После своего рассказа Альберт не получил от Вильяма почти никаких комментариев. Все время, пока говорил Альберт, Вильям слушал его с неподдельным интересом, и, давая высказаться, почти не перебивал собеседника. В течение рассказа он задал от силы три-четыре вопроса.
По его реакции было не ясно, насколько версия событий, изложенная Альбертом, была вхожа в ту реальность, в которой Альберт гостил сейчас. Тем не менее, Вильям воспринял рассказ более чем спокойно. В качестве обратной связи он сказал, что ему нужно все обдумать, но, как бы там ни было, Альберту понадобится много терпения для восстановления картины мира. На этом беседа закончилась.
И сейчас, после некоторого отсутствия, Вильям вернулся для продолжения диалога.
- Я расскажу тебе про Мантру. И в своем объяснении я постараюсь быть предельно последовательным...
Ты знаком с этим Миром пока лишь поверхностно, и моя задача сделать твои знания более глубокими. Программу знакомства составляю я, ориентируясь при этом на скорость восстановления твоего мировоззрения, а точнее мирознания, и полноту его содержания. Если возникают вопросы, спрашивай. Но не спеши обгонять сегодняшнюю тему беседы.
- Хорошо, - согласился Альберт.
- Итак. Мантрой называется проговор, который человек начинает читать через какое-то время после своего рождения и воспроизводит его до самой смерти. Мантра определяет принадлежность существа к данному миру, и одновременно содержит мир в его текущем состоянии. Мантра - связка Мира и его жителей. Если прекратить чтение Мантры, мир в том виде, в котором мы его знаем, исчезнет, так как будет остановлено его описание - Мантра.
Вильям произносил слова нарочито отчетливо и делал паузы после каждого предложения, будто прицельно закладывал каждую фразу на свое место в голове Альберта.
- Мантру можно назвать соглашением между Миром и человеком, или, скорее, сам Мир можно назвать единой системой координат, негласно выработанной человечеством для самого себя, и поддерживаемой с помощью коллективной Мантры.
Мы произносим Мантру почти всегда - когда молчим или говорим, когда занимаемся своими делами, когда расслаблены или сконцентрированы. Мантра затихает лишь в момент финальной вспышки сознания, и тогда мир вокруг нас растворяется.
- Как можно произносить что-то, когда молчишь?
- Мантра - это проекция твоих мыслей, живущих без твоего непосредственного участия. Когда ты молчишь, Мантра продолжает звучать.
Изначально человек учится произнесению Мантры, начиная свое движение в Мире. Его учат понимать и воспринимать пространство и явления так, как предполагает единая система координат, общая негласная договоренность, поддерживаемая коллективной Мантрой. Первые элементы Мантры приходят со словами родителей, после при взаимодействии со сверстниками, обучении. Со временем в воспринимаемом и перерабатываемом потоке информации транслирование Мантры переходит на уровень подсознания. И тогда Мантра начинает направлять себя почти самостоятельно.
Это первый аспект Мантры, ее информационная составляющая. Второй аспект - основной - заключается в том, что Мантра является потоком энергии, который каждый из нас транслирует в структуру Мира, исходя из сведений своего мысленного проговора.
Текущая структура Мира, в свою очередь, есть результат и воплощение информации, продиктованной коллективной Мантрой - общим энергоинформационным потоком всех присутствующих в пространстве Мантр схожей частоты.
- Вильям, ты прости, но у меня сейчас голова лопнет от твоей манеры изъясняться, - не выдержал Альберт, - Иногда ты бываешь сложен, как учебник по физике для старших научных сотрудников. Если такой есть. Мне и так сейчас... не очень.
- Я постараюсь говорить проще. Но это займет больше времени.
- Пожалуйста! Я не успеваю переваривать, что ты говоришь.
- Каждый человек транслирует в пространство свою Мантру. Мантры всех людей, имеющие некоторые различия, сливаются в одну и образуют коллективную Мантру. Которая и является описанием реальности.
- Теперь понятно. Спасибо
- Коллективная Мантра, к примеру, описывает то, как ты сейчас видишь себя, как ты воспринимаешь себя, как тебе управлять своим телом. Ты находишься именно в этой реальности, а не в какой-либо другой. Поэтому видеть себя и управлять собой ты можешь только так, как описывает коллективная Мантра.
На поддержание Мантры человек тратит свою собственную энергию, которая была дана ему при рождении, и запас которой ограничен.
Когда после лекции ты упал, транслируемая тобой Мантра была слаба, будто ты находился на грани смерти.
- Я тоже транслирую Мантру?
- Да. Но энергии в тебе сейчас крайне мало. Поэтому частота твоей Мантры сейчас не совместима с частотой коллективной Мантры. И ты не выстраиваешь тот Мир, в котором находишься. Это искусственная ситуация, созданная моими действиями. Пока именно благодаря этим действиям ты существуешь. Но об этом позже.
Частота Мантры - это ее условная характеристика, определяющая картину Мира вокруг тебя. Ты видишь и чувствуешь то пространство, которое выстраивает вокруг тебя твоя Мантра, имеющая определенную частоту. Если меняется частота транслируемой тобой Мантры, меняется Мир.
- От чего меняется частота Мантры?
- Частота Мантры конкретного человека зависит от текущего уровня его энергии - прямо, и косвенно - от способности эту энергию расходовать. На поддержание Мантры всегда уходит энергия, но на поддержание Мантры на определенной частоте можно тратить очень много энергии или не очень много. Это называется силой подачи Мантры.
В детстве, когда запас энергии еще велик, чтение текста Мантры начинает происходить по умолчанию, без внимания человека, и человек забывает о нем. Что является серьезной ошибкой.
Искусство правильного дозирования Мантры, ее подачи, человеку не прививается: этому не учат, эти сведения не являются общедоступными. И тем более человека не учат управлению Мантрой - направленной смене ее частоты. Сама информационная составляющая Мантры, проговор, также практически не содержит информации о самой себе. А поскольку, со временем любая мысль человека перестает выходить за пределы информационного блока Мантры, то забыв о ней один раз - что происходит в жизни любого человека, вспомнить о ней без посторонней направленной помощи уже невозможно.
Так человек приобретает постоянную и неконтролируемую утечку своей жизненной энергии.
- Почему тогда ты помнишь о Мантре? И рассказываешь о ней.
- Мне помогли вспомнить.
Поскольку ты сейчас находишься именно в этом Мире, в Мире, собранном Коллективной Мантрой, это меняет и твою собственную Мантру. Закон обратного влияния. Именно поэтому твое тело, являющееся частью этого пространства, начинает поддаваться тебе. В первую очередь поэтому, а уже во вторую благодаря моим скромным объяснениям и твоим тренировкам. Именно это влияние я имел в виду, когда говорил, что у тебя все должно получиться.
Когда, не умея обращаться со своим телом, ты пытался управлять им в соответствии со своими старыми привычками, - ты пытался восстанавливать ту Мантру, с которой, видимо, появился здесь и сейчас. Это объяснимо, и так же нормально, как и бесполезно. Но сила, с которой ты делал это, - это и есть сила подачи Мантры, неважно какой. Чем более неистово ты подаешь собственную Мантру, тем больше силы тратишь на ее трансляцию, и тем больше энергии ты расходуешь. А в твоем положении это не только опасно, но и не вежливо. Все свои ошибки сейчас ты совершаешь за счет моих сил и ресурсов. Поэтому я снова прошу тебя внимательно относиться к своим действиям, и даже мыслям.
Альберт обратил внимание, что от укора в свой адрес он не почувствовал обиды, не почувствовал себя задетым, как это непременно случилось бы вне "сна". Информация воспринималась именно как информация, не более.
- Итак, - подытожил Вильям, - Коллективная Мантра - это направление Мира. Остановить общее звучание Мантры нельзя. Иначе Мир исчезнет. Транслирование Мантры является обязательным и базовым элементом сохранения той реальности, в которой мы находимся. И в то же время, Мантра является тем, что ведет каждого из нас к исчезновению и смерти, так как на нее затрачивается громадная часть нашей энергии.
