- Я понимаю, - сказал Маклай, выслушав Казакова. - Однако вы обещали мне организовать беседу с этой девочкой. Обещания нужно выполнять.
- Я информировал начальство, но ответа все еще нет. Не понимаю, почему такая задержка.
- Но вы же понимаете, что я просто умираю от желания увидеть это чудо?
- Да, конечно. - Казаков кашлянул в кулак. - Я думаю, нам не обязательно ждать разрешения.
- Прекрасно! - оживился Маклай. - Тогда не будем терять времени...
Маклай и Казаков по коридорам базы прошли в санчасть, здесь облачились в защитные костюмы, надели перчатки и бахилы, после чего дежурный врач провел их через стерилизационную камеру в палату Анастасии.
В боксе было тихо и прохладно, пахло лекарствами и свежестью. Еле слышно гудел старый кондиционер. Девушка лежала на кровати, на боку, положив руку под голову. Да, в жизни она даже красивее, чем на фото, подумал англичанин. И эти глаза...
В двадцать лет все девушки казались ему красавицами. Потом он встретил Марион и понял, что на свете бывает совершенная красота. У Марион были удивительные глаза, такой небесной синевы, что хотелось смотреть в них, как в весенние небеса из старых милых цветных фильмов о той, довоенной Земле. Из глаз Марион шел свет. А у Анастасии...
В ее глазах цвет постъядерного неба. Лиловое зарево насквозь промерзшего мертвого мира, в котором все они пытаются выжить.
Маклай шагнул к кровати, покашлял в кулак.
- Здравствуйте! - сказал он по-русски.
Она не ответила. Даже мельком не глянула на него. Продолжала смотреть мимо своих гостей, и ее глаза были пустыми.
- Настя, это полковник Ангус Маклай, мой английский коллега, - пояснил Казаков. - Он хороший человек, ученый, и хотел бы поговорить с тобой.
Анастасия продолжала лежать неподвижно. Англичанин осторожно положил на тумбочку у кровати подарки: белоснежного игрушечного медвежонка с синим бантом на шее и плитку шоколада.
- Анастасия, - заговорил он вновь, уже по-английски: Казаков тут же переводил его слова, - я специально прилетел из Англии, чтобы увидеть вас и поговорить с вами. Когда мне рассказали о вас, я не поверил, что такое возможно. Я знаю, вы не любите людей с оружием. Но я не военный, я ученый. И я хочу помочь. Вам и остальным людям. Вам нечего опасаться, поверьте мне. Я всего лишь хочу понять вас. Вы слышите меня? - Маклай сделал паузу. - Она не реагирует на мои слова, Евгений. Почему?
- Может быть, просто не желает общаться.
- Жаль, - англичанин приложил пальцы к закрывающей рот защитной маске. - Очень жаль, что она себя так ведет.
- Настя, - заговорил Казаков, шагнув к девушке и взяв ее за запястье, - почему ты не хочешь говорить?
Девушка даже не шелохнулась. Казалось, она пребывает в непонятном оцепенении. Казаков повторил свой вопрос. И вновь никакой реакции.
Маклай почувствовал досаду.
- Наверное, это бесполезно, - сказал он. - Думаю, нам следует уйти.
- Он тоже хотел со мной говорить, - внезапно зазвучал в голове Маклая женский голос, говоривший на безукоризненном английском языке. Это было так внезапно, что полковник вздрогнул и выругался. - Он часто приходил поговорить.
- Он?
- Этот человек, - губы Анастасии не шевелились, и Маклай понял, что девушка разговаривает с ним при помощи телепатии. - Доктор. Я не знаю его имени. Я называла его просто Доктор, а он часто говорил, что он мой отец. Он говорил это, но глаза его лгали. Я знаю, что Доктор не мой отец. Он злой и преступный человек.
- Господи, она говорит со мной! - воскликнул Маклай. - Продолжайте, Анастасия, прошу вас!
- Анастасия? Да, понимаю. Так меня зовет Евгений Николаевич. И все здесь меня так называют. Но я не Анастасия. У меня другое имя.
- Какое же? Как мне вас называть?
