|
|
||
Для частного детектива даже в российской глубинке всегда найдется интересная работа. Особенно если к нему обратился очень богатый и очень загадочный человек с просьбой отыскать некий таинственный древний артефакт. Но задание, которое на первый взгляд кажтся не очень сложным и сулит хороший гонорар, на деле может оказаться тяжелейшим испытанием. Привычная реальность исчезнет, странная пространственная аномалия откроет вход в новый фантастический мир, где земли, населенные людьми напоминают крепость, окруженную со всех сторон, где обычным делом является темная магия и идет война между кланами оборотней, и ключом к разгадке всего происходящего является таинственный маг-менестрель, обладающий невероятным даром Слова. | ||
Повелитель кошек
Роман
Посвящается подруге моего детства и юности
красавице Валентине в память о том, как мы
вместе лечили кошек.
Для частного детектива даже в российской глубинке всегда найдется интересная работа. Особенно если к нему обратился очень богатый и очень загадочный человек с просьбой отыскать некий таинственный древний артефакт. Но задание, которое на первый взгляд кажтся не очень сложным и сулит хороший гонорар, на деле может оказаться тяжелейшим испытанием. Привычная реальность исчезнет, странная пространственная аномалия откроет вход в новый фантастический мир, где земли, населенные людьми напоминают крепость, окруженную со всех сторон, где обычным делом является темная магия и идет война между кланами оборотней, и ключом к разгадке всего происходящего является таинственный маг-менестрель, обладающий невероятным даром Слова.
Пролог
"Я часто задумывался над этим раньше, но теперь эти мысли не дают мне покоя.
Мысли о совершенстве, которое недостижимо.
Я прихожу к выводу, что слова не могут выразить всего великолепия этого мира, его удивительной гармонии и необыкновенности всего, что сотворено Вечными. Всего того, что каждое мгновение видят мои глаза, слышат мои уши, ощущают мои пальцы. Красота, переданная в словах - лишь бледная тень красоты реальной, окружающей меня в образах, которых так много, и которые так волнуют меня. Прелесть белоснежного цветка, смоченного утренней росой, великолепие вековых деревьев у дороги, грандиозность весенней грозы, божественная грация женской походки - можно ли вообще выразить свои ощущения от них в словах? Мне кажется, нет. Даже слова, упорядоченные в стихотворные строки и подкрепленные самой чарующей музыкой, не в состоянии этого сделать. Всякий раз, когда я пытаюсь вложить в свои песни свои впечатления и чувства, я вижу, что мне не удается передать их в полной мере другим людям, заставить их пережить то, что пережил я сам. Или это я настолько бездарен, что не могу передать словами увиденное, услышанное и испытанное мной? Или же дело не во мне, и я тщетно пытаюсь идти по стопам глупца из притчи, который силился объяснить слепым от рождения, какого цвета небо?
Все чаще и чаще у меня появляется мысль бросить мое занятие. Удалиться в глухой угол, где никто не знает меня и никогда не слышал обо мне, спрятать мою лютню в сундук, написанные мной стихи сжечь или выбросить в пропасть - и жить так, как живут тысячи людей. Просто, непритязательно, без ненужных фантазий. Обрабатывать землю, выращивать овощи и скот, доить коров, по субботам танцевать с девушками на деревенском майдане, а по воскресеньям посещать храм Вечных и молиться о самых простых вещах - о дожде для посевов, о здоровье для близких, о мире для моей души и для моей страны. Навсегда оставить странствия, найти счастье и покой в семье, растить детей и надеяться на светлую безмятежную старость, в которой мне не будет грозить одиночество вечного бродяги. Я думаю о такой жизни и всякий раз ловлю себя на мысли, что не смогу так жить. Что-то отравлено во мне, что-то не так с моей душой, ибо поиск абсолютной красоты заставляет ее лишать меня покоя и гонит по свету - куда, зачем? Я даю себе слово больше не брать в руки инструмент, и нарушаю его, я клянусь богам перестать писать стихи - и кощунственно нарушаю данную клятву. Я, подобно неразумному ребенку, восторгаюсь тем, чему множество людей не придают значения и равнодушен к вещам, за которые многие готовы платить самую дорогую цену. Люди смотрят на меня как на юродивого, и я понимаю их.
Сегодня многое меняется. Наш мир становится все хуже и хуже. В своих странствиях я слышал одно и то же - рассказы о великом страхе, который живет в душах людей. Им не до красоты и любви. Они ждут испытаний и больше не верят в лучшее будущее. Я почувствовал это, когда пел им свои песни. Я видел их глаза в этот момент. И я понимал, что не сумел их заставить забыть о плохом и поверить в хорошее.
А это значит, что я плохой менестрель. У меня нет Дара. И если так, стоит ли дальше гневить Вечных?
Я не знаю. Никогда еще я не чувствовал такой неопределенности и такого уныния. Наверное, я старею. Или Предчувствие Беды овладело и мной так же, как и другими?
Я не могу сказать наверняка. Лишь чувствую, что будущее готовит мне испытания, равных которым я еще не знал. Смогу ли я остаться самим собой в наползающих сумерках? Вопрос...
И ответа на него у меня нет.
Мне кажется, что я иду вперед, но в итоге оказываюсь там, откуда начал свой путь. Мне мнится, что я достиг совершенства, но в конечном счете я всего лишь обманываю себя, пытаюсь придать тому что делаю хоть какой-то смысл. А мир стал другим, и я понимаю это.
Я понимаю все, но иду дальше путем, который когда-то выбрал. Я не могу по-другому. Лишь надеюсь, что однажды все-таки найду ответы на вопросы, которые мучают меня сегодня. Найду те слова, которых мне сегодня так не хватает".
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Не желай другим того, чего не можешь получить сам.
Черная книга Азарра
- Хищная морская рыба, девять букв, предпоследняя "д".
- Барракуда.
- Точно, - Вероника благодарно улыбается мне и немедленно вписывает "хищную рыбу" в соответствующую горизонталь, - а может быть, вертикаль, - огромного кроссворда, который мы разгадываем. Надо ли говорить, что когда владелец агентства правовой защиты и его помощница заняты таким бесхитростным делом, это означает, что день у них не самый насыщенный.
С утра в наш офис на улице Жукова не заглянул ни один клиент. Даже сумасшедшие, вечно досаждающие нам своими душераздирающими историями про зомбирующие лучи из соседнего дома, плетущих заговоры соседей по коммуналке, сексуально озабоченных инопланетян и агентов "Аль-Каиды" под кроватью, сегодня нас не посетили. В час пополудни Вероника дочитала купленные утром женские журналы и ушла в дебри Интернета, а я, забыв о своем зароке бросить курить, сходил в ларек напротив и купил две пачки "Вингс" и несколько пакетов чипсов. В половине четвертого Веронике надоело сидеть в "Одноклассниках", и она вспомнила, что у нее в столе лежит старый номер "Дачника" с неразгаданным кроссвордом на несколько сотен слов. И вот второй час пошел, как мы заняты очень полезным для людей нашей профессии делом. Мы разгадываем кроссворд.
- Шеф, небесное тело, светящее отраженным светом. Семь букв, вторая "л".
- Планета, - я тянусь за новой сигаретой, хотя у меня дым, кажется, скоро пойдет из ушей.
Вероника снова радостно улыбается - моя версия в самую точку. А я смотрю на нее и думаю, что мне хоть раз в жизни действительно повезло. Полгода назад, когда я только открыл свою контору, сразу столкнулся с необходимостью заиметь собственного секретаря-архивариуса, поскольку сам я люто ненавижу разные казенные бумаги. Я дал объявление в газету и стал ждать. На четвертый день в мой офис постучалось это чудо. Вошло в мой кабинет, распространив чудный аромат тонких духов, представилось Вероникой Михайловной Изотовой, выпускницей филологического факультета Н-ского пединститута, и предложило свои услуги по наведению порядка в моей документации. Вообще-то, она могла мне ничего не говорить - едва я увидел ее, как понял, что теперь вцеплюсь в нее мертвой хваткой даже при условии, что она делает по три ошибки в каждом слове. А уж когда Вероника села за компьютер и показала, на что способна (мол, знай наших, не все натуральные блондинки дуры из анекдотов!), я сразу пообещал прибавить ей жалованье и по дороге домой зашел в церковь и поставил всем святым благодарственные свечи за такой подарок судьбы. Вероника Михайловна - просто ангел. Мне нравится, как она работает, как разговаривает с клиентами, даже с самыми отмороженными, как заваривает чай. Мне нравится, когда она улыбается, в эти мгновения она становится просто неотразимой. Нет, я не могу сказать, что моя помощница писаная красотка - это только в романах и фильмах помощницы частных детективов имеют ноги в полтора метра длиной, бюст как у Бейонси и лицо куклы Барби. Я, если честно, ни разу в жизни не видел писаных красавиц, а мне уже тридцать восемь. Сильно подозреваю, что такие женщины водятся только в Интернете, Голливуде и на страницах рекламных журналов, а в моем родном городе Н-ске они почему-то в процессе эволюции так и не акклиматизировались. Впрочем, ножки у Вероники на загляденье, а улыбка... И еще, она всегда смущенно так опускает глазки, когда я начинаю улыбаться ей в ответ. Сам не пойму, почему я до сих пор не влюбился в нее насмерть и не сделал предложение - я-то точно знаю, что жениха у нее нет, это точно. Может быть, просто жалею бедняжку, ведь я-то далеко не подарок. Вероника настоящая тургеневская девушка, мечтающая о прекрасном принце и чистой неземной любви, а и с тем и с другим в наше время определенно тяжело. На моей памяти она лишь однажды поддалась на провокацию: один наш общий знакомый, молодой, видный и упакованный по полной преуспевающий бизнесмен, заглянул к нам в офис, увидел Веронику, поинтересовался очень вежливо, какие у меня с ней отношения, и, услышав от меня, что она просто моя сотрудница, тут же пригласил девушку в "Пассаж" на романтический ужин, однако на том все и кончилось. Позже Вероника заявила мне, что он, возможно, и принц, но явно не из ее сказки. И честно говоря, меня это заявление очень обрадовало. Я с ужасом думаю о том, что придет день, и Вероника покинет меня. Но пока она работает у меня в агентстве, весь штат которого состоит из двух человек, уходить не собирается, и это для меня большое утешение...
- Шеф, одно из главных влечений человека в теории психоанализа Зигмунда Фрейда, - говорит Вероника. Ее гладкий лобик, еще хранящий летний загар, пересекает мученическая морщинка. - Шесть букв, первая "л".
- Ли-би-до, - выговариваю я по слогам. Большущие серые глаза моей помощницы раскрываются нараспашку.
- Либидо? - повторяет она неуверенно.
- Ага, - я выпускаю из прокопченной трахеи клубы отработанного дыма. - Половое влечение.
Вероника тут же вписывает слово. По ее лицу видно, что мои познания в области теории Фрейда впечатлили ее. Чтобы у бедной девушки не возникло комплекса неполноценности, поспешно поясняю:
- Это слово единственное, что зацепилось в голове из всего университетского курса психологии. Просто в двадцать лет волей-неволей запоминаешь все, что связано с сексом.
Вероника трет карандашом переносицу и снова улыбается. Хорошая у нее улыбка, открытая, по-детски светлая. Мне вдруг приходит в голову, что я изо дня в день окуриваю это ангельское блондинистое создание ядовитыми миазмами, а она терпит, хотя сама не курит.
- Без пяти пять, - говорю я, глянув на часы. - Иди домой, солнышко.
- А вы, шеф?
- Я еще посижу часок, подумаю, покурю. Должна же эта невезуха кончиться.
- Мне закрыть диски в сейф?
Да, надо сказать, что у моей помощницы куча талантов, но один из самых полезных - это ее умение работать с компьютером. Я в смысле компьютерной грамотности полный нуб, и все, на что я способен, так это включить медиаплеер, поработать с Вордом или погонять какую-нибудь игрушку, вроде "Дум" или "Кол оф Дьюти". Так что информационное обеспечение нашего детективного агентства полностью на Веронике. На ее дисках и флэшках записана куча всякой всячины, и порой эти данные нам здорово помогают в работе.
- Закрывай, и комп выключай, - я почесал небритую щеку, смял в пепельнице тридцатый за день окурок, запил противный привкус во рту остывшим чаем и подошел в очередной раз к окну. Пейзаж на улице соответствовал моему настроению - серое темнеющее небо вот-вот могло разродиться нудным и холодным октябрьским дождем.
- Ника, ты свободна, - сказал я. - На сегодня все, амба.
- Хорошо, шеф, - моя красавица отложила карандаш и потянулась к сумочке.
- Хочешь, отвезу тебя домой.
- Не стоит шеф. Я поеду на маршрутке.
- Сейчас час пик. Охота брать транспорт штурмом?
- Я привыкла, - Вероника смущенно опускает сияющие глаза. - На такси ездить дороговато.
Внутри меня зашевелилась до сих пор мирно спавшая совесть. Я не плачу Веронике зарплату уже второй месяц.
- А я довезу тебя бесплатно, - говорю я. - Поехали?
- И пожжете уйму бензина. Нет уж, Кирилл Сергеевич, не стоит.
- Стоит, - я хлопнул ладонью по столу. - Собирайся, едем.
Телефон зазвонил так громко, что мы оба вздрогнули. Пять часов в офисе стояла тишина, нарушаемая только нашими голосами. Моя помощница ухватила трубку с таким видом, будто это сам Президент нам звонит.
- Агентство правовой защиты "АКМ" к вашим услугам, - затараторила она, - юридические консультации и частные поручения конфиденциально, быстро и по умеренным ценам... Да, все правильно. Господин Москвитин? Здесь, Да, конечно, передаю ему трубку...
Вероника передала мне трубку и тут же включила запись. Со мной говорил мужской голос неторопливый, вальяжный, властный и, как мне показалось, немного недовольный.
