Аннотация: Новые главы. Не прошедшие обработкой Пани Ларой. Обн. от 25.06.10
В гостях у 'добрых' людей.
15Сын мой, не следуй за людьми, склонными к греху.
Не иди по их стопам.
16 Эти недобрые люди всегда готовы совершить злодеяние,
Они всегда спешат пролить кровь.
Притчи Соломона 'предостережение против союза с плохими людьми'
Кристинка Февраль 1702 год Юрбаркас
- Народ Литвы гордится твоим подвигом, рядовой Ионас Биронтас, но помни о своей присяге!
Я пристегнула к шёлковой рубашке деревенского парнишки красную, с золотыми нитками вышитой головой волка, ленточку нашего дома, на которой болтался маленький серебренный крестик.
Молодой парень, из-за своего низкого происхождения раньше и не мечтавший попасть в круг избранных, еле выпищал слова ответа.
- Я помню и клянусь!
Шеренга солдат, вся одетая в новую праздничную форму, молча приняла в свои ряды очередного брата.
Алесь посмотрел на список и скомандовал:
- Рядовой Антанас Виткус, выйти из строя!
Старик, тяжело волоча до конца не зажившую ногу, с трудом опустился на левое колено и упёрся кулаком в землю. Их оказалось сто шестьдесят восемь солдат, выживших в бою у переправы. Но среди них не было моего брата и предателя. Потому все, которым дано право носить памятный значок с изображением головы волка, торжественно клялись не успокоиться, пока не найдут их обоих и не вернут их домой. Я, сглотнув слёзы, повторила в лицо старого шляхтича просьбу найти моего брата и пристегнула награду.
Когда в наш городок потянулись обозы с раненными и пленными, никто не знал, какое несчастье нас ждёт впереди. Тогда все бросились к саням, где лежал раненый капитан Вайтман. Слухи о том, что он предложил руку и сердце одной из нашего круга, и что Илонка погибла, сводили с ума всех девушек, которых я выбрала для цели нашего брата. Граф по крови, полюбивший простую мещанку и предложивший ей брак, эта новость распространилась среди учениц, как пожар в хлеву. И я еле не пропустила самого главного. Андрюс, как мы начали называть его между собою, не хотел поправляться.
Было много раненных в этом сражении, но остальные, кроме несколько десятков покинувших эту бренную землю, видя женскую заботу, скоро вставали на ноги. Отец Игнаций предупредил меня, что причина болезни у Андрюса находится в его сердце. Когда об этом сказали и некоторые школяры из Университета, помогавшие нам ухаживать за раненными, я решилась.
После тренировки со стальным веером и метанием звёздочек в цель, я собрала свою дюжину и поведала о старом поверье. Тяжело больного могут вытащить из того света две молодые девушки, согревающие его тело и мы бросили жребий.
Через прикрытую дверь в мою комнату, я наблюдала как Сара и Милда, раздевшись наголо, начали тереть молодого и красивого саксонца. Подруги сначала действовали сковано, но потом более опытная Милда начала целовать перевязанную грудь героя. Вскоре Андрюс перестал звать в бреду Илонку и успокоился. Девушки вытирали его тело сухими полотенцами, неустанно повторяя молитву о жизни. Когда они, для того, чтобы скоблить пот, перевернули его в третий раз, у капитана вдруг затвердела писюлка. И тогда Милда выкинула очередную свою штучку.
Все мы уже знали, что она сумела утешить моего брата, после того, как его оставила эта змея, Дарата де Страцен. И теперь увидела, что означают слова Милды о том, что Тадас учил её 'играть на флейте'. Сердце моё начала биться как колокол, трусики, почему то намокли, а я никак не могла оторвать взгляда от происходящего внутри. Луна давала достаточно света, чтобы каждое движение Милды с Сарой запечатлелось в моей памяти.
Я потом две ночи не могла уснуть, всё время перед глазами стояли эти голые тела. И постоянно задавала себе вопрос: - Неужели такое возможно? У меня даже дни из-за этого передвинулись, испугав няню. А ещё эта непонятная головная боль. Когда поведала об этом подругам, они только странно переглянулись и я приказала оставить графа в покое.
Он проснулся на следующее утро слабым, но здоровым, и никак не мог понять,- был ли это сон, или явь? И хотя мы теперь при виде его краснеем, эта тайна остаётся за нами. Тайна, как можно вытаскивать тяжело раненных из-за смерти объятии.
И тут на нас навалились заботы о школе. Безумец Дитер начал нападать на сторонников короля Августа, ища намёков на того, кто мог осмелится похитить моего брата. Обычно он привозил из своих вылазок по несколько детей аристократичных родителей, которых отдавал на попечение Алеся и отца Игнация. Их родители, тем временем, ехали к гетману Сапеге и королю Швеции, для выражения полной поддержки благородному делу Лещинского.
А потом наступила катастрофа. Не знаю, что там произошло в ставке короля, но в наш городок вернулся де Страцен и попробовал арестовать Алеся с Дитером. Этот плюгавый забыл о том, что это мы его выходили и решил снова вернуть старые порядки. Я присутствовала при его попытке напугать соратников брата, стражей состоявшей из нескольких казаков. Не знаю, почему дон Корлеоне фон Крузинштайн так не любит аристократов, но припечатал он ему хорошо. И велел графу съесть бумагу, на которой было написано послание короля Лещинского. Шведские офицеры аж опешили от такой наглости, но когда им разъяснили, что сим указом было велено отпустить на волю этих двести пленных казаков, которые рубили для их обоза дрова и носили воду, они дружно закивали головами. Ещё бы, отказаться от забавы, которую придумал отец Дитера, они не хотели.
