Среди магов и демонологов нет единого мнения по поводу того, что же собой представляет Тенебра. Большинство их них полагают, что Тенебра является таким же реальным миром, как и Аркуин. Он соседствует с Аркуином в едином мироздании и отделен от него границами, кои возможно пересекать, лишь используя самую могущественную магию. Великий Миларий Боденходский в своем капитальном трактате "Visio vera mundi Tenebri"(Подлинное видение мира Тенебры) пишет, что Тенебра является отделенной от Аркуина частью материального мира, в которую Первосозданные в начале времен изгнали стихии Хаоса. Миларий прямо называет Тенебру "выгребной ямой" (cloaca) Аркуина. Тенебра, по мнению Милария, лишена света и освещена лишь пламенем Хаоса, ее ландшафты мрачны, устрашающи, унылы и бесплодны, и единственными обитателями этого ужасного мира являются демоны, коих существует множество разновидностей. Поскольку демоны Тенебры суть создания Хаоса, их природа глубоко враждебна нашему миру. Считается, что опытный маг способен призывать демона из Тенебры и даже вселять его, на время или навсегда, в животных и людей, однако последствия такого призыва невозможно спрогнозировать. Демонская хаотическая природа неизбежно искажает сам облик любого создания Божественных, будь то человек или животное, наделяя его чертами и способностями поистине устрашающими. Если призванный демон захватывает власть над человеком, тот становится одержимым, и единственный способ исцелить несчастного от этой напасти - убить демона или изгнать его обратно в Тенебру, что очень непросто сделать.
Те же, кто придерживается противоположной точки зрения, считают, что мир демонов никакая не реальность, что он всего лишь порождение наших тайных страхов и желаний, питаемых остатками Хаоса, неистребимыми в душе человеческой, а сами демоны не что иное, как человеческие пороки и проявления темных сторон людской природы...
(Маркус Книжник, "Тень Тенебры", 700 г. Третьей Эпохи)
***
Эйтан соскочил с седла, опустившись на колено, осмотрел следы, и сердце молодого эльфа радостно забилось. Эйтан, как и всякий эленширец, с детства умел отлично читать следы. Но тут бы и круглоухий справился. Остатки кострища на плоской возвышенности у леса, истоптанная копытами коней земля - здесь, именно здесь они остановились после переправы, но почему-то очень быстро покинули это место. Костер даже не успел как следует разгореться. Почему?
И вновь, в который раз, Эйтан мысленно осудил себя за несдержанность. Непростительную и нелепую. За прошедшие годы молодой эльф научился сохранять хладнокровие в самых трудных ситуациях, и это умение много раз спасало ему жизнь. Но там, в Иль-Флор, он не сумел справиться с чувствами - уж слишком неожиданным было то, что он увидел. Он был готов ко всему, но увиденное поразило его в самое сердце.
Прежде Эйтан много раз видел демантров - нельзя сказать, что полудемоны были чем-то необыкновенным и сверхъестественным. Даже в братстве Ночных Теней, по слухам, были демантры-ассасины. Однако мысль о том, что его любимая, единственная сестра, его Беа стала полудемоном, оказалась непосильной для Эйтана. Слишком сильным было потрясение. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это.
Он покинул Иль-Флор в полнейшем смятении, с черным горем в сердце, и скакал долго, безжалостно стегая коня плетью и глотая слезы. Влетел в какую-то рощу, ломая ветки, соскочил с седла и упал в траву, рыдая и царапая землю ногтями. Когда отчаяние и боль немного утихли, Эйтан долго сидел неподвижно, будто в оцепенении. Память снова и снова воскрешала образ той, прежней Беани Эриль Аренин-а-Граннах - прелестной темноволосой хохотушки, самой красивой девушки в их родной деревне Крос-Койн. Великий Источник, во что ее превратили эти мерзавцы? Почему, зачем? За что Высшая сила так покарала их семью?
Отчаяние проходило, и Эйтан подумал о другом. Он видел, что Беа узнала его, слышал, как она выкрикнула его имя. Да, она стала чудовищем, но не забыла его. Может быть, она до сих пор любит его. А он поддался страху и отвращению, сбежал от сестры, как последний трус. Даже не попытался поговорить с ней, выслушать ее.
-"И кто же из нас двоих чудовище? - с горечью подумал эльф, наблюдая за ползущим по широкому листу лопуха пестрым жуком. - Она или я?"
Он решил вернуться. Но бешеная часовая скачка измотала его коня, поэтому пришлось ждать, пока лошадь отдохнет. Когда Эйтан вернулся в Иль-Флор, таверна, возле которой он видел Беа, была пуста - во дворе были только трупы. Беа и ее круглоухие спутники покинули деревню. Первым чувством была досада, однако молодой эльф принял решение: он найдет Беа, даже если ему придется обшарить весь Аркуин или отправиться за ней в Тенебру!
Всю ночь он рыскал по дорогам, пытаясь найти следы Беа и ее спутников - тщетно. В одной из дальних деревень он узнал от крестьян, что неизвестных всадников видели вчера на закате близ Олвудского леса. Эйтан немедленно поскакал на север.
Он проехал сквозь Олвудский лес ночью, совершенно не задумываясь об опасности. Проведя в седле двое суток без сна и почти без пищи, Эйтан не позволял себе даже короткого роздыха. Наконец, он перебрался через Эрк-ан-Туре по старому мосту и понял, что милосердная судьба дала ему шанс, когда натолкнулся на брошенную стоянку.
Надежда, что он сможет догнать Беа, сменилась уверенностью - отпечатки копыт на дороге были довольно свежие, отряд прошел здесь какие-нибудь сутки назад. Закончив со следами, молодой эльф, сел на коня и поехал по дороге, ведущей через болотистые луга в широкую долину. Здесь он еще несколько раз заметил следы проходившего по дороге конного отряда, и его уверенность еще больше окрепла.