- Мое имя сейчас не важно. Но я помню, как меня назвали родители. А там у меня не было имени. Только номер. Доктор называл меня Номер Пятнадцать. И там были псы. Они называли меня своей Сестрой.
- Вы были со стаей волкопсов. Это те самые псы, не так ли?
- Верно. - Она помолчала, и Маклаю стало жутко оттого, насколько непроницаемым и бесстрастным остается ее лицо. Никаких эмоций, будто на девушку надета маска. - Эти псы были моей семьей. Мы были вместе. Всегда были вместе. Только они понимали меня.
- Сколько вам лет, Анастасия?
- Не знаю.
- Вы взрослая девушка, а волкопсы не живут дольше восьми-девяти лет. Вы должны помнить свое детство. Своих родителей.
- Я... нет. Все очень смутно, как сон, - девушка еле слышно вздохнула. - Мои родители умерли. Или мне кажется, что умерли. Рядом были только волкопсы. Пек, Верный, Сага, Война, Черныш, Альфа, Джим, Чегет, Мила и Песня. Потом еще другие пришли, и все они были мне родными. Они все мертвы, я знаю. Почему я не умерла?
- Мне очень жаль, - Маклай облизал пересохшие губы. - Но вы живы, а это главное, поверьте. Как так получилось, что вы... подружились с волкопсами?
- Они всегда были рядом. Там, в секторе номер три.
- Сектор номер три? Это что, лаборатория? Убежище?
- Это место, которое я помню.
- И еще там был Доктор?
- Да. Он приходил каждый день. Осматривал меня и волкопсов. Расспрашивал, как я спала, как себя чувствую. Каждый день по два-три раза. Иногда приносил какие-то таблетки и велел их принять. Или подключал к какой-то аппаратуре. Там еще огоньки разные разноцветные мигали, а он смотрел на них и кивал головой. Подарки приносил, конфеты, пряники, старые журналы.
- Она этого нам не рассказывала! - воскликнул изумленный Казаков: он тоже слышал этот голос.
- Тсс! - замахал рукой Маклай. - Вы еще что-нибудь помните? О чем вас расспрашивал Доктор?
- О волкопсах. Он хотел, чтобы я научилась управлять ими и меняться с ними информацией. Его интересовали их мысли, их желания, их сны. Слушаются они меня, или нет. Что они мне рассказывают. Ему было важно знать, умею ли я входить в чужое сознание.
- Почему вы так думаете?
- Он сам об этом говорил. Однажды он велел мне прочесть его мысли. Но я не смогла этого сделать.
- Вы можете разговаривать с волкопсами?
- Конечно. Они умнее людей. Они не знают, что такое ложь и лицемерие. Их желания просты, а чувства естественны и прекрасны.
- Хорошо, хорошо, - Маклай чувствовал, что от волнения ему все труднее дышать. - А что было потом?
- Ничего.
- Анастасия, прошу вас, расскажите мне правду. Это очень важно!
- Я же сказала - ничего!
- Но ведь что-то должно было случиться, если вы и ваши друзья-волкопсы освободились из этого самого сектора номер три, не так ли?
- Мы почувствовали опасность. Нас хотели разлучить. Навсегда разлучить.
- Не понимаю. Поясните, пожалуйста.
- Все просто. Пришел Доктор и сказал, что эксперимент закончен, и скоро меня переведут в другое место. Я спросила, что будет с моей семьей. Доктор сказал, что они останутся со мной, но он лгал. Он думал, что если я однажды не смогла прочитать его мысли, не смогу и в этот раз. Но я почувствовал, что он лжет. Я поняла это. И тогда мы убежали.
- Как вам это удалось?
- Не знаю. Просто удалось. Мы смогли открыть бокс и...
- И что?
- Ничего. Мы просто убежали. Через аварийный выход.
- И за вами не гнались?
- Нет, - она помолчала. - Наверное, нет.
- Как вы оказались в Темрюково?
- Мы вышли из выхода в большой тоннель. Там стояли вагоны - много вагонов. А оттуда вышли на поверхность, и дальше псы вели меня. Они добывали пищу для себя и для меня.
- Анастасия, вам не понравится мой вопрос, но почему вы убили охотников?
- Они пришли убить нас. Мы защищались.
- У вас есть какие-нибудь пожелания? Я могу вам помочь?