Вообще эти русские, - смешные. Сидели бы в плену, как саксонцы и другие немцы, так честного слова хватало, чтобы они не пробовали бежать. А казаки? Нехристи, что с них взять. Одетые, обутые, но утекали массово, сначала. Дитер было хотел за побег одного карать их десятками, но вмешался отец Игнаций. И теперь, когда один из пленных решается унести ноги, ему даётся, как говорит мой друг, фора в несколько часов. А потом все шведские офицеры, с нашими сотниками устраивает на него охоту. В последнее время они начали приглашать на эту забаву и девчонок из нашего круга. И нам такое время провождение очень понравилась. Собаки, кони, молодые офицеры! Страх на лице очередной достигнутой жертвы. Его жалкие попытки увернутся от пики и пробы умереть достойно. Один, как помню, даже попробовал испугать меня пищалей, отнятой у неудачливого охранника. Как я с Сарой тогда отхлестала дурака нагайками. Хорошо, осечка позволила одной из нас остаться в живых. Но за-то, как завидовали подруги, узнав, что меня могли убить, а мы не испугались.
А потом был названный бал в Раудонском замке. Съехались все аристократы и богатые люди округи, а мы с девушками обучали шведских офицеров этому новому танцу, вальсу. И хотя многие старики зло шептались по углам об испорченности и бесстыдству молодёжи, не нравится видите ли им, что девки разрешает обнимать себя за талию, я ликовала, понимая, что новый XVIII век будет веком новых идей в музыке и в развлечениях. И это именно мы теперь творим историю. Когда меня выбрали королевой бала, я поняла. Вот это жизнь! Вот это шляхетская вольность! Балы, танцы и охота. Как жаль, что всего этого не видит мой брат.
Я посмотрела на этого плюгавого де Страцена, и зло усмехнулась. Смотри, как награждаем героев, защитивших мои владения от твоих казаков! Смотри и трепещи! Купчую о том, что продаёшь все свои владение мне, Иродион Прокопович составил по всем правилам, осталась мелочь,- найти сотню другую тысяч злотых. Но над этим уже работает Дитер. А эти окрылённые вниманием солдаты уже завтра поедут усмирять Полоцк. Может там найдём зацепки, кто пленил моего брата, и куда он мог пропасть? Но ты, старик тоже поедешь с нашим войском. Почётным пленным, как тебе говорил Дитер, и реляции будешь подписывать, в которых стоит, что именно ты руководишь усмирению конфедератов. Хотел славы удачливого полководца, так получай её, завоёвывая своих друзей!
Я нацепила медальон на грудь последнего солдата, мелкого шляхтича из под Вилкмерге, и окинула взглядом лица награждённых. А задумка брата, хотя его здесь и нет, давала свои плоды. Простые солдаты, ещё не давно бывшие холопами, или обедневшими горожанами, смотрели на меня с обожанием. И вроде что это такого? Дешёвый серебренный крестик, на другой стороне которого выгравировано имя одного из ста шестидесяти восьми, и знание, что отныне его имя вписано в метрики полка именуемого 'Железные Волки'. Солдатам уже разъяснили, что после того, как освободим пана Жемецкого, они станет основой первого гвардейского отряда короля Республики, а брат их командиром. Бумагу с этой просьбой уже послали к Лещинскому, и скоро с отцом Игнацием поеду к нему, для сдачи вассальной клятвы.
Я повернулась к профессу и услышала:
- Как только солдаты разойдутся, приходи ко мне на исповедь!
Почему этот мир построен на несправедливости? От куда святой отец узнал, что мы с девчонками начали уговаривать одного казачка к побегу? Ведь уже месяц, как охоты не было?
Нет, не справедлива судьба к бедной сиротинушке, и вместо того чтобы увидеть двор короля, я была сослана в далёкую деревню, в восточную Пруссию, в имение фон Крузинштайна. Всей нашей группе назначен епитимий на три месяца, с приказом вышить огромное полотенце по эскизу Дитера. И теперь вместо того, чтобы танцевать в балах, втыкая иголку, пою грустную песню о любви переодетого художником принца к актрисе.
Миллион, миллион алых роз.
Из окна, из окна видишь ты.
Он влюблён, он влюблён и всерьёз.
Всю мечту свою воплотил в цветы.
Сёстры Дитера аж разревелись, когда услышали эту литовскую балладу, и я обещала научить так петь и их, тем скрашивая моё заточение. Но как только брат вернётся, он всем покажет, как обижать бедную сиротинушку!
Тадас
Звуки свирели раздвинули занавески на втором этаже. По высоте разреза уже давно высчитал, что за мной наблюдает ребёнок лет восьми-десяти. Неужели в этом доме - тюрьме появился неожиданный союзник? Эту мысль сразу отбросил, как глупую. Что может сделать простой слуга, а в доме пока других не наблюдаю, для моего спасения.
Закончив играть мелодию 'Одинокого пастуха', приказал моим собратьям по неволе повторить гимнастические упражнения в замедленном темпе ещё раз. Но теперь и сам присоединился, положив на голову кружку с водой. Холодный апрельский воздух пронизывал нас до костей, заставляя полностью сосредоточиться на движениях.
