Пролог

Холодный морской воздух, смешанный с мелкой водяной пылью, ударил в собачьи ноздри. Пес даже не успел удивиться, отчего исчезло летнее тепло, напоенное ароматом цитрусовых, кипарисов и роз в старом саду. Откуда взялся резкий дух рыбы, водорослей и мазута - сейчас это были такие пустяки!

Важнее было иное - где враг, нахальный разноглазый подлец, чье оружие совсем недавно летело в лицо, чтобы в который раз быть отбитым и вновь атаковать?

У самой кромки прибоя на окраине портового города где-то в Норвегии стоял на четырех ногах Хибари Кея, Глава Дисциплинарного Комитета Намимори, молодой человек, которого боялась даже полиция, неусыпный цербер дисциплины. Цербер... Крупный черный кобель немецкой овчарки, насторожив уши, близоруко всматривался человеческими темно-серыми глазами в мохнатого черного зверя, выгнувшегося мостом напротив...

Вечного скитальца по Шести кругам Ада сложно удивить переменой тела. Когда мир перекувыркнулся и, упав на подушечки кошачьих лап, шибанул по всем шести чувствам шквалом холодного моря, живой рыбы и резким запахом псины, Рокудо Мукуро ничуть не испугался. Он лишь слегка удивился такому фокусу старого слепца.

Подумать только! Древний Талбот умеет не только ковать фамильные артефакты, но и душами человеческими играет в маджонг! Зачем понадобилось вмешиваться? Они так славно бились, кому от этого была печаль? Хотел бы - давно уже из этого смелого Бобика сделал пуфик!..

***

...- Хибари-сан, Мукуро! Не надо!..

Что этот глупый воробей там чирикает? Тоже мне, босс-миротворец! Не понимает упоения битвы, пытается лишить Мукуро вечного удовольствия, которое и через девять, и через девяносто девять жизней не приедается...

- Ха-ха! Хибари, Мукуро! Что вы вечно сцепляетесь, как кошка с псом? Сегодня надо веселиться!..

Бейсбольный дурачок, ты ведь не понаслышке знаешь об азарте борьбы и об адреналине, зачем же спрашиваешь?

- Как кошка с собакой! Эти два маньяка позорят Десятого и огорчают невесту! Как Правая рука, я не допущу!..

Ойя-ойя! Сейчас нас будут разнимать! Водой обольете или динамитом жахнете, юноша?..

И тут скрипучий старческий голос под аккомпанемент деревянного посоха вливается в какофонию зрителей и сочувствующих.

- Дедушка Талбот! Они снова пытаются прикончить друг друга!..

- Ну что ты, мальчик! Эти два молодых хищника просто точат когти. Но место они выбрали неподходящее. И время тоже... Не годится на торжественном приеме показывать внутренние распри. Сегодня даже бешеные псы "Варии" спрятали свои клыки, а эти два глупых зверя даже не пытаются держать лицо...

Мукуро пропустил мимо ушей последние слова непрошеного моралиста, ведь кроме блеска стальных тонфа и такого же стального взгляда Хибари Кеи все остальное было скучным и постылым. И тело самозабвенно кружилось в вечной пляске жизни и смерти, в яростном и захватывающем ритме боя... Потом стало темно.

***

Нет, он не пропустил удар, его не одолели, но голую и босую душу внезапно протащило по каменным ступеням Сансары, скрутило, распрямило и грубо втиснуло в новый сосуд. Этот сосуд был хрупок и ажурен, потоки ощущений текли сквозь него, как сквозь прорези аромакурильницы в буддистском храме...

Лишь на секунду Мукуро выпал из реальности, привыкая к новому телу, и вот он уже снова готов биться, выгнув спину, грозно вздыбив шерсть и задрав хвост. Подумаешь, был человеком, стал котом... Путь Зверя не лучше и не хуже прочих и уже знаком иллюзионисту. А вот его противнику, кажется, в новинку такие метаморфозы!

Рокудо Мукуро насмешливо сощурился и спросил своим новым мурлычущим голосом:

- Хибар-р-ри Кея, с тобой приключился столбняк или ты признал свое закономерное поражение?

Пес, смотревший на Мукуро с донельзя удивленным выражением на морде и вывалив язык широким розовым полотенцем, захлопнул пасть. Потряс головой, недоверчиво обошел противника по дуге, помахивая хвостом, принюхался... И хрипло взбрехнул, словно рассмеялся:

- Рокудо Мукуро, я не нападаю на женщин!

Иллюзионист фыркнул презрительно и уселся на землю в позу для мытья, вытягивая заднюю лапу пистолетом:

- Где ты здесь видишь женщин, глупый Бобик? Собачье зрение шутит с тобою злые шутки или как это понимать?.. мать... мать...

Он поднял на пса почти квадратные глаза. Теперь Мукуро тоже видел, кто здесь "женщина". И это знание его ни капли не радовало.

Глава 1. Трудности перевода

- Та-а-ак! Вечер перестает быть томным, - сердито прошипела черная кошка, нервно дергая хвостом. - Мало того, что этот ветхий сморчок нахально зашвырнул меня невесть куда, мало того, что я теперь хожу на четырех ногах, так он мне еще и пол сменил без наркоза!

Пес, которому охренение средней тяжести у Мукуро было бальзамом на душу, снова вывалил язык и теперь смотрел на усатого иллюзиониста свысока, как на очередной сезон тупой американской комедии.

- Эй, животное!

- Ойя, на себя посмотри, друг человека!

- Животное, - с нажимом повторил "озверелый" ГДК. - Ты ведь у нас на пять минуток - маг?

- Иллюзионист.

- Одно другому не мешает. Ты меня по-хорошему расколдуешь или тебя сначала загрызть до смерти?

- Ойя-ойя! Какой нетерпеливый Бобик. А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? - сердито зыркнула на него красным глазом кошка.

В багровой глубине ее зрачка менялись, как на игровом автомате, иероглифы, но результата пес пока не видел ни малейшего. Только есть хотелось.

Пока все гости наслаждались банкетом, они с этим горе-колдуном так душевно схлестнулись, не снимая пиджаков, а теперь вот желудок начал жалобно выть. Хибари клацнул зубами и рыкнул нетерпеливо:

- Животное!

- Что тебе, блохастый?

- Шамань быстрее, я хочу есть!

- Быстро только кошки родятся, - огрызнулся Мукуро, не подумав.

- Личный опыт, Мура?

- Ойя-а-а-а?! Какая "Мура", тебе жить надоело?! Если какой-то юморной старпер упаковал меня в тело кошки, то душа от этого не меняется, понятно?!

- А вопишь ты все равно по-женски. Киска! - фыркнул Хибари.

Кошка злобно сузила глаза и резко шлепнула его по морде полной пятерней неслабых когтей, но не попала. Реакция у Хибари-сана осталась прежней и стальные челюсти щелкнули капканом.

- У тебя лапа лишняя? Могу помочь! Раз ты все еще настаиваешь на равенстве полов, Мура.

Кошка зашипела и отпрыгнула в сторону.

Мукуро с каждой минутой становился все злее. Как ни ужасно было это сознавать, но заклинание Талбота отрезало его от привычного магического пространства, которое иллюзионист звал Лабиринтом. Все потоки силы, которые Рокудо Мукуро пытался сплести и направить на разрушение этого глухого кокона чужой магии, уходили в вакуум и гасли, не найдя его границ. Хуже было только в тюрьме, но и оттуда он мог выходить в Лабиринт во сне.