- Я хочу спросить вас про вашу жену, - внезапно сказала Анастасия. - Вы ведь вспомнили ее, когда вошли сюда?
- Да, - промямлил Маклай. - Вы и это узнали?
- Вам было жалко, когда она умерла?
- Очень. Я любил ее.
- Отчего она умерла?
- У нее была тяжелая болезнь. Сахарный диабет.
- Вы ничем не могли ей помочь, - Анастасия закрыла глаза. - И мне не сможете.
- Как-то обреченно это звучит, - подал голос Казаков.
- Доктор может искать вас? - осведомился Маклай.
- Я же сказала, я не хочу больше об этом говорить, - в голосе Анастасии появился холод. - Я хочу спать.
- Да, конечно, - Маклай коснулся спинки кровати, на которой лежала девушка. - Я могу вас навестить еще раз, Анастасия?
Она не ответила. Полковнику послышался тихий вздох - и все.
- Пойдемте, - предложил Казаков. - Ей надо отдохнуть.
- Да, вы правы, - Маклай почувствовал досаду. - До свидания, Анастасия.
- Он искал, - внезапно сказала девушка, едва оба посетителя подошли к двери. - Доктор искал что-то. Он говорил мне: "Ты поможешь мне понять". Что именно понять, я не знала. Может быть, я помогла бы ему. Но он был жестоким. Мои псы были для него всего лишь животными. Он не любил их. Он не любил меня. Никого не любил. Он просто нас использовал.
- Да, конечно, - Маклай растерянно посмотрел на русского коллегу. - Но здесь...
- Люди с оружием, - продолжала девушка. - Везде люди с оружием. Они стерегли нас в секторе номер три. Они убили мою семью. Они такие же, как вы. Они убьют меня, если найдут.
- Никто вас не убьет, - сказал Казаков. - Здесь вы в полной безопасности, Настя. Отдыхайте и не думайте о плохом. Идемте, Ангус.
- Странная девушка, очень странная, - говорил Маклай, стягивая с себя защитную одежду. Он повторил эту фразу несколько раз. - Ее телепатические способности просто поражают воображение. Необходимо работать с ней дальше, Евгений.
- Да, - ответил Казаков, думая о своем.
- Перешлите мне материалы Анастасии как можно скорее. Я займусь их изучением сразу по прибытии в Креденхилл.
- Я думаю, это только начало, - внезапно сказал Казаков.
- Начало? - не понял Маклай.
- Извините, Ангус, - Казаков виновато улыбнулся. - Просто она действительно очень необычная. И вы сами могли это увидеть, не так ли?
2.
Маклай вылетел в Англию в три тридцать пополудни, отказавшись остаться на ужин. Он был заинтригован и в то же время испытывал чувство досады - русские, вопреки ожиданиям, не позволили съемку Анастасии, не разрешили скопировать связанную с ней документацию. Казаков так и не получил для Маклая разрешение провести медицинское исследование Анастасии. Беседа с начальником российского отдела HEAVEN генералом Рыковым ничего не дала. Рыков был вежлив, но все его просьбы отклонил, сославшись на секретность всего проекта и отсутствие необходимых полномочий. Предложил потерпеть несколько недель до полного решения всех вопросов и обещал выслать материалы по правительственным каналам в Англию - и все. Полковник не ожидал от русских коллег такой несговорчивости.
В три тридцать семь на аэродром приземлился выкрашенный в цвета зимнего камуфляжа вертолет Ми-17 без опознавательных знаков. На борту кроме экипажа были пять вооруженных военных в полной экипировке и балаклавах - группа спецназа управления "Д", прибывшая за Анастасией. Их командир представился генералу Рыкову как капитан Серебряный. Балаклаву он не снял. После разговора с ним Рыков позвонил Казакову и велел немедленно передать Анастасию спецназовцу.
- Как же так..., - начал Казаков, но генерал не дал ему договорить.
- Это приказ, Николаич, - сказал он таким тоном, что Казаков понял - спорить бесполезно. - Поэтому изволь выполнять, если неприятностей не хочешь.
Казаков лично сопровождал Анастасию до вертолета и сам вручил капитану папку с документами.
