Наемник жил на окраине городка, в двухэтажном здании, в котором некогда размещалось правление акционерного общества "Агро-Раздолье". Железные ворота, ведущие во двор, были укреплены наваренными на них стальными рельсами и ощетинились заточенными арматурными прутьями, забор был густо оплетен колючей проволокой. Надпись на заборе извещала незваных гостей, что в них будут стрелять без предупреждения. Окна первого этажа здания были заложены кирпичом, окна второго превращены в бойницы, вокруг крыльца была устроена мощная баррикада из бетонных блоков. Справа и слева от дома, в обнесенных рабицей загонах, заходились свирепым лаем здоровенные волкопсы, недовольные появлением чужака. Платов, помня наставления Немца, не сразу направился к дверям - встал посреди двора, держа руки разведенными в стороны. Долго ждать ему не пришлось: лязгнула бронированная входная дверь, и на пороге дома появился сам хозяин, коренастый крепыш с автоматом в руках.
- Стоять! - крикнул он, однако оружие на Платова направлять не стал. - Кто такой?
- Я Платов. Вам про меня Немец должен был сказать.
- Платов? - Наемник прищурился, разглядывая гостя, заходящее солнце светило ему прямо в глаза. - А, библиотекарь! Понял. Ну, пошли.
Платов, сопровождаемый истерикой вконец разбушевавшихся за оградой собак, вошел в дом. Если снаружи логово Наемника выглядело как крепость, то внутри напоминало склад. Повсюду тут громоздились ящики, коробки, штабеля досок, какие-то железки, канистры, бочки, полки, заваленные самым разным барахлом. Наемник привел гостя на второй этаж, в комнату, в которой, по-видимому, и жил. Здесь была кровать, неожиданно новая и очень добротная, два больших металлических шкафа вдоль противоположной стены, несколько железных ящиков, большой стол, уставленный посудой, коробками и банками, древняя танковая радиостанция Р-123, водруженная на низкий столик, газовая печь в углу, и несколько старых постеров с большегрудыми полуголыми девицами на стенах.
- Ну, о чем будем говорить? - спросил Наемник, усаживаясь на кровать и забросив ноги в грязных берцах на стол.
- Немец сказал, вы можете мне помочь, - начал Платов и потянулся к карману, чтобы достать фотографию, но тут увидел, что Наемник улыбается.
- Почему вы смеетесь? - спросил он.
- Гляжу на тебя и думаю, и как это ты умудрился добраться до наших мест? - сказал Наемник, продолжая ухмыляться. - На вид ты полный доходяга. Немец сказал, ты на горбу целый мешок книг притащил. Ты что, профессор?
- Я ученый, - Платов почувствовал раздражение. - А разве это так важно?
- Ученый, - повторил Наемник и похлопал ладонью по лежавшему рядом с ним на кровати автомату. - Немец сказал, ты свое оружие на жрачку выменял, так?
- Выменял.
- А книги потащил дальше?
- Конечно.
- С пистолетиком одним, перся за столько километров людей искать?
- У меня не было выбора.
- Да, крепко тебя видать жареный петух в жопу клюнул, профессор. Но с книжками ты позабавил, честно говорю.
- Не вижу ничего забавного. У каждого свои ценности.
- И чего такого ценного в твоих книгах, а?
- Мне будет трудно вам это объяснить, если вы сами этого до сих пор не поняли.
- Да, конечно, я ж тупой, - Наемник наморщил лоб, смял лицо в идиотскую гримасу. - Необразованный я, грешен. Только стрелять да резать умею, вот беда. А ты у нас ученый. В какой-такой области специализируешься, родимый?
- Я биолог, специалист по цитологии. Немного врач.
- Серьезно. А что ж ушел из своего убежища?
- Я хотел найти жену, - отчетливо выговаривая слова, ответил Платов. Он уже ненавидел сидевшего перед ним человека и даже не пытался скрыть свою ненависть.
- Да, конечно, - Наемник вытряхнул из пачки сигарету, прикурил от керосиновой лампы. - Немец говорил. Расскажи мне, как дело было.
Платов начал рассказывать. Обстоятельно, подробно, стараясь не пропустить ни одной мелочи, все, что помнил. Показал фотографию. Наемник не перебивал, и потом, когда Платов закончил свою историю, вопросов задавать не стал.
