Португальская экспедиция в Эфиопию в 1541-1543 гг. Введение
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
"Эфиопия была спасена четырьмястами пятьюдесятью португальцами, которые продемонстрировали на поле боя природную храбрость европейцев и рукотворную мощь пушек и мушкетов" (Эдуард Гиббон, "История упадка и гибели Римской империи", гл.47) (Исправленный и обновленный вариант!)
|
Португальская экспедиция в Эфиопию в 1541-1543 гг. в описании Каштаньозы, с приложением некоторых современных писем, краткого отчета Бермудиша и определенных выдержек из работы Корреа
(Переведено по изданию: The Portuguese Expedition to Abyssinia in 1541-1543, as narrated by Castanhoso with some contemporary letters, the short account of Bermudez, and certain extracts from Correa. Transl.and ed.by R.S.Whiteway. L., Hakluyt Society, 1902).
"Эфиопия была спасена четырьмястами пятьюдесятью португальцами, которые продемонстрировали на поле боя природную храбрость европейцев и рукотворную мощь пушек и мушкетов" (Эдуард Гиббон, "История упадка и гибели Римской империи", гл.47)
Содержание
Предисловие
Введение
Библиография
ХРОНИКА КАШТАНЬОЗЫ
Глава I.
О том, как дон Криштован начал свой поход, и о приеме, оказанном ему в стране Барнагайса
Глава II.
О совещании, которое дон Криштован провел с Барнагайсом и его людьми на предмет того, что следует делать дальше
Глава III.
О том, как дон Криштован собрал своих людей и разделил их так, как ему представлялось наилучшим
Глава IV.
О том, как дон Криштован послал известить королеву (о своем прибытии), и о том, как она приняла португальцев, явившихся сопровождать ее (в лагерь)
Глава V.
О том, как королева прибыла в лагерь дона Криштована, и том, какой прием ее там ждал
Глава VI.
О том, как дон Криштован нанес визит королеве, и о том, как прошла зима до начала похода
Глава VII.
О том, как дон Криштован выступил в поход, и о порядке его похода
Глава VIII. О том, как дон Криштован исследовал вершину одной горы, и о том, что он там обнаружил
Глава IX.
О том, как дон Криштован во время похода обнаружил очень укрепленный холм, и принял меры, чтобы атаковать его
Глава X.
О том, как дон Криштован разбил свой лагерь на склонах этого холма, и о том, как именно он распорядился вести его штурм
Глава XI.
О том, как португальцы атаковали этот холм и захватили его, потеряв несколько человек убитыми
Глава XII.
О том, как дон Криштован вблизи равнины Джарте встретил посла от Пресвитера, и получил предупреждение, что король Зейлы находится неподалеку от него
Глава XIII.
О посольстве, отправленном королем Зейлы к дону Криштовану
Глава XIV.
О том, как дон Криштован первый раз дал сражение королю Зейлы, в котором Мавр был разгромлен и ранен мушкетной пулей
Глава XV.
Вторая битва, в которой дон Криштован сразился с королем Зейлы, и в которой король также потерпел поражение
Глава XVI.
О том, как, после прибытия Барнагайса и португальцев, дон Криштован возобновил преследование короля Зейлы
Глава XVII.
О том, что делал дон Криштован этой зимой, и как он захватил очень укрепленный холм, принадлежавший капитану-иудею
Глава XVIII.
О сражении, состоявшемся между доном Криштованом и королем Зейлы, в котором дон Криштован потерпел поражение.
Глава XIX.
О том, как мавры преследовали дона Криштована, обнаружили его, захватили в плен, и о том, как он умер
Глава XX.
О том, как королева собрала 120 португальцев, (уцелевших в битве), и о том, как Пресвитер прибыл на холм иудеев, где королева, его мать, и португальцы ожидали его
Глава XXI.
О приеме, который португальцы оказали Пресвитеру, и как после встречи (с ним) мы все приняли решение выступить и отомстить за смерть дона Криштована
Глава XXII.
О том, как Пресвитер выступил в поход с португальцами и обнаружил, что король Зейлы расположился лагерем на озере Нила; и о способе, при помощи которого король Зейлы убил капитана лагеря Пресвитера
Глава XXIII.
О том, как между Пресвитером и королем Зейлы состоялась битва, в которой мавры были разгромлены, а король убит
Глава XXIV.
О том, как отец Барнагайса, который поднял восстание, вернулся к Пресвитеру и привел с собой принцев Зейлы
Глава XXV.
Об озере, откуда вытекает Нил, и на берегах которого Пресвитер отпраздновал Пасху, и об обычаях эфиопов на Страстной неделе
Глава XXVI.
О большом трауре и погребении, совершенном Пресвитером и другими за упокой души дона Криштована и тех португальцев, которые погибли в битве
Глава XXVII.
О том, как Пресвитер в своем походе достиг равнин Джартафаа, и что он обнаружил там; и о том, как некоторые португальцы, с разрешения Пресвитера, отправились в Массауа, чтобы там найти корабль для возвращения в Индию
Глава XXVIII.
О том, как португальцы попрощались с Пресвитером перед отъездом в Массауа
ПИСЬМА К КОРОЛЯМ АБИССИНИИ И ОТ НИХ
Письмо от Лебна Денгеля, короля Абиссинии, к дону Жуану Бермудишу, недатированное, написано в 1540 г.
Письмо от Гэлаудеоса к королю Португалии, недатированное, о службе Мигеля де Каштаньозы; написано, вероятно, либо в конце 1543, либо в начале 1544 г.
Письмо от Жуана III, короля Португалии, к королю Абиссинии, датировано 13 марта 1546 г., о притязаниях Бермудиша. С ним также отправлено письмо короля Португалии к дону Жуану де Кастро, датировано также 13 марта 1546 г., и от короля Португалии к португальцам, находящимся в Абиссинии, датировано 15 марта 1546 г.
Письмо от Гэлаудеоса к королю Португалии, датировано Рождеством 1550 г., относящееся к событиям экспедициям Да Гамы
Письмо от Гэлаудеоса к губернатору Индии, датировано Рождеством 1551 г., относящееся к событиям экспедициям Да Гамы
ХРОНИКА БЕРМУДИША
Глава I.
О том, как дон Жуан Бермудиш был избран патриархом Пресвитера и отправлен в Рим, дабы поклясться в верности Святому Отцу.
Глава II.
О том, как патриарх покинул Рим и прибыл в Португалию, где король дон Жуан III оказал ему добрый прием.
Глава III.
О том, как король дал патриарху незамедлительный ответ и приказал ему возвращаться.
Глава IV.
О том, как патриарх отправился в путь с теми людьми, которых ему выделил король, и прибыл в Индию.
Глава V.
О том, как вице-король отправил посланника к Пресвитеру, чтобы узнать, было ли истинным посольство патриарха.
Глава VI.
О том, как губернатор дон Гарсиа умер и его сменил дон Эстебан, который взял патриарха с собой в Красное море; и о смерти императора-пресвитера, Онадингуэля.
Глава VII.
О том, как дон Эстебан отбыл в Суэц, и о том, как мы получили послания от Пресвитера, в которых он изъявлял желание, чтобы патриарх отправился к нему.
Глава VIII.
О том, как 60 человек бежали с флота и были перебиты в глубине страны, и о том, что случилось вследствие их смерти.
Глава IX.
О том, как мы отомстили за гибель 60 человек и убили капитана короля Зейлы.
Глава Х.
О прибытии губернатор, дона Эстебана, и о том, как он назначил своего брата, дона Криштована, капитаном отряда, направленного на помощь Пресвитеру.
Глава XI.
О том, как две армии разделились: одна отбыла в Индию, а другая - в страну Пресвитера Иоанна; и о ропоте, который поднялся против патриарха.
Глава XII.
О том, как королева прибыла в Дебаруа, чтобы навестить патриарха и дона Криштована, и о том приеме, который они ей оказали, и что еще произошло там.
Глава XIII.
О том, как армия христиан выступила из Дебаруа навстречу королю Зейлы.
Глава XIV.
О том, как война между христианами и маврами началась победой христиан.
Глава XV.
О том, как абиссинский капитан, примкнувший к маврам, перешел на сторону христиан.
Глава XVI.
О том, как король Зейлы велел передать дону Криштовану, что он желает снова его увидеть, и о второй битве, в которой он снова потерпел поражение.
Глава XVII.
О том, как христиане стали преследовать мавров, и захватили их лагерь.
Глава XVIII.
О том, как король Зейлы собрал (новую) армию, и о том, что делали тем временем христиане.
Глава XIX.
О том, как король Зейлы пришел со своей армией, пополненной новым подкреплением, и о том, как мы подготовились к сражению.
Глава ХХ.
О катастрофической битве, в которой христиане были разгромлены.
Глава XXI.
О том, как дон Криштован укрылся в чаще.
Глава XXII.
О том, как патриарх избрал другого капитана для отряда.
Глава XXIII.
В которой рассказывается о пленении и смерти дона Криштована.
Глава XXV.
О том, как патриарх обратился с речью к португальцам.
Глава XXVII.
О речи, с которой патриарх обратился к королю Градеусу, прося его изъявить покорность Папе, как то сделал его отец, и об ответе короля.
Глава XXVIII.
О том, как патриарх передал португальцам содержание своей беседы с королем Градеусом.
Глава XXVIII.
О том, как король Градеус послал подарки португальцам, которые не захотели принять их.
Глава XXIX.
О совещании, которое устроил король Градеус, и о том, как он подчинился Папе.
Глава ХХХ.
О смерти капитана Афонсу Калдейра, и о том, как новым капитаном стал Айриш Диз.
Глава XXXI.