- Вы мне нужны, Москвитин, - сказал голос. - Я послал за вами машину, ждите. Серая "Тойота Лэндкрузер", номер С776РМ. Приезжайте один.
- Я могу спросить, какого рода поручение мне предстоит?
- Это нетелефонный разговор. Скажу лишь, что условия и гонорар вас устроят.
- Понимаю.
- Тогда до встречи.
- Неужели работа? - с надеждой в глазах спросила Вероника, когда я положил трубку.
- Если только мне не назначили свидание, - пошутил я. - Ты со мной не едешь. Так что иди, отдыхай. Завтра расскажу, что за работа.
- Шеф, в кроссворде осталось пять слов, - Вероника состроила мне шкодливую гримаску. - Догадаем?
*******
"Тойота" прибыла в половине шестого. Крепкий малый характерного "братковского" облика жестом предложил мне сесть на заднее сидение и без лишних разговоров завел двигатель. Мы проехали через полгорода, и вскоре я понял, что мы едем на север по Тихомировскому шоссе.
Вначале я предположил, что мы едем в сторону Павловска, но машина миновала 16-ый километр, так что я ошибся. Тогда я стал гадать, куда меня везут - в Ключи или в Нечаево. Хотя, подумал я с холодком в кишках, совсем не исключено, что место назначения - какой-нибудь лесок и скрытая от посторонних глаз полянка, где со мной попытаются серьезно побеседовать. Есть люди, которым я в свое время испортил настроение.
- Куда едем? - спросил я водилу.
- Куда надо, туда и едем, - ответствовал тот.
Между тем мы проехали Дачное, и я понял, что мы почти со стопроцентной вероятностью едем в Нечаево. У меня появился повод для оптимизма. Нечаево считалось элитной курортной зоной, за последние годы многие из городской верхушки и "деловых" понастроили там свои Тадж-Махалы. По всей видимости, мой клиент живет именно там.
Вскоре впереди показались огни, и мы въехали в поселок, а еще через минуту остановились у ворот дома, который и был конечным пунктом моего путешествия. Это был хамски роскошный трехэтажный особняк, построенный в лучших новорусских традициях, из красного кирпича, стилизованный под готику, с башенками-пинаклями и стрельчатыми окнами, окруженный ажурной металлической оградой в два человеческих роста. За оградой, учуяв чужака, бесновались откормленные питбули, а у гаража, освещенный круглым матовым фонарем, красовался новенький жемчужно-серый "Бентли". Это видение из красивой жизни меня определенно обрадовало - мой клиент был не самым бедным человеком на этой Земле. Нас уже ждали: во двор вышел широкоплечий молодец с внешностью отставного сержанта спецназа, загнал питбулей за ограду и открыл ворота, пропуская меня во двор. Загнанные за рабицу собачки больше не лаяли, только следили за мной людоедскими взглядами и тихонько рычали. Серьезные песики, с такими красавцами дела лучше не иметь.
Мы прошли по мраморной дорожке, обсаженной кустами роз и жимолостью, уже повядшими. Над массивной входной дверью, больше похожей на дверь банковского сейфа, чем на дверь жилого дома, я заметил глазок камеры наблюдения. Да уж, не позавидуешь этим богачам - каково это, жить в такой крепости с камерами наружки, псами-убийцами и охраной? Осталось врыть доты у ворот, а на крыше поставить зенитку.
Охранник ввел меня в дом, велел ждать и вышел через боковую дверь. Я огляделся. Прихожая была величиной с три моих квартиры. Я довольно часто бывал в богатых домах, но такого еще не видел. Уверен, что в каждый квадратный сантиметр этого парадиза вбухали сотни долларов. Но тут на лестнице появился человек, который отвлек меня от созерцания драгоценного паркета и шпона, венецианских зеркал и резных позолоченных путти под потолком.
Человеку было лет пятьдесят, может, чуть побольше. Таких людей я называю безукоризненными. Бледное аристократическое лицо, темные волнистые волосы, тронутые сединой и расчесанные на косой пробор, ослепительной свежести рубашка, великолепный клубный пиджак, прекрасные светлые брюки, носки и галстук одного цвета с платочком, небрежно засунутым в нагрудный кармашек пиджака, мягкие кожаные туфли ручной работы. На левом запястье я разглядел золотые часы, несомненно, дорогую швейцарскую механику, а на безымянном пальце правой - большой золотой перстень с голубоватым бриллиантом. А еще я почуял запах очень больших денег и решил всеми силами доказать этому провинциальному лорду, что он родился на свет только для того, чтобы я на него поработал.
- Добро пожаловать, господин Москвитин, - сказал мне этот джентльмен, подавая руку. - Или мне звать вас просто Кириллом Сергеевичем?
- Как вам нравится, так и зовите. У вас великолепный дом.
- Рад, что вам нравится.
- Это вы звонили, как я понимаю. И вот я здесь, - я больше всего боялся, что мне скажут, что я ошибся дверью.
- Да, это я звонил в ваш офис. Давайте пройдем в мой кабинет.
Кабинет был еще роскошнее прихожей. Казалось, сюда собрали все самое ценное со всего света. Мебель была старинная, барочная, вся гнутая-выгнутая, из черного дерева с инкрустациями: на стенах висели картины, в основном работы старых испанцев - Веласкеса, Рибера, Мурильо, Сурбарана, - а еще несколько офортов Гойи в золоченных рамках. Не думаю, что это были копии. В шкафах-горках красовались десятки мелких и очень дорогих безделушек, в углу у камина на катанакакэ из красного дерева тускло поблескивали великолепные катаны и нодати, по другую сторону хай-эндовский центр "Марантц" чуть слышно наигрывал импровизации Уинтона Марсалиса. Дальняя от входа стена представляла собой огромный книжный шкаф, заставленный книгами, большинство из которых показались мне старинными. На письменном столе величиной с футбольное поле я увидел бронзовые подсвечники, старинную лампу с зеленым абажуром, бронзовый же письменный прибор, какие-то фотографии в рамках, большую пепельницу, ящик с сигарами, раскрытый ноутбук "Вайо" и телефон. Справа от меня переливался всеми красками подводного мира великолепный аквариум и стоял столик с напитками, льдом и хрустальной посудой.
- Не ожидал увидеть в российской глубинке такие хоромы, - сказал я, удивленный изысканным вкусом хозяина.
- Мой дом - моя гордость. Он обошелся мне в большую сумму, но я не жалею. Мои сокровища нуждались в достойном их приюте.
- Теперь я понимаю все эти предосторожности - собаки, камеры, охрана...
- Выпьете что-нибудь?
- Райскую амброзию? Пожалуй.
- Амброзии у меня нет, - хозяин слабо улыбнулся. - Есть "Гиннес", "Камю", но сам я предпочитаю армянский "Двин". Его, говорят, Черчилль жаловал. Или вы пьете вина?
- Коньяк, пожалуйста.
- Вы, конечно, удивлены, почему я выбрал вас, - сказал хозяин, возясь у столика с напитками. - С моими деньгами я могу нанять лучших детективов страны. Но я человек недоверчивый, да и дело, с которым я столкнулся, не совсем обычное. Можно даже сказать, совсем необычное. Мне нужен порядочный человек, а вы как раз один из таких людей.
- С чего вы так решили?
- Это видно по вашему костюму.
Я покраснел. Костюм у меня немецкий, из хорошей ткани, но восьмилетней давности и, как говаривал один классик, "блестящий в некоторых местах".
- Не обижайтесь, - сказал хозяин, подавая мне бокал с коньяком. - Я не хотел вас обидеть. Ваша... ммм... финансовая скромность говорит в вашу пользу. Я доверяю вам, потому что вы честный человек. Я наводил о вас справки. Вам тридцать восемь лет, вы из семьи служащих, ваш отец был инженером в оборонном НИИ, мама работала в детском саду заведующей. Вы закончили юридический факультет Н-ского университета шестнадцать лет назад, дипломную писали у профессора Плавского - верно? После университета несколько лет работали в прокуратуре. Вы были женаты, но детей у вас нет. Вы живете один, увлекаетесь игрой на гитаре и японской культурой, мечтаете побывать за границей и несколько лет назад, после кончины ваших родителей, даже собирались уехать из России в Канаду, но что-то там не срослось у вас, так ведь? Вы живете на улице Матросова, в том самом доме, где до революции находилась аптека Рихтера, открыли свое агентство примерно восемь месяцев назад, специализируетесь на гражданских делах, но особенно не преуспели, поэтому подрабатываете еще и журналистикой. Вас бессовестно эксплуатируют ваши бывшие коллеги из прокуратуры, поскольку вы обладаете хорошей теоретической подготовкой, аналитическим умом и владеете навыками хорошего детектива. Ваша очаровательная помощница подрабатывает частными уроками английского языка. Кстати, вы ведь тоже знаете английский и испанский, верно?
- Испанский хуже. - Я понял, что имею дело с очень серьезным человеком. - Вы связаны со спецслужбами?
- Я частное лицо и с особыми службами никогда не имел никаких дел. Сколько стоят ваши услуги, Кирилл Сергеевич?
- Уверен, вы это уже знаете.
- Ну сколько?
- Тысяча рублей в день.
- Вы патологически честны. - Мой собеседник улыбнулся. - Вы не поддались соблазну взвинтить цену, видя мою платежеспособность. Но я сам подниму ваш тариф. Скажем, я заплачу вам ту же тысячу в день, но только не рублей, а долларов США. Думаю, это хорошая плата.
Когда он это сказал, мне так шибануло в голову, будто моя кровь разом превратилась в газировку. Тысяча зеленых в день - это было сильное искушение!
- Такие деньги за пустяковую работу не платят, - сказал я, пытаясь овладеть своими чувствами. - Я пока не знаю, чего вы от меня хотите, но сразу говорю - у меня есть принципы, и я...
- Полагаете, я попрошу вас кого-нибудь пристрелить? Не бойтесь. Я не такой.
- Кто вы? - спросил я. - Или мне звать вас граф Монте-Кристо?
- Я мог бы назвать вам вымышленное имя, но не хочу вносить путаницу. К тому же, я доверяю вам. Александр Михайлович Маргулис, к вашим услугам.
Черт, ну конечно! С самого начала нашей беседы мне показалось, что я уже видел это лицо. Теперь я вспомнил, что не раз видел фотографии этого человека в местных газетах. Вот он, Александр Маргулис, один из самых богатых людей в области, владелец сети магазинов "Карат", торгующих дорогой мебелью, ювелирными украшениями и престижной электроникой.
- Сдаюсь, - сказал я. - Вопросов больше нет.
- Ну и славно. Ваше здоровье, Кирилл Сергеевич!
- И ваше, Александр Михайлович!
- Дело, которое я хочу вам поручить, связано с моим увлечением, уважаемый Кирилл Сергеевич. Мое увлечение - это старинные артефакты. Честно сказать, я и деньги только ради них и зарабатываю. Свой капитал я заработал честно. Десять лет я собирал по всему миру редкий антиквариат, и вы даже не представляете, сколько уникальных находок я сделал в российском захолустье! Видели в нашем городском музее полотно Тинторетто? Под него целый зал отвели, а ведь я нашел эту картину среди старых тряпок и гнилья на чердаке бывшей усадьбы Штемпелей - с самой революции туда, похоже, никто не заглядывал. Еще несколько лет, и картина шестнадцатого века погибла бы безвозвратно. А еще моя компания работала с природными камнями, с ширпотребом, с продуктами питания. Короче, я делал деньги как умел, но вкладывал их только в искусство и в древние артефакты.
- Я знаю, что вы довольно долго жили в Израиле.
- Да, примерно девять лет, в 90-х. Тогда в России было... неспокойно, и я решил уехать от греха подальше. Продал свое дело одному питерскому бизнесмену, эмигрировал в Израиль и там продолжил собирать редкости. Деньги у меня были. А когда к власти в России пришел Путин, вернулся сюда. Правда, питерский климат мне уже не подходил - у меня легкие слабые. Пришлось уехать в глубинку, построить этот дом. Но мне здесь нравится. Чистый воздух, хорошая вода, спокойно. Еще коньяку?
- Нет, спасибо. Так что за дело?
- Для начала посмотрите сюда, - Маргулис показал на книжные шкафы. - Эта коллекция - моя особая гордость. Книги собирали еще мой дед и отец, и я продолжаю их дело. У меня тут примерно четыре тысячи томов, и каждый из них уникален. У меня есть французские и итальянские рукописные книги двенадцатого века, есть одно из первых изданий сочинений Уильяма Оккама - кажется, кембриджское; мне удалось отыскать один из флорентийских списков "Новой жизни" Данте, возможно, написанный рукой самого великого поэта - представляете? Еще могу вам показать одно из первых изданий "Молота ведьм", рукописи Петра Апонского и того самого Иоганна Фауста, книги, напечатанные в типографиях Гуттенберга, Эльзевиров, Фробейна - каждая из них неповторима. Могу смело сказать, что такой подборки старинных книг нет во многих государственных библиотеках.
Но мы отвлеклись. Итак, я переселился в эти края два года назад и, естественно, быстро оброс знакомствами в богемной среде. Я помогал людям искусства, от моего имени небольшие суммы вручались художникам, поэтам, реставраторам, архитекторам, актерам. Мне нравится чувствовать себя эдаким меценатом. Естественно, я был в курсе всех культурных мероприятий в городе, часто посещал выставки. И вот, на одной из выставок в Доме Художника я познакомился с парнем по имени Ян Данилов. Хороший художник, с неплохим рисунком и чувством стиля, но дело не в его картинах. Данилов в разговоре упомянул нечто очень важное для меня.
- А именно?
- Примерно три месяца тому назад к нему пришел человек по фамилии Завратный. Пришел с заказом, предложил сделать иллюстрации для некоей книги, якобы собственного сочинения. Я бы не обратил на это никакого внимания, но Данилов хорошо запомнил название этой книги - Черная книга Аззара.