Он проехал несколько стае, когда внезапно над лугами начал сгущаться странный туман. Эйтан пустил коня в галоп и понесся по дороге к черневшей вдалеке стене деревьев - дорога вела в ту сторону. Очень скоро он въехал в лес и здесь ощутил непонятный и необъяснимый страх.
Лес был очень древний. Покрытые толстой черной корой и изумрудным мхом стволы деревьев были необхватными, а кроны, казалось, достают до неба. Некоторые из них лишились листвы и торчали из земли, как изломанные черные лапы гигантских тварей, выпростанные из могилы. Такие старые деревья Эйтан видел прежде только в самой труднодоступной части Хэвнвуда. В легендах, которые Эйтан слушал в детстве, рассказывалось о волшебных лесах, которые росли в Аркуине еще в легендарные времена Первосозданных. Они обладали разумом и порой завлекали неосторожных путников; легенды говорили, что выбраться из зачарованной чащи не удавалось никому. Белесый туман, обступавший Эйтана со всех сторон, делал этот лес еще более зловещим, но молодой эльф ехал дальше, отгоняя от себя страхи.
Сердце его дрогнуло, когда он увидел вперед старые каменные стены и башню, едва различимые в туманной пелене. Он осадил коня так резко, что животное с ржанием встало на дыбы. Сверхъестественное эльфийское чутье, то, что его соплеменники называли V`es Bliannar, Голос Крови, подсказывало Эйтану, что он у цели своего долгого пути.
Он сошел с коня, намотал поводья на руку и, ведя коня за собой, направился к запертым воротам старой крепости.
***
- На-ка, примерь, - сэр Джуно взял со стола и бросил мне тяжелую куртку из вываренной кожи с несъемным кольчужным капюшоном, густо усеянную частой стальной клепкой на груди и животе. Я поймал ее, скинул старую куртку, в которой щеголял с самого Аранд-Ануна, облачился в эту. Холшард одобрительно хмыкнул.
- Неплохо, - сказал он. - И длина нормальная. Без яиц не останешься.
Куртка была довольно грубой работы, усеянная въевшимися в кожу пятнами неизвестного происхождения, кое-где прожженная, кое-где прорванная - видать, до меня сменила не одного хозяина и черт знает сколько пролежала в этом арсенале. Однако кожа была толстой и прочной, сама куртенция по размеру подошла идеально, движений не стесняла, только жарковато в ней было. А главное, в арсенале другого подходящего мне доспеха не нашлось. Увы, но латы черного рыцаря, которые Беа так советовала мне надеть, оказались мне маловаты. Набрюшник, наспинник и наплечники еще туда-сюда, а вот горжет конкретно сдавил мне горло, будто удавка, и латная юбка оказалась не моего размера. Оно и неудивительно: доспешный гарнитур, вроде нашего трофея, всегда делался на конкретного человека.
Я прошелся по арсеналу, попробовал присесть, наклониться - нормально. Поудобнее будет, чем армейский бронежилет. Сразу подумалось, что для байкера такая куртка почти идеальна в смысле защиты. Только вот насколько хорошо меня такая куртка защитит в бою, вопрос.
- Ты не сомневайся, доспех надежный, - Холшард будто угадал мои мысли. - Сам когда-то в такой сражался, когда сквайром у барона был. Ежели сталкиваешься с нежитью, что главное? Быстрота реакции. Если Неупокоенные или гнильцы еле ноги переставляют, то та же гремучка или скимр движутся быстро. В клепанке увернешься от них, отразишь атаку, в стальных латах не успеешь. А то, что класс брони пониже, так это не суть важно. Коль взорвется у тебя гремучка между ног, никакая кираса не спасет, даже карбоновая или элуритовая.
- Гремучка?
- Милая такая нежить, насквозь протухшая, раздутая гнилыми газами мертвая голова на паучьих ножках. Подбегает к тебе поближе и взрывается с громким хлопком, окатывая тебя трупной слизью. Эта слизь как кислота, мигом разъедает все, на что попадет. Ежели брызнет тебе на лицо, к примеру, останется сильный ожог, а потом на его месте появятся гнойные язвы
- Гадость какая!
- И все-таки лучше тебе надеть латы черного рыцаря, хотя бы кирасу и наплечники, - сказала Беа, критически меня осмотрев. - Эта куртка уж очень хлипкая на вид.
- Сейчас наручи тебе подберем, - Холшард будто не услышал замечания демонессы. - А пока возьми щит, вон тот, треугольный, с черным конем.
Я подчинился.
- Теперь делай, что я говорю, - Холшард наклонился и подобрал с пола несколько осколков камня. - Сейчас я буду кидать в тебя камешки. Твоя задача отбить их все щитом. Готов?
Я едва успел подставить щит, и камень со звоном отскочил от него. Следующие брошенные Холшардом камешки я тоже отбил без особого напряга.
- Хорошо, - одобрил рыцарь. - Зачем это надо, спросишь ты? Карги, парень. Их главное оружие - заклинания Огня и Льда. А щит от них в какой-то мере защищает, если вовремя закрыться. Не закроешься, схлопочешь огненный шар или ледяную иглу прямо в физиономию. Кстати, шлем тоже возьми. Да не этот! - воскликнул он, увидев, что я протянул руку к железному капалину. - Такой, что лицо закрывает. Вон тот.
Я накинул капюшон, нахлобучил топфхелм от доспехов черного рыцаря на голову и понял, что видимость через узкие прорези для глаз меня никак не устраивает.
- Ни хрена не видно, - прогудел я в шлем.
- Привыкнешь. Шлем от многих неприятностей защитит. Без него никак.
- Видимо, у мотоциклистов и у охотников за нежитью похожие правила, - заметил я. - Но пока я все же его сниму. На мозги давит.
- Мечом-то драться умеешь? - с иронией спросил Холшард.
- Немного.
- Эх, молодежь, молодежь! Учти, в бою придется только на себя полагаться.
- Да ты не причитай, любезный, я все понял. Я, между прочим, этим мечом вампиромага завалил.
- Истинная правда, - подтвердила Беа.
