"... А еще Коля мне показывал коней. Он привел меня в большой сарай, там жили две лошади. Они красивые и смешно фыркают. Только пахнет в сарае не очень хорошо, наверное, здесь не моют. Потом Коля позвал меня залезть по деревянной лестнице на второй этаж. У них там был целый стог сена. Коля лег на сено и сказал мне, что лежать на сене удобно. Я попробовала, но сено колючее, там было душно, и жужжали мухи. А Коля сказал, что всем девкам нравится запах сена. Я понюхала, сено душистое, но в сарае много пыли, и еще в сарае плохо убирают. Я подумала, что девкам такой запах может понравиться, но мы с папой приехали из города и люди культурные. Меня девкой называть нельзя ...".
На этом месте от ощущения неловкости у меня зачесалось под мышками, и дальше я перечитывать не стал. Никогда не испытывал желания подглядывать за маленькими девочками. Конечно, это школьное сочинение, а не тайная исповедь, но тем не менее. Гуго О'Ли подобные ощущения не волновали. Он по своей привычке стоял за спинкой моего кресла и, поигрывая усами, уже минут двадцать разглядывал расшифровку. Для меня всегда тайна, как он находит идеи на продажу. Читаем мы одно и тоже, но у него возникают идеи, а у меня только чувство неловкости. Сейчас я даже не попытался догадаться, что же заинтересовало моего двоюродного дядю и босса - лучше подождать, когда скажет сам.
Гуго перестал топорщить усы и скосил на меня глаз.
--
Сдаешься?
--
Давно сдался.
--
Питро, ты, когда в последний раз нюхал сено?
--
Никогда. А ты что? Решил поверить словам мальчика Коли про девок?
--
Не поверить, а проверить.
Я попытался немного подумать.
--
И где мы возьмем сено?
--
Да ты его и накосаришь! Завтра с утра отправишься в заброшенные кварталы. Найдешь место, где трава погуще, и приготовишь немного сена. Думаю, килограмма нам для записи запаха хватит.
В общем-то, справедливо, дядины идеи, а мои руки и ноги. Вот только ....
--
Что значит накосаришь?
Гуго подергал себя за ус.
--
Раньше, Питро, были специальные люди, называли их косари. Они занимались приготовлением сена - косарили. Точно я не помню, но, вроде, делалось это специальным ножом - серпом. Ну, вместо серпа сам сообрази что-нибудь.
--
А разве сено не пахали?
Дядя посмотрел на меня с сожалением.
--
Надо больше читать, Пит! Надеюсь, до тебя дошло, что надо всего лишь нарвать травы и высушить ее.
Гуго взял со стола два мятых листка полосатой бумаги и нежно разгладил. На них-то мы и обнаружили отрывок школьного сочинения девочки, жившей примерно два столетия назад. Закатывал бумагу в пластик дядя самостоятельно и, как все, что он делал руками, получилось у него не очень аккуратно. Листки все время пытались вернуться в тот первозданный скомканный вид, в котором мы их нашли. Не думаю, чтобы они могли еще потребоваться, но Гуго любил древнюю бумагу, и она его, наверное, тоже. По крайней мере, все идеи, которыми мы торговали, рождались, когда дядя и бумага были вместе.
По закону, все найденное надо было сдавать в местный департамент РК УИИ, но от старьевщиков пока никто не требовал отчитываться за сроки сдачи. Это простым гражданам, случайно нашедшим древнюю реликвию, конфликт с законом обеспечен почти стопроцентно, у департамента розыска и контроля Управления Исторических Исследований стукачей хватает. Собственно, чтобы избежать лишних неприятностей мы и стали макулатурными диггерами, лицензия N 000652.
Дядя протянул сочинение девочки мне.
--
Спрячь куда-нибудь, в управление отнесем позже, когда сено понюхаем.
Сенокос
Понюхать сено оказалось не просто. Я ранним утром добрался до заброшенных кварталов, а потом полдня искал место, где трава погуще. Мне казалось, что среди развалин трава растет везде, но везде росли какие-то лысые кусты, колючки, да среди завалов торчали редкие пыльные пучки желтых стебельков. К обеду удалось наткнуться на поляну показавшуюся мне перспективной. Наверное, когда-то это было огромное здание, или внутренний двор, если, конечно, такие огромные дворы когда-нибудь были.
Место было симпатичное. Со всех сторон мелко-холмистую поляну окружали остатки стен, груды камней, поросшие кустами, да осколки древних железобетонных колон выбеленные дождями. И, главное, на относительно ровной поверхности, между обосновавшимся здесь кустарником оказалось много свободного места покрытого травой.
Я решил проявить сообразительность и еще вчера придумал, что резать траву лучше всего ножницами, поэтому и прихватил с собой самые большие, какие смог найти. Через пятнадцать минут чиканья я стал в своей сообразительности сомневаться. Ножницы резали стоящую траву плохо, ее обязательно требовалось держать другой рукой. Заболели пальцы, стало понятно, что без мозолей не обойдется, но больше всего смущал медленный рост кучи настриженной травы. То, что мне казалось часовой работой, на глазах превращалось в бесконечный процесс.
Попытки рвать траву руками я прекратил сразу - выдиралась с корнями. Разорвав одну травинку, я убедился, что она гораздо крепче, чем мне казалось. Еще одно заблуждение, что трава должна расти густо. Ничего подобного, в пучок, который можно отстричь ножницами, собиралось чуть больше десятка травинок. Кстати, сомнительно, что ножницы справились бы с более толстым пучком, точнее, мне через пять минут пришлось бы устроить продолжительный перерыв на лечение руки. В общем, скоро я порадовался, что взял с собой простой нож.
С ножом дело пошло лучше, только сильно раздражало ползанье на карачках и необходимость каждые несколько минут относить нарезанную траву в кучу. Ну и еще, постоянно затекала спина, так что я не торопился: выпрямлюсь, постою, полюбуюсь пейзажем и снова на четвереньки. Вообще-то, я пробовал косарить по-всякому: сидя, на корточках, на четвереньках, даже лежа пробовал. Попытался для ускорения порубить траву, размахивая ножом, как саблей, но номер не прошел, остроты лезвию не хватило. А все-таки, я не окончательный кретин, где-то через час до меня дошло, что траву можно складывать на плащ, который я всегда таскаю с собой, когда иду в заброшенные кварталы. Теперь кучку срезанной травы стало удобно тащить за собой.
Наконец, мне показалось, что охапка выглядит солидно. Распрямляться пришлось осторожно, не очень-то моя спина привыкла к работе в согнутой позиции, а когда я завернул нарезанное в плащ, выяснилось, что вся трава легко помещается в одной руке и весу в ней совсем немного. Я прикинул на сколько потянет эта кучка, когда высохнет, и тут же решил, что Гуго О'Ли обойдется без килограмма. Местное эхо с удовольствием откликнулось на несколько коротких слов, в которых мне удалось выразить всю глубину своих эмоций. Потом я улегся и полчаса пялился на облака, изобретая подходящие характеристики для своего любимого дядюшки и его идей, а заодно прикидывал, как мог быть устроен серп у косарей. Но все-таки, еще час пришлось послушно потратить на косарение.
Место для просушки нашлось на краю поляны. Там сохранились несколько плит перекрытия второго этажа. Из них получилась прекрасная ровная площадка, метра на полтора поднятая над землей, а груда обломков позволяла до нее легко добраться. На этой площадке я и разложил нарезанную траву, аккуратно ее разровняв. В общем, я остался доволен выполненной работой, пусть она и заняла целый день. Мне даже запах только что срезанной травы стал нравиться и подумалось, что у сена запах может быть не хуже. День я решил посидеть в офисе, а послезавтра проверить получилось сено или нет.