- Безнадежное дело, - только и сказал он.
- Не говорите так, - Платов покачал головой. - Я не верю, что потерял ее навсегда.
- Ага, ага, понимаю. Немец говорил, твоя жена пропала аж восемнадцать лет назад. Чего ж ты ждал столько, ученый?
- Я все объяснил вашему мэру. Я был под арестом.
- Ну да, понятно, - Наемник защелкал языком в притворном сожалении. - Восемнадцать лет в тюрьме, жестоко они с тобой... А что ж бежать не пытался?
- Бежать? - Платов не ожидал такого вопроса. - Бежать, говорите вы? А куда?
- Как куда? Сюда, к нам, во внешний мир, как вы его называете. В нашу голодную и холодную пустыню, - Наемник помолчал. - Должен ведь был понимать, что жена твоя где-то тут, мерзнет и голодает без тебя, ждет, когда ты за ней придешь. А ты не шел. Сидел себе в своем убежище, под арестом, и книжечки так почитывал. Сколько за эти годы книг прочитал? Тысячу, две, больше?
- Мне не нравится ваш тон, - сказал Платов, чувствуя, как тяжелеет его сердце под гнетом нарастающей темной злобы.
- А что мой тон? Обычный тон. Я что-то не то сказал? - Наемник смерил гостя тяжелым взглядом. - Все верно говорю. Дело-то не во мне, а в тебе, ученый. Арест, о котором ты говоришь, вполне вписывался в твою систему координат. Главное, что ты остался там, в надежном убежище, пусть и без свободы. Да ведь у тебя и раньше-то ее и не было - какая там в убежище, нахрен, свобода? Ты ж родился в клетке, и тебе было в ней очень даже хорошо. Пока была возможность сидеть в тепле и безопасности, вдалеке от скорбей нашего мира, ты сидел. А чтобы тебе было не сидеть? Небось, три раза в день в своей комфортабельной тюряге сытную жрачку получал. Собаки, крысы, человечья солонина и тухлые консервы в твое меню не входили. Но только закончилось твое сидение, другие люди за тебя все решили. Выставили тебя за порог, освободили, так сказать. Иди, сказали тебе, куда хочешь. И вспомнил ты, что жена у тебя есть и надо бы ее найти. Через столько лет, да? Увидеть ее, к сердцу прижать, слезки ее осушить и сказать с дрожью в голосе: "Здравствуй, родная, как я без тебя тосковал все эти годы!" А если бы не выставили тебя из бункера, как тогда? Дальше бы сидел?
- Чувствую я, что разговора у нас не получится, - ответил Платов, с трудом перебарывая в себе желание выхватить из кобуры пистолет и стрелять в эту ухмыляющуюся гадкую ненавистную рожу, в эти свинячьи бесцветные глазки, полные злого смеха. - Я ухожу.
- Постой, - Наемник сбросил ноги со стола, встал, шагнул к Платову и, расстегнув кобуру, вытащил из нее пистолет. - От греха подальше. А то чувствую, разозлил я тебя. Разозлил, так ведь?
- Вы мне отвратительны.
- Знаю. По глазам твоим прочел. И рад, что смог тебя разозлить. Это значит, что в тебе еще не все хорошее померло.
- Хорошее?
- Да, мужское начало. Если ты умеешь ненавидеть, значит, можешь мне пригодиться.
- Я не понимаю.
- А тут и понимать нечего. Я тебя понял. Ты трус и лентяй. Если бы у меня жену забрали и упрятали бы после этого под арест, я бы через месяц сбежал. Охране бы глотки зубами перегрыз и слызнул бы, любимую свою искать. И ни одна падла меня бы не остановила. Уж лучше пулю схлопотать, чем вот так, как ты, сидеть взаперти и ждать не пойми чего.
- Я понимаю, - Платов усмехнулся. - Да, наверное, вы правы. Я трус и сволочь, я знаю. Я позволил отнять у себя Наташу и не стал бороться за свою любовь, за свободу. Смирился, ушел в свой мир. Конечно, теперь я за все должен расплатиться. Верните мне пистолет, я пойду.
- И что ты будешь делать?
- Все равно буду искать ее, - Платов бросил на Наемника взгляд, полный горького презрения. - Зря я сюда пришел. Вам не понять меня. У вас нет любимой женщины.