- Ну, это тебе повезло, - невозмутимо заявил Холшард. - Вот если бы ты мне сказал, что десяток вампиромагов упокоил, это бы меня впечатлило. Ну-кась, возьми вон тот топор.
- Зачем?
- Возьми, говорю.
Я снял со стойки отточенный стальной топор на длинной, в руку взрослого мужчины, рукояти.
- Ну, и что? - осведомился я.
- А вот что, - Холшард надел на левую руку щит, взял другой топор и подошел ко мне. - Представь, что ты нечисть, а я - это ты. Атакуй, попробуй меня убить.
- Оружием?
- Нет, обаянием и лаской. Давай!
Я замахнулся топором на рыцаря, и в следующий миг понял, что лежу навзничь на полу, а мое горло холодит стальное лезвие топора Холшарда.
- Вставай, сынок, - велел рыцарь. - Скверная у тебя получилась атака. Двигаешься, как нагрузившийся пивом крестьянин с больными коленями и геморроем в заду. Еще раз!
Насмешки Холшарда меня разозлили, и я решил посчитаться за унижение. Рванулся вперед - и вновь оказался на полу.
- Вашу руку, сэр, - Холшард помог мне встать. - И в чем тут секрет?
- Подсечка. Ты в момент атаки зацепил меня за ногу.
- Причем за опорную. И одновременно толкнул щитом. Устоять при такой атаке невозможно. Очень полезный прием, молодой сэр. И ты, сэра, запомни его. Нежить - это не человек. Живого человека можно вывести из боя одним точным ударом. Рассечение артерии, сломанная кость, проникающая рана - и твой противник не боец. Кровопотеря и боль быстро выведут его из боя. А нежити чхать на переломы и дыры в брюхе. Чтобы убить ее, надо отделить голову от тела. Если, конечно, эта голова есть. А в этом случае топор незаменимое оружие.
- Почему не меч?
- И чего это юношество такое тупое пошло? - наморщился сэр Джуно. - У тебя какой меч? Бастардный. Им можно колоть, рубить и резать, все верно. Колющие удары таким мечом самые верные, как и любым мечом с прямым клинком. Посмотри на батары сэры Беа: они изогнутые, а такой меч предназначен больше для рубящих ударов. Или ты простейших вещей не знаешь?
- Знаю. Но и Ардболгом очень даже просто можно отсечь голову, по кой хрен еще и топор с собой тащить?
- Вот, - Холшард, огляделся, выбрал из нескольких заготовок для древков копий самую толстую, вставил ее в предназначенную для установки чучела дырку в полу. - Доставай меч и попробуй ударить так, чтобы отрубить начисто верхнюю треть этой палки.
Я заткнул топор за пояс, обнажил Ардболг и ударил по жерди с разворота, вложив удар всю силу. Палка вылетела из отверстия в полу и со звонким стуком укатилась к стене.
- Видишь? - Холшард поднял жердь, показал мне на глубокую зарубку, оставленную клинком. - Слишком длинный замах у тебя, парень. Человека твой удар может быть, убил бы, тварь ни за что. Отойди чуть подальше и смотри!
Он вставил жердь обратно в отверстие, достал из ножен Бризамор и тремя великолепными ударами отхватил от деревяшки три обрубка каждый в ладонь длиной.
- Ловко, - восхитился я.
- Для обезглавливающего удара мечом нужен особый навык, молодой сэр, - назидательным тоном изрек Холшард. - Перерубить с одного удара мышцы, шейные позвонки и сухожилия даже очень хорошим клинком не так просто, как кажется. Со временем ты и этому научишься, но пока пусть твой меч побудет в ножнах. Твой главный прием: сбиваешь тварь на землю подсечкой и толчком щитом, а потом рубишь ей голову ударом топора из вертикального замаха. Поверхность, на которой лежит чудло, отлично играет роль плахи, особенно если это твердая сухая земля. Понятно?
- Предельно понятно, - сказал я: возразить было нечего. - Попробую не облажаться.
- А? - не понял Холшард.
- Говорю, спасибо за науку, большой брат! - Я отсалютовал рыцарю топором.
- Тогда вроде все, - Холшард оглядел нас с Беа. - Пойдемте, посмотрим, как наша молодая леди.
Флавия выглядела неплохо. Холшард даже рискнул развязать ей рот. К нашему удивлению, никаких жалоб и возмущенных речей мы не услышали. Флавия прекрасно понимала, почему мы ее связали.
- Руки и ноги затекли, - пожаловалась она. - Совсем онемели.
- Сейчас ослабим немного, - Холшард тут же занялся путами. - Но ты ведь понимаешь, юная леди, что нам все равно придется держать тебя связанной, пока демон жив.
- Я пойду с вами, - внезапно заявила Флавия.
- Не выйдет, - покачал головой рыцарь. - Ты...
- Черта с два! Вы будете драться, а я тут буду лежать, как перевязанный шпагатом окорок? Я дочь рыцаря!
- А ведь она права, - заметил я. - Днем демон вряд ли обладает достаточной властью над ней. А до темноты мы с ним покончим.
- В своей норе бахвалился мышонок: "Коту башку в момент я оторву!", - отозвался Холшард. - Откровенно говоря, мой юный друг, было бы лучше всего оставить тебя с прелестной леди Флавией наедине, пока мы с сэрой Беа будем охотиться на демона. Это...
- Ну, уж нет! - взорвался я. - Вообще меня за молокососа держишь? Я еще тебе нос утру, папаша.
- Ты не ерепенься, а послушай меня внимательно. Ей нельзя идти с нами. Припадок прошел, но одержимость не покинула ее. Если внутри развалин демон снова овладеет рассудком Флавии, нам придется ее убить, - Холшард посмотрел на побледневшую девушку. - Да, дорогая леди, отсечь голову, ибо ты станешь опасной для нас. Мне бы ужасно не хотелось этого делать.
- Я готова рискнуть, - с вызовом ответила девушка.