Подъем с постели на следующее утро меня не порадовал. Спина совсем не желала разгибаться, но, к счастью, после душа немного отошла. На мозоли на руках я еще вечером налепил пластырь, так что руки вполне были способны гнуться, но смотреть на них.... Такое впечатление, что кожа самостоятельно переползла с одного места на другое, это все моя великолепная придумка с ножницами. Немного поразмышляв не вызвать ли медкабинет, я решил, что обойдусь, и отправился на работу. Хотелось побыстрее "обрадовать" дядю, сообщив ему, что килограмма сена не будет, а если он хочет именно килограмм, то показать ему трудовые мозоли и предложить остальное накосарить самому. Впрочем, похвалиться выполненным заданием тоже хотелось.
Гуго уже сидел в конторе и, когда я ему доложил что все готово, только довольно покивал. От известия, что травы будет меньше, чем он хотел, дядя отмахнулся - лишь бы запах был. Зато ему захотелось съездить со мной, полюбоваться на урожай. Мозоли я так и не продемонстрировал, как-то неловко стало.
На завтра, показывая своему боссу найденную поляну, я был горд, будто мне повезло ее выиграть в лотерею и она теперь моя собственность. Но Гуго красот рассматривать не стал, ему интереснее было посмотреть сено, и мы направились на перекрытие. Стоило мне взобраться по обломкам, как я почувствовал в животе холодную пустоту и беспомощно заозирался по сторонам, стараясь при этом не поворачиваться лицом к дяде. Очень захотелось, чтобы случилась ошибка, чтобы оказалось, что я по случайности залез не на ту стену, но, к сожалению, мой промах с выбором места для просушки травы был очевиден. Гуго недовольно засопел у меня за спиной. Наконец, он не выдержал.
--
Это все?
--
Ветер, - ответил я.
--
Что?
Я повернулся к нему и, выпятив вперед подбородок с кустиком бороды, постарался произносить слова внятно и громко.
--
Ветром раздуло траву!
Гуго внимательно посмотрел на меня, поморщился и не стал больше ничего говорить. Видимо, невозмутимое выражение, которое я создал на лице, помогло ему сообразить, что произошло. Он только крякнул и, нагнувшись, поднял несколько травинок. От всей добытой мною травы осталось хорошо если пятая часть. Пощипав усы, дядя решил меня успокоить.
--
Ладно, подумаешь день потеряли. Нарвешь еще. - Я молча показал ему свои ладони.
--
Завтра, - уточнил он.
--
Нужен нож. - Гуго не понимающе смотрел на меня.
--
Нужен острый нож, просто стальной не годится. Нужен нож с молекулярным покрытием.
Дядя кивнул, а потом сказал, что за день сено не высохнет, и протянул мне травинки. Действительно, я сначала не обратил внимания, трава за прошедшие сутки только подвяла слегка. Потом дядя оглядел окрестности и спросил.
--
Стойбищ или следы пикников поблизости не видел? - Я отрицательно помотал головой. - Это хорошо. Что к чему, эти тусовщики, конечно, не поймут, но могут распустить не нужные слухи, а нас слишком многие в городе знают. Лучше, чтобы тебя здесь никто не заметил.
Гуго еще раз осмотрелся и решил, что видел достаточно.
--
Пошли, - бросил он мне и отправился к дороге.
Я хотел, было, собрать остатки уцелевшей травы, но потом плюнул и отправился следом. Вот так бесславно закончился мой первый сенокос.
Сенокос еще
На следующий день я с прекрасным молекулярным ножом был на своей делянке. Может оттого, что я остервенел от первой неудачи, а может просто появился опыт и в руках был хороший нож, но на этот раз накосарить траву удалось быстро. Осталось только найти место, где бы траву не раздуло, а солнце смогло бы высушить. Вскоре я обнаружил наполовину развалившийся угол. Две стены, постепенно превращаясь в обломки, разбегались в стороны, открывая на юг, приятную ложбинку, кстати, закрытую от любопытных глаз кустами. В самом углу я разровнял площадку, выкинул булыжники и свалил траву компактной кучей. Потом не поленился, нашел несколько железяк и придавил ими свою добычу.
Я понимал, что высушить траву, сваленную кучей, будет не просто, и решил через несколько дней проверить и, если будет надо, перевернуть получившийся "сеновал". Конечно, еще существовала опасность дождей, но прогноз в ближайшие дни их не обещал. И к тому же, древние-то сушили сено на улице, и значит, дожди сену не очень страшны. Впрочем, это я собирался уточнить в Инете.
Два дня я бездельничал в конторе и перечитал в сети море всяких упоминаний о сене. Никаких конкретных инструкций мне там не расписали, но, как я понял, раньше собирали сено в кучи специально, чтобы их не промочило дождем или там снегом. В общем, я был уверен, что все сделал правильно.
На третий день дядя приволок стопку бумаг исписанных от руки формулами и непонятными значками и потребовал с ними разобраться. Я заикнулся о сене, но Гуго ответил, что если сейчас все сделано правильно, то ничего не случится - перевернуть его завтра или через три дня. "Пусть сохнет, чем дольше, тем лучше". О формулах выяснить ничего не удалось. Нормальных слов там почти не было, только всякие - "далее", "отсюда", "следовательно, получаем". Неделя была потеряна совершенно зря. И именно это меня взбесило, когда я выбрался к уже родной мне кучке сена.
Сена, правда, еще не было, была трава. Сверху она выглядела подсохшей, но когда я попытался взять охапку, чтобы перевернуть, внутри куча оказалась не просто сырой - она еще и подгнила, а местами даже образовались прослойки белесой плесени. Нет, я, конечно, знал, что пару ночей были небольшие дожди, но днем солнце жарило так, что могло бы высушить маленькую речку. И еще эти древние косари со своими стогами.
Все-таки, я решил попытаться спасти сено. Наплевав на ветер, я разворошил кучу и разложил ее ровным слоем по поляне. Вдруг, солнце сможет высушить траву, и гниль с плесенью тоже высохнут. Вдруг, этот чертов запах не станет хуже, ведь, в конце концов, экспертов по запаху сена в наше время нет. Кто там скажет, загнило оно или не загнило.
Я не стал появляться в конторе, а рано утром на следующий день снова был возле "сена" То, что в такую рань вставать было незачем, стало понятно, пока я еще брел по заброшенным кварталам. Трава, кусты и даже камни были покрыты росой. Пришлось залезть повыше и дремать, ожидая, когда все высохнет, и только потом рассматривать, во что превратился "урожай". На первый взгляд трава выглядела подсохшей, даже плесень превратилась в почти не заметный белый налет, но вот запах. Над поляной явно ощущался запах гнили. Я потрогал траву, походил по полянке, поворошил ногой подсохшие кучки. Запах гнили усилился. Со вторым урожаем можно было прощаться.
Идти никуда не хотелось и я, забредя подальше, просто посидел на камушках, ни о чем не думая. Дорога домой меня немного успокоила, и в голову пришла не плохая идея. К вечеру я в нее поверил и снова стал бодр, зол и очень решительно настроен, даже агрессивен. Так что, когда на видеофоне пискнул вызов дяди Гуго, я был вполне готов к разговору. Поздоровавшись, дядя немного помолчал, рассматривая меня, и видимо догадался - что-то опять пошло не так.