Полная остановка Мантры для обычного человека невозможна, однако чтение Мантры подлежит контролю со стороны чтеца.
Возможности (Вне Сна)
К тому времени, о котором идет повествование, Альберт уже достиг серьезных успехов в управлении своим телом. С каждым новым движением тело становилось послушнее. Альберт уже не пытался двигаться так, как двигался вне "сна", что экономило его силы и увеличивало возможности; а сам "сон" с момента принятия первого произнесенного Альбертом слова - своего имени - становился дружелюбнее и податливее. Пространство вокруг уже не воспринималось таким вязким, как изначально. И хотя основные причины дискомфорта Альберта, такие как невозможность ориентироваться во времени, передвигаться, невозможность связать свои воспоминания с происходящим, - по-прежнему ощущались им в полной мере, Альберту несомненно становилось комфортнее. Восстановление речи, пусть и не в той форме, в которой привык Альберт, заставило его вновь почувствовать себя субъектом в Мире, где он находился. Что провоцировало на дальнейшее изучение этого Мира и продолжение поиска ответов на вопросы, которые еще даже не были заданы. А таких было большинство. И не задать их все сразу, скопом, помогало то ли какое-то неуловимое свойство этого Мира, исключающее всякое проявление суетливости и поспешности, то ли потаенный страх Альберта получить все ответы так же - сразу.
С каждым днем - хотя никаких дней для Альберта не существовало - он все меньше был уверен, что период пребывания его вне "сна" действительно имел место, и лишь четкие воспоминания, оставаясь неизменно доступными, являлись тому доказательством. Альберт старался уделять максимум внимания своим занятиям, но мысли находили время жить своей жизнью, и отловить их все не было никакой возможности. Мысли стремились ворошить воспоминания, строить догадки, взвешивать, анализировать; и большинство из них были бесполезны, поскольку сами явились из тех воспоминаний, которые могли оказаться иллюзией. Но одна из них, несмотря ни на что, представляла для Альберта несоизмеримую ценность: он не был мертв. И это означало, что останавливаться в поисках по-прежнему не было ни малейшей причины.
Альберт относился к своей неспособности передвигаться относительно спокойно. И без того было, чем заняться. Однако самостоятельное передвижение было для него обязательной ступенью, к которой он сознательно шел, понимая, что этот момент настанет. И настанет скорее рано, чем поздно. К тому же он уже достаточно успешно отрывал спину от дивана без помощи рук и, сидя, мог удерживать себя в таком состоянии.
Альберт не мог и не пытался объяснить себе наличие в этом месте силы притяжения, и, тем более, причин ее возникновения. Ее присутствие даже не казалось необычным, хотя и не совсем вязалось с необходимостью управлять своими действиями через визуальные образы. Альберт давно обратил внимание на порождаемую таким способом управления собой иллюзию безграничных возможностей. И в одной из следующих бесед стал расспрашивать об этих возможностях Вильяма:
- Вильям, ты рассказывал, что мое тело - это свет. Это было сказано образно или так и есть?
- Никаких образов, так и есть. Свет - является одной из форм энергии, которая образует все в этом Мире. Из света все, что ты видишь. Есть другие явления, образуемые другими формами энергии, но их ты воспринимаешь иначе.
- Но если все это из света, значит, оно должно быть невесомо и неощутимо при тактильном контакте. А я ощущаю, когда дотрагиваюсь рукой до своего тела или до какого-либо предмета. Хоть и довольно своеобразно, но ощущаю.
Вильям ненадолго замолчал, будто пытаясь понять, о чем именно спрашивает Альберт.
- Я думаю, ты снова пытаешься подогнать то, что воспринимаешь сейчас, под понимания, с которыми появился здесь. Под данные информационной части твоей старой Мантры. Всегда, когда ты делаешь это, ты пытаешься поменять Мир, в котором находишься. Поменять его даже не под себя, не под свои желания, а под ту Мантру, которой научился когда-то даже без своей воли. Ты заучил стишок, и считаешь, что можешь объяснить им всю вселенную, не правда ли? ))
- Но мне нужно сравнивать, чтобы понимать различия. Так я быстрее смогу адаптироваться.
- Так ты быстрее сможешь растратить свою энергию, не получив ничего взамен. А на кону у тебя еще много энергоемких задач. Ты ведь не собираешься просидеть на этом диване всю жизнь?.. Меньше сомневайся, больше прислушивайся к своему телу: сейчас именно оно является твоим основным учителем и связующим звеном с этим Миром.
- Расскажи мне, если мое тело из света, и я могу управлять им, лишь рисуя движение в своем воображении, каковы границы моих физических возможностей? Вот ты можешь ходить. Я тоже смогу ходить?
- Я на это очень рассчитываю.
- А я смогу летать? Или проходить сквозь стену? Или я смогу становиться невидимым?
- Ты и так почти невидимый. Летать ты вряд ли сможешь, проходить сквозь стену пока тоже.
- Почему я не смогу летать? Ведь я могу представить движение своей руки, и она в точности повторит его еще до того, как я дорисую образ в голове. Так же я могу представить, как я лечу, или сразу оказываюсь в другом месте.
Вильям, не обижайся за вопросы, которые могут показаться неразумными или неуместными. Я же должен понимать, где оказался.
- Я могу объяснить это двумя способами. Во-первых, любая форма энергии имеет свои особенности и свойства. Свет такой плотности, которую имеет человеческое тело, не достаточно мобилен и легок для мгновенного перемещения в информационной структуре пространства. Это кратко, в физике этих явлений я не спец.
Во-вторых, как я уже говорил, мы существуем по тексту Мантры, которой сами описали Мир. И эта Мантра, увы, не предполагает твою способность летать... Вильям усмехнулся.
Но мне жаль, что здесь ты лишен этой возможности. Равно как и шокирующей возможности проходить сквозь стену. Представляю, сколько народу ты перепугал там, откуда явился, внезапно появляясь из стены. Я не уверен, что моя психика выдержала бы такое зрелище )))
- Я никогда не проходил сквозь стену. И не летал. Но там, откуда мои воспоминания, мое тело было другим, и оно не позволяло проделывать такие вещи.
- Ты не проходил сквозь стены? - Вильям удивленно посмотрел на собеседника и спустя две секунды рассмеялся, - То есть в своих воспоминаниях ты этого не делал, а здесь решил реализовать все свои фантазии? Ты однозначно предприимчивый малый! Но я могу немного успокоить тебя: тебе не придется все время ходить пешком. Люди уже придумали массу специальных устройств, ускоряющих передвижение в пространстве. Велосипед. Автомобиль...
- Велосипед?
- Да, велосипед.
- Ты говоришь, мы существуем в соответствии с текстом Мантры, которой сами описали Мир. Если это такой простой алгоритм, почему в описании Мира не предусмотрели возможность летать? И почему этого нельзя сделать сейчас?
- Первая идея, из которой зародился прообраз Мира, точно не включала в себя желания тех, кто появился из нее же спустя бесконечно много времени. Эта идея разрасталась, выстраивая из самой себя громадную энергоинформационную структуру, алгоритм которой недосягаем для понимания до сих пор. Лишь относительно недавно в исторической перспективе эта структура допустила в себе появление человека. И наделила человека первыми элементами описания самой себя. Не знаю, сколько времени понадобилось человеку, чтобы зафиксировать Мир именно таким, каким видим его мы, но я точно знаю, что этот процесс не был осознанным. Во всяком случае, со стороны человека.
Человек - существо беспомощное и расслабленное. И его беспомощность - плод его же самоуверенности, уверенности в тех иллюзиях, которые он сам выдумал для себя.
Что касается твоего вопроса, почему сейчас не предусмотреть твою возможность летать и проходить сквозь стены, могу ответить, что лично я против. Мне и без того хватает всяких полтергейстов, которые возникают то тут, то там. Не хватало еще, чтобы ты сквозь стены ходил.
