Двайры, называемые также алмутарами - народец особенный, ибо нет в Аркуине другого племени, с которым было бы связано столько самых нелепых слухов и предрассудков. Так, многие считают, что двайры живут под землей, что не соответствует действительности - их города расположены на поверхности, и под землю двайры спускаются лишь для того, чтобы работать в копях и шахтах. Далее, некоторые всерьез полагают, что двайры рождаются не естественным путем, а выкапываются из особой "животворной глины", которая есть только в шахтах Алмута. Ничего кроме смеха подобные представления не вызывают.
Всякий, кто хоть раз видел двайра (а в Гардлаанде весьма часто можно встретить двайров-торговцев или наемников) знает, насколько своеобразен их облик. И мужчины, и женщины двайров отличаются малым ростом - редко можно встретить двайра, рост которого превышал бы пятьдесят дюймов: обладатель большего роста считается между ними почти что великаном. Мужчины-двайры отличаются крепким сложением, выносливостью и немалой физической силой. Эти коротышки так сильны, что многие из них руками ломают подковы и без усилий переносят с места на место металлические слитки весом в двести фунтов. Поскольку бритье у двайров не принято, почти все они щеголяют усами и бородами самых невероятных форм и фасонов. Женщины двайров, особенно юные, весьма миловидны, хоть и не отличаются изящным телосложением. Язык двайров груб и неблагозвучен, их нравы и манеры оставляют желать лучшего: они склонны к обжорству, пьянству, скандалам и дракам по любому поводу, как и прочие варвары, хотя нельзя не признать, что им от природы присущи трудолюбие, выносливость и отвага. По всему Аркуину уроженцы Алмута слывут хорошими работниками и воинами. Кроме того, двайры весьма искусны в различных ремеслах. Они отменные кузнецы, резчики, плавильщики, ювелиры, оружейники и строители: их изделия, будь то оружие, доспехи, чеканная посуда или женские украшения, отличает высокое мастерство исполнения и изящество, поэтому товары из Алмута всегда пользуются на рынках Аркуина большим спросом. Двайры охотно торгуют с купцами из других стран, продавая им свои изделия, металлы и драгоценные камни и покупая главным образом продовольствие, горячительные напитки и ткани. Земледелие и разведение скота развито в Алмуте слабо, поскольку плодородной земли в королевстве очень мало, и, кроме того, большинство населения живет в трех больших городах - Нуш-Шрават, Шани и Варат-Кеш. Немногочисленные фермеры выращивают горный ячмень, овощи и хмель, но из-за скудости урожаев и постоянной нехватки продовольствия двайры вынуждены закупать еду у приезжих торговцев. Из домашних животных держат они яков и больших собак, мясо которых употребляют в пищу.
Общественная и духовная жизнь этого народа носит отпечаток крайнего варварства. Весь народ делится на восемь сословий: знать, бурды (профессиональные воины), огнезнатцы (ремесленники, работающие с огнем и металлом), мастеровые, купцы, свободные общинники и рабы, в которых обращают преступников и несостоятельных должников. Впрочем, раб может вернуть себе прежний статус, отработав на хозяина или на государственных рудниках шесть лет. Развлечения у них самые грубые - псовые бои, состязания кулачных бойцов и борцов, пиры и застолья, во время которых принято напиваться до беспамятства. Их религиозные воззрения смутны и неопределенны. Еще со времен королевства Двенадцати Домов двайры почитают огонь, считая его главной творящей силой во вселенной. Еще они чтят души предков и какие-то тени камня, которым приписываются свойства духов-покровителей и заступников. У них нет храмов и молельных домов, только грубые алтари в городах, на которые всяк из них приносит свои приношения. У этих же алтарей играют свадьбы и поминают усопших. Роль жрецов выполняют у них самые прославленные в своем ремесле огнезнатцы, которых называют Мастерами Огня, и которые обладают огромным авторитетом. Считается, что Мастера Огня обладают особой магической силой, полученной от сальвов - духов кузнечного горна.
Алмутом управляет король, которого избирают сроком на двенадцать лет из числа герцогов, возглавляющих двайрские общины. Власть короля ограничивает совет герцогов и особый орган - Фольсдинг, куда избирают наиболее уважаемых и заслуженных людей...
Чужеземцев двайры не любят и в пределы своего королевства не пускают. Единственным городом, открытым для иностранных торговцев и путешественников, является Варат-Кеш, расположенный в конце Каменного тракта, единственного пути, ведущего в Алмут через Эленшир. Здесь чужеземцы имеют право свободно торговать и проживать столько, сколько пожелают. Однако въезд чужеземцам в прочие области Алмута и, особенно в столицу королевства, город Нуш-Шрават, строго воспрещен. По этой причине многие подробности жизненного уклада двайров по-прежнему остаются для остального мира загадкой...