О том, как патриарх с португальцами и некоторыми абиссинцами отделился от короля, и о том, как впоследствии он отправил португальцев к королю, и как он и абиссинцы выступили туда, где находился Горанья; и о том, как он призвал к себе Айриша Диза.
Глава XXXII.
О том, как христиане поднялись на холм Св.Павла.
Глава XXXIII.
О том, как христиане на холме пребывали начеку; о смерти капитана-генерала абиссинцев; и о скорби по нему короля Градеуса; и о других событиях, которые случились в это время.
Глава XXXIV.
О смерти короля Зейлы и поражении мавров, и о других событиях, наступивших вслед за тем.
Глава XXXV.
О ссоре, (вспыхнувшей) среди португальцев из-за того, кто должен быть капитаном.
Глава XXXVI.
О том, как королева прибыла в лагерь, и как ее там принимали.
Глава XXXVII.
Как король Градеус отвоевал монастырь Сиам, с владениями, принадлежавшими ему.
Глава XXXVIII.
Как король Адема объявил войну королю Градеусу, и был убит, а его лагерь разорен.
Глава XXXIX.
О том, как король Градеус и капитан Айриш Диз начали проявлять свой дурной нрав, и об измене, которую они совершили.
Глава XL.
О том, как король и португальцы обменивались определенными посланиями, пока не решили прибегнуть к помощи оружия.
Глава XLI.
О битве между абиссинцами и португальцами, и о победе португальцев.
Глава XLII.
О том, как король заключил мир с португальцами, пообещав поступать с ними по всей справедливости, но намереваясь наказать их, что он и сделал.
Глава XLIII.
О том, как некоторые португальцы были изгнаны в разные отдаленные страны.
Глава XLIV.
О том, как патриарха увезли в страну Гафат, и как он вернулся оттуда.
Глава XLV.
О том, что сделал король по прибытии патриарха, и какой прием ему оказал, и как он (патриарх) остался там.
Глава XLVI.
О том, как стало известно и прибытии патриарха из Александрии, по имени Абуна Иосиф; и о том, как был достигнуто соглашение, что он будет патриархом абиссинцев, а дон Жуан Бермудиш - португальцев.
Глава XLVII.
О том, как король Градеус поселил патриарха и португальцев в провинции Доаро; и как Калиде, капитан вышеупомянутой провинции, напал на них, желая перебить, но был сам убит ими.
Глава XLVIII.
О том, как галласы напали на португальцев и изгнали их из страны Доаро, где они тогда находились.
Глава XLIX.
О королевстве Огги и провинции Горагуэ.
Глава L.
О королевстве Гафат.
Глава LI.
О королевстве Дамуте и его провинциях, и о его большом богатстве, и о разного рода чудесных вещах.
Глава LII.
О королевстве Годжаме (1), Дембия и Амур, и других землях, примыкающих к ним, и о реке Нил, вблизи которой все они расположены.
Глава LIII.
О том, как король Градеус вернулся в Симен (1) и поселил португальцев в Бетмарьяме.
Глава LIV.
О том, как патриарх направился в Дебароа, и оставался там два года.
Глава LV.
О том, что случилось, пока патриарх находился в Дебаруа, и о том, как к нему прибыл магистр Гонзало и направился ко двору короля.
Глава LVI.
О том, как патриарх вернулся в Индию вместе с магистром Гонзало.
Глава LVII.
О том, как патриарх отплыл в Португалию, задержавшись на год на острове Св.Елены, и вернувшись в следующем году.
Глава LVIII.
Завершение работы.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ КОРРЕА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Переводчики, не имеющие специальных знаний об особенностях страны, где происходит действие переводимого ими текста, рано или поздно становятся мишенью для насмешек. Так случилось с одним из них, переводившим записки французского путешественника, посетившего в XVIII в. Египет; в тексте ему встретилась фраза, что однажды этот путешественник встретил много верблюдов, хотя ни один из них не попался на выстрел; в примечании переводчик заметил, что оригинальное выражение звучало как "chameau d`eau", но что он не знает, является ли этот "водный верблюд" особым видом семейства верблюжьих, или нет. На самом же деле, автор оригинального текста невольно расставил ему ловушку, употребив в тексте арабское слово, обозначающее пеликана, "Jimmel el bahr", и переводчик, не владея специальными знаниями, искренне попал в нее. Переводчик приводимых здесь повествований всегда помнил об этом казусе, случившемся с его предшественником; до сих пор на английском языке все еще нет ни единой работы, содержащей первоисточники, посвященные португальской экспедиции в Эфиопию в 1541-43 гг.; и хотя наиболее оптимальным вариантом было бы самому издателю ознакомиться с местами, где разворачивалось действие этой экспедиции, политические условия Эфиопии пока что не позволяют совершить работу подобного рода. Но одно уже то, что в настоящей работе удалось по крайней мере наметить основные проблемы, требующие решения, и свести воедино мнения различных авторитетов, уже следует признать неплохим достижением.
Из источников, посвященным описываемым событиям, наиболее достойным доверия является хроника португальца Каштаньозы; но есть также и некоторые эфиопские источники, доступные во французских, итальянских, немецких и португальских переводах, и арабские хроники, переведенные теперь на французский. Английские ученые пока сделали немногое в этой области, и хотя в нашей стране находится много рукописей, капитальный труд Брюса в течение столетия остается единственной работой по данному вопросу, принадлежащей перу отечественного автора. Повествования современников о португальской экспедиции в Эфиопию, представленные здесь, состоят из книг Каштаньозы и Бермудиша, некоторых писем к королям Абиссинии и от них, и определенных выдержек из работы современного хрониста Корреа. Они по возможности проиллюстрированы из вышеупомянутых источников, а также из работ путешественников, побывавших в Абиссинии.
Португальская экспедиция сыграла решающую роль в том, что Абиссиния и поныне является христианской страной; и редко когда случалось, что столь важный результат был достигнут со столь несоизмеримыми средствами. Для нас представляет особый интерес, что английская экспедиция 1867 г., в которой принимало участие 12000 солдат, исходный пункт которой находился всего лишь в нескольких милях от Массауа, начиная от Сенафа повторила путь своих португальских предшественников; и если крайней южной точкой, до которой дошли португальцы, была, как предполагается здесь, гора Амба Сель, то она лежит всего в нескольких милях от горной крепости Мэгдэла, являвшейся конечной целью похода англичан и взятой ими штурмом.
Допуская, что совпадение маршрутов движения обеих экспедиций само по себе является любопытным, несомненно больший интерес вызывает диспропорция средств, находившихся в распоряжении каждой из них, и расхождение объявленных целей. Португальцы, действуя в духе крестоносцев былых времен, высадились на берегу и осуществили свой поход под началом потомка одного из наиболее выдающихся уроженцев Португалии; они готовы были беззаветно пожертвовать своими жизнями ради достижения желаемого результата. Этот результат носил как политический, так и религиозный характер. С другой стороны, английская экспедиция не преследовала религиозной цели, а была направлена против христианского правителя, и в состав британского экспедиционного корпуса входили мусульмане и индусы. Ее непосредственная цель заключалась в том, чтобы добиться освобождения англичан и других пленников - европейцев, косвенная - поддержать престиж имени Англии. Небольшая Португалия не придавала никакого значения жизням 400 ее сыновей; более густонаселенная Англия истратила огромные средства, чтобы вернуть свободу полудюжине подданных британской короны. Различие - в вопросе национального значения, и кто скажет, что честь флага Англии обошлась ей дороже, чем богатства?
(Далее следуют благодарности, опущенные мной при переводе. - Aspar)
Издатель
ВВЕДЕНИЕ.
Страна, лежащая между западным берегом Голубого Нила и южной оконечностью Красного моря, носит название Абиссиния. Это горное плато, окруженное жаркими областями с нездоровым климатом, которые населены последователями вероучений, чуждых коренному населению страны. Условия местности благоприятствовали тому, что Абиссиния стала убежищем носителей изолированной веры, фактически, даже двух религий: вначале - для фалаша, или иудеев, а впоследствии - для одной из разновидностей христианства, во многом наложившейся на иудаизм и смешавшимся с ним. Народом фалаша вплоть до сравнительно недавнего времени правили собственные короли и королевы, первые традиционно носили имя Гедеон, а вторые - Юдифь; но хотя между фалаша и эфиопскими христианами периодически вспыхивали кровавые войны, в течение почти 1000 лет христианство оставалось господствующей религией, а евреи подвергались преследованиям как волшебники и колдуны. (Это краткое описание народности фалаша несколько туманно и содержит ряд заблуждений. Фалаша были окончательно покорены эфиопами-христианами еще в начале XVII в., и с тех пор, насколько известно, не имели своих правителей; Гэдеон - это личное имя последнего князя фалаша, убитого в 1621 г.; о том, что им приписывались какие-то особенные "магические" способности, не известно, зато они имели репутацию хороших ремесленников, в том числе каменщиков, плотников и гончаров. - Aspar) Христиане, однако, унаследовали в своих религиозных и общественных обычаях много следов влияния иудаизма.
Слово "хабаша" (откуда произошло и наше "Абиссиния") обычно выводят из корня, означающего "смешение", подразумевая смешение различных арабских племен, которые еще до наступления мусульманской эры мигрировали с восточного на западное побережье Красного моря. Эти арабы-переселенцы в течение ряда столетий значительно смешались с представителями африканских рас, как негритянских, так и других, и в известной мере испытали влияние европейских народов, таких как греки и португальцы; говоря в целом, южная Абиссиния более негроидная, чем северная; хотя эфиопская письменность читается слева направо, но языки населяющих ее народов относятся к семитской группе. Хотя абиссинцы и были окружены со всех сторон враждебными народами, как мусульманскими, так и языческими, и хотя обычным состоянием страны были постоянные внутренние распри, и только в редкие промежутки времени несколько могущественных правителей сумели внушить враждебным соседям надлежащее к себе почтение, абиссинцы успешно противостояли натиску мусульман.