- Извините, но это ни о чем мне не говорит.
- Разумеется. О книгах Аззара знают единицы. Я слышал о них от отца, а тот от деда, который много лет их искал.
- Любопытно, - я достал свою записную книжку. - Можно поподробнее?
- Можно, только блокнот уберите. Никаких записей.
- Простите. Вероятно, эта книга обладает какой-то особой ценностью?
- Безусловно. Аналогов книгам Аззара нет во всем мире. Это редчайшие книги, и обладать ими - огромное счастье. Естественно, я был поражен словами Данилова и попросил его познакомить меня с таинственным Завратным. Конечно, речь могла идти о случайном совпадении названий, хотя такое было очень маловероятно. Короче, я загорелся. Интерес мой усилился после того, как я побывал в доме Данилова и увидел у него в студии очень любопытную картину, написанную в совершенно несвойственной для господина Данилова манере. Художник что-то там мне объяснял, но я понял, что он врет, и еще больше заинтересовался загадочным Завратным. Данилов пообещал мне устроить встречу с Завратным, но тот больше у него не появлялся. Тогда я попытался сам найти Завратного, и мне это не удалось.
- С вашими-то возможностями? Странно.
- Еще как странно. Самое удивительное, что в нашем городе человек с такой фамилией никогда не проживал. Я подумал, что Завратный приехал сюда откуда-нибудь и по своим каналам начал его разыскивать. Фамилия довольно редкая, как вы понимаете. Мне даже удалось найти по стране нескольких Завратных, но ни один из них не подходил под описание Данилова. Я почти уверен, что фамилия вымышленная.
- И вы полагаете, что я смогу его найти?
- Для начала я хочу, чтобы вы подружились с Даниловым и попробовали пооткровенничать с ним. Мне кажется, художник что-то от меня скрывает. Возможно, с вами он будет более... словоохотлив.
- Вы ничего не рассказали мне про книгу Аззара.
- Я не очень много знаю о книгах Аззара, Кирилл Сергеевич. Их всего две - Черная и Белая. Иногда их называют Книга Дня и Книга Ночи. Мой дед верил, что книги Аззара написаны не в нашем мире, что они попали сюда из другого измерения.
- Что-то связанное с оккультизмом и магией?
- Скорее, с тайнами человеческого творчества. По легенде, книги Аззара были созданы в четырнадцатом веке полумифическим английским бардом и чернокнижником Вильямом де Клерком. О его жизни почти ничего не известно. Есть лишь два свидетельства о нем. Первое - это запись о рождении де Клерка в старой церковной книге, хранившейся в церкви городка Стаффорд-ле-Хоуп в Кенте, откуда де Клерк был родом. Второе свидетельство - это письмо, отправленное епископом Кентерберийским главе королевского трибунала лорду Трессильяну. Там говорится, что некто де Клерк из Стаффорда-ле-Хоуп появился в Кентербери в первый год правления короля Ричарда Второго, то бишь в 1377 году, что он пришел неизвестно откуда и пел так чудесно, что люди от его пения начинали грезить наяву. Им являлись картины рая, как они говорили. Говоря современным языком, де Клерк очень быстро стал настоящей суперзвездой. Чудо-бардом заинтересовалась церковь, и де Клерка вызвали в суд инквизиции, но он загадочным образом исчез. Правда, после его исчезновения в его хижине нашли две книги, написанные неведомыми письменами, посему решили, что де Клерк был слугой сатаны и посланником злых сил, соблазнявшим своим необыкновенным пением добрых христиан. Что сталось с книгами, никто не знал аж до 18 века, когда они объявились в библиотеке лорда Холдернесса. Лорд подарил их библиотеке Оксфордского университета, откуда они загадочным образом исчезли в начале 20 века.
- Интересно. Один глупый вопрос, Александр Михайлович - а зачем вам эти книги?
- Зачем? Это уникальные книги. И они должны принадлежать мне. Вы не коллекционер, вы не поймете меня до конца.
- Хорошо. Попробую вам помочь.
- Вот адрес Данилова, - Маргулис протянул мне листок бумаги. - Этот Ян парень довольно разгульный, так что будьте готовы подвергнуть испытаниям свою печень.
- Что я должен сделать?
- Выйти через Данилова на Завратного, если это возможно. Раздобудьте любую интересующую меня информацию, и вы не пожалеете. Если вам удастся найти Завратного, обещаю премию - пять тысяч долларов сверх оговоренной платы. Да, вам понадобятся деньги на расходы, - Маргулис достал из внутреннего кармана пиджака и отсчитал мне тысячу долларов. - Вот ваш задаток. А это номер моего мобильника. Только звоните по делу, не выношу, когда меня беспокоят по пустякам.
- Я все понял, - я взял деньги, сложил пополам и сунул в карман. Эти зеленые бумажки ставили меня выше моих проблем, и это утешало. Но мне вдруг на мгновение показалось, что Маргулис скрывает от меня что-то очень важное.
- Есть еще что-нибудь, что мне надо знать? - спросил я, глядя магнату прямо в глаза.
- Ничего. Совершенно ничего. Найдите Завратного. Или книгу, о которой он говорил Данилову. Я должен убедиться, что это просто совпадение.
- А если не совпадение? Если это настоящая книга Аззара?
- Настоящая? - В глазах Маргулиса вспыхнули огоньки. - Если так, то найдите ее и доставьте мне. И тогда вы до конца жизни не будете задумываться, где бы заработать деньги на жизнь. Я об этом позабочусь, будьте спокойны.
******************
Мы сидим с Вероникой за столиком в шашлычной у Нико Бахарадзе, едим хорошо прожаренный шашлык и пьем кисловатое "Каберне". Поскольку я конвертировал в рубли часть полученного от Маргулиса задатка, раздал долги, оплатил аренду, выдал моей милой помощнице зарплату и премию, и мы с Вероникой можем позволить себе шикануть. Да и есть, что отпраздновать - ночные бдения моей помощницы в Интернете снабдили нас кое-какой интересной информацией о моем работодателе.
- Маргулис Александр Михайлович, - читает Вероника в своем блокноте, - 1954 года рождения, уроженец нашего города. Отец, Михаил Иосифович Маргулис, работал ведущим научным сотрудником КБ "Пламя", мать, Елена Марковна Шайн, по мужу Маргулис, преподавала в музыкальной школе ?2 - там до сих пор на Доске почета висит ее фото. Отец Маргулиса умер в 1962 году, мать пережила его на три года. Мальчик воспитывался у тетки, Марии Марковны Вольской. В 1970 году Вольские переехали в Ленинград, где Саша Маргулис закончил школу, а затем юридический факультет ЛГУ. Мечтал работать в КГБ, но пятый пункт не позволил. Закончил университет с красным дипломом, два года проработал на кафедре советского права, потом неожиданно увлекся искусством, получил второе образование, закончив искусствоведческое отделение Института культуры в Москве. В 1990 году открыл в Ленинграде магазин "Букинист". Партнером его был некто Владимир Сайкин, известный в Ленинграде книжный "жучок" и коллекционер...Вы слушаете, шеф?
- Я просто впитываю все, что ты говоришь.
- В 1992 году "Букинист" превратился в товарищество с ограниченной ответственностью "Уник", и партнеры начали торговать не только книгами, но и антиквариатом, китайским ширпотребом и продуктами питания. В то время Маргулис знакомится с Игорем Львовичем Кучером, очень известным в Ленинграде предпринимателем, главой фирмы "Питер-Централ". Предприятие Маргулиса-Сайкина входит подразделением в состав "Питер-Централа", и до 1994 года Маргулис ведет дела совместно с Кучером. А потом Маргулис и Сайкин, продав свое дело Кучеру за очень приличные деньги, выезжают на ПМЖ в Израиль, где через полгода создают российско-израильское предприятие "Диамар", специализировавшееся на экспорте из России необработанных поделочных и ювелирных камней. Параллельно Маргулис занялся скупкой по западным аукционам всевозможных раритетов. Кое-что он продавал через антикварные магазины своих партнеров в России, кое-что оставлял себе.
- Ника, ешь шашлык. Он остынет.
- Шеф, не надо подкладывать мне кусочки, я сама возьму... Так, слушайте дальше - в 1998 году Маргулис вышел из состава совета директоров "Диамара", а его место занял некто Ари Цвигль, тоже эмигрант из бывшего СССР. Сайкин к тому времени рассорился с Маргулисом и вернулся в Россию, где счастливо женился на бывшей "Мисс Украина" Ирине Мозырь и занялся торговлей автомобилями. И вот тут происходят странные вещи. В феврале 1999 года во время отдыха в Испании скоропостижно скончался Игорь Кучер - официально от кровоизлияния в мозг. Ровно через год в своей шикарной квартире на Невском повесился Сайкин. Что заставило очень богатого цветущего мужчину, имеющего юную красавицу-жену и трехмесячного сына так поступить, совершенно неясно. Возможно, дело в том, что Сайкиным заинтересовались органы - незадолго до его самоубийство УБЭП арестовал делового партнера Сайкина, некоего Пичикяна, который проворачивал махинации с ворованными запчастями. Но самое странное, что буквально через месяц после смерти Сайкина Маргулис неожиданно вернулся в Россию и с тех пор ни разу не выезжал за рубеж. В 2004 году он получил российское гражданство и переселился из Питера сюда, в родные края. Основал в Н-ске сеть магазинов "Карат" и немного занимался меценатством. Вот и все, шеф.
- Замечательно. Ты отлично поработала, милая.
- Информации в сети о Маргулисе совсем немного, - сказала Вероника, сделав глоток вина. - Большая часть этих данных взята с официального сайта компании "Карат". А про Сайкина Платонов просветил.
- То есть, как я понял, Маргулис находился в Израиле, когда повесился Сайкин?
- Да. Кстати, он охотно давал показания израильским властям, когда расследовалось самоубийство Сайкина. Даже рассказал, из-за чего они поссорились - якобы Ирина Мозырь первоначально была подругой Маргулиса, а Сайкин путался у них под ногами. Короче, любовный треугольник. В конце концов, Сайкин все же отбил девушку у Маргулиса, они уехали в Россию и там поженились. Самоубийство Сайкина было настолько очевидным, что Маргулиса даже не подозревали в том, что он мог "заказать" бывшего друга и компаньона.
- Неужели в биографии Маргулиса совсем нет темных пятен?
- Пока темных пятен не обнаружено, - Вероника берет с тарелки шампур и стягивает зубами кусочек мяса. Я наблюдаю, как она ест, и думаю о своем. Сегодня я узнал о Маргулисе много и ничего. Ничего существенного, что могло бы помочь понять его мотивы.
- А Данилов? - спрашиваю я Веронику.
- Ноль. О Данилове даже Интернет умалчивает.
- Ну, тогда нанесем ему визит сами, - сказал я. - Разыграем богатеньких Буратино, скупающих неизвестные шедевры непризнанных обществом гениев.
- Вы хотите, чтобы я пошла к Данилову с вами?
- Конечно. Сыграешь глупенькую гламурную блондинку, помешанную на живописи. А я буду твоим консультантом - нищим батаном-искусствоведом, идет?
- Я в институте в драмкружке занималась, - заявляет Вероника и обворожительно улыбается. - Такую дурищу сыграю, останетесь довольны.
****************
Ян Васильевич Данилов, как он нам представился, был с тяжелого похмелья. Он оценивающе осмотрел Веронику и, по всей видимости, моя помощница произвела на маэстро нужное впечатление. Должен сказать, что Вероника смотрелась великолепно. И пускай мы приехали на моей "Ладе", а не на "Мерседесе", и платье Вероники, типа от Фенди, было сшито ее мамой, а сумочка якобы от Тиффани была на самом деле китайской репликой - Данилов повелся. Тем более что Вероника сразу сообщила с самым таинственным видом, что о нашем к нему визите не следует никому говорить. После этого художник пригласил нас в дом. Впрочем, "дом" - это сильно сказано. Хибара Данилова на улице Красных Партизан напомнила мне склад бутафории в театре, где можно увидеть все, что угодно, от фальшивой греческой амфоры до пачки памперсов и пароходной сирены. Данилов сразу повел нас в свою студию на чердаке дома, где позволил полюбоваться своими картинами, а сам стоял в позе Наполеона у двери и с маниакальными искорками в глазах наблюдал, как Вероника, охая, ахая и экстатически попискивая, рассматривает его мазню.
- Шикарно! - повторяла она, делая огромные глаза. - Кульно! Нет, Кирилл Сергеевич, просто посмотрите, какая прелесть! Это же прям Мандильяни какой-то.
- Модильяни, дорогая Вероника Михайловна, - поправил я, перехватил свирепый взгляд Данилова и тут же добавил. - Да, пожалуй, что-то есть. Я бы сказал, манера класть мазок...
Честно говоря, творчество Данилова показалось мне достаточно депрессивным, и мое внимание с самого начала привлекла только одна работа - огромное полотно, занимавшее почти всю стену студии. Это был очень неплохой пейзаж, во всяком случае, он в лучшую сторону выделялся среди всех прочих работ Данилова. Думаю, именно про эту картину упоминал в нашем разговоре Маргулис. На картине был изображен меланхолический осенний луг с пожухшей травой, неглубоким оврагом, двумя растущими рядом дубами, старинной мельницей вдалеке и очень живописными руинами в центре всей композиции. Картина мне напомнила лучшие работы Клода Моне, и я подумал, что у Данилова и впрямь есть талант - Маргулис сказал правду. Поэтому я подошел к картине, несколько секунд любовался ей, а потом сказал:
- Вероника Михайловна, вот это полотно мне нравится больше всего.
- Эта картина не продается, - внезапно заявил Данилов.
- Не продается? - Вероника с недоумением посмотрела на художника. - Почему?
- Не продается, - повторил Данилов.
- Даже за тысячу долларов? - спросила Вероника.