- Возможно, это займет некоторое время, - задумчиво мурлыкнула кошка.

- Сколько?

- Мне нужно подкрепиться и поспать, чего и тебе желаю, - ответила она и, гордо задрав хвост, отправилась вдоль кромки воды.

В лужицах между камней можно было найти мелкую рыбешку или еще какую-нибудь живность, пригодную на обед, но пока везло не очень. Холодная вода вызывала панический ужас и Мукуро уселся на валун, зорко следя за одиноким анчоусом, мелькающим на мелководье.

Бесцеремонный Хибари, недолго думая, цапнул рыбку полной пастью, но попутно заглотил добрый стакан горько-соленой морской воды и удовольствия от добычи не получил. Отряхнулся, обдав негодующую кошку брызгами, и потрусил к пристани.

Там были люди, а у людей всегда найдется и пресная вода, и нормальная пища для уникальной говорящей собаки. Английский-то они здесь знают?

***

Пожилой рыбак, цветом волос напоминающий варийского мечника, а обветренным лицом - нарукавную повязку Хибари-сана, незатейливо но с аппетитом обедал. Он отрезал от свежевыловленной рыбины прозрачные ломтики, солил, кропил соком сморщенного лимона и ел вприкуску с черным хлебом. Буханка пахла обольстительно.

- Хэллоу, мистер! Я голоден и хочу пить! Дайте мне хлеба и воды, пожалуйста!

Если бы Хибари внятно произнес эти английские слова или хотя бы хвостом повилял, возможно, рыбак и угостил бы его. Но человек видел лишь неприветливую чужую собаку, громко лающую на него.

- Пшел к дьяволу! - буркнул он и потянулся за лежащим неподалеку сапогом.

Кея злобно оскалился и попятился. Ну его, этого красномордого жлоба! Такого даже кусать противно!

Такая же история повторялась еще дважды с незначительными изменениями. Хибари уже отчаялся было поесть, но тут он набрел на ошеломительно пахнущий цех рыбопереработки. Это чудесное здание имело два неоспоримых достоинства: слив воды в помойный желоб и свалку отходов.

Рыбьи головы и потроха забирали специальные машины, чтобы переработать где-то в другом цеху, но между двумя вывозками на куче отбросов пировали чайки и портовые коты.

Коты орали на разные голоса и периодически цапались за лучший кусок, но их перебранок пес не понимал. "Должно быть - языковой барьер" - подумал он. - "Своего-то паршивца разноглазого я понимаю?".

Хибари не успел проглотить и пары голов, как среди кошачьего племени возникла новая заварушка. Самый драный и облезлый кот вопил гнусным голосом:

- Мня-ня-ня-ня-ня-ня!!!

Остальные ему вторили. А из-за края рыбной помойки волной докатывался смутно знакомый голосок:

-Ке-о-о-о-о-ояа-а-а-а!

Овчарка насторожила уши. Кто здесь мог звать его по имени? Единственный знакомый ведь сидит на берегу, на лужу медитирует. Или - знакомая?..

Из-за угла пулей вылетела ошалевшая черная кошка с разноцветными глазами и бросилась к нему под ноги все с тем же воплем. За нею по пятам мчался батальон очень решительных кошаков, страстно мечтающих познакомиться.

- Хамы! Холопы! Быдло озабоченное!.. Кея, не стой лингамом, драпаем, пока из меня тут окончательно девочку не сделали!..

- От кого драпать, киса? От этой толпы блохастых мурзиков? ГР-РА-А-А-АВ!

При виде толпы Хибари Кея впадал в ярость. Теперь об этом знали даже помоечные коты Норвегии.

Глава 2. Либкез для нищих

- Итак, что мы имеем в плюсах, Кея-кун...

- Гр-р-р!

- В плюсах - мы сыты и можем позволить себе небольшой отдых.

Кошка вальяжно раскинулась на бухте корабельного каната, словно в номере "Гранд-Отеля". Незапертый склад, собственно, и был для мохнатых бродяг отличной гостиницей. Увы, с насекомыми! Когда на пса успела заскочить первая в его жизни блоха, он не знал, но сейчас всю скорость и сноровку Главы Дисциплинарного Комитета он бросил на ее поимку. Блоха больно кусалась и упорно не желала ловиться, что не добавляло Хибари доброты и терпения.

- Ум-р-р, я же говорила... тьфу ты!.. Говорил - блохастый! Не рычи и слушай, когда умные люди с тобой говорят.

- Умных людей не вижу, вижу только кошку-транссексуала!

- Пф-ф! Очень смешно, - обиделся Мукуро и, в качестве тихой мести, вывалил на собеседника полный ворох их общих проблем. - В минусах мы имеем наше скотское состояние, местоположение где-то в Норвегии, о чем свидетельствуют все таблички на здешних конторах, и, самое ужасное, - я совсем не вижу снов!

- Велика беда.

- Да уж и велика! Я полностью отрезан от своих учеников и даже сам себе помочь не могу!

- Тогда мы вернемся к этим травоядным и я загрызу их всех до смерти, - невозмутимо зевнул Хибари, продемонстрировав полную пасть острых зубов.

- И далеко ты собрался? Чесать через всю Европу - да нас в первом же большом городе изловят и сдадут в приют для бездомных животных, а таком вот зачуханном городишке - просто заберут в дом. И людям будет глубоко начхать, какие у нас были планы на будущее. Ойя-а-а-а!!! Гребаный мир, гребаная жизнь, гребаные блохи!

Кошка взвыла и принялась яростно чесаться.

- Мура, не ругайся, ты же дама!

- Иди ты... к собачьей бабушке! Разносчик бесплатных паразитов! Докобелировался!.. Где тебя носило, пока над моим невинным телом хотели потешиться толпы этих грязных уродов?! Плешь между ногами!.. Смотреть противно!..

Пес наблюдал за этой спонтанной истерикой, подняв рыжие брови и вывалив язык. Резко как-то иллюзиониста накрыло! В мужском варианте он был куда хладнокровнее.

- Валерьянки попей, истеричка, - рыкнул он и отвернулся, растянувшись на пыльном полу и положив морду на лапы.

Кошка с мужской душой умолкла так же резко, как и завелась. Мукуро нервно лизнул свой бок и прислушался к всплеску чужеродных эмоций.

Мда-а-а! Давненько он не влезал в женскую шкуру. И уже подзабыл все эти загибы и перепады, в народе именуемые женской логикой. "Сама придумала, сама обиделась, сама простила". Дожили! Собери остатки мужества в кучку, Мукуро, и мысли, мысли, пока снова не накатило!

О том, что именно на него накатывает, иллюзионист старался не думать.

- Кея-кун!

- Ну?

- Мы остановились и застряли на вопросе передвижения.

- Поезда.

- Почему именно поезда? - спросила кошка и сама же нашла ответ. - Впрочем, да. В депо можно без помех забираться в грузовые составы. Если нас будут ловить - с движущегося поезда прыгать все же безопасней, чем с борта корабля или самолета, а в автобусы и грузовики нас не пустят... Да, именно поезда! Ай да Мукуро!..

Кошка самодовольно ухмыльнулась в усы и замурлыкала, но пес уже похрапывал и не обращал на нее внимания. Оставить Хибари в покое, когда в голове толкаются мысли, было выше кошачьих сил.