("Зерцало Мира, или Великая книга обо всем сущем в Аркуине с правдивыми описаниями, комментариями и иллюстрациями", том первый, глава "Алмут")
***
Большие часы с забавной кошачьей мордашкой вместо циферблата показывают половину десятого. По стенам плывут световые звезды от включенного ночника на тумбочке. Настена обнимает меня за шею, позволяет себя уложить, укрыть одеялом и, не оставляя мне ни единого шанса, заявляет:
- А сказка?
Я сам виноват, приучил ребенка к сказке на ночь. И не объяснишь, что мне сейчас не до сказок. Ох, милая, если бы ты знала, чем сейчас забита голова у твоего папы! Ему завтра такая "сказка" предстоит - только на Хеллуин рассказывать...
- Сказка? - Я пытаюсь вспомнить историю, которую еще не рассказывал. - Ну, жила-была принцесса. Она была умная и красивая, почти такая же, как ты. И она очень любила, когда ей рассказывали на ночь сказки. Каждую ночь новую - таково было правило.
Глаза Настены над краем одеяла загораются интересом. Память у нее отличная, а сказок с такой затравкой сюжета я ей пока не предлагал.
- У нее был специальный рассказчик, который это делал, - продолжаю импровизировать дальше, - и этот рассказчик знал очень много сказок. Разных - добрых, волшебных, веселых и даже страшных, хотя страшные он принцессе никогда не рассказывал. Ну, чтобы сны ей плохие не снились. Но однажды случилось так, что все добрые сказки кончились. И рассказчик не мог рассказать принцессе новую сказку на ночь.
- И это было плохо, - комментирует Настена.
- Еще как плохо! Ведь без новой хорошей сказки принцесса не увидела бы чудесные сны. Рассказчик был очень расстроен. Он пошел в библиотеку, чтобы найти книжки с новыми сказками, но таковых не оказалось - рассказчик уже давно прочитал все книжки в королевской библиотеке. А рассказывать принцессе истории про чудовищ и привидений он не хотел. И тогда, - тут я чувствую, как в горле появляется противный ком, - рассказчик пришел к королю и королеве и попросил их отпустить его в долгое путешествие. Он сказал, что ему надо собрать по миру новые сказки для принцессы.
- Папа, а почему ты плачешь? - настороженно спрашивает Настена.
- Я не плачу, - я втягиваю воздух, чтобы побороть неуместную слабость, - спать просто хочу. А рассказчик... он, знаешь ли, по-настоящему плакал, так ему было обидно покидать любимую принцессу. И король с королевой отпустили его в путешествие. Правда, принцесса очень не хотела, чтобы ее любимый старый добрый рассказчик уезжал из дворца. Но он пообещал найти для нее много-много интересных историй, и принцесса все же его отпустила.
- А дальше?
- Рассказчик странствовал по свету. Он побывал во многих странах и видел разные чудеса. В чужих краях он узнал множество новых сказок, и все они были ужасно интересные. Про королей и драконов, про волшебников и маленьких девочек, которые становились принцессами, про клады и чудесных зверей. И рассказчик решил, что теперь может вернуться обратно к принцессе и пересказать ей новые сказки.
- А дальше?
- Он вернулся. - Я улыбаюсь и пальцем щелкаю Настенку по носику. - Он не мог не вернуться. Ведь его маленькой принцессе было без него плохо, и он это всегда помнил. Он очень любил принцессу, потому что был одинок, и никого у него на всем свете не было. Рассказчик вернулся к принцессе, рассказывал ей новые сказки, и девочке после них снились чудесные волшебные сны. Вот и сказке конец, а кто слушал молодец.
- А где свадьба? - недоумевает дочка. - Почему принцесса не поженилась?
- Потому что она была еще маленькая, - я наклоняюсь и чмокаю Настену в лоб. - Спи, мое солнышко. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, папочка.
Я сижу рядом с кроваткой и смотрю, как Настена уходит в мир чистых, безмятежных детских снов. И думаю о том, что она сказала. Да, почему-то многие сказки заканчиваются свадьбой, а потом... "И жили они долго и счастливо, и умерли в один день". А вот в жизни, которая начинается за дверью детской, почему-то все не так.
Все куда как печальнее.
***
Из зала суда мы с Ириной выходим вместе, рука об руку, будто ничего не случилось. Тестюшка, который все заседание смотрел на меня глазами киплинговского Нага, ковыляет следом. Хорошо еще, что любимой тещи на суде не было - осталась с внучкой...
Серый хмарный день вполне соответствует моему настроению. В душе пусто и наплевано. И хоть все прошло чинно и благопристойно, без перетряхивания грязного белья на людях, чувство такое, будто извалялся в грязи, которую ничем не отмоешь.
