Девушки в розовом
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
О ЛЮБВИ Ирина Асаба
Рассказы
РЕДКАЯ ПОРОДА Крестьянка 2002
Весна началась проливными дождями. Солнце так редко показывалось из-за облаков, что казалось это навечно. На подоконниках сидели мокрые голуби и зябко жались к стеклам. Отопление, слава Богу, не выключили. Казалось, что бушующее житейское море здесь тебя не достанет. Дом это твой оплот, твоя крепость. Но впечатление это было ложным. Даже дома не оставляло чувство бессилия и беззащитности. Марина зябко поежилась и передвинула на окне цветок. Это не помогло. Можно было до бесконечности перемывать блестевшую от чистоты посуду, стирать и наглаживать белье, чуть ли не зубной щеткой удалять пыль из углов. Ничего не помогало. Она была одна. Не кому ее было похвалить. Не для кого было ничего делать. Иногда становилось так страшно, что хотелось открыть ночью окно и завыть, словно брошенная на даче собака.
Погода сошла с ума! Было не понятно, что сейчас, утро или вечер. Все было серым. Депрессия навалилась, словно каменная глыба и, не смотря ни на какие усилия скатываться, не желала. Свиридова позвонила на работу и взяла отгул. Дом затих, все ушли на работу. Перестали хлопать двери лифта, не собралась пока ребятня на детской площадке, только дождь дробно стучал в окно, навевая сон. Марина разделась и забралась под одеяло. Через несколько мгновений она уже спала, пытаясь сном излечиться от тоски. На губах ее появилась детская улыбка. Она снова была маленькой девочкой и стояла на краю оврага. Только что прошел дождь и огромная, в пол неба, радуга встала перед ней, тревожа яркими краскам душу. Казалось, что еще мгновение и она вступит на эту дугу и пойдет словно по дороге, к чему-то новому, неизвестному и очень хорошему. Но сон Марине досмотреть не дали. Ниже этажом что-то загрохотало, послышались мужские через чур громкие голоса и сон как рукой сняло. - Да что они там, с ума посходили? - С раздражением подумала она, пытаясь уснуть снова. Но у нижних соседей продолжали шуметь. Часа через полтора до нее дошло, что внизу переезд. Квартира стояла после смерти старенькой бабули почти год и ее наконец-то, по-видимому, продали.
Нижняя квартира стала для Марины постоянным раздражителем. Там начался ремонт, и в течение двух месяцев по подъезду несло краской, и доносился строительный шум. Наконец в квартире наступила относительная тишина. Относительная потому что вечерами, оттуда доносилась музыка. Нет! Не реп или тяжелый рок. Вполне приличная музыка. Шуберт, например или Бах. И заканчивались концерты не позже одиннадцати. Все вполне пристойно. Но Свиридову стало раздирать любопытство. Кто же там поселился? - размышляла она, моя лестничную площадку. Словно отвечая на ее не заданный вслух вопрос, из нижней квартиры вышел мужчина средних лет с ведром и двинулся к мусоропроводу. Марине удалось его рассмотреть. Он же, занятый своими мыслями, ее не заметил.
Через месяц Свиридова знала о соседе многое. Знала, что он курит трубку, какую музыку предпочитает, во сколько приходит и уходит с работы, и самое главное, что он одинок. - Почему бы и нет... - мечтала она. - Он хорош собой, прилично одевается, у нас похожие вкусы. Лицо достаточно приятное и, похоже, не дурак. Только как мне с ним познакомиться?
Сосед кивал соседям при встрече, вежливо придерживал перед женщинами подъездную дверь, но не более. За несколько месяцев жизни в новой квартире он ни с кем не сошелся. Его мысли были где-то далеко и по большому счету ему, по-видимому, было все равно где жить, лишь бы его никто не беспокоил.
Свиридова стала плохо спать. Воображение рисовало приятные ее сердцу картины. - Перво-наперво я прорублю в коридоре пол и установлю лестницу с этажа на этаж. Была двухкомнатная квартира, станет пяти-комнатная. Из кухни я сделаю кабинет. - Далее все фантазии шли без прямой речи, а одними фресками в розовых тонах. Вот она встречает мужа-соседа с работы, вот она готовит ему ужин, вот заботливо поправляет сбившееся ночью одеяло. - Да как же мне с ним познакомиться? - снова и снова думала она, ворочаясь в кровати. - Пойти спички у него попросить, что ли? А может скандал закатить? Ваша музыка сводит меня с ума... Бред! Просто голову свернула! Ничего не придумывается.
Погода наконец стала налаживаться, а настроение у Свиридовой соответственно подниматься. Других причин способствующих повышению тонуса у нее пока не было. Так бы все и шло неизвестно сколько времени, только в одно солнечное воскресенье, возвращаясь из магазина с покупками, она снова в дверях столкнулась с соседом. У него на руках сидел крошечный щенок и скулил. Свиридова расцвела самой очаровательной улыбкой из своего арсенала обольщения и открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь банальное, типа: - Какая очаровательная собачка! - только сосед резко повернулся к ней спиной и редкая возможность для знакомства снова была упущена.
Два раза в день сосед выводил гулять своего песика, а Свиридова с цейсовским биноклем, доставшемся ей от дедушки, наблюдала за ним в окно. - Что за чудная порода у этого пса?.. - уже с раздражением думала она, с завистью наблюдая за сладкой парочкой. - Ведь кучу пород знаю. Доберманы там разные, доги, колли, боксеры, немецкие овчарки, наконец. А ведь верно! Этот пес напоминает мне немецкую овчарку. Но все-таки что-то не то. Цвета он какого-то серого и мелковат для щенка немецкой овчарки. Очень милая собачка! Я тоже такую хочу! Слушай Свиридова, - обратилась она сама к себе, - а ведь это идея! Я куплю себе собаку такой же породы, мы начнем выгуливать наших псов вместе ... Так и познакомимся. У него вроде мальчик, а я, значит, куплю себе девочку... И у нас будет большая дружная семья. Вот здорово! Я знала Свиридова, что у тебя котелок, когда надо варит!
Спустившись во двор и присев на скамейку, Марина подозвала десятилетнего Пашку с третьего этажа и, сунув ему в руку яблоко, умолила узнать породу щенка. Пашка, отвлекся от созерцания раздавленного жука, откусил яблоко и пошел к мужчине. Без всякого интереса в голосе и мечтая поскорее вернуться к прерванному занятию, спросил:
- Дядь, а дядь! Ваша собака, какой породы?
--
А? Что? Порода. У-у-у. Это редкая в России порода. Австралийский келпи называется. Пастушечья собака. Ты что, тоже такую хочешь?
--
Не-а, - все также равнодушно ответил Пашка. Меня Свиридова, с седьмого, просила спросить. Вот даже яблоко дала. - И Пашка пошел обратно к лавочке, чтобы отчитаться о проделанной работе.
Мужчина окинул взглядом бедную Свиридову, но также как и Пашка без всякого интереса. - Посмотрим, что ты скажешь, равнодушный чурбан, когда и у меня такая редкая порода будет! - злорадно прошептала она, возвращаясь в свою квартиру.
Искать такого элитного щенка, кроме как в Российской кинологической федерации было негде. Купив две коробки конфет, Марина туда и отправилась. Рабочий день был в разгаре и дела до Свиридовой никому никакого не было. Дойдя, наконец, чуть ли не до зам.председателя федерации она умолила дать необходимую ей информацию. Милый дядька, похожий скорее на повара чем на кинолога, с трудом выкроил для нее время и прояснил ситуацию. Выяснилось следующее. Австралия в свое время ввела эмбарго на вывоз из страны этой породы собак. Вывозились только кастрированные особи и то не более четырех, пяти штук. Вот поэтому-то у нас в стране эта порода столь малочисленна. Собаки эти действительно похожи на немецких овчарок, только в миниатюре и окрас часто не совпадает. Келпи-пастушечья порода. Вес ее не должен превышать двадцати килограмм. Из-за плотности стада она бегает по спинам овец. Келпи обладает гипнотизирующим взглядом и таким образом помогает пастухам пасти овец. Во время стрижки они гипнотизируют животных, поэтому овцы мирно стоят под ножницами. Обладая таким уникальным даром, келпи живя в городе все время ищет жертву для своего таланта. Она гипнотизирует кошек, птиц, хомяков. Бывают келпи чепрачные, шоколадные и голубые с желтыми глазами. Голубые, на самом деле серые, то есть мышиного цвета. Шерсть у них короткая. Уши как у овчарки, но из-за миниатюрности животного они выглядят лопоухими. Характер скверный, в содержании очень капризные. С ярко выраженным характером и своего Эго. При всем при том послушные, очень умные, прекрасно идут на задержание. Эта собака в трудную минуту не бросит. В Москве их не более тридцати особей. Средняя цена триста, пятьсот долларов. Щенков после рождения продают через тридцать, сорок дней. Рождаемость небольшая два, три щенка. При рождении им выписывают щенячью карточку, а в шесть месяцев собака идет на выставку и подвергается оценке эксперта как перспективная или неперспективная. Затем им выдают родословную.