- Даже за миллион, - гордо ответил художник, шумно вздохнул и поскреб пятерней свою мохнатую как у орангутанга грудь.
- Жаль, - Вероника скорчила обиженную гримаску. - Я бы купила ее. Такая красивая...
- Могу продать эту, - Данилов показал пальцем на небольшое полотно, на котором голый красный мужчина вел за руку голого фиолетового мужчину по синей траве в ядовито-зеленые заросли вроде как конопли. - За пять тысяч долларов.
- Кирилл Сергеевич, что скажете об этой картине? - осведомилась Вероника, разглядывая шедевр.
- Фовистическая традиция, неплохой колор, достаточно проработанная композиция, - выдал я с самым глубокомысленным видом. - Весьма, весьма оригинально.
- Тебя ведь Кириллом зовут? - вдруг спросил художник.
- Кириллом, - ответил я.
- Слушайте, я тут после вчерашнего... Не поможете страждущему?
Честно говоря, я обрадовался этому предложению. Пьяный Данилов наверняка станет снисходительнее к простым смертным и спустится с Парнаса на землю, так что есть шанс разговорить его и узнать о Завратном. Естественно, мы с Вероникой тут же ухватились за такую возможность расколоть Данилова. Я вручил художнику пятьсот рублей, и он пулей вылетел из студии, оставив нас наедине с его картинами.
- Этот Маргулис просто извращенец, - сказал я, разглядывая картину, на которой красовалась пышная белая задница в целлюлитных ямочках, окруженная венком из черных роз. - Что тут ему могло понравиться? Мазня, как Бог свят, мазня. Ты заметила, сколько тут этюдов с голыми мужиками?
- С самого начала, - призналась Вероника. - Наш художник по-моему мужеложством балуется.
- Вот только эта картина, - я опять подошел к пейзажу на стене, - будто другой человек писал. Действительно здорово. Правильно говорят, что даже самый бездарный художник способен однажды создать что-то стоящее. А может, мы еще не доросли до понимания истинных масштабов гениальности маэстро Данилова.
- Мы что, действительно купим у него картину? - шепнула Вероника.
- Ни в коем случае. Скажем, что нам нужно время подумать, назначим новое рандеву. Эти картины только в привокзальном сортире вешать.
Данилов вернулся минут через десять и уже в подпитии. Нам было предложено спуститься вниз, и хозяин заботливо сервировал для нас на ящике угощение и закуску - полбулки черного хлеба, нарезанную ломтями дешевую колбасу и селедку в шкуре. Я заметил, как брезгливо сморщилась Вероника.
- Как вы про меня узнали? - спросил Данилов, разливая "Ржаную" в маленькие рюмки для нас и в граненый стакан - себе.
- Маргулис порекомендовал, - сказал я. - Он очень высоко ценит ваше творчество.
- Я так и подумал, - Данилов выплеснул полстакана водяры в свою глотку, занюхал кусочком колбасы и посмотрел на меня посоловевшим взглядом. - Он тоже приценивался к картине, которую вы хотите купить.
- Чего же не продали?
- Не хотел, вот и не продал.
- Странный вы человек, Ян Васильевич, - сказал я, пригубив водку. - Всегда считал, что художники мечтают о таких покупателях, как Александр Михайлович.
- Художники мечтают о свободе творчества, - заявил Данилов и разлил остатки водки. Вероника встревожено посмотрела на меня. Я сделал успокаивающий жест - мол, все под контролем.
- Знаешь, что я думаю? - спросил Данилов, жахнув очередную порцию. - Вас Маргулис послал. Не уймется никак, жид пархатый.
- Ошибаетесь, Ян Васильевич, - ответил я. - Это была инициатива Вероники Михайловны, которая слышала о вас только хорошее. В том числе и от Маргулиса. Так что не стоит приумножать число сущностей без необходимости. Слышали о бритве Оккама?
- Чего? - Данилов скривился. - Короче, вот мое слово. Пейзаж не продается. Или берете то, что я продаю, или до свиданья. Провожать не буду.
- И все-таки, почему вы не хотите продать пейзаж? Вы же можете новый написать, не так ли? Или у вас уже есть покупатель?
- А вот это, уважаемые, не ваше дело, - Данилов засопел, сорвал пробку с новой бутылки. - Это мои дела.
- Понимаю. А если мы заплатим больше?
- Больше - это сколько?
- Десять тысяч долларов, - сказала Вероника. - Это ооочень много!
- У вас столько нет, - хмыкнул Данилов.
- А если есть?
- Все верно, вы на Маргулиса шестерите, - вздохнул Данилов. - Теперь ясно. Все, базар окончен. Идите с богом, люди добрые. Картина не продается.
- Послушай, Васильич, - я решил отойти от дипломатических политесов, - давай по-человечески поговорим. Я тебе честно говорю, Маргулис тут не при чем. Просто интересно, чего ты так за эту картину уцепился. Картина как картина, пейзажик-натюрмортик, типа утро в еловом лесу, только медведи по делам отлучились. Банально, стандартно, хоть и талантливо. Но Веронике Михайловне нравится, а она привыкла получать от жизни все, чего хочет. Да и тебе деньги не помешают. Или кто-то тебе больше посулил, а?
- Кто-то? - Данилов наполнил свой стакан на три четверти. - Ваш кореш Маргулис мне за картину всего тысячу пятьсот баксов предложил, жлоб. А там только затрат на три штуки минимумэ.
- А Завратный сколько пообещал? - решился я.
В следующее мгновение я едва не погиб. Данилов внезапно взревел, как разъяренный медведь, и бросился на меня, держа бутылку за горлышко. Дай Бог здоровья тому отставному морпеху, который в свое время выучил меня в Мурманске приемам самозащиты! Я уклонился от удара, который неминуемо разбил бы мне голову, и очень удачно провел апперкот в подбородок художника. Данилов устоял на ногах, но бутылку выронил. Мгновение мы смотрели друг на друга разъяренными взглядами, а Вероника истошно вопила: потом Данилов с какой-то непонятной растерянностью глянул на меня, вытер выступившую на губах кровь и бросился к лестнице, ведущей наверх, в студию. Я побежал за ним. Последнее, что я увидел - это фигура Данилова с раскинутыми в стороны руками, он будто пытался закрыть собой странную картину, которой так дорожил. Я метнулся к нему, и тут почувствовал, что теряю равновесие. В ушах раздался испуганный крик Вероники, потом полыхнул ослепительный свет, и больше я ничего не помню.
Глава вторая
Не спрашивай, почему судьба привела туда,
где ты паче ожидания оказался
- спроси, что ты можешь сделать там,
куда она тебя привела
Черная книга Азарра
- Двенадцать Вечных, он открыл глаза!
Голос был женский, взволнованный и очень приятный. А потом я увидел лицо. Совсем юная девушка. Темные глаза смотрели на меня с тревогой и радостью.
- Эрил! - позвала девушка. - Эрил!
- Эрил? - повторил я. У меня снова появилось ощущение кошмара.
- Он может говорить, - справа от меня возникла фигура с горящим факелом. - Он вспомнил свое имя. Это хорошо. Возблагодари Вечных, Бреа, твой брат вернулся к нам из объятий Тьмы.
- Ах! - Девушка вздохнула и взяла меня за руку, губы у нее задрожали. Казалось, она вот-вот заплачет. - Как ты нас напугал, Эрил!
- Эрил? - произнес я, абсолютно не понимая, что происходит. - Бреа?
- Ты не узнаешь меня? - Темноглазая перестала улыбаться. - Эрил, это же я, твоя сестра Бреа.
Чувство реальности понемногу возвращалось ко мне, и я понял, что происходит что-то очень странное. Что-то, чему нет и не может быть никакого объяснения. Начать с того, что я лежал на широкой лавке в темной и весьма грязной лачуге, укрытый до самой шеи вонючим покрывалом из овчин. Крыша надо мной была дырявая, и в зияющие дыры светило яркое солнце. Девушка по имени Бреа была довольно миленькой, однако ее румяные щечки были в грязных разводах, и одета она была в какие-то странные выцветшие лохмотья, будто созданные нездоровой фантазией модельера-авангардиста. Человеку с факелом, который стоял у моего изголовья, было на вид лет сорок-сорок пять, лицо у него было суровое, изборожденное морщинами, а сивые волосы были стрижены в скобку, словно у католических монахов. Да и его длиннополая одежда из грубого темного сукна явно указывала на принадлежность к духовному сословию.
- Где я? - спросил я, не смея пошевелиться.
- Дома, - сказала Бреа, продолжая смотреть на меня взглядом, в котором смешались любовь и страх. - Ты ничего не помнишь?
- Ничего, - ответил я, и это была святая, самая правдивая правда. Я и в самом деле не помнил ничего, что произошло со мной и с Вероникой с того момента, как мы погнались за Даниловым.
- Бедный мой брат! - Бреа нежно провела ладонью по моему лбу. - Тебе, наверное, было очень плохо. Я думала... думала, нам не удастся тебе помочь. Этот припадок...
- Какой припадок?
- Мы были на службе в храме, и у тебя вдруг начались судороги. Ты упал на пол и начал страшно кричать. А потом лишился чувств. Отец Дейнон, благослови его Вечные, не растерялся - велел принести тебя домой и сам два дня неотлучно находился при тебе, чтобы прогнать овладевших тобой демонов Завратья.
- И это было трудно, - сказал человек с факелом. - Злая сила крепко овладела тобой, Эрил. Наверное, ты чем-нибудь прогневил Вечных, если они допустили такое.
- Ничего не понимаю, - я попробовал пошевелиться, и мне это удалось. Уже хорошо, по крайней мере, я не превратился в беспомощного инвалида. И тут я вспомнил о Веронике. - А где девушка?
- Девушка? - Бреа испуганно посмотрела на меня. - Какая девушка?
- Которая была со мной. Вероника.
- Он опять бредит, - сказал человек с факелом. - Рано мы обрадовались.
- Погодите, дайте-ка я вам все объясню, - я скинул с себя вонючую овчину и попытался сесть. Заодно огляделся по сторонам - и в самом деле, какая-то жуткая халупа, больше похожая на звериную нору, чем на человеческое жилье. Елки зеленые, куда это меня закинуло? Мне стало очень страшно, и этот страх, наверное, очень отчетливо отразился на моем лице, потому как девушка отшатнулась от меня с жалобным вскриком. - Прошу вас, выслушайте, а потом говорите все, что угодно. Я был с девушкой. Мы пришли к одному человеку, чтобы узнать у него кое-что очень важное. Но этот человек повел себя странно. Он стал убегать от нас. Мы побежали за ним, а потом... вот потом я совсем ничего не помню.
- Отец Деймон, я боюсь! - охнула Бреа.
- Не бойся, дитя мое, у Бледной Жницы мы твоего брата отбили, и у демонов Безумия мы его тоже отвоюем. - Человек с факелом присел на край моей постели, поднес факел ближе к моему лицу и долго смотрел мне прямо в глаза. - Эрил, очнись. Демоны помрачили твою память, но теперь ты вернулся домой. Ты снова дома. Не было никакой девушки. Грязный суккуб пытался овладеть твоим телом и душой, принял облик женщины и помрачил твой разум.
- Это мой дом? - Я оглядел лачугу. - И меня зовут...
- Эрил Греган, - закончил за меня отец Деймон. - Так назвали тебя в день Внесения во храм.
- "Так, а я-то считал, что меня зовут Кирилл Москвитин! Что, мать его так, происходит? Белочка? Нет, невозможно - я выпил всего две рюмки прежде чем Данилов напал на меня. Может, водка была паленой, я отравился, и у меня галлюцинации? Одно ясно - это не дурка. Слишком убого даже для районной психушки. Что за хрень натворил этот поганец Данилов?!"
- Хорошо, - сказал я примирительно, - меня зовут Эрил Греган. Может, тогда скажете мне, преподобный, кто я такой?
- Ты овца из моего стада, - ответил священник. - Твои родители были добрыми верущими, и Вечные благословили их двумя детьми. Это Бреа, твоя сестра. Ты узнал ее?
- Эрил, ты же узнал меня? - Девушка схватила меня за руку. - Во имя всех Вечных, скажи, что ты меня узнал!
- Конечно, узнал, - я решил идти до конца. - Ты моя сестра Бреа. Любимая сестра. Прости, я тебя напугал.
- Ты всех напугал, сын мой, - сказал Деймон. - В наших краях подобной одержимости давно не случалось. Но сейчас, когда ты вернулся из Темной Долины, я смогу тебе помочь. Теперь твоя душа в безопасности, и ты должен благодарить Вечных за то, что они не позволили демонам забрать тебя в свое черное царство. Ты и вправду не помнишь того, что случилось с тобой?
- Отец Деймон, моя память оставила меня, - сказал я самым жалобным тоном. - Мне придется многое вспоминать.
- Ты перенес тяжелый недуг, вызванный демонской порчей, но ты поправишься, - священник похлопал меня по плечу и улыбнулся одними губами. - Я буду присматривать за тобой. А сейчас отдыхай и восстанавливай силы. Ты нужен нашей общине. Мы все будем возносить Двенадцати Вечным молитвы о твоем полном исцелении.
************
Все мы порой видим по ночам кошмары, и каждый знает, какое чувство облегчения наступает при пробуждении, когда становится ясно, что все, что с тобой происходило мгновение назад - всего лишь дурной сон. У меня этого чувства не было. Больше того, чем больше я приходил в себе, тем больше мной овладевала самая настоящая паника. Я непонятным невероятным образом оказался черт знает где. И эта мысль напугала меня донельзя. Я был в таком шоке, что даже не мог думать сколько-нибудь связно. Даже сейчас, когда я вспоминаю те минуты, мне делается нехорошо. Больше всего мне хотелось вскочить на ноги и бежать из берлоги, в которой я очнулся, крича во всю глотку - но я понимал, что это ничего не изменит. Мне нужно было понять, что случилось со мной и с Вероникой. И найти мою помощницу.