- Точно. Все бабы одинаковые, их надо пялить почаще, а не любить. И пользы от них никакой, разве что какая-нибудь дура тебе ребенка родит между делом. Хорошо, если здорового родит, а то может и урода какого-нибудь принести. И доверять им нельзя, продадут. Мои любимые тут, в этих сейфах, - Наемник показал на металлические шкафы. - Вот им я могу довериться, они не подведут, не оставят в трудный час в беде. Так что представления о любви у нас с тобой разные, профессор.
- И слава Богу. Счастливо оставаться.
- Не хочешь продолжить разговор?
- Не вижу, о чем, собственно, мы можем беседовать дальше.
- О деле. О твоей жене и моих планах.
- Моей... жене? - Платов с изумлением посмотрел на Наемника. - Вы что-то знаете о ней?
- Ничего не знаю. И вряд ли ты или я сможем что-то о ней узнать, мотаясь по поселениям. Людям не до чужих проблем, им бы свои решить.
- Тогда о чем вы говорите?
- Есть только одно место, где могут знать о судьбе твоей жены, - Наемник зажег новую сигарету. - Понимаешь, какое?
- Военная база?
- Тупой ты, книжник, ничему тебя твои книги не научили. Кто твою жену у тебя забрал, вспомни-ка!
- Вы думаете...
- Уверен. Только администрация твоего гребаного убежища знает, что случилось с твоей женой. И только там, в убежище, можно найти ее след.
- Хорошая идея, - усмехнулся Платов. - Только попасть в убежище невозможно. Вас никто туда не пустит.
- Если хозяева меня не пускают, я ищу способ пробраться в нужное место без ведома хозяев, - сказал Наемник. - И поверь мне, это совсем не так трудно, как тебе кажется.
- Не так трудно? - Платов почувствовал болезненный укол в сердце. - Вы хотите сказать, что вы можете проникнуть в "45-бис"?
- Не я, а мы можем проникнуть. Видишь ли, я хочу взять тебя с собой. Ты мне можешь пригодиться.
- Я? Зачем?
- Ты знаешь расположение всех объектов внутри убежища. У тебя есть ID-карта, которая поможет получить доступ в запертые сектора. Отпечатки твоих пальчиков зашиты в сканирующие устройства по всему убежищу. Не стану же я у тебя ради такого дела руки отрезать! Ну, кроме того, ты врач, а помощь медика в такой операции всегда может пригодиться.
- Вы сошли с ума.
- Давным-давно, и совсем по этому поводу не переживаю. Ты не думай, я это не ради тебя и твоей жены делаю. У меня свой интерес. Меня интересует только материальная сторона дела. Оружие, обмундирование, одежда, лекарства, электронная техника и многое другое, что можно заполучить в вашем убежище. И все это будет принадлежать мне, сечешь? А если нам повезет, мы сможем и о жене твоей узнать кое-что - ведь в убежище наверняка сохранились архивы, электронные данные, да и начальство твое можно будет заставить говорить.
- В убежище сильная охрана. Нас убьют.
- Вот видишь, я не ошибся - ты трус. Но я все равно беру тебя в дело, потому что я сумасшедший и никогда не поступаю логично, - тут Наемник засмеялся. - Придержи свои страхи при себе, профессор. И запомни - я играю честно. Если все будет так, как я планирую, ты узнаешь, что случилось с твоей женой, а я получу очень жирный кусок. И мы оба будем довольны. Ну что, по рукам?
- Вы и в самом деле верите, что сможете найти следы Наташи?
- Я надеюсь, что мы их найдем. Другого варианта не будет, даже не мечтай. Итак?
- Я согласен.
- Ну вот, договорились. Тогда слушай, что и как. Сейчас мы с тобой расстанемся ненадолго, а утром, часов так в девять, я тебя навещу у Махони. И помни, ты меня никогда прежде не видел, я сам с тобой законтачусь. О нашем разговоре никому. Если будешь болтать языком, я его тебе отрежу.
- Я все понял, - Платов наконец-то осознал, что этот коренастый человек со злыми глазами и поганым языком действительно готов ему помочь. - Я сделаю все так, как вы сказали.
- Конечно, сделаешь, - ухмыльнулся Наемник. - А куда ты денешься?
2.