--
Хорошо, - говорит он, - не надо мне лишних эмоций. Главный косарь у нас ты. Когда будет готово, тогда и будет. На работе пока делать нечего, я справлюсь в конторе сам, так что можешь заниматься только сеном.
Он немного помолчал, будто ждал чего-то, и отключился. Интересно чего он ждал? Может, мне надо было сказать ему - "Спасибо"?
Сенокос опять
На следующий день я никуда не торопился, собирался как на пикник, правда, прихватил с собой молекулярный нож и два огромных пакета. Сноровки у меня действительно добавилось, нарезать травы и набить сумки в третий сенокос заняло не много времени. Потом я повалялся на теплых плитах, перекусил захваченными бутербродами и потащил траву к себе домой. Сегодня мое настроение ничего не портило, даже ворчание и косые взгляды, которыми сопровождали мой громоздкий багаж пассажиры в подземке. Идея, что осенила меня вчера по дороге домой, была простой и беспроигрышной: надо просто придумать, как высушить траву дома, и никакой дождь или ветер тогда не смогут помешать.
В комнате я разгреб угол и высыпал туда траву, подстелив под нее простыню. Квартира у меня не большая, обычная холостяцкая двухкомнатка, и трава заняла приличный кусок пространства, но временные неудобства сейчас меня не смущали. Я вовсе не собирался просто сидеть и ждать, когда трава сама превратится в сено, некоторые надежды у меня были связаны, например, с микроволновкой.
Печь в квартире была стандартной, обычный встроенный шкафчик для подогрева замороженных продуктов из доставки. Через два часа экспериментов я убедился, что высушить в микроволновке траву можно, надо только температуру установить на минимум, ну, и время поставить побольше. Смущала порция, которая помещалась в рабочей камере, тарелка травы выглядела не убедительно. Я сравнил высушенную порцию с кучей в углу и решил придумать что-нибудь другое.
Можно было где-нибудь найти большую печь и унести траву туда, если я смогу, конечно, договориться - все-таки я не Гуго О'Ли. Но мне не хотелось, чтобы трава куда-нибудь уходила из моего дома. Я был абсолютно уверен, стоит мне вынести ее за дверь и оставить хоть на минуту без присмотра, как что-нибудь обязательно случиться. В общем, я решил поступить по-другому.
Прежде всего, я сбегал в доставку и приобрел себе мощную тепловую лампу. Потом полчаса ушло на подвешивание ее над травой, и процесс пошел. Вот только, через полчаса температура в комнате поднялась так, что спать я уже не смог. Включать климат-контроль одновременно с тепловой лампой было очевидной глупостью, и я, вполне довольный полученными результатами - трава подсыхала на глазах, - отложил дальнейшую сушку на завтра. Понятно, что на следующий день я тоже не смог высидеть в сауне, в которую превратилась моя квартира, и поэтому, убедившись, что все идет по плану, отправился по гостям,
Вернулся я к себе вечером, вернее, где-то ближе к полуночи, переступил порог и замер - свет не загорался. Но это было только первой неожиданностью. Во-вторых, в квартире было совсем не так жарко, как я себе представлял. Первые мысли были, что меня просто отключили за перерасход или, что тепловая лампа сожрала весь мой лимит энергии. Но все это было маловероятно, и я начал подумывать о какой-нибудь аварии в энергосети распределения. Впрочем, с электричеством удалось разобраться быстро, в квартире всего лишь, сработал блокиратор, и его требовалось включить вручную.
Уже при свете я зашел в комнату с сеном и вот тут смог оценить, что же произошло. Все было покрыто тонким слоем оранжевого порошка: пол, кровать, визор, стол и, конечно, трава. И легкий запах дыма и химии. Наверное, все это можно было предусмотреть, если хоть немного понимать что такое сено - так как я понимаю сейчас. Проклятая трава высохла и стала тлеть, и, естественно, сработал противопожарный автомат. Он отключил энергию и распылил в комнате пену, которая, высохнув, стала оранжевым порошком. Произошло это еще днем. И тлела-то трава не серьезно, даже простыня, на которой она лежала, осталась целой.
Я даже не сильно расстроился, похоже, был готов к чему-то подобному. Ночевать в оранжевой пыли не хотелось, и, спрятав лампу подальше, я вызвал срочную уборку. Пол ночи сонный оператор чистил у меня комнату, вместе с пылью выкинув заодно все сено. Действительно сено, так как проклятая трава отлично высохла.
Нет, сдаваться я не собирался. Нарезать траву заново у меня уже проблем не вызывало. Для того чтобы ее высушить и ничего не поджечь, требовалось всего лишь присоединить к лампе температурный датчик. Так что, спать я улегся усталый, но почти не огорченный. И шорох дождя за окном, нисколько не портил моего настроения.
Сенокос снова
Утром дождь не перестал. До обеда я валялся в постели, поглядывая одним глазом за окно, другим на визор. Прогноз обещал на неделе затяжные дожди, но верить такому прогнозу не хотелось. Когда мне окончательно надоело лежать, я решил навестить работу. Хорошую погоду можно ждать и в конторе.
Несмотря на то, что офис находился недалеко от станции подземки, я пока добирался до него, перебегая от сосны к сосне, промок основательно. Вообще-то, работа расположена очень удобно, недалеко от центра в тихом благополучном переулке. Здание, конечно, жилое, но два нижних этажа отведены под офисы со своим входом и лифтом до стоянки на крыше. Гуго периодически ворчит, что здесь дорого, но мне нравиться. На дорогу до дома я трачу не больше двадцати минут, только искусственные сосны от дождя совершенно не защищают.
Забавно, дядя сидел в офисе, поглядывал в окно, явно волновался о судьбе сена, но вызвать меня по мобильнику даже не пытался. Молодец у меня дядя - сказал мое дело, значит мое. Впрочем, когда я появился, он скрывать своего интереса не стал и вместо "здравствуй, ты не промок?" принялся задавать вопросы: "Ну, и как дела с сеном? Дождь не помешает? Не сгниет?".
--
Уже сгнило, - говорю, - а что не сгнило, то сгорело!
Брови у дяди запрыгнули на середину лба, а я, гордый произведенным эффектом, важно уселся за свой стол. Гуго продолжал меня молча разглядывать. Какое-то время мне удавалось сидеть с независимым видом и не обращать на него внимания, но чем дольше длилось молчание, тем больше я ощущал этот дядин взгляд и все больше ерзал в кресле. В общем, он опять добился своего, и, не выдержав, я стал объяснять, что случилось. Выслушав мой отчет, дядя подергал себя за ус и поинтересовался:
--
Когда сено будет?
--
Сейчас уже все отлажено. Как только дождь перестанет, я через два дня принесу сено.
Гуго молчал.
--
Все, что могло случиться, уже случилось! - продолжал я убеждать его своим самым уверенным голосом.
Не знаю, поверил ли дядя до конца, но выхода у него все равно не было. Оказывается, он уже успел найти в нашем университете студента желающего подзаработать. Этот юный талант имел доступ к молекулярному синтезатору и мог на нем записать запах и даже составить программу синтеза эссенции. Кроме того, дядя Гуго провел какие-то предварительные переговоры и сумел заинтересовать новым запахом несколько фирм. Какие именно фирмы я не поинтересовался, но понял, что это какая-то бытовая химия: мыло там, дезодоранты, может еще что. Естественно, дяде очень не понравилось, что из-за проколов с сеном ему придется переносить сроки обещанной демонстрации. В общем, нужна была сухая погода.