Пока мне было ясно только одно - я непонятно как перестал быть Кириллом Сергеевичем Москвитиным и стал Эрилом Греганом. Во всяком случае, так называют меня странные люди, в компании которых я очнулся. То, что я не в сумасшедшем доме, очевидно. Может, это какая-то секта? Не исключено, что меня и Веронику из дома Данилова привезли в какое-то тайное убежище сектантов и теперь... Нет, полная чепуха. Или это всего лишь галлюцинации? Мы с Вероникой побежали за Даниловым, что-то с нами случилось, нам, пока мы были в отключке, подельники Данилова ввели какие-то сильные галлюциногены, и теперь я потерял чувство реальности и принимаю наркотический бред за действительность? Вот это похоже на правду. А если так, у меня есть только один способ выйти из этого состояния - ничего не пить и не есть и постараться не спать, сколько хватит сил, чтобы мне не вкололи повторную дозу во сне. Посмотрим, что будет, когда чертова дрянь, которой нас накачали, перестанет действовать...
- Эрил! - Бреа подошла к моей постели с деревянной миской в руках. - Давай я покормлю тебя.
- Я не голоден, - буркнул я. - Я лучше посплю.
- Тебе надо поесть, - сказала девушка. - Ты два дня лежал бесчувственный и сильно ослабел. Посмотри, какой замечательный суп я для тебя сварила!
"Замечательный суп" оказался белесой бурдой из воды и муки, в которой плавало несколько кусочков репы и поджаренного свиного сала. Ни картошки, ни лука, ни моркови в супе не наблюдалось. Хлеб, который Бреа предложила накрошить прямо в похлебку, был темным, губчатым и издавал сильный кислый запах.
- Я не хочу есть, - сказал я решительно, поболтав в похлебке ложкой. - Ешь сама, я не буду.
- Эрил! - всхлипнула девушка. - Ты разрываешь мне сердце.
- Прости, дорогая, но я, наверное, еще не совсем здоров. Унеси свой суп.
- Может быть, ты захочешь поесть позже, - с надеждой сказала Бреа. - Я приберегу суп для тебя, хорошо?
- Хорошо.
- Завтра будет свободный день, и я испеку для тебя пирог с рыбой, - сказала Бреа. - Белесая Лони дала мне трех больших карасей и немного крупы. Обещаю, это будет отменный пирог.
- Не сомневаюсь в этом.
- Мне надо покормить свиней, - промолвила девушка. - Я быстро. Ты не скучай без меня.
Она вышла, а я остался наедине со своими очень невеселыми думами. Дождавшись, когда девушка отойдет подальше от дощатой двери, я встал с постели и начал обследовать лачугу. Если этой мой дом, то живу я прям-таки совсем неважно. Чистой воды бомжатник. Хижина была по сути полуземлянкой, с бревенчатыми стенами и крошечными окнами, затянутыми какой-то мутной пленкой явно органического происхождения. Кровля была соломенной, уложенной на крестообразные стропила, и над моей головой весело чирикали птицы, влетавшие в дом через дыры в крыше. Вся обстановка состояла из широкого стола - по сути, щит из нескольких широких досок, уложенный на грубые козлы, - четырех очищенных от коры кругляков, заменявших стулья, двух широких лавок (типа кровати!) и большого сколоченного из досок сундука в углу. Рядом с сундуком стояли деревянная прялка и пара больших кувшинов. Я заглянул в них: в одном было немолотое зерно, в другом репа. В другом углу находилась кубическая печь из обмазанных глиной природных камней, а на ней я увидел посуду - деревянные и глиняные чашки, горшки и кувшины. Из одного горшка торчали черенки ложек, вырезанных из дерева. В лачуге не было ни единого изделия промышленной цивилизации, и это было совершенно необъяснимо. Какой бы сильной дурью меня не накачали, мое отравленное наркотиком сознание не смогло бы так исказить абсолютно ВСЕ окружающие меня вещи.
Я посмотрел на тлеющие в печи головешки и принял решение. Осторожно, чтобы не обжечься больше, чем надо, я просунул левую руку в жерло печи и коснулся пальцами одного из углей. Боль от ожога была сильной и вполне реальной. Оглядевшись, я увидел, что странный интерьер вокруг меня нисколько не изменился. У меня на лбу обильно выступил ледяной пот.
- Значит, не сон, - пробормотал я, дуя на обожженный палец. - И не глюки. Тогда что, ептыть?
Несмотря на владевший мной ужас, я решил провести еще один эксперимент. Отломив от лежащего у очага полена щепку, я написал на земляном полу сначала "Кирилл Москвитин", а потом "Эрил Греган". Странно, но это был мой почерк, он нисколько не изменился, разве только буквы получились малость корявые. Швырнув щепку в печь, я затер рукой надписи и заглянул в сундук.
Здесь были шмотки. Наверху лежала пара мужских штанов и рубах из грубой холстины, сшитых самым топорным образом. Замечу попутно, что я и сам был одет в точно такие же штаны и рубаху. Под мужскими вещами я обнаружил несколько женских платьев - видимо, это была одежда Бреа. Одно из платьев было украшено незатейливой вышивкой, сделанной зелеными нитками. Вся одежда была на плетеных нитяных шнурках, никаких пуговиц. На дне сундука под платьями лежала штука темного домотканного холста, две пары самодельных кожаных башмаков самой примитивной работы, несколько платков с неподрубленными краями и маленький мешочек, перевязанный кожаным шнурком. Я развязал шнурок, и из мешка вывалилось медное колечко и четыре медные монеты, одна из которых была покрыта зеленой патиной. Монеты были странные, края у них были неровные, на аверсе была надпись "Один фельд" без цифры, а на реверсе красовалось примитивное изображение, в котором с трудом угадывалось какое-то животное из породы кошачьих - не то тигр, не то леопард.
Ни моей одежды, ни всего того, что было при мне в тот момент, когда мы с Вероникой зашли в дом Данилова, в лачуге не было и в помине. Меня обчистили по полной. Это было очень странно: ну, понятно, те, кто сыграл со мной такую злую шутку, могли забрать мою одежду, мой достаточно дорогой "Самсунг", наручные часы "Ситизен" и бумажник, в котором было двести баксов и почти шесть тысяч рублей. Но какой крохобор позарился на копеечную шариковую ручку или ключи от квартиры? Что за хреновина вообще творится?
За моей спиной заскрипела дверь, и я обернулся. Бреа стояла в дверях и растерянно смотрела на меня.
- Это все наши деньги? - сказал я, показав ей монеты.
- Нет, есть еще серебряный аберн, который мы дали в долг вдове Вернан, - Бреа вошла в лачугу. - Она обещала вернуть его к концу месяца с процентами. Так что подушную подать мы заплатим в срок, и высокий лорд Барден будет милостив к нам. Всю зиму сможем работать только на себя.
- Я совсем забыл о подати, - я сделал вид, что очень смущен тем, что моя память совсем изменила мне. - Ты правильно сделала, что дала деньги вдове.
- Я дала? - Бреа снова беспомощно на меня посмотрела. - Это ты велел помочь ей, потому что у нее пала от чахотки корова, и ей совершенно нечего есть.
- Хорошо, хорошо, я действительно ничего не помню. Но ты ведь расскажешь мне все, что творилось в последние дни, так?
- Конечно, - Бреа подошла ко мне и обняла. Эта чистая и непосредственная ласка была очень трогательной, но мне сейчас было не до нежностей, тем более что от "сестры" шел довольно неприятный запах - не то хлева, не то грязных волос. Ясен пень, что моются тут от случая к случаю.
- В деревне все ужасно волновались за тебя, - сказала девушка. - Все хотели прийти к нам и убедиться, что с ты жив и не превратился в мерзкое чудовище. Отец Деймон всех успокаивал. Вчера приезжал управитель из замка, Симон, говорил со старостой, и тоже спрашивал о тебе.
- Большая честь для меня, - я усмехнулся. - Что еще?
- Ничего. Все готовятся к оплате податей. Высокий лорд Барден сейчас в отъезде, должен вернуться в замок через три недели. В день блаженного Юстина как обычно начнется сбор податей. Так что я успею еще напрясть шерсти.
- Что еще?
- Заходила Эльга, спрашивала о тебе, - Бреа улыбнулась и опустила взгляд.
- Что ты сказала?
- Что отец Деймон продолжает тебя лечить. Эльга обещала зайти сегодня вечером.
Мне все эти имена и факты ничего не говорили. И я решил сменить тему.
- Бреа, я нашел вот это колечко, - сказал я. - Почему ты не носишь его?
- Это матушкино кольцо, - тут девушка вновь посмотрела на меня с ужасом. - Ее обручальное кольцо, которое подарил ей наш отец в день свадьбы. Как я могу носить его, Эрил?
- Обидно, что такая красивая вещь лежит в сундуке, - сказал я. - Или ты думаешь, что твой жених подарит тебе лучшее?
- Жених? - Бреа скривилась. - Бриан? Он только о себе думает. Я обижена на него. За эти дни, что ты болел, он не разу не зашел к нам, а мог бы.
- Ты любишь его?
- Мне кажется, что он хороший. Он не злой, набожный, непьющий и трудолюбивый, и однажды унаследует конюшню отца, и мы будем жить сытно и хорошо. Но я все равно обижена на него и скажу ему об этом. - Бреа потерлась щекой о мое плечо, отчего мои мысли невольно приняли греховное направление. - Эрил, давно хочу тебя спросить - почему ты избегаешь девушек в нашей деревне? Знаешь, а ведь Эльге ты очень нравишься. И она единственная, кто осмелилась прийти к нам, когда ты заболел. Она не прочь выйти за тебя замуж, сама мне об этом говорила. И Гретан в тебя влюблена. Тебе ведь уже двадцать два года, а ты все не выбрал себе женщину - почему? Может быть, твоя странная болезнь вызвана воздержанием? Может, это неизвергнутое семя так ударило тебе в голову, что едва не повредило твой разум?
Ого, вот еще один сюрприз - я в одночасье помолодел аж на шестнадцать лет! Сразу захотелось взглянуть на себя в зеркало, но в моем "доме" подобной роскоши не наблюдалось. Но все равно, я сразу воспрял духом. Оказывается, в поразившем меня сумасшествии есть свои приятные моменты.
- Мне еще рано жениться, - сказал я. - В двадцать два года можно немного подождать. Вот когда мне будет тридцать восемь, я обязательно женюсь на Гретан или Эльге.
- Не шути так, Эрил. Ты же знаешь, отец умер как раз в тридцать восемь... Двенадцать Вечных, я так рада, что ты не покинул меня! Я так испугалась!
- Отец Деймон хорошо меня лечил, - сказал я с самым серьезным выражением лица. - Вот уж не думал, что он такой хороший лекарь.
- Мы должны благодарить Вечных за то, что они послали отца Деймона в наш приход. Он так заботится о нас. Если бы не он, высокий лорд Барден давно бы повысил подати, но я слышала, что даже он уважает отца Деймона и опасается его обличений.
Итак, примем к сведению - есть какой-то лорд Барден, который, судя по всему, в этих местах хозяин. А я вроде как его крепостной. Юный двадцатидвухлетний смерд, платящий лендлорду подати монетками, которые называются фельды и аберны. У меня есть сестра на выданье и... Нет, ну очень сильный наркотик вкололи мне дружки Данилова!
Или дело вовсе не в наркотике и не в начавшемся безумии, и все, что со мной сейчас творится - РЕАЛЬНО?
- Бреа, у нас в доме есть что-нибудь выпить? - спросил я, чувствуя, что опять теряю над собой контроль.
- Ничего, - тут девушка опять посмотрела на меня с нескрываемым страхом. - Эрил, ты что забыл, что высокий лорд Барден запретил вилланам курить на дому мед и пиво?
- Да, я действительно был сильно болен, - пересилив себя, я чмокнул "сестру" в грязную щечку. - Знаешь, я схожу в таверну. Надеюсь, за время моей болезни таверна не исчезла?
- Нет, - Бреа улыбнулась. - Только, пожалуйста, не пей много. Я знаю, что папаша Дунстан охотно наливает тебе в долг, но все же...
- Не буду, - пообещал я и, надев большие по размеру деревянные сабо, стоявшие у порога, вышел из лачуги.
**************
Любое расследование начинается со сбора информации. И первая информация, которая меня интересовала - это где я оказался.
"Мой дом" выглядел как обычный крестьянский дом средневековья, простой сруб под двускатной соломенной крышей. За домом располагались заботливо возделанное поле (надо думать, это настоящий Эрил Греган поработал!), огород и крошечный садик с полудюжиной яблонь, плоды на которых напоминали обычную дичку. К дому прилепились крошечный сарай и загон под навесом, в котором задумчиво месили пятачками грязь два печальных и худосочных подсвинка. По соседству стояли похожие лачуги с неизменными полями и огородами, а вдали, над верхушками деревьев, возвышалось серое напоминающее формой призму здание, которое, вероятно, было местной церковью.
Я шел по грязной дороге, вымешивая ногами раскисший от дождей чернозем, и думал над тем, что случилось. Теперь я все вспомнил - как мы выпивали с Даниловым, как я заговорил с ним о таинственном персонаже с фамилией Завратный, как Данилов внезапно впал в бешенство, попытался ударить меня бутылкой, как бросился бежать наверх, в студию, а мы с Вероникой побежали за ним, как Данилов подбежал к той самой огромной картине, которая занимала всю стену его студии, а потом... Потом был провал, чернота. А после я очнулся здесь, в убогой хижине, и рядом со мной была чумазая девчушка по имени Бреа, называющая себя моей сестрой и священник по имени Деймон. Я перестал быть Кириллом Москвитиным и превратился в Эрила Грегана. Теперь мне предстоит разобраться, куда я попал, реально ли все, что я вижу вокруг себя, или это причудливый кошмар, безумный бред, который по непонятной причине мучает меня. Пока все, что я видел, не вызывало у меня ни одной положительной эмоции. Но самое страшное - мы с Вероникой потеряли друг друга. Мне даже не хотелось думать о том, что моя помощница могла погибнуть.