- Кея-кун! Не спи, я еще не все сказал!

Мукуро улегся на живот перед мордой пса и шаловливо протянул лапу к нему:

- Кея-ку-у-у-ун!

Хибари клацнул зубами, но глаз не раскрыл. Кошка принялась валяться с боку на бок, лукаво щурясь и теребя своего извечного врага.

Пес терпел это безобразие ровно полторы минуты, а потом молча подхватился на ноги, схватил расшалившуюся кошатину за шкирку и, невзирая на яростное шипение и дерганье, выставил за дверь, под мелкий моросящий дождик.

Дисциплина восторжествовала.

***

- Кея-кун, злой собаке просто так костей не дадут. Изобрази-ка мне жалобно!

- Гра-а-ау! У-у-у!

- Ойя! - сморщилась кошка. - Прямо стишок:

"Сегодня праздник у ребят,

Ликует пионерия!

Сегодня в гости к нам пришел

Лаврентий Палыч Берия!"

- Кто такой Берия?

- Да так, коллега твой по дисциплине. Русский и мертвый. Значит, так! С таким голосом и с такой мордой тебе только пьянчужек на сигареты грабить в темных подворотнях. Добрые тетеньки с сумками от тебя шарахаться будут.

На задворках железнодорожной станции Мукуро проводил актерский ликбез для начинающих попрошаек. Они уже выбрали направление и засекли, какая открытая платформа отправляется с нужным составом, но вставал вопрос пропитания.

Есть всю дорогу портящиеся на глазах рыбьи головы, не позволяло воспитание, а нормальные продукты в маленьком портовом городке на дороге не валялись. Поэтому лохматые путешественники запасали сухари и прочий провиант длительного хранения.

- Что ж! Я сегодня не в голосе, но мотивчик задать смогу, - сказала черная кошка, устраиваясь на большом ящике, как бард на летней эстраде.

Покачалась всем телом, ловя ритм, и затянула, пристукивая хвостом:

- Из-ви-ни-и-и-те, пожалуйста вам,

По-мо-жи-те, люди добрые-е-е!

Са-ами мы-ы не ме-е-естные,

Го-ло-да-аем и скитаемся!..

Гимн московских нищих хватал за душу и пес, не сдержавшись, завыл, тоскливо и надрывно, как по покойнику.

- Спокойнее, Кея-кун! Теперь хором:

...При-е-ха-ли на ле-че-ние -

Укра-али все докуме-енты!

На-а-а во-кза-лах, пожалуйста вам!..

Не-е хвата-а-ает разместиться!..*

_____________________________________________________________

Использованы слова песни Максима Покровского "Московский романс".

Глава 3. Ключ, потерянный в тумане

Летящие навстречу пейзажи гипнотизировали Хибари, как и любую собаку. Он мог часами смотреть вдаль, не обращая внимания на кошачьи разглагольствования. А Мукуро, который спокойно общался за двоих с умным и приятным собеседником (с собой, то бишь), раз за разом нырял в омут сна, который вдруг обернулся мелким бассейном, полным тумана.

Так странно, раньше туман был верным спутником иллюзиониста, излюбленным материалом для творчества и рабочим пространством. Теперь же глухая мгла, тускло подсвеченная невидимым солнцем, стала палатой с мягкими стенами для одного буйного пациента. Вернее, совсем уже и не буйного.

Мукуро в очередной раз сидел в туманном молоке и напряженно вслушивался в тишину своего вакуумного сна. И, услыхав деревянный стук посоха, не сразу поверил в него. Но глухие удары все приближались, и вот уже из марева стал проявляться сгорбленный силуэт старика.

- Ку-фу-фу! Неужели ко мне, скромному, пожаловал гость? Здравствуй, дедушка Талбот!

- И тебе не кашлять, детка!

Мукуро опустил взгляд, впервые за много раз сумев осмотреть свое тело, и чуть вздрогнул. Это было тело Хроме, каким он знал его до последней косточки. Ее руки, ее грудь. Что же стало с его лицом? Увы, зеркал в этом тумане не предусматривалось.

Чтобы не устраивать для старика бесплатный стриптиз, даром, что Талбот слеп, как крот, он уселся покомпактнее, подняв колени к подбородку и обняв свои ноги. Ноги Хроме...

- Зачем, старик? Зачем ты дал мне тело моей ученицы?

- Э-э-э, детка! Тебе самому впору идти к ней в ученики. Все свои жизни ты хорохорился силой и только в ней видел честь, а пора бы уже научиться смирять свою гордыню. А?

- Не вижу смысла. Если есть сила, ее нужно использовать, иначе потеряешь над нею контроль.

- Если... Очень правильное слово, детка. Если. Сейчас силы в тебе не больше, чем в новорожденном котенке, и что ты можешь? Даже срам свой прикрываешь пятками, не говоря уж о том, чтобы тело вернуть в привычную форму.

- Ты же слеп? - сощурился Мукуро подозрительно.

- Хочешь спросить очевидцев? Что ж, я позову этого щенка Цербера...

- Не вздумай, старик! - подхватился на ноги Хранитель Тумана, по привычке выбрасывая вправо руку, чтобы выхватить из воздуха трезубец.

Но этот воздух был слишком пустым. А по макушке не столько больно, но очень обидно стукнула клюка Талбота.

Иллюзионист помянул парочку демонов низшего порядка, о которых уже и не помнили на Земле, и стремительно отпрыгнул в сторону, приземлившись на четвереньки.

- Хе-хе, детка, не шипи! Я не стану гонять тебя посохом, кошек палками не бьют.

- А собак? - усмехнулась его жертва.

- А собаке и тугой ошейник - пытка.

- Вот уж не заметно, чтобы Хибари Кея хоть что-то потерял в своей новой ипостаси, - фыркнул Мукуро.

- У тебя на целых два глаза больше, чем у меня, детка, а слеп ты гораздо хуже.

- Ку-фу-фу! Ты начинаешь меня утомлять. Не пора ли закончить эти бессмысленные речи?

- Что ж, оставлю тебя подумать, пока ты не найдешь их смысла. Смотри, детка, внимательно смотри по сторонам. Ключ от замка прячут прямо под порогом...

***

Мукуро очнулся ото сна резко, щурясь на яркий свет дня. Рядом сидел черный пес, стучали колеса поезда, старика и след простыл.

- Что ты так смотришь на меня, Кея-кун? На мне написано что-то интересное или я сегодня особенно красиво выгляжу?

Пес моргнул, спрятал язык, который до того свешивался чуть не до полу, и закашлял хриплым собачьим смехом:

- Тебе к лицу это тело, киса!

- Мне все к лицу! - фыркнула черная кошка и принялась умываться.

Пес не стал уточнять, что именно он видел краем глаза, пока Рокудо Мукуро бродил по сновидениям.

Глава 4. Но если...

Ночами Хибари одолевала бессонница. Еще в бытность свою человеком он мало спал, а теперь, облекшись в песью шкуру, и вовсе не мог сомкнуть глаз.

Северная луна, большая и чарующая, звала к себе, подмигивал Сириус - Большой Пес, и хотелось окликнуть эти холодные огни, которые могли знать ответы на вопросы собаки с человеческим взглядом.

Но песий вой на платформе грузового состава был бы таким нарушением дисциплины, а до кучи - и конспирации, что Хибари лишь вздыхал и косился на кошку.

