решил соблюдать пост, жрал эти чертовы яблоки с капустой квашенной, а меня сюда?! За что?! - Шурик взывал к небу и туда же тянул руки. Вано стало очень тяжко слушать его, и он сделал два шага вперед. Почва под ногами не была огненной, серой не пахло, сковороды, и котлы с маслом не поджидали за углом. - Я все жизнь спасал людей. Не на что не посмотрели! Где справедливость?

-- - Да заеб ... - нецензурная речь плавно полилась на широкие просторы этих мест. Ругаться можно, значит дома. Вот теперь это его дом.

-- Шурик так и не заткнулся. Ваня махнул рукой и пошел вперед. Шагалось легко и просто. Прожить можно везде , лишь бы общество местное было попроще, да повеселей. Если нет - будем воспитывать.

-- - О, что-то мы еще не знакомы? Это не правильно, - та самая грудастая блондинка, из самых смелых эротических снов пубертатного возраста, облизала губки и дотронулась до щеки Вано.

-- - Исправим, - безоговорочно согласился Вано на все. И побольше и по чаще. Ам!

-- - Эй, ты! - раздался голос за спиной.

-- - И присосалась, присосалась.

-- Блондинка обернулась.

-- Вано этого делать не стал, он уже узнал эти нотки в голосе.

-- - Кто это? - спросил он у блондинки.

-- - Дура какая-то с лягушкой, - передернула плечиком она.

-- - Их двое? Двое. Вот пусть и развлекаются. Мы их не видели.

-- - И не слышали.

-- - Нам некогда. Вдруг вечность закончится.

19.07.2004. 20.00.

Оставить комментарий © Copyright Артёмова Ольга Николаевна (aon2970@gmail.com) Размещен: 01/03/2012, изменен: 01/03/2012. 64k. Статистика. Рассказ: Мистика, Юмор		Ваша оценка:

Артёмова Ольга Николаевна : другие произведения.

Сапоги на пороге Вечности