За то время, что я занимался частным сыском, пришлось побывать в самых разных ситуациях. Я познакомился с целой плеядой самых интересных людей, начиная с отмотавших срок убийц и заканчивая сатанистами, общался с маньяками и самой безбашенной братвой, побывал на сборищах сектантов и в наркоманских притонах. И с ножом на меня кидались, и с молотком, а однажды спустили на меня презлющего ротвейлера. До сих пор мне удавалось побеждать обстоятельства малой кровью - за восемь месяцев я лишь один раз попал в стационар с "травмами средней тяжести" и с сильнейшим желанием сменить род занятий. Но в этот раз я, похоже, влип в очень серьезную переделку. Ощущение дикого горячечного бреда не отпускало меня ни на секунду. Я проклинал себя за то, что связался с Маргулисом, что позволил Веронике пойти со мной к Данилову. Если с Вероникой что-нибудь случилось, никогда себе...
Тут я встал посреди дороги, совершенно ошеломленный. Погруженный в свои невеселые думы, я дошел почти до самой околицы деревни, и передо мной простирался широкий луг. Так вот, это был луг с картины Данилова. Тот самый, без дураков. Все совпадало с точностью до листочка. Справа от меня был неглубокий овраг, заросший кустарником, слева красовались два древних дуба, только листва на них уже приобрела осеннюю расцветку, вдалеке возвышалась одинокая мельница, а прямо по курсу, метрах в двухстах от того места, где я остановился, виднелись так впечатлившие меня на картине руины из серого камня. Ошибиться было невозможно, это был тот самый пейзаж, и мне в очередной раз стало очень страшно.
- Еперный театр! - сказал я сам себе, вытирая со лба выступивший холодный пот. - Это невозможно, это...
Мне стало ясно, что произошло. Это было невероятное, безумное, невозможное допущение, но оно все объясняло. Странная картина в студии Данилова оказалась порталом в другой, неведомый мир, и я сейчас нахожусь именно в этом мире. Алиса в Зазеркалье. Попаданец в чистом виде. Видимо, когда Данилов врубился, что ему со мной не справиться, он решил удрать в эту самую реальность, и мы с Вероникой, погнавшись за ним, угодили в нее за компанию с художником. Конечно, все это звучит как чистой воды бред сумасшедшего, но другого объяснения у меня не было.
Дождавшись, когда меня отпустит охвативший меня ступор, я сделал еще несколько шагов вперед, и тут меня захватила новая мысль. Если я оказался в этой реальности, каким-то образом пройдя через портал, значит, есть обратный путь. Не исключено, что он находится именно тут, на этом лугу. Я с энтузиазмом обреченного охватился за эту идею и тут же решил обследовать территорию - и начать с серых руин.
Это были остатки двухэтажной усадьбы, построенной из обтесанных природных камней. Когда-то здесь был сильный пожар, и от верхнего этажа остались только закопченные стены, но фундамент и цоколь сохранились очень хорошо. Я обошел развалины кругом и вскоре нашел вход. Внутри дома не было ничего, кроме куч мусора, битого камня и головешек. Лестница, которая вела на второй этаж, обрушилась, и подняться наверх было невозможно. Я вышел на воздух и еще раз обошел руины. С другой стороны усадьбы находился забитый широкой балкой вход в погреб. Присмотревшись, я увидел, что балка, хоть крепкая, совсем потемнела и рассохлась от времени и непогоды, но вот квадратные шляпки гвоздей, которыми она была прибита к створкам двери, выглядят так, будто гвозди вбили только вчера. Это меня заинтриговало. Ухватившись за балку, я потянул ее на себя, и она неожиданно легко оторвалась от дверей. Кто-то пытался создать видимость того, что погреб давно и наглухо заколочен. Как бы то ни было, теперь я мог спуститься вниз, в подземелье.
Лестница, по которой я спустился вниз, хоть и скрипела под моими шагами, но оказалась прочной, и меньше чем за десять секунд я спустился вниз. Тут меня ждал неожиданный и очень приятный сюрприз - на бочке у лестнице я увидел старый медный фонарь и огниво. Поскольку огнивом я прежде никогда не пользовался, возиться пришлось довольно долго, однако огонь я все-таки высек и разжег фонарь. Погреб был пуст, на земляном полу валялись обломки досок и иссохшие кости какого-то животного. В углу погреба виднелась дыра, похожая на какой-то лаз. Светя себе фонарем, я полез в дыру.
Ход привел меня в просторный подвал с каменными стенами и толстыми колоннами, поддерживающими сводчатый потолок. У меня забилось сердце от волнения - еще совсем недавно в этом подвале кто-то прятался. На столе в центре подвала выстроились в линию огарки свечей, большая бочка в углу была наполовину наполнена водой, а зола в самодельном очаге выглядела совсем свежей, как и солома, на куче которой обитатель, или обитатели этого тайного убежища, по-видимому, спали. Я обратил внимание на то, что пепел в очаге выглядит слоистым, будто в огне жгли какие-то бумаги или пергамент. Я принюхался - в подземелье сохранился слабый запах паленой кожи. На каменном полу подвала я разглядел причудливые фигуры, смахивающие на астрологические знаки, старательно начерченные углем. Глядя по сторонам, я заметил большой железный ящик под столом. Я открыл его и увидел с полдюжины деревянных коробок, в которых оказались какие-то порошки и травяное крошево, а еще свернутый в трубку лист бумаги.
Это было письмо, написанное ровным красивым почерком, и вот что я прочел:
Дорогой друг Кастельмаре!
Привет тебе и пожелания счастья и процветания!
Оставляю для тебя это послание в месте, известном тебе, дабы ты смог его прочитать и знал, какие невероятные события вынудили меня покинуть Дозор Белого Колдуна, в котором в последние недели вел я свои исследования. Я сообщал тебе, любезный друг мой, во время нашей последней встречи, что Дозор не обманул моих ожиданий. В его развалинах действительно оказался скрытый портал, созданный Белым Колдуном Тейо, и мне удалось его открыть. Надеялся я, что портал оный выведет меня в Лоннорн, в замок Нильгерд, где сумел бы я наконец-то найти надежное убежище от дьявольских созданий, идущих по моим следам, но я определенно ошибся в расчетах, и портал открылся в мир, совершенно мне неведомый. Однако верно говорят люди, что Вечные любят подобных мне беспутных глупцов - я оказался в доме живописца по имени Ян. Нам удалось довольно быстро найти общий язык, и я сумел уговорить Яна помочь мне. Первый же сеанс Магии Слова дал результат поразительный - оный живописец смог за краткое время воплотить Врата с таким искусством, что я был поражен несказанно. Я горд собой, Кастельмаре, ибо я многому научился за эти годы. Однако немилосердная судьба опять сыграла со мной дурную шутку. Именно в тот день, когда, будучи совершенно готовый совершить важнейший в моей жизни шаг, собирался я просить Яна создать для меня Врата в Нильгерд, к нему пожаловали гости, какие-то покупатели, желающие купить его картины. А далее случилась совсем скверная вещь - эти люди поссорились с художником, и все они, разрушив волшебный экран, который я выставил для защиты портала, нечаянно воспользовались моими Вратами и оказались тут. К сожалению, я не смог помешать им и предотвратить беду. Врата и портал в Дозоре оказались уничтоженными безвозвратно, но что хуже всего - защитная магия убила моего бедного друга-художника и мужчину, который прошел через портал следом за ним. Благодарение Двенадцати Вечным, мне не пришлось хоронить вместе с ними юную даму, которая теперь находится на моем попечении и под моим призором. Мне нужно позаботиться о ней. Так что, как только эта дама будет в состоянии выдержать тяготы пути, я не медля ни часа, отправлюсь с ней в Набискум, где буду искать возможности продолжить мои исследования.
В восточной стене моего убежища ты найдешь мой тайник, в котором я оставил для тебя несколько забавных диковинок и скромную сумму, которая, как мне думается, заставит тебя забыть о затруднениях, что ты в данное время испытываешь. Прошу тебя, уничтожь эту записку и не поминай недобрым словом твоего бедного друга,
Вильяма де Клерка"
Надо ли говорить, какие эмоции мной владели, когда я читал это письмо? Вероника жива, и она тоже находится в этом странном мире, возможно, где-то совсем рядом со мной! Я испытал просто невероятное облегчение. Это была лучшая новость за весь день. Я был так счастлив, что даже не испугался того, что сам я мертв - так выходило из содержания письма. Что ж, теперь я обязательно найду девчонку, если даже мне придется перевернуть тут все вверх дном.
Моя сумасшедшая гипотеза подтвердилась - я действительно оказался в другом мире и в чужом теле. Понятия не имею, как это получилось. Предположим, я прошел через портал. Картина Данилова, которой так дорожил покойный художник - царство ему небесное, - оказалась во всех смыслах уникальной. Скажем так, волшебной, хоть и звучит это довольно дико. Теперь понятно, почему он так не хотел ее продавать. И еще, письмо написал Вильям де Клерк - тот самый, о котором говорил мне Маргулис, он же таинственный господин Завратный?
Похоже на то.
- Ну и хрень! - сказал я сам себе, свернув письмо в трубку. - Это ведь просто уму непостижимо. Оказывается, я умер, но при этом я жив. Вот уж мистика! Наделал ты делов, козел британский.
Итак, у меня появились две зацепки - название места, в которое де Клерк отправился вместе с Вероникой, да еще имя его приятеля, которого мне следует искать в этих местах. Вот со второй зацепочки и начнем. Но сначала надо посмотреть, что там де Клерк заначил в своем тайнике.
Тайник я нашел не сразу: на первый взгляд стена казалась сплошной кирпичной кладкой, скрепленной раствором. Мне пришлось простучать всю стену подобранной с пола костью. Тайник открылся, едва я нажал соседний кирпич. Диковинками, о которых говорилось в письме де Клерка, оказались мои часы, мобильник и бумажник. Часы остановились, мобильник был разряжен, что же до денег вряд ли они могли мне тут пригодиться. Более полезной находкой был продолговатый деревянный ящичек, в котором я обнаружил два десятка золотых монет, каждая достоинством в два риэля. Я без малейших колебаний забрал деньги, положил телефон, часы и бумажник в ящичек и закрыл тайник. На всякий случай, я добросовестно осмотрел каждый угол в убежище де Клерка, но больше ничего полезного не нашел. Теперь следует идти в таверну и попытаться разговорить хозяина - наверняка он сможет снабдить меня какой-нибудь полезной информацией. А потом нужно отправляться на поиски Вероники, и чем быстрее, тем лучше.
*************
Деревенская таверна располагалась в самом центре моей "родной" деревни и оказалась именно такой, какой я ее себе представлял - темной, грязной, чадной и полной самых убойных запахов. Здесь коротало вечер человек восемь, и мое появление вызвало у них самую разную реакцию. Трое или четверо тут же торопливо допили содержимое своих кружек и быстренько покинули корчму - я заметил, что физиономии у них выглядели испуганными, и они старались не смотреть в мою сторону. Какой-то малый в грязной овчинной душегрейке, крепкий, краснощекий и сильно датый, напротив, полез ко мне обниматься.
- Эрил, чтоб мне пропасть! - рыкнул он, хлопая меня по плечам ладонями и дыша мне в лицо чесноком и сивухой. - Поднялся-таки, чертов сын! А мы уж думали, скоро снесем тебя на кладбище и выпьем за помин твоей грешной души.
- Со мной все в порядке, - сказал я самым дружелюбным тоном. - Я поправился. Только с башкой у меня не все в порядке. Память до сих пор толком не вернулась.
- Ну, от этого есть хорошая ремедия, пара кружек пойла нашего доброго папаши Дунстана, - заявил здоровяк. - Только я на мели, все пропил.
- У меня есть пара медяков, - я решил, что светить найденными в руинах золотыми совсем ни к чему. - Да и папаша Дунстан мне всегда в долг наливает.
- И сегодня налью, клянусь печенкой! - сказал хозяин, пузатый старик с окладистой белоснежной бородой и красной физиономией гипертоника. - Подходи, Эрил, рассказывай, что за демоны набросились на тебя в церкви.
- Ну, это ты хватил, старик, - сказал я. - Разве ты не знаешь, что демонам нет доступа в храм? Это была просто болезнь. Я переутомился. Но теперь я здоров и угощаю всех.
Забулдыги, напряженно следившие за мной из темных углов корчмы, сразу оживились, заулыбались и потянулись к стойке, где папаша Дунстан наполнял из здоровенного кувшина глиняные кружки. Я тоже взял кружку, понюхал - предложенный мне напиток издавал сильный сивушный запах.
- Верно говоришь, сынок, - сказал корчмарь, чокаясь со мной. - Хорошо, что ты не помер, а то Бреа пришлось бы трудно одной. Да и белобрысая Эльга страдала бы без тебя, ха-ха-ха! Уж очень она мечтает, чтобы ты вспахал своим плугом ее девственную бороздку.
- Вы все о пустяках, папаша Дунстан, - я все-таки набрался смелости и сделал глоток пойла. Такой гадости я не пил никогда в жизни, однако показывать этого было никак нельзя. Тем более что мои "земляки" с жадностью опустошили свои кружки и теперь требовали добавки. Что ж, правильно говорят, что на халяву уксус сладкий...
- За милость Двенадцати Вечных! - провозгласил я, подняв кружку. - И за мое чудесное исцеление.
- Да уж, повезло тебе, - сказал крепыш в овчинной безрукавке. - Когда ты в храме свалился и начал биться в корчах, мы все перепугались. Сразу подумали, что это Пурпурная чума опять в нашу округу вернулась. Кто-то даже предложил твой дом сжечь, чтобы зараза дальше не распространилась. Благодари отца Деймона, если бы не он, не встретились бы мы с тобой сегодня. Коли бы от недуга не помер, так горячие головы вам бы с Бреа красного петушка запустили.
