Артюшенко Наталья Васильевна. Игра

И Г Р А

...Он возник на пороге из ниоткуда. Оборванный и грязный. В нелепой клетчатой юбчонке, в майке смутно помнившей те времена, когда она регулярно попадала в стирку. Длинные ноги покрытые густой черной шерстью просто изумляли своей кривизной, растительность заканчивалась - начинались видавшие виды полосатые гетры. Толстые пальцы торчали сквозь дыры в синих кедах. Шмурыгнув длинным носом и выставив козлиную бороденку вперед, он вошел в дом...

...В доме всегда было место для путника. Кто бы ни постучал, в любую пору была готова похлебка и уголок у очага. Это было незыблемым правилом. Его чтили многие поколения. Так было до его прихода, так осталось и после...

... Бродяга погостил в доме пару месяцев, отрастил солидный животик, обнаглел до крайности. Одной глухой, а может вовсе не глухой, полночью бродяга свалил. Прихватил с собой все ценное, что было в пределах его досягаемости и можно было без труда унести. А так же Хозяйскую дочь...

...У меня нет другого оправдания - я влюбилась... Как и почему это другой вопрос... Но тогда я так влюбилась, что забыла про все... Про честь и совесть, про долг, про то чему меня учили, для чего готовили столько лет. Глупо...

Мы ушли ночью, как воры. Хотя по сути мы и были ворами. Он прихватил все золотишко какое мог стянуть, серебряный столовый прибор, и еще кучу всякой мелкой дребедени, что можно было загнать на ближайшей толкучке. Он говорил, что это мое приданное. А я как дура слушала, развесив уши. Сама еще стащила свадебный наряд матери. Думала замуж буду выходить. Дура, ну что еще сказать... Правда мне тогда было только пятнадцать. Но это не оправдание, наверно...

Целый год я таскалась за ним. Дороги, притоны, помойки, снова притоны, снова дороги. Это стало напрягать. Не то чтобы я тосковала по достатку, но вечно бежать, слушать пьяные бред, воровать, играть, жрать что попало, иногда и вовсе не жрать... и снова.

Сначала он неплохо ко мне относился, но потом я ему надоела. Мы приходили в какой-нибудь город. Он нутром чуял таких же как и сам. Бросал меня в каком-нибудь притоне, а сам исчезал. Иногда я проводила без него недели, а иногда и месяцы. Как я жила? Большой вопрос. Были деньки, что и не гнушалась рыться в помойке, так хотелось жрать... Можно было пойти на панель, но тогда как же любовь? А тогда еще я его любила, тосковала по его рукам, губам...

...Однажды он выиграл приличную сумму. В этот день он был даже не пьян. Любовь ко мне как будто вернулась в его сердце. Он целовал меня, говорил, что все в нашей жизни переменится, что завтра мы начнем новую совсем другую жизнь. Я обнимала его и верила... В ту ночь мне последний раз в жизни снились хорошие сны...

На утро в ночлежку, где мы занимали комнатку, бывшую когда-то общественным сортиром, приперся тот, кто вчера проиграл. Он потребовал реванш. Я просила, умоляла - не соглашаться. А как иначе? Как же новая жизнь, но он решил по-своему. Игра шла с утра и до глубокого вечера. К концу он был мертвецки пьян. Все было проиграно и потерянно. Он проиграл даже свадебный наряд моей матери и уснул уронив голову на грязную столешницу.

Когда Одноглазый стал сгребать со стола свое добро, во мне что-то перекипело. Я не могла представить, чтобы эти грязные руки коснулись благородной вышивки, чистого и нежного шелка, мягкого бархата. Все это время я берегла этот наряд как зеницу ока.

Я подошла и столкнула его с табуретки. Он шлепнулся среди объедков, но не проснулся.

-- Постой! - кинула я Одноглазому, - Не спеши... Сыграй со мной...

Тот уставился своим мутным глазом, но руки остановились.

-- Хе, у тебя еще есть что поставить? - ухмылка обнажила нечищеные гнилые зубы.

Но я на это уже давно научилась не обращать внимание.

-- Есть, - ответила я и уселась на освободившийся табурет, - ставлю себя против...

Я показала на брошенный среди грязи наряд. Одноглазый откинулся на спинку и стал внимательно ощупывать меня взглядом. Несмотря на лохмотья, в которых я теперь ходила и то, что мыться приходилось мне нечасто, тело у меня было чистое, молодое. Да и на лицо грех жаловаться. Здесь я слыла недотрогой, даже за косой взгляд могла сломать если не руку, то нос точно, да и мой не оставался в долгу, коль кто-то покушался на его собственность.

-- Хе! - осклабился Одноглазый, - Согласен. Играем один раз. Без соплей. Проиграла - идешь со мной, выиграешь - можешь забирать эти никчемные тряпки... Все свидетели.

