***
Саломея пляскою царю угодила
И в награду голову пророка просила.
Сумасшедший танец страсти летает
И в глазах неистовых дотла он сгорает.

Ослепительно мечется тело девы
И увито змеями адское чрево.
Развевается платье-чертовы крылья,
Обнажая перед наготою бессилие.

Эта власть и глаз, и рук, и дыханья -
Непосильный груз мужского желанья.
Танцевала так Кармен - одалиска,
Кастаньетами пьяная, словно от виски.

Эсмеральда, среди площадного сброда,
Своровала души Фэба, монаха, урода.
Ароматом всех мускусов, губ и подмышек,
Как исступленный, воздух женщиной дышет.
			15.04.07


***
Иду по улицам пустынным,
Дорога убегает прочь.
Померкнул купол неба синий,
На землю опустилась ночь.

Ночь бродит сонною походкой,
Но мне не спится все равно:
Душа во мне кренится лодкой,
Ей сна и вовсе не дано.

Клин журавлиный бредит пикой,
Им всем домой давно пора.
Печально стая прокурлыкает...
Пока! Ни пуха, ни пера!
7.04.07.
 
***
Моя любовь - бескрылая пичужка.
Куда такая полетишь?
Моя любовь  - для подаяний кружка,
Да золотом не соблазнишь.

Моя любовь - стальная брошка,
Грудная боль. А я - Ассоль,
Стою, держа в руках лукошко...
Придет и мой морской король!

Моя любовь - возница пьяный,
С ней сбитнем сбилась я с пути.
Вот воздух предо мной стеклянный,
И сквозь него мне не пройти.

Любовь моя! Я цепи не вязала.
Свободна! И все стороны - твои.
В позерство, как в геройство, не играла...
Меня теперь как хочешь назови.
			9.04.07.

***
Деревья умыты несмелым дождем,
И гнезда промокли до травки.
Давайте мы вместе весну подождем,
Но без суеты и без давки.

Устало посмотрим в размытую даль,
Вздыхая над грустной картиной.
Но влажного воздуха эта вуаль
Чиста и прекрасно-невинна.
			9.04.07.
***
Среди мещанского уклада
Пишу рублевые стихи.
Они - злосчастная отрада.
И мои третьи петухи.

Придут крещенские морозы,
Жара Сахары, суховей -
Нет, не боюсь я их угрозы,
Пока в стихии здесь своей.

Провинциальные мотивы,
Дыханье неба и земли -
Мои стихи. Они как сливы
На дереве моей любви.

Стращать не надо увяданьем -
Всему на свете есть свой срок.
Не занимаясь же гаданьем,
Я просто выйду за порог.

***
Кто ты, с укором глядящий?
Доброжелатель, иль враг?
Я не пойму никак.
Взор твой, глубоко таящий
Истину ту, что ищу, 
Ту, что изведать хочу.
Свет от тебя исходящий -
Сиянье святого чела.
Кто ты, кого я звала?
Кто ты, меня бодрящий,
Кто, мне несущий покой,
Кто ты, Спаситель мой?
Кто ты? Мой голос из зала
Или под сценой суфлёр?
Кто выводящий узор?
Я понимать перестала,
Кто проводящий черты?
Может быть, все-таки Ты?



***
Подойди ко мне, цыганка,
Хиромантка и гадалка.
Расскажи о своей лжи,
Удружи, поворожи.

Взор твой дерзкий так горит,
А душа моя болит.
Песню мне лихую спой,
А цыган сыграет твой.

Ах, спляши мне танец свой!
Не гони меня домой -
Ночевать хочу я с вами.
Дух цыганский над кострами...

Вы ромалэ, вы чавалэ,
Все дороги вы знавали;
Я кочевничать бы рада,
Но не этого мне надо.

Есть в душе моей огонь -
Красногривый дерзкий конь...
Не неси, цыганка, бреда,
Табор мой уходит в небо...

***
Когда стою безмолвно я у гроба
Иль у могильной каменной плиты,
Щемящею тоской и грустно-недотрогой
Слова, как слезы капнут на кусты.

Но не о мертвых та печаль, - не скрою!
Хоть их судьба неясно мне видна.
А жаль живущих жизнию пустою -
О них молюсь, хоть я из них одна.