Павел уже тут как тут. Как всегда безупречен - в отличном костюме, при галстуке, сорочка под пиджаком белее снега, на манжетах запонки, в руке дорогая барсетка из натуральной кожи. Джентльмен, настоящий денди. Вспоминаю, как Ирина все эти годы пыталась сделать меня таким же доморощенным лордом. Наутюженным, наглаженным, пахнущим "Кензо", кожаными аксессуарами и деньгами, и совершенно лишенным индивидуальности. Как и полагается воспитанному человеку, Павел приветствует меня коротким бездушным кивком и сразу берет Ирину под руку. По-хозяйски так берет, но теперь он имеет на это полное право. И меня это нисколько не задевает.
- Павлик, подожди меня в машине, - просит Ирина. Видимо, ей кажется, что мы еще не все друг другу сказали, но откровенничать с Бывшим при Новом как-то не комильфо.
- Ты ничего не забыл, Вьюгин? - спрашивает она, когда Павел уходит к своему "Лексусу".
- Разве что поцеловать на прощание, - отвечаю я. - Но тебе ведь это ни к чему, верно?
- Ключ от квартиры, - Ирина протягивает руку ладошкой кверху. - Не хочу менять замок.
- Ах да, - я снимаю ключ со связки и кладу на ладонь бывшей супруги. - И, надеюсь, твои папенька с маменькой уже провели полную инвентаризацию имущества? Посчитали все гвозди, все лампочки, все вилки и ложки? Это чтобы разговоров потом не было.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
- А что говорить? Вроде бы все сказано. Ты получила, что хотела.
- А ты?
- Наверное, и я тоже. Но Настю ты у меня не заберешь, и не мечтай. Я был, есть и буду ее отцом. Я, а не твой Павлик.
- Помечтай, Вьюгин, мечтать не вредно, - в улыбке Ирины сквозит что-то невыразимо мерзкое. - Я сделаю все, чтобы МОЯ дочка была счастлива. Без такого отца.
- НАША дочка, - поправляю я. - Наша. Только так.
- Надеюсь, мне не придется выбивать из тебя алименты?
- Не придется. Своего ребенка я не оставлю вам на съедение.
- Продолжаешь считать себя настоящим мужчиной, а меня тварью? Ну-ну, продолжай. Только ведь ты знаешь, что на самом деле ты тряпка, Макс. Неудачник и тряпка.
- Ты забыла добавить: "Интеллигент сраный". Это ведь так меня твои родители за глаза называют? Не повезло им с зятем, точно. Не орел я, не орел.
- Даже тут ты продолжаешь юродствовать.
- Конечно, я юродивый. "Не наш, не от земли", - передразнил я, подражая тестягиной манере выговаривать слова. - Езжу на мотоцикле, слушаю "Deep Purple" и не понимаю, чем картошка, купленная на рынке, отличается от выращенной на собственном огороде. Истинный придурок. И виноват перед тобой выше крыши. Соблазнил, паразит проклятый, вашу семейку трехкомнатной "сталинкой" в самом центре города. Так соблазнил, что доченьку за меня тут же отдали. Я же все помню, радость моя. Хорошо помню.
- И что же ты помнишь, родной?
- Как твои папенька с маменькой изменили ко мне отношение после первого визита в наш дом. До того волчарами на меня косились, на дух меня не переваривали, а после слаще меда стали, о свадебке заговорили. Даже половину суммы на покупку квартиры дали, расщедрились. Еще бы, намечалось очень выгодное вложение капитала!
- Ты моих родителей не трогай, ты их в зад целовать недостоин!
- Конечно, недостоин. Их сам Александр Македонский не переплюнул бы. Это же стратеги, не родители. Так все просчитать на перспективу! Только-только Настенька родилась, так сразу, как будто невзначай пошли эти душевные разговоры - мол, свекровка одна живет в трех огромных комнатах мандой-барыней, а сын со снохой и дочкой в двухкомнатной хрущобе, чего бы не поменяться квартирами, молодым жизню улучшить! А я возьми и откажись меняться, потому что понял, что не со своих слов говоришь. И сразу стал мамсиком, неудачником и тряпкой. Сломал тебе жизнь, лучшие годы украл. Хватит, Ирина. Пускай я в твоих глазах тряпка - мне плевать. Какой есть, такой есть. В любом случае послезавтра у нас суббота, и я заеду за Настеной.
- Думаешь, я позволю тебе возить ребенка на этом двухколесном гробе?
- Позволишь, потому что я ее отец. Никто не лишал меня родительских прав, так что свои страхи и капризы можешь засунуть себе куда поглубже. Чего уставилась, как Ленин на буржуазию? Я вам не позволю сделать из Настасьи плебейку, вроде вас. Не дождетесь.
- Очень эмоциональная речь, - Ирина улыбнулась еще более мерзко. - Ладно, чеши отсюда, неудачник. Я-то думала, ты хоть на прощание мужчиной себя покажешь. А ты как был чмо, так и остался им.
- Разумеется. И предупреди своего Павлусика, чтобы не смел обижать Настю. Узнаю что-нибудь, вдовой тебя сделаю. Я не шучу.