В течение ряда столетий, включая период, к которому относится данная работа, верховная власть над всей Эфиопией принадлежала одной и той же династии, представители которой сумели свести к минимуму риск междоусобиц, содержа всех младших членов правящего дома в заточении в горной крепости, и оставив на свободе только избранного наследника престола; но уже во времена Брюса всеми делами в стране фактически заправляли от имени монарха могущественные первые министры, и 70 лет спустя номинальный император был вынужден зарабатывать себе на жизнь изготовлением зонтов (1). Вследствие отсутствия в Абиссинии твердо установленных правил наследования трона политическая история страны в более поздний период превратилась в историю бесконечных гражданских войн, в которых гибли тысячи людей лишь ради того, чтобы решить, кто из одинаково недостойных авантюристов должен завладеть верховной властью.
Во время периода анархии каждая провинция выдвигала свои претензии на главенство; и постепенно, после более или менее длительной эпохи распрей, правители сильнейшей из них выдвинулись на первый план под титулом "нэгэши нэгыст", или "царь царей".
То, что при таких неблагоприятных обстоятельствах абиссинцы сумели сохранить свою независимость и отразить натиск мусульман, их заклятых врагов, является следствием географических условий их страны; не только вся Абиссиния представляет собой естественную горную крепость, рассеченную глубокими и крутыми речными долинами, но и сами горы - столь специфическое явление, что многие из них стали изолированными фортами. Каждая из этих природных цитаделей носит название "амба". Вершины этих гор обычно плоские, причем площадь их поверхности может занимать до нескольких квадратных миль; на "амбах" обычно есть обильные запасы воды и достаточно места, чтобы выращивать продовольственные культуры для снабжения гарнизона, и выпасать стада и отары. Склоны этих гор обрывистые и крутые, на некоторые из них можно подняться лишь по единственной труднопреодолимой тропе, тогда как на других отсутствует даже такой способ восхождения, и человек, желающий подняться на вершину, должен ожидать, пока солдаты гарнизона не спустят вниз корзину, в которую он должен забраться и в которой его поднимают при помощи канатов вплоть до самой вершины (2).
Климатические условия Абиссинии также были неблагоприятными для мусульман, проживавших в районе низменностей, которые, если и могли иногда совершить вторжение на землю христиан, оказывались не в состоянии ее колонизировать (3). Имам Ахмед, по прозвищу "Грань", или "Левша", между 1528-43 гг. добился намного больших успехов, чем кто-либо из его предшественников или преемников. В течение приблизительно 5 лет его продвижение вглубь страны носило постепенный характер, но после этого он захватил практически всю Абиссинию, за исключением нескольких горных крепостей; однако сомалийцы, которых он привел с собой, не сумели заселить безжалостно разоренные ими местности, и единственным результатом завоевательных войн имама стало нашествие язычников-галласов, которые, начиная с 1537 г., воспользовались всеобщим хаосом, чтобы осесть в более низменной зоне и заселить ее. С тех пор эти галласы приняли ислам, и христианская Абиссиния оказалась рассечена надвое: на юге лежала изолированная область Шоа, тогда как все остальные провинции находились к северу от территорий, занятых ордой пришельцев. Предмет этой книги заключается в том, чтобы свести воедино описания истории отряда из 400 португальцев, которые, после смерти своего вождя, убили имама Ахмада и изгнали сомалийских захватчиков из Абиссинии.
В течение ряда столетий сведения о существовании христианского королевства в Абиссинии скупо просачивались в Европу через разделявшее два региона враждебное окружение (4). В правление Зара Якоба (1434-1468) в Ватикан прибыло эфиопское посольство, отправленное вследствие разногласий по религиозным вопросам между абиссинцем, Абба Гийоргисом, и неким Франком (вероятно, венецианцем) (5). Некоторые уроженцы Венеции, несомненно, проникли в Абиссинию вскоре после этого, т.к. Алвариш встретил там некоего Бранка Леоне, который прибыл в страну еще в 1485 г., и которого он описывает как "весьма благородного человека, хотя и художника" (6). Насколько известно, ни один из этих авантюристов не вернулся в Европу; и когда португальские открытия на западном побережье Африки произвели настоящий переворот в географических представлениях того времени, доступная португальцам информация об Абиссинии ограничивалась лишь тем, что где-то в глубине континента был властелин, исповедовавший христианскую веру. Воображение Европы было зачаровано получившей широкое распространение в XII и XIII вв. легендой о существовании великого христианского императора по имени Пресвитер Иоанн, обитавшего либо в Восточной Африке, либо в Центральной Азии. Эта легенда, сконцентрировшаяся в конце концов в Азии вокруг особы незначительного монгольского вождя, позволяла питать надежды на то, что где-то существует могущественный правитель, который мог бы оказать Европе помощь против мусульманских завоевателей. Со временем центральноазиатский образ "Пресвитера Иоанна" сошел со сцены; но падение Константинополя и победоносное наступление новых турецких армий только оживило потребность в старой надежде, и теперь все смутные устремления объединились вокруг неизвестного африканского короля-христианина, чьи владения рассматривались как удобный плацдарм для нанесения удара с фланга по мусульманам (7).
Одновременно с попытками обогнуть южную оконечность Африки, португальцы отправили сухопутные экспедиции, чтобы разведать торговые пути и выяснить, кем же в точности является этот христианский король. Один из разведчиков, Перу де Ковильян, действительно добрался до Абиссинии, но он так и не вернулся обратно; и когда Албукерки предпринял новую попытку установить контакт с правителем Эфиопии, он был вынужден руководствовать слухами. Он рассказал в своих письмах о двух посланниках, которых он высадил на мысе Гвардафуй под видом мусульманских торговцев, ограбленных португальцами; один из них на самом деле был мусульманином, а другой был обрезан в Малинди, чтобы не подвергнуться разоблачению (8). О судьбе этих посланников известно очень немногое, но Матфей, посол из Абиссинии, который прибыл в Индию в 1512 г., знал их имена (9). Матфей первым установил фактическую связь между Португалией и Абиссинией, и знания Албукерки, полученные от него, были дополнены в результате расспроса абиссинских пленников, захваченных мусульманами и затем отбитых у них португальцами в Красном море и Зейле, которых Албукерки отправил в Португалию (10). Информация, собранная из всех этих источников, была, однако, даже в 1520 г. очень неубедительной, т.к. одной из задач посольства во главе с Родриго да Лима было выяснить, простираются ли владения "Пресвитера Иоанна" на юг Африки вплоть до мыса Доброй Надежды, или нет (11).
Абиссинский посол Матфей сам по национальности был армянином; фактически, ни один посланник не мог надеяться, что ему удастся покинуть Абиссинию, даже если он будет выдавать себя за мусульманина. Абиссинцы, хотя нередко были готовы изменить своей вере в трудные времена, всегда казались очень нерасположенными к тому, чтобы допускать в свою страну иностранные посольства; возможно, это было следствием той праздности и самодовольства, которые проявлялись в их характере во многих других случаях. Недруги Албукерки, придравшись к тому обстоятельству, что Матфей не был абиссинцем, пытались поставить под сомнение достоверность его полномочий, и несчастный подвергался различным унизительным допросам.
О том, как встретили Матфея после возвращения из Португалии, где он был принят как настоящий посол, мы имеем очень подробное описание в письме отца Алвариша к королю от 9 января 1518 г. В этом письме с полной определенностью говорится о том, что миссия посла закончилась неудачей, поскольку сам он был, вероятно, человеком, весьма слабо искушенным в тонкостях дипломатии (12). О том же упоминается в инструкциях, данных дону Родриго да Лима, где специальный параграф посвящен тому, как следовало отвечать послу, если Матфей начнет жаловаться на плохое обращение с ним. Однако смерть Матфея, наступившая вскоре после того, как посольство высадилось на побережье Абиссинии, позволила избежать трудностей в этом отношении.
Хотя здесь нет необходимости вдаваться в подробности миссии Родриго да Лима, все же нельзя обойтись без упоминания о ней (13). Матфей отправился в Европу по поручению королевы Елены (Ылени), вдовы, или, скорее, одной из вдов императора Байеда-Мариама (1468-1478). Эта женщина была дочерью Мухаммеда, мусульманского губернатора провинции Доваро (Доаро), и хотя ее брак остался бездетным, все же она, отчасти благодаря своему личному богатству, отчасти благодаря врожденным способностям, стала регентшей королевства, когда на трон в 1508 г. был возведен малолетний Лебна Денгель (14). Практика, когда императоры брали в качестве одной из своих жен (т.к. они были многоженцами, несмотря на то, что исповедовали христианство) дочь одного из мусульманских вождей приграничных государств, была очень распространена в Абиссинии в то время; действительно, Алвариш утверждает, что войны с мусульманами в правление Лебна Денгеля начались из-за того, что он отказался вступить в брак с дочерью вождя Адеа (Хадья), поскольку у нее были слишком большие передние зубы. Отвергнутая невеста уже не могла вернуться к родичам, т.к. она стала христианкой, и была выдана замуж за одного из представителей знати; ее семейство так и не простило этого оскорбления (15). Однако за то время, пока Матфей отсутствовал в Абиссинии, положение дел коренным образом изменилось. Лебна Денгель, достигнув совершеннолетия, взял управление делами в собственные руки, после чего имя Елены исчезает из местной политики; молодой император лично добился крупных успехов в своей кампании против мусульман на юге, опустошил их земли и разгромил Махфуза, могущественного правителя Харара, которого убил в единоборстве в 1517 г. абиссинский монах Гэбриел Андреас.
