Аннотация: Грустная история, рассказанная мне в поезде...
- Вы записывались? - буркнула толстая тётка в очках, сверля меня взглядом.
- Нет... - прошептала я.
- Фамилия Ваша? - строго так посмотрела мне в глаза.
Я назвалась. Она порылась в своих бумажках, вскинула голову и притворно улыбнулась:
- Ну как же, милочка, вот и Ваша фамилия...
На листке жёлтого картона, как карточка учёта литературы в библиотеке, действительно значилась моя фамилия... Но откуда?
Я не помнила, как попала сюда. Размалёванные девицы толклись группками и поодиночке, курили, сновали туда-сюда, ядовито хихикали и подкалывали друг друга, нет, не по-дружески. Зло. Злорадно. Ревниво. Завистливо.
- Боже, что я тут делаю? - одна и та же мысль крутилась в моей голове. А они всё мельтешили передо мной пёстрыми пятнами, ударяя в нос такими же ядовито-клейкими запахами.
Я вынула из кармана конверт, на котором было указано моё имя и адрес. Внутри лежал листок, свёрнутый вдвое, где и было сказано:
- Для прохождения кастинга на должность.... Вас приглашают туда-то туда-то во столько-то... И ничего больше.
Да, я искала работу, давно искала, была зарегистрирована не на одном сайте по трудоустройству. Но подобное приглашение получила впервые. Вот и решила узнать, с чем же это едят.
Спустя 2 часа очередь потихоньку угомонилась, видимо все устали от собственной неискренности. Другое дело вечеринка, где эти эмоции подогреваются изнутри. А здесь тонизирующие напитки не выдавались. Кто-то из девиц плюнул и ушёл, прокладывая себе дорогу матерным негодованием. Кто-то тихо сопел во сне, кто-то подкреплял себя фастфудами. Все были чем-то заняты. Только я, сидя в углу, потихоньку наблюдала за кандидатками. Когда на улице стемнело, в зале ожидания включили приглушённый свет, видимо, из соображения не будить спящую собаку. Я продолжала наблюдать, периодически погружаясь в свои мысли, ища в них ответ на свой вопрос:
- Что я здесь делаю?
В 23:05 распахнулась дверь в другом конце коридора и в неё буквально ворвался вихрь - невысокий опрятный молодой человек с аккуратной бородкой быстрым шагом направился к комнате, у дверей которой уже уснула очередь. За ним семенила высокая молодая женщина с малюткой на руках. Это была девочка. Почему-то я поняла, что это его дочь. Дверь в вожделенную комнату широко распахнулась и я увидела крупного мрачного человека, сидевшего перед огромным холстом. В руках его были кисти. Дверь закрылась, но я каким-то образом очутилась в той комнате, куда зашла странная пара с ребёнком.
По разговору я поняла, что молодой человек - в ученичестве у чёрного маэстро. Младший задавал вопросы, старший отвечал на них кратко и сдержанно. Молодой человек одел на голову берет и присел у полотна в другом конце мастерской. Молодая дама с девочкой позировала ему, сейчас она была обнажена, хотя малышка осталась в длинном лёгком платьице.
Между мужчинами завязался разговор.
- Как продвигается твоя работа?
- Я немного не успеваю, мне бы ещё два дня... - произнёс молодой человек.
- С ней ты работаешь до 23:45. Это всё. Очередь ждёт. Пока разденутся, туда-сюда, уходит уйма времени! - голос старшего был несколько раздражён.
Возможно, поэтому молодой художник не стал оспаривать свою просьбу, но тихо вздохнул.
Кажется, я поняла, ради чего нас всех пригласили сюда... И стало обидно и неприятно, будто ты лошадь на ярмарке, которой заглядывают в рот на предмет здоровья зубов.
- А Алевтина на месте? - низким голосом спросил старший.
- Я не заметил её, когда входил, - произнёс молодой человек.
- Опять дрыхнет старая, - раздражённо произнёс старший. - И за что я ей только деньги плачу?! Небось и на квитанциях эти дуры не расписываются, когда получают свои отработанные...
Молодой человек приподнял левую бровь, выражая тем самым своё молчаливое единодушие с маэстро.
Я вышла из комнаты, как и вошла, - незамеченной. Стараясь не привлекать резкими движениями к себе внимание, подошла к столу, за которым не было "старой" секретарши и начала искать свою карточку в стопке кандидаток. Моя была третьей. Я схватила её дрожащими руками и, стараясь не стучать каблуками, на цыпочках выскочила из коридора в ночь. На улице моросил дождь, приклеивая золото листвы к тротуарам, дороге, по которой ехали редкие машины. Было паршиво и гадко. Внутри что-то тикало механизмом замедленной бомбы... дождь струился по лицу.... Карточка с моим именем тонкими лоскутками опустилась под ноги дождю... Но я не обернулась.
P.S.
Я не осуждал и не осуждаю женщин, пришедших для трудоустройства. Это проблема даже не личная, хотя каждый осуществляет свой выбор. Это трагедия...