- Какие мы грозные! Давай, вали отсюда, клоун голожопый.
- Ага, голожопый, но свободный и счастливый. I`m just a poor boy, I need no sympathy, - пропел я ей прямо в лицо строчку из "Богемской рапсодии", сунул связку ключей в карман и пошел на стоянку, где стоял мой байк.
У меня появилось странное, почти мистическое чувство. Мне показалось, что до этого дня Ирина, женщина, которую я так любил, с которой прожил шесть лет, носила маску - красивую, искусную, неотличимую от живого лица. Я был так слеп, что принимал маску за настоящее лицо. И только сейчас прозрел и сумел увидеть то, что скрывалось под личиной. Господи, лучше бы я оставался слепым!
И хоть я все дальше ухожу от своего прошлого, это кошмарное чувство продолжает преследовать меня даже сейчас...
***
- Эй, Сим! Ты чего?
Я с трудом разлепил глаза, ойкнул от пронзившей голову боли. Появившееся в поле зрения лицо поначалу показалось мне физиономией из моего кошмара, но миг спустя я узнал Беа.
- А? - Я с трудом пошевелил распухшими, наполненными болью губами. - Что?
- Орешь во сне, вот чего. Пить меньше надо.
- Губы, - я коснулся пальцами губ, потом понял, что левый глаз у меня почему-то не видит. - Болит все.
- Еще бы! Ты хоть помнишь, что было?
- А что... было?
- Вы с сэром Джуно напились и подрались, - Беа хмыкнула. - Жаль, зеркала тут нет, глянул бы на себя.
- Подрались? - Я с трудом сел на лежаке, тщетно пытаясь разлепить заплывший левый глаз. Потом посмотрел на костяшки пальцев рук: они были разбиты и запеклись засохшей кровью. - По..почему?
- Потому что перепились.
- Черт, ничего не помню, - я почувствовал темный ужас. - А Холшард где?
- С молодой женой, где же ему быть?
- Значит, была таки свадьба, - сказал я самому себе. - И мы напились и подрались.
- Память возвращается? - с иронией спросила Беа. - Может, тебя подлечить?
- Подлечить? - При мысли о выпивке желудок у меня противно задергался. - Нет, не нужно. Я в порядке. Уже утро?
- Давно утро. Я уже о лошадях позаботилась.
- А Флавия где?
- В лаборатории. Готовит целебную мазь для твоей разбитой физиономии.
Я попробовал левую скулу, охнул и отдернул руку.
- Голова будто чужая, - простонал я, глядя на Беа. - Давно так не напивался.
- Эйтан тоже вчера хватил лишку. Зато вы с сэром Джуно выяснили отношения. Думаю, это было вам обоим на пользу.
- И вы нас не разняли?
- Напротив, насладились сполна потрясающим кулачным боем между двумя забулдыгами, едва стоявшими на ногах. Между прочим, мы с Флавией ставили на тебя.
- И кто победил?
- Если скажу, что ты, это тебя утешит?
- Нет, ты правду скажи.
- Сим, ты был великолепен, - с самым серьезным видом заявила Беа. - Ты здорово дрался. Но когда стало ясно, что сэр Джуно проигрывает бой, Мика решила вступиться за мужа. И она усыпила тебя заклинанием. Ведьма все-таки.
- Смухлевали, значит, - я снова посмотрел на разбитые костяшки. - Пить хочется очень.
- Я могу сходить за водой, - предложила Беа, насмешливо глядя на меня.
- Я сам.
Пока я спал, сапоги с меня кто-то стянул - скорее всего, либо Беа, либо Флавия. Я нашел их на полу, рядом с лежаком, кряхтя и охая, натянул на ноги. Рискуя свернуть себе шею, спустился по лестнице в "рыцарский зал". Увидел ложе новобрачных, сооруженное сэром Джуно из нескольких сундуков, накрытых досками, застеленное шкурами оленей, усыпанное полевыми цветами и окруженное погасшими светильниками. Крепко пахло горелым жиром, травами, перегаром и потом - убойная смесь запахов. Самих сэра и леди Холшард в зале не было. Я увидел их во дворе, у колодца: сэр Джуно, в одних полотняных брэ, весьма грязных, надо сказать, мылся из ведра, которое держала Мика, фыркая и расплескивая воду. Я его не сразу узнал: славный рыцарь сменил имидж, сбрил свою бомжовскую бороду и разом помолодел лет эдак на десять. Вот что любовь с людьми делает!
Завидев меня, он издал восторженный крик, раскрыл руки и двинулся мне навстречу.
- Мой друг! - рявкнул он, облапив меня, обрызгав ледяными каплями и заглянув в лицо. - Ты дрался великолепно. Прими мои поздравления, не каждому удавалось выстоять против меня в кулачном бою, да еще и чувствительно меня потрепать.
- По твоему лицу, сэр Джуно, этого не скажешь, - ответил я, удивленный и обескураженный тем, что не увидел на физиономии рыцаря никаких следов вчерашнего мордобоя.