Однако изменение политической ситуации на севере вызвало беспокойство у эфиопов. Последний из сравнительно веротерпимых султанов Египта был свергнут в 1517 г. фанатичными турками-османами. Присоединение Египта к Османской империи оказало двойное воздействие на судьбы Абиссинии. Во-первых, глава абиссинской церкви, абуна, в соответствии с установлениями религиозного реформатора Текле-Хайманота, никогда не избирался из числа местных уроженцев, но всегда назначался патриархом Александрии, поэтому теперь господство турок могло создать помехи для посольств, которые периодически отправлялись в Египет с огромными дарами, чтобы привезти оттуда нового абуну. Во-вторых, победы турок-османов могли вдохновить мусульманское население побережья Красного моря на активизацию своей деятельности против Абиссинии. Однако, хотя абиссинцы должны были учитывать эти обстоятельства, в первое время новая угроза их не слишком беспокоила; поэтому, с их точки зрения, было естественно создавать массу проволочек для миссии да Лимы и уклоняться от прямого ответа на настойчивые предложения португальцев о заключении союза, вместо того, чтобы придти к определенному соглашению; для них более удобным казалось заявить, как они и сделали, что Матфей был посланником одной только королевы Елены и действовал лишь по ее инициативе. Родриго да Лима, со своей стороны, тоже не подходил для роли посла, и входившие в его окружение португальцы сильно подмочили свою репутацию, ссорясь и бранясь между собой; поэтому не удивительно, что миссия закончилась безрезультатно. В то же самое время отец Алвариш оставил ценный отчет о миссии, в котором дал описание государства, управляемого Лебна Денгелем, накануне разорения страны и разграбления накопленных сокровищ в результате вторжений мусульманской армии имама Ахмада Граня.
После ряда досадных задержек посол и его спутники покинули страну, забрав с собой нового посланника в Португалию, некоего Цага Зааба (16). Он был урожденный абиссинец, и Алвариш утверждает, что он был священником. Благодаря превосходному знанию итальянского языка, которому он, вероятно, обучился у итальянского художника, Цага Зааб присоединился к миссии и сопровождал ее на обратном пути; его энергия значительно облегчила им путешествие, хотя португальцев немало потрясла его свирепость. Цага Зааб пробыл несколько лет в Португалии, как можно было ожидать, совершенно ничего не добившись, и умер в Кочине по пути домой в 1540 г. Только два человека из состава первого португальского посольства снова появились в связи с Абиссинией, оба - люди достаточно скромного общественного положения; один - Айриш Диас, или Диз, мулат, слуга Жоана Эсколара, чьим наиболее примечательным подвигом была победа в рукопашной борьбе над обращенным мавром (17); о нем неоднократно упоминается в повествовании Бермудиша; он известен также под абиссинским именем Маркос. Другим был сам Бермудиш, которого Алвариш называет "местре Жоан".
По утверждению одних, местре Жоан был галисийцем, других - португальцем; последнее - более вероятно. По его собственным словам, он впервые прибыл в Индию с флотом Лопе Суариша, который отплыл из Лиссабона в апреле 1515 г., и в составе посольства исполнял обязанности цирюльника. Его имя не часто упоминается у Алвариша (18): он был ранен в голову во время нападения группы абиссинцев, и был одним из шести человек, выбранных для того, чтобы помочь Алваришу отслужить мессу в день Рождества перед Лебна Денгелем; этих шестерых человек выбрали потому, что они знали толк в церковной службе и умели хорошо петь. Два более поздних притязания Бермудиша можно упомянуть здесь, т.к. они относились именно ко времени его пребывания в Абиссинии в составе португальского посольства, и никогда не были подтверждены свидетельством какого-либо постороннего лица. Он сообщает, что остался в Абиссинии в качестве заложника вместо Цага Зааба, и что он был крестным отцом старшего сына Лебна Денгеля, Гэлаудеоса, который родился в 1523 г., вскоре после прибытия в страну португальского посольства. Поскольку младенцев мужского пола было принято крестить на 40-й день после рождения, церемония действительно должна была состояться во время пребывания миссии в Абиссинии; но очень странно, если высокой чести стать восприемником принца удостоился слуга, такой как Бермудиш, и еще более удивительно, что, если упомянутое событие произошло на самом деле, Алвариш ни единым словом не упоминает о столь интересном эпизоде. Бермудиш сыграл значительную роль в истории событий последующих нескольких лет.
Португальская миссия оставила Абиссинию в 1526 г. (19), и в 1527 г. имам Ахмад, прозванный "Грань", или "Левша", начал свои вторжения в страну. Заигрывания португальцев с абиссинцами не уклонились от бдительного взора мусульман, чье внимание раньше было приковано к первым попыткам европейцев утвердиться в Индии. После разгрома египетского флота в битве при Диу Алмейдой в 1509 г. уцелевшие корабли ушли в Джидду, чтобы сформировать ядро новой армады. Завоевание Египта турками-османами в 1516 г. привело к временному затишью в военных действиях мусульман против португальцев, но не к их прекращению. Своими вылазками в Красное море португальцы только вызвали сильное раздражение у своих врагов, но не смогли существенно ослабить их боевую мощь. Как Албукерки в 1513 г., так и Лопе Суариш в 1517 г. не только не добились никакого успеха, но и потеряли большое количество солдат и моряков из-за жаркого климата и неподходящей пищи. Они ретировались из Красного моря полностью дезорганизованными, и обе эти кампании нанесли португальцам такой урон, что больше до времен Эстебана да Гама ни одно флотилия даже не пыталась пройти в летние месяцы через Баб-эль-Мандебский пролив. Албукерки потерпел поражение в своей попытке захватить Аден; Лопе Суариша при помощи льстивых уговоров убедили отказаться от возможности завладеть этим городом, когда он был готов сдаться на его милость; другой возможности взять Аден португальцам уже не представилось. Таким образом, они были вынуждены ограничиться лишь серией полупиратских рейдов, сжигая прибрежные города и отмечая свой путь оставленными за собой руинами; действия, которые были не в состоянии серьезно подорвать могущество мусульман, но лишь "опаляли их бороду". (Последняя фраза - намек на слова турецкого визиря венецианскому послу после разгрома турецкого флота при Лепанто (1571 г.) и захвата турками Кипра (1572 г.): "При Лепанто вы лишь опалили нам бороду - при Кипре я отрубил вам правую руку". Визирь имел в виду, что флот можно было вскоре отстроить заново, а вот Кипра Венеция лишилась уже навсегда. - Aspar).
Экспедиция, состоявшаяся в 1538 г. под командованием Сулеймана-паши, греческого евнуха на турецкой службе, закончилась полным провалом в отношении атаки на Диу, но позволила туркам удержать в своих руках господство на Красном море. В ходе своего плавания в Индию Сулейман привел под власть Османской империи все порты на аравийском побережье Красного моря, захватив даже Аден, ключ к красноморской навигации. Во время обратного пути он оставил гарнизоны во всех наиболее крупных городах. Правда, в 1541 г. Эстебан да Гама сумел проникнуть в северную часть Красного моря, дойдя со своими легкими кораблями вплоть до самого Суэца, но его возвращение оттуда, когда он столкнулся с превосходящими по численности турецкими силами, было очень похоже на бегство; и дерзость его рейда скорее раздражила турок, чьи галеи начиная с этого времени постоянно патрулировали море, тем самым сделав сообщение между Абиссинией и Индией опасным предприятием. Огнестрельное оружие было завезено в Аравию в 1515 г., и мусульманские торговцы при поддержке турок доставили его в Зейлу; так как у абиссинцев в то время огнестрельного оружия еще не было, то гений имама Ахмада Граня позволил ему в полной мере использовать преимущество вооружения своих единоверцев.
Армии сомалийцев были укомплектованы регулярными отрядами стрелков из фитильных ружей, которые были по происхождению обычно турками из Зебида, города на арабском побережье Красного моря. Ахмад Грань располагал также и пушками. В одной из первых битв с абиссинцами первым же выстрелом из пушки, находившейся в рядах войск имама, было расщеплено надвое оливковое дерево, стоявшее в центре абиссинского построения, после чего, по словам мусульманского хрониста, "христиане попадали друг на друга (от страха)", и армия имама сразу же одержала победу. К 1533 г. у христиан была одна или две пушки, отлитых двумя "арабами" - ренегатами, которые, судя по их именам, скорее были турком и персом; канонирами у вражеской стороны были, как утверждается, индийцы (20).
О ранней истории имама Ахмада известно немногое. Он был сыном некоего Ибрагима аль-Гази, и, как и его отец, служил рядовым воином в отряде Гарада Абуна. Не осталось сведений даже о его национальности. Он ни в коем случае не был арабом; вероятно, он имел сомалийские корни, во всяком случае, был тесно связан со многими сомалийцами. Правда и то, что, когда его первый командир, Гарад Абун, был убит отрядом сомалийцев, он отказался поступить на службу к их вождю, сразился с ним и разгромил его и его людей; но это обстоятельство еще ни о чем не говорит. Возвышение Ахмада было стремительным, т.к. в 1528 г., когда начались его вторжения в Абиссинию, ему исполнился только 21 год (21). Он вступил в брак с примечательной женщиной, второй из трех выдающихся особ женского пола (первой была императрица Елены, третьей - ите Сабла Вангел, жена Лебна Денгеля), которые фигурировали в этой истории; это была Бати дель Вамбара, дочь Махфуза, знаменитого эмира Харара, убитого в единоборстве монахом Гэбриэлем Андреасом в 1517 г. (22).