И кто мог подумать, что именно в плену у меня появиться время и возможность покачать мышцы, поработать над скоростью движении и задуматься, над тем, что мы успели натворить за время проведённое в этом безумном мире. А ведь скоро стукнет два года, как меня и моих друзей вытащили из XXI века и вбросили в горнило Северной войны. Кружка с водой на голове не далa мне взорваться и начать колотить ближайшее дерево в приступе бешенства. Из этих двух лет, я уже четыре месяца сижу в неволи и не знаю как выбраться. Общаюсь только с двойкой друзей по плену, немногочисленной стражей и следователем. Не самый лучший вариант для человека, которого попросили изменить мир.
Я понимаю анологичные чувства моих теперешних учеников, но не могу ни в чём помочь. Хотя один из вас и является Йудой Искариотом, знания нужные для будущей победы в игре постараюсь передать и через его.
Когда закончилась эта безумная скачка с мешком на голове, во время которой проклинал себя за слишком большую самоуверенность, меня сначала бросили в сырой подвал. Потом пришла стража и отвела
в пыточную камеру, где увидел других, оставшихся в живых пленников. Их уже успели разукрасить синяками и показывали как наглядное пособие того, что ждёт меня, если не соглашусь ответить на некоторые вопросы. Я только усмехнулся и, показав связанными руками на дыбу, кивнул головой.
Пока меня привязывали, перетрясь всё, что знал о пытках и остановился на способе забыть боль в кресле зубного врача. Я приказал своему рассудку вспоминать только самое хорошее, что произошло со мной в этой жизни, а именно о днях и ночах проведённых вместе с Даратой. Как мне потом рассказали, кат перестал работать на десятый день, но я ещё неделю лежал в беспамятстве, бредя красотой моей любимой.
Очнулся от того, что солнечный свет начал играть на моём лице. Потянувшись в кровати заметил, что я уже не связан и тихо поздравил себя с победой. Значит что то в этом мире изменилось. Встал и увидел миску горячей похлёбки, расположенную недалеко на стульчике итальянских мастеров. Вылакал всё в несколько минут и даже ложку облизал. Я остался в живых, так значит судьба подбросила мне ещё одно испытание!
Вскоре в мою комнатушку зашли стражники и отвели меня к смутно знакомому шляхтичу. По дороге я успел заметить, что держит нас в богатом доме в несколько этажей, и что коридор, по которому меня вели, с двух сторон перекрыт недавно поставленными железными дверьми. Именно они давали знать, что за нас взялись серьёзные люди. Но одну ошибку враги успели сделать. Kомнатa 'Следователя', как потом назвал его про себя, была в три раза шире моей каморки, и из неё выходили ещё одни двери. Значить там должен находиться выход на свободу.
Тем временем следак вежливо подвинул стул и начал извиняться. Мол произошла ошибка и ко мне применил пытки человек подкупленный врагом его пана де Страценом. Теперь, как только всё выяснилось, оказалось, что меня схватили по гнусному навету и скоро выпустит. Только на несколько вопросов придётся ответить. Мелочь, пустяки. Неужели и вправду я могу лечить людей прикосновением руки?
Я горько усмехнулся под себя. Злой и добрый следователь. Кнут и пряник. По всем правилам, мне молодому шестнадцатилетнему шляхтичу, надо было раскиснуть и расплакаться на плече человека спасшего меня. И я раскис.
- Дарата де Страцен, самая прекрасная женщина в мире! И этот плешивый граф не имеет право её на любовь!
По лицу шляхтича пробежала гримаса отвращения, но слащавым голосом он продолжил:
- Помилуйте пан, о вашей любви к госпоже и мечтах отдать за неё жизнь, порассказал нам бывший кат. Меня же интересует ваша умение лечить приложением ладони. В нашем замке томиться ещё два ваших спутника, которые не сумели так быстро отправиться от ран.
Тут я понял в какую ловушку попал. Надсмотрщики с верху наградили меня повышенной регенерацией, но не подумали, как это может выглядеть в глазах окружающих. Постарался исправиться.
- Пан, не знаю как вас там зовут. Да если бы я умел лечить прикосновением руки, очереди жаждущих выздороветь простирались до Каунаса и мне не пришлось бы строить лечебниц для тяжело больных и рожениц. Наверно вас неправильно оповестили? Мои знания о лечении состоит из наставлении моей няни и святого отца Игнация. И конечно молитв к Господу нашему. Только он решает, кому жить на этой грешной земле, а кому нет!
Шпик сделал вид, что поверил мне, я сделал вид, что поверил тому, что он поверил в мою легенду и меня отвели в комнатку, где лежал Йонас Мотеюус Квинта, молодой шляхтич присоединившийся к каравану отца Игнация где то под Йонавой. Парень на пару лет старше меня даже не пошевелился, когда я вошёл и тупо смотрел в потолок, пребывая в глубочайшей прострации. Осмотрев его уже заживающие раны, подошёл к кресту висящему на стене и начал усердно молиться. Когда мои завывания окончательно свели с ума следака и больного, встал, разбил костяшками пальцев лёд в бадье для умывания и вылил содержимое на лежащего.
Когда крики и ругательства оскорблённой души затихли, крякнул:
- Вставай лежебока! Мамка не придёт, давно тебя пустоголового списала! Нам ещё задницу на уши похитителей придётся натянуть, а ты тут разлёгся!
Уходя посмотрел на злые лица участников театра и бросил, через плечо:
- Молитва панове, только молитва! А то придумали какие-то приложения руки! Церковь уже давно борется с вашими суевериями. Так прислушайтесь хотя бы к её указкам! И перестаньте забивать голову чудесами.
