Аннотация: Сайдстори к Главному пророчеству О жертвах, которые приходится совершать
Берегиня
На село надвинулись тучи. Река потемнела и ускорила бег. Катя сложила посуду в корзину. Можно было помыть и дома, но Кате нравилось ходить к реке.
Река забирала грязь, возвращая чистую воду. Никто больше так не умел.
За горами брызнула молния. Пока было тихо, только вдалеке слышались отголоски грома.
В деревне шумели. Катя протолкнулась мимо Харитоновых, обогнула дряхлую Марфу и уткнулась в грудь Никите. Тот не пустил ее дальше.
- Нет, не смотри, не надо.
Никита был катиным женихом, а не мужем. Он ей не указ. Катя заглянула ему за плечо.
На дороге, укрытое в полотенце, лежало тело. Оно было обуто в знакомые сапоги.
Лиза эти сапоги вымолила у мамы год назад на ярмарке. Мама не отличалась щедростью, но тогда почему-то купила. А еще через месяц мама умерла от лихорадки. С той поры Лиза сапоги не снимала.
Катя нехотя взглянула выше. Из-под одеяла высовывалось синее лизино лицо. Его цвет был как у реки, где Катя мыла посуду.
- Утопла. В озере, - сказал Никита. Он обхватил Катю за плечи.
- Не утопла,- раздался голос позади. Дряхлая Марфа смотрела на Лизу своими запавшими глазами, - Утопилась. А в карманах нашли камни.
Катя закрыла глаза. Над селом грянул гром.
Муки закончились. Лиза сидела на камне, опустив ноги в речку. Вода текла сквозь них. На свои сороковины Лиза не пришла. Она знала, что Катька сделает стол, напечет любимых лизиных ватрушек. Катька ее любила.
А еще на поминки придет Никита. Его Лизе видеть не хотелось. Это его "нет" превратило Лизу в русалку.
Лиза впилась в камень когтями. Ей теперь куковать тут одной. Пока река не высохнет. Пока не наступит страшный суд из маминых рассказов.
Над рекой поднимался туман. В нем плавали бестелесные духи. Они с Лизой не говорили. Они были другими.
- Одна-одинешенька, - сказала Лиза. От ее слов зашелестела осока. И больше ничего. Это было нечестно.
Когда над селом нависли сумерки, Лиза вошла в ворота. Пять лет назад поп снял с них распятие, а обратно не повесил. Лизе сейчас это было на руку.
Она брела, оставляя позади капли воды.
Их дом топили. Вверх тянулся бирюзовый дым. Над порогом висела полынь. Лиза приблизилась к окну. Сестра сидела на лавке. Она плакала. У Катьки никого не осталось.
Лизе захотелось обрадовать ее. При жизни они не слишком ладили. Лиза все мечтала уехать в город. А Катьке по нраву были сенокос и поля.
Тут к Катьке подсел Никита. Никита что-то говорил, он размахивал руками. Стыдился, наверное. Ведь из-за него Лиза бросилась в омут. Катька ничего не отвечала. Она смотрела на свечу. Мама их закупила на той ярмарке. Они берегли свечи, не жгли зазря. Никита вдруг взял Катьку за плечи и поцеловал. А потом она сама его обняла.
Стекло треснуло.Ветер ворвался в избу и потушил свечи. Над избой пошел ливень.
Лиза раньше никогда не злилась так сильно. Теперь же у нее осталась лишь эта красная перечная ярость.
Лиза прыгнула на окно. В нем на миг увидела свое отражение - бледная, растрепанная, с горящими глазами. А позади себя других девушек. Они стояли в траве. Лиза обернулась.
На нее упала синяя тень, и отовсюду заструился туман. Изба словно отодвинулась, потемнела. Ярко сияли лишь странные девушки.
Они были одеты не как Лиза. Ту хоронили в белой рубашке из приданого. Они же нарядились в длинные кафтаны, расшитые жемчугом. В руках одной было копье, оплетенное желтыми кубышками.
- Что вам нужно? - Лиза выдохнула в воздух свою ярость.
- Тебя призывает царица.
- Нету у меня царицы.
- Есть.
Над Лизой засверкали молнии. Она метнула одну в девушек. Не попала. Молния растаяла в тумане.
- Ты теперь утопленница. А над ними наша царица. Она зовет тебя, Елизавета. Иди с нами в воду и навсегда, ты теперь одна из нас и наша сестра, - девушка стукнула копьем о землю.