- Здесь все документы? - осведомился Серебряный. Казаков видел только его глаза - темные и безразличные. Капитан спецназа смотрел на него, как на пустое место.
- Все.
- Копии есть?
- Никак нет.
- Предупреждаю, информация особо секретная. Если произойдет утечка, ответите по всей строгости.
- Я в курсе. Разрешите идти?
- Идите.
Казаков повернулся спиной к вертолету, зашагал к базе - и в голове у него зазвучал голос Анастасии.
- Евгений Николаевич!
Это было так неожиданно, что Казаков остановился. Оглянулся - вокруг вертолета суетились техники, готовя машину к вылету. Стоявшие у машины спецназовцы Серебряного в зимней камуфле наблюдали за ними и даже не смотрели в его сторону. Он их не интересовал.
- Я знаю, Евгений Николаевич, вы меня слышите. - Голос Анастасии звучал ровно и бесстрастно. - Я солгала вам. Не хотела, чтобы этот чужой человек слышал. А вам я доверяю. Я помню свое имя. Меня зовут Надежда. Человека, который работал со мной, доктора, звали Михаил Латынин. Он руководил лабораторией номер три. У него были два помощника: первый, по фамилии Понырев, работал с компьютерами, второго звали Олег, и он ухаживал за волкопсами. Еще там была женщина, Дарья Леонидовна, врач, она осматривала меня, когда Латынин был занят. Вы слышите меня?
- Да, да, говорите! - Казаков почувствовал страх, ему казалось, что спецназовцы в камуфле могут слышать этот разговор.
- Помогите мне, Евгений Николаевич!
- Конечно, - Казаков рассеянно хлопал себя по карманам в поисках сигарет. - Что я могу для вас сделать? Надежда, я слушаю вас!
- У вас есть хороший друг, которому можно довериться. Позвоните ему и расскажите обо мне. И найдите моего отца. Настоящего отца. Он должен узнать, что случилось.
- Кто ваш отец, Надя? Кто ваш отец?
Он ждал напрасно - Анастасия-Надежда не сказала больше ни слова. Простояв несколько минут, Казаков побежал к бункеру. Дрожа не столько от холода, сколько от волнения, спустился по лестнице вниз. С трудом вставил карту доступа в слот двери - руки у него тряслись. Добравшись до своего кабинета, доктор достал из кармана мобильник и быстро набрал номер.
- Игорь, это я, - быстро, как в лихорадке, зашептал он. - Нам могут помешать, здесь гости из управления "Д"... Полчаса назад они прибыли забрать Анастасию. Не знаю, зачем. Поэтому ничего не говори, просто слушай. Анастасия заговорила. Да, немного, но это может быть важно. Ее настоящее имя Надежда. Ты слушаешь? Да, больше никто, я тут один. Она еще кое-что сообщила. Человека, который работал с ней, звали Михаил Латынин... Ла-ты-нин. Точно, абсолютно точно. Он был руководителем лаборатории номер три... Что? Понятия не имею, где. Еще, у него были помощники. Фамилия одного из них Понырев, а второго...
Казаков не договорил - пуля, выпущенная из ПБ с двух метров, ударила его в затылок, и доктор упал на стол, выронив телефон. Он умер мгновенно, даже не успев понять, что случилось. Капитан Серебряный шагнул в кабинет, поднял выпавшую из руки убитого трубку, посмотрел, кому был последний звонок. Потом спрятал пистолет в кобуру и неторопливо, осторожно, чтобы не испачкаться в крови, обыскал сначала тело, потом кабинет. Нашел в кармане Казакова связку ключей, открыл сейф, перерыл все бумаги, осмотрел ящики стола. Закончив обыск, капитан Серебряный закрыл за собой дверь и не спеша направился к выходу из бункера. Его ждал вертолет, готовый к вылету.
3.
Несколько мгновений Селезнев сидел неподвижно, продолжая сжимать в руке замолчавший мобильник. Он понял, почему так внезапно и неожиданно прервался его разговор с Казаковым. И еще то, что возвращаться на базу теперь нельзя, потому что...
Обстановка изменилась. Похоже на зачистку, а это значит...
Нужно связаться с Чепилем, и чем быстрее, тем лучше.