А если серьезно, коллективная Мантра, и даже собственная Мантра отдельного человека - это не то, что можно в раз изменить по своему желанию. Направленное изменение собственной Мантры - это длительная и кропотливая работа, на которую уходят годы и даже жизни. И то только в том случае, если тебе известно про существование Мантры. Большинство, как я уже говорил, просто не помнит о ней, а если кто-то и вспоминает волею обстоятельств, то тоже не просто так.
А Мир сформирован не моей или твоей собственной Мантрой. Он - плод коллективной Мантры, безгранично мощного энергетического потока, не прекращающегося тысячами лет. Инициируемого поколениями. Населениями стран. Нациями. Миллиардами людей. Даже если ты поговоришь с каждым, или хотя бы с большинством, даже если они будут согласны начать работу по перестроению собственной Мантры, в свою жизнь они не уложатся. Трансформация коллективной Мантры есть эволюция Мира. Но не думай, что я останавливаю тебя. Эволюция - это подвластный человеку процесс, и процесс, подлежащий власти человека. Он лишь немного затянут во времени. Что в рамках отдельной человеческой жизни вызывает известные неудобства.
Альберт молчал, опасаясь перебить интересную речь. Но когда Вильям, улыбаясь, закончил, не удержался от еще одного вопроса, который давно хотел задать.
- Вильям, я не могу понять, существует ли здесь время. Я распознаю и запоминаю последовательность событий, но длительность этих событий, к примеру, наших диалогов, или же длительность промежутков между ними, я не воспринимаю. Одно и то же событие может казаться мне сначала коротким, потом очень длительным. Или, что хуже, оно может казаться мне и коротким, и длительным одновременно.
- Время есть. И оно измеримо.
Но поскольку твоя собственная Мантра пока не идентична Мантре, образующей этот Мир, ты не воспринимаешь его полностью, а некоторые детали воспринимаешь обрывочно. Скорее всего, это и происходит с твоим чувством времени. Как правило, при резком перестроении Мантры - а именно так можно назвать то, что с тобой сейчас происходит, - страдает именно восприятие элементов, наименее подробно описанных в самой Мантре. Проще говоря, вещи и процессы, которые сложнее всего понимать в обычной жизни, а точнее их восприятие, начинает первым съезжать при значительном перестроении Мантры. Как раз к таким элементам относится время. Нормальная симптоматика, не бери в голову.
Восстановишь приемлемый уровень энергии, ощущение времени само вернется на круги своя.
- Вильям замолчал и пристально посмотрел на Альберта.
- Хочешь узнать, сколько времени ты здесь находишься?
- Да. Нет.
- Несколько недель, не больше.
- Несколько недель, а, ясно. Ладно.
- Ну да.
- Несколько недель - это сколько?
- Ты потом сказал "нет". Что не хочешь знать.
- Я передумал.
- Здесь нет "передумал". Каждое твое решение меняет реальность. Все сомнения и размышления идут до решения. Слово - это решение. Высказанные подряд противоположные решения опустошают тебя и создают бреши в информационной структуре пространства. Пространство перестанет доверять тебе.
Альберту показалось, что Вильям сердится, и он решил сменить тему:
- Извини, я не знал. Вильям, ты сказал, что сейчас идет перестроение моей Мантры. Это значит, что у меня была другая Мантра?
- Да. И пока она остается другой. Твои воспоминания. Все, что ты рассказал мне.
- Другая Мантра описывала другой Мир?
- Да.
- Это значит, я из другого Мира?
- С какой-то точки зрения, разумеется, да. Но я не уверен, что это прямо другой Мир в полном понимании этого выражения. Возможно, просто какой-то сдвиг... Я пока не знаю.
- Ты считаешь меня сумасшедшим?
- Для меня понятие этого слова очень размыто. Но, в любом случае, нет, не считаю.
- Вильям, если перестроить мою Мантру обратно, я вернусь в свой Мир??
Управление телом. Дальнейшее постижение (Вне Сна)
Параллельно с дискуссиями о Мантре и строении Мира Вильям по-прежнему уделял внимание упражнениям своего гостя в части управления телом, пытаясь советами по возможности ускорить процесс адаптации Альберта. Постепенно рисование Альбертом визуального образа движения, непосредственно после которого, а, скорее, одновременно с которым, происходило движение, стало достигать автоматизма в исполнении. А сам образ, визуализируемый Альбертом, трансформировался от очень четкого к безупречному. Движение уже не просто сливалось с образом: они становились едины. И Альберт даже предположил, что имей он сейчас ту координацию пальцев рук, которую помнил в своих воспоминаниях вне "сна", непременно сумел бы изобразить на бумаге любую самую сложную картину во всех тонах и деталях.
Альберт мог выполнять то или иное движение быстрее или медленнее, точнее или грубее, он мог брать и удерживать пальцами рук небольшие предметы, мог дотронуться до себя именно в том месте, в котором было нужно. У него получалось делать несколько движений одновременно, удерживая весь комплекс во внимании. Надо сказать, что внимания для этого требовалось все меньше. Процесс привыкания был больше похож не на то, как Альберт учился бы управлять каким-то новым собой, а на то, как если бы он вспоминал, как это делать. И само тело подталкивало его к новым границам. Вильям как-то сказал, что теоретически, если бы Альберт просто сидел на диване даже без малейших попыток движения, однажды он бы смог встать и пойти без каких-либо трудностей. Но такой пассивный путь занял бы несоизмеримо больше времени. Даже неизвестно, сколько.
Несколько раз Вильям приглашал Альберта встать с дивана и пойти. В какой-то момент Альберт поднялся на относительно уже тренированные ноги, и при поддержке Вильяма стоял так очень короткое время. Но передвижение его тела при подъеме с дивана вызвало сильный дискомфорт, который, в свою очередь, породил испуг. Дискомфорт был сродни головокружению. Относительно небольшое изменение положения тела в пространстве Альберт ощутил так, как если бы вне "сна" его в долю секунды швырнуло бы метров на пять относительно первоначальной точки. Позже Альберт решил, что схожие ощущения в его воспоминаниях воспринимались посредством внутреннего уха. Однако сам рецептор, выполняющий в его новом теле функцию, аналогичную функции внутреннего уха, находился не в голове. И будто даже не в какой-то другой части тела... Такой вывод был сделан из-за того, что аналогичных ощущений резкого перемещения Альберт не испытывал, находясь на диване: ни когда двигал головой, ни когда отрывал спину от спинки дивана, сидя ровно на пятой точке.
Пространство вокруг него не воспринималось пустым, как это было вне "сна", а имело едва уловимое свойство вязкости, на которое Альберт обратил внимание с самого начала. Это необычное свойство создавало незначительное противодействие движениям тела. Постепенно Альберт привык к нему и практически про него забыл. Однако при резком подъеме это противодействие будто на долю секунды выключилось, что породило ощущение, будто Альберт он не просто встал, но и подлетел куда-то, хотя конечное положение его тела практически совпало с задуманным изначально.
Такое же чувство Альберт испытал снова, когда сел назад. Что только усилило возникший испуг, больше, правда, походивший на нежелание самого тела повторять пройденное.
В момент перемещения Альберт не был способен удерживать общую картину Мира: Мир прерывался, и это ощущение было весьма болезненным. Вильям объяснил этот феномен примерно так же, как объяснил отсутствие у Альберта чувства времени: недостатком энергии. И добавил тогда, что на этом этапе прекращать тренировки в любом случае не следует. Однако тогда Альберт решил, что ощущений для первого раза достаточно, и следующие попытки решил ненадолго отложить.
Спустя какое-то время, когда Вильяма рядом не было, Альберт снова решил подняться на ноги. Это оказалось проще, чем в прошлый раз. Ощущение резкого броска вверх сохранилось, но уже не было таким губительным для поддержания остального потока воспринимаемой и передаваемой в пространство информации. Альберт устоял на ногах.