***
Кусочком от горы я отщепилась
И по крутому склону вниз скатилась.
Лежу на дне холодном я одна -
Пустая ли порода иль руда?

Здесь грифы черные летают в небе,
Нужду, наверно, терпят в хлебе.
Наверняка сожрут меня,
Я стану пищей им средь бела дня.

А что останется после всего того
(Конечно, кроме всех копыт, рогов)?
Быть может, голос плача, крика, смеха
Взлетит какой-то сизой птицей - эхо?

И пеплом он развеется над морем,
И дождичком прольется над полем;
А кто-то соберет их в горсть в ладошку
И станет есть живые эхо-крошки.

***
Когда Ной строил ковчег,
Мы пили, ели и спали.
И время не сбавило бег,
Мы столько воды не ждали.

Когда Ной строил ковчег,
Деревьев едва хватало,
Когда их рубил дровосек,
И, словно ругались пилы.

Когда Ной строил ковчег,
Глаза его, словно чаши,
Молитвой полны за тех,
Кто в ус и не дует даже.

Когда Ной строил ковчег,
Мы были горды, как гуси.
Пред нами стоял человек,
А мы были подлые трусы.

Когда Ной строил ковчег,
Спасая Божье творенье,
Мы все начихали на всех,
Презря свое же спасение.

Когда Ной строил ковчег,
Давясь, как костью, от смеха,
Похожие так на калек,
Не знали мы - в небе прореха.

Когда Ной строил ковчег,
Дома мы себе возводили.
Маммону - свой оберег -
Благоговейно так чтили.

Мы в ступоре не отступали,
Хотя истекал наш век.
Дожди тогда частыми стали,
Когда Ной построил ковчег.

***
Я - колдунья чудных лесов.
Мои волосы - листья деревьев.
Из коры, из цветов, из грибов
Я варю приворотное зелье.

Не ступи же на тину-ковер -
Засосет беспощадно болото.
Как забор, встал сосновый бор,
Не пуская к тайному гроту.

Лучик солнца в озерце нырнул,
Прыгнул на обнаженную спину;
Лес зеленым оком взглянул
И дубовые руки раскинул.

На подушке из трав я уснула -
Безмятежный мой сон не тревожь.
Я стою у пропасти дула,
Ты по кромке бездны идешь.

Я смеюсь, я пою тебе песни...
Звонко имя мое назови!
Пусть от звука стекло даже треснет -
И тут выпорхнет птица любви.

***
Нет, не язычница Мидийская,
А вы - гражданка Ассирийская
Наверно, некогда там жили
И царственной особой были.

Служили верно вам вассалы,
Вам посвящались мадригалы.
Так, управляя королевством,
Прервать решили все же девство.

И пылкой страстью обуяна,
Вы вышли замуж за Салтана.
Он царь великий, только грозный,
Но вы о том узнали поздно.

Поплакав, впали в сплин-кручину.
И с горя кинулись в пучину.
Но спас вас мальчик-пастушок
И спрятал в глиняный горшок.

Вы вышли ночью на дорогу,
Таясь, бродили долго-долго,
Пришли в страну республиканцев,
Каких-то странных оборванцев.

Хотя на вас лохмотья были,
Вы их одежды невзлюбили:
Ведь вместо пышных кринолинов
Надели узкие 'джинсины'.

Подрезав косы и урезав речь,
Поняв, что не о чем жалеть,
Решили изложить вы на бумаге
Какие в жизни вам достались передряги.

***
Мы - мелкая рыба в синей воде,
Мы - лишь обитатели в этой среде,
А, может быть, пруд наш давно обмелел,
Смертельной тоской этот мир заболел.

И образов, словно в помине не стало:
Не меч и не роза - пчелиное жало;
Полеты не мыслей, а плоти разбег.
О, где эти реки и где милый брег?

Куда подевалась душа и праща?
Но мы не стыдимся, так обнищав,
И, как молоко из кастрюли сбежало,
Ушли от природы мы, что нас рожала.

Играем и мечем пред свиньями бисер;
Но разве от нас так мало зависит?
Идти на ботинок должны мы вперед,
Но сзади плетемся - все наоборот.

Мы сетуем: дескать, не слушают нас,
Но в нос говорим и смотрим в анфас.
А Вечности профиль никого не волнует,
И вот, как свечу, нас время задует.