Дель Вамбара постоянно сопровождала своего мужа в его набегах на Абисснию, но она была больше, чем просто спутница: она часто использовала свое влияние, чтобы склонить мужа к проявлению милосердия, и приобрела этим такую известность, что даже абиссинские хроники с горечью противопоставляли ее мужу, как смертельному врагу христианства, и во всеуслышание прославляли ее сострадательность. В 1539 г. мусульмане захватили в плен Минаса, четвертого сына Лебна Денгеля, и двух его кузенов; обоих кузенов оскопили и сделали евнухами, но благодаря заступничеству Дель Вамбары Минас не только избежал этой судьбы, но даже вступил в брак с ее дочерью: уникальный пример пощады. Впоследствии, однако, свекор Минаса использовал его для своих целей, отправив в качестве подарка паше Зебида, когда первые победы Криштована да Гама показали ему необходимость в получении подкреплений. Когда имам Ахмад был убит в битве при Вайна-Деге, Мухаммед, его старший сын от Дель Вамбары, родившийся в 1531 г., был взят в плен. При посредничестве двух матерей, Дель Вамбары и Саблы Вангел, был произведен обмен пленников, и Мухаммед вернулся к мусульманам, а Минас - к христианам. Минас наследовал своему брату Гэлаудеосу на троне Абиссинии (23). Но роль Дель Вамбары в происходящих событиях не прервалась со смертью имама Ахмада. Его преемник, Нур ибн Муджахид (24), влюбившись в нее, просил ее руки; и она поставила условием своего согласия, чтобы Нур отомстил Гэлаудеосу за смерть ее первого мужа, Ахмада Граня (25). Нуру сопутствовал успех, и он убил Гэлаудеоса в битве в 1559 г. Довольно любопытно, что в мусульманской среде, по-видимому, не осталось в настоящее время никаких традиций об имаме Ахмаде; но Мухаммед Валашма, губернатор Ифата и главный тюремщик у короля Шоа, который предстает в таком неблагоприятном свете в описании миссии Харриса, претендовал на то, что является его потомком (26). С другой стороны, среди христиан истории о Гране получили куда большее распространение; в Шоа он предстает неким легендарным персонажем (27), а в Тигре устная традиция гласит, что он был сыном христианского священника, убитого своей братией за любовную интригу с женщиной-мусульманкой (которая стала матерью Граня. - Aspar).
В задачи настоящей работы не входит описание подробностей войны между Ахмадом Гранем и Лебна Денгелем; ограничимся перечислением дат наиболее важных событий. Первая большая битва состоялась при Шимбра-Куре по эфиопским источникам 7 или 9 марта 1529 г.; мусульманские источники датируют ее просто началом марта этого года (28). Согласно "Футух аль-Хабаша", абиссинская армия насчитывала 16000 всадников и 200000 пехотинцев, а мусульманская - 560 всадников и 12000 пехотинцев; с другой стороны, эфиопские источники определяют численность своей армии в 3000 с лишним всадников и множество пехотинцев, а войск мусульман - в 300 всадников и неопределенное количество пехоты; хотя цифры и различаются, но их сопоставление показывает, что относительная численность обеих армий была крайне несоразмерной. Результатом сражения стала полная победа мусульман; хотя сами они потеряли 5000 человек, т.к. их левое крыло было полностью разгромлено, но у христиан одних только убитых было 10000. Обескровленное этим страшным поражением христианское войско в последующем могло оказать лишь очень слабое сопротивление. 17 июня 1530 г. армия Ахмада Граня сожгла Дэбре-Либанос, самый почитаемый монастырь в Абиссинии, и 28 октября Лебна Денгель лично был обращен в бегство и едва не захвачен в плен в битве около Амба Селя; после этого император уже ни разу не смог дать врагу генерального сражения. Одержав победу, мусульмане принялись уничтожать церкви, и описание захваченной ими огромной добычи кажется почти невероятным. В 1539 г. Амба Гэшен, королевская цитадель, в которой укрылось все королевское семейство, за исключением правящего монарха, его жены и детей, была взята штурмом; добыча, попавшая в руки завоевателей, снова была громадной, поскольку гора Гэшен считалась неприступной, и в течение многих поколений служила королевской сокровищницей.
Когда 2 сентября 1540 г. Лебна-Денгель умер в Дэбре-Дамо, он был преследуемым беглецом, покинутым почти всеми своими спутниками; практически все его владения находились в руках врага. Он оставил вдову, трех сыновей и двух дочерей: самый старший из сыновей, Фиктор, был убит в 1539 г.; младший, Минас, как говорилось выше, находился в плену; Гэлаудеос, второй сын, наследовал отцу; Якоб, третий сын, умер во время правления своего брата Гэлаудеоса. Две дочери носили имена Амата Гийоргис и Сабана Гийоргис. Вдова скончавшегося монарха, ите Сабле Вангел, заняла выдающееся место в повествовании о событиях следующих нескольких лет; она прожила до 1568 г. и умерла уже во время правления своего внука, Сарса Денгеля (29). Придворный историк прославляет ее достоинства во фразах, которые могут быть продиктованы лестью (30), хотя косвенным образом относящиеся к ней фрагменты текста Каштаньозы и галантная учтивость, с которой дон Криштован да Гама обращался к ней, оставляет впечатление, необычное для повествований того времени; ее спасение от резни в Баганете, ее доброта и забота о раненых; ее робость в минуты грозящей опасности и стойкая смелость в несчастье, все эти черты помогают завершить ее портрет. Даже в повествовании Бермудиша проглядывают некоторые из них.
Гэлаудеос, на самом деле, унаследовал королевство, находящееся на грани гибели. По словам хрониста, "победа склонилась на стону мусульман Бар Саададдина. Они повергли эфиопскую церковь; они одержали победы во всех битвах на востоке, западе, юге и севере; они уничтожили все церкви, стены которых были сооружены из золота, серебра и драгоценных камней из Индии; они предали мечу множество христиан и увели в плен много юношей и девиц, и детей обоих полов, и продали их в самое позорное рабство. Многие верующие открылись от веры своей церкви и приняли ислам; едва лишь один из десяти человек остался верен своей религии" (31) ("История царя Клавдия, IV" - Aspar). Гэлаудеос сумел собрать всего несколько сторонников; но он быстро отступил из Тигре под натиском мусульман и был вынужден искать убежища в Шоа. Согласно традиции, его штаб-квартира находилась в Тегулете (32), где он оставался всего только с 60 или 70 верными сподвижниками в качестве простого свидетеля событий вплоть до октября 1542 г., когда он выступил на север, все еще с небольшим отрядом воинов, чтобы соединиться с португальцами.
Тем временем его мать, брат и сестры пребывали на амбе Дэбре Дамо. Стратегия имама Ахмада во время этой короткой кампании первых месяцев 1541 г. была простой и эффективной. В марте 1540 г. Лебна Денгель получил письмо от португальских властей Индии, доставленное ему через Массауа, в котором говорилось о скором прибытии Бермудиша. Имам Ахмад должен был узнать об этом письме, т.к. все земли от Массауа вглубь страны находились в его владении; и, как написал Лебна Денгель Бермудишу в ответном письме, об ожидаемом прибытии португальцев было хорошо известно (33). Зная или подозревая, что помощь для его врага была уже близко, имам Ахмад постарался сделать все возможное, чтобы изгнать Гэлаудеоса как можно дальше на юг от того места, где собирался высадиться португальский отряд. Тем временем он обосновался в Дарасгу, на юго-восточном берегу озера Тана, лежащего на полпути между Массауа и Шоа, и в пределах легкой досягаемости для нанесения удара по всем путям, которые вели из одного места в другое (34).
Необходимо сделать небольшое отступление, чтобы рассказать о событиях, которые привели португальцев в Массауа. Мы располагаем только собственным отчетом Бермудиша о том, что случилось с ним в Абиссинии в течение нескольких лет после отъезда дона Родриго да Лима. Он утверждает, что в 1535 г., когда дела Лебна Денгеля уже шли из рук вон плохо, абуна Маркос лежал на смертном одре, и император попросил умирающего абуну назначить Бермудиша патриархом согласно обычаю Абиссинии. Это произошло, и Лебна Денгель попросил Бермудиша совершить объезд всей страны, чтобы привести ее к подчинению Папе Римскому и получить подтверждение своего избрания главой Абиссинской церкви. Сделав это, он должен был отправиться в Португалию и попросить о помощи ее короля. Бермудиш сообщает, что он прибыл в Европу после трудного путешествия (одним из инцидентов, случившемся с ним во время пути, была потеря кончика языка, отрезанного турками); что затем папа Павел III не только удостоверил его сан главы абиссинского духовенства, но также возвел его в сан патриарха Александрии. Чтобы не нарушать последовательность изложения, мы приведем критику этой части рассказа Бермудиша в последующем разделе настоящего Введения. Бермудиш не приводит никаких дат после упомянутых выше; но Павел III стал папой после смерти Климента VII в сентябре 1534 г., так что он действительно занимал папский трон в то время, когда Бермудиш находился в Европе, хотя год, когда фактически состоялась его последняя встреча с Папой, точно не установлен.
Из Рима Бермудиш направился в Португалию, которую, по его словам, он достиг в год окончания водных работ в Эворе. Португальский издатель книги Бермудиша, на основании неопубликованной рукописи относит это событие к 1533 г., что представляется невозможным ввиду даты выборов Павла III папой Римским и утверждения Бермудиша в отношении года, когда он покинул Абиссинию. Бермудиш далее сообщает, что, когда он прибыл в Португалию, Цага Зааб находился там уже в течение 12 лет. Т.к. Цага Зааб достиг этой страны в 1527 г., то возвращение Бермудиша домой приходится датировать 1539 г., что опять-таки невозможно по соображениям хронологии.