И Лиза опала, ссохлась да пролилась дождем.
Она очутилась под другой водой, водой мертвых и спящих. Под этой водой стоял дворец, украшенный статуей трехголовой женщины. Среднюю голову венчала корона. Лиза не помнила, чтоб когда-либо слышала про эту женщину. Впрочем, мама только в церковь их с Катькой водила.
Это было неважно. Лизу провели по устланной ракушками дороге. Мимо ходили разные люди. Они были причудливо одеты. Кто с петушиным пером на голове, а кто в золотом старинном кокошнике. Люди оглядывались на Лизу. Отчего-то Лиза знала, что они такие же утопленники.
У дверей - огромных и малахитовых - русалки остановились. Трижды постучало копье.
Лизу ввели в фиолетовую залу. Низко к полу плавали цветные рыбки. Здесь стояли исключительно русалки. Их тела сверкали, как речка в летний полдень. Никто не посмотрел на Лизу.
- Подведите сюда, - раздался голос. Он звучал, как большая волна. Лиза взглянула вперед.
На троне, какой Лиза видела только на картинке в учебнике, одном на весь их деревенский класс, сидела царица. Она светилась, словно луна ночью. Голову оплетал венок из кувшинок. Лицо росчерком пересекал шрам. Лиза отвела глаза. В руках царица держала жемчужный трезубец.
- Тебя зовут Елизавета?
Лизу поставили перед царицей. Кто-то толкнул в спину, отчего колени подогнулись, и Лиза села.
- Да. Ваше величество, - добавила Лиза.
- Ты утопла в русалью неделю, а потом воскресла. Из-за чего ты воскресла?
- Я хотела отомстить, - Лиза посмотрела на спинку трона, - Я его любила, а достался он Катьке. Нечестно.
Гнев снова поднялся в ней. Лиза сжала кулаки. Собственные руки вдруг стали суше, с длинными когтями.
- Несправедливо это. Я его так любила.
Царица молча смотрела на нее. Под этим взглядом Лизе стало не по себе.
- У нас существует закон. Русалки живут во дворце и пьют силу из ручья живой и мертвой воды. Свободные русалки питаются человеческой кровью. Мы ловим их и убиваем, так как эти русалки утрачивают разум и волю. Они становятся как звери, - царица погладила рукоять трезубца, - Принесите зеркало Сирин.
Лиза нахмурилась. Бежать отсюда было некуда.
Русалки внесли большую дуру, накрытую черным полотном.
- Посмотри в него, Елизавета, - сказала царица.
Лиза зажмурилась. Если ее собирались убить, то пусть мучаются. Лиза не собиралась сдаваться, не собиралась...
- Смотри, - повторила царица. Не хватило сил ослушаться ее.
Под шелест ткани Лиза открыла глаза.
Зеркало было черным. О таких Лиза и не слыхала. Она увидала себя, такую страшную, костлявую. Вместо глаз - дыра.
Вряд ли черное зеркало любили девки. А потом зеркало пошло рябью.
Лиза увидела Катьку. Над той стояли, а Катька плакала. Лицо ее некрасиво исказилось, и Катька закричала. Кто-то стирал с ее лба пот. Это родовые муки, - вдруг поняла Лиза. Катька билась и металась, но никак не могла родить. Она умерла в зеркале, Лиза поймала ее последний крик.
- Ваш род прервется. Ты должна была продолжить его, с другим мужчиной. И потом, спустя столетия, возродиться среди своих потомков. А так вы исчезните с лица земли.
- И что теперь делать?- зеркало завесили и унесли. Лиза проводила его взглядом.
- Над родом будет проклятие, пока новая кровь не докажет свою силу. А до этого момента ты будешь оберегать его.
- Как мне это сделать?- крики Катьки все еще стояли в ушах.
Царица поднялась и сошла с трона. Она казалась выше всех. Ее лицо было бледным и прекрасным. Даже шрам не портил ее. Она коснулась Лизиного плеча. Тело Лизы задрожало, словно в него попала молния.
- Подымись с колен. Ныне нарекаю тебя Берегиней от сих пор, и пока не освободят тебя от клятвы.
Слова эти прошли сквозь Лизу, оцарапали ей кости, пропечатались на внутренностях и зажглись.
Мать Коли умерла родами. Сам он чудом выжил. Говорили, в рубашке родился.
С детства он чувствовал себя другим. Дети играли в салочки и жмурки, а он сидел поодаль да стругал палочки. Отец научил, как из досок и щепок делать мебель. Очень нравилось Коле выделывать на табуретах завитушки.