- Товарищ майор! - негромко позвала Сабрина, сидевшая за ноутбуком.
- А? - Селезнев повернул голову. - Что такое?
- Товарищ майор, посмотрите сюда. - Голос лейтенанта Григорян дрогнул. - Даже не знаю, что и сказать...
Селезнев посмотрел на дисплей. Он был готов ко всему - но только не к такому.
- Сабрина, - сказал он, пытаясь подавить дрожь в голосе, - ты не могла ошибиться?
- Вы сами все видите, - ответила она с легкой обидой в голосе.
Селезнев с трудом взял себя в руки. Такого он даже ожидать не мог. Такого НИКТО не мог ожидать.
- Ни хрена себе! - пробормотал он. Посмотрел на бесполезный телефон в руке. Представил себе реакцию Чепиля на такую новость. И еще, как ждут его звонка убийцы Жени.
- Отправь все Чепилю, - сказал он, наконец. - Немедленно. Это чрезвычайная ситуация.
- А если перехват?
- По резервному каналу. Закодируй восьмым шифром и отправляй.
- Есть, товарищ майор.
Он вышел из кунга, шумно втянул в воздух, пытаясь опомниться от испытанного минуту назад шока. Его люди грелись у коптящей покрышки, протягивая к ней руки и притоптывая, негромко беседовали и курили. Завидев командира, тут же вытянулись по стойке "смирно".
- По машинам! - скомандовал Селезнев.
Захлопали двери, заурчали моторы, старенький джип лихо развернулся в глубоком снегу и покатил в сторону Зарубино, через затихший зимний лес. ГАЗ66 пошел следом, и майор HEAVEN Игорь Дмитриевич Селезнев всерьез опасался, что в этот раз они могут не успеть...
4.
Бронежилет был модели Ж-85К, старый, истертый, грязный и довольно тяжелый. Наемник критически осмотрел Платова, потом пару раз стукнул его кулаком в грудь.
- Хороша одежка? - хмыкнул он.
- На плечи давит, - сообщил Платов. Сделал несколько шагов по комнате и подумал, что стал в бронежилете ужасно неуклюжим.
- Привыкай, профессор, - покровительственным тоном заявил Наемник. - Бронежилет - штука нужная. И от пули защитит, если повезет, а уж от ножа, или зубов и когтей какой-нибудь твари, так это будьте любезны... Тяжко поначалу семь с лишком кило на себе таскать, но пообвыкнешь. Теперь будешь в нем постоянно ходить.
- Ты ж не ходишь, - заметил Платов.
- Ты меня с собой не равняй, профессор, - Панин шумно высморкался прямо на пол. - Ладно, с этим разобрались. Теперь оружие. Дай-ка свой пистолет.
- Пистолетик-то 1960-ого года производства, больше ста пятидесяти лет прошло, - сказал он. - Золотые времена советского оборонпрома, все оружие качественное делалось, с новоделом не сравнить. И пистолет у тебя в отличном состоянии, профессор. Не ожидал, честно скажу. Пушечка эта в умелых руках вполне себе ничего оружие. Но это в умелых. А вот ты пользоваться им умеешь? Стрелял из него хоть разок?
- Если честно, не приходилось, - признался Платов.
- Ага, ага. Цыган с цыганкою не спит, а хрен в кармане носит, - блеснул унитазным юмором Наемник. - Хоть каким концом волыну держать, знаешь?
- Знаю. Это знаю...
- А вообще когда-нить стрелял хоть из воздушки?
- Я ученый, Максим. Нам по штату оружие не полагалось. Да и где в убежище стрелять?
- Эх, профессор ты, профессор...Докладываю: имеем в наличии пистолет конструкции Николая Федоровича Макарова, принят на вооружение аж в 1951 году. Как оружие самообороны офицерского состава вооруженных сил и правоохранительных органов Советского Союза. Самый массовый пистолет российской разработки. Надежный, удобный, патроны к нему всегда есть в продаже у барыг. Научишься стрелять из "макара", сможешь стрелять из любого серьезного пистолета. Пошли-ка во двор, потестим твой пекаль. Немного патронов я тебе дам, так уж и быть.