Эти противоречия сейчас невозможно устранить, но при любых обстоятельствах Бермудиш был готов вернуться в Индию с доном Гарсиа де Норонья, который вышел в море из Португалии 6 апреля 1538 г., но он заболел, и поэтому смог покинуть страну только годом позже, на одном из кораблей флотилии под командованием Перо Лопиша де Соуза. У нас нет копии инструкций, которые вице-король получил относительно Бермудиша; последний утверждает, что под его начало были отданы солдаты и ремесленники, но это более чем сомнительно. Вице-король, дон Гарсиа, был болен на момент прибытия Бермудиша в Индию, и, следовательно, был не в состоянии снарядить флотилию для отправки в Красное море; он, тем не менее, послал в Массауа 1 февраля 1541 г. некоего Фернана Фарто, на небольшом судне, с приказом высадить на берег абиссинца с письмами для Лебна Денгеля, чтобы навести справки, сможет ли император лично встретить Бермудиша. Фарто снова был в Гоа в марте того же года с ответом. Корреа (35) приводит в своей хронике текст письма, написанного Бермудишем Лебна Денгелю, но не того, что было отправлено вице-королю. Дон Гарсиа де Норонья умер за шесть недель до возвращения Фарто, и его сменил дон Эстебан да Гама, второй сын Васко да Гамы.
На одном из своих самых первых совещаний новый губернатор, в соответствии с приказами из Португалии, предложил совершить экспедицию в Красное море, основная цель которой, однако, заключалась в том, чтобы сжечь турецкие галеры в гавани Суэца. Решение об отправке этой экспедиции было принято, и с наступлением благоприятной поры года португальская эскадра вышла в море и бросила якорь у Массауа 10 февраля 1541 г. В Массауа губернатор впервые получил известие о смерти Лебна Денгеля, состоявшейся в сентябре предыдущего года. Согласно Жуану де Кастро (36), он также получил здесь письма из Абиссинии, написанные в крайне жалостном и умоляющем тоне, на которые он отвечал со словами ободрения и надежды; тем не менее, ничего не предприняв для организации экспедиции на выручку абиссинцам, он отплыл в Суэц 18 февраля. Крупнотоннажные корабли португальской эскадры дон Эстебан оставил в Массауа под командованием своего родственника, Мануэля да Гама, и, к несчастью для нового командира, Бермудиш также остался там. Условия жизни для португальцев на борту кораблей да Гамы были тяжелыми до предела; пища была скверной, мессы для моряков не проводились из-за отсутствия вместе с ними фидалгу, а у самих людей не было денег, чтобы купить даже тем скудные припасы, которые можно было приобрести в гавани; плохой климат Массауа оказал губительное воздействие на здоровье португальцев, и вскоре на борту кораблей было много больных. Все это происходило, пока Бермудиш рассыпался в похвалах страны Абиссинии и расписывал счастливую жизнь, которая их там ожидает; сами "райские холмы" были видны с кораблей, но Мануэль да Гама категорически запретил кому бы то ни было сходить на берег до возвращения Эстебана да Гама. Последовал предсказуемый результат: 100 человек сговорились вместе и решили сообща дезертировать. Те португальцы, которые не примкнули к заговорщикам, тем не менее, так сильно сочувствовали им, что отказались стрелять в них, несмотря на приказ, и 100 дезертиров, сбежав с кораблей, направились вглубь страны неорганизованной толпой. Непривычные к условиям местности, страдая от жажды, они были заманены в ловушку, откуда сумели вырваться только двое раненых, чтобы рассказать о случившемся своим товарищам. Разложение дисциплины среди моряков приняло повальный характер, и Мануэль да Гама не смог придумать лучшего решения, чем возглавить бесполезную экспедицию в попытке отомстить за гибель своих людей. Даже после этого Бермудиш продолжал вносить свою лепту в создание трудностей для командующего, т.к. он проводил наглядную агитацию, показывая всем желающим письма с жалостными призывами о помощи, которые он получил из Абиссинии.
Даже прибытие Эстебана да Гама в Массауа 22 мая не сумело существенно ослабить растущее недовольство, но он должен был в известной мере принести в жертву своего родственника Мануэля во имя своей политики. Он решил отправить экспедицию в Абиссинию, состоящую из 400 человек под началом Криштована да Гама, своего младшего брата; в ее состав были включены около 70 опытных ремесленников, которых Бермудиш завербовал в Индии, заключив специальное письменное соглашение. Ни у одного другого автора нет подтверждения рассказу Бермудиша о том, что он оказал сопротивление назначению Криштована да Гамы; также нет доказательств того, что Бермудиш обладал каким-то особыми прерогативами, предоставленными ему королем, в соответствии с которыми он был уполномочен назначить командующего любого военного отряда, отправленного в Абиссинию. Вполне возможно, что Бермудиш имел некий особый приказ в отношении тех ремесленников, которых он привлек к участию в экспедиции, но это - всего лишь предположение. В то же самое время, хотя нет объективных данных, что Бермудиш причинил какие-либо трудности при организации экспедиции, не вызывает сомнений, что назначение Эстебаном да Гама своего брата Криштована командующим вызвало значительный ропот (37).
В 1541 г. Криштовану да Гама исполнилось 25 лет; его самый старший брат унаследовал отцовский титул и никогда не был в Индии; следующий, Эстебан да Гама, был в это время губернатором Индии; третий, Пабло да Гама, был убит в Малакке в 1534 г. Двое младших братьев, Педро де Сильва и Алвару де Атаиде, не принимали участия в описываемых событиях. Криштован да Гама впервые совершил путешествие в Индию вместе со своим братом Эстебаном на корабле "Эспириту Санту", входившем в состав флотилии, отплывшей из Португалии в 1532 г. (38); в пути с кораблем случилось немало драматических происшествий; он не смог пристать к берегу ни в одном из обычных мест высадки и был увлечен штормом на север Индийского океана, пока все же не бросил якорь в Шахре, в Аравии. Когда дон Эстебан и еще несколько фидалгу отправились на берег, чтобы пополнить запасы питьевой воды, внезапно налетевший шквал сорвал корабль с якорных цепей и унес к восточному берегу Африки, к Малинди. Криштован, хотя и был в ту пору всего лишь шестнадцатилетним юношей, сумел спасти корабль от крушения; и когда он не смог войти в гавань Малинди, то взял курс, хотя и с большими трудностями, на Мозамбик. Каждый из братьев думал, что никогда больше не увидится с другим, но Эстебан в конце концов достиг Мозамбика на зафрахтованном судне, и там обнаружил своего брата, занимавшегося починкой корабля. Эстебан был назначен капитаном Малакки, и Криштован последовал за ним в эту крепость, приняв участие в сражении, в котором они отомстили за смерть третьего брата, Пабло да Гама. В 1535 г. Криштован снова вернулся в Португалию, где, по сравнению с продвижением по службе других лиц, он получил сравнительно невысокую придворную должность. Все сыновья Васко да Гама, находившиеся в Азии, получали, один за другим, патент на должность капитана Малакки, самую прибыльную должность на Востоке; назначение Криштована да Гама датируется 12 января 1538 г., вступив в силу, как только место стало вакантным. Гарсия де Норонья вышел в море, как мы видели, в апреле 1538 г., став вице-королем, и Криштован да Гама сопровождал его в качестве капитана одного из кораблей эскадры. Вместе с вице-королем он прибыл в Диу после того, как турки взяли город в кольцо осады, и во время свирепой бури, с которой столкнулся флот, он оказался на высоте, спася команды некоторых вышедших из строя кораблей; в этих операциях он проявил не только свою человечность, но и морское искусство. От периода его службы при доне Гарсии сохранилось два маловажных письма, похожих на те, что обычно писали честолюбивые молодые люди в Индии своему монарху; в этих письмах, тем не менее, отсутствуют какие-либо сплетни, и некоторые фрагменты указывают на великодушную оценку современников, данную их автором (39). После командования небольшим отрядом, отправленным доном Эстебаном для наказания Арела Поракката (один из мелких вождей на Малабарском побережье Индии. - Aspar), Криштован вернулся в Гоа как раз вовремя, чтобы принять командование над одним из кораблей, отплывавшим в Красное море; он сопровождал брата в рейде на Суэц и последующем возвращении в Массауа.
Естественно, что выбор такого молодого человека его братом, губернатором, на должность руководителя экспедиции должен был вызвать неодобрительные отзывы; однако не было никаких оснований полагать, что Криштован не оправдает доверия своего брата. В труде Каштаньозы, - этом памятнике командиру экспедиции, созданном пером верного сподвижника, - подчеркивается смелость дона Криштована в военных действиях, галантность в обращении с женщинами, готовность разделить общие тяготы похода наравне с простыми солдатами, участие в сражениях в первых рядах, и добровольное, несмотря на полученные им самим раны, участие в оказании первой хирургической помощи раненым. Сквозь всю книгу Каштаньозы красной нитью проходит его восхищение доном Криштованом как истинным, прирожденным вождем, поскольку, когда он умер, его верные соратники решили, что не изберут его преемника до тех пор, пока не добьются отмщения за его гибель. Нет, не был заурядным человеком тот, чьи солдаты, "с еще не затянувшимися ранами", выступили в поход, чтобы отомстить за смерть своего командира, во вторник на Страстной неделе 1543 г.; даже безымянный Жуан Галисиец, человек иностранного происхождения, проложил себе путь сквозь вражеские ряды, пренебрегая смертью, которая неотвратимо грозила ему, лишь бы застрелить имама Ахмада, от чьей руки пал их старый командир. Описание Корреа совпадает с хроникой Каштаньозы, за исключением того, что он добавляет один или два штриха по поводу той неумолимой жестокости к нарушителям дисциплины, которая присутствовала в характере всех сыновей Васко да Гама. В книге Бермудиша, с другой стороны, Криштован да Гама, изображен сумасбродом, нерешительным и некомпетентным, лишенным каких бы то ни было достоинств, за исключением личной храбрости; успех предприятия Бермудиш ставит целиком себе в заслугу, а неудачи относит за счет недостатков да Гамы. Позже я рассмотрю, в какой мере заслуживают доверия оба этих повествования, Каштаньозы и Бермудиша. Здесь же я просто могу указать на то, что Бермудиш скорее добивается обратного эффекта, не только не приводя какие-либо новые факты о доне Криштоване, но и тщательно замалчивая все, что могло бы свидетельствовать в его пользу, и добавляя некоторые утверждения по поводу своей предусмотрительности. Несомненно, что истинная картина событий изложена у Каштаньозы.