- Это все моя милая Мика, - заявил рыцарь, с обожанием глянув на свою новоиспеченную женушку. - Ее магия и ее любовь исцелили меня.
- Весьма этому рад, - ответил я, опустив взгляд.
- Если юный лорд желает, я могу его полечить, - предложила молодая ведьма.
- Не стоит, спасибо. Я подожду мазь Флавии.
- Молодчина, клянусь рылом Хюррта! - провозгласил сэр Джуно, крепко тряхнув меня за плечи. - Ты славный боец. Для меня было честью помериться с тобой силами.
- У вас, людей, очень своеобразные понятия о дружбе, - сыронизировал как из-под земли появившийся Эйтан. Молодой эльф был очень бледен, и выражение лица у него было весьма страдальческое. Верно, не я один пострадал от самогона Холшарда. - И я, кажется, понимаю, почему людские племена живут так... дружно.
- Ничего ты не понимаешь, сид! - загремел рыцарь. - Кулачный бой есть высшее проявление доблести. Это истинно мужской способ уладить спор. И победитель, и побежденный в нем равно достойны уважения.
- А у нас говорят: "Свадьба без драки не свадьба", - заметил я, морщась от боли в разбитых губах. - Так что свадьба получилась самая настоящая. Из трех гостей один таки умудрился подраться с женихом.
- Тем не менее, вашу руку, юноша! - пробасил Холшард, протягивая мне ладонь. Он вообще выглядел необычайно оживленным и полным энергии, не иначе, первая брачная ночь у молодых прошла весьма бурно и радостно. Хотя неудивительно, год воздержания как бы. Да и Мика за время, проведенное в рабстве у сексуально озабоченного демона, наверняка многим интересным штукам выучилась и этой ночью успешно продемонстрировала их Холшарду - прости, Господи!
Естественно, я пожал протянутую мне десницу.
- Рад, что мы решили все проблемы, сэр Джуно, - добавил я.
- Сейчас мы пойдем и выпьем, - предложил рыцарь, откинув со лба мокрые волосы. - Второй день свадьбы, - и тут сэр Джуно метнул масляный взгляд в свою супругу, стоявшую с самым невинным видом, - в каком-то смысле поважнее первого будет.
- Не сомневаюсь, - сказала подошедшая Беа, - но, боюсь, нам надо ехать.
- Уже? - удивился Холшард. - Что мешает вам еще пару дней насладиться моим гостеприимством? Нам есть что отпраздновать.
- Увы, милорд, нам нужно спешить. Мы и так потеряли два дня.
- Спешка, спешка! - Холшард натянул рубаху на мокрое тело. - Никогда не понимал торопыг.
- Ничего не поделаешь, сэр Джуно. Дело крайне важное, мы не можем медлить.
- А я-то рассчитывал, что мы еще посидим с вами за столом! - Сэр Джуно явно был растерян. - Но, впрочем, вам теперь ничто не мешает покинуть эту долину.
- Вот именно, - сказала Беа и едва заметно улыбнулась. - Полагаю, и вам с Микой сейчас важнее общество друг друга, чем наше.
- Сэра Беа, я с недавних пор полагаю тебя и твоих спутников за своих близких друзей, - несколько напыщенно заявил Холшард, - а, стало быть, ваша компания мне... нам чрезвычайно приятна. Посему прошу вас задержаться и отобедать с нами. Вы не можете покинуть нас с Микой в такой счастливый для нас день.
Сэр Джуно предложил юной супруге руку, и странная парочка неспешно двинулась к лестнице, ведущей в башню.
- Отобедать - значит выпить. Я не хочу больше пить, - заявил я, пробуя пальцем распухшие губы. - Вчера был перебор.
- А кто хочет? - отозвалась Беа. - Но Холшард прав: элементарная вежливость требует задержаться еще на день.
- Нам тут нечего делать, - поддержал меня Эйтан.
- До Вингомартиса долгий и трудный путь, - заметила Беа. - Мы выдержали серьезное сражение в Тардесе, надо восстановить силы. Только молю вас, мальчики, не пейте больше это адское пойло.
- Надеюсь, сэр Джуно со своей молодой женой не увяжутся за нами? - спросил я.
- Нет, - уверенно ответила Беа. - Даже не сомневаюсь в этом.
***
Беа не ошиблась: в день отбытия Холшард заявил, что не едет с нами.
- Еще вчера я бы без колебаний составил вам добрую компанию, друзья мои, - заявил он, - но ныне все изменилось. Я, наконец-то, нашел то, к чему долгие годы стремилось мое сердце - покой и счастье.
Возразить было нечего: сэр Холшард буквально светился. Я-то его хорошо понимал: когда-то, в первые дни после нашей с Ириной свадьбы я чувствовал себя точно так же. И послал бы лесом всякого, кто попытался бы оторвать меня от любимой жены.