Дождь продолжался неделю. Все это время дядя нервно постукивал по столу пальцами, а мне приходилось вести себя потише, чтобы не привлекать его внимания. Но все кончается, и как только солнце, на мой взгляд, достаточно подсушило землю, я с удовольствием сбежал из конторы.
Ложбину, на которой у меня был сенокос, я уже настолько привык считать своей, что чуть не нарвался на неприятности. К счастью, тусовку, как всегда, выдал шум. На пикник было не похоже, скорее, пока меня не было, здесь какое-то племя устроило стойбище. Сначала я решил, что гомон раздается прямо с моей поляны, но, подобравшись поближе, увидел, что на делянке народа нет. Группировка обосновалось немного в стороне, и, к счастью, это были всего лишь марсиане.
Марсиане - племя довольно мирное, если бы это были пернатые, то я отправился бы искать сено, куда-нибудь на другой конец города. А с этими дело иметь можно, дядя у них даже бумагу иногда покупает. Собственно, марсиане были одним из по-настоящему диких, кочевых племен. В жилых кварталах они почти не появлялись, зато не боялись уходить далеко за город и иногда пропадали в междугородных землях на несколько месяцев. Кличку они получили за свои лысые желтые головы с вживленными в затылок пучками проволочек и за пристрастие к открытым двухместным ступоходам.
Все это хорошо, но на глаза им попадаться все равно было ни к чему. Косарить траву пришлось, прячась за кустами, постоянно озираясь и перебегая, пригнувшись, с места на место. Понятно, что из-за этих предосторожностей процесс заполнения пакетов травой несколько затянулся. Неприятность произошла, когда я убрался с поляны, и бодро топал по дороге к жилым кварталам.
Дорога резко сворачивала за стену, и меня вынесло на двоих марсиан: один сидел на классическом шестиногом "пауке", а второй на каком-то, явно самодельном, колесном чудище. Они уже заметили меня, поэтому прятаться было поздно, и я с самым независимым видом поперся им навстречу. Идти пришлось между вездеходами, и марсиане молча поворачивали головы, наблюдая за мной. Когда я уже прошел мимо и, стараясь не очень заметно убыстрять шаг, удалялся от них, меня все-таки окликнули:
--
Эй! Абориген! Что тащишь?
Я остановился и, полуобернувшись, неожиданно для себя ответил:
--
Бумагу.
--
А-а. Старьевщик, что ли?
--
Да, диггер!
--
Ну-у, тащи, тащи. - Они потеряли ко мне интерес, а я, быстро перехватив пакеты и уже не скрывая спешки, припустил прочь. Надо мне как-нибудь научится врать. Хорошо, что марсиане плохо знают, сколько весит бумага. Как же, смог бы я бежать с полными сумками!
К счастью, других приключений не было ни по дороге, ни при сушке травы. Температурный датчик работал отлично, и через два дня у меня была ароматная охапка сена.
Эссенция
Весь "сенокос" занял даже меньше месяца. Гуго, впрочем, моим достижениям радоваться не стал, он сено то путем не понюхал. Приоткрыл пакет, вдохнул, сказал: "Пойдет" и тут же куда-то умчался, прихватив всю охапку с собой. Наверное, к своему студенту - превращать сушеную траву в жидкость с запахом. Ну, а мне пришлось целыми днями сидеть в конторе одному, отвечать на звонки и от нечего делать приводить в порядок нашу отчетность.
Мне, конечно, было любопытно, что происходит, но к дяде приставать, пока нет результата, бесполезно, да он всю неделю почти и не появлялся. Зато через неделю Гуго О'Ли с замашками уличного щипача вытащил из кармана склянку с желтоватой жидкостью и протянул мне.
--
Ну-ка, Питро, оцени!
Я ее приоткрыл и понюхал. Запах был сильный, резкий и на сено совсем не походил. На мой недоуменный взгляд дядя только засмеялся.
--
Концентрация большая. Ты капни на салфетку.
Я сделал, как сказано, и по комнате поплыл запах сена. Пришлось показать ему большой палец, с успехом не поспоришь. Довольный Гуго сообщил, что завтра у него встречи в четырех фирмах и что с одной из них контракт будет обязательно. Ну а мне, понятно, снова сидеть в конторе и ждать.
--
Кто заинтересовался-то? Не скажешь? Хоть что делают?
--
Много чего делают, - сжалился дядя, - химию бытовую делают, освежители всякие, соль для ванн делают, зубную пасту. Даже всякие мази-притирки и таблетки делают. Так что хлебанешь как-нибудь Питро аспирину, а от тебя сразу сеном запахнет!
Я пожелал ему удачи и намекнул, что мне больше всего понравилась идея с солью для ванн. Дядя хмыкнул, отобрал у меня склянку и понес ее прятать в сейф, предупредив, что уже не вернется.
Контора у нас всего из двух комнат, в первой стоят рабочие столы с моим минисервером и дядиным терминалом, а во второй Гуго устроил комнату переговоров, да я там валяюсь на диване, когда никто не мешает. Сейфа в офисе нет, но на этаже для всех желающих оборудована комната хранения с централизованной охраной. Так что, надо всего лишь пройти по коридору в сторону лифта и заплатить за сейфовую ячейку.
На следующий день я, как полагается, с утра сидел в конторе и готовился проскучать весь день, но скоро к нам заглянул Барк Сидоров, знакомый старьевщик. Он с порога заявил, что ему некогда и срочно нужен Гуго. Когда удалось объяснить, что дяди сегодня не будет, оказалось, что он всего лишь принес нам на продажу недавно найденные листки и хоть и спешит, но вовсе не прочь выпить чашку кофе. Спиртного я ему и не предлагал - не буду же я из-за Барка шариться в столе у Гуго.
С другими макулатурными диггерами у нас своеобразные отношения. Формально мы конкуренты, но основной наш бизнес устроен на продаже идей, а идеи дядя вытаскивает из древних бумажек, уцелевших после двух наплывов бактерий-мутантов. Эти бактерии лет семьдесят назад пожрали почти всю бумагу и мутировали куда-то дальше. Старьевщики ищут бумагу, а мы иногда ее у них покупаем и платим побольше, чем департамент Управления Исторических Исследований. Поэтому и сами диггеры частенько приносят бумагу сначала к нам.
Барк, попивая кофе, согласился оставить свои листки, похожие на отрывок из какой-то книги, сказав, что завтра заглянет, узнает у дяди нужны или нет. Потом мы с ним два часа вели обычный диггерский треп: кто, где и сколько килограммов реликвий нашел, где стойбища племен, какие из заброшенных кварталов перспективны, а какие нет. Обычная болтовня, при этом Барк регулярно посматривал на время и сообщал, что сильно торопится. Ушел он к обеду, выпив четыре трехсотграммовые кружки кофе.
До вечера мне больше никто не мешал, только часов в пять по видеофону объявился незнакомый молодой парень с круглым глуповатым лицом. Он хотел срочно поговорить с Гуго, но себя называть не стал. Номер дядиного мобильника у него имелся, но, видимо, на время демонстрации дядя отключил прием. Может, этот парень и был тем студентом, который записывал запах сена? Его явно что-то беспокоило, но он был таким нудным, что я не выдержал и послал его, в смысле посоветовал перезвонить попозже, а потом вдруг заволновался сам.
Гуго позвонил вечером, поймав меня на пороге. Вид у него был не важный, глаза покраснели, нос распух, но голос был бодрый. Дядя сказал, что все в порядке, контракт, а то и не один, у нас в кармане, но вот он подхватил какую-то заразу и сегодня его можно не ждать. Будто я собирался! А завтра он появится, и все расскажет подробно. Не смотря на сопли, Гуго был в хорошем настроении и, наверное, поэтому на прощанье вспомнил свое застарелое и совсем не смешное наставление: "Гулянок в офисе не устраивай, бороденку сбрей, а девушек надо водить домой!"