Заранее проанализировав прошлую попытку подняться, он предположил, что, вероятно, нанес себе двойной урон, сев назад на диван почти сразу после того, как поднялся. Сев, руководствуясь привычкой из Мира, к которому привык вне "сна". И которая, возможно, не имеет здесь никакого полезного действия. В этот раз еще перед началом подъема Альберт твердо решил не садиться сразу вне зависимости от уровня неприятных ощущений, полученных при подъеме. И сейчас он остался стоять, разглядывая комнату с непривычной для себя позиции. Предметы, находящиеся в комнате, слегка поменяли свое местоположение, и не только по отношению к Альберту, но и, будто, по отношению друг к другу. И, что хуже всего, их новое местоположение не было статичным. Предметы одновременно и находились каждый на своем месте, и беспорядочно двигались с небольшой амплитудой в разные стороны вокруг своей оси. Подобное ощущение Альберт испытывал, когда впервые оказался в этой комнате. Это было похоже не головокружение, и Альберт был готов упасть, потеряв сознание, как это непременно случилось бы вне "сна". Но к собственному удивлению продолжал стоять, не прерывая команду, передаваемую своему телу.
Стоять сложно не было. За время сидения Альберта на диване тело привыкло к его командам настолько, что сейчас слова Вильяма о необходимости одновременного удержания во внимании множества элементов мысленной проекции тела при ходьбе казались сильно преувеличенными. Тело само знало, как ему стоять, и, скорее всего, знало, как ему ходить.
Альберт продолжал стоять на месте, будучи готов сесть назад в любую минуту, и продолжал наблюдать за предметами вокруг. Он посмотрел на себя и тут же обратил внимание, что предметы, оказавшиеся в этот момент не в фокусе, успокоились и почти замерли. Перевел взгляд на одну из картин на стене. Картина задвигалась вокруг самой себя, и сама форма этой картины стала меняться. Тем не менее, предметы, находящиеся как бы на периферии зрения, оставались на своих местах.
Постепенно, стараясь не фокусироваться ни на одном из окружающих предметов, Альберт привел состояние комнаты в своем восприятии к более менее статичному. И сходному с тем, что он наблюдал, сидя на диване. Еще Альберт понял, почему раньше не мог разглядеть, что именно было нарисовано на картинах, висящих на стенах. На каждой из них шло свое особое действие, не поддающееся никакому рассудочному описанию. И остановить это действие хоть на секунду, взглянув на картину, у Альберта не получалось. Из-за чего нечто внутри него, почти без его собственного ведома, пресекало любые новые попытки на эти картины смотреть.
Постояв достаточно долго и найдя способ успокоить предметы вокруг себя, Альберт очень медленно сел назад. Замедление движения тела дискомфорт не устранило, но сгладило его еще сильнее. Альберт остался доволен удавшейся попыткой.
Добившись немалых, по собственному мнению, успехов, он вновь разумно решил не торопиться с достижением следующих высот и спокойно дождаться Вильяма, чтобы похвастаться результатами и задать пару вопросов.
Но уже через короткое время Альберт снова стоял на ногах, предположив, что будет весьма эффектно рассказать об успехах, явившись к Вильяму на своих ногах. Тем более, что идти, скорее всего, не дальше, чем в соседнюю комнату...
Альберт сделал шаг вперед. Для него это был момент исторический. Как и предполагал лектор, чувство времени начало возвращаться к Альберту, и он стал понимать, что находится в одной комнате уже достаточно длительное время, чтобы захотеть эту комнату покинуть.
Шаг вперед по ощущениям был схож с подъемом с дивана и ничего принципиально неожиданного в существование Альберта не привнес. Альберт сделал еще пару шагов. Было впечатление, что идет он именно так, как умеет его тело. Будто тело его образовалось здесь не вместе с ним, а заранее, за пару месяцев. Как раз, чтобы научиться ходить. Несмотря на это, Альберту по-прежнему приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы удерживать окружающий мир в его привычном состоянии. Он прошелся по комнате и на всякий случай вернулся к дивану. Прочувствовать движение вперед до конца не получалось. Более того, как только Альберт пытался присмотреться к своим ощущениям при ходьбе, он начинал терять ориентацию в пространстве, а предметы вокруг него начинали видоизменяться и прыгать возле самих себя самым бессовестным образом.
Альберт медленно сел обратно на диван, наслаждаясь открывающимися перед ним возможностями. Убедившись, что какой-то значительной усталости или упадка сил он не чувствует, Альберт снова поднялся, прошелся вокруг дивана, потрогал некоторые вещи, находящиеся в комнате, и пошел к двери.
За дверью (Вне Сна)
Альберт толкнул дверь, через которую обычно входил Вильям, и увидел перед собой другую комнату.
Комната была большого размера, возможно, около пятидесяти метров. В одной ее части стоял длинный стол со стульями, в другой, на небольшом возвышении, диван с высокой спинкой, и что-то похожее на камин. Потолки в этой комнате были выше, чем в той, где гость проводил последнее время. Два окна почти во всю стену были полностью занавешены полупрозрачным тюлем. Вильяма в комнате не было.
В комнате Альберт заметил три двери, включая ту, из которой сам только что вышел, и безошибочно вычислил ту из них, которая должна была вести на улицу. Он прошел через еще одну комнату, являющуюся, судя по ее обстановке, прихожей, и попал на маленькое крыльцо каменного двухэтажного дома.
Перед домом была дорога, без каких-либо тротуаров и разметок, и здания на другой ее стороне. Большинство домов были похожи на тот, из которого вышел А.: два, три или четыре этажа, не выше; разные, но одинаково маленькие крылечки, большие окна, скошенные крыши.
Все, что увидел на улице Альберт, внешне вполне походило на тот мир, к которому он привык в своих воспоминаниях. В общих чертах. Это, конечно, был не его город, перегруженный многоэтажными домами. Скорее, с определенной натяжкой, какое-то место из старой Европы... Но в любом случае, никаких фантастических картин с овальными домами и снующими летающими аппаратами здесь не было.
С другой стороны, как только Альберт вышел из дома, он почувствовал, что пространство вне дома настроено к нему гораздо менее дружелюбно, нежели внутри, или даже с определенной долей враждебности. Выражалось это в образовавшемся чувстве то ли сдавленности, то ли излишней тяжести, то ли страха. Хотя ни одно из перечисленного не было определенно верным. Чуть постояв на крыльце, Альберт решил, что такое ощущение могло возникнуть из-за совершенно пустынной улицы, на которой не было ни единой души. Он спустился с крыльца и решил пройтись недалеко по улице, чтобы взглянуть на прохожих.
Номеров на домах не было, а встречающиеся таблички с надписями были не читаемы по тем же причинам, по которым невозможно было разглядеть что-то на картинах в доме Вильяма. Буквы изображали из себя то одно, то другое, то танцующих вверх тормашками обезьян, но только не слова, которые можно было прочитать, а потом прочитать их снова точно так же. Тем не менее, сам дом Вильяма Альберт предусмотрительно запомнил, чтобы не потеряться.
Никаких ощущений холода или жары у Альберта не возникало. Если здесь вообще существовало понятие температуры окружающей среды, то температура на улице была, кажется, такой же, как в доме.
Все предметы были отчетливо видны, однако и никакого чрезмерно яркого света на улице не было. Здесь Альберт обратил внимание на интересный момент, который упустил, сидя в комнате: свет равномерно исходил от самих предметов, при этом никакого внешнего источника, типа солнца или электрических элементов, казалось, не было.
В то же время, определить хоть сколько-то верно наличие какого-либо аналога солнца на небе было невозможно. Умозаключение, что этого аналога на небе нет, Альберт просто прочел в себе как нечто, откуда-то ему известное и не требующее доказательств. По сути, он даже не мог надолго взглянуть на небо. Небо имело сероватый оттенок, таило в себе гипнотическую безграничность и категорически не принимало прямых взглядов. После пары беглых взглядов, брошенных поверх крыш, Альберт уже понимал, что задержав на небе взор более нескольких секунд, оторвать его уже не получится.