Вот такую информацию получила Марина. Поймав ее умоляющий взгляд, хозяин кабинета просмотрел несколько казенных журналов, ящиков с карточками и дал ей список из пяти имен хозяев, у которых должны были появиться щенки. Один адрес был без телефона, где-то в Волоколамском районе. Там жил какой-то фермер - Михаил Бражников. Вернувшись домой Свиридова повисла на телефоне и стала прояснять ситуацию дальше. В двух семьях щенков уже продали, в третьей родилось два мальчика, а в четвертой не было необходимого ей мышиного окраса. Оставалось последнее - нужно было ехать в Волоколамск.
Прождав на станции больше часа Волоколамскую электричку, Марина уютно устроилась в теплом вагоне и снова предалась размышлениям. - Куда меня черт несет? Я же совсем не умею обращаться с собаками. У меня даже в детстве кроме хомяка и канарейки никого не было. А собака серьезное животное. Его, по всей видимости, воспитывать надо, а у меня, честно говоря, не так много времени. Все работа треклятая. Совсем загрузили. Уже на дом переводы стали давать. Правда, платят прилично и на том спасибо. Какая же ты Свиридова идиотка! Из-за какого-то мужика собираешься взвалить на себя такой неподъемный груз! - С такими мыслями выходила она на перрон, растерянно оглядываясь вокруг. На привокзальной площади стояло штук пять потрепанных "Жигулей" исполняющих в нынешние времена роль такси. Выбрав частника поскромнее, Марина всунула ему в руку бумажку с адресом и договорилась о цене. По московским меркам цена была божеской. Природа в Подмосковье как всегда была неподражаемой! Леса и перелески радовали глаз молодой зеленью. Лазуревое озерцо, мелькнувшее в окне, манило подойти к своим чистым водам и если не искупаться, то хотя бы побросать в него камушки.
Машина завезла ее так далеко, что у Свиридовой появились сомнения, сможет ли она самостоятельно отсюда выбраться. Огороженный высоким кирпичным забором, на крутом взгорке стоял красивый белый дом, похожий на самолет. Казалось что еще мгновение и он, махнув флигелями-крыльями, взлетит в голубое, чистое небо. Расплатившись с водителем и сунув ему денег чуть больше договоренного, для того чтобы водитель ее подождал, Марина подошла к переговорному устройству и нажала на кнопку. В звенящей тишине она услышала сигнал звонка и сквозь щель в воротах стала высматривать хозяев. Из дома выскочила келпи, нужного Свиридовой мышиного окраса и, подбежав к ограде, залаяла. Следом на крыльцо вышел мужчина средних лет, плотного телосложения и направился к ней.
Путаясь в словах, нервничая, Марина как могла, объяснила зачем она забралась в такую глушь и что ей от хозяина надо. Тот ни слова ни говоря, жестом пригласил ее пройти в дом и усадил в плетеное кресло.
--
Я все понял. Можете дальше не объяснять, - сказал Михаил, грустно покачивая головой. - Но боюсь я не смогу вам помочь... Жаль что вы проделали такую длинную дорогу. - Марина, облегченно вздохнув, встала и приготовилась попрощаться. - У меня беда... - продолжил Бражников. - Щенок родился. Он есть. Именно такой, какой вам нужен. Мышиного окраса, девочка, но вся проблема в том, что она заболела. Я сейчас один... Жена с детьми уехала отдыхать. А я не уберег Динку. Она простудилась. Вечера у нас сами знаете какие. Холодные, росистые... Вот и не уберег.
--
Что, совсем плохо? - остановилась на пороге Свиридова.
--
Да. Боюсь ее усыплять надо. Ну что ж животное мучается? Вот сейчас вас провожу и повезу ее на ферму, к ветеринару.
--
А... - начала Марина, не особо понимая, что хочет сказать и особенно сделать, - а... можно мне ее посмотреть?
--
Да ради Бога! Только мы с вами помочь ей ничем не сможем. Вот беда-то какая! - и Михаил удрученно покачивая головой, повел Марину во внутренние комнаты.
Щенок Динка лежала в корзинке из ивовых прутьев и тихонько повизгивала. Мать крутилась вокруг нее и не знала чем помочь. Марина опустилась на колени и, завернув собачку в одеяло, взяла на руки. Коснувшись губами ее лба, почувствовала сильный жар. Собака буквально полыхала. Щенок был крошечный, серенький, с милой мордахой. У Марины защемило сердце.
--
Вы что, хотите ее убить? - ужаснулась Марина. - Не дам! Вызывайте ветеринара. Только усыплять мы ее не будем. Мы будем ее лечить!
Частника отправили за ветеринаром на ферму, растерянный Михаил, чтобы себя занять, начал готовить обед, а Марина нежно укачивала щенка. Она боялась, что если положит Динку обратно в корзину, то она умрет. А этого нельзя было допустить ни в коем случае.
Ветеринар прописал лекарства, а часть из которых у него была с собой, оставил. Посетовал, что он не собачий, а коровий доктор, посомневался в положительном результате лечения и распрощался. Марина осталась ночевать. Правда, ночевать не совсем верное слово. Спать она не спала. Всю ночь она не отходила от щенка. Пару раз дрожащей рукой делала уколы, капала воду в маленькую розовую пасть и качала, качала щенка, словно ребенка на руках. Старшая келпи, как будто понимая, что Марина единственный человек, который может спасти ее ребенка, несколько раз подходила к ней и нежно лизала ногу. Сердце у Свиридовой разрывалось от горя.
Воскресенье прошло в таком же безумстве. Только в понедельник Динка открыла глаза, и они у нее оказались желтого цвета. Желтые-прежелтые, цвета солнца или янтаря. Взгляд был ясный и чистый. Щенок внимательно посмотрел на Марину, а потом уснул. Уснул спокойно, ровно дыша. Боль, раздирающая сердце Свиридовой угасла, отчего-то стало тепло и уютно, и Марина уснула тоже, все так же, не разжимая держащих величайшую драгоценность, рук.
Во вторник они уехали. Михаил отказался взять деньги и только повторял: - Это просто чудо! Вы просто были нужны друг другу, вот вам Бог и помог.
На работе вошли в положение Марины и разрешили в течение двух недель, работать дома. Динка выздоравливала медленно. Лапки не хотели ходить, ее заносило на поворотах. Ела мало и как-то не умеючи. Сосед Свиридову больше не интересовал. Она спрятала бинокль и больше не стояла у окна часами, не прислушивалась к звукам из нижней квартиры.
--
Какая ерунда! Ну что я в нем нашла! - думала с улыбкой она о своем недавнем сумасшествии. - Не больно-то он мне и нужен. У меня теперь есть Динка!
Когда через две недели они в первый раз вышли гулять, и Динка заплетаясь лапами, проверяла собачьи послания на кустах, из подъезда вышел нижний сосед. Мальчик келпи нежно обнюхал маленькую Динку и пригласил ее поиграть. Та, насколько хватало ей сил после болезни, его поддержала.
- Можешь не подходить, - посмеивалась про себя Свиридова, глядя на обратившего, наконец, на нее внимание соседа. - Не больно-то и надо. - Но мужчина, словно впервые в жизни увидев ее, вдруг улыбнулся и сказал: - Дик, смотри какие у нас появились замечательные соседи. Теперь нам будет не так одиноко. Будет с кем погулять, а может быть и выпить вечером чаю...
Тест на улыбку Крестьянка 2002
Снег за окном падал большими белыми комками. Он был похож на вату, выпавшую из небесного матраца. Казалось, что ангелы принялись за генеральную уборку. Крылатые перетрясали перины и подушки, обметали пыль с планет, пылесосили черные дыры и выбрасывали мусор в ведро. Только мусорное ведро у них было худое и стояло как раз над планетой с красивым именем - Земля.
Снега в этот день выпало столько, что движение в городе остановилось. К вечеру рассосались пробки, прохожие разбежались по домам. Лишь иногда проезжал по пустынным улицам, надрывно урча снегоуборщик и, снова наступала тишина.
Надежда сидела на кухне, бессмысленно глядя в окно. Делать ничего не хотелось. Настроения не было. Вернее оно было, только не то, от которого руки чешутся, скучая по работе. Надо было бы протереть на полках пыль, включить набитую до отказа стиральную машину, пришить пуговицу к пальто. Дела были важные, нужные, но делать их все равно не хо-те-ло-сь!
- Какая тоска... - с горечью подумала Надя. Крошечная слезинка, не больше горошины черного перца, выкатилась из правого глаза и высохла, не докатясь до угла губ. Телефонный звонок ударил по ушам веселой трелью, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности.