Ночь Платов проспал очень плохо. Собственно, он не спал, а пребывал в какой-то тяжелой болезненной дремоте, похожей на лихорадку - ему казалось, что кожа у него горит по всему телу, грудь давило, в голове ухало, будто там работал насос, перекачивающий кровь. И он, не переставая, думал о своем разговоре с Наемником - и о Наташе. Конечно, все это безумие. Немец был прав, его жена давно мертва, а этого подонка интересуют только склады "45-бис". Но в одном проклятый Наемник прав, другой возможности хоть что-то узнать о судьбе Наташи у него не будет. Надежда - давно забытое слово, - перестала быть для Платова со вчерашнего дня пустым звуком, он будто вновь обрел ее. И еще - у него есть шанс отомстить Одинцову. Даже если он ничего не узнает о судьбе Наташи, пристрелить Одинцова он сможет. Или ему только кажется, что он сможет?
- Глас мой к Богу, и я буду взывать; глас мой к Богу, и Он услышит меня, - шептал Платов строчки из Псалтири глядя в грязный, в разводах и пятнах плесени потолок, на котором поблескивали капельки просочившейся с чердака грязной воды. - В день скорби моей ищу Господа; рука его простерта ночью и не опускается; душа моя отказывается от утешения...
Заснул он только под утро, совершенно измученный и проснулся с тяжелым чувством - ему показалось, что на встречу с Наемником он опоздал. Однако часы показывали только начало девятого. Вздохнув, Платов заставил себя встать и, надев пояс с пистолетом, спустился вниз.
Махоня сидел за стойкой и пил чай из алюминиевой кружки. Увидев Платова, он махнул ему рукой.
- Ну, как спалось на новом месте? - осведомился он.
- Неважно.
- Оно и видно, глаза у тебя красные. Чаю хочешь?
- Мне заплатить нечем.
- Ну, я тебе бесплатно налью, - внезапно сказал Махоня. - А ты меня беседой за это развлечешь. Люблю поболтать с новыми людьми.
- Спасибо, - Платов был удивлен. Чай был скверный, с запахом болотной воды и без сахара, но горячий, и от него стало теплее и уютнее. Махоня закурил самодельную папиросу, уставился на Платова пристально и с интересом.
- Чего так меня разглядываете? - не выдержал Платов.
- Любопытствую. Интересный ты человек, между прочим.
- Чего же во мне интересного?
- Нет от тебя никакой мне выгоды, - с подкупающей прямотой заявил Махоня. - Одежонки у тебя на продажу нет, еды нет, патронов, спирта, лекарств, по большому счету, тоже нет. На что ты рассчитывал, когда в мир из своей берлоги выбрался? На удачу?
- И на удачу тоже.
- Я вот подумал, а почему бы тебе пистолет свой не продать? Тебе он вроде ни к чему. А я хорошую цену дам.
- Могу и продать, - ответил Платов. - Хоть сейчас.
- Сто новых рублей дам, или товар какой, выбирай, - Махоня вытащил из кармана свой потрепанной "Аляски" бумажник, а из него - сложенную пополам лиловую бумажку. - Видал?
Платов взял купюру в руки, развернул. Так и есть, сто рублей. На одной стороне банкноты двуглавый орел, выполненный золотым тиснением и портрет Александра Невского, на другой - какой-то пейзаж с озером, лесом и скалами, вроде как вид Байкала. Настоящая купюра, с металлизированной нитью, водяными знаками и прочими атрибутами, про которые в этом мире, казалось, навсегда забыли.
- Настоящие деньги? - спросил Платов.
- Самые настоящие. Это тебе не талоны, за которые тебе в твоем бункере жрачку отпускали. Официальный рубль, денежная единица страны, не хухры-мухры! Комитет их с прошлого года печатает, объявил на всей территории страны единственным законным платежным средством. Только вот народу плевать на эти бумажки. Это сотенку ни в суп не положишь, ни на себя не наденешь. А бартер - это бартер. По официальному курсу на такую вот бумажку можно десять автоматных патронов купить, а по реальному - только два.
- Понятно, - Платов усмехнулся. - Это значит, мой пистолет два патрона стоит всего?
- Это не твой пистолет два патрона стоит, это денежка эта два патрона стоит, - Махоня выхватил у биолога купюру, аккуратно сложил и сунул обратно в бумажник. - Потому и сказал, что нравишься ты мне почему-то. Но, может, тебе деньги нужны, а не товар? На военной базе бартер запрещен, там только за деньги все покупается.