Мукуро умудрялся спать по восемнадцать часов в сутки, а остальные шесть - действовать на нервы. Но зато, пока спал, был сущим развлечением.

Когда-то давно Аркобалено Фонг, сотрудничавший с Главой Дисциплинарного Комитета, рассказал, как можно видеть ауры живых существ. Для этого нужно было подключить боковое зрение, а фронтальное - расфокусировать. Хибари принял тогда информацию к сведению и теперь, глядя искоса на свернувшуюся калачиком кошку, видел занятнейшие вещи.

Аура иллюзиониста, переливающаяся синевой и пурпуром, обрисовывала хрупкую девичью фигуру. Неясной тенью темнели хвост и кошачьи уши, но в целом - девица из Рокудо Мукуро получилась аккуратная. Так бы и укусил!

Иногда формы менялись, словно вспоминали прежние воплощения этой вечно блуждающей души, и Хибари видел змей, сов, невразумительно-уродливых демонов или еще каких-то тварей, которым нет на Земле названия, но такое случалось нечасто.

Когда, проснувшись, кошка начинала дразнить своего вынужденного попутчика какими-нибудь глупостями, Хибари так и подмывало похвалить округлость форм Рокудо Мукуро, но он сдерживался. Не хватало еще всерьез зацепиться и ненароком загрызть до смерти разноглазую занозу. Тогда его путь в одиночку здорово усложнится. А коль скоро не врут географические атласы, и Земля не имеет формы чемодана, то перед ними еще лежит добрый кусок Норвегии, Швеция, Дания, Германия. А уж как добираться до славного острова в итальянских территориальных водах - вопрос на засыпку.

Если в маленьком городке на побережье они спокойно сунули носы в дверь зала ожидания и прочли нужную информацию на табло, то в цивилизованных мегаполисах их и близко не подпустят к общественному месту. Особенно - крупного пса служебной породы, без ошейника и намордника.

Трезвый и расчётливый ум Хибари-сана продолжал строить логическую цепочку. Ошейник - показатель статуса животного. Как униформа. Униформа имеет знаки отличия. Раньше у него была красная нарукавная повязка ГДК, по которой его узнавали за километр и кланялись. А на собаке лишь один ошейник сработает для людей таким образом: форменный ошейник К-9 с бейджем, ошейник кинологических подразделений полиции. Неважно, какой державы, хороших ищеек нередко вывозят за границу на спецоперации.

Вопрос был за малым - добыть искомый собачий аксессуар. Для этого существовало два пути: хороший, но нерабочий и рабочий, но долгий.

Нерабочий упирался в нынешнюю профнепригодность иллюзиониста. Пес тягостно вздохнул. Еще недавно Рокудо Мукуро мог хоть из воздуха изобразить любую ксиву, а теперь даже блох своих ловит, как простое травоядное. Жалкое зрелище.

Второй же путь заключался в официальном трудоустройстве беспризорного, нечипованного, не привитого от чумки, ни бельмеса не понимающего по-собачьи Хибари Кеи. Сколько времени сожрут все эти манипуляции, он не знал.

Конечно, мафия не сотрудничает с полицией. Но, зная ее методы и кухню, вполне может сыграть по правилам. Особенно - если это нужно одному скромному Хранителю Облака Вонголы.

Когда Хибари изложил этот прожект разноглазой кошке, Мукуро, недолго думая, улыбнулся. Ему мафиозный кодекс вообще был сплошным вызовом, только вот и полицию он любил не больше.

- Кея-кун, ты такой умный Бобик, а простой, как сибирский валенок! Зачем зарабатывать себе стаж и пули в брюхо в легавой лавочке, если можно просто достать готовый бейдж?

- Как ты это себе представляешь, Мура?

Отказать себе в удовольствии звать старого недруга женским именем, когда он сам напрашивается, было выше его сил.

- Если нужен вор, его вынимают из петли, - загадочно улыбнулась черная кошка.

Учитывая побочную специальность Рокудо Мукуро, он мог бы позволить себе и из могилки того вора поднять, но сейчас о таких фокусах можно было лишь мечтать, да цитировать старинные присказки.

Хотя, и талант к авантюрам иллюзионист еще не пропил!

Глава 5. Мата Хари

Неисповедимой милостью Господней каждая столица, начищенная и сияющая, как кастрюля у прилежной хозяйки, имеет свое черное дно. Неважно, будь это какой-нибудь мегаполис Пута-Юма в четыре каменных здания и сарайчик для полицейского джипа на Африканском континенте или древний город Осло, - суть не меняется. Черное дно, обитель организованной и совсем неорганизованной преступности, есть всюду.

Там кормятся мелкие падальщики и вербуют своих гладиаторов уважаемые доны, там умный полисмен всегда найдет приключений или виновного в угоне того самого путаюмского джипа, и не только. Наваристое местечко, это Черное дно, главное - не ходить здесь по одному и без оружия.

Черная кошка стелилась полосой смога вдоль загаженных стен, за ней, чуть приотстав, трусил большой пес. Дорогу им указывал витающий в воздухе запашок двухдневной (если не врало чутье) давности дорогущего пакистанского опиума. Поверх этой затхло-сладковатой вони пролегал еще один волнительный след. Можно было бы распоэтизироваться и сказать, что пахло вожделенным полицейским ошейником, но для начала, пахло все же его носителем. Вернее...

- Мура! Это же су!..

- Пф-ф-ф! Нельзя ли поделикатнее?

- Су-у-уровая зубастая дама!

- И что теперь? Кто там будет твою промокашку вычитывать? Я до сих пор не встречал камикадзе, лезущих почитать кличку служебного пса на его бейдже.

Хибари-сан заподозрил в этом совпадении одновременно и грабли судьбы, и тихую месть разноглазой бестии. Но подозревать одновременно две причины - попахивало паранойей, а для хорошей драки не было условий.

Пес скрипнул зубом и запомнил. Кошка беззаботно мурлыкнула, просачиваясь в очередную подворотню, и радушно махнула хвостом. Вот, мол, будем брать, или поищем посимпатичнее?

Конечно, с точки зрения среднестатистического кобеля и любого кинолога, рыжая псица была хороша. Поджарая, остроухая, опасная, как нож для колки льда и красивая, как Шэрон Стоун в "Основном инстинкте"...

Хибари уставился на нее мрачно и непонимающе и в уме перебирал демонов японской мифологии, но и это не помогало. Отставной ГДК как ни старался, как ни косил боковым зрением по диагонали, а видел только собаку. А все самураистые предки Хибари Кеи могли бы поклясться, что зоофилов в их роду не водилось.

Всего лишь собака... Но на мохнатой шее был бейдж, как контрамарка в самолеты, такси и пароходы.

Мукуро смотрел насмешливо и в красном оке дразнился иероглиф Пути Зверя.

- Мр-р-р, неужели тебе так сложно сыграть разок по новым правилам, Кея-кун? Она ведь не укусит, а если и укусит, то так ла-а-асково!..

Послав иллюзиониста в задницу к очередному демону, Хибари ушел в себя еще основательнее.

Пес с серыми глазами рылся в потайных закутках своей памяти, когда вдруг увидал рядом уже знакомую ауру Мукуро в его женской ипостаси и вспомнил его настоящую женскую половину, частично сотканную из иллюзий, но от того - не менее настоящую. И уж точно - правдивую, хотя и недоговаривающую многое.