Этот старый ловелас прекрасно знает, что никакой подружки сейчас у меня нет, но предпочитает этому не верить. Самому уже пятьдесят, а все никак не успокоится, по-моему, он скоро в седьмой раз брачный контракт подпишет. А вот его недовольство моей бородой меня очень радует, несмотря на нудное повторение одного и того же. Я клочок волос на подбородке отрастил специально, чтобы позлить Гуго, а то уж очень он носится со своими усами.
После звонка я спокойно отправился домой. Сейчас не сто лет назад, в наше время простуда болезнь не серьезная, за ночь и следов не останется.
День начинается
Утром, я бодро топал по нашему переулку, представляя, как сейчас в конторе Гуго, размахивая руками, будет рассказывать о своем вчерашнем триумфе, как вдруг меня сзади со всей силы ударили в ухо. От удара я грохнулся на искусственный газон и уткнулся лицом в колючую пластмассу. Напавший не стал разглядывать, как я вроде жука вожусь на земле, собирая под себя руки и ноги. Он быстро подошел и помог подняться, причем, за уже пострадавшее ухо. Потом, меня как-то очень ловко согнули и, не отпуская, поволокли вперед.
Уху было больно. Я пытался заорать, но этот стервец второй рукой умудрялся постукивать мне под ребра, так что ни то, что кричать, вздохнуть нормально не получалось. Все же, мне удалось разглядеть, что он был ростом примерно с дядю, но, пожалуй, пошире, и усы как у Гуго, да на голове черная идиотская шапочка в обтяжку. Наклонившись под его рукой, я мелко переставлял согнутые ноги, а он тащил меня и бормотал за плечом: "Значит, первым попался племянничек. А где же, интересно, наш шустрый дядюшка?", и при этом постукивал меня под ребра! Нет, фигура у меня не раздута мышцами, скорее даже худая, но рост вполне приличный, только мой рост этому коротышке нисколько не мешал.
До входа в офис было еще шагов тридцать, когда из стеклянных дверей нам навстречу быстрым шагом вышло двое. Мне показалось, что увидеть обнявшуюся парочку, семенящую им навстречу, они не ожидали, по крайней мере, оба синхронно остановились и сунули руки за пояс. Дальше посмотреть, что случилось, мне не удалось, коротышка отшвырнул меня в сторону дома, и я со всего маха приложился подбитым ухом об стену. Вставать и интересоваться, что тут к чему, не хотелось, сквозь звон в голове и оранжевые пятна перед глазами мне послышался топот, частый сухой треск и чей-то крик "Не стрелять!". Вот я и решил переждать, чтобы случайно не угодить под выстрел из парализатора. Я, наоборот, постарался прижаться многострадальным ухом к стене поплотнее, по крайней мере, от нее шла приятная прохлада, вот только камни шершавые.
Когда все стихло, возле меня остановилось две пары ног. Повернув голову, я увидел нависших надо мной здоровяков, не знаю тех, что вышли нам навстречу, или уже других. Они нагнулись и помогли мне встать, на этот раз, к счастью, за руку. Ростом оба были не меньше меня, но гораздо мощнее. У одного, черноволосого со смуглым лицом и темными глазами на губе тянулась узкая полоска усов, а второй был лысеющий блондин с совершенно не запоминающимся лицом. Оба были одеты в одинаковые темные куртки с кучей карманов, если они из полиции, то в такой куртке никакой парализатор не страшен. Чернявый тут же подтвердил мою догадку, он достал из-за пояса жетон и представился:
--
Лейтенант Казарони, Городское Полицейское Управление. Кто вы, нам известно. Не подскажете, почему Гуго О'Ли от нас сбежал?
Я с недоумением уставился на него:
--
Дядя? Сбежал?
--
А что же он сделал? Или он стоит здесь и разговаривает с нами? - Видимо это была ирония, только я никак не мог сообразить, в чем ее смысл.
--
Простите, а вы ему сообщили, что полиция хочет с ним поговорить?
Переглянувшись со своим напарником, лейтенант, похоже, решил немного отложить разговор.
К нам торопливым шагом подошли еще двое, судя по курткам и комплекции, из той же команды. Коротышки в шапочке с ними не было. Подойдя, они сообщили лейтенанту: "У него там аэрокар стоял. Номер мы отсканировали". Я немного успокоился, но понять, что происходит, никак не мог, правда, надеялся, что все это просто случайность. Почему-то я решил, что смогу сейчас пойти в офис, попить кофе и считать, что непонятное приключение закончилось. Смущало только то, что и коротышка, и полиция меня откуда-то знали.
В офис я отправился вместе с полицейскими, собственно, они это и предложили: так сказать, пойти и побеседовать в спокойной обстановке.
Полиция
Всего полицейских оказалось шестеро, один другого здоровее. В конторе они целеустремленно стали рыться в наших вещах, заглядывая в ящики и углы, правда, ворошили достаточно аккуратно, возвращая все на свое место. Один, самый толстый, уселся за мой минисерв и, похоже, отлично обходился без паролей. Меня обыскали, вывалив мелочевку из карманов на стол, а потом усадили в стороне и велели не мешаться.
Я не рыпался, глядел по сторонам и старался сообразить, что происходит и чем это мне может грозить. Ухо тем временем распухло и начало гореть. Лейтенант Казарони участие в обыске не принимал, он стоял в стороне и просто осматривался. Его напарник, который мне не представился, говорил в мобильник у окна, повернувшись к комнате спиной. После разговора он окликнул Казарони:
--
Лейтенант, аэрокар установили. - Казарони ждал продолжения, и я тоже прислушался. Впрочем, они и не пытались говорить шепотом. - Он принадлежит Вано Мальцеву, оперативнику СБ из "Фионы".
--
"Фиона"? Интересно! - лейтенант дернул щекой.
--
И еще, я проверил портрет сбежавшего. Это и есть Мальцев.
Казарони нахмурился, посмотрел на меня, - я старался смотреть в стену напротив, и он переспросил у напарника:
--
А Гуго О'Ли?
--
Мы его не видели. Кстати, машину Мальцева мы тоже потеряли, оборудование у него неплохое.
Лейтенант о чем-то немного посоображал, подошел и навис надо мной, упершись рукой в спинку кресла.
--
Почему ты не сказал, что это Мальцев, а не Гуго
--
Так я же не знал!
--
Что не знал? Что это не Гуго?
--
Ну-у, что он Мальцев! Он мне не представлялся, треснул в ухо и поволок за собой.
Лейтенант постоял, покачиваясь, и успокаивая себя.
--
Ты хочешь сказать, что с Вано Мальцевым ты не знаком, что он напал на тебя сегодня утром, что Гуго ты сегодня не видел? Да!? - я поспешно кивнул.
--
Какие дела у Гуго с "Фионой"?- я пожал плечами, потом понял, что на этот раз жестов будет маловато, и стал объяснять:
--
Гуго же босс, он мне говорит, что считает нужным, я то в основном на побегушках. Ну, когда дело закончено, он что-то рассказывает, все-таки дядя, по матери, двоюродный. Но с законом мы никогда не ссорились, я такого не знаю. Да нет, зачем нам? - у меня появилась некоторая мысль, и я спросил, - А "Фиона" чем занимается?
Казарони почему-то решил меня немного просветить.