Отец говорил, это в мать у него. Та тоже любила "украшалки".
Коля не видел мать. Не сохранилось картинок с ней. В их деревне фотографы стали появляться только с колиным рождением. Они искали что-то народное, чтобы показывать богачам. Тогда еще они были. Коля даже позировал с карамельным петушком. Петушка разрешили забрать. Коля потом сидел на берегу озера и ел. Остатки бросил в воду. Отец учил, что надо прикармливать нечисть. Странное дело, отец ведь вступил в партию одним из первых в деревне. Он снес деревянную церковь. Он называл себя атеистом. А вот про мавок отец твердо был уверен - существуют. Коля его не разубеждал. Коле повезло сильно, власти научили его читать и писать. Коле казалось, это величайшая честь.
Что будет война, Коля знал. Она разливалась в воздухе. В селе все ходили мрачные, бабки даже крестились, не таясь. Коля горел и стремился к подвигам. Он ушел на фронт.
Там было не так радостно. В основном, грязь и страх, но больше всё-таки грязь.
Иногда Коля спрашивал себя, а так ли плохо, что мама рано умерла. Новый мир трясся от мин и снарядов.
Однажды ночь Коля с ротой сидели в окопе. Враг напал из леса. Стоял запах пороха и крови. Коля сражался, пока не понял - проиграют. Они проиграют и останутся в этом окопе.
И тут же откуда то выскочил немецкий солдат со штыком. Что дальше случилось, Коля плохо помнил. Словно бы с леса пришел туман. Был он молочно-белым, и густым, как мед. Туман этот видел только Коля, другие и не заметили. Коля шагнул в туман. Звуки и цвета исчезли. Коля шёл и шёл. Ему казалось, впереди кто-то есть. Кто-то ведет его за собой. Мама?-спросил Коля у тумана, ответа не было. Наконец, туман схлынул. Коля стоял на поляне. Не слышался бой. Только звенящая тишина повисла в воздухе.
- Парень, ты что тут забыл? - так Коля встретил партизан. Всю войну он пробыл в их отряде. Может, потому и остался жив. Помнил он, что перед самой победой, ночью, видел в лесу молодую девушку. Она сказала, скоро все закончится, осталось чуть-чуть. И так спокойно рядом с ней было.
Позже, спустя годы, Коля снова встретил девушку. Стояла она над кроваткой его первенца. В роддоме мальчику занесли инфекцию. Он был выстраданный, долгожданный - а всё-таки умирал.
Хоть и велика была советская медицина, но сына спасти не могла. Слабый иммунитет.
В ту ночь особенно плохо было сыну, да и ночь до этого. Жена слегла, третьи сутки на ногах. Коля дежурил около бокса. Увидел он, как входит в палату девушка. Она показалась знакомой. Так Коля в детстве представлял русалок. Девушка носила платье, как в старину. На шее у нее было жемчужное ожерелье. Не медсестра, - подумал Коля. А потом, конечно, вскочил на ноги и бросился следом.
Девушка стояла над сыном. Их окутывало золотое сияние. Коля вспомнил ее.
- Мама? Ты пришла за ним?
Девушка покачала головой. Она растаяла в воздухе.
Сын выздоровел.
Ире было семнадцать, когда ее чуть не убили. Она шла вечером с дискотеки. Туфли жали немилосердно, даром, что Италия, фирма, редкий дефицит. Ира в них чувствовала себя самой красивой. Деду, конечно, не понравилось, что она так вырядилась. Он был человеком старой закалки, бывшим партизаном. Он говорил: ты, главное, не выделяйся, мало ли.
Деду невдомек было, что мир менялся. Теперь -то можно и нужно было отличаться. Поэтому Ира раскачивалась на каблуках. Она не поняла, как это вышло. Какой-то парень спросил, который час. Ира только полезла за часами, как сверху обрушился удар.
Очнулась Ира в парке. Ее положили рядом с озером. Ночь была безлунной. Ира почти ничего не видела. Пахло рыбой да портвейном.
Ира еле поднялась, сняла туфли и побежала домой. Уже потом, сидя в кресле, она разрыдалась.
Через неделю к ним пришли из милиции. Оказывается, были свидетели. Они же и засвидетельствовали, - как выразился молодой милиционер, - будто бы в парке напали на двух девушек. Что это за подруга, - уточнял милиционер, - что нанесла проходимцам тяжкие телесные повреждения?