Хроме встала перед ним как наяву и улыбнулась. И эта теплая девичья улыбка потянула за собой золотую цепочку воспоминаний. Ее звенья отдавали горчинкой шоколада и складывались в личико юной китаянки с черными косами, которая вот уже десять лет делала традицией февральскую улыбку Хибари-сана.

Пес улыбнулся, как это умеют большие умные собаки, и, помахивая хвостом как никогда дружелюбно, вышел к ищейке с подветренной стороны.

- Хари!

Хибари Кея вовсе не был кришнаитом, просто на бейдже рыжей было написано "Mata Hari". По-собачьи он так и не научился, поэтому рыкнул ее кличку, насколько смог это своей звериной глоткой.

Рыжая Мата Хари смотрела на говорящего пса удивленно, но не без симпатии и что-то спрашивала по-своему.

"Сгорел додзе - гори и баня!" - с чисто японским фатализмом подумал Хибари и изобразил на собачьей морде любовную одурь. Вывалил язык, свел глаза в кучку и, пританцовывая в ритме какой-то азиатской румбы, принялся обнюхивать морду, уши и шею своей новой знакомой. Дальнейшее было делом техники.

Когда ламинированная карточка уже колыхалась у самого носа мафиозного Цербера, из-за дурнопахнущих мусорных баков раздался вызывающий кошачий вопль, вылетела крупная черная кошка, сделала "мостик" перед носом остолбеневшей рыжей и еще раз взвыла дурным голосом.

Вышколенная служебная собака не позволила себе отлучки с места работы, но ее импульсивный кавалер, казалось, только и ждал возможности показать себя перед дамой. Черный пес клацнул зубами, чуть не перекусив ее ошейник, и стартанул следом за кошкой, загребая лапами на поворотах.

"Ах, какой же дурачок!" - подумала Мата Хари умиленно.

То, что ее удостоверение исчезло вместе с загадочным немым ухажером, заметил только полисмен-вожатый, который явился через полчаса. Но как такое могло случиться, умница-ищейка объяснить не смогла.

Глава 6. Своя Семья

Хибари вновь сидел на крыше старшей школы Намимори. Закат выкрасил небо в цвета странной геральдики семьи Вонгола и одинокое фиолетовое облако неторопливо плыло в оранжевой дымке.

Рядом колыхнулся кожаный плащ с бахромой, и старый мастер уселся на прогретые солнцем плиты, уложив на колени свой посох. Долго пристраивал его поудобнее, словно корявая палка с набалдашником из птичьего черепа была для Талбота живым и дорогим существом.

- Посторонние не имеют права находиться на территории школы, - холодно произнес Хибари.

Старик улыбнулся во все свои четыре зуба.

- Мы не в школе, дитя. Но ты можешь попытаться прогнать меня отсюда.

- Я бы забил тебя до смерти, но не стану делать ей одолжения. Похоже, Шинигами забыл внести тебя в список лет двести назад, так пусть сам беспокоится.

- Дольше, много дольше, мальчик, - рассмеялся Талбот клекочущим птичьим смехом.

И на какой-то миг Хибари Кея увидал нездешний пейзаж: хвойный лес на скалистых предгорьях. И нестарого еще индейского шамана, чей кожаный плащ с бахромой был ярко расписан красной и желтой красками, а на посохе сидела крупная хищная птица, похожая на орла. Быть может, то и был орел, но Кея смотрел не на птицу.

Вокруг шамана шел бой, но он и не пытался уклоняться от летящих стрел. Потому что ловил их голыми руками. А потом стукнул оземь посохом. Хрипло крикнула птица и все залила вспышка ослепительного света.

Хибари непроизвольно зажмурился, а когда снова покосился на старика, то увидел лишь слепца с помертвевшим без своего пернатого наездника посохом. Обломок давно ушедшей эпохи, шаман истребленного племени, потерянный смертью, который зачем-то вмешивается в жизнь и битвы нынеживущих.

- Зачем?

- Есть семьи и Семьи. И я свою Семью хоронил наощупь. Теперь я слушаю голоса новых Семей. Вонгола была похожа на Детей Солнечного Орла, но ее голоса прерываются слишком рано. Или дрожат от старческого бессилия, или срываются в лай чумных псов.

- Я не принадлежу к семье Вонгола.

- Ты еще слепой щенок. Но ты вырастешь в матерого пса своей Семьи, если не сломаешь зубы в битве с тем, кто может обучить тебя идти по следу и расплетать сны врагов.

- Это разноглазое травоядное заслуживает лишь смерти.

- Он слишком много умирал, и при этом так ничему и не научился. Только полюбил наконец-то, - усмехнулся Талбот вдруг, словно его слепое лицо озарили лучи нездешнего древнего солнца.

Они чуть помолчали, думая каждый о своем, а может - и о том же. На скупой вопрос молодого японца старый индеец ответил сразу же.

- Что это значит?

- Это Путь. И каждая развилка ведет в будущее или на погребальный костер.

- Я понял.

- Вот и ступай, дитя.

Старик легко поднялся на ноги и уверенно шагнул с крыши, лишь взметнулись огромными крыльями полы плаща. В пламенеющий закат улетал последний Солнечный Орел.

***

Хибари вздрогнул всем телом и проснулся.

Холодный и мокрый предрассветный туман оседал на шкуре пса и унизывал бисером мех черной кошки. Мукуро зябко подрагивал ушами сквозь дрему, но упрямо продолжал спать. И аура показывала свернувшуюся в калачик девушку, пытающуюся сберечь остатки тепла.

Тогда черный пес вздохнул и улегся спиной к спине с кошкой. Просто, чтобы им обоим было теплее.

Глава 7. Дела житейские

На пароход Хибари Кея взошел, как и любой порядочный гражданин - весь в хлопотах, нос в землю, не мешайте и не хлопайте дверями!

А Рокудо Мукуро - как порядочная сволочь, просочился своими кошачьими путями без билета и уже поджидал спутника в грузовом отсеке, намывая хитрую морду.

- Мр-р-р! Как видишь, Кея-кун, мой план работает изумительно! - самодовольно заявила кошка.

- Можешь повесить себе жестяную медаль на розовой ленточке, - огрызнулся пес.

Кошачьего самовлюбленного оптимизма он не разделял. Обострившийся собачий нюх, который - не обоняние, а что-то вроде компаса, подсказывал, что бесхозную полицейскую ищейку рано или поздно возьмут на карандаш.

- Как только сойдем на пристани, снимешь с меня эту штуку, - почесал он лапой краденый ошейник с не менее краденым бейджем.

Кошка вытаращила глаза:

- Что-о-о?! Да я его битый час застегивал! Да я чуть зубы о пряжку не поломал! И это все - ради одного плавания?!.

- Снимешь! А когда понадобится - снова застегнешь! Или твой травоядный мозг еще не понял, что это не только пропуск, но и особая примета? - рыкнул Хибари.

Мукуро забыл все прочие аргументы, которые собирался обрушить на сумасбродную собачью голову и только молча хватал ртом воздух. О том, в какую мучительную процедуру для кошачьих лап превратилась простейшая ручная работа, он старался не вспоминать.

Грозно и оскорбленно зыркнув красным глазом на своего мучителя, кошка развернулась и, сердито хлеща себя по бокам хвостом, удалилась в дальний угол заедать обиду.

Конечно, стрессы лучше не заедать, а запивать, но выпить было нечего. А пакет сухого кошачьего корма - был.

- Много не лопай - желудок станет, - предупредил пес.