-- Ага, - донеслось изо всех щелей ночлежки.

И ее обитатели стал сползаться к столу. Всем было интересно, чем все закончится.

-- Ты первый, - я сказала Одноглазому.

Он не стал возражать. На его рябом лице плавала скользкая улыбочка. Как же мне ее хотелось размазать, да так чтобы эта тварь умылась кровью.

Кривые, изломанные пальцы с грязью под обкусанными ногтями сжимали маленький стаканчик. Кости старые, полустертые. Просто барабанная дробь перед смертельным номером. А потом он трахнул изо всех сил стаканом по столу. А у меня в глазах стояла черная трещина по замусоленному дереву.

На костях выпало одиннадцать... Одноглазый осклабился. Он смотрел на меня победителем.

Я глубоко вздохнула. Кивнула... Было мне страшно?.. Нет - весело. Вдохните поглубже - смертельный номер!...

У меня выпало двенадцать...

Вор сначала покраснел, потом побелел. Среди обитателей ночлежки, к тому моменту облепивших стол, раздались смешки. Одноглазый понял, сейчас протестовать нельзя - себя уронишь. Он лишь процедил сквозь зубы:

-- Играй дальше!

Слова прозвучали, как приказ. Но кто он такой чтобы мне приказывать! Я встала так резко, что табурет перевернулся.

-- Нет!

-- Почему?

Ответ, как плевок:

-- Рожей не вышел!

Одноглазый заскрипел зубами:

-- Сука!

Мне было плевать. Но он внезапно улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался.

-- Сука, вот молодец, - он повторил как-то любовно, - можешь забрать...

Я подняла и бережно прижала к груди, единственную ценность. В этот момент я поняла, что никогда больше не буду голодать.

Я садилась за игровой стол только по необходимости. Тогда когда он был уже мертвецки пьян. Я ставила на кон свое тело и ни разу не проиграла. В моем кошельке зазвенела медь, а потом и золото. Но... неосторожно было оставлять кошелек в узелке с платьем, а сама ушла потолкаться на рынок.

За каким лешим он туда полез - не знаю. Сволочь, нашел кошелек. Там были все мои деньги. Вернулась обратно, а там гульбище. Он пьяный сидит во главе стола и разбрасывает мои деньги, а пара оборванных шлюх, переругиваясь и толкаясь, ловят новенькие монеты, ползая нагишом среди объедков.

Я кинулась к нему. Он встретил меня:

-- А ... деньги хотела присвоить! - хотел ударить, но спьяну пошатнулся и лишь мазанул слегка красной пятерней мне по щеке.

Любовь моя завершилась так же внезапно как и началась. Едва пальцы коснулись щеки и любовь исчезла, испарилась.

Я вышла. Не просто вышла. А ВЫШЛА...

Подхватив свой узелок, я сделала, то чему научил меня это никчемный бродяга. Открыла дверь и вышла...

В лицо мне смотрел совсем другой мир...

Он сидел за столом уже пятый час. Удача то улыбалась, то показывала волчьи клыки. А ставки были слишком велики. Гор проиграл уже все свои деньги. В надежде отыграться стал ставить казенные, но удача отвернулась совсем. Две маленькие воздушные рыбки стейки суетились вокруг хозяина, но тот ничего не соображал, а лишь очередной раз метал кости.

-- Еще! - крикнул Гор.

Но ему ответили:

-- Твоя ставка?

Но порылся в карманах

-- Ставлю стейков!

Вокруг стола зароптали. Привязчивые рыбки стоили гораздо больше, чем все деньги на столе. А любая воровская гильдия оторвала бы маленьких юрких стейков с руками. Гор снял с пояса домик, который выглядел как кожаный кошель и бросил на стол. Воздушные рыбки рванули к любимому жилищу и спрятались в нем.

... Минута истины... Гор проиграл. Он смотрел и не мог поверить. Восемь против его двух. Теперь ему оставалось только с моста.

Все настолько увлеклись игрой, что никто и не заметил, как к столу протиснулась девица. Черные как смоль волосы были убраны под серебряную сеточку украшенную крупным жемчугом. Лицо, как у богини. Точеные руки и плечи были открыты. На запястьях болтались широкие серебряные браслеты. Вишневый бархатный корсаж расшитый золотом драгоценными камнями подчеркивал узенькую талию, а широкая белая атласная юбка ниспадала красивыми складками. Для придорожного кабака она была слишком хороша.

-- Я играю вместо него! - бросила она.

Толпа мужиков воззрилась на нее с недоумением. Жадность плохой советчик. Мошенник, который только что обчистил Гора, был уверен, что выиграет.

-- Что ставишь?