Ире от этого допроса стало плохо. Разговаривал с милицией дед.
Он вернулся в комнату и молчал долго. А потом рассказал про то, что на войне его тоже спасла неведомая девушка.
Ира, конечно, не поверила. Мало ли, кому что примерещилось. Утром около подъезда ее ждал тот самый молодой милиционер. Он решил проводить Иру до института, а то мало ли.
Так она и познакомилась с будущим мужем. Много лет это было главной историей на семейных застольях.
Однажды Катя решила умереть. Жизнь ее была разбита - не собрать. Он выбрал другую. Еще вчера они сидели в студенческой столовке, ели булки по пять рублей и пили Нескафе. А сегодня он с другой курил около библиотечного корпуса. Вдобавок, Люська сказала, что "у них там все серьезно, дело к свадьбе"
Катька вспомнила, что в столовке они сидели только по вторникам, когда у параллельной группы была физра на другом конце города. Что они никогда не обнимались в коридорах. Катя вспомнила даже, что он всякий раз просил не целовать накрашенными губами.
Дура, как есть дура. Катя не могла больше существовать. Ей казалось, что все знают о том, какая она дура. Они смеются над нею или жалеют.
Понятно же, любой парень выберет красивую дочку декана, а не обычную дочь милиционера и учительницы.
У Кати даже не было модного свитера и сережек-гвоздиков.
Городская река катила серые волны вдаль, к разваленным перестройкой деревням. Катя ступила на мост. В детстве она часто ходила сюда с мамой. Та говорила, что дед приехал оттуда, из-за горизонта. Раньше Катя гордилась, что дед ее воевал. Он всего сам добился, паренек из глуши. Но сейчас Катя подумала - дед был деревенский. Простой. Он очень просил маму назвать внучку в честь его матери. И с тех пор Катя обречена быть простой, и дети ее простыми будут. Обычными людьми с заурядной судьбой.
Поэтому Катю отвергла ее любовь.
С реки набежал ветер. Он пролез через пальто. Катя сморщилась.
Она перекинула ногу через перила. Броситься с моста, расшибиться об воду - вот ее судьба. Серые облака заволокли солнце.
Кате показалось, что на асфальте лежит тень. Хотя откуда ей взяться?
Сжав зубы, Катя целиком вылезла за бортик. Она видела, как будет дальше. Ее тело умрет, и встретит ее сияющая пустота, в которой ничего не будет. Катя закрыла глаза. Ей представилось мамино лицо. Как она будет слушать следователя. А папа, наверное, сожмет ей руку. Потом Катя увидела и свою могилу, около дедушкиной. На дедушкиной - комсомольская звезда, которую родители решили не спиливать после развала Советов. Катина могила будет с выпускной фотографией, где еще начес на голове дурацкий. Ужас. Катя не могла такого допустить. Она повернулась, чтобы взобраться через мост. Рано умирать еще, рано. Внезапно налетел порыв ветра. Он был такой сильный, что взъерошил пальто и просочился между пальцев. Катя разжала их и стала падать.
Кто-то схватил ее за запястье. Кто-то очень сильный втащил ее на мост. Катя не видела кто, из-за тумана. Тот накатил отовсюду, размыв мост и реку.
- Это нечестно, - сказал кто-то, голос был женским, со странным произношением, - Она же победила тебя. Уходи.
Ответом послужил гул. Туман растаял.
На мосту было серо, солнце по-прежнему пряталось.
Катя отмечала это краем сознания. Почему-то ей страшно было посмотреть на ту, кто спас ее. И все-таки она посмотрела.
Это была высокая девушка в странном немодном платье. На плече у нее лежала коса. Девушка показалась Кате знакомой. - Спасибо,- сказала Катя, - Кто вы?
Девушка не ответила, а спустя секунду исчезла.
Ее лицо потом долго преследовало Катю. Она видела его где-то. Только где? Катя просмотрела все каналы, пролистала все газеты. Она вглядывалась в прохожих.
Как-то вечером Катя стояла в ванной. Свет был тусклым. Катя посмотрела в зеркало - и остолбенела. Черты той девушки Катя видела каждый день, с тех пор, как в девятом классе начала подводить глаза.
Катя заплакала. Она больше не была любимой, но зато осталась в живых.
Берегиня вошла в залу. В верхнем мире менялись дома, города и люди. Там за одно только утро проходила эпоха.
