Дом был большим. Множество комнат, позволявших обойти его сквозь них, было заставлено, на первый взгляд, красивой и уютной мебелью.
Даша не помнила, как оказалась в этом доме. Но, констатируя сам факт своего пребывания в нём, она, далёкая от праздного любопытства, расположилась на мягком диване, рядом с которым стоял журнальный столик с телефоном на нём.
Интерес её был прикован именно к светло серому аппарату, который способен был соединить её со всем миром. И она упорно искала номер телефона школьной подруги, живущей в Штатах.
Пока Даша продолжала свои поиски, в дом вошёл мужчина. Они были явно знакомы, и он не выразил ни малейшего удивления по поводу нахождения её здесь. Более того, он чувствовал себя рядом с Дашей, вероятно, настолько неловко, что не осмеливался глядеть ей в глаза.
И Даше это не казалось странным. И вообще они общались молча: слова не произносились, но, видимо, в них и не было нужды, потому что, даже не глядя друг на друга, они общались в тишине.
По поведению мужчины можно было предположить, что он испытывает чувство вины. Но какой-то страх перед Дашей не позволял ему поднять головы. Он молча протянул девушке аккуратную стопку выглаженных белых сорочек, которые Даша намеревалась сложить в один из ящиков в шкафу. А сам взял в руки метлу и начал выметать сор из углов.
И только теперь, держа сорочки в руках, Даша увидела, что дом заставлен не красивой мебелью, а рухлядью, которая, сдвинь её с места, здесь же рассыплется. И не было в этой рухляди ни одного свободного ящика, ни одной свободной полки: все они были давно забиты ненужным серым хламом, поросшим пылью и паутиной.
Даша содрогнулась от отвращения, увидев и считав, тайной укрытые, полуистлевшие воспоминания хозяина дома, которыми он без системы и срока давности забивал любые свободные ниши собственного пространства. Она, даже не прикасаясь к дверкам и ручкам ящиков, видела их внутреннюю захламлённость, и, в поисках места для сорочек, шла вдоль мебели дальше.
У шифоньера, стоявшего посреди одной из комнат и выглядевшего заметно чище, светлее и выгоднее любой другой мебели, Даша приостановилась, приоткрыв дверки. Все ящики и полки здесь также были полны старых вещей. Но, как место для белых рубашек, это шкаф выгодно выделялся из массы рухляди, хранившей в своей утробе мусор. На удивление, ящики его не рассыпались.
Вынув один из ящиков и поставив его перед собой, Даша обнаружила, что в нём хранятся женские вещи, когда-то с любовью аккуратно сложенные. Она, осторожно и с уважением к ним, перекладывая вещи в большую сумку, стоявшую у её ног, обнаружила в ящике духи с нежным ароматом, тонким шлейфом тянувшимся из-под крышки флакона. И фотографии в рамках, с которых на неё смотрели, улыбаясь, два красивых мальчика, затем подростка, и, наконец, молодые мужчины.
Перекладывая вещи в сумку, Даша была уверена, что их хозяйка непременно заберёт эту сумку к себе. Ей казалось, она даже слышит её имя - Наташа. Да, именно так звали бывшую и настоящую хозяйку этого дома, мать прекрасных парней с фотографий, прежде лежавших в ящике, где теперь воцарились белые сорочки.
Закрыв сумку и дверку шкафа, Даша снова пристально оглядела дом изнутри...
На кухне пыхтел, елозя метлой, хозяин пенатов. Вероятно, он пытался справиться с бедламом, разрушавшем его дом изнутри. Даша мысленно заметила, что он неоправданно тратит силы на бесполезную работу.
- Чтобы создать новое, необходимо избавиться от старого хлама, - транслировала она мужчине.
- В моём доме достаточно места для былого и настоящего! - парировал тот.
Даша снова огляделась вокруг. Запах грязи, пыли и удушливой сырости вязким облаком обволакивал её, перемещавшуюся по дому. Казалось, кто-то накинул удавку ей на шею, постоянно стягивая её всё туже.
Судорожно вдохнув воздух, она, как пьяная, двинулась к выходу. Раскрыв настежь стеклянную дверь, вышла за порог и бросилась бежать. Куда глаза глядят. Куда несли её ноги.
В непонятно откуда взявшемся на её пути гипермаркете, она, протискиваясь между людьми в толпе, пыталась найти выход, чтобы скорее оказаться на воздухе. Но поток людей не оканчивался магазином. И всё же она бежала... как можно дальше от грязи и удушья дома, которых не хотел лишиться их одинокий, всеми забытый, старый хозяин...