Время шло к вечеру, начинало темнеть, но мороз, казалось, немного спал, и установились тишина и безветрие. Платов невольно залюбовался елочками за забором - укрытые снегом, стройные, растущие тесной группкой, они напомнили ему одну картину, которую он видел в той, прошлой жизни. Картина так и называлась - "Зимний пейзаж с елями". Вспомнить бы еще, где он ее видел...
Наемник, проваливаясь в глубокий снег, направился к бетонным плитам метрах в пятнадцати от места, где они стояли, смахнул с верхней плиты слой снега и поставил на нее старые консервные банки, синюю пластиковую бутыль и облезлую голову от старого манекена. Затем вернулся к Платову.
- Я первый, - сказал он, вставил обойму в пистолет и поднял оружие. Целился он долго, тщательно, наверняка не хотел осрамиться перед "библиотекарем". А потом выстрелил трижды, и сбил синюю бутылку и одну банку.
- Два из трех, - заявил он и протянул пистолет Платову. - А теперь ты. Все пять оставшихся твои. Хоть одним попадешь - я тебе сто грамм без базара налью.
Платов почувствовал, что волнуется. Стянул варежку, взял пистолет, повернулся к мишеням. Вскинул руку с пистолетом, нажал на спуск... И выстрела не последовало - Наемник успел поставить оружие на предохранитель.
Панин презрительно хмыкнул и плюнул себе под ноги.
- Прости, забыл предупредить, - заявил он.
- Ничего, - Платов снял пистолет с предохранителя. - Я понимаю.
Бах, бах, бах, бах, бах - выстрелы показались ему очень громкими, будто кто-то бил по голове, и когда стих последний из них, в ушах остался звон. Он и не целился особо, потому что тщательно целиться смысла не было - куда ему до Наемника! Просто расстрелял оставшиеся патроны в сторону мишеней. Но Панин почему-то не смеялся. Он смотрел на Платова так, как прежде ни разу не смотрел.
- Ты...это... ты что, умеешь? - только и выдавил он.
- Чего умею? - не понял Платов.
- Из пистолета... стрелять учился чтоль?
- А что?
- Так ты пять мишеней пятью выстрелами сбил.
- Так случайно вышло, - предположил Платов.
- Э, ни хрена не случайно! - Наемник шагнул вперед, вцепился в Платова подозрительным взглядом. - Я видел, как ты пистолет держал, как стрелял.
- И как же?
- Как опытный стрелок. Как военный. За дурака меня держишь?
- Я первый раз стреляю, вообще!
- Брехать вздумал? Мне - брехать?
- Я ничего... - начал Платов, но приближающийся шум моторов перебил его. Между деревьями за забором замелькали огни.
- Селезень, - вздохнул Наемник и побежал открывать ворота. Платов остался на месте, сжимая в руке разряженный пистолет. Он наблюдал, как УАЗ и грузовик въехали во двор, как выскочили из машины вооруженные люди. Он узнал Селезнева. Майор подошел прямо к нему и сделал то, чего ни Платов, ни Наемник никак не ожидали - встал по стойке "смирно" и отдал честь.
- А? - только и смог сказать Платов.
- Я должен поговорить с вами, - ответил Селезнев и шагнул в сторону, освобождая Платову дорогу. - Давайте пройдем в дом.
5.
- Это невозможно, - Платов покачал головой: внутри у него все сжалось, во рту пересохло, хотелось бежать, куда глаза глядят. - Это ошибка.
- Ошибки быть не может, - отрезал Селезнев. - Ваша подпись и ваши отпечатки пальцев совпадают на сто процентов. А если так...
- А если так, то я не хочу знать, почему это случилось. - Платов скрипнул зубами. - Я Андрей Платов, и я не могу и не хочу быть другим человеком.
- Вы не просто рядовой обыватель. Вы...
- Нет! - Платов вскочил со стула. - Это невероятно! Вы пытаетесь доказать мне, что кто-то так поработал над моей памятью, что я стал другим человеком, с чужим именем и чужой биографией. И вы... вы хотите отнять у меня мою жену! Я не верю, что Наташа - всего лишь фантом, который какие-то неведомые негодяи заложили в мою память.