- Храни его Вечные! - сказал я и сделал еще глоток (еперный театр, ну и мерзость!) - Как заплачу подати, пожертвую храму хороший куш всенепременно. Целый серебряный аберн дам.
- И верно сделаешь, сынок, - сказал Дунстан. - Только вот не знаю, останется ли у тебя что в этом году после уплаты. Сказывал мой кум, что высокий лорд Барден опять собирается поднять налоги. Мол, на войско ему не хватает, чтобы по велению нашего милостивого государя Готлиха выступить с прочими лордами в поход в Темные земли.
- Неужто война опять?
- Дурные слухи ползут по миру. Пока ты хворал, побывал у меня в корчме один святой паломник с Севера. Страшные вещи рассказывал. Мол, у Северного вала что гаттьены, что вильфинги целыми стаями появляются. Вроде как перестали они промеж себя воевать и ныне готовятся в наши земли придти, дабы их опустошить и людей в корень извести. А еще рассказывал он о крылатых чудовищах, и о прорицаниях Черной ши, которые сбываться уже начинают.
- Да ну! - Я понятия не имел, кто такие гаттьены и вильфинги, и что там напророчила местная баба Ванга, но решил не показывать вида. - Не иначе, насочинял этот странник с три короба, или с пьяных глаз страшилок вам тут наплел.
- Не говори так! - Дунстан замахал руками. - Как можно святому человеку не верить? Правду он сказал, Вечными клянусь.
- Наше дело крестьянское, - сказал я, как мне показалось, очень авторитетным тоном. - Наше дело землицу пахать да хлеб растить, а дело высоких лордов нас оборонять. У них и воинов много, и оружие доброе, вот пусть и воюют. А коль король и лорды пойдут на Север, так уж непременно всех вражьих тварей изведут.
- Верно говоришь, Эрил! - раздалось сразу несколько голосов. - Слава королю и высоким лордам!
- Истинно, - добавил Дунстан, и мы, чокнувшись, выпили.
- А больше чужаков у тебя не было? - начал я, полагая, что пора начать сбор оперативной информации.
- Чужаков? Каких чужаков?
- Да так, слышал я еще перед болезнью, будто в Дозоре Белого колдуна видели какого-то странного человека. Пришлого как будто.
- Пришлого? - Дунстан посмотрел на меня с прищуром. - Все пришлые в Донборе через мою корчму проходят. А коль не проходил никто незнакомый, стало быть, пустая это болтовня.
Так, оказывается, эта деревня называется Донбор. Мелочь, но запомним.
- И то верно, - сказал я, знаком попросив корчмаря налить еще (расстройство пищеварения и тяжелый бодун мне обеспечены, но надо уметь приносить жертвы ради пользы дела). - Да и что кому делать в этих развалинах? Гиблое это место, добрый человек туда никогда не сунется.
- Добрый - да. - Дунстан высморкался прямо на пол. - Только не все такие добрые люди, как мы с тобой.
- Это ты о чем, папаша Дунстан?
- А ты не знаешь? Я про умника этого затраханного говорю, про Кастельмаре. Знаю доподлинно, что он в Дозоре не раз бывал.
- Кастельмаре? - Я постарался изобразить полное недоумение. - Вот уж не знал!
- Я и сам удивляюсь, как этого молодца до сих пор Звездоносцы не забрали. - Папаша Дунстан с шумом очистил от соплей вторую ноздрю. - Голову прозакладаю против гнилой тыквы, что этот Кастельмаре еретик и темная лошадка. Я это сразу прочухал еще в тот год, когда он в наших краях появился. Шибко умный. От всех нос воротит, в мое заведение ни ногой. Чистоплюй засратый.
- Все эти баре такие, - согласился я. - Чума на него и давай выпьем!
В корчме между тем прибавилось народу - верно, новость о том, что Эрил Греган выздоровел и зашел на огонек к папаше Дунстану, уже разлетелась по деревне. Новоприбывшие окружили меня, начались расспросы о здоровье, на которые я отвечал односложными фразами, вроде "Все хорошо" или "Хвала Вечным, выкарабкался". Естественно, все угощались за мой счет - только за этим они сюда и приперлись. Вечеринка явно грозила мне большими расходами, но это меня мало волновало. Самое главное было в другом - никто из этих неотесанных средневековых крестьян даже не заподозрил, что тот Эрил Греган, которого они знали прежде, изменился, и теперь это совершенно другой человек. Мне это было на руку, так что стоило попробовать и дальше поломать комедию. Тем более что я узнал крайне важную вещь - неведомый Кастельмаре находится тут, в этих краях, и я вполне могу с ним побеседовать о де Клерке.
- Бреа говорила, что так испугалась, когда я заболел, - с самым простодушным видом сказал я. - Думала, помру. Даже призналась, что этого самого Кастельмаре хотела звать. Он вроде как маг.
- Ха, нашла мага! - хмыкнул Дунстан. - Никакой он не маг, и хорошо, что сестрица твоя, дуреха, не обратилась к нему. Знаю доподлинно, что этого парня вроде как отец нашего высокого лорда сюда пригласил много лет назад в наших краях золото искать. Да только ничего этот Кастельмаре не нашел, вот и поперли его из замка, а идти ему было некуда, так и остался в наших краях... Да что мы все о нем? Чести больно много.
- И то верно, - согласился я. - Пойду я, пожалуй.
- Э, нет! - взвился корчмарь. - Ты у нас, почитай, из мертвых восстал, так что сегодня хорошенько напиться должен. Уж я прослежу, чтобы так оно и было...
****************
Когда я вышел из таверны, была уже ночь. Выпитая в корчме папаши Дунстана бурда тяжко осела в моем желудке и бродила в голове, вызывая приступы тошноты. Поэтому, отойдя подальше, я опустошил желудок, нажав на язык двумя пальцами, и, немного придя в себя, отправился домой. Поскольку на улице было пустынно - надо думать, местные жители ложились спать с закатом, как это и полагалось в средние века, - я никого не встретил по дороге.
Начало моего расследования было обнадеживающим. Во-первых, я узнал о том, что Кастельмаре живет где-то неподалеку, и теперь необходимо с ним встретиться и попробовать объяснить, кто я такой и зачем мне нужен де Клерк. Конечно, Кастельмаре вряд ли мне поверит, но попробовать надо. Во-вторых, у меня есть деньги, судя по всему, приличная такая сумма. Можно приберечь их на потом, можно попробовать подкупить Кастельмаре, если он не захочет со мной откровенничать. Я прекрасно понимал, что любое промедление может привести к катастрофе. Веронике надо помочь, необходимо найти ее как можно быстрее, а потом уже вместе думать над тем, как убраться из этого кошмарного мира. Мне очень не понравились рассказы корчмаря о готовящемся военном походе тутошнего короля, о всяких темных вещах, происходящих в этом мире.
Тут я внезапно подумал о другом. Судя по всему, этот Эрил Греган был вилланом, зависимым крестьянином, собственностью высокого лорда Бардена. Поскольку теперь я стал Эрилом Греганом, его вилланство передалось мне по наследству. Хреновое наследство, прямо скажем. Я несвободен, и мой самовольный уход из деревни будет в любом случае расценен как бегство. Не сомневаюсь, что меня будут искать, и если поймают... Я не кузнец Баллиан, а эта реальность - не съемочная площадка фильма "Царствие Небесное". Добрых рыцарей, которые защитят меня в случае чего, я тут вряд ли встречу, скорее наоборот. Конечно, я в любом случае сделаю отсюда ноги, но надо все предварительно хорошенько продумать. Деньги у меня есть, надо еще запастись провизией, одеждой и в идеале найти какое-нибудь оружие для самозащиты. Но перво-наперво следует накопать информации.
Из письма я знал, что де Клерк вместе с Вероникой направились в Набискум. Что это за место я, разумеется, понятия не имел - возможно, Кастельмаре просветит меня на этот счет. Впрочем, я пока не знаю, где же живет этот самый Кастельмаре. Надо поговорить с Бреа.
Я подошел к дому и увидел, что у входа стоит закутанная в темное фигура с тускло горящим фонарем в руке. Заметив меня, неизвестный тут же решительно и быстро двинулся мне навстречу. В его походке было нечто, что заставило меня отступить на шаг назад, сделать упор на правую ногу и сжать кулаки. Однако, подойдя ближе, неизвестный скинул с головы капюшон, и я узнал отца Деймона.
- Вот и ты! - сказал он, и голос его звучал как-то странно. - Ты где был?
- В корчме у папаши Дунстана, решил выпить немного.
- Давай зайдем в дом.
Священник буквально втолкнул меня в хижину и закрыл за нами дверь. Сидевшая у очага Бреа тут же вскочила на ноги и бросилась ко мне на шею, всхлипывая и причитая.
- Бреа, уймись! - строго прикрикнул на нее Деймон. - Выйди вон из дома!
Девушка поцеловала меня в щеку, вытерла слезы, поклонилась священнику и вышла. Я вопросительно посмотрел на отца Деймона.
- У нас мало времени, - сказал Деймон. - Поэтому слушай внимательно, дважды повторять не буду. Тебе угрожает опасность. О твоей болезни стало известно Звездоносцам.
- Звездоносцам?
- Это не моя вина, Эрил. Я старался убедить всех в приходе, что твоя болезнь всего лишь следствие нервного расстройства, но мне, похоже, не поверили. Я думаю, это Симон, управитель высокого лорда Бардона, сообщил о тебе в Звездный Чертог. Сегодня вечером герольд Звездного Чертога привез мне уведомление о том, что завтра эмиссар Чертога прибудет для проведения следствия. Понимаешь, чем тебе это грозит?
- Кажется, да, - я понятия не имел, о чем речь, но лицо Деймона и его мрачный взгляд ясно говорили о том, что знакомство со Звездоносцами ничего хорошего мне не сулит. - И что делать?
- Тебе нужно бежать, сынок. Прямо сейчас.
- Бежать? Погодите-ка, святой отец - я не могу бежать. Я принадлежу лорду Бардону, и меня...
- Именно так - повесят, если поймают. Но у тебя есть маленький шанс избежать смерти. Если ты окажешься в руках Звездоносцев, ни единого шанса не будет. Тебя ждет отлучение от храма и огненное крещение.
- Так, понятно, - я с трудом пошевелил языком, так у меня во рту все пересохло от страха. - И куда же мне бежать?
- Я не знаю. Одно могу сказать - чем дальше ты уйдешь от Донбора, тем дольше проживешь. - Тут священник печально посмотрел на меня. - Мне очень жаль, Эрил. Еще раз говорю, это не я сообщил о тебе Звездоносцам.
- Я верю вам, преподобный.
- Ты, наверное, удивлен, почему я предупредил тебя. В свое время твой отец Хондиар спас мне жизнь. Я не успел вернуть долг благодарности ему, возвращаю его тебе.
- Как случилось, что мой отец спас вас?
- У нас нет времени на пустые разговоры, Эрил. Вот, возьми, - священник сунул мне в ладонь несколько серебряных монет. - Этого хватит на первое время. И еще, возьми этот плащ, - Деймон сбросил с себя тяжелую суконную робу с капюшоном и протянул мне. - Прости, больше ничем не могу тебе помочь.
- Вы и так спасли мне жизнь, преподобный, - я наклонился, взял руку священника и поцеловал ее. - Спасибо вам. Я всегда буду с благодарностью вас вспоминать... Постойте, а Бреа?
- Ей ничего не угрожает. По закону родственники одержимого не подлежат просекуции.
- Просекуции?
- Тайному следствию, проводимому эмиссарами Звездного Чертога. Не беспокойся, с Бреа все будет хорошо.
- Отец Деймон, вас накажут.
- Не беспокойся, Эрил, я знаю, что мне делать, чтобы эмиссар ничего не заподозрил. Думай о себе. Ты не должен попасть в руки Звездного Чертога или властей.
- Хорошая задачка для тренировки ума, - буркнул я. - Есть кто-нибудь, кто смог бы помочь мне?
- Никого. Запомни, Эрил - ты не должен доверять никому. Агенты Звездного Чертога повсюду, так что будь очень осторожен.
- А Кастельмаре?
- Этот сумасшедший? Зачем он тебе?
- Я слышал, он ученый. Возможно, он может дать мне пару хороших советов.
- Ты не доверяшь мне? - Отец Деймон улыбнулся. - Я понимаю тебя. Но только вряд ли Кастельмаре сможет тебе помочь.
- Как мне его найти?
- Ты и это забыл? Твоя болезнь действительно повредила твой ум, сынок. Кастельмаре живет в "Приюте рыбака". Это у самого берега реки, чуть не доходя замка лорда Бардона. И прошу тебя, не упоминай в разговоре с ним мое имя, хорошо?
- Конечно, преподобный. Еще раз сердечно благодарю вас за доброту.
- Ступай, сынок. Пускай Вечные хранят твой путь. Помни все, что я тебе сказал.
Бреа стояла у калитки загона, когда я вышел. Похоже, Деймон ей все уже рассказал, так что объяснять мне ничего не пришлось. В руках у нее был узелок, она уже собрала мне припасы в дорогу.
- Возьми меня с собой, - шепнула девушка, прижавшись ко мне всем телом.
- Невозможно, милая. Нельзя так рисковать.
- Я не смогу жить без тебя, Эрил.
- Придется. Обещаю, однажды я вернусь, и мы будем жить вместе, счастливо и богато. Я выкуплю тебя у высокого лорда Бардона, и ты будешь свободна.
- Эрил, я так боюсь за тебя!