- Я бы гордился такой храброй дочерью, - с самым серьезным видом произнес Холшард и, достав кинжал, двумя взмахами, перерезал путы на ногах и руках Флавии.
- Это большой риск, - заметила Беа.
- Нет, - Холшард снял с шеи свой амулет и протянул девушке. - Надень его. Он защитит тебя от демона.
Лицо Флавии просветлело, глаза заискрились: девушка села на кровати и тут же надела амулет на себя. А потом обняла Холшарда и чмокнула в щеку.
- Вы такой милый, сэр рыцарь! - воскликнула она.
- Это есть, - ответил Холшард. - Мне все дамы это говорят, но почему-то далеко не все, сказав это, соглашаются разделить со мной ложе. Мы решили, не будем терять времени. Тебе надо переодеться, юная леди. В более пристойное битве платье. А мы с тобой, молодой сэр, приготовим лошадей к выступлению...
- Сэр Джуно, - начал я, когда мы вышли из башни во двор форта, - могу я попросить тебя об одном одолжении?
- Я весь внимание.
- Когда мы наедине, ты можешь говорить мне все, что думаешь про меня. Но если ты будешь унижать меня при женщинах, я не побоюсь твоего большого меча и твоего навыка владения им. - Я сделал паузу. - Просто набью тебе морду. По-нашему, по-русски.
- Ты долго готовил эту речь, сынок? - Холшард оглядел меня с головы до ног. - Неплохо сказано, надо сказать. Когда мы покончим с демоном, я к твоим услугам. Никогда не против хорошей драки. Но позже, сэр Сим, позже. У нас пока есть более важное дело, чем взаимное битье физиономий.
- Зачем ты отдал Флавии медальон?
- Затем, что Хозяин уверен, что медальон у меня. В его тухлых мозгах никогда не шевельнется мысль, что я отправлюсь на бой с ним без амулета. Главную для себя угрозу он видит во мне, и поэтому вам придется действовать быстро.
- Ты... - Я осекся, мне все стало понятно. Холшард, говоря языком военных, вызывал огонь на себя. Взял на себя эту роль добровольно, как самый старший, самый опытный из нас. - Я понял.
- А если понял, прекрати чесать языком и седлай лошадей. Солнце уже высоко, и каждый час светлого времени на вес золота. Нам еще до развалин добираться.... Тсс! - Холшард встал столбом, прислушиваясь.
- Что такое?
- Вроде лошадь ржет.
Я прислушался, но нас окружала тишина. Наши собственные кони лишь тихо пофыркивали у коновязи, да еще в лесу щебетали какие-то птицы.
- Ничего не слышу, - сказал я.
Холшард лишь пожал плечами. Мы быстро оседлали лошадей, проверили подковы, и рыцарь ушел в подвал за припасами. А парой мгновений спустя на стене появились Беа и Флавия, одетая в трофейный костюм оруженосца. Надо сказать, он сидел на ней очень ладно и эротично.
Холшард вынес переметный мешок с запасом еды и целебных зелий. Кроме того, в мешке были закупоренные кувшинчики с каменным маслом. Новый имидж Флавии рыцарю определенно глянулся.
- У меня нет оружия, - заявила Флавия.
- Вот, возьми, - я протянул ей один из своих кинжалов. Я был так увешан оружием, что второй кинжал был мне совершенно ни к чему.
- Этого мало! - запротестовала Флавия. - Мне нужен...
- Тихо! - крикнул Холшард. - Опять!
- Я тоже слышала, - сказала Беа, и ее лицо внезапно стало серым, а глаза запылали огнем. - Откройте ворота!
Я не сразу понял, что так взволновало Беа: она буквально подлетела к воротам и начала яростно толкать тяжеленный створ. Мы с Холшардом, переглянувшись, бросились ей на помощь, а Флавия за нами. Вчетвером мы сдвинули створ с места, Беа нырнула в образовавшийся промежуток и так закричала, что у меня сердце упало. Я пролез за ней следом и увидел то, чего никак не ожидал увидеть.
Брат Беа, тот самый эльф, которого я видел в Иль-Флор, нашел свою сестричку и в зачарованной долине.
***
Сердце у Эйтана сладко екнуло, когда тоненькая фигурка в узорной коже появилась в раскрывающихся воротах. Он видел, какое изумление было в глазах Беани, и потому сам бросил поводья и побежал к ней так быстро, как только мог.
Несколько мгновений они стояли, сжав друг друга в объятиях, и не могли говорить - не давали слезы, которые копились девять лет.
- Прости меня, - голос молодого эльфа дрожал. - Я испугался там... когда увидел тебя. Я узнал и... и испугался.
- А ты возмужал, - Беа обхватила голову брата ладонями. - Ты стал таким красивым. Эйтан, Эйтан, как же я счастлива видеть тебя!
- Почему, Беани? Кто это сделал с тобой?
- Это был единственный выход, братик. Смерть, или новая жизнь. Но я осталась прежней, честное слово! Помнишь, как ты стрелял в меня из трубочки вишневыми косточками, а я злилась, потому что косточки оставляли следы на платье? Как мы охотились на лис у Оленьей реки? Как ты ревновал меня к парням и говорил, что все они недостаточно хороши для меня?
- Я... я все помню, Беани, милая моя, все помню, каждый день, каждый миг! Мне так тебя не хватало. Мне сказали, ты погибла.
- Я погибла и восстала из мертвых, Эйтан. Но теперь мы нашли друг друга.
- Почему ты с этими круглоухими? - внезапно спросил юноша. - Ты что, служишь гардлаандцам?
- Нет. Эти люди друзья. Я выполняю волю человека, который меня когда-то спас.
- Они гардлаандцы. Соплеменники тех, кто убивал наших друзей и близких. Или ты все забыла?
- Поверь мне, они не враги.
- Я хочу тебе верить, - Эйтан уткнулся лицом в плечо сестры, глубоко вздохнул. - Я счастлив, Беани.