Смертные жили быстро. Недавно они носили красные галстуки и звали друг друга товарищами. Сейчас же они ели странные сладкие батончики и уже не надевали форму.
Здесь, в водном царстве, время замерзло.
Ничего не колебалось и не текло.
В зале собрались другие русалки.
Они ждали царицу.
Царица тоже не менялась. От нее веяло холодом и водными цветами. Берегиня поклонилась, когда царица проходила мимо.
- Что привело тебя сюда?- царица остановилась над ней. Берегиня подняла глаза.
- Истекло сто лет, Царица. Мой срок...подошел к концу?
- Что ж, давай посмотрим зеркало Сирин.
Его тут же принесли. С секунду Берегиня вглядывалась в его поверхность.
Ее род никак не хотел жить. Они попадали под пули, их убивали в драке, они пытались сойти с ума. Расходный материал, обычные - те, кого перемалывают жернова революций и репрессий. Поколение за поколением Берегиня стерегла их.
Поверхность зеркала закрутилась, обнажив новую картину. Маленький мальчик идет по лесу. Он один, ему страшно. Отряд людей ищет его, но они слишком далеко. Они найдут только тело. Род будет прерван.
Конечно, Берегиня этого не допустит. Она выведет мальчика из чащи.
В зеркале завихрилась тьма. Следующая история была про того же мальчика. Он подрос. Вот он бежит по дороге, а сзади мчится машина. Водитель не успеет ничего сделать.
Конечно, Берегиня вытолкнет мальчика из-под колес. Но что-то он второй раз на грани. Не было таких в роду, их поджидала только одна опасность.
Берегиня всмотрелась в зеркало. Ее мучило предчувствие.
В третий раз мужчину убивали в подъезде. Он возвращался домой. Черная тень бросалась на него. Берегиня видела эту тень раньше. Она уже пыталась извести его мать. И когда-то, очень давно, тень околдовала Берегиню. Та умерла на русальей неделе, отчего не сделалась бесом. Сейчас Тень вошла в тело соседа, тот схватил белую горячку. Вместо потомка Берегини он видел мужчину, что увел его жену.
Бесы злопамятны. Они, коли заприметили, будут ходить за родом до седьмого колена. Не мытьем, так катаньем изведут.
Бес же словно заметил, что на него глядят сквозь времена. Он улыбнулся Берегине и достал нож.
Она увидела себя в зеркале. Она заслонила собой мужчину. А бес проткнул ее насквозь. Его нож оказался не кухонным. Серебряный кинжал, заговоренный ведуном да смазанный полынью. Так Берегиня умерла по-настоящему.
Зеркало Сирин заволокла тьма.
- Что видела? - спросила царица.
- Смутное, - ответила Берегиня.
Значит, не попасть ей в Навь после смерти. Не присоединиться к духам рода. Даже сестру не встретить по ту сторону
Суждено ей погибнуть от беса, как погибла предыдущая Царица.
Берегиня устала платить за всех.
Ночь убывала. Тени посерели и скатились под подъездные козырьки.
Андрей закурил перед входной дверью. Он сдал выпуск. Сигарета была его наградой.
Недавно в газете они опубликовали, какой вред приносит никотин. . Андрей решил, что обязательно бросит когда-нибудь. Пока из удовольствий у него оставались только дым и кресло главного редактора "Нашей Жизни".
И в кресле он насиделся сегодня до посинения.
Сигарета кончилась. Андрей кинул бычок в мусорку и зашел в подъезд.
Стояла темнота, пока неразбавленная утром.
Уже на ступенях Андрей почувствовал, будто бы что-то не так. Смердело перегаром. Андрей зажал нос. Сверху раздались шаги.
- А кто здесь? Ты! - голос был знакомым. Он принадлежал Моте- пьянице, безобидному, в общем-то, человеку. Мотя кормил бродячих собак, чинил детям велосипеды. Поэтому жильцы сквозь пальцы смотрели на его ежемесячные возлияния. Но что-то пошло не так. Андрей несколько раз попадал в переделки. Он знал это чувство.
- Матвей, вы что? Это я, Андрей из тридцать пятой!
- Брешешь, козлина. Я знаю тебя. Ты жену мою увел. Ты!
Андрей не успел увернуться. Нож вспорол его грудь.
Дальше Андрей ничего не помнил.
Подумал только, вот жалость, дома кот голодный, никто не покормит.
Берегиня подошла к кровати. Врачи говорили, что ранение нехорошее. За дверями плакала Катя. Это был ее единственный сын.