--
Гуго подозревается в нанесении ущерба, скажем, некоторой компании, это можно квалифицировать как диверсию. Официального обвинения не выдвинуто, но, боюсь, вам двоим от частного разбирательства будет только хуже. А "Фиона" может быть заинтересованным конкурентом. Тебе ее название, похоже, все-таки знакомо?
Я напрягся, некоторые подозрения, что это могут быть фирмы, в которые вчера ходил дядюшка, у меня уже появились. В конце концов, я решился уточнить:
--
Зубная паста - это они?
--
И зубная паста, и мыло, и много чего другого. А ты, я смотрю, не такой уж и не знающий, как только что прикидывался. - Лейтенант взял со стола мой мобильник и продолжил. - Я могу поверить, что ты ничего не знал, но для этого нам нужен Гуго О'Ли. Раз ты его еще не видел, то можешь позвонить ему и спросить, где он и когда будет.
--
Конечно! - сопротивляться я не собирался.
Пока я набирал номер, полицейские убрались из зоны видеозахвата моего аппарата. Большинство перешло в соседнюю комнату, а Казарони с напарником выстроились передо мной. Заметив, что я их разглядываю, лейтенант пригрозил:
--
Если ты хоть взглядом, хоть писком выдашь, что в конторе не один, лучше тебе вернуться к Мальцеву. Я тебе попозже подробно расскажу, чем он занимается.
Я, вообще-то, сам догадывался, чем может заниматься оперативник СБ в серьезной фирме, поэтому послушно уставился на возникшее передо мной изображение. Правда, пока это была только заставка вызова.
Гуго откликнулся, когда я уже собирался прекратить попытки до него достучаться. Выглядел он прекрасно, никаких следов вчерашней хвори не было. Меня, правда, его вид несколько озадачил, он нарядился в свой праздничный пиджак, волосы так удачно приглажены, что даже залысина стала казаться меньше. В общем, полный парад, этот костюм он, по-моему, надевает только на свои свадьбы, ну, может, еще в день предложения сердца и брачного контракта. Видел я его таким пару раз. В комнате за его спиной наблюдался бардак, но при подобном наряде это было естественно.
Гуго глядел на меня недоуменно, будто впервые видел. Растерявшись от его торжественно-официального вида, я вместо "привет" спросил:
--
У тебя, что? Свадьба? И сопли прошли? - Дядя от моего нахальства несколько растерялся, зыркнул по сторонам и хриплым голосом выдавил:
--
Свадьба - не свадьба. Что ты от меня хотел?
Хрипота, похоже, от простуды осталась, голос совсем чужой. Сквозь картинку мобильника, я видел, что напарник лейтенанта внимательно вслушивается, а Казарони торопливо набирает чей-то номер у себя на аппарате.
--
Да ничего такого, просто интересно, чем у тебя вчера закончилось.
--
Может, еще ничего не закончилось, - впечатление было, что дядя слегка не в себе. Впрочем, от его обтекаемых ответов мне тоже начало становиться не по себе.
--
Ты же сказал, что все в порядке!
Дядя отвлекся, внимательно разглядывая что-то сквозь меня, потом вернулся к нашей беседе и, похоже, снова стал соображать, кто я такой и зачем к нему пристаю.
--
Так, что тебе нужно?
В этот момент лейтенант до кого-то дозвонился, буркнув в трубку: "Это Казарони", выслушал ответ и взялся разговаривать со своим собеседником, прислушиваясь к моей беседе. Я поступил так же, и в результате этот диалог на троих принял для меня несколько несвязанный вид, к тому же я сам стал подбирать обтекаемые фразы.
Я: "Хочу узнать, когда ты появишься, и что мне делать дальше".
Казарони: "Вы где?"
Гуго: "Где появишься? Это срочно, или может до завтра обождать?"
Я:" Сегодня, значит, ты не придешь. А где тебя можно найти, если что-нибудь случится?"
Казарони: "Что-нибудь нашли?"
Гуго: "Не надо искать. Надо будет, я тебя сам найду. Какие могут быть проблемы?"
Я: "Вдруг, кому-нибудь ты срочно потребуешься, я же не в курсе последних твоих дел, что мне говорить?"
Казарони: "С кем говорит? Не представился?"
Гуго: "Ничего не говори. Спрашивай, что передать. Скажи, завтра все будет известно. Свежих новостей нет?"
Я: "Новости вчерашние, они дождутся твоего появления, срочных нет. Так завтра я точно могу на тебя рассчитывать?"
Нормальный Гуго за такой разговор меня давно бы уже выпорол, хоть и словами, но очень больно.
Казарони: "Мобильник на контроле? Постарайся потянуть разговор".
Гуго: "На завтра все по плану, как обычно. Ты, правда, можешь сменить место и время, если нужно".
Я: "Время и место? Какое время и место? Ты в порядке? Ты что не один?" - Дядя слегка дернулся, но взгляда не отвел.
Казарони: "Из офиса? Из своего офиса?" - Лейтенант опустил руку с мобильником и повернулся ко мне.
Гуго: "С чего ты взял? Просто мысли о другом. Задумался. Так что ты хотел?"
Я ответить не успел. Казарони встал рядом со мной и рявкнул, глядя на дядю:
--
Жозе! Хватит! Бросай идиотский камуфляж и внятно расскажи, что там у вас.
Гуго еще немного посмотрел на нас с лейтенантом, потом дрогнул, пошел волной и превратился в незнакомого мне господина, но судя по его комплекции и куртке, хорошо известного полицейскому лейтенанту Казарони. Кстати, в этот момент я и догадался, что больше всего смущало меня в дяде. Он выглядел молодым, не мальчиком, конечно, но лет на десять моложе, чем я привык. А вот превращение Гуго в Жозе меня не очень поразило, я уже ожидал чего-то подобного.
В квартире у дядюшки О'Ли полицейских было двое. По словам Жозе, они никого не застали и ничего подозрительного обнаружить не успели, правда, обыск только начался. На тумбочке возле кровати валялись общеупотребительные лекарства и мобильник. Когда он зазвенел, им пришлось спешно организовывать связь через сервер полицейского управления. Где Гуго неизвестно. Мне уже самому стало интересно, куда делся дядя, да еще бросив видеофон.
Лейтенант распорядился тщательно все перерыть, а потом одному остаться и наблюдать за квартирой. Жозе был доволен, он сказал, что у них своих дел выше крыши, и после обеда, если Казарони ничего не придумает, то пусть сам приезжает и караулит своего диггера. Очень интересно, похоже, лейтенант действительно занимается расследованием в частном порядке. На кого же он работает?
В конторе полицейские уже не знали чем заняться, найти они ничего не нашли и теперь просто слонялись без дела, тот, что сидел за моим минисервом, успел запустить на нем что-то боевое и вовсю разбалтывал мне манипулятор. Напарник лейтенанта, а может он тоже не напарник, а так коллега, стал поглядывать на время и был уже готов всех поторопить, когда Казарони очнулся от своих раздумий. Он опять навис надо мной.
--
Мне пока не ясно в бегах твой дядя или уже мертвый. В любом случае, он в деле замешан, может на кого-то работает. Могу допустить, что его использовали в темную, но тогда он скорее труп. А вот ты пока еще жив, и это значит, что через тебя будут искать Гуго, либо тоже убьют. - Я замахал руками, пытаясь сказать, что совершенно не причем, но лейтенант на мое мельтешение не обратил никакого внимания. - Так как дело неофициальное, то предоставить тебе защиту мы не можем, не можем даже арестовать, чтобы спрятать в станер. И Мальцева задерживать пока не за что, а адвокаты у "Фионы" хорошие. Короче, если капитан позволит, и Казарони кивнул головой на полицейского, которого я принимал за напарника, то мы оставим с тобой одного сотрудника. Но ты должен сидеть здесь и старательно думать, а как что-нибудь придет тебе в черепушку, немедленно набрать мой номер. Найдешь его в своем мобильнике.