- А что, можно попасть на эту самую базу?
- Простым смертным, вроде меня - ни в жизнь. Туда только по спецпропускам вход, да и то, кто бывал там, потом рассказывал, что лишнего шагу ступить нельзя. Но ты ученый, тебя там примут. Им умные нужны.
- Понятно. Так сколько за пистолет дадите?
- Деньгами сотню. Не деньгами - две банки тушенки и три дня можешь у меня пожить. За патроны к пистолету заплачу отдельно. У тебя сколько маслят?
- Маслят? - не понял Платов.
- Патронов, говорю, сколько у тебя?
- Одна обойма.
- Да, даешь ты, мужик, - Махоня аж присвистнул. - Это ты с пестиком этим и восемью патронами в дорогу отправился?
- Автомат еще был, но я его на еду выменял.
- Автомат? - Махоня ушам своим не поверил. - Исправный автомат с патронами?
- Да. Потому и выменял, что исправный был, и мне за него здоровенный кусок солонины дали.
- А книги, значит, потащил дальше? Все верно. Чудик ты, а если сильнее сказать, то блаженный самый настоящий. И Бог тебя, видать, любит очень, если ты сумел живым сюда дойти.
- Я и не встретил никого в дороге, - простодушно ответил Платов. - Шел по пустыне. Больше двух недель. Один раз только на поселение набрел. Тяжело это - чувствовать, что на этой земле ты как бы совсем один.
- Ты радоваться должен, что на Диких не напоролся. Тогда бы по-другому запел. Сам бы солониной стал. Нет, верно говорю, везучий ты, каких поискать.
- Скажете тоже! - усмехнулся Платов. - Везучим я себя назову, когда о жене что-нибудь узнаю.
- С Немцем говорил?
- Да, он обещал узнать, но я не очень надеюсь на успех.
- Вот это правильно, - одобрил Махоня. - Надеяться надо всегда на лучшее, но готовиться к худшему.
- О, новенькие тут!
Платов вздрогнул, обернулся на голос. В дверях стоял Наемник и разглядывал его так, будто прежде никогда не видел.
- Ба, какие люди! - воскликнул Махоня с наигранной радостью. - Давно ты у меня тут не появлялся, герой.
- Пришлый? - Наемник, не ответив Махоне, подсел к Платову, сверля его взглядом. - Торговец? Откуда пришел?
- Нет, не торговец я, - Платов понял, что должен играть свою роль. - Я с севера иду.
- И что там, на севере?
- Ничего. Пустыня.
- А чего сюда приперся? Уютный уголок ищешь?
- Отдохнуть решил. Немного побуду тут, дальше пойду.
- Ну-ну. Есть что на обмен? Оружие, шмотье, патроны, еда?
- Книги у него только, - хихикнул Махоня. - Он сюда с рюкзаком книг прихилял.
- Книги? - Наемник приподнял бровь. - Что за книги?
- Разные, - ответил Платов. - В основном, классика. Стихи, романы, вобщем, как тут говорят, мусор.
- А по электронике есть что-нибудь? - внезапно спросил Наемник. - По микросхемам, системам связи, радиостанциям? Нужны мне кое-какие руководства по этому делу.
- Знаете, я не уверен, но вроде что-то было, - окрепшим голосом ответил Платов.
- О, вот это обрадовал! - Наемник по-дружески хлопнул Платова по плечу. - Махоня, ну-ка дай мне бутылку спиртяги и закусон какой-нибудь. Ты где остановился, мужик?
- Да тут и остановился, наверху.
- Отлично. Пошли, посмотрим, что у тебя там в рюкзаке завалялось, среди мусора...
Платов с трудом удержался от смеха, понимающе закивал. Наемник взял бутылку, стакан и что-то завернутое в полиэтилен у Махони, расплатился и буквально потащил Платова наверх. В комнате он велел Платову сесть и закрыл за собой дверь.
- А вы актер, - сказал Платов. - Натурально все у вас получилось. Будете книжки-то смотреть?
- Перебьюсь. - Наемник зубами вытянул пластиковую пробку из бутылки, плеснул в стакан и махом вылил себе в глотку. - Рассказал я о тебе кому надо. Твое дело заинтересовало серьезных людей. Очень серьезных. Они согласились встретиться с тобой и поговорить. Шутить с ними не советую, если они в тебе усомнятся, проживешь ты недолго.