Пройдя по улице не более ста метров, Альберт уже был переполнен впечатлениями. И хотя давление недружелюбного пространства ощущалось с медленно нарастающей силой, он твердо решил пройти еще немного, чтобы увидеть других людей. Улица, видимо, была из пустынных. А, может, была ночь или какая-то другая неактивная фаза времени.
Из дворика между домами вынырнула собака. К радости Альберта, совершенно обычная, с четырьмя лапами и хвостом. Свет от собаки исходил значительно более яркий, нежели от окружающих предметов, а сама она одновременно была и темно-коричневая, как многие уважающие себя собаки, и одновременно содержала в себе еще большой спектр разных более ярких цветов. Будто несколько минут назад во дворике между домами собака проглотила радугу, и радуга теперь просвечивалась сквозь собаку.
От удивления и неожиданности Альберт остановился, а увидев, что пес вот-вот убежит, позвал его.
Собака остановилась, глядя куда-то в сторону от Альберта, вытянула шею и приподняла уши. Радуга внутри собаки стала заметно тусклее. Альберт позвал снова, собака повернулась в его сторону, слегка наклонила голову, глядя все равно мимо, и через пару секунд побежала дальше. Альберт же, в свою очередь, решил, что собака попалась необщительная, и тоже пошел своей дорогой.
Уже через пару домов улица сделала поворот, и сразу за поворотом Альберт увидел небольшую неровную площадь, в которую упирались несколько переулков еще меньше того, из которого вышел он сам. На площади, возле одного из домов, похожего, судя по оформлению окон и стены первого этажа, на кафе или лавку старинных вещей, стояли четыре человека и о чем-то разговаривали. Люди были в обычной легкой одежде, у двоих сверху были надеты плащи или дождевики. Люди не излучали радугу, как встретившаяся раньше собака, но у всех у них было умеренное светло-бежевое свечение в теле, которое тоже делало их ярче предметов вокруг.
Альберт замер и минуту смотрел на общающихся людей. Свечение в каждом из них было разной интенсивности: у кого чуть более яркое, у кого менее. Один из собеседников выглядел довольно тускло по сравнению с остальными. И, видимо, из-за того, что он к тому же почти не принимал участия в беседе, держась отстраненно, казалось, что его даже хуже видно. Хотя очертания его были вполне отчетливы.
В это время через площадь мимо Альберта прошли еще два человека, не обратив внимания ни на разговаривающую компанию, ни на самого Альберта.
Альберт не слышал, о чем именно говорили люди возле кафе, но был уверен, что те говорят так же, как и Вильям, и при желании он сможет общаться с ними на одном языке. Во время этой незапланированной прогулки ему очень хотелось быть максимально осторожным и предусмотрительным. Альберт прекрасно понимал, что в незнакомом пространстве его может ожидать что угодно. Такие опасности, которые он даже не в состоянии предположить. Но именно сейчас, при виде разговаривающих на улице людей, желание просто перекинуться с ними парой слов, казалось непреодолимым. К тому же находящиеся на площади люди совсем не выглядели враждебно.
Альберт подошел ближе и, будто проходя мимо, сказал: "Привет!", еще даже не представляя, как продолжит разговор, когда обратит на себя внимание. Ни один из собеседников не обернулся. Альберт почувствовал, что ощущение беспокойства, присутствующее с момента его выхода из дома, стало сильнее, и одновременно начал улавливать природу этого чувства.
Усиливающееся беспокойство пока поддавалось контролю, но имело неприятное сходство с симптоматикой панической атаки: это был не просто страх в голове, а нечто, сковывающее все тело; и мгновенно прервать или задушить такое проявление путем строгой команды самому себе возможности не существовало. Также у возникшего ощущения не было явной видимой причины. Что-то подобное Альберт испытывал в своих воспоминаниях: схожие сигналы давало ему его тело перед тем, как он, к примеру, терял сознание... Тем не менее, пока это ощущение, по мнению Альберта, было далеко от критической точки.
Альберт позвал людей еще раз, снова не получив в ответ никакой реакции. Потом еще. Потом решил подойти ближе, и аккуратно дотронуться до руки того, что был ближе всех, но решил, что это будет неприлично, а возможно, и не безопасно. Он все же сделал шаг, чтобы точно попасть в "поле зрения" собеседников, и в этот самый момент преследующее Альберта беспокойство высвободилось во внезапной вспышке осознания, тревожной, болезненной для восприятия и шокирующей по своему содержанию. Картина перед Альбертом на мгновение расслоилась, словно он находился внутри футуристического зеркального лабиринта, сложенного вопреки законам физики так, что происходящее во всех зеркалах одновременно находилось непосредственно перед ним. Каждое из зеркал демонстрировало почти один и тот же эпизод с одними и теми же действующими лицами. Одновременно и сам Альберт был образом и действием, происходящим в одном из отражений, но только не в тех отражениях, где находились общающиеся между собой люди.
Увиденное заставило Альберта утратить контроль над своими движениями, и он упал на пятую точку, застыв в таком положении прямо на дороге. Что-то внутри него громадным усилием вновь соединило восприятие Мира воедино; в ответ пространство вокруг стало еще более гнетущим и уже явно пугающим. Альберт знал - и знание это вселила в него пережитая вспышка осознания - что здесь его не существовало, что бы это ни означало и как бы это ни происходило. Люди вокруг его не видят, не слышат и видеть не могут, поскольку нельзя увидеть то, чего нет.
Альберт сидел так же, как и обнаружил себя несколько секунд назад, с трудом удерживая восприятие Мира в нормальном, неразорванном, состоянии и ругая себя за бездумный уход из дома. Цена этой прогулки уже начинала вырисовываться: Альберт не мог привести свои мысли в нормальное состояние, не мог встать и чувствовал, что вообще перестает понимать, где находится.
Разговаривавшие люди разошлись по своим делам.
Понимая, что время работает не на восстановление сил, а наоборот, Альберт собрал все свое существо и силы в одну точку и заставил себя подняться. Подъем на ноги потребовал времени. Альберт поднимался так, будто был пьян, но на его удачу, команды, отдаваемые им телу, минимально стабилизировали общее состояние и приостановили медленную потерю сознания. По-прежнему не до конца понимая, что происходит, и изо всех сил цепляясь за остатки сознания, Альберт медленно побрел в сторону, где, как ему казалось, должен был находиться дом лектора.
Мир, уже ставший для Альберта, если не настоящим, то хотя бы знакомым, в миг превратился в тяжелый грязно-серый симбиоз кошмарного сна и реальности. С каждым шагом Альберт проваливался глубоко в мощеную камнем дорогу, вытаскивая себя следующим шагом, который также увязал в дороге. Ему казалось, что за ним идут, буквально, дышат в спину, и остановись он на мгновение, как тут же станет добычей чего-то, не имеющего лица или описания. Темное небо, на которое он не мог смотреть, было не только сверху, но и снизу; и дорога, через которую просачивался каждый его шаг, не могла удержать стремления неба под ногами поглотить идущего человека. Дома вокруг смешались в единое каменное месиво и каждую секунду сдвигались в сторону Альберта в желании поглотить его, поглощать снова и снова.
Альберт лишь без конца рисовал и рисовал свои движения. Какая-то скрытая его часть пребывала в полной уверенности, что сейчас была лишь одна возможность сохранять себя: идти. В этой глубокой и почти бессознательной прогулке Альберт провел, быть может, годы, десятки лет, а может, часы или минуты, но закончилась она многим позже, чем Вильям вновь вдохнул в него жизнь. По правде говоря, автор не знает наверняка, закончилась ли для Альберта эта прогулка вообще...
Визуальное тело (Вне Сна)
Альберт снова сидел на том же диване в доме Вильяма, где и обычно. Тело его не слушалось. Напротив сидел Вильям и внимательно наблюдал за ним. Похоже, Вильям не понимал до конца, пришел в себя его гость или нет.
- Я умею ходить, - безразлично сказал Альберт спустя некоторое время тишины.