Мой глупый монолог был прерван грубым толчком в спину. Следак явно показывал в ещё одну дверь, за которой я унюхал запах гниения. Войдя снова осмотрелся. Если в моей комнате окно выходило в лес, то здесь был виден зимний сад. Никакой зацепки к побегу.
Стонущий в бреду бакалавр права Йонас Алгимантас Гедройтис присоединился к нам ещё в Вильнюсе. И теперь его шрамы от пыток загноились и переросли в смертельную угрозу. Осмотрев ещё раз комнату, спросил:
- Свежие листья капусты есть? Или паутина на углах? Уксус или спирт где у вас? Но хотя бы мёд?
Только на последний вопрос получил утвердительный ответ. Сел, помолился около друга по плену и аккуратно прочистил ему раны полотенцем, смоченным горящей водой. Когда стражник принёс горшок с мёдом, подогрел его, чтобы стал текучим и, намазав на льняную ветошь толстый слой, прикрыл спину бакалавра, чуточку схитрив при этом. Приложив руки к телу, я отдал ему частицу своего тепла.
- Вообще ваш кат должен был уметь лечить раны. Почему он так запустил раненого?
Ответа не последовало. Следак зло зыркнул глазами и спросил, какие шансы есть на то, что мой солдат выздоровеет? Пришлось ему рассказать, что раны надо осматривать три раза в сутки, постоянно меняя повязку. Но если в замке нет толковой травницы, могу обучить этому любую служанку.
- Твой спутник, сам этим и займёшься! Но всегда под моим присмотром?
Мне подумалось, что доброму следователю с трудом выходить играть свою роль. Потому, хотя и чувствовал слабость после лечения, постарался во время совместного обеда её не показывать. Вопросами меня он засыпал, как профессор нерадивого студента во время экзамена. Меня даже угостили добрым бокалом малвуазеи, надеясь что крепкое вино быстрей развяжет мне язык.
И началась игра в кошки - мышки. Одно мне не понравилось. При упоминании имени моей любой по лицу следака часто пробегала гримаса отвращения. Неужели ему или его господину она небезразлична?
Несколько дней подряд расспрашивал меня о моих политических взглядах, источниках моего скорого обогащения, отношении к католической церкви, пока не попался на глупом вопросе. На фразе, которую я сказал только один раз в ушко очень красивой женщины.
- Почему вы, пан Жемецкий говорите, что в Республике нет генералов и военачальников способных разбить шведские войска?
О женщины! Ваше имя коварство. Такого предательства от Дараты я не ожидал. Пришлось открещиваться.
- Помилуйте пане, меня и мысли не было выступить против своего дяди пана Сапеги, против нашего короля Лещинского и их союзника короля Швеции. Таких слов я никогда не говорил!
Тут уже пришлось побелеть моему собеседнику. Он понял свою ошибку и постарался сразу заболтать меня другими вопросами.
- Но вы же при всех говорили, что теперешний король Республики, Саксонский Курфюрст Август Второй проиграл эту войну ещё не вступив в неё! Как это понимать?
На это замечание ответил с удовольствием. Перечислив плюсы и минусы Польской армии в которой одни вожди, но нет солдат, закончил словами:
- Как знаете, даже мои ополченцы, из которых многие только вчера узнали, как держать ружьё раскатали во много раз превосходящие силы саксонского бабника и это уже несколько раз. А ведь он решил бросить вызов самой лучшей армии мира. Думаю вскоре ему придётся отказаться от польской короны, слишком тяжела оказалась она для него.
Шляхтич долго не мог прийти в себя, но под конец выдавил:
- Но мы уже не раз били шведов?
- Если пан, имеет в виду битву при Простках, то увидим, что тогда между собой поссорились генералы Карла XI и их солдаты не знали, идти домой или дальше воевать? Теперь же над ними стоит Северный Лев, сплотивший всех в железный кулак. По моим данным, шведские солдаты готовы идти за ним в огонь и воду, а даже бросить вызов самому чёрту. Так что горе тому, который встанет на его пути. На этом уже жестоко погорели датский и московский правители. Моему родственнику Августу Второму ещё придётся испытать злую улыбку фортуны.
Когда закончил свой монолог, на шляхтича жалко было смотреть. Сникший, озабоченный открывшей перспективой потерять всё, выбрав не ту сторону, он что-то просчитывал в своём уме, даже не обратив внимания, на сгущённые краски в моей речи, и на то, что я мимоходом объявил себя родственником саксонца. А что, - мы шляхтичи, все из Гедиминовичей, мог по молодости что-то и попутать в родственных связях. Когда меня уводили, бросил последний козыр:
- Но у шведского Короля есть один изъян!
- Какой?,- отзвук надежды появился в голосе следователя.
- Он всегда побеждает!
После этой беседы, шляхтич пропал на несколько недель и меня оставили в покое. Но за то разрешили общаться с друзьями по неволе и вернули мои вещи, находившиеся во время пленения в рюкзаке, кроме оружия. И даже на просьбу разрешить погулять по зимнему саду отнеслись с пониманием. Хотя, выйдя в окружении наёмной стражи Каледонцев* на чистый воздух, попытку сбежать отбросил сразу. Замок больше напоминал твердыню, и вырваться оттуда, означало перебить голыми руками с десяток солдат и очутиться в незнакомой местности в роли преступника, за которым гоняется всё местное население. Попробовав расспросить офицера из охранников, где я нахожусь, получил прямой ответ, что со мной запрещено общаться.