- Надюха! Привет! Это Вера Рокотова! Знаешь, новость? - тараторила бывшая однокурсница, не давая вставить слово. - Анька Левшина замуж на днях вышла. Честное слово! Вот повезло! Не поверишь! Знаешь за кого? Вот ни за что не догадаешься! Ну, попробуй с трех раз... У-у-у... Даже пробовать не хочешь. Ну и ладно. Я и так тебе скажу. За француза! Он у них в фирме стажировался. На Аньку ведь без слез не взглянешь. Что он в ней нашел? Повезло дурочке. Вот бы тебе такого найти. Ну, ладно. Пока. Мне некогда. Мне еще Петровой, Выгузовой и Максимовой позвонить надо. Не грусти подруга! Будет и на твоей улице праздник, - и Вера бросила трубку.
-Тебе легко говорить, - с отчаянием подумала Надя.- Ты замуж на последнем курсе института вышла, а я до сих пор одна. Что, значит, не везет и как с этим бороться... Борись, не борись, все равно ничего не получается. Ни кто за мной не ухаживает, ни кому я не нужна... А вроде и не уродина, и квартира есть, и образование высшее. Работа хорошая и одета не хуже других. Может меня сглазили? Надела на меня какая-нибудь сволочь венец безбрачия, вот и сижу тут на кухне, на снег любуюсь...Может быть мне к какой-нибудь бабке-гадалке сходить? Вдруг поможет? Вот я смеюсь над этими экстрасенсами, а куда кроме них за помощью бежать. Ведь некуда...
На следующий день, купив презираемую ею желтую газетенку с устрашающим названием "Третий глаз" и выбрав из множества колдовских лиц самое располагающее, Надежда отправилась по указанному в газете адресу. В районе старой хрущевской застройки, дом под номером пять оказался разваливающейся пятиэтажкой. Женщина, которая по телефону сообщила ей расценки и рассказала, как поудобнее добраться от метро, сумму назвала смехотворно маленькую. При сравнении с ценами других " целителей" это были не деньги, а плата за проезд. Помня, что колдунья, к которой она идет, престарелая женщина, да и не только по этой причине, просто она не привыкла приходить в чужой дом с пустыми руками, Надежда забежала в ближайший гастроном и купила небольшой тортик и коробку конфет. Дверь ей открыла бабушка - "божий одуванчик". С байкового халата исчезла краска от многолетних стирок, смешное старческое, седое каре, поддерживал роговой гребешок. Но фотография девушку не обманула, лицо у бабульки и впрямь оказалось приятным и располагающим к откровенности. Увидев дары, старушка повела ее на такую же потертую, как и она, кухню. Слово за слово и вся незатейливая история жизни одинокой девушки через час была рассказана. Наконец-то было кому Надежде отвести душу. Все рассказала, ни чего не утаила. И про золотую медаль и про предложенную институтом аспирантуру.
--
Слава Богу, хватило ума отказаться, а то бы совсем в синий чулок превратилась, - жаловалась она старушке. - Вот и на работу хорошую устроилась, а все одна. Просто беда какая-то! Не знаю что делать.
Бабушка покачала головой и с жалостью в голосе сказала: - Как же ты мне напоминаешь внучку. Что ж вы все какие-то неустроенные... Ты думаешь, я ради больших денег за такую работу взялась? Нет, детка. У меня двое внуков. Дочка без мужа их растит. Все соки из нее жизнь вытянула. Не знаю, что уж за сила у меня есть, только я действительно людям помогаю. Давай с тобой вместе помолимся Богоматери. Вся надежда на нее. Она милостива. Дай Бог за тебя похлопочет.
После всех положенных по обряду процедур, отогревшаяся сердцем Надежда, чмокнула в дверях "божий одуванчик" в щеку, а та ей на прощание сказала. - Молитвы молитвами, а вот тебе мой совет - постарайся почаще улыбаться. Плакат себе дома нарисуй что ли... И напиши на нем - "улыбка". И из дома без нее не выходи. Губы же ты перед уходом красишь, в зеркало смотришься, кошелек проверяешь. Так же и с улыбкой. Каждый раз проверяй, не забыла ли ты ее взять с собой. Договорились? Замуж выйдешь - позвони. Мне приятно будет.
Целый вечер Надя строила себе рожи в зеркале. Она говорила американское "чиз", повторяла по-русски - сыр и наблюдала за своим отражением. Из зеркала на нее смотрела какая-то кривляющаяся обезьяна и ничего более. Улыбок телеведущих или кинозвезд не было и в помине. Мышцы рта так растянулись от этих упражнений, что Надежда пол ночи мучалась от боли в скулах.
Утром в метро она пыталась улыбаться толкающим ее пассажирам, контролеру которому она предъявляла единый, самой себе отражающейся в вагонном стекле. Поймав недоуменный мужской взгляд, она прекратила свои бесплотные попытки и полезла в сумку за покетбуком с очередным детективом. На работе она тоже пыталась сиять белыми зубами и с непринужденностью сыпать анекдотами. Сослуживцы смотрели на нее как на умалишенную, так это было непривычно. И когда, проходя мимо канцелярии, Надежда услышала, как курьер сказал секретарше, что у Мирохиной крыша поехала, она убежала в свой кабинет и залилась горючими слезами.
Ближе к вечеру, когда Надежда уже успокоилась и даже махнула рукой на непонимание сослуживцев, в ее кабинет вошла, начальник отдела Елена Владимировна и сказала:
--
Надя! Вы совершенно не щадите себя. Все работа, да работа. Надо же когда-нибудь и отдыхать. Нет желания в цирк завтра сходить? Мои ребята отказались. Билеты пропадают.
--
Да я...- растерялась Мирохина. - Да я в цирке только в детстве была. Что я там буду делать?
--
А дома что делать будете? Телевизор смотреть? Там хоть все в живую. Посмеетесь. Душу отведете.
--
Посмеетесь... - задумалась Надя, - Ладно. Давайте билеты. Сколько я должна?
Утром Надя, большая любительница поваляться в выходные в кровати, проснулась рано. Энтузиазм вдруг забил ключом. Уже в дверях, окинув вылизанную квартиру, она остановила взгляд на зеркале. Из зеркала на нее смотрела милая мордашка с печальными глазами. Надя попыталась улыбнуться грустной девушке в зеркале. Это ей удалось плохо. Она отправила своему отражению воздушный поцелуй и побежала к метро.
Знакомый с детства запах ударил в нос прямо в фойе. Гардеробщица выжидающе посмотрела на Надю, ожидая увидеть вместе с ней ребенка, но его к ее удивлению не оказалось. Недоуменно поджав губки, она протянула странной зрительнице номерок.
Вокруг бесновались дети. Они кричали, гудели в бумажные языки, трещали какими-то невообразимыми трещотками. Постоянно слышалась одна и та же фраза: - Мам купи!
Надежда поскорее устремилась в зал. Место у нее было на первом ряду. Не смотря на скептицизм, действие сразу захватило ее. Сияющими глазами она смотрела на дрессированных слонов, женщину-змею, братьев эквилибристов. Вместе с детьми она улыбалась и хлопала в ладоши.
Но самым неожиданным во всем этом захватывающем действии оказались клоуны. Классические Бим и Бом. Правда, в России у них были русские имена - Петруша и Арсюша. Казалось бы, ничего особенного они не делали. Стандартные коверные. Один плохой, другой хороший. Плохой, обижает хорошего, но добро побеждает. Репризы были обычные, костюмы вроде бы тоже, но актеры с таким вдохновением и талантом играли, что зал разражался гомерическим хохотом. Ну что здесь смешного - пинок под зад, бутафорские слезы? И, тем не менее, зал покатывался и Надежда вместе со всеми. Казалось, что еще никогда в жизни она так не смеялась. Казалось, покажи ей Петруша палец, и она сползет с сиденья, дрыгая ногами. Палец ей Петруша не показал.
Выйдя после представления на улицу, Надежда чувствовала себя одновременно и обессиленной, и заряженной новой энергией. Увидев ледяную дорожку, она разбежалась, и лихо прокатилась по ней, не думая о мнении прохожих, что было так на нее не похоже.
Целую неделю Надежда улыбалась улыбкой Джоконды. И было в этой улыбке нечто тайное, манящее. - Наконец-то я научилась улыбаться. И что самое главное, это приятно, - с удовлетворением думала она. Мужчины стали обращать на нее внимание, пытаясь разгадать то, что было скрыто от всех. Но мужчины (просто мужчины) Надю в этот момент интересовали мало. Всем ее сознанием завладел Петруша.
В следующие выходные она сама купила билет на первый ряд, огромный букет цветов и отправилась в цирк. Маленькая, словно котенок, тревога затаилась в ее сердце. Она страшно боялась разочароваться. Во второй раз могло ведь и не понравиться. Но разочарования не произошло. Она все так же смеялась и отдыхала душой. Когда артисты вышли на поклоны, Мирохина преодолев смущение, вышла на арену и подарила букет любимому артисту. Для Петруши это было полной неожиданностью. Он увидел перед собой раскрасневшуюся приятную девушку с горящими от восторга глазами, и сам растерялся, покраснел, хотя под гримом это было не видно.