Жизнь и правда уходила из Андрея. К ране уже припал больничный дух. Он был в облике старика. Он чавкал на всю комнату.
- Брысь, - сказала Берегиня.
- А не положено, - ответил дух, его губы потемнели от крови. Жизнь текла в крови, это чуяли все навьи создания, - Он не жилец. Я права свои знаю.
- Он мой.
- Да конечно! Поди утопить его хотела в девяносто седьмом, да не вышло, да? И чего сюда приперлась? Не твоя добыча, сваливай.
Берегиня схватила духа за шкирку. Он был тяжелым, много лет человеческих страданий его хорошо укрепили.
Но он принадлежал месту. А под больницей, глубоко-глубоко, текла река.
Река влилась в Берегиню, придав ей сил.
- Пошел вон, - она встряхнула дух, и тот потерял человеческий облик. Дух принял вид темно-серого облака, пахнущего лекарствами.
- Сказала бы, что тебе очень надо. Я же понимаю все. Что ты сразу в драку?
Берегиня выпустила его, и он тут же скрылся за стеной. У поста медсестер зазвенел звонок.
Берегиня наклонилась над Андреем. Он был не жилец. Его душа витала далеко.
- Подумай, - сказала Берегиня, - чего ты лишишься. Ты не узнаешь ни любви, ни мудрости. Ты даже не бросишь курить по-настоящему. Все, что ты запомнишь, это навь.
Андрей не проснулся. Его глаза оставались закрытыми. Губы были синими и спекшимися.
- За тобой стоят поколения людей. Кровь тянется через сто веков, это единственное, что соединяет тех, кто жил, тех, кто живет, и тех, кто только будет жить. Если ты умрешь, мост разрушится. Как и наш род.
Андрей лежал перед ней. Он не отзывался.
- Это я, - сказала Берегиня, - Это все из-за меня. Если бы я была сильнее, то с вами ничего не случилось бы, - Берегиня закрыла лицо руками. Она чувствовала, как по щекам текут слезы. Падая на простынь, слезы превращались в дым.
Много лет назад Царица показала ей русалку. Та сидела в избе на окраине Водного царства. Русалка ткала на веретене и пела. Она не подняла глаз, когда они посмотрели на нее из окна. Заходить внутрь царица запретила. " Сирин нагадала ей, что из крови она сможет сплести особую нить. Вот уже много веков сидит она тут, но нитки рвутся" Русалка продолжала петь. Она выглядела безумной, лицо было бледное и совсем некрасивое. Царица не объяснила, зачем водила туда.
Дом плавал в тумане. Даже отсюда слышала Берегиня бессмысленную песню. Ставни стояли нараспашку, дверь тоже. Берегиня встала на пороге. Русалка ткала. Нить была слишком тонкой, не толще паутинной. Любую нужно укреплять овечкой или козой. Неужто не знала русалка о таком?
- Скоро ты сядешь напротив, - произнесла русалка. Берегиня вздрогнула
- Чего?
Но русалка продолжила тянуть нить, а та - рваться.
- Что ты говоришь? - Берегиня переступила порог. На нее обрушились звуки, крики, смех, дудочка, плач
В эту избу слетались все звуки и слова, что люди не могли взять с собой на ту сторону. Русалка просто напевала их.
- Я так своих убила. Теперь ищу след своей крови по капле. В миру много крови, где-то она проявится. А вдвоем веселее, - русалка подняла глаза и повторила, - Веселее.
Берегиня выбежала прочь.
Поздним вечером Андрей увидел вспышку. Она озарила больничную палату ярким резким светом. Андрея выдернуло из туманной дремы, где он почти позабыл обо всем. В голове Андрея клубились воспоминания о какой-то избе, о прекрасной женщине со шрамом, о бесконечных голосах. Андрей помнил, как утопился от несчастной любви. Его память не могла вместить столько, поэтому он потерял сознание.
Когда он снова открыл глаза, стоял день. Свет был мучительным. Он заставлял Андрея вспоминать войну, ночной парк и какой-то мост. Андрей выпил лекарство из рук медсестры. Засыпая, он вспомнил еще кое-что. К нему вошла девушка, списанная со старинных картин. Она словно плыла. Она склонилась над Андреем. Ее рот прижался к его, сила вошла в него, а вместе с нею - день, жизнь и что-то еще, чему он не мог дать название. Девушка рассеялась дымом, а Андрей сгустился и вновь обрел плоть.