Но Мукуро сейчас жизнь была в крапинку, а сердце сжигал дымный костер обиды на весь мир в целом и на род собачий в частности. А в голове зрела недобрая мысль послать все к демону под хвост и рвануть дальше в одиночку. Компания зубастого диктатора так обрыдла!

Еще бы! Раньше иллюзионист, свободный как ветер, гулял сам по себе, сопровождаемый лишь преданными до мозга костей подручными, а вовсе не агрессивным самодуром, которому, кстати говоря, палец в рот не клади. И рисовало воображение легкий и безбедный путь в Италию на руках какой-нибудь состоятельной кошатницы, направляющейся на курорты Средиземноморья...

Мукуро сам не заметил, как уснул над ополовиненным пакетом кошачьего фаст-фуда. А проснулся ночью от непонятной тяжести во всем животе. Поначалу даже усмехнулся про себя: "Ку-фу-фу! Да ты никак дюжину котят вынашиваешь, Мукуро-кун?".

Но самочувствие оставляло желать лучшего. Болеть Рокудо Мукуро не любил, а лечиться без магии - не умел. Оставалось положиться на широко известного в узких кругах скотовода - Хибари Кею.

- Кея-кун! Кея-ку-у-ун!

- Р-р-р?

- Мне дурно!

- ...

- Мне совсем нехорошо!

- Хр-р-р...

- У меня весь живот раздуло!

- Гр-раф! Это беременность, Мура. Мужайся. Все рожают, и ты родишь!

- Ха-а-ам!!! У меня, наверное, и вправду желудок стал из-за этого мерзкого корма, а тебе все смешно! Что теперь делать, а? Есть здесь врач?

- До ближайшего ветеринара двое суток вплавь, - обрадовал страдальца сердобольный ГДК и перевернулся на другой бок.

- Да я же умру к тому времени! Умру и буду здесь пахнуть!..

Тогда пес встал, взял потенциального "подыханца" за шкирку и предусмотрительно вынес на палубу. На свежем воздухе Мукуро почувствовал себя чуть лучше, а может - сам факт того, что в нем принимают участие, оживил мученика.

Тем временем Хибари спихнул за борт бухту корабельного троса и, не говоря дурного слова, отправил следом разбухшую кошку.

Под утро негуманное промывание желудка морской водой возымело лечебный эффект. Мокрый, тощий и проблевавшийся на пять лет вперед иллюзионист обессиленно уснул в уголке.

А Хибари Кея ловил новые запахи суши и с тревогой вслушивался в приближающийся шум порта. Их встречали берега Дании.

Глава 8. Немного о германской архитектуре

Что самое смешное, Хибари все чаще ловил себя на мысли, что ему с кошкой... комфортно, что ли?

Вечные препирательства не давали их общению вытянуться в ровную ниточку стазиса. Напротив, эти склоки и молчаливые перемирия, приправленные ехидным кокетством Рокудо Мукуро и холодной яростью Хибари Кеи, чертили живой пульс жизни. Двух жизней, если быть точным. Судя по задорному блеску красного зрачка, иллюзионист тоже был на волне.

Все было слишком уж гладко, чтобы продолжаться вечно. Мили оставались за спиной, границы пропускали мохнатых бродяг сквозь свои сети, но однажды система дала сбой.

Здание речного вокзала славного города Франкфурт-на-Майне поглотило немецкую овчарку и не выпустило. Мукуро ждал до самого вечера, хотя уже понял, что сумрачный тевтонский гений, помноженный на полицейскую дотошность, нарушил их план.

Ночью черная кошка бродила по огромному яркому городу и пыталась уловить хоть проблеск следа. Полицейских отделений было много, собачьих вольеров при них - тоже хватало, но где оказался его непутевый товарищ, Мукуро так и не узнал.

С неба сыпалась зябкая морось. Голодный и злой иллюзионист взобрался на крышу старинной ратуши, где (подумать только!) все еще топили камины. На чердаке он прижался к теплому кирпичному боку дымохода и обеспокоенно уснул...

***

...Вокруг снова был Лабиринт. Неясные очертания зданий и улиц чужого города стали податливы, как на GPS-навигаторе. Мукуро не стал тратить времени на радостные вопли по поводу возвращения силы, не стал даже тело свое приводить в божеский вид. Чутье громко нашептывало, что нужно спешить.

Он сразу бросил зов затерявшемуся где-то псу и теперь ждал отклика. Минута, две... И вот издалека, дрожа в зыбком ноябрьском тумане Лабиринта, протянулась ниточка духовного следа.

- Кея-кун?..

- Травоядное?

- Уж чья бы корова мычала!.. Иди сюда!

Он не ответил, но ниточка следа становилась все ярче и вот уже, приобретая четкость, как снимок, погруженный в проявитель, из-за угла возник темный силуэт.

Наблюдая за приближающимся человеком, Мукуро чуть не забыл поменять тело. И, приблизившись вплотную, Хибари увидел уже не девушку в неглиже, а вполне одетого молодого человека с неизменным хохолком на макушке и трезубцем в руке.

- Ты хочешь продолжить бой, Рокудо Мукуро? - спросил он чуть насмешливо.

Иллюзионист посмотрел на отставного Цербера с таким жалостливым недоумением, что Хибари-сан почувствовал себя шпионом-ниндзя, провалившимся сквозь соломенную крышу женской бани. Неловко, короче говоря.

Трезубец испарился, а разноглазый нахал спросил с неподдельной тревогой:

- Ну, и куда ты пропал?

-Что значит "пропал"? Я стою перед тобой, глупое травоядное.

Мукуро хлопнул себя по лбу от досады и быстро разъяснил, где они находятся, как дошли до жизни такой, и почему у него мало времени, а терпения и вовсе не осталось.

- ...Так что живо рассказывай мне, нервотреп блохастый, где ты сидишь, пока тебя не растолкали! - закончил он раздраженно.

ГДК сердито нахмурился и зарычал, снова превратившись в собаку.

- Там рядом ратуша со шпилем. На шпиле - кораблик. А по-немецки я не понимаю. Посадили в вольерчик, сняли ошейник. Есть дают.

- Ты хорошо себя вел?

- До смерти еще никого не загрыз, - ухмыльнулся недобро пес.

- Вот и не пытайся! Попробую отыскать, пока тебя не усыпили, как особо агрессивного, да еще и подменыша полицейской Жучки. Ку-фу-фу! Хотелось бы взглянуть на их вытянувшиеся морды!..

- Морды, как морды. Немецкие, сытые.

- Постарайся выполнять их команды и вести себя как нормальная, в меру умная собака. Карточных фокусов показывать не надо, но и кусать своих легавых "коллег" - тоже!

- Я понял! - с угрозой в голосе рыкнул черный пес.

Мукуро хотел было добавить контрольных наставлений, но его зубастый собеседник уже таял в тумане...

***

- Гутен морген! - мурлыкнула черная кошка, томно потягиваясь на полу.

На фоне розовеющего утреннего неба ближний шпиль, увенчанный корабликом-флюгером, был более чем приметен.

Глава 9. И не каждый в белом - доктор...

Вольер был теплый, чистый, без лишних запахов. "Прямо, гостиница для животных, - подумал Хибари, - вопрос лишь в том, когда платить придется".