- Ерунда. Я сильный, я сумею обмануть всех. Вот, держи, - я отдал девушке деньги, который вручил мне отец Деймон. - Тебе хватит надолго. И ничего не бойся. Если будут спрашивать, куда делся Эрил, говори, что он был безумен и убежал из дома, больше ты его не видела, поняла?
- Эрил, не уходи!
- Прости, солнышко, но так надо, - я поцеловал ее в грязную щечку, а потом, решившись, и в губы. - Я люблю тебя. Очень-очень. Молись за меня почаще.
- Эрил!
- Прощай, Бреа, - я мягко высвободился из ее объятий, взял приготовленный для меня узелок и быстро зашагал по дороге в сторону реки.
****************
"Приют рыбака" оказался старой построенной из дубовых бревен усадьбой, расположенной буквально в нескольких метрах от берега и окруженной камышовыми зарослями. Поскольку ни фонаря, ни факела у меня с собой не было, я не сразу нашел калитку в покосившемся заборе, а потом долго и яростно стучал в дощатую дверь, которая жалобно дребезжала при каждом ударе. Наконец, сквозь щели в двери я увидел слабый свет, а потом испуганный голос спросил, кто я и что мне нужен.
- Кастельмаре мне нужен, - ответил я. - По очень важному делу.
- Приходи утром, - ответил голос. - По ночам только утопленники и вампиры в гости ходят.
- У меня нет времени ждать. Открой дверь.
- Не открою.
- Послушай, Кастельмаре, дело очень важное. Нам надо поговорить о де Клерке.
За дверью стало тихо, мне даже показалось, что я слышу дыхание хозяина. А потом загремел засов, и дверь отворилась. На пороге появился человек средних лет с худым болезненным лицом и взъерошенными светлыми волосами. В одной руке у него был фонарь, в другой - широкий тесак.
- Ты кто такой? - спросил он, глядя на меня с подозрением.
- Эрил Греган.
- А, тот виллан, в которого, как говорят, бесы вселились? А с чего ты решил, что я знаю, кто такой де Клерк?
- Вот с чего, - я показал Кастельмаре найденное в Дозоре письмо. - Ну что, будем говорить, или нет?
- Нет, - Кастельмаре показал мне тесак. - Топай отсюда, парень, а то уши обрежу.
- Слушай, погоди, не злись. У меня большие проблемы. За мной Звездоносцы охотятся. Мне надо бежать из Донбора. И мне очень нужно найти де Клерка. Даже не представляешь себе, как это важно.
- Зачем тебе де Клерк?
- У него моя... подруга.
- Твоя подруга? - Я заметил, что Кастельмаре сильно побледнел. - Ладно, входи. И помни, что я снесу тебе башку одним ударом, если хоть что-то заподозрю.
Он втащил меня внутрь и запер дверь на засов. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.
- Дай письмо, - велел Кастельмаре.
Я терпеливо ждал, когда хозяин дочитает письмо. А потом он поклонился ко мне и внезапно заулыбался.
- Значит, это ты один из погибших, про которых пишет де Клерк? - спросил он. - А ты воскрес?
- Воскрес. Только теперь я другой человек, понимаешь?
- Конечно. Переселение душ в чистом виде. Ну, дружок, придется тебе побегать, если до тебя доберутся Звездоносцы, тебе не сдобровать. Кстати, как ты узнал, что тобой заинтересовался Звездный Чертог?
- Один добрый человек предупредил. Кто такие вообще эти Звездоносцы?
- Стражи. Тайный орден, преследующий вероотступников и воюющий с нечистой силой. Я тебе не завидую, потому что рано или поздно они до тебя доберутся. У них кругом свои люди.
- И что же мне делать?
- Молиться. Больше ничего не могу тебе посоветовать.
- Послушай, Кастельмаре, что тут у вас вообще происходит? - Я схватил хозяина за рукав. - Я ничего не понимаю. Мне нужна информация.
- Хочешь, чтобы я тебя просветил? А с чего ты взял, что я могу тебе доверять?
- Ты прав. Я не могу доказать тебе, что у меня честные намерения. Так что просто поверь мне на слово.
- Слово! - Кастельмаре поднял указательный палец к потолку. - Вот основа всего. Так думает де Клерк, потому что он розовый идеалист. Рано или поздно он тоже закончит жизнь на костре. Или до него доберется один из Кланов. Он слишком хорош для того, чтобы ходить по этой земле.
- Кастельмаре, как человека прошу - помоги! Мне надо найти женщину, которая была со мной. Это вопрос жизни и смерти.
- Она твоя женщина?
- Да. Я очень люблю ее.
- Расскажи, что случилось с тобой.
Я начал рассказывать. Все, обстоятельно и подробно. Как ко мне обратился Маргулис. Как просил найти книгу Азарра. Как мы пришли к Данилову и увидели картину, и как я непонятным образом очутился в этом мире в теле Эрила Грегана. Кастельмаре слушал внимательно, не перебивал. Когда я закончил, он велел мне идти вслед за ним. Мы прошли в комнату, хозяин предложил мне сесть на табурет, а сам уселся напротив, прямо на стол.
- Невероятно! - сказал он наконец. - Знаешь, я тебе верю. Такое нельзя придумать. И потом, я своими глазами видел портал, который нашел де Клерк. Честно говоря, я уже давно его искал, но де Клерку повезло больше. Никогда не думал, что его магия настолько сильна.
- Все это хорошо, но как мне теперь быть?
- Вот уж не знаю. Для начала, наверное, стоит найти де Клерка. Так что топай в Набискум.
- А где это?
- Набискум - это город к северу отсюда. Большой город, расположенный на границе Вальгарда и Брутхаймы.
- Мне эти названия ничего не говорят.
- Вальгард - это королевство, подданным которого ты являешься. В нем правит король Готлих Восьмой, могучий воин и жестокий правитель. А к северо-западу от Вальгарда находятся Брутхайма и Лоннорн. Я так думаю, де Клерк, потерпев неудачу с порталом, теперь пытается добраться до Нильгерда. Надеюсь. Ему это удастся до того, как на его след нападут гончие Кланов.
- Кланов? Каких Кланов?
- Ты и этого не знаешь? - Кастельмаре как-то странно на меня посмотрел. - Да, тяжело тебе будет выжить, парень.
- Расскажи мне про Кланы.
- Дело в том, что мы пограничное королевство. За северной границей Вальгарда начинаются земли Колдомании, Темные земли, как их иногда называют. Это место, куда доступа человеку нет. Никто там не сумеет пережить даже одну-единственную ночь. Эти Земли принадлежат Сестрам. Когда-то, много лет назад, Сестры пытались захватить лежавшие к югу земли - им нужны были рабы и новые последователи их нечестивого культа. При помощи колдовства они создали Кланы, две могучие армии, которые должны были покорить земли людей. Сначала был создан Клан Гаттьен, а потом, чтобы еще больше усилить свою армию, Сестры создали Клан Вильфинг.
- И что? - Я вспомнил, что эти названия упоминал в разговоре папаша Дунстан, когда говорил о событиях на северной границе. - Кто такие эти вильфинги и гаттьены?
- Оборотни. Гаттьены - это клан женщин-кошек, а Вильфинги - клан мужчин-волков. Сестры рассудили, что такими непохожими, имеющими разную природу кланами будет легче управлять. А чтобы кланы были покорны своим создательницам и не враждовали, Сестры дали им волшебный дар Слова. Оборотни могли говорить и находить друг с другом и с самими Сестрами общий язык. Да только вмешался этот идиот де Клерк. Уж не знаю как, но он похитил у Кланов дар Слова. Между оборотнями началась междоусобная война, и даже Сестры при всем их могуществе не могли ее остановить. Правда, довольно скоро Сестры смогли понять, что случилось, и даже узнали, кто похитил дар Слова. Тогда Кланы перестали воевать и объединили усилия, чтобы найти де Клерка и вернуть себе дар. А это означает, что для нас для всех настали поганые времена. Теперь Кланы представляют собой реальную силу, и в любой момент можно ждать вторжения с севера. Сестры никогда не отказывались от плана покорить наши земли.
- Вот даже как? - Я почувствовал смутный страх. - Веселые дела у вас тут творятся. Откуда ты это знаешь?
- Де Клерк мне сам рассказывал. Я не очень-то ему верю, он мастер присочинить, но то, что касается кланов - чистая правда. Теперь, когда дар Слова перешел к де Клерку, большая война неминуема. Этот болван сам не понимает, что он натворил.
- Книги Азарра, - сказал я сам себе. - Вот в чем дело! Эти книги и есть дар, созданный Сестрами. Белая книга была дарована одному Клану, черная другому, так?
- Сестры - могущественные ведьмы. Но колдовство, друг мой, имеет свои неписанные законы. Первый из них гласит: нельзя создать дважды одинаковые артефакты. Так что Сестры теперь будут стремиться во что бы то ни стало вернуть Слово своим творениям, иначе они просто не смогут ими управлять, и звериная природа оборотней окончательно выйдет из-под контроля. Сестры останутся без воинов, а это их совсем не устраивает.
- А крылатые чудовища?
- Наверняка, очередное порождение колдоманских ведьм. В Темных землях водится много разной нечисти.
- И теперь кланы охотятся за де Клерком?
- Даже не сомневаюсь в этом. Поэтому он и искал портал в Нильгерд, в оплот магов народа ши. Сомневаюсь, что такой портал вообще где-нибудь существует. Ши давно порвали все связи с миром людей, еще до того, как появились Сестры. Честно говоря, люди это заслужили.
- Еще я слышал о прорицаниях Черной ши.
- Есть книга, которая называется "Книга Горящих башен". Говорят, что она была написана в те времена, когда в Вальгарде и окрестных землях правили короли из народа ши. Я не читал эту книгу и потому сомневаюсь, что вся та белиберда, которую выдают за истинные пророчества Черной Ши, там на самом деле есть. Де Клерк видел эту книгу в Самере, столице Брутхаймы, но прочесть ее не успел - как раз тогда за ним начали охотиться Кланы, и он бежал в Вальгард. Встретишь его, поговори с ним, наверняка он сможет тебе что-нибудь интересное рассказать.
- Встретить бы его! - Я с ужасом подумал, что случится с Вероникой, если оборотни найдут де Клерка. - Скажи мне, Кастельмаре, а как оборотни могут охотиться за де Клерком в землях людей?
- Они на то и оборотни, что могут принимать человеческое обличье. Для того и был создан Звездный орден, чтобы выявлять их и уничтожать. Обычный человек никогда не отличит порождение Сестер от настоящих людей.
- Теперь я кое-что понимаю. Спасибо, Кастельмаре, ты мне очень помог. - Поколебавшись немного, я все-таки решил сделать то, что первоначально делать никак не планировал. - В тайнике, который я нашел, были деньги, которые де Клерк тебе оставил. Сорок риэлей. Я хочу отдать их тебе.
- Отдать мне деньги? - Кастельмаре посмотрел на меня с интересом. - Нет, я впервые вижу такого болвана! И куда же ты отправишься без денег?
- Как-нибудь заработаю.
- Это восхитительно! - Кастельмаре в восторге захлопал в ладоши. - Хочешь, я тебе кое-что покажу?
- Буду очень признателен.
Кастельмаре велел сесть мне поближе к горящему камину, достал из шкафа какой-то предмет и поднес к моим глазам. Это было овальное зеркало. Из зеркала на меня глянуло странное лицо - грязное, с копной свалявшихся в колтуны темных волос (а я-то думал, чего у меня голова так чешется!), с глубокими карими глазами, окруженными болезненными синяками, с искривленным носом, со спутанной окладистой бородой. Лицо пятидесятилетнего привокзального бомжа. И это был я. Сказать по совести, созерцание этой физиономии вызвало у меня легкий шок - я предполагал, что выгляжу гораздо симпатичнее.
- Посмотри на себя, - сказал Кастельмаре. - Ты просто виллан, причем беглый. Тебя не впустят ни в один город, и очень быстро Звездоносцы ухватят тебя за немытые яйца.
- И как же мне быть? - спросил я, чувствуя, что впадаю в состояние паники.
- Немного привести себя в порядок. Ты оказал мне любезность, вернул деньги, которые задолжал де Клерк. Я оценил твою честность, так что попробую тебе помочь.
*****************
Не знаю, что бы я делал без Кастельмаре.
Он согрел для меня воду и велел хорошенько вымыться. Потом вооружился ножницами и бритвой и занялся моей обильной растительностью. Когда он закончил свою работу, и я глянул на себя в зеркало, то просто от сердца отлегло. Короткая прическа и аккуратная бородка омолодили меня лет на двадцать. Все мои вещи, кроме плаща отца Деймона, Кастельмаре сжег в камине.
- Эти будут получше, - заявил он, предлагая мне суконный темный камзол с поясом и короткие штаны с пряжками под коленями. Я примерил, и одежда оказалась мне почти впору, только штаны были чуть узковаты. Обуви у Кастельмаре для меня не нашлось, я обулся в свои старые чувяки, но все равно - был ему бесконечно благодарен.
- Погоди, это еще не все, - сказал мне Кастельмаре, когда я собрался уходить. - Пока ты мылся, я написал записку для де Клерка. Если найдешь его, он поверит тебе, прочитав ее. И вот еще пара вещей, без которых тебе придется очень трудно. - Кастельмаре положил на стол длинный кинжал в ножнах и кошелек. - Мне сейчас очень нужны деньги, но десять риэлей я могу тебе... занять. А без оружия ходить по нашим дорогам просто опасно.
- Даже не знаю, что сказать, - я был растроган до самых глубоких глубин души. - Благослови тебя Вечные, Кастельмаре. Хороший ты мужик.
- Я всего лишь неудачник, который считал, что знания помогают человеку добиться в этой жизни успеха и благополучия. Увы, я ошибся. Мне мои знания принесли только одиночество и репутацию безумца. Знаешь, если найдешь де Клерка, передай ему, что минуты общения с ним были лучшими за последние годы моей жизни. И я всегда рад видеть его в своем доме.