Запрещено, так запрещено. Но указки, что я не могу разговаривать и лечить друзей по несчастью никто не давал, и вскоре ко мне присоединились ещё двое собеседников. Уже давно вычислил, что среди них кроется человек, который во время поиска графа де Страцена ударил меня сзади по голове. Но только кто?
Мотеюс Квинта,- третий сын в большой семье небогатого шляхтича из под Приенай давно уже решил пойти по дороге войны и уже прикидывал какую из сторон выбрать, когда проезжающий мимо караван професса сделал это за него?
Бакалавр права Алгимантас Гиедройтис,- решил присоединиться к нам ещё в Вильнюсе, после проповеди Алеся? Теперь помогает мне в изучении Риторике и основ диспута?
Заметив, с какой жадностью нас слушает старше меня на два года Мотеюс, решили обучать и его, но уже не только философии. Споры наши об устройстве мира и людских пороках иногда затягивались до вечера, переходя в крики, а однажды Квинта бросился на меня с кулаками, доказывая, что причина человеческих болезней кроется в движении флюсов, а не в каких то недавно открытых Левенгуком микробах, которых никто не видел. Очнувшись на земле, он прорычал, что даже дерусь я не честно. Пришлось ему напомнить:
- Друг мой, на войне первыми погибают именно честные! А негодяи возвращается домой и трахает жён и сестёр этих благородных господ? Эту горькую правду ты хотел услышать?
Дулся он пару дней, пока я не подошёл к нему и не предложил обучать его правилам нечестной драки.
Вскоре заметил, что простых охранников, везде сопровождающих нас, заменили офицеры и мысленно поздравил себя с первой победой. Число командиров позволило мне вычислить примерное количество охранного гарнизона. Я надеялся, что среди стольких людей обязательно найдётся кто-нибудь, который за кружкой пива разболтает о таинственных узниках в ближайшей корчме. И слухи об этом, рано или поздно дойдут до моих друзей.
Следователь вернулся где то через месяц. Прежнего дружелюбия уже не наблюдалось. С порога он ошарашил меня новостями, что наше мятежное гнездо разгромлено доблестными войсками Августа Второго, что шведский король разбит и взят в плен и, что меня ожидает церковный суд за святотатство. Я еле сдержался, что бы не показать размера отчаяния, который захватил меня, услышавшего о катастрофе. Холодным голосом я попросил рассказать, что случилось с моей сестрой и домочадцами?
Он поведал мне, что Кристинку отвезли в Кражяйский монастырь святой Бригиты, где она решила стать с монахиней, что всех саксонских дезертиров повесили, холопов и мещан засекли до смерти, что бы другим не повадно было. Особенно красочно описал казнь одного приблудного Веницианского певца.
Веницианца? Это слово так резануло по моим ушам, что я не сдержался и переспросил, о ком идёт речь? И когда следак начал мне описывать Алеся, называя его мерзким итальяшкой, понял. Человек сидящий передо мной нагло врёт. И вспомнил, где его раньше видел.
Йонас Мыколас Ментори. Правая рука и поверенный по тайным делам Каролиса Станислова Радвилы, дяди Дараты де Страцен. Головоломка до этого не давшая мне спать по ночам, начала медленно складываться. Не понимал только одного. Ведь мы с той женщиной расстались по дружеский, из-за её каприза. Зла на меня она не могла держать, так почему я сейчас сижу взаперти?
Следователь дальше расспрашивал меня в невпопад, я отвечал ему, пока вопросы не коснулись прошлогодних событии в Биржай.
- Там убегли от нас государственные преступники Алексей Смирнов и Юсуп Хан? Бывшие подчинённые Московского царя? Известно ли было вам, решившим укрывать их, что они договорившись убили и спрятали тело своего покровителя Алексея Меньшикова? И потом сбежали с полковой казной?
Я еле сдержал охоту рассмеяться ему в лицо. Уж как завернул. Оказывается наши пленники ходят под топором,- это очень хорошо, даже замечательно! И начал втирать ему мозги, о том, что подозрительное поведение этой полусотни московитов, уже давно насторожило меня. Но если пан следак позволит, обещаюсь вернувшись найти их и привести под карающую длань его пана.
Ментори только зыркнул налитыми ненавистью глазами и сказал, что сам разберётся. Вскоре он снова пропал и мне пришлось проводить месяцы в неведении, где мы находимся, и почему меня предала Дарата.
Наконец с выдохом закончил последнее движение и, сняв кружку с головы, тихо сказал:
- Друзья мои, сегодня не так ветрено, так сядем и попробуем вдохнуть запах пробуждающейся земли. Дамоклов меч, висящий над нашими головами пусть напомнит нам, что другого такого утра может и не наступить!
Сел, взял свирель и отдался течению. Ах, Алесь, научил ты меня играть и теперь всегда вспоминаю каких друзей я решился.
*Шкотов, Так их называли в конце семнадцатого века в Литве.
*****
Девушка отпустила занавеску и посмотрела на братика:
- Уф, как испугалась. В одно время даже подумала, что он меня видит. Может пора прекратить эту игру и рассказать всё отцу Алоизу?
Шестилетний малыш старательно изображал движения колдуна и его помощников, потому долго не отвечал. Но вскоре его терпение лопнуло и он прорычал изображая пана Ментори:
- Нет, нет и ещё раз нет!