Казарони повернулся к капитану:
--
Шольца оставите?
Капитан поморщился, но все-таки кивнул:
--
Только на сегодня, и только до конца смены!
Полицейские поняли, что все закончилось, и начали выметаться за дверь. Шольцем оказался тот, кто так умело крутил мой манипулятор, к тому же он был самый здоровый и пузатый из них. Лейтенант перед уходом выдал ему указания:
--
К терминалам его не пускай, нечего всяким хакерам по сети шариться.
Шольца это вполне устраивало, похоже, он собирался проиграть за моим компьютером весь день. Толстяк только поинтересовался:
--
А мобильник?
--
А вот это сколько угодно, пусть говорит и чем больше, тем лучше. - Казарони растянул в улыбку свои узенькие усики.
Чудесно! Без терминалов в конторе делать совершенно нечего! Названивать в видеофон, как рекомендовал Казарони, я не собирался, еще подставишь кого-нибудь нечаянно. Оставалось валяться на диване и думать, чего, наверное, лейтенант и добивался. Но долго думать у меня не вышло, так что я взял мобильник и занялся раскладыванием пасьянсов.
Химик и девица
Так мы и существовали - в первой комнате полицейский, увлеченно расстреливающий кого-то в виртуалке, во второй я на диване, - когда раздался входной звонок. Толстяк включил дверной экран, а я выглянул из своей комнаты. Перед входом в офис стоял незнакомый долговязый парень, одетый весьма прилично, Шольц посмотрел на меня, пришлось пожать плечами. Полицейский, немного помедлив, щелкнул замком, впуская гостя, а сам отвернулся и активно задвигал манипулятором, притворившись, что очень занят.
Парень мне понравился, он никуда не торопился: не спеша, зашел, огляделся, внимательно рассмотрел меня, потом спину Шольца и, наконец, сказал: "Я бы хотел видеть господина Гуго О'Ли". В ответ я только фыркнул:
--
Ты извини, но сегодня многие хотят видеть Гуго О'Ли. Ты с ним договаривался?
--
Нет, но мне кажется, если господин О'Ли выслушает меня, он сможет избежать лишних неприятностей. - Все это парень говорил, уставившись в спину полицейского.
--
Неприятностей! Это ты вовремя, - начал было я, но тут Шольц бросил свою имитацию занятости и развернулся вместе с креслом к нам. Долговязый гость рассмотрел его и захлопал глазами, а полицейский спросил:
--
О чем ты хотел поговорить? Про какие неприятности? - и мне, - Питро, оставь нас пока!
Парнишка идиотом не был, он заулыбался и спросил:
--
Вы господин О'Ли? Вы можете это чем-нибудь подтвердить, а то Вы сбрили усы, и теперь я не могу Вас узнать по описанию.
Паренек оказался молодец! Шольц угрюмо засопел, вылез из кресла и пошел к нам, ковыряясь в кармане, похоже, искал жетон.
В этот момент тренькнул звонок, и дверь распахнулась - я совсем забыл ее закрыть. На пороге стояла симпатичная девчонка из битейкеров, если не ошибаюсь. Вроде, у них носят полосатые жилетки и фиолетовую татуировку на левой руке - двойная волнистая линия от ногтя среднего пальца до ключицы. На мой взгляд, битейкеры вполне терпимый молодежный клуб, их не любят из-за того, что все они детишки городской элиты, но поэтому с ними и не связываются.
Девице на вид было лет шестнадцать. Она аккуратно прикрыла за собой дверь, похлопала на нас глазами и мило улыбаясь спрашивает, кто из нас Гуго О'Ли. Долговязый, не долго думая, ткнул пальцем в полицейского. Девчонка, продолжая улыбаться, чуть-чуть присела, и внезапно с диким визгом бросилась на Шольца, выставив вперед скрюченные пальцы. Меня она слегка пихнула по дороге, но от неожиданности я отшатнулся в соседнюю комнату и, не удержавшись, шлепнулся на задницу. Девица, продолжая визжать, пыталась добраться ногтями до лица полицейского, а тот, громко матерясь, старался защитить глаза и стряхнуть с себя эту бешеную кошку. Незнакомый парень, открыв рот, остолбенело таращился на битву полиции с молодежью.
Наконец, Шольцу удалось отшвырнуть от себя эту бешенную. Она хлопнулась спиной о дверь и замолчала, потом опять мило заулыбалась, посмотрела, как я подымаю себя с пола, и повернулась к нашему долговязому гостю. "А ты, значит, Пит", - говорит, расставила свои пальцы и с визгом на него. Паренек даже сказать ничего не смог, только тряс головой и шарахался от битейкерши, но ему не повезло - налетел на кресло и свалился вместе с ним. Девчонка тут же нырнула на него, и ор поднялся с новой силой. Парень кричит, полицейский никак не может вытереть с лица кровь и только материться, девица визжит на одной ноте.
Я бросился парнишке на помощь, эта мерзавка отмахнулась и как бритвой разрезала мое ухо, то которое и так уже было большое. За-ра-за! На ногтях у нее оказались заточенные накладки. Тут, к счастью, пришел в себя толстяк, и втроем мы еле-еле скрутили эту маленькую сумасшедшую дрянь. У Шольца нашлись наручники, и он пристегнул девицу руками вокруг кресла.
Тяжело дыша, я осмотрелся, в ушах продолжало звенеть. Визжать битейкерша, правда, перестала, зато начала кричать, что за маму она всем глаза выцарапает и яйца оторвет, что мы пожалеем, что наехали на независимых битейкеров, а потом вдруг взялась орать, что ее насилуют. Полицейский, не переставая, матерился вполголоса и размазывал по лицу кровь, досталось ему больше всех - кроме располосованных щек у него со лба клочьями свисала кожа. Похоже, это девица в первом броске по глазам промазала. У долговязого была разодрана одна щека, ну а мне на этот раз повезло, ухо уже почти не жалко, да и привык я за утро, что оно болит. Кроме того, мы разломали одно кресло, своротили полку и разбили терминал Гуго. Ну и вся комната была забрызгана кровью, будто нас всех тут по несколько раз прирезали.
Шольц, продолжая матюгаться, начал набирать чей-то номер, а я решил под шумок расспросить паренька. Он уже поднялся с обломков кресла, и теперь, громко сопя, держался за щеку, пытаясь остановить кровь. Я загородил его от полицейского и спросил:
--
Ты эти неприятности имел в виду? Ты сам то кто будешь?
--
Я химик, - говорит, - из одной компании, солидной. Нас заинтересовал состав Гуго. В нем не вычищен один компонент, исправить недолго, но ....
Дальше разговору помешал Шольц, он успел вызвать подмогу и затопал к нам.
--
Ну и кто эта маленькая засранка? - спросил он у меня, продолжая пытаться вытереть кровь с глаз. Мы дружно затрясли головами и плечами в жесте недоумения.
Девчонка, между прочим, стояла в весьма привлекательной позе. Сама на коленях, попка топорщится, грудью оперлась на кресло и руками обнимает спинку под подлокотниками. Еще бы не кричала, впрочем, кроме меня ценить красоту было некому. Полицейский взялся доставать долговязого паренька выяснением, кто он такой, но тот уже пришел в себя и отделывался междометиями.