До того, как Альберт вышел из дома, это было именно то достижение, которым ему так хотелось поделиться с Вильямом. После того, как он вновь обнаружил себя в комнате, все стало одинаково неважным и далеким, и вслух было сказано лишь то, что первым пришло в голову.
- Чтобы вернуться в нормальное состояние, придется подождать некоторое время, - сказал Вильям, проигнорировав слова Альберта. - После чего наработанные возможности начнут постепенно возвращаться к тебе. Чтобы снова начать двигаться, тебе понадобится меньше усилий, чем первоначально...
Думаю, тебе крупно повезло. Который уже раз ты заново рождаешься? Второй? Или до того как ты попал ко мне на лекцию, у тебя уже был опыт? Может, там, откуда ты приземлился, это нормальное явление?
Вильям говорил с укором, но беззлобно. Без раздражения, но на грани. Альберт подумал, что на него, вероятно, есть, за что сердиться. Неплохо бы, конечно, заранее предупреждать, с чем человек может столкнуться за дверью, но ведь Альберт и сам никого не поставил в известность о своих быстро сформировавшихся планах.
- Извини меня...
- Хорошо.
Вильям продолжал сидеть молча, наблюдая за Альбертом. Альберт, в свою очередь, пытался понять, что пережил, и по частям собрать воспоминания. Оба молчали.
- Вильям, ты можешь видеть меня?
- В определенной степени.
- Как это в определенной степени? Меня нет здесь. Я был на улице, там были люди. Они меня не видели, потому что меня не было там, рядом с ними. И я знаю, что здесь меня тоже нет. Как ты можешь видеть меня? И если здесь нет меня, может, и тебя здесь нет? Может, ты плод моего воображения?
- Ну, уж нет. Насчет тебя я не уверен, а я здесь точно есть. У меня есть доказательства: люди на улице видят меня! - Вильям вновь перешел к шуткам. - А если серьезно, ты очень рано и необдуманно решил сбежать в то место, о котором ничего не знаешь. Ты находишься в совершенно чуждом для себя пространстве, ненатуральном для себя пространстве. Ты жив благодаря счастливой комбинации твоего везения и моих усилий. И еще непонятно чему. Все, что тебе было нужно, чтобы прервать твое везение, это начать эксперименты без моего ведома. Например, выйти из дома и спросить у первых встречных, видят ли они тебя.
- Меня нет, Вильям. У меня есть большое количество воспоминаний, которые я, возможно, пережил сам, но в местах, откуда эти воспоминания, меня нет. У меня есть то, что окружает меня сейчас, но и здесь меня нет. И я даже не понимаю, что я сейчас из себя представляю, будучи чьей-то памятью и ошибочным восприятием текущей реальности, где сам же при этом отсутствую. Для меня это беспрецедентный опыт! От всех этих мыслей меня не разрывает в клочья разве только из-за того... что... что меня нет.
- Шедевральное умозаключение! - восхитился Вильям, - У тебя однозначно все в порядке с логикой. Тем не менее, если ты еще не все для себя решил, я позволю себе изложить свою точку зрения в отношении происходящего. И прислушайся к ней. Потому как она, в отличие от твоих домыслов, как минимум, вписывается в Мантру, описывающую реальность вокруг нас.
Во-первых, ты - это твое самосознание. Пока ты ощущаешь себя, и твои ощущения в фокусе твоего внимания, ты есть. С этим все.
Во-вторых. Когда я рассказывал тебе про Мантру, я говорил, что уровень твоей энергии очень низок. Частота направляемой тобой Мантры не идентична частоте коллективной Мантры - Мантры, образующей этот Мир. Поэтому фактически тебя здесь, действительно, нет. Что, в свою очередь, отнюдь не означает, что тебя нет вообще.
Твоя собственная Мантра должна сейчас собирать вокруг тебя твой собственный Мир, но, допустим, по каким-то причинам этого не происходит. В любом случае я искусственно поддерживаю тебя здесь. В том Мире, где нахожусь сам. Правда, с небольшими нюансами. То, что тебя будут видеть окружающие, я не обещал. Объясню, почему.
Визуальное отображение человека в пространстве - то есть то, что и называется телом, черпает свои силы из того же источника, что и транслируемая человеком Мантра. Когда энергия человека начинает падать - а это, к сожалению, происходит в жизни каждого - сам человек, его визуальное тело, начинает меркнуть...
Альберт внимательно слушал, а Вильям не менее внимательно старался следить за его реакцией на новые сведения, пытаясь уловить, что из сказанного могло быть известно собеседнику ранее.
...Другими словами, отсутствие свободной внутренней силы у человека отражается в его яркости. Человек, полностью вовлеченный в чтение Мантры и не оставляющий ничего на восприятие мира, теряет свои очертания в пространстве и становится тусклым, а после и вовсе прозрачным. Я рассказывал, на поддержание Мантры на нужной частоте энергии можно тратить больше или меньше - это вопрос силы подачи Мантры. Если Мантру не дозировать, с каждым днем, месяцем она становится только громче, забирая все больше и больше сил. И со временем энергии на все процессы уже начинает не хватать. Человек исчезает.
При этом сам человек продолжает ощущать себя визуально полноценным из-за собственной Мантры, в текст которой включена информация о наличии тела у данного человека. Человек не замечает своего постепенного исчезновения.
Вильям выдержал паузу.
Так же и ты сейчас не понимаешь, что твоего тела нет.
Альберт начал жалеть, что вообще завел этот разговор...
- Ты говоришь, что человек исчезает, - спросил он слабым голосом, - поясни, что ты понимаешь под этим. И как сам человек этого не замечает?
- Изначально собственная Мантра, произносимая человеком, фиксирует в определенном динамичном состоянии и Мир, и положение человека в этом мире, и собственно, сам факт присутствия этого человека. В процессе чтения и развития человека Мантра дополняется новыми сведениями, и включает в себя, в том числе, и наработанные в течение жизни навыки, возможности и связи человека. Поэтому когда визуальное тело человека начинает тускнеть и исчезать, сам человек еще долго не замечает этого. Не замечает этого, пока произносится Мантра.
Большая часть людей визуально исчезает годам к тридцати, и к моменту фактической смерти, их уже давно не существует.
Парадоксально, что человек, становясь прозрачным, одновременно и сам теряет восприятие коллективной реальности, руководствуясь лишь содержанием собственной Мантры. Поэтому сам он не замечает, что выходит из поля зрения окружающих. Напротив, ему до самого конца кажется, что он среди остальных, и с ними вместе - его Мантра выстраивает ему собственный Мир, крайне схожий с Миром, выстроенным коллективной Мантрой - с Первичным Миром. Поначалу бывает именно так из-за плавного изменения частоты Мантры, а дальше... по-разному. Резких изменений не происходит, и в результате человек не предпринимает никаких действий, которые бы приостановили его исчезновение из Первичного Мира.
Подсознательно многие люди понимают, что исчезают, но прислушаться к этому ощущению, как и ко многим другим, им мешает сама Мантра.
- Вильям, я не понимаю, исчезновение это не смерть?
- Нет, это не смерть. Текст коллективной Мантры говорит, что это смерть, но это не так. Человек - жертва своего же проговора. Сначала Мантра шепчет ему, что жизнь фактически продлится не более двадцати пяти - тридцати лет, после чего он превратится в тень. Ближе же к этому времени - у кого как заканчивается запас энергии - частота Мантры медленно меняется, и вот по ее же велению человек уже забывает, что становится приведением. Он пребывает в тех же местах, общается, будто, с теми же людьми, проживает свою жизнь в своем собственном Мире до тех пор, пока энергии не хватит и на это.
- И что тогда?
- Когда жизненная энергия человека подходит к концу, происходит яркая вспышка остатка этой энергии. И в момент вспышки происходит Финальное Прозрение - внезапное осознание человеком факта собственного исчезновения. На этом индивидуальное сознание прекращается. Считай это смертью.