- Счастье - это славно, - ответила рыцарю Беа. - А как же сеньор Ченсли?
Холшард вздохнул.
- Больно мне говорить о сем, сэра Беа, но стоит ли мне возвращаться и сообщать несчастному отцу такую страшную новость? Нет уж, может позже, пошлю ему весточку о случившемся письмом.
- Резонно, - заметила Беа.
- Зато теперь, после нашей победы над демоном, я истинный владетель этой земли. Тысячи моргенов принадлежат мне по праву меча! Этот форт я со временем перестрою, наберу работников и стану настоящим лордом.
- Это земля эльфов, - возразил Эйтан.
- Так в моих владениях всем будут рады! - горячо воскликнул Холшард. - Осушим болота, возделаем поля и сады, и будем жить. Все вместе, как добрые соседи. А чтобы население стало больше, мы с моей любимой постараемся, - тут Холшард приобнял свою зардевшуюся жену. - И помните, что вам всегда будут рады в Холшард-холле!
- Жаль, - мне показалось, что Беа все же надеялась, что Холшард поедет с нами. - Помощь такого воина как ты, сэр Джуно, нам очень бы пригодилась. Но ты принял решение.
- И мне жаль расставаться с вами. Просил бы вас остаться в моих владениях, но вижу, что у вас свой путь. - Тут Холшард перевел взгляд на меня. - А пуще всего с тобой не хочу прощаться, мастер Сим. Понравился ты мне, меня самого в твои годы напоминаешь. Не откажешься ли принять от меня подарок на память?
Я не успел ответить: Холшард полез за пазуху и сорвал с шеи серебряный оберег фейнов.
- Вот, - выдохнул он, протягивая мне амулет. - На память!
- Ты уверен, что хочешь с ним расстаться? - спросил я.
- Хоть не рассказали вы мне, куда и зачем путь держите, я так понимаю, опасное вы дело затеяли, - ответил рыцарь. - Разных я людей повидал за свою жизнь, но с самого начала почувствовал в вас особую силу. И там, в логове демона, вы мне доказали, что я в вас не ошибся. Божественные берегут сильных и храбрых, но и волшебный талисман иногда нелишним бывает. Так что бери, мастер Сим, тебе он пригодится.
- А тебе? - Я нерешительно взял амулет.
- Надеюсь, что нет. В долине больше нет нечисти, а коли появится, так Мика у меня на все руки мастерица, - тут Холшард хохотнул и звонко чмокнул жену. - Отобъемся. Да и баллисты мои всегда наготове.
- Спасибо тебе, сэр Джуно, - поблагодарил я.
- Так позволь обнять тебя на прощание, парень, - Холшард, не дожидаясь разрешения, крепко облапил меня и прижал к своей груди. - Эх, давно мне пора такого сына, как ты иметь.
- Еще родишь, - только и сказал я.
Пока Холшард церемонно прощался с остальными моими компаньонами, я надел амулет на шею и - странное дело! - почувствовал себя как-то увереннее. Никогда в жизни не верил в чудодейственную силу всяких оберегов и талисманов, а теперь гляди ты, как бы хочется надеяться на силу этого амулета. Наверное, чтобы уверовать, надо было с демоном сразиться...
- Дай Бог им счастья, - сказал я, когда мы отъехали от форта, и стоявшие в воротах сэр Холшард и Мика исчезли за деревьями.
- Они его достойны, - сказала Беа с неожиданной горечью в голосе. И я понял, откуда эта горечь: Беа позавидовала Мике.
- Все его достойны, - добавил я. - Однажды мы и на твоей свадьбе погуляем.
- На моей свадьбе? - Взгляд Беа стал печальным. - Долго придется ждать.
- Отчего же?
- Об этом придется долго говорить, Сим.
- Так и дорога у нас долгая.
- В другой раз, - Беа, казалось, совсем сникла. - Лучше Флавию развлеки.
- Да, не приставай к моей сестре, - тут же встрял Эйтан. - Мне это не по душе.
Я пожал плечами. Наверное, я действительно поступаю бестактно, лезу Беа в душу, не имея на это никакого права. Пусть будет так. Одно верно - путь нам предстоит долгий.
И Бог его знает, что ждет всех нас в конце этого пути...
***
Сначала все мы почти одновременно почувствовали запах гари. А потом Эйтан показал на столб темного дыма, поднимающийся над верхушками деревьев. Прямо по ходу нашего движения.
- Лесной пожар? - Беа яростно сверкнула глазами. - Проклятие!
Действительно, скверный сюрприз, подумал я с досадой. Проведенный в дороге день измотал всех, и каждый из нас предвкушал скорый отдых, горячий ужин и несколько часов крепкого сна. А теперь из-за пожара придется об отдыхе забыть.
- Другой дороги все равно нет, - заметил я. - Или есть?
- Я плохо знаю эту часть Эленшира, - призналась Беа. - Но ехать через чащу еще опаснее.