- Мне понятны ваши чувства, и я... - Селезнев вздохнул. - Хорошо, если хотите, я буду называть вас Платов. Но сути дела это никак не меняет. Вы стали Платовым в результате очень серьезных событий, причин, сути и последствий которых мы пока не знаем. Если хотите...
- Нет, пока нет, - Платов схватился за виски. - Голова болит. Пощадите, прошу вас!
- Нет. ну это охереть просто! - буркнул Панин, не осмеливаясь поднять на Платова взгляд.
- Мне очень жаль, что с вами так обошлись, - сказал Селезнев. - Видимо, у них не хватило духу избавиться от вас, просто пустив вам пулю в затылок. Решили поступить нестандартно, скажем так.
- И все-таки я думаю, что вы ошибаетесь, - начал Платов, с мольбой глядя на майора. - Я Платов, Андрей Иванович, я родился в убежище "45-бис", и там же...
- Я уже все сказал вам во время прошлого нашего разговора, - прервал его майор, - и не вижу смысла повторяться. Это доказанные факты, отрицать что-то бессмысленно. Это одна часть правды, но есть и другая: сегодня, как я подозреваю, был убит мой товарищ по службе, с которым я работал последние годы. Он занимался секретной и очень необычной работой, которая, возможно, связана с вашим делом. Он был убит, когда говорил со мной по телефону. Так вот, за мгновение до смерти он назвал фамилию, которую я уже слышал от вас - Понырев. Вы же говорили мне, что в вашем убежище был сотрудник по фамилии Понырев, не так ли?
- Говорил, помню. И что же?
- А такой человек, как Михаил Латынин, вам известен?
- Латынин? Вроде знакомая фамилия... Постойте, кажется, я слышал о Латынине, только не припомню, где и когда.
- Михаил Латынин связан с Анастасией. Помните девушку с необычными глазами, фото которой я вам показывал?
- Д-да, помню... Но какое отношение все это имеет ко мне?
- Боюсь, что непосредственное. И вы, и Анастасия, как я думаю, прошли через одни и те же руки. И теперь кто-то пытается не допустить утечки информации о том, что с вами и с ней сделали. Идет ради этого даже на убийство. Боюсь, нам придется кое-что сделать, Андрей Иванович. С этого момента вы находитесь под нашей охраной. Мы сделаем все, чтобы защитить вас и разгадать тайну вашего превращения. Но для этого вам придется полностью довериться мне и моим людям. Согласны?
- А разве у меня есть выбор?
- Вы правы - выбора у вас нет. Поэтому я хочу кое-что вам предложить. Вы хорошо помните, как шли сюда? Можете показать на карте?
- Конечно.
Селезнев сделал знак лейтенанту Григорян. Девушка поставила ноутбук на стол, вывела на дисплей карту района.
- Покажите, как шли, - предложил майор Платову.
- Хорошо, - Платов облизал губы, всмотрелся в карту. - Я хорошо помню, как шел. Вот Салабуга - этот поселок я проходил три дня назад. А до этого...
- Что?
- Кажется, я шел отсюда, - Платов растерянно смотрел в карту. - Вдоль железной дороги, все время на юг. От самой Белой горы.
- Хотите сказать, что вы прошли восемьсот километров?
- П- получается, прошел.
- Когда вы ушли из убежища?
- Думаю, больше двух месяцев назад.
- Хорошо. Вы шли на юг шестьдесят дней, или около того. Можете описать местность, по которой шли?
- Конечно. Сначала я остановился в маленьком поселке - совсем маленьком, там живет человек сорок, не больше. Это было в первый день, к вечеру. Они дали мне старую карту и предложили поменять мой автомат на еду. Я переночевал и пошел на юг. За два дня пересек лес, в котором чуть не замерз. Потом вышел, кажется сюда, - Платов неуверенно показал пальцем на карту. - Там еще развалины большого завода, вроде нефтехимического. Дальше шел вдоль железной дороги, думал, что так не заблужусь в этих лесах.
- А погода? Какая в тех местах была погода?
- Ну, было холодно. Пару раз попал в метель. К счастью, уцелевших зданий попадалось довольно много, я останавливался в них и пережидал непогоду.
- И вы все еще утверждаете, что выбрались из убежища возле Белой горы?