Наутро к нему пришел инструктор, тот самый "сытый немец", которого пес видел и вчера. От него вкусно пахло колбасой, но служебных собак здесь такими вредными деликатесами не кормили, а давали мясо и кашу. Тоже неплохо, но при взгляде на упитанную ляжку полисмена у Хибари-сана просыпались кровожадные инстинкты.

Пока человек что-то лопотал по-немецки, пес припоминал нехитрые наставления иллюзиониста и дружелюбно помахивал хвостом. "Ты, немецкая колбаса, на волю меня выпусти, а потом уже комплименты рассказывай!".

Его и вправду вывели на служебный стадион и стали отдавать команды. Те, что международные, Хибари исполнял, хотя и не особо старательно, а когда к нему обращались на языке Гете и Шиллера, впадал в вежливый ступор.

Потом люди долго обсуждали результаты, и "сытый немец", которого звали Марком, что-то горячо доказывал, трепал пса по холке и нахваливал, судя по интонациям.

До вечера Хибари-сан снова сидел в вольере, скучал и спал от нечего делать. А вечером Марк принес поводок и намордник и, напялив эту унизительную сбрую на отставного Главу Дисциплинарного Комитета, повел его прочь из отделения полиции по ярким вечерним улицам Франкфурта.

"Вот ведь травоядное мое расстроится! Не успел найти в казенном доме, как я, похоже, переезжаю в частный сектор!". А полисмен все что-то рассказывал Хибари-сану, приговаривая время от времени "Ordnung - uber alles!". Но пес только тяжко вздыхал, кляня мысленно позорный намордник. И, в расстроенных чувствах, не почувствовал надвигающейся беды.

Должно быть, они были уже недалеко от дома Марка, когда к ним подошел тревожно пахнущий незнакомец и коротко о чем-то спросил. А потом полисмен покачнулся и стал грузно заваливаться, утягивая за собой и поводок. Хибари не успел даже прыгнуть на врага, когда ему под нос сунули банку, из которой бил невозможно мерзкий запах хлороформа.

"Очухаюсь - загрызу до смерти!" - успел еще подумать Хибари Кея, а потом провалился в черный наркотический сон.

***

Рокудо Мукуро весь день трудился в поте лица. Легко ли втереться в доверие к целому полицейскому участку? Но иллюзионист старался на славу.

Пушистая черная кошка появилась на крыльце рано утром. Она ластилась ко всем сотрудникам, игнорируя при этом посетителей, вела себя прилично и покорно съедала все угощения, которые ей предлагали. К вечеру Мукуро заметно округлился и стал своим в доску.

У отдела кинологов он услышал разговор, суть которого сводилась к тому, что некий пес - здоровый и смышленый, но дрессировать его нужно еще долго, поэтому в штат его не примут.

"Вот и Бобик мой нашелся! Куда же его теперь девать будут?".

А обещал собаку взять домой один из инструкторов, упитанный детина, благоухающий колбасой и псарней.

Вот только проследовать за ним иллюзионисту не удалось. Сперва новый знакомый уезжал на вызовы, а потом, едва вернувшись в отделение, собрал вещи и испарился с поразительной для его объемов резвостью. Ушел ли он один, или взял с собой ничейного Хибари-сана, кошка так и не узнала.

***

Сначала Хибари Кея почувствовал запах. Пахло какими-то химикатами и кровью. А еще - множеством собак. И запах этот был таким нездоровым и пугающим, что пес вскочил на ноги, еще не до конца очнувшись от хлороформа.

В глазах все плыло, лапы подкашивались, но намордника больше не было, а значит - можно побороться за независимость черных.

И тут же по ушам ударил оглушительный лай со всех сторон. В тускло освещенном длинном коридоре стояло много клеток. В одной из таких находился сейчас сам Хибари. В прочих бесновались псы. Все как на подбор - крупные, сильные. Разных пород, но в основном - бойцовые. Бультерьеры, питбули, ротвейлеры. И почти все со следами недавних драк на телах и мордах.

А причиной собачьего бешенства послужили два человека, идущих по коридору между клетками. Люди были в белых костюмах, один - в халате, второй - просто в модной паре. Они подошли к клетке с новеньким, остановились и завели разговор на лающем немецком, перекрикивая песий брех. Хибари не понимал их слов, но разговор ему в любом случае не нравился.

Тот, что в халате, достал из кармана пакетик с каким-то порошком и высыпал в поилку. Запаха пес почти не почувствовал, но к воде теперь не прикоснулся бы, даже умирая от жажды. И так понятно, что не витаминчиками его решили угостить. Хибари злобно оскалил зубы и резко бросился на прутья клетки. Но немцы не испугались.

Другой, на чьем толстом мизинце переливался изумруд размером с осколок бутылочного стекла, рассмеялся довольно и сказал "Sehr gut!". Дальше эти два типа обходили прочих четвероногих невольников, словно выбирая кого-то. Собаки стервенели, бросались на решетки, но, как и Хибари Кея, только радовали своей лютостью хлыща в костюме.

В конце концов, они ушли. Псы еще какое-то время побесились и затихли. По внутренним часам Хибари выходило, что время ночное, хотя окон в бункере не было. Он с ненавистью посмотрел на испоганенную воду в поилке и опрокинул посудину лапой. Лег на голые доски пола, пропахшие чужой болью и страхом, и постарался уснуть.

Мукуро уже ждал его в Лабиринте, нервно меряя шагами туманную улочку, с которой товарища и умыкнули, и трепля собственный хвост. Хохолок на темени тоже был вздыблен.

- Ты еще волосы из подмышек рвать начни! - раздалось из-за спины.

- Ойя! Отыскалась пропажа! Ну, и во что ты на этот раз вляпался, мой блохастый друг?

- Подпольная псарня какая-то, - пожал плечами Хибари. - Наркотики, кровь, вивисекторы в белых халатах. Может - собачьи бои, а может быть - шампуни тестировать будут, но это вряд ли. Там бультерьеров много.

- Где это место находится?

- Травоядное, меня туда привезли спящим, а улицы из клетки не видать.

- Плохо. Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Кого ты там видел из людей?

- Двух любителей агрессивных собак. Я хочу их загрызть до смерти, а они радуются. Мазохисты, наверное.

- Показывай!

- Кого?

- Мазохистов своих показывай, Бобик! Времени в обрез! Вспоминай их четко и вот здесь на стеночке рисуй то, что вспомнишь!

Когда на стене возникли немного расплывчатые, но все же узнаваемые лица двух живодеров, иллюзионист добавил им объемности, и вот уже перед ним стоят, чуть покачиваясь, два фантома. Он долго выбирал, наконец, ткнул в того, что в костюме. Фантом безропотно повернулся и зашагал вниз по улице.

- Все, Кея-кун, я ушел искать эту богадельню. Не пропадай там!

- Не дождешься, - фыркнул Хибари.

А потом Лабиринт задрожал и пес оказался вновь выброшен на голые вонючие доски своей клетки.

Глава 10. Последняя иллюзия

Больше всего Мукуро боялся не успеть. И навязчиво вертелась в голове мысль о том, что звезды, давно взорвавшиеся в своих мирах, еще долго светят Земле. Так и в Лабиринте воспоминания могут жить дольше, чем их обладатели. Жив ли еще Хибари? Ответ он получит лишь в реальном мире.

Тем более что этот Лабиринт не подчинялся мастеру иллюзий на все сто двадцать процентов, как прежде. Старый Талбот надежно оградил игровое поле для младшего коллеги. Стоило лишь потянуться к своим ученикам, как вокруг схлопывался серый вакуум. Правила игры уже были ясны, хотя никто так и не спросил его согласия. Мукуро ядовито усмехался серому туману и снова возвращался к поиску пса с человеческим взглядом.