Теперь Надежда каждую субботу проводила в цирке. Ее лицо примелькалось. С ней стали здороваться контролеры и гардеробщицы. Рабочие сцены узнавая, кивали головой. По цирку пошли разговоры. У Петруши появилась фанатка, что для цирка было неестественно. Фаны осаждали театры. Поджидали у подъездов своих героев, дарили им дорогие подарки и предлагали услуги. В цирке это не практиковалось. Надежда стала цирковой фанаткой. Причем она ничего от Петруши не хотела. Она просто получала удовольствие, заряд бодрости и выражала ему цветами свою благодарность. Наступила весна. Ветер стал теплым и пах набухшими почками. Петруша терпел два месяца, а на третий пригласил Надю за кулисы.
Пройдя вдоль бортика до проема ведущего в служебные помещения, под насмешливым взглядом заведующего манежем, Мирохина вошла в святая святых цирка. На коверного сразу набросились дети артистов с воплями: - Дядя Петя! Дядя Петя! - и клоун стал доставать из широких карманов конфеты, одаривая ими своих маленьких поклонников. Он, катая в руках белый пинг-понговый мячик, показывал ребятам фокусы и одновременно рассказывал девушке о своей работе.
Праздник вместе с представлением закончился. Слетела мишура, и испарился кураж. С лиц артистов сползла улыбка от слова "сыр", что так и не удалась Мирохиной. На лицах появилась забота о доме и прочих проблемах. Разбирался реквизит, гасли прожектора, актеры разгримировывались. Служители кормили на ночь животных. Цирк собирался отдыхать...
После экскурсии Петруша попросил его подождать и отправился переодеваться. Надежда последней из зрителей вышла на улицу. Вот сейчас ей придется разговаривать с незнакомым человеком и весь ореол волшебства вокруг цирка и замечательного Петруши рассеется. Она увидит его без грима! Ей стало страшно, что лицо окажется неинтересным. Наступит разочарование... И снова она окажется наедине с собой, без улыбки Джоконды, без тайны, без очарования. Она так этого испугалась что, оглядевшись по сторонам и не увидев клоуна, быстрым шагом, переходящим в бег, бросилась к метро. Он догнал ее у светофора. Петруша оказался симпатичным парнем, лет двадцати пяти с простым русским лицом и очень добрыми глазами.
--
Надя! Вы, почему убежали? Может быть, я вас чем-нибудь обидел?
--
Нет! Что вы! Я просто... Просто я... Я подумала что вас, наверное, ждут дома, и я не имею права отнимать у вас время, - засмущалась Надя.
--
Меня ждут. Действительно меня ждут. Только не девушка и не жена, а родители. Хотите, пойдем ко мне? Я здесь рядом живу. Чаю попьем. Вы мне о себе расскажете.
--
Нет. Я, пожалуй, не смогу... - растерялась она от неожиданного предложения.
--
Что? Муж ждет? - с натянутой улыбкой спросил Петруша.
--
Да что вы! Нет! Просто уже поздно, а мне завтра на работу...
--
Ну, телефон-то хоть вы мне свой оставите? - расстроился парень и грустно посмотрел на поклонницу. Они обменялись телефонами и расстались. В метро она обнаружила в своем кармане две конфеты - "Белочку" и "Золотого петушка".
Всю неделю Надя ходила как потерянная. Действительно с ее лица исчезла чарующая улыбка, взгляд стал потерянным и пустым. В наступившие выходные, в цирк она не поехала и в следующие тоже. - Не надо было дарить цветы, - с отчаянием думала она. - Не надо было идти на контакт. А теперь все... Праздник кончился. Какая же я дура! А может быть надо было? Может быть, это именно тот человек, которого я ждала? - снова сомневалась она.
Петруша в это время тоже переживал. Это заметили все. Воздушные гимнасты понимающе трепали его по плечам, зав.манежем предлагал выпить коньяка, дрессировщица Элиза хотела подарить ему щенка пуделя. Но чужое сочувствие не спасало. Через месяц Петруша набрал выученный на память телефонный номер. Он страшно боялся услышать: - Нет. - Но в ответ прозвучало: - Да.
При встрече ему стало абсолютно ясно, что теперь он не может жить без этих восторженных глаз и сияющей улыбки. А Надя тоже отмела свои страхи и доверчиво потянулась к нему навстречу. Они, шли по улице обнявшись, и прохожие оборачивались, завидуя парню, у которого есть девушка с такой чарующей улыбкой.
Из цикла рассказов Наш девичник
Космополитен 2002
Нас было пятеро. Пять девчонок семилеток, проходящих тестирование во французскую спецшколу. Родители переживали, интересовались друг у друга каверзными вопросами, которые готовила их чадам приемная комиссия, нервно поправляли на нас одежду. Нам же было все равно. Спецшкола, не спецшкола - мы играли. Познакомиться в таком возрасте ничего не стоит. Ждать своей очереди нам пришлось более часа, и за это время мы успели подружиться. Да как! На всю жизнь! Благо нас всех пятерых приняли, и мы оказались в одном классе. Мы - это очень серьезная Анастасия, а проще Аська-Васька, наша белая мышь тихоня - Лена, сумасбродная красавица Ксения, злючка-вреднючка Светка и я Марина - душа компании.
Окончив школу, мы продолжали встречаться. - Если у мужчин есть мальчишники, почему бы нам ни устраивать девичники? - спросили мы себя и раз в месяц после школы, потом значительно реже, устраивали замечательные посиделки. Мы знали друг о друге практически все и старались быть терпимыми. Ведь друзей как и родственников не выбирают... Так и мы видимо на всю жизнь были обречены терпеть присутствие в жизни друг друга.
Аська Дорога
Сегодня отмечалась годовщина Аськиной свадьбы, и нам вспомнилось, как она познакомилась со своим мужем Иваном. Знакомство было на удивление романтичным. Мне выпала честь быть подружкой невесты, поэтому эту историю я знаю так, как будто это произошло со мной...
В Питере Асю ждала Вера Павловна, сестра ее мамы. Она давно зазывала племянницу к себе, но у той все как-то не получалось. Наконец наша подруга собралась. Зимние каникулы в институте только начинались. Душа рвалась навстречу прекрасному городу. Поезд отошел точно по расписанию в двенадцатом часу ночи. В купе было темно и кроме Аськи никого не было. Наверное, в целях экономии в вагоне отключили сначала верхний свет, а потом и ночники. Она закрыла дверь на предохранитель и задумчиво стала смотреть в окно... Правда, там было ничего не видно, только изредка пролетали, оставаясь в какой-то иной, абсолютно чуждой ей жизни, тускло освещенные станции с карикатурно-уродливыми, из-за мглы, человеческими фигурами. Из окна тянуло стылым ветром, и она поспешила затянуть его черной шторкой. - Спать не хочется, - с тоской подумала Аська, - а тут еще света нет... Даже почитать нельзя...
Поездка обещала быть занимательной. Мы были в Питере несколько лет назад вместе с классом. Было нам тогда по тринадцать лет и в памяти осталась только тяжелая громада Петербурга, придавившая московских веселых детишек своей монументальностью. Самые светлые воспоминания остались от Медного всадника на Неве. Аська же недаром слыла в классе самой умной... В то время она готовилась к районному конкурсу чтецов и выучила огромный кусок из пушкинской поэмы наизусть. Учить всего "Медного всадника" она правда не собиралась, но строки невольно толклись в ряд и автоматически укладывались в памяти. Не соблюдая пунктуации, какой-то одной беглой строкой они вспоминались и сейчас. - Люблю тебя Петра творенье люблю твой строгий стройный вид Невы державное теченье береговой ее гранит ее оград узор чугунный...
В дверь неожиданно постучали и, хотя стук был очень тихим, Ася от неожиданности вздрогнула. Незваным гостем оказался проводник со слабо светящимся фонариком, через секунду погасшим из-за севших батареек и новый пассажир, у которого было соседнее нижнее место. Ася, открыв дверную защелку, нырнула под одеяло...
- Черт! Ничего не видно! Кажется моя полка справа... - прошептал невидимый голос. - Эй! Где вы? - и Асиного одеяла коснулась мужская рука.
- Здесь, - отозвалась она, забиваясь еще дальше в угол.
--
Значит мне напротив. Не пугайтесь. Не кусаюсь. Меня Иваном зовут. Да вам мое имя, наверное, ни к чему. Все равно сейчас спать будете.
--
Да, пожалуй, - отозвалась Ася, - а вы разве не будете?
--
Нет. Мне ехать всего четыре часа. В Бологом выходить. Да вы спите. Черт! Ночники не работают! - встревожился он, щелкая тумблером.
--
Не работают. Я уже два часа в темноте сижу.
--
А я надеялся почитать... Вот незадача. Ну да ладно. Не буду вам мешать. Спокойной ночи.
--
Спокойной ночи, - прошептала Ася, продолжая сидеть в углу.
Иван молчал минут пятнадцать, а девушка в это время тщетно пыталась представить себе своего попутчика. - Судя по голосу, молод. И тембр очень приятный. Завораживает. Имя у него красивое - Иван. Наверное, и сам ничего. Как жаль, что ничего не видно. Темно хоть глаз выколи, - она протянула согнутые в коленях ноги и поправила одеяло.