В субботу 9 июля 1541 г. Эстебан да Гама и его брат в последний раз попрощались и расстались; флот отбыл в Индию, а Криштован да Гама со своим отрядом из 400 солдат выступил вглубь страны. Экспедиция была хорошо обеспечена, как оружием, так и всеми необходимыми военными припасами, поскольку они взяли с собой 1000 мушкетов и несколько легких полевых пушек, вместе с несколькими десятками опытных рабочих, завербованных Бермудишем; кроме того, этот отряд из 400 португальцев сопровождали 130 рабов, знающих толк в военном деле, главная обязанность которых заключалась в том, чтобы помогать своим господам во время боя и нести на себе дополнительные запасы оружия; был также трубач и группа барабанщиков.
Не существует ни одной англоязычной работы, предметом исследования которой стал бы маршрут этой экспедиции через Абиссинию; есть поправки к некоторым предположениям итальянского переводчика работы Каштаньозы; и пока еще никто не может приступить к изучению этого вопроса, не чувствуя глубокой признательности к Эстевешу Перейре, редактору хроники Каштаньозы, изданной Лиссабонским Географическим Обществом в 1898 г., хотя некоторые идентификации мест пока еще остаются предметом дискуссий. Бермудиш приводит указания местоположения ряда пунктов, но неопределенные; в то же время Каштаньоза, - хотя нет причин сомневаться в его правдивости, - за исключением мест, лежащих за пределами Абиссинии, таких как Массауа, Зейла и Забид, упоминает только восемь или девять названий; и эти немногие - искаженные и непонятные, некоторые из них - испорченные и неопределенные, и лишь половина от общего количества поддается четкой идентификации. Текст Каштаньозы существует в двух вариантах: тот, что был опубликован недавно Лиссабонским Географическим Обществом и послуживший основой для настоящего перевода, который я буду называть "А", и изданный ранее, который я назову "Б". В "Б" присутствует несколько больше названий, чем в "А". К счастью, есть некоторые другие авторы, благодаря которым можно дополнить ограниченный список Каштаньозы. Каштаньоза опубликовал свое повествование в 1564 г., после возвращения в Португалию; но за 20 лет до этого, в 1544 г., по пути домой через Индию, он отдал его копию Корреа, и этот автор, расспросив других португальцев, которые бывали в Африке, несколько изменил повествование, добавив ряд деталей. Другой хронист, Коуту, получил экземпляр книги Каштаньозы после того, как она вышла из печати, и он также подверг расспросам спутников Криштована и включил краткое изложение рассказа в свои "Декады". Из всех авторов он отличался наибольшей небрежностью. Педро Паиш, который пребывал в Абиссинии с 1603 по 1622 гг., спустя 60 с лишним лет после смерти Криштована да Гама, приложил заметные усилия для того, чтобы идентифицировать места, связанные с событиями этой экспедиции, и результаты его работы можно обнаружить в сокращении работы Алмейды об Эфиопии, сделанном Теллешем (Балтазар Теллеш - португальский иезуит, издавший в 1660 г. в Коимбре свою "Historia geral de Ethiopia a alta", в значительной мере представлявшей собой сокращенную и пересмотренную версию книги другого иезуита, Мануэля Алмейды, побывавшего в Эфиопии в 1622 г. Сам Алмейда при написании своей книги во многом пользовался данными Паиша. - Aspar). 60 лет - сравнительно долгий срок, и сообщения местной традиции после такого значительного отрезка времени стали уже смутными и малодостоверными, хотя Гобат, в 1830 г. находясь в Гондэре, обнаружил, что воспоминания о посещении города Брюсом все еще оставались живыми среди местного населения, несмотря на то, что Брюс покинул Абиссинию в 1772 г. Все прочие европейские источники относятся к позднейшему времени и обладают меньшей ценностью. В дополнение к вышеуказанным есть еще эфиопские хроники, список которых уже приводился. На основе всех этих материалов будет предпринята попытка восстановить маршрут экспедиции да Гамы.
Отряд Криштована сопровождал бахр-нагаш, или "правитель моря", - титул, который носил абиссинский губернатор самой северной провинции страны. После шестидневного перехода, часть которого португальский отряд проделал по жарким низинам, а часть - взбирался вверх по обрывистым горным тропам, экспедиция достигла Абиссинского плато и на два дня остановилась там на отдых в церкви, уничтоженной маврами, название которой не упоминается; итальянский переводчик отождествляет ее с разрушенной церковью около Асмэры, и это представляется вероятным. Дальнейший трехдневный поход привел португальцев к городу, находившемуся во владении капитана, который сопровождал их, возможно, самого бахр-нагаша Исаака. Ни в "А", ни у Корреа этот город не назван; в "Б" он носит имя Бароа; Бермудиш, Коуту и Паиш именуют его Дебарва. По сообщениям эфиопских хроник, "франки провели сезон дождей в Дебароа"; идентификация этого места с Дебарвой, до сих пор известной под этим названием, не вызывает сомнений. С июля по декабрь 1541 г. португальцы оставались в Дебарве, задержанные непогодой. Расположение трех участников событий в этот период было следующим: пока небольшой отряд португальцев стоял в Дебароа, "пресвитер", т.е. император Гэлаудеос, с еще меньшими силами находился в Шоа, в 400 милях к югу от них, а имам Ахмад Грань с войсками, намного превосходящими силы обоих его врагов вместе взятые, стоял на полпути между ними. Время от времени Гэлаудеос и португальцы обменивались вестями, причем Гэлаудеос постоянно призывал португальцев присоединиться к нему перед тем, как открыть военные действия против Граня, но сам не предпринимал никаких попыток двинуться навстречу им из Шоа.
Роль посредников в переговорах между командующим португальским отрядом, доном Криштованом да Гама, и Гэлаудеосом, взяли на себя ите Сабла Вангел, вдова Лебна Денгеля, упоминавшаяся выше, и бахр-нагаш; сам император не участвовал в них, т.к. находился слишком далеко. Несомненно, что португальцы едва ли представляли, в каком отчаянном положении находится христианская монархия; фактически, они не осознавали этого вплоть до роковой битвы, в которой пал Криштован да Гама.
Дон Криштован, прибыв в Дебароа, начал свои действия с того, что послал за Саблой Вангел, местопребыванием которой служил тогда один труднодоступный холм по соседству с городом. Здесь мы встречаем первое затруднение. Лебна Денгель, ее муж, умер в сентябре предыдущего года и был похоронен на Дэбре-Дамо; там же нашла убежище и императрица. Каштаньоза никак не называет холм, где она укрывалась, но его описание очень близко подходит к Дэбре-Дамо. Коуту называет его "Дама", Паиш - "Дамо" (40). Не вызывает сомнений, что здесь имеется в виду тот же самый холм; но особо подчеркивается, что он находился на расстоянии всего лишь одного дня пути от Дебароа, и португальский эскорт, отправленный для сопровождения императрицы, за один день добрался до цели и вернулся на следующий. Однако Дэбре-Дамо лежит в 60 милях по прямой от Дебароа, и ведущая туда дорога труднопроходима, поскольку ее перерезают овраги реки Марэб. Невозможно представить, чтобы это расстояние можно было преодолеть за один день во время сезона дождей; вопрос пока остается открытым, и можно лишь строить догадки по этому поводу.
Вынужденный досуг в Дебароа был использован на постройку повозок для артиллерии и багажа. Представляется вероятным, что эти средства транспортировки представляли собой не колесные повозки, а сани, т.к. нам известно, что они были оббиты снизу железом, и что для этой цели были использованы испорченные мушкеты. Во время набегов на окрестную местность удалось захватить быков, которых с большим трудом впрягли в ярмо.
1 декабря 1541 г. Криштован да Гама и его отряд в сопровождении вдовствующей императрицы и бахр-нагаша выступили из Дебароа. Порядок марша, согласно описанию, показывает, что при этом соблюдались все необходимые меры военной предосторожности. Вплоть до февраля в труде Каштаньозы звучат непрерывные жалобы на плохую погоду и проблемы с повозками; но после этого они прекращаются. Представляется вероятным, что в феврале бСльшая часть этих повозок была брошена, и запасы лишней амуниции оставлены в Дэбре-Дамо. Мы знаем, что они находились там, поскольку именно при помощи этих запасов остатки португальского отряда после поражения в августе 1542 г. сумели перевооружиться, хотя не приводится дата, когда был создан этот склад запасов.
На постепенно увеличивавшемся расстоянии от моря, считая с севера на юг, тянется горная цепь, которая наиболее близко подступает к морю в Массауа, и затем значительно углубляется вглубь Шоа. Эта гряда образует водораздел для этой части страны; потоки, стекающие с ее восточного склона, устремляются к Красному морю, с западного, - к Нилу. Вдоль этого водораздела проходит естественная дорога, соединяющая север Абиссинии с ее югом, где речки небольшие, а речные долины - неглубоки. Кажется ясным, что португальская экспедиция 1541 г. следовала вдоль этого водораздела. Западная цепь гор, что тянется от Дебароа до Шоа, где длиннее, где короче, пересекает все большие водные системы страны, и должна была привести португальцев в самое сердце владений Ахмада Граня. Именно вдоль линии этого природного тракта совершил свое путешествие в 1842 г. Крапф, и английская экспедиция в Мэгделу, естественно, следовала ему.