- Тогда нет выбора. Может, проскочим?
- Оставайтесь тут, - неожиданно предложил Эйтан. - Я посмотрю.
Он рванулся с места галопом и пару мгновений спустя скрылся за деревьями.
- Похоже, пожар не очень сильный, - заметил я, наблюдая за дымным султаном над деревьями.
- В любом случае, нам нельзя оставаться поблизости. А это значит, придется ехать после наступления сумерек. Мне бы этого не хотелось.
- Что, так опасно?
- А ты как думаешь? - Беа сверкнула глазами. - Это дикие места. Неизвестно, что...
Она не договорила: на дороге показался Эйтан, скачущий обратно. Мне очень не понравилось выражение его лица.
- Это не лес горит, - сказал он Беа на лланшихарне, но я понял. - Хуже.
Через десять минут мы поняли, что имел в виду Эйтан. Горел не лес, а маленькая, в несколько дворов сидская деревенька, расположенная у дороги. Ближние к дороге дома уже догорели, превратились в груды углей и головешек, и едкий дым накрыл нас плотной пеленой. Выбравшись из зловонной удушливой пелены и откашлявшись, мы поехали дальше. Земля вокруг расположенного на маленькой площади колодца была изрыта копытами лошадей, и следы были совсем свежие. Еще у колодца лежали трупы двух собак с рублеными ранами, но человеческих тел нигде не было. Большой дом под двускатной крышей справа от нас тоже был подожжен, но почему-то пламя не разгорелось и лишь обуглило скат крыши и часть стены.
- А где люди? - спросил я. - Убежали, что ли?
Ответом мне был вскрик Флавии.
- Там, за домом, кто-то есть! - Девушка показала на уцелевший дом.
Флавия не ошиблась: за забором пряталась женщина. Увидев, что мы ее заметили, она бросилась бежать, что-то прижимая к груди, но окрик Эйтана остановил ее.
Мы подъехали ближе. Эльфийка стояла неподвижно, смотрела на нас безумным остановившимся взглядом, и губы ее шевелились. Лицо ее было забрызгано кровью, волосы на голове слиплись в кровавую корку. Кровь, грязь и зола пятнали ее домотканое платье. В руках женщина держала березовое полено, аккуратно завернутое в расшитое одеяло.
- Зачем вы приехали? - сказала она, глядя куда-то мимо нас. - Вы шумите. Вы разбудите моего ребенка.
- Что здесь случилось, сестра? - спросил Эйтан.
- Собаки, - сказала женщина. - Собаки лаяли громко и всех разбудили. Мы поняли, что они пришли, но убежать не могли.
- Они?
- Они пришли. Я спряталась в доме, но Марша заплакала. - Тут лицо сумасшедшей сморщилось, задергалось, она судорожно прижала к себе завернутое в одеяло полено, начала баюкать, словно ребенка. - Она до сих пор плачет. Ее испугали. Что вам надо?
- Сестра, не бойся, - сказал Эйтан, спешившись. - Мы друзья. Ты ранена, и мы хотим помочь.
- Помочь? Кому помочь? - Женщина огляделась, ее лицо вновь застыло в холодную мертвую маску. - Тут никого нет. Уходите.
- Где все люди?
- Люди? Они спали. И мы с дочкой спали. А потом залаяли собаки. Уходите, разве вы не видите, что мы вас боимся? - Тут она попятилась от нас, замотала головой. - Во имя Предков, она плачет, разве не слышите!
- Да, сестра, - Эйтан поднес к губам короткую трубку и дунул в нее. Женщина еще несколько мгновений смотрела на нас испуганными глазами, а потом зевнула, опустилась на траву и, продолжая прижимать к себе полено, затихла.
- Ты убил ее? - воскликнула Беа.
- Только усыпил. - Эйтан убрал трубку. - Надо осмотреть ее рану.
Он опустился у бесчувственной женщины, и я услышал тяжелый вздох.
- Что, плохо дело? - спросил я.
- Она выживет, - сказал Эйтан, осматривая голову женщины. - Будь рана смертельной, она бы уже умерла.
- Работорговцы? - спросила Беа.
- Больше некому. Их работа. Эй, помоги мне отнести ее в дом! - сказал мне эльф.
В доме сильно пахло гарью, пол в горнице пятнала запекшаяся кровь. Мы положили спящую женщину на кровать, и Эйтан принялся искать иголку и нитки, чтобы зашить рану. Это было не так просто сделать, по дому будто смерч прошелся.
- Теперь понятно, почему этот дом не сгорел, - сказал я, оглядываясь по сторонам. - Хозяйка сопротивлялась, ее ранили и подожгли дом. Видимо, она очнулась и успела потушить пожар. А где ее ребенок?
- Грудных детей они убивают, на них нет покупателей, - мрачно ответил Эйтан, глядя на меня чуть ли не с ненавистью.