- Милый мой! - Демонесса погладила мягкие каштановые волосы Эйтана. - Как ты меня нашел?
- Старик-круглоухий в Румастарде. Он сказал, что ты жива и велел ехать в Иль-Флор. А потом я просто ехал по твоим следам. И еще вот, - молодой эльф подвел сестру к своему коню, распустил завязки дорожного мешка и вытащил деревянную эльфийскую чашку, расписанную цветами. - Она все эти годы была со мной. Наверное, она помогла мне тебя найти.
- Я ее помню, - Беа взяла чашку в руки, и слезы заблестели у нее на глазах. - Наш с мамой подарок. Мы подарили ее тебе в канун Мидаете, когда ты в первый раз участвовал в состязании лучников. Надо же, совсем как новая.
- Давай уедем отсюда, Беа, - предложил Эйтан. - Прямо сейчас. Я собираюсь в Эленшир и...
- Не получится, братик. По нескольким причинам.
- По каким?
- Во-первых, у меня есть обязательства перед моим учителем. А во-вторых...
- Что "во-вторых"?
- Это место. Оно зачарованное. Мы все оказались в ловушке, и выбраться сможем только с боем.
- Я никогда не против кровопролития, - запальчиво ответил молодой эльф. - А уж круглоухих прирежу с особым удовольствием.
- Нет, Эйтан. Я уже сказала тебе, это друзья. Не смей причинять им вред. Дело совсем не в них. Эта долина принадлежит демону, который препятствует всякому, кто хочет выбраться из нее. Надо убить демона. Пойдем, я познакомлю тебя с моими друзьями.
- Беа, ты изменилась не только внешне, - с горечью произнес Эйтан.
- Мир вокруг нас тоже изменился, - ответила она. - Странно, что ты за столько лет этого не заметил.
***
Мы с Холшардом стояли в воротах и наблюдали, как Беа и ее брат, взявшись за руки, идут к нам. Я заметил, каким просветленным и счастливым стало лицо девушки-демонессы.
- Это мой брат, - сказала Беа и улыбнулась.
- Эйтан Эриль Аренин а-Граннах из клана Фемрой, - отрекомендовался молодой сид, смерив нас холодным и совсем недружелюбным взглядом. - Беани сказала, вы ее друзья.
- Сим Вьюгген, - представился я, протянул ему руку, но эльф будто не заметил моего жеста. Красивый парень, подумал я, разглядывая его. Я бы сказал, даже конфетно красивый. Узкое бледное лицо с правильными чертами, тонкий нос, большие зеленоватые глаза почти без белков, темные волнистые волосы. Подумалось, что когда-то Беа наверняка была очень похожа на своего брата. Если так, то наша демонесса была редкой красавицей.
- Джуно Холшард, рыцарь Холодного Ключа, - сказал наш старший товарищ, в отличие от меня не подавая Эйтану руки. - Надеюсь, ты хороший боец. Нам нужны бойцы.
- Я убийца, - сказал эльф и скверно улыбнулся.
- Эйтан! - с упреком воскликнула Беа.
- Я убийца, - повторил Эйтан, не обращая внимания на реакцию сестры. - Я убиваю за деньги.
- Значит, ты умнее меня, - ответил Холшард. - Я убил кучу народу, ничего на этом не заработав. Только на этот раз, юноша, придется тебе резать глотки бесплатно. Нам нечем тебе заплатить.
- Ради Беани я согласен, - ответил эльф. - Когда отправляемся?
- Немедленно. Отмечать вашу встречу будете потом. - Холшард окинул эльфа взглядом. - У тебя нет оружия и брони.
- Есть, - Беани отцепила с пояса один из своих батаров, протянула брату. - Возьми.
- Броня мне не нужна, - сказал Эйтан, взяв у Беа меч. - Это вы, круглоухие, трусливо прячетесь в железную одежду.
- Точно, - согласился Холшард. - Потому что деремся с врагом в открытом бою, лицом к лицу, а не мечем стрелы из засады. Но у каждого свои способы пустить врагу кровь. И потом, я ошибся - на тебе ведь не просто дублет, а бригантина, я прав? Так что, если мы покончили с представлениями, едем.
- Погоди, - эльф коснулся рукой груди Холшарда. - Я был груб, прости. Ты сказал про стрелы, так вот, я неплохой лучник. Есть ли у вас лук?
- В арсенале была парочка солдатских луков и дюжины две стрел. Пойдем, посмотришь. - Холшард повернулся к Беа. - Выводите коней и ждите нас. Мы скоро.
***
Мы едем через болота, и я думаю о том, что нас ждет впереди. Я не боюсь смерти, мне страшно, что не справлюсь, подведу.
Если бы еще месяц назад кто-нибудь сказал мне, что я отправлюсь на бой с самым настоящим демоном, я бы вызвал товарищу "неотложку". А, поди же ты, отправляюсь. Причем в компании с рыцарем, эльфом и двумя девушками, одна из которых сама наполовину демон. Да уж, непостижимы пути Господни!
На болотах подозрительно тихо. Даже лягушек не слышно. Зловещий туман давно рассеялся, на небе ни единого облачка, и солнце припекает по-летнему горячо. Так припекает, что пот струится у меня по спине. Даже чувствуешь радость, что пластинчатые латы мне не подошли - каково бы сейчас было в сплошном железе? На Холшарде двуслойная кольчуга до колен, надетая на кожаный поддоспешник, так у него физиономия красная, будто он только что из парной, и волосы на лбу слиплись от пота. С того момента, как мы углубились в топи, он молчит. А эльф все время держится рядом с Беа, и они о чем-то втихомолку беседуют. Лица у обоих на редкость спокойные, будто они едут на свадьбу, а не на бой с нечистью.
- Ты как? - тихонько спрашиваю у Флавии, которая едет рядом.
- Хорошо, - лицо у девушки сосредоточенное, между бровей залегла строгая морщинка. И мне страшно подумать, что амулет Холшарда не защитит ее, и нам придется...