Тут дверь снова приоткрылась, и к нам заглянуло испуганное остренькое личико. Мы дружно замолчали, даже девчонка примолкла. По-моему, эта дама работает в соседнем офисе, я часто встречал ее в коридоре и иногда даже здоровался.
--
Извините, - говорит она, осматривая наши покарябанные морды, - У вас все в порядке? - Вот что значит тихий район! Даже там, где я живу, максимум чего можно ожидать от соседей, это анонимного звонка в полицейский участок.
--
Не волнуйтесь, - говорю, - у нас уже все в порядке. - Похоже, она не поверила, но Шольц вовремя добавил:
--
Идите к себе мадам. Мы уже вызвали полицию. - Женщина послушно убрала лицо и тихо прикрыла за собой дверь.
Вызванные толстяком полицейские явились минут через пять. Как в рекламном ролике, затянутые в свою амуницию они вломились в открытую дверь и, увидев комнату забрызганную кровью, дружно наставили на нас парализаторы, К счастью, Шольц в двух фразах умудрился им объяснить, в чем дело. Битейкершу тут же уволокли в лифт, а оставшиеся полицейские и доктор, который прибыл вместе с нарядом, с любопытством осматривались. Старший из полицейских, наверное, сержант подошел к нам и, ехидно улыбаясь, похлопал толстяка Шольца по плечу.
--
Значит, вас девчонка поцарапала! - потом он надел серьезное выражение. - Шольц, ты же понимаешь, смысла задерживать битейкеров никакого. Мы ее даже до станера не доведем. Скорее всего, уже сейчас в участок названивают адвокаты. - Толстяк только отмахнулся.
--
Вы ее, главное, от меня подальше увезите, а то не сдержусь. Да и когти с нее снимите, под протокол.
--
Учи, учи, - буркнул полицейский и отошел в сторону, уступая место доктору.
Шольц, впрочем, попросил доктора сначала заняться химиком, а сам опять взялся названивать по мобильнику. На вызов откликнулся капитан, который был утром. Он молча выслушал, что произошло, и, осмотрев морду Шольца, отправил того в госпиталь. На прощанье капитан буркнул, что Казарони он предупредит.
Вскоре мы все сияли свежим пластырем, и полицейский наряд, который дожидался доктора, засобирался к себе в участок. По их переговорам я понял, что они не с нашего района. Полицейским очень хотелось забрать с собой таинственного паренька-химика, но тот уже пришел в себя и, чтобы отстали, показал им ид-карту. Что на ней значилось я подглядеть не смог, но полицейские сразу отцепились и убрались из конторы. Шольц ушел с ними, и мы остались вдвоем, а меня этот химик интересовал не меньше полиции.
--
Так как тебя зовут? - стал я приставать к нему. - Ты намекал что-то о дядином проколе с составом? - Парень в ответ скривился заклеенной щекой.
--
Я Марко Лещинский, а о составе я буду говорить с господином О'Ли. Это деловой разговор. Впрочем, - тут паренек выразительно оглядел поле недавней битвы, - я считал, что иду в приличную фирму, а не в какой-то филиал психушки. Если Гуго О'Ли интересно, пусть сам связывается со мной через знакомого ему студента.
Новые гости
Гордо задрав нос, долговязый химик Марко потопал к выходу, но уйти ему не удалось. Как только он распахнул дверь, так тут же получил в лоб от оперативника "Фионы" Вано Мальцева, похоже, тот всегда так начинает знакомство. Мальцев, видимо, караулил под дверью, и маленький рост опять ему нисколько не помешал, долговязый Марко шмякнулся на пол как подстреленный.
Я только хрюкнул и глупо спросил: "Он живой?"
Вано ответил не сразу, медленно прикрыл дверь, осмотрел наши комнаты, и лишь потом, пошевелив химика ногой и задрав бровь, сказал: "Если очнется", - а мне указал пальцем на уцелевшее кресло. Что делать, в ухо мне больше не хотелось, и я уселся куда показано. Мальцев сцепил мне руки за спинкой кресла пружинным зажимом, наверное, наручников не нашлось. Я, выпятив грудь, топорщился в кресле и старался поплотнее сжать зубы, чтобы было не видно, как трясется подбородок. Вано перестал обращать на меня внимание, его пока больше интересовал наша контора.
На этот раз обыск был не таким аккуратным как у полиции, зато еще более тщательным. Вано просто скидывал все осмотренное на пол, под ноги. Сначала опустели полки, потом столы, я только водил за ним глазами и тихо потел. Прошло всего полчаса, а может и меньше, но меня уже можно было выжимать, если, конечно, желе выжимают. Когда вся мелочь, что скопилась в нашем офисе, оказалась на полу, Мальцев остановился напротив меня и снял свою черную шапчонку.
--
Так, где же прячется славный дядюшка Гуго?
Я попытался что-то ответить, но не успел. Когда мне удалось разлепить рот, у Мальцева на мобильнике запел вызов. Прежде чем ответить, оперативник выставил в меня палец, мол, помолчи. Я этой отсрочке обрадовался так, будто Вано со мной попрощался. Оперативник экран не прятал, и мне был виден пожилой мужчина с квадратным лицом и бобриком коротко подстриженных седых волос. Одет он был в белый толстый свитер, и хоть это и невероятно, мне почему-то показалось, что сделан он из натуральной шерсти.
Мужчина внимательно осмотрел комнату, мельком глянул на меня и спросил у Вано:
--
Трупов еще нет?
--
Пока обошлось, - Мальцев был почтителен, - Гуго О'Ли где-то скрывается. Как раз собирался выяснить где.
Мужчина еще раз поглядел на меня, о чем-то раздумывая.
--
Оставь, будем считать, что мальчишке повезло. Ситуация изменилась, отравы не было - просто сильный аллерген. Скорее всего, Гуго прокололся сам, и за ним никого нет. Так что лучше, если он будет живой и здоровый, теперь это дело адвокатов. Боюсь, после них ему потребуется много здоровья, чтобы отработать все долги.
--
А если он уже смылся? - спросил Мальцев.
--
Вот если сегодня не появиться, то тогда и посмотрим. Покарауль просто неподалеку, чтобы и мальчишка не смылся. - "Бобрик" еще немного поразмышлял. - Если Гуго появиться, можешь его немного пугнуть для сговорчивости. - Связь оборвалась.
Вано задумчиво посмотрел на меня.
--
Ты в лотерею случайно не играешь?
--
Нет. - Зачем-то соврал я.
--
Попробуй, пока везенье не отказало.
Ага, я уже полтора года ни одного розыгрыша не пропускаю, и хоть бы раз угадал.
--
Дяде не звони.
--
Не буду! - послушно согласился я. - Все равно его видеофон у полиции!
--
Да? - Мальцев вернул на голову свою дурацкую шапочку, - ну, счастливо оставаться. - И даже не задумавшись меня развязать, направился из комнаты. Перед выходом он аккуратно переступил через тело паренька и толкнул дверь.
Я наверно сильно хотел ему понравиться, потому что чуть было не крикнул "Осторожно!" - сегодня выходить из офиса стало небезопасным занятием, - но не успел. Из-за приоткрытой двери в Вано выстрелили струей какой-то пакости. Не знаю, что это было, но Мальцев сразу обмяк и свалился поверх химика, а в контору, озираясь, вошел белобрысый битейкер с газовым шпалером. За ним с веселым гоготом повалила целая толпа. Их было не меньше пятнадцати, и почти у всех в руках были короткие дубинки, последней появилась уже знакомая мне девчонка.