- Почему не спите? - снова подал голос Иван.
- Мысли разные в голову лезут.
- В Питер едете?
- Угу. На каникулы, к тете.
- Здорово. Я тоже хочу каникулы, жаль вышел из этого возраста. Я, вообще скучаю по студенческим временам. Вот когда была жизнь! А теперь что? Рутина. У нас такая веселая компания в свое время была... Я в МАРХи учился. Так здорово, весело. Все время что-нибудь устраивали. То капустники, то конкурсы, то на раскопки ездили. Вот это была жизнь! Я вам не мешаю?
- Нет, нет! Что вы! Рассказывайте. Мне интересно.
- На третьем курсе я влюбился, - Иван вздохнул.
- Неудачно? - послышалось из другого угла.
- Да как-то не сложилось. Студенческие браки не долгие. Хотя не у всех. У меня вот не получилось. А вы вероятно не замужем?
- Нет. Еще не успела. Нет моей половинки.
- Не торопитесь. Всему свое время. Хотя... что я вру? Торопитесь! Торопитесь! - внезапно звонко прозвучал его голос. - Юность так быстро проходит. Если не успеешь взять во время, можешь не получить вовсе. Хотите всего! Желайте! Добивайтесь! Пробуйте! Не экономьте свои желания! Это как у Хлебникова -
Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака!
Все берите! И облака и небо! И жизнь эту берите! Сейчас! Всю. Без остатка! С возрастом чувства притупляются. Только в юности можно так любить! Так чувствовать! Мы как бы с возрастом остываем. Я только сейчас это понял...
- Но вы же, судя по голосу, не старый, а говорите как ...
- Старик? Да нет же. Вы меня не поняли. Мне двадцать девять. И я уже другой. Просто всему свое время. Время разбрасывать камни и время их собирать. Я, вероятно, приближаюсь к времени жатвы. Мужчины живут меньше женщин. Половину пути я, по всей видимости, уже прошел. Да я не о смерти! Слышу, слышу, что вы собираетесь возмутиться. Бог с ней со смертью! Я о чувствах, эмоциях...
Прошел час и уже не Иван говорил, а Асю нельзя было остановить. Перед совершенно незнакомым человеком она выплеснула все. И детские обиды, и радости, и надежды. Темнота как будто их сблизила и убрала барьер непонимания, обычный между чужими людьми. За несколько часов было рассказано так много... А они торопились и торопились все рассказать друг другу. Как будто это что-нибудь значило. Как будто если что-либо упустишь это будет иметь решающее значение. А если так, то что-то потеряется, погибнет, исчезнет.
Оказалось что у них много общего. Это было так странно. Совсем посторонние люди, которые за отсутствием света даже не видели лиц друг друга, стали почти родными. И когда проводник тихо постучал в дверь купе и Ивану надо было выходить, Ася чуть не разревелась. Она судорожно шарила по сумке в поисках ручки. На обратной стороне билета, она насколько могла четко вывела свой телефон и, протянув руку наткнулась на лицо Ивана. Прикосновение ее обожгло. Он взял ее руку и провел по своей щеке, с начинающей проступать к утру щетиной. Потом пересохшими губами дотронулся до подушечек Асиных пальцев и прошептал: - Я позвоню.
Свет так и не дали. Иван растворился в темноте, оставив ее растревоженной и немного несчастной. - Сон. Это был просто сон, - думала Ася, сидя в пустом купе. Она открыла штору и увидела, что ночная мгла начинает отступать, а утро цвета прокисшего молока заступает на вахту.
Поездка ожидаемой радости не принесла. Вера Павловна всячески изощрялась, пытаясь ее развеселить или хотя бы развеять. Удавалось ей это, честно говоря, с трудом. Воображение рисовало перед Анастасией сказочного принца и Русский музей больше ее не интересовал. Она рвалась домой. - В Москву, в Москву, - словно рефрен бились мысли-птицы.
Обратно она доехала без приключений. Купе на этот раз было укомплектовано и толстая, не очень приятная тетка громко храпела лежа на спине.
В Москву она приехала рано утром и тут же не замедлила явиться наша злючка-вреднючка Светка. Уютно устроившись в Асином любимом кресле, она начала свой допрос с пристрастием. Как не хотелось Асе рассказывать подруге о чуде, другого слова она подобрать не могла, Светка выпытала из нее все. Да это и не удивительно. Ася никогда не могла ни в чем той отказать. Дело прошлое, но когда мы учились в пятом классе, кто-то из наших прибежал с диким воплем: - Бежим! Девчонки из 6 Б Аську бить собираются! Они в туалете! - Драки в нашей школе не практиковались, поэтому мы все замерли, от такой неожиданной новости. И только одна Светка схватила свой рюкзак и с безумным криком - А-а-а! Гады! - рванула в туалет. Увидев трех девиц, уже изрядно напугавших Аську, она начала вкруговую размахивать рюкзаком, вопя что-то невообразимое. Пару раз рюкзак попал кому-то по лицу. Синяки девицам были обеспечены. Вражеская атака отбита. После этого Светку неоднократно вызывали к директрисе, да и всем нам нервы потрепали изрядно. Выяснилось, что Аська как борец за правду, что-то кому-то сказала нелицеприятное. Ее захотели проучить. Только Светка не дала, она вообще всех нас защищала. После этого случая Светка, славившаяся недостатком воспитания, стала занимать у Аси платья и украшения. Часами могла просиживать у нее дома. В общем, с тактом у подруги было не слава Богу, но поделать с этим было уже ничего нельзя. Так сложилось.
- Подумаешь! - с явной завистью в голосе прокомментировала она недавние события с Асей. - Ванятка твой из поезда вышел и забыл. Как же разбежалась! Позвонит он тебе... Блажен кто верует. Легко ему на свете.
-Ты не веришь? - расстроилась Ася и одернув себя за излишнюю откровенность, тут же постаралась перевести разговор на другую тему, стараясь при этом не разреветься.
Через три дня раздался звонок.
- Ася тебя! Приятный мужской голос,- передала ей трубку мать и ретировалась из комнаты. А Светка, которая как всегда торчала в хозяйском любимом кресле, из комнаты выходить не собиралась.
- Ну, здравствуй! Это я. - Послышалось где-то совсем рядом.
- Иван! Вы в Москве! - радостно прокричала Ася, отворачиваясь к окну и пытаясь от Светки скрыть краску, словно пожар хлынувшую на лицо.
- Я в Москве и хочу немедленно тебя видеть.
- Я тоже. Где?
- Давай как в кино. В центре ГУМа, у фонтана. Вот уж где точно не потеряемся. Я жду тебя в три часа.
- Погодите Иван... Я буду одета...
- Не надо. Не объясняй. Я узнаю тебя из тысячи. Мне сердце подскажет, - и в трубке раздались короткие гудки.
- Ну что, позвонил? - поинтересовалась Светка. - Наверное, слон в зоопарке сдох. И даже не узнал, как ты будешь одета? Ну, дает! Спорю, что не узнает! Если все было, как ты мне рассказываешь, его любая склеить может. Давай я с тобой пойду.
- Не любая! - пыталась защитить Ивана Ася. - Там ночью так все было странно... Мы теперь как будто чувствуем друг друга.
- Каким местом? - ерничала Света. - Вот давай на спор. Я представлюсь тобой и в дамках.
- Да не хочу я с тобой спорить. Ерунда, какая! Он не такой!
- Такой. Не такой. Все мужики одинаковы. Им только одно нужно. А ты дурочка понять этого не хочешь. Чувствую... Связующая нить... Половинки одного яблока... Чушь все это!
- Не чушь! Иди, если тебе так хочется. Но он все равно не такой! Он удивительный! Он прекрасный!
- А ты удивительная... дура! Давай одевайся.
Светка навела на себя марафет и потащила не желающую наряжаться и краситься Аську-Ваську в ГУМ.
Народа у фонтана было полно. Громко смеялись дети, приезжие бросали монеты в прозрачные воды фонтана, женщины ждали мужчин, а мужчины женщин. Ася боялась обмануться в своих ожиданиях. Мало того, что Светка из вредности могла нарушить то удивительное состояние возникшее между ними, но ведь просто-напросто сам Иван мог ей не понравиться. - Может быть он толстый или рябой, а может горбатый и косоглазый... Но ведь ТОГДА же я об этом не думала. Да наплевать на все! Этот человек стал для меня единственным. А это главное! И никакие уродства не смогут этому помешать... Да. Я влюбилась, - убеждала она себя, - и влюбилась не в модный пиджак, и не в копию Алан Делона. Я влюбилась в его душу! А душа у него самая лучшая на всем свете. Но... Но, ведь Светка может оказаться права. Он же тоже меня не видел. Может он ждет фотомодель, а я простая московская девица, внешне ничего необычного из себя не представляющая...