***

Он отыскал то место, где были заперты собаки. Старые доки речного порта, как видно, использовались не только под склады. Но внутрь проникнуть днем не было решительно никакой возможности.

И черная кошка устроилась в засаде до темноты. Предсказатель из Мукуро был не ахти какой, но интуиция звенела тревожным звонком. И он снова боялся не успеть.

***

А поздним вечером в подпольной псарне творился сущий бедлам. Собаки разрывались в свирепом лае, роняя клочья пены. Периодически в подвал заглядывал тот, что в халате. Хибари, которому так и не досталось чистой воды, бросался на него из-за решетки с неподдельной яростью.

Так его, по крайней мере, не попытаются накачать неизвестной химией как-то иначе. И белый кивал, потирая руки, глядя на сатанеющего "полицая". Это словечко Хибари Кея уже различал в потоке немецкой тарабарщины своего тюремщика. "Новую кличку выдумали, что ли? Ну, что же! Выйду из клетки - узнаете, почем на Фудзи шиитаку!".

И его выпустили. Вместе с клеткой вывезли в какую-то подсобку, где из-под двери пробивался свет и доносился гомон толпы. А следом подкатили клетку с кобелем питбуля, с рваными ушами и мордой в полузаживших шрамах. Налитые кровью глаза смотрели на Хибари с тупой яростью берсерка.

А Кея глядел на питбуля как на травоядное. Он не знал, сумеет ли выстоять в бою с собакой, но никому не собирался показывать своих сомнений.

Когда дверь в ярко освещенный зал распахнулась, в ослепительном свете прожекторов псу померещилась тонкая женская фигурка с длинными косами, но только на мгновение.

***

Прячась под скамьями первого ряда, Мукуро ждал своего непутевого спутника в первой паре, но того, похоже, решили сделать гвоздем программы. И черная кошка, подрагивая от омерзения, не отрываясь смотрела на жестокие схватки одурманенных псов.

Нормальные собаки крайне редко стараются убить своего противника, но собачьи бои "до первой победы" здесь, видимо, были никому не интересны. Побежденных утаскивали с арены за задние лапы, мертвых или полумертвых, победителей утихомиривали шокером. И так - все пары.

В животе черной кошки ворочался ледяной гадюкой страх. "Он же только выглядит собакой! Без своих глупых тонфа, без Пламени кольца - он же только человек, скрытый иллюзией! Он никогда не пользовался клыками по назначению!". И уже было ясно, что интуиция не лгала. Сегодня семья Вонгола, до которой Рокудо Мукуро, в общем-то, не было дела, лишится своего сильнейшего Хранителя. Но такой поворот событий иллюзиониста не устраивал.

И когда судья объявил выход давно обещанной полицейской ищейки против фаворита месяца по прозвищу Тод, а публика взвыла от нетерпения, кошке почудилось, что ее черную шкуру окутывает синее Пламя Тумана.

***

Этот бой устроители, как видно, хотели сделать тематическим шоу. На клетке немецкой овчарки красовались транспарант "POLICE" и самодельная красно-синяя мигалка. Почтеннейшей публике пса объявили как Полицая.

Клетка питбуля напоминала катафалк, задрапированный черным полотном. Сбоку, для недогадливых, был нарисован собачий череп. И, надо полагать, все ставки были сделаны именно на "Собачью смерть". Но Хибари это волновало меньше всего.

Питбуль был силен. Насквозь отравлен наркотиками, но очень крепок, и все бойцовые инстинкты, и без того отточенные в его породе, доведены были до автоматизма.

"Гола Моска тоже был машиной для убийства. Но любую машину можно сломать. Посмотри на меня, травоядное!", подумал Хибари, когда открылась дверь клетки.

***

Питбуль хватает за горло сразу. И может с первого хвата перекусить яремную вену, а то и глотку порвать, смотря по виду соперника. Мукуро это знал и не собирался подпустить его к своему "глупому Бобику". И когда псы рванулись из клеток навстречу друг другу, из-под ног зрителей им наперерез метнулась маленькая черная тень. Так видели люди.

А Рокудо Мукуро снова был человеком! И его трезубец был нацелен в оскаленную пасть питбуля, а сил было - хоть отбавляй. Единственное, чего не было в этой иллюзии - ни грамма правды.

***

Питбуль не долетел до Хибари Кеи какого-то метра. Сердце измученного наркотиками животного, которое вот уже месяц задыхалось от ненависти ко всему живому, не выдержало этого рывка. Кобель по кличке Тод упал, и больше не шевелился. А клыки черной немецкой овчарки насмерть сомкнулись на мягком комке кошачьей шерсти.

Дальше не было ничего. Хибари уже не слышал оскорбленного рева толпы и не чувствовал, как его били разрядами электрошокера.

***

Лабиринт, вновь принявший в свои туманные объятия двоих скитальцев, тоже был одним сплошным Ничто. Серый вакуум. Посреди этого Ничто запрокинул голову черный пес, изливая свое звериное горе в бесконечном надрывном вое. А неподвижная кошка у его лап глядела в пустоту совсем живым красным глазом, в котором навсегда застыл иероглиф Пути Зверя.

Времени здесь не было. Но в какой-то из моментов фигуры их изменились и Хибари прижал к себе еще теплое тело Мукуро.

- Где же твои девять жизней, проклятое травоядное?!.

Наверное, это густой туман Лабиринта оседал каплями на его лице и стекал на потускневшие волосы поверженного иллюзиониста...

***

...Глаза Хибари Кеи были крепко зажмурены, но обоняние еще не отказало. И слух тоже оставался при нем. Но, кажется, они решили сыграть злую шутку с отставным ГДК всея Намимори. Иначе, откуда взяться запаху осеннего сада, где созревают апельсины и цветут итальянские розы?

И уж точно неоткуда было бы взяться сдавленному смешку, который когда-то издавал его мертвый противник. Но этот смешок был.

- Ку-фу-фу! Кея-кун, ты решил меня задушить голыми руками? Так объяви об этом вслух, а то люди подумают невесть что!

Разговаривать с собственным бредом было бы в высшей степени глупо, поэтому Хибари рискнул еще раз взглянуть на свою нечаянную жертву. Ведь мертвые не смеются?

Иллюзионист в его руках, живой и невредимый, если не считать несколько помятого фрака, лукаво и весело щурился на закатное солнышко. Гости уже не смотрели в их сторону. И это было очень предусмотрительно с их стороны. Потому что видеть Хранителя Облака в таком неподобающем виде - опасно для жизни.

- Травоядное, где этот проклятый старик? - спросил он, брезгливо стряхивая с себя Мукуро.

- Ты о ком, Кея-кун? - спросил тот, подбирая свой трезубец с клумбы. - Это была целиком и полностью моя работа!..

- Забью до смерти!..

***

Но в тот вечер Хибари так и не выполнил своей угрозы. Потому что, пока нахальный иллюзионист пытался занавесить ему уши лапшой, между кустов мелькнул кожаный плащ с красно-желтым узором и сухая старческая рука погрозила суковатым посохом. Хибари Кея лишь улыбнулся краешками губ.

В конце концов, травоядному больше досталось!

- Мура!.. - презрительно фыркнул он.