Нет, не стоит об этом думать. Все будет хорошо, Максим Михайлович. В конце концов, Кулота Нанна ты собственноручно пришиб, и это было совсем не сложно. Не так страшен черт, как его малюют.
И все-таки, слишком тихо вокруг. Какая-то нехорошая тишина. Так и ждешь, что из-за ближайшего куста выскочит нечто. Но пока все спокойно. Кони чавкают копытами в болотной жиже, и Холшард ведет нас вперед, к развалинам, о которых говорил накануне.
Мы увидели их сразу, как миновали болото и въехали в густой смешанный лес. Бесформенные груды белого камня, сквозь которые проросли деревья и кустарник. Торчащие из зеленого дерна остатки каменных стен, покрытых брошенных сквозь кроны деревьев солнечной сеткой. Даже сохранившиеся кое-где участки мощеной булыжником дороги. Чем дальше мы въезжали в лес, тем чаще попадались нам эти останки прошлого. Тропа пошла на подъем, и вскоре мы были у вершины холма, возвышающегося над лесом и увенчанного руинами трехступенчатой башни все из того же белого камня. Нижний ярус башни был окружен сплошной стеной из кустов дикой малины и шиповника: остатки второго и третьего яруса густо оплетал плющ. Все сооружение имело в высоту метров восемь-девять, а когда-то эта башня наверняка была в разы выше, если судить по площади основания.
С этой точки можно было прекрасно рассмотреть весь разрушенный город. От холма с башней развалины расходились пятиконечной звездой и терялись под кронами деревьев. Развалившиеся стены, обломки массивных круглых колонн, разрушенные арки живописно белели среди окружившей их зелени.
- Это сидские руины, - уверенно сказала Беа. - Даже сомнений нет.
- Похоже на то, - согласился Холшард. - Когда девять эльфийских кланов в начале Второй эпохи покинули Элайю, их путь вел сюда, в земли междуречья Эвра и Эрк-ан-Туре. Сиды хотели обосноваться подальше от своих воинственных соседей, а полноводная Эрк-ан-Туре была прекрасной естественной границей.
- Однако вы и за нее полезли, - насмешливо произнес Эйтан.
- И не только мы, гардлеры, - спокойно ответил Холшард. - Ашархандцы тоже были не против прибрать эти земли к рукам. Уж слишком много богатств таило междуречье. Корабельные леса Эвра и богатые серебром и железом Кираттские горы были лакомым кусочком, за который стоило подраться. Наверное, это был один из первых сидских городов за Эрк-ан-Туре. Где-то середина Второй эпохи.
- Мне кажется, это был красивый город, - задумчиво сказала Беа.
- Сиды были прекрасными архитекторами, - ответил Холшард. - Достаточно хоть раз увидеть развалины Гоэте или Мираконума, чтобы это понять. Жаль, что такая блестящая раса за века растеряла многое из того, чем обладала в древности.
- Это не наша вина, - заметил Эйтан. - Это завоеватели уничтожали наше наследие.
- Слушаю я тебя, дружище, и возникает у меня перед глазами прямо-таки идиллическая картина: эльфы, такие милые и невинные, только и делали, что пели, танцевали и собирали в лесу цветы, а круглоухие дикари нападали на них и стремились поработить! Чушь все это. Сами элаи тоже вели завоевательные походы. Как только обосновались в междуречье, так сразу начали тормошить соседей. Трижды разоряли дотла Алмут и наложили на двайров такую дань металлами и драгоценными камнями, что у коротышек спустя полторы тысячи лет все еще бытует поговорка: "Жадный, как эльф". А в эпоху Благословенных войн сидская армия дошла до самого Монмадона, выжигая все на своем пути. Да и ашархандцам от них досталось на орехи. Это для защиты от сидов ашархандский царь Хравашир приказал некогда построить Южный вал.
- А ты хорошо знаешь историю, сэр Джуно, - произнес я, впечатленный такими познаниями.
- Девки и пиво иногда надоедали, поэтому я читал книги, - заявил Холшард. - И особенно мне нравились книги по истории. Но это все неважно. Ничего не заметили, когда мы поднимались?
- В склонах холма видны пещеры, - сказала Беа.
- Точно. И будь я проклят, если через эти пещеры нельзя попасть внутрь. Оставляем лошадей здесь, леди Флавия за ними присмотрит.
- Это как? - опешила девушка. - Я тоже хочу идти с вами.
- Лошадей нельзя оставлять без присмотра. Ты гораздо больше поможешь всем, присматривая за ними.
Флавия втихомолку выругалась, но Холшард сделал вид, что ничего не слышал. Мы разобрали факелы и масляные гранаты и пешком отправились по тропе в сторону ближайшей пещеры. До нее было шагов двести, или около того.
Это была не природная пещера. Внутренняя полость была почти правильной четырехугольной формы, и стены явно обтесывали какими-то орудиями. В глубине пещеры начинался узкий тоннель, ведущий в недра холма. Мы запалили факелы и двинулись по тоннелю - Холшард впереди, Эйтан и Беа за ним, я замыкал.
Тоннель не имел боковых ответвлений и оказался недлинным, не больше двадцати метров. Из него мы попали в просторный подземный зал, некогда служивший общим склепом. Вдоль стен зала стояли закрытые саркофаги весьма грубой работы: в одних кучами лежали человеческие кости и остатки погребальных покровов, заросшие пылью и совершенно истлевшие, в других целые костяки вместе с погребальными дарами - глиняными сосудами и деревянными чашами и блюдами, в которых когда-то сюда принесли поминальную пищу и напитки.
- Верхний некрополь, - сказал Холшард. - Нижние ярусы глубже, и там наверняка много интересного.
Побродив немного по вырубленным в толще холма склепам, безжизненным и заброшенным столетия назад, мы нашли спуск вниз, к нижним ярусам. Оставалось только удивляться, сколько труда затратили древние строители этого города, проложившие внутри холма настоящую, вымощенную каменными плитами, дорогу, уходящую вглубь земли по пологой спирали. Чем глубже мы спускались, тем шире становилась дорога.