С цветами у фонтана стояли три молодых человека. Все они были достаточно интересны и на Квазимодо не походили. Правда через несколько минут к двум подбежали что-то щебеча девушки и они ушли. У фонтана остался один. Серая дубленка у мужчины была распахнута, черная кепка небрежно сунута в карман. Густые волосы цвета спелых каштанов и голубые глаза завершали приятное впечатление. Света дернула подругу за руку и потянула за собой... Иван! Ваня! - крикнула он издалека, пытаясь понять он ли это. Мужчина закрутил головой. - Ну, Аська, смотри. Советский цирк называется. - Света с чарующей улыбкой, игриво поигрывая бедрами, все так же таща Асю на поводу, подплыла к Ивану.
- Привет. Я Ася. А это моя подруга Света.
Иван удивленно посмотрел на нее и на секунду о чем-то задумался. Потом перевел взгляд на Асю, проигрывающей на несколько порядков подруге.
- Здравствуй, - тихо проговорил он, беря Анастасию за руку и проводя ее пальцами по своей щеке. - Я же говорил, что узнаю тебя из тысячи.
Света разочарованно пожала плечами и обиженно проговорила. - Ой, ребята, извините. Мне пора за покупками, - и быстро пошла прочь.
Иван и Анастасия даже не оглянулись. Они как зачарованные смотрели друг другу в глаза, понимая, что сердца той ночью их не обманули.
А Светка? А что Светка? Плохо никому не верить... Тяжело ей на свете живется. Видеть во всем плохое это страшно!
Ксюха
Когда мы устроили очередной девичник, настроения для встречи у меня не было. Да, конечно. Приятно было повидать девчонок, месяца два ведь не виделись, но поделиться мне с ними было абсолютно нечем. Хороших новостей не было. Просто хроника какая-то. Все-таки я поехала.
По дороге я заехала в "Седьмой континент" и накупила всякой вкусной мелочи. Не могу в гости с пустыми руками ходить! Сегодня мы собирались у Ксении. Хозяйка из Ксюхи никакая, поэтому подножный корм пригодится. Когда я приехала, девчонки уже были на месте. Аська привезла из загранкомандировки пару новых пасьянсов, перебросила их с дискеты на Ксюхин комп и обучала новинкам Ленку. Ксюха накупила где-то пробников дорогих духов и надарила девчонкам. В квартире стоял амбре как в парфюмерной лавке. Духи смешались с дымом ментоловых Светкиных сигарет, так что понять среди запахов "ху ис ху" было невозможно. А ведь пора было, как говаривал Винни Пух, подкрепиться.
Кондиционер положение не исправил. Мы открыли окна и, намочив полотенца, стали ими размахивать. Ксюха бегала среди нас с видеокамерой и фиксировала для истории события.
- Малинина прекрати суетиться! - пыталась призвать ее к порядку Светка. Но та отмахнулась и полезла на какой-то сверхмодный шкаф, чтобы продолжить съемку в другом ракурсе. Ксюху вообще без видеокамеры представить нельзя. Она у нас домашний телеоператор. У нее уже собралась приличная коллекция видео сюжетов из нашей жизни. Она говорит, что когда мы будем старыми, а наука шагнет далеко вперед, и все будут смотреть какие-нибудь фильмы с трех-четырех мерным изображением, ее камера станет артефактом. Сморщенные, словно высохшие фасолины, мы будем играть до пяти часов утра в преферанс по копеечке, пить кофе и смотреть ее видео сюжеты о нашей юности. - Вот тогда вы мол, будете мне благодарны, - пресекала она в корне критику с нашей стороны.
Вечеринка шла по накату. Поели, посмеялись над новыми анекдотами, послушали Аськины рассказы про тяжелые американские будни, пора было и честь знать. Время было далеко за полночь, девчонки засобирались по домам, а меня остановил звонок моего сотового. Домашние пытались напомнить о своем существовании. Расцеловав на прощание Ксюху в обе щеки, я
- Вот так всегда, - с укоризной в голосе проговорила она. - Пили, пили, а про меня забыли.
- О чем забыли? - удивилась я.
- Вот, вот. Даже лучшая подруга...
- Оракул! Хватит загадками говорить. Что мы там забыли? Быстро сознавайся!
- Какой у меня сегодня день вы забыли!
- Ну, ты даешь! - воскликнула я, судорожно пытаясь восстановить в памяти хронику Ксюхиной жизни. - Что я тебе компьютер что ли, все помнить. Прикажешь еще в голове держать твои месячные циклы?
- Зачем же так грубо? Циклы необязательно. Но о том, что у меня сегодня праздник могла бы и помнить. Ведь ровно год назад, я познакомилась с Борей!
Я схватилась за голову. Действительно, вероятно где-то в эти дни случилась та сказочная история, о которой мы поклялись рассказать нашим внукам.
- Прости родная! - укоряя себя за беспамятность, сказала я. - Я тебя поздравляю. Как быстро летит время. Вот уже и год прошел. Я так рада, что ты счастлива! Когда Борик приедет, привет ему от меня передавай. Он у тебя и, правда, славный мужик.
Возвращаясь домой, я мысленно попыталась восстановить эту волшебную историю и стала понарошку рассказывать ее своей пока несуществующей внучке Машеньке.
Прошлым летом, с пропуском в один год Ксюха поступила в университет. Наконец-то сбылись ее розовые мечты о студенческой жизни. Наконец-то она стала взрослой! Покончено с родительским надзором. Теперь она стала сама себе хозяйка. Можно уходить, когда хочешь и возвращаться в любое время. Всегда отговоришься тем, что у тебя вечерние лекции или дополнительные семинары. Можно сходить с девчонками в кафе, остаться допоздна на вечеринке, погулять с незнакомым пока юношей. Сколько всего теперь было МОЖНО!
Ксюха поправила упавшую на глаза белокурую прядь и, остановившись перед витриной дорогого магазина, придирчиво себя осмотрела. Затемненная поверхность стекла отразила курносый нос, высокие скулы, отросшую стрижку каре. Глаза пробежали по отражению ниже. - До чего ж худа! - досадливо подумала она, проведя рукой по близняшке, в витрине. - Правда, грудь ничего. Высокая, полная грудь, которая часто мешала ей в транспорте.
Не очень довольная осмотром она двинулась дальше, лавируя среди людей, стараясь ни на кого не наткнуться. Ее голова забитая раньше ответами на экзаменационные вопросы, наконец-то освободилась, и туда немедленно полезли мечты о прекрасном принце. Не смотря на длительное ожидание, принц в ее жизни так и не появлялся. - Может быть, что-то со мной не так? - паниковала уже она. - Может быть меня сглазили? Нацепили мне на голову венок безбрачия, и сиди теперь в девках до конца жизни. Ну не совсем же я урод, так почему же за мной никогда ни кто не ухаживал? На школьных дискотеках большей частью у стенки простояла, портфель мне никто не носил, из школы не провожал. Почти у всех девчонок кавалеры есть, кое-кто уже их с десяток сменил. Только я одна! - от жалости к себе у Ксюхи по щеке скатилась огромная слеза и впиталась в воротник. Ей вспомнились утешения матери, пока не забивающей себе голову замужеством дочери. Наталья Андреевна освобождала кусочек двухместного дивана в гостиной, делилась с дочерью мохеровым пледом и гладила Ксению по волосам. Из телевизора доносились звуки выстрелов, саднящее уши визжание шин, крики типа " А!" - "О!". Дома было спокойно и уютно, но Ксюхина душа покоя не знала.
- Да не переживай ты! - успокаивала ее мать. - Значит, время еще твое не пришло. Мы же словно атомы в этой жизни. Не жизнь, а какое-то сплошное Броуновское движение. Погоди. Прилипнет к тебе еще твой атом. - Но Ксюху эти разговоры утешали мало. Принца все равно хотелось и, причем немедленно.
Ксения перебросила сумку на другое плечо и двинулась дальше, не переставая заглядываться на нарядные витрины. Так бы она шла себе и шла, но внезапный удар сбил ее с ног и, к своему удивлению она оказалась сидящей в луже на тротуаре. Распихивая толпу, от нее удалялся высокий мужчина в светлом костюме. Малинина попыталась встать, но обнаружила, что у ее новой туфли сломан каблук.
Туфель было жалко, стоили они 250 баксов и в ближайшее время ее родители такую покупку больше сделать не могли. Ксюша снова плюхнулась в лужу и заревела. День был безнадежно испорчен. Ее даже перестало радовать поступление в университет. Прохожие обходили девушку стороной, абсолютно не выражая желания ей помочь. - Чертовы атомы! - ревела она. - Я, наверное, какой-нибудь бракованный, раз со мной такое случается.
Внезапно кто-то стал поднимать ее за локоть и она, подняв глаза, увидела, что это тот самый мужчина, который ее сшиб с ног.
- Я просто не знаю что сказать, - проговорил он, отводя ее от толпы к стене здания.
- Сначала извинитесь, - буркнула сердито Ксюша, прихрамывая босой ногой.
- Да. Конечно. Вы уж извините меня за то, что я был так не ловок. Да какой неловок! Я просто свинья! - растерянно бормотал он, осматривая ее грязный костюм и сломанный каблук. - Но погодите! Я сейчас все исправлю. Мы... Мы просто зайдем в магазин и вы переоденетесь.