- Странно, что власти позволяют такие бесчинства.
- На захваченных Гардлаандом землях нет ни власти, ни закона, - Беа принялась оттирать кровь с головы раненной женщины тряпицей, смоченной в самогоне Холшарда. - Гардлаандские лорды поощряют работорговлю, рабы всегда в цене. А жизнь эльфов ничего не стоит.
Мне было нечего сказать. И по лицу Флавии я понял, что она испытывает те же чувства, что и я.
Эйтан и помогавшая ему Беа работали быстро. Женщина, одурманенная зельем эльфа, ни разу не вскрикнула и даже не пошевелилась, пока наши спутники занимались ее раной. Нам оставалось лишь терпеливо ждать.
- Все, - наконец, сказал Эйтан, закончив перевязку. - Но дорогу она не выдержит, придется оставить ее здесь.
- Она умрет, - сказал я. - Мы не можем ее бросить.
- Не старайся казаться милосердным, человек, - ответил эльф. - Это не твоя боль и не твоя война.
- А вот тут ты ошибаешься, дружок, - я почувствовал злость. - И не надо говорить со мной в таком тоне.
Эйтан посмотрел на меня с ненавистью.
- Ублюдки! - выдохнул он.
- Точно, - согласился я. - Может, нам стоит нагнать этих уродов и отбить у них пленников?
- Отвага хорошее качество, - ответила Беа, вытерев окровавленные руки полотенцем. - Но мы даже не знаем, сколько их.
- Наверняка немного. Десятка два.
- Судя по следам лошадей, именно так, - внезапно добавил Эйтан.
- И что для нас два десятка негодяев, если мы с демоном справились? - спросил я. - Нагоним сволочей, перебьем их и освободим людей.
- Прошло довольно много времени, хотя... - тут Беа как-то странно на меня посмотрела, - с пленниками они вряд ли могли далеко уйти.
- Тогда не стоит терять времени, - предложил я. - Надо спешить, пока светло.
***
Небо на востоке начало светлеть, когда мы, оставив Флавию и коней у дороги и пробравшись сквозь густой подлесок, увидели на берегу лесного озерца лагерь работорговцев: пяток шатров, несколько запряженных волами длинных крытых повозок и два импровизированных загона, у которых прохаживались вооруженные арбалетами и мечами часовые. В одном загоне стояли стреноженные лошади, в другом прямо на земле лежали пленники.
- Трое у загона с пленниками, - прошептал Эйтан, - и двое у большого шатра. Наверняка их главарь там.
- Всего двадцать четыре лошади, - заметил я. - Большая ватага. Есть идеи?
- Ждите тут, - шепнул Эйтан и нырнул в заросли.
- Рисковый у тебя братец, - сказал я Беа.
- Тсс! - Демонесса положила мне палец на губы и глазами показала в сторону бандитского лагеря.
Мы продолжили наблюдение. Прошло несколько минут - весьма томительных, надо сказать. И тут я увидел, как ближайший к нам часовой у загонов мешком осел на зеленый дерн, а парой секунд спустя и остальные два караульных вышли из игры. Бандиты, сидевшие к нам спиной у костра перед входом в большой шатер, прожили чуть дольше своих собратьев. Когда последний часовой повалился на землю, Беа шумно вздохнула, вытянула батар из ножен и рванулась вперед, ломая ветки. Пришло время нашей атаки.
Пробежав мимо распростертых у костра тел, мы ворвались в шатер. Внутри было чадно, воняло сивухой, кожей и потом. Всего в шатре было пять человек, и все спали непробудным пьяным сном. Проснуться им уже никогда не пришлось. Прикончив всех пятерых, мы покинули шатер, и процедура повторилась в следующей палатке, и в третьей, и в четвертой. В пятой палатке уже был Эйтан: он разобрался с тремя последними бандитами без нас.
Освобожденных пленников было человек тридцать, причем это были не только эленширцы из деревни, где мы побывали, но и несколько людей, по виду южан, смуглых, с окладистыми бородами. А кроме того, среди пленников оказался двайр, который, завидев нас с Беа, завопил от радости, напугав и без того ошеломленных происходящим эльфов:
- Прокляни меня Огонь, это же Беа! - заорал он зычно и бросился к нам, перепрыгивая через трупы работорговцев. - Узнаешь?
- Каз? - изумилась Беа.
- Он самый! - просиял двайр. - Срань ратфангова, вовремя вы подоспели! Я уж думал, пропаду ни за грош. Фуу!
- Ты как здесь очутился? - спросила Беа.
- Впору тебя о том же спросить. Воистину, диво дивное! Видать, угоден я Огню, коли вас сюда привел, - тут двайр остановил на меня свой взгляд. - Vatlan-annu-vu, и ты здесь? Унесли, стало быть, ноги из Вогрифа! Рад, очень рад! Эх, спасли вы меня, истинно спасли! А пожрать у вас есть чего? Второй день в брюхе пусто...