Сестрёнка кивнула головой. Эта новая игра её пугала и завораживала своей греховностью. Вот уже второй месяц, как они гостят в замке своего дяди, и уже шесть недель, когда их единственным развлечением остаётся наблюдение за пленённым колдуном. То, что в замке содержится в плену злостный ведмак, ворующий детей для своих опытов, они узнали со слов новой няни, принятой вместо старой Раминты и сразу загорелись желанием увидеть его. Уговорить новую прислугу оказалось не просто. Управляющий делами дяди, пан Ментори на отрез отказался показать детям ужасного колдуна. Но там где дети встретили бетонную стену, природная смекалка малышей нашла выход, и как только мерзкий старик уехал, служанки за кусок позолоченной нитки с платья девушки перевели их спать в другую комнату, где уже можно было наслаждаться видами сада. А за одно и посмотреть на ужасного алхимика, вид которого всех слуг на замке заставляет бледнеть и молиться. Жалко только, что мама не может поучаствовать в этой новой забаве.
Девушка сглотнула слезу. Она вспомнила, как налетевшие казаки, окружив карету, пристрелили Бируту, одну из ближайших подруг мамы, как их вырвали из рук матушки-старушки, и как внезапно появившиеся гайдуки дяди Яна Николая прогнали разбойников. До сих пор память о том, как закрывала глаза младшему брату, что бы он не видел как хлещет кровь из перерезанного горла отца-исповедника Албрихта не давала ребёнку спокойно спать по ночам.
Братик попробовал ещё раз повторить все движения колдуна и его помощников, но выходило как то не похоже.
- Смотри, дура! - Это же движения бойца! Ну как ты не можешь этого понять? Меня учитель фехтования заставлял так-же медленно передвигаться, говоря, что именно так, тело запоминает последовательность защиты или нападения.
Девушка спокойно снесла оскорбление брата, понимая, что он так срывает свою злость на вынужденное заточение. Дядя им успел рассказать, что отряды Сапеги уже рыскают по округе Минска, забирая в неволю детей всех более менее знаменитых родов. И отсылает их безбожную школу для обучения лютеранской вере. Малышка аж содрогнулась, подумав какие муки в аду ждёт некоторых её знакомых, по письмам мамы и дяди не сумевших сбежать от наёмников этого предателя веры христовой. Про себя она уже давно решила, что в случае плена, перережет сначала горло брату, а потом воткнёт мамин стилет в своё сердце. Ведь именно так описывали смерть одной благородной девицы в последнем рыцарском романе. Она представила, как будет плакать мама и дядя, видя её в саване, и как будет горевать молодой колдун не получив её в своё рабство и улыбнулась. Может какой нибудь писатель нарисует её смерть красивыми словами и во всей Европе будут знать, что Радвилувны не сдаются.
Из коридора послышался шум шагов толстого человека. Дети сразу кинулись к висящей на стене иконке и начали изображать старательное моление. Зашедший отец Алоиз нудно пробурчал приветствие и шлёпнулся в кресло. Его потуги заговорить и, вызывающий отторжение запах немытого тела заставили детей отвечать короткими фразами. Только 'Да, святой Отец', или 'Нет, святой Отец'. Почувствовав неприязнь детей, старик расплакался и промолвил.
- Ах, чада мои, ещё не известно, кого здесь сторожат; - мы колдуна, или он нас?
Махнув рукой, выражая полное отчаяние, приказал детям исполнить по двенадцать раз 'Отче наш' и удалился к своей пивной бочке.
Брат с сестрой испуганно переглянулись. Новый их отец-исповедник в последнее время явно боялся. Но только кого? Но тут за окном послушалась очередная мелодия и дети бросились к окну, желая не пропустить ни одного звука.
Иван Миколай ХVII Радзивил
Молодой вельможа ходил по комнате кругами и ругался. Рожавшая за стеной его сестра в очередной раз закричала от боли, вызывая испарину на лбу мужчины. Всё же он любил свою старшую сестрёнку, хотя и не понимал её падения. Втюриться в обедневшего отпрыска из рода Сапеги, забыть своё королевское происхождение ради какого то юнца с смазливой рожой, как он смогла? Мысль о том, что всё же придётся нарушить данное ей своё обещание и убить этого выскочку, его мало волновала, хуже было, что это ему ни как не удавалось.
Всё началось, когда князь узнал о том, что сестра всерьёз запала на какого то мелкого шляхтича. И это она, - которая была объектом вожделения почти всех королей Европы. Такого позора для рода он не ожидал и еле сумел перехватить племянников, призванных матерью в далёкую жмудзинскую деревню. А потом появилась и Дарата, плачущая, приниженная беременностью, отбросившая всю свою шляхетскую гордость, жаждущая снова увидеть своих детей. Иван Миколай Радзивил никак не мог разъяснить охваченной любовью женщине, что бастард от мелкого шляхтича сбрасывает мать на самую низкую ступень аристократичной лестницы. Потому сразу приказал запереть её в Отвержичах, отправив с ней только проверенных умением молчать людей. Пусть родит в тайне, и всё уладится; - думал он тогда. Но нет, этот смазливы ублюдок сумел при помощи шведов разбить казаков украинского гетмана и только счастливая случайность в лице одного его шпиона помогла взять в плен выскочку. Но потом начались проблемы.