Черная бровь взлетела:

-- Свою жизнь против всего...

Толпа отшатнулась. Каждый хотел рассмотреть ее. Игрок за столом удовлетворенно хмыкнул. Он как раз собирался заменить кости. Ведь в игре их было две пары. Одни выбрасывали всегда двенадцать, а другие только двойку.

Девушка оттолкнула Гора, тот слетел со стула и, причитая, схватился за голову. Мошенник метнул кости.

- Двенадцать.

-- Можешь не кидать, - сказал он, - проиграешь.

Она уверенно взяла стакан. Бросок - кости, которые всегда выбрасывали двойку, выпали дюжиной. Мошенник не поверил своим глазам. У него на лбу выступила испарина. А девушка была совершенно спокойно и как-то по особенному, слишком уверенно, что ли, улыбалась.

-- Еще!

-- Пожалуйста, - ответила она.

Она взяла стакан и выбросила фальшивыми костями три раза подряд двенадцать. Лицо у мошенника стало белее муки. А девушка кокетливо поставила стаканчик на стол и спросила:

-- Еще?

-- Нет, - пролепетал аферист.

-- Как скажешь, - ответила она, - можно забирать?

Тот кивнул, понимая, происходит что-то странное. Но упускать добычу просто так не собирался. Пока девушка возилась с обезумевшим Гором, объясняя что все страшное позади, он сделал знак быку, что в его банде отвечал за мордобитие. Огромная туша двинулась на нее.

Никто так и не понял, что случилось. Слишком быстро все произошло. У нее в руке блеснул неизвестно откуда появившийся кривой нож. Когда руки здоровяка сомкнулись на ее талии. Она сделала незаметное движение, и он резко сполз на пол.

Выставив железный клык, она пнула Гора под ребра.

-- Собери деньги! А вам стоять!

Толпа отхлынула. Гор дрожащими руками засыпал деньги в кошели и пристегнул их обратно. Девушка схватила гаманок с рыбками и показала Гору на выход. Он кинулся туда. Она прикрывала его отход. Конь у Гора был крепкий. Он умчал их в лес по дальше от дороги.

-- Кто ты? - спросил Год девушку, когда они ушли о погони.

-- Какая разница, - ответила она и спрыгнула с коня.

Они остановились на поляне. Гор занялся костром и конем. А когда обратил на спутницу внимание, то увидел вместо яркой красавицы, замызганную оборвашку.

-- Эй! - окликнул он.

Девушка обернулась. Лицо в свете костра было так же прекрасно. Он подошел ближе и сказал:

-- Ты спасла меня.

-- Может быть... - девушка смотрела на игру пламени, не отрываясь.

-- Есть хочешь?

-- Нет.

Тут Гор сильно испугался, а вдруг она потребует свой выигрыш. Ведь по сути теперь это были ее деньги. Темная ночь, лес - у него мелькнула мысль: один удар и все. Никто никогда не узнает, что случилось с ним в придорожном трактире. Она как будто угадала его мысли.

-- Мне не нужны твои деньги, - она резко встала, - в следующий раз не садись играть с мошенниками, а то меня может не оказаться рядом.

-- Подожди, - сказал Гор, - я ничего плохого и не думал.

-- А ты бы ничего и не смог сделать, - ответила она, - я ухожу.

-- Куда? В ночь?

-- Там за поворотом меня ждет новый день...

-- Но возьми хоть немного денег.

-- Нет, - ответила она и швырнула гаманок Гору в лицо.

Оставить комментарий © Copyright Артюшенко Наталья Васильевна (art_nat@bk.ru) Размещен: 10/05/2013, изменен: 10/05/2013. 15k. Статистика. Рассказ: Фэнтези		Ваша оценка:
Аннотация: ...Он возник на пороге из ниоткуда. Оборванный и грязный. В нелепой клетчатой юбчонке, в майке смутно помнившей те времена, когда она регулярно попадала в стирку. Длинные ноги покрытые густой черной шерстью просто изумляли своей кривизной, растительность заканчивалась - начинались видавшие виды полосатые гетры. Толстые пальцы торчали сквозь дыры в синих кедах. Шмурыгнув длинным носом и выставив козлиную бороденку вперед, он вошел в дом... ...В доме всегда было место для путника. Кто бы ни постучал, в любую пору была готова похлебка и уголок у очага. Это было незыблемым правилом. Его чтили многие поколения. Так было до его прихода, так осталось и после... ... Бродяга погостил в доме пару месяцев, отрастил солидный животик, обнаглел до крайности. Одной глухой, а может вовсе не глухой, полночью бродяга свалил. Прихватил с собой все ценное, что было в пределах его досягаемости и можно было без труда унести. А так же Хозяйскую дочь...

Артюшенко Наталья Васильевна : другие произведения.

Игра