- Voengata, - сказала Беа.
- Что? - Холшард повернулся к ней.
- Последняя Дорога. Путь в царство смерти.
Слова Беа не были метафорой - все вокруг напоминало о смерти. Плотный, почти осязаемый мрак, стылый тысячелетний холод подземелья, в которое никогда не заглядывало солнце, абсолютная тишина - лишь позвякивало наше вооружение, да скрипели под сапогами песок и обломки некогда разбитых здесь погребальных сосудов. Нас окружали красная глина, белый известняк и черный базальт, и сочетание трех этих цветов еще больше добавляло подземелью траурной торжественности. Вскоре в стенах по обочинам начали появляться узкие ниши с останками упокоенных здесь когда-то жителей города - а еще таблички с фосфоресцирующими в темноте письменами. Когда-то над каждой табличкой горел фонарь, теперь из стен торчали лишь ржавые железные крюки. Я шел и читал эти таблички. Большей частью это были короткие стихотворения в память об усопших, иногда весьма трогательные. Беа, надо сказать, очень удивило, что я читаю эти тексты.
- Это же эллатаньяр, древний сидский язык! - шепнула она: говорить громче в этом царстве покоя никто из нас не решался. - Откуда ты его знаешь?
- Дар фейна, - пояснил я, и больше у Беа вопросов не возникло.
Дорога закончилась у огромных двустворчатых ворот из черной бронзы, выполненных в виде полукруглой пасти змеи. Створки были покрыты чеканкой и отрывками из мистических текстов, в которых говорилось о единстве жизни и смерти, о том, что смерть лишь начало новой жизни. Ворота были закрыты, и все наши попытки сдвинуть створки с места ни к чему не привели. Холшард выглядел на редкость обескураженным.
- Дерьмо Ягна! - Он с такой силой ударил рукой в железной перчатке в ворота, что гул прокатился по всему подземелью. - Не пройти. Придется возвращаться.
- Однако другого входа нет, - заметил Эйтан. - Наверняка есть способ открыть эти ворота.
- Они заперты изнутри. Верно, в логово демона ведет другой путь. Надо...
Холшард не договорил: земля под ногами дрогнула, со сводов над дорогой посыпалась пыль и мелкие камешки. Огромные створки ворот завибрировали и начали медленно расходиться, открывая нам проход. Одновременно вспыхнул свет, такой яркий, что он в первое мгновение ослепил нас. За воротами открылся широкий коридор с колоннами из черного камня, и на каждой колонне пылали белым слепящим пламенем спаренные факелы. Холшард тут же обнажил меч, Беа подняла арбалет, а я надел на голову шлем и взялся за топор.
Коридор вывел в огромный, в несколько тысяч квадратных метров, зал под полусферическим куполом. Здесь тоже горели факелы, освещая жуткое и печальное зрелище - десятки разбросанных по всему залу истлевших скелетов, заросших пылью и паутиной. На некоторых сохранились клочья одежды и украшения, которые в свете магических факелов посверкивали яркими искорками. Скелеты лежали и сидели в самых разных позах, я даже увидел несколько костяков, обхвативших друг друга лишенными плоти руками, словно эти люди некогда умерли, заключив друг друга в прощальные предсмертные объятия. В центре зала белела стоявшая к нам спиной призрачная фигура. Руки ее были раскинуты крестом, великолепные белоснежные волосы свисали до самого пола. Мы сделали несколько шагов, и призрак повернулся к нам лицом. Мы увидели самую настоящую маску Ночного Ужаса - бледное костлявое лицо в пятнах разложения, затянутые бельмами вампирские глаза, торчащие меж иссохших синих губ клыки.
- Наи тур туан аррадес, наи когас арратак! - выкрикнула навия, и ее голос эхом пронесся по залу, вызвав новую дрожь земли. Беа прицелилась, но я схватил арбалет рукой, не давая выстрелить.
- Она хочет говорить с нами, - сказал я.
- Это вампир, - произнес Холшард, не опуская меча. - Разве не видишь?
- Это она открыла нам ворота, - перевел я. - Ей что-то надо от нас. Хочет поговорить.
Я рискнул. Сделал шаг вперед, заткнул топор за пояс и показал нави раскрытую правую ладонь - мол, я убрал оружие. Навия наклонила голову.
- Сиды и люди вместе пришли в умерший Тардес, - сказала она. - Сбылось прорицание Урии.
- Кто ты? - спросил я.
- Ралла Ро-Ретти, старшая стирга и советница королевы Менноны, последней правительницы Тардеса. Мы заложили этот город после исхода из Элайи, как и предсказала Матерь Урия.
- Кто такая Матерь Урия?
- Урия Старейшая была стиргой, такой же, как я и мои сестры.
- Я слышала о стиргах, - шепнула мне Беа. - Так в древности называли эльфийских ведьм.
- Да, сестра, - подтвердила навия. - Судьба девочки, рожденной стиргой, была незавидна. Законы Элайи были суровы к нам. Стиргам запрещалось жить в городах, иметь семью, получать образование. Люди боялись нас, жрецы Бланнорин считали испорченными и нечистыми. Наша сила была даром и проклятием: она вызывала неизлечимую болезнь, постепенно превращавшую стиргу в чудовищную беанши, убивающую своим криком. Считалось, что каждая из нас рано или поздно заболевает этой болезнью. Закон о больных ведьмах предусматривал только одно наказание - сожжение заживо.
Незадолго до начала войн Безумия, жрецы начали за нами настоящую охоту. К сожжению приговаривали не только больных, но и здоровых стирг, даже маленьких девочек. В эти тяжелые годы и пришла к нам Матерь Урия. Никто не знал, откуда она родом. Она была самой старой из всех нас, ей было больше четырехсот лет от роду. И она показала нам путь к Спасению.