Дарата спокойно выслушала весть о пленении своего любовника, как и о том, что её муж наверно погиб при этом, напомнив, что была права, говоря об коварной хитрости Тада Жемецкого и его дружков. И в первые рассказала, чьи козни стали причиной ссоры офицеров отряда Владислава Конюшевского, после которой совместные действия поляков и саксонцев стали почти невозможными. Когда Иван Миколай узнал истинную причину разгрома сторонниками Сапеги одной из самой большой его и Августа Второго воинской части, присел от неожиданности, поражаясь дьявольской изобретательности молодого шляхтича. Сестра спокойно поведала, о некоторых переменах увиденных в своей вотчине за время пребывания там и попросила оповещать о всех новостях поступающих из этих краёв. Уходя, уже перед дверью, Дарата обернулась и сказала:
- Ян, ты с дядей накинули мешок на старшую голову Змея Гориныча и радуетесь, не обращая внимания на две другие.
Дальше она отказалась разговаривать, потребовав разрешения увидеться с детьми и пленным любовником.
- Только после того, когда у тебя не останется никаких признаков от родов!- Прорычал злой Ян Николай.
Но был вынужден согласиться с требованием сестры разрешить писать письма детям, с оговоркой умолчания беременности. В отместку услышал от Дараты ещё пару замечании по характеру преобразовании прошедших в далёких имениях, и о том, что если приструнить Тада Жемецкого, то казна родни получить весомый приток капиталов, шляхтича можно даже оставить управляющим этими землями, на столько он умеет выжимать выгоду, казалось из обыденных вещей. Главное, что бы война быстрее кончилась.
Не выдержав криков роженицы, Радвила сбежал в другой конец дома, где его уже дожидался гонец из Лиды, с новостями от управляющего делами дяди. В письме сообщалось, что в силу ново открывшихся обстоятельств, он вынужден прекратить допросы пленника и выехать в объятую мятежом Жмудию.
Читая дальше, Иван Миколай ругался по чёрному. Ему, как бесправному щенку, от лица отца и дяди приказывали оставаться рядом с сестрой и присмотреть за ней и младенцем. Они что, совсем его за сопляка держат. Расспросив посыльного, как идут дела у племянников, укрытых там же от объявившегося в этих места летучего шведского отряда под руководством знаменитого полковника Дитера фон Крузинштайна Радзивил пожурил Севрного Льва, совсем переставшего воевать по благородному. Брать в заложники детей своих врагов, заставляя тем самым их родителей уезжать в ставку к, да упадёт проклятие на весь род этого предателя, Казимиру Сапеге, - это преступление против божеских законов.
Закончив с посыльным, Иван Миколай зашёл в корчму Мойши, где уже собралась компания его офицеров. Там в очередной раз выделялись беглецы из под Юрбаркаса. Старик Пантелей обнимал на днях объявившегося своего внука Тараску и кричал в пьяном угаре, что теперь уже вся Жямайтия поднимется и сбросит иго этого выскочки. Таких, как оба казака, в войске Радзивила была уже одна треть и их всё прибывало. Не всем нравились порядки введённые молодым Жемецким и его странные начинания. Но были перебежчики и во вражескую сторону. Особенно молодые шляхтичи услышавшие о уже ставшим знаменитым на всю республику театре Мыколая Гецевича и о красоте её актрис бежали туда толпами. Ещё бы, в последнее время стало модно носить причёски и одежду по литовский, слушать музыкантов побывавших в этих краях и покупать картины нарисованные в мастерской таинственного дона Корлеоне. Даже родная сестра вернувшаяся от туда отказалась от фонтанжа и стала носить причёски состоявшие из многих маленьких косичек. Да ладно сестра, она не показывается людям в глаза, и о её проживании здесь никто не знает; с приездом первых беженцев из этого края, началась меняться мода и у местных литвинок. У парня даже смутное подозрение появилось, что числом косичек и способом их связки, женщины изобрели свой собственный тайный язык.
Послушав как поёт жмудзинские баллады молодая еврейка, приехавшая с внуком Пантелея Казака Тарасом, Иван Миколай поблагодарил бога и родного дядю, давшего совет не распространяться своим знанием, где находится Тадас Жемецкий. А то все офицеры его войска вмиг захотели бы познакомиться с человеком, о котором в последнее время не болтает только ленивый. Перебежчики сами того не хотя начали распространять слухи о дьявольской хитрости этого юнца, сумевшего за два года подчинить своему дяде всю Жямайтию и уже усмирившего часть Трокайского воеводства и теперь в каждой корчме рассказывались анекдоты, о том как он спас свою деревню от дезертиров, или как заманил в засаду и перебил целый полк Саксонской армии. Молодой Радзивил только успевал выслушивать эти, как сначала думал, сказки пока Дарата не подтвердила, что анекдот о пленении знаменитого Конюшевского и о том, что старый друг семьи до последнего мгновения был уверен, что все его соратники убиты, пока не встретил их пьяными в кабаке, это чистейшей воды правда. Иван Миколай тогда переспросил панов Станкевича и Пантелея Казака, сумевшего так смешно изобразить удивление на лице пана Владислава, увидевшего их живыми, что даже захотел сам посмотреть на обидчика своей сестры.
Он уже собирался уходить, когда до него начали доходить смысл слов последней песни, которая хотя и пелась на литовском, мало знакомом всем собравшимся в корчме посетителям, языке, но из-за своей ритмичности легко повторялась в припевах. Понял о чём она, только когда певица играючи перевела последний куплет на русский язык. И когда весь зал до этого повторявший за ней, покрылся тишиной. Вся корчма, дружно стучавшая кружками с пивом об стол, только что пропела о том, что сто шестьдесят восемь героев выживших в битве около могилы князя Гедимина дали слово шляхтича найти своего предводителя и покарать предателя.