Расстояние, измеренное по карте, не дает никакого представления о продолжительности и сложности пути в такой стране, как Абиссиния, перерезанной горами и изборожденной глубокими речными долинами. Так, путь к Шоа с севера преграждали ущелья Вангита, Джемы и их притоков, над которыми проходит только одна плохая дорога. Алвариш описывает эти "ворота", как он называет их, в главе LXV своего труда ("...мы пришли к неким воротам в скале, разделявшим две долины, одна из которых находилась по правую руку от нас, а другая - по левую; дорога, проходившая через ворота, была столь узкой, что по ней могла проехать лишь одна повозка; ворота полностью перегораживают весь путь по ущелью, и их створки закрываются и открываются, поворачиваясь на небольших подпорках. Пройдя через эти ворота, вы оказываетесь в глубоком ущелье, с обеих сторон которого больше чем на высоту пики вздымаются гранитные скалы, выглядящие так, будто и эти склоны, и эта ущелье было высечено лезвием сабли" (Алвариш, "Пресвитер Иоанн Индийский", гл. LXV. - Aspar). Крапф также рассказывает о проходе и отмечает, что трудность доступа служит объяснением тому, почему король Шоа так мало боится нападения любых врагов с севера (41). На северо-западе от Шоа местность более открыта, но поездка по этому маршруту на озеро Тана, которая была совершена Комбсом и Тамисье во время их пути на север, вынуждает путешествующего из Дебароа в Шоа совершать намного больший крюк, чем восточная дорога.
Через восемь дней похода, 15 декабря, португальцы достигли горы на территории бахр-нагаша, где они встретили Рождество. Каштаньоза приводит ее название, но португальский издатель не уверен, относится ли оно к месту, где они находились, или к празднику, который они там отмечали; поэтому я, как иностранец, воздержусь от высказывания определенного мнения на этот счет. В "А" это слово звучит как Кабелаа, в "Б" - Кабеда, у Корреа - Кабоа; рассказ Коуту безнадежно запутан, слово не поддается восстановлению. Итальянский переводчик полагает, что гора, где они отметили Рождество, находилась к югу от Гундета; что во время следующих двух переходов они переправились через реку Марэб; что они преодолели Тигрейские горы между Амба Крестос и Амба Бесса и таким образом достигли равнин Дара Тэкле. Ни одно из этих названий не приводится в каком-либо источнике, относящемся к экспедиции, и предположение теряет силу из-за упоминания хижины с телами 300 римских мучеников, к которой, как мы увидим, вскоре прибыли португальцы. Поскольку повозки представляли для них помеху, португальцы двигались довольно короткими переходами (после февраля темп движения, кажется, вырос); представляется вероятным также, что во время более ранних переходов португальцам не только мешали эти неподходящие средства транспортировки, но что они еще вымещали свой гнев на местном населении, которое в течение долгого времени предпочло оставаться под игом мусульман вместо того, чтобы бежать на юг и присоединиться к Гэлаудеосу; возможно также, что задержка была преднамеренной и была вызвана надеждой на получение подкреплений из Массауа. Эстебан да Гама обещал прислать эти подкрепления, и один корабль под командованием Мануэля де Вашкенсолуша действительно прибыл в Массауа в феврале 1542 г. и высадил там посыльных, которые должны были принести новости о Криштоване да Гама и узнать о его неотложных нуждах; но Вашконселуш был вынужден ретироваться из-за появления турецких галер, патрулировавших побережье, прежде, чем к нему мог быть доставлен ответ. Смена Эстебана да Гама на посту губернатора Мартином Афонсу де Соуза в мае того же года помешала осуществить дальнейшие попытки связаться с португальцами, которые, оставшись отрезанными в Абиссинии от всего остального мира и покинутыми своими соотечественниками на произвол судьбы, могли отныне рассчитывать только на собственные силы.
Когда прошел восьмой день после рождества ("Рождественская октава", как она названа в тексте; позже встречается также упоминание о "Пасхальной октаве". - Aspar), португальцы выступили по той же плохой дороге к вершине высокого холма, где находилась отшельническая хижина с телами 300 мучеников. Здесь мы становимся на более твердую почву; несомненно, что сэр Клеменс Мархэм был прав, когда отождествил это место с церковью Св.Романа (Романоса) и примыкающими к ней кельями, где тела этих трехсот мучеников до сих пор показывают посетителям сквозь проделанные в стене отверстия. Эта церковь расположена около Баракита, вблизи Сенафе (42). В примечании, которым он любезно снабдил меня, сэр Клеменс Мархэм описывает место следующим образом: "церковь Святого Романа находится на высоте 500 футов над долиной; выше и ниже ее находятся отвесные обрывы. За церковью, на почти недоступном скальном карнизе, произрастает роща финиковых пальм, и там же находятся кельи, высеченные в скале, как у отшельников". Сделанное им описание не только соответствует тому, что оставил Каштаньоза, но и описание окружающей местности также согласуется; идущее с запада возвышение долины Марэба внезапно обрывается; направившись на юг, через два дневных перехода по низменности можно было достигнуть Агаме; также, сделанная не подозревавшими о существовании местного святого по имени Романос португальцами интерпретация мучеников временами гонений на христианство в Римской империи, была единственным объяснением плохо понятого иностранного названия. Ни одно другое место не подходит для этой церкви, и единственное возражение заключается в том, что, согласно описанию Каштаньозы, оно находилось около Сенафе, т.е. лежало дальше к востоку от того маршрута движения португальского отряда, который обычно принимают комментаторы. В то же самое время не существует ни одного убедительного факта, который мог бы поставить под сомнение сделанное выше отождествление, и если оно принимается, то в описании Каштаньозы проясняются ряд прежде спорных моментов. Например, дорога из Дебароа в Сенафе пересекает реку Марэб ближе к ее истокам, чем это предполагает итальянский переводчик; река здесь очень маленькая, что объясняет отсутствие какого бы то ни было упоминания о ней у Каштаньозы; оставив позади Сенаф, экспедиция дальше двигалась по хорошо известному пути, и остальная часть маршрута легко может быть прослежена.
После недолгого отдыха около отшельнической хижины португальцы в течение двух дней двигались по равнинной местности, пока не прибыли, как сообщает Каштаньозы, в Агаме, где они остановились на восемь дней и отпраздновали Богоявление (43); как указывалось выше, Агаме находится на расстоянии двух дней пути от церкви Св.Романа. После Богоявления португальцы продолжали поход на юг, пока не достигли отдельного, стоящего особняком, холма среди равнины, на котором укрепились мавры; у подножия этого холма они расположились на бивак 1 февраля 1542 г.
Холм носил название Баганете; его вершина была плоской, занимая лигу в окружности, посреди которой возвышался высокий пик; у подножия этого пика находился источник воды. На холм вели только три прохода, все очень крутые. На вершине холма стоял гарнизон мавров, которые не имели огнестрельного оружия и совершали набеги на окружающую местность. Каштаньоза утверждает, что холм был очень высоким; но, описывая нападение португальцев, он говорит, что засевшие на вершине мавры, сбрасывая вниз на наступающих камни, сами предпочитали не показываться, чтобы не попасть под огонь мушкетов и пушек. Отсюда не следует, что по ним вели прицельный огонь: гарнизон скорее мог опасаться случайных пуль, рикошетом отскакивавших от скал. К тому же, учитывая, что собой представляло огнестрельное оружие в те времена, можно предположить, что холм едва ли мог достигать значительной высоты. Каштаньоза сообщает, что на вершине этого холма венчались на царство императоры Абиссинии; это ошибка; они, конечно же, короновались в Аксуме. Паиш присваивает холму название Амба Санайт и заявляет, что три прохода назывались Амба Санайт, Амба Шембат и Амба Гадабат. На итальянской карте есть место под названием Санатити, в 50 километрах к востоку от Аксума, которое может быть тем самым местом, на которое указывал Паиш. Как сообщает итальянский переводчик, данное название исчезло с современных карт, но сам он помещает холм в Харамате. Харамат лежит немного к востоку от Санатити, и, как я думаю, он и представляет собой искомый Баганете. Это название упоминается у двух авторов: оба они не имели никакого отношения к данной экспедиции; фактически, первый из них писал тогда, когда она еще даже не началась. Это был Алвариш; в главе XII свого труда он рассказывал о прибытии в Бацинете; к сожалению, его маршрут туда не вполне ясен. В главе XXV он говорит о переправе через реку, несомненно, подразумевая Марэб, и дальнейшей поездке оттуда в Абафазем; это - определенно древняя Ава, современная Йеха, расположенная в 20 милях к северо-востоку от Аксума. С этого места они направились в церковь Св.Михаила, которая, по словам Алвариша, лежит в двух днях пути к востоку от Аксума (44); и, покинув ее, они через два перехода достигли Бацинете. Упомянутое место находилось на высоком холме над большой рекой, и Алвариш называет страну и владение "Абацинете". Продолжительность дневного перехода заметно колеблется в зависимости от погоды и состояния дороги; однако она не могла быть меньше, чем 3 лиги в день, и, возможно, была даже большей (45); четыре перехода такой длины на восток от Аксума должны были привести путешественника к Харамату. Другой автор, который называет "Басанате" - Пирс (46), упоминающий мимоходом: "Ито Мусгрове из Басанате, и всего Харамата". Ито Мусгрове был человеком, и контекст, по-видимому, показывает, что Басанате находилось в области Харамат (47). На итальянской карте присутствует название "Амба Соунат" в Харамате, к востоку от дороги, и, согласно топографической карте, это место представляет собой изолированный холм; он, похоже, был излюбленным убежищем бандитов, но его связь с Баганете - всего лишь догадка, хотя и правдоподобная.