Вторая беседа после прогулки (Вне Сна)
- Вильям, расскажи мне еще раз. Я хорошо слышал тебя. Но у меня не укладывается в голове. Человек рождается с неким запасом энергии. К двадцати пяти - тридцати годам эта энергия заканчивается, и человек переходит в собственный мир? Как это может быть?
- К тридцати годам энергия не заканчивается, но, как правило, ее уровень падает до такой степени, что частота Мантры начинает меняться. Изменение частоты Мантры отражается в изменении воспринимаемого человеком Мира. Грубо говоря, Мантра начинает диктовать Мир, отличный от того, что собирается коллективной Мантрой, от того, где мы сейчас находимся. Эти изменения вкрадываются в то, что видит вокруг себя человек, по крупицам. Сначала человек чувствует, что Мир вокруг уже не такой яркий; он перестает получать удовольствие от простых вещей. Его чувства тускнеют: радость, печаль, грусть, - все это становится почти однотипным, неглубоким. Человек теряет интерес ко многим своим увлечениям. Эмоции и глубина чувств требуют много энергии, а энергии уже недостаточно.
Одновременно тело человека, свет его составляющий, начинает меркнуть. Человек тускнеет. Люди вокруг могут видеть это. Такой процесс может происходить несколько лет. Но мало кто говорит об этом: смерть здесь не принято обсуждать вслух.
Сам человек знает и помнит, что в этом мире он есть. Он также знает, что люди вокруг него умирают. Но только не он. Его собственная Мантра имеет свой нерушимый текст, и там ясно написано, что с ним все в порядке, он в этом Мире, и иного не дано. Человек продолжает видеть себя благодаря Мантре, и ничто не может нарушить его уверенность в этом. Кроме, разумеется, полной растраты энергии.
Как я говорил, частота Мантры в обычном случае меняется медленно. А это значит, что человек не начинает вдруг внезапно видеть резкие перемены в окружающем пространстве. Все происходит медленно и усыпляюще. Надо сказать, что в большинстве случаев никаких разительных перемен в образах, которые видит человек вокруг себя, не происходит и вовсе. Чаще человек так и доживает среди тех образов: людей, домов, да и внутренних убеждений и установок, которые окружали его в Первичном Мире.
- Но в чем тогда вообще разница между тем Миром, куда уходит человек, и между тем, в котором он находится с рождения, Первичным Миром?
- Каждый из Миров, транслируемых отдельными Мантрами, имеет свое место в общем пространстве. И даже имеет на него некое влияние. Но коллективная Мантра несравнимо мощнее совокупности отдельных, разрозненных. И именно она выстраивает принципы развития человечества как единого организма.
Хочешь содействовать развитию этого организма, будь добр сохранять себя в реальном Мире. Хочешь болтаться один в пустой вселенной, окруженный призраками и декорациями, - просто сохраняй твердую уверенность в том, что видишь вокруг. Остальное за тебя сделает твоя Мантра.
- Ты хочешь сказать, что я раньше был здесь, а потом, с изменением моей Мантры, Мир вокруг меня видоизменился до того, что я вижу в моих воспоминаниях? А теперь ты снова вернул меня сюда в Первичный Мир? Это так?
- Это не так. Тех, кого перетаскивают сюда из Миров, выстроенных собственной Мантрой, Мантра первоначально стремится вернуть назад. Полный возврат человека - это длительный процесс адаптации, медленного обратного перестроения Мантры с параллельным обучением человека контролю над ней. В процессе перестроения человек несколько раз возвращается обратно в свой Мир, чтобы выбраться оттуда уже самостоятельно.
Но в твоем случае Мантра, с которой ты появился здесь, настолько далека от коллективной, что если я перестану удерживать тебя в этом Мире, она выбросит тебя из жизни в пару мгновений.
Боюсь, что мир из твоих воспоминаний не ждет тебя обратно. Думаю, его просто нет.
- Но ты сам говорил, что Мантра собирает Мир! Как может быть, что Мантра есть, а Мира нет?!
- Твоя Мантра - это куча информации без потока энергии, выстраивающего эту информацию в отдельный Мир. Ты - сознание без тела и Мира. Твое нынешнее положение сейчас одновременно и губительно плохо и наполнено потенциалом. Что бы с тобой не произошло, это не могло произойти случайно. Тебя убили, жестоко и хладнокровно, но одновременно оставили жить. Я не знаю, зачем это было сделано и кто ты, но осуществившие это знали, что делали.
Последовала длительная пауза.
- Чем больше ты рассказываешь, тем больше вопросов у меня возникает. Часть из них я стараюсь не задавать, чтобы не получить на них ответа. Я даже не могу сказать, что боюсь чего-то в этих ответах. Просто... очень много информации. То, что ты рассказываешь об этом Мире, шокирует. Действие Мантры, уход человека из Мира.
Но еще я нахожу в твоих рассказах отражение того места, из которого мои воспоминания. И это шокирует еще больше. Я, кажется, действительно был там. И я, возможно, был слеп.
Ты говоришь, что к двадцати пяти годам человек начинает исчезать. Там, откуда мои воспоминания, к двадцати пяти годам человек нередко исчезает совсем. Когда тебе пятнадцать или двадцать лет, жизнь бьет ключом, и эта жизнь чувствуется в самом прямом смысле: глубина чувств, восприятия, переживаний - все, о чем ты говорил. Человеку в этом возрасте для правильного использования самого себя редко хватает опыта; но он знает что-то такое, что навсегда забывает после двадцати пяти... Более того. Когда мне было двадцать, я знал, что в тридцать лет жизнь уже почти закончена. А потом... я уже так не думал. Но почему, я не помню.
Там, где я был, физически человек не исчезает, но живет ли он в полном смысле слова - вопрос открытый. К тридцати годам бОльшая часть людей поймана в капканы своей работы, семьи, дурных привычек и т.д. Не многие находят силу вырваться оттуда, и даже если вырываются, возврат к ощущениям детства или ранней молодости не возможен. Все знают об этом. Но все равно не могут оторваться от своих дел. Каждый постепенно становится безвольным приведением.
Там тоже не говорят вслух о смерти. И тоже не верят в собственную смерть. Многие не верят до последнего, не верят до абсурда. И я был одним из этих людей. И отчасти остаюсь им до сих пор. Я откладываю дела на завтра, я общаюсь с окружающими меня людьми так, словно такая возможность будет у меня всегда. Когда я был там, я знал, что от меня что-то требуется. Я должен был сделать что-то, нечто полезное не для себя, а для всех - как ты говоришь, для Мира. Но что именно я так и не выяснил, хотя этот вопрос блуждал в моей голове долгое время. Я думал, мне это просто кажется, какая-то идея фикс, рожденная внутри меня самого моими же мыслями. Я даже побаивался, не является ли это каким-то проявлением мании величия. Хотя не могу сказать, что страдал чем-то подобным.
Я откладывал поиск ответа на этот вопрос, забивая голову какой-то дурью, пока этот же самый вопрос не был задан мне напрямую совершенно посторонним для меня человеком! Ты можешь себе представить? Он подошел ко мне, абсолютно меня не зная, и спросил, что я, на хрен, собираюсь сделать для этого мира?! Ты можешь себе представить? Он подошел и спросил. А я мямлил что-то и внутри посмеивался над ним. Это был главный вопрос в моей жизни, и задавала мне его едва ли не сама смерть. А я только мямлил. Он дал мне время подумать и открыто сказал, что для меня все закончится, если я буду тупить дальше, но я предпочел закрыть глаза, уши и игнорировать.
Ты говоришь, что меня убили. Меня никто не убивал. Это я сам себя убил. Я полный идиот. И с момента моего здесь появления ничего не изменилось.
- Не хотелось бы переубеждать тебя, но это нормальное поведение человека, ведомого своей Мантрой.
Человек доверяет именно ей, не обращая внимания подчас даже на самые ясные свидетельства. Забывая даже о минимальной трезвости. Будь ты обычным моим пациентом, я бы сказал, что ругать себя за это не стоит. Но в твоем случае я не знаю, стоит или нет. Тебе ведь не просто так задал вопрос совершенно посторонний человек...
Обычным пациентом? Альберт только сейчас осознал, что не представляет, чем именно занимается Вильям. Врач? Что за болезни он лечит? Откуда такие представления о скрытых для обычного глаза процессах? О чем именно была лекция, на которую он попал вначале...
Все эти вопросы захотелось задать разом, но Альберт вновь пока не стал этого делать. Отчасти из-за желания подумать над сказанным и услышанным, отчасти из-за почти полного отсутствия сил, преследующего его после выхода из дома.
И отчасти из-за ранее полученного от Вильяма совета присматриваться к своим мыслям и вопросам, к природе их возникновения. Тогда Альберт в одной из бесед попытался выяснить, как он мог попасть из Мира, где жили его воспоминания, в этот Мир, где его нашел Вильям. И попытался выяснить это, неожиданно для самого себя, настойчивее, чем обычно. Тогда он, как и сейчас, руководствовался тем же ощущением, что вот-вот обнаружит некую волшебную информацию, которая разом ответит на все имеющиеся у него вопросы:
- Вильям, у меня до сих пор остается много вопросов. В частности, я до сих пор не понимаю, как я попал сюда...
- Для чего ты хочешь это понимать?
Альберт задумался...
- Для составления общей картины представления... Можно сказать... она сейчас разорвана. Я бы даже сказал, сильно разорвана.
- Это недостаточная причина.
Что бы ты ни услышал, ты уже ничего не вернешь назад. Более того, тебя практически нет, поэтому то, как ты сюда попал, не имеет никакого значения. И третье. Я понятия не имею, как ты сюда попал. Это ведь ты сюда попал, а не я. Так откуда я могу знать, как ты это сделал.
Люди здесь, в этом мире, - и ты от них ничем не отличаешься - все как один, заражены пагубным недугом: они хотят все понимать. И как только они что-нибудь не понимают, они убеждают себя в том, что понимают это, залатывая дыры в своем мировоззрении самым бессовестным способом: они говорят друг другу - это называется так, и так это работает. То есть просто включают новый элемент в текст Мантры.
- Что же в этом плохого?
- Это рождает иллюзию того, что все под контролем. И дальше эта иллюзия становится непоколебимой, делая человека слепым и глухим. А как человек, лишенный основных потоков информации может что-то исследовать и развиваться?
- Но как может что-то исследовать и развиваться человек, находящийся в состоянии тревоги из-за того, что не понимает, что вообще происходит вокруг?
- Тревога - это лишь одна из твоих привычек, которая к развитию никакого отношения не имеет. Тревога - это позыв Мантры. Она возникает, когда нарисованное тобой представление о мире перестает сходиться в деталях с реальностью. Тревога - это сигнал о диссонансе, призывающий тебя максимально быстро этот диссонанс устранить. Любым способом.
К примеру, сейчас ты задаешь вопросы. Но ты не исследуешь, а лишь тревожишься, поскольку твои вопросы направлены на скорейшее восстановление утраченной тобой картины мира, а не на формирование новой. В твоем случае это смотрится презабавно: твоего мира нет, а ты по-прежнему изо всех сил держишься за представления о нем. Более того, ты настолько недальновиден, что пытаешься реальность, в которой сейчас находишься, подогнать под свою картину мира. И еще удивляешься, почему у тебя это не получается.
По твоим вопросам можно с легкостью определять, в какой плоскости ты мыслишь. И сейчас, с частичным восстановлением твоей энергии, Мантра снова начинает предъявлять на тебя права: не ты направляешь свои мысли, а твои мысли направляют себя сами, вращаясь вокруг известной им оси. Уверен, то же самое происходило в твоем мире. Результат тебе известен. Не могу утверждать наверняка, но, думаю, сейчас от тебя требуется нечто иное, нежели непрерывное воспроизведение известного тебе мира. Подумай над этим.
И еще. Вспомни, что ты рассказывал мне: когда ты был в своем мире, тебя беспокоил какой-то вопрос. Мог ли ты ответить на него, будучи занятым чтением своей Мантры?
Альберт еще тогда обратил внимание, что Вильям всегда старался контролировать тематику разговоров и нередко в конце беседы задавал вектор для последующих размышлений Альберта удачным вопросом, на который гость не имел мгновенного ответа, либо просто новым тезисом, над которым стоило поразмыслить. Это было своеобразное домашнее задание.
Область обсуждения в таких беседах всегда была довольно объемная, и Вильям давал Альберту много информации по его собственным вопросам. Однако когда Альберт сильно отклонялся от основной темы или пытался узнать все и сразу, Вильям аккуратно, а порой и резковато, возвращал ход дискуссии обратно. Альберт это чувствовал, и постепенно сам стал анализировать, не является ли вопрос преждевременным, и, главное, что даст ответ на данный вопрос. Не так, чтобы каждая сказанная фраза подвергалась длительному и жесткому контролю, но почти мгновенно, по ходу самого разговора.
Энергетическое тело (Вне Сна)
После того, как Альберт необдуманно покинул дом лектора и едва не растерял самого себя, для него в корне изменились две вещи: во-первых, он навсегда и окончательно утратил иллюзию безопасности и, во-вторых, он понял, что оставил на той дороге часть самого себя. Выражалось последнее в том, что он постоянно чувствовал себя болезненно опустошенным, будто находился в легком ознобе или ему не хватало чего-то. Малейшие же воспоминания о случившемся мгновенно возвращали гнетущее ощущение последних шагов, увязающих в бесконечной дороге внутри враждебного темно-серого неба.
Способность Альберта двигаться, как и сказал Вильям, восстанавливалась относительно быстро; и хотя до сих пор движения Альберта не были так же точны, как перед прогулкой, он предполагал, что со временем вновь достигнет той же точности и, возможно даже, станет искуснее.
Пространство вокруг со временем снова стало более открытым и дружелюбным, однако из-за поселившегося в Альберте чувства опустошенности воспринималось более хрупким. Альберт чувствовал уязвимость где-то на органическом уровне.
В одном из следующих разговоров Вильям дал подробные пояснения по этому поводу.
- Первостепенно, - начал он, как обычно, без долгих вступлений, - человек является энергетическим образованием, которое, в свою очередь, проецирует визуальное тело, формирует и транслирует Мантру в любом ее виде и, собственно, является местом присутствия личной энергии человека. Это образование называют энергетическим станом или энергетическим телом человека. Оно же продуцирует индивидуальное сознание и является прямым связующим звеном между сознанием и окружающим миром. Если приостановить собственную Мантру, и как текст, и как транслируемый энергетический поток, то человек будет воспринимать энергию в том виде, в котором она существует, а не через призму Мантры. Впрочем, такие эксперименты для неподготовленного человека опасны, и доступны не каждому.
Энергетическое тело является носителем личной памяти человека, и помимо этого может обеспечить доступ к любой информации, присутствующей в любой точке мира. Здесь важно не путать понятия. В данном конкретном случае мы называем миром не собранную какой-либо Мантрой, пусть даже коллективной, интерпретацию пространства в восприятии человека, а непосредственно энергоинформационную структуру, в которой находится все и вся.
Когда в ходе прогулки ты обнаружил, что не обладаешь телом и, по сути, отсутствуешь в том Мире, который воспринимаешь вокруг, частота твоей Мантры стала быстро отклоняться от нужной. Человек, у которого раньше собственная Мантра собирала собственный Мир, автоматически бы в этот Мир и вернулся. Таково свойство Мантры: она стремиться к привычному состоянию. В твоем же случае, возвращаться ей было некуда, и ты просто терял энергию в процессе урывочного и бесконтрольного изменения частоты твоей Мантры. Я не знаю, как ты удержался в этом Мире, но когда я набрел на тебя возле дома, ты был уже почти трупом без толики энергии. Но почему-то был жив. Этот фокус получился у тебя даже круче того, когда ты появился у меня на лекции и решил сбежать, нырнув в проем между столами...