- Понимаю, - Платов ощутил неприятную дрожь в теле. - Когда и где?
- Сегодня в десять вечера ты должен подойти к развалинам бензозаправки недалеко от моей усадьбы. Это двести метров на север, у самой дороги. Естественно, ты должен прийти один и без оружия. Все, что тебе скажут, делай немедленно, не задавая лишних вопросов. Если тебя будут спрашивать, отвечай точно и правдиво, ничего не скрывай. Запомни - это очень крутые ребята. Самые крутые в этих местах. Но помочь тебе смогут только они.
- Это ваши друзья?
- Неважно, кто они. - Наемник налил спирта на два пальца в стакан, протянул Платову. - Выпей.
Платов покорно жахнул спирт - он был сильно разведен, но все равно обжег горло и язык.
- Я приду, - ответил он, откашлявшись. - Не беспокойтесь.
- Тогда я пошел. За мной не иди, - Наемник сунул недопитую бутылку в карман своего бушлата, следом так и не распакованную закуску (черт его знает, что там было у Махони в полиэтилене!) и быстро вышел. Платов остался сидеть, пытаясь разобраться в своих мыслях. Страха он не чувствовал, радости - тоже. Внезапно Платов понял, что невозможно устал за минувшие дни. Сейчас, когда впервые за много лет у него появился шанс хоть что-то узнать о судьбе жены, когда он почувствовал смутную надежду, эта усталость заявила о себе особенно сильно.
- Надо поспать, - только и сказал он сам себе и перебрался с табурета на постель. Лег, закинув руки за голову, и закрыл глаза. В голове шумело от выпитого спирта, было тепло и необычайно спокойно. Сегодня что-то может определиться. Да-да, нет-нет, третьего не дано. Либо пуля в лоб, либо надежда. Бояться смерти в умирающем мире нелепо, так что надо надеяться. Всегда надо надеяться...
3.
Ближе к ночи стало очень холодно, поднялся сильный ветер. Снег летел плотной пеленой, дорогу замело совершенно. Платов шел от усадьбы Наемника до бензозаправки не больше четверти часа, однако за эти пятнадцать минут промерз основательно. Добравшись до места, он забрался в развалины некогда бывшего при бензоколонке магазинчика, укрылся от ветра в углу между двумя полуразрушенными стенами, попрыгал, потопал, помахал руками, чтобы хоть немного согреться, потом достал сигареты. Так вскользь подумал, что стоило бы взять у Махони водки, когда уходил на встречу - сейчас бы алкоголь был очень кстати. Пальцы замерзли мгновенно: Платов надел варежку, попробовал ухватить пальцами в варежке сигарету, но смахнул тлеющий кончик и, выругавшись, полез за спичками. Докурить сигарету ему не удалось - в шум ветра вошел звук работающих автомобильных моторов.
Машин было две: впереди ехал обшарпанный УАЗ, за ним камуфлированный ГАЗ-66 с будкой-кунгом. Платов, еще не уверенный, что это именно те люди, ради встречи с которыми он сюда пришел, выходить на дорогу не торопился, только следил за тем, как автомобили приближаются к его убежищу по мерзлой заметенной дороге. А потом УАЗ поравнялся с развалинами и остановился. Шум моторов стих, фары погасли, хлопнула дверца. Платов невольно втянул голову в плечи.
- Эй, ты где! - крикнул мужской голос из темноты.
- Я тут, - Платов решился, вышел из-за стены.
- Иди сюда!
Неизвестный стоял возле УАЗа, расставив ноги и положив на плечо автомат с подствольником.
- Теперь стой! - велел человек с автоматом, когда Платов подошел к нему метра на три. Включил фонарь и осветил им Платова с головы до ног. - Оружие есть?
- Нет, - Платов развел руками. - Мне было приказано прийти без оружия.
- Тем не менее, - человек шагнул к Платову и быстро и ловко обыскал его, точнее, охлопал и тут же, словно заправский фокусник, показал бывшему биологу его же перочинный нож. - А говоришь оружия нет!
- Так это ножик просто, я им консервы открываю, - сказал Платов.
- А я таким ножом глотки режу, - боевик помолчал. - Ладно, понятно все с тобой. Пошли.