- Да, я в этом уверен. - Платов нервно засмеялся. - А как же иначе?
- В вашей истории, дорогой Андрей Иванович, ни в чем нельзя быть уверенным. Мне вот очень трудно поверить, что вы преодолели восемьсот километров по тайге в тридцатиградусный мороз в таком снаряжении. И вот еще что удивительно - ваши ботинки.
- А что не так с моими ботинками?
- Они практически новые. Во всяком случае, они выглядят совсем не так, как должны были бы выглядеть после восьмисоткилометрового перехода по снегу и льду.
- К чему вы это говорите?
- Я думаю, что ваше путешествие от Белой горы до... - Селезнев всмотрелся в карту, - до окрестностей Салабуги всего лишь часть легенды, которую вложили в вашу память. Как и восемнадцатилетнее заключение в убежище, и... - Майор едва не сказал "ваша пропавшая жена", но решил лишний раз не травмировать Платова, - прочие подробности, о которых вы рассказали. Еще раз повторюсь - кто-то очень профессионально поработал над вашей памятью. С трудом верится, что такое возможно, однако вот, вы живое подтверждение этого.
- Постойте, я, кажется, вспомнил! - Платов почувствовал противный ком в горле. - Мясо. То мясо, которое я ел. Я выменял его в самый первый день, я уже говорил вам. Ел его неделю, и еще оставалось, когда я пришел в Салабугу. Я это хорошо помню.
- Что еще у вас было из продовольствия? С чем вы ушли из убежища, я имею в виду.
- Крекеры, пакет яичного порошка, гороховое пюре в брикетах, вермишель, два пакета сахара... Еще консервы: тушенка, банки три, кажется, фасоль в томате, килька.
- Хотите сказать, что вы питались этим шестьдесят дней? Два месяца?
- Н-не знаю. Кое-что у меня осталось, когда я пришел в Зарубино.
- Вот видите, значит, вы шли не шестьдесят дней, а только десять, пока добрались до Зарубино, - с удовлетворением в голосе сказал Селезнев. - Уже хорошо, что вы вспоминаете. Возможно, перед тем, как оставить вас в чистом поле, вас накачали сильнодействующими препаратами, искажающими представления о пространстве и времени. А может быть, таков побочный эффект воздействия на вашу память. Вы были в пути десять дней, но никак не в шестьдесят. Вы бы не дошли, я убежден в этом.
- И восемнадцать лет в заключении...
- Тоже искусственное воспоминание. Не было с вами ничего такого.
- Мне очень тяжело поверить вам, - Платов внезапно почувствовал, что вот-вот расплачется. Давило в груди, что-то застилало взгляд, ему было нехорошо. - Кто же я, кто?
- Я уже сказал вам, кто вы. И если я не ошибся, нам нужно спешить. После того, что случилось с Женей... с моим другом, я не могу гарантировать вашу безопасность. И свою тоже.
- И что же делать?
- Я думал над этим. Ваша история так удивительна, что нам никто не поверит. Нужны доказательства. И найти их мы сможем лишь в одном случае - если найдем отправную точку вашего путешествия. Место, где изменили вашу память.
- Это... возможно?
- Нет ничего невозможного. Если мои выводы верны, вас могли доставить в окрестности Зарубино либо вертолетом, либо другим транспортом. Надо искать следы.
- Вы все-таки считаете, что моя жена... ее никогда не существовало?
- Андрей Иванович, - Селезнев сухо улыбнулся, сжал руку Платова, - давайте не будем отвлекаться от главного. Найдем ваше прошлое - найдем вашу жену, если она все же есть на белом свете. И вернем вам настоящее имя.
6.
Михаил Сергеевич Латынин вошел в свой кабинет уверенной походкой человека сильного, независимого, привыкшего к успеху. Порывисто, быстро, решительно. Глянул на дисплей компьютера, где плавали виртуальные аквариумные рыбки, снял очки в золотой оправе, потер пальцами усталые глаза и нажал кнопку интеркома.
- Пригласите ко мне офицера, - сказал он негромко.
Командир группы пришел меньше, чем через минуту. Он так и не снял балаклавы, и Латынину это было почему-то неприятно.
- Садитесь, - предложил он военному, показав на стул.