Жямайтское эпископия
Расяйняй Апрель 1702 года
Старик отодвинул чертежи:
- Хороший фундамент наметил для костёла твой воспитанник. Основательный - на года! Только сумеет ли он удержать мастерок во время стройки, братко Игнаций?
Собравшиеся в холодной комнате кондотьеры и ассистенты генерала посмотрели с интересом на простого духовного схоластика, волею судьбы, и решением покойного професса ставшего провинциалом Ордена в Литве.
Старик отметил как покрылся испариной лоб у священника и в мыслях позавидовал ему. Если собравшиеся решат, что покойный ошибся, его просто сгноят в далёком монастыре. Но большая часть сидящих за столом, даже в мыслях не представляли с какими испытаниями придётся столкнуться если Орден решит принять сторону Посланника.
Когда он наконец добрался до этой далёкой польской деревни, вокруг уже вовсю полыхала война. Хотя другого ждать и не приходилось. Появление избранника, как и его антипода неминуемо приближало Судный день, и теперь Ордену приходилось решать - помочь ему, или устранить угрозу. Старик поблагодарил бога за-то, что на этот раз Посланник объявился на территории подвластной Римской Курии и он хоть как то сумеет повлиять на события. Иначе всему цивилизованному миру пришлось бы испытать очередное нашествие Избранника Войны.
В старом манускрипте писалось, что ест два типа Избранников - напомнил себе Старик. Один - Посланник Мира, вокруг которого сразу разгорается война. Если он побеждает, приносит перемены определяющие духовное развитие края на несколько поколении. Но война и человеческие страдания сопровождает весь его путь.
И ест Избранник Войны. Он как раз и приносит мир и порядок. Только радоваться этому обычно бывает уже некому. Так кого божеское провидение назначило на этот раз? В письме покойного провинциала говорилось, что он вычислил его, и о том, что Избранники догадываются друг о друге.
- Мастерок он схватил основательно. - Ответил Отец Игнаций. - Да так, что даже в его отсутствие костёл строится. Препятствия конечно случается, но фундамент он заложил основательный. И я советую помочь ему в продолжении намеченных дел.
Кондотьер из Богемии утвердительно кивнул головой.
- Мне уже пришлось познакомиться с двумя его подмастерьями, хотя тогда даже не догадывался об этом. И увидеть, чем кончается попытка помешать им в самом начале. Я тогда только благодаря случайности остался в живых после их шуток. Ведь мы должны знать - этих людей выбирает божеское или дьявольское провидение и в самом начале их пути никто не может остановить их. Предлагаю подождать пока они достигнуть намеченной цели или сами не запутается в своих ошибках.
- Согласен. - Ответил другой кондотьер. - По донесениям нашего агента, мы уже знаем, что попытка замучить его, кончилась смертью ката и сошедшим с ума писарем. Агент тогда ничего не понял и послал другого ката, которого схватил сердечный приступ, как только он вошёл в камеру, где Избранник висел на дыбе. И хорошо, что нашему человеку хватило ума не продолжать пытки и сразу обратиться к своему священнику.
- Если не ваше письмо, Генерал - об объявившемся в этих краях Избраннике, не обратил бы внимания на эту чушь. Мало чего в жизни встречается. Но вынужден продолжить. Вокруг посланника Мира уже во всю бушует война. А не лучше нам принять сторону Избранника Войны? Кем бы он не был?
Старик задумался. Последним знакомым ему посланцем Войны оказался простой чешский дворянин Албрехт фон Валейнштейн. И пока орден вычислил его, Богемия, Пфалц, Саксония и другие земли Священной Римской Империи были опустошены и разграблены. Но за то длань Рима снова простиралась на эти земли. Конечно вскоре, когда мавр своё дело уже сделал, пришлось убрать выскочку. Иш ты, сам захотел королём Чехии стать. Значит ещё не всё потеряно.
- Но этого юношу, как и его подмастерьев мы знаем. И знаем на что они способны. А вот кем является Избранник войны, пока только догадываемся. Значит нам лучше помочь сначала ему, тем более, что за одни только хоралы, благословляющие святую деву Марию, с их надо пылинки сдувать.
- Провинциал Игнаций. Вас назвали в честь основателя нашего Ордена. Надеюсь, что вы сделаете всё, что бы он и дальше процветал. Только присмотрите за этими молодыми сорви головами, а то рассказ кондотьера Мирослава Клозе об их похождениях во время встречи двух владык в Биржай заставил некоторых из здесь собравшихся вспомнить свою молодость.
- А теперь перейдём ко второй части наших проблем.
Монах в доминиканской рясе входя выбросил ладонь с печатью, по которой все узнали наместника правой ладони святой инквизиции в Литве и ввёл сутулого человека. Оставив отступника, он забрал с собой советников генерала и ушёл. Кондотьеры, провинциалы и Генерал поняли - преступник внутреннее дело Ордена, ничего богохульного он не сделал. Но вопросы то остались.
- Так почему твой старший сын решил отравить отца Валдемара, и почему ты этому не воспротивился? - сразу спросили его рассерженные монахи?
Отмазки бывшего Теолога уже не воспринимались. Его внебрачный выродок уже успел во всём признаться и был благополучно замурован живым в подвалах Расяйнского монастыря. Такая же участь ожидала и его отца, как и всех оставшийся в живых его родственников. Орден не прощал измены.