Автоматчик довел Платова до кунга, велел забраться внутрь и закрыл за ним дверь. В кунге было тепло, и горел электрический свет. А еще тут сидел человек. Немолодой, сухопарый, с равнодушным и усталым лицом, одетый в новую и ладно сидевшую на нем офицерскую камуфлу.
- Платов Андрей Иванович? - спросил он.
- Да, - выдохнул Платов.
- Давайте вашу ID-карту.
Платов подчинился. Человек тут же вставил карту в картридер стоявшего на столике ноутбука.
- Хм, не напутал, поганец, - пробормотал он, глядя на дисплей. - Все верно, резидент убежища "45-бис". Интересно.
- Точнее, бывший резидент, - сказал Платов. Он чувствовал себя очень неуютно.
- Садитесь, - человек показал на сидение у стенки. - Хотите чаю?
- Не откажусь.
Человек налил в стакан чай из термоса, протянул Платову. Чай был крепкий и с сахаром, Платов давно такого не пил.
- Макс рассказал нам вашу историю, - сказал человек в камуфляже. - Когда вы ушли из убежища?
- Это было в среду, третьего мая, где-то часов в пять утра, - ответил Платов, опускаясь на край сидения.
- А остальной персонал убежища остался внутри?
- Наверное, - Платов пожал плечами. - Я не знаю. На поверхность я вышел один.
- Выбирались через аварийный выход?
- Да, через служебный тоннель, который иногда использует дозиметрическая служба убежища.
- Как вы думаете, почему вас выпустили, а остальные остались внутри?
- Я не знаю. Честное слово, не знаю. Это было не мое решение, так майор Карпович распорядился. Он даже моего согласия не спрашивал, просто велел убираться побыстрее.
- А вещи вы заранее собрали?
- Да. Нам уже давно говорили, что в убежище протекают зараженные грунтовые воды, и возможна эвакуация. Поэтому все мои вещи были запакованы заранее, я в ту ночь даже и не собирал ничего.
- Рюкзак с книгами? - Человек в камуфляже пристально посмотрел на Платова. - Вы решили забрать их с собой, не так ли?
- Да. Кроме книг у меня больше ничего не было, только кое-какая еда и одежда.
- Понятно. Вы знаете, что у вас был очень высокий уровень доступа?
- Я работал в цитологической лаборатории в секторе "А". Наши исследования считались секретными.
- Можно поподробнее?
- Мы изучали влияние остаточного излучения на развитие эмбриональных клеток различных растений и животных.
- А потом вас посадили под домашний арест?
- Да. Наемник... Панин рассказывал вам про мою жену?
- Так точно. Наверняка после того, что с вами случилось, ваш ID-код оказался заблокирован. Но это не страшно. Если ваши данные остались в компьютерной сети "45-бис" Сабрина быстро восстановит его. А они, скорее всего, там остались.
- Панин сказал, вы можете мне помочь найти жену.
- Буду откровенен с вами, Андрей Иванович. У меня несколько другие цели и другие задачи. Поиск вашей жены в них не входит.
- Это значит...
- ...что искать ее вы будете сами, - закончил человек в камуфляже.
- Простите, но почему тогда вас так заинтересовала моя персона?
- Мы хотим проникнуть в убежище, из которого вы ушли. В наших базах данных убежище номер "45-бис" не упоминается ни разу, и это очень любопытный факт. Когда Панин рассказал мне про вас, я ему не поверил, честно скажу. Подумал, что Наемник напутал что-то. Теперь вижу, что все так и есть, существует оно, убежище "45-бис". С вашей помощью мы теперь сможем попытаться проникнуть внутрь убежища и получить то, что нас интересует.
- А я? Как же мне искать Наташу?
- Я уверен, что информация о вашей жене осталась в архивах убежища. Есть служебные инструкции, которые запрещали персоналу убежищ удалять любую информацию о резидентах убежищ без особых распоряжений сверху. Так что вы сможете добыть эту информацию, сами или с нашей помощью. Среди моих людей есть специалист по компьютерам. По крайней мере, вы сможете узнать о судьбе вашей жены.
- Вобщем-то, вы нам не нужны. Теперь не нужны. Я скопировал ваши коды в свой компьютер, и мы сможем проникнуть в убежище и без вас.