Урия добровольно приняла смерть, чтобы спасти всех нас. Она говорила: "Проклятие беанши больше не властно над вами, сестры. Идите моим путем, и вы отчиститесь от скверны навсегда". Матерь Урия сама сдалась жрецам Бланнорин и с радостью приняла свой приговор. Она сказала изумленным судьям: "Вы думаете, что моя смерть навсегда избавит вас от страха? Нет, она навечно избавит моих несчастных сестер от проклятия". В утро казни Матерь Урия, уже стоя на костре, изрекла свое пророчество: "Мое сердце откроет глаза ваши, и мои сестры будут спасены. Придет час, Элайю разрушит Безумие, и новая земля станет родной для вас, и новый город будет основан вами. Помните, ждет вас великое испытание, ибо Злу ненавистна ваша чистота. Как сердце мое пройдет последнее очищение огнем, так и вы пройдете очищение скверной, гибелью и тысячелетним забвением, пока люди и сиды, сражаясь вместе, не освободят вас, пока не придет для вас час Торжества и встречи со мной там, куда нет доступа Злу!" Мы были на площади в толпе и слышали ее слова. Когда костер догорел, и жрецы Бланнорин пришли к тлеющему кострищу, чтобы показать народу главное и неоспоримое доказательство вины преступницы - мертвую змею, в которую должно было превратиться сердце зараженной проклятием стирги, - они увидели, что сердце сожженной Матери Урии стало огромным лучистым рубином чистой воды.
После мученической смерти Матери Урии Закон о больных ведьмах был упразднен, но стирги так и остались изгоями в Элайе. Нам дали право жить, и только. Потом начались войны с людьми, и тень Безумия пала на Элайю. Помня о пророчестве Урии, мы покинули навсегда родину, забрав с собой нашу главную святыню - Сердце Стирги.
Дальше все случилось так, как и было предсказано. Здесь, в этой долине мы основали город Тардес. После столетий унижений и страха мы узнали истинное счастье. Мы были свободны от проклятия, и весь мир, казалось, принадлежал нам. В Тардес приходили не только сиды, но и люди - мы были рады всем. Наш город рос и процветал, и вскоре стал одним из самых красивых городов сидского Междуречья. Мы забыли о пророчествах Урии и не верили, что Зло однажды проникнет в Тардес. Но это случилось.
Тысячу лет назад началась великая война, которую еще называли войной Кровавой звезды. Мы знали, что в случае победы Проклятого великая жертва Матери Урии окажется напрасной, и стирги вновь и навечно попадут под власть Темного проклятия. У нас был только один выбор - союз с фейнами во имя победы над Проклятым. Глава фейнов Джослав Лотиец прибыл в Тардес, чтобы заключить этот союз. Итогом встреч Менноны и Джослава стал не только военный союз Тардеса и Вингомартиса. Они полюбили друг друга. Отправляясь на битву, Джослав оставил возлюбленной свой амулет.
- Амулет? - оживился Холшард. - Какой амулет?
- Серебряный диск с изображением драконьей головы, нагрудный знак фейна.
- Да провалиться мне на месте! - Холшард аж в лице переменился. - Неужто тот самый?
- Проклятый был повержен, но Джослав так и не вернулся в Тардес, - продолжала Ралла. - Нам сообщили, что никто из защитников Вингомартиса не остался в живых. Вскоре у Менноны родилась дочь Сартэ, дитя горя и победы. Мы думали, что после падения Проклятого и окончания войны все бедствия для нас закончились, но получили коварный удар. Один из уцелевших в войне прислужников Проклятого сумел пробраться в Тардес и похитить Сердце Стирги. Кровавое безумие пало на город, жители начали превращаться в вампиров. Мы пытались остановить их, но в битве с тварями сами заразились вампиризмом. Все, кроме Сартэ. И тогда Меннона, посовещавшись с нами, приняла решение. Она отправила дочь из города, вручив ей амулет отца, и после этого все мы, оставшиеся в Тардесе, заточили себя навечно в Зале Сердца, чтобы не попасть под власть демона и не осквернить себя кровью. Тардес стал мертвым городом и городом мертвых.
- Вы не могли покинуть город?
- Нет. Сердце Стирги оставалось в Тардесе, и его сила удерживала нас. Оставалась надежда, что прорицания Матери Урии сбудутся.
- А демон, Лорд Сумрак?
- Некогда Сердце Стирги избавило всех нас от проклятия беанши, но Сумрак знает, как лишить его силы, - ответила навия. - Сердце Матери Урии живое, и гибель каждой из нас причиняет ему великую боль. Сумрак терзает Сердце Стирги, оскверняя артефакт невинной кровью женщин, унаследовавших могущество стирг от своей общей прародительницы Сартэ, последней из нас. Веками демон искал этих женщин по всему Аркуину и при помощи Сердца делал своими рабынями, глумился над их телами и жил за счет силы, которую выпивал из них. Придет час, и последняя из дочерей Сартэ окажется в его лапах, и тогда Сердце Матери Урии не выдержит горя и погаснет навечно. Демон сможет разрушить защитные чары и проникнуть в этот Зал. Закончить то, что не сделал тысячу лет назад. Мы станем его вечными рабынями. В распоряжении Сумрака окажется целая армия беанши, которую никому не одолеть.
- Теперь понятно, ради чего он ищет по Аркуину ведьм, - сказал Холшард, когда я перевел слова Раллы. - Спроси ее, как нам найти этого сукиного сына?
- Я могу открыть для вас портал в логово демона, но вам придется выполнить одно условие.
- Какое именно?
- После того, как вы убьете Сумрака, вы заберете с его трупа Сердце Стирги и отдадите мне.
- Это очень рискованно, - ответил, нахмурившись, Холшард. - Одним Божественным известно, что у этой вампирши на уме.
- Это рискованно и для нас, - возразила Ралла. - Чтобы открыть портал, мне придется снять защитные чары с входа в наше убежище.
- У нас все равно нет другого пути, - сказала Холшарду Беа.
- Сделка с нежитью всегда опасна, - ответил рыцарь.