- Как это? - удивилась Малинина, почти не сопротивляясь мужчине, подводившему ее к дверям роскошного магазина.
Навстречу им вышла продавщица и с сочувствием посмотрела на Ксению.
- Надо бы переодеть... - засмущался мужчина, вытаскивая портмоне и кладя рядом с кассой стопку долларов. От неожиданности Малинина оторопела и не могла вымолвить ни слова, только в ее голове почему-то крутились два слова "броуновское движение, броуновское движение".
Продавщица повела ее за ширму, а мужчина достал сотовый телефон и, стал перед кем-то извиняться за опоздание. Через пятнадцать минут, из кабинки, держа в руках пакет с грязной одеждой, она вышла совершенно не узнаваемая. Куда-то исчезла недавняя школьница, нынешняя студентка Малинина, а появилась деловая и очень соблазнительная леди. Мужчина поднял глаза и с удивлением, словно видел в первый раз, на нее посмотрел.
- Вы совершенно не обязаны были это делать, - чуть дыша, прошептала она, пряча от смущения глаза. - Моя семья не может позволить себе такие дорогие покупки. Я не смогу вернуть вам ваши деньги. Давайте я переоденусь в старое, а вы мне купите самые дешевые туфли?
- Об этом не может быть и речи, - отрезал он и, взяв из ее рук пакет, поставил рядом с мусорной корзиной. - Давайте же, наконец, познакомимся. Меня зовут Борис. Я отложил встречу. Теперь у меня свободный вечер. Может быть, пойдем погуляем? Только вы представьтесь, пожалуйста.
- Малинина, - отозвалась Ксюша, с еще большим интересом рассматривая незнакомца.
- А зовут-то вас как, Малинина?
- Ксения. Ксения Малинина.
- Мне нравится это имя. Так куда пойдем?
- Все равно..., - отозвалась она, перебегая взглядом с коротко подстриженных темных волос, на карие, словно с усмешкой глаза Бориса.
День плавно переходил в вечер. Они гуляли по центру города, рассматривая старинные особняки и, Борис рассказывал ей о Елисеевских продуктовых близнецах магазинах в Москве и Петербурге, о булочной Филипова, о Сандуновских банях. Борис так много знал о своем родном городе, что Ксюше стало немного стыдно за свою дремучесть. В маленьком кафе, больше смахивающим на ресторан для посвященных, они вкусно поужинали и продолжили свою прогулку дальше.
За несколько часов пропало смущение, а появилась радость узнавания и взаимопонимания. Это было так странно! Так внове! У Ксюхи загорелись глаза, нижняя губа все время пересыхала и, ее приходилось облизывать кончиком языка. Борис большей частью насмешничал, но что-то ей говорило, что эта прогулка просто так не кончится. И о родственниках своих все друг другу рассказали, и телефонами обменялись, и встретиться договорились в выходные. Пора было уже прощаться.
Проходя мимо старого пятиэтажного дома на улице Фадеева, Борис немного притормозил и, с ностальгией в голосе сказал:
- А в этом доме я родился и вырос. Как жаль, что нас отсюда переселили.
- Не может быть! - удивилась Ксюша. - Я тоже жила в этом доме.
- Ну, надо же какое совпадение! И на каком же этаже? - недоверчиво спросил Борис.
- На третьем. Улица Фадеева, дом пятнадцать, квартира двадцать, - отчеканила она вызубренный на всю жизнь в детстве адрес.
- Квартира двадцать? Ты жила в двадцатой квартире? - неизвестно почему развеселился Борис.
- Да. А что здесь смешного? Чему ты удивляешься?
- Да просто я тоже жил в двадцатой квартире, а тебя почему-то не помню.
- Ты что мне не веришь? Квартира была коммунальная. Я даже всех соседей помню. Там жили пожилые супруги Свиридовы, тетя Саша Рощина...
- Фантастика! Это же фантастика, Ксюшка! - отчего-то разволновался Борис. Он подхватил ее на руки и закружил. - Тетя Саша Рощина! Тетя Саша - моя мама! Ксюшенька! Я же Бодя! Я тебя в коляске катал! Ты меня Бодей называла. Это же судьба, Ксюша! Нас свела судьба. Мама все время мне говорила: - "Смотри Борька, твоя невеста растет". Ты же моя невеста! Я так долго был один. Наверное, тебя ждал. Я просто обязан, на тебе женится. Ксюшенька! Выходи за меня замуж! - он тормошил ее за плечи и целовал в растрепанные волосы.
А Малинина стояла совершенно растерянная, не способная вымолвить не слова и только повторяла про себя - " Броуновское движение. Броуновское движение".
Вот так, наверное, расскажу я эту волшебную историю своей будущей внучке Машеньке, думала я, добираясь до дома. Пусть тоже мечтает о сказочном принце. Розовые мечты в юном возрасте пока никому не навредили.
Ленка
- Что будем пить? - спросила Лена, перебирая бутылки в баре. - Могу предложить текилу, виски, испанскую "Рьоху".
- А пиво есть? - скривив пухлые губки, спросила Светка.
- "Хольстен" тебя устроит? - не обращая внимания на гримасы вечно недовольной подруги, отозвалась Лена.
Пиво Светку устроило, а остальные решили пить "Рьоху". Остальные - это я, хозяйка квартиры Лена, Аська и Ксюха. Сегодня у нас очередной девичник. Два-три раза в год мы удираем от мужей и отрываемся по полной программе. Лена позже всех нас вышла замуж, и у нее мы собрались впервые. Конечно, мы все были на ее свадьбе и видели ее супермена (без кавычек!) Сергея, но пригласила она нас в гости в первый раз. Нас раздирало страшное любопытство.
Наша тихоня Лена наконец-то вышла замуж! Про Лену рассказывать почти нечего. Она осталась с нами только потому, что мы дружили с первого класса. Познакомься мы в институте, мы бы на нее и вниманья не обратили - такая тихая, ручная белая мышь. Но она была с нами - и все тут.
Мы были яркие, темпераментные, с сильными характерами. И пробивались вперед, как могли. Каждую из нас можно было выпускать на подиум: бассейн, фитнес-клубы и салоны сделали из нас красавиц. И только Лена продолжала оставаться мышью при минимуме грима и явной склонности к полноте. Мы добивались всего сами. С мужьями шли, словно корабли, параллельными курсами.
Иногда мы даже зарабатывали больше, чем они. Последние модели сотовых телефонов и поездки в Альпы давались нам огромными усилиями. Но мы не могли снизить планку, иначе можно было оказаться за бортом, а за борт нам страшно не хотелось.
Лена жила совсем другой жизнью. Она скромно одевалась, любила готовить, но время наших тусовок предпочитала оставаться дома, и в доме у нее царил идеальный порядок. Все наши попытки выдать ее замуж успеха " не имели. И хоть в глаза мы ей этого не говорили, но между собой стали иногда звать ее "синим чулком".
С Сергеем она познакомилась на дне рождения у Аськи. Точно уже не помню, но, кажется, он был начальником Асиного мужа. Когда он проявил к ней интерес, мы были шокированы. Как, этот Антонио Бандерас и наша белая мышь?! Но Сергей шел напролом, отметая наши интриги. Он дарил ей экзотические цветы, приглашал в рестораны, куда она никогда раньше не ходила, и наконец, подарил ей "скромное" колечко с бриллиантиком в три карата. Мы были абсолютно уверены, что для Сергея это просто игра, преодоление очередного препятствия, но, к нашему величайшему удивлению, свадьба состоялась. Невеста, доведенная до совершенства в салоне красоты, была умопомрачительна. Жених светился счастьем, его распирало от гордости. Дальше - больше. Сергей буквально завалил Ленку подарками. Если она что-то просила, то ей ни в чем не было отказа, каких бы усилий и денег ему это ни стоило. На общем "совете стаи" мы решили подпоить Ленку и пусть таким обманным способом, но выведать, как же ей удается, держать мужа под каблуком.
После обсуждения последних тенденций в моде мы перешли к сплетням про общих знакомых, потом поделились новыми кулинарными рецептами - весь фокус в том, чтобы как можно меньше стоять у плиты и при этом, чтобы было съедобно. Жалко тратить время, его и так не хватает. Работа, работа... Только Лена не участвовала в нашем обсуждении. А чего ей! У нее-то времени хоть отбавляй. На работу не ходит, может залезть в кулинарную книгу мадам Молоховец и экспериментировать с продуктами. От старой кухни Ленка не отказывается и продолжает готовить своему Сереге всяческие изыски с красивыми названиями типа "разварная стерлядь под соус бешамель", "жаркое из тетерька", "фаршированные рябчики", "сливочное бланманже"... Вот и мы, наконец, оторвались от еды и, словно сытые акулы, отвалились на спинки диванов! Пора приниматься за дело. Спаивать и пытать" Лепку было поручено Асе. У нее "пытки" всегда хорошо получались. Ей бы инквизитором быть или в налоговой инспекции работать... Раскрасневшись от выпитого, Лена тщетно пыталась от нас отбиться.
- Лен! Ну что тебе стоит! - канючила Светка.
- Лен! Хватит этих тайн мадридского двора. Расскажешь ты, наконец, или нет! - возмущалась я.
- Это просто предательство. Мы же твои подруги! Или раскалываешься, или катись! - поставила ультиматум Ксюха.
Наша мышь, сложив руки у лица домиком, словно хомяк, наконец, решилась.
- Хорошо. Я раскрою вам свою тайну. Только дайте слово, что никогда не проболтаетесь ни Сереже, ни своим мужьям.
- Даем! Наше слово - кремень! Ты за кого нас держишь! - наперебой загалдели мы, втайне надеясь воспользоваться Ленкиным опытом.
- Эту тайну мне открыла моя 6абушка, Елизавета Николаевна, - начала Ленка. - Она называла ее "секрет Сократа". В поисках ответа на свои вопросы афинский философ не принимал никаких жизненных благ и ходил босиком. Когда ему исполнилось сорок, он женился на девятнадцатилетней девушке и вывел теорию, названную "сократическим методом". Имейте в виду, я все упрощаю... Принцип в том, чтобы муж на любой твой вопрос отвечал "да".
Ну, например... Я точно знаю, что муж собирается провести отпуск в вашей компании в Альпах. А мне ехать туда не хочется... Ну, хотя бы потому, что я не умею кататься на горных лыжах. "Тебе давно пора отдохнуть", - начинаю я. Естественно, он со мной соглашается. "У тебя до сих пор болит сломанная в прошлом году рука". На это он тоже говорит "да" - куда ему деваться, я каждый вечер ему массаж делаю. "Для перелома полезны морские ванны и тепло". И с этим он тоже соглашается! Еще пара фраз в том же духе - и все решено. И главное, не перегнуть палку.
И еще... Ни о чем не просить самой. Росли воспользоваться "секретом Сократа", муж все пронесет на блюдечке с голубой каемочкой. Сделать так, чтобы муж чувствовал себя всегда правым - вот и вся тайна. Ну, вы довольны?
Девчонки ничего не сказали. Наверное, переваривали. Потом напились "антиполицая",стали прощаться и быстренько разбежались по своим машинам. Я же, выйдя из подъезда, села на лавочку и, вдыхая теплый ветер, вспомнила китайскую мудрость: "Тот, кто мягко ступает, далеко продвинется на своем пути". Так, наверное, и есть.
Но было во всем этом что-то еще... Что? А, да...
Мне в голову пришла еще одна древняя мудрость: "Кто много дает, тот много и получает". Мы все время чего-то хотим, а даем ли что-нибудь взамен, как наша мышка Ленка? Вот в чем вопрос. И ответ на него, по всей видимости, отрицательный...
Ну что ж, спасибо, Ленка! Не знаю, как остальные, а я, кажется, воспользуюсь твоим "секретом Сократа"
СОВПАДЕНИЕ Воинское братство 2002
Вера любила свою профессию. Она работала хирургом в городской больнице. Любила мед.персонал, больных. Говорили что у нее легкая рука. В семье Новиковых эта профессия передавалась по мужской линии. Кроме нее детей в семье не было, поэтому мужскую профессию пришлось осваивать ей. Казалось, что опыт нескольких поколений хирургов слился в ней одной. После института прошло всего три года, а она пользовалась заслуженным уважением среди коллег и пациентов. Все бы ничего, только зарплата у нее была маленькая, а взяток она не брала. Родственники больных со слезами на глазах пытались запихнуть ей в карманы конверты, умоляя уделить их близким, чуть больше внимания или умения. Вера от денег отказывалась и отвечала, что она всю работу делает одинаково хорошо. Так на самом деле и было.
На личном фронте все было ни шатко, ни валко. Поклонники появлялись и пропадали. И не только по собственной инициативе. Часто Вера сама прекращала отношения, не находя в них той нити, которая могла бы связать на всю жизнь.
Дни шли за днями. Работа, дом, работа. И вот однажды, когда у Веры был выходной, в квартире раздался телефонный звонок. Звонили из военкомата. Вера совсем и забыла, что она военнообязанная. Ей предложили поработать в Чечне. Нет, нет. Ее ни к чему не принуждали, не заставляли, хотя могли бы. Просто ее очень попросили. Она обещала подумать. Времени на размышления дали мало. Через три дня она должна была дать ответ.
- Вот черти, - расстроено думала она. - Знали к кому обращаться. Знали, что не смогу отказать. Раз надо, значит надо. Какой же дурацкий у меня характер!
Через неделю Вера уже была на Кавказе. Впереди предстояло долгих пять месяцев тяжелой работы. Ее глазам предстали руины и пепелища. Ветер гонял по пустынным улицам обрывки газет, траурно каркали вороны кружа над падалью, пахло гарью. Лишь изредка проходила, словно завернутая в черный кокон старуха или перебегали из дома в дом чумазые мальчишки.
Работы было навалом. Грузовики с раненными приходили по несколько раз в день. Госпиталь, который расположился в здании школы, пропах кровью. Работа сразу взяла ее в оборот, и передохнуть было некогда. В минуты отдыха, когда медперсонал чтобы расслабиться пил из мензурок спирт, Вера читала любимого Антошу Чехонте. Глаза и уши устали от военного беспредела. Хотелось на подмосковную дачу к морковке и огурцам.
Помечтать ей не дали. В коридоре послышался шум. Четверо солдат на носилках тащили раненого. Она быстро переоделась в хирургический зеленый халат, брюки, надела на голову шапочку и поспешила в операционную.
- Что случилось? - готовясь к операции, спросила у сопровождающих Вера.
- Непруха случилась, - ответил коренастенький сержант, почесывая затылок. - Парень на КАМАЗе ехал. Машина попала колесом на противотанковую мину. Взрыв видимо был такой силы, что он пробил головой крышу и снова сел на сиденье. Вишь, сестра, какие рваные раны? Наверное, много крови потерял. Выживет, а?
- Спасибо за информацию, - приступая к операции, раздраженно ответила Вера. - Я пока ничего не знаю. Вы лучше документы на него оформляйте.
- Какие документы? У него с собой ничего не было. Хотя может чего в рубашке лежало, да ее железом сорвало. Он не солдат. Это точно. Вишь у него брюки штатские. Да и ботиночки дорогие. Не в простом магазине куплены.
Вера велела медсестре удалить разговорчивого сержанта и приступила к работе. Легкая рука выручила ее и на этот раз, хотя пришлось попотеть. Тяжело раненный, благодаря ее умению остался жить. Вера удовлетворенно вздохнула. Теперь можно и отдохнуть. Если бы она умела пить, сейчас точно приняла на грудь граммов сто и на боковую.
Дни шли своей чередой. Плановые больные перемежались с вновь прибывшими ранеными. Единственное что радовало во всей этой черной работе, это большая зарплата. Раз в пять больше ее ставки в Москве. - Приеду, шубу куплю, - предавалась Вера мечтаниям, отмечая в календаре крестиками прожитые дни.
И в Москве Новиковой приходилось общаться с народом, но здесь.. здесь лица менялись как в калейдоскопе. Она не успевала, как следует разглядеть своих больных, привыкнуть к ним, прочувствовать их боль. Помнила она пациентов только по ранениям и фамилиям. Тому парню, который головой пробил крышу, ей пришлось сделать кожную пластику, грануляция на ранах не нарастала. Это помогло. Парень пошел на поправку. Рваные раны были в основном на спине и руках. Так что он большую часть времени лежал на груди, очень медленно приходил в себя после контузии и все время что-то бормотал. Во время обхода Вера нагнулась к его лицу и прислушалась. То, что она услышала, ее удивило и рассмешило. Через всхлипы и хрипы до нее довольно четко донеслась фраза:
- Доктор! Вы спасли мне жизнь! Мне теперь за всю жизнь с вами не расплатиться. Хотите, я на вас женюсь?
- Ну, юморист! - рассмеялась она. - Женись! Сколько мне в девках ходить! - и моментально забыла о нем, приступив к следующей операции.
Но совсем забыть ей о нем не дали. Через несколько дней, она получила, свежую информацию. Выяснилось, что парень этот журналист, который сбежал в самоволку из пресс-центра в Ханкале. Видимо он тормознул проезжавший мимо по армейской дороге КАМАЗ и решил попасть в зону военных действий. Она знала, что журналистам запрещено покидать территорию пресс-центра, обнесенную колючей проволокой. Пару раз в неделю военное руководство устраивало прессе брифинг на месте боевых действий, о чем-то вещало, на фоне кажущихся декоративными взрывах. Видимо журналисту показалось этого мало. Помчался за горячим материалом в пекло и взорвался. - Чего ему дома не сиделось. Теперь говорят, он может под трибунал попасть. Это же нарушение режима чрезвычайного положения, - размышляла Вера, потихоньку укладывая чемодан и, готовясь к возвращению домой.
Санитарный самолет доставил ее до военного аэродрома под Москвой и уже через час она пила чай на родной кухне, не успевая отвечать на вопросы родителей.