- Я бы хотел пойти с вами. Это... это очень важно для меня, понимаете?
- Понимаю. - Камуфлированный некоторое время пристально рассматривал Платова. - Когда я ехал сюда, я намеревался вас ликвидировать после нашего разговора. Мои люди пустили бы вам пулю в затылок, и все. Но сейчас, глядя на вас, я понимаю, что ваша смерть мне ни к чему. Но и жизнь ваша...Вы бесполезны, Платов. Тащить вас на север означает взять с собой ненужный балласт.
Платов молчал. Вспыхнувший в душе ужас сменился тяжелой равнодушной пустотой. Что бы ни случилось, ему уже все равно.
- Идите к Панину, - сказал камуфлированный. - Скажете ему, чтобы снабдил вас снаряжением и позаботился о вас. Мы свяжемся с вами, когда вы нам понадобитесь. Никому о нашем разговоре ни слова, это в ваших интересах. Идите.
- Да, конечно, - Платов будто спохватился, встал, надел варежки, шагнул к двери кунга. - До свидания. Спасибо за чай.
- Поговорил с Селезнем? - спросил его снаружи автоматчик. - Молодец. А теперь дуй отсюда во все лопатки. Быстро, быстро!
Платов и не думал медлить. Большими шагами, проваливаясь в глубокий снег, заспешил к бензозаправке, думая только об одном - вот сейчас, в эту самую секунду за спиной раздастся выстрел и...
Выстрела не было. Платов услышал только, как натужно взревели двигатели. Задвигались столбы света от фар, разрезая плотный занавес летящего с черного неба снега. Селезень и его люди покидали место встречи.
Вскоре огни фар исчезли в темноте вьюжной ночи, и к Платову снова вернулось то чувство, которое не покидало его все последние дни - чувство полного и безысходного одиночества. И еще, его ждет Панин. Надо рассказать о встрече. И согреться. Больше всего Платов сейчас жаждал побыть в тепле.
4.
- Заходите, Евгений Николаевич, вас ждут.
Казаков улыбнулся секретарше, толкнул дверь кабинета и вошел. Генерал Рыков сидел в кресле и размешивал сахар в стакане с чаем.
- Здравствуйте, Геннадий Григорьевич, - сказал Казаков и остановился.
- Новости для тебя есть, Николаич, - сказал генерал, не глядя на Казакова. - Вон, на столе бумажка лежит, прочти.
Казаков шагнул к столу, взял листок, поднес к глазам. Это был приказ передать объект с кодовым обозначением "Анастасия" в распоряжение управления "Д" военной разведки.
- Но... почему? - только и смог произнести Казаков.
- Потому, - Рыков с шумом прихлебнул чай. - Сегодня вечером будет вертолет. Подготовь девку к передаче.
- Я не понимаю, - Казаков еще раз перечитал текст на листке. - Они должны понимать, что это наша работа. Это мы, Наследие, занимаемся подобными феноменами. Это наш кусок хлеба!
- Ты не ори, Николаич, твой крик ничего не изменит. Есть приказ, а приказы надо выполнять. Начальству виднее, понял?
- Погоди. Ты рожу-то скорбную не делай, послушай меня сперва. Тебе зачем эта девка была нужна?
- Как зачем? Я же все в докладе изложил.
- Читал я твой доклад. Это все наука, Николаич. А это, - Рыков показал на приказ, - политика. Так наверху решили, а почему, зачем, не нашего с тобой ума дело.
- Выходит, я две недели работал впустую.
- Почему впустую? Свои научные труды и все результаты экспериментов передашь разведке, пусть с ними разбираются. Родина тебя не забудет, глядишь, похвалят.
- Ага, спасибо, - с издевкой произнес Казаков. - Орден на грудь повесят. Всю жизнь мечтал.
- Ты мне тут не ерничай, - Рыков полушутя-полувсерьез погрозил доктору кулаком. - Мы военные, приказы начальства должны исполнять. Чайку попьешь?
- Нет. Пойду готовить подарочек для разведки, чтоб им...
- Приказ забери, вложи в папку с материалами, так положено. И мой тебе совет - с людьми, что за девчонкой прилетят, особо не чеши языком. Сдал, расписался, помахал ручкой на прощание, и все. А что с девкой твоей дальше будет, не твоего ума дело. У нас